Огонь и Лёд (гет)

27 сентября 1995 года

Второй этаж, Хогвартс

18:21

Гарри шагнул на первую ступеньку мраморной лестницы лёгким и целеустремленным шагом. Шум разговоров, доносящийся из Большого зала практически прямо под ним, поднимался, словно густой клубящийся пар. Этот звук был заманчивым, словно свежеиспеченный хлеб с тающим маслом, но он устоял. Чем дольше трапеза длилась внизу, тем больше это было на руку Гарри. Чем больше тиран с лицом жабы сидит за учительским столом, тем больше шансов, что план сработает без сучка и задоринки.

Шум становился всё тише по мере того, как он удалялся от лестницы и заходил за очередной угол. Коридоры и впрямь были лабиринтом. Большинство первогодок, должно быть, путались, совсем как сам Гарри четыре года назад. Казалось, извилистые залы никогда не кончались, а отличить одну древнюю стену от другой зачастую было той ещё проблемой. На большинстве из них висели кронштейны для факелов, а доспехи, стоявшие вдоль коридоров, были и вовсе одинаковыми. Нужно было постоянно практиковаться, чтобы понимать, где находишься.

Гарри хотел, чтобы шум прекратился хоть на минуту, чтобы он смог сосредоточиться, но внезапно обнаружил, что теперь его не хватает. Трапеза могла кончиться в любую минуту, и его застали бы врасплох. К тому же голоса создавали определённый комфорт, а теперь он был предоставлен своим мыслям и сомнениям.

В последнее время он обнаружил, что и желал, и ненавидел тишину. Постоянное бормотание людей, которые что-то от него хотели, истощало настолько, что он, казалось, не мог с этим справиться. Друзей, которые ничего от него не хотели, в этом году стало на порядок меньше. Гарри быстро осознал, насколько они ценны, ведь сейчас они могли ему помочь.

Один из них мог бы пойти вместе с Гарри. Прежде он никогда не пытался проникнуть в кабинет профессора. Из всего хаоса, который он устроил, проживая в замке, подобное не входило в его послужной список, и чем ближе он подходил к этому ужасному помещению, тем больше начинал сомневаться, что сможет осуществить это.

Гарри заставил себя вспомнить все, что произошло с ним этим летом и что началось после возвращения в Хогвартс. После возвращения Волдеморта абсолютно всё было той ещё головной болью. Вряд ли была хоть одна секунда, которую он бы смог вспомнить с радостью, и чем больше времени тянулось, тем больше раздражался Гарри и тем меньше он хотел ждать, пока другие предпримут хоть какие-то действия. В последнее время он поймал себя на мысли, что симпатизирует Сириусу. Едва ли он мог себе представить, каково это — быть запертым на площади Гриммо, в то время как мир погружается в тихий хаос, а за кулисами ведётся трехсторонняя холодная война.

Прошедшее лето было несчастливым для Гарри из-за беспокойства от непонимания что происходит на самом деле, но едва ли оно было первым. Ужасное лето стало своего рода традицией с тех пор, как он поступил в Хогвартс. До сих пор менее стандартным был учебный год.

Хогвартс был первым и единственным домом, который Гарри знал. Он всегда мог положиться на замок, в особенности, когда дела на Тисовой улице выглядели особенно безрадостно. Несмотря на опасности, которые появлялись из ниоткуда и кидались на Гарри из самых неожиданных мест, не было места на земле, которое сделало бы его счастливее, чем Хогвартс.

Пока Долорес Амбридж не появилась во всех своей зловещей красе, свалившись на них, словно розовый демон из глубин ада.

До сих пор она была раздражающе успешной в своих действиях. Мало того, что она высосала всю жизнь из любимого предмета Гарри, единолично добившись того, что ещё половина его сокурсников завалят предстоящие СОВ, но также она приложила огромные усилия, чтобы закрепить за собой положение самой жестокой авторитетной фигуры Хогвартса. Аргус Филч внезапно стал самым популярным человеком после Амбридж — эдаким изгоем, которого все ненавидели.

Лишь одна мысль об этой женщине заставляла Гарри кипеть. Ярость практически бурлила у него в желудке. Она была раскаленной докрасна и такой бурной, что он буквально чувствовал, как она плещется, словно беспокойные волны, несущие разрешительную силу. Это был тот самый гнев, который поглотил его в первую ночь на площади Гриммо: интенсивная, всепоглощающая дымка, которая отбрасывала всё остальное на задний план. Всё, кроме пронизывающей боли, исходящей от всё ещё сырой кожи на тыльной стороне ладони Гарри. Он на мгновение остановился и поднял руку, высунув её из-под мантии-невидимки ровно настолько, чтобы можно было разглядеть опухшие розовые буквы, болезненно вырезанные на его коже.

Я не должен лгать.

Слова эхом отозвались у Гарри в голове. Словно кто-то пробрался внутрь и кричал их. Это было оглушительно, и следующий удар сердца развеял все сомнения.

Когда дверь кабинета Амбридж замаячила впереди, пальцы Гарри все еще сжимали палочку, и он двинулся вперед к своей цели.

1 октября 1995 года

Большой зал

08:33

Новоиспечённый генеральный инспектор Хогвартса представляет свою инспекционную дружину.

Варнава Кафф.

— Эта газетенка должно быть шутит, — пробормотал Рон после того, как просмотрел газету, которую им с Гарри передала Гермиона.

Школа была в сумасшествии с тех пор, как просочилась новость о том, что Амбридж вернулась однажды ночью в свой кабинет и обнаружила, что там царил полный беспорядок, а большинство ее вещей были повреждены и не подлежали восстановлению. Гарри слушал это с торжествующим ликованием.

С тех пор Амбридж была в ужасном настроении, и последний урок Защиты от тёмных искусств она превратила в сущий ад. Ни для кого не было секретом, кто по мнению генерального инспектора был виновен в случившемся, но у неё не было возможности это доказать. Не то, чтобы она беспокоилась о доказательствах или этике. Гарри неоднократно подвергался задержаниям под предлогом неуважения, проявленного на уроке, но его это мало заботило.

Но это не входило в его планы. Группа избранных студентов, почти полностью состоявшая из слизеринцев, должна была служить личным исполнительным отрядом Амбридж. В статье говорилось, что все полномочия будут переданы старостам, и что они будут служить не школе, а только Амбридж.

Это было ужасно, и Гарри видел, что многие профессора с ним согласны. Профессор Флитвик был куда менее энергичен, чем обычно, а профессор МакГонагалл выглядела так, словно съела что-то мерзкое. Дамблдор выглядел невозмутимым, как и всегда, по Гарри был уверен, что даже ему стало не по себе. Если Амбридж будет позволено продолжать свой террор, невозможно было представить, насколько темными и унылыми могут стать стены Хогвартса.

Гарри перевёл взгляд с газеты на своих друзей, а затем обратно.

— Хорошо, я в деле.

Рон дернулся.

— Ты… что?

— Я в деле. Я это сделаю. Я научу вас защите — вместе с теми, кто этого захочет.

Рон выглядел так, словно его переехал “Форд Англия”, которым владел его отец, а на лице Гермионы расцвела сияющая улыбка — настолько широкая, что казалось, ещё чуть-чуть, и она осветит собой все помещение.

7 октября 1995 года

Гостиная Слизерина

19:44

Голова Дафны закружилась, в то время как огонь потрескивал, создавая успокаивающую гармонию. Её веки подрагивали в такт огню, пока она боролась, пытаясь не отключиться. Это был долгий и утомительный месяц. Многие студенты уже после первой, потом второй недели задавались вопросом, уменьшится ли нагрузка по учёбе. Некоторые из них полагали, что преподаватели просто устроили краткий экскурс по тому, с чем им предстояло столкнуться этой весной, но эти оптимистичные мысли были быстро отвергнуты самым решительным образом. Работа не прекращалась. Казалось, она бьётся о них, словно вода, которая плескалась за иллюминатором в общей гостиной.

Это тоже не помогало ей бодрствовать. Как только солнце зашло, а весь свет над поверхностью Черного озера исчез, лишь огонь факелов и фонари, которые отбрасывали призрачный зеленый свет, не давали гостиной погрузиться в кромешную тьму.

Она поняла, что заснула, спустя некоторое время, когда услышала звук скрежета камня. Этот звук был тихим и ненавязчивым, и он возникал каждый раз, когда дверь открывалась, чтобы впустить кого-то внутрь их общей гостиной. На сей раз это была её сестра. В освещении этого помещения её кожа казалась неестественно бледной, а каштановые волосы не излучали тепла, как при естественном свете.

Внешний вид Астории не имел значения. Главным было то, что её появление разбудило Дафну. Трейси делала домашнюю работу, сидя рядом с ней и, вероятно, заметила движение Дафны, потому что вопросительно взглянула на сестер Гринграсс.

— Не беспокойся, Трейси, — сказала Дафна. — Это не стоит того, чтобы отвлекаться от эссе.

Астория внимательно наблюдала за ней. Дафна в свою очередь могла сказать, что это не стало для нее неожиданностью. Всё же её сестре бы лучше держать свои эмоции при себе. Дафна была бесстрастной, и ей нравилось, что она не кричала «я виновата и горжусь этим» во всеуслышание, когда нарушала какое-то правило.

Они вышли вдвоем из общей гостиной и побрели по каменному тоннелю, который уходил в недра замка, прямиком к их спальням.

У Дафны пока что не было никого, поэтому она завела Асторию внутрь и почти сразу набросилась на неё.

— О чём ты только думала?

Подбородок Астории дернулся, она подняла глаза и встретилась взглядом с сестрой.

— Понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Астория, не лги мне.

— Тогда не лезь не в своё дело.

— Ты моя сестра…

— Вот именно! Сестра, а не дочь!

Дафна почувствовала, как по спине пронесся жар. Она пыталась заставить свои щёки не краснеть, но, судя по ухмылке Астории, ей это не удалось. Было ли что-то плохое в том, что она старается защитить тех, кого любит?

— Может, послушаешь уже вместо того, чтобы язвить?

— Может, ты перейдёшь уже к сути, вместо того, чтобы читать мне нотации всю ночь?

— Ох, только из-за любви к… Ладно. — Дафна нахмурилась и совсем этому не обрадовалась. У Астории был особый дар выматывать её. Никто её не мог вывести из себя быстрее, чем чёртова сестрица. — Что, по-твоему, ты делаешь, связываясь с Поттером и его друзьями?

— Учусь.

— Учишься чему?

— Тому, что жаба… — Её голос оборвался, ибо Дафна сделала шаг вперёд и зажала рот ладонью.

— Дурочка, — прошипела она, — неужели ты не понимаешь, что большинство наших соседей состоят в ее дружине?

— Нет здесь никого!

— Дело не в этом! Такие вещи нельзя говорить в подземельях.

— Ты такая же высокомерная, как бабушка!

— А ты безрассудная, как твой новый дружок, Поттер!

— Да я его даже не знаю!

— Но ты доверяешь ему как учителю?

— Неужели это так важно? Он не может быть хуже её. Серьёзно, Дафна, я провалю экзамены из-за неё. Как вы собираетесь сдавать свои СОВ?

— Некоторые сделали неплохой задел ранее, так что вряд ли один плохой учитель всё испортит.

— Ха! Ты признаешь, что она плохой учитель?

Дафна так сильно закатила глаза, что, казалось, ещё чуть-чуть — и они выпадут.

— Не будь ребёнком. То, что я не кричу об этом на каждом углу, не означает, что я не вижу, что происходит.

— А ещё…

Дафна уставилась на неё.

— Да, она ничему не учит. Сомневаюсь, что кто-то станет это отрицать.

— Ну вот. Я слежу за тем, чтобы сдать экзамены.

— Ты могла бы это сделать и без Поттера. Старшекурсники ведут программы по Защите от тёмных сил. — Астория пожала плечами, и Дафна почувствовала, что начала закипать. Постоянное пренебрежение осторожностью грозило сестре неприятностями. Дафна боялась, что сама не сможет её спасти, если вдруг что случится. — Почему ты так настаиваешь на том, чтобы водиться с Поттером и его кучкой придурков? Разве ты не видишь, что происходит?

— У них есть план. Они не глупцы, что бы ты о них ни думала.

— Они уж точно не настолько изворотливые. Ты видела новый декрет об образовании? Она уже их прижала. Их поимка — вопрос времени. Готова поспорить, она исключит Поттера, как только они попадутся.

Астория фыркнула.

— Пускай пытается. Сомневаюсь, что Дамблдор ей когда-нибудь позволит.

— Дамблдор не вечен. Если Фадж и министерство добьются своего.

— Думаю, нам остаётся только ждать и смотреть, — сказала Астория, пожав плечами.

— Ну и что? Ты будешь продолжать заниматься… чем бы это ни было — даже если это ведет к катастрофе?

— Я рискну с Поттером и его ребятами, прежде чем окажусь в комнате с группой Блетчли, чтобы они могли… научить меня Защите.

Дафна вздрогнула. Ей хотелось бы сказать Астории, что ни один из ужасных слухов об этой группе не был правдой, но она совсем не была в этом уверена. Была причина, по которой она не присоединилась к ним, несмотря на то, что предмет Амбридж не был её сильной стороной.

— Если всё вскроется, если тебя поймают… Ты же знаешь, что это будет означать?

— Лично я, — сказала Астория направляясь к двери, — предпочла бы об этом не думать.

8 октября 1995 года

Третий этаж

20:11

Всё было спокойно, пока они не достигли третьего этажа. Гарри шёл вместе с Роном, близнецами и другими членами факультета Гриффиндора в сторону их гостиной. Они обсуждали невероятный сейв Рона на тренировке. Настолько блестящий, что его можно было сравнить с тем сейвом, который не так давно совершил вратарь сборной Ирландии Барри Райан. Даже для него подобное считалось чем-то великим, так что для Рона сделать подобное было сродни прыжку выше головы. Особенно после пары недель плохой игры. Они надеялись, что это было ознаменование, проблеск будущего, в котором Рон сравняется с Оливером Вудом.

Внезапно на них обрушилась атака группы слизеринцев. Заклинания летели во все стороны, и гриффиндорцы уворачивались от вспышек света. Спустя пару секунд после того, как они пошли врукопашную, раздался визг, который пронесся по всему коридору. Появилась секунда, чтобы понять, что произошло. Во время этой паузы в Алисию Спиннет прилетело какое-то мерзкое заклинание. Её брови настолько сильно опухли, что теперь закрывали большую часть лица. Она совсем ничего не видела и спотыкалась.

Эта пауза дала гриффиндорцам время достать свои палочки. Стычка возобновилась с новой силой, она была более ожесточённая, нежели в самом начале.

Гарри попытался достать палочку, но сделать этого не успел. Кто-то схватил его за запястье так сильно, что он почувствовал, как онемели кончики его пальцев. Он попытался вырваться из хватки, но вздрогнул, когда ногти кинжалами вонзились в его кожу. Кровь была уже готова потечь, если бы Гарри попытался потянуть руку в сторону, поэтому он позволил оттащить себя, но морально был готов вытащить палочку и сражаться при первой же возможности.

Оказалось, что Гарри стоял возле дверного проема, потому что его быстро затащили внутрь одного из многочисленных заброшенных классов замка. Тот, кто держал его руку, ослабил хватку, и Гарри повернулся к нему лицом, быстро подняв палочку, чтобы выпустить заклинание.

— Ты действительно сможешь проклясть милую и невинную девушку, Поттер? С твоей стороны это было не очень благородно. Дамблдор даже мог бы разочароваться.

Гарри поднял левую руку. Кожа в месте, куда только что вонзились её ногти, быстро опухла. Теперь там было своеобразное кольцо, которое стало розовым.

— Понятие не имею, что именно ты называешь невинным, но я знаю, что это определённо было не мило.

— Было бы не так интересно, если бы наши вкусы совпадали, согласись?

Гарри нахмурился, расправил плечи и впервые взглянул на нападавшую. Она была высокой и стройной, с бледной кожей, медово-светлыми волосами и льдисто-голубыми глазами. Кончики её розовых губ приподнялись — очевидно, она сопротивлялась желанию ухмыльнуться.

Гарри слишком хорошо осознавал опасность, исходящую от этой девушки, и поэтому не отводил от нее взгляда. Он искал хотя бы намек на предстоящее нападение, однако никаких действий та не предпринимала. Тонкий нос и идеально очерченные брови выдавали лишь её чистокровное происхождение, но не признаки угрозы. Гарри словил себя на мысли, что ему трудно отвести взгляд после того, как их глаза встретились. Её глаза были яркими и широко распахнутыми. Казалось, у них было собственное притяжение, и требовались кардинальные усилия, чтобы не смотреть на неё.

Гарри узнал её, пускай и смутно. Он не припоминал, чтобы они перебросились хоть парой слов, но знал её имя. Снейп часто хвалил её на зельях, и Гермиона упоминала её пару раз. Если бы только можно было убедить её присоединиться к ОД. Возможно, у Ордена когда-нибудь появится зельевар, на которого они смогут положиться без риска получить кинжал в спину.

— Какого чёрта тебе надо, Гринграсс?

Та подняла тонкую бровь.

— Мы настолько обидчивы?

— Я думаю, подобный эпитет описывает скорее тебя, — проворчал Гарри, показывая ей следы на запястье. Он отвел взгляд от её лица и многозначительно перевёл взгляд на руки Гринграсс. — Ты в каждого встречного так впиваешься?

— Кажется, тебя слишком сильно беспокоит пара царапин. Между нами — это не делает твою сказку о том, что случилось в июне, более правдоподобной.

Гарри стиснул зубы. Конечно, она собиралась примкнуть к Волдеморту. Она была слизеринкой, змеёй, врагом. Глупо было думать, хоть на секунду допустить мысль, что она ему поверит.

— Так для тебя это сказка? Что, снова вернулся твой ублюдочный змеиный хозяин? Твои родители уже извивались вокруг его ног, целуя полы его мантии? Или он предпочитает, чтобы они целовали в другом…

В ушах Гарри зазвенело, а голову откинуло назад, когда в комнате раздался громкий шлепок руки по его щеке.

— Не смей так говорить о моей семье!

Гарри потёр место, куда только пару секунд назад прилетела рука Гринграсс. На ощупь щека была горячей, и, очевидно, она опухнет ещё до того, как кончится ночь. Он даже не заметил её шага вперёд, прежде чем она оставила на его теле еще один след. Если бы Гарри наклонился ещё хоть на дюйм, их тела идеально бы соприкоснулись, словно человеческий пазл, состоящий из двух частей.

Грудь Дафны поднималась и опускалась от гневного дыхания, рот был слегка приоткрыт и подбородок был в напряжении, демонстрируя презрение. После пощёчины она выглядела настолько праведно, словно заправская гриффиндорка.

— Тогда говори, что хотела, и побыстрее, — выплюнул Гарри.

— Если ты причинишь вред моей сестре или потащишь её вслед за остальными своими идиотами — тебе придётся столкнуться с вещами похуже, чем синяки и царапины.

— Твоей сестре? — Ярость Гарри сошла на нет. Он ожидал чего угодно — чего-то, касающегося Амбридж, например, но только не этого. В конце концов, Гринграсс же была частью её инспекционной дружины.

Похоже, он сказал что-то не то. На щеках Гринграсс появился красновато-розовый румянец, и она выглядела так, словно была готова дать ему ещё одну пощёчину.

— Да, Поттер, моей сестре. Приятно знать, что тебя волнуют те, кого ты обучаешь.

Гарри открыл рот и так же быстро его закрыл. Если Гринграсс была частью отряда Амбридж знала об ОД — значит, и другие тоже могли знать. Возможно, сама жаба знала куда больше, чем указывал её последний декрет.

— Я не…

— Ой, хватит. Я не при исполнении своих обязанностей, и не собираюсь вас выдавать Амбридж. Да и это было бы неважно, если бы я это сделала. Ваш кружок никуда не денется, пока вы не настолько глупы, чтобы засветиться, доказав своё существование. Пока Дамблдор — директор.

— Тогда зачем ты здесь?

— Я тебе уже сказала. Мерлин, какой же ты тупица! Моя сестра. Она была достаточно глупа, чтобы к тебе присоединиться. Я хочу, чтобы ты дал слово, что не навредишь ей и не станешь втягивать в неприятности.

— Слово?

— Да, я бы предложила использовать более короткие слова, но думаю, мне будет сложно придумать много слов короче четырех букв.

— Ты ясно дала понять, что не доверяешь мне, — сказал Гарри. — Будет ли мое слово для тебя значить хоть что-то?

Выражение лица Гринграсс изменилось на что-то более стоическое.

— О тебе можно многое сказать. Я думаю, что ты идиот, но не настолько, как о тебе говорит Малфой. Ты заботишься о других людях — пускай и не помнишь всех их имён.

Теперь настала очередь Гарри краснеть.

— Слушай, там десятки людей. Я же не мог…

— Я поняла, — вздохнула Дафна. — Возможно… это прозвучало слегка грубо. Я действительно верю, что тебе не всё равно. Правда, не понимаю, зачем тебе эта группа. Не похоже, что ты так жаждешь внимания.

— Тогда зачем ты так усердно меня преследовала?

— Я просто… Ты недостаточно умен, чтобы убедиться, что всё это не пойдёт крахом. Ровно как и Грейнджер, и неважно, что ты думаешь. Я просто хочу, чтобы моя сестра не угодила в вашу воронку. Дай слово, Поттер, что будешь осмотрительным, чтобы этого не произошло.

— Ты только что сказала, что я недостаточно умен, чтобы уберечь себя и группу от неприятностей. Почему ты думаешь, что я смогу спасти твою сестру от жерновов Амбридж?

— Я этого не говорила. Твоя группа канет в лету, но не ты, ты спасешься — так всегда происходит. — Теперь она смотрела на него по-другому. Это был испытующий взгляд. Это было странно, словно её глаза пытались его поглотить целиком. Будто она пыталась вытащить ответы из-под его кожи, просто глядя на него. — Если я тебя уважала за что-то, так это за умение выходить из безвыходных ситуаций.

Гарри понял то, что она хотела сказать.

— Заключим сделку, Гринграсс. — Она склонила голову набок, не отрывая от него взгляда. — Я уберегу твою сестру от неприятностей, если ты воздержишься от пощёчин в следующий раз, когда мы столкнемся друг с другом.

Далее произошло то, что Гарри ожидал меньше всего. Гринграсс улыбнулась. Странное зрелище, учитывая то, что мгновением ранее она смотрела на него с яростью. Гарри предпочёл улыбку, ей она больше подходила.

— Ловлю на слове, — поклялась она, — но я не стану обещать, что этого не произойдет, если ты не выполнишь свою часть сделки.

— Между нами, — сказал Гарри направляясь к выходу, — я надеюсь, что нам не стоит об этом беспокоиться.

Следующим вечером в Выручай-комнате…

Было что-то невероятно увлекательное в том, чтобы наблюдать за тем, как члены Отряда Дамблдора практиковали обезоруживающие и щитовые чары. Сколько бы Захария Смит ни говорил, что они простые, поначалу многие студенты сталкивались с трудностями. Многие из них освоили хотя бы одни чары в ходе этого занятия. Даже у Невилла чаще стал получаться Экспеллиармус практически в совершенстве, хотя его точность вызывала беспокойство больше у окружающих, нежели у его цели.

Выражения на лицах многих, когда они выходили из комнаты, заставили Гарри улыбнуться. Это было именно то, для чего и существовало обучение. Так что Амбридж, Слинкхард и эта чертова книга могут гореть в аду, который их ждёт. Именно так это и должно было быть: студенты, изучавшие магию, получавшие удовольствие от процесса и заводившие дружбу. Гермиона и Рон были с ним согласны, и их улыбки до ушей красноречиво об этом свидетельствовали. Это было сродни эйфории и мало чем отличалось от победы в жарком матче по квиддичу. Чувство было настолько воодушевляющим, что страх перед неминуемым возмездием Амбридж отступил. Он пропустил сегодняшнюю отработку у неё вечером, чтобы провести первую официальную встречу ОД.

Кто-то неподалёку откашлялся. Ликование не рассеялось, когда он увидел девушку, стоявшую перед ним, но оно дрогнуло, когда он вспомнил жгучую боль на щеке и ледяной взгляд.

— Гринграсс, верно? — спросил Гарри девушку, которая, вероятно, наблюдала за ним всю встречу.

— Астория, да.

Гарри видел сходство с Дафной, но сестры были не настолько одинаковыми. Лица были похожи, у обеих всегда был надменный вид, но глаза Астории были карими, а не голубыми, да и волосы были на несколько оттенков темнее, чем у её старшей сестры. Она выглядела как-то теплее, свободнее и привлекательнее, чем Дафна.

— Могу я чем-то помочь? — спросил Гарри, внезапно осознав, что большинство глаз были направлены на них, в то время, как он задавался вопросом, сколько Астории было известно из того, что происходило здесь ранее. Он старался не трогать свои взъерошенные волосы и не отводить взгляд, ожидая ответа, хотя потребность в этом была сродни зуду, который было необходимо срочно унять.

Астория тоже заметила взгляды окруживших их студентов. Она казалась гораздо меньше и менее уверенной в себе, нежели Дафна накануне, но всё же выдержала его взгляд.

— Мне просто интересно, не доставила ли тебе моя сестра каких-либо неприятностей.

— У нас… был разговор. — признался Гарри.

— Прости, — пробормотала Астория, внезапно покраснев. — Она не должна была этого делать. Я ей сказала держаться подальше.

— Всё в порядке, я понимаю. Если бы у меня была младшая сестра, я бы тоже хотел убедиться, что она в безопасности. Просто она была… хм… настойчивой.

Астория вздрогнула.

— Да, есть немного, не так ли? — Она намотала каштановый локон на палец. — Надеюсь, она ничего такого не делала, например, не угрожала, и всё в этом духе.

— У неё… Была парочка подобных слов. — Гарри увидел, как на её лице вновь появился румянец, и вздохнул. — Слушай, всё в порядке. Она не первый человек, который мне угрожает за то, чего я никогда не делал или еще не сделал. Да и после Волдеморта твоя сестра меня не сильно пугает.

На мгновение Астория выглядела ошеломленный, но затем прикрыла рот рукой и захихикала.

— Нет, я думаю, что до такого она уж точно не дойдёт.

— Нет. Об этом не беспокойся. Я смогу совладать с твоей сестрой. Только не заставляй меня жалеть, что я пустил «склизкую змею» в ОД. Я бы не хотел, чтобы ты восстала против нас, когда мы раздавим вас, кучку мерзавцев, на поле.

Улыбка вновь вернулась на лицо девушки. Лёгкая, тонкая, дразнящая улыбка.

— Продолжай говорить себе это, Поттер. Дафна, может, и не так сильно ударит, а вот бладжер очень даже может.

Впервые за всю встречу она была похожа на свою сестру, и Гарри подавил желание улыбнуться при воспоминании о вспышке гнева Дафны.

— Это от Крэбба и Гойла-то? О да, будет чертовски больно. Надо будет побеспокоиться о месте в десяти футах слева от меня. Бладжер скорее туда попадёт, чем в меня.

Астория ещё раз хихикнула, застенчиво помахала рукой и направилась к выходу. Гарри смотрел ей вслед. Насколько всё-таки непохожими друг на друга могут быть братья и сёстры.

10 октября 1995 года

Вестибюль

18:52

Ярость Амбридж была особенной, после того как Гарри пропустил отработку, и теперь он должен был как минимум раз в неделю до конца года проводить вечер в её кабинете, прописывая строчки. Гарри сломал проклятое перо, когда проник в её кабинет, но, очевидно, она заказала другое. Слова на тыльной стороне его ладони заживали уже куда менее эффективно, чем в первые отработки. Он был уверен, что вскоре они совсем перестанут исчезать, а к концу года их и вовсе будет видно за полкомнаты.

Его урок с этой мерзкой женщиной в тот день был самым ужасным. Гриффиндор потерял очков больше, чем когда-либо у Снейпа. Насекомое, одетое в розовое, было готово взорваться, и Гарри было велено ждать снаружи Большого зала после ужина этим вечером.

Он стоял там. Рон и Гермиона предложили подождать с ним, но Гарри отправил их в гостиную. Если Амбридж собиралась лично сопроводить его, было бы нехорошо для них оказаться у неё на мушке. Она вполне могла назначить им отработки просто для собственной жуткой забавы, потому что теперь её уже мало заботили какие-либо правила замка или этические нормы должности профессора.

— Пойдём со мной, Поттер.

Гарри очнулся от оцепенения, словно его вырвали из глубокого и яркого сна. Рядом в ожидании стояла не Амбридж, а Дафна Гринграсс, постукивавшая в ожидании ногой по полу, как Астория прошлым вечером, пока ждала.

— Я так понимаю, тебя прислала Амбридж? — Гринграсс коротко кивнула. — Ясно, она отправила одну из своих сторожевых собак, чтобы та сделала за нее грязную работу.

Выражение лица Дафны было совершенно бесстрастным.

— У профессора Амбридж есть дела поважнее, чем следить за тем, чтобы студенты вовремя попадали на отработку.

— О, да, я уверен, что она хорошо проводит время, пытаясь придумать все более изощренные способы не учить нас Защите от тёмных искусств.

— Идём, Поттер, у меня тоже есть дела поважнее, чем следить за тем, чтобы студенты попадали на отработку.

— Она так поступает со всеми? — спросил Гарри.

— Нет, только для тебя. Она изменила правила.

— Разве я настолько особенный?

— Не то слово.

— Я предпочитаю «изумительный», но так тоже сойдёт.

— Глупая задница тебе подойдёт больше. А теперь иди за мной.

— Думаю, ты меня путаешь со своей начальницей, — сказал Гарри, следуя за Гринграсс. — Может, обсудишь с ней это, когда будешь целовать ей…

— Она наш учитель, так что возьми себя в руки и перестань вести себя как ребёнок.

Гарри пожал плечами и замедлился, когда они проходили мимо мерцающих факелов. В их свете отчётливо виднелись слова, и хотя она бросила на него лишь быстрый взгляд, по расширившимся глазам было очевидно, что Гринграсс заметила результаты жестокости Амбридж.

— Извини, Гринграсс, я не должен лгать.

17 ноября 1995 года

Седьмой этаж

20:41

Долорес Амбридж можно было назвать по-разному. Непривлекательная, резкая, надоедливая, полнейшая сука. К сожалению, глупой она не была.

Эта попытка проникновения в её кабинет была не такой успешной, как первая. Отпирание двери, очевидно, потревожило какую-то сигнализацию, потому что прежде чем он закончил громить это место во второй раз, инспекционная дружина прибыла во всей своей зелёно-серебряной красе.

Гарри хотел было надеть мантию-невидимку и просто раствориться в воздухе, но сделать это было сложно, учитывая, что за ним гналась кучка чистокровных фанатиков. Их заклинания были простыми, но жестокими, и выпускали их явно со злыми намерениями. Они продолжали прилетать. Гарри был быстрее и опытнее в этих играх. Они составляли большую часть его существования на Тисовой улице. Плюс ко всему, замок и его секретные ходы он знал лучше.

Но в чём он проигрывал, так это в численности. Их было значительно больше, поэтому оторваться было куда сложнее, чем он думал изначально. Пара заклинаний всё-таки по нему попали — противное режущее проклятие оставило приличную рану прямо над его рёбрами. Она пекла, словно в него вонзилась сотня игл. Гарри начал уставать, когда они добрались до седьмого этажа.

В его голове возник лишь один вариант побега: он залетел в поворот и помчался по знакомому коридору, в котором висел странный гобелен с изображением старого, растерянного человека, который пытался научить горных троллей бальным танцам.

Мимо пролетело ещё больше заклинаний, но он смог увеличить дистанцию между собой и остальными. Добби сказал, что ему необходимо трижды пройти мимо пустого участка стены. Эльф никогда не упоминал о беге туда-сюда. О том, что это не сработает, он не говорил, так что сейчас было самое время проверить эту теорию.

Дверь появилась после третьего прохода, как и всегда. Это случилось вовремя, потому что они уже почти подбежали к нему. Тело Гарри ударилось о дверь, и он пытался найти ручку. Рефлекторно заставив ее открыться, он рухнул внутрь. Последним, что он увидел, прежде чем вскочить на ноги и захлопнуть дверь, был пристальный взгляд Дафны Гринграсс.

26 ноября 1995 года

Третий этаж

21:34

Дафна провела рукой по своим длинным светлым волосам, выходя из шкафа для метел, в котором она только что была заперта. Она была благодарна судьбе, что сейчас её никто не видел, ведь её волосы были растрепаны, а одежда измята. Повсюду на одежде виднелись неаккуратные складки, и любой, кто увидел бы её в тот момент, был бы удивлен тем, насколько не похожа на саму себя она была.

Кормак Маклагген был далеко не самым приятным парнем, которого она могла бы выбрать для дневной… выходки, но он был истинным воплощением безмозглого гриффиндорца. Не потребовалось почти никаких усилий, чтобы поставить его в неловкое положение, и еще меньше — чтобы убедить его заговорить в нужный момент. Он также лучше всего подходил на роль того, кто мог бы разозлить Амбридж настолько, чтобы заслужить себе наказание. Дафна почувствовала, как ее собственное настроение упало после трёх минут пребывания в присутствии Кормака. Если бы он продержался так долго без наказания от Амбридж, она бы проглотила знаменитую трость Люциуса Малфоя.

Он не только отбывал наказание, но и был вторым гриффиндорцем, которого она заметила со странными шрамами на тыльной стороне ладони. Слова были менее отчетливым, чем у Поттера, и совершенно другими. Она не смогла разобрать надпись, но ей очень хотелось, что бы там было что-то вроде: «Я неуклюжий тролль, которому никогда не следовало притворяться кем-то иным».

Она задавалась вопросом, были ли менее заметные шрамы причиной того, что теперь всё казалось по-другому. Она ничего не ощущала, когда смотрела на Маклаггена — лишь тупое чувство страха, когда думала о том, во что именно она ввязалась.

Когда она посмотрела на Поттера… Всё было по-другому — что-то шевельнулось внутри неё. Это чувство было массивным и беспокойным, и корчилось от яростного неудовольствия, когда она мельком увидела слова, вырезанные на тыльной стороне ладони Гарри.

Дафна тряхнула головой, прогоняя прочь все эти мысли, и взглянула на своё отражение в соседнем окне. Она выглядела так же нелепо, как и ожидалось, но сосредоточена она была отнюдь не на этом факте. Ее голубые глаза смотрели на крошечный серебряный значок, который она носила. Издалека его форму невозможно было распознать, но вблизи можно было разглядеть слабые очертания волшебника с высоко поднятой палочкой, стоявшего в окружении ведьмы, кентавра, гоблина и домашнего эльфа. Дафна узнала это изображение — оно было до жути похоже на то, что изображал Фонтан магических братьев, расположенный в главном Атриуме Министерства магии. Факт сходства был примерно так же незаметен, как ускоряющийся бладжер, но зато передавал очень четкое послание.

Послание, в котором Дафна сомневалась и в лучшие времена, послание, которое стало ещё более мрачным, когда она стала замечать, как её сверстники всё больше и больше отставали в учебе в классе Амбридж. Послание, в которое стало еще труднее поверить после того, как Астория присоединилась к Поттеру и его друзьями.

Но теперь?

Насколько сложно будет теперь поддерживать послание и его отправителя? Теперь, когда она точно знала, что происходило за закрытыми дверями в Хогвартсе, и теперь, когда она увидела, через что эта женщина заставила пройти Поттера.

Нет… Последняя мысль точно не заслуживала рассмотрения. Это было глупо; он был глуп — обыкновенный простодушный искатель внимания, облаченный в темно-красную одежду. Она должна перестать тратить время и энергию на мысли о нём.

Дафна могла рассмотреть выражение своего лица в отражении в окне. Всегда, когда она бывала сбита с толку или погружена в свои мысли, то выглядела бесстрастной. На самом же деле это была попросту ирония судьбы, потому что именно так ей и нужно было действовать, если она хотела сохранить производимое впечатление.

Дафна медленно покачала головой, услышав звуки движения позади себя. Звук доносился из чулана для метел — ей пришло время бежать с места преступления.

02 декабря 1995 года

Подземелья

15:43

Гарри презирал вкус Хельги Хаффлпафф. Из всех мест, где она могла бы разместить свою гостиную и кухню, почему, во имя Мерлина, она выбрала подземелья? Это были темные, унылые места, часто продуваемые пыльными сквозняками и влажные от пустынного воздуха.

И, что самое непростительное, в подземельях были слизеринцы.

Гарри никогда не ладил с четвертью школьников, что таскалась вокруг в серебряно-зеленом, но теперь, после возвращения Волдеморта, их взаимоотношения обострились больше, чем когда-либо. Обвинение родителей некоторых наиболее влиятельных членов палаты представителей уничтожило все шансы на саму возможность возникновения более доброжелательных отношений со слизеринцами, а также разозлило Амбридж, которая относилась к их факультету почти с такой же пристрастной благосклонностью, как и Снейп.

За довольно долгое время это был его первый спокойный поход на кухню. В последнее время Гарри всё чаще обнаруживал, что его преследуют злобные змеи. Они доставляли почти столько же хлопот, сколько инспекционная дружина, и в этом не было ничего удивительного — напряжённость между двумя факультетами достигла небывало высокого уровня с момента насильственного завершения их последнего столкновения на поле для квиддича. С тех пор одетые в зелёно-серебряное личности превращали его жизнь в ад. Вторгаться в их владения в подземельях было лёгким способом нарваться на неприятности.

Сегодня днём всё было по-другому. Гарри без проблем проделал весь путь до кухни и уже собирался уходить с карманами, полными сладостей, когда заметил, что что-то не так. Неподалёку послышались крики — несколько разных голосов, казалось, спорили друг с другом.

Гарри должен был воспользоваться отвлекающим маневром и как можно скорее сбежать из подземелий, и большинство студентов с радостью воспользовались бы представившейся возможностью, но любопытство Гарри пересилило нежелание провести лишнее время в подземельях.

Отлично помогло наличие мантии-невидимки, так что он без проблем добрался до места, откуда доносились крики, и его брови поползли вверх при виде открывшегося перед ним зрелища.

Четверокурсник Слизерина растянулся на полу. Клочья его волос были разбросаны по всему коридору, а то, что осталось на его голове, было неровно обрезано.

«И пускай, — подумал Гарри. — Вот что получил этот придурок за то, что решил принять один из серебряных значков Амбридж».

— Его волосы… — услышал Гарри чей-то шёпот неподалеку. — Кто-то сказал, что они пытались задушить его, и их пришлось разрезать!

— Что за глупость? — ответил другой голос. — Я никогда не слышал о подобном заклинании.

— Я, — сказал третий, — читал об этом в книге, которую однажды взял из Запретной секции. Это заклинание на первый взгляд может показаться забавным, но на самом деле оно опасное. Из-за него гибли люди.

Гарри тоже знал это заклинание — как раз его он использовал в качестве примера на одном из недавних собраний Отряда Дамблдора. Он не учил класс, как его использовать, но сомневался, что этому было бы трудно научиться, если бы участники отряда знали о нём.

— Я этого не делала!

Раздавшийся голос вырвал Гарри из его мыслей. Это был относительно новый, но всё же знакомый голос. Гарри пробрался ближе к центру толпы и увидел её.

Астория стояла, прислонившись к стене, а Долорес Амбридж маячила неподалеку с отвратительной ухмылкой на жабьем лице. Поистине у неё было самое гадкое лицо — каждый раз, когда Гарри его видел, то очень хотел испробовать какое-нибудь из самых мерзких заклятий, о которых читал.

Амбридж издала свой мерзкий хихикающий смешок.

— Дорогуша, тебя поймали с поличным. У нас есть слова очевидца.

— Ну, ваша свидетельница солгала.

— И зачем ей это делать?

Астория нахмурилась.

— Даже не знаю.

— Какое-то не слишком убедительное оправдание, если не возражаешь, что я говорю, — проговорила Амбридж всё с тем же хихикающим смешком.

Взгляд Гарри скользнул по толпе. Вся инспекционная дружина была там, но его взор остановился лишь на одной из них. Её губы были сжаты в тонкую линию, которой могла бы гордиться профессор Макгонагалл, а глаза, казалось, готовы были метать искры.

Гарри вспомнил разговор, который у них состоялся в начале года после того, как Дафна силой затащила его в заброшенный класс.

— Я уберегу твою сестру от неприятностей, если ты воздержишься от пощёчин в следующий раз, когда мы столкнемся друг с другом.

Проклятие!

Это было обещание, о котором Гарри в то время не думал; просто забавная шутка, которая заставила Гринграсс отвлечься. Теперь же это внезапно стало более актуальным, чем он мог предположить.

Если бы Астория сбежала после комендантского часа или нарушила один из декретов об образовании — это было бы одно. Гарри предположил, что, если бы проступок был как-то связан с Отрядом Дамблдора, ему бы сошло с рук невмешательство в решение проблем.

Однако содеянное было результатом заклинания, которому он косвенно научил её, так что Астория определённо была виновна. Гарри вырос рядом с Дадли — мальчиком, который провёл половину своего времени в начальной школе, выкручиваясь из подобных ситуаций, — так что точно знал, как определить, когда кто-то виновен в такого рода преступлениях.

Он ещё раз посмотрел на Дафну Гринграсс, и что-то дрогнуло внутри него при виде выражения её лица. Она казалась такой напряженной… И это беспокоило Гарри. В ней было что-то такое, чего не бывало прежде — этакая особая, элегантная уверенность, которую было невыносимо трудно игнорировать. Он почувствовал, как напрягся, как его мышцы, казалось, затвердели вместе с его решимостью.

Гарри громко вздохнул, шагнул вперёд и быстро сунул в карман мантию-невидимку. Будь проклято его гриффиндорское рыцарство, будь проклято абсолютное отсутствие дальновидности, и будь проклята Дафна Гринграсс заодно.

Глазки-бусинки Амбридж сразу же нашли его, и он понял, что она собралась весьма своевременно забыть как о существовании Астории, так и об показаниях очевидца совершённого её проступка. Всё, что угодно, лишь бы повесить преступление на своего нелюбимого ученика.

10 декабря 1995 года

Седьмой этаж

22:11

Долорес Амбридж обладала многими неприятными качествами. Ее категорический отказ нормально преподавать Защиту от Тёмных искусств, отвращение к любому цвету, кроме розового, презрение ко всем, кто противостоял ее идеалам — список можно было продолжать до тех пор, пока в кабинете Филча не закончился бы висевший там растянутый кусок пергамента, на котором перечислялось, что он запрещал делать всем ученикам. Гарри подумал, что среди самых ужасных качеств Амбридж больше всего его раздражало, пожалуй, ее умение не совершать одну и ту же ошибку дважды.

Её инспекционная дружина снова преследовала Гарри на седьмом этаже. Он на мгновение задумался о том, чтобы сбежать в гостиную Гриффиндора, но так же быстро отказался от этой идеи. Малфой был бы достаточно мелочным, чтобы пойти прямо к Амбридж, которой, в свою очередь, хватило бы высокомерия, чтобы ворваться в общую комнату.

Его следующей мыслью было снова сбежать в Выручай-комнату, но именно в этот момент его планы столкнулись с кирпичной стеной толщиной примерно с эго Амбридж.

Два слизеринца-семикурсника охраняли вход в коридор, в котором он исчез, когда они преследовали его в прошлый раз. Хвала Мерлину, что они не всё время находились в этом коридоре, иначе встречи Отряда Дамблдора были бы невозможны.

Гарри слышал топот ног позади себя, раздававшийся всё ближе и ближе, но, по крайней мере, двое студентов впереди всё-таки ещё не заметили его. В приступе отчаяния он нырнул вбок, ударился о пол и перекатился за ближайшие доспехи как раз в тот момент, когда первый преследователь вылетел из-за угла.

Это была Дафна Гринграсс. Её грудь тяжело вздымалась, волосы были взъерошены, а лицо покрывала тонкая пленка пота. Видеть её такой растрепанной было странно, однако Гарри находил в этом что-то завораживающее. Тихие, но настойчивые звуки сбившегося дыхания, тонкие пряди светлых волос, прилипших ко лбу и блестевших в свете факела, ритмичные движения ее вздымавшейся груди…

Гарри заставил свой разум переключиться на что-нибудь иное — сейчас было не время для любований девушками. Хотя понял притом, что ему конец, едва она оказалась в коридоре. Взгляд Дафны остановился на нём в самый последний миг. Должно быть, она уловила его движение или каким-то иным образом заметила подол его мантии. Гарри полагал, однако, что неважно, что именно она увидела — всё, что имело значение, так это то, что она собралась предупредить инспекционную дружину о его затруднительном положении, так что погоня фактически завершилась. Теперь он это понимал. Ее глаза метались по коридору, а губы приоткрывались, чтобы позвать остальных…

— Он снова исчез! Я его нигде не вижу!

Гарри чуть не подавился.

Что только что произошло? Какого чёрта Дафна Гринграсс солгала ради него? Солгала собственным друзьям и компаньонам.

Множество возгласов с проклятиями послышалось от группы запыхавшихся студентов, замерших, как вкопанные, когда услышали заявление Гринграсс.

— Давайте проверим! — крикнул Монтегю, капитан Слизерина по квиддичу. — Он мог ускользнуть отсюда — в конце этого коридора и направо есть гобелен.

Преследователи Гарри набрались сил и помчались в направлении, указанном Монтегю. Дафна же замешкалась на мгновение, прежде чем оглянуться, словно хотела убедиться, что за ней никто не наблюдал.

Её рука двигалась быстро, на мгновение исчезнув под мантией, а затем появившись вновь и дёрнувшись в сторону. Это произошло так быстро, что Гарри мог бы подумать, будто она почесалась, если бы не свиток пергамента, который упал на пол и скользнул к нему как раз в тот момент, когда Гринграсс побежала за остальными.

Гарри уставился на послание так, словно оно упало со звёзд. Среди самых неизведанных и мрачных тайн известной вселенной Гарри считал девочек-подростков из Слизерина наиболее близкими к высшей степени загадочности.

11 декабря 1995 года

Чёрное озеро

06:45

Следующее утро началось во всём блеске, каковой только можно было ожидать от декабрьского утра в шотландском нагорье. Иными словами, солнце не показывало ни малейших признаков появления к тому моменту, когда Гарри на следующее утро покинул замок, закутавшись в свой самый теплый дорожный плащ и дрожа от жестоких зимних ветров.

Если бы кто-нибудь спросил его днём раньше, Гарри сказал бы, что Дафна Гринграсс не могла быть еще более непонятной и загадочной. Он был в этом так же уверен, как в возвращении Волдеморта, но ему пришлось быстро отказаться от данной убежденности, как только он прочитал ее письмо.

Почему, во имя Мерлина, она захотела встретиться раньше семи утра в разгар зимы, Гарри никогда не смог бы понять. Утро и в лучшие времена было ужасным, но в середине декабря его дорожный плащ казался таким же бесполезным, как если бы он завернулся в слой пергамента.

Ночью выпал снег. Вчера, когда Гарри закрыл глаза, на замерзшей земле была лишь тонкая пыль из бледных хлопьев, а теперь снежный покров сиял жемчужно-белым в темноте раннего утра и покрывал землю, как сверкающий слой глазури. Гарри плеск воды в Черном озере — должно быть, она ещё не совсем замёрзла, но Гарри знал, что лед скоро скует поверхность. Он вздрогнул при этой мысли — погружение в ледяные глубины в феврале прошлого года было одним из его худших воспоминаний с четвертого курса, что действительно говорило о многом, учитывая всё произошедшее в ходе плана Волдеморта, который тот попытался осуществить летом.

Ветер усилился, когда Гарри приблизился к берегу озера. Голые ветви шелестели над его головой, когда казавшиеся хрупкими деревья качались под злобными порывами ветра. Он подхватывал снег, сдувая его то в одну, то в другую сторону. Часть снега висела в воздухе, как бледный слой тумана, в то время как большая часть просто летела Гарри в лицо или врезалась в его плащ.

— Рада видеть, что тебе комфортно.

Она стояла на краю воды и наблюдала за ним, одетая в свой собственный дорожный плащ. На ней был такой большой капюшон, что голова почти терялась в нем, но её голубые глаза сияли в темноте, словно странные маггловские светофоры, и Гарри был рад их видеть. Эти глаза были странно знакомыми и, казалось, их взгляд смягчал резкие порывы громко свистящего ветра.

На этот раз Гарри знал, что сейчас произойдёт, и отвел взгляд, прежде чем потеряться в этих глазах.

— Комфортно — не то слово, — сказал он, встав рядом с Дафной и посмотрев на возвышавшийся утес, на вершине которого покоился замок. Это была одна из немногих частей пейзажа, которые, казалось, не были затронуты приходом зимы.

— Ты выглядишь бодрым, и это больше, чем я ожидала.

Гарри сделал всё возможное, чтобы приподнять бровь, несмотря на то, что он дрожал, а она, вероятно, всё равно не могла этого видеть.

— Думала, я не приду?

— Я действительно была не уверена, и ожидала, что ты будешь похож на труп, если придёшь.

— Уж прости, что разочаровал. Тебе стоило вызвать Рона в это время, раз уж ты хотела лицезреть подобие трупа.

— Если бы я хотела видеть Уизли, то, вероятно, именно что его труп. Поговорить с ним было бы не менее интересно.

— Эй! — запротестовал Гарри, но не смог сдержать смех. — Тогда зачем тебе был нужен я? — спросил он.

Гринграсс впервые за это утро отвернулась от него. Света было недостаточно, чтобы сказать наверняка, но у Гарри возникло странное подозрение, что она, возможно, покраснела.

— Чтобы поблагодарить.

Брови Гарри вновь поползли вверх.

— Поблагодарить за что?

— За то, что выручил Асторию из беды. Я знаю, что это она прокляла Харпера. Она говорила о нём прошлой ночью. Я… не ожидала, что ты поможешь ей выпутаться из беды, ведь она не входит в твой маленький учебный кружок.

Гарри провёл рукой по своим и без того растрепанным ветром волосам и почувствовал, что Дафна снова смотрит на него. Он вспомнил выражение ее лица во время их первой встречи в заброшенном классе и вздрогнул при этом воспоминании — нет, должно быть, это был просто холод, но Мерлин… В её взгляде было что-то отчаянное — что-то, что он не смог определить. Это был взгляд, который мог бы принадлежать кому-то, кто пережил трудные времена и глядел на кого-то гораздо более удачливого, проходившего мимо разрушенного переулка.

— Это как раз-таки связано с нашей группой, — признался он после паузы, неловко переступив при этом с ноги на ногу. — Я упомянул заклинание, которым она ударила Харпера на последней встрече, прежде чем прокляла его. Держу пари, она слышала, как я рассказывал о нём, а потом подсмотрела.

— Это действительно очень похоже на Асторию. — Дафна снова заколебалась. — Знаешь, у неё стало лучше получаться.

— Что?

— Заклинания на Защите от тёмных искусств. Её оценки за последние несколько недель были лучше, чем когда-либо. И, думаю, не у неё одной.

Гарри снова переступил с ноги на ногу.

— Я… Эм, рад это слышать.

Мерлин, неужели она будет смотреть куда угодно, только не на него? Это нервировало.

— Ты понятия не имеешь, что сделал, не так ли?

— Что я сделал? — уточнил Гарри.

Гринграсс вздохнула.

— Это больше, чем просто помощь в сдаче экзаменов. Ты сделал лучше их самих. Держу пари, из этой группы студентов выйдет больше мракоборцев, чем за последние два десятилетия.

Гарри открыл рот, но снова закрыл его, когда понял, что не знает, что и сказать. Он никогда не думал об этом в таком ключе. Отряд Дамблдора должен был помочь им всем сдать СОВ, а другим студентам — сдать собственные наборы экзаменов. А ведь Гарри ни разу не мечтал о том, что сможет сделать что-то большее. Приятное чувство расцвело в его груди, и холодный воздух неожиданно показался терпимым.

— Я… Никогда по-настоящему не думал об этом в таком ключе, — признался он.

— Тебе следует побольше думать. Это творит чудеса. И, кто знает, может быть, если бы ты думал почаще, то не сидел бы под стражей каждый второй день.

— Много размышлений происходит как раз во время этих задержаний, — произнес с ухмылкой Гарри. — Поверь мне, я стараюсь всё тщательно планировать.

— Ты такой же чокнутый, как Дамблдор.

— Я мог бы быть и хуже, чем тот, с кем ты меня сравниваешь.

Теперь Гарри смог разглядеть её лёгкую улыбку. Слабейшие лучики света озарили воздух вокруг них, и, если бы он прищурился, то мог бы разглядеть выражение её лица более отчётливо.

— Что ж, — проговорила она, — спасибо, что помог Астории. Как с выпутыванием из неприятностей, так и с Защитой от тёмных искусств. Я все еще жалею, что она присоединилась к твоей банде, но ты многое для неё сделал.

— Это не моя банда. Я просто учу всех, кто нуждается в помощи.

Дафна пожала плечами.

— Неважно. Я бы предпочла, чтобы она в этом не участвовала, и всё ещё думаю, что это плохо кончится. Но я ценю, что ты, по крайней мере, прилагаешь определённые усилия.

— Так вот почему ты помогла мне вчера? Чтобы отплатить за помощь сестре?

Дафна на мгновение замялась, но быстро пришла в себя.

— Конечно, ведь это было справедливо. Рыцарство и всё такое, верно?

Гарри рассмеялся, и его голос затерялся в порывах ветра вокруг них.

— Да, конечно… Думаю, в этот раз я проявлю рыцарство и предупрежу тебя, что, если в ближайшее время ты вернешься в замок, то тебе повезет избежать обморожения или переохлаждения.

Наконец настал её черед смеяться — Гарри впервые услышал смех Дафны. Он звучал мягче, чем у него, и к тому же тише, но ветер на мгновение стих, так что он смог его отчётливо. Его собственные губы пытались изогнуться вверх, но он сопротивлялся этому порыву. Почему он должен улыбнуться только от того, что она рассмеялась?

— Пожалуй, я последую твоему совету. Увидимся, Поттер.

Она ушла прежде, чем он успел сказать ещё хоть слово, и к тому моменту, когда он всё-таки последовал за ней, она ускорила шаг и почти исчезла.

18 декабря 1995 года

Подземелья

00:02

Астория съежилась, наблюдая, как Дафна следила за Поттером, когда тот шел в нескольких шагах впереди них, а рядом с ним, с обеих сторон, шли Уизли и Грейнджер. Дафне нравилось говорить, что Астория всегда скрывала свои эмоции, но в последнее время она и вовсе могла бы сделать из Астории гардероб.

Не то чтобы Гарри был намного лучше… От Астории не укрылось, как он смотрел на неё чаще, чем на других, во время встреч Отряда Дамблдора. Однако она знала, что Гарри не интересовался ею, знала, что не она привлекла его внимание, и знала, что вовсе не её он видел всякий раз, когда смотрел в её сторону. За последние несколько лет Астория видела это достаточно часто. До того, как она стала старше, многие люди, которые больше интересовались её сестрой, смотрели на неё. Тогда это её беспокоило, но теперь это раздражало её совершенно по-другому.

Асторию не волновало, что Гарри Поттер интересовался её сестрой Дафной, и ещё меньше её заботило то, что сестра, казалось, не могла отвести глаз от Гарри Поттера. Все, что её волновало — то, что это делало её жизнь более дискомфортной и несколько более неловкой. Астория ненавидела испытывать неловкость, а в последнее время она именно это и чувствовала, наблюдая за Гарри или Дафной.

Она вспомнила всё то время, когда Гарри наблюдал за ней в Выручай-комнате, о чём было бы особенно легко сказать во время данной, последней встречи. Друг Гарри, домашний эльф Добби, украсил комнату для последних встреч перед зимними каникулами. Астория могла видеть изумрудный взгляд Гарри, отражавшийся в стеклянных безделушках, когда она практиковала Редукто и Импедимента.

Добби… А это мысль. Он не просто украсил комнату, а сделал это в соответствии с предпочтениями Гарри, и это было странно. Она никогда не слышала, чтобы домашний эльф так любил ведьму или волшебника, которые не были его хозяевами, но, возможно, эта странность могла бы стать для неё полезной.

В конце концов, Добби дал Гарри инструкции о том, как пользоваться комнатой…

20 декабря 1995 года

Выручай-комната

21:43

Последнее собрание Отряда Дамблдора перед быстро приближающимися зимними каникулами было самым радостным, что Гарри когда-либо переживал. Наблюдать за тем, как студенты учились и обзаводились друзьями, всегда делало подобные вечера приятным, но что-то было особенным в тот вечер.

Гарри задавался вопросом, имело ли это какое-то отношение к природе заклинания Патронуса, всё же Патронусы были духами, рожденными от чистого и неподдельного счастья. Они были буквально порождением эйфории. Гарри задавался вопросом, было ли это каким-то образом заразительно или достаточно было просто увидеть их воочию. Члены Отряда Дамблдора произвели на него сильное впечатление — некоторым из них удалось наложить заклинание, по крайней мере, один раз, и это был, безусловно, настоящий момент гордости для Гарри в качестве наставника.

Что-то в той встрече особенно запало ему в душу, и к тому же Выручай-комната казалась ещё более привлекательной после ночных событий. Он понял, что совсем не готов уходить, когда все остальные участники стали расходиться. Гарри даже сказал Рону и Гермионе идти вперёд и что он встретится с ними в общей гостиной.

Несмотря на то, что Гарри остался один, он всё ещё видел Патронуса-медведя Невилла, бродившего вокруг, пока он осматривал комнату; всё ещё слышал выдру Гермионы и всё ещё видел зайца Луны, пробиравшегося между охваченными благоговением студентами. Гарри задавался вопросом, сможет ли он использовать это воспоминание для своего собственного Патронуса в будущем, ведь он обрел одно из самых счастливых мгновений, которые когда-либо мог припомнить.

Скрип открывшейся двери в комнату привлёк внимание Гарри, и он развернулся на каблуках, на ходу хватаясь за палочку. К счастью, он так и не достал её, потому что был уверен, что выронил бы её от изумления при виде девушки, стоявшей в дверях.

— Гринграсс?

Она медленно вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

— Поттер.

— Как ты сюда попала? Я думал…

— Думал, что только члены твоей учебной группы могут попасть внутрь? Это было правдой, пока твой друг не рассказал мне, как это сделать. Не волнуйся, — сказала она, делая несколько шагов к Гарри, когда увидела, что он готов был запротестовать, — я не собираюсь никому рассказывать, как войти.

От Дафны исходил какой-то особый запах, который он никогда не мог определить, а теперь, когда они стояли ближе друг к другу, чем когда-либо, ему показалось, что она слегка пахла корицей.

— Пожалуй, я… Ценю это. — Гарри вдруг осознал, что смотреть на неё было странно утомительно — его пульс, казалось, учащался всякий раз, как он это делал, словно он принимал участие в чём-то напряжённом и изматывающем. — Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Дафна оглядела его с ног до головы. У неё снова был тот взгляд, что заставило Гарри вздрогнуть и захотеть двигаться — к ней или куда подальше, он сам не знал.

Теперь они были всего в нескольких дюймах друг от друга, и оба стояли в свете ближайшего факела. Гарри понравилось, как красиво оказались подсвечены волосы Дафны — они казались светлее и искрились точно так же, как снег тем утром у Чёрного озера.

Она увидела, куда он смотрит, и взглянула на факел, прежде чем появилось кое-что еще, привлекшее ее внимание. Гарри увидел, как она подняла взгляд, и проследил за ним, но тут же замер, невидящим взглядом уставившись на округлое растение с овальными листьями и яркими, как свежевыпавший снег, ягодами.

— Что ж, — произнесла Дафна, — полагаю, теперь мне стоит отблагодарить тебя должным образом.

Дафна оказалась перед ним прежде, чем он смог понять, что она имела в виду. Глаза Гарри расширились, когда она наклонилась вперёд, и её губы встретились с его губами прежде, чем он понял, что делать. Его первым порывом, когда он почувствовал то, что, как он понял мгновение спустя, было её языком, было отстраниться, но что-то остановило его и заставило приоткрыть губы. Должно быть, что-то витало в комнате — он никогда бы так не поступил при обычных обстоятельствах, ведь это было бы совершенно нелепо.

Он сделал это снова. На вкус она была такой же, как и пахла, и это был замечательный вкус. В то утро на берегу озера ему было ужасно холодно — воздух промораживал до костей, а ветер остужал кровь.

Сейчас же всё было по-другому. Ему было тепло, очень тепло. Он не мог припомнить, чтобы за всю его жизнь ему было так тепло. Ему нравилось тепло, а холод внезапно показался далёким воспоминанием, даже чуждым понятием, когда он почувствовал, как его мышцы плавятся, а кровь превращается в жидкий огонь. В этой комнате, в этот миг Гарри задался вопросом, будет ли ему когда-нибудь снова холодно.