Спаси меня от души (джен)

Грязно-золотистый лифт, зудя металлическими толстыми тросами, стремительно поднимал пассажиров высоко вверх. Номера этажей перещёлкивались за секунды, приближаясь к четвёртому десятку, пока Михаил рассуждал, отчего конкретно сейчас чувствовал себя неловко. Поначалу казалось, что из-за страха высоты, и действительно, воздушный порт стоял практически на самой вершине горы, но он никогда не ощущал дискомфорта, чувствуя, как под ногами расстилаются просторы, совершенно нет: ни эту неделю, ни прошлую, ни позапрошлую. Так говорили записи. Теснота коробки на верёвках не смущала — бывали ситуации и похуже — потому в голове томилась лишь одна причина беспокойства: его отец, стоящий рядом. Ректор.

Они были вдвоём, в одном помещении, но молчали, словно чужие люди. Оно и понятно: Ректор, будучи первоклассным учёным, никогда не был коммуникабельным — настолько, что проявление каких-то красочных эмоций считал для себя чуждым. Высокий, почти два метра, худощавый человек, вечно ходящий в белоснежным костюме, схожим с офицерским, и в чёрной матовой маской с тонированными круглыми окулярами и ровно выпускающими воздух фильтрами по бокам.

Эта маска была истинным обликом Ректора. Даже Миша никогда не видел приёмного отца без маски, навсегда заменившей лицо человека в глазах окружающих его людей. Тем не менее, Ректор был очень запоминающимся в обществе, его персона была широко известна своей таинственностью и твёрдостью в своих убеждениях. Для совсем молодого Михаила он был практически идеалом, которого тот боялся.

— Ты точно уверен в своем решении, Михаил? — неожиданно спросил Ректор, заставив того дёрнуться от одного невыразительного, приглушённого маской голоса.

Когда отец заметил, что он смотрел на него с опаской и дискомфортом, Миша сразу же перевёл взгляд на левую от себя стенку лифта, стараясь не привлекать более к себе внимания. Но всё равно твёрдо ответил:

— Да, отец.

— Это иррационально, ты не добьёшься какой-либо эффективности, только потеряешь особенно драгоценные годы.

— Это моё желание, отец, — с долей грусти подметил Миша, опустив взгляд на пол, как стыдливый ребёнок. — Сам позволил распорядиться своим временем как захочется.

— Я принимаю твое желание — как закон, не подвергающиеся моему сомнению, но это не делает низкую пользу более значимой. Ты не в таком состоянии, чтобы идти учиться в академию, уровень которой ты давно перерос. Я не одобряю твою приземлённость.

Миша был даже рад, что для него желание — закон, в противном случае пришлось бы выдать подробный доклад, который должен был иметь все факты, делающие решение правильным. Издавна так и было, но очень редко он мог отстоять свою точку зрения перед отцом. Ректор не тот человек, который позволил бы так бесцеремонно бросаться своим временем. Время — невосстановимый ресурс, а для Миши это имело значение жизни и смерти. Безликая маска Ректора не была такой уж таинственной: Миша умел различать некоторые его черты поведения даже в малейших знаках, как вот этот оценивающий взгляд с лёгким, почти незаметным наклоном головы.

— Отец, я понимаю, но я хочу поступить в академию, мне интересно провести время в новых условиях.

— Ты уже поступил, будь точен в своих словах. Конфедеративная магическая академия имени Тихонова — престижное для страны учебное заведение, соблюдай максимальную осторожность. На один талант там приходятся сотни бездарных студентов, не признающие своей маленькой значимости для общества. Некоторые усердно пользуются связями и считают, что всё им сойдёт с рук, потому в стенах академии наблюдаются негативные тенденции. Тем не менее, в твоём распоряжении великая сила, несравнимая с их умом. Не смей раскрывать её, — последние слова были сказаны твёрдым мощным тоном, будто это предупреждение. — Мы подготовились к этому, но рисковать недопустимо.

Миша машинально коснулся пальцами правой руки своей шеи — там плотно прилегала пластина, намертво слившиеся с кожей. На самой тёмной пластине слабо сверкал голубой многогранный камень с размером с ноготь.

— Я готов, — заверил Миша, — буду пользоваться только огнём, держать меру и не давать шанс заподозрить меня.

— Знай: никому не раскрывайся, не создавай себе угрозу.

— Да, отец…

Миша сомневался, но был готов принять отцовские условия. Примерно в этот же момент лифт остановился на семьдесят втором этаже, и дверцы затрещали, открываясь. Миша из банальной привычки пару раз стукнул тростью о пол, чтобы потом со спокойной душой выйти из лифта вслед за Ректором, прихрамывая на левую ногу. Сначала его глаза были ослеплены столь ярким светом противно тёплых ламп по всему порту, но после он с явным интересом начал осматривать окружающую его суету. Мимо стальных строений, кучи труб, неясных механизмов и всяческих переходов реками шли на свои рейсы состоятельные люди, общими толпами разделяясь по необходимым мостикам и лестницам. Кто-то совсем рядом вышел из лифта и интуитивно, даже обыденно влился в подобную текучку, как не смог бы сделать сам Михаил. Подобная суета для него точно была в новинку, а он ещё не добрался до академии и не познал городскую жизнь.

Вся уверенность вмиг пропала, из-за чего ему пришлось на время остановиться, нервно сглотнуть слюну и покрепче сжать рукоять трости, чтобы потом направиться по лестнице на широкие платформы, как пугливый пёсик следуя за Ректором. Походка того была медленной, явно подстроенной под проблему Миши, зато благодаря такому проводнику тот наверняка знал, что не заблудится. Миша не стеснялся смотреть на прохожих, удивляясь их совсем разной внешности. Блондин в чёрном бальном костюме с тяжёлым чемоданом наперевес, одинокая грустная женщина с милой маленькой собачонкой на руках, дружная семья из молодых супругов и двоих детишек, явно пытающиеся вырваться их хватки рук родителей ради забавы, кое-где проходили угрюмые старики и, очевидно, богачи, явно не любящие ходить вровень с челядью. Но как только Миша увидел высоченного зелёного орка в красных доспехах, сидящего на скамье не под его размеры у столба оповещения, он из интереса остановился.

Орк был крупным и весёлым, броня его не стесняла, а гигантский тесак за спиной и вовсе словно казался частью его тела. Орк нетерпеливо дожидался своих товарищей, которые через пару штатных секунд подошли к нему с явной легкомысленностью в облике: два остроухих незнакомца, у одного из которого на спине красовалась снайперская винтовка с богатой деревянной отделкой, а у второго — длинный серебристый посох, имеющий голубой толстый кристалл на наконечнике. Они и одеты были более свободно, и по поведению не смахивали на простых горожан.

— Михаил? — вернул того из раздумий о незнакомцах Ректор, подошедший к нему в недовольстве. — Не отставай от меня, ты очень плохо ориентируешься на местности.

— Простите, — тут же опустил голову Миша, виновато улыбнувшись. — Увидел просто странных людей.

— Это обычные авантюристы, не акцентируй на них внимание.

Тем не менее, Михаил смотрел на них как на нечто особенное. Слишком свободные, слишком вольные. Только тяжёлая жизнь заставляла человека стать наёмником ради собственного выживания, но зато в их руках была та относительная свобода, которая не светила Мише. Дело не в воспитании Ректора, привязки к Белым мудрецам, являющихся одной из гильдий-участниц конфедерации, или проблемной инвалидности, а во внутренних переживаниях души, где глубоко-глубоко чувствовалось одно очень неприятное, даже мерзкое и занозливое: «Скоро всё закончится». Этого было не избежать, оттого Миша пытался лишний раз не задумываться об этом, ведь кто поможет? В мире магии и железа — он лишь один из немногих с душой.

Ступая за Ректором, Миша изредка обращал внимание на превосходные технологии, тут и там рассыпанные по порту. Каждая лампа на платформе имела искусственный желтоватый кристалл, тоненькими проводами питающийся от безумно сложных генераторов, завязанными на тихоновском порошке. Миша вспомнил, как до пятнадцатилетия много читал об истории развития цивилизаций, особенно толстую, пускай и написанную нудным языком, книжку «Как изменился мир» Вячеслава Шорохова, где особый акцент делался на порошке.

Создание тихоновского порошка произвело революцию в развитии. Тогда мир шагнул вперёд, заставил гениев со всех уголков света совершать подвиги — открытиями, экспериментами и просто попытками перешагнуть всё общество собственным умом. Подобное чтиво вдохновляло неумелого мальчика с ужасной левой ногой собирать причудливые металлические фигурки, не представляющие смысла: банальные куклы, глупые инсталляции, порой корявые, но работающие простые механизмы. Не отчаявшемуся от невозможности что-то создать Мише приходилось по многу раз посещать научные магические выставки, где он не мог не нарадоваться, особенно когда некоторые из показанных идей реализовывались и становились частью огромного удивительного мира. Тогда Ректор увидел в нём странное увлечение. Возможно, в представлении нормального человека и непримечательное, но для Миши и самого Ректора оно значило многое. Разве лично наблюдать за удивительными событиями не прекрасно? Разве не прекрасно как-нибудь помогать тем, кто способен поменять текущий расклад вещей? Хотел бы Миша воплотить чью-то идею в жизнь или просто посмотреть на это вновь и испытать незабываемые эмоции. Незабываемые…

Миша едва не столкнулся с каким-то подростком, беспечно пробегающим мимо толпы к матери у лестницы к дальним платформам. На самом деле, столкновение было неизбежным, а с учётом скорости мальчика — болезненным. Но девушка из обслуживающего персонала воздушного порта ловко разобралась в ситуации. Порывы ветра перед лицом Михаила заставили подростка слегка отшатнуться назад, потеряв всю скорость, а после упасть прямо затылком на грудь девы, которая поймала его, не допустив столкновения.

— Ты в порядке, я тебя не ранила? — взволнованно спросила та пойманного мальчика, который от близости к представителю противоположного пола мгновенно затих.

Одетая в синий комбинезон, с шевроном гаечного ключа в окружении винтов, девушка держала покрасневшего низенького подростка так, словно ему не условные четырнадцать-пятнадцать лет, а всего одиннадцать. Естественно, он смутился.

— С-спасибо… — шёпотом сказал подросток, как-то не рискуя вообще двигаться.

— Весьма опрометчиво пользоваться магией воздуха в таких условиях, — Ректор, как всегда, осудил беспечную девицу за несоблюдение осторожности, правил, норм и так далее, что шли вразрез с принципами учёного. — Малейшая потеря контроля — и потоки перережут его кожу.

— Вы правы… — расстроенно кивнула девушка, аккуратно отведя подростка от себя.

Она внимательно осмотрела его на наличие повреждений, а после с лёгкой, удивительно милой улыбкой на лице потрепала его по голове.

— Не бегай по платформе, хорошо?

— Хорошо… — тот всё ещё смущался — очевидно, влюбился при контакте, как бывает с подростками, — но нашёл в себе силы тут же убежать дальше, к матери, непреднамеренно расстроив девушку.

— Мне стоит доложить вашему начальнику о нарушении должностного регламента, техник, — продолжал Ректор.

— Не стоит, отец, — вступился за неё Миша, — её риск не оправдан, тем не менее, она помогла мне избежать столкновения. С учётом мой ноги это было бы весьма болезненно. Я ей благодарен.

— Не делай себя бесполезным, Михаил, ты в силах избежать урона от такой мелочи.

— Но она не знала этого, действовала наверняка.

Спорить с Ректором было очень сложно, поэтому Миша не любил вообще начинать дискуссии с ним, да даже давать поводы для этого — уже проблема. Но сейчас Ректор отступил банально из-за его стремления не тратить время на всякие мелочные вопросы вроде этой ситуации.

— Пускай так, — нехотя признал отец, отвернувшись. — Пойдём, нас ждут.

Миша кивнул и самодовольно улыбнулся, но пошёл дальше. Краем уха он услышал, как та девушка вслед ему сказала: «Спасибо» — с таким протянутым звуком «и», словно она только что напакостничала, а Миша её не сдал. На сердце стало легче, и он забыл о печальных мыслях. Незабываемые эмоции, да?

Хватило пяти минут хождения в многолюдном месте, чтобы Миша измотался, но прибытие на посадочную платформу немного его обрадовало. Вытянутая как пристань платформа проходила мимо двух огромных дирижаблей. Отполированные чем-то серебристым баллоны с газом напрочь заполнили весь объем воздушного порта. Исполинские многотонные «подушки» создавали ощущение человеческой незначительности, словно людишки — это маленькая палочка с ножками и ручками, жалко смотрящиеся у своего творения. Под баллоном прилегал сам многоэтажный корпус с рядами круглых иллюминаторов, множества мостиков, смотровых площадок, иногда с толстыми трубами, выпускающими еле заметный магический остаток после использования порошка. Осмотреть весь корпус даже внешне не представлялось возможным — настолько тот был длинным и большим. Но увиденного хватило, чтобы удивиться уровню развития магического мира.

Ректор остановился у толстого цилиндрического стенда со списками рейсов, где только что у пути «Порт-Лонгресса — Южнозаставец» изменилось время с девяти часов вечера на десять, перещёлкнув чёрной табличкой.

— Внимание, пассажиры рейса «Порт-Лонгресса — Южнозаставец»! — проговорил приятный уху женский голос через динамики на столбах по всей платформе. — По техническим причинам рейс переносится с 21:00 на 22:00. Повторяю, рейс «Порт-Лонгресса — Южнозаставец» переносится с 21:00 на 22:00. Приносим свои извинения за причинённые неудобства.

Суета сует начала утомлять Мишу.

«И всё же радоваться, что мой рейс на восемь часов никуда не перенёсся, было весьма эгоистично», — подумал Миша и довольно улыбнулся.

Но всякое веселье пропало, когда к Ректору подошли несколько человек. Все они были одеты в белые костюмы, но, к счастью, без масок. У одного из них при себе имелся железный чемоданчик с кодовым замком. Это были учёные из Белых мудрецов — прямые подчинённые Ректора. У каждого из них на плече была шеврон гильдии — серая сова, стоящая на стопке разноцветных книг, обмотанных красной лентой, а вокруг самой птицы располагались белоснежные перья для письма с каплями чернила на кончиках. Более того, на брюшке совы чёрным цветом выделялась цифра «4». Маг-учёные четвертого класса — практически элита конфедерации, «любимые» подчинённые Ректора, у которого у самого не было ни шеврона, ни какой-либо цифры. Маг-учёному первого класса такие мелочи неинтересны.

— Добрый вечер, Ректор, — поприветствовал его учёный с чемоданчиком, который встал ближе всех. — Надеюсь, вы добрались без помех.

— Всё же очередь у пропускного пункта несколько испортила впечатление о вашей организованности, господин Рагузов, — монотонно ответил Ректор, чем без труда ввёл его в дикий ступор.

— Извините, случилось недопонимание со службой безопасности… — пытался оправдаться Рагузов, аж побледнев от страха. — Впредь буду внимательнее.

— А теперь вспомните о моей просьбе подготовить предстоящую посадку на полчаса раньше и сделайте вывод о вашей компетентности, господин Рагузов, — Ректор разбил его за минуту, а после как ни в чём не бывало переключился на Мишу. — Настал час, Михаил.

Тот понимал, что имел в виду Ректор. Буквально через пару подобных стендов как раз будет мостик, ведущий на нужный дирижабль. Злосчастный рейс «Порт-Лонгресса — Зельград», в столицу всей Конфедерации Синего Кубка, где находилась необходимая ему академия. Там начнётся новая жизнь, совершенно отличающиеся от прежней. Сколько бы записей ни вёл Миша, всё было в одном ключе: серьёзность бытия, вечные исследования, тренировки, поиски, поиски, поиски… а ради чего? Чтобы в итоге Ректор выполнил его заветное нерациональное желание, а это отдельный признак отчаяния. Смотря на маску своего приёмного отца, Миша сжал рукоять трости сильнее, до побеления костяшек. Умнейший человек в стране воспитал его, внушил ему свои установки и сейчас смотрел на «сына» с таким же хладнокровием учёного, при этом ни разу не показывая лица. Но этот человек… был его идеалом.

— Дальше ты будешь относительно самостоятельным, как ты хотел, отныне я практически не буду участвовать в твоей жизни, — Ректор и тут не проявлял никаких эмоций, но Миша увидел тот неподдельный интерес и азарт в его малозаметном наклоне головы. — Признаю, ты меня заинтересовал подобной иррациональностью. Перечить нет смысла, а понаблюдать со стороны — исследование непредсказуемое. Хотя я сказал слишком расплывчато… Я иногда буду заезжать к тебе, смотреть на твоё продвижение, а также регулярно следить за новостями академии и слухами. Не считая урегулирования особо важных проблем при поступлении, это максимум. Не помешает ли это твоему желанию, Михаил?

Сам Миша только лишь улыбнулся, едва не усмехнувшись.

— В твоём стиле, отец. Просто не мешай мне и не вторгайся в мою жизнь без необходимости.

— Именно так, — после этого Ректор посмотрел на Рагузова, а тот, догадавшись, протянул ему чемоданчик с покорным выражением лица. — Тебе через два месяца исполнится ровно двадцать. Для меня день рождения — лишь показатель возраста, но я убежден в целесообразности превращать такой день в праздник. К сожалению, я застану твой день рождения вдалеке, поэтому принял решение сделать тебе подарок сегодня.

Миша был ошеломлён, но не сказать, что это было что-то из ряда вон выходящим. До этого тоже были подарки, только они назывались особыми наградами, частенько Ректор дарил их через третьих лиц, а тут случилось это.... Лично от него, как действительно подарок на день рождения. Не укладывалось в голове.

— Твой револьвер был взорван более полугода назад по известным тебе причинам, поэтому, — отец вручил ему чемоданчик, — я дарю тебе новый. Наиболее совершенная модель как раз под твою силу — я лично его разработал для тебя. Считаю этот подарок полезным и логичным, беря во внимание твои умения. Код — твой значимый день.

Миша вспомнил эти события, как они были изложены в записях. Нечто ужасное, не описываемое словами, так было по ощущениям, какие эмоции Миша чувствовал в то время. Какофония из ужаса, страха, гнева, боли и разочарования — воистину печальное событие. На бумаге всё было изложено в мельчайших подробностях, а сам случай был выделен в графу «особенные события», которые он читал ежедневно. Теперь уже, с мышлением сегодняшнего Миши, то событие ничего, кроме факта, в себе не несло. Он принял подарок со всем трепетом. С весёлой и радостной улыбкой он активно закивал.

— Спасибо тебе.

— Не забудь оставить этот момент в записях. Впрочем, эти аксиомы мне напоминать бессмысленно. Продуктивной учёбы, Миша.

— Тебя ждёт Алиса, — предупредил Рагузов.

— Я понял, — теперь Миша направился к мостику один, чеканя размеренными стуками трости по полу, мимо толпы с непоколебимым выражением лица, но в душе он паниковал. Да неужели он в свободном плавании?!

И тут остановился, не сделав и пятнадцати шагов от Ректора. Будет неправильно, если он так просто уйдёт. Глубоко вздохнув, он повернулся к нему с уверенным взглядом.

— Отец, я не подведу тебя.

Миша знал, что этого тот и хотел услышать — ведь был детищем Ректора, плодом его стараний. Возможно, неправильно прозвучало бы в среднестатистической семье, но для их взаимоотношений — признак уважения. Сделав своё дело, Миша продолжил путь прямым курсом к Алисе. Как бы он ни смущался от такой суеты вокруг, как бы прямая дорога до мостика ни казалась лабиринтом в железном муравейнике, какие бы ощущения ни возникали только от мыслей учёбы, он всегда отличит Алису от любого другого человека. Каждый раз Миша описывал её так точно, что сам образ был настолько уникальным в его представлении.

Сейчас она стояла у мостика в бежевом пальто и такого же цвета шляпе. Среднего роста, практически одного возраста с Мишей; её пушистые каштановые волосы с лёгкими завитушками свободно падали на плечи, делая её слишком уж женственно эстетичной. Пальто подчёркивало спортивно-правильные формы, в принципе, и грудь третьего размера тоже было прекрасно видно даже на расстоянии тридцати метров: всего виной служил туго завязанный пояс, скорее ориентированный на удобство, а не красоту.

Миша горестно вздохнул, вспомнив несколько её особенностей. Если бы не уверенное в себе грозное выражение лица, она бы сносила парней всех наповал, а тут… Миша даже задумывался, а не поискать ли учителей, если такие есть, дабы та наконец научилась вести себя женственно и мило, как подобает. Только попробовать — и совсем другой девушкой станет. И ровный нос станет прекраснее, и кожа понежнеет намного, и малозаметная родинка на щеке станет хорошим дополнением образа — только попробуй!

С долей разочарования и грусти Миша подошёл к Алисе на достаточно близкое расстояние, чтобы та заметила его. При виде ярко-голубых глаз он разочаровался ещё сильнее. Не найти ей суженого, который выживет хотя бы месяц, если не испугается при знакомстве. Острый взгляд Алисы скорее пугал до белого каления, заставлял принижаться и больше никогда с ней не связываться. Тем не менее, Мише повезло, что он знал её ещё до пятнадцатилетия — так бы с ума сошёл, видя её каждый раз в таком виде.

— Добро пожаловать на борт, господин Михаил Симонов и, по совместительству, экстремал-инвалид с ношей невиданной жизни! — громко, звучно, с толком, с расстановкой проговорила Алиса, ехидно и весело улыбаясь.

«Это не мило! Это подло!»

— Не в бровь, а в глаз, — усмехнулся Миша и подошёл к ней. — Сразу решила занизить мою самооценку, чтобы потом горестно не становилось?

— А толку, три дня осталось, потом по-новой придётся, — Алиса вела себя непринуждённо и бесцеремонно, говорила то, о чём Миша не рисковал бы и думать.

Этим она и помогала. Аккуратно сунув руку между локтем левой руки и торсом, она принялась помогать ему неспешно подниматься по мостику-лестнице на дирижабль.

— Мистер Симонов, я вам помогу и ничуть не подколю, что вы ограниченная черепаха.

— Ты чего такая весёлая сегодня? — осведомился Михаил, понемногу, помаленьку поднимаясь при помощи Алисы, переложив трость в другую руку. — Я же вижу, что еле держишься от раздражения.

— Да Рагузов — конченный идиот, ни черта не может. Нам выделили теснющую говно-каюту с кроватями у потолка, ибо дебил не проверил сами билеты. Я хотела врезать ему и отпинать сразу за такие шуточки.

— Сказал бы он это Ректору — точно получил бы по щам и буквально, и психологически, и статусно.

— Ему повезло, что быстро исправился, не стал долго тратить мои нервы. Теперь у нас прекрасная каюта, Мишаня, даже с кухней и ванной комнатой! Короче, мы вип-персоны!

— Как дела с грузом?

— В порядке, все вещички под охраной.

— Что, не спросишь, что у меня в чемодане? — обиженно поинтересовался Миша, так как ему так не удавалось найти момент похвастаться.

— Я знаю. Револьвер.

— Да чтоб тебя…

— Да не дуйся, я даже знаю, как он выглядит. Ректор у тебя очень предусмотрительный, поэтому спросил моего мнения и ещё парочки человек. Короче, я упала почти в обморок: обычно из его сущности даже живого человека не вытащишь, а тут такое.

— Я обязательно запишу это…

— Не забудь описать в мельчайших подробностях.

Поднявшись на борт дирижабля, по просьбе Миши они не сразу зашли внутрь, к каютам, потому что он просто хотел пройтись по прогулочному мостику, что шёл совсем рядом со входом. К счастью, после одобрения стюардессы он смог напоследок подышать воздухом в сопровождении совсем уж родной Алисы.

Они были знакомы с двенадцати лет, и пускай его проблема несколько мешала по достоинству оценить их практически семейные отношения, но он был уверен: никого роднее её у него нет, даже Ректор не похвастался бы той близостью, что создалась между ними. Не зря Миша добавил её в особенный дневник, чтобы не забыть ту важность, без которой он не сможет жить. За сжигающим взглядом Алисы скрывался совершенно другой человек, что, к сожалению, знал только он.

Остановившись на половине всего мостика, Михаил аккуратно схватился за перила левой рукой, дабы посмотреть на посадочную платформу порта. Плотным течением люди поднимались на дирижабль, суетились и едва ли не хором о чём-то болтали. Милиция конфедерации наконец заняла позиции по всему периметру, контролируя и само движение пассажиров, и их законопослушность. Та высокая блондинистая стюардесса, давшая разрешение, вместе со своими коллегами пыталась внимательно и быстро пропускать пассажиров, проверяя билеты, внешний вид, лица… в общем, выполнять такую сложную работу не каждому под силу. Удивительно, как стюардессы важны всё-таки на таких суднах, словно не менее важны, чем те же капитаны. Наблюдать за подобным — своего рода романтично.

Теперь Михаил начал искать Ректора на платформе. Нашёл тот самый стенд, но отца рядом уже не увидел. Не сильно и расстроился, просто понадеялся посмотреть на отца последний раз за эту неделю. Вздохнув, да так тяжко, будто у него проблемы с лёгкими, Миша задрал рукав чёрного пальто на левой руке и посмотрел на неё. Циферблат часов, находящиеся на внутренней стороне запястья, показывал не текущее время. Это был определённый таймер, перекладывающимися маленькими табличками отсчитывающий заданный промежуток времени, начиная секундами и заканчивая днями. Три дня, четыре часа, сорок пять минут и двадцать девять секунд.

— Три дня осталось? — догадалась Алиса, упёршись спиной в перила.

Она небрежно напялила на голову Миши свою шляпу.

— Да, — огорчённо кивнул тот, не сильно желая вообще смотреть на эти часы. — Надеюсь, успею дописать всё, когда заселимся.

— Будет весьма неудобно, буквально на следующий день у нас встреча с Битроксом, ты просто будешь не готов.

— Надеюсь на твою помощь…

— Как всегда, — она не больно, но всё же ощутимо ударила его по плечу. — Иначе отпинаю.

— Сомнительная мотивация.

Вскоре они последовали в свою каюту. Алиса слишком преуменьшила всю престижность их ночлега в дирижабле, намного. Это была практически квартира с гостиной, просторной кухней, ванной и туалетом, так ещё и с просторной спальней. Видно было, что две раздельные кровати неродные: тут наверняка должна была стоять лишь одна двуспальная. В остальном же Миша был восхищён, даже вещи первой необходимости завезли в каюту — вплоть до любимого карандаша. Теперь можно было немного ослабить свой слишком официальный осенний наряд: Миша часто ходил лишь в тёмно-сером жилете, белоснежной рубашке с именным чёрным галстуком, где на обороте виднелось имя «Ника», написанное вычурными красными буквами, потому освобождение от тёплого пальто и пиджака стало усладой для тела.

Поправив часы, Миша закинул чемоданчик на кровать. Следовало ввести шестизначный код… значимый для него день. Ректор имел в виду только один день, навсегда перечеркнувший жизнь Миши и, видимо, без изменения в будущем. Роковое время, настолько, что не вспомнить тот момент невозможно, даже сама болезнь не способна это скрыть.

Пока Алиса преспокойно переодевалась буквально в паре метров у шкафа в одной с ним комнате, Миша неспешно прокрутил каждую цифру на нужную. Четырнадцатое-десятое-сорок пятый. Замки щёлкнули, а крышка сама по себе открылась под воздействием механизма. В бархатном футляре лежал серебристый револьвер с длинным барабаном, довольно громоздким толстым стволом и необычной ручкой, где на месте хвата пальцев торчали маленькие иглы. Вместо курка у пистолета была маленькая трубка, уходящая в сторону, как выхлоп, а спусковой крючок даже на вид был сложным для нажатия. На корпусе у барабана был изображён пропорциональный золотистый крест. К нему не прилагались никакие патроны, ведь сила человека — уже боезапас. Взяв револьвер и убрав футляр, он нашёл кожаную кобуру, которую тут же нацепил на пояс и в нее сунул оружие. Прочитав лицензию на ношение пистолета, Миша сунул его в обложку паспорта и спрятал во внутреннем кармане жилета. Он повернулся к Алисе очень вовремя: она только-только застегнула блузку и надела бежевый пиджак, попутно стукнув носком кожаного длинного сапога по полу. Её образ был очарователен, особенно когда она гордо выправила волосы из-под пиджака.

— В академии и девушки носят пиджаки, если я ничего не путаю, — вспомнил Миша, опершись на трость. — Для тебя сказка, да?

— Пиджак — это красиво, костюм — прекрасно, — коротко, как лозунг партии, сказала Алиса, а когда повернулась, продолжила: — Но униформа ОКК — ещё лучше.

— Точно, ты любишь милитаристский стиль, как же, — со смешком он медленно потопал в гостиную. — Надеюсь, когда у тебя будет свадьба, ты не придёшь в офицерском кителе и в идеально начищенных сапогах.

— Свадьба? Жениться на мне захотел?

— С чего вдруг?

— Тогда какая речь о свадьбе? — Алиса тут же его обошла и гордо встала на пути, едва не стукнувшись коленом о стол в гостиной. — Опять за своё?

— Опять?

— Друг, твоя брюнетистая голова уже год пытается найти мне парня, каждую неделю я слышу: «О, какой хороший», «А он похож на тебя», «Какой состоятельный и прекрасный» и так далее. Тебе не нравится, что я посвятила всю свою жизнь тебе, но мне так насрать на твои возражения, понял? Я сделала выбор.

— А дальше что? — Миша прошёл мимо неё в сторону выхода. — Есть перспективы?

— Сейчас это не важно.

— Нет, важно, Алиса, — он внезапно повернулся к ней. — Я хочу видеть тебя не моим пустым поводырём, понимаешь?

Алиса цокнула и отвела взгляд, скрестив руки на груди.

— Вот только цокать не надо.

— Миша, твои загоны меня доконают когда-то. Подумай головкой на досуге насчёт моего счастья, а сейчас я хочу есть, пошли уже, а.

Это обсуждение заглохло очень быстро, и вскоре они даже не вспомнили об этом. Теперь они вместе добрались до столовой, пройдясь по обширным коридорам дирижабля. Само судно уже отчалило, поэтому все пассажиры разместились по каютам, а после разбрелись по помещениям, как муравьи. Благо светлый коридор с красным ковром был полупустым, а лестничные клетки настолько широкими, что спуск даже такого инвалида как Миша был крайне мирным. Правда, некоторые из прохожих смотрели на него косо — но скорее из-за наличия оружия и обыденного обсуждения с Алисой ассоциации еды в одном кафе с болотными травами, словно они действительно пробовали кухню мха и вонючей воды.

Тем не менее, они добрались до столовой, и не успев войти, Миша краем уха услышал разговор довольно взрослого человека в строгом костюме и молодой девушки с светлыми прямыми волосами, завязанные в простой конский хвост.

— Пап, у тебя аллергия на яйца, какого чёрта ты едва не купил омлет?! — негодовала девушка, смело отчитывающая своего отца.

— Я не услышал, что представляет из себя особое блюдо шеф-повара, задумался, не более, вот и пропустил мимо ушей.

— Опять волновался обо мне? Ты в прошлый раз едва не сунул чемоданы в руки милиционеру!

— Но я так рад, что ты поступишь в КМА… моя лучшая, — удивительно, но мужчина едва не заплакал.

Вроде бы, серьёзный человек — морщины, говорящие о многом, густые усы под носом, видавшие жизнь глаза — а тут так нежно реагировал на факт поступления дочки в академию…

— Папа, не сейчас! — а девушка запаниковала, затрясла руками в полной невозможности успокоить своего отца. — Я думала, ты привык!

— В нашей семье только ты такая талантливая, я бы таких успехов ни в жизнь не добился… — он и сейчас готов был заплакать.

— Хвати-и-ит!

Столь комичная и милая сцена заинтересовала Мишу. Он попросил Алису купить для него что-то на ужин, а сам всё-таки решил подойди к этой парочке.

— Добрый вечер. Простите, что прерываю ваш разговор, но я услышал, что вы также летите в столицу поступать в академию.

— Да, так и есть, — ответила девушка, не позволив отцу вообще что-то сказать, и, видимо, не зря: его испепеляющий взгляд пробирал до мурашек. Ревность отца? — Неужели ты тоже поступаешь?

— Именно так, — с улыбкой кивнул Миша. — Какая удача, что мы встретились. Простите за грубость, я не представился! Михаил Симонов, рад знакомству.

Девушка была если не младше его, то точно ровесницей. Низенькая, даже ниже Алисы, личиком и формой головы круглая и худая. Несколько невинные зелёные глаза привлекали Мишу — они словно блестели жаждой познавать жизнь через призму оптимизма и веселья. Она, будучи одетой в сиреневое платье, расширяющееся от талии до чуть ниже колен, как буква «А», словно нарядилась на бал, а не просто ради похода в столовую. Тем не менее, её открытые плечи были какими-то… худыми?

— Ксения Сахарова, — протянула она руку Мише, и теперь тот точно убедился, что ей недостаёт веса: слишком худые пальцы и вообще в целом кисть. — Приятно увидеть здесь кого-то из абитуриентов. На какой факультет?

— Боевая магия, — любезно и мягко сжав ладонь Ксении, он поцеловал в тыльную часть, чем ненадолго смутил новую знакомую, а отца и вовсе заставил взбеситься.

— Тоже… погоди, что? — смущение Ксении как рукой сняло. — Да неужели? Возможно, мы в одной группе будем! Хотя я слышала, что только на боевую магию поступает свыше двухсот абитуриентов.

— Больше половины обычно не проходят.

— Но всё же. Ох, я начинаю волноваться… хотя нет! Я-то точно сдам! Первый раунд я прошла успешно, так что-о-о-о…

— Ты носишь с собой револьвер? Лицензия есть? — начал спрашивать её отец, словно у него вот-вот взбухнут вены на лице.

— Пап, хватит! Кстати, я не представила вас. Это мой отец, Василий Сахаров, он генерал-майор управления милиции Клиновской области, поэтому такой нудный. Если не знаешь, это на юге Синего Порядка.

— Извините за проявленную мной грубость, мистер Сахаров. Я так был заинтересован вашей дочерью, что не заметил.

— Слышь, ты…

— Папа! Иди лучше найди маму!

— Золотце, я ещё не закончил…

— Иди! — настояла Ксения, ловко вынудив своего отца отправиться подальше от них.

— Прости его, он немного… перегибает палку, когда дело касается меня.

— Да я и сам его позлил намеренно, не обессудь.

— А ты с огнём играешь! — Ксения восприняла это, скорее, как очень приятную шутку, раз рассмеялась с того, что над отцом поглумились. — Ты откуда путь держишь?

— Напрямик с Лонгрессы. Я скорее удивлён, что ты забыла на севере, на территории Белых мудрецов.

— А, я тут временно жила, когда отец в командировку отправился. В принципе, в Лонгрессе я сдала первый раунд. Кстати, тебя я не видела, ты ведь сдал?

— Я поступил по рекомендации.

— О как! Редко выдаются такие возможности, видимо, ты очень крутой.

— Отнюдь, самый обычный.

— Ладно, прости, конечно, но я лучше пойду за папой, иначе он учудит что-то. Приятно было познакомиться с тобой, Михаил, надеюсь, увидимся! — она улыбнулась так ярко и весело, что на миг очаровала Мишу.

Была бы в его вкусе — влюбила бы в себя. Вздохнув, Миша немного расслабился, как только узнал, что в группе возможна такая сокурсница. Довольно приятный человек, о котором он хотел бы узнать побольше.

* * *

Из-за волнений Мише не удалось сомкнуть глаз, потому прямо посреди ночи он решил прогуляться по дирижаблю в одиночку, не желая лишний раз будить Алису. Поначалу лёгкая прогулка по жилым коридорам не задалась: стены почему-то давили, практически полная пустота заставляла задумываться о своём будущем ещё сильнее, а размеренный стук трости и вовсе отдавался в голове. Очевидно, это было связано с боязливыми рассуждениями насчёт учёбы в академии. Вечером, записывая пережитый день в дневник, Миша места себе найти не мог в попытках описать в точности свои чувства. Страх? Волнение? Предвкушение? Только сейчас, когда вот-вот пробило полвторого, он понял себя: ощутимый страх. Новой компании, незнакомой среды, ранее не виданного города и академии — он боялся всего. Но Миша был рад. Жизнь научила беречь такие яркие чувства, и он обязан был изложить это на бумаге. В противном случае столь необычное явление попросту забудется.

«Так работает память, да?»

Решив не бродить по коридорам и не смущать редких уборщиц, Миша сначала спустился в столовую и, не найдя никого, прошёл дальше, в зал отдыха. К счастью, не он один проигнорировал сон в такое время. Зал отдыха скорее был похожим на центральную часть торгового центра: с клумбами декоративных деревьев, скамеек, в окружении разного рода магазинчиков. Даже для исполинского дирижабля подобное помещение оказалось большим, аж в несколько этажей. Тем не менее, здесь было чем заняться: совсем рядом с входом располагалась библиотека, буквально через стенку — сувенирная лавка. Осматриваясь, Миша для себя подметил бутик одежды, магазинчик зелий, несколько лавок с национальными и экзотическими блюдами со всего мира и, конечно же, газетный киоск, расположенный дальше всех в недлинном ответвляющем коридорчике. Редко попадались бодрствующие пассажиры, кто-то, желающий просто посидеть на лавке и поболтать, а кто-то — прогуляться по некоторым работающим круглосуточно магазинам. А Миша чем хуже?

Убедившись, что точно не уснёт в ближайшие часы, Миша направился в газетный киоск. Читать новости — важно, настолько, что он записал в особые записи эту задачу.

«Покупай свежую газету» — твердил прежний Миша, особо помечая слова кружком.

Перечить самому себе он не рискнул, потому подошёл к прилавку. За ним стояла старенькая женщина, уже источенная старостью. Её миниатюрное умиротворённое лицо еле-еле выглядывало из-за прилавка.

— Доброй ночи, госпожа, — поприветствовал её Миша, положив на блюдце несколько монет. — Еженедельный выпуск «Горская правда», пожалуйста.

— Чего ж вам не спится-то… — пробубнила бабуля, неспешно отойдя к полке со стопками чтива.

Скорее по памяти найдя необходимую газету, та вернулась, неохотно уселась на высокий стул, хотя бы сделавший её более заметной, а после протянула товар престижным названием кверху.

— Держите, пожалуйста…

Последовала любезная улыбка из приличия, после Миша взял газету, отстранился и решил сразу усесться на скамью рядом. Коридор был уютно уединённым, пускай он уходил куда-то за угол. Кроме пристанища бабушки в ряд расположились мелкие магазинчики по типу цветочного ларька и кофейни «Вкус пилигрима», широко известной компании в конфедерации. Предприимчивые Пилигримы зелёного Востока, очередного участника-общества государства, организовали целую сеть компаний и образовали консорциум для развития бизнеса ПЗВ на территории конфедеративных партнёров. Поначалу это было временно, но руководство зелёных раз за разом продлевало поддержку консорциума то на пять лет, то на два года, то ещё на какой-то срок — в общем счёте объединение существовало уже более двадцати лет. Как раз первая статья в газете отмечала данный факт:

«Консорциум «Лига свободной торговли» представил план развития предпринимательства в городе Серого прибежища Рубежное. Официально руководство конфедерат-общества подпишет план 29 октября после одобрения конфедеративной антимонопольной службы, но основная проблема Рубежного заключается в высокой террористической опасности Культа Сквозного Солнца, активизирующегося в этом году. За 1950 год культ совершил двадцать восемь терактов разного размера, по неподтверждённым данным попыток теракта было зафиксировано около сорока двух. Недовольство жителей города обусловлено медлительностью подписания договора о сотрудничестве в повышении безопасности с Орденом Красного креста, показавшего себя в борьбе с культом максимально эффективно на примере Белых мудрецов, практически полностью ликвидировавших убежища фанатиков на территории. На данный момент в вопросе сотрудничества Серое Прибежище испытывает давление со стороны конфедеративной власти, пытающейся урегулировать ситуацию своими ресурсами, но государственная служба безопасности не показывает достаточной компетенции в защите от террористов. Как считает эксперт Николай Горнилов, подписание плана консорциума облегчит пути соглашения с ОКК, потенциально унизив центральную власть…»

Миша хорошо знал красных, и они действительно на данный момент работали эффективнее самой конфедерации. Их военная машина защищала остальных участников от нападок орд орков, гоблинов и троллей на западных границах и не давала продохнуть Средиземным штатам, стоящим по ту сторону Пепельных пустошей.

Наблюдать за подобными геополитическими играми было очень интересно и весело, особенно в момент политического кризиса. Только дураку не очевидно, что конфедеративная власть испытывала проблемы из-за своей аномальной слабости. Красные пользовались этим как хотят, вот так неоднократно унижая государственную власть своим превосходством. Ректор тесно сотрудничал с ОКК, потому, грубо говоря, белые и красные вместе пытались сместить власть на свою сторону. Однажды Миша был в это втянут. Опыт печальный.

— Как всё взаимосвязано… — вслух прокомментировал Миша, усмехнувшись.

Консорциум, Ректор, красные — всё вплетено в одну сеть взаимоотношений. Даже зелёные, находящиеся в нейтралитете в спорах, чья власть легитимна и полезна, косвенно участвовали в политических играх, но в своих интересах торговли, как стандартные предприниматели, ловящие выгоду в любых условиях, будто кризис, война, эпидемия или борьба за выживание.

Ненадолго задумавшись и оторвавшись от газеты, Миша краем глаза заметил знакомого пассажира у кофейни. Это была Ксюша, стоящая рядом с какой-то женщиной за прилавком. Они обе были очень похожи друг на друга, только старшая была более серьёзной и спокойной женщиной, в то время как Ксюша постоянно мельтешила вокруг неё, с яркой улыбкой на лице выбирая напиток. И не сказать, что Миша и она были практически одного возраста — вела себя слишком гиперактивно, даже не заметив своего нового знакомого. Тем не менее, он довольно быстро переключился на другое: к нему подошли милиционеры. Конфедеративная милиция всегда отличалась синей формой и некрасивыми касками-вёдрами с изображением кубка на синей окружности, выполненного только из металла — герб Конфедерации Синего Кубка. Местные служители закона носили при себе разнообразные катализаторы, позволяющие использовать магию в соответствии со своим видом. В данном случае один имел при себе на поясе короткий складной посох, а второй — магический кастет-перчатку на правой руке, на пальцах которой красовались маленькие кристаллы.

— Доброй ночи. Гражданин, документы, пожалуйста, покажите, — грозным тоном попросил старший милиционер из парочки.

Мише пришлось со вздохом встать и опереться на трость. Он вытащил из кармана паспорт и горделиво с лёгким язвительным поклоном вручил офицеру.

— С какой целью летите в Зельград, гражданин Симонов?

— Поступать в Федеративную магическую академию имени Тихонова, товарищ лейтенант.

Он несколько удивился, что Миша так быстро прочитал его звание на погонах. А что сложного? Две полудуги, как углубление чаши на погонах — это как раз звание. Его сослуживец — сержант из-за трёх кружочков в ряд.

— Студенту и такое оружие? — усомнился офицер. — Лицензия имеется?

— Конечно, — Миша устало вытащил лицензию из обложки документа.

— Зачем вам такой револьвер, Симонов?

— Ради собственной безопасности, милиционер. Сами понимаете, террористы совсем обнаглели.

Милиционеры переглянулись, один пожал плечами.

— Вы показали на экзамене девяностопятипроцентную точность? У нас в управлении и то выше семидесяти не поднялись… — удивился молодой милиционер, аж улыбнувшись. — Слушай, а покажи свою пукалку, будь добр.

— Ярик, чёрт тебя дери…

— Ну что? Редко вижу таких мастеров!

— Пожалуйста, — Миша расстегнул кобуру и протянул револьвер рукоятью к нему. — Осторожно, там иглы.

— А это зачем? — спрашивал тот, аккуратно взяв пистолет в руки.

Он вдохновлено, скорее восхищённо осматривал его от дула до рукояти, словно это музейный экспонат.

— Похож на ПЕшку, — прокомментировал старший, пытаясь не выдавать свой интерес.

— Иглы нужны для моей магии, сами понимаете, всё уникально. А основа револьвера взята с модели Ерссона, вы правы, но уверяю: он сделан в единичном экземпляре.

— Он зарегистрирован?

— В лицензии указано.

Старший, не веря, нашёл графу с указанием такого пистолета.

— Редко вижу… — нехотя он всё-таки вернул документы. — Всё в порядке, гражданин. Ярик, Варвара подзаборная, верни пистолет!

Пока Ярик пытался ещё немного осмотреть пушку, Миша засмотрелся на Ксюшу. Местный бариста делал кофе двум дамам, а блондинка бродила по коридору у кофейни, скрестив руки за спиной в томительном ожидании. Естественно, она давно заметила Мишу, поэтому с широкой улыбкой ему помахала. Встретив её улыбкой, Миша стал свидетелем неожиданного столкновения. В плечо Ксюши случайно врезалась женщина в красном платье с накинутой поверх кофточкой, едва не упав. Она, бурно извиняясь, решила купить Ксюше дополнительный кофе и завязала какой-то довольно милый, по реакции последней, разговор. Ксюша по душам поговорила с той женщиной, пока бариста наконец не сделал напиток, а после, попрощавшись, спешно продолжила путь.

Незнакомка с чёрными прямыми волосами и овальным личиком со стрессовыми морщинами явно куда-то торопилась, причем нервничала. Заинтересовавшись, Миша проводил её взглядом, когда та проходила мимо него. Не придав значения, он перевёл взгляд на Ксюшу, которая уже подходила к Мише с двумя стаканчиками кофе. Но внезапно остановилась и нахмурилась, словно что-то увидела перед собой внизу.

Пробежав взглядом по плиточному полу, она сначала зашаталась, непринуждённо попыталась продолжить путь, но быстро потеряла равновесие и завалилась к стене, от слабости уронив стаканчики на пол. Горячий кофе не только разлился под туфлями, но и в целом обжёг ноги Ксюши. Правда, боль от ожогов была не такой важной, как дальнейшие проблемы. Она сползла в лужу кофе и начала блевать кровью, кряхтя и дергаясь в конвульсиях. Ксения буквально задыхалась, вот-вот готовясь попросту захлебнуться собственной кровью, которая прерывисто, но обильно шла по горлу наружу. Прошло всего несколько секунд, и вены в районе шеи, плечи и рук начали темнеть и набухать, представляясь, как очень некрасивая паутинка на коже, словно гнилая, грязная — именно тогда Миша понял, в чём дело. Выхватив ствол у удивлённого милиционера, Миша навёл револьвер на ту девушку, которая не успела дойти до угла всего пять метров.

— Ни с места! — крикнул Миша, проигнорировав мгновенную реакцию офицеров.

Один из них вынул посох и уже готов был запустить копья земли в парня, а младший из них непонимающие сжал кулак, смотря на Мишу. Сама незнакомка явно почувствовала направленный на неё пистолет, малейшее неверное движение — и выстрел неизбежен.

— Опустил пушку, придурок! — закричал старший, сделав шаг в сторону Миши.

Но к его шее прижалась нижняя часть трости, а револьвер был всё ещё направлен на цель.

— Обыщите её! Немедленно!

— Ч-что вы делаете? — осторожно повернулась женщина, корча из себя испуганную почти до истерики жертву. — Не стреляйте! Прошу, не надо… О нет, что с ней?.. Ей плохо!

Ксюше было действительно плохо, и дело не в ожогах. Она за маленький промежуток потеряла слишком много крови, а часть жидкости вытекла через нос. Сопровождающая её женщина со слезами на глазах пыталась хоть чем-то помочь, даже поспрашивать, что именно случилось, но на самом деле, кроме протянутого на одной ноте «Ксюша, Ксюша, Ксюша» та не могла ничего сделать. Ужасное положение девы смущало и милиционеров, но те больше уделяли внимание Мише, пытаясь поймать момент для захвата.

— Если вы хотите её спасти, то немедленно обыщите эту женщину! Быстро! — настаивал Миша как можно более твёрдым и уверенным тоном.

— Ублюдок, да что ты себе позволяешь?! — негодовал старший. — Опусти оружие, это последнее предупреждение!

Пользуясь случаем, женщина сделала аккуратный шаг в сторону, но Миша был хладнокровен: он выстрелил той прямо под ноги, вынудив замереть на месте. Выстрел был настолько сильным, что прямо у каблука теперь красовалась небольшая дыра с раскалёнными краями. О звуке самого выстрела говорить бесполезно: он был слышен по всему залу.

— Я сказал, ни с места, — повторил Миша, показательно направив ствол в голову. — Быстро обыщите её, не усугубляйте ситуацию!

Старший явно не хотел подчиняться его требованиям, но болезненные стоны Ксюши сильно напрягали его непоколебимость. В итоге он кротко посмотрел на сослуживца и молча кивнул ему. Тот послушно начал подходить к женщине осторожными шагами, скорее пытаясь не злить самого Мишу.

— Вы слушаетесь его? Он меня убьёт, остановите его, прошу! — умоляла женщина, пытаясь надавить на жалость молодого милиционера.

Он поначалу купился и обернулся, правда, быстро передумал препятствовать просьбе Мише, завидев направленный на неё ствол. Слишком опасно — и это правильно. В итоге служитель закона приблизился к ней и, успокаивая её короткими наигранными фразами, что всё будет хорошо, начал хлопать ладонями по всему телу женщины. Водил руками по ногам, проверял карманы платья, всяческие складки, лапал талию, спину, даже грудь. Он уже хотел убедиться, что всё чисто, но для пущего эффекта решил проверить, причём показательно, рукава кофточки.

— Это ещё что такое… — задумчиво сказал милиционер, что-то нащупав.

Он вынул из рукава женщины маленькую склянку с верёвочками, на которую была надета длинная медицинская игла, на дне склянки виднелся маленький рычажок, но внутри уже ничего не было. Сам факт наличия неясной ёмкости в рукаве кардинально сместил угрозу на другого человека, но женщина ловко и сильно ударила по шее милиционера, на мгновение дезориентировав, а после перехватила его за плечо и прижалась к спине, материализовав на месте пальцев остроконечную пелену льда. Импровизированный нож был плотно прижат к сонной артерии бедняги.

— А ну отошли, твари! — зарычала женщина, медленно выходя из коридора вместе с заложником. — Иначе прирежу!

Миша пытался прицелиться той в голову, но она, чувствуя на себе прицел, постоянно пряталась за спиной заложника, в то время как его сослуживец лишь махал посохом с надеждой на хоть какую-нибудь лазейку. Наконец получив возможность для отступления, женщина стукнула каблуком по полу, откуда в итоге вырвалась стена льда, которая вытолкнула заложника прямо на парней. Сама женщина под выстрелы Миши рванула прочь от угрозы. Не прошло и нескольких секунд после разрушения льда Мишей выстрелами, как она вернулась из-за угла, перекатываясь по полу от какого-то сильного удара. Женщина с окровавленным носом попыталась метнуть иглу льда в оппонента, но тут же получила прямое попадание толстой голубой молнией, надолго её парализовавшей. Вскоре к ней подошла Алиса и бесцеремонно наступила сапогом прямо на шею, начав давить вплоть до удушья.

— Чувствовала, что ты встрянешь в какую-нибудь жопу, — ругалась Алиса, посмотрев на Мишу. Постоянно меняя угол давления на шею, она подкинула маленькую сферу, светящуюся зелёным. — Придурок, если бы не моё заклинание, она бы сбежала. Должен будешь!

— Ты жучок поставила? — Миша на миг даже восхитился, но искать такой же камешек у себя в одежде не стал. — Хитро, не твой стиль.

— Пошёл ты. Ты хрен ли меня не взял, а?

Миша проигнорировал претензию, лучше акцентировав внимание на другом. Пока милиционеры вязали преступницу, он спешным шагом подошёл к мучащейся Ксюше. Он присел на колени рядом с ней и хотел прижать ладонь ко лбу, но получил по кисти от женщины рядом.

— Не трогай её! — плача, говорила та. — Приведи лучше врача!

— Я могу ей помочь, госпожа. Врач не успеет и вряд ли сможет.

— Батюшки, да это Паучья роза, — хладнокровно прокомментировала Алиса, когда подошла к ним. — Ей осталось жить около семи минут.

— Она отравлена, госпожа, только я смогу вывести яд, я знаю, как это делать. В противном случае она умрёт. Прошу, позвольте мне помочь, — медленно и отчётливо говорил Миша, пытаясь донести до неё каждое слово в правильном смысле.

Женщина недолго думала, понимая тщетность ситуации, молча кивнула, доверилась, и Миша сразу прижал ладонь ко лбу Ксюши. Пальцы осветились чем-то ярким, а по голове девы потекла причудливыми речками светящаяся жидкость, как бы впитываясь в кожу. Внешне было мало похоже на помощь, но результат последовал сразу: вены вновь начали светлеть, конвульсии прекратились, а кровь перестала обильно течь изо рта. Ксения в итоге потеряла сознание, зато теперь она лежала целой и невредимой, даже все ожоги в итоге регенерировали.

— Что это за магия… — удивилась женщина, внимательно осматривая Ксюшу. — С ней всё в порядке?

— Да, теперь всё хорошо. Я восстановил даже потерянную кровь, но ей нужен отдых. Возможно, она будет спать более суток, — успокоил её Миша, при помощи Алисы поднявшись на ноги.

— Спасибо… спасибо! — обрадовалась женщина, сразу прижавшись к Ксюше щекой к щеке. Как бы ни испачкалась та в крови и кофе, мать всё равно будет опекать свою дочь и всячески охранять, как это возможно. — Доченька, как хорошо…

— Ударная магия и исцеление? — заподозрил старший, уже появившись сзади Миши. — Ты двойной маг?

— Можно и так сказать…

— К чёрту, ты всё расскажешь. Извините, гражданка, сейчас прибудет подкрепление, и мы отправимся на пост охраны, хорошо?

— Ей нужно спать! — настояла женщина, обнимая дочь. — Отнесите её в номер, немедленно! Или в медпункт!

— Давайте в мед…

— Исключено, — перебил Миша. — Надо всех срочно отправить в один номер. Ради безопасности.

— Опять требования выдвигаешь, ушлёпок?

— Ты тупой? — включилась Алиса. — Это не обычное нападение, слепошара. Взял своего молокососа и повёл ту сучку прямо в номер вместе с нами, понял?

— Она — дочь крупной шишки, напоминаю, — намекнул Миша, пожав плечами. — Плохо будет, если вы оплошаете и опять упустите убийцу.

* * *

Конфедеративная милиция была весьма некомпетентна — в принципе, как и всегда. Миша не только знал это из рядов белых и красных, но и видел самолично, выписав себе каждый зафиксированный случай. Из-за слабости центрального министерства внутренних дел КСК испытывала серьёзные проблемы в организации управлений в борьбе с террористами и бандитами, особенно на юге, в Сером Прибежище и южных областях Синего Порядка, где регулярно происходили криминальные события. Вот сейчас они вновь допустили ошибку — на этот раз на огромном дирижабле, плывущем с Белых мудрецов на севере по всей территории синих в столицу. Такое допустить — смерти подобно.

Тем не менее, они смогли урегулировать ситуацию после взятия преступника — пресекли распространение слухов по судну, уговорили свидетелей не разглашать ситуацию и повысили общую безопасность, проведя также обыск в номере атаковавшей женщины.

Также благодаря милиции Миша и Алиса смогли перебраться в номер Сахаровых без лишнего шума, и теперь все были на месте. Пока Ксюша крепко спала в родительской спальне под наблюдением, оказывается, родной матери, Зинаиды, остальные заинтересованные лица собрались в гостиной. Естественно, Миша и Алиса, стоящие у кухни, Василий Сахаров, сидящий на диване и гневно смотрящий на пленённую преступницу, которую просто повалили на пол, те милиционеры и их начальник, майор Николаев, весьма жилистый сорокалетний мужчина с хмурым лицом и носом-картошкой.

— Паучья роза, значит… — сказал Сахаров, почёсывая свои кулаки, причём буквально. Его взгляд был полон ненависти. — И что это?

— Это цветок, растущий в лесах Серого Прибежища, — начал рассказывать Миша, развлекаясь прокручиванием трости в руках, — Очень многофункциональный. При одной готовке — это обезболивающее, при второй — тяжёлый наркотик, при третьей — сильнодействующий яд, убивающий человека в течение десяти минут. Правда и в первом случае, и в третьем — это слишком сложная процедура, требующая первоклассных умений.

— Откуда он у нее? — вновь спросил Сахаров, как на допросе.

— На чёрном рынке в виде яда его не найти — слишком огромный спрос, а предложения практически нет, так что подобным производством занимаются исключительно продвинутые организации.

— То есть мою дочь пытались убить по инициативе крупной шишки в криминале?

— Позвольте проверить…

Миша был рад, что эти знания у него сохранились идеально. Настолько, что он мог помнить такую сухую информацию, прочитав о ней и многими годами ранее. Миша медленно подошёл к преступнице, которой туго затянули наручники и скрыли голову чёрным мешком. Милиционеры перегнули палку и немного избили её, но Мише было без разницы. Он развязал мешок и немного приподнял его, дабы увидеть шею девы, прижал два пальца к шее под подбородком, а после опалил место мощным, но коротким, как хлопок, огнём. Девушка закричала от неожиданности и дёрнулась, но он получил желаемый результат.

— С ума сошёл? — не понял старший милиционер.

— Посмотрите, — попросил Миша, отойдя. — Там схематическое солнце в виде окружности, у которой по бокам лучи. Там ещё в центре спираль.

Проверить решил Николаев, лично убедившись в наличии татуировки.

— Странно… — удивился Николаев, поглаживая место пальцами. — Вот оно что.

— Да, лёгкое миражное заклинание. Имитация кожи ради сокрытия шрамов, тату и всего в этом духе.

— Она член Культа Сквозного Солнца, получается? — уточнил младший милиционер.

— Она самая, — ответила Алиса, изображая самого незаинтересованного человека в комнате и позой, и отношением к делу. — Именно они любят пользоваться Паучьей розой в своих играх.

— Покушение на убийство дочери Василия Сахарова. Неужели на вас точат зуб с того момента? — Николаев сорвал с женщины мешок с целью посмотреть на её лицо. — Будешь говорить, или мне тебя заставить?

Та молчала, и Сахаров решил надавить сильнее:

— Что, не понравилось, что я ваши убежища полгода назад вычистил? Обиделись, ублюдки? Выкладывай, иначе я тебе зубы начну вырывать.

— Нам не до этого, — настоял Миша. С лёгким вздохом он заключил: — Проблема не решена.

— Что ты имеешь в виду? Это ещё не всё?

— Культисты в отношении точечных убийств очень жестоки и фанатичны. Это, типа, уникальный ритуал, — рассказывала Алиса, вышагивая по гостиной. — Обычно они убивают сразу не саму цель, сначала прибьют многих родных, начиная детьми и заканчивая супругами, и только потом петля затянется на шее необходимой жертвы. Такое может продлиться и не один месяц, вплоть до года, так что просчитать точную схему трудно. Ублюдки не имеют фиксированной методики убийства в плане оружия, но, как бы ни старались быть оригинальными, частенько промышляют стандартными отравлениями. Вашей дочке повезло — был шанс спасти, в противном случае, ну, цветочки на могилу.

— Если они провалились на первом шаге, то следующее покушение будет явно не в один день и даже неделю, это бред, — заметил Николаев. — Нужен пересмотр плана, подготовка и новая реализация. Покушение — очень сложная задача, чтобы решать так оперативно.

— Культ тем и славится, что хер прочитаешь, мысля так, как вы своей головой, вояки. У них даже татуировки на всех фанатиках — гении максировки! В общем, если на какой-либо стадии убийств они провалились — в дело вступают чистильщики. Точнее, если сами убийцы более не могут что-либо сделать. Это их план Б, более жестокий и топорный.

— В ближайшие часы они придут за Ксюшей, чтобы доделать начатое, — дополнял Миша, смотря на Сахарова серьёзным взглядом, — и наверняка попытаются завершить запланированное. Заодно и прибьют и остальные цели.

— Что? Если лоханулись, то сразу напролом за всеми? — не понял майор. — А как же ритуал?

— Да, такова их тактика и такой же полуобязательный ритуал, — Алиса улыбнулась, да так угрожающе весело, что Николаев напрягся. — Чистильщики на то и чистильщики, они подметают за лохами и доделывают всё выступление, если спектакль провалился. Это одни из самых конченных фанатиков, выполняющие приказы с таким послушанием, что их смело можно называть несамостоятельными куклами.

— Не называй так меч веры! Ты гребаный еретик, не смей осквернять своим грязным ртом наших прекрасных последователей! — рьяно защищала их женщина, гневно смотря на Алису. — Узри, похабная тварь, они придут за ними и выполнят предназначение!

Алиса не хотела слышать подобные возгласы, потому, цокнув, бесцеремонно подошла к ней и со всей силу ударила её носком сапога по челюсти. После наступила подошвой на ее лицо и надавила, не обращая внимание на стоны.

— Что притихла, верующая? Говори, продолжай! — Алиса действительно подождала, но та не могла больше ничего сказать. Это вызвало ещё больше гнева у Алисы, отчего та ударила по лицу ещё раз, окровавив бинты на носу повторно. — Что ж ты не защищаешь свою веру, а? Раз на большее ты не способна, то заткнись и не мешай умным разговаривать, шваль культисткая!

Её попытался остановить милиционер, но трость Миши помешала ему. Да, Симонов смотрел на такие наглые действия Алисы равнодушно, вообще не жалея культистку. Те, кто хоть раз связывался с ними, понимали, что это лишь малая часть, что с ними следует сделать. По этой же причине не препятствовали ни Сахаров, ни Николаев.

— Откуда вы столько знаете? — заподозрил Сахаров, встав с дивана. — Даже милиция столько не знает, сколько вы. Откуда?

— Тебе станет легче от этого? — огрызалась Алиса. — Дела не касается, значит, не спрашивай.

— Ещё как касается, — начал злиться Василий. — Как Миша владеет несколькими способностями магии? Где взяли информацию о культистах? Какого чёрта вы оба поступаете в академию? Выкладывайте немедленно.

— Василий, лучше не узнавай, — Николаев предупреждающе помотал головой. — Они матёрее нас, поверь.

— И ты туда же? Охренели совсем?

— Многоуважаемый Сахаров, не суйте свой ментовский нос в ненужные чуланы, — Алиса подошла к нему и холодным взглядом вмиг сожрала всю уверенность Василия — так просто и легко. Оно и понятно, Миша с самого детства знал её «привлекательность» глазок и улыбки. — Без нашей помощи ты был смиренно дожидался собственной смерти, пока культисты убивали твоих родных. Радуйся, что Миша — добрый придурок, и он не упустит возможность помочь, даже если будет рисковать своей безопасностью. Если хочешь, мы подождём, пока семью Сахаровых убьют чистильщики, и никакой мент не справится с защитой. Петля на шее, дубень, на шее, и ты просто так её не снимешь. Уловил?

— Мы можем спасти вас, — решил разбавить ситуацию Миша, также похлопал по плечу Алисы, давая свой знак. — Если вы будете нас слушаться.

Алиса быстро успокоилась и послушно отошла от Василия за спину Миши с очередным цоканием.

— Василий, соглашайся, — Николаев явно был настроен серьёзно. — Ты знаешь, насколько Культ опасен.

— Хорошо… — нехотя, но упрямый отец семейства всё-таки согласился, сдавшись под давлением. — Я не хочу, чтобы ещё кто-то пострадал. Я надеюсь на вашу помощь.

* * *

Миссис Сахарова сидела у кровати в собственной спальне и наблюдала за спящей дочкой, изредка поглаживая по руке. Одна, при свете прикроватной лампы, слыша, как за иллюминаторами громыхала гроза и бесперебойным потоком лился дождь. Дирижабль плыл, изредка стонал металлическими конструкциями и отдалённо гудел генераторами у самого ближнего к номеру винта, большими лопастями гоняя огромную тушу по небу. Слишком пугающее спокойствие — для Зинаиды это сильно било по рассудку, перемешиваясь с переживаниями о Ксюше. Кто же мог подумать, что в обычной поездке в столицу окажутся такие проблемы.

Сахарова так сильно испереживалась о дочери, что совершенно забыла вытирать собственные слёзы, уже давно размазав тушь по щекам. Ксюша была спасена, спокойно лежала в кровати и спала, но почему-то у Зины были очень туманные чувства. А что, если не до конца? А вдруг Михаил не помог ей на самом деле? Может, он что-то утаил? Такие мысли сильно терзали Зинаиду, особенно когда та поняла, что дочь будет лежать в постели вплоть до конца поездки.

Решив, что надо хотя бы сесть на стул, так как она только сейчас задумалась, почему сидела на полу у кровати, Зинаида поднялась и вышла в гостиную. Краем глаза она увидела в зеркале шкафа свой печальный вид и грустно вздохнула. Помимо чёрного следа на щеке у нее совсем смялось платье — оно высохло после сидения в луже кофе и крови Ксюши и теперь явно не выглядело так стильно, как надо.

— Совсем жалкая, — обозленно прокомментировала свой вид Зинаида, схватившись за спинку стула. — Что ты можешь…

Её взгляд застыл на столе. Нет, там ничего не было, она смотрела не на него в самом деле, куда глубже, в собственное сознание. Сахарова лишний раз вспоминала, как её доченька росла, практически во многом пошла в отца, унаследовав от матери лишь некоторые черты лица и невинную нежность. Скорее хрупкость. Ни волосами, ни телом она не была похожа, только глаза могли напомнить о Зине в части родства — и это не важно. Как бы Ксюша ни пыталась стать сильнее со своей магией, она всё равно оставалась хрупкой девушкой. Психически — чистая копия миссис Сахаровой, обернувшиеся в легкомысленность в подобных ситуациях.

Зинаида сильно погрустнела: не будь тот юноша рядом, Ксюша бы погибла, как этого хотели культисты. И что сделала бы её мама? Спасла бы своей слабой магией растений? Она вытянула руку и очень легко воссоздала на ладони бутон розы на высоком стебле, красными лепестками распахнувшиеся в стороны. Чарующая красота только радовала Ксюшу, вдохновляла, но сейчас дивный цветок способен был лишь вызвать слёзы у Зины. Это максимум, что она могла сделать для своей семьи — быть горшком с хорошими цветами.

За входной железной дверью упало что-то тяжёлое, затем последовали короткий мужской вскрик и ещё один звук падения. В коридоре дежурили милиционеры, и такие звуки наверняка были с ними связаны. Перепугавшись, Сахарова выключила свет в гостиной и быстро вернулась в спальню, едва не споткнувшись о косяк. Тем не менее, она резко захлопнула деревянную дверь и дёрнула рычажком, с испуганным застывшим взглядом отходя подальше от двери. Она не знала, что за причины были для подобных звуков, но возможное повторное нападение вызывало слишком сильную паранойю, чтобы рассудительно мыслить. Из света осталась лишь лампа на тумбе, которую Зинаида не рисковала выключать, а из окружающей мебели и вещей не было ничего, чем можно орудовать. Если охрана будет убита, то Зинаида ничего не сделает против врага. Она бесполезна, абсолютно.

Косо посматривая на шторку в углу комнаты, она услышала, как кто-то открыл замок входной двери. Пока та неспешно мычала петлями, некто еле слышимыми шагами прошёлся по гостиной. Если бы не гробовая тишина — Сахарова бы в жизнь не услышала такие спокойные, размеренные и тихие шаги. Они слышались совсем рядом, звуки стали более чёткими, давая понять, что неизвестный подходит к двери спальни. От такого ужаса Зинаида начала тяжело дышать, интуитивно пытаясь найти хоть какое-то оружие в комнате. Ничего, что поможет, не нашлось. Шкафы закрыты, горшок с большим растением прикручен к полу, а у кровати и в тумбе всё было слишком маленьким и неопасным. Что делать?

Некто дёрнул за ручку двери. Убедившись, что она закрыта, тот оставил попытки открыть дверь, и теперь настала тишина. Ни шагов, ни попыток взлома — вообще никаких звуков, лишь стук капель о иллюминатор в такт с редким громом. Миссис Сахарова не знала, куда себя девать: проверить ли или переждать, спрятаться или всё-таки найти какое-нибудь оружие? В результате та замерла на месте, сжимая кисть Ксюши в сильнейшем страхе. Комната словно стала темнее и теснее, стены начали нашёптывать о приближающейся смерти, напоминая, что за дверью кто-то есть. Он не ушел — шагов не было — стоял и ждал. Её отделяла от убийцы одна ненадёжная коричневая дверь с причудливыми бежевыми узорами.

Гроза на секунду осветило небо, и от грома Зина чуть не пискнула, но даже малейшего звука хватило, чтобы разозлить неизвестного. Он начал бешено и злобно давить на ручку, постоянно дёргал дверь и пытался попросту сорвать её с петель. То ли силы не хватило, то ли намеренно, но ничего не вышло, потому приступ ярости заглох. Не успела Зинаида расслабиться, как вдоль щели, где замок, прошлось что-то текучее. Момент — и засов раскололся на две части, одна из которых застряла в проёме. Дверь медленно, даже мучительно медленно с лёгким скрипом отворилась в спальню, раскрывая ужасающий вид на абсолютную темноту гостиной. Свет от лампы давал немного обзора, но и так там словно никого не было. К счастью или сожалению, короткий удар молнии по небу раскроил темноту, ненадолго осветив ближний к иллюминаторам участок. Зина увидела силуэт высокого человека в чём-то похожем на плащ. В его руке было нечто полупрозрачное, но напоминающее клинок. Это был убийца.

— Н-не подходи! — крикнула Сахарова от безысходности. Она упала на пол и крепко обняла спящую Ксюшу, дрожащими губами отгоняя убийцу. — Не надо! Уходи!

Естественно, он сделал шаг в комнату, потом ещё один — и вот открылся женщине полностью. Чёрный влагозащитный плащ с капюшоном, лицо скрывалось монолитно стеклянной, но тонированной маской, его руки в перчатках держали водянистые клинки, держащие ровную форму при всей их текучести. Некто неспешно подходил к Сахаровым и угрожающе держал оружие, направив его в разные стороны. Он словно ходил по их струне, давя ровными шагами и готовясь одним взмахом оборвать её.

— Оставь! Уйди! — закричала Зина, умоляюще посмотрев на шторку в углу в комнаты.

Убийца посмотрел туда же и увидел, как из-под ткани вырвался густой сгусток красного огня, едва не убивший его одним попаданием. Если бы он не отпрыгнул в сторону, то на месте чёрной сажи на стене были бы куски мяса, но буквально сразу тот чуть опять не получил пламенем в маску от приближающегося Миши, лёгкими взмахами руки запускающего сгустки в оппонента. Каким чудом тот не задел Зину — загадка, но подобными действиями он просто вынудил убийцу отступить в гостиную. Не желая мириться с этим, Миша вынул из кобуры револьвер и, проткнув пальцы иглами, сделал несколько выстрелов в стену. Каждый снаряд сквозным через стену летел в предполагаемый маршрут противника, выиграв прекрасную возможность. Теперь Миша нажал на кнопку трости — и практически вся часть футляром выскользнула на пол, раскрывшись крестиком. Теперь это длинный блестящий клинок.

— Ждите здесь, — попросил Миша, прикоснувшись левой ладонью к ноге, параллельно держа трость.

Он окутал хромую ногу потоком воздуха, а после нормально зашагал, дабы быстро вынырнуть в гостиную. Его тут же встретил культист, замахнувшись клинком в голову Миши, но тот ловко и уверенно парировал мечом, а после выстрелил из револьвера с надеждой попасть в туловище, но уклонение спасло противника. Миша не держал более пауз: взмахами клинка он запускал линии огня в оппонента, а тот, встречая водяными щупальцами, материализованные со спины, начал отступать. До выхода осталось совсем ничего, но после Симонов просто огнемётом начал прожигать стены, отводя убийцу подальше от выхода. Обои тлели, мебель покрывалась пламенем, озаряя некогда тёмную комнату ярким светом. К сожалению, культист встал на спинку дивана прямо у стены, отделяющая гостиную от спальни, потому Миша не мог больше использовать револьвер. Ловко убрав оружие в кобуру, он угрожающе махнул клинком и встал в стойку с призывом оппоненту действовать, а-ля дуэль.

Призыв к схватке был одобрен: культист нахлынул на Мишу всеми щупальцами с многих сторон, но внезапно сильный поток воздуха вдруг оказался возле Миши, вихрем запросто разрезав щупальца в колбасу, быстро ставшую обычными лужами на полу. Контратака не заставила себя долго ждать: тот оттолкнулся от пола воздухом и огненным клинком сверху вниз по диагонали напал на культиста, пытающегося от безвыходности отбить такую атаку. Но не успел, и правая рука упала на диван, испачкав дорогую кожу алой жидкостью. Недолго думая, убийца отбежал в другую часть гостиной ближе к кухне с подготовкой большой сферы воды для мощной атаки. Левая рука окуталась синими молниями, быстро перетекающие на сам клинок, а после, когда Миша бесцеремонно метнул орудие в культиста, молния ускорила полёт до каких-то миллисекунд, отчего оппонент просто не успел прочитать атаку. Клинок пригвоздил убийцу к стенке, разбил маску и насквозь пробил голову. Немного дёргаясь в последнем издыхании нервной системы, нападавший оказался повешенным, как картина, капая собственной кровью на пол.

Быстрая битва, быстрая смерть. Миша расслабился, включил свет в гостиной, водой с вазы сбил огонь с обоев и неспешно подошёл к мёртвому культисту. Сквозь трещины маски вокруг клинка виднелось искорёженное болью лицо бледного человека, запавшими глазами смотрящий на него. Клинок прошёлся прямо между правой щекой и носом.

— Я закончил, — предупредил Зину Миша, пока обыскивал убитого с ног до головы, распахнув плащ.

Бесполезно. Миша схватил за рукоять трости и аккуратно вытащил её, тем самым уронив мертвеца на пол истекать кровью уже в привычном виде. К этому моменту прибежали милиционеры — аж целой четвёркой.

— Что тут… — пытался осознать случившегося один из них, сразу войдя в номер. — Вы его убили?

— Чёрт, они мертвы, — констатировал другой милиционер, проверивший своих сослуживцев. — Они даже оружие не достали…

— Да, я его убил, — ответил Миша, щелчком пальцев убрав потоки воздуха с левой ноги.

Он упёрся клинком о пол, отчего по лезвию медленно стекала кровь, так дразняще и холодно маленькими дорожками окровавливая пол у острия. — Как я и предполагал, они захотели убить всю семью Сахаровых.

— Надо срочно идти им на помощь! — настоял милиционер, крепко сжимая магический кортик в руке.

— Не спешите, жизнь Василия в надёжных руках.

* * *

Среди технических помещений для персонала, где не было ни номеров, ни каких-либо обслуживающих пассажиров магазинов и мест, за толстыми бронированными дверьми спрятался пост охраны. Помимо стандартного офиса там находился кабинет непосредственно Николаева и какой-никакой арсенал, так что безопасность помещения была более чем хорошей. Но для пущего эффекта майор поставил двоих рядовых милиционеров дежурить в коридоре, охраняя спокойствие влиятельных людей как зеницу ока. И Сахаров, и Николаев вместе с Алисой сейчас допрашивали культистку, особо с ней не церемонясь. Один из рядовых даже мельком увидел, перед занятием поста, как Василий беспощадно бил шокером в чувствительные места женщины, даря той слабые, но больные заряды тока, лишь по наставлению Николаева не переходя на банальное избиение. От возможностей злого отца рядовой несколько ужаснулся, что решил в итоге выполнять приказ максимально ответственно. От нервотрёпки он перекладывал длинный посох из руки в руку, отчего скрип о пол палкой каждый раз звучал в коридоре как назойливое жужжание мухи. От такого после часового дежурства напарник стал злиться.

— Держи посох ровно, заколебал, — ругнулся другой рядовой, одарив гневным взглядом. — Если нападут, ты случайно его вообще уронишь. Где твоя ответственность?

— Т-ты прав… — дёрнулся напарник, встав по стойке смирно и сильно сжав посох двумя руками. — Нужно быть готовыми.

— Культисты очень жестокие твари, особенно когда дело касается хаоса.

— Но относиться к ним, как к мусору…

— Ты про пытки Сахарова? Да, по делу. Ты в курсе, что случилось в Клиновской области не так давно, где-то годик-другой назад? Культисты запудрили мозги женщинам в одной деревне и заставили тех поубивать своих мужей посреди ночи, а детей, если они были, засунуть в одну хижину, связать в единый комок и сжечь во имя какого-то ритуала. Сами они, кстати, устроили групповое самоубийство прямо у пепелища. Сорок восемь погибших, шестнадцать детей. Траур на всю конфедерацию. Это только самый громкий случай. Разбои, ограбления, взрывы — в области был настоящий беспорядок. Тогдашний генерал-майор полетел с поста сразу под трибунал, а на его место встал Сахаров. Какую он чистку устроил! Своими силами вместе с коллегами из Чёрных клинков нашли и уничтожили все убежища культа, а тех, как-либо причастные к работе фанатиков, сразу под замок в тюрьму. Они такую жуть повидали, когда устраивали облавы, что никакая жестокость монстров не сравнится, отвечаю.

— Слабо помню как-то…

— И понятно: конфедераты быстро замяли дело. День-два в газетах походила новость, поминки устроили, вроде памятник поставили в деревне, а дальше — ни слова. Ты представь масштаб жопы, если в массы эта тема сильно распространится? Впрочем, жопа всё равно случилась. Красные…

Внезапно он затих, лишь кротко всхлипнул и уронил свою магическую палочку на пол. Рядовой непонимающе повернулся к нему и увидел, что изо рта парня торчал кровавый кол, буквально кровавый: он словно был сделан из крови. Буквально через секунду кол полетел прямо в рядового, но тот с испугом материализовал перед собой земляную стену. Только отошёл назад и сразу начал громко кричать «тревога», стараясь предупредить коллег в комнате, размахивая посохом по всему коридору. Он даже подготовил земляные камни вокруг себя для запуска в противника, но кол прилетел откуда-то сзади. Теперь острие торчала прямо из груди рядового, переливаясь оттенками алой жидкости. Вскоре на плечо легло что-то, чего рядовой уже не видел. А дальше стало совсем темно, и двигаться он уже не мог.

Как только рядовой упал на пол мёртвым телом, кол расплылся и просто каплями поднялся в воздух. Момент — и он сжался в небольшой шарик, который после просто исчез. Кто их убил и откуда — неизвестно, но ровные размеренные шаги были чётко слышны у самой двери поста охраны. Нечто неосязаемое просочило ручейки крови в щель двери, и она открылась, правда, без помощи властителя крови. Да не просто открылась, а буквально слетела с петель в коридор, заставив шаги участиться до короткого бега в сторону. Бронированная дверь врезалась в стену коридора и слегка смяла металлические пластины, попутно искря электричеством.

Из комнаты вышла Алиса. Громким стуком каблука о пол она запустила волну молний по полу, задев и трупы милиционеров, и самого атакующего, по которому прошёлся чудовищный заряд.

Теперь культист не мог скрыться под своей невидимостью банально потому, что кристалл на поясе разбился вдребезги от атаки и больше не мог работать. Высокий убийца в влагозащитном чёрном плаще со стеклянной маской и клинками наперевес — на этот раз кровавыми — застыл неподвижно.

— Дешёвые трюки на меня не сработают, — с язвительной улыбкой говорила Алиса и смело сокращала расстояние между ними. — Ну что, отброс, развеселишь меня?

Риск был не оправдан, потому культист отошёл назад, а после метнул в Алису несколько кровавых колов, вылетевшие из баночек на поясе. Но та даже не двинулась: молния вокруг неё крайне легко перевела колья в стороны, на раз-два уничтожив их формы.

— Ты сейчас серьёзно? — разочарованно спросила Алиса с холодным взглядом, таким безжизненным и жестоким, что видеть её глаза — уже была мука. — Это всё?

Осторожность культиста была в самый раз: вокруг Алисы изредка искрили молнии, порой вызывали перебои с электричеством в коридоре. Та медленно подходила к нему, двигалась вперёд, даже не вставая в какую-нибудь боевую стойку. Она даже не была напряжена, вразвалочку, совершенно не уважая противника. Такое спокойствие к ситуации заставляло культиста осторожничать, потому он лишь пытался угрожать той строем кольев над головой, в любой момент готовясь запустить град на Алису.

— Ты испортил нашу поездку, отброс, заставил нас помогать незнакомым людям и не позволил нормально отоспаться, чтобы со спокойным настроем прибыть в город. Знаешь, что это значит? — Алиса вновь громко и сильно наступила, вызвав повторную волну.

Культист оттолкнулся от пола и при помощи нитей крови, которыми схватился за балку на потолке, раскачался и полетел прямо на Алису. Он был готов ударить её клинками, пока в иные точки летели колья — просто уклониться уже не получилось бы. Но в последний момент убийца увидел хищную улыбку Алисы. Он ли здесь охотник? Прошли всего секунды, и она своими молниями подняла тяжёлую дверь и метнула прямо в культиста, не просто током разбив колы, но и отбросив уверенного в себе противника на многие метры назад, заставив прокатиться по полу как упавший клочок бумаги. Дверь же не улетела вместе с ним, осталась рядом с Алисой, которая смотрела на своего противника с явным презрением, таившийся в убийственных холодных глазах.

— Это то, что может чистильщик? Как жалко.

Алиса коснулась ладонью двери, и она полностью покрылась молниями, искря и гудя по всей площади. Момент — и дверь оказалась прямо возле культиста, крайне быстро оттолкнувшись от заряда Алисы, но только никакой акробатический трюк не спас ситуацию, ибо она не планировала ударить его снарядом: убийца получил новый мощный заряд от двери, да такой, что более никакая защита не спасала — разбился ещё один кристалл, ранее защищавший от магии. Теперь он получил полную мощность, и только чудо не сплавило органы до корочки, лишь парализовав. Упав на пол с бессилием, культист не мог и шевельнуть пальцем: каждая мышца сжалась слишком сильно и крепко.

— Очередной ублюдок, не способный довести дело до конца. Вы, культисты, порядком поднадоели. Слепая вера не может вдолбить в ваши тупые головы, что хвалёная вами сила — просто лишь посредственная магия, — подойдя к культисту, Алиса пнула его в бок, а после прижалась почти всеми, кроме среднего, пальцами к маске. — Хотя кому я говорю? Ты же не соображаешь! Промытый тупоголовый отброс, который сдохнет соответствующе. Посмотрим, сколько ты выдержишь!

Средний палец искрил, лаконично показывая, что при касании им маски культист просто сгорит от обилия тока. А Алиса улыбалась, хищно засматривалась на свою жертву с чётким намерением убить его. Столь кровожадная натура сменила роли: убийцей здесь был явно не культист, да и не был им ещё до непосредственной битвы. Алиса уже была готова убить его, беспощадно и спокойно.

— Не убивай его, — попросил Василий, подбежав к Алисе.

— С хрена ли? — рыкнула та, злобно и косо посмотрев на него. — Бесполезно его держать живым, он ничего не выдаст.

— Не трогай, — поддержал Николаев, стоящий поодаль от остальных. — Мы хотим лично убедиться.

Цоканье показала отношение Алиса к этому, но та нехотя отстранилась от культиста. Прибывшая милиция тут же его повязала, а Алиса, будучи недовольной, протестующе уронила дверь, оставив лежать многокилограммовый предмет прямо на полу. И хлопок от падения, и вмятина в полу дали очевидный намёк.

* * *

Все собрались в ином помещении, на этот раз в прачечной. Пост охраны стал небезопасен, номера — тем более, потому Николаев распорядился, чтобы встреча проходила среди громоздких стиральных машин, тесно умещённых в одну комнату. Глоток свободы был именно в конце комнаты, где в ряд стояли корзины с чистой и грязной одеждой на железных столах. В окружении милиции пленники на расстоянии пяти метров между собой стояли с крепко закреплёнными наручниками руками за спиной на коленях, не позволяя даже опуститься ближе к полу — надзиратели тут же били дубинками и держали в таком положении. Николаев и Сахаров стояли у машин, смотря скорее именно на Мишу и Алису, поодиночке разобравшись с чистильщиками.

— Товарищ майор, разрешите доложить, — попросил пришедший милиционер. Получив разрешение, он отчитался: — Зинаида Сахарова и Ксения Сахарова доставлены в медпункт под охраной десяти человек. Все меры предосторожности соблюдены.

— Не требуется, конечно, но ваше право, — прокомментировал Миша. Когда подошёл ближе к пленённому чистильщику, он тут же осудил решение Сахарова, — но оставлять его в живых…

— Михаил, это не вам решать, — твёрдо сказал Василий, с таким убеждением, что может разобраться в ситуации прямо здесь и сейчас. — Милиция разберётся.

— Какой ты тупой… — цокнула Алиса, пробарабанив пальцами по столу.

— Объяснись, — сквозь скрежет зубов попросил Сахаров.

— Что объяснять? Чистильщика не расколоть, потому что нечего колоть. Это кукла с промытыми мозгами, не более.

— У нас есть методы, как избавиться от контроля сознания и похожего в магии.

— Это не магия, — заверил Миша, опустив капюшон культиста, а после сняв маску. Открылся вид на бледную лысую голову молодого человека, у которого совсем исхудало лицо, на лбе красовалось изображение солнца-окружности со спиральной дырой в самом центре. Глаза у культиста были помутнены, словно ослеплены. — Он не в состоянии мыслить самостоятельно.

— Вы ошибаетесь! — огрызалась пленница. — У них прямая связь с солнечным измерением! Не оскверняйте наших последователей, ублюдские еретики!

— А ну в тряпочку, — Алиса направленной молнией ударила по женщине, вызвавшая короткие судороги и резкую рвоту. — Чистильщики — овощи, которым промыли голову чем-то немагическим. Или химически, или чем-то неизученным.

Миша видел истинную причину такого состояния. Его сила частично резонировала с сознанием культиста, словно бы узнавая схожие черты. Кто-то сторонний использовал святость на нём, родную силу Миши.

— Лучше его убить.

— Я всё равно не понимаю, почему его стоит убивать, — сомневался Николаев. — В чем причина?

— За живым чистильщиком придут. Где бы он ни был — за ним придут такие же фанатики, как и он. Она не соврала, называя их почитаемыми членами культа, они священны для них. Если чистильщика пленят — кара придёт быстро.

— Короче говоря, — упростила Алиса, — они не любят живых чистильщиков в стане врага. Даже если спрятать одного из них в супербункере, то культисты всё равно завалятся, как бы жалко это ни было. И рано или поздно добьются своего.

— Готовы ли вы содержать такого опасного человека? — задав вопрос, Миша явно делал акцент на слове «опасного». — Даже красные не берут такой ответственности без исчерпывающего повода.

Нависла предельно понятная тишина. Николаев смотрел на пленника с неким интересом, а Василий просто был злым, отчего подошёл к культисту, схватил за макушку и материализовал в другой рукой пламенное лезвие вдоль тыльной стороны ладони.

— Раз опасно содержать, то пошёл он в задницу. Это тебе за попытку убить меня, тварь, — после этих слов Сахаров обезглавил пленника ровным махом по шее. Как только голова спала, тот просто толкнул тело на спину. — Чёрт, давненько лично не убивал…

— Нет! — яростно крикнула женщина, едва не плюясь слюной от злости. — Это ты тварь! Не зря наш культ желает твоей скорой смерти! Мы порвём в клочья всех родных, заставим переживать эту боль, а после распотрошим тебя по площади Клина, чтобы все знали! Ты жалкая преграда, которая… — та не успела договорить, как получила в и так избитое лицо кулаком от Василия.

— Да заткнись ты.

— Говорила же, ненормальные в культе, чем дальше, тем хуже, — с усмешкой подметила Алиса, упёршись бедрами о край стола. — Раз дело сделано, то можно вздохнуть свободно — в ближайшее время ничего не угрожает жизни твоей семьи. Но придётся оглядываться по сторонам, я уверена, что они настолько упрямые в своей вере и не оставят дело.

— Понимаю, — Василий перевёл взгляд на Мишу, весьма очевидно волнуясь. — Мы обустроим всё так, что на дирижабле была попытка теракта, и вы в ней никак не участвовали. Обычная атака на меня, одного меня, которая благодаря добросовестной милиции была отбита, а сам дирижабль был защищён от критических разрушений. Герои, медальки и так далее.

— Да, лишнего шума нам не надо, — кивнула Алиса. — Что с Ксюшей делать будешь?

— Она никак не причастна.

— Я не про это. Она ж будет учиться в академии, до неё твои ручки не дотянутся в учебное время, как защищать предлагаешь?

— Миша, — тут же назвал его имя Василий, подойдя. — Прошу, помоги мне защитить свою дочь. Присматривай за ней, ты ведь тоже едешь поступать в академию, умоляю тебя.

Миша смотрел в глаза Сахарова и видел в них действительно отцовское переживание. Его любовь к дочери была прекрасной для Миши, но он не мог принять это предложение.

— Это слишком, опекать я её не буду, — отказался он, заметив в лице Сахарова сильное разочарование.

— Понимаю… — еле кивнул тот, опустив взгляд на грудь Миши.

— Но я присмотрю за ней. Не обещаю, но сделаю всё, что будет в моих силах. Этого достаточно?

За секунду лицо Василия сменилось на крайне обнадёживающее — это его явно устраивало, хоть что-то.

— Спасибо! — он радостно пожал руку Мише и даже обнял, едва не сбив с ног. — Я по гроб жизни тебе должен, проси, что захочешь — всё сделаю!

— Я воспользуюсь этим, да… — кряхтя от таких объятий, Миша лишь из приличия похлопал по спине Сахарова. — Тогда попрошу сразу кое о чём.

— Что?

— Не рассказывайте никому о моей… особенности.

— А, это не обговаривается, — утвердительно хлопнул по плечу юноши Василий, заулыбавшись. — Ни я, ни моя семья, ни Николаев, ни его подчинённые ничего не скажут. Я позабочусь об этом.

— Славно…

— Так, раз всё решили, — Алиса схватила Мишу за руку и аккуратно, но принудительно повела к выходу, — то нам пора. Дальше сами.

— И тебе спасибо, — поблагодарил Николаев. — Ты превосходный маг, Алиса.

— Знаю.

Теперь они вдвоём поднимались из технических помещений, держась за руки. Была бы романтикой, но Алиса просто помогала Мише подниматься быстрее без трости, неспешно следуя впереди.

— Святость? — кротко спросила она.

— Она самая.

— Он не с душой?

— Нет. Я бы сразу ощутил, будь он с душой.

— Ничего не понимаю…

— В моём возрасте большинство с душами уже… поглощаются чумой. Никто в здравом уме не будет расхаживать с такой ролью.

— Тогда как?

— Кто-то умеет контролировать разум… но как? Это надо сначала узнать, потом научиться и только следом, через практику, использовать. За двадцать пять лет жизни такого добиться невозможно. Чума не позволит.

— И я рада, что ты пока не полностью заражён.

— Толку? Всё равно я скоро…

— Так, Миша, — она остановилась и встала перед ним, схватив за щёки. Они прижалась лбом к его лбу и посмотрела прямо в глаза. — Не говори об этом, понял меня? Ты захотел поступать в академию, чтобы весело жить, не забывай. Я сделаю всё, чтобы ты счастливо провёл свое время, и я не потерплю твой пессимизм.

— Через два с лишним дня только не забудь напомнить.

— Обязательно, — она мягко улыбнулась, поглаживая большим пальцем по щеке. — Твоя чёртова душа хоть и покалеченная, но любимая, я его берегу сильнее своей жизни.

— О себе заботиться надо, — пробубнил Миша, нахмурившись.

— Успею… — Алиса, услышав, сразу отстранилась. — Я сама решу.

— Ты на себя вообще не обращаешь внимание, где твоя личная жизнь? Алиса, я не хочу видеть тебя одинокой.

— Михаил, — погрубела та, — даже слушать не собираюсь. Я приняла решение, и оно не обсуждается, понял меня? Я и так вполне себе счастлива, и никто мне не нужен, кроме тебя. Точка.

— Али… — в результате та обиженно пошла дальше, и Миша просто проводил её взглядом.

Вздохнув, он попытался сам продолжить путь по лестнице, но довольно быстро вернулась Алиса и вернулась к своему делу.

— Прости, — извинился Миша, слегка опустив взгляд. — У меня в записях на каждую неделю ходит эта мысль. Я переживаю о твоём будущем, каждый раз, это одно из немногих чувств, которые я ощущаю, чтобы ни случилось.

— Я чётко определилась, Миша, ещё давно, и ни разу не сомневалась в этом. Я буду помогать тебе до конца. Придурок.