К вопросу о происхождении видов. (джен)

Азирафель, ангел Начал Страж Восточных врат неспешно прогуливался под яблоневыми ветвями. Не то чтобы у него не было чем заняться. Но работа над птицами уже длилась так долго. И последней каплей стал этот ужасный павлин Гавриила. Что за вид, напыщенный, излишне роскошный, нарочито вульгарный блеском своих переливов! С таким же высокомерным поворотом головы, как у автора. К тому же разве это птица, которая умеет летать только с ветки на землю и наоборот?! А крик! Да уж, песней никак не назовешь! Но Гавриил так им гордился. И хвост павлиний явно бы самому ему пошел. Поэтому Азирафель сослался на странный шум в районе ворот и сделал перерыв между уткой и… другой уткой.

-Я просто отдохну. Просто отдохну немного…

Под ветвями было чудесно. Меж листьев распускались бело-розовые цветы, такие нежные, такие хрупкие на вид, с чудесным ароматом. Все было полно покоя и красоты. Но там, чуть дальше на лужайке за садом происходило что-то странное. Он продвинулся вперед, сжав меч и став за стволом ближайшего дерева.

Это была змея. Очень большая. Она ползла всеми известными способами, кружила и кувыркалась в траве, нанизывая кольца и распластываясь по траве так, словно хотела впитать в себя и росу, и запахи зацветающих трав, и блики солнечного цвета, плясавшие на листьях и травинках. Это был очень странный танец. Если бы у змей были крылья, она, вероятно, взлетела бы! Ушей, конечно, у нее не было. И никакой барабанной перепонки. Но малейший шорох змеи чувствуют всем телом. Азирафель думал, что ступал не слышно, но змее и этого хватило. Гибкое черное тело упало в высокую траву и метнулось в самую гущу зарослей Melissa officinalis. Листья скрыли ее. Азирафель подошел ближе. Тугие кольца змеиного тела напряглись, голова лежала сверху, глаза, прикрытые прозрачными веками светились солнечным золотом, но было непонятно, смотрит она или спит. Азирафель наклонился ниже, и рука его непроизвольно двинулась к изящной змеиной головке. Раздалось настороженное шипение, язык выбросился из змеиного рта, осязая воздух и принимая запахи. Но тут ангел остановил свой ласковый жест и отдернул руку. Змея спрятала голову меж колец и сжалась еще больше. На короткое мгновение Азирафелю показалось, что перед ним вовсе не змея, а другое существо: абрис темной фигуры, разворот плеч, тонкие руки, прикрывающие голову с растрепанными рыжими, почти красными прядями волос, и крылья, четко очерченные, плотно прижатые к спине. Словно существо старалось занять как можно меньше места и спрятаться. И эти крылья были черны. Он увидел это только на миг, но сердце ангела замерло и сжалось от печали. Конечно, никаких змей тут и быть не могло! Какие змеи?!

— Так вот оно что! Ты совсем не здешний! И как же ты сюда пробрался?! Ладно, не отвечай. Это я виноват. Я сам оставил ворота. Из-за птиц. Понимаешь, это было так интересно! Они тоже умеют летать. Ну, кроме павлина. Это совсем не полет. Хотя я не люблю критиковать. Ладно. Думаю, ты просто приполз посмотреть. И тебе, видимо, понравилось. А раз понравилось, ты не станешь вредить. Ведь не станешь?!

Змея подняла голову, и ангел увидел глаза, полные страха, вины, отчаянья и еще чего-то, что он не мог никак определить. Но это что-то было не опасно. Но очень печально. Невыразимо печально. И еще глаза с ужасом следили за острием его меча. Азирафель спрятал пылающий меч за спину.

— Не хочешь говорить, и не надо. Мне тоже не следует. Но раз ты ничего плохого не сделал, то и я не стану ничего… предпринимать. Ты ведь меня прекрасно понимаешь. И сдается мне, что ты гораздо старше всех здешних созданий. И имя у тебя тоже должно быть… древнее, как ты сам. Если бы знал, то и назвал бы. Но раз так, то буду называть так, как ты выглядишь. Змий. Ползи уже. Или мне придется опять достать меч. Я — Страж тут, понимаешь, так положено. А мне бы не хотелось никого запугивать зря. Давай. Прочь отсюда. Домой. Ведь у тебя должен быть дом? Где-нибудь?! Только уползай. Пожалуйста!

После этого змея продемонстрировала все четыре способа передвижения: гармошкой, боковым ходом, гусеницей и извиваясь, а затем исчезла за камнями ворот.

Азирафель оглядел поляну, близлежащие кусты и деревья. Все было нетронуто и блистало радостью. Только листья мелиссы слегка дрожали.

Разведал. Теперь это так называется. Да, там было много интересного. Из животных. Четырехногие, полосатые и не очень, с пятнами, хвостами, когтями, разнообразными ушами, зубами. Некоторые даже сумчатые. Они разбирались во взаимных связях и выстраивали пищевые цепочки. Странными показались препротивные создания Сандальфона — мелкие, с острыми зубами и лысыми хвостами, серые и очень многочисленные. Странно было, что прекрасный огромный зверь с трубкой вместо носа и ушами, похожими на крылья бросился от этих мерзких тварей бегом. И странно было, что Михаэль и Лигур, сидя под раскидистым дубом, творили нечто мелкое, невидимое невооруженным глазом и, видимо, очень зловредное. Михаэль была в перчатках. И этих невидимых тварей они рассаживали по созданиям Сандальфона в ужасающем изобилии.

Но эта разведка происходила между делом. Потому что все другое его поразило даже больше, чем животные. Все сияло первозданной зеленью, лопавшимися почками цветов, трепетало, переливалось и пламенело яркими красками невообразимого обилия сада. Или леса? Неважно. О, растения! Просто венец творенья! Так хороши, что слов нет. И разговаривают ненавязчиво, шелестят листьями, шуршат иголками, постукивают сучьями, позванивают стручками и коробочками семян. Все великолепно! От верхушек темных елей, секвой и эвкалиптов, до гладких ветвей яблони, нежных стеблей травы, что приятно щекотала и обнимала. И эти виноградные лозы, что так похожи на змей! А сколько было ароматов! Он чувствовал это все сразу — запахи, прикосновения, сияние и трепет. Естественно, все это опьянило его. И, естественно, его несколько занесло. Да что там, его занесло сильно! Хотелось впитать в себя всю эту красоту, и свет, и запахи. И тут, среди этого бешеного танца радости, охватившего все его существо, почувствовал он легкие шаги и шорох, исходивший не от растений. Ничего не оставалось, как скрыться и свернуться. Но это был Ангел. И, значит, его видели насквозь. Почему он сразу не рубанул его своим огненным мечом, как нарушителя границ и безобразника? Почему он подошел и пытался вызвать его на разговор? Может стоило полезть в драку? Принять истинный облик, рассмеяться в лицо, сжечь, окатить всем накопленным ядом, разорвать его на части? Разве страшен мне его пылающий меч? Следил за его острием с ужасом от мысли, что тот начнет первым, и тогда ему придется… Но нет. Не мог он сражаться с этим Ангелом. Почему-то не мог. И не сможет никогда теперь. К тому же тот все-таки не начал первым. Он просто заговорил. И что стало бы, если бы Ангел все же коснулся змеиной кожи? Не надо было шипеть, если так интересно? Он был просто добр? Или видел в нем просто очередного питомца для приручения? Или, как Творец, своего ребенка? Но Творец со своими детьми о не сильно церемонился: у вас вопросы, так и катитесь в бездну без ответов. А питомец? Чем лучше? Или хуже? А что еще бывает, если кто-то говорит с тобой так и мечом при этом не машет? Почему он отпустил его? Отпустил или прогнал? У каждого должен быть дом? И где же мой? Если бы среди этой зелени…