Искра (гет)

Новый порыв ветра сорвал с деревьев зелёные листья. По реке пробежала сильная зыбь, зашуршали камыши. Потянуло грозой. Над лесом на противоположном берегу реки нависала тяжёлая синяя туча, и вдалеке были видны серые полосы идущего дождя. Откуда-то донесся далёкий громовой раскат. Золотистый луч скользнул по кронам деревьев, и вечернее солнце, блеснув в последний раз, окончательно скрылось за свинцовой громадиной.

На поросшем сосновым лесом берегу реки был разбит небольшой походный лагерь, всего с двумя палатками. У костра под натянутым между деревьями брезентовым тентом сидели молодые люди студенческого возраста: широкоплечий юноша и тоненькая светловолосая девушка.

— Володь, что у нас сегодня на ужин? — живо спросила Аня.

— Предполагаются макароны с тушёнкой, но боюсь не успеем. Видишь какая махина наползает?

— Успеем, не волнуйся. Дождь будет ещё не скоро. — Аня поправила прядь волос, выбившуюся из конского хвоста. — Даже если начнёт капать, нас здесь намочит не сразу. Где вот только Светка ходит? Она, кажется, пошла свои водные ловушки ставить?

— Угу, — откликнулся Володя и с задумчивым видом насыпал макароны в кан с кипящей водой.

Аня слазила в рюкзак за книжкой. Предвкушая удовольствие от чтения, она поудобней уселась на брёвнышке у костра и открыла страницу. В это время к лагерю подошла ещё одна девушка.

— Приветик ребята! Вот и я! — послышался её звонкий голос.

— О, как раз вспоминали. — улыбнулась Аня, поднимая голову.

— Вовка, тебе помощь не требуется? — спросила Света.

— Да нет, сестричка, управлюсь. — ответил молодой человек.

— Мы в курсе, что ты у нас мужик хозяйственный, но может я хоть тушёнку открою. — настаивала девушка.

— Садись, садись. Говорю же, управлюсь.

— Эх, все бы парни такими были, а, Свет? — мечтательно протянула Аня. Света рассеянно кивнула и села рядом с подругой. Думала она явно о чём-то другом.

— Настоящий мужчина всё должен уметь, и готовить в том числе. — решительно сказал Володя.

— Ты, я вижу, стремишься к идеалу, — улыбнулась Аня.

— Сапробность* тут должна быть высокая... — негромко произнесла Света, разговаривая сама с собой.

— Чего? — Аня недоумённо уставилась на подругу. — Ах да! — хлопнула она себя по лбу. — у тебя же исследовательская работа. Вот, как хочешь, не понимаю! Ей богу, тебе что, курсовых за год мало было?

— Так я же для себя. Чисто ради интереса. — пожала плечами Света — А что ты читаешь? — спросила она, чтоб сменить тему.

— Перечитываю, — с наигранной гордостью поправила Аня и показал обложку.

— А-а, "Виконта де Бражелона"? Это хорошее дело.

Света тоже была неравнодушна к творчеству Александра Дюма.

— Да. Смакую. — проговорила Аня с видом довольной кошки, которая вот-вот замурлычет он удовольствия.

Неожиданно громыхнуло где-то совсем рядом, и новый порыв ветра с силой перевернул несколько листов. Аня, пытаясь удержать одной рукой и книгу, и нужную страницу, чуть не выронила томик в огонь, но вовремя успела его подхватить, сильно нагнувшись к костру. Одна искра упала на страницу.

— Чёрт!

Аня быстрым движением смахнула горящий уголёк. На странице осталась палёная полоса.

— Что случилось? — забеспокоилась Света.

— Ну вот... Видишь, Светка. Ты спрашиваешь, что случилось! — девушка продемонстрировала жжёную линию на бумаге. — Хорошо, что не насквозь.

— Ничего, ерунда. — махнула рукой Света.

Аня только вздохнула, нежно провела ладонью по страничке и продолжила чтение, развернувшись спиной к костру.

* * *

Карета покатила по лесной дороге в направлении замка Во-ле-Виконт. Кругом была непроглядная ночь. Густая и непроницаемая мгла опускалась, казалось, с верхушек переплетающихся ветвями деревьев. Тяжёлые тучи, предвещавшие непогоду, охватили всё небо, не допуская на землю ни малейшего проблеска света. Поперёк неба змейкой сверкнула молния, и до сидевших в карете двух людей донеслись глухие раскаты грома. Явно собиралась гроза.

Новая вспышка и оглушительный грохот. Послышался треск, точно поперёк дороги падало дерево, испуганно заржали кони.

— Что это? — взволновано спросил Филипп.

Арамис настороженно прислушался, но не успел ничего произнести. Карета накренилась. Пассажиры попытались за что-нибудь ухватиться. Что-то вновь вспыхнуло, но не белым светом, а огненно-рыжим. Удар. И темнота...

*Сапробность — комплекс физиолого-биохимических свойств организма, обусловливающий его способность обитать в воде с тем или иным содержанием органических веществ, то есть с той или иной степенью загрязнения.

Филипп медленно открыл глаза. Над ним было лазоревое небо в обрывках серых туч, очевидно, остатках ночной бури. Воздух пах свежестью, как обычно пахнет после дождя. А над кромкой леса сиял краешек восходящего солнца.

Принц медленно сел. Бедро саднило, а предплечье было расцарапано в кровь. Неприятно, но не опасно. Только, что всё таки произошло? Филипп огляделся.

Лес, наполненный птичьими трелями, возвышается над покатым берегом. Лучики пробиваются сквозь листву и падают на землю яркой мозаикой. Вдоль берега вьётся узкая тропинка. Ни дороги, ни кареты, или даже её обломков, поблизости не было видно. В нескольких метрах от него лежал епископ Ваннский. Филипп тут же встал и наклонился к нему. Д'Эрбле был без сознания. На его виске запеклась кровь, и красовался длинный синяк. Филипп спустился вниз к речке по скользкой после дождя траве, зачерпнул ладонями воду и плеснул в лицо епископу. Арамис вздохнул, ресницы его дрогнули.

— Как вы? — Филипп присел рядом.

Епископ открыл глаза. Он провёл рукой по лицу, точно отгоняя наваждение. Филипп встревожено наблюдал за ним. Арамис приподнялся, опираясь рукой на землю, и поморщился от боли.

— Как вы себя чувствуете, сударь? — спросил Филипп.

— Ничего страшного, монсеньёр. Это всё пустяки, — произнёс Арамис, потирая плечо.

— Вы бледны.

— Не беспокойтесь. Важней другое... — Арамис поглядел по сторонам. — Где мы находимся? Я не помню, что бы в этом месте протекала какая-нибудь река.

— И следов кареты тоже, заметьте, нет. — добавил принц.

— Надо осмотреть окрестности.

Тут неподалёку послышались какие-то голоса. Они приближались. Скоро стало понятно, что разговаривали две женщины, судя по голосам — молодые:

— На, возьми одну банку. Мне так неудобно нести.

— Давай сюда свою живность.

Арамис и Филипп поднялись на ноги. Епископа чуть повело в сторону и он опёрся на вовремя подставленную руку принца.

На тропинке показались две девушки. Одна белокурая, с живыми, чуть лукавыми голубыми глазами. Она держала в руках мокрый сачок и банку с какими-то водными обитателями. Другая немного повыше ростом с тёмно-русыми волосами и чуть вздёрнутым носиком, имела более серьёзный взгляд, нежели её спутница. Руки и щека девушки были испачканы илом и ряской. Одной рукой она обнимала такую же банку, во второй держала букетик водной растительности. Обе были в высоких сапогах и с засученными выше локтя рукавами рубашек.

Арамису и Филиппу показалось, что девушки выглядят по меньшей мере необычно. Такой одежды они никогда не встречали.

Тут блондинка воскликнула:

— Господи, Светка, ты бы хоть щёку вытерла! Чумазая ведь!

— Как я это по твоему сделаю? Руки заняты. Ой, Анют, смотри! Кто там? — Света указала букетиком в сторону берега.

— Рыбаки наверное, — пожала плечами Аня.

— Странно они одеты для рыбаков, — заметила Света, когда они подошли ближе.

— И вид какой-то потрёпанный, — добавила Аня. — Может у них что случилось?

Арамис и Филипп внимательно прислушивались, пытаясь разобрать о чём те говорят, так как поняли, что речь идёт о них. Молодые незнакомки подошли и остановились напротив.

— Здравствуйте! Извините, у вас похоже что-то случилось? — обратилась к ним светловолосая девушка. — Может быть мы сможем чем-то помочь?

Двое мужчин галантно поклонились, сильно удивив этим подруг, и окинули незнакомок внимательным взглядом.

— Сударыни, будьте любезны, скажите, что это за местность, и какая это река? — произнёс тот, кто выглядел значительно старше.

Окрестности деревни Попадьино. А эта река — Дубна. — сказала шатенка. — "Странный вопрос. Заблудились что ли? И одеты... Вроде никаких исторических реконструкций и ролевых в этой местности не намечалось." — пронеслось в голове.

Человек, задавший вопрос, явно был озадачен таким ответом.

— Простите, а что с вами случилось? Почему вы так одеты? — поинтересовалась блондинка.

Неизвестные господа оглядели друг друга, явно приняв второй вопрос на счёт своего не слишком опрятного внешнего вида. И всё тот же человек, не спеша, точно припоминая, произнёс:

— Вчера, поздно вечером, нас застала в дороге сильная гроза. Мы потерпели аварию. Наша карета, кажется, перевернулась. Очнулись мы здесь, на берегу, и никаких следов происшествия рядом не обнаружили...

— Постойте. Карета? Откуда ей тут взяться? — удивлённо сказала Света. — Здесь, собственно, и дороги подходящей нет. Что вы нас разыгрываете!

Арамис и Филипп снова переглянулись, не менее удивлённо.

— Да нет же! Какие могут быть шутки?- серьёзно возразил молодой человек, до этого молчавший. — Теперь мы и сами ничего не понимаем.

— А какой населённый пункт вы ищете? — спросила Света.

— Отсюда далеко до Ле-Кло-дю-Руа? — спросил первый незнакомец.

— До чего? — не поняла Света. — Вы в какие края собираетесь?

Арамис смерил незнакомку острым внимательным взглядом и промолчал.

— Но как же мы тогда сможем подсказать? Какая вам нужна дорога? По направлению куда? — а про себя подумала "Ей богу странные. На пьяных тоже не похожи. Хотя..."

— В сторону Мелёна. — ответил прелат, по своим наблюдениям заключив, что вопрос задан без задней мысли.

— Какого ещё Мелёна?

— Ещё раз извините, господа. — вмешалась Аня. — Вы случайно не в замок Во-ле-Виконт направляетесь? — с любопытством спросила она. У Ани появилось невероятное предположение. Название "Мелён" натолкнуло её на мысль. А эти мужчины показались смутно знакомыми.

— Именно туда. — рискнул сказать правду старший незнакомец.

— А вы... вы господин д'Эрбле, епископ Ваннский и Филипп Марчиалли, брат-близнец короля! — с восторгом выкрикнула свою догадку Аня, никогда не страдавшая особой стеснительностью. Она с детской непосредственностью и любопытством горящими глазами разглядывала гостей из другого мира. У девушке не зародилось и тени сомнения относительно возможности подобных перемещения, в отличие от её подруги, которая наблюдала эту сцену со скептическим прищуром. А чудеса и случаются обычно с теми, кто в них верит.

При возгласе девушки Арамис побледнел как смерть, Филипп изменился в лице.

— Да не волнуйтесь вы так! В вашем мире мы никому ни о чём не расскажем да и не сможем, а в нашем мире тайна никому не повредит.

Арамис почувствовал, что отпираться будет бесполезно.

— Как вы узнали? — взволнованно спросил прелат и впился в Аню огненным взглядом.

— Что именно?

— О тайне... И о каких таких мирах вы изволите говорить? Откуда вы нас знаете, сударыня? — голос прозвучал твёрдо, холодно и даже как-то угрожающе, хотя слова были вполне вежливыми, — Будьте любезны, объясните по порядку.

Аня отпрянула на шаг.

— О, Господи! Как бы вам всё объяснить без травмы для психики.

— Объясняйте, как можете. — в голосе епископа почувствовались повелительные нотки.

— Если вы этого хотите... Но это покажется невероятным!

— Боюсь, нас трудно уже чем-то удивить. Не стесняйтесь. — сказал Арамис, переводя взгляд на цветущую сирень. Это в Августе месяце!

— Говорите, — более мягко добавил Филипп. — Вы окажите нам этим большую услугу.

Света недоверчиво вскинула брови.

— Хорошо. Но приготовьтесь морально на всякий случай, — ответила Аня. — Вы, господа, каким-то образом попали в Россию. Сейчас на дворе начало 21 века.

Девушка сделала паузу.

— В 17 веке нашу страну в Европе иногда называли Московией. Наверно, слышали о такой. Правда сейчас она несколько больше.

Повисла напряжённая тишина. В течении этого молчания Арамис и Филипп смотрели то друг на друга, то на девушек. Такого поворота они никак не ожидали.

Наконец, Арамис прервал затянувшееся молчание:

— Меня тоже не покидает чувство, что это какой-то розыгрыш... — медленно проговорил он, посмотрев на девушек проницательным взглядом. — С другой стороны... сказанное вами слишком удивительно, чтобы быть выдумкой. Тем более, принимая во внимание наше положение, ваш необычный облик, другое время года, я начинаю считать такое объяснение происходящего допустимым, хоть оно и кажется фантастичным. Монсеньёр, что вы думаете?

— Скорей это не объяснение, а вопрос. — промолвил Филипп.

Света потёрла переносицу.

— То есть вы верите? — по-детски изумилась Аня. — Я была уверена, что это не уложится в логику человека 17 века!

— Оно и не укладывается. — развёл руками Арамис. — Я пока не вижу более-менее вразумительных вариантов, вот и всё.

"Может они просто сумасшедшие?" — думала Света. — "Странно, очень хорошее знание географии Франции. И... Возможно, я в этом плохо разбираюсь, но одежда, оружие, украшения не похожи на подделку... Не сказать, что бы я в чудеса не верила..."

— А что мы, собственно, тут стоим? — сказала вслух Света. — Пойдёмте в лагерь. Как бы там ни было, а вам нужна помощь. Не оставлять же людей из прошлого в незнакомом мире. Обсудить эту проблему мы успеем. А все ваши ссадины лучше обработать. Знаете ли, этот склон у реки — не самое чистое место. Идёмте! И, простите, мы ещё не представились. Меня зовут Светлана. А это моя подруга Анна. Можно по имени, титулами у нас давно никто не пользуется.

Арамис и Филипп в очередной раз недоумённо переглянулись и последовали за девушками. Все четверо никак не могли уложить события в голове. Происходящее походило на сон.

По дороге Света тихонько толкнула локтём Аню и шепнула:

— Что ты об этом думаешь? Это же бред.

— Иногда и обмануться зверски приятно. — ответила Аня, у которой во взгляде плясали радостные чёртики.

Компания подошла к лагерю.

— Володя, у нас гости! — громко объявила Аня.

Арамис и Филипп увидели молодого человека, статного, широкоплечего, русоволосого. Он в это время хозяйничал около костра, готовя завтрак. Володя повернул голову в их сторону:

— Рад приветствовать! По какому случаю?

— Володька, ты сейчас упадёшь! — с сияющим лицом заявила Аня.

— В чём дело? — спросил юноша, не изменив спокойного тона голоса.

— Володь, хотим представить тебе шевалье д'Эрбле, епископа Ваннского и Филиппа Марчиалли, а, верней, де Бурбона, принца французской короны. — торжественно произнесла Света.

Гости поклонились.

— Господа, знакомьтесь, — она повернулась к старым новым знакомым, — это мой старший брат Владимир.

— Я чего-то не понял. — опешил юноша.

— Ну, что тут непонятного, они к нам из прошлого каким-то чудом попали. Скорее даже не из прошлого, а из книги. Невероятно, но факт. — выпалила Аня.

Володя как-то странно на неё посмотрел. Аня же продолжала:

— На произвол судьбы мы их естественно оставить не можем. Пропадут. Мы поверили в такие перемещения, а ведь другой может и не поверить. Что они тут будут делать?

Володя смотрел на гостей расширившимися глазами.

— Неплохая шутка, — произнёс он как-то неуверенно.

— Шутка? — иронично переспросила Аня.

Вы меня определённо разыгрываете... — проговорил Володя. — У вас получилось.

Больше всего его поражала натуральность облика дворян 17 века. Но, переведя взгляд с настороженно озиравшихся "попаданцев", на вполне серьёзные лица девушек, Володя спросил:

— Вы верите?

Света пожала плечами, Аня уверено кивнула.

— Допустим. — Володя нахмурил брови. — Посмотрим, какие они принц и епископ... Да уж. А ещё говорят, что с ума каждый по-своему сходит. — пробормотал юноша. — Подходите, у меня уже всё готово, только вода для чая сейчас вскипит. — сказал он громко, а потом совсем шёпотом добавил, — Чувствую себя круглым дураком.

— Добро пожаловать, господа. — сказала Аня. — Подходите, не стесняйтесь!

Светка порылась в посуде, которую студенты взяли с собой в поход, и отыскала там ещё пару мисок, ложек и кружек, которые обычно брала с собой на всякий случай. Потом достала из рюкзака аптечку и подозвала к себе Арамиса и Филиппа. Те в это время с интересом разглядывали обстановку лагеря.

Впрочем, в обстановке не было чего-то совсем необычного. Напротив друг друга стояли две зелёные палатки, немного в отдалении под навесом, натянутым между деревьями, дымился костёр. А с трёх сторон вокруг него лежали длинные сосновые брёвна в качестве сидений.

Медосмотр Света начала с Арамиса, он выглядел более пострадавшим.

— Господин д'Эрбле, садитесь сюда. — девушка указала на бревно и раскрыла аптечку. — У-у, красиво вы ободрались... Немного пощипет.

И девушка принялась обрабатывать ранки перекисью.

— Вы лекарь? — спросил Арамис.

— Нет, но с оказанием первой помощи знакома... Ещё где-нибудь болит? — спросила она по окончании процедуры. — Только честно.

— Плечо, сударыня.

— Какое? Показывайте.

Арамис обнажил левое плечо. На нём был виден синий кровоподтёк. Света, осматривая, неосторожно дотронулась до него. Епископ прикусил губу.

— Ой, простите! Да, тут кое-что посерьёзнее. Думаю сильный ушиб, я его мазью помажу. А голова не болит?

— Нет. Даже уже не кружится.

— У вас висок ободран. Может быть лучше полежать?

— Не стоит. Сейчас я себя хорошо чувствую.

— Уверены?.. Тогда, пожалуй, с вами я закончила.

— Благодарю вас.

— Ваше высочество, теперь вы.

Филипп присел на бревно.

— Позвольте, я вас осмотрю... — сказала девушка. — А вы неплохо отделались! Голова нормально? Ещё что-нибудь беспокоит?

Филипп молча продемонстрировал сильно ободранное предплечье.

— Боже мой! Как я сразу не заметила! Сейчас обработаю.

Света начала промывать рану. Филипп слегка морщился.

— Я перевяжу, что бы грязь не попала.

Наконец Света закончила врачевать гостей из прошлого и убрала аптечку.

— Закруглились? Здесь всё готово. — послышался голос Ани. — Господа, — обратилась она к Арамису и Филиппу, — не взыщите, но.., что можем предложить.

Гости поблагодарили и сели у костра.

На завтрак была овсянка, бутерброды с сыром и чай. Для жителей Франции 17 века еда довольно необычная. Арамис и Филипп с некоторой осторожностью приступили к трапезе. Но они успели сильно проголодаться, да и ситуация, была не из тех, когда пристало привередничать. И, надо отдать должное, Володя, действительно, отлично готовил.

Трое студентов украдкой поглядывали на гостей. Всем было немного не по себе и как-то некомфортно. Ели молча, каждый напряжённо размышлял. А вопросы лезли в голову с назойливостью местных комаров.

Володя по своему обыкновению относился ко всему скептически. Вещественных доказательств ему ещё никто не предоставил, и он спокойно прикидывал как можно прояснить этот вопрос.

А вот Аня изнывала от нетерпения. Сразу набросится с вопросами на гостей досадно мешало пресловутое чувство приличия. От осознания факта, что она видит настоящих и самых, что ни на есть, живых героев книги, говорит с ними и даже может потрогать, сносило крышу. Но захотят ли такие интересные личности открыть душу первой встречной? Вряд ли.

Света умудрялась думать о попаданцах и об исследовательской работе одновременно. Второе интересовало её даже больше, так как в первом она не была уверена. Вдруг ещё окажется, что она изначально была права, и чудесные путешествия во времени и пространстве — байка и вздор.

Но гостей из прошлого вопросы терзали ещё сильней.

Арамис пытался сопоставить факты, обстоятельства. Но то, что они попали в какой-то другой мир сомнений почти не вызывало. Эти люди были и похожи и непохожи на их современников. Можно предположить, что они имеют дело всего лишь с сумасшедшими. Но несовпадение времени года говорило о том, что в окружающем мире что-то не так. В придачу, осведомлённость молодых людей его нехорошо настораживала. Он уже не знал, что думать. Но если это действительно другое время и другая страна, смогут ли они вернуться к себе? А если вернутся, то когда? Вдруг осуществлять его рискованный план будет уже поздно? И, в конце концов, почему они здесь оказались? Он не знал можно ли доверять этим людям, а без посторонней помощи вряд ли удастся справиться.

На Филиппа же нахлынул такой поток событий и эмоций, что можно было в самом деле сойти с ума. Принц устал удивляться, и происходящее воспринималось не сколько разумом, сколько чувствами. Чувства эти были в полном смятении, вступали в противоречие. Он испытывал желание сбежать, укрыться от всех и всего хоть ненадолго и привести мысли в порядок. Но в то же время ему внезапно открылся неведомый и прекрасный мир, уже не окутанный мраком, а купающийся в солнечный лучах. Этот мир манил, восхищал, разжигал интерес. Так долго лишённому всего, Филиппу хотелось всё испытать и всё попробовать. Лишь бы было хоть немного времени, чтобы уложить впечатления в своей душе.

Получилось, что завтрак поначалу проходил в полнейшей тишине. Только слышался осторожный стук ложек.

Вдруг откуда-то сверху послышался громкое низкое стрекотание. Над деревьями пролетел вертолёт и исчез за лесом. Арамис и Филипп проводили его долгим, полным изумления и ужаса, взглядом, и продолжали смотреть вслед, даже когда странный аппарат скрылся. Трое студентов наблюдали за их реакцией не отрывая глаз.

— Это достижение нашей техники. Вертолёт называется. — не дожидаясь вопроса пояснила Аня. — Человек научился летать по небу.

Ещё какое-то время стояла тишина...

— И давно? — вымолвил Арамис.

— Что? Летать? Вертолёт, наверно, лет сто назад сделали. — ответила Аня. — А ведь ещё существуют самолёты. Они выглядят как железные птицы. Но по этой части лучше к Володе, он у нас инженер. Я в этом деле совсем блондинка.

Гости даже не предали значения последнему непонятному обороту речи девушки.

— По идее, проекты летательных аппаратов есть ещё у Леонардо да Винчи. Вы наверняка о нём слышали? — сказал Володя.

Арамис кивнул.

— Ну так вот...

Далее последовал пространный рассказ Володи о летательных аппаратах от самых истоков до наших дней, который здорово разрядил обстановку. Гости из прошлого походили на детей, которые обнаружили что-то интересное и непонятное и хотят, во что бы то ни стало, разобраться, как оно устроено.

Этот инцидент с вертолётом более-менее убедил всех в возможности пространственно-временных перемещений.

..Так прошёл завтрак. Володя потянулся к ручке кана, что бы пойти вымыть его в ручье. Но Аня остановила протянутую уже руку.

— Хватит, наработался. — сказала она. — Я сама вымою. А то мне тебя прям жалко.

— Чего жалеть? Может у меня такое хобби.

Света улыбнулась.

— Передохни, мы по очереди дежурим, — безапелляционным тоном сказала Аня. — Сейчас очередь моя. Ты и так меня вместо готовки помочь Свете отправил.

Она решительно отсторонила Володю и взяла кан. Молодой человек сделал обиженную физиономию, которая у такого крепкого парня выходила довольно смешной.

— Но если очень жаждешь, можешь мне помочь. — лукаво улыбнулась Аня.

И они отправились к ручью, Аня с каном и половником, а Володя с двумя мисками, ложками и чашками.

— Кстати, господа. — произнесла Света, обращаясь к Арамису и Филиппу. — Я вам ещё не рассказала. Посуду мы моем вон там, в ручье, — она протянула руку в указанном направлении. — Мыть лучше снытью, её на берегу много растёт, и ребята подскажут. Если присохло, под тем деревом в мешке лежат губки, ими даже удобнее. Так... С остальным по ходу разберёмся. Будут вопросы, не стесняйтесь, спрашивайте.

Арамис и Филипп доели, поблагодарили и отправились к ручью. Светка тихонько прыснула в кулачок. Она сейчас таким серьёзным тоном отправила принца и генерала иезуитского ордена мыть посуду, и, самое главное, они послушались. Забавно.

Про себя отметив, что неплохо бы ещё привести в порядок одежду гостей, девушка залпом допила чай и пошла следом.

С мытьём посуды скоро было покончено и все вернулись в лагерь. Аня окончательно отвоевала у Володи кан и победным видом поставила его у костра. Компания уселась на брёвна, и все выжидающе поглядывали друг друга. Предстоял важный разговор и обмен, без сомнения, интересными мыслями.

— Господа, — начала Света, — кажется, мы все уже немного пришли в себя. Мы вам верим и искренне желаем помочь. Верьте и вы нам. Скрытность может только навредить. Давайте вместе постараемся разобраться с этим необычным происшествием и, по возможности, отправить вас обратно.

— Нам, действительно, важно как можно быстрее оказаться в своём мире. К тому же, мы не хотим злоупотреблять вашим гостеприимством. — произнёс Арамис.

— Вы можете рассчитывать на нашу помощь. — сказала Света. — Так что? С чьих вопросов начнём? — обратилась она к собранию.

Но все от волненья точно проглотили язык, даже Аня.

— Как вы нас узнали? — спросил наиболее хладнокровный епископ Ваннский.

— Понимаете, о вас в девятнадцатом веке французский писатель Александр Дюма напишет книгу. — проговорила Света. — Это целая трилогия. Я подозреваю, что из мира этой книги вы к нам и перенеслись.

— А почему же наши гости говорят не по-французски? — спросил Володя.

Арамис и Филипп явно не знали, что ответить.

— Перевод же русский, балда! — засмеялась Аня, дружески пихнув Володю локтём.

— Допустим. — флегматично сказал юноша.

— Там написано про меня и его высочество? — спросил Арамис.

— И про это тоже. — сказала Света. — Она посвящена приключениям четырёх друзей-мушкетёров.

— В ней описана наша жизнь?

— Да. Точнее несколько периодов: служба в мушкетёрах, фронда и начало царствования Людовика Четырнадцатого.

— А-а. — протянул Арамис. — Я не стану настаивать, но было бы чрезвычайно интересно почитать, что пишет о нас этот достопочтенный писатель.

— И заодно узнать будущие? — не выдержала Аня.

— Посмотреть на взгляд этого писателя. — уклончиво с улыбкой ответил епископ.

— Расскажите нам лучше, как и при каких обстоятельствах у вас произошла авария? — сказала Света.

— А в книге об этом ничего не написано?

— Нет, не написано. Я потому и спрашиваю. Видимо, по какой-то причине события пошли иначе. Нам известно, что после ночного разговора в лесу вы поехали в Во, и дорога была без происшествий.

— Вы, если я правильно помню, при нашей встрече упомянули грозу. — сказала Аня. — А в книге сказано лишь про небо предвещавшее непогоду и всё. Ни о какой грозе не упоминалось. Хотя быть может потом... за кадром...

— Ну, и что же авария? — напомнила Света.

— Мы были ещё в лесу, когда до нас донеслись первые раскаты грома. Потом совсем рядом ударила молния и раздался оглушительный треск. Последним, что я запомнил была яркая рыжая вспышка, непохожая на молнию.

— Скорее на всполох огня. — добавил принц. — Может быть это то самое?

— Искра! — воскликнула Аня, хватая подругу за руку. — Помнишь, на страницу упала искра?

— Ты думаешь, что... — медленно начал Володя, но прервал сам себя, — Погодите, в тот самый момент ударила молния.

— Да! Я вздрогнула, чуть книгу в костёр не уронила. А она была раскрыта как раз на финале главы "Корона и тиара". Искру я смахнула, а на странице осталась полоса, перечёркивающая текст.

— Получается, что всё это откликнулось в нашем мире. — продолжил мысль Арамис.

— Похоже, что так. — вздохнула Света.

— А ты, Светка, говорила ерунда! — сказала Аня. — Пустячки вот как отзываются. Господа, извините нас за это путешествие. Выходит, причина лежит в нашем мире.

— К сожалению, последствия случайностей предсказать невозможно. — мрачно проговорил Арамис.

— Теперь нужно найти дорогу обратно, — сказал Володя, — а не вздыхать и философствовать.

— Давайте попробуем смоделировать такую же ситуацию. — предложила Света. — Нам нужны искра, гроза с молнией, и, возможно, ещё ночь.

— Это же не вещи. — засмеялась Аня.

— Не вещи. Я сейчас посмотрю прогноз погоды. — Света достала телефон и зашла в интернет.

Арамис и Филипп с любопытством покосились на светящийся экран.

— Может быть, одной искры будет достаточно? — предположил Володя.

— Убедиться в этом мы сможем только на практике. — сказал Филипп.

— Как именно? — поинтересовалась Аня.

— Снова уронить искру на страничку. — ответила Света и подняла голову. — Обещают, что гроза будет завтра, во второй половине дня. — она спрятала мобильник в карман.

— Значит, нужно отдать на растерзание книжку. — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Аня. — Ладно, чего уж терять. Ради пользы дела. Но всё равно, давайте поаккуратней. Она мне нужна в читаемом состоянии.

— Успокойся. — Света, улыбаясь, приобняла подругу за плечи. — Аутодафе ей никто устраивать не собирается.

— Ну, что? — Володя хлопнул в ладоши. — Провидим эксперимент? Ань, тащи книгу.

Девушка достала томик.

— Вот, держите, инквизиторы.

Володя взял книгу.

— Какая там глава? Открой, пожалуйста.

Аня нашла страницу с жжёной полосой.

— Так. Как дальше поступим? — спросил Володя.

Арамис и Филипп, затаив дыхание, пододвинулись ближе.

— Можно попробовать двумя горящими палками стукнуть, что бы искорка отлетела. — предложила Света, а потом осторожно спросила. -Как вы думаете, к нам кого-нибудь ещё не забросит?

— Кучера и четвёрки лошадей нам тут остро не хватает. — усмехнулась Аня.

— Травы вокруг вон сколько растёт! Прокормим. — сказал Володя.

— Кого? Кучера? — подняв брови, поинтересовалась Аня.

Все засмеялись.

— Что выйдет, то выйдет, — махнул рукой Володя. — Не попробуешь — не узнаешь.

Света вынула из огня две обгоревшие на концах головешки и попробовала выбыть искру на страницу. Не получилось. Во время третьей попытки Володя, державший книгу, отшатнулся назад, головешка пошла в сантиметре от его носа.

— Эй-ей, да ты так убьёшь! — воскликнул он.

— Прости, пожалуйста.

— Дай-ка лучше сюда. — Володя положил книжку на землю и забрал у сестры головешки.

Аня страдальчески улыбалась, наблюдая за этими первобытными манипуляциями.

Володя немого подержал головешки в огне и ударил ими друг о друга. Откололся крошечный уголёк и упал на страницу. Света тут же смахнула его быстрым движением. И... не случилось ровным счётом ничего. Разве только на странице рядом с предыдущей полосой осталась ещё одна, побледнее.

— Н-да. — протянула Аня.

— Нам нужна гроза. — подытожил Арамис.

— Так может, дубль два? — предложил Володя.

— А толку? — возразила Аня. — Что бы ещё одна полоска на листе осталась? Светка, что ты там о погоде говорила?

— Если верить интернет данным, то есть вероятность, что завтра.

— Именно, что вероятность, — вздохнула Аня и посмотрела на гостей, — Будем ждать и надеяться.

— Мы благодарны вам за гостеприимство. Но нам очень не хотелось бы стеснять вас, — сказал Арамис.

— Вы нас не стесните, не переживайте. — улыбнулась Света. — Да и куда вы можете податься, подумайте? Всё нормально. Провианта в походы всегда берут больше чем требуется, это не проблема. С ночёвкой что-нибудь придумаем, место есть... Сейчас советую вам отдохнуть. А я, с позволения собрания, пойду займусь своими делами.

— Значит ждём у природы погоды? — Володя встал. — Что ж? Хорошо.

Разбор происшествия и сопутствующих вопросов закончился. Света достала бинокуляр и другое нужное ей оборудование и уселась на травку под деревом неподалёку от костра, обложилась определителями, банками с недавно пойманными беспозвоночными, букетом водной растительности. Расположившись поудобней, она принялась за классифицирование своей добычи.

Володя с Аней пошли собирать старую байдарку. Арамис остался сидеть у костра, о чём-то задумавшись, и временами нервно покусывал губы. Потом предупредил Аню с Володей и ушёл прогуляться по окрестностям. Вдогонку Аня успела посоветовать никому не попадаться на глаза, чтобы не пристали с лишними вопросами.

Филипп присел в стороне, прислонившись спиной к дереву. Он наблюдал, как высокие сосны, шурша ветвями, скрипят и покачиваются на ветру, будто они вовсе не великаны, а простые стебельки; как порывы ветра прокатываются по макушкам деревьев, точно волны. Было в этом что-то величественное, мощное, вольное, завораживающее. А тёплый летний воздух ласкал лицо, трепал волосы. Шелест листвы, пение птиц тихой мелодией умиротворяли душу. Принц вздохнул полной грудью и прикрыл глаза. Он воображал себя то на корабле, который покачивается на волнах бесконечного голубого моря, которое в реальности он, в общем то, никогда не видел, то парящей в небе птицей, которая, расправив крылья, ловит потоки воздуха. Было просто хорошо.

Просидев так с полчаса, Филипп открыл глаза и его взгляд упал на Светлану, которая тоже сидела под деревом и, что-то бормоча, сосредоточенно склонялась на книгой и непонятным прибором. Принцу стало любопытно, но сразу подойти и спросить, что она делает, постеснялся, и какое-то время издалека наблюдал за её действиями. Но подробности разобрать было невозможно. Любопытство взяло верх. Он встал и подошёл к девушке. Света, увлечённая своим загадочным делом, даже не обратила на него внимания.

— Простите, мадемуазель, что отвлекаю. Скажите, пожалуйста, чем вы занимаетесь? Что это за прибор стоит перед вами?

Света подняла на него ясные зелёные глаза и загадочно улыбнулась.

— Садитесь, расскажу.

Филипп опустился на траву и приготовился слушать.

— Этот прибор называется бинокуляр, — сказала девушка. — Он позволяет разглядеть очень маленькие предметы.

Света поймала рукой какого-то жучка прямо на травинке и показала принцу, раскрыв ладонь .

— Видите этого жука?

Девушка посадила насекомое в пустую чашечку Петри, положила под объектив и настроила бинокуляр.

— А теперь взгляните сюда, — она указала на окуляры. — Двумя, двумя глазами.

Филипп посмотрел и тут же отпрянул, вздрогнув от неожиданности. Жук, который был не больше ногтя на мизинце внезапно увеличился и показался ему диковинным чудовищем.

— Потрясающе! — поражённо прошептал Филипп и снова осторожно посмотрел в бинокуляр. — Это просто какое-то сказочное животное.

Испуганное насекомое бегало по дну чашечки Петри, двигало жвалами, которые под увеличением казались жуткой пастью, шевелило усами. Его тёмно синие надкрылья выглядели непробиваемой бронёй и блестели как рыцарские латы.

— Вот я и занимаюсь разглядыванием этих мелких существ, ищу признаки по которым их можно классифицировать...

Филипп не отрывался от окуляров.

— Удивительно, правда? Чудеса оптики. Тем не менее в вашем времени уже изобретён подобный прибор, правда не такой мощный.

— Как он устроен?

Света рассказала про устройство и историю микроскопов, бинокуляров и других оптических приборов и о том мире, который открылся взору человека с этим изобретением. Потом перешла на рассказ о насекомых и моллюсках, которые копошилась перед ними в ванночке с водой. Филиппу никто никогда не рассказывал так подробно подобных вещей. Ему явно было интересно, и всё непонятное принц уточнял и переспрашивал. Света старалась не увлекаться терминологией, выражаться доступно, хотя получалось не всегда. А потом они, смеясь, вылавливали пинцетами из ванночки с водой шустрых личинок подёнок и водных клопов, чтобы пересадить их в ванночку со спиртом.

Света и сама получала удовольствие от собственных рассказов. Ей представилась такая прекрасная возможность говорить о любимом деле. Володя и Аня плохо подходили на роль слушателей. Брата, Света была уверена, она успела доконать, а подруга относилась к жучкам-червячкам мягко говоря холодно. Тут она нашла внимательного слушателя.

Скоро вернулся Арамис, и Света закончила свою лекцию.

— Послушайте, ваше Высочество, с собранным материалом я с вашей помощью разобралась. У меня есть одно предложение к вам и д'Эрбле...

Света сложила препараты, убрала оборудование и вместе с Филиппом они подошли к Арамису.

— Раны я вам уже обработала, — сказала девушка. — Давайте я заодно вашу одежду постираю. День солнечный, она быстро высохнет, уйдёт не более получаса. До обеда время у нас ещё есть. Нужно же вам привести себя в порядок.

Гости вежливо запротестовали.

— Давайте-давайте, господа, я настаиваю. — решительным тоном сказала Света. — Вон у принца рукав рубашки в крови. У вас, шевалье, камзол испачкан. Пока одежда будет сохнуть, вы спрячетесь в палатке. Друг друга вы надеюсь не стесняетесь? — заулыбалась девушка. — Пойдёмте.

Она взяла обоих гостей под руки и проводила до палатки, показала, как работает молния на входе.

— Разувайтесь, залезайте и раздевайтесь. Вещи дадите мне. Я подожду тут.

Филипп, а следом Арамис, забрались в палатку. Послышалось шабуршание и приглушённый шёпот. Через несколько минут из тамбура высунулись изящные белые руки, передававшие одежду. Света догадалась, что это был Арамис. Она заметила, как на пальце его левой руки блеснуло золотое кольцо, из предосторожности перевёрнутое печаткой вниз, видимо то самое — генерала ордена иезуитов. Света приняла одежду и сказала:

— Замёрзнете, можете закутаться в спальник, жёлтый, справа от входа.

И она, пошла к ручью, чтобы как следует прополоскать одежду, прихватив мыло, хотя искусственными моющими средствами студенты почти не пользовались из соображений экологии. Гости остались в палатке.

Филипп негромко спросил у епископа:

— Где вы так долго пропадали?

— Я решил осмотреть окрестности.

— И как?

— Я хотел понять поточнее место нашего пребывания. Всегда следует собрать максимум сведений. То, что удалось увидеть не похоже на на наш мир и разрешит сомнения самого закоренелого скептика. И, признаюсь, я ещё надеялся найти хоть какие-то признаки нашего перемещения. Но, судя по всему, переместились только мы, больше никаких предметов.

— К какому выводу вы приходите?

— Это другой мир, монсеньёр, без сомнения. Неизвестно, сумеем ли мы вернуться к себе. А если и вернёмся, нельзя точно сказать когда. Наше положение сейчас не слишком завидное.

— А что вы думаете об этих трёх молодых людях?..

* * *

Володя и Аня, между тем, занимались починкой байдарки. Лодка была старая. Её требовалось залатать в нескольких местах. Эта байдарка принадлежала ещё отцу Володи и Светы и побывала во всевозможных передрягах. Молодому человеку очень захотелось вернуть её к жизни, и именно с его инициативы лодку взяли в поход.

— Володь, давай с остальным после обеда разберёмся. — предложила Аня.

— А что?

— Не знаю как ты, а я проголодалась. Да и по времени уже обедать пора.

— Тоже верно. Сейчас приготовлю, — сказал Володя, но поймав гневный взгляд Ани, тут же поправился. — Вдвоём приготовим.

И студенты пошли разводить уже потухший костёр.

Тем временем, Света, успевшая постирать и развесить на солнышке одежду, сидела под деревом и определяла насекомых, временами поглядывая на то, как движется кулинарный процесс у Ани и Володи.

Молодые люди, не спеша, занимались приготовлением обеда. Аня принялась болтать без умолку, совершенно поглощённая мыслями и впечатлениями.

— Володь, сейчас, я надеюсь, ты веришь, что двое наших гостей попали к нам из книги? — оживлённо спросила она.

— Допускаю, — произнёс Володя, с невозмутимым видом нарезая салат.

— То есть, ты не совсем веришь?

— Как тебе сказать... С одной стороны, почему бы им не быть шутниками, которым вздумалось разыграть наивных туристов. Но, знаешь, когда над нами пролетел вертолёт, и я увидел их глаза, то подумал, что так сыграть невозможно.

— То-то и оно! Ты ещё этих глаз не видел, когда мы их только встретили. К тому же, понимаешь, у них там август, а у нас середина июня. Тут и вправду, есть чему дивиться. Ещё бы они нам не поверили! Знаешь, они мне внешне знакомыми показались. Будто когда-то давно я их уже видела. Потом сообразила, что где-то так представляю себе епископа Ваннского. С книжным описанием, обрати внимание, всё сходится. А второй на портрет Людовика Четырнадцатого подозрительно похож. Не замечал?

— Есть что-то.

— Вот именно, что есть. И не что-то, а очень многое. Я вот подумала...

— У тебя сейчас всё выкипит. Засыпай вермишель.

— Ах, чёрт возьми! Я и забыла! — спохватилась Аня, разрезала пакет и высыпала вермишель в кан.

— Давай заодно второй, просто с кипячёной водой, с огня снимем. — предложил Володя.

Молодые люди взялись с двух концов за палку, на которой висели два кана и постарались максимально аккуратно перенести её через конец рогатины, но всё таки плеснули немного в костёр, от чего тот с краю сердито зашипел и задымился. Сняв один кан, они вернули второй на место над костром. Аня подбросила брёвнышко в огонь и тот разгорелся с новой силой.

— Ну, так вот, — продолжала она, когда процедура была закончена, и Володя вернулся к нарезке огурцов. — Я тут подумала, что внешность у них совершенно дворянская. Ну, поищи современников с такой осанкой. И вид у них такой величественный! Чуть потрёпанный правда. Но это впечатления совершенно не портит, вот, что удивительно. А кружева, батистовые рубашки, у шевалье шляпа с пером и ботфорты...

— А мешать кто будет? Людовик Четырнадцатый?

— Чего? — не поняла Аня, оторванная от хода своих мыслей. — Ой, точно! — она пододвинулась к костру и принялась помешивать половником содержимое кана.

— Людовик, говоришь? А почему бы и нет. — сказала Аня. — Pourquoi pas...

— Упаси боже! Только его нам тут для полного счастья и не хватает. Смотри не накаркай.

Аня только засмеялась.

— Ладно тебе... А обратил внимание, какая кожа у них светлая? И пальцы длинные такие, тонкие, ладонь узкая. Обалдеть! Я у мужчин такого ещё никогда не видела!

— О чём беседуем? — спросила подошедшая к ним Света и села рядом на бревно.

— Аня выражает мне своё восхищения нашими гостями. — сообщил Володя.

— А с чего вдруг восхищение?

— Ну, неужели у вас никаких эмоций? — воскликнула Аня. — Каждый день к вам гости из прошлого являются, что ли?

— Эмоций много, Ань, не поверишь. Просто не у всех они так бурно проявляются, — с улыбкой сказала Света.

— Чёрствые вы какие-то. — пробурчала Аня.

— Анечка, а бедный суп уже можно бросить перемешивать, — украдкой заметил Володя самым невинным голосом.

— Ой! — Аня отложила половник.

— Да-а. Произвели они на тебя впечатление, видно. — сказала, улыбаясь, Света.

— Кстати, а как гости? — спросил у сестры Володя.

— Нормально. Сейчас в палатке. Я одежду наших гостей постирала, и пока она сохнет их самих туда отправила.

Наступила тишина. Аня, почувствовав паузу, снова принялась делиться впечатлениями. Володя сам добавил в суп приправы и спросил:

— Девчонки, а чай какой завариваем?

— Я хочу зелёного. — сказала Света.

— Заваривай любой. — заявила Аня. — Меня сейчас, вообще, на бургундское тянет.

— Ты его хоть раз пила? — с усмешкой поинтересовался Володя.

— Нет. Но так хотелось бы попробовать...

Юноша хмыкнул и встал.

— Обещаю, я тебе его как-нибудь раздобуду. Ну чего, зовём попаданцев?

— Давай немого подождём. — попросила Света. — Кое-что из одежды уже должно высохнуть. Я её ещё зашить хотела.

— Не боишься, что вермишель в кашу превратиться? — ехидно поинтересовался Володя.

— Не успеет. Я быстро.

— Ну, как знаешь. Пострадаем коллективно, и это будет на твоей совести.

Света ушла, чтобы проверить сухость одежды и, достав иголку с ниткой, зашила рукав рубашки принца. Закончила она и вправду быстро, перекусила зубами нитку и, взяв часть одежды (камзолы ещё сушились), направилась к палатке.

Гости негромко беседовали и, похоже, говорили о них, что в принципе было не удивительно. Впечатлений от знакомства у попаданцев было не меньше, чем у студентов.

— Господа, я принесла вам одежду, — сказала Света. — Возьмите. Камзолы правда ещё не высохли... Одевайтесь и приходите обедать.

Снова показались руки, на этот раз принца. Света передала одежду и сказала напоследок:

— Будете вылезать, палатку закройте. Хорошо?

— Конечно. Благодарим вас.

Света вернулась к ребятам:

— Сейчас они придут. Суп можно разливать.

— Шустро ты, сестричка, — усмехнулся Володя и взялся за половник.

— А ты сомневался, — самодовольно улыбнулась Света.

Молодые люди расселись возле костра.

Скоро к ним присоединились Арамис и Филипп. Володя передал им наполненные миски.

Теперь разговор вертелся вокруг самых разных тем. Аня, освоившись, засыпала Арамиса вопросами об облике городов семнадцатого века (тем более, что она единственная из компании студентов была в Париже и в придачу неплохо разбиралась в архитектуре), а также о повседневной жизни и службе в мушкетёрском полку. Так же в разговоре уделили время истории России и Франции, и даже поразглядывали интернет-карту. После чего пришлось объяснить гостям что такое телефоны и интернет.

Большинство бесед рано или поздно переходят на более масштабные предметы обсуждения. Так и эта тема скоро перетекла в разговор о развитии цивилизации.

— К сожалению, никакие технологии не смогут нам помочь открыть для вас дорогу в ваш мир. — вздохнула Света. — И вообще, существует тьма вопросов, которые всегда приходится решать также как и сотни лет назад, и также придётся решать сотни лет вперёд.

— Между прочим, — сказал Володя, — верну вас немного к жизненной прозе. Не мешало бы ещё хвороста собрать. Нам так на вечерние посиделки не хватит. Кто свободен, займитесь, пожалуйста. А то у всех дел просто завались. — Володя с иронией глянул на Свету. — Я буду байдарку чинить.

— Хворосту? Без вопросов. — ответила Аня.

Попаданцы о чём-то шушукались.

— Господа, — произнёс Арамис, — может быть мы можем чем-то помочь вам?

— С хозяйственными делами? — уточнил Володя.

— Да.

Студенты с улыбкой переглянулись. Это был неожиданно.

— В вашем мире приняты равные отношения. Вот мы и решили... хоть немного соответствовать реалиям времени. — произнёс с улыбкой Филипп.

— Вы хотите совсем не доставлять нам хлопот? Спасибо. — Аню идея гостей очень повеселила. — Очень великодушно с вашей стороны.

— Мы с радостью примем ваше предложения. Но не беспокойтесь, мы им не злоупотребим. — сказала Света, а сама подумала. — "Странно. С чего бы это?"

Володя кивнул.

— Мы обратимся к вам, когда будет нужно, вы не возражаете? — произнёс Володя.

— А сейчас, Володь, потопали посуду мыть... — сказала Аня. — Мы за всех помоем... Вдохновение, знаете ли. — Аня покосилась на своего товарища.

Молодые люди собрали посуду.

— Кстати, как вы относитесь к гитаре? — Аня повернулась к гостям, но обнаружила одного Арамиса. Дело было в том, что Света успела каким-то чудом очутиться под деревом в окружении беспозвоночных, определителей и бинокуляра, а Филипп уже уселся рядом в качестве зрителя.

— Чудесный инструмент, — ответил епископ. — А почему вы спрашиваете?

— Не знаю, как вы, лично я себе похода без гитары не представляю.

— А она изменилась за несколько столетий?

— Вероятно, строй и количество струн... Короче увидите. Пойдём, Володь.

Друзья пошли к ручью, и очень скоро вернулись с мытой посудой, что было даже удивительно учитывая её объём. Дух конкуренции здорово влиял на продуктивность труда.

Аня подошла к Арамису.

— Вы предлагали свою помощь в бытовых делах. Ещё не передумали? — лукаво прищурившись, спросила она.

— Отступать было бы уже невежливо, — ответил Арамис с тонкой улыбкой.

— В таком случае предлагаю такой расклад. Вы, шевалье, если не против, сегодня поможете мне с приготовлением ужина.

— Не возражаю. Я всегда рад помочь прекрасной даме.

— Разумеется. А завтра очередь Светы, пусть она дежурит с его Высочеством. Слышите, биологи?! — крикнула она парочке под деревом. — Завтрак на вас!

Те не оборачиваясь синхронно кивнули.

— А я? — спросил Володя.

— А ты отдыхай. Вот, байдаркой занимайся. Приготовим и сами.

— Если готовить как ты сегодня суп...

— Не поддевай. Я уже отошла от впечатлений, — сказала Аня, и не дожидаясь ответа, обернулась к Арамису. — Вы ведь сейчас ничем не заняты? Пойдёте, хворост что ли пособираем. Как раз поможете даме в полезном деле.

— К вашим услугам, сударыня.

Они встали и направились в лес.

— Тогда я дров наколю! — крикнул, точно угрозу, им в след Володя.

— Наколи, милый мой! Наколи! — отозвалась Аня. — У меня всё равно плохо получается.

Арамис наблюдал их перепалку с ироничной улыбкой, потом чуть усмехнулся и пошёл за девушкой.

Света в это время рассматривала под бинокуляром водного клопа, выискивая мелкие характерные признаки, чтобы определить его до вида. Филипп время от времени отвлекал её каким-нибудь вопросом. Света охотно отвечала, и периодически позволяла посмотреть в объектив бинокуляра. У Филиппа это каждый раз вызывало восторг. Он уже не казался таким молчаливым, как прежде. Точно лёгкий ветерок свободы и движений жизни сдувал и уносил его замкнутость. Не последним фактором была и активная жизнерадостная атмосфера, царившая в обществе студентов-походников.

— Какие у него лапки! Это ведь адаптация к водному образу жизни?

— О, ваше высочество, вы уже термины применяете!? Быстро учитесь, однако.

— Когда меня обучает такая очаровательная и умная девушка, грех не усвоить материал.

— Вы уже и комплименты говорить начали?! Спасибо.

Филипп слегка покраснел.

— Светлана, вы же делаете исследовательскую работу по этим существам. Какая у вас тема?

— Фототаксис водных беспозвоночных.

— Что такое фототаксис?

— Это свойство организмов реагировать на свет, бывает положительным и отрицательным. Кого-то свет привлекает, а кого-то нет, — они его не видят.

— Как же ориентируются те, кто не видит?

— Пользуются другими чувствами.

Наступила короткая пауза.

— Знаете, — произнёс Филипп, — хоть мы не подразумевали иного смысла, эти слова можно понять образно.

— В переложении на людей?.. А вы правы. — Света улыбалась. — Выше высочество, вы настроены довольно поэтично.

— Скорее философски.

— А кто такой поэт? Тот же философ. Кстати, вам нравятся стихи?

— Когда-то я их читал, это красиво. В Бастилии у меня не было книг.

— Эх, многое потеряли. — вздохнула Света. — Я не представляю, как можно жить в четырёх стенах и не сойти с ума! Не ощущать таких простых радостей жизни! Разве много человеку надо? Солнце, звёзды, ветры, дожди вполне могут сделать человека счастливым. Нырнуть очертя голову в море событий и страстей, и пусть даже погибнуть в нём, всё же лучше, чем быть всеми забытым, фактически заживо похороненным.

— Что-то похожее мне говорил господин д'Эрбле.

— И был абсолютно прав. — убеждённо произнесла Света. — А как по мне, природа самое прекрасное на свете. Она сочетает в себе столько всего в удивительной гармонии. Посмотрите хотя бы на этот лес, как шелестит листва, как на ней играет свет и тень, переливаются оттенки. А сосны будто мачты корабля. Дух замирает!

— Приятно, что в этом я не одинок. Я так давно не видал подобной красоты. Хотя такой красоты я, пожалуй, никогда не видал...

— Я восхищаюсь и ликую всякий раз, когда вырываюсь из бетонных джунглей городов.

— Вы, мадемуазель, тонко чувствуете природу.

— Возможно. И также преклоняюсь перед ней. В нашем мире, увы, не каждому доступно, в силу разны причин, прикоснуться к её душе... Насколько я помню, вы любите цветы?

— Люблю.

— В таком случае, если не произойдёт ничего из ряда вон выходящего, я смогу показать вам завтра чудесную цветущую полянку недалеко отсюда. Уверена, вы оцените.

— Почему не сегодня? Времени до темноты ещё много.

— Знаете, утром эффектней. От освещения многое зависит. Кстати, расскажите как было ночью, когда вы с епископом Ваннским разговаривали в лесу?

— Совершенно темно. Даже дорога была еле видна.

— Сверхсекретные замыслы нужно укрывать непроглядной завесой. Всё верно. А ощущения?

— Аромат леса, свежий, терпкий и нежный одновременно. А вокруг копошится тайная ночная жизнь...

— Если хотите, мы можем пойти сегодня смотреть ночь. — с огоньком в глазах предложила Света.

— То есть?

— Прогуляемся, когда стемнеет. Понаблюдаем, что ночью вокруг творится. Правда утром нам с вами завтраком заниматься, а мы не выспимся. Хотя лично мне не привыкать.

— Ничего. Это совершенный пустяк. Можно вообще не ложиться. — сказал Филипп.

— Так вы жаждете впечатлений? — засмеялась Света. — А что вы скажете, если я предложу ещё и прогулку на байдарке? Мы с братом как раз собирались её опробовать, когда он её заделает. Вы вполне можете к нам присоединиться, места в ней хватит. Так что?

— Буду рад воспользуюсь вашим приглашением. Это чрезвычайно интересно. И вы хотите, что бы я ночью спал! — улыбнулся Филипп.

— Ей богу, целая программа! Насчёт ночи... Я предлагаю, как нагуляемся, всё таки чуток поспать, потом на рассвете, а солнце сейчас всходит рано, дойти до моего лужка. А потом клевать носом и в полусонном виде готовить завтрак.

— Предложение принято, — ответил тоже засмеявшись принц. Не улыбаться в ответ, глядя на светящееся лицо девушки. было сложно.

Володя, наколовший дров, и наконец закончивший с байдаркой в этот момент окликнул сестру:

— Свет, у меня всё готово! Поплывёшь? Ты же собиралась.

— Да, конечно! — отозвалась девушка. — Володька, мы ведь можем взять пассажира?

— Кого? Принца?

— Ага.

— Почему нет? Добро пожаловать на борт! Свет, потащили байдарку к реке.

— Потащили.

Девушка быстро сложила пробы и поднялась, отряхивая штаны.

— Пойдёмте, ваше высочество, — улыбнулась она Филиппу.

Тут из леса вышли Аня и Арамис с порцией хвороста.

— Уже уходите? Куда намылились? — спросила Аня, скидывая ветки в кучу дров.

— Надолго? — поинтересовался Арамис, совершая то же действие.

— На лодке проплывём немного вниз по течению и вернёмся. — ответил Володя. — Много времени не займёт.

— Телефоны взяли? — спросила Аня.

— Взяли. И я, и Володя. — ответила Света.

— Отлично. Рассчитайте время, чтобы успеть к ужину.

— Хорошо.

Володя и Света взяли байдарку с двух концов, чтоб спустить её к реке. Но Филипп мягко отстранил девушку и сам взялся за край лодки. Света сначала немного растерялась, потом улыбнулась и поблагодарила молодого человека. Компания направилась к речке. А Аня и Арамис снова ушли в лес.

Спустя полчаса Аня и Арамис окончательно вернулись в лагерь. Аня разводила костёр, и по ходу дела, ненавязчиво, то и дело обращалась к епископу с какой-нибудь просьбой, и про себя радовалась, что тот не бунтует и не привередничает. А возмущения она вполне могла ожидать. Аня с помощью Арамиса повесила тяжёлый кан с водой над огнём. Теперь нужно было дождаться кипения.

Девушке очень хотелось достать "Десять лет спустя" и почитать, пока есть такая возможность. Но присутствие Арамиса её удерживало. В этой книге, самом последнем третьем томе, содержался трагичный финал всей истории. Не нужно Арамису знать об этом. Человеку, вообще, не стоит знать о печальном исходе раньше времени. Что епископ книгой заинтересуется Аня не сомневалась. ...А может, пусть почитает, выводы сделает. Вдруг... Нет. Не стоит...

Арамису же книга весь день не давала покоя. Смешивались тревога и любопытство. Будущее, как всегда — туман. А тут сразу и шанс приоткрыть эту завесу, и возможность узнать полезную информацию. А заодно было бы интересно посмотреть, что думает о них этот писатель. Дежурства давали больше возможностей остаться наедине с кем-нибудь из студентов. А такая перспектива устраивала и Арамиса, и Филиппа.

Д'Эрбле решил, что от открытой и общительной Анны, он скорее добьётся своего, а момент показался ему подходящим. Арамис неожиданно спросил:

— Мадемуазель, какого вы мнения о той книге... Как его?.. Александра Дюма?

— По мне, так великолепная. — Аня подняла на епископа взгляд.

— Он хороший писатель?

— Замечательный. А почему вам вдруг стало интересно?

— По-моему, любой человек, узнавший, что он герой книги, заинтересуется этим произведением.

— Я понимаю. Вам рассказать?

— Будьте любезны. Кто же такой этот Дюма?

— Французский писатель девятнадцатого века, романист, драматург, автор путевых заметок, переводчик, поэт. Но славу у потомства ему принесли всё же его романы.

— У потомства? — переспросил Арамис — А как относились современники?

— В своё время Дюма был очень популярен, и не только во Франции. Нет, конечно, не всё так гладко. Критики хватало и ныне хватает. Вы же понимаете, успех не приходит один, с ним приходят завистники и соавторы.

— Что же не устраивало этих людей?

— Одни утверждали, что он крадёт идеи и даже эпизоды у других авторов. Но ведь никому не возбраняется кое-что заимствовать. Надо ещё суметь всё гармонично соединить. Вторые говорили, что за него пишут другие, а он лишь ставит подписи.

— Это вполне реально.

— Но это утверждал обиженный недоброжелатель, а отсудить права авторства никто не сумел. Другие говорили, что его произведения легкомысленны. Но ведь это не так! Они просто не вникали! — Аня распалилась окончательно. Любимого писателя она готовы была защищать до последней капли крови.

— Всё куда глубже, чем кажется на первый взгляд. Дюма пишет легко, это верно. Но разве можно попрекать писателя лёгкостью стиля? Когда читаешь его романы, полностью погружаешься в мир произведения и забываешь обо всём на свете! Собственные проблемы кажутся пустяками по сравнению с разыгрывающейся на страницах драмой! При этом романы, несмотря ни на что, светятся удивительным жизнелюбием, энергией, вдохновением. Разве это рядовая беллетристика! Дюма не просто занимает досуг, он поучает развлекая.

Аня остановилась перевести дух после столь пылкой тирады.

— Впрочем, критики могли быть не так уж и неправы, — спокойно заметил Арамис, точно пропустив мимо ушей восторги девушки.

В душе Ани поднялась волна негодования. Неужели герой книги этого автора, будет поддерживать мнение недоброжелателей писателя?

— А с чего вы взяли? Вы ведь даже не читали!

— Вы правы.

— У вас не было возможности судить самому!

— С удовольствием ознакомился бы с предметом спора. Мне, как человеку довольно близко знакомому с литературой, было бы чрезвычайно интересно взглянуть.

В интонациях Арамиса было столько скепсиса, что первым порывом Ани было желание ткнуть епископа носом в книгу. Но в голове неожиданно щёлкнуло, несмотря на бурю эмоций:

— "Ах, вот что ему надо! Всего-то." — Аня уже почти не колебалась относительно нужности заглядывания в будущее. — " Понятно зачем он это говорит. " — Но упрямство и желание хоть немного потягаться с этим интриганом в словесной дуэли взяло верх:

— "Поддаться так легко? Ну, уж нет. Знаю я ваши повадки."- Аня даже подумала, что зря так неприкрыто восторгалась творчеством Дюма, Арамис этим воспользовался.

— Да уж, вы хорошо знакомы с литературой. А можно спросить?.. — внезапно сменила направление разговора Аня. — Вы же писали сказку для детей герцогини де Лонгвиль?

— Писал, — ответил Арамис, не совсем понимая, к чему этот вопрос и куда клонит девушка.

— Да? Здорово! Значит это так. Знаете, её через много лет этот самый Дюма опубликует, упомянув вас, как автора.

— Неужели среди моих сочинений не нашлось ничего более достойного? — усмехнулся Арамис.

— Ну да, у вас же есть ещё стихи. Рондо, сонеты, эпиграммы всякие, а то и проповеди, поэмы... на любовную тему, — лукаво улыбнулась девушка.

— Чепуха, — с улыбкой отмахнулся епископ Ваннский.

— Разве? По вашему поэзия и любовь — чепуха? Прерогатива молодости? Быть может. Я к стихам сначала равнодушно относилась, всё как-то по прозе... — продолжала энергично излагать Аня (уж что-что, а зубы заговаривать она умела) — Потом мне Светка такие стихи прочла! Она их изумительно читает, вы её попросите, убедитесь. И я изменила своё мнение. А теперь вы не пишите стихов?

— Я бросил поэзию.

— Жалко. Дела мешают?

Арамис пожал плечами:

— Возможно.

— "Или душа очерствела для возвышенных мелодий." — мысленно добавила Аня. — "Да и о каких стихах говорить с такими планами в голове?"

— Однако, около Фуке много талантливых творцов, — сказала она в слух.

— И я люблю наслаждаться их произведениями. К тому же, все таланты нуждаются в покровительстве влиятельных людей.

— А бездарности сами пробьются, — Аня хлопнула себя по коленке. — Не сомневайтесь, весь этот кружок творцов оставит свой след в искусстве! Хотя бы вспомнить Мольера. Прошло три века, я его в школе проходила. А созданные им образы и ныне нарицательные.

Арамис на мгновенье задумался.

— А что вы можете сказать об образах созданных Дюма, — произнёс он. — Простите, но эта тема совершенно не даёт мне покоя, — с тонкой улыбкой добавил он.

— В книгах много ярких образов. Многие из них чрезвычайно известны. И вы с вашими друзьями к ним тоже относитесь.

— И каковы вы мы как персонажи?

— Очень выразительные и обаятельные.

— Неужели?

— Во всяком случае о вас, и не только, у меня сложилось вполне определённое мнение, как о живых людях.

— Но может быть ошибочное. Ведь невозможно в точности передать людские характеры.

Арамис уже потерял надежду на лёгкую победу. Девушка казалась ему теперь хитрее, чем поначалу.

— Значит, вы не верите? — спросила Аня.

— Не верю.

— Хотите убедиться сами?

— Был бы не прочь. Если вы покажете текст, мы бы вместе проверили...

— Конечно, проще не устно, а по тексту, — прервала его Аня на полуфразе.

— Что же мешает?

Вода в кане уже давно кипела, но собеседники не обращали на это никакого внимания.

— А если вы заглянете в будущее? По-моему этого делать не стоит, — твёрдо сказала Аня.

— Там что-то нехорошее? — Арамис устремил на девушку острый и проницательный взгляд, проникающим в самую душу.

— Да не смотрите на меня так! — улыбаясь, поёжилась Аня. — Мороз по коже.

— Что же там? — снова спросил епископ, не отрывая от неё твёрдого пристального взгляда.

— Не могу вам сказать.

— Пусть даже так. Но если в будущем ничего хорошего, быть может, зная, что нас ждёт, удастся что-то поправить. Вы могли бы, сударыня, изменить не одну судьбу. Всё в ваших руках! — сказал Арамис в надежде зацепить хотя бы тщеславие девушки.

Аня отступать не планировала.

— Никогда не знаешь, что и как может обернуться, — философским тоном проговорила она.

Арамис украдкой вздохнул, скрывая досаду, и собрался предпринять новую атаку.

— Боже мой! — вдруг воскликнула Аня. — Вода уже кипит, причём битый час! А я тут язык разминаю. Как же я про крупу забыла? Володька накаркал! Сударь, передайте мне, пожалуйста, вон тот пакет с гречневой крупой.

Девушка взяла из рук Арамиса нужный пакет и высыпала гречку в воду.

— А что за момент вы читали? — спросил епископ. — Наш с принцем ночной разговор, как я понимаю.

— Да, главы "Искуситель" и "Корона и тиара".

— А искуситель — это, подозреваю, я, — улыбнулся Арамис своей тонкой улыбкой.

— Верно подозреваете.

— Интересно, мог ли писатель в точности угадать детали?..

Аня лукаво прищурилась.

— Ваше преосвященство, имейте совесть. Явно же хотите получить книгу. Я вас знаю.

— А не слишком ли много вы знаете, сударыня? — холодно спросил Арамис, посмотрев Ане в глаза. Девушка, не выдержав взгляда, отвела взор. Но это ни капли не выбило её из колеи.

— Это что, угроза? Думаете, я испугаюсь? — засмеялась она. — Господи! Ну, неужели так сложно спросить напрямую. Вот виляете, изощряетесь. Вам, сударь, лукавство порой мешает. Или вы по-другому не умеете? — пожала плечами Аня и наклонилась снять пенку с каши.

— Нет, положительно, вы знаете слишком много, — уже с улыбкой произнёс Арамис.

— Ладно вам, господин епископ! Просто я жутко упрямая, — Аня стряхнула ложку. — Я открою вам один секрет, — девушка понизила голос. — Не поверите, мне самой страшно хочется показать вам эту книгу. Может вы выводы какие сделаете... Но одно мешает... — девушка подошла к палатке, достала из рюкзака "Десять лет спустя" и протянула Арамису, открыв на главе "Искуситель". — Всё таки не лазайте в конец, хорошо?

Она снова отошла к палаткам и пошарила в другой, с продуктами, (молодые люди поместили свои запасы в Володину палатку, что бы их не мочил дождь) достала рыбные консервы: шпроты, тюльку. Но открывать пока не стала.

— Хм... — протянул Арамис, листая страницы, — прямо слово в слово.

— Вот видите.

Тут в кармане у Ани зазвонил телефон. Девушка взяла трубку.

— ...Что, что?... Ну, вас и угораздило! ...Вы где? ...Я сейчас приду, одежду принесу. — Аня убрала мобильник в карман.

— Что случилось? — поднял голову Арамис.

— Кораблекрушение. Они где-то умудрились дно протереть! Светлана свой телефон утопила. И куда их понесло?! Слушайте, я к ним схожу... Можно вас попросить остаться здесь и минут через пять снять с огня кашу. Справитесь?

— Конечно. Не волнуйтесь, сударыня.

— И за костром посмотрите, пожалуйста, что бы не прогорел, — сказала Аня, переобуваясь на всякий случай в резиновые сапоги. — И ещё я просила вас в книге не лазать дальше. Полагаюсь на вашу честность. Обещайте, что читать не будете.

— Слово дворянина.

Девушка кивнула и быстрым шагом ушла по тропинке пролегающей вдоль берега. Как только она скрылась за поворотом, епископ нетерпеливо открыл книжку, но не в конце, а в самом начале последнего тома.

А случилось, собственно, вот что. Молодые люди плыли вниз по реке, наслаждаясь весьма романтичной водной прогулкой. И всё бы хорошо. Но вдруг они неожиданно заметили, что дно байдарки начало протекать. Володя выразительно чертыхнулся.

— Идеально же было! — воскликнул он. — Проклятый Водяной хулиганит! брюхом что ли где по дну проехались? Да нет, я б заметил!

— Володенька, не обижай водяного, -ласково проговорила Света. — Обидится. А тебя с ним, как мне кажется, ещё не один год жить в теснейшем контакте.

— Гребём к берегу, — предложил Филипп, забравший у девушки весло, уже как полчаса назад, и за это время научившийся сносно с ним управляться. — А то мокрые будем по уши. Кстати, а кто такой Водяной?

Света заулыбалась.

— По древним славянским языческим поверьям, — начала она загадочным тоном, — Водяной живёт в водоёмах и является их хозяином. Наши очень дальние предки старались с ним договориться, задобрить, чтоб с рыбалкой везло... и чтобы он людей к себе на дно не утаскивал.

— Свет, кончай сказки. — пробурчал Володя. — Кренимся на левый борт.

— Нам терять уже нечего, — вступился за Свету Филипп. — и так намокли.

— Тогда давайте в воду, — сказала девушка. — Тут мелко.

— Ага, мелко! По пояс будет. — Володя снова чертыхнулся, но из лодки выскочил. Следом в выпрыгнули Света и Филипп.

— С каких это пор, Володенька, ты стал неженкой? — поинтересовалась Света.

— А с каких пор тебя не волнует судьба транспорта, на котором ты путешествуешь, походница? — отпарировал Володя.

— Так что там с Водяным, сударыня? — спросил Филипп, чтобы прервать завязывающуюся перепалку. — Вы говорили он на дно людей утаскивал.

— Ага. — Света действительно переключилась на Филиппа. — А ещё у водяного живут русалки. Это девушки-утопленницы. Эти русалки не хвостатые, как в европейских сказаниях, а с двумя человеческими девичьими ножками. По ночам они часто выходят на берег, водят хороводы и любят до смерти щекотать запоздалых путников.

— Интересные предания.

— Если бы предания! — загадочно произнесла Света. — Была я как-то раз под Великим Новгородом...

— Свет, возьми лодку за тот край, — попросил Володя. — А вы, сударь, за этот.

— Вот прерывают на самом интересном! — весело сказала Света.

— Зато ещё больше тянет на продолжение, — ответил Филипп.

— Ила тут! — воскликнула девушка. — Такая гадость.

Действительно, чувствовался болотный запах ила. Под ногами хлюпало взбаламученное дно, и вокруг плескалась тёмная вода.

— Где же твой подход биолога? — засмеялся Володя. — Подумай, сколько в этой мути живности!

— Могу же я тоже покапризничать? — возразила Света. — Ваше высочество, вы на нас не сердитесь за такие удовольствия?

— Что вы! Это самые настоящие удовольствия! Я в своей жизни ни разу в грязи не купался. Недовольство просто грех, — принц счастливо улыбался. — Мне безумно нравится.

Света хихикнула.

— А мы, Володька, на жизнь сетуем видать от избытка ярких впечатлений, — улыбнулась она.

Молодые люди вылезли на поросший камышом берег грязные, мокрые и совершенно счастливые, если не считать Володиной досады из-за прохудившегося дна байдарки, и принялись стягивать с себя мокрую обувь и отжимать штаны. Вода стекала ручьями.

— Свет, позвони Ане. Пусть скоро не ждут, сушимся.

Света полезла в карман за мобильником.

— Ой, а где он?.. Я его, кажись, утопила!

— Горе луковое.

— Ну, конечно, утопила. Я же даже почувствовала, как он из кармана выскользнул. Давай поищем. Он ведь у меня в водонепроницаемом чехле, на всякий пожарный... Твой ведь тоже? — с опаской спросила Света.

Володя достал свой телефон.

— Иначе бы я его не купал так легкомысленно. Поискать успеем. Я сейчас по своему звякну.

Молодой человек набрал номер.

Филипп, как и утром, с неослабным интересом смотрел, как на светящемся прямоугольнике экрана от одного прикосновения меняется изображение, появляются цифры.

После разговора Володя сказал:

— Аня к нам собирается. Вещи принесёт. Ждём-с.

* * *

Четверо молодых людей наконец вернулись в лагерь. Босые ноги были почти до колена перепачканы илом. Штанины, хоть и были засучены, всё рано намокли. Володя и Филипп тащили байдарку, а девушки несли обувь и одежду.

В волосах у Светы красовался жёлтый цветок кубышки. Девушка рассеяно улыбалась, точно витая где-то в облаках. Аня же, напротив, шла, нахмурив свои тонкие светлые брови. Её лицо выражало крайнее неудовлетворение. Филипп выглядел очень довольным и счастливым. А Володя, хотя и был в забрызганных водой футболке и штанах, с мокрой головой, оставался совершенно невозмутимым.

Арамис за время похождений молодых людей успешно справился со своим заданием, и кан с кашей дымился в сторонке. А сам епископ читал, сидя у костра, и, время от времени, подкидывал поленья в огонь. Услышав шаги, Арамис повернул голову в их сторону. Он не мог не заметить столь разное выражение лиц молодых людей.

— Господин д'Эрбле! — ещё из далека крикнул Филипп. — У нас тут стряслось небольшое приключеньице!

— Ага. А у вас, сударь, без нас ничего не стряслось? -мрачно поинтересовалась Аня.

— Всё в порядке. Ваше поручение я выполнил, — Арамис закрыл книгу и указал в сторону кана с кашей. — И без приключений, — улыбнувшись добавил он.

— Хорошо, спасибо, — без всякого подъёма в голосе произнесла Аня.

Володя и Филипп сгрузили байдарку на траву, а девушки разложили мокрую одежду и обувь возле костра.

— Ребят, давайте сушиться, — предложил Володя.

— Стоит обуться, — заметила Света. — Скоро начнёт темнеть, а мне не улыбается бродить в сумерках босиком. Здесь, всё таки, змеи водятся.

Молодые люди пошли приводить себя в порядок. Володя и Аня были самыми мокрыми, а потому полезли в свои палатки переодеваться. Света и Филипп вернулись быстрее и подсели к костру. Так как у них действительно мокрыми были только низы засученных штанин, они решили высушить их на себе, просто сидя у огня. Вечер был тёплый, можно было не бояться замёрзнуть.

Пока они негромко перешучивались с Арамисом по поводу своего внешнего вида к ним присоединились Аня и Володя.

— Что же с вами всё таки случилось? — спросил Арамис.

Володя и Филипп открыли было рот, но Аня их опередила:

— Я, значит, прихожу их спасать, а они резвятся! — раздраженно начала она. -Света с принцем стоят в воде и брызгают на хохочущего Володьку.

— Он ещё, понимаешь ли, сначала возмущался, — насмешливым тоном вставила Света, — но потом тоже развесился. Ишь ты, серьёзный человек!

— И всё им глубоко по барабану! — продолжала возмущаться Аня. — А как потопленный телефон искать, так мне! Что за народ легкомысленный пошёл, а? Безответственный и невменяемый! Ну, и водой меня, конечно, тоже окатили!

Володя сдержано улыбался. Невинные взгляды Светы и Филиппа затерялись где-то в сосновых ветках. Арамис заподозрил, что молодёжь веселилась в меру своей испорченности.

— Ну, ладно, я всё понимаю! Но зачем, переодевшись в сухое, нужно было снова в воду лезть?! Охламоны! — Аня даже рукой замахнулась на воображаемого недруга.

Володя спокойно опустил её руку и ласково взял в свою.

— Успокойся, Анечка. Мы же все поблагодарили тебя за заботу. Представляешь, в каком виде мы сюда явились бы, если б не ты?

— Да, уж догадываюсь, — проворчала девушка. — С ушей тина, на голове водоросли.

Света невольно дотронулась до кубышки в волосах.

— Врут синоптики, — заметил Володя, глядя в небо. — Ни намёка на грозу.

— Бесчестные люди! — отозвалась Аня.

— А как солнце к заходу клонится! Вы только посмотрите! — восхищённо произнесла Света.

Закатное алое солнце подсвечивало тонкие нити перистых облаков, от чего те выглядели золотистыми. Высоко, на фоне яркого неба, оттенок которого плавно переходил из каралового в розовый, носились стрижи, казавшиеся чёрными точками. И больше никакого движения. Резкие контуры линий, длинные застывшие тени, деревья в огне золотого пожара. Точно очарованная природа впала в какую-то сладостную дремоту. В воздухе замер общий вздох.

"Остановись мгновенье, ты прекрасно", — прошептала Аня цитату из "Фауста", у которой мгновенно пропало плохое настроение.

— Лепота. — произнёс Володя.

— Так мы будем ужинать или как? — напомнила Света.

— Непременно. Надеюсь каша не совсем остыла. Она у нас с рыбой?

Аня, сыграв с Володей на опережение, бросилась открывать консервные банки. Юноша в долгу не остался и набрал воды для кипячения во второй кан. В это время Света осмотрела ранки гостей. Ещё раз помазала мазью от ушибов плечо Арамиса и сменила бинт на руке Филиппа. После, все приступили к ужину.

— Ты чего такая счастливая? — шепотом спросила у Светы Аня. — Прямо светишься.

— Настроение хорошее. — ответила Света.

— Ага, настроение у неё хорошее! А за телефоном я лазать должна? — уже беззлобно и с улыбкой сказала Аня. — Ну вас всех.

Света хотела что-то сказать, но Аня на неё уже не смотрела. Она принялась засыпать вопросами Арамиса, в надежде узнать непрописанные в книге подробности английского предприятия по спасению Карла 1. Её интересовало всё, от погоды в день суда до ощущений во время плаванья в зимнем Ла-Манше. Д'Эрбле отвечал довольно охотно. Казалось, ему самому было приятно вспомнить былые подвиги, но в его словах явственно чувствовался оттенок грусти. Аня, слушая его, даже рот открыла. Все остальные тоже проявили любопытство. И, в итоге, Арамису пришлось отбиваться от вопросов, сыпавшихся на него сразу с четырёх сторон, аккуратно уклоняясь от слишком щекотливых подробностей.

— Давайте чай потом, вместе с гитарой. — предложила Света, отвлекая собрание от общей темы разговора. — Володь, ты же сыграешь?

— Конечно, — кивнул юноша. — А ты, Анют?

— И я сыграю. Вот кто кроме тебя, Володька, про меня вспомнит? — нарочито печально сказала Аня. — Даже лучшая подруга забыла, где-то всё витает.

Она лукава покосилась на Свету, ожидая реакции. Но та ничего не ответила.

— Ладно, — сказала Аня, вставая. — Надо кан помыть. Отскребать утром присохшую кашу — божественное занятие.

И она собралась к ручью отмывать кан и попросила Арамиса помочь, внутренне посмеиваясь. Володя в процесс приобщения дворян к бытовому хозяйственному труду вмешиваться не стал.

Аня и Арамис скоро вернулись. Володя сходил за гитарой, которая лежала у него в палатке и устроился у костра. Света подбросила в огонь новых брёвен, и он вспыхнул с новой силой.

— Володь, давай что-нибудь подушевней. — попросила Аня. — Может что-нибудь из бардов?

Прозвучали первые аккорды, и Володя запел хорошо известные бардовские песни: "В печурке огонь", "Милая моя, солнышко лесное", "На далёкой Амазонке", "Александра" и прочие. Стемнело совершенно незаметно. Юноша, продолжая песни по заявкам, по просьбе Светы спел "Исторический роман" Окуджавы и горячо любимые ею баллады Высоцкого о борьбе, о времени, о любви, о вольных стрелках, о ненависти и о двух погибших лебедях, таким образом, удовлетворив все желания своей сестры. Девушка довольно заулыбалась и больше не о чём не просила.

Вверх взметались искры от костра. Потрескивали сучья. Было так тепло и уютно, что хотелось чтобы вечер тянулся как можно дольше. Луна ещё не взошла, и кругом царила тьма. Только на западе тусклой розоватой полоской догорал закат. Сидящие вокруг костра люди располагались как раз на границе тьмы и света: место освещённое костром, а за спиной чёрный лес. И звучали струны, лились песни, разрывая границу между светом и тьмой.

В вечерах, проведенных с гитарой возле костра, есть одна удивительная черта. Они сближают людей даже малознакомых. Свет костра образует освещенный круг среди нескончаемого мрака, и те, кто сидит внутри этого круга, оказываются в маленьком светлом мирке, совсем рядом, плечом к плечу. И единая мелодия обволакивает всех и откликается в каждой душе.

Арамис о чём-то задумавшись смотрел на огонь. Аня наблюдала, как в его чёрных глазах пляшут язычки пламени. Чем-то завораживало её это зрелище. Ане казалось, что она видит в этих глазах не только отражение пламени, но и какой-то неизведанный внутренний огонь. Тёмная глубина взора — бездна. А эти отблески огня — страсти, игра мысли зловещего гения. Взор временами странно поблёскивал. Аня почувствовала, как по её спине пробегают мурашки. То ли взгляд так подействовал, то ли просто ветерок подул прохладней, чем до этого.

Володя выдохся и передал гитару Ане. Девушка встрепенулась и взяла инструмент.

Пела она песни самые разные, различных жанров, повинуясь сиюминутному желанию души.

Там за третьим перекрестком,

И оттуда строго к югу,

Всадник с золотою саблей

В травы густо сеет звезды.

Слышишь, гроздьями роняет небо

Из прорех зерно стальное,

Горные лихие тропы

Покрывая пеленою.

Дороги сплелись

В тугой клубок влюбленных змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...

Лукавый, смирись —

Мы все равно тебя сильней,

И у огней небесных стран

Сегодня будет тепло.

У Ани была манера петь, временами прикрывая глаза. Окружающим могло показаться, что в данный момент она вся живёт образами, которые рисует ей воображение. А в нём неприменно скакали кони, вздымались паруса, шумел прибой, склонялись травы под порывами ветра...

Там у третьего причала

Сизый парус, парус белый,

Делят небо от начала

До рассвета рваной раной,

Слышишь? Море омывает шрамы,

Посыпает крупной солью

Струпья цвета бычьей крови,

Словно память древней боли.

На припеве за рекой послышался звонкий голос соловья, который точно откликнулся на пение девушки. Аня улыбнулась, оглянувшись на реку, и продолжала:

Там у третьего порога,

За широкою ступенью,

Верно шелковые камни,

Бьется надвое дорога, слышишь?

Правый путь ведет на пристань,

Путь окружный — в горы, к югу,

Но на свете нет дороги,

Чтобы нас вела друг к другу!

Дороги сплелись

В тугой клубок влюбленных змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...

Лукавый, смирись —

Мы все равно тебя сильней,

И у огней небесных стран

Сегодня будет тепло.

— Ань, да ты просто артистка! — воскликнул Володя, когда та закончила.

Девушка театрально откланялась.

— Что ты делаешь на журфаке, тебе бы в театральное!

— Где делает? — не понял Филипп.

— На журналистском факультете в университете. — пояснил Володя. — Теперь женщины получают высшее образование.

— Уже давно, больше ста лет, наверное. — добавила Аня. — Я на журналиста учусь, Света на биолога.

— А не пора ли нам закругляться с посиделками? — сказал Володя, украдкой зевая.

— Наверно пора. — произнесла Света. — Ань, сыграй что-нибудь напоследок.

Девушка кивнула.

— Вовка, давай дуэтом. Ты эту песню знаешь. Светка, тоже подпой. Можете все подпеть. — она посмотрела на гостей. — Она о мушкетёрах.

И Аня заиграла вступление "Баллады о дружбе" из фильма "Д'Артаньян и три мушкетёра". Когда трое молодых людей исполняли первый куплет, Арамис неприметно вздрогнул. Что он вспомнил? О чём подумал? Звонкий молодые голоса звучали дружно и стройно, заражая своей энергетикой. Но вот замерли последние гитарные аккорды. Костёр почти прогорел. Только раскаленный угли ярко светились в темноте.

— Как будем расползаться по палаткам? — спросил Володя.

— У тебя большая палатка? — спросила Света.

— Четырёхместная.

— А у нас трёхместная... И ты там в обнимку с едой, плюс гитара...

— И ещё место есть.

— А нашим гостям лучше освободить отдельную палатку... Как насчёт вытащить провиант и поместить у костра? Дождь ему не грозит: небо абсолютно ясное. А тебе вместе с гитарой перебраться к нам, освободив таким образом целую палатку?

— Но нашей едой кому-нибудь захочется угоститься, ёжикам например.

Арамис и Филипп обменялись понятными обоим выразительными взглядами.

— Ну не слопают же ежики всё подчистую?! — возразила Аня. — Накроем чем-нибудь.

— Прогрызут.

Тут д'Эрбле сказал:

— Вы можете оставить еду в палатке, это нас ничуть не стеснит. Мы вам очень благодарны за оказанное гостеприимство. Не стоит волноваться по таким пустякам.

— Это вам спасибо! Какое счастье, что вы не рафинированные дамочки, а нормальные... люди! — радостно воскликнула Аня, едва удержавшись от слов "нормальные мужики". — А ведь верно, это вариант.

— В таком случае, Володь, — сказала Света, — перебирайся к нам с гитарой. А вы, господа, — обратилась она к гостям, — располагайтесь в этой палатке. Дополнительных спальных мешков у нас, увы, нет. А вот пара пледов найдётся. Коврики там есть? — спросила она у подруги.

— Да, есть. — ответила Аня, заглядывая в палатку. — Всё в порядке.

— Отлично.

Света полезла рыться в недрах своего и Володиного рюкзака в поисках пледов. Володя, тем временем, прикрепив налобный фонарик, переносил свой спальник и некоторые вещи в палатку девушек.

Арамис тронул Анину руку. Девушка вздрогнула. Она почувствовала, что руки у епископа совершенно ледяные.

— Сударыня, — тихо сказал прелат, — пока я был один в лагере и рассматривал книгу, которую вы мне оставили, я неожиданно заметил, как засветились полосы от искр.

— Да? Когда? — Аня резко повернулась к нему. — Вам не почудилось?

— Нет. Это произошло в момент, когда в костре с треском сломалась толстая горящая ветка.

— И?

— По полоске точно огонь пробежал, и у меня на мгновение пропало ощущение реальности окружающих предметов. Но только на мгновенье.

— Хорошо, что вы мне сказали... Я думаю, переход работает.

— Только нужно что-то помощней веток.

— Давайте над этим хорошенько подумаем. Я уверена, портал сработает, когда мы найдем нужный способ. Очень надеюсь, что нам все таки поможет молния. Я вас поняла. Но утро вечера мудренее... Только с книгой особо не светитесь. Света, например, была сильно против... И, пожалуйста, ваше преосвященство, не надо так нервничать. У вас руки, как лёд.

И Аня шмыгнула в палатку, не заметив в темноте горькой усмешки мелькнувшей на лице Арамиса при её последних словах.

Наконец, Света нашла то, что хотела.

— Вот, держите. — сказала она, — протягивая гостям пледы. — Ночи тёплые, этого вполне достаточно, чтоб не замерзнуть. Располагайтесь. В палатке на ночь закройте за собой тент и вход. Возьмите этот фонарик. Если захотите, можете подвесить за крючочек под потолком. Так даже удобней. Вот кнопка включения и выключения.

Арамис, взяв фонарик, внимательно осмотрел его.

— И ещё, — продолжала Света, — я советую забрать с собой в палатку вещи, что висят там, на верёвке. Они уже давно высохли, но за ночь могут отсыреть. Умыться можете в ручейке. Чистку зубов, к сожалению, предложить не можем. Доброй ночи.

Потом понизив голос, добавила:

— А вас, ваше высочество, я буду ждать тут, у костра.

Гости, сняв одежду с верёвки, ушли в палатку.

— Света, у меня передислокация закончена. — доложил Володя. — Мы с Аней зубы чистить.

— Хорошо. Идите, а меня не ждите, ложитесь спать.

— А ты чего?

— Я ещё гулять буду.

— Ночью в лесу? Я тебя одну не пущу. Мало ли.

— Да не одна я, не одна. Не переживай. Я принцу буду экскурсию устраивать. Он взрослый воспитанный мужчина.

— А-а. — не совсем уверенно протянул Володя. — Но вы всё равно осторожней. Фонарики обязательно возьмите.

— Я уже взяла, заботливый ты мой.

— Неугомонная.

— На себя бы посмотрел, — засмеялась Света и потрепала Володькины вечно взъерошенные волосы.

Володя вздохнул и пошёл к ручейку. Тут из палатки змейкой выскользнула Аня, многозначительно подмигнула подруге и направились следом за юношей. А Света, поправив кубышку в волосах, присела на брёвнышко у кострища и стала любоваться на тлеющие угли, которые переливались как самоцветы. Просидела она так около десяти минут. Вдруг за спиной раздался тихий голос:

— Мадемуазель Светлана, я готов. Куда мы пойдём?

Девушка обернулась.

— Это вы.

Она тряхнула головой и встала.

— Вы устроились? Всё нормально? Может какие вопросы?

— Всё хорошо, благодарю вас, — Филипп поклонился.

— Пройдёмся, пожалуй, для начала вдоль речки. Может быть увидим что-нибудь интересное. Тем более на берегу сейчас просто красиво.

— Пойдемте.

Света и Филипп по узенькой тропинке удалились от лагеря. Обе палатки светились изнутри, подсвечиваемые фонариками. Над лесом, темневшем на противоположной берегу реки, взошла яркая почти полная луна, и ночь уже не казалась такой непроницаемо-черной. Временами быстрые облачка прятали светлый лунный лик, но вскоре вновь открывали его взорам молодых людей.

Освещая себе дорогу фонариками, Света и Филипп спустились поближе к реке.

— Погасите ваш фонарик, — вполголоса попросила Света и выключила свой. — Глаза скоро привыкнут к темноте, и мы сможем увидеть куда больше.

Так они постояли немного молча, вдыхая доносящийся аромат сирени. Скоро стали различимы силуэты деревьев и кустарников, узкая лента тропинки, прибрежная растительность.

Филипп повернулся к реке:

— Красиво, не правда ли?

Спокойный голубоватый лунный свет играл на речной ряби, создавая подобие лунной дорожки.

— "Ночь светла. Над рекой тихо светит луна,

И блестит серебром голубая волна" — тихо и нараспев проговорила Света.

— Чьи это стихи?

— Это строки романса. Не помню автора.

Света двинулась вдоль берега, Филипп пошёл за ней.

— Ой, смотрите, Филипп! — вдруг громко зашептала девушка, хватая принца за руку. — Вон, там, мелькнула! На уровне верхних ветвей, — она указала в сторону лесной опушке.

— Да, какая-то тень.

— Ой, простите, я вас по имени.

— Ничего страшного, можно и по имени. Отбросим титулы. Вам будет привычнее.

— Спасибо. Ну, так вы разглядели?

— Птицу?

— Да. Это была сова. Она сейчас вылетела на охоту. Их тут встретить непросто, нам очень повезло.

В лесу раздались крики, отдаленно напоминавшие высокий собачий лай или писк резиновой игрушки. Принц прислушался. Света прошептала:

— Судя по крику — неясыть... Скорей всего длиннохвостая..., а может и бородатая. Точно не скажу.

— Вы это делаете на слух?

— Просто практика, — скромно ответила Света. — Пойдемте вдоль берега к месту, где я световую ловушку ставила.

— А что это за ловушка?

— Специально устроенная коробка. Захотите, завтра покажу. Беспозвоночные с положительным фототаксисом на свет сплываются и выбраться оттуда уже не могут. А потом я смотрю, какие приплыли, и в каком количестве.

Света осмотрела заросли у берега.

— Вот здесь я её две ночи ставила. Надо будет ещё с сачком пройтись. А то данных ручного сбора не хватает. Надо же знать кто тут вообще живёт... Кроме хулиганистого Водяного.

В прибрежных зарослях раздался тихий всплеск. Света и Филипп с улыбкой переглянулись.

— Возмущается, — произнёс юноша.

— Интересно, русалки нас тут не защекочут? Особенно вас? — Света лукаво прищурилась, как это часто делала Аня. — Старики и старухи их не видят, только слышат. Девушек русалки не любят, веткам гонят прочь из лесу. А вот парней...

— Неужели не отобьемся?

— Отобьемся. Я заветные слова знаю.

— Давайте постоим здесь, — предложил Филипп. — Восхитительная ночь.

Света улыбнулась.

Соловьи просто надрывались. Один громко пел в ближайшем кусту черемухи. Другой заливался чуть подальше. Третий отзывался на другом берегу.

— Это ведь соловьи? — спросил принц.

— Они самые, — ответила Света. — Вы их так давно слушали?

— Давно, — вздохнул Филипп. — И признаться, мне казалось они поют немного иначе.

— Ах, как я могла забыть! — воскликнула Света. — Открою вам одну тайну. Это просто разные виды соловьев, и поют они заметно по-разному. Вы до этого слышали западного соловья. Его ареал как раз западная Европа, следовательно и Франция. А сейчас мы слушаем восточно-европейского соловья. Вон, один, кстати, сидит на ветке черёмухи.

Филипп пригляделся. И, действительно, на ветке был различим темный силуэт маленькой птички, которая заливала весь окрест чудесным пением.

Молодые люди стояли на берегу, прислушивались к звукам.

— Признаться, я так и не пойму, чем ваше время отличается от нашего. — произнёс Филипп, — Здесь тоже живут люди, дружат, любят, сорятся, мириться, творят, воюют.

— Вы и своего то времени толком не видели, не то, что нашего, — с ласковым упреком проговорила Света. — Я могла бы сказать, что в лесу не заметить всей разницы, уровня развития человечества... Но я скажу, что наше время от вашего, в сущности, мало чем отличается. Знаете, есть такие трансвременные вещи и понятия, не зависящие от эпохи. Именно поэтому мы способны понимать друг друга. Страсти вокруг все те же, но в других декорациях. Мы живём, что ли, в более динамичный век, когда нет времени на элегантные поклоны, реверансы, когда можно сесть в самолёт и оказаться в другом части света за несколько часов, а не тратить кучу времени на то, чтоб доехать верхом. По-другому воспринимаются некоторые понятия.

— А вам не кажется, что, живя в таком быстром темпе, можно невзначай пролететь мимо чего-нибудь важного?

— Можно и пролететь. Только, знаете, темп жизни это, все таки, на любителя. А "времена не выбирают, в них живут и умирают".

— А будь такая возможность, вы бы выбрали?

— Не знаю. Скорее, нет. Очень много ниточек привязывает меня к моему нынешнему существованию. Здесь всё, чем я дорожу. А вы бы выбрали?

— Я бы выбрал то время, где мог бы жить, любить, бороться никем не стесняемый, ничем не удерживаемый.

— Вы правы, это лучшее, что можно представить... Ну что, теперь в лес?

— Идём.

Молодые люди поднялись по крутому склону. Света, за неимением тропинки, решительно направилась в самые дебри лещины. Она ловко проскальзывала между стволами кустарника, то пригибаясь, то перешагивая, то отстраняя ветки, и, придерживая каждую, чтоб та не хлестнула Филиппа, который следовал за ней.

— Светлана, вы просто дриада! — восхищенно прошептал Филипп.

— Есть маленько, — усмехнулась девушка. — Ну же, вылезайте. — Она придержала последнюю ветку.

— Ссадину не потревожили? — заботливо спросила Света.

— Всё в порядке, — ответил Филипп.

Теперь они находились в лесу. Молодые люди зажгли фонарики, чтоб не спотыкаться о коряги и торчащие корни. Хвоя под ногами приятно пружинила, шаги были почти беззвучны. Причудливо переплетавшиеся ветви смыкались высоко над головой, образуя подобие старых готических сводов, в темноте казавшихся бесконечно высокими и величественными. То и дело, то там, то тут мерещилось чье-то шевеление. В такой обстановке несложно было дать волю фантазии. Можно было, ровно как навыдумывать себе ужасов, которые непременно должны выплыть из мрака, так и навоображать себе сказочные чудеса и загадочных лесных духов.

По лесу Света и Филипп шли тихо и осторожно, переговариваясь только шёпотом, точно боялись потревожить покой сонного леса и вспугнуть атмосферу мифа. Они с удовольствием вдыхали свежий, влажный, ароматный ночной воздух, вдвойне свежий и ароматный оттого, что шли они по сосновому бору. Лесная сырость, хоть и делала одежду волглой, была ничуть не похожа на сырость затхлых помещений, и приятно бодрила. В чаще снова заухала сова. По-прежнему громко заливались соловьи. Когда парочка вышла на какую-то маленькую лужайку, Света внезапно замерла:

— Слышите?

— Что?

Филипп тоже застыл и прислушался.

— Тихо-тихо, вроде шебуршания, точно скребётся кто-то, — шепнула девушка.

— Слышу.

— Не догадывается, кто?

Юноша пожал плечами.

— Страшные существа, — сказала Света таким тоном, будто рассказывала страшилку. — Они маленькие. Но их нашествия по нанесённому урону не уступают нашествиям саранчи. Леса гибнут, остаются лишь голые стволы да ветви.

— Кто же это?

— Scolytinae, — загадочно ответила Света.

Филипп нахмурил лоб.

— Короеды, — весело пояснила девушка. — Это они скребутся под корой.

— А это кто?.. Там, в траве, — спросил принц.

Девушка прислушалась: шорох и едва различимое попискивание.

— Похоже, мышка... Видите сколько тут всего. Чудесное время суток!

За спиной зашуршала лещина.

— А там? — с любопытством спросил Филипп, указывая на кусты.

— Без понятия, — пожала плечами девушка. — Раз на то пошло, то лесавки шалят. Я вам про них не рассказывала? Очередные лесные духи.

— Нет, не рассказывали.

— Впрочем, я сама о них мало знаю. Читала когда-то. Наткнемся на зелёных лохматых девиц, не удивляйтесь.

Филипп даже при свете фонарика увидел, как смеются глаза у девушки. Как у неё так получается, улыбаться одними глазами?

— Представляете, идём мы ночью по лесу, а сзади к нам это самое... поздороваться.

Света сама вздрогнула, представив эту картину. Страшно не было, но стало как-то не по себе.

Филипп хмыкнул.

— А против них заклятия нет?

Девушка снова пожала плечами.

Луч ее фонарика скользнул по низким обломанным веткам. Блеснула паутина.

— О-о, Филипп, взгляните! Какая прелесть! — громко зашептала Света и подошла к паутине, на которой сидел здоровый паук, сантиметра три в длину. Юноша подошёл.

— Красавец! — восторгалась Света. — А большущий какой!

Филипп, похоже, не сразу разделил восхищение девушки, но вглядевшись в рисунок на спинке паука, который очень выигрышно смотрелся в белом свете фонарика, оценил находку.

— Правда, красивый, — произнес он.

— Эх, фотоаппарат не взяла! Темно конечно, но стоило бы попробовать.

— Что это такое? Вы только что произнесли... Фотоаппарат?

— Очередное изобретение. Это устройство позволяет запечатлеть какое-нибудь изображение и сделать картинку — фотографию. Паучка похоже наш свет ошарашил, — снова переключился на находку Света. -Пойдём отсюда, не будем его пугать.

Она зябко поёжилась и направилась в лес.

— Светлана, по-моему вы уже замерзли. Может стоит вернуться в лагерь?

— Ерунда. Если вы ещё спать не хотите... Хотя нам завтра рано вставать.

— Тогда в лагерь?

— Угу. Кстати, откуда мы пришли? — зевнула Света. — Оттуда? Луна, как назло спряталась.

— Вроде бы оттуда.

— Значит пошли, — девушка снова поёжилась.

Филипп, не спрашивая, накинул ей на плечи свой камзол.

— А вы? Вы же замёрзнете, — запротестовала Света.

— Я прочувствую лесную свежесть, — усмехнулся Филипп. — Это не затхлость тюрьмы. А вы вся дрожите.

— Спасибо, — Света больше не стала возражать. Было действительно прохладно. Не так что б заболеть, потому за Филиппа она не переживала, но не комфортно. Тем более приятно, когда о тебе заботятся.

Молодые люди шли минут десять.

— Странно, — наконец проговорила Света. — Что-то мы долго идём. Тут уже должна быть тропинка.

— По-моему, мы просто отклонились в сторону. Кажется надо левее?

— Попробуем. — ответила Света.

Они сменили направление. Вдруг Света остановилась.

— Ха. Это даже смешно. С одной стороны река, с другой дачи. Здесь нереально заблудится. Тем не менее, у меня чувство, что мы сделали крюк.

— Видимо.

— Будто Леший крюками водит. По-моему, мы зря над здешними духами смеялись.

Шутит Света или говорит серьёзно на этот раз понять было невозможно.

— Тсс, вы слышали? — прервала сама себя Света. Филипп даже вздрогнул.

— Крик вроде "крэкс-крэкс".

— Да.

— Это коростель кричала.

— Вы всё за своё, — ласково проговорил Филипп.

— Конечно. Мой увлечение — моя страсть. А с Лешими договоримся. Давайте эту тропинку опробуем. Всё таки направление. Терять, по-моему, уже нечего.

— А если уйдем ещё дальше?

— Упрёмся в каким-нибудь дачи. И что у нас с ориентированием на местности? — засмеялась Света.

— Топографический кретинизм, — улыбнулся Филипп.

— Ого! Это вы у кого нахватались? — девушка уставилась на него изумлёнными глазами.

— От вас же и нахватался.

— Да? Я такое говорила? Ладно... А-а, о том приятеле с прошлогодней практики? Точно, — Света рассмеялась, — Ну, идём! Не ночевать же нам в лесу.

Через пару шагов Филипп произнёс:

— Кстати, здесь мы уже были. Я помню это дерево.

— Всё может быть. Говорю же, мы тут круги наматываем.

— Давайте оставлять на деревьях пометки. А то, боюсь, это затянется, пока луна не выглянет.

— Ну, ничего. Не думаете же вы, что мы будем бродить пока расцветёт.

— Зачем же так долго? — раздался за их спинами новый голос. Света и Филипп подскочили от неожиданности, резко обернулись и направили лучи фонариков на источник звука. Воображение разыграться уже успело.

— Рад вас приветствовать. Лагерь в пятидесяти шагах, — произнёс голос насмешливо.

— Господин д'Эрбле! — воскликнули в голос Филипп и Света.

Арамис с иронией взирал на заплутавшую парочку.

— Вы так тихо подходите! — воскликнула Света.

— Что вы здесь делаете, сударь? — недоумённо спросил Филипп.

— Гуляю, как и вы, — ответил Арамис. — Прошу вас, не светите мне в глаза.

— Простите, — молодые люди отвели фонарики в сторону.

— Скажите, в какой всё таки стороне лагерь? — спросила Света.

— Я вас провожу, — произнёс епископ с усталой улыбкой.

— А как вы нас нашли? — поинтересовался принц.

— Очень просто. Я видел ваши зажжённые фонарики. А потом до моего слуха донеслись ваши голоса. И я решил, что моя помощь будет не лишней. Я не ошибся?

— Очень даже не лишней. — сказала Света. — Спасибо.

— Не стоит благодарностей — отозвался Арамис. — Идёмте.

Дело было в том, что Арамис, завладев третьим томом "Десяти лет спустя" тут же бросился его читать с первой главы. Читал он жадно и внимательно, стараясь не упустить ни одной подробности. Любая мелочь могла пригодится. Следил за акцентами, делаемыми автором. Он был оторван о этого занятия возвращением молодых людей, потерпевших маленькое кораблекрушение. Но, как только Володя и Аня ушли спать, а Света и Филипп отправились гулять, епископ вернулся к книге. Арамис читал, сидя с фонариком в палатке, пока не дошёл до места, где след, оставленный искрой, являлся как бы чертой, которую он обещал не переходить. Тогда епископ захлопнул книгу и, почувствовав потребность обдумать прочитанное, вылез на свежий воздух. Прелат прогуливался, погружённый в думы, вдоль берега. Тут он увидел в лесу светящиеся фонарики, как блуждающие огоньки мелькавшие между деревьев. Они то приближались, то удалялись, потом до Арамиса долетели голоса. Ночью, когда не отвлекают посторонние шумы, слышно поразительно хорошо. Голоса сетовали на отсутствие ориентиров и прохладный воздух. Епископ усмехнулся и решил оказать помощь заплутавшим исследователям.

Теперь все трое шли к лагерю.

— Посмотрите на звёзды, — шепнула Света принцу.

Филипп поднял к небу голову. За сосновыми ветками в щели между серебристыми барашками облаков проглядывали яркие звёзды, сверкавшие, как бриллианты.

— Да-а! — протянул юноша.

Света робко нашла в темноте его руку замерзшим пальцами:

— И как вам? — шепнула она. — Просто ковёр! Только дымка немного мешает, а так шикарно. На открытое бы пространство выйти...

Филипп уверено взял её за руку.

— В лагере должно быть хорошо видно, — сказал он.

Тут Арамис вывел их на полянку, где располагался лагерь.

— Благодарим вас, сударь. — слегка поклонившись, сказал Филипп. — Мы оказались в весьма нелепой ситуации.

— Пустяки, ваше высочество, — отрешенно ответил Арамис.

— Вот здесь действительно звёзды, господа! — проговорила Света.

Все посмотрели на небо усеянное далёкими светилами.

— Кстати, о стихах, — сказала девушка. — Мне сейчас вспомнились строки: "Открылась бездна звёзд полна. Звездам нет счёта, бездне дна." Михаил Ломоносов.

— Очередной поэт? — спросил Филипп.

— Поэт. А также известный ученый России 18 века.

— И луна, будь она неладна, снова появилась! — воскликнул Филипп.

— Как по закону подлости! — сказала девушка. — Нет, что б пораньше.

— Это бы здорово облегчило вам задачу, — всё с той же лёгкой иронией произнёс Арамис.

— Полно вам, господин д'Эрбле. Отнеситесь с пониманием к двум замечтавшимся юным натурам. — улыбнулся Филипп. — Вы только посмотрите, какая красота! — принц обвёл рукой одновременно и небосвод и вид на реку.

— Я в экспедиции на Урал такое небо видела! — прикрыв глаза проговорила Света. — Млечный путь был поразительно яркий. Вот уж точно, будто молоко пролили. Я такое единственный раз в жизни видала.

— Посидим на берегу? — предложил принц.

— Господин д'Эрбле, пойдемте с нами, — позвала Света.

— Благодарю за приглашение, сударыня. Но я чувствую себя уставшим, и отправлюсь, с вашего позволения, в палатку. Я не вы, господа, и не могу себе позволить развлекаться ночь напролет.

— Как хотите, — пожала плечами девушка. — Отдыхайте.

Света и Филипп, пожелав Арамису доброй ночи, пребывая в абсолюнто безмятежном расположении духа, подошли к берегу реки и присели на влажную от ночной росы траву. Им сейчас не было никакого дела ни до масштабных планов, ни до рискованных замыслов.

— Я недавно падающую звезду видел, — неожиданно вспомнил принц. — Небо было ясное: ни единого облачка, ни дымки в воздухе.

— А луна была?

— Нет, ночь была тёмной, безлунной.

— Это самое то. Луна в наблюдениях за звёздами только мешает.

— А расскажите про звёзды.

— Сказку?..

Так они сидели, болтая о пустяках, забыв, казалось, о ходе времени, о великих планах, интересных исследованиях, ловя удовольствие от настоящего мгновения, а может, просто убегая от тревог. С упоением вдыхали ночной воздух, напоенный ароматом сирени, наблюдая как в речных волнах играет зыбкий лунный свет и сверкают размытые отражения звёзд. Пока наконец Света не сказала:

— А не пора ли нам отправляться спать?

— Давно уже пора — произнёс Филипп — Но с вами, Светлана, я потерял счёт времени.

— А завтра с утра вы никуда не собираетесь? — поинтересовалась девушка.

— Вы правы. Лучше поспать.

— Тогда, спокойной ночи, — сказала Света, слегка пожала ладонь Филиппа, махнула на прощанье рукой и ушла к палаткам. Принц проводил её взглядом, чему-то вздохнул и тоже пошёл спать.

На востоке уже посветлело небо, ветер тихо играл листвой.

Филипп, стараясь не шуметь, забрался в палатку. Арамис казался спящим. Но, возможно, только казался. Филиппу вдруг захотелось с ним поговорить, расспросить о некоторых вещах личного свойства. Но юноша не стал нарушать этот тонкий тревожный сон.

А Света, перед тем, как залезть в палатку, вынула из волос желтую кубышку и, положив цветок между двумя, вырванными тетрадными листами, сунула его в определитель водных беспозвоночных и придавила сверху толстенной книгой по ботанике сосудистых растений. После чего бережно засунула всю увесистую конструкцию в рюкзак. Только после этого она расстегнула молнию палатки, тихонько присела с краю, скинула сапоги и пробралась внутрь.

Думая, что Аня и Володя спят, Света залезла в палатку, не зажигая фонарика. Но Аня открыла глаза и повернулась к ней.

— Ты не спишь? — шёпотом спросила Света.

— Не спится, — тоже шёпотом ответила Аня. — Чего ты так долго?

— Гуляли, — произнесла Света. — Мы немножко заблудились. Нас Арамис нашёл.

— Ничего себе, в трёх соснах! — сказала Аня, потом помолчав добавила — И Арамис гулял с вами? Бессонная ночь — это заразно.

Света едва различила в темноте Анину улыбку.

— Его, очевидно, сильно заботит такое странное положение дел, — сказала Света.

— Заботит? Ты смеёшься? Видела бы ты его глаза, когда мы у костра песни пели. Мне даже жутко стало.

— Я не заметила.

— Ты сидела, ничего не замечала...

Повисла пауза. Где-то совсем рядом громко заливался соловей.

— Скажи, он тебе нравится? — совсем тихо спросила Аня.

— Кто?

— Ты знаешь, о ком я.

— Нравится, не стану отрицать.

— И цветок, что был у тебя в волосах, он подарил?

— Он.

Аня вздохнула.

— Ты чего вздыхаешь? — спросила Света.

— Да жалко мне его. Больше всех в книге жалко...

— Почему?

— Странная ты. Спустись наконец с небес на землю. Несчастная у него судьба. Только вырвался из Бастилии, почувствовал воздух свободы, и тут опять, на Сан-Маргарит. И уже никто, никто его от туда не вызволит, понимаешь?

— Ужасно, — у Светки сжалось сердце.

— Ужасно, говоришь? Ну так надо что-то делать!

— Думаешь, когда...

— Погоди. Послушай лучше, что скажу. Выясняется, жжёные полоски в книге светятся, когда в костре что-то сильно потрескивает.

— Правда?

— Это наводит на вполне конкретные мысли, что перенесения возможны не в один конец. Это портал, Светка.

— Светятся? Ты сама видела? Как?

— Глазами, как ещё? — Аня не стала уточнять чьими.

— О-ёй!

— То-то и оно. Для нас самый приемлемый вариант — отправить их обратно в книгу. Понять бы только, как именно. В нашем мире им по любому туго придется. Достать для них документы и прочее тоже весьма затруднительно. Без них тут делать нечего. Хотя у моего дяди, в общем то, есть связи... Теоретически можно было бы... Но это не важно. К себе нужно нашим попаданцам.

— Согласна, — как-то неуверенно проговорила Света, потом уже тверже добавила. — У тебя есть мысли?

— Есть. Можно попробовать отговорить принца от идеи занять трон братца. Пусть отправляется в Нижний-Пуату.

— Я, вообще-то, о перенесениях говорю.

— А я смотрю дальше. Ну, вернуться они к себе, и будет всё по сюжету. Провалится у них этот заговор, а дальше по тексту. Короче, шекспировская трагедия. А я не собираюсь упускать такой прекрасной возможности внести свои коррективы в сюжет.

— Твои небеса будут похлеще моих. Спускайся, Анька, пока дел не наделали!

— Мне оттуда лучше видно! Так, что скажешь, подруга?

— Утопия... Но я попробую поговорить с принцем.

— Да, этим лучше заняться тебе. Только прямо в лоб не надо, ты поделикатней, потоньше.

— Разумеется.

— Он кажется заинтересовался твоей биологией.., ну и тобой тоже, — лукаво улыбаясь, добавила Аня. — Тем лучше. В Нижнем- Пуату как раз заповедные нехоженые места.

— Здорово было бы увлечь его природой, благо есть склонности, — мечтательно проговорила Света. — Но есть существенная помеха. Он уже дал согласие на участие в плане епископа Ваннского и от своего слова, я уверена, не отступится.

— Это будет потрудней, — Аня призадумалась. — Беда ещё в том, что мы не знаем точного срока, в который должны уложиться, — рассуждал она вслух.

— Нужно, что бы Арамис освободил принца от его слова, — сказала Света. — Но это, по-моему, действительно трудно.

— Да, д'Эрбле у нас упрямый...

— Попытка не пытка. Мы ничем не рискуем.

— Но всё таки это сложно. Нужно как-то к нему подступится. Чёрт возьми! Епископ конечно упрям, но ведь не бессердечен!

— Хотя, знаешь, я уже не уверена, стоит ли мешать? Арамис очень многое ставит на свой план. Он просто так не сдастся. А заодно, подумай, удача заговора может спасти уже гибнущего Фуке, возможно ещё и Рауля, а следовательно Атоса, подарить маршальский жезл д'Артаньяну, герцогский титул Портосу.

— Но ровно также неудача может многих погубить. Что, собственно, мы и имеем под занавес. Твой принцип невмешательства до добра не доведет.

— А если предупредить Арамиса? Пусть молчит о своем плане, как красный партизан?

— Но никто не гарантирует, что это обеспечит полный успех.

— Подводных камней много, ты права... Ах, если б ты видела взгляд Филиппа, когда я показывала ему здорового паука. Сантиметра три, ей богу! А к шорохам как прислушивался. Правильно, к чертям трон! К чему могущество, когда кругом столько интересного бегает, ползает, летает, растёт? А при дворе сплошные козни, лесть и никакой свободы. Дворец — золотая клетка!

— Какие речи! В таком случае, я бы, вообще, удачное воплощение заговора рассматривать бы не стала. Тем более, если нас волнует в первую очередь судьба Филиппа.

Света покраснела в темноте.

— Ну что же, взвесим за и против?

— Давай рассуждать, откинув симпатии, беспристрастно — сказала Аня. — Пройдёмся по судьбам действующих лиц. В случае неудачи заговора получаем по книге: гибель Портоса, — Аня стала загибать пальцы, — одинокого, терзаемого совестью Арамиса, гибель Рауля и Атоса, одинокого д'Артаньяна, несчастную Луизу у могилы, Филиппа на Сен-Маргарит в железной маске, Фуке тоже в тюрьме. Таким образом, три трупа, пятеро несчастных. Не считая рыдающих сторонников суперинтенданта. Далее, в случае отказа от осуществления заговора, мы имеем...

Тут Володя неожиданно всхрапнул. Аня замолкла. Но молодой человек только перевернулся на другой бок и засопел так же мирно.

— Так вот, — продолжила Аня, — в случае отказа от осуществления заговора при худшем раскладе мы имеем: гибель Атоса и Рауля, оплакивающих своих друзей Д'Артаньяна, Портоса и Арамиса, впрочем, волю к жизни они от этого, думаю, не потеряют; несчастную Луизу у могилы; заключение Фуке;... и, вероятно, ещё очень раздосадованного Арамиса. Того два трупа и трое несчастных.

— Ну ты и циник, Анька!

— Только по необходимости, — возразила Аня.

— Ладно, если рассуждать о персонажах. Но они же живые люди!

— Да, мы в этом убедились, даже потрогали, — холодно подтвердила Аня.

— И что же?

— Второй вариант бескровнее.

— Что ты предлагаешь?

— Постараться претворить его в реальность.

— Уговорив Арамиса? Хм... — Света недоверчиво подняла брови и задумалась.

— Это я беру на себя. Я с ним сегодня уже общалась, пока вы в речке байдарку топили. Вышло что-то похожее на словесную дуэль... Интересный он человек.

— В таком случае, у тебя больше шансов, чем было бы у меня. Попробуй, — пожала плечами Света, а про себя подумала. — "До чего самонадеянно!.. Ну уж, была не была."

— Значит решили. С завтрашнего дня, а точней уже с сегодняшнего, ты обрабатываешь принца. Я же стараюсь уговорить Арамиса отказаться от плана. Я уверена, что в свой мир они вернутся.

— Я верю в твою интуицию. По рукам.

— Отлично. Спокойной ночи... Только... Свет, ты всё таки не очень сильно влюбляйся, ладно, — попросила Аня, — Я конечно понимаю, что оно не контролируется, но всё таки.

Аня отвернулась к стенке и почти тотчас уснула. А Света всё лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок палатки. Потом, сообразив, что спать ей осталось совсем немного, девушка включила будильник на телефоне и поуютней закуталась в свой спальник.

Разбудил Свету вовсе не будильник. Соловей безбожно орал над самой палаткой. Парадоксально звучит в отношении символа поэзии, но громкую голосистую птаху очень хотелось отключить. Только птицы не будильники, и кнопок не имеют. Девушка раздраженно хлопнула по спальнику, глянула на часы. Всё верно, пять утра. Проснулась без часов, а точно, однако.

Было уже давно светло. Света огляделась. Слева сопел Володька, самым нежным образом обнимая гитару, а справа спала Аня, уткнувшись носом в самую стенку. Света накинула спортивную куртку, которую использовала обычно в походах вместо подушки, и, стараясь не шуметь, расстегнула молнию палатки, обулась и прихватила с собой бинокль.

Утренняя прохлада тут же пробрала до дрожжи. Но при этом Света, когда подошла к палатке напротив и взялась за молнию тента, почувствовала какую ту необъяснимую радость и волнение. Это чувство согревало душу. Девушка, стараясь расслабиться и не стучать зубами, осторожно открыла палатку и заглянула внутрь. Филипп спал как ребёнок, свернувшись калачиком. Даже жалко было будить. А вот Арамиса рядом не было.

— "И куда его опять понесло?"- подумала Света.

Девушка тронула принца за плечо.

— Ваше высочество, просыпаетесь, — сказала она. — Это я, Светлана.

Филипп открыл глаза.

— Уже пора? — спросил он, протирая глаза.

— Да. Если вы не передумали.

— Что вы! Нет, конечно, — сонно, но с долей энтузиазма проговорил он.

Филипп выбрался из под пледа и поёжился от холода.

— Прохладно, однако.

— Вы просто пригрелись, — улыбнулась Света. — Сейчас привыкнете. Я вас жду.

И она вылезла из тамбура. Через минуту показался и Филипп.

— Идём? — спросил принц.

Но тут они увидели Арамиса, который стоял, прислонившись спиной к дереву и замерев в одной позе. Проходя первый раз, девушка его не заметила.

— Доброе утро, господин д'Эрбле, — сказал принц.

Арамис вздрогнул и шевельнулся, точно ожившая статуя, и его блуждающий взор вернулся в действительность.

— Здравствуйте, господа, — епископ поклонился.

— Доброе утро, шевалье, — обратились к нему Света. — Вы сегодня хотя бы спали?

Девушка обратила внимание на круги под глазами прелата: следы бессонной ночи.

— Да, немного, — ответил Арамис.

— И долго вы здесь воздухом дышите?

— Недавно, сударыня.

Девушка посмотрела на гостя с недоверием.

— Ваше преосвященство, не издевайтесь над собой, поберегите здоровье. Лучше идите отдохните.

— Я совершенно согласен с мадемуазель, — поддержал Свету Филипп, — Ещё очень рано, сударь.

— Спасибо, господа, за беспокойство, но спать, право, совершенно не хочется, — мягко возразил Арамис.

Света лишь покачала головой.

— Разрешите полюбопытствовать, — снова заговорил Арамис, — у вас на это утро какие-то планы?

— Да, — довольно ответила девушка.

— Позволите узнать какие? Или это секрет? — епископ лукаво посмотрел на молодых людей.

— Никакого секрета тут нет, — ответил с улыбкой Филипп, — Мы идём любоваться пробуждающейся природой.

— И проникать в её тайны, — добавила Света.

— Что ж, удачи вам, господа, — произнёс Арамис с лёгким вздохом.

— А вы собираетесь тут стоять и страдать? — спросила Света, сама удивляясь, откуда взялось нахальство.

Арамис проницательно посмотрел на девушку.

— Считайте, что я тоже наблюдаю за пробуждением природы, — и слегка поклонился.

Молодые люди безнадежно переглянулись, ответили епископу кивком и, взявшись под руку, пошли по дорожке к ручью, в противоположную сторону от той, в которую ходили ночью. Когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы их голоса не доносились до лагеря, Света спросила:

— Он правда спал? Вид больно измотанный.

— По крайней мере, мне так показалось.

— Его так ненадолго хватит. И нечего рассчитывать на закаленность. Нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются. Предложить ему что ль валерьяночки?

— Вряд ли это поможет. Хоть мы и обязаны этому приключению знакомству с вами, я и сам здорово волнуюсь. Господина д'Эрбле нетрудно понять... Между прочим, сударыня, вы не заметили, что он вчера что-то читал?

— Уж точно не мой определитель, — усмехнулась Света. — Да, припоминаю, что-то было. Я не придала этому значения. А зря. Уж не ту ли самую книгу с искрой, "Виконт де Бражелон"? Вы очень кстати это заметили. Понятно, чего он мог начитаться. Кто же ему её дал? Уж не Анька ли? — вслух размышляла Света. — Ох, уж я с ней побеседую.

— Почему это так вас беспокоит? — спросил принц.

— Будущее несладкое, вот что.

— Лично его?

— И его, и его друзей.

— А-а.

Филипп открыл было рот, что б сказать ещё что-то, но девушка перебила его:

— Давайте не будем о грустном и вернёмся к цели прогулки.

— С удовольствием, — произнёс Филипп.

— Слышите стук дятла? Очередями по дереву.

— Конечно.

— Предлагаю его поискать...

Лес постепенно всё больше наполнялся птичьими мелодиями. К общему лесному оркестру присоединялись всё новые голоса. Света свернула с тропинки и увлекла Филиппа в рощицу, где лучики восходящего солнца начали проникать под густой зелёный покров, и на землю ложились кружевные тени. Стук доносился оттуда.

— Когда слышите птицу и не можете точно понять, где она кричит (обычно так и бывает), можно прикинуть угол в тридцать градусов. Она где-то в его пределах. Вот у нас получается, где-то так, — Света показала руками приблизительный угол и направление.

— А там не она? — Филипп показал в сторону высокой старой сосны, — У самой макушки.

Света вскинула к глазам бинокль.

— Он родимый. Большой пёстрый дятел. Посмотрите. — Света протянула принцу бинокль. Молодой человек поднял его к глазам.

— Там ещё прилетел кто-то. Кажется, синицы. Стайка целая, — проговорил Филипп. — Полезный прибор, — он повертел бинокль в руках. Подобная аппаратура уже перестала вызывать бурное изумление.

— А головки у них какого цвета, оттенок крылышек? Плохо вижу... Брюшко какое? — живо спросила Света.

Филипп посмотрел снова.

— Макушки и крылышки голубоватые... Брюшко белое.

— Поздравляю! Мы нашли довольно редкий вид синицы. Белую лазоревку. Дайте-ка я посмотрю.

Света снова взяла бинокль.

— Ага! Так оно и есть. Ну что? На тропинку?

Молодые люди вернулись на дорожку. Теперь она шла по высокому и крутому берегу реки. На почти отвесном склоне росли старые раскидистые ели и тянулись остроконечными верхушками в утреннее высокое небо. Над рекой неподвижно завис прозрачный легкий туман, который уже начали разгонять солнечные лучи. Высокая трава от росы вся сверкала перламутром. Принц обратил внимание на маленькие кустики розовых цветов с пальчато-рассечёнными листьями, растущие справа от дорожки.

— Что это за цветы? — спросил Филипп.

— Герань, — Света наклонилась к маленькой, но пышной кучке растений. — Э-э, да эта не лесная. Вы нашли ещё один редкий вид, — улыбнулась Света. — Знакомьтесь, герань кроваво-красная.

— А покажите мне разные цветы, — улыбнувшись попросил Филипп. — Как оно по научному?.. Травянистые растения? Они здесь в изобилии, — юноша с воодушевленным огоньком в глазах взглянул на Свету.

— Быстро же вы учитесь!

И Света стала показывать по дороге разные травы и рассказывать о них. Одновременно они прислушивались к звукам леса. Светка, не сходя с места, на спор определила по голосам десять видов птиц. Филипп был в восхищёнии.

— Здесь ещё парочка видов поёт в чаще. Но их честно, не знаю. Врать не буду, — призналась Света.

— Всё равно, это восхитительно! Вы выиграли, бесспорно.

— А вы не боитесь что я насочиняла, пользуясь тем, что меня не могут проверить? — Света прищурившись на один глаз посмотрела на принца.

— О, не боюсь. Так как всецело полагаюсь на вашу честность, мадемуазель, — Филипп галантно поцеловал девушке руку.

— Полагайтесь, полагайтесь.

Молодые люди незаметно для себе зашли в ельник и стали спускаться в сырой овражек, придерживаясь за ветки. По его дну змейкой петлял тоненький полувысохший ручеек. Здесь, на склонах овражка, росли кусты отцветшей черёмухи. Их стволы и ветви оплетали прошлогодние сухие стебли хмеля. Со стороны могло показаться, что это свисают воздушные корни или тропические лианы, что придавало редкую живописность и экзотический колорит этой картине.

Света и Филипп прошли сырое место по брёвнышку, нарочно для этого положенного на дне овражка и поднялись на другой склон.

— А вот это, кстати говоря, Петров крест, — выдохнула запыхавшаяся Света, увидав ещё одно интересное растение.

— А отчего он какой-то розоватый?

— У него совершенно нет хлорофилла. Ему не надо, это паразит.

— Паразит?

— Ну да. Что вас смущает? Он своими корнями крепится к корням дерева и питается таким образом.

— А дерево?

— Дереву, по идее, ущерба нет. Оно питательными веществами поделится, Петрову кресту много не надо... А мы уже почти пришли. Осталось совсем немного.

Они свернули с дорожки в лес. Ельник скоро кончился и опять начались сосны. Здесь подлесок был довольно густой и пробираться приходилось с трудом. Вдруг Филипп остановился и удержал за руку девушку:

— Светлана, смотрите...

Между ветвями была растянута большая ажурная паутина. Её нити в луче света казались золотыми, а на них сверкали капельки росы, и в каждой отражалось восходящее солнце.

— Это настоящее чудо природы, ваше высочество. Живая ювелирная работа.

— Это же просто шедевр, — произнёс принц. — Шедевр... и коварная ловушка.

— В мире природы каких чудес только нет. Всего лишь нужно уметь их видеть.

— Чем мы сейчас и занимаемся. Слушаем лес, рассматриваем целое и частности, вдыхаем ароматы.

— Вам здесь нравится? — спросила Света.

— Как такое место может не нравится?

— Это верно. Но я знаю людей, которых никакими силами в лес не затащишь. Жалуются, что здесь, мол, комары, грязь, отсутствие интернета. Право, и смешно, и грустно.

— Эти люди не понимают, что теряют.

— Вы правы... Но вот мы, собственно, и пришли.

Молодые люди оказались на опушке довольно большой ярко освещенной усеянной цветами лужайки. Она была окружена кольцом леса, который точно защищал её от любопытных и недобрых глаз плотной стеной стволов. Света и Филипп шагнули в изумрудно-зеленую траву, высокую только по опушке. Дальше травка была низкая, совсем молодая и в отдельных местах своей аккуратностью больше смахивала на газон.

— Осторожно, ваше высочество, не споткнитесь, здесь кочки. — предупредила Света.

Филипп сделал шаг следом и резко отскочил. Почти из под его ног выскользнула чёрная лента и скрылась в лесу.

— Боже мой! Это что, змея?!

— Где?! Верно. Такая чёрная! — Света успела заметить мелькнувший хвост.

— Я на неё едва не наступил, — принц передернул плечами.

— Смотрите внимательней под ноги. Я говорила, здесь гадюки водятся.

— Тайные местечки похоже охраняются, — улыбнулся Филипп.

— Ещё бы! Но это пугливые стражи. Если не злить, они лучше сами уползут, чем будут связываться.

Света и Филипп шли по лужайке.

— А здесь лось проходил, — показала девушка на следы. — Молодая лосиха, наверно. След некрупный. Можно перепутать с кабаном. Но у кабана между копытом и отпечатками задних пальцев можно нарисовать трапецию, а тут они на одной линии. И копытце к переду сужается.

— Вы когда-нибудь бывали на охоте? — спросил Филипп.

— Нет.

— Мне кажется, из вас вышла бы чудесная охотница.

— Возможно. Но я предпочитаю зверье не обижать.

— А формалин? — с улыбкой спросил принц.

— Ну... если только ради науки...

— А следы новая головоломка природы?

— Скорее алфавит. Кто ему научится, сможет читать и тексты.

— А вы научились?

— Не мастер, но несложные тексты прочту.

Света и Филипп, осмотрев на всякий случай место, опустились на траву.

В синем небе парила крупная хищная птица. Расправив крылья она ловила восходящие потоки воздуха. Филипп задумчиво следил за её полетом. Света щурилась на солнце.

— Знаете, Светлана, сейчас я чувствую себя птицей, которая вырвалась из клетки и толком не знает как летать. Но теперь я точно знаю, что крылья у меня есть. Взлететь бы, как та птица, — он показал рукой на парящего хищника.

Девушка посмотрела в небо и вскинула бинокль к глазам.

— Лунь. Похож на лугового... Что ж, ваше высочество, расправляйте крылья, и отпустите, наконец, на простор ваши желания. А как вам нравится это местечко?

— Я бы с удовольствием никуда отсюда не уходил. Так и остался бы в этом лесу.

— К чему тогда трон? — прямо и просто спросила Света.

— Уже точно не знаю,.. с момента как вы спросили... Признаюсь, есть соблазн, хочется себя проверить.

— На прочность? Но есть тысячи разнообразных способов.

— Например? Расскажите.

— Ну, мне тоже нравится узнавать на что я способна. Я бы даже сказала, это обычно для молодых и активных. Мне очень хотелось принять участие в горном походе. Именно походе. Когда днём идёшь, а останавливаешься только на ночь. Это трудно. Тяжёлый рюкзак, который очень хочется скинуть, сложные маршруты. Но каково было моё чувство удовлетворения, когда я поняла, что могу и это. А какие там пейзажи, если б вы знали, они стоят всех неудобств.

— Надо думать.

— А Володька..., простите, Владимир..., он регулярно с друзьями устраивает сплав на байдарках. И чем сложнее маршрут, тем больше восторгу. А тоже иногда составляю им компанию. Володя даже старую развалюху-байдарку, которая чуть ли не от деда ещё досталась, сюда притащил. Жалко, понимаешь ли. Тест-драйв ей на спокойной речке решил устраивать.

— Что за тест драйв?

— Ну, если хотите, проверку на прочность. От английских слов тест и удар.

— Вы с братом под стать друг другу. А ваша подруга Анна, столь же беспокойная?

— Беспокойная? О, это отдельная песня! — засмеялась девушка, — Зубы заговорит, всех на уши поставит. Уж я её знаю. Мы с ней учились вместе и дружим ещё со школьных времен. Но у неё другие горы. Вы не представляете, с каким упорством Анна старалась пропихнуть свои сочинения в печать.

— Она пишет?

— Да, очерки, рассказы.

— И как? У неё получилось?

— Чаще критиковали. Но кое-что из рассказов этой весной приняли.

— Передайте ей мои поздравления.

— Она молодец, не сдаётся.

— У вас есть мечта? — неожиданно спросил Филипп.

— Есть, — улыбнулась девушка.

— Можете ею поделится?

— Почему нет?.. Мне бы очень хотелось сделать какое-нибудь открытие. Обнаружить какой-нибудь процесс или найти в далеких краях новый вид живых существ. И чего скромничать, было бы приятно назвать его свои именем.

— Интересно.

— А у вас мечта есть?

— Лучше не мечтать, не дразнить себя, когда нет возможности её осуществить.

— Но теперь, когда есть и свобода, и возможности.

— Свобода... Какое же это волшебное слово. Теперь, пожалуй, мне хочется узнать и почувствовать в полной мере этот прекрасный, жестокий и неведомый мир.

— Ну так чувствуйте! Трава щекочет ваши руки, солнце греет лицо, ветер трепет волосы, а вокруг... Разве это не сама жизнь? На каждом дереве, в каждом листке, под каждой травинкой, в каждой капле?

— Знаете, чего мне сейчас хочется?

Света вопрошающе подняла глаза.

— Вставайте, — юноша вскочил на ноги и протянул ей руку.

Девушка непонимающе двинула бровями, но доверчиво встала, ухватившись за протянутую руку.

— Бежим! За ветром!

Света улыбнулся и с каким-то детским задором воскликнула:

— Бежим!

И они припустились бегом через лужайку по сверкающей росе, держась за руки и весело смеясь. В воздух взвилась стайка испуганных бабочек, за одежду цеплялись какие-то растения. Они нырнул в светлую рощицу, перепрыгивали через коряги, а по лицу хлестали мокрые листья.

Наконец они устали и остановились. Света облокотилась на ствол дерева. Филипп любовался её сияющим, раскрасневшимся от бега лицом. Зелёные глаза Светланы сливались с оттенком листвы, а голубые глаза юноши отражали небо.

— Спасибо вам, — произнёс принц.

— За что? — удивилась Света.

— За всё.

Девушка смахнула с плеча Филиппа листок. Она ещё ни разу не видила на его лице выражения такого счастья. А его слегка высокомерные черты почти совсем сгладились.

— Тогда, примите от меня на память, — сказала Света и достала из кармана небольшую чёрную лупу.

— Может быть она слишком проста, но зато я не раз заглядывала через неё в тайны природы.

— Благодарю. Но мне нечего подарить в замен.

Света смущенно опустила голову.

— Я сохранила ваш цветок кубышки.

Филипп улыбнулся.

— Вы чудо! Можно вас поцеловать?

— В щечку, — окончательно смутилась Света.

— О большем не смею и мечтать.

И он осторожно и с трепетом прикоснулся губами к нежной девичьей щеке.

— Теперь вам точно не богатств, не царств не надо, — засмеялась Света, поглядел на зардевшиеся щеки Филиппа.

А принц чувствовал себя юнцом, вдруг узнавшем первую любовь. Собственно, так оно и было.

— Слушайте, езжайте в Нижний-Пуату. Там как раз заповедные нехоженые места. Во дворце этого нет. Или вам не хватает лести, козней, подхалимства? При дворе этого добра...

— Я уже дал епископу своё согласие и нарушать слово не намерен. К тому же я таким образом смогу помочь многим людям, не безразличным к тому же господину д'Эрбле. А его я успел полюбить.

— Но и ваш брат хорошо справляется со своими обязанностями.

В принце взыграла горячая кровь.

— Как?! Вы защищаете моего брата, который столько лет держал меня в тюрьме?

Света немного растерялась. Ей на миг показалось, что перед ней и правда король Франции, шагнувший в их мир через столетия.

— Да, защищаю, — ответила она, — потому что он виноват в этом не больше вашего.

— Поясните.

— В вашем заключении повинна государственная власть, которая отправила вас в тюрьму. Людовик — король и представитель этой власти, следовательно он виновен. Поэтому в этом смысле господин д'Эрбле не покривил против истины. Но как человека Людовика никто не собирался просвещать в тайну существования брата-близнеца точно так же как и вас. Он ничего не знает. А своим заключением в Бастилию, вы обязаны исключительно кардиналу Мазарини, который уже успел отдать богу душу.

— А моя мать? — дрогнувшим голосом спросил Филипп.

— Ей сообщили, что вы умерли.

— Вот как...

Молодые люди взялись за руки и медленно пошли обратно.

— Поэтому я и говорю вам, езжайте в Нижний-Пуату. Способы испытать себя найдутся, не переживайте. Я ничуть не собираюсь вас пугать и нисколько не сомневаюсь в вашей храбрости, талантах и благородстве, но...

— Теперь вы расточаете мне комплименты.

— Это в отместку за ваши, — улыбнулась девушка.

— Так что же но?

— Но только представьте, что заговор провалится. Вы в миг лишитесь, всего, что успели обрести. Возвращаться к тем мукам от которых, казалось, избавились, ещё больнее. А в каземате вы не сможете ни насладиться дыханием листвы, ни пробежать по росе, ни поцеловать девушку в конце концов.

И оба снова почувствовали, как краснеют их щеки.

— Всё таки слово — не пустой звук, — сказал Филипп.

— Я понимаю. Можно поговорить с епископом Ваннским, пусть он освободит вас от данного слова. Мы с Анной этим займемся.

— Вы думаете, получится?

— Во всяком случае очень постараемся. Только пока сами не говорите ничего д'Эрбле.

А потом, снимая собственное напряжение, светски равнодушным тоном добавила:

— Прекрасная погода, не находите?

Света и Филипп вернулись не спеша. В лагере всё было по-прежнему. Володя и Аня всё так же спали, Арамис всё так же бодрствовал, только переместился к кострищу, и, видимо от нечего делать, ворошил палкой остывшую золу. На звук голосов он поднял голову. На дорожке он увидел Свету и Филиппа. Сияющие физиономии выдавали всё, что не говорили слова.

— "Голубки. — мысленно хмыкнул епископ, — Как же принц быстро освоился!"

Молодые люди и Арамис поприветствовали друг друга.

— Как ваши дела, господа?

— Замечательно, — ответил Филипп. — Мы встретили несколько редких видов. А Светлана чудесно рассказывает.

— Очень за вас рад. Я так понимаю, это прогулка была продолжением ночной экскурсии? — Арамис лукаво взглянул на довольную парочку.

— Можно и так сказать.

Спросить как провел это время д'Эрбле ни у Светы, ни у Филиппа язык не повернулся.

— А теперь, ваше высочество, давайте займемся завтраком, — сказала Света.

— Хорошо. С чего мы начнём?

— Будем варить кашу. Сначала нужно огонь развести, воды набрать...

Филипп пошёл к ручью за водой, а Света занялась костром.

Вопреки ожиданиям девушки принц принял в приготовлении завтрака очень активное участие, точно на полном серьёзе собрался научиться готовить. Когда всё было почти готово, Света решила вместо чая заварить листьев малины и земляники, а если отыщется, то и смородины, и пробежалась по заранее примеченным местам рядом с лагерем, оставив Филиппа оттачивать искусство нарезки хлеба и колбасы, и поручив Арамису последить за кашей, что бы тот не сидел у костра совсем праздно. Благо накануне епископ справился с подобной задачей вполне успешно.

Света скрылась за ветками. А Филипп, оглядевшись, вместе с доской переместился на бревнышко к Арамису.

— Сударь, можно с вами посоветоваться? — доверительным тоном сказал Филипп, — О личных отношениях?

— Конечно, мой принц.

— Как можно сделать девушке приятное? Чтобы она запомнила.

Арамис внимательно посмотрел в лицо юноши и с мягкой улыбкой сказал:

— Боюсь, в этих обстоятельствах вы сами намного лучше меня ответите на свой вопрос. Ориентируйтесь на вкусы и склонности женщины. Вам её лучше знать. И зачастую запоминаются вещи на первый взгляд незначительные, но сделанные с любовью... Но только хочу вас предупредить, — д'Эрбле понизил голос, — никто точно не знает как долго продлится наше пребывание здесь, а следовательно и ваше с ней знакомство.

Оба по странной причине избегали имен, будто это могло развеять что-то загадочно-приятное.

Филипп отложил нож и стал серьезным.

— Я сам знаю, сударь, что финалом вероятней всего станет разлука, но... не хочу лишать счастья настоящий миг.

— Поэтому я не вмешиваюсь и не возражаю.

— Однако, мне показалось, что вы настороженно к этому относитесь?

— Я ничего не имею против, если вы это хотите знать. Я всё прекрасно понимаю. А мою настороженность вызывает положение, в котором мы оказались, и беспокойство об успехе нашего плана, который теперь под угрозой.

Филипп закусил губу, подумав о ещё одной угрозе, но промолчал. Его взгляд уловил мелькнувшую за деревьями фигурку Светланы.

Арамис заметил это движение, и что-то царапнуло его в выражении лица принца. Что именно он пока не мог объяснить.

— Не мрачнейте так от моих слов. Я не стану докучать вашему высочеству разговорами о делах в такое приятное для вас время.

— Спасибо, — благодарно улыбнулся принц.

— Вы больше ничем со мной не поделитесь? — спросил Арамис, снова улыбнувшись с лукавой ласковостью.

Но в этот момент вернулась Светлана. Филипп и Арамис тут же замолкли.

— Спасибо за помощь, господа. У вас, погляжу, все отлично.

Она кинула в один из канов вымытые листья и притопила их половником.

Через пятнадцать минут всё было готово. Света уже хотела тормошить Аню с Володей, но те проснулись сами. В палатке послышалось шебуршание и неясные голоса.

Скоро все принялись за завтрак. Света невольно восхитилась тому, с какой кажущейся легкостью Арамис с появлением у костра Аня и Володи в мгновение ока скрыл следы своих переживаний, которые теперь могли выдать только синеватые круги под глазами. Он вернул себе и живость и непринужденность общения.

После окончания завтрака Света с Филиппом вымыли кан. Когда они вернулась, Аня тихонько толкнула Свету локтем.

— По-моему, веток как-то маловато. Пойдём ещё соберём.

Света хотела было возразить, что веток вполне достаточно и хватит до вечера, но, поймав красноречивый взгляд подруги, согласно кивнула. Девушки ушли в лес.

— Ты хотела со мной поговорить? — спросила Света.

Аня обернулась в поисках хвоста с видом шпиона из боевика:

— Да, и без лишних свидетелей.

— Мы одни.

— Как у тебя обстоят дела?

— Докладываю, дела идут весьма неплохо. Принц морально почти созрел для Нижнего-Пуату, но, как мы и предполагали, его останавливает слово данное епископу Ваннскому.

— Ага! Значит дело за мной.

— Видимо так. А теперь скажи мне, начальница внутренней разведки, ведь это ты дала Арамису "Десять лет спустя"? — перешла в наступление Света, — И с какого бодуна, спрашивается?

— Я решила, ему полезно будет посмотреть на себя со стороны.

— А ты не решила, что может чувствовать человек, узнавший из заслуживающего доверия источника о гибели и несчастьях близких людей?

Аня тут же вскипела.

— Ничего, пусть выводы делает! Ему будет полезно! Может, что умное надумает. И вообще, он дал мне слово дворянина, что дальше жжёных полос читать не будет.

— И ты поверила? Он же может врать и краснеть!

Аня гордо вскинула голову:

— Слову дворянина — поверила! И вообще, если б ты внимательней пригляделась, то заметила бы, что когда он кому-то что-то обещал, то держал слово. Или не обещал вовсе.

Света взялась за лоб рукой:

— Как же все криво, легкомысленно! Проще пауков определять по внутреннему строению.

Аня смягчилась и положила ладонь Свете на плечо:

— Я выясню у Арамиса, сколько он прочитал. Мне то ты веришь? Как бы криво всё не двигалось, главное, чтоб ехало.

— Что творим? Сами то понимаем?

— Ладно тебе. Всё вовсе не плохо, а как раз наоборот. А твой принцип невмешательства тоже до добра не доведет.

Затем Аня сделала невинные глаза:

— А с пауками можешь поупражняться. Никто не запрещает...

Девушки ещё немного побродили среди сосен, просто для удовольствия, и вернулись назад. На выходе из леса, их глазам предстала любопытная картина. Трое мужчин сидели кружком у костра. Филипп держал в руках гитару и перебирал струны, Володя что-то подсказывал и иногда поправлял, а Арамис отпускал какие-то комментарии. Девушки застыли на месте, разинув рты, и переглянулись.

— Нашлись, маэстро. — шепнула Аня. — И как ваши дела в музицировании? — насмешливо крикнула девушка.

Володя поднял голову:

— Дела идут, контора пишет.

— А что с успехами? — спросила Света, подходя к кружку.

— На шести струнах играть довольно непривычно, — ответил Филипп, — но получается уже лучше. У господина д'Эрбле тоже неплохо выходит.

— Как, вы тоже попробовали?! — удивилась Аня.

— А почему бы и нет? Процесс оказался достаточно увлекательным, — ответил Арамис.

Аня усмехнулась:

— Замечательно. Не будем мешать.

Девушки отошли в сторону.

— Может ещё погуляем? — спросила Аня у Светы.

— Вообще, я хотела пройтись к реке, мне ручного сбора не хватает.

— Моя помощь тебе не понадобится?

— Да нет, рук хватит.

— Тогда доброй охоты.

Аня пошла к палатке и достала из своей сумки блокнот и карандаш, потом кряхтя, уселась под деревом, которое накануне облюбовали Света и Филипп. Тут послышался раздражённый голос Светланы:

— И куда я сачок подевала? Никто не видел? В голове ветер да беспозвоночные!

— Тараканы? — осведомилась Аня.

— И другие милые животные.

— Свет, за палаткой посмотри, — сказал Володя.

— Ой, точно! Спасибо, Володенька, что бы я без тебя делала. Ну, я побежала.

И Света исчезли за поворотом тропинки.

Аня сидела под деревом, делая вид, что пишет, а на самом деле поглядывала на мужчин и думала как раскрутить Арамиса на откровенность. Так было бы много проще его уговорить. Впрочем Аня не слишком в этом усердствовала, так как была убеждена, что когда дойдёт до дела, то всё всё равно пойдёт не как планировалось.

— Да, дело теперь за мной, — думала она, — Но как скорей достучаться до Арамиса? Если б знать... Ладно, мы ещё повоюем.

Пока же Аня решила подождать благоприятной обстановки.

Гитара приятно звучала под пальцами Филиппа, стройно лилась незатейливая мелодия. Девушка признала в ней песню "Милая моя, солнышко лесное...", и в очередной раз усмехнулась.

Скоро вернулась Светка с новой порцией водоплавающего зверья и потеснила Аню под деревом. Та с думами уже закончила и даже что-то настрочила в блокноте на вольную тему. Когда же у неё под боком уютно пристроили бинокуляр и ванночку с улитками, Аня решила, что пора сменить деятельность.

— Володь, что-то у нас бадминтон завалялся, тебе не кажется? Составишь компанию?

— От чего нет.

— А я, пожалуй, прогуляюсь, — сказал Филипп, убирая в чехол гитару.

— Хорошо. А вы, д'Эрбле не хотите с нами? — на всякий случай поинтересовалась Аня.

— Благодарю, но меня сейчас, признаться, совсем не тянет на увеселения, — грустно улыбнулся Арамис.

Филипп ушёл, а Аня с Володей стали перекидываться воланчиком. Погода была ясной и безветренной, и игре ничто не мешало.

Через несколько минут из-за деревьев снова показался Филипп.

— Светлана, смотрите, кто мне попался.

Принц держал в руках крупную зеленую ящерицу. Она переливались на солнце, а разноцветные чешуйки, складывались в темный симметричный узор по всему телу.

— Что же ещё преподнести даме, кроме как живого дракона? — хихикнула Аня, подкидывая на месте воланчик и поглядывая на Филиппа.

— Главное живого. За мертвого ведь ещё и обидится, — сказал Володя.

— Ух ты! — Света сразу вскочила, — Какого вы красавца нашли! Это прыткая ящерица, причём самец.

— А как ты это поняла? — тут же подлетела Аня.

— Самцы в брачный период становятся зелёные.

Остальные тоже подошли.

Света взяла животное в руки. Ящерице, а точнее ящеру, явно не нравилась, что его пустили по рукам, и он стал отчаянно извиваться, пытаться укусить, но потом присмирел, вцепившись пастью в кольцо девушки.

— Ну, молодец, закусал, — сказала Света ящеру, — Палец то отдай, — она попыталась отнять кольцо. — Да ну тебя, ладно, сиди. Филипп, вы его далеко нашли?

— Нет, за теми кустами.

— А, тогда нормально.

— А какое это имеет значение? Что, дракон заблудится? — засмеялась Аня и потянулась погладить ящера.

Рептилия сидела, не двигаясь и не отпуская кольца, чуть вздрагивая под пальцами девушки. Арамис тоже аккуратно погладил ящера по узорной спинке.

— Конечно заблудится, у драконов с этим делом... — ответил Володя.

— А ты почём знаешь?

— Молодому рыцарю видней, — сказал Арамис.

— Ага, особенно если рыцарь с такими прекрасными дамами регулярно общается, — Володя кивнул на сестру.

— А если серьёзно? — допытывалась Аня.

— Если серьёзно, то ящерицы плохо ориентируются в незнакомом месте. Их откуда взял, туда лучше и вернуть, — пояснила Света. — Отпускаем? Все с ним познакомились?

— Конечно. Не заспиртовывать же его? — улыбнулся Филипп.

— Поаккуратней со словами. Нашего дракона сейчас и так с перепугу удар хватит.

Девушка опустила ящера в траву, и тот, слившись с травой, моментально исчез за ближайшим корягой.

Света хотела вернуться к определению беспозвоночные, но Володя остановил её:

— Погоди. У тебя биология в волосах сидит.

Света остановилась. Володя снял с её головы гусеницу и отдал сестре.

— Ещё одна зелёная зверюга! Аня подержи, я сейчас, — Света сунула гусеницу подруге и метнулась к сумке за лупой.

Аня машинально подставила руки.

— Господи, она шевелиться! — воскликнула девушка, но ладоней не разжала.

— Ещё бы, она же живая, — спокойным сказал Володя.

— Володька, брось издеваться!

Подбежала Света:

— Давай сюда эту прелесть.

— Прелесть?!

— Конечно. Ты же прелесть? — ласково обратилась Света к гусенице и осторожно погладила её пальчиком по спинке.

— По мне так гадость!

— Шевалье, ну хоть вы скажите, — Света порывисто развернулась и поднесла ладонь с гусенецей к самому носу Арамиса.

Епископ отшатнулся от неожиданности, но потом с улыбкой произнёс:

— Ну, конечно же прелесть, мадемуазель, — и мягко отстранил руку девушки от своего лица.

Аня присвистнула.

— Гостей распугаешь.

— Говорю же прелесть, общественность согласна, — Света посмотрела на гусеницу в лупу.

— Значит я в буду в оппозиции!

— Ты присмотрись, — с насмешливы упреком сказала Света.

— Не люблю я их, особенно лохматых, — поморщился Аня.

— Так ведь эта лысая, — заметил Володя.

— Володька!

— Ты просто кузнечиков не препарировала, — со с маком проговорила Света.

— Ещё чего! Буду я в кишках копаться!

— Так ежели там паразиты? — щёлкнул пальцами Володя.

— Какие ещё паразиты?

— Spinochordodes tellinii*, — изрекла Света.

— Да, тьфу, на вас! — отмахнулась Аня и отвернулась в сторону, надув губки и скрестив руки на груди.

Филипп тихо смеялся и открывал в Светлане новые грани, которые, он сам не знал почему, ему нравились.

Света попыталась аккуратно перевернуть гусеницу на спину, но та от таких манипуляций просто свернулась в клубок.

— Ну, милая, развернись, — уговаривала девушка.

— Может тебе просто принести морилку? — сочувственно-ироничным тоном спросил Володя. — Не мучайся. Ты её и так затискаешь.

— Не-е-ет, не затискаю, — как-то коварно улыбнулась Света.

— И что же теперь грозит этому зелёному и лысому созданию? — подхватил общую волну Арамис.

Света засмеялась:

— Да только с классификацией разберусь, и только. Gonepteryx rhamni это, больше некому.

— А если по русски? — развернувшись, попросила уставшая обижаться Аня.

— Лимонница, Аня, самая обычная. Боже мой, какая же ты красивая! — Света снова уставилась в лупу.

— Может отпустим её уже? — сжалившись, предложил Филипп.

— Держите, — Света со вздохом отдала гусеницу принцу.

Филипп бросил многострадальное насекомое в траву.

— Ох, умеешь же ты, Светка из таких пустяков событие делать! — воскликнула Аня.

* Spinochordodes tellinii — паразит типа Волосатики (лат. Nematomorpha), заражает кузнечиков и сверчков, влияет на поведение своего хозяина, впрыскивая вещества, саботирующие центральную нервную систему насекомого и, таким образом, заставляет топиться.

Дальше время протекало вполне мирно, даже без маленьких происшествий. Аня и Володя в пылу азарта стали играть в бадминтон на очки, натянув между деревьями веревку вместо сетки. В качестве судьи они пригласила Арамиса. Тот согласился.

Сейчас Арамис готов был занять себя чем угодно, лишь бы отвлечься от тягостных раздумий. Его деятельная натура тяжело переносил это вынужденною бездействия. На второй день всё только усугубилось, острее проявилось чувство одиночества и осознание собственной беспомощности. Если принц вдруг почувствовал безграничную свободу, то Арамис вдруг ощутил себя в клетке, только почему-то очень просторной, величиной с целый мир. Но из тюрьмы, по крайней мере, можно сбежать. А здесь бежать... Он бы рад. Но куда? Даже Филипп, казалось бы современник, отдалился настолько, что теперь больше казался частью компании студентов, а не жителем семнадцатого века. Прелат старательно гнал от себя отчаяние (нет чувства более вредного) и цеплялся за какую-то надежду. А может и не за какую-то, а за книгу, которую он не торопился возвращать. Не могла же она выкинуть из себя свою неотъемлемую часть навсегда. Сколько всего у него осталось в том мире! Думать, действовать. Срочно! Но зависит ли от него сейчас, вообще, хоть что-то?.. Нет, лучше отвлечься!

Филипп снова пошёл в лес. Он не без удивления стал замечать, что среди общего птичьего гама отличает и узнаёт голоса определенных птиц. Вон там поёт зяблик. Боже мой, сколько же их тут!? Тревожный свист чем-то встревоженной синицы. Там теньканье двух пеночек... Нет, одной и той же, просто перелетевшей на новое место. Находясь наедине с собой и окружающим его миром Филипп не боялся проявлять свои эмоции. Они тут же отражались на лице, в жестах, в улыбке.

Света, тем временем, с не меньшим азартом чем накануне определяла беспозвоночных. Филипп, всласть побродив по лесу, вернулся и сел рядом с девушкой. Вскоре, он, в виде ещё одного бинокуляра и определителя, получил возможность попробовать свои силы в этом, не таком простом, как оказалось, деле, потому что понять, где у подёнки церки* и, что это вообще такое, понятное дело, с ходу не получалось.

С настройкой прибора Филипп справился быстро, так как Света ещё накануне подробно объяснила как это делается. Но остальное требовало инструкций и пояснений. Девушка постоянно открывалась от своего дела, но с терпением прирождённого учителя отвечала на все вопросы.

Когда пришло время обеда, Володя и Аня бросили свою игру и пошли готовить обед. Игра, по итогам нескольких партий, кончились со счётом семь-шесть в пользу Володи. Не трудно догадаться, что бой был жарким.

Арамису снова оказалось нечем занять себя. Володя с Аней и слышать не хотели о помощи. Явно не остыв после соревнования, они теперь состязались в строгании лука и морковки. Света и Филипп мило беседовали о сапробности водоёмов, периодически уползая в область философии. Обе пары были полностью поглощены обществом друг друга и своим занятием.

Ваннский епископ, мрачный, неприкаянный и обуреваемый страстями, не хуже романтического демона, помаячил у костра, потом возле Светы и Филиппа, сохраняя видимое спокойствие и иногда вставляя в разговоры словечко. Наконец вовсе скрылся в палатке, где под пледом покоилась книга "Десять лет спустя", и вышел только когда позвали обедать.

Суп-харчо стараниями Ани и Володи получился превосходный и улетел моментально. Дух здоровой конкуренции при наличии кулинарных способностей творит чудеса...

— Слушайте, тут ещё яблоки остались, — сказала Света, зачёрпывая кружкой чай. — Лично мне тащить их обратно совсем не хочется. А осталось только три дня до окончания нашего похода. В общем грызите, товарищи, — она положила открытый пакет с яблоками возле бревна.

— Кстати говоря, — произнёс Володя, — с зефиром тоже надо что-то делать. Куда столько сладостей набрали?

— Володь, не мои проблемы, что ты жареный зефир не любишь. Анют, ты же будешь? Давай пожарим. И гостей угостим, если они захотят.

— Я просто не признаю такого перевода продукта, — Володя встал. — Жарьте девчонки, я вообще сейчас сладкого не хочу. У меня ещё осталась надежда байдарку надёжно залатать. В общем, я пошёл. Давайте заодно кан вымою.

И молодой человек ушёл, прихватив пустой кан и насвистывая песенку.

— Ведь ни разу себе не изменил, — произнесла Аня со свойственной ей лукавой улыбкой. — И байдарка на десерт.

Арамис тоже встал, поблагодарил и, заглянув в палатку, удалился в сторонку от лагеря.

Аня следила за ним взглядом.

— У него прям хандра, — сказала Света, кивнув в сторону ушедшего епископа.

— Жарьте зефирки, как ни в чём не бывало, особо не оборачивайтесь. — сказала Аня, — Я попробую с ним побеседовать тет-а-тет.

— Вы всё таки решили? — произнёс Филипп.

— Уверена, что сейчас стоит? — засомневалась Света.

— А когда? Он сейчас один. Настроение у него точно не улучшится.

— Успехов, — дружески кивнули Света и Филипп.

— Не поминайте лихом, — улыбнулась Аня.

Решив, что подходящий для разговора момент наступил, девушка сунула в карман яблоко и направилась к Арамису. Тот сидел на поросшем мхом поваленном дереве и смотрел на реку. Взор его блуждал где-то на противоположном берегу. По мере приближения решительный настрой девушки значительно поубавился. Аня тихо подошла к нему сзади и замерла в нерешительности, что случалось с ней не часто, и стала судорожно искать, как начать.

— Хотите? — Аня протянула Арамису яблоко, в лихорадочном поиске не придумав ничего лучше.

— Благодарю вас, оставьте, — спокойно, но сухо ответил Ваннский епископ, вставая.

Аня повертела в руках яблоко и снова спрятала в карман.

— Можно присесть? — всё так же негромко попросила она.

Арамис подвинулся, уступая даме более удобное место. Аня села.

— Вы хотите со мной поговорить? — спросил епископ.

— Да.

Повисла короткая пауза. Арамис вопросительно смотрел на девушку.

— Вы уже всё прочитали? — спросила Аня, заметив в руках епископа знакомую книгу.

— Да. Ровно до того места, где искра оставила свой след.

— Ровно до того самого места?

— Дальше я не читал, будьте спокойны.

Аня недоверчиво прищурилась.

— Точно?

— Я же дал вам слово. Этого недостаточно?

— Значит, вы не читали... Хорошо, верю. Но может ещё каким-нибудь образом вы... — Аня оборвалась на полуфразе.

Уголки губ прелата дрогнули в подобии улыбки.

— Но данное слово не мешало мне просмотреть оглавление, — сказал Арамис.

— Да? И что же вы там увидели? — Аня захлопала своими светлыми ресницами на манер стереотипных блондиночек.

— Увидел то, что позволяет многое додумать.

— А что именно?

— Сударыня, не притворяйтесь такой наивной. Это выражение идёт вашему лицу, однако, всё же мало подходит девушке с вашим умом. Но вы ведь не для этих вопросов пришли, не так ли?

— Я желала говорить о многом, об этом тоже, — проговорила Аня, став серьёзной. — Но не суть. Я действительно хочу сказать о другом. Вот что беспокоит лично меня... Ничего такого,... романтичного..., за два дня не замечали?

Аня повернула голову в сторону костра, Арамис посмотрел туда же.

— Не замечали, а?

Света и Филипп, жаря над огнём наколотый на вилки зефир, болтали и довольно громко смеялись.

— Не беспокоит? — спросила Аня.

— Признаться, не очень.

— Почему?

— Если мы вернёмся в свой мир, принцу придётся забыть о вашей подруге. Если же... — Арамис точно поперхнулся, — Если же нам суждено остаться здесь, то ничего дурного я тут не вижу. И я вовсе не намерен стеснять его в этом.

— Понятно. Я тоже так думаю.

Потом, точно между прочем Аня сказала:

— Знаете, как мне рассказывала Света, принцу здесь очень нравится и он, похоже, начинает разделять её увлечение биологией.

Арамис насторожился, почувствовав подоплёку.

— Природа его восхищает.

— Здесь действительно красивое место.

— Во дворце он боится это потерять.

Епископ чуть приметно вздрогнул и невольно взглянул в глаза собеседнице.

— Он сам так говорил?

— Да. Разумеется я пересказываю со слов Светланы.

Арамис сжал ладони в кулаки, но на его лице волнение никак не отразилось.

— А ещё что-нибудь его высочество говорил Светлане?

— Не знаю точно. Но похоже, трон Франции уже не отвечает его сокровенным желаниям. Вам ведь нужен человек, который действительно хочет стать королём. Я правильно понимаю?

Арамис белел на глазах, каждое слово девушки разило, как удар кинжала. Аня выжидающе смотрела на него.

— Для чего вы мне это сообщаете?

— Ну... Я подумала, вам не повредит об этом знать.

Пальцы прелата нервно выстукивали дробь на обложке книги. Девушка следила за этими движениями.

"А руки, правда, точно женские" — мелькнуло в голове.

— Кстати, я заберу книжечку. Вы ведь уже ознакомились.

Аня осторожно вынула том из рук Арамиса, потому что епископ не сделал ни одного движения, чтобы отдать его.

— Мне кажется, теперь вы хотели бы узнать всё у самого принца, — негромко сказала Аня, — Наверняка хотите. Только я могу ответить и раньше. Я уверена, что он не откажется от вашего плана. Ему хватит на это честности, раз он уже дал согласие. Его держит данное вам слово. Теперь вы понимаете, почему я вам об этом говорю. Решение зависит от вас.

— И об этом вам тоже сообщила мадемуазель Светлана?

— Не совсем. Здесь и мой вклад. Только не надо говорить про женщин и погибель. Мы же всё таки о спасении заботимся. Откажитесь от заговора, вы только выиграйте от этого, поверьте. Неудача смерти подобна. Я не из прихоти это говорю. Мне хочется только уберечь вас от неприятностей. Люди нормально живут и без вселенской власти. Неужели честолюбие так затуманивает мысли, что в них не остаётся места для милосердия? — после этих пылких слов Аня с вызовом посмотрела на епископа.

Арамис сверкнул глазами. Нутро и так лихорадило, а тут ещё эта настырная девчонка, идущая напролом.

— А вам не кажется, сударыня, что вы вмешиваетесь в дела, которые вас совершенно не касаются?

— Вы думаете, я могу остаться равнодушна? Когда читала трилогию, я прониклась к вам уважением и даже рада была бы познакомиться, предостеречь. А теперь вы даже не хотите прислушаться.

— И поэтому, при всём упомянутом уважении, вы вместе с вашей подругой решили с места в карьер залезть во все мои личные дела? — голос Арамиса стал холодней арктической ночи, — Простите, сударыня, но это непозволительное посягательство.

Благие намерения девушки, уступив место возмущению, уже отошли на второй план. Аня, поддаваясь волне эмоций, выпалила:

— Своими личными делами вы называете действия, касающиеся всей Франции, да что там, всей Европы? Неплохо!

Природная вспыльчивость придала Ане храбрости, а предвестие бури окончательно распалило.

— Вы ушли от темы. Поймите же, что блистательные дворцы может запросто превзойти блеск речки на солнце! К чему вашему принцу государство, когда над головой необъятный небесный свод? К чему ему власть и могущество, когда есть зелёные леса, куда хочешь туда и держи путь, всё твоё? Быть может вашим чувствам это недоступно?

— По-моему, вы позволяете себе слишком много! — Арамис резко встал. — Не знаю, как принято в вашем мире, но дерзости я выслушивать не намерен.

— Действительно, я же на ваш заговор покушаюсь! А это святое, — съязвила Аня, — Но послушайте...

— Нам не о чем с вами разговаривать. Во всяком случае не в таком тоне.

Арамис легко перескочил через поваленный ствол и быстрым шагом удалился прочь.

Аня проводила епископа сердитым взглядом и с досады запустила в реку первую подвернувшуюся под руку палку. Чуть подостыв, девушка процедила сквозь зубы:

— Ха! Вот нервный! Властелин мира, понимаешь ли. Я его спасти хочу от самого себя! А он!

Аня насупилась с выражением детской обиды на лице.

* Церки (лат. cercus) — парные придатки последнего сегмента брюшка, которые у примитивных насекомых похожи на длинные членистые нити, напоминающие щетинковидные усики.

Тем временем Света и Филипп умяли почти весь зефир, но из товарищеских чувств всё таки оставили несколько штук Ане и Арамису, если тем вдруг захочется сладенького после горьковатых разговоров. Появившемуся на минуту Володе тоже предлагали, но тот решительно отказался, заявив, что запахи зефира и резинового клея вперемешку — слишком изысканное сочетание.

Временами Света и Филипп оглядывались на Аню и Арамиса, с беспокойством ожидая результата.

Света предложила Филиппу посмотреть картины некоторых художников двадцатого века, в список которых попали Малевич, Пикассо. Их творчество девушка тут же нашла в интернете.

Филипп внимательно рассматривал картины разнообразных кубистов, сюрреалистов, суперматистов, но никак их не комментировал. Он долго вглядывался в "Точильщика" Малевича, этот хаос формы и цвета, который Света окрестила странным словом "кубофутурзм", а потом вдруг спросил:

— Сударыня, и вам правда нравиться эта, так называемая, живопись?

— Нет, — улыбнулась Света.

— Тогда почему вы о них так много и красочно рассказываете? — удивился принц.

— Ну... — замялась девушка, — А вам то как?

— Мне кажется, что вам интересно на нас немножко поэкспериментировать..., — Филипп прихлопнул комара у самого уха Светы, — Разлетались тут.

— Спасибо...

— ...Посмотреть на реакцию, узнать мнение.

— Есть такое, — улыбнулась Света — Вы же точно из другой вселенной. Не обижайтесь.

— И не подумаю. У меня тоже самое чувство... Если бы вы знали, как мне не хочется с вами расставаться.

Света наклонилась подкинуть ветку в огонь, что бы скрыть краску, выступившую на лице.

— Правда?

— Чистейшая. Или даже взять вас в Нижний-Пуату... Как вы думаете, там наверняка можно набрать материалов для множества научных работ?

— Соблазнительно. Я их как в институте зачитаю! Представляю заглавие: "Биологическое разнообразие водных беспозвоночных водоёмов Нижнего-Пуату Франции 17 века". Профессора со стульев попадают. Особенно после оглашения методов изучения.

Молодые люди рассмеялись.

— Только вы и сами сможете провести там исследования, — добавила Света отсмеявшись. — Изобретение микроскопа как раз на вашем веку. Правда боюсь достать его будет проблематично, и качество хуже.

— А при дворе как бы вы себя чувствовали? — спросил принц.

— Не знаю, — честно призналась Света. — Занятие конечно найдётся. Но, мне кажется, это не моё. Не тот образ жизни.

Света глянула на Аню и Арамиса, сидящих вдалеке на стволе поваленного дерева.

— Ну что там? — Филипп тоже обернулся.

— Спиной сидят. Ох, надеюсь переговоры идут успешно.

Они опять повернулись к костру.

— Будто всё это фантастический сон... Миры, книги, люди... — медленно проговорила Света. — Проснусь, и всё исчезнет. Давайте не будем ни о чём загадывать, как бы ни хотелось продлить знакомство. У меня грустное предчувствие, чудеса не бывают бесконечны.

— Вы правы. Не будем.

Вдруг за спиной раздался всплеск, что-то упало в воду. Оба с беспокойством обернулись.

На бревнышке они увидели одну насупившуюся Аню. Арамиса не было.

Аня заметила, что на неё смотрят, быстро поднялась и пошла к товарищам.

Свете хватило одного взгляда на хмурое лицо подруги, чтобы оценить драматизм ситуации.

— Что случилось?

— Выше высочество, мы отойдем с вашего позволения.

Аня отвела Свету в сторонку. Подруги некоторое время вопрошающе смотрели друг на друга.

— Ну, раз ты молчишь, — сказала Аня, — начну я. У меня, как полагается, есть хорошая новость и плохая.

— Пугай сразу, чтоб не мучиться.

— Довела я нашего мушкетёра. Он ушёл, даже не пожелав дослушать мои мысли. Может я, конечно, танкообразно их высказывала, но...

— А ещё мне что-то про деликатность говорила, — с укоризной произнесла Света.

— Но сдаваться я не собираюсь, и не думай!

Анин голос звучал резко, даже слегка визгливо.

Света вздохнула.

— И что ты ему сказала?

— Про принца, лес, о том как от власти кое у кого крышу сносит.

— Тогда меня ничего не удивляет.

— Я просто слегка погорячилась, — сокрушенно вздохнула Аня и тут же заметно оживилась, — Но давай лучше о хорошем. Я разузнала. До конца он книгу не читал, только оглавление. Не думаю, что врал. А книгу я конфисковала, чтобы не соблазняла.

— Вот это правильно. А где теперь сам д'Эрбле?

— Он смылся куда-то в лес, — почти совсем спокойно сказала Аня. — Но он ведь не маленький, волки не съедят.

— Да не в этом дело. Мы с Филиппом хотели дойти до магазина, хлеба купить. А у Володи клей кончился. Я подумала, что можно прогуляться в посёлок всем вместе.

— А что? Можно... Слушай, а ничего, что на них одежда старинная? — спросила Аня.

— Ну, мало ли на свете чудаков.

— Действительно, скажем, что ролевики, вот и входят в образы. И вообще, разве мы обязаны что-то объяснять каким-нибудь любопытных дачникам?

— Тоже верно.

Девушки вернулись к костру.

— Милые дамы, вы от меня что-то скрываете? — улыбнулся принц. — Мне думается, что раз я почти угодил в ваши сообщники, вы можете посвящать меня в происходящее. Дело напрямую меня касается.

— А что именно вы хотите знать? — осторожно спросила Света. — Мало ли какие у нас девичьи секреты, — улыбнулась она.

— Их оставьте при себе, сударыня. Меня интересует обстановка. Вас, мадемуазель Анна, как я вижу, постигла неудача?

— С чего вы так решили? Ещё далеко не всё потеряно.

— Вы убеждены?

— Если вы также убеждены в своём желании?..

— Отказаться от трона ради заповедного края? Убежден.

Света не удержалась от радостного вскрика.

— Неужели мне правда удалось склонить вас пользу Пуату?! — воскликнула она.

— Вы сомневались в силе ваших чар?

Света покраснела уже в двадцатый раз за день. А Аня сказала:

— Тем более. Я теперь просто не имею морального права отступить.

— Быть может мы можем помочь... — начала Света.

— Нет, и нет! — прервала её Аня. — Что-то из разговора мы с его преосвященством всё же оба извлекли. Я с ним помирюсь. Он поймёт и меня, и вас, я уверена.

— Мадемуазель, я совершенно не намерен прятаться за женскими спинами, — сказал Филипп.

— Вы и не прячетесь. Вы, вроде как, тут не при чём. Не вмешивайтесь, ваше высочество, что бы вас не в чем было упрекнуть. А я приложу все силы, чтобы поправить обстановку в вашу пользу.

— Аня, прости, но меня не слишком обнадеживает твой последний опыт, — печально проговорила Света.

— Да поймите, я же теперь не успокоюсь. Дайте мне самостоятельно доиграть партию.

— Доиграть или доиграться, — прошептала Света.

— Я тоже не знаю чем дело кончится, это правда. Но раз я заварила кашу, я хочу ее и разгрести. Позвольте мне это сделать самой!

— Я вам доверяю, сударыня, — вдруг сказал принц серьёзным тоном, — и полагаюсь на вас.

Аня улыбнулась улыбкой триумфатора:

— Спасибо.

Света молчала, потом кивнула, поджав губы, и крикнула:

— Володь, ты там где?! Мы уже уходим!

— Сейчас иду! — откликнулся юноша откуда-то с берега.

— Надо позвать д'Эрбле, — вспомнила Аня, — Я его, кстати, вижу, вон там, за деревьями. Я за ним схожу?

— Не суетитесь, мадемуазель. Я сам его позову, — сказал принц.

— Только догоняйте скорей, не задерживайтесь.

Филипп пошёл по направлению к Арамису. Девушки тем временем потушили костёр и застегнули тамбуры палаток.

— Совсем втюрилась? — сочувственно спросила Аня, когда девушки остались одни.

— Втюрилась? Фи. Что за вульгарность?

— А всё таки? — Аня прищурилась на один глаз.

— Не то чтоб совсем... Не знаю...

— Понятно. Тебе с ним интересно?

— Знаешь, Ань, Филипп столько у нас понахватался! Диву даёшься!

— С кем поведёшься... — усмехнулась девушка. — Я заметила, что он ожил.

— Вчера он, действительно, был весь в себе.

— Быстро ты его оживила, — Аня улыбалась полулукаво, полузагадочно и искоса смотрела на подругу.

— Что ты за человек! — вздохнула Света.

Аня продолжала улыбаться.

— За то тебя и люблю, — добавила Света. — Господи, Володька, ну ты где?!

— Да здесь я уже, — появился Володя, отряхивая ладони. — Пошли. А гости с нами?

— Да. Сейчас догонят.

...Арамис встретил Филиппа острым испытующим взглядом, проникающим в самую душу. Чего в этом взгляде было больше: надежды, тревоги, напряжения, огня честолюбия, сложно было сказать. Филипп заметил всю эту гамму оттенков, но не смутился под этим взором, взял себя в руки, и его лицо осталось совершенно спокойным.

— Господин д'Эрбле, мы все вместе отправляемся в поселок. Надеюсь, вы тоже пойдете с нами. Молодые люди нас ждут.

В голове Арамиса вертелись десятки невысказанных мыслей и опасений. Но епископ подумал, что устраивать объяснения прямо сейчас, не прощупав почву, не зная доподлинно перемены в принце, было бы очень опрометчиво. Если Анна была права, и принц готов передумать, такой разговор может обрубить всё разом и не оставить никакой надежды. Поэтому Арамис только молча кивнул и последовал за Филиппом.

Погода стояла по-прежнему прекрасная, только поднялся ветер, а в ясном небе появились облачка, похожие на вату. Пахло травами и прогретой землёй. По узкой тропинке приходилось двигаться гуськом, и беседовать, таким образом, было не удобно. Сосновый бор сменился светлой березовой рощицей, потом, на открытом пространстве, пошли молоденькие осинки.

Света не преминула захватить бинокль и поминутно вскидывала его к глазам, внимательно прислушиваясь к трезвону птичьих голосов. По дороге она вдруг единственная из студентов вспомнила о довольно важном нюансе:

— Если кто-нибудь обратит внимание на ваш внешний вид и станет задавать вопросы, — сказала Света гостям, — не теряйтесь, говорите как есть. Вам наверняка не поверят, воспримут как шутку, посмеются. Не воспринимайте как оскорбление, это лучший исход. А мы поясним, что вы участники исторических или литературных ролевых игр, входите в образы.

— Назваться комедиантами? — с ноткой пренебрежения уточнил Арамис.

— Вовсе нет. Любителями истории и литературы, которые хотят почувствовать эпоху на себе. Не толкуйте превратно. Просто сами насладитесь шуткой, если сможете.

Арамис задумчиво усмехнулся.

— Похоже в вашим мире к этому относятся проще.

— Максимум покрутят у виска, — с иронией добавил Володя.

...За шаткой переправой через речку, представляющей собой мостик из двух брёвен, начиналась проселочная дорога. Компания перебралась на другой берег. Теперь можно было идти как угодно и с кем больше нравится. Естествено, Света и Филипп пошли рядом и начали оживленную беседу, которая иногда приостанавливалась, потому что девушка, хоть и вполуха, но продолжала прислушиваться к птичьему пению и время от времени смотрела в бинокль.

Аня подошла к Володе и шепнула:

— Друг мой, поговори о чём-нибудь с Арамисом. Позаговаривай ему зубы.

— Ты знаешь, это не по моей части, — так же тихо ответил юноша.

Ане совсем не нравилось каким пожирающим взглядом Арамис наблюдает за принцем и Светланой. Он будто отмечал и записывал в памяти каждый жест, каждое слово.

— Пожалуйста. Ради меня, — попросила Аня.

— Но о чём мне с ним говорить?

— Да о чём угодно. Это не важно. Хоть про байдарки. Главное, займи его, очень прошу.

Володя окинул взглядом Аню с ног до головы.

— Интриганка, — шепнул он ей.

Потом подошёл к Арамису и завёл с ним разговор о деревне, по которой они шли.

Деревня эта, надо сказать, больше походила на посёлок. Настоящие деревенские домики можно было пересчитать по пальцам. В основном на участках можно было увидеть небольшие, но вполне современные дачи.

Аня смотрела то на Свету и Филиппа, то на Володю и Арамиса. Вот так явно было лучше.

Вдруг Света встала как вкопанная.

— Тсс. Всем тихо.

— Что такое? — шёпотом спросила Аня.

— Пустельга, кажется. Я сейчас приду.

И Света, вручив брату шелестящий целлофановый пакет предназначенный для хлеба, сошла с дорожки.

— Можно с вами? — попросил Филипп.

— Только тихо.

Девушка двигалась быстро и бесшумно, принц едва поспевал за ней. Как грациозная лань Света ловко пробиралась между ветками, стволами, только слегка шуршала трава. А под ногами Филиппа то и дело норовила сломаться какая-нибудь палка. Наконец, Света остановилась и посмотрела в бинокль.

— Я её вижу, — прошептала она. — Взгляните. Она вон там.

— Где?

— На ветке... Правее... Возле сломанной берёзы.

Филипп нашёл птицу в бинокль.

— Теперь вижу.

Света расчехлила фотоаппарат.

— Вот, держите. Вот это включение... Да нажимайте, не бойтесь. Вот фокусировка, здесь приближение. Сюда смотрите. А эту кнопку надо нажать, что бы сделать кадр, — все свои слова девушка сопровождала указыванием нужных частей фотоаппарата.

Филипп нерешительно взял камеру и вздрогнул, когда прямо у него в руках у фотоаппарата выдвинулся объектив, загорелся экран.

— Ну, же. Она сейчас улетит.

Принц навел фотоаппарат на пустельгу и сделал кадр.

— Приблизьте немного. И щелкайте лучше несколько раз, — сказала Света.

Филипп послушно нажал кнопку её ещё пару раз.

— А теперь посмотрим, что вышло.

Света забрала камеру и просмотрела фотографии, прикрывая ладонью экран от солнца.

— Очень даже неплохо. Вот тут она повернулась не вовремя, смотрите, — Света показала фотографию принцу, — А это просто шикарный кадр. У неё тут всё определительные не признаки видно. А что, у вас получается, — девушка засмеялась в голос.

Испуганная пустельга взлетела и исчезла в глубине леса.

...Тем временем из-за поворота пыльной проселочная дороги вышла супружеская пара весьма преклонных лет. Рядом бежала симпатичная взъерошенная дворняга. Сильно пожилые мужчина и женщина явно были местным коренным населением и считали своим долгом первыми узнать всё новое, что происходило в деревне. Их внимание привлекла эта необычная компания, которую они обычно здесь не встречали.

— Здравствуйте! Вы не из здешних? — громко осведомился дед, с самой доброжелательной улыбкой. — А что это вы так нарядились, — обратился он прямо к Арамису.

— Ну, началось, — прошептал Володя.

— Здравствуйте! А что вы сами по этому поводу думаете? — спросила Аня с лукавой улыбкой у старичка, давая время Арамису собраться с мыслями. Но епископ и не думал теряться.

— Откуда ж мне знать, — пожал плечами дед. — Знал бы — не спрашивал. Вы артист что ль?

— Ни в кое случае. Я попал в ваш мир из прошлого, из книги одного французского романиста, — без тени улыбки произнёс Арамис, сам до конца не веря, в то, что говорит, и с достоинством поклонился, изящно взмахнув шляпой.

— Разве не видно? — с прежним лукаво-игривым прищуром добавила Аня.

— О, шутники! — рассмеялся дедок, хулиганисто подмигнув девушке. Его жена тоже заулыбалась.

Тут из-за кустов вышли Света и Филипп. Они услышали разговор издалека, и девушка успела дать принцу надлежащие инструкции.

— Знаете ли, путешествия по мирам очень интересное занятие, — улыбаясь, сказал Филипп. — Только я не понимаю, зачем вам здесь байки 17 века? Мы то в них живём, и уже давно.

— Театр сгорел? — спросила бабулька.

— Ну, не надо сравнивать их с какими-то комедиантами, это истинные дворяне, — с наигранным пафосом произнесла Аня.

— Белогвардейцы, — усмехнулся дед.

— Мы ролевики. Надо же вжиться в образы, — беззаботно произнёс Филипп и величественным жестом пригласил Арамиса и трех молодых людей следовать дальше.

— Чудные! — донёсся до них сзади весёлый голос разговорчивого старичка.

— Выше высочество, это блистательно! — восхитилась Аня, — И вас, господин д'Эрбле, поздравляю. С дебютом!

— Это даже забавно, — улыбнулся Филипп.

Арамис промолчал.

Аня с Володей хотели повернуть к магазину.

— Так может на обратном пути? — предложила Света.

— Куда ты ещё собралась? — удивился Володя.

— Если вы приехали сюда, чтобы чинить байдарки да в бадминтон играть, то я чтоб наукой заниматься, — заявила Света, гордо вскинув голову.

Аня только усмехнулась. Света продолжала:

— Лично я собираюсь к высоковольтной линии, там обычно тьма клопов и листоедов, и не только они. А вы как хотите.

— А ещё там водятся змейки, лягушечки, червячки, слизнячки, милые и красивые, — съязвила Аня, — Ну, пойдём. Нам без этих прелестей жизнь скучной покажется.

Света улыбнулась.

— Лягушечек гарантирую, там сыренько. А, вы тоже с нами? — обратилась она к остальным. — Ну, вы, Филипп, я поняла, уже само собой, — улыбка девушки стала ласковой. — Идём.

Странная компания пошла к лесу на другой стороне деревни. Один дачник, половший грядки, проводил их каким-то странным взглядом.

Света и Филипп шли рядом, сильно опережая остальных, и не могли наговориться, будто их друг от друга отрывали незримые силы, и у них есть только несколько минут. Света, в восторге от того, что кому-то это интересно, делилась впечатлениями от своих путешествий, того, что неизменно вызывало у неё протуберанцы эмоций, рассказывала забавные случаи и приключения, говорила про поведение животных, за которыми она наблюдала, описывала восхитительные горные пейзажи. Принц расспросил её про повседневную жизнь, про город, про институт, про школу, где девушка училась в вместе с Аней. На него тоже нахлынули воспоминания из детства, которое было в сущности не таким уж плохим, несмотря на налет горечи и совершенное в его доме убийство. Света и слушать умела замечательно, участливо, заинтересованно.

Аня пихнула локтём Володя, и тот вернулся к разговору с Арамисом. А сама девушка сейчас занималась исключительно наблюдениями и сама дивилась тому, что не встревает в разговоры.

По дороге Света и Филипп несколько раз углублялись в лес, выслеживая какую-нибудь птицу.

Наконец, компания дошла до просеки с высоковольтной линией. За пределами дороги земля пропиталась водой. В канавках были стоячие и почти не пересыхающие лужи. Света первым делом запустила руку в зеленоватую воду и достала, чтобы продемонстрировать Филиппу, прудовиков и ручейников. Потом выудила здоровую лягушку и, держа животное за задние лапки вниз головой, принесла показать её всем.

Аня пискнула и отступила за Володю от греха подальше.

— Pelophylax ridibundus — лягушка озерная. Изумительная просто! Редкая морфа. Гляньте какой светлый окрас! Анечка, а ты куда? — коварно улыбнулась Света.

— Не хочу пасть жертвой этой... Как её?.. Герпетологии, прости господи.

— Какие жертвы?! Хочешь подержать? Она сама тебя боится.

— Нет-нет, покорно благодарю. Отпусти, мне её жалко.

Света подняла брови.

— Да не боюсь я её! — возмутилась Аня, — Что ты смотришь?

— Так бери.

— Света, нет! Пусти её уже!

— Хорошо, хорошо. Я шучу. Не шуми, птиц распугаешь.

Света опустила лягушку в воду.

— Представляете? Ей просто нравиться меня подначивать, — проворчала Аня.

Но Света этого уже не слышала. Она сидела на корточках в десятке метров от дороги и звала Филиппа.

— Только осторожно, тут сыро. Ступайте на кочки, — предупредила Света и торжественно объявила. — Я его таки нашла! Пальчатокоренник мясо-красный! Орхидное средней полосы. Он скоро зацветет малиновыми цветами. Смотрите, вот уже бутоны торчат. Подержите траву, пожалуйста, я его сфотографирую.

Филипп выполнил просьбу. Света щёлкнула фотоаппаратом.

— А отсюда, Светлана, мне кажется, неплохо свет падает.

— Да? Сейчас попробуем.

— О, удачный кадр! Просто чудесный! — донеслись до Ани, Володи и Арамиса возгласы молодых людей.

"Везёт же, нашёл человек ценителя", — подумала Аня без единой капли зависти к подруге. — "Верно говорят, что счастье — это, когда тебя понимают".

— Вы же подождете нас, не правда ли!? — крикнула им Света.

— Куда мы денемся? Гуляйте, — ответил Володя.

Аня, Володя и Арамис сели на землю возле дороги.

— Боюсь, это на долго, — произнёс юноша.

Аня, что б развлечь прежде всего саму себя, принялась травить байки.

Света и Филипп явились только через час. Где носило сладкую парочку было неведомо, но руки у молодых людей были грязные по локоть, на лбу у девушки была длинная царапина, по ладони принца ползала пара улиток. Света и Филипп над чем-то смеялись и никак не могли успокоиться, несмотря на все попытки принять серьёзный вид.

Аня обратила внимание, что, при виде молодых людей, Арамис как-то слишком тяжело вздохнул.

— Явились не запылились, — сказал Володя.

— Чего вы со смеху покатываетесь? — заинтересованно спросила Аня. — Я тоже хочу посмеяться.

— Ты представляешь, оно как с дерева хрясь! — Света протёрла тыльной стороной руки выступившие от хохота слёзы, — Глаза такие выпученные!

Последовал новый приступ смеха.

— Кто? — недоумённо спросила Аня.

— Леший, — радостно объявил Филипп, — Мелковат правда оказался!

Аня посмотрела на Володю и Арамиса в надежде, что хотя бы они что-то понимают. Но, похоже, смысл шутки, как иногда бывает, был ведом только двоим, Свете и Филиппу. Володя и Арамис переглядывались с явным сочувствием друг к другу. А епископ, казалось, готов был взяться за голову. Наблюдения говорили сами за себя.

— Так и удар хватит, когда оно хрясь! — воскликнула девушка.

И снова безудержный смех.

— Эх, вам не понять.

И Света с Филиппом, махнув рукой, опять улетели вперед, разглядывая на солнце улиток.

— Весело, — хмыкнула Аня.

На обратном пути к магазину студенты обратили внимание на компанию крепких парней в военном камуфляже, направляющиеся в тот же лес, где расположились друзья.

— Гляньте-ка на ту компанию, — сказал Володя. — Судя по экипировке, стрейкболисты.

— Стрейкбол довольно травмоопасен, — заметила Света.

— А что такое стрейкбол? — спросил Филипп.

— Взрослым дядям захотела поиграть в войнушку, — серьёзным тоном пояснила Аня. — Естественно, пули не такие что б убить, они же играются, но ничего хорошего.

— Не нравятся мне такие игры в лесу, где наш лагерь, — произнесла Света.

— Я надеюсь на их вменяемость, — сказала Аня и улыбнувшись добавила. — Давайте сидеть всю ночь у костра и отпугивать их пением. Пусть знают, что они тут не одни.

— Главное петь соответствующими голосами, — добавил Володя.

— Ага, а можно ещё варить зелье и устроить ритуальные танцы вокруг костра, как папуасы.

— Желательно с шаманским бубном.

— Тогда мы сами себя испугаемся, — усмехнулась Света.

Молодые люди засмеялись.

Наконец дошли до магазинчика. Арамис и Филипп предпочли подождать снаружи. Вдруг продавщица тоже окажется говорливой.

Наконец в дверях показались студенты.

— Володь, ну да, того клея нет, — убеждала Аня, — Но этот же тоже предназначен для подобных целей.

— Но далеко не идеален. Эх, да что вы в этом вообще понимаете! — с драматическим надрывом произнёс Володя.

— Кончайте спорить, — оборвала их Света и взяла обоих друзей под руку. — Нашли повод! Со знанием дела говорю, что и этот сойдёт. А идеалы не продаются в принципе.

Но Володя и Аня всё равно продолжали препираться до самого лагеря, и похоже совершенно не хотели лишить себя удовольствия поспорить.

— Как дети малые, честное слово, — вздыхала Света.

Когда компания вернулась в лагерь, солнце уже клонилось к закату. Мягкий золотистый свет освещал склон у реки, падал на рыжие стволы сосен, и казалось, что те светятся сами.

— Давайте готовить ужин, — сказал Володя.

— Чей черёд? — спросила Света.

— К чему? Впятером мы быстрей управимся, — сказала Аня. — Вы не против? — на всякий случай повернулась она к гостям.

Яркий закат, неповторимо прекрасный, был, как всегда, непохож на все предыдущие и все будущие закаты. А небо было по-прежнему ясное. Кончался уже второй день.

Впятером дело было, действительно, сделано быстро. Сумерки только начали сгущаться.

Весь ужин Аня балагурила, не замолкая ни на минуту, и подшучивала над Володькой. Юношу это насторожило. Он хорошо знал, что у Ани болтливость резко повышается, когда она начинает нервничать. Причину он, конечно, не знал, но неугомонность характера девушки наталкивала Володю на некоторые мысли. И, надо сказать, он заподозрил истину, несмотря на то, что девушки не посвящали его в свою затею. Как же, упустит Аня возможность подкорректировать книжные события, так как считает нужным! Володя благоразумно решил ни во что не вмешиваться, чтобы не повредить ненароком их планам. Может, что путное выйдет? С Аней не соскучишься, но Света откровенный бред никогда не примет. Прогулка пробудила аппетит, что в полевых условиях вещь обычная. Время протекало бы совсем приятно, если б не эмоциональная взвинченность каждого. Вызвана она, правда, была у всех разными причинами.

После ужина Аня достала гитару. Красное солнце почти уползло за горизонт, освещая багряным светом макушки елей на другом берегу. В волнах реки переливались розовые отсветы неба. У ручья громко запел соловей.

Аня щёлкнула пальцами.

— Вот, очень кстати. Дуэтом всегда приятней.

И взяла аккорд:

— Как идет за плугом пахарь по ночному небосводу.

Хэй-я-а, хэй-я-а.

Тянет борозду неспешно от заката до восхода.

Хэй-я-а, хэй-я-а.

Сеет пахарь, сеет звезды, сыплет зёрна полной горстью,

И колышутся созвездья, как жемчужные колосья.

Хэй-я-а, хэй-я-а.

По-над лесом, по-над лугом в небесах бежит охотник.

Хэй-я-а, хэй-я-а.

Гонит лунного оленя от заката до восхода.

Хэй-я-а, хэй-я-а.

Он бежит по-над лесами, над уснувшими холмами,

И открыв в усмешке губы в лунный рог охотник трубит.

Хэй-я-а, хэй-я-а.

Звонкий голос разливался в сгущавшихся сумерках, разносился над рекой, отдавался загадочным эхом в лесной чаще. От звуков песни приходило умиротворение и даже что-то похожее на предвкушении сказочного чуда.

Это время волчьей пляски, это время волчьей песни,

Хэй-я-а, хэй-я-а

Час русалочьего плеска, ведьм лесов и духов леса,

Хэй-я-а, хэй-я-а

Время петь, звенеть мечами, звездопад ловить губами,

Под тягучие туманы заплетать пути узлами.

Хэй-я-а, хэй-я-а.

При упоминании русалок, ведьм и лесных духов Света и Филипп обменялись весёлыми взглядами и не удержались от смешка, прекрасно понятного им обоим.

— А вверху, над облаками луннорогий бык тяжёлый

Хэй-я-а, хэй-я-а

Тянет-тянет плуг к рассвету по ночному чернозёму.

Хэй-я-а, хэй-я-а

В борозде над окоёмом всходы солнца прорастают,

Тают звезды, словно льдинки, и петух зарю встречает.

Хэй-я-а, хэй-я-а

Запирайте холмы, засыпайте до тьмы...

Последние звуки замерли, растворившись в пространстве, но молчание стояло ещё минуту. Аня поёрзала на бревне и живо оглядела всю компанию.

— Володька, ты чего приуныл? Держи, сыграй что-нибудь, — Аня протянула другу гитару.

— Я задумался, — Володя тряхнул головой, будто пробуждаясь, и взял гитару. — Что сыграть?

— А что хочешь? Можешь чего-нибудь из менестрельского.

Володя пожал плечами и откашлялся:

— То не ветер, то не снег —

В окна бьётся новый век.

В дверь стучится новый круг… Отворяй!

Что ушло — не воскресить,

Что пришло — тому и быть!

В этом круге нет ни дня — для меня.

Хрупнет лёд под каблуком,

Рухнет конь под седоком…

Раз решился взять барьер — так бери!

В старом доме тишина…

Сам варил — так пей до дна.

А душа? Кому она… Хоть гори!

То не ветер, то не снег —

В окна бьётся новый век.

Ммм...

Арамис вздрогнул. До чего же песни, исполняемые без всякой задней мысли, бывают созвучны мыслям. Он сразу почувствовал сотню движений души.

Володя хлопнул по деке.

— Ну чего? Может по очереди?

Неожиданно гитару попросил Филипп. Аня слегка удивилась и без единого вопроса взяла у Володи инструмент и передала принцу. Белая рука юноши пробежала по струнам.

— Всем нашим встречам

Разлуки, увы, суждены,

Тих и печален ручей у янтарной сосны.

Пеплом несмелым

Подёрнулись угли костра.

Вот и окончилось всё,

Расставаться пора.

Милая моя,

Солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встретишься со мною.

Володя с Аней переглянулись и одобрительно кивнули, отмечая неплохой уровень игры. Привычки к такой гитаре у принца ещё не было, но чувствовалось, что человек со струнными инструментами хорошо знаком. Володя остался доволен, утренний урок даром не прошёл.

— Крылья сложили палатки,

Их кончен полёт.

Крылья расправил

Искатель разлук самолёт.

И потихонечку

Пятится трап от крыла,

Вот уж действительно

Пропасть меж нами легла.

Намёк трудно было не понять. Света буквально таяла. Она даже не пыталась скрыть своё удовольствие и только смущенно улыбалась, глядя на Филиппа. Девушке только казалось странным, что друзья не спешили её подкалывать.

— Не утешайте меня,

Мне слова не нужны.

Мне б отыскать тот ручей

У янтарной сосны.

Вдруг там меж сосен

Краснеет кусочек огня,

А у огня ожидают,

Представьте, меня.

Милая моя,

Солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встретишься со мною.

Милая моя,

Солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встретишься со мною.

Раздались общие аплодисменты. Филипп слегка поклонился.

— Здорово у вас получилось, — завороженно выдохнула Света.

— С инструментом я смотрю вы освоились, — сказала Аня. — Действительно хорошо! И голос у вас вполне певческий.

— Благодарю вас.

— Между прочим, — заметил Арамис, — у этой гитары очень приятное мягкое звучание.

— Это наверно из-за трёх нижних нейлоновых струн.

— Владимир пояснял это точно так же, — сказал Филипп.

— Если б вы на электро-гитаре сыграть попробовали... — сказала Аня, коварно улыбаясь, и с некоторой долькой садизма в голосе. — Звучание было бы скорей... интересное.

— Какое же у неё звучание? — поинтересовался Филипп.

— А я дам послушать! — радостно воскликнула Аня.

Филипп отложил гитару. Володя поднял глаза, с явным любопытством и настороженностью ожидая реакции. Аня поискала в телефоне музыку.

— Так... Ну, тяжёлый металл ни к чему. А это... Тоже правда рок... Да ну его!.. А, ладно, и металл сгодится! Вот послушайте, — девушка включила музыку.

Послышались характерные звуки.

У Арамиса брови поползли вверх. Володя подался вперед и подпёр кулаком подбородок в ожидании каких-либо слов.

— На чём её играют? — подозрительно прищуриваясь, спросил Арамис.

— Говорю же, электро-гитара.

— Хм.

— Необычный звук. Я бы сыграть попробовал, — Филипп задумчиво погладил подбородок.

Лицо Арамиса в этот момент выразило нечто, не поддающееся описанию.

— Ну, извините, здесь в лесу ни гитары, ни розетки, — сказала девушка, — Так что придётся довольствоваться обыкновенной, классической. Вам нравится или ещё не поняли? — с любопытством спросила Аня.

— Во всяком случае это довольно необычно, — ответил принц. — А вы, господин д'Эрбле, как считаете?

— Согласен с вашим высочеством, специфически.

Аня, похоже, осталась довольна эффектом.

— Позволите, я ещё побренчу? — сказала девушка с озорным смешком и взяла гитару.

Скоро Света и Филипп, пожаловавшись на своё сонное состояние и слипающиеся глаза, последствие ночных прогулок, разошлись по палаткам. Оставшиеся трое ещё сидели у огня, но без товарищей стало как-то пустовато.

— Сколько времени? — спросил Володя.

— Счастливые часов не наблюдают, — с своей лукавой улыбкой промурлыкала Аня, перебирая струны, — А для не очень счастливых, — девушка оборвала мелодию и посмотрела на часы, — пол двенадцатого.

— Ух ты, я думал больше! — удивился юноша, — Это прекрасно.

Он встал и не зажигая фонарика пошёл во мрак.

— Эй, стой! Ты куда?! — крикнула ему Аня.

— Я ещё успею проверить в воде байдарку. Она почти готова.

Аня рассмеялась.

— Чудик! Ну, успехов!

Потом задумчиво провела по струнам и вдруг резко заглушила их ладонью.

— Тогда я умываться.

Девушка хотела ещё что-то сказать Арамису но передумала, вспомнив их недавний разговор. Нет, решительно, надо было мириться.

Шагая обратно в темноте по росистой траве Аня вдруг оступилась. Девушка, взвизгнув, съехала с откоса, как с горки, в прибрежные заросли. Аня чертыхнулась и попыталась подняться на тропинку, но из-за влажной земли склона и мокрых кроссовок, вновь соскользнула в воду.

— Да чтоб тебя!

— Сударыня, позвольте вам помочь.

Аня подняла голову и узнала в темноте силуэт Арамиса, слегка подсвечиваемый костром.

— О, это вы?

"Странно, что он предлагает помощь. Значит он не сердится? Хотя, что меня удивляет? Помочь — это нормально. Или.. "

— Держите руку, мадемуазель, — епископ ухватился одной рукой за ветку дерева, а другую протянул Ане.

— Благодарю.

Аня ухватилась за протянутую руку, и с помощью Арамиса выбралась на дорожку.

— Вы в порядке?

— Спасибо. Всё нормально. Только высушиться надо, — улыбнулась девушка.

— Что у вас случилось? — подбежал взволнованный Володя.

— Я покатались с горки. Посадка в камыши мягкая и приятная, одна беда — сыровато. Короче, царевну-лягушку выудили из речки. А как дела с байдаркой? — иронично поинтересовалась девушка.

— Не поверишь, снова плавает. Пойдёшь со мной тестировать?

— Не сейчас, надеюсь?

— Ты что, серьёзно полагаешь, что я займусь этим ночью? — усмехнулся юноша.

— С тебя станется. А завтра с удовольствием составлю тебе компанию. Я переодеваться, — и Аня пошла к палатке.

В лесу раздались первые выстрелы стрейкболистов. Девушка обернулась:

— Тушить костёр не советую. Пусть эти вояки знают, что тут люди.

— Я подежурю, мне не трудно, — сказал Володя. — Иди-ка ты спать.

— Да, что я, маленькая? И вообще, мне одежду просушить надо.

С этими словами Аня скрылась в палатке.

— Сударь, давайте лучше я послежу за костром. Вы сегодня много работали, отдыхайте. А мне всё равно не спится, — сказал Арамис.

— Что ж, я, в принципе, не против. Это целесообразно.

Юноша пошел к ручью, а Ваннский епископ снова расположился на бревнышке у костра. Скоро Володя, почистив зубы, вернулся в лагерь. Навстречу ему из палатки выбралась Аня с мокрыми вещами в руках. Молодые люди обменялись короткими фразами и пожеланиями доброй ночи. Володя исчез в палатке, а Аня подошла к костру и стала раскладывать у огня одежду, что бы она просохла. Одновременно она негромко говорила, скорее сама с собой, чем с Арамисом, рассказывала о чём-то, шутила, тихонько смеялась. Её слова шли для епископа Ваннского фоновым щебетанием, не неся никакой смысловой нагрузки. Вдруг девушка прямо обратилась к нему:

— Значит вы решили подежурить. Опять не спится?

Арамис поднял на неё глаза.

— Знаете, я хочу извиниться за своё нахальство, — продолжала Аня. — Я вам наговорила глупостей. Не сердитесь на меня, пожалуйста. Я слишком эмоциональна, и это мой недостаток.

По челу епископа пробежало лёгкое облачко.

— Я не сержусь.

— Спасибо... Приятная ночь, соловьи поют... Мы могли бы побеседовать. Более мирно, — сказала чуть неуверенно Аня, стряхнула мокрую футболку, и замерла на минуту, прислушиваясь к соловьиным трелям.

Арамису вдруг показалось, что, может быть, как раз этой странной девице из другого мира со сверкающими глазами и стоит открыться. В этом веке риски минимальны. В Анне было интересное сочетание эмоциональной искренности и лукавства, доверчивости и скептического ума, восторженности и рационализма. Она страстно желала предостеречь его от какой-то опасности, это точно не связано с праздным любопытством, и участие её было искренним. Так пусть сделает это. Девушка шустрая, ловкая, хороша собой. Анна может далеко пойти, если захочет. Она не глупа, и теперь, наверняка, станет осторожней.

Епископ Ваннский решил узнать у Ани так много, сколько будет возможно, даже если для этого понадобится очень много терпения и снисходительности.

— Сударыня, предлагаю меняться, — произнёс Арамис, — Тем более мы оба в этом заинтересованы. Думаю, моё предложение вам понравится. Я согласен честно ответить на ваши вопросы, если вы так же честно ответите на мои.

— Правда? — обрадовалась Аня и уселась на бревно напротив прелата. — Я согласна. Действительно, давайте обсудим всё спокойно. У нас ведь накопилась куча вопросов. Кто начнёт?

— Позволите мне?

— Слушаю вас.

— Сегодня вы так темпераментно высказывались о моей затее. Значит вы осуждаете этот план? Скажите своё мнение, как независимый и вдумчивый наблюдатель.

— Не то чтобы... Вопрос очень щекотливый, и я, как не стараюсь, не могу рассудить, кто прав, а кто виноват. Каждый участник этой двуликой истории поступает по-своему некрасиво, но и по-своему верно. Зло с добром в ней так тесно переплетаются, что становятся неотделимы. Дать однозначную оценку невозможно. А выбор стороны зависит от того, за кого болеешь сам.

— И за кого болеете вы?

— Честно?

— Конечно.

— За вас.

— Что же тогда вызывает ваше возмущение?

— Во-первых одна деталь в осуществлении плана. Во-вторых, я знаю, что будет потом.

Арамис схватил Анину руку, будто долго сдерживаемые эмоции вырвались наружу.

— Сударыня, это сводит меня с ума вторые сутки! Если вы, будто ангел человеческих судеб, знаете всё наперед, приоткройте эту мрачную завесу.

— Ну, с ангелом вы погорячились, — улыбнулась Аня.

— Я догадываюсь, что впереди таится некая опасность, и делаю вывод, что она перерастает в трагедию. Именно поэтому вы так упорно молчите. Что это за опасность?

Девушка не отвечала.

— Быть может ошибка, просчет? Может страх или неуверенность?

— Вы очень близки к истине. Но, господин д'Эрбле, даже если я предупрежу вас об одной опасности, всё равно могут возникнуть другие, о которых по книге не догадаешься.

— Если тщательно проанализировать книжный материал, сделать необходимые выводы, вероятность избежать этих помех во много раз увеличивается, — с лихорадочным возбуждением произнёс Арамис, продолжая впиваться в лицо девушки огненным взглядом.

— Что вам Людовик сделал, что вы хотите так с ним обойтись? — спросила Аня и, наконец, не выдержав выражения глаз собеседника, перевела взор на реку. — Как я понимаю, вы отвели ему нечто вроде испытательного срока. Мне хотелось бы прояснить этот вопрос. Чем вы руководствуетесь?

— Чем руководствуюсь? — переспросил Арамис.

— Ну не просто так вы его в Бастилию отправить собираетесь.

Арамис опустил голову:

— Я хочу поменять братьев местами и, следовательно, судьбами, воздав каждому, если можно так выразиться, по заслугам его прошлого.

— Но чем-то же король вас не устраивает?

— Странно, что после чтения книги у вас возникает подобный вопрос, — прелат посмотрел в глаза девушки.

— И все же?

Арамис нахмурил брови:

— У моих друзей, одного за другим, происходят ссоры и бурные объяснения с Его величеством. Король не ценит истинных слуг, вокруг него сплошные придворные, льстецы и клеветники. В придачу, он прислушивается к советам этого мошенника Кольбера. А тот только и помышляет о том, как бы поскорей подвести Фуке к полному разорению и занять его должность.

— Но ведь приходит новая эпоха. И эта эпоха — эпоха придворных. Грустно, но это так. Могущественные феодалы, равно как и короли-рыцари уходят в прошлое. Tempus edax rerum.* Наступает время абсолютизма.

— Как бы там ни было, но из Филиппа получится лучший король. Он ничуть не ниже своего брата по уму и несравненно выше по благородству.

— Как вы отчаянно цепляетесь за эту мысль.

— Вы же понимаете, как много я поставил на эту карту. Иначе рухнет всё.

— Но у Франции опять будет два короля, Марчиалли и вы.

— Я его покину, когда придёт время, и мой король останется единственным и полноправным властелином.

— А сами махнете в Рим, — улыбнулась Аня. — А Филипп чем вас привлекает? Мне хорошо известно, — мягко добавила девушка, — что в этой затее не последнюю роль играет ваше честолюбие. Король будет зависеть от вас, а так же привязан благодарностью.

— Не отрицаю. Но Филипп — незаурядный человек, в союзе с которым можно разыграть масштабную шахматную партию на доске Европы.

— А Людовик?

— С Людовиком такой равноправный союз невозможен, он слишком самовлюблен. Об этом короле я уже достаточно сказал.

Наступило молчание, только слышно было, как потрескивали ветки в костре.

Аня подбросила в огонь пару поленьев и задумчиво потеряла переносицу.

— Я кажется поняла... Вы пытаетесь удержать время.

Арамис внимательно посмотрел на собеседницу.

— Время летит, привычный мир стремительно меняется. Вы уверены, что вы в силах изменить историю... Попасть в неё и обрести бессмертие в веках... А ведь, действительно в силах, но в праве ли так всё менять.

Снова молчание.

— И вы, заполучив эту страшную тайну, непременно хотите ей воспользоваться?

— Я убеждаюсь, что Бог вручил мне её неслучайно.

— Избрав вас именно для совершения подмены? Вы не обидитесь, если я вам скажу одну вещь?

Арамис вздохнул с тонкой улыбкой, заранее готовясь к новому выпаду в свой адрес.

— Посмотрим, какую. Вы столько всего уже сказали...

— Вы совершенно сумасшедший, господин д'Эрбле. Беда в том, что вы искренне в это верите. А вам не приходило на ум, что бог мог посвятить вас в эту страшную тайну, чтобы вы избавили обездоленного принца от страданий, а не подвергали ещё большей опасности.

Арамис молчал и внимательно слушал мысли девушки.

— А почему бы вместо того что бы воевать, пусть и не совсем осознанно, со временем, не воспользоваться тайной иначе — продолжала Аня, — сделать счастливым угнетённого принца, подарив ему настоящую свободу и получить удовлетворение от сделанного вами доброго дела. Атос, кстати, вас тогда точно одобрил бы. И никто кроме вас и принца, ну ещё пары-тройки людей из совершенно иного мира, не будут об этом ничего знать. И пусть себе наступает эпоха абсолютной монархии. Это ход истории, так положено. Может быть высшие силы не захотят иного поворота и внесения изменений. А время королей-рыцарей отпустите в прошлое.

Арамис помолчал несколько секунд, потом сказал:

— Но если поступить как вы говорите, именно тогда и случатся несчастья. Даже если забыть на минуту о моём честолюбии, Святом Престоле, ходе истории, то остаются близкие мне люди. Этот план приносит им множество выгод, некоторых спасает от гибели, подумайте об этом. Лучше риск, способный оправдаться, чем бездействие.

— С этим не могу спорить. Но я вас хочу предупредить об одной вещи, очень важной, — Аня остановилась на мгновенье и продолжала, — Что бы вы ни стали делать дальше, Портоса, пожалуйста, ни во что не втягивайте. Вы понимаете о чём я. Оно ему совершенно не надо.

— Портос ни о чём не будет жалеть и получит щедрую награду.

— Вы дорожите его жизнью?

В неярком свете прогорающего костра была заметна бледность на лице Арамиса.

— Жизнью? — переспросил он почти шёпотом.

— Я знаю, вы не верите, не хотите верить в проигрыш. Но если вы не желаете ничего менять, не совершаете хотя бы этой ошибки. Вы можете противостоять опасностям, но не року. Как же я не хочу, чтобы вы прозревали такой дорогой ценой!

— Но вы ничего мне не рассказываете! Позвольте, в таком случае, прочитать. Я уже догадался, что многие из нас погибают, можете этого не скрывать.

— Я могу только предупредить ещё кое о чём.

Епископ скрыл досаду. Умеет же Анна быть упрямой.

— Попробуйте пообщаться с Раулем де Бражелоном, — говорила девушка, — Вы, как тонкий психолог, понимаете силу его чувства, в отличие от всех друзей и знакомых виконта. Даже д'Артаньяну и Портосу это не под силу. Кто знает, вдруг вам удастся предотвратить несчастье.

Арамис помрачнел и заглянул Ане в глаза:

— Атос умрёт, не пережив смерти сына?

— Да, — коротко ответила она.

— Портос.., Рауль, Атос.., потом и Д'Артаньян... — тихо произнёс Арамис, поникнув гордой головой. — А когда же я?.. — голос его чуть дрогнул, — Чтоб уж моя личная трагедия была полной, — добавил епископ с лёгкой усмешкой.

— Не хотела говорить... ладно, чего теперь, — махнула рукой Аня. — На страницах книги вы не умираете.

— Как так? А что же? Тюрьма?

— Нет. Свобода, влиятельность, богатство... и одиночество, угрызения совести.

— Портос?..

Аня ограничилась кивком и начала отколупывать пальцем кору бревна, на котором сидела.

— "Боже мой, как же он догадывается с полуслова, — подумала она, — Что он, мысли читает?"

Наступило молчание. Над головами собеседников шелестели листья и гнулись ветви под порывами поднявшегося ветра. Соловьи, по-прежнему заливались, до странности беззаботно и лирично.

-"Что же делать?" — размышлял Арамис. — "В первую очередь нужно поговорить с принцем... Если он в правду откажется, как бы это ни было прискорбно, придётся искать иной выход. Впрочем, не будем загадывать раньше времени. Но что будет с моими старыми друзьями? Как оградить их от опасности? Главное, от какой именно?"

Аня молчала и украдкой поглядывала на епископа.

"Странный человек, — думала девушка, — необыкновенный. И немного сумасшедший. Кому, как не сумасшедшему придёт на ум подобный безумный, грандиозный, дерзкий план? Он верит в него до одержимости. А сколько надо таланта, выдержки, силы духа!"

Она разглядывала тонкие черты его лица, сжатые губы, чуть выдающийся вперёд подбородок. Волосы, когда-то цвета воронова крыла, а теперь подёрнутые сединой, будто инеем, волной спадавшие на плечи, трепал ветер. А огненные тёмные глаза, опущенные долу, как и накануне вечером отражали пламенные отблески чуть ли не всех земных страстей, разве что отражение огня в них не плясало. Тонкие пальцы нервно выстукивали какой-то ритм по стволу, на котором они сидели. И за всем этим как сжатая пружина, чувствовалась огромная внутренняя энергия.

"Да, смелый, дерзкий, гордый... и чуточку сумасшедший, — думала она. — В тайники вашей души даже при большом желании не залезешь. Вы сами их плохо знаете. Даже странно, что такие сильные люди могут оказаться беспомощны перед жизненными обстоятельствами.

Вдруг Арамис резко поднял голову:

— Нет никакой конкретики. Всё нечетко, расплывчато. Одни намёки. Дайте мне увидеть всё своими глазами, — потребовал он, — Я успею прочесть до утра, и никто ничего не узнает, если вы не захотите.

— Я понимаю, но...

Аня хотела привести какой-то аргумент, но неожиданно прервалась, услышав громкий шорох.

* Tempus edax rerum. — Всепожирающее время.

Девушка подбросила ещё поленьев в огонь и пошевелила угли палкой, что бы воскресить догорающий костер. В темноте произошло какое-то движение. Благодаря свету костра скоро стал различим человеческий силуэт в камуфляже. Это был один из стрейкболистов.

Мужчина, ничего не стесняясь, зашёл на территорию лагеря.

— Извините, — громко сказала девушка и встала навстречу незваному гостю, — здесь туристический лагерь. Не могли вы покинуть это место?

Человек никак не прореагировал.

— Вы слышали, о чем вас попросила девушка? — холодно спросил Арамис.

Стрейкболист ничего не ответил, прошёл мимо, так грубо отстранив загородившую ему дорогу Аню, что та чуть не споткнулась о валявшуюся палку, отступил за дерево и с приводом* на перевес стал выискивал что-то в гуще леса.

Аня зарделась от возмущения:

— Что вы себе позволяете!

— Как вы смеете так обращаться с женщиной? — в голосе Арамиса зазвенел гнев и епископ тоже встал.

Нутро у Ани напряжённо сжалось, и она схватила д'Эрбле за руку. Что-то должно было произойти. Она и сама испытывала желание наподдать непрошенному гостю, но разборки могли иметь печальные последствия. Пришельцам из другого мира, не имеющим никаких документов, совершенно не следовало ввязываться в них. Аня вдруг с ужасом подумала, что Арамису ничего не стоит убить.

— Сейчас, я того парня загашу, и, если вам свербит, уберусь отсюда, — грубо ответил стрейкболист.

— Вы собираетесь устраивать перестрелки здесь?! — воскликнула Аня, выступив вперед, но теперь уже Арамис удержал вспыльчивую девушку за плечо.

— Я потребовал бы у вас удовлетворения, — сказал он незнакомцу, — но, к сожалению, сейчас не то время, — добавил он заметив умоляющий взгляд Ани. — Будьте так любезны, уберитесь отсюда сами и немедленно, — произнёс он твердо и властно. Струна натянулась до предела. Долго сдерживать гнев Арамис похоже не собирался, а терпение уже кончалось.

— Мужик, ты обалдел? Чё ты мне сделаешь? — незваный ночной гость с наглой физиономией резко развернулся к епископу.

Рука Арамиса легла на эфес шпаги, а глаза опасно сверкнули:

— Вас ещё никто не учил манерам? — высокомерно произнёс он.

— Не надо, умоляю! — Аня буквально повисла на руке прелата. — Он просто ненормальный!

— Успокойтесь, мадемуазель. Сударь, последний раз повторяю, не провоцируйте драку, направляйтесь-ка лучше к вашим товарищам. Вероятно, они такого же воспитания и тоже запросто оскорбляют дам. Вам по пути.

— Вот, не надо только на меня катить!

Стрейкболист стремительно сократил расстояние и замахнулся на епископа Ваннского своим автоматом и уже собирался нанести удар. Аня пронзительно вскрикнула и зажала рот. А Арамис быстрее молнии перехватил руку противника и так вывернул её, что стрейкболист сморщился от боли, а привод оказался в руках шевалье д'Эрбле. Удар прикладом под дых, следующий коленом в промежье, и согнувшийся пополам стрейкболист не издав ни звука осел на землю.

От крика девушки и произведенного шума проснулись все, кто крепко спал в палатках и выскочили наружу.

— Что тут происходит? — спросил подбежавший первым Володя.

Арамис стоял с автоматом в руках, а у его ног скрючился неизвестный мужчина в военной форме.

— Что вы с ним сделали? — за Володиной спиной показались Филипп и Света.

— Преподал урок хороших манер и приличного обращения с женщинами.

— Этот ненормальный меня толкнул, разговаривал отвратительно хамским тоном, а потом полез драться, — пришла в себя Аня.

Поверженный вояка-любитель наконец смог разогнуться и, приподнявшись, выдал длинную непечатную тираду. Арамис только брезгливо поморщился.

Тут из темноты леса вышли ещё двое мужчин в таком же камуфляже. Они слышали последние несколько реплик, и, вероятно, даже видели произошедшее издалека.

— Хо, брательник! Ну ты влип! — воскликнул один, подходя и помогая товарищу встать. — Огрёб? Нарываться не надо.

— Сильно извиняемся, — сказал второй, который явно был главнее.

Он был чрезвычайно разозлен поведением игрока.

— Этого бойца мы дисквалифицируем за нарушения и обязательно отстраним от игр вообще. Подобные случаи крайне редки. Больше пострадавших нет?

— Нет, — ответил Володя. — Но имело место нападение на человека.

— Вы сможете это доказать?

— Количество свидетелей вам кажется недостаточным?

— Может мы договоримся?

Володя сделал презрительную гримасу.

— Послушайте, вам очень нужны эти разбирательства? — продолжал стрейкболист, — Пострадавших нет. Может быть тогда просто замнем это дело?

— Может быть, — сухо ответил Володя. — Но если нечто подобное ещё повторится, не сомневайтесь, мы непременно позвоним в полицию. Пусть ваши стрейкболисты тут близко не показываются, так и передайте.

— Хоть на этом, спасибо. Ещё раз приносим извинения. Будьте добры, верните оружие? — подчеркнуто вежливо попросил стрейкболист Арамиса.

— Пожалуйста, — епископ отдал автомат.

— До свидания!

— Лучше, прощайте, — отозвался Володя.

Стрейкболисты удалились. Одного из них приходилось поддерживать. И ещё доносилось, как тот, кто был главнее, моментально сменив манеру общения, крыл матом ворчащего драчуна.

— А с лексиконом у них прямо беда, — заметила Света.

— Не спроста они мне ещё днём не понравились. Пойдём в палатку, — мрачно сказал Володя, — А ты спать собираешься? — спросил он у Ани.

— У меня ещё вещи сушатся. Спи, не дергайся. Я приду.

Сонные Володя, Света и Филипп разбрелись по палаткам.

Арамис с удовлетворением опустился на бревно.

— Это было круто! — восхищенно шептала Аня, — Здоровый парень, а вы его так запросто!

Излив поток восторга, девушка замолкла, внимательно разглядывая Арамиса.

По губам епископа скользнула злорадная усмешка.

Аня готова была поклясться, что Арамис не без удовольствия врезал грубияну. Для бывшего мушкетёра это было своего рода разрядкой, выплеском накопившегося негатива и гнева.

— Продолжим наш разговор? — спросила Аня, напоминая о прерванной беседе.

— Пускай все заснут, — тихо сказал ей Арамис.

Они посидели молча. Аня плела что-то из травинок. Арамис задумчиво смотрел, как меняют форму серые облачка над лесом за рекой.

— Так на чём мы остановились? — спросила девушка.

Епископ повернулся к собеседнице и без всяких предисловий сказал:

— Сударыня, я прошу у вас книгу "Десять лет спустя" и разрешение её дочитать.

Аня глубоко вздохнула:

— Это будет больно.

— Я уже на всё готов.

— Всё же не советую. Для нас это герои книги, а для вас близкие люди.

— Именно поэтому для меня это очень важно.

— Дочитывайте, — выдохнула Аня, зажмурившись, как перед прыжком в воду, — Я сейчас принесу.

Девушка достала из рюкзака книжку и протянула Арамису.

— Вы опять не поспите.

Епископ не ответил, только молча взял книгу и сел с фонариком под деревом, костёр уже не светил.

— Я не буду вам мешать, — Аня собралась уходить.

— Сударыня... — хотел что-то сказать Арамис. — Хотя...- он махнул рукой. — Лучше спите, вы устали.

— Всё равно я не усну, — ответила девушка — Слишком нервничаю. Понадоблюсь — зовите, не стесняйтесь, хоть среди ночи, хоть под утро. Я буду в палатке. Вы просто тихонько меня позовите.

— Спасибо.

Девушка забралась в палатку. Сон правда, как рукой сняло. Аня легла на живот поверх спальника и подперла рукой подбородок. Сердце трепыхалось, как раненая птица.

"Вот и началась игра с жизнями и судьбами. За что ты берёшься, Аня, сама то знаешь? И что теперь? Какая у Арамиса будет реакция на прочитанное? Но важно даже не это. Что это знание даст в будущем? Знать бы... Путаю нити и не знаю, что сплету."

Сколько прошло времени Ане было неизвестно. Девушка сама не заметила, как задремала. Пробудил её негромкий знакомый голос.

— Анна... Анна... Вы не спите?

Девушка открыла глаза. Было почти совсем светло. В лесу больше не слышно было стрельбы. Значит уже утро? Аня тихонько выбралась из палатки. Нет, никак не больше четырёх часов. Светло, но солнце ещё не показалось, только небо на востоке окрасилось нежными цветами зари.

— Ну что? Прочитали? — шёпотом спросила она и слова замерли на её устах.

До чего же Арамис был бледный!

— Крайне признателен, мадемуазель, за вашу услугу, — поклонился шевалье д'Эрбле.

— Боже мой, вы бледны как привидение! Вам плохо?

Ане показалось, что епископ сейчас может просто осесть на землю и, на всякий случай, взяла его под локоть.

— Не беспокойтесь обо мне, сударыня, — слабо улыбнулся прелат.

Улыбка вышла вымученной. Казалось, что Арамис за эту ночь успел стать бессильным зрителем будущих несчастий с собственным участием и буквально пережить эти страшные события: упасть на грани триумфа, участвовать в смертельном бою, потерять друзей. И всё разом.

Аня ещё раз всмотрелась в лицо епископа Ваннского и покачала головой. Первый раз она пожалела о том, что затеяла.

Арамис позволил девушке подвести себя к кострищу и усадить на бревно.

— Знаете, я бы вам давление померила. Жалко нечем, — взволнованно сказала Аня и присела рядом.

— Похоже, я сделала огромную глупость. Это было очень жестоко по отношению к вам. Права была Светка! Я вам открыла лишнее. Не следовало этого делать.

Аня вспомнила, как, читая первый раз, поливала слезами страницы последних глав. Что же испытал он?

— Ничего страшного не произошло, сударыня, — ответил Арамис, — Это лишь книга, текст, набор букв, не более. Это ещё не сама жизнь.

— А что же тогда?

— Только её возможный сценарий.

— И, все таки, я круглая дура, — сокрушенно прошептала Аня.

— Полно. Успокойтесь, сударыня. Я сам этого захотел, — почти ласково сказал прелат.

— А я зачем-то уступила! И что теперь вы намерены делать? Будете исправлять заговор?

— Что теперь делать, я совершенно не знаю, — признался Арамис, — Мадемуазель, я не могу поверить, чтобы Фуке повёл себя настолько неразумно. Неужели я так в нём ошибаюсь?

— Делайте выводы. Вы, кажется, уже давно видите в нём потенциального союзника. Но, всё равно, не бросайте его, он ещё тысячу раз пожалеет о сделанном. Вы сами сказали, это лишь возможный сценарий. Может быть, а может не быть.

— Вы правы.

— А что скажете насчёт Филиппа? Он же вам друг? — на слове "друг" Аня сделала акцент.

— Что за странный вопрос! — пожал плечами прелат.

— Вы так и не ответили на него. А Филипп, между прочим, успел вас полюбить, как отца. А вы запрещаете себе полюбить его, — вздохнула девушка.

— Чувства опасны, когда плетешь рискованные интриги.

— При вашей внутренней буре страстей это звучит даже забавно, — улыбнулась Аня, — Знаете, что? Валерьяночки я вам всё таки дам, Светка мне тут намекала.

Девушка полезла за аптечкой и нашла нужные таблетки.

— Ну, что вы смотрите? Берите и глотайте. Не отравлю, — с ласковой усмешкой сказала Аня.

Арамис, действительно, выпил две протянутые таблетки и сказал:

— Я понимаю, что вы от меня хотите услышать, спрашивая о принце. Знайте, если Филипп не желает быть королем, я не стану его ни к чему принуждать, чего бы я ни хотел и о чём бы ни мечтал. Власть над королевством — это на всю жизнь и это огромная ответственность. Нет ничего хуже государя, не желающего править. Хотя принц бы смог, теперь я в этом ничуть не сомневаюсь.

Аня чуть не подскочила от радости.

— Вы могли бы сказать это раньше! Вы же это не сию минуту решили. Я бы вас тогда не мучила, не открывала бы будущего.

— Зато я узнал, что хотел. Мы в расчёте.

— Шевалье, с вами нервы нужны такие... — Аня просто задохнулась от избытка эмоций, — Но что вас толкнуло на откровенность?

— Вы мне симпатичны, мадемуазель, и чем-то напоминаете моего дорогого друга д'Артаньяна, — улыбнулся Арамис, — Даже не знаю точно, чем. Хотя с ним откровенничать я не тороплюсь. Но в этом мире я почти ничем не рискую. Чего только этот господин Дюма вам о нас не разболтал! Слава богу, он открыл далеко не всё.

— Действительно.

— Вы, сударыня, сможете многого добиться благодаря вашему упорству. Но позволите дать дружеский совет?

— Слушаю.

— Вам стоит лучше научиться владеть собой. Этот навык всегда пригодится.

— Да, это уж точно!

Они замолчали.

— Знаете, господин Арамис, — снова заговорила Аня, епископ оживился, услышав старое боевое прозвище, — память в веках о вас останется в любом случае. Когда умирает история, живет легенда. А легенда о вашей дружбе, одной на четверых, вечна!

* Привод — обиходное название электропневматического стрейкбольного оружия. Используется, так называемая, «мягкая пневматика» (дульная энергия не более 3 Дж).

Облака на востоке приобрели огненный цвет. Остатки предрассветной мглы рассеялись вместе с зыбкой влажной дымкой над оврагами. Первые солнечные лучи, пробившись сквозь кроны, упали на лица Ани и Арамиса. Утро было свежим, ветреным. По небу быстро плыли пышные кучерявые облака, на лету меняя очертания.

— Холодновато как-то, — проговорила девушка, — Вы посидите, ваше преосвященство, а я костёр разожгу.

Аня принялась разводить огонь. Ветки за ночь стали сырыми и разгорались плохо.

— Вам лучше? — заботливо спросила Аня. — В лице по-прежнему ни кровинки. Прилягте в палатке. Думать можно и там. А лучше поспите. Мне совсем не хочется, что бы вы падали в обморок от утомления и эмоциональной напряжения.

— Уже утро. Ни к чему.

— То же мне утро! Рань несусветная! Света мне рассказала, что вчера было то же самое, и уговорить вас не удалось. Я обещаю, что в ваше отсутствие книга никуда не денется, и я её вам спокойно дам, если вы захотите что-то уточнить. Только отцепитесь от неё на время, пожалуйста.

Аня взяла книгу и положила её на свой рюкзак.

— Она лежит вон там. Надо будет, возьмёте.

— Хорошо, спасибо.

Из палатки вылез Володя, разбуженный возней девушки у костра и треском ломаемых о колено веток:

— С добрым утром! Дальше ночь прошла спокойно? — спросил он.

— Вполне. Никто к нам больше не совался. Не захотели связываться с бывшим мушкетёром, — улыбнулась Аня.

— Я сейчас умоюсь и помогу тебе.

— Можешь не торопиться. Вообще, поспал бы ещё.

— Разбежалась. Ну, уж нет!

— Володя, помоги мне лучше отправить шевалье отдыхать в палатку. Вдруг он будет вырываться, и уверять, что двое бессонной суток — совершенный пустяк, — смеясь сказала Аня.

Девушка уже крепко держала Арамиса за руку.

— Господин д'Эрбле, разрешите вас проводить? — подошёл к прелату юноша. — Это правда не дело.

— Я, во избежание насилия, лучше сам удалюсь в палатку. Вы позволите? — сказал Арамис с усмешкой, высвобождая руку из Аниных цепких пальчиков.

Епископ Ваннский действительно ушёл в палатку. Аня и Володя, сидя на бревнышке, грели руки у разгоревшегося, наконец, пламени. Девушка нервно кусала губы.

— Сама то спала? — спросил Володя.

— Спала. А вот д'Эрбле...

— Понятно. Ты мне лучше расскажи, — перешёл на шёпот Володя, — что ты тут задумала?

— К чему? — тоже шепотом, но с заметной ноткой раздражением ответила Аня.

— Затем, что я волнуюсь. Ты знаешь, я редко расспрашиваю.

— Пытаюсь править сюжет книги, — потухшим голосом проговорила Аня, — Там всё так грустно.

— Добилась чего-нибудь?

— Надеюсь. Теперь буду смотреть, что выйдет, — девушка закусила губу.

— Да уж... — Володя посмотрел на палатку, куда ушёл Арамис.

— Чего?

— Да нет. Ничего.

— Уж говори теперь!

— Мне твоих жертв жалко. У них всё так грустно, а тут ты, — усмехнулся Володя, подражая жалобной интонации девушки.

— Ты ещё язвишь! — вспылила Аня. — У меня сейчас такие душевные протуберанцы! Если б ты знал! — потом тихо добавила, — Может мне самой жертв жалко, — и ткнулась Володе в плечо, прошептав. — Не спрашивай ничего, пожалуйста.

— Хорошо, хорошо. Я всё понял, — голос юноши прозвучал в контрасте с возгласами девушки мягко и спокойно, — Чай вскипятить, пока тут сидим?

— Как хочешь! ...Я дух переведу.

Аня вскочила и почти убежала в сторону речки, в ужасе от осознания того, что только что своими руками терзала душу человека, который вызывал её восхищение. Как литературные герои гости уже не воспринимались. Это были люди, живые и настоящие, такие же материальные, как сами студенты. Убивать чьи-то надежды на деле оказалось весьма неприятным занятием. Хотя в теории всё выглядело совсем иначе.

Володя, действительно, все понял, и, как человек деликатный, промолчал. Аню он знал давно. Всегда она была деятельной личностью, не способной ни к чему оставаться равнодушной. Что ж делать, если так часто приходится ломать дрова и ходить по граблям? Только извлекать опыт и делать снова или бросать и плыть по течению. Наедине с собой он иногда признавал, что Аня ему очень нравиться, но вслух ничего не говорил. Глядя девушке вслед, Володе задумчиво пожал плечами.

Аня встречала рассвет, сидя на берегу рядом с зарослями осоки, как Алёнушка из сказки. Первые пятнадцать минут она занималась самоедством. Но потом её внимание привлекли водомерки, скользящие на поверхности воды. Они напомнили Ане фигуристов, только шестиногих. Такая фантазия её рассмешила.

Над рекой кружила чайка. Света не преминула бы достать карту, что бы узнать откуда она могла сюда залететь. В этих местах чаек не водилось. Но Аню не заботили подобные вопросы. Она сама силой богатого воображения парила вместе с этой белой птицей, освещённой розоватыми лучами восходящего солнца. В такие минуты время летит незаметно, проскальзывает сквозь пальцы, как бы не хотелось удержать чудесный миг. Рука полезла в карман за телефоном и остановилась на пол пути. Ни одна, даже профессиональная камера, не сможет передать атмосферу таких моментов. Жаль, что аппаратура не может запечатлевать человеческие чувства. Её нынешнее состояние застыло бы в кадре свежим, лёгким и солнечным шедевром. Но разве не для подобных целей существует творчество? Вместо телефона Аня достала из другого кармана блокнот и карандаш. Ночные тревоги и утренние впечатления дали поразительный эффект. Первый раз за несколько лет она писала стихи...

Вернулась Аня в лагерь в приподнятом настроении. Солнце успело уже показаться над лесом. Володя подметил в подруге эту перемену и успокоился. Развеселилась — значит ничего ужасного всё таки не стряслось.

Юноша был занят приготовлением завтрака. Арамис равнодушно наблюдал за его работой. Мысли епископа были где-то совсем в иных краях. Филипп, тем временем, пользуясь разрешением Светланы сидел перед микроскопом. С прибором он освоился настолько, что помощь теперь не требовалась. Принц разглядывал пыльцу с различных цветковых растений.

Аня тут же хотела присоединилась к Володиной работе, несмотря на его возражения.

— Тебя Светка ищет, — чуть слышно шепнул Володя и указал глазами на палатку.

Аня поняла, незаметно кивнула и, якобы по какой-то надобности, пошла в палатку.

Их союз, правда, не было уже ни для кого секретом. Тактику затеи выстроил в уме Володя. Филипп, по сути, оказался в сообщниках. Арамису и так было ясно как день, что девушки сговорились. Но всё же не слишком комфортно шептаться в открытую за спинами обсуждаемых людей.

Аня заглянула в палатку. А Володя, когда девушка ушла, с самодовольством полновластного хозяина кухни принялся перемешивать содержимое кана.

— С добрым утром, Светка, — в полголоса сказала Аня.

— Привет! Залезай ко мне... Ну? Какие новости?

— Эмм... Как сказать...

— Не томи, рассказывай.

— Скажу самое главное. Выбор, по-прежнему, за Филиппом.

— Как ты это поняла?

— Д'Эрбле сам сказал.

— Когда? Как?

— Это длинная история. Была тут ночью у нас беседа. Посмотрим на результат, а твой дипломат сделал всё от него зависящее, — с деланной скромностью сказала Аня.

— Как бы там ни было, ты молодец, Анюта!

Света крепко обняла подругу за шею.

— Ну-ну, не торопись. Ничего не ясно. Задушишь раньше времени, — засмеялась Аня. — Надо довести ещё дело до конца. Пойдём лучше завтракать, еда почти готова. Твой принц не заскучает наедине с железками? Чего-то крутит, чего-то смотрит.

Света засмущалась.

— Не заскучает. Он сам меня попросил дать самостоятельно попробовать. Тем более, что я тут тебя дожидалась. Анька, я теперь даже боюсь, что нам на грозу повезёт.

— Трещало имя в языках костра.

В чужих мирах и вздохи, и страдания.

Лишь нежные зелёные глаза

Навек оставят след в воспоминанье.

— Что это?

— Экспромт.

— Опять хочешь меня в краску вогнать?

— Просто прорвало, — пожала плечами Аня, — Сегодня, с утра пораньше. Прямо как Пушкина!

— От скромности не помрешь, — улыбнулась Света.

Аня засмеялась:

— От этого я точно умирать не собираюсь, лучше на дуэли. Пошли-ка завтракать. А то сейчас "не вынесет душа поэта" отсутствия кормешки. Ну, этого Пушкина в девятнадцатый век. Всё равно Дантес убил.

— Протестую, Пушкин бессмертен!* ...Пошли уже, а?

— Постой-ка. Ты иди, а я переоденусь.

— С голоду не помри.

Света, смеясь, вылезла из палатки.

Пока Володя раскладывал еду, девушка подошла к Филиппу.

— Ну, как?

— Интересно сравнить пыльцу внутри семейств. Говорите, она должна быть похожая?

— Да. Можно после завтрака посмотреть.

— Хорошо. С определением трав я без вас не справлюсь.

— Я бы сказала, это уже научный интерес, — улыбнулась Света.

— Взгляните, мадемуазель, на это, — Филипп отодвинулся от микроскопа, — По-моему, очень забавная форма пыльцевых зёрен.

Света села рядом и посмотрела в окуляр одним глазом.

— Кислым фуксином стоит немного подкрасить. Будет лучше видно.

Не успела договорить, как почувствовала у своего уха горячее дыхание Филиппа, склонившегося над ней. У Светки перехватило дух. Захотелось то ли провалиться сквозь землю, то ли прижаться к Филиппу. За невозможностью сделать первое, Света сделала второе. Принц улыбнулся и заправил ей за ухо выбившуюся из косы прядку волос.

— Первая фаворитка некоронованного короля, — усмехнулась Аня, когда вылезая из палатки, увидела обнявшихся молодых людей возле микроскопа. Эта мысль её почему-то очень развеселила, и девушка вприпрыжку пошла к костру.

...После завтрака, собрав грязную посуду, Аня и Володя одновременно взялись за ручку кана, и нисколько не собираясь её отпускать, сердито уставились друг на друга. Взгляд результата не возымел, и молодые люди, так и не проронив ни слова, пошли к ручью, держа вдвоем один кан.

Света и Филипп рассмеялись. Улыбался даже Арамис, совершенно не склонный к веселью в это утро.

Потом Света и Филипп ушли собирать цветы, чтобы сделать препараты пыльцы. Аня и Володя, закончив с посудой, взяли байдарку и отправились к реке. А Арамис, усевшись под уже известной сосной, стал листать "Десять лет спустя", выискивая определенные моменты, уточняя детали. Что-то больно било в самое сердце, что-то приносило удовольствие, но первого было больше. К возвращению молодежи книга была проштудирована вдоль и поперёк.

Сначала пришли в лагерь Света и Филипп. Они сразу же погрузились в работу с бинокуляром и приготовление микропрепаратов.

Володя и Аня вернулись позже, когда заметили на горизонте темно-серую массу облаков. Эта картина заставила их встрепенуться. Уж не долгожданная ли гроза надвигается? Услышав далёкий глухой рокот, Аня шлепнула веслом по воде и радостно воскликнула:

— Володька, ты слышал?! Неужели Перун соизволил проехаться в колестице?

Юноша поддержал её восторг многозначительным мычанием.

Ветер был по-прежнему западный и в скором времени должен был пригнать непогоду. Ее ждали с нетерпением. По возвращении Аня и Володя тут же обратили внимание остальных на эту новость.

Епископ отложил книгу и всмотрелся в горизонт с тревогой и надеждой. Сердце радостно подпрыгнуло. У него на мгновение мелькнула мысль, что он мог бы пожертвовать властью генерала иезуитов ради возвращения в свой мир.

Родной мир, конечно, хорошо, но оставался ещё один не проясненный вопрос, с которым лучше было разобраться здесь и сейчас. Арамис неосознанно оттягивал момент объяснения, боясь услышать от Филиппа губительную для себя истину. Но теперь ждать не имело смысла. А намерения принца, судя по наблюдениям, за последние сутки определились вполне конкретные. Неужели это конец всем планам?

Арамис опустил взгляд на обложку книги, которую держал в руках и крепко задумался, потом улучил момент и пригласил принца прогуляться в лесу, чтобы побеседовать.

Света и Филипп мило ворковали, разглядывая лепестки герани. Похоже, что беспокойная студентка биофака МГУ рассказывала о строении цветка и способах опыления.

Света, почуяв, что час пробил, ободряюще пожала кончики пальцев Филиппа и бросила на него взгляд, в котором читалось: "Я поддержу любое ваше решении, но моё мнение вы знаете".

Арамис и Филипп, углубившись в чащу, остановились под раскидистым деревом.

— Монсеньёр, я хочу побеседовать с вами о важных вещах, — начал Арамис.

— Я вас слушаю.

— Сначала позвольте задать вам несколько вопросов?

— Говорите, — произнёс Филипп, мысленно приготовившись к обороне.

— Как вам красота леса? Мадемуазель Светлана провела замечательную экскурсию, не правда ли? — Арамис улыбнулся самыми уголками губ.

— Светлана — чудесная девушка и восхитительная рассказчица. Она сумела показать природу, пожалуй, с самого увлекательного ракурса. Но какое это имеет отношение к делу, о котором вы завели речь? — спросил принц, хотя внутренне чувствовал, что самое непосредственное.

— И после этого у вас не появился соблазн, оставить в стороне проблемы сильных мира сего и сбежать на лоно природы?

— Буду с вами откровенен, сударь. Кому как не вам мне доверять. Соблазн появился и огромный.

— Такой что может затмить блеск славы, могущество и величие? Вы имеете на всё это право в силу рождения.

— Существует нечто более великое. Но для себя я решил, что вас не подведу. Раз дав своё согласие, я слова не нарушу. Не сомневайтесь в этом.

— Но это идёт вразрез с вашим нынешним желанием, не так ли? И, возможно, лишит вас счастья?

— Возможно.

Арамис опустил голову и едва приметно вздохнул. Такой прямоты он не ожидал. Потом епископ взглянул в глаза собеседнику, и, решившись покончить со всем одним махом, сказал:

— В таком случае, мой принц, я освобождаю вас от данного мне слова. Оно отныне ни к чему вас не обязывает. Вы вольны поступать как вам заблагорассудится, и моё благоприятное мнение о вас останется неизменным.

Принц не поверил тому, что услышал.

— Вы очень великодушны, сударь. Но что повлекло такие перемены? Вы так настойчиво добивались моего согласия.

— Я уже говорил и повторяю вновь, что хочу чтобы всё предприятие отвечало в первую очередь вашим желаниям.

— И вас не будет мучить сожаление?

— Монсеньёр, не режьте по живому, — произнёс Арамис с горькой улыбкой. — Я его прогоню. Возможно, я выигрываю что-то большее. Не слушайте меня, делайте, что велит вам ваше сердце.

— Вы замечательный человек во всех отношениях, — принц отбросив этикет, крепко обнял Арамиса. Тот даже слегка растерялся, но потом ответил на объятия Филиппа.

Принц чувствовал себя так, точно с плеч упала гора весом в целое государство. Теперь это была, действительно, свобода. А на душе стало светло и спокойно.

Арамис и Филипп вернулись в лагерь. На принца был устремлён тревожный взгляд зелёных глаз. Филипп молча сел рядом с девушкой. Светлана заметила, что лицо молодого человека прояснилось и казалось спокойным и величественным. Аня же многозначительно взглянула на епископа Ваннского. Тот понял и отошел вместе с ней в сторонку, подумав: "Может я и правда сделаю принца счастливейшим человеком." В его груди снова зашевелилось что-то тёплое, как недавно ночью в Сенарском лесу, похожее на отеческую нежность.

— Теперь мне кажется, что эта чёрная туча надвигается стремительно быстро, готовая разразиться громом и молнией, — произнёс Арамис, указывая на устрашающую массу грозовых облаков, — а у меня нет ничего, чтобы противостоять буре.

— А вы всё-таки поэт, господин епископ, что бы вы там ни говорили, — лукаво улыбнулась Аня.

Арамис усмехнулся.

— Дивлюсь вашей жизнерадостности, сударыня. Не вам сражаться с этой бурей.

— Не упрекайте меня оптимизмом. Без него моя жизнь стала бы серой и безысходной. Я так понимаю, вы, всё таки, освободили принца от данного слова?

— И он мне очень благодарен за это.

— Вот видите! Что вы теперь намерены делать?

— Остаётся бороться.

— С бурей?

Арамис промолчал, глядя на клубящуюся тучу и щурясь от подувшего в лицо ветра.

* Искаженная фраза: "Протестую, Достоевский бессмертен!" из романа М. Булакова "Мастер и Маргарита".

Птицы замолчали. Поднялся сильный ветер. Глухо зашумели и застонали сосны под его порывами, нарушив спокойное безветрие, походящее на затишье перед бурей. Пророкотал далёкий раскат грома.

— Сударыня, дайте мне слово, что тайна, ставшая вам известна по милости Дюма, во Франции 17 века останется тайной. Я не имею права требовать иных гарантий. А произойти может что угодно.

— Обещаю, конечно, и за себя, и за своих друзей. Только не думаю, что это понадобится.

— Я тоже очень на это надеюсь.

— Знаете что ещё, — опять заговорила Аня, — обязательно сделайте что-нибудь для Рауля. Ему жить нужно, а не под пули арабов лезть.

— Естественно, насколько это от меня зависит.

— Пусть съездит куда-нибудь, отвлечется. Морально Атоса поддержите. Пришла в голову дурацкая идея, — Аня улыбнулась, — не плохо бы было отдать де Бражелона на растерзание Владимиру и Светлане. Давно заметила преображающую силу походов, главное что б не военных.

Арамис улыбнулся:

— Ещё что-нибудь?

— Насчёт господина Фуке. Я читала где-то, что в Сен-Манде есть тайник в котором хранится некий план, инструкции крепостям на случай падения суперинтенданта. Говорят, он сильно повредил Фуке, хотя и устарел к тому моменту.

— Учту. Кстати сказать, по-моему, у вас недурные способности к интригам.

— Почему бы им не быть? Слышать это от вас очень лестно.

— Но, мне кажется, начинается дождь. Пойдёмте под навес.

Действительно, начинало капать, а ветер с яростью срывал с деревьев зелёные листья. Света и Филипп увлеченно разговаривали вполголоса, не в состоянии наговориться и точно боясь, что не успеют сказать всё, что хочется. Володя, сидя рядом и тактично делая вид, что это воркованье его не волнует, с чрезмерным усердием зашивал свой протёртый носок. Они втроем в ожидании дождя предусмотрительно спрятали мокнущие вещи в палатки и их тамбуры.

Арамис вернул Ане книгу со словами:

— Теперь можно возобновить попытки открыть проход в наш мир. Время самое подходящее.

— Да. Костёр горит, — сказала Аня.

Володя поднял голову:

— Рановато. Пускай поближе громыхать начнёт, — и снова уткнулся в работу.

Гроза не заставила себя ждать. Скоро дождь превратился в поток, и вода стала заливать под тент. Только необходимость совершить новую попытку перемещения удерживала людей на улице. Громыхало уже совсем рядом.

Арамис гнал прочь мысли о том, что, возможно, они застряли здесь надолго. Филипп, наоборот, в тайне на это надеялся.

— Давай, Вовка, выбивай искру, — сказала Света.

Напряглись абсолютно все.

Аня раскрыла книгу на нужной странице.

— Всё таки сейчас молнии менее эффектные, чем тогда ночью, — заметила она.

— Надеюсь, эффектность и результат не взаимосвязаны, — с иронией ответил Арамис.

Володя стукнул обугленными палками... Но кроме появления новой жжёной точки на листе никаких изменений не случилось.

— Чую страничка будет разрисована в сеточку, — хихикнула Аня.

— А если естественную искру, — предложил Филипп. — Позвольте, — принц взял у Володи книгу, поднёс поближе к огню и повернул к нему страницей. Ждать пришлось несколько минут. Как и накануне царило напряженное молчание. Наконец, на листок попало пару искорок, взметнувшихся над костром. Вновь безрезультатно.

Вскоре, по разным поступившим предложениям, было перепробовано множество различных вариантов. Надежды почти не осталось. Света отложила книгу на бревно, устало присела и протёрла виски.

— Нет, господа. Я уже не знаю, что придумать.

— Но на всё это влияет гроза. Разве не так? — задал Арамис вопрос никому и всем сразу. — Мы не пытались соединить искру с молнией.

— Да ведь постоянно грохочет. Оглохнуть можно, — ответил Володя.

— Может оно всё и к лучшему, — прошептал Филипп.

— А гроза уже заканчивается, — произнесла Аня.

Дождь ослабевал, ветер стал менее неистов.

Арамис со злостью отчаяния метнул палку в огонь.

В этот момент полыхнула очередная молния. Раздался такой оглушительный раскат грома, что компании показалось, будто задрожал воздух. В тот же миг от удара палки в костре треснула какая-то веточка, и из пламени подхваченная ветром слетела искра, упав на страницу раскрытой книги. Последовал тихий хлопок. Оглядевшись, студенты не увидели Арамиса и Филиппа. Они исчезли, точно растворилась в воздухе. Лишь ветер беспечно перелистывал страницы книги. Молодые люди молча смотрели на неё как завороженные.

— Вот и всё, — наконец произнёс Володя.

Света вздохнула.

— А знаете, — сказала Аня и глаза её азартно вспыхнули, — я уверена, что дальше всё пойдёт не так, как тут написано. Ей, богу, уверена! За огненной чертой другая жизнь.

— Вероятно. Твоя интуиция тебя не подвела, — проговорила Света, — перемещение правда случилось.

— В тот ли мир? — скептически заметил Володя.

— А в какой же ещё? — отозвалась Аня. — Это было бы не логично. Вот она, книга, — девушка взяла томик и бегло его пролистала. — Представить трудно, сколько всего скрыто под одной обложкой!

— Будто всё это сон, и в реальности ничего не было, — тихо сказала Света.

Но кое-что её всё таки утешало. Она отошла к палатке и с тревогой достала определитель водных беспозвоночных из-под целой стопки книг. В нём она с облегчением обнаружила доказательство, что произошедшее было не сном и не миражом — жёлтый как солнце цветок кубышки.

* * *

Лес был окутан мглой. По небу быстро летели тучи. Ветер решительно гнал прочь ночную бурю. Небо уже пролило на землю дождевые потоки, но проясняться не спешило. Едва-едва начало светать. Дорога была грязной после дождя, в лужах отражались тёмные ветви деревьев. На обочине кучер ремонтировал колесо кареты. Арамис и Филипп стояли в сторонке.

— Карета скоро будет в вашем распоряжении, монсеньёр, — говорил епископ Ваннский. — Мой немой кучер отвезёт вас в Нижний-Пуату. Как появиться первая возможность, я найду вас, чтобы узнать как вы устроились.

Филипп хотел что-то вставить.

— Обо мне не беспокойтесь, я рад за вас, — предугадал его мысль Арамис. — Видимо, так угодно богу. Смелее!

— Позвольте, сударь, в очередной раз поблагодарить вас за избавление от мук неосведомлённости, за свободу, за этот воздух, за возможность сделать выбор и многое другое. Ничто не сможет выразить моей признательности.

Кучер закончил свою работу и подал знак, что всё готово.

— Прощайте.

Филипп без церемоний обнял прелата с нежностью почти сыновней.

— Теперь я не претендент на трон, а простой свободный дворянин, — он улыбнулся и незаметно дотронулся до кармана камзола, где лежала подаренная Светланой лупа и тихонько вздохнул.

— Храни вас бог, сын мой! — произнёс, благословляя его, Арамис.

Филипп, махнув на прощение рукой, легко запрыгнул в карету. Послышался глухой и чавкающий звук копыт и колес по мокрой лесной дороге. Карета исчезла за поворотом, будто растворилась в серых предрассветных сумерках. Прелат ещё долго стоял посреди дороги и глядел вслед скрывшемуся экипажу, держа под уздцы двух отпряженных лошадей.