Перевёрнутый лес (джен)

Сегодня выдалась ясная ночь. Хена почуял это из дома. Выглянул наружу, уставившись круглым глазом на пятно над кронами. Пятно равнодушно глядело вниз, ощупывая землю, кусты и кочки. Шуршали тёмные кроны. Лес молчал.

Хена выбрался наружу, вжал пальцы в холодную почву и, аккуратно обходя тёмные кармашки, покрался в чащу. Где-то там было его дерево. Обычное, похожее на все остальные: безмолвное, синее, жёсткое. Но не холодное. Далеко под землёй, в перепутанных корнях, лежало кое-что тёплое. Мягкое, пульсирующее.

Секрет.

Хена ходил проверять его по ночам, когда разбегались тени. Вот и сейчас увидев знакомую прогалину меж чёрных корней, он подошёл ближе, убрал неровный камень посередине и бережно расчистил листву. Прижал лапу к земле, чувствуя слабое тепло. Опасливо оглядевшись, лёг на живот и приложил ухо. Где-то там, глубоко, пульсировали корни.

*

Хена сидел, обняв колени, и смотрел на далёкое озеро. Там желтоватым маревом висел туман, неподвижный, лишь несколько неровных полос дрожали у самой воды. Поднявшись, хена ласково потрогал нагретое место, вздохнув, засыпал его палой листвой, положил сверху камень, и направился к озеру. Почва влажнела и чавкала, запоминая его шаги. Тихонько шуршали кроны.

Меж стволов блестела вода, всплёскивая почти бесшумно, и только откуда-то издалека неслось едва слышное эхо, будто зевал исполинский зверь. Марево над озером поднималось до самого неба, и там его зыбкие контуры растворялись в черноте.

Постояв за деревьями, Хена подошёл ближе, осторожно ступая босыми ногами по влажной траве, и уставился на облако.

Облако вздрогнуло и повернулось.

Его очертания заколыхались, приобретая форму чего-то громадного, с рогами, сквозь которые просвечивал антрацитовый небосклон.

Воздух задрожал.

— У-ала, — донеслось как будто отовсюду сразу: из-под толщи воды, из недр земли, из тяжёлого, влажного воздуха.

Вся туманная масса поплыла навстречу и с тяжким вздохом выпростала руку: тронула живот хены, коснулась плеча, охолодила ухо... Вторая рука протянулась к первой и они плавно подняли его в воздух, осторожно поднесли к груди. Хена качался как в колыбели. Глаза слипались. Всё вокруг светилось, а может, это светился он сам. Он вспомнил своё дерево, как пульсировала под влажной щекой земля.

Вспомнил неровный камень, и — проснулся.

Послышался ещё один грандиозный вздох, от которого дрогнули кроны. Марево на мгновение замерло, а затем сдвинулось, поплыло: существо шагало в лес. Клочки тумана стелились по кустам и кочкам, трогали палую листву, обнимали холодные стволы.

Хена увидел внизу своё дерево, где-то там лежал, невидимый, камень.

Существо медленно склонило рогатую голову, склонилось всё, и деревья застонали. Меж корней легла светящаяся длань, прошла сквозь камень, сквозь листья, сквозь землю, коснулась живого тепла — и объяла его. Ощутив через туман знакомую пульсацию, хена заплакал.

Сияющая рука вернулась из-под земли. Поднялась назад к груди, погладила хену — и объяла его тоже.

Воздух задрожал.

— У-ала. А-ла.

«Секрет», — понял хена. И, улыбаясь, закрыл глаза.