Я разделяю с тобой тяжесть на сердце (джен)

Вампир ухмыльнулся, его рот был в крови.

— Ридикулус!

Вампир споткнулся, а его рот покрыла розовая повязка с изображением улыбки посередине.

— Отличная работа, мисс Мун, — произнес профессор Люпин спокойным голосом.

Дафна Гринграсс изо всех сил старалась сосредоточиться на его ровном голосе, вместо того, чтобы нервно вертеть палочку между пальцев. Она вообще не хотела стоять посреди этого класса — ее сестра почувствовала себя хуже вчера вечером после ужина и сегодня весь день провела в Больничном крыле, — так что боггарт стал последней каплей, заставившей Дафну чувствовать себя ужасно. Впрочем, внешне она пыталась выглядеть расслабленной, и нужно сказать, что подобные усилия предпринимала не только она.

Тео стоял настолько далеко, насколько это было возможно. От обычно жадного до знаний взгляда не осталось и следа — он буравил взором пол. В начале занятия они с Дафной обменялись сочувствующими улыбками, когда Нотт нашел себе укрытие в дальней части класса. Это был единственный способ отсрочить неизбежное появление отца. Блейз, в свою очередь, тоже стоял поодаль, скрестив руки на груди, вызывающе вскинув голову. Однако его обычное высокомерное выражение лица испарилось.

Хватило бы и одной попытки, чтобы догадаться, какой боггарт будет у Блейза.

Боггарт продолжал спотыкаться, пока не встретился взглядом с Трейси. Раздался треск, и вампир уступил место ухмыляющемуся клоуну. Трейси сглотнула, прежде чем сказать:

— Ридикулус!

Шнурки на обуви клоуна завязались, и он приземлился на пол перед Панси. Снова треск.

Студенты в ужасе закричали, когда на месте клоуна появился огромный таракан.

— Ридикулус!

Таракана накрыла огромная коробка.

Следующая была Миллисента, и перед ней боггарт превратился в огромную рычащую собаку.

— Ридикулус!

Вместо собаки появился маленький рыжий котенок.

Холод пробежался по спине Дафны, когда она осознала, что большинство одноклассников уже справилась с боггартом, что означало ее неминуемую встречу с этим существом. Драко, затем Винсент и Грегори (а, быть может, и Грегори, а затем Винсент, какая уже разница), встретились с боггартом лицом к лицу, хоть Гойл и удивил окружающих, превратив его в игрушечную мышь.

— Хорошо, мисс Гринграсс, вы следующая, — объявил профессор Люпин, и Дафна почувствовала уже не холод, а натуральный лед, сковавший ее изнутри. Кровь ритмично стучала в ушах, а мышь тем временем начала принимать новую форму перед Дафной. Та закрыла глаза, что стало главной ошибкой.

Это лишь усилило впечатление от вида бездыханного тела ее младшей сестры, когда Дафна открыла глаза. В классе воцарилась тишина, и даже мерзавец Драко впервые в своей жизни оставил увиденное без своего едкого комментария, пока Дафна смотрела на не совсем Асторию, лежащую на спине. Ее ярко-голубые глаза остекленели, и «взгляд», устремившийся в потолок, был совсем не живым. Нет, это все не реально — Тори была жива и лежала в Больничном крыле, ворча от необходимости находиться там, но в тот момент это выглядело чертовски реальным.

Правая рука сделалась невероятно тяжелой.

— Р-р-р, — дрожащим голосом пробормотала Дафна, направив палочку на боггарта. В детстве она сильно заикалась, впрочем, к моменту поступления в Хогвартс Дафна научилась с этим справляться, испытывая трудности лишь с некоторыми согласными: «Б», «П» , «В», и «Г».

Слова, начинающиеся с «Р», раньше никогда не были проблемой.

Ее лицо покраснело, но она не смогла произнести ни слова. Да и какое это имело значение? Ее разум отказывался представлять смешные образы, способные помочь в этой ситуации. Внезапно профессор Люпин встал перед ней, заслонив ее собой от боггарта. Она закрыла глаза, пытаясь не представлять, во что он превратился, пока профессор разбирался с ним.

— Ладно, думаю, на сегодня достаточно, — проговорил он, отправляя боггарта обратно в шкаф. — Приношу свои извинения тем, кто сегодня не успел потренироваться. Домашнего задания сегодня не будет. Мисс Гринграсс, пожалуйста, задержитесь, я бы хотел с вами поговорить.

Теперь ее лицо горело, а слизеринцы бросали на нее взгляды: кто-то, как Драко — беззастенчиво любопытные, кто-то, как ее соседки по комнате — сочувственные или заинтересованные, а кто-то, как Винсент и Грегори — глупые. Блейз, когда Дафна поймала его взгляд, уважительно кивнул ей, но она увидела в его глазах облегчение, что это не он перед боггартом вел себя как ребенок.

Тео никак не смотрел. Он шутливо стукнул ее по руке, как это бывало в детстве, прежде чем пройти мимо.

* * *

Профессор Люпин был добр, и от этого ей кричать хотелось не меньше чем плакать.

К счастью, Дафна этого не сделала, сев напротив него. Люпин предложил ей чашку чая, а когда она отказалась — кусочек шоколада, но она только покачала головой. Его взгляд был сочувствующим, и он извинился за боггарта, заверив, что даже взрослые колдуны и волшебницы зачастую впадают в ступор перед этим существом, и что ей нужно найти кого-то, чтобы поговорить о своей сестре, если вдруг она думает, что это поможет.

Дафна едва ли не фыркнула в ответ на это. Разговоры должны помочь волшебным образом излечить проклятие крови ее сестры? Но вместо этого она, крепко сжав края стула и избегая взгляда профессора, кивнула, давая понять, что слушает.

Наконец он позволил ей уйти, и вместо того, чтобы пойти на последний урок, Дафна практически бросилась в Больничное крыло. Вопрос мадам Помфри о том, почему она не на занятиях, остался без ответа — вместо этого она подлетел к кровати Тори. Та лежала на спине, и, хоть глаза у нее были закрыты, сходство с Асторией-боггартом было достаточным, заставив Дафну наклониться достаточно близко, чтобы убедиться, что она все еще дышала.

Дыхание. Тори еще дышала, она была в порядке. Все было хорошо.

Дафна встала, судорожно вдохнув воздух, разрываясь между облегчением и раздражением на себя за то, что позволила боггарту так глубоко залезть себе в голову.

Ты уже слишком взрослая для подобной чуши, Дафна, — раздался в ее голове безжалостный голос отца. — Ты вырастешь, прежде чем поймешь это, и тогда вся эта твоя драма не привнесет ничего хорошего в твою жизнь.

Ей повезло, что Астория пока не очнулась — та всегда расстраивалась, когда думала, что люди относятся к ней иначе из-за проклятия. Я не такая хрупкая, Дафна!

Дафна сомневалась, что объяснение «мне пришлось лететь сюда на всех парах, чтобы убедиться, что ты не умерла, ведь мой боггарт превратился в мертвую тебя» понравилось бы Тори.

(Да, Астория, мне жаль, что твоя смерть от проклятия пугает меня больше всего. Мне очень хотелось бы, чтобы это было не так, чтобы моим страхом было что-то обычное — темнота или жуки, например. А еще мне хотелось бы, чтобы мы с тобой поменялись местами, и ты осталась жива.

Я хочу слишком многого.)

На ее плечо практически невесомым касанием легла рука, отчего Дафна едва не подпрыгнула.

— С вашей сестрой вс будет хорошо. Ее выпишут завтра или, в крайнем случае, послезавтра.

И снова эта доброта, которая грозила ее погубить. Слезы навернулись на глаза, и Дафна посмотрела на пол, мягко ответив:

— Спасибо.

— Я вынуждена попросить вас уйти, мисс Гринграсс. Возвращайтесь к обеду.

Дафна вновь кивнула, прежде чем уйти.

* * *

Убедившись, что Астория все еще жива, Дафна должна была почувствовать себя лучше, но это помогло лишь отчасти. Она не могла себя заставить пойти на последнее занятие и не хотела снова встречаться со своими однокурсниками в Большом зале.

Мальчики ее не заботили, кроме, разве что, Тео, но от мысли, что ей придется встретиться с соседками, Дафну просто тошнило. И самое отвратительное было то, что к ней все будут максимально доброжелательно настроены.

Хуже всего было бы в случае с Трейси, ибо она настойчиво пыталась бы обнять Дафну или разговорить ее. Подобное понравилось бы самой Трейси, отчего та, очевидно, думала, что такой подход должен нравиться всем. Дафна ненавидела, когда ее начинали опекать или пытались разговорить, поэтому они с Трейси поссорились бы в скором времени. А затем была бы Лили, которая совершенно не знала, что делать, и просто бы впадала в ступор.

Миллисента и Панси реагировали бы куда лучше. Для Милли лучший способ кого-то развеселить — позволить погладить Полночь, ее кошку. Ну, а Панси, по крайней мере, понимала, как Дафна справляется с трудностями, поэтому она общалась бы с ней как обычно, не стесняясь в резких выражениях. Но Панси тоже была предметом злости Дафны, правда, совсем из-за другого: из-за ее растущей враждебности к другим факультетам, из-за ее максимально раздражающего подхалимства по отношению к гребаному Драко — даже после того, как этот идиот спровоцировал гиппогрифа. Мерлин, они едва не наорали друг на друга после первого урока по уходу за магическими существами.

Так что вместо встречи со своими однокурсниками Дафна предпочла трусливо отступить, направившись в совятню навестить Аида. Ее отец прочитал бы очередную лекцию о необходимости решения проблем по-взрослому, но, черт возьми, она не была взрослой, да и вообще — она была жутко расстроена, чтобы пытаться включать взрослого человека. Дафна планировала прокрасться на кухню вместо того, чтобы ужинать вместе с остальными. Если бы она могла спать в другом месте, то непременно воспользовалась этой возможностью — раз уж пасовать, так пасовать до конца.

Когда она пришла, совятня была пуста, как и всегда. Традиционный для этого места запах заставлял людей не задерживаться после отправки письма. Дыхание Дафны стало прерывистым, и ее глаза принялись искать черную как смоль сову, которую она обнаружила по соседству с прекрасной полярной совой.

— Привет, Аид, ты голоден? — Она достала из сумки небольшой мешочек с угощениями, прежде чем тот посмотрел на нее. Он с жадностью схватил то, что Дафна протянула ему, словно воспрянув духом. Янтарные глаза совы устремились на Дафну, и она слабо улыбнулась. — Ты тоже хочешь? — спросила она, протягивая угощение, которая полярная сова тотчас проглотила.

Увидев это, Аид укусил ее за палец, от чего Дафна выдавила хриплый смешок.

— Тебе надо научиться делиться. — Он фыркнул, после чего она продолжила: — Ну хватит, у меня и без того был длинный и тяжелый день.

Недавняя ситуация вновь вспыхнула в памяти: боггарт-Астория, однокурсники, уставившиеся на нее, профессор Люпин, Больничное крыло... Слезы сами полились, и Дафна безуспешно начала их вытирать. Аид уткнулся клювом в ее руку, и она принялась гладить его по голове.

Будь она дома, то пошла бы в конюшню, но здесь, в Хогвартсе, у нее была лишь совятня. Справиться с проблемами было куда легче, находясь в одиночестве, а животные лишь облегчали эту задачу.

— О, — раздался удивленный голос позади, и Дафна сразу напряглась. — Я не ожидал увидеть здесь кого-то еще. Подожди… ты плачешь?

Его голос звучал настолько испуганно — это Поттер-то, который творил безумные вещи и летал в школу на машине, — что Дафна едва не рассмеялась. Но она лишь вытерла глаза и коротко ответила:

— Нет.

—Э-э… Я же вижу твое лицо. Ты плачешь.

— Какое тебе дело?! — рассерженно выпалила она, прежде чем повернуться к нему спиной. Дафна принялась яростно тереть глаза, хоть и не желала, чтобы они опухли или покраснели. Она ненавидела плакать, а плакать перед кем-то было еще хуже. — Просто оставь меня.

Аид издал свистящий звук, и Дафна вздохнула, протянув ему еще одно угощение. К ее огромному неудовлетворению, Поттер ее не оставил, и теперь стоял перед полярной совой, поглаживая ее перья. Когда Дафна поняла, что он пришел из-за совы, напряжение покинуло ее тело.

— Это твоя сова?

Поттер кивнул, его губы изогнулись в легкой улыбке.

— Да, ее зовут Хедвиг. — Его сова посмотрела на мешочек с угощениями в ее руке, на что Поттер усмехнулся. — Извини. Она выпрашивает угощения, если думает, что они у кого-то есть. Ай, за что ты меня кусаешь? Это же чистая правда.

Ее лицо покраснело.

— Я ее угостила, прежде чем ты пришел сюда. Прости, наверное, не следовало.

— Нет, все в порядке. Правда, с этого момента она может тебя преследовать каждый раз, как ты будешь приходить сюда. Кусай сколько влезет, Хедвиг, правдой это быть не перестанет. — Он выглядел настолько обиженным, убирая руку от совы, что Дафна тихонько рассмеялась.

— Аид тоже бывает еще тем ворчуном. — Дафна с трудом улыбнулась, когда тот уставился на нее. — Красавцы всегда такие темпераментные.

— Совсем как люди, — пробормотал Поттер, переведя взгляд с нее на пол. Дафна сомневалась, что должна была это услышать.

— Прошу прощения? — Ее брови нахмурились.

— Нет, ничего. Ты часто навещаешь свою сову?

— Стараюсь, — отозвалась она, пожав плечами. — Мне все равно нравится приходить сюда. Приятно видеть сов. Когда я скучаю по конюшне, то прихожу сюда, в совятню. — Дафна понятия не имела, зачем она это ему говорит.

— Я стараюсь навещать Хедвиг всякий раз, как появляется такая возможность. Неделька выдалась сложная, так что я решил прийти сюда.

Она вздрогнула, осознав, что это место значит для него.

— Драко чертов идиот. — Брови Поттера взлетели вверх, и Дафна вновь пожала плечами. — Просто предполагаю. Надеюсь, с гиппогрифом ничего не случится, он ведь такой красивый.

Дафна с трудом поверила, что увидела это существо вживую, но Драко есть Драко. После этого случая она подралась с Панси в гостиной — Панси что-то сказала о Драко, на что Дафна отпустила саркастичный комментарий, ну, а дальше пошло-поехало.

Паркинсон начинала раздражать своими разговорами о Драко. Неужели фантазии о ком-то способны сделать подобное с человеком? Если так, то Дафна надеялась, что ей никто никогда не понравится.

— Да, это не вина Клювокрыла. И Хагрид бы очень расстроился. — Он протянул руку, чтобы погладить Хедвиг. — Но меня беспокоит не только это. Я не хочу, чтобы Малфой думал, что он важнее, чем есть на самом деле. — Дафна предполагала, что теперь, когда Сириус Блэк на свободе, у Поттера будет всяко больше причин для беспокойства, нежели чем у Драко — короля драмы, но решила не произносить этого вслух.

Поттер насторожился, посмотрев на нее, и Дафна произнесла:

— Да уж, третий курс начался не слишком хорошо. — На лице Гарри мелькнуло удивление, поскольку секунды бежали одна за другой, а она не спрашивала, что именно его беспокоило.

Дафна неловко поерзала. — Хочешь об этом поговорить? Рассказчик из меня так себе — я больше молчать люблю, потому и прихожу сюда частенько. Впрочем, мне часто говорят, что я весьма благодарная слушательница.

— Нет… Не… я просто… В общем, спасибо, что не любопытствуешь.

— Беру пример с тебя, — отозвалась она.

Он принялся поправлять свои очки.

— Я… Меня никто никогда не называл благодарным слушателем, но, впрочем, я могу попробовать. Если хочешь. И если это поможет.

— Бесполезно. Этого не изменить. — Как бы сильно она этого ни хотела. У него были зеленые глаза — очень красивые, даже когда Поттер был чем-то обеспокоен. Ей стало теплее, хотя, она все еще не понимала, почему Поттер беспокоился о ком-то с факультета, где его все ненавидели. Тем не менее, она удивила сама себя, сказав: — Я не хотела бы об этом говорить, конечно, но я сейчас здесь, ибо все еще думаю о той ситуации с боггартом. Хуже того: я застыла, как вкопанная, вместо того, чтобы победить его, и все мои однокурсники это видели.

— Тебя не за что осуждать. Быть может, ты и потерпела неудачу, но зато ты хотя бы выстояла и попыталась. В отличие от меня. — Конец фразы был сказан с такой горечью, что она приподняла бровь от услышанного. Он покраснел. — Вас всех на Слизерине учат этой штуке с бровями?

— Ну да, Снейп нас по очереди заставляет подходить к зеркалу, просто ради того, чтобы мы выглядели максимально снисходительно. — Поттер неожиданно рассмеялся, а Дафна впервые по-настоящему улыбнулась после ЗОТИ. По правде сказать, заставлять его смеяться было весьма приятно.

Он заговорил не сразу, и Дафна уже подумывала о том, чтобы уйти, но Поттер внезапно заговорил.

— У меня даже возможности противостоять боггарту не было. Люпин выпрыгнул прежде, чем я успел что-то сделать, так что я даже не знаю, во что он превратился. — Он провел рукой по волосам. — Должно быть, это из-за того, что произошло в поезде.

Дафна вздрогнула, когда в ее голове возник образ Драко, насмехавшегося над этим. Придурок.

— … и он думает, что я сейчас не могу с этим справиться. Но он не знает! Я не думаю, чтобы я упал или замер.

— Как и я, — сардонически добавила Дафна.

То, как у него расширились глаза, можно было назвать практически комичным.

— Я не это имел ввиду! Извини, я не подумал.

— Проехали. — На самом деле ей было все равно — она думала о себе куда хуже с момента, как кончилась ЗОТИ. К тому же было очевидно, что он совсем не хотел ее оскорбить. Вместо этого Дафна начала думать о том, что Поттера беспокоило на самом деле. Впрочем, причину такого поведения профессора она поняла. Вероятно, боггартом Поттера был Сами-Знаете-Кто, и если бы боггарт превратился в него посредине урока — было бы совсем не хорошо. Но Гринграсс решила об этом умолчать, и потому сказала лишь: — Мне правда очень жаль. Может, тебе попросить Люпина встретиться с боггартом у него в кабинете?

(Правда, если его боггартом и впрямь был Сами-Знаете-Кто, то, наверное, это была бы плохая идея.)

Дафна искренне не понимала, почему для него это было настолько важно, ведь она-то всяко могла обойтись без вида мертвого тела своей сестры. Но, наверное, гриффиндорцы и впрямь были с другой планеты.

— Может, и так, — ответил он, но его тон выдавал сомнение в его голосе. — Спасибо, что выслушала. Наверное, пора идти ужинать, пока Рон и Гермиона не пошли меня искать. Ты идешь?

Дафна покачала головой.

— Нет, мне тут нужно кое-что сделать. Я позже поем. — Теперь она сможет увидеть Асторию, но перед этим обязательно зайдет в туалет, чтобы умыться — Тори совсем не к чему знать о том, что она плакала, и о том, что произошло в совятне. Она помедлила, перекинув сумку через плечо. — Поттер?

— Да? — ответил он.

— Можешь никому не говорить, что я плакала? Пожалуйста!

Его лицо стало серьезным.

— Не расскажу. Обещаю. — Что-то, прозвучавшее в его голосе, заставило Дафну поверить ему.

Она тепло улыбнулась.

— Спасибо. Увидимся, Поттер.

После разговора с ним Дафне стало намного легче. Настолько легче, что, первым делом попав в Больничное крыло, она схватила одну из шоколадных лягушек сестры.

— Ну Дафна-а-а, — захныкала Тори, на что та усмехнулась в ответ.

Обычно размышления в одиночестве заставляли ее чувствовать себя намного лучше, однако разговор с Поттером был намного менее раздражающим, нежели с другими людьми. Дафна теперь даже не думала о встрече с соседками по комнате. Страх и грусть, связанные с проклятием ее сестры, и боггарт не исчезли без следа — Поттер все же не был чертовым чудотворцем, — но они отошли на задний план, перестав занимать ее внимание.

Дафна искренне надеялась, что разговор смог помочь и ему — она ненавидела чувство, что кому-то должна.

В конце концов, Поттер тоже заслуживал того, чтобы почувствовать себя лучше.