Я останусь с тобой (гет)

Уайлен предположил, что раз они теперь женаты, то им достаточно общей комнаты. Каз хотел возразить, но Инеж остановила его, поймав его взгляд и покачав головой. «Уверена?» — приподнял бровь Каз. «Уверена», — твердо кивнула Инеж. Он так уверен не был, но не стал с ней спорить. В конце концов, в крайнем случае он может поспать и на полу, благо в особняке в каждой комнате мягкие пушистые ковры. Если Уайлен с Джеспером и заметили их безмолвный диалог, они ничего не сказали.

— Я могу спать на полу, — сразу предложил Каз, как только они остались наедине в ее комнате.

— Нет, — возразила Инеж. — Я хочу попробовать. В прошлый раз мы заснули случайно, я просто была застигнута врасплох. Теперь я буду готова.

Каз всё еще сомневался, но если она так хочет…

— Как пожелаешь, — ответил он.

Инеж улыбнулась и шагнула вперед, чтобы оставить на его губах мимолетный поцелуй. Она сразу же отступила, и Каз не стал ее удерживать, хотя в груди немедленно вспыхнуло желание продолжить. Но в этой области он предпочитал оставлять инициативу ей, чтобы у нее не возникало ощущение, будто ее принуждают.

Оба нервничали, и пытались успокоиться с помощью обычной рутины подготовки ко сну. Поскольку в этом доме у Каза не было вещей, он воспользовался одолженной Джеспером пижамой. Когда Инеж вышла из ванной в длинной сорочке, которая будто стекала по ее телу, обнимая фигуру мягкими складками, он на несколько мгновений потерял дар речи. Такой — полураздетой — он не видел ее еще ни разу. И это было… Ему не хватало слов, чтобы описать всё, что он чувствовал.

Заметив его взгляд, Инеж лукаво улыбнулась. Но улыбка пропала, когда они подошли к кровати. Она была достаточно широкой, чтобы они могли лежать, не прикасаясь друг к другу, и всё равно Каз чувствовал, как Инеж напряглась.

— Я всё еще могу… — начал он.

Но она упрямо помотала головой:

— Нет.

И забралась под одеяло. Каз лег с другой стороны и осторожно протянул к ней руку:

— Всё хорошо?

— Да, — Инеж мягко сжала его ладонь. — Спокойно ночи, Каз.

— Спокойно ночи, Инеж, — он поднес ее руку к губам, чтобы поцеловать пальцы, а потом отпустил.

Им пока не стоило поддерживать физический контакт во сне. Инеж слабо улыбнулась и закрыла глаза. Каз последовал ее примеру. Он всё еще беспокоился за нее. Как выяснилось позже, беспокоиться ему следовало за себя.

Каз проснулся от ощущения прикосновения. Он чувствовал под своей ладонью чью-то кожу, чужое тело. Едва проснувшееся сознание немедленно затопило воспоминаниями. В одно мгновение под его пальцами была уже не теплая кожа, а холодный полуразложившийся труп. Едва сдержав крик ужаса, Каз отдернул руку и сам резко дернулся назад, пытаясь оказаться от него как можно дальше. Его окружала ледяная вода и смердящие тела. Он даже не заметил, как от резкого движения упал с кровати. Он тонул, задыхался, с отчаянием понимая, что до берега ему не добраться.

— Каз? — вдруг раздался родной голос, точно луч солнца, пробившийся сквозь темную воду. — Каз!

Он зацепился за голос, пытаясь сосредоточиться на его звучaнии. И вода начала отступать, побежденная этим голосом, который звал его, что-то говорил. Смысл слов до него не доходил, но сам звук успокаивал, позволял собраться.

— Инеж? — выдохнул он.

— Я здесь, miro kamlo, с тобой. Ты в безопасности.

Слова на чужом, но смутно знакомом языке окончательно привели его в чувство. Каз заставил себя дышать глубже и медленнее. Бешенное сердцебиение начало успокаиваться, и вода отступила. Каз обнаружил себя на полу рядом с кроватью, а Инеж сидела рядом на коленях, глядя на него встревоженными темными глазами. Сулийский. Конечно, это был сулийский. К сожалению, он пытался выучить язык по учебникам, и некому было поставить ему правильное произношение, поэтому слова прозвучали странно, но Каз понял их. Мой любимый.

И хотя это не было для него новостью — в конце концов, они только что поженились, — тепло горячими искрами рассыпалось от сердца по всему телу, окончательно прогоняя ледяную воду. Он слабо улыбнулся:

— Спасибо, miri kamly.

Инеж замерла, на ее щеках появился очаровательный румянец. На бронзовой коже он выглядел так, словно она светится изнутри. А потом ее лицо озарила лучезарная улыбка:

— Твое произношение ужасно, но… Когда ты успел выучить сулийский?

— Пока ты ловила работорговцев. И не то чтобы выучил — скорее начал. Мне понадобится твоя помощь с произношением.

Инеж восхищенно покачала головой:

— Определенно, ты времени зря не терял.

Каз засмеялся, выпуская скопившееся напряжение, и Инеж последовала его примеру. Он повернулся, чтобы прислониться спиной к кровати, а она села рядом — близко, но не касаясь. Он был так благодарен ей за это понимание. Пожалуй, никогда еще он не любил ее так сильно, как в этот миг. Будь он другим человеком, наверное, заплакал бы. Но Каз Бреккер не плачет. И он просто сказал:

— Все-таки спать вместе мы пока не можем.

Инеж печально вздохнула:

— Мы можем попробовать с предосторожностями. Я куплю сорочку с длинными рукавами, чтобы не оставалось оголенной кожи. Ты можешь надеть перчатки. И завернемся кaждый в своё одеяло.

Каз поразмышлял над этим. Возможно, такие меры действительно помогут.

— Хорошо. Но уже не сегодня.

Его нервы всё еще были слишком взбудоражены, чтобы сразу предпринимать вторую попытку.

— Конечно, — согласилась Инеж.

Они немного посидели в уютной тишине, но за окном было еще совсем темно — до утра явно далеко, — и Каз сказал:

— Возвращайся в кровать. Тебе надо отдохнуть.

— А ты? — возразила Инеж.

Он пожал плечами:

— Я прекрасно посплю на полу. Всё равно у Уайлена неприлично роскошные ковры — их вполне можно использовать вместо матраса.

Инеж фыркнула, но встала, чтобы забраться в кровать. Каз, как и сказал, растянулся на ковре. Он нисколько не преувеличивал — ковер был невероятно мягким и удобным.

— Возьми хотя бы одеяло, — сказала Инеж. — Возражения не принимаются.

— Даже не собирался, — пробормотал Каз, взяв у нее одеяло и завернувшись в него.

Остаток ночи прошел спокойно.

* * *

Становилось всё холоднее. Конечно, в Керчии не бывало таких морозов, как в Равке, и зима здесь все-таки оставалась мягкой, но постоянная сырость из-за того, что Кеттердам стоял на воде, делала воздух не просто холодным, а промозглым. А еще крыши частенько покрывал иней, отчего они становились скользкими. Инеж зябко поежилась, обхватив себя руками, на своем наблюдательном пункте возле особняка Ван Верента. Она второй день наблюдала за ним, изучая систему охраны, входы и выходы, рабочий график хозяина. Каз собирался вскрыть его сейф, чтобы добыть информацию о работорговцах, с которыми тот сотрудничал.

К их удаче, Ван Верент отличался невероятной педантичностью. Он неизменно придерживался четкого расписания в своих занятиях. Минута в минуту. В данный момент он ужинал в столовой на первом этаже в компании жены. Жена как раз представляла главную проблему — она почти не выходила из дома. По крайней мере, в эти два дня. А с другой стороны, и на третий этаж, где располагался кабинет с сейфом, тоже не поднималась. И если они будут осторожны…

Мила рядом чихнула, и Инеж повернулась к ней. Мила была одним из новых пауков Каза — худенькая пятнадцатилетняя девочка с коротко стриженными темными волосами и синими глазами. Всего на два года младше Инеж, она, однако, казалась ей совсем ребенком. Каз попросил Инеж потренировать ее.

— Родер, конечно, обучил ее основам, — сказал он, — но мне хотелось бы, чтобы ты показала ей класс.

Инеж тогда только усмехнулась на его беззастенчивую лесть, но в глубине души ей было приятно.

— Замерзла? — спросила Инеж, и Мила неуверенно кивнула.

Инеж улыбнулась и мотнула головой в сторону особняка:

— Пошли разомнемся.

Мила испуганно расширила глаза:

— Но… они же дома.

Улыбка Инеж стала шире:

— Так в этом вся прелесть: украсть информацию у них из-под носа так, чтобы они даже не заметили.

Она всё еще выглядела неуверенной, и Инеж попыталась ее подбодрить:

— Помнишь, я показывала тебе, как ступать бесшумно и прятаться в тенях?

Мила кивнула.

— Могу тебя заверить: у тебя прекрасно получается. У тебя есть талант, Мила, просто поверь в себя.

Конечно, Инеж слегка рисковала, беря неопытную девочку на такую операцию. Но она сказала правду: у Милы был талант и все задатки отличного паука. Ее следовало лишь немного подтолкнуть, и Инеж рассчитывала, что эта вылазка станет таким толчком.

— В конце концов, если что-то пойдет не так, Каз вытащит нас из тюрьмы, — беспечно заметила она и после паузы добавила: — Правда, будет жутко ругаться. Ты даже не представляешь, каким он может быть невыносимым, когда злится, но мы это переживем.

Мила недоверчиво посмотрела на нее и вдруг фыркнула. Инеж одобрительно улыбнулась: так держать. Правильный настрой — половина дела.

Операция по исследованию кабинета Ван Верента прошла без сучка без задоринки. Инеж поздравила себя с тем, что не ошиблась в Миле. Она показала себя не только бесшумной, но и наблюдательной, подмечающей каждую деталь и умеющей делать выводы.

— Великолепная работа, — похвалила ее Инеж, когда они по крышам вернулись к Клепке. — Можешь теперь идти отдыхать — я доложу Казу о результатах сама.

Мила засияла от похвалы и уже начала спускаться, когда повернулась к Инеж:

— А вы не спускаетесь?

Инеж с широкой улыбкой покачала головой:

— Предпочитаю заходить к нему через окно, а не через дверь.

Мила распахнула глаза в почтительном ужасе, и Инеж рассмеялась.

Она ожидала застать Каза за столом, погруженным в работу, но, когда она проскользнула в окно, в кабинете его не оказалось. Инеж недоуменно нахмурилась и уже собиралась пойти его поискать, когда услышала знакомые шаги и стук трости. Улыбнувшись, она бесшумно скрылась за дверью в спальню. Каз в итоге устал подниматься каждый раз на чердак и переселился сюда, присоединив спальню к кабинету, а свою бывшую чердачную комнату отдав одному из новых членов.

Он всегда непостижимым образом чувствовал ее присутствие, но Инеж с упорством достойным лучшего применения продолжала пытаться удивить его.

Открылась и закрылась входная дверь, Каз прошел к столу и что-то поставил на него. Инеж уже собиралась прокрасться в кабинет, когда Каз спокойно спросил:

— Ужинать будешь?

Инеж не сдержала разочарованного восклицания и, уже не скрываясь, вышла из спальни.

— Как ты это делаешь?

Каз самодовольно усмехнулся:

— Считай, что у меня особое чутье на тебя, моя дорогая.

Инеж хмыкнула. Каз повернулся к ней от стола, на котором стоял поднос с едой. Инеж потянула носом, только сейчас обратив внимание на восхитительный запах. С тех пор, как в Клепке появилась кухарка, еда здесь стала поистине чудесной. В животе заурчало. Уголки губ Каза слегка приподнялись.

— Вижу, что будешь.

Он уже собирался опуститься в кресло, но Инеж быстрым плавным движением переместилась к столу и подхватила поднос.

— Есть в рабочем кабинете — вредно для пищеварения, — заявила она, направившись в спальню.

Каз засмеялся и последовал за ней.

— Как скажешь, сокровище моего сердца.

Он по-прежнему любое ласковое обращение произносил с иронией, но Инеж всё равно таяла каждый раз. Потому что вопреки всей его иронии, она знала, что он имел это в виду.

Они устроились за круглым столиком, который Инеж как-то увидела в магазине и не смогла пройти мимо. Каз поворчал, что это излишняя роскошь, но всё равно купил. Он никогда ей не отказывал.

С тех пор, как Инеж переселилась сюда, эта комната ее стараниями стала уютной и домашней, а не просто местом, в котором можно провести ночь и идти дальше. Похожей на дом.

— Какие новости? — спросил Каз, подцепляя вилкой картофелину.

Инеж полила овощи соусом и перемешала их.

— В дом проникнуть достаточно просто. Особенно если через окно. Мы с Милой сегодня опробовали этот ход. Сейф у него самый современный — типа «берсерк», но никакой дополнительной охраны нет. У самого Ван Верента день расписан с точностью до минуты — по нему можно часы проверять. Но вот его жена почти всегда дома. Хотя я бы понаблюдала еще — возможно, какие-то дни недели отличаются.

Каз кивнул, принимая информацию к сведению и соглашаясь с ее предложением продолжить наблюдения.

— Как Мила?

— Очень талантливая девочка. Из нее выйдет великолепный паук — достойная смена для меня.

Инеж закинула в рот кусок овощей и блаженно прикрыла глаза. То ли она так сильно проголодалась, то ли кухарка Отбросов была настоящим гением. Возможно, и то, и другое.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь может заменить тебя, Призрак, — заметил Каз с отчетливыми дразнящими нотками в голосе.

Инеж усмехнулась и открыла глаза.

— Где ты научился так льстить?

Каз хмыкнул:

— Врожденный талант. Просто я редко им пользуюсь.

— О-о-очень редко. Практически никогда, — лукаво согласилась Инеж.

Каз пожал плечами с видом: не я такой, жизнь такая, и Инеж рассмеялась. Она бесконечно любила такие вечера вдвоем. И следующие за ними ночи, вопреки всем трудностям.

Слои ткани между ними, как и предполагала Инеж, помогали избежать приступов паники при пробуждении, даже если во сне они слишком близко придвигались друг к другу. Инеж всё еще дергалась, когда, просыпалась от ощущения тяжести чужого тела рядом с ней в кровати, но теперь ей удавалось быстро взять себя в руки, и она просто отодвигалась и засыпала снова. Если Каз просыпался первым, он делал то же самое. Объятия уже не представляли для них проблемы, когда они бодрствовали. Но во сне оба чувствовали себя слишком уязвимыми. Инеж надеялась, что когда-нибудь они смогут преодолеть и эту преграду.

Но бывали и плохие ночи. Когда Инеж просто не могла оставаться в кровати и выбиралась на крышу, чтобы просидеть там до рассвета, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и трясущиеся руки. Когда Каз уходил в кабинет и всю ночь сидел над бумагами, по-видимому, с той же целью. Но хуже всего было, когда они просыпались от кошмаров.

Первый раз случился спустя неделю после переселения Инеж в Клепку. У них был тяжелый день, закончившийся дракой с совершенно обнаглевшими Портовыми Лезвиями, в ходе которой Инеж едва не подстрелили. Она так устала, что отключилась сразу, как только рухнула в кровать. Чтобы проснуться посреди ночи со странным беспокойством.

Сначала Инеж не поняла, что ее разбудило. В комнате было темно, если не считать света фонарей, проникавшего в окно. Инеж настороженно прислушалась, но нет — тихо, никаких признаков чужого присутствия.

А потом она почувствовала, как рядом пошевелился Каз. Он что-то пробормотал во сне, его дыхание стало прерывистым. Будь это кто другой, Инеж попробовала бы обнять, разбудить, успокоить. Но она сильно сомневалась, что прикасаться к нему сейчас будет хорошей идеей, и она просто не знала, что делать и как ему помочь.

— Каз? — позвала она. — Каз, проснись!

Он снова забормотал — на этот раз Инеж ясно разобрала свое имя, — и, к ее ужасу, по его лицу покатились слезы. Она еще ни разу в жизни не видела Каза плачущим.

— Каз! — позвала она громче, борясь с желанием потрясти его за плечи. — Пожалуйста, проснись!

Судорожно вдохнув, он с приглушенным криком проснулся и резко сел, будто собирался куда-то броситься, бежать.

— Каз, всё хорошо — это только сон, — мягко произнесла Инеж, пытаясь привлечь к себе его внимание, не прикасаясь к нему.

Всё еще тяжело дыша, он повернул к ней голову, его взгляд сфокусировался на ней, и ужас на его лице сменился узнаванием и облегчением.

— Инеж, — едва слышно выдохнул он и вдруг, к крайнему ее изумлению, протянул к ней руки, без слов приглашая в объятия.

Конечно, он был в перчатках, и оба они были одеты так, что нигде кожа не должна была прикоснуться к коже. И всё же Инеж не думала, что сейчас он захочет к ней прикасаться. Хотя… Смотря что за кошмар ему приснился.

Она осторожно обняла Каза, готовая в любое мгновение отстраниться. Но он только крепко прижал ее к себе, и его бешено колотящееся сердце под ее ухом начало успокаиваться. Да, поняла Инеж, он хотел убедиться, что она жива. Но кошмар не прошел даром: всего несколько мгновений спустя Каз отпустил ее и отодвинулся.

Выбравшись из кровати, он покинул спальню — Инеж слышала, как он сел за стол, как зашипел фитиль зажигаемой лампы, как зашуршала бумага, а потом едва слышно заскрипела ручка. Она поразмышляла, не пойти ли за ним, чтобы составить ему компанию, но в итоге решила, что не стоит. Если он сам не захотел остаться в ее обществе, значит, ему надо побыть одному.

Инеж растянулась на кровати и уставилась в потолок, думая, что не сможет заснуть. Но, вопреки беспокойству, усталость взяла свое, и она провалилась в тяжелый сон.

Несколько дней спустя кошмар приснился уже Инеж. Ей снилась первая — самая ужасная — ночь в «Зверинце». Когда она еще не научилась исчезать, оставив свое бесчувственное тело. С тем первым клиентом, который потом пожаловался Танте Хелен, что ему подсунули бракованную девочку, потому что Инеж плакала и умоляла его не трогать ее.

Сквозь липкую паутину сна она услышала, как кто-то настойчиво зовет ее по имени. С судорожным вдохом Инеж проснулась и заморгала, пытаясь понять, что происходит.

— Тебе приснился кошмар, Инеж, — произнес рядом всё тот же хриплый голос. — Ты в безопасности.

Инеж дернулась — первым ее порывом было спрыгнуть с кровати и бежать, бежать как можно дальше. Но голос продолжал говорить:

— Посмотри на меня, Инеж. Тебе не надо бояться меня, сокровище моего сердца.

Сокровище моего сердца. Только один человек называл ее так. Это вернуло Инеж к действительности. Она осознала, что находится в их с Казом спальне в Клепке, а сам Каз сидит рядом, пытаясь ее успокоить. Она выдохнула, и остатки кошмара растворились, когда она посмотрела на Каза, который, нахмурившись, обеспокоенно наблюдал за ней.

— Хочешь, я переберусь на пол? У меня есть запасной матрас.

Инеж покачала головой:

— Я всё равно сейчас не усну. Мне надо проветриться.

Каз понимающе кивнул.

Остаток ночи Инеж провела на крыше, завернувшись в пальто Каза, чтобы не замерзнуть. Пальто пахло им, и это успокаивало нервы не хуже, чем холодный воздух и звездное небо.

* * *

Проникновение в особняк Ван Верента прошло просто и гладко. Каз мог бы подумать, что слишком просто и гладко, но, учитывая сведения, добытые Инеж, он и не ожидал особых препятствий. Вскрытие сейфа, который считался невскрываемым, заняло несколько минут. Достаточно долго по меркам Каза, но для так называемого надежнейшего сейфа — сущая ерунда. И обнаружившийся там контракт с работорговцами был именно тем, на что они рассчитывали.

— Чудненько, — пробормотала Инеж, внимательно изучив его и положив на место, чтобы Ван Верент не догадался, что его раскрыли. — Мой следующий рейс определен.

Каз ухмыльнулся ей и запер сейф обратно. Тщательно уничтожив все следы своего пребывания в кабинете, они выбрались из дома. И вот тогда всё пошло наперекосяк.

Они только свернули в переулок, чтобы вернуться в Бочку, когда Каз отчетливо услышал щелчок возводимого курка. Искать стрелка было некогда, поэтому он просто толкнул Инеж, повалив ее на мостовую и закрыв собой. И все-таки он двигался недостаточно быстро — бок обожгло огнем. В следующую же секунду моментально сориентировавшаяся Инеж вывернулась, чтобы быстро просканировать местность, и швырнула кинжал. В ответ раздался слабый вскрик. Попала. Впрочем, Каз и не сомневался: Инеж никогда не промахивалась.

Она тут же вскочила, чтобы убедиться, что нападавший больше не опасен. Каз поднялся с гораздо большим трудом, тяжело опираясь на трость. Бок по-прежнему полыхал дикой болью. Он хотел сначала пойти следом за Инеж — посмотреть, какой самоубийца решил напасть на них, но, сделав первый шаг, передумал.

— Недобитые остатки Грошовых Львов, — проворчала Инеж, поворачиваясь к нему, и в то же мгновение ее глаза встревоженно расширились. — Каз?

Он поморщился:

— Не смертельно.

Инеж нахмурилась, быстрым плавным движением переместилась к нему и поднырнула под свободную руку.

— Обопрись о меня. Тебе надо немедленно домой.

Путь до Клепки был мучительным. Рана оказалась серьезнее, чем предполагал Каз, он терял много крови, и от этого начала кружиться голова. Стиснув зубы, он продолжал идти, стараясь не слишком сильно наваливаться на Инеж. Главное не потерять сознание, потому что в одиночку она его не дотащит.

Стоило им переступить порог Клепки, как тут же поднялась суматоха.

— Босс? Что случилось? — встревоженный голос Пима был последним, что Каз услышал, все-таки потеряв сознание.

Пришел в себя он уже в своей постели. Судя по освещению, был день.

— Ты очнулся, — раздался голос Инеж, и в нем звучало столько облегчения, что Казу стало стыдно.

Он повернулся голову, чтобы посмотреть на нее. Она сидела рядом с кроватью в кресле и выглядела измученной.

— Прости, — вздохнул он.

Инеж недоуменно нахмурилась:

— За что ты извиняешься?

— За то, что напугал тебя.

Инеж слабо улыбнулась и покачала головой:

— Каз, ты спас меня — буквально закрыл собой. Это точно не то, за что следует извиняться.

Ну, если посмотреть с этой стороны… Каз улыбнулся в ответ и протянул к ней руку. Инеж с готовностью взяла его ладонь и, поднеся к губам, поцеловала костяшки пальцев.

В дверь постучали. Инеж пошла открыть, и Каз услышал приглушенный голос, в котором узнал Пима, и более громкий ответ Инеж:

— Да, можешь зайти — он очнулся.

Пим вошел в спальню, выглядя одновременно воодушевленным и нерешительным, и отсалютовал Казу:

— Босс.

— Пим, — кивнул он. — Какие новости?

Инеж пронзила его неодобрительным взглядом, но Каз проигнорировал ее. Ему необходимо знать, как обстоят дела.

— Тот наглый львенок был не один, — бодро начал отчет Пим, — их собралось шесть человек, которые жаждали мести, — он презрительно хмыкнул. — В общем, недобитые остатки Грошовых Львов мы добили. Мила с Родером провели разведку: больше точно никого не осталось.

Каз удовлетворенно кивнул. Хорошо. Пим отчитался и о текущих делах за последние сутки, которые Каз провел без сознания.

— Но ты не будешь сейчас ничем заниматься, — сурово вставила Инеж. — Аника прекрасно справится, пока ты полностью не встанешь на ноги.

Каз недовольно нахмурился, пронзив ее выразительным взглядом. Он не мог позволить себе просто валяться без дела. Инеж театральным жестом вскинула руки:

— Ладно, она будет регулярно приходить с отчетом и получать распоряжения, но ты — ты будешь отдыхать и выздоравливать.

— Инеж… — вздохнул Каз.

Пим прикинулся предметом мебели, но следил за их спором с явным интересом. И весельем. Каз зыркнул на него, и Пим поспешил исчезнуть.

— Я же с ума сойду, ничего не делая, — сказал Каз.

Инеж вдруг с отчетливыми игривыми интонациями заявила:

— Обещаю, что буду развлекать тебя.

Он приподнял бровь, одарив ее недоверчивым взглядом. Ее высказывание прозвучало очень уж двусмысленно. Вопреки его ожиданиям, Инеж нисколько не смутилась. Сев на краю кровати, она заявила с озорным блеском в глазах:

— Например, мы можем заняться совершенствованием твоего сулийского.

Каз застонал и с притворным отчаянием откинул голову на подушку. Инеж засмеялась.