Я останусь с тобой (гет)

О том, что Пекка Роллинс, схватив в охапку сына, спешно скрылся, Казу донесли уже на следующее утро после его бегства. Родер всё же был хорошим пауком, хотя и не настолько великолепным, как Инеж.

— Похоже, его кто-то сильно напугал, — завершил свой отчет Родер. — Хотя кто мог до такой степени напугать Пекку Роллинса?

Каз ничего не ответил, жестом отпустив его, однако у него было одно подозрение. И когда несколько минут спустя от открытого окна словно подул ветерок, губы дрогнули в сдерживаемой улыбке.

— Привет, Инеж, — произнес он, не поворачиваясь в ее сторону. — Слышал, ты была занята сегодня ночью.

Она бесшумно прошла по комнате, чтобы встать перед столом напротив Каза. Только тогда он поднял на нее взгляд, посмотрев в темные глаза, в которых читались одновременно удовлетворение и неуверенность.

— Ты не злишься? — осторожно спросила она.

Каз покачал головой. Возможно, раньше он действительно пришел бы в ярость из-за того, что кто-то решил разделаться с его врагом вместо него. Но сейчас — или, скорее, зa счет того, что инициатива исходила от Инеж — он испытывал скорее облегчение и…

— Я благодарен тебе.

Инеж улыбнулась, и душу охватило чувство, которого он не испытывал уже много лет — умиротворение.

— Я хотела хоть как-то отплатить тебе за всё, что ты подарил мне.

Каз покачал головой:

— Ты ничем мне не обязана, — и после паузы добавил: — Но спасибо.

Инеж тихонько засмеялась:

— Ты уже дважды поблагодарил меня в течение минуты. Кто ты и что сделал с Казом Бреккером?

Он усмехнулся и, секунду поколебавшись, снял перчатки и протянул ей руку. На лице Инеж вспыхнуло такое счастье, что Каз мог только завороженно смотреть на нее, почти не дыша. Она обошла стол, чтобы осторожно сжать его ладонь. Каз вздрогнул от прикосновения кожи к коже, привычная волна начала захлестывать сознание, но усилием воли он заставил ее отступить: сосредоточился на теплоте мягкой ладони Инеж, на том, как бьется пульс под его пальцами. Живая. Не холодный мерзкий труп. Глубоко вдохнув, Каз открыл инстинктивно закрывшиеся глаза, чтобы всмотреться в лицо Инеж, прогнать призраки прошлого. Инеж внимательно наблюдала за ним.

— Всё хорошо? — тихо спросила она.

Каз кивнул. Вода отступила, и он осторожно погладил пальцами ее запястье. Инеж улыбнулась и перевернула ладонь, чтобы переплести их пальцы, после чего присела на край стола. На ее лице читалось желание задать вопрос и одновременно страх оттолкнуть его. Каз даже не сомневался, что за вопрос крутится в ее голове. И также прекрасно знал, что она не станет спрашивать. Инеж просила его снять броню, но не станет давить, давая ему возможность открыться самому, когда он будет готов.

И, пожалуй, этот момент настал.

— Мой Призрак, — медленно произнес он, — думаю, после того, что ты сделала, ты заслуживаешься узнать всю историю.

Инеж обеспокоенно нахмурилась:

— Ты не должен…

Но Каз отмел возражение:

— Не должен. Но я хочу.

Он действительно хотел поделиться с ней тем, о чем никогда и никому не рассказывал; о том, что населяло его сознание жуткими призраками.

Несколько мгновений Инеж внимательно всматривалась в его лицо, а потом кивнула. Каз с сожалением отпустил ее ладонь, положив руки на колени. Рассказ будет нелегким, и не стоит усугублять ситуацию, как бы ни хотелось ему продолжать держать ее за руку. Инеж не возразила, и только ожидающе посмотрела на него. Но Каз отвел взгляд, опустив его на лежавшие на коленях руки — он не мог смотреть на нее. Не сейчас.

Он говорил четко и по существу, опуская любые подробности, без которых можно обойтись. Сложнее всего было начать, но потом говорить стало проще. Инеж слушала молча и сидела так тихо, что, если бы Каз не знал, что она здесь, мог бы подумать, что совершенно один в кабинете. И это облегчало задачу.

— О, Каз… — выдохнула Инеж, когда он замолчал, чувствуя полнейшее опустошение.

Нечто в ее голосе заставило его вскинуть взгляд. В глазах Инеж плескалась боль и что-то еще.

— Мне не нужна жалость, — резко произнес он, отступая под защиту привычной брони.

Инеж грустно улыбнулась и покачала головой:

— Это не жалость, Каз.

Она больше ничего не сказала, но каким-то шестым чувством он понял, что она имела в виду: она не жалела его, просто воспринимала его боль как собственную. Инеж нерешительно протянула к нему руку:

— Можно?

Секунду поразмышляв над вопросом, Каз покачал головой. Как бы ему этого ни хотелось, после того как он своим рассказом разбудил кошмарные воспоминания, он не вынесет прикосновения — даже ее. Инеж понимающе кивнула и сцепила руки на коленях, будто в попытке не дать себе снова потянуться к нему.

Некоторое время они молчали — Инеж переваривала новую информацию, Каз привыкал к тому, что эту историю теперь знает кто-то кроме него. Ему всегда казалось, что это вызовет у него чувство уязвимости, но сейчас он испытывал только облегчение. Словно разделил с ней невыносимое бремя.

— А я принесла тебе новости о тайном архиве Торгового совета, — наконец произнесла Инеж старательно нейтральным тоном.

Каз вопросительно приподнял бровь, с благодарностью приняв предложение закрыть тяжелую тему и вернуться к более насущным проблемам. Инеж методично изложила всё, что узнала об охране архива, возможных входах и выходах. И они принялись обсуждать предстоящую работу. И если поначалу между ними всё еще чувствовалось напряжение и неловкость, они постепенно исчезли.

* * *

Все дни Инеж проводила между обучением на корабле, общением с родителями и разработкой плана с Казом, время от времени забегая повидаться с Джеспером и Уайленом. Никогда еще она не чувствовала себя настолько счастливой.

Под руководством Шпекта Инеж изучала устройство корабля, училась вязать морские узлы, ставить паруса, стоять за штурвалом и прокладывать курс. Последнее было, конечно, исключительно в теории. Пока.

— В открытом море будет иначе, — предупредил ее Шпект. — Поэтому настоящее обучение начнется только на практике.

Инеж понимающе кивнула. Ей уже не терпелось выйти в море, но она знала, что пока не готова. От обилия новой информации пухла голова, но всё равно было безумно интересно.

Родители обычно приходили в гавань ближе к вечеру — напомнить ей, что отдыхать тоже надо. И в зависимости от настроения Инеж отправлялась с ними гулять, либо они сразу возвращались в гостиницу, либо заходили в гости к Джесперу и Уайлену.

Они много говорили, наверстывая упущенное время, или молчали, просто наслаждаясь обществом друг друга. Знание, что больше не надо бояться их осуждения или неприятия приводило Инеж чуть ли не в эйфорию. Она чувствовала себя абсолютно любимой и защищенной, как в детстве. Даже если она прекрасно понимала иллюзорность тaкого чувства, это нисколько не умаляло невероятное тепло, разливавшееся в груди.

А поздно вечером Инеж пробиралась по крышам Кеттердама, чтобы проскользнуть через всегда открытое для нее окно в комнату на чердаке Клепки, где ее ждал Каз. Они составляли карты, согласно добытой Инеж информации, и разрабатывали план проникновения в хранилище.

И пользовались любой возможностью, чтобы привыкнуть прикасаться друг к другу. Каз никогда не носил перчатки в ее присутствии. Более того, зачастую снимал пиджак и закатывал рукава рубашки до локтей. Порой Инеж ловила себя на мысли, что могла бы бесконечно любоваться его руками с изящными кистями и длинными ловкими пальцами вора.

Они сталкивались руками, выводя линии на карте, разложенной на столе; соприкасались плечами и висками, когда склонялись над этой картой. И Каз уже не дергался каждый раз и даже изредка ловил ее ладонь, чтобы оставить на ней мимолетный поцелуй и тут же отпустить. Сердце Инеж переполнялось тихим восторгом, и она не могла сдержать нежной улыбки. Особенно когда ловила ответную улыбку Каза. Никто кроме нее никогда не видел на лице грозного босса Бочки такое выражение. И это заставляло Инеж чувствовать себя особенной.

* * *

Пару недель спустя родители стали собираться домой. И позвали ее с собой.

— Нам давно пора возвращаться, — сказала мама, когда они шли из гавани в гостиницу. — Поехали с нами, дорогая. Все будут счастливы тебя видеть.

Инеж с сожалением покачала головой. Ей не хотелось так быстро расставаться с родителями, когда она только-только их обрела, но и уехать сейчас не могла.

— У меня есть еще здесь дела. Но я обязательно навещу вас в Равке — в первое же свое плавание, — пообещала она.

— Навестишь, — подчеркнул папа. — Не останешься.

Инеж снова покачала головой. Как ни жаль было разочаровывать родителей, лучше расставить всё по местам сразу.

— Я вас очень люблю и безумно счастлива, что мы снова встретились, но…

Инеж замолчала, однако прежде чем успела подобрать нужные слова, мама заключила за нее:

— Сюда нацелено твое сердце. Мы понимаем.

Инеж улыбнулась и кивнула. Сердце — это стрела. И ее сердце нашло свою цель.

Прощаться с родителями было именно так тяжело, как Инеж и предполагала. Она с трудом сдерживала слезы, обнимая их. Особенно когда заметила, что мама тоже едва не плачет, да и у папы блестят глаза. Некоторое время они стояли, обнявшись втроем, пока Инеж не заставила себя отстраниться. Им пора идти. Пассажиры уже поднимались на борт корабля, отплывавшего в Равку.

Она отступила назад, к Казу, который пришел проводить ее родителей, но до сих пор стоял в стороне, давая им возможность попрощаться. Папа протянул ему руку, и после едва заметного колебания Каз коротко пожал ее.

— Позаботься о ней, Каз, — серьезно сказал папа.

Тот столь же серьезно кивнул. Инеж предупредила родителей, что не следует его обнимать, и потому мама тоже ограничилась рукопожатием.

— Тебя мы тоже ждем в гости, — улыбнулась она сквозь слезы.

Выражение лица Каза не изменилось, но Инеж достаточно хорошо его знала, чтобы понять, что он поражен этим предложением. Не ожидал, что ее родители настолько прониклись к нему симпатией. Однако ответил спокойно:

— Если будет такая возможность.

Мама понимающе улыбнулась и, в последний раз коротко обняв Инеж, они поднялись на борт. Они не пошли сразу в каюту, а встали у перил, чтобы махать ей, пока корабль отплывает. Инеж помахала в ответ и вдруг почувствовала, как другой ее руки осторожно коснулась рука Каза. Без перчатки. А она даже не заметила, когда он успел ее снять. Инеж посмотрела на него, встретив внимательный взгляд, в котором читалось понимание и желание поддержать. Она слабо улыбнулась и переплела их пальцы. Каз напрягся на мгновение, но быстро расслабился, и легонько сжал ее пальцы. Улыбка Инеж стала шире.

Так они и стояли, пока корабль не отплыл так далеко, что уже невозможно было различить людей на борту.

* * *

Ежедневная рутина возобновилась за исключением общения с родителями. Инеж стала больше времени проводить на корабле и с Казом. Однажды ей даже удалось затащить его на ужин к Джесперу и Уайлену. Он долго сопротивлялся, но в итоге сдался под ее напором. Инеж подозревала, что он вовсе не против был провести вечер в обществе друзей и сопротивлялся исключительно из упрямства. И для поддержания репутации.

В один из вечеров они заработались до поздней ночи. Почти всё было готово, осталось несколько последних штрихов и хотелось уже закончить, чтобы на следующую ночь приступить к операции. Поскольку оба устали, для удобства перебрались из-за стола на кровать.

Так и уснули с разложенной между ними картой.

Инеж проснулась ранним утром, когда едва занималась заря. И первое, что отметил ее сонный мозг — то, что рядом на кровати кто-то есть. Она даже не успела сообразить, где она вообще находится, когда ощущение другого тела рядом моментально возродило все ужасы «Зверинца», и Инеж накрыло волной паники. Она скатилась с кровати и начала отползать к стене — на чистом инстинкте стараясь оказаться как можно дальше от мужчины в кровати. Инеж трясло, перед глазами помутилось, ужас парализовал всякую способность ясно мыслить. Подтянув колени к груди, она сжалась в комок. Она даже не подумала о том, что давно не беспомощная девочка, о том, что под одеждой у нее спрятано несколько кинжалов.

— Инеж? — донесся до нее сквозь туман паники хриплый голос.

Где-то в глубине возникла уверенность, что голос ей знаком, что он означает безопасность, но страх был всё еще слишком велик, чтобы она зацепилась за это ощущение.

— Инеж.

Мужчина приблизился к ней, и она сжалась, ожидая унижения, боли, бессилия. Она начала исчезать. Но прикосновения так и не последовало. Зато голос стал настойчивее, и в нем звучали нотки беспокойства и заботы.

— Инеж, посмотри на меня.

Он упорно звал ее по имени. Не Рысью. Не идиотскими прозвищами. Это заставило Инеж немного вырваться из липких сетей ужаса.

— Это я — Каз. Инеж, дорогая, всё хорошо, ты в безопасности. Посмотри на меня, Инеж.

Он продолжал говорить, снова и снова повторяя ее имя. И сознание наконец-то зацепилось за знакомый голос, знакомые интонации. Дыхание начало выравниваться, зрение прояснилось. Инеж поморгала и обнаружила перед собой знакомое лицо с резкими скулами и нахмуренными бровями. В темных глазах плескалась тревога.

— Каз? — прошептала она, чувствуя, как бешеное сердцебиение постепенно успокаивается.

Он кивнул:

— Всё хорошо, Инеж. Ты в Клепке, в моей комнате. «Зверинец» давно в прошлом. Всё хорошо.

Она испустила дрожащий вздох, окончательно расслабляясь.

— Извини, — Инеж всхлипнула и мотнула головой, прогоняя остатки кошмара.

— Тебе не за что извиняться, — возразил Каз, а потом в его глазах сверкнула ярость. — Я убью каждого, кто прикасался к тебе. Крайне мучительным способом.

Инеж слабо улыбнулась и выдохнула, откинувшись на стену и вытянув ноги. Наконец-то вернулось чувство безопасности. Это Каз. Он никогда не причинит ей боли.

Только сейчас она заметила, что Каз стоит перед ней на коленях. И судя по напряженной морщинке между бровей, это не слишком хорошо отражалось на его больной ноге. Поэтому она встала и подала ему руку, чтобы помочь подняться. Каз слегка поморщился, вставая, что только подтвердило ее предположение.

Он сел за стол, а Инеж устроилась на подоконнике, не в силах сейчас оставаться слишком близко даже к нему.

— Что случилось? — спросил Каз. — Что послужило… толчком?

Инеж вздохнула. Ей не очень хотелось об этом говорить, но она знала, что это необходимо.

— Я проснулась и почувствовала присутствие мужчины в кровати рядом. Меня накрыло волной паники.

Каз кивнул, принимая информацию к сведению.

— Значит, спать в одной кровати мы пока не можем, — серьезно заявил он.

Но Инеж достаточно хорошо его знала, чтобы за убийственной серьезностью заметить попытку пошутить. Она фыркнула и прислонилась затылком к оконной раме.

— Ну и парочка мы с тобой, — с горькой улыбкой заметила она.

Каз столь же невесело усмехнулся, но уверенно заявил:

— Мы справимся.

И Инеж почувствовала уверенность, что так и будет. Каз всегда добивался поставленной цели. Она тоже.

* * *

Ночи в Кеттердаме никогда не были непроглядными — темноту всегда разбавлял свет многочисленных фонарей. И пятиэтажное здание с колоннами у парадного входа и украшавшими стены скульптурами, в которое собирались проникнуть Каз и Инеж, было одним из самых освещенных. Кроме того, стража не только охраняла главный вход, но и пaтрулировaлa периметр здания. Внутри по коридорам тоже ходили охранники, которые каждые полчаса заглядывали в сам архив, чтобы проверить его.

Тайный архив не зря назывался тайным — Торговый совет берег его как зеницу ока.

Однако имелся у здания и черный ход, дверь которого открывалась только изнутри. Видимо, поэтому к нему не посчитали нужным приставить постоянную стражу, решив, что будет достаточно тех, кто ходил дозором вокруг.

Каз прикинулся заблудившимся туристом, старательно изображая подвыпившего равкианца, который к тому же не слишком хорошо говорит на керчийском. Трость пришлось оставить в Клепке — она бы выдала его с головой.

Пока стража, снисходительно ухмыляясь, пыталась объяснить бедолаге, как дойти до Биржи, Инеж тенью взбиралась по стене, чтобы проникнуть в одно из окон. Она не настолько виртуозно управлялась с замками, как Каз, и ей нужно было время, чтобы открыть окно. Которое и предоставлял ей Каз своим отвлекающим маневром.

Убедившись, что Инеж проникла внутрь, он свернул представление и, рассыпавшись в невнятных благодарностях, покачиваясь, ушел в сторону Биржи, чтобы в первом же переулке сменить направление и подойти к зданию с другой стороны. Те двое, что должны были обходить здание, задержались у входа, чтобы позубоскалить с напарниками по поводу незадачливого туриста. Очень кстати.

Со своего наблюдательного пункта Каз увидел, как чуть приоткрылась дверь черного хода и, убедившись, что охраны по-прежнему нет в поле зрения, быстро проскользнул внутрь. Закрыв за собой дверь, Каз прислонился к стене и растер ногу, по которой разливалась пульсирующая боль. Ходить без трости да еще так, чтобы не было заметно хромоты, всегда было нелегким испытанием. Инеж ничего не сказала, но он чувствовал ее беспокойство. Однако сейчас не время.

Выпрямившись, Каз вопросительно посмотрел на нее. Слегка нахмурившись, Инеж кивнула и мотнула головой в сторону лестницы. Они прокрались на третий этаж. Они заранее тщательно рассчитали время, чтобы не пересечься с патрулями, и пока укладывались в график.

Длинный коридор тускло освещался всего парой светильников, что им было только на руку. Инеж бесшумно скользнула в темную нишу слева от нужной двери, и Каз последовал за ней. Ниша была небольшой, и они оказались буквально прижатыми друг к другу. Каза накрыло волной паники. Слишком близко, слишком плотно к другому человеку. Сжав зубы, он втянул воздух, пытаясь подавить ужас, сосредоточиться на том, что прижатое к нему тело не холодный труп, а живой теплый человек. Не хватало еще провалить операцию из-за своей глупой слабости.

— Ты в порядке? — беззвучно спросила Инеж.

Каз кивнул, хотя это было не совсем правдой. Тем не менее сосредоточенность на тепле, исходившем от Инеж, помогала — ощущение трупов и холодной воды вокруг понемногу отступало; органы чувств, воспринимая знакомое присутствие Инеж, посылали мозгу сигнал безопасности. Когда собственная паника отступила, Каз заметил, что Инеж стоит очень неподвижно, уставившись поверх его плеча расширившимися глазами и втягивая воздух короткими быстрыми вдохами.

— Инеж? — прошептал он.

Она сглотнула, но больше никак не отреагировала. Каз сделал движение, чтобы хотя бы немного отодвинуться от нее, чтобы она не чувствовала себя запертой в ловушке. Но Инеж схватила его за рукав и коротко качнула головой.

К счастью, в этот момент открылась дверь в хранилище, и охранники вышли оттуда. Едва они скрылись в противоположном конце коридора, Каз быстро отступил, не отрывая от Инеж встревоженного взгляда. Она сделала несколько глубоких вдохов в явной попытке выровнять дыхание и успокоиться, слабо улыбнулась и снова покачала головой. После чего махнула в сторону двери. Действительно, пора заняться замком — времени у них не так много.

Каз подошел к двери и встряхнул кистью — спрятанные в рукавах отмычки привычно легли в ладонь. Замок был сложный — надо отдать должное Торговому совету, — но недостаточно сложный, чтобы остановить Каза Бреккера. С тихим щелчком он в конце концов открылся, и Каз торжествующе ухмыльнулся. Они с Инеж скользнули внутрь, аккуратно закрыв за собой дверь.

Хранилище представляло собой комнату без окон, освещенную единственной лампой на круглом столике посередине комнаты. Напротив двери возвышались несколько рядов стеллажей, заставленных папками с документами.

В первое мгновение Каз слегка растерялся — на просмотр всех стеллажей уйдет слишком много времени. Но потом заметил в них систему. А значит, где-то должен быть указатель. Инеж посмотрела на него, взглядом спрашивая, что делать. Не отвечая, Каз быстро просканировал помещение и увидел его: небольшой ящик, встроенный в стену. Наверняка то, что нужно.

Он тоже оказался на замке, и пришлось его вскрывать. Справившись с этой задачей, Каз вытащил каталог и отнес его на столик с лампой, где они с Инеж принялись быстро перебирать карточки. К тому моменту, когда они нашли нужный раздел, в коридоре послышались шаги.

— Время, — шепнул Каз: они явно провозились слишком долго, полчаса уже прошли.

Взгляд Инеж заметался по комнате, ища место, в котором можно надежно спрятаться. Наконец она указала наверх стеллажей. Каз понял ее мысль: Инеж предлагала взобраться по полкам — между верхом стеллажей и потолком было как раз достаточно места, чтобы лечь там. Вопрос только в том, насколько прочно стеллажи прикреплены к полу.

Каз кивнул и быстро вернул каталог на место. Инеж в это время уже начала взбираться. Со своей обычной легкостью она взлетела наверх. Казу понадобилось немного больше усилий. К счастью, стеллажи выдержали не только ее вес, но и под ним не шелохнулись. Он едва успел растянуться под потолком, когда дверь открылась, и двое охранников вошли внутрь. Каз и Инеж одновременно опустили головы, прижавшись к своим стеллажам и вслушиваясь в медленные тяжелые шаги внизу.

Как только дверь снова закрылась за охранниками, они подняли головы и обменялись веселыми улыбками, после чего стали спускаться.

Найдя нужную папку, Каз вытащил ее содержимое, спрятал документы под пальто и мотнул головой Инеж: возвращаемся. Она лучезарно улыбнулась и кивнула.

Выбравшись из здания, они быстро перебежали на другую сторону улицы и скрылись в темных переулках. Только тогда Каз позволил себе снова прислониться к стене и, сжав зубы, растереть больную ногу, которая давно уже кричала о пощаде.

— Как ты? — с ясно различимым беспокойством спросила Инеж.

Каз поморщился:

— Бывало и хуже.

Инеж нахмурилась и то ли спросила, то ли предложила (вероятно, и то и другое):

— Можешь опереться нa меня?

Секунду поразмышляв, Каз кивнул и положил ей на плечо ладонь в перчатке.

— Спасибо, — тихо произнесла Инеж, когда они двинулись в сторону Клепки.

Со всей доступной ему иронией Каз ответил:

— Всё что угодно для тебя, Призрак.

И всё же в его голосе невольно проскользнуло достаточно искренности, чтобы Инеж улыбнулась, бросив на него быстрый благодарный взгляд. Каз не мог не улыбнуться в ответ. Что угодно для тебя, дорогая Инеж.