Когда мечты сбываются (джен)

Тишину прорезало негромкое жужжание. В небе появился маленький коптер. Он парил в воздухе, двигаясь вдоль склона горы. Внезапно коптер замер перед разрушенными воротами.

— Эй, Джон, посмотри! — человек, управляющий коптером, чуть ли не запрыгал от радости. — Здесь одного кованого железа на несколько сотен тысяч, и то, если сдать его официально.

Долговязый Джон сначала без интереса взглянул на экран, потом его глаза недобро блеснули. Пока коптер облетал окрестности замка, древние руины превращались в голове Джона в денежные купюры, рассеивая остатки всего доброго, что еще сохранялось в его душе. Пока напарник издавал радостные возгласы и составлял планы на свою долю, в голове Джона зрели недобрые мысли. Все больше и больше его поглощало желание стать безраздельным хозяином древнего замка, и он ни с кем не собирался делиться этой драгоценностью. Ну ничего, он сможет подстроить несчастный случай. Осталось дождаться подходящего момента…

* * *

Десять часов назад

До рассвета оставалось совсем немного. Это чувствовали и густой туман, и притихший лес, и молодая трава, и развалины древнего замка. Потрескавшиеся камни, заботливо укутанные толстым слоем мха, по-старчески сгорбившись, не спали эту ночь, провожая последнее существо, благодаря которому в этом месте еще оставалась магия.

По темным коридорам медленно плыло привидение. Оно было неразличимо в плотной пелене тумана — такое же холодное, белое и неуловимое. Оно в последний раз осматривало руины своего некогда великолепного дома. Несколько полуразрушенных залов, трехметровый остов северной башни, заваленные подземелья, куда никому, кроме бесплотного духа, не было хода — вот все, что осталось от легендарного Хогвартса.

Последнее привидение готовилось растаять вместе с туманной дымкой в лучах восходящего солнца, унося с собою остатки волшебства. История Школы Чародейства и Волшебства подходила к концу.

Привидение, которое последние семьсот именовали не иначе как Профессор — вот ведь ирония судьбы, — скользило по безжизненным коридорам и застывшим лестницам. Замок будто замер, стараясь не мешать старому другу предаваться последним воспоминаниям. Стояла тишина, но Профессор слышал отзвуки студенческих голосов, смазано мелькали полузабытые лица. Перед ним разворачивалась вся полуторатысячелетняя история его жизни, будто клубок времени медленно отматывали назад.

Словно увлекаемый толпой, Профессор оказался в Большом зале. Над ним серело предрассветное небо. И это был не зачарованный потолок — его остатки давно укрыли собою каменный пол. Странно, но воздухе ещё парили несколько свечей, чудом уцелевших во время последней битвы. В тот день очередной реформатор, считавший, что может изменить магическое сообщество, провел в этом замке последние часы своей жизни, не столько защищая себя, сколько нанося урон замку. Он призывал волшебников учить своих детей вместе с магглами, которые без волшебных палочек могли творить невероятные вещи. Он демонстрировал успехи маггловской науки, разрушая Хогвартс, превращая в пыль древнюю кладку, сметая башни одним движением пальца. Профессор до сих пор чувствовал злость, которая в тот день объяла все его существо. В бессильной ярости он носился по замку, не имея возможности защитить свой дом и проклиная свое бессмертие. Профессор не смог дождаться окончания битвы. С душераздирающим воем, от которого у многих побежали мурашки, он скрылся в Подземельях. Уже тогда вход в них был забыт и завален. Это было почти двести лет назад.

Профессор медленно облетел то, что некогда звалось Большим Залом. В центральном оконном проеме что-то болталось — обломки директорского кресла. Не счесть, сколько магов протирали его, а вот достойных директоров Профессор насчитал чуть больше десятка. Губы Профессора чуть дрогнули в насмешливой улыбке — из далекого прошлого донесся цокот копыт. Директор Хогвартса — кентавр. Кто бы мог подумать! Профессор считал это величайшим позором Хогвартса и не посещал Большой Зал, пока получеловек не удалился на покой. Целых семнадцать лет.

Лица, лица, лица. Профессора, студенты, журналисты, историки… Одно время Профессор развлекался тем, что скармливал им самые противоречивые исторические факты. Сколько раз была переписана его история. Как его только ни называли — гением, психом, харизматичным лидером, прогрессивным вдохновителем, ретроградом, неудачником. В одно время Профессора величали величайшим волшебником столетия, через сотню лет журналисты доказывали, что он сквиб, через пятьсот некоторые историки выдвигали версию, что Профессор был порождением двух волшебных существ нечеловеческого происхождения.

Находились студенты, которые жалели Профессора. Это было забавно. Человеческие детеныши, которые еще ничего не видели в своей маленькой серенькой жизни, которые перебивались с Удовлетворительно до Выше Ожидаемого, которые вкладывали много сил в то, чтобы сварить какое-нибудь простенькое зелье, они-то считали, что смогли понять его. Только со временем Профессор научился не проклинать этих малолетних наглецов и не пытаться превратить их жизни в ад из-за промелькнувшего сочувствия в словах или во взгляде.

Находились и последователи, которые, начитавшись исторических романов, воспевавших битву добра и зла, разыгравшуюся в магическом сообществе XX века, создавали элитные кружки и давали себе красивые имена — Рыцари Ночи, Мастера Яда, Ревнители, Живая Смерть. Во главе всегда стоял харизматичный лидер, часто сирота или полукровка, как и сам Профессор.

Были и исключения.

Эта девчонка по имени Ида. Ее отличали невзрачная внешность, волевой характер и высокий уровень владения ментальной магией. В студенческие годы она претерпела много насмешек от сокурсников за то, что была одной из последних чистокровных волшебниц в мире. Ее семья гордилась своим происхождением, и Ида знала, что ей никогда не выйти замуж, потому что чистокровных магов-мужчин в мире уже не осталось. Она искренне поддерживала взгляды своей семьи, но все же страдала от своей непохожести. Она была думающей девушкой, Профессору даже нравилось с ней беседовать.

Они были похожи. Она страдала от своей чистокровности так же, как он в свое время тайно страдал от того, что его отец был никудышным магглом. Когда Иде пришла пора влюбиться, она не придумала ничего лучше, как влюбиться в Профессора. Она не говорила об этом вслух, но Профессор чувствовал это. Ида закончила Хогвартс и начала заниматься артефакторикой, стала преподавателем, чтобы быть ближе к Профессору, потом заняла почетную директорскую должность. Они беседовали почти каждый день, Ида удивляла Профессора своей одержимостью наукой, своей мудростью.

Однажды она сообщила, что нашла возможность вернуть Профессора из подлунного мира. Он даже почти поверил в это. Ритуал прошел ужасно. Ида погибла и на короткий срок тоже стала привидением. Но она слишком любила настоящую жизнь и растаяла через несколько дней вместе с осенним туманом.

Профессор вынырнул из воспоминаний и огляделся. Туман пробрался и сюда. Белой дорожкой он тянулся к выходу, маня за собой Профессора Он проплыл по коридору, который кончался поляной, усеянной подснежниками. Где-то здесь раньше была башня факультета Гриффиндор. Профессор посещал ее только первые полвека своего нового существования. Первые полвека безысходного бессилия. Он ничего не мог сделать таким же напыщенным благородным деткам своих напыщенных благородных врагов и союзников. Он вплывал по ночам в их комнаты, молча застывал над изголовьем кровати и наслаждался криками дикого ужаса, испуганным взглядом и даже презрением, которое постепенно появлялось в их глазах. Он был свидетелем всех проделок и ошибок героических отпрысков и как бы невзначай делился этим с преподавателями и старостами враждебных факультетов. Сколько планов, побегов, свиданий он сорвал. Скольких баллов лишил ненавистный факультет, но от этого не становилось легче. В конце концов он добился лишь полнейшего презрения и насмешек. Нет, здесь он не хотел задерживаться.

Привидение быстро заскользило прочь, а потом растворилось в полу и через несколько мгновений оказалось в небольшой комнате. Раньше это была гостиная факультета Слизерин, потом, в силу разных обстоятельств, здесь сменили друг друга комнаты преподавателей, учебные кабинеты, одно время это было даже музейной комнатой, а еще… а что было еще, Профессор уже не хотел вспоминать. Так или иначе последние лет триста гостиная пустовала, про нее забыли, вход уже давно был завален, и поэтому комнаты Слизерина остались почти нетронуты временем.

Профессор специально оставил подземелья напоследок. Он не любил бывать здесь. Каждый раз, невольно забредая в эту часть, он замирал от несоответствия его подземелий и того, что с ними стало. Вообще у Профессора осталось не так много воспоминаний о его настоящей жизни. Это было полтора тысячелетия назад и казалось не более чем сказкой, которыми Профессор обильно угощал интересующихся студентов и историков.

Студенты. Забавные существа. Это он смог понять, только смирившись со своей новой сущностью. Однажды он понял, что его жизнь стала частью давно минувшей истории, и студенты уже не пытаются выведать секреты темной магии или рецепт давно забытого зелья, а приходят за помощью в домашней работе. Мазохисты. Профессор общался только с теми, кто ему нравился, а нравились ему очень немногие. И даже тем немногим доставалась огромная порция ядовитых замечаний и насмешек. Но зато Профессор обладал даром красноречия и мог интересно и доступно объяснить непонятный материал. Он сам не заметил, когда стал объектом поклонения половины почемучек Хогвартса. Наверное, со временем он истощил свою ненависть к человеческому роду и запасы колкостей. Особенно он уважал тех, кто с самого начала оказался в неравных условиях, и тех, кто неподдельно был увлечен наукой.

Профессор окинул взглядом рамы портретов, которые хранились здесь еще со времен музея. Черные полотнища едва различимы в этой темноте были пусты и безжизненны уже многие века. Пора было подниматься.

Профессор поднялся на то, что когда-то было Астрономической башней. Но и и сегодня эти и руины открывали хороший обзор на окрестности. Туман. Всюду туман. Он висел в воздухе взвесью мельчайших капель. Некоторые капли уже оседали росою на траве, профессор пошевелил ногой, будто пытаясь стряхнуть капельки с маленького цветка, но ничего не произошло. Профессор попытался вспомнить, каково это, дотронуться до холодной воды, почувствовать капли дождя на коже, но не смог.

Вдалеке начала пробиваться полоска розового света. Он готов. В конце концов, его главная мечта сбылась. Он бессмертен и может сам распоряжаться своим уходом из мира. Глупо цепляться за прошлое.

* * *

Небо медленно светлеет. Розовый осторожно разливается вдоль горизонта. Воспоминания Профессора внезапно обретают особую четкость. Полтора тысячелетия на огромной скорости отматываются назад, и с первым лучом восходящего солнца останавливаются на том воспоминании. Профессор… нет, еще не Профессор. Лорд Волдеморт вскидывает палочку, и зеленый луч летит в темноволосого паренька. Но темнота почему-то окутывает его, Лорда Волдеморта, и в этой темноте слышится — или это только кажется — голос:

— Ты стремился к бессмертию, Том, так получи его…

Что это было? Исполнение мечты или воздаяние? В первые века или даже в первое тысячелетие такое существование казалось наказанием. У Лорда Волдеморта было бессмертие, был Хогвартс, но не было ни магии, ни власти. А смерть Иды и ее окончательный уход еще раз напомнили, что он великий трус — он боится смерти. Он, мертвец, боится смерти! Но с этим покончено. Наконец он смирился и готов встретить ее.

Солнечный луч скользнул по верхушке волшебного леса, пересек засохшее русло озера и добрался до остова Астрономической башни. Фигура Профессора дернулась. На миг ему показалось, что он почувствовал, как маленький цветок уронил ему на ногу прощальную слезинку росы…

Туман над развалинами замка рассеивался. Вместе с ним рассеивались остатки магии и древнее проклятье бессмертия, к которому и сегодня тянутся некоторые глупцы.

* * *

Неудачливый напарник давно был сброшен с лестницы, и Джон уже несколько часов бродил по разрушенному замку, чувствуя себя властелином загадочных руин. Ему казалось, что он знает здесь каждый коридор и каждую комнату, и поэтому он был уверен, что отыщет здесь огромную залу, набитую золотом.

— Где же ты, мое сокровище? Иди к папочке, — лихорадочно шептал он, не замечая, что ходит по одному и тому же коридору.

Внезапно Джон остановился. Ему почудился тихий шорох и звон пары скатившихся монет. Джон обнаружил, что стоит перед старой полуразрушенной дверью, через трещины в которой были видны... горы золота. Не может этого быть! Джон похлопал себя по щекам, поморгал, прижался лбом к холодной стене, еще раз заглянул в трещину — золото никуда не исчезло. Издав победный вопль, Джон рывком раскрыл дверь и забежал в комнату. Здесь были горы золотых монет, статуэток, украшений — все, о чем когда-либо мечтал Джон. Он засмеялся, его безумный смех эхом прокатился по комнате, и Джон даже не заметил, как ветхая дверь навсегда растаяла в стене позади него...