Записная книжка вампирши (джен)

Мы, вампиры, просыпаемся ближе к сумеркам, а особые засони — когда уже стемнеет. Сегодня я встала в дурном настроении, выпила на завтрак гранатового сока за неимением свежей крови (да-да-да, если вы не знали — мы можем пить любые тёмно-красные напитки без вреда для здоровья), согнала с подоконника скелет крокодила, который повадился лазить сюда каждый день, и выглянула в окно.

Темнело быстро. С запада надвигались свинцовые клубящиеся тучи, и я улыбнулась. Обожаю всё плохое, даже погоду. «Может, сегодня ночью от ветра что-нибудь разлетится», — с надеждой подумала я и сделала несколько упражнений на растяжку. В гробу каждую ночь затекают руки-ноги.

Как у любой аристократической женщины, у меня есть две проблемы — всего две, но огромные: что надеть и куда пойти. Я взглядом открыла дверцу гардероба и окинула им же свои наряды.

Средневековое платье на кринолине, кожаный брючный костюм в стиле садо-мазо, что-то розовое с рюшечками… Пора заняться шоппингом. Но не сегодня. Сегодня я лучше схожу в наш клуб — давно не виделась с ребятами. А для похода в клуб можно одеться и попроще. Я взяла двуспальную простыню, прожгла в ней (взглядом же) дырки для глаз, сбрызнула белую ткань остатками гранатового сока, сделала ножом пару колоритных надрезов и отправилась в Клуб Нечисти.

Стартовала я, конечно, с подоконника — в моём доме нет дверей.

КН располагается обычно на улице Гадов, но в дождливые ночи его телепортируют на перекрёсток Кусачих Ушанов и Левитации, чтобы не заливало водой. Этот перекрёсток находится на холме. Вообще в нашем Вампирбурге большинство заведений неподвижные, но некоторые современные здания построены на телепортическом движке, и их можно переносить с места на место. Вот такой и наш Клуб Нечисти.

Не найдя клуба на улице Гадов, я полетела на перекрёсток. Конечно, меня все принимали за привидение, и снизу неслись испуганные визги. Визжали, разумеется, обычные люди, а не существа, подобные мне. Вампирбург, как и все города нечисти, накладывается на обычный человеческий город, и от этого иногда случаются казусы. Но нам оно не мешает.

В общий зал я влетела, по обыкновению, сквозь стену, и конечно, многие наши от неожиданности заорали. Кто-то с перепугу опрокинул кому-то не то на ногу, не то на голову пудовый канделябр, кто-то воспламенился, кто-то провалился сквозь пол, проломив доски… дело обычное. Я полетала немножко кругами, повыла для приличия замогильным воем и села за столик.

— Чего изволите? — подскочил кособокий шестиглазый официант на восьми лапах — вечно забываю, как его зовут. Он арахноид, а у них имена труднопроизносимые.

— Вишнёвой настойки и чего-нибудь вегетарианского в кляре.

— О, мадам Неледа, я вас не узнал. Богатой будете.

Я прогрызла в простыне отверстие, просунула голову и улыбнулась ему, сверкнув клыками. То есть я сама, конечно, не видела, но знаю от зубного врача, что мои клыки — блестящие. Официант уполз, стуча лапами по дощатому полу. Ко мне подсели несколько знакомых.

— А ты всё хорошеешь, сестрёнка! — сказал дон Дубино, дендромутант, и со скрипом уселся на соседний стул. Я так и не поняла, что скрипело — стул или он сам. Старый хрыч врал, никакая я ему не сестра, просто он ко всем так обращается. И что я хорошею, тоже наверняка врал — нельзя хорошеть, когда тебе уже миллиард лет и бОльшую часть из них ты провела на том свете. Но проверить этого мне не дано — я не отражаюсь в зеркале.

— Не играй с огнём, — кокетливо улыбнулась я. — Для тебя это вдвойне опасно.

— У меня в кармане огнетушитель!

— Не верь ему, Неледа, он врёт, — пробулькал бесформенный Бултых и плюхнулся в подставленный ему уборщицей ушат. Бултых — болотник, внешности не имеет и вообще жидкий. Как он умудряется разговаривать, ума не приложу. Но так-то он парень хороший — когда не плюхается на пол прямо у тебя под ногами. Есть у него такая привычка.

— Врёт, что хорошею? — уточнила я, состроив змеиное выражение лица.

— Ну что ты, сестрёнка, не в том смысле! Ты, как всегда, прекрасна. Я про огнетушитель. То есть не в том смысле… — запутался Бултых и пошёл волнами.

— Давно не виделись, графиня! — приветствовал меня мохнатый и рогатый Хвостонос. Как его описать словами, признаться, не знаю. Это что-то вроде клубка шерсти, из которого с одной стороны торчит нос, а с другой хвост, и повсюду натыканы козлиные рога. Графиней он меня зовёт по старой памяти: однажды я ему соврала, что у меня графский титул, и этот дурак поверил. На самом деле сроду у меня никаких титулов не было, я просто выделываюсь.

— Какие хреновости, что паршивого произошло? — я лучезарно улыбнулась своим нечистым товарищам.

— Да всё как обычно, — пробулькал из ушата Бултых и покрылся крупными пузырями. — Упрыг опять упрыгал от своей жены, и она всю прошлую ночь ловила его сачком. Грызелла перегрызлась со всеми соседями по общежитию, и с ней никто не разговаривает.

— Как это никто? — вмешался дон Дубино. — Я до сих пор с ней ругаюсь! — в доказательство он вытащил деревянный смартфон и прокричал в него несколько неприличных слов на древнехалдейском.

— Моя Уцепина уехала на юг с подружками, — печально сообщил Хвостонос, вздохнул и добавил: — Так что я до августа свободен…

Я не удостоила его даже презрительного взгляда. Официант принёс мой заказ, а так же полное блюдо экзотических кушаний для моих друзей. Он умный паук, служит в КН не первую сотню лет и знает, как угодить завсегдатаям… То есть, я так думала до сегодняшней ночи. Отхлебнув ледяного напитка, я вонзила вилку в аппетитный кусочек в кляре… и едва не оглохла от визга. Еда заверещала, забегала на сорока лапках по тарелке, а потом с возмущённым стрекотом взмыла в воздух и улетела в форточку. Я швырнула вилку.

— Паукан! Как тебя там… Что это значит?!

— Виноват, сударыня! — подскочил он. — Вы же сами заказали чего-нибудь вегетарианского. Это был самый жирный вегетарианец в садке…

— Тьфу на тебя! — я вылила ему питьё на голову. — Ещё один такой номер, и я превращу тебя в кассовый аппарат.

— Не злись на бедолагу, Неледа! Он хотел как лучше, — наперебой затарахтели мои товарищи, держа меня за руки, пока паук улепётывал. — Он не виноват, что такой тупой…

Я знала, что паук-официант действительно хотел как лучше и что он правда такой тупой, но аппетит был безнадёжно испорчен. Я скорчила всем страшную рожу, выругалась пальцами и улетела из КН прочь. Нужно было как-то развеяться…

Здесь я хочу позволить себе маленькое философское отступление. Почему-то принято считать, что вечно живущие существа бесконечно мудры. Типа чем старше, тем мудрее. Нет, господа, ничего подобного. Как правило — наоборот: мы чем дальше, тем глупее.

Почему так, никто не знает. Один учёный попытался разработать по этому вопросу теорию, но потупел раньше, чем успел её закончить. Вкратце теория выглядит так: мудрость выветривается, а тупость накапливается. Результат вы можете оценить сами по первой главе моего дневника, а если не хватило — читайте эту.

Так вот летела я, летела в белой простыне, и не потрудилась сделаться невидимой.

— Ах! Ох! Ух! — кричали снизу напуганные люди из нормальной части города, то бишь не из Вампирбурга. Она у них тоже как-то называется — на слух похоже, но по-другому. — Привидение!

И прилетела я… Домой. Переодеваться. Надела обычные джинсы с дырой на коленке, клетчатую рубашку а ля ковбой, кожаную жилетку а ля старый лавочник и обулась в прошлогодние кроссы. Причесалась пальцами (вечно забываю купить расчёску), с грустью поглядела в зеркало, подмигнула воображаемому отражению и вылетела на улицу. Как же всё-таки хочется узнать, как я выгляжу.

Решив Первый Основной Вопрос, я столкнулась лицом к лицу со Вторым: куда пойти? Точнее, полететь? Я понимала, что если останусь бродить по улицам Вампирбурга, то окажусь в городском фэнтези, но мне сейчас хотелось чего-то другого. Приключений… Вестерна… Плюнув на асфальт, я полетела обратно в Клуб Нечисти. Разворочу там всё, как в салуне, а потом видно будет.

Застыв невидимкой на барной стойке возле стаканов, я наблюдала, как явившаяся в клуб Грызелла грызётся с барменом. Кроко отбивался, как мог, но у него лапки коротенькие, а пасть он пустить в ход не мог из этических соображений. Посетители с ленцой делали ставки, кто победит. «Унылая драка, — подумала я. — Сейчас добавлю огоньку». И материализовалась с диким визгом.

Должна признаться, я обожаю противно визжать. У меня есть 18 разных визгов на разные случаи жизни. Поэтому я так и не вышла замуж за всю свою долгую жизнь.

Грызелла выпплюнула беднягу Кроко и оторопело уставилась на меня. Я ей улыбнулась и запустила в люстру стакан. И началось веселье! Люстра погасла и зашипела, лампочки полопались и посыпались на головы посетителям. Кто-то ойкнул.

— Ты что, стерьва, инвентарь портишь? — заорал Кроко и кинулся ко мне. Все загоготали и затопотали, одобрительно хлопая по столам руками, лапами, копытами и щупальцами.

Я увернулась от зубов Кроко и прыгнула в угол, опрокинув стол, оттуда на потолок, а оттуда обратно на стойку, и как начала пулять стаканами во все стороны! Звон стоял такой, что любо-дорого. Кроко ругался на чём свет стоит, но угнаться за мной не мог.

Оказавшись у столика своих приятелей, я переглянулась с Хвостоносом. Тот понимающе подмигнул. Мы подождали, когда разъярённый Кроко подбежит поближе, схватили ушат с Бултыхом и вылили ничего не подозревающего болотника на бармена.

Хохот раздался такой, что затрещали стены. Бултыху-то что — он побулькал-побулькал, да и утёк за дверь. Кажется, за время моего отсутствия в него вылили не менее трёх бутылок спирта. А Кроко оказался мокрым с ног до головы. Ему, конечно, не привыкать, он рептилия, но какой же у него дурацкий был вид! Белая рубашка стала серо-зелёной, чёрные брюки полиняли и повисли тряпкой, а галстук-бабочка затрепыхался и превратился обратно в гусеницу.

Над Кроко ржали все, даже Грызелла — она вообще зашлась смехом и покатилась по полу, свернувшись в шар.

— Вот теперь клуб как клуб, — довольно сказала я, — а то скукотища сплошная. Давайте танцевать!

— Чтоб тебя… — разразился проклятиями Кроко, но мне-то что — чем меня больше ругают, тем я лучше и здоровее себя чувствую. Этот зелёный болван не мог до меня добраться, потому что я сидела на потолке рядом с разгроханной люстрой, а словесные нападения меня только веселят.

Какой-то молодой упырь включил попсу, и все пустились в пляс. Если кто не знал — нечистая сила слушает только голимую попсу. Мы её и изобрели.

К счастью, потолок в КН высокий, и я могла на нём танцевать в полный рост, мне даже не пришлось снимать и прятать в сумочку голову. Вскоре для меня нашлась пара — симпатичный пожилой вурдалак по имени Укусилло, и мы с ним отплясывали довольно долго. Он попытался клеиться, но я сказала, что меня интересует только духовное общение. Эта фраза его напугала. Вурдалак ещё сильнее побледнел и смылся — наверно, подумал, что я собралась запечь его в духовке. Что ж, не очень-то он и ошибся.

Сверху я хорошо видела, как Кроко суёт денежные бумажки оборотням-малолеткам — при этом он косо поглядывал на меня. Наверно, нанимал этих недотёп, чтобы они стянули меня с потолка вниз. Конечно, я только посмеялась: во-первых, малолетки не умели преодолевать гравитацию, а во-вторых, если бы хоть один из них попробовал приблизиться ко мне, то был бы испепелён. Уж что-что, а испепелять взглядом я умею хорошо. Натренировалась за миллиард лет.

Пока танцевали, раздолбили остальную посуду и почти все стулья. Кроко так орал и мёл хвостом, что задымился. С нечистью такое бывает. Дон Дубино и Хвостонос взяли его под белы ручки и окунули целиком в бочку с пивом, из которой он наливал посетителям — ух и зашипело! Кроко выхлебал полбочки, икнул и малость успокоился. Вылез, отряхнулся по-собачьи и пальцем мне снизу погрозил:

— Ну, Неледа, ну, зараза! На этот раз… ик! прощаю. Но если ещё раз такое устроишь, то держись! — и кулаком покачал в воздухе. Грозит типа. Я только фыркнула.

Мы ещё немножко поплясали, а потом кто-то, уж не помню кто, придумал кидаться столами. Было очень весело! Я попала дубовым столом прямо по главному окну, и вся хрустальная мозаика в виде тараканов посыпалась на пол. Мы так хохотали! Жаль, начало светать, и пришлось разлетаться по домам.

А что? Мы всегда так в клубе отдыхаем.

На следующее утро, наступившее у меня в 20.00, я абсолютно забыла обо всём, что натворила накануне. У меня паршивая память (от этого в тексте иногда повторы. Вы не обижайтесь) — по этой причине я и веду дневник.

Перечитала вчерашнее, устыдилась и решила провести сегодняшнюю ночь не в клубе. Надела средневековое расфуфыренное платье, на ноги — атласные туфельки, на башку — диадему, и полетела куда глаза глядят. На сей раз в невидимом режиме, чтобы не пугать прохожих, они от вчерашнего ещё не очухались. Меня днём показывали и по местным новостям, и по центральным. Какая-то дура сделала в соцсети паблик от моего имени и собрала всего сотню подписчиков. Дура.

Какие приключения ждут меня этой безлунной ночью? Вестерн был вчера. Городское фэнтези мне тоже не грозило, так как я покинула пределы Вампирбурга и летела над полями и лесами. Так сложилось, что каждый мой вылет из дома происходит в каком-нибудь литературном жанре (хуже всего вляпаться в стихи). Ну-с, что сегодня?

Может быть, ромфант с талисманами или драконье фэнтези? Драконов я не боюсь, разве что совсем мелких, с палец — они напоминают мне саранчу, но и любви к ним особой не испытываю. Ромфант тоже не хотелось бы — во-первых, я его не читаю, а во-вторых, надоело каждый раз следить за какими-то левыми парочками. Если я попадаю в романтический жанр, то ухажёр всегда достаётся не мне. Ни разу не было такого, чтоб я в главной роли. Меня или погадать просят, или приворожить, или просто плачутся на свои любовные страдашки, но всегда у меня второстепенное место. Поэтому я предпочитаю менее занудные жанры.

Я размышляла, летела, строила предположения, и вдруг рядом со мной появилось какое-то животное. Оно шумно хлопало крыльями и мычало на лету. С удивлением посмотрев на него, я увидела нечто крупное и зелёное. Оно было покрыто не перьями, а шерстью, и у него росли рога. Впрочем, присмотревшись, я поняла, что это уши.

За миллиард лет я видела много всякой живности, но эта тварь была незнакомая. На всякий случай я спустилась на километр вниз, но тварь увязалась за мной.

— Брысь! — заорала я и швырнула в животное диадемой. Оно жалобно взвизгнуло и спикировало вниз, прямо в густые заросли.

Мне стало любопытно, что это за биологический вид, и я тоже приземлилась. Тварь плюхнулась на удобную ровную поляну, какие всегда бывают в плохо прописанных книгах — совершенно круглую и без единого муравейника. Я сняла с подыхающего животного свою диадему, а потом, повинуясь внезапному порыву, укусила его за шею. Жалко ведь скотинку…

Тварь встряхнулась, посмотрела на мир обновлённым взглядом и встала на ноги. Я насчитала их пять. Благодарно лизнув меня по щеке раздвоенным языком, животное потрусило в глубь леса. Было оно размером с лошадь, и больше я его никогда не видела.

Я уже хотела снова взлететь, как вдруг на поляну выкатились двое дерущихся вервольфов. Они кусали друг друга почём зря и визжали при этом, как две бормашины. Зрелище банальное, но я каждый раз такое смотрю и не могу оторваться. Интересно, что они не поделили?

— Они из-за вервольфихи дерутся, — скрипучим голосом сказал низкорослый лесовик в шляпе, как у гриба. — Какой победит, с тем она и останется. Видите, вон она в кустах прячется? Кстати, здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответила я. — А почему в июле? У них вроде гон в марте.

— Это особый вид вервольфов, позднеспелый, — охотно пояснил лесовик и уселся прямо на траву. — Кстати, позвольте представиться: Сильвестр Сильвестрис, местный учёный-зоолог. Изучаю потустороннюю живность нашей полосы. Данный вид вервольфов называется Вервольфус Ботаникус. Их вывели с помощью колдовства два колдуна-растениевода, и если посмотреть на этих животных при свете дня, то можно увидеть, что их шерсть зелёного цвета.

— Я сегодня уже видела тварь с зелёной шкурой. Летучую.

— А, знаю. Должно быть, это Нигдениус Небывариус, редчайший вид летающего млекопитающего. Несмотря на устрашающую внешность, оно питается исключительно травой и кореньями. Какая удача! И куда же оно полетело?

— Боюсь, что оно отлеталось. Я случайно его прикончила, и…

— Какая жалость! Возможно, это был последний на Земле экземпляр…

— Но я успела его укусить, так что теперь оно протянет долго. Правда, вместо травы ему придётся питаться кровью… — В этот момент из чащи леса раздался чей-то отчаянный вопль. — Кажется, оно уже началО.

Лесовичок-зоолог насторожённо поглядел в сторону, откуда вопили. На его сморщенном, как мочёное яблоко, лице отражались смешанные чувства.

— А вы, мадам, простите, кто будете?

— Я Неледа. Вампирша.

Он посмотрел на меня с уважением и отодвинулся. К тому времени вервольфы перестали ссориться, договорились обо всём спокойно, и вервольфиха сама выбрала себе кавалера. Лесовик вытащил из кармана планшет и начал строчить свои наблюдения, но тут на поляну выполз гибрид совы и змеи, и лесной зоолог кинулся его измерять.

Мне стало скучно, и я полетела домой. Тьфу на всё, проведу эту ночь дома за телевизором. Сварю себе кофе, замотаюсь в плед… Это же надо было угодить в свой самый нелюбимый жанр — майнридовщину!

Едва стемнело, я вновь почувствовала зов ночной тьмы. Хотелось фантастического боевика и киберпанка — чтоб роботы стреляли из бластеров и летали на огромных космических гробах, и чтоб нарушений здравого смысла побольше. Надев джинсовые лохмотья, я спрятала волосы под драную кепку с мордой Бэтмена, сунула в карман яблоко и вылетела сквозь стену.

Наученная горьким опытом (прочитала свою предыдущую запись), я отказалась от полётов над лесами. Но и в городе тусить не хотелось — чего я там не видала? И я полетела в пригород.

Реализмом я и так сыта по горло, поэтому выбрала потусторонний слой — мне среди своих привычнее. Погода выдалась хорошая: прохладно, сухо, тихо. В пустующем парке под кустами стрекотали кузнечики и цикады. Белыми пятнами светились какие-то ночные цветы — если не ошибаюсь, табак и мирабилис. Оба пахнут по-дрянному, и я пролетела чуть дальше, к фонтану. Когда же начнутся мои приключения? Откуда появятся боевые роботы и космические корабли?

Я спланировала на деревянную лавочку и уселась в ожидании. Вдруг справа послышалось капризное хныканье, и я увидела белобрысую феечку, размазывающую сопли. Она была с прозрачными крыльями за спиной, в золотой короне и в розовом платьице с рюшками. У меня есть почти такое же, но в два раза длиннее. Феечку явно кто-то огорчил.

Мне закотелось прихлопнуть бедняжку, чтобы не мучилась, но я не успела: феечка вдруг взлетела, зависла передо мной, трепеща своими крылышками, и запищала:

— Помогите мне, пожалуйста! Я в ужасной беде!

— Если ты имеешь в виду своё нынешнее воплощение, то тут не поспоришь, — отозвалась я. — Или ты о своей потерянной юбке?

— Он меня не любит! — завопила она и обоими указательными пальцами показала на какого-то мужика в костюме супергероя. Мужик сидел на соседней лавочке и дул пиво. — Сделайте, чтоб любил, вы же волшебница! — при этих её словах мужик ржанул, чуть не подавившись пивом.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросила я. В этот момент надо было всё бросить и лететь дальше, но лень сыграла со мной злую шутку, и я своими руками загнала себя в романтическое фэнтези.

— Значит, я ошиблась? Как обидно! — сокрушилась феечка, плюхнулась на лавку и разнюнилась пуще прежнего.

— Эй, полегче, юная леди! Мне действительно подвластны многие чары, — возразила я и направила на пропойцу палец. — Повелеваю тебе бросить банку и идти сюда! — провозгласила я. Мужик ответил неприличным жестом. — Ах, так? Сейчас тебе придётся иметь дело с Неледой.

Я вскочила и, коль скоро магические силы не действовали на этого дурака — наверно, он тоже был волшебник и выставил защиту, — схватила его за шкирку и поволокла к девчонке физически. Мы, вампиры, сильный народ. С нами даже колдуны иногда не могут справиться. Феечкин избранник, конечно, брыкался, орал, что граф, и что с ним так нельзя — да кто бы его слушал. Втиснув его на лавочку между девчонкой и подлокотником, я примотала его к спинке своим поясом, заткнула ему рот яблоком и сказала:

— Ты счастья своего не понимаешь, чувак. Это же любовь!

Феечка от радости аж запрыгала.

— Спасибо, тётенька! — и кинулась обнимать своего графа, как тот ни выпучивал глаза и ни дрыгал ногами.

— Какая я тебе тётенька? Мне всего лишь один миллиард лет. Ладно, засиделась я с вами. Совет да любовь.

— Извините, мадам Неледа! Я так счастлива!

— Привораживать не умею, — честно призналась я. — Но хоть так.

— Сойдёт!!! Главное, что не убежит. Наконец-то мы с ним вдвоём! — щебетала фея, увиваясь вокруг примотанного. — Сегодня такой романтический вечер. Дорогой, ты не представляешь, какая я счастливая, как я ждала этого свидания! Я не могу без тебя жить. Наконец-то мы рядом.

Улетая, я оглянулась. Фея прильнула к возлюбленному, ухватив его под руку, и что-то шептала ему на ушко. Издалека их можно было принять за обычную человеческую влюблённую пару.

«Как голубки, — подумала я, умиляясь. — Жаль, пояс у меня старый. К утру перетрётся…»

Я летела над окрестностями Вампирбурга, оставив далеко позади счастливую пару (ну, надеюсь, что счастливую). То, из чего я только что вырвалась, было не самой худшей разновидностью лырки: там, по крайней мере, персонажи пользовались местоимениями.

Домой не хотелось, в клуб тоже, и я спустилась на дорогу. Это был один из южных выездов, второстепенная трасса, ведущая в медвежий угол, и никто здесь по ночному времени не ездил. Меня привлекла ночная тишь и красота пейзажа, и я решила прогуляться вдоль трассы. А чтобы про меня чего не подумали, окуталась чарами невидимости.

Но погулять мне не дали. Издалека раздалось ужасное гудение, засветились фары, и через минуту прямо напротив меня остановился ржавый жигулёнок-копейка. Из копейки вылез хорошо одетый мужик, сел на асфальт и завыл по-собачьи. «Может, один из наших?» — подумала я, но мужик определённо был просто человеком. Никакой магии или вампиризма в нём не чувствовалось. Мне стало не по себе.

А мужик вскочил и побежал со всех ног по разделительной полосе. Из любопытства я летела рядом. Мужик добежал до сидящей на чемодане дамы в средневековом платье с кринолином и остановился. Дама выпучилась на него. Мужик бегом спустился с насыпи, набрал в канаве букет лопухов, но вручить даме постеснялся и бросил обратно в канаву.

— Ты знала? — спросил он, но дама не ответила. — Ты знала! — утвердительно воскликнул он, вытащил из кармана кассетный плеер и врубил какую-то мерзкую музыку.

Дама встала, вытащила из чемодана гвоздь-сотку и молоток, пропела звучным контральто вступление к «Аве Мария», перекрывая плеер, и начала вбивать гвоздь в асфальт. Тогда мужик поставил плеер на середину дороги и стал ходить вокруг него, сунув руки в карманы. Потом сорвал с себя галстук-бабочку, запулил её (или его?) в чисто поле, сказал ясным голосом:

— Глаза твои холодны! — лёг и покатился обратно к своей копейке. Из его кармана вывалилась дохлая жаба — то ли настоящая, то ли пластиковая, я не разглядела.

Тут на сцене появился третий персонаж. Из канавы вылезло нечто в лохмотьях — настолько увешанное лохмотьями, что за ними невозможно было понять, кто оно или что оно. На голове у существа была дырявая кастрюля с прикрученными к ней консервными банками.

— Вы не подскажете, где тут… А хотя мне уже не надо, — прошамкало существо и ушло обратно в канаву, позвякивая кастрюлей. Потом снова вылезло, взяло плеер, обтёрло его о свои лохмотья и ушло. Мерзкая музыка начала удаляться.

Дама, закончив с гвоздём, вынула из чемодана полурастаянное мороженое-рожок, понюхала его и горько вздохнула, закатив глаза. Я подумала, что сейчас она это мороженое съест (ну или хотя бы бросит в мужика, который к тому времени откатился уже порядочно), но она начала возить рожком по асфальту. Я приблизилась и прочитала: «Фывапрол джэ…» Такого загадочного заклинания я никогда не видела! Впрочем, я самоучка, в магической академии никогда не училась — терпеть их не могу.

Тем временем дама взяла чемодан, вытрясла из него брезентовую советскую палатку и начала её устанавливать на обочине. Я смотрела на это минут двадцать, пока до меня не дошло, что я попала в артхаус. Я выругалась по-древнехалдейски и улетела куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого места. Дожидаться титров не входило в мои намерения.

«На сегодня хватит с меня приключений», — твёрдо подумала я и направилась домой. Это же надо — упасть в артхаус! Да надо мной будут ржать все упыри до скончания кали-юги. Молясь Носферату, чтобы о моём предыдущем приключении никто не узнал, я взяла курс на свою квартиру, мою уютную квартирку в спальном районе Вампирбурга, подло отхапанную у простого честного смертного, и летела как можно тише, стараясь, чтобы плащ не хлопал. Никаких больше приключений на сегодня! Никаких лырок и артхаусов! Только плед, камин и какао.

Случайно скосив глаза вниз, я увидела недалеко от въезда в город старую унылую заброшку. Должно быть, этому несчастному зданию прочили судьбу музея или дома культуры — на жилой дом оно никак не тянуло. Выломанная дверь от парадного входа валялась на крыльце, и прямоугольная дыра зияла зловещей чернотой, приглашая войти. Мне понравилось, как она зияет, и я спикировала на крыльцо. От пустого здания так и веяло жутью. Я улыбнулась.

«Всего на часок», — сказала я себе и шагнула в чёрный провал. Ну что поделать, люблю я такие атмосферные штуки. И тут же пожалела, что не взяла фонарик. Темнота — не помеха для вампиров, тьма — тоже, а вот мрак штука сложная. Во мраке даже мы ни черта не видим (разве что чёрт попадётся светящийся). К сожалению, в этой заброшке царил именно мрак.

Я активировала режим летучей мыши. Я его активирую всегда, когда оказываюсь во мраке, чтобы не навернуться. Телесной трансформации этот режим почти не требует — разве что крылья появляются перепончатые, но это не проблема, они не очень большие. А проблема в том, что постоянно приходится пищать — от этого потом болит горло, да и заснять на видео могут, потом стыда не оберёшься. Как заснять на видео в темноте, вы должны знать лучше меня, это в вашем мире всякие новые технологии.

И вот шла я и пищала, а писк отскакивал от стен и возвращался в мои уши. Тоже мало приятного, но я хотя бы знала, где они, эти стены. Пахло хорошо — могильной сыростью. Но потом начали примешиваться противные строительные запахи вроде цемента, и это мне не понравилось. И писк стал возвращаться медленнее.

Не успев сообразить, что к чему, я была вынуждена зажмуриться от внезапно вспыхнувшего надо мной света. Я инстинктивно метнулась в первую попавшуюся тёмную нишу и осторожно приоткрыла глаза. Вштырики-упырики, где я находилась! Такого ужасного хлама не бывает даже у меня на кухне к концу недели. На полу всё валялось. Точнее, на полу валялось всё: куски, гвозди, саморезы, деревяшки, отвёртки, газовые ключи, куски железных труб и прочие полезные вещи. Хорошо, что я шла, не дотрагиваясь ногами до пола, а то сто пудов наступила бы на гвоздь.

И вдруг в глубине коридоров раздались шаги. Я спряталась в нишу и затрепетала. Мне просто хотелось испытать яркие эмоции, так-то мне нечего бояться. Итак, затрепетав, я прижалась к стенке. Шаги приближались. Кроме шагов, я различила звук чего-то тащимого волоком. Возможно это был труп.

Дотопав почти до меня, шаги стихли, и хриплый мужской голос сказал:

— Давай прибьём её здесь.

— А шеф что скажет? — ответил ему второй, зловещий и прокуренный.

— Он завтра выходной. А послезавтра мы её унесём и во дворе прикопаем.

Честное слово, я чуть не выскочила. Хотела объяснить им, кто тут кто, а кто вампир, но не успела. Раздались гулкие удары молотка по стене, и я осторожно выглянула. Развернувшаяся передо мной картина несказанно разочаровала меня: один мужик в заляпанной спецовке прибивал к стене антенну на деревяшке, а второй устанавливал на каком-то ящике плазменный телевизор. Вот чёрт! Это были не бандиты, а рабочие, которым выпало ремонтировать эту паршивую заброшку в ночную смену, и они решили профилонить у телика. А всё так хорошо начиналось!

Я включила режим невидимости и прошла прямо между этими лентяями, стараясь топать погромче. Заброшка потеряла для меня всякое очарование, и здесь мне было больше нечего делать. Когда я в следующий раз попаду в триллер, то надеюсь, что ужасов будет побольше.

Проснувшись утром в 20.30, я обнаружила, что совершенно не помню, как вчера оказалась дома. Или не вчера?! Или не дома?! Я поспешно выглянула из гроба и щелчком пальцев зажгла керосиновую лампу на столе. Обстановка была знакомой: чёрная паутина по углам, драные занавески, обои в полосочку… Фух, я всё-таки была дома.

Зевая, я вылезла из гроба и с лязгом захлопнула крышку — не хотелось застилать постель. Где же мой блокнот? Мне не терпелось прочитать о своих вчерашних приключениях. Я извлекла из нижнего ящика комода свою старенькую записную книжицу, заляпанную всяким разным, раскрыла её, но вчерашней записи не увидела. Мои мемуары оканчивались рассказом о ремонтниках в заброшке.

Я нервно прошлась по комнате, ненароком свалив платяной шкаф. Мне это всё очень не нравилось! Обычно я пунктуальна и записываю о своих приключениях сразу же, как возвращаюсь домой. Отсутствие записи могло означать что угодно: что я вернулась вчера, что я вернулась год назад или что я вообще не возвращалась и нахожусь сейчас в параллельной вселенной, созерцая иллюзии, а от моей квартирки не осталось и горсти пыли. В мире мог пройти ещё миллиард лет. Что, если я стала вдвое старше и даже не заметила этого? Нет, надо срочно заказать себе зеркало без серебряного напыления.

Как бы вы поступили на моём месте?! Ладно, знаю: вы бы полезли в интернет. Но у меня он то не оплачен, то электричество вырубили, то ддос атака на мой сайт, в общем — полетела я в единственное место, где меня всегда ждут, любят и понимают — в Клуб Нечисти.

Город внизу показался мне чуть изменившимся, и это весьма напрягало. Воздух тоже показался каким-то не таким, и это напрягало ещё сильнее. Вдруг я всё-таки в другой мире? Как сложно жить.

Когда я влетела в КН и, как обычно, грохнулась на пол с потолка, мои худшие опасения подтвердились: вместо Кроко за барной стойкой стоял какой-то жирный полосатый мутант с кучей щупалец. «Какой ужас. Всё-таки я в чужом мире», — подумала я и потребовала безалкогольного пива, решив обдумать свою проблему втрезве. Мутант оказался расторопным и выдал требуемое. Порадовало, что моя бесовская карточка тут принималась, и не пришлось тащиться за наличкой на улицу. Не люблю трясти прохожих, они потом месяцами про меня думают всякие гадости. А я ж чувствую…

Так вот. Я поняла, что все пути назад отрезаны, я в другой вселенной и придётся всё начинать сначала. Прохладное пиво немного скрасило адаптацию, но тем не менее меня колбасило. Чтобы успокоиться, я стала искать 10 отличий прежнего кабака от нынешнего. Итак, в нынешнем столы были из белого дерева, а не из красного; пол — покрыт плиткой, а не старым облезлым ДВП, пошедшим пузырями; лампочки все целёхонькие, и стёкла в окнах тоже, а вот витражной мозаики с чертями как не бывало. И запахи! В старом кабаке пахло всем, чем только можно и нельзя, а в новом — только краской, причём одной из самых вонючих её разновидностей. Чувствуя себя в полнейшем раздрае, я пила кружку за кружкой и ждала, когда же наконец захмелею. То, что пиво безалкогольное, вылетело у меня из головы.

— Неледа, сколько лет, сколько зим! — раздался вдруг знакомый голос, и я увидела Хвостоноса, плюхающегося рядом со мной за столик. — Угостишь старого друга?

— Хрен тебе, — по привычке ответила я, и официант, подозрительно похожий на нашего паука, поднёс Хвостоносу блюдце с тёртым хреном.

Пока мой приятель (или не он?) жрал, я огляделась вокруг в сомнениях (а может, я просто накручиваю себя?) и заметила ещё нескольких знакомых, в том числе Грызеллу и Бултыха. Первая грызлась с кем-то в углу, второй булькал в бадье. Оставаться в неведении я больше не могла и, хлопнув по столу рукой, громко спросила на весь кабак:

— Почему тут воняет краской?

— Дык ремонт же был, — испуганно ответил бармен-мутант и торопливо принёс новую столешницу. Улитки-уборщики подбирали рассыпанное, разлитое и разбитое.

— А где столы из красного дерева?

— Дык ваше сиятельство сами же их в прошлый раз раскрошили, когда вздумали ими кидаться. Мы теперь дорогие не покупаем, только берёзовые.

— А где Кроко и почему вместо него какой-то ты?

— Кроко на юг улетел в отпуск, — отвечал мутант, опасливо поглядывая на меня. — Хочу, говорит, хоть одну неделю в году побыть нормальным крокодилом, полежать бревном в болоте, а не вот это вот всё. Я его подменяю.

— Фух, отлегло, — пробормотала я и отхлебнула пива. На этот раз оно шибануло и в ноги, и в голову. Принесли крепкого, видать. — Значит, это старый добрый Клуб Нечисти, просто после ремонта?

— Конечно. — Он закатил свои голубые, с поволокой, глаза на стебельках и принялся протирать стакан полотенцем.

— В таком случае, я угощаю всех! — на радостях объявила я и веером бросила на стол пачку денег (волшебных, к утру истают, но я к тому времени уже улечу).

— Ай да Неледа! — одобрительно зашумели ребята. — Вот это по-нашему!

Мы здорово повеселились, потанцевали, сожрали и выпили почти всё, что было в закромах, сломали парочку столов, и к трём ночи я в прекрасном настроении засобиралась обратно. Но на выходе чёрт меня дёрнул спросить у охранника, какой сейчас век.

— Двадцать первый, конечно, — удивился он. — Эк вы перепили.

Меня словно током ударило.

— А планета? — теряя почву под ногами, спросила я.

— Земля, ясно море, — хмыкнул охранник. — Третья планета от Солнца, единственное обитаемое место в галактике Млечный Путь. Счастливого пути!

— П-пока, — пробормотала я и вперёд ногами полетела домой. Точнее, в ту квартиру, где проснулась сегодня вечером. Да, у меня худая память, но не настолько, чтобы забыть, что век сейчас шестой, планета называется Долбырь, и она не третья от Понца, а тринадцатая с половиной. И в том мире, где я прожила свой первый миллиард лет, никто и никогда не слышал о галактике «Млечный Путь».

Сегодня утром, едва стемнело, ко мне заявилась гостья. Незваная. Конечно, я никого не ждала и разгуливала по дому в драном халате, папильотках, огуречной маске и в разных носках.

— Чёрт бы тебя побрал, Грызелла! — крикнула я, распахивая окно. — Ты не могла позвонить? Я бы хоть саван надела.

— Нет, не могла — ты же знаешь, что я беспозвоночная. Да и куда звонить? У тебя ведь нет телефона! — Грызелла протолкалась мимо меня в комнату и плюхнулась в кресло.

— Позвонила бы на чайник, на торшер, на мусорное ведро, в конце концов! Волшебница ты или где?

— Мне не до волшебства, — прохныкала гостья. — Да и плевать мне, в чём ты ходишь по дому. У меня такая беда, такая проблема… — Она издала тяжкий стон. Только сейчас я обратила внимание на её раздувшуюся щёку и перекошенную физиономию, более бледную, чем положено вампирам.

— Зубы, что ли, прихватило?

— Угу… Представляешь, я после обеда ковырялась зубочисткой, а она оказалась из осины! Это же всё равно что осиновый кол, только в миниатюре. Через пять минут морду разнесло. Мне теперь надо к зубному врачу!

— А я тут при чём? — сочувственно спросила я. — Твои зубы — сама и топай.

— Да я одна боюсь.

— Пфых. — Я напустила на себя максимально презрительный вид, на какой была способна. — Взрослая вампирша, и боится бормашины? Позор. Я была о тебе лучшего мнения.

— Неледа, не издевайся. Мне и так плохо! Неужели трудно проводить меня в клинику?

— Пусть Бултых проводит. Ему всё равно делать нечего.

— Бултых? Да он же жидкий. Ещё испарится по дороге, а я буду виновата.

— Как будто у тебя грехов мало. Одним больше, одним меньше.

Грызелла тихонько взвыла.

— Ну Неледа, ну пожалуйста, ты же моя лучшая подруга.

— Ладно, уломала, — вздохнула я. — Сейчас умоюсь, оденусь, и пойдём. Клинику уже выбрала?

— Ага, вот эту, — она ткнула пальцем в синюю капельку на экране смартфона. — Пишут, что лучшая в Вампирбурге.

— Надеюсь, там не используют серебряные инструменты, — хмыкнула я, чем заставила Грызеллу побледнеть ещё сильнее.

Я привела себя в приличный вид, и мы вылетели в окно. Лететь с больными зубами Грызелле было тяжко, поэтому нам пришлось приземлиться и двигать до клиники на своих двоих по проложенному смартфоном маршруту. Всю дорогу бедная нечисть висела на мне и ныла. А я старалась успокоить её разговорами.

— Там такие кривые иголки есть, ими зубной канал чистят. Иногда по семь штук втыкают в зуб. А раз у тебя воспаление, то сто пудов будут чистить. Тебе нерв уже удаляли?

Грызелла тоненько запищала, вытаращила глаза и отрицательно замотала головой.

— Тогда поздравляю, будут удалять. Интересно, как они это делают, по-современному или по-старинке? Ты будешь смеяться, но во многих клиниках нервы дерут как раньше, наживую. А перед этим закладывают в зуб мышьяк, от которого пациент три дня на стенку лезет.

— Но для чего? — всполошилась Грызелла.

— Считается, что так будет меньше боли при удалении нерва. Брехня. Э, стоп, куда ты на красный!

Мы дождались, когда загорится зелёный, перешли проезжую часть и свернули в переулок. На нас оглядывались. Грызеллу била крупная дрожь.

— Ничего, скоро придём, осталось полквартала, — приговаривала я на ходу. — Вон уже клиника виднеется. Интересно, там фиксируют пациентов? Знаешь, раньше в зубодёрнях такие ремни были на креслах — пристёгивали руки и ноги, чтоб не дёргался. Если сверлят без наркоза, то воленс-ноленс будешь дёргаться и извиваться. Тебе когда-нибудь сверлили? Нет? Ну, сегодня узнаешь, что такое сверлёжка.

Мы прошли мимо магазинчика сладостей, и я напомнила Грызелле, что у кондитеров и зубных врачей взаимная договорённость. Желая подруге добра, я подробно рассказала, во что превращаются зубы у сладкоежек.

— Мне Скрипун рассказывал, как он однажды в очереди к зубному сидел, а там какой-то вурдалачке коренной зуб удаляли. А зуб почти весь сгнил, цеплять не за что. Так не поверишь, раз пятьдесят щипцы соскакивали! Врачиха всё не могла этот зуб как следует ухватить. Щёлк! Щёлк! И так полчаса. А всё потому, что вурдалачка слишком любила конфеты.

Грызелла передвигала ногами всё медленнее, и я решила подбодрить её старинной байкой, которую услышала ещё в детстве.

— Однажды одна девочка пошла к зубному врачу. Тогда с наркозом зубы не лечили, не принято было. А она попросила, чтоб с наркозом. Врач достал вот такенный шприц… Засадил ей укол в десну… Вот такенной иголкой… Опа, мы пришли! Хорошо, что у тебя кофточка красная. Если много крови будет, то незаметно…

— Неледа, не сочти за труд, купи мне бумажные платочки вон в том киоске, — дрожащим голосом попросила Грызелла.

— Окей, идём. Так вот слушай дальше. Просверлил врач в зубу вот такенную дыру…

— Нет, ты одна сбегай. Я тут подожду.

— Окей. Тебе беленькие или розовенькие?

— Зелёненькие.

— Окей.

Я оставила её буквально на минуту, купила платочки и вернулась, но Грызеллы не обнаружила.

— Зелла! Ты где? Зелёненьких не было, я купила голубенькие. Да куда же ты запропастилась? Опоздаешь, придётся снова записываться. Ау-у, подруга-а!

Потоптавшись на пороге клиники с четверть часа, я махнула рукой и улетела. Признаться, так и не поняла, почему сбежала Грызелла. Неужели ей не интересно было узнать, чем кончилась байка?

У всех вампирш длинные волосы. Мы иногда пытаемся стричься, но это бесполезно — пока дойдёшь до дома от парикмахерской, они снова отрастают аж до тапок. У вампиров не так, вампиры бывают даже лысые. А вампирши вынуждены постоянно тратить деньги на шпильки, расчёски, заколки, гели, маски и шампуни. И это жутко надоедает.

После того как я на странной ноте рассталась с Грызеллой, домой лететь мне не хотелось. Я превратилась в дождевую воду и слилась в подземный переход. И там мне попался павильон от парикмахерской. Там продавали столько всякой дребузни для волос, что можно свихнуться! Я заинтересовалась. Превратившись обратно в себя, я зашла в павильончик и стала выбирать. Ко мне тут же подскочила продавщица:

— Вам что-то подсказать?

— Да. Подскажите, сколько стоит вон та цветная тушь. И вон те бигуди. И вон та шампунь.

— Шампунь мужского рода.

— Всё равно заверните. Когда будет девочка, скиньте смс. Так, ещё мне нужен набор расчёсок, бальзам, кондиционер, фен, заколочка с бабочкой, бигуди, чёрный шиньон, лак и гель для укладки… И вон тот пузырёк, не знаю, что в нём, но мне картинка нравится.

— Спасибо за покупку, вот ваш…

— Я только начала. Заверните фигурное мыло, полотенце для сушки волос, цветные резиночки, зеркало… а, нет, зеркало не надо. Заколку-краб, заколку-уточку… нет, не надо серебряную, дайте золотую! Щипцы для завивки, щипцы для выпрямления, плойку и вон ту лечебную маску… Ой, нет, она с чесноком, дайте другую. Теперь насыпьте пакетик вон тех блестяшек, три упаковки каштановой краски, кисточку, щёточку, пинцетик и щёточку для ресниц.

— Спасибо за покупку, вот ваш чек!

— Мерси, а теперь выбейте ещё один на синюю краску, фиолетовый ободок, заколку в форме гитары, заколку в форме морской звезды, красные блёстки, шампунь «220 вольт», пудру для волос, парик блонд, спиральные бигуди, резиночки для волос…

— Вы уже брали резиночки.

— Ну и что? Резиночек много не бывает. Ажурную ленту, синий ободок, шампунь от блох, шампунь «Кабанья сила», золотую диадему с бирюзой…

— Это не настоящее золото, у нас только бижутерия.

— Тогда две. Ещё заверните бигуди-липучки, гель с блёстками, лак «Моя прелес-сть», восточную подвеску для волос, японский гребень с журавликами, китайский гребень с персиками, горсть зелёных заколочек-крабиков…

— Они вышли из моды.

— Тогда жёлтых. И вон тех декоративных пружинок. И рыжий длинный парик.

— Он стоит пятьдесят тысяч.

— Ничего, заверните. Ещё оттеночный шампунь «Синюха», заколку-бант, папильотки, шапочку для душа, мусс для укладки средней фиксации… и, пожалуй, всё.

— Всё остальное? — ужаснулась продавщица.

— Нет, всё в смысле всё. Сколько с меня?

— Одну минуточку. Маша, помоги упаковать. Вам точно больше ничего не нужно?

— Да вроде ничего. А хотя добавьте вон те шпильки за семь рублей.

Они двадцать минут считали, бормотали, шуршали упаковочной бумагой, а я разглядывала товар и прикидывала, что куплю в следующий заход. Наконец они озвучили мне счёт (из этических соображений я не буду его здесь приводить), и я небрежно-аристократическим движением выложила на прилавок веер бесовских денежных бумажек. Девушки посмотрели на меня с уважением и принялись считать.

— Семи рублей не хватает, — сказала продавщица. — Поищите, пожалуйста.

Я состроила недовольную гримасу и принялась копаться в карманах, но мелочи не было. Я начала копаться в сумочке, но и там не было мелочи.

— Нету, — я развела руками.

— А вы бы не могли перечислить семь рублей по карте?

— А вы не могли бы скостить семь рублей с миллиона и просто подарить мне эти несчастные шпильки?

— У нас подарочные акции только по пятницам.

— Ну и идите в пень со своими шпильками! Не очень-то и хотелось! — фыркнула я, тряхнула волосами и удалилась, сграбастав обратно свои деньги. Обе продавщицы заверещали, но я даже не оглянулась. Пусть, блин, теперь обратно разворачивают и по полочкам раскладывают.

Как же тяжело быть вампиршей.

Как же я не люблю мыть посуду! Поэтому никогда не жру дома — ну разве что в кабаке ремонт после очередной гулянки. И надобно ж беде случиться, именно сегодня в кабаке начался ремонт! Я огляделась вокруг в поисках подходящей жертвы, но все человеки были совершенно грязные и дурно пахнущие. Брезгливо дёрнув губой, я направилась в ближайший супермаркет — авось да попадётся что-нибудь съедобное. Первое вампирское правило: не кусай абы кого, если не хочешь подцепить инфекцию. Второе вампирское правило: лучше съесть обычную еду, чем летать голодным. И я решила прикинуться человеком. Мне не впервой.

Накупила полуфабрикатов, вишнёвого сока (буду пить и представлять себе, что это кровь) и с тяжёлыми авоськами полетела восвояси. Наверно, издалека я была похожа на перегруженную пчелу. Всю дорогу сочувствовала человеческим женщинам. Они ж так каждый день, да ещё пешкодралом…

Прилетев домой, я сгрузила сумки на кухне, зажгла газ взглядом — этот приём называется «газвзглядинг» — и собралась уже налить в кастрюлю воды, чтобы сварить пельмени, как вдруг обнаружила, что в кастрюле нет дна. Чёрт! Я же сама его проломила в прошлую пятницу об череп какого-то нахального скелета-коммивояжёра. Этот болван лез во все окна и пытался впарить мне книжки по ктулхианству.

Я зависла. В одной моей руке была бездонная кастрюля, в другой пачка пельменей. Таких сюрпризов мне судьба не подкидывала ни разу за миллиард лет. Всё было: и взрывы сверхновых, и нашествия оборотней, и инопланетяне — но чтоб вот так не в чем было сварить пельмени, это впервые.

— Неужели я останусь голодной из-за такой мелочи? — спросила я вслух у портрета какой-то рок-звезды, и он скорчил мне со стены рожу. — Не бывать этому! — и я кинулась звонить друзьям. — Алло! Дон Дубино, не могли бы вы помочь слабой женщине залудить кастрюлю? Что? Сам такой!!!

Побегав с минуту по потолку, я снова взяла смарт.

— Кроко, как дела? Да, угадал, мне что-нибудь нужно. Нужно залудить дырявую кастрюлю, потому что мне нечего жрать, а твой кабак закрыт. Нет, я не хочу сегодня никого кусать, потому что вечер, они все уставшие и грязные после рабочего дня. А сварить пельмени не в чем. И макароны тоже. Так поможешь? Ясно… Ну и катись.

Я разозлилась и треснула смарт об стену. Он красиво разлетелся на три части, и следующему другу я звонила уже с утюга.

— Алло. Бултых, это Неледа. У меня проблемка: надо варить пельмени, а кастрюля без дна. Что? Сам туда иди. Точнее, испаряйся. Когда будешь просить меня в кабаке налить в твою бадью спирта, пальцем не шевельну.

Жрать хотелось всё сильнее. Я позвонила Грызелле и робко попросила у неё взаймы кастрюлю, но подруга молча бросила трубку. Мне показалось, что она за что-то на меня обижена, но разбираться с этим не было времени. Мне срочно было нужно приделать дно к кастрюле.

Я превратилась в паука-стенолаза, схватила бездонную кастрюлю в зубы и спустилась по дому вниз, но прохожие при виде меня подняли такой визг, что я, перепугавшись, взобралась обратно.

Я попыталась залепить дно лазерным диском, авось они всё равно морально устарели, но при налитии воды она тут же вылилась через дырочку в середине.

Оставалось последнее средство. Я нарисовала на полу пятиконечную звезду, поставила в углы по свечке и заунывным голосом начала вызывать дьявола. Заклинание придумывала на ходу.

— Фы-ва-прол-джэ, явись в моей квартире на пятом этаже! Яч-смить-бю, залуди мне кастрю-лю!

Из середины звезды повалил дым, пол треснул, и показались рога.

— Лезь быстрее! — прикрикнула я. — Я жрать хочу!

Обладатель рогов тоненько ойкнул и начал погружаться обратно. Наверно, подумал, дурак, что я собираюсь сожрать его. Дым прекратился, свечи погасли, и я снова сидела в квартире одна с дырявой кастрюлей, только теперь ещё и пол нуждался в ремонте.

— Да что ж это такое, чёрт побери! — взревела я, швырнула кастрюлю об стену, напялила своё самое унылое платье и вылетела на улицу. Давным-давно я слышала, что где-то в Вампирбурге ровно в полночь появляется призрачное кафе, которое то ли есть, то ли нет… Вот в нём и пожру.