Начать войну (гет)

Дарклинг много раз слышал выражение «в одну реку не войти дважды», но только снова оказавшись в Малом Дворце, он осознал, что уже никогда не вернется домой. Его не в первый раз изгоняли из Ос Альты, но впервые он искал что-то знакомое. Правители сменялись, империи рушились, но дворцы оставались неизменными, не считая портретов в залах. И Малый Дворец ничем не отличался — нетронутыми остались прекрасные ковры, люстры, сады. Около озера до сих пор стояла небольшая хижина.

Именно там Дарклинг решил поселиться, как только его официально зачислят в специальный отряд Объединенной армии (нелепое название, несомненно, данное Ланцовым). Это непохоже на его прежние покои в Малом дворце, но он должен придерживаться роли скромного и непритязательного солдата, если хочет добиться успеха.

Старая избушка Багры оказалась вполне пригодной для жизни, хотя слуга сказал, что она всегда пустовала. Дарклингу пришлось проглотить свой гнев и терпеливо напомнить себе, что для отказников «всегда» — понятие весьма ограниченное. Позже он выяснил, что бывшая царица приказа причислить хижину к историческим памятникам.

Он не знал, что двигало Алиной: порыв доброты или желание его наказать.

* * *

Мужчина напротив хмуро оглядел его. Очевидно, главнокомандующий пытался его запугать. Дарклинг склонил голову, чтобы скрыть улыбку, и заговорил без разрешения:

— Вы хотели поговорить со мной.

— Вы хотели поговорить со мной, генерал, — хрипло поправил Ланцов и налил себе стакан воды.

Максим Ланцов был крепко сложенным мужчиной с седеющими коротко стриженными волосами. Дарклинг не смог удержаться от попытки найти сходство с Алиной. Появятся ли на щеках ямочки, если он улыбнется?

— Я подумал, что нам пора познакомиться, — Ланцов недоверчиво посмотрел на него поверх стакана. — Вы произвели впечатление на наших инструкторов.

— Понятия не имею, почему.

Максим вздохнул.

— Могу я быть с вами откровенным?

— Конечно.

— Вы напугали людей, — Ланцов жестом предложил Дарклингу налить себе воды. — Уверен, вы слышали истории.

Да, эти истории были ему хорошо знакомы.

— Не думал, что в Объединенной армии придают значения суевериям.

— Мы нет. А вот Равка — да.

— А царица?

Ланцов бросил на него растерянный взгляд.

— Ее больше волнует, что фьерданцы оккупировали западные земли, а не…

— Заклинатель.

— Заклинатель теней.

Ланцов откинулся в кресле, сложив руки в замок. По взгляду на него становилось ясно, что он — бывший вояка. А еще добрый. Дарклинг видел, как он пытался сочувственно улыбнуться, хотя явно был выбит из колеи. Хорошее преимущество.

— Послушайте, можете хоть летающих обезьян призывать, мне все равно. Но вы должны знать, что ваше положение отличается от остальных солдат.

Дарклинг провел пальцами по кромке стакана.

— Вы просите меня вести себя хорошо, генерал Ланцов?

— Нет. Я даю понять, что буду за вами приглядывать.

Дарклинг легко прятался за маской. За столетия он сменил их столько, что на мгновение ложь становится правдой: он не Черный еретик, а простой новобранец. Пастух, скрывающийся среди стада, чтобы выяснить, как увести его за собой.

— Я не знаю, откуда во мне такая сила, но я не собираюсь использовать ее во зло.

Ланцов — Максим — с подозрением поглядел на него. Дарклинг не мог его в этом винить. Наконец Максим немного смягчился. Подняв стакан, он произнес:

— За Равку!

Дарклинг кивнул и поднял свой стакан.

— За Равку!

Когда Максим улыбался, ямочка появлялась только на одной щеке.

* * *

Возвращаться к армейской жизни — все равно, что репетировать вальс. За завтраком он сидел между двумя отказниками, Петром и Эриком (имя не дает ему покоя, но он не может вспомнить почему), которые много болтали, но мало говорили по существу. Они молоды (все вокруг молоды), и оккупация для них — повод для сплетен.

— Говорят, фьерданцы взяли Каздан три дня назад.

— Генерал Ланцов собирает специальную группу…

— Слышал — пятьдесят солдат и пятьдесят гришей...

Удивительно, насколько сплоченными стали армии в его отсутствие. Самый могущественный гриш имеет такое же положение, как и обычный снайпер. Не такую Равку ему хотелось видеть. У гришей даже кафтанов нет: вместо этого они носят нарукавные повязки синего, красного и фиолетового цветов поверх стандартной военной формы. Ему выдали синюю. У отказников тоже есть нарукавные повязки: зеленые для разведчиков, коричневые для сил тылового обеспечения, белые для командиров и так далее. Обращаются к друг другу солдаты не по званию, а используя единообразное приветствие: товарищ. Дарклинг покажет им, что их система слаба. Проблема с равенством в том, что оно душит талант. Слабая армия не сможет защитить Равку. Потребуется время, чтобы исправить все, что натворила Алина. Но время никогда не было для него препятствием.

Он преуспевает в учениях, но так, чтобы не навлечь на себя подозрения. Он упоминает о силе гришей, но так, чтобы не вызвать разногласий. Он заводит друзей, но сильно ни к кому не привязывается. Он служит под началом своего командира, но не верой и правдой.

Возвращаться к армейской жизни — все равно, что репетировать вальс. Но это стремительный танец, где один неверный шаг может испортить все представление.

За пять лет он становится генерал-лейтенантом и руководит корпусом эфириалов. Ланцов не доверяет ему, но уважает. Фьерда занимает еще две деревни. Дарклинг ждет. Увы, но люди в такой ситуации просто расходный материал.

Иногда солдаты вспоминали старые истории, страшные сказки о Черном Еретике, который разорвал страну на части. О Дарклинге, пытавшимся похитить Санкту, которая одолела его и вышла замуж за великого царя Николая Ланцова, прозванном в народе Королем Лисом. О силе и монстрах. А потом спохватывались, что один из их товарищей — Заклинатель теней. Но разве может человек, который добавляет в кашу горку сахара, быть монстром? Глупости. Ну и пусть он поселился в заброшенной хижине, а не в Малом дворце, в конце концов, у каждого свои причуды. И вскоре о сказках перестали упоминать.

Дарклинг не использовал их связь. Зачем, если рано или поздно Алина сама придет к нему.

Ползли слухи, что поход фьерданцев на очередную деревню был чудом остановлен. Подробностей никто не знал, но все свидетели сходились в одном: перед отступлением захватчиков они видели яркие вспышки света. Молнии, наверное. Дарклинг улыбался, слушая эти предположения.

Он семь лет как товарищ и два года генерал — лейтенант.

* * *

Придя вечером в хижину Багры (это не его дом и никогда им не будет), Дарклинг был так поглощен мыслями о тренировках, что только когда сел за стол и налил кваса, понял, что не один.

Алина сидела перед камином и смотрела в огонь: белоснежные волосы рассыпаны по плечам, руки подпирают подбородок. Дарклинг надеялся, что это место вызывает у нее такие же болезненные воспоминания, как и у него. На самом деле ее здесь нет, она воспользовалась их связью, чтобы прийти к нему. Алина пошевелилась и натянула на плечи (фьерданскую?) шаль. Она всегда завораживала его. Только в ее присутствии он осознавал, как отчаянно нуждался в ней. Незаживающая кровоточащая рана.

— Тебе понадобилось больше времени, чем я ожидал, — проронил он, подходя ближе.

— Я узнала, что ты вернулся в Равку, только в прошлом году.

Дарклинг улыбнулся и прислонился к стене.

— Стала затворницей?

Алина вздохнула.

— Моя жизнь не столь уединенная, как хотелось бы.

Дарклинг молчал, с наслаждением рассматривая ее тонкий профиль. За годы Алина ничуть не изменилась. Значит, она не стала подавлять силу после смерти царя, не сдалась. Он был почти счастлив, что выбрал ее себе в партнеры.

— Ты собираешься остановить меня, Алина?

— А тебя нужно останавливать?

Дарклинг обдумал вопрос. Не этого он ждал от Алины, но ответа у него не было: они делили силу, вечность и, в конце концов, разделят друг друга, но мечты у них разные.

— Армия Равки слаба, — вместо ответа сказал Дарклинг и, почувствовав ее недовольство, отмахнулся от него. Пусть на собственной шкуре узнает, каково это. — Объединенная.

Он знал, что ее губы тронула слабая улыбка, и что-то ядовитое скрутилось у него под ребрами.

— Николай придумал название.

— Я так и думал.

Огонь с треском пожирал бревна в камине. Избу наполнил успокаивающий запах бересты. После нескольких мгновений уютной тишины Дарклинг решил, что устал (от того, что сделал, и от того, что еще только предстояло осуществить) и сел позади Алины, обхватив руками ее живот. Она на миг напряглась, но потом откинулась ему на грудь. Алина притягивала его к себе, как звезда-спутник, и чем больше она сопротивлялась, тем сильнее он жаждал ее. Дарклинг положил подбородок ей на макушку, а затем поцеловал в шею. Она была такой теплой. Он сильнее сжал объятия, словно мог удержать солнце в ладонях. Алина до сих пор так и не взглянула на него.

— Где ты? — прошептал он ей на ухо.

— Путешествую.

— Как долго?

— Пока больше не смогу.

Дарклинг положил одну руку ей на бедро, медленно вырисовывая на теле узоры.

— Ты ждешь, пока я приму решение за тебя?

— Я жду, когда ты передумаешь.

Дарклинг снова поцеловал ее шею, на этот раз медленно проведя языком по бьющейся жилке. Алина резко выдохнула. Приняв это за поощрение, Дарклинг проложил дорожку из поцелуев вверх, прикусил мочку уха и сильнее вонзил пальцы в бедро. Дыхание сбилось, он остро ощущал ее близость, руку на своем колене.

— Останься, — попросил он.

Алина убрала руку с колена и схватила его за запястье, но Дарклинг не ослабил хватки.

— Это нереально.

— И не должно быть.

Алина молчала. Дарклинг приник губами к линии челюсти и потянулся рукой вверх, к сердцу.

— Алина…

Звук собственного имени заставил Алину напрячься. Дарклинг довольно улыбнулся и хотел было снова ее поцеловать, но Алина крепче стиснула его запястье.

— Не заставляй меня возвращаться, Александр.

Он прикрыл глаза, а когда открыл, Алина уже исчезла. Всю ночь он просидел у камина, глядя в огонь. Он заставит ее вернуться.

* * *

Спустя шесть дней после визита Алины Дарклинга вызвали на аудиенцию к царице. Оксана Ланцова отличалась от своего кузена. В отличии от Максима, ее движения элегантны, осанка горделива. Царица одета в шелка и драгоценности, а ее глаза тверды, как сталь.

Дарклинг встретил ее в саду. Она не протянула руку для поцелуя, и Дарклинг учтиво шел позади нее. Наконец царица остановилась понюхать розу, после чего произнесла:

— Как понимаю, вы талантливы.

Дарклинг кивнул: с таким лидером не стоило разыгрывать смирение.

— Я много учился и тренировался с тех пор, как поступил в армию.

— Вы произвели впечатление на Максима, а его нелегко впечатлить.

Дарклинг промолчал. По меркам отказников царица была уже в преклонном возрасте: на вид ей было около восьмидесяти лет.

— Он планирует оставить передовую и вступить в Совет, — легко продолжила она, словно обсуждала погоду. А затем смерила его задумчивым взглядом, выискивая алчность и амбиции. Дарклинг не дал ей повода усомниться в себе. Ему даже не нужно было притворяться, он уже знал, как будут разворачиваться события.

— Это вызывает беспокойство, учитывая угрозу со стороны Фьерды, — осторожно заметил он.

Царица поджала губы.

— Если бы я спросила ваше честное мнение о Фьерде, что бы вы ответили?

— Не в моих привычках лгать царицам.

Оксана Ланцова выпрямилась и, заложив руки за спину, чинно зашагала по аллее.

— Очень мудро с вашей стороны, если, конечно, это правда, — она повернула лицо к солнцу и глубоко вздохнула. — Максим считает, что лучше решить вопрос дипломатией. Он предложил выдать замуж мою внучку за одного из фьерданских принцев.

Дарклинг сдержал разочарованный вздох. Максим определенно пошел в Алину.

— Подобная тактика сработала с Шу Ханем.

— Тогда у нас были способные послы, которые долгое время жили в Шу Хане — в этом меня уверили наши военные историки.

— Вы говорите неуверенно.

Оксана хмуро поглядела на Дарклинга через плечо.

— Я монарх, правящий мирной Равкой. Я теряюсь, когда разведчики доносят мне о горящих деревнях, в то время, как аристократы едят перепелов и икру. Я зла.

Дарклинг старался держать лицо.

— Вы говорили с Советом?

Царица нахмурилась еще больше и взглянула на цветы.

— Я не доверяю человеку, который возник ниоткуда, без связей, без фамилии и за несколько лет дослужился до генерала-лейтенанта. Меня тревожит мысль, что вы можете сотворить нечто такое, что в прошлом было под силу только врагам Равки.

Дарклинг молчал: царица уже приняла решение, теперь ей оставалось смириться с собственным выбором. Тонкие пальцы Оксаны погладили лепесток цветка.

— Говорят, что в моей семье течет кровь святой. Что нам доверили править Равкой, чтобы мы уберегли ее от тьмы, — усмехнувшись, она смяла лепесток. — Но что, если единственный способ защитить Равку — нарушить этот завет? Что, если я должна отдать власть единственному человеку, который может спасти страну?

Дарклинг склонил голову.

— Я не тот, кто вы думаете, моя царица. Разве я не служил Равке верой и правдой?

Оксана прямо встретила его взгляд. Глаза у нее были синие, как зимнее море.

— Я вам не доверяю. И я не хочу вручать судьбу своих детей вам в руки. Но командующий армии не желает войны, а меж тем жители деревень гибнут от рук врагов. Если жители Равки смогут спать спокойно, я готова заключить сделку с дьяволом.

—… Ваше величество, вы кажется, приняли решение.

Оксана сжала челюсти.

— Возьмите под свой контроль Объединенную армию, заклинатель. Делайте, что считаете нужным, но сохраните Равку в целостности.

— Конечно, — Дарклинг поклонился.

Царица отпустила его взмахом руки. Ей было невыносимо смотреть на него.

Дарклинг возглавил Объединенную армию, и так началась их вторая война.

* * *

Дарклинг получил полномочия самому сформировать отряд для противодействия Фьерде. Если кто-то и заметил, что на одного отказника приходится два гриша, то не упоминал об этом. Дарклинг легко взял на себя командование, все-таки за столетия он неплохо научился управлять армиями.

До сих пор кампания проходила тихо, им удалось схватить несколько разведывательных групп. Однако надвигалась зима, а холод изматывал солдат. Когда они подошли к оккупированным деревням, Дарклинг нашел для них укрытие в заброшенном особняке. Деревянные перекрытия прогнили, сад пришел в запустение, но в остальном это было неплохое место, чтобы разбить лагерь.

Сам Дарклинг обосновался в пристроенной оранжерее. Большую часть стены занимали панорамные окна, в углу примостился стол: по-видимому, раньше оранжерея использовалась как кабинет. Дарклинг до ночи изучал карты и донесения шпионов, пока от усталости у него не разболелась голова. Откинувшись на спинку кресла, он устало потер переносицу и случайно смахнул на пол старый разваливающийся дневник, из которого выпало несколько страниц. Чтобы немного отвлечься, он принялся подбирать их, и на одной странице в уголке заметил спешно написанное — «Оретцев». Почему-то фамилия вызвала у него гнев. Дарклинг вытащил страницу из дневника целиком. Только две строчки, написанные чернилами.

«Мальен Орецев». И ниже: «Алина Старкова».

Дарклинг мыслями вернулся к тому времени, когда в последний раз был в Малом Дворце. К письмам о невысказанной верности с припиской «твой» в конце, которые отправились в огонь. Следопыт. Кажется, вселенная решила посмеяться над ним. Дневник с вложенной в него страницей отправился на дно одного из дорожных сундуков.

Две недели спустя они отбросили фьерданцев обратно. Оккупированные деревни освобождались от захватчиков огнем, ветром и водой. Пулями и бомбами.

Равкианский генерал, раскалывающий землю надвое и повелевающий тьмой, всех впечатлил. Равка победила с незначительными потерями: погибли только несколько солдат-отказников. Для фьерданцев это была бойня, для Равки — сила. По стране снова поползли шепотки, но вместо страшных сказок в них с благоговением рассказывалось о новой мощи Равки. Когда его отряд вернулся, царице Оксане и Совету потребовалась всего два дня, чтобы официально объявить войну.

Алина пришла к нему через три дня.

* * *

Дарклинг читал журналы Морозова (он отыскал их в запасной библиотеке) и потягивал квас, когда перед ним предстала Алина. Рядом на столе лежал дневник из оранжереи. Дарклинг нарочно не смотрел на него. Он чувствовал ярость Алины, но ему было все равно.

— Ты взял под контроль армию, — прошипела она сквозь зубы.

Дарклинг облизнул палец и перевернул страницу.

— Ты заставила меня ждать.

Алина принялась разочарованно ходить взад-вперед. Дарклинг бы рассмеялся, если бы на столе не лежал проклятый дневник. Если бы Алина была с ним не только мыслями, но и телом.

— Говорят, Равка объявила Фьерде войну. Это правда?

Он перелистнул страницу.

— Это правда?

— Так пожелала царица.

— Лжец!

Дарклинг наконец оторвался от журнала. Алина прожигала его взглядом, сжав руки по бокам. Он не сомневался, что если бы она могла, то использовала бы разрез. Мысль почти взволновала, по крайней мере, в этот визит она смотрела на него. Дарклинг фыркнул и потер виски.

— Ты велела не заставлять тебя возвращаться в Равку. Неужели ты думала, что я не приму это как вызов?

На лице Алине отразился ужас, Дарклинг вздохнул. В ней так многое изменилось, и так многое осталось прежним.

— Не будь такой мелочной, Алина. Мы оба знаем, что Фьерда сама навлекла на себя беду.

Глаза Алины яростно сверкнули.

— Ты убил солдат. Я видела землю, изрытую разрезом.

— Значит, ты недалеко от равкианской границы, — улыбнулся Дарклинг.

Алина напряглась. Прожив одну жизнь при дворе и несколько — среди незнакомцев, она так и не научилась хорошо скрывать свои чувства. К ее чести, она не стала отрицать правду и, сглотнув, бросила взгляд на стол.

— Журналы Морозова.

— Да. Спасибо, что сохранила их для меня.

— Я хранила их не для тебя.

— Тогда для кого, раз не собиралась сама их изучать?

— Может, мне стоило их сжечь, — выплюнула Алина.

Дарклинг нахмурился. Алина оставалась все такой же безрассудной и все еще могла залезть ему под кожу. Он встал, пальцы невольно замерли на дневнике. Внезапно к нему пришла идея, как наказать Алину за то, что оставила его одного. За то, что ослабила Равку. За то, что отвлекала его. За то, что не откликнулась на его зов, не взяла его фамилию.

— Когда мы шли через границу, — он взял в руки проклятый дневник и шагнул к камину, — я наткнулся на заброшенную оранжерею.

Алина озадаченно нахмурилась.

— И решил полить цветы?

Дарклинг горько усмехнулся и открыл дневник.

— Нет. Я нашел на столе старый дневник. Кажется, последний раз его читали лет двести назад.

Дарклинг подождал, пока Алину накроет узнаванием: лицо побледнело, на глазах выступили слезы. И только тогда прочитал:

— Мальен Орецев.

Слова звучали непривычно на языке. Он в первый и последний раз произнес это имя.

— Александр… — взмолилась Алина.

Дарклинг встретил ее взгляд и бросил дневник в огонь.

— Нет! — Алина кинулась к камину, но ее пальцы прошли сквозь пламя. Бумага быстро занялась.

Дарклинг встал рядом с ней на колени. По щекам Алины катились слезы. Даже сейчас она делала его слабым, как и Равку.

— Пусть это послужит тебе напоминанием, — Дарклинг притянул Алину к себе, несмотря на ее попытки вырваться. — Я могу не знать, где ты прячешься, но ты прекрасно знаешь, где нахожусь я, и что я готов сделать. Я устал от игр.

Он крепко схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя, и мягко сказал:

— Вернись в Малый дворец, Алина. Или тебе не понравится то, что я сделаю.

Алина зарычала и оттолкнула его.

— Не трогай меня!

Дарклинг горько рассмеялся.

— Ты уже не девушка, солнышко мое. К кому ты пойдешь? Не осталось никого, кто бы помнил твое имя, кроме меня.

Алина закрыла глаза, словно слова ранили ее, и исчезла.

Дарклинг со злобной ухмылкой наблюдал, как огонь пожирает последнее, что осталось от следопыта. Он приложил руку к шраму на груди. Теперь они были равны.

* * *

Он чувствовал горе Алины через связь, но не пришел к ней, как сделал в прошлый раз с ее царем. Ему надоело смотреть, как он любит других мужчин. Мертвецов. Дни перетекали в недели, а затем в месяцы; горе превратилось в гнев, а гнев в нечто холодное и тяжелое. Дарклинг хорошо знал, как называется это чувство — одиночество.

Они одержали очередную победу над Фьердой. На это раз военные советники заметили, что у Дарклинга на каждого солдата приходится по два гриша. И потери оказались меньше, чем прогнозировал Максим. После третьей успешной операции царица предложила ему личные апартаменты в Малом дворце. Дарклинг вежливо отказался, чем заслужил одобрение царицы и экипаж в подарок.

Война продолжилась, и они перешли в наступление: Равка заняла земли на северо-востоке. Народ восхвалял его. Дарклинг больше не монстр, прячущийся под кроватью, а могущественный командир, охраняющий детей. Люди начали лучше относиться к гришам.

Максим стал держаться отстраненно и перестал приглашать Дарклинга сыграть в покер или пропустить по стаканчику кваса после тренировок. Но Дарклинг не сильно расстроился, ведь Оксана стала приглашать его на чай.

Равка воевала уже год. Гибли солдаты, но производство развивалось, экономика росла. Чего стоят жизни нескольких отказников, когда большая часть Равки процветает, а фьерданцы бегут, поджав хвосты? На следующий год, когда Равка отвоевала еще четыре новых территории, Алина наконец вернулась.

* * *

Дарклинг впервые заметил Алину на краю лагеря: волосы спрятаны под шапкой, на плечах тяжелая шинель. Это напомнило ему, как она впервые пришла к нему в Малый дворец, словно призрак, используя их связь. С нее станется шпионить за ним.

Их отряд разместился на границе Новоравки и Фьерды. Алина осматривала лагерь, впитывая в себя все изменения: новейшее оружие, форму с нарукавными повязками. Ее, без сомнения, радовало, что отказники и гриши были все еще тесно связаны.Подойдет ли она к нему? Дарклинг сомневался, что на этот раз воссоединение будет приятным, хотя он оказал ей услугу. Он так и не решил, как поступить, когда к нему с докладом подошел разведчик. Когда Дарклинг снова посмотрел в ее сторону, Алины уже не было. В следующий раз он столкнулся в ней во время обеда. Алина сидела в конце скамьи и хмуро смотрела на него. На протяжении всей трапезы она не произнесла ни слова. Дарклинг разглядывал ее в ответ, пока его присутствие не потребовалось на собрании. Он мельком видел Алину тут и там: возле казарм, посреди группы эфириалок, рядом с медицинской палаткой. Так продолжалось три месяца. Дарклинг звал ее через связь, но Алина не отвечала.

Он ненавидел, когда с ним играли.

Дарклинг с солдатами возвращался после небольшой стычки с новоравкианскими (фьерданскими) повстанцами, когда снова увидел Алину. Она отвернулась от него, плотнее запахнув шинель. Рядом с ней стоял светловолосый юноша и, глядя в землю, что-то бормотал.

Терпение Дарклинга кончилось. Извинившись перед своими лейтенантами-гришами, он уверенно зашагал к Алине и уже собирался ее окликнуть, как Алина, все еще стоя к нему спиной, вдруг сказала:

— Мне жаль.

Дарклинг застыл, пораженный услышанным: она никогда не признавала, что предала его.

— Ты уверена? — отказник перестал буравить взглядом землю и теперь смотрел прямо на нее.

Дарклинг затаил дыхание.

— Уверена, товарищ Красавет, — кивнула Алина.

Дарклинг отметил про себя привлекательность отказника. И когда тот улыбнулся Алине, Дарклинга охватила холодная ярость.

— Я же просил называть меня Пашей, Марья.

Алина коротко рассмеялась.

— А я просила называть меня товарищ Сажина.

Мальчишка ухмыльнулся и наклонился к Алине.

— Может, я… — он осекся, наконец заметив Дарклинга. — Товарищ Старков, чем могу помочь?

Позже он с удовольствием вспомнит, как Алина замерла при звуке его вымышленного имени, но тогда гадал, как так вышло, что какой-то солдат знал об Алине, а он — нет.

— Полагаю, вас ждут дела в другом месте, товарищ, — медленно произнес Дарклинг.

Солдат неуверенно кивнул.

— Конечно, товарищ Старков, — прежде чем уйти ему хватило наглости улыбнуться Алине. — Марья… Товарищ Сажина.

— Паша.

Дарклинг схватил Алину за руку и наклонился к ее уху. Теперь он видел, что волосы под шапкой выкрашены в темный, а из-под шинели выглядывал воротник мундира. Его обуял гнев, но он сумел совладать с голосом.

— На пару слов.

Алина по-прежнему не смотрела на него.

— Как скажете, товарищ.

Когда Дарклинг притащил Алину к своей палатке охранники, заметив разъяренного генерала, поспешили ретироваться. Некоторые при этом бросили на Алину сочувствующие взгляды.

Втолкнув ее внутрь, он тут же отпустил ее руку. Алина выглядела больной — изможденное бледное лицо, темные круги под глазами — но с вызовом посмотрела на него.

— Ты всегда так дружелюбен со своими солдатами?

Дарклинг сжал кулаки.

— Ты подбираешь отказников, как бродячих кошек.

Алина фыркнула.

— Если бы ты уделял им больше времени, то…

— Заметил бы, что ты притворяешься одной из них.

Алина скрестила руки на груди.

— Не я одна притворяюсь, товарищ Старков.

Дарклинг криво улыбнулся.

— Я решил на этот раз побыть обычным и не амбициозным.

Алина отпрянула, Дарклинг тут же шагнул вперед.

— Ты должен остановить вторжение.

Ему стало смешно: Алина думала, что знает, что ему нужно на самом деле. Но этот разговор подождет, сейчас ему хотелось выяснить другое.

— Как долго ты в лагере?

— Довольно долго.

— Ответь мне, Алина.

— Девять месяцев, шесть на тренировочной базе, три — здесь.

— Ты, наверное, думаешь, что прятаться на виду очень умно, — усмехнулся он.

— Я не прячусь, Александр. Я наблюдаю.

Дарклинг на мгновение прикрыл глаза. Когда-то он дал ей оружие против себя, и она до сих пор пускала его в ход.

— И за чем ты наблюдаешь?

— Как ты пытаешься разрушить то, что построили мы с Николаем.

— Того, что вы построили, недостаточно.

— Для Равки или для тебя?

— Не все живут, как мыши.

— Это лучше, чем жить как лавина, сметая все на своем пути.

Дарклинг шагнул ближе. Алина напряглась, но не отступила.

— Почему ты здесь?

Алина встретила его взгляд. Дарклингу ненавистно было смотреть, как она намеренно подавляет свою силу.

— Ты поверишь, если я скажу, что скучала по тебе?

«Мне бы хотелось», — подумал он про себя, а вслух ответил:

— Нет.

Ее пальцы нежно коснулись его запястья, и он чуть не вздрогнул от неожиданности.

— Однажды ты сказал, что я твой баланс. Ты правда так думаешь?

Дарклинг злился на нее: за обман, за сентиментальность, за проклятый идеализм, который, словно зараза, передался ее потомкам. Но еще он желал ее. И иногда этого достаточно, чтобы пересилить гнев.

— Да.

— Тогда я здесь поэтому, — Алина невесомо очертила шрамы на его лице. — Я не позволю тебе вернуть Равку и создать еще один каньон.

Дарклинг взял ее за запястье и прижался губами к ладони.

— Это твоя попытка сделать меня лучше?

На лице Алины отразилась щемящая нежность, Дарклинг готов был поспорить, что она вспомнила проклятого следопыта. Или глупого короля. Или то, что он сжег приют и так и не извинился (он знал, что она его не простит).

— Нет, Александр. Это моя попытка удержать тебя от убийства хороших людей, — прошептала она и ушла.

Это еще не уступка, но уже прогресс. Правила игры снова изменились. Товарища Павла Красавета перевели в Ос Альту. А товарищ Старков вдруг заинтересовался солдатами-не-гришами. В особенности одной отказницей.

* * *

Кампания против Фьерды растянулась на шесть месяцев.

Днем Дарклинг командовал вооруженными силами, а Алина несла службу с другими солдатами. Они не разговаривали друг с другом, хотя Дарклинг поймал себя на том, что стал чаще проходить мимо палатки картографов. Ночью он приглашал Алину в шатер, и они вместе обсуждали разведданные. Алина время от времени давала указания (Дарклинг выполнял только те, которые не мешали его планам). Они по-прежнему мало говорили друг с другом, но расходились, только когда вставало солнце.

В сражениях с повстанцами Новоравки потери отказников и гришей сравнялись. Гриши получали хорошую еду, отказники — новые сапоги. Их вторая война была сложной игрой компромиссов. Дарклинг позволил Алине почувствовать, что значит иметь контроль. Ночью она отмечала на картах линии обороны и наступления. Он позволил ей обрести власть, надеясь, что она разовьет к ней вкус. Потери среди солдат стали меньше.

Спустя три месяца Дарклинг пригласил Алину к себе. «Не этой ночью, Александр», — ответила она. Вернувшись к себе, Дарклинг налил кваса и стал размышлять о том, что ради победы иногда необходимо идти на уступки, и о том, как устал засыпать в постели один. Он скучал по тому, как задумчиво Алина смотрела на него, когда он соглашался с ее предложениями.

Пролетело еще два месяца. Время лечит все, даже сложные отношения. Но чтобы примириться с прошлым, пришлось умереть.

* * *

Так продолжалось почти год, пока Фьерда не заставила их применить силу. Все случилось во время обычного патрулирования границы новоравкианского поселения. Дарклинг попросил Алину присоединится к его небольшому отряду, и, к его удивлению, она согласилась. Во время обхода она держалась вне поля его зрения, плелась в конце колонны, как подобает младшему картографу, но не той, кто равна ему.

Они уже собрались покинуть деревню, как вдруг дома загорелись, зазвучал рог. Они попали в засаду: кто-то передал врагу их планы. Стоило отдать фьерданцам должное, они сопротивлялись до последнего.

Дарклинг пустил в ход разрез (он еще не мог поднять своих настоящих солдат, не как товарищ Старков) и располовинил сотни повстанцев. Выискивая в толпе Алину — она скорее умрет, как солдат, чем использует силу и снова станет Санктой, он отвлекся, чем воспользовался фьерданский снайпер, прячущийся в церковной башне. Пуля пронзила плечо, и Дарклинг припал на колено, но не успел он атаковать, как следующая пуля прилетела в бедро. Дарклинг пошатнулся, вслепую бросив разрез. Следующий выстрел прошил ладонь, и он упал. Последнее, что он услышал, как кто-то звал его имени. В следующий миг красивый маслянистый солнечный луч разрезал церковную башню пополам.

* * *

Официально в тот день погиб генерал Объединенной армии товарищ Старков. Его смерть вынудила царицу и совет занять менее агрессивную позицию, и вскоре было подписано мирное соглашение. Спустя годы в самом сердце Равки рассказывали другую историю. О генерале, который пожертвовал жизнью ради своей страны. Сама Санкта была так тронута его храбростью, что вмешалась в войну, чтобы спасти его тело от осквернения. Но истории не всегда рассказывают правду. Особенно истории о них.

* * *

Дарклинг с трудом пришел в себя, он понятия не имел, где находился. Голова раскалывалась, во всем теле чувствовалась слабость. Он слепо зашарил рукой по матрасу, и теплые руки сжали его ладонь. Он с облегчением выдохнул и снова провалился в небытие. Когда он снова проснулся, то увидел, что Алина свернулась калачиком в кресле рядом с постелью и настороженно наблюдает за ним. Она все еще сжимала его ладонь.

— Ты спасла меня, — неверяще прохрипел он.

Алина закрыла глаза и не ответила. Дарклинг стиснул зубы, каждый вдох отдавался болью. Шрамов у него из-за нее прибавилось.

— Почему ты все еще здесь?

Алина смутилась. Ее пальцы провели по его ладони.

— Не знаю.

Дарклинг тяжело вздохнул. Пальцами он нащупал шрам на ее ладони. Алина прикусила губу и прошептала, словно самой себе:

— Но я не могу уйти.

Их вторая война закончилась смертью и спасением.

До следующей оставалось сорок лет.