Ну за что? (джен)

Серый Волк старательно и сосредоточенно складывал пазл. Пазл не складывался — слишком много кусочков получилось из всего одного Ивана-царевича. Порубали родные братцы его знатно, от души. И чего он им такого сделал-то? Хотя чему удивляться? Бывали моменты, когда Волку самому хотелось прибить этого бестолкового царевича с особой жестокостью, чтоб не тянул ручки, куда не велено.

Наконец последний окровавленный кусочек встал на место, и вроде бы даже на своё. Серый Волк придирчиво и очень внимательно осмотрел получившийся натюрморт. Тут никак нельзя сплоховать. Приложишь, к примеру, палец не туда или уши перепутаешь — и всё. Так и срастётся. Будет потом бедолага уродцем жизнь доживать да спасителя своего недобрым словом поминать.

Ещё раз окинув взглядом лежащее на земле тело, Серый Волк удовлетворённо кивнул и полез в сумку за флаконом с мёртвой водой. Ох, чего ему стоило добыть водичку, кто бы знал! Водяной такую цену заломил, что впору было счесть свой долг жизни перед Иваном давно выполненным и просто умыть руки. Ну а чего? За одно-единое спасение, между прочим не очевидное, а только предполагаемое (может, он и сам бы из капкана выбрался ещё), Серый Волк уже столько всего сделал для этого наивного идиота, что даже неприлично считать, будто они не в расчёте. Однако почему-то снова не бросил царевича, а заплатил водяному обещанием целый год служить верой и правдой и исполнять любые (только вдуматься — любые!) поручения.

Серый Волк побрызгал из флакона на сборную солянку из кусочков Ивана-царевича и принялся задумчиво наблюдать, как всё это безобразие стало постепенно, словно нехотя, срастаться и превращаться в самого Ивана-царевича, а вернее — в его хладный труп.

Процесс завершился только к утренним петухам. Серый Волк даже покемарить успел. Ну что ж, теперь осталось только оживить олуха живой водой.

Серый Волк уже было достал флакон, жемчужно сверкнувший в лучах восходящего солнца. Хм. А надо ли? Вот если бы можно было вместе с жизнью влить в эту бедовую головушку капельку хитрости, чуток здравого смысла и побольше осмотрительности и осторожности — это было бы другое дело. А так какой смысл оживлять, если он очертя голову опять куда-нибудь вляпается, а потом и убьётся? Серому Волку просто до чёртиков надоело спасать Ивана из всех передряг, в которые он на ровном месте умудрился угодить за время их довольно короткого похода. А теперь у него ещё обязательства перед водяным нарисовались. И опять из-за Ивана. Вот к чему и на что этот царевич сдался Серому, кто бы объяснил?

Вздохнув, Серый Волк поспешно опрокинул флакон на безжизненное тело, пока не передумал. Иван порозовел, задышал, открыл глаза и сел. Ишь какой прыткий! Серый Волк обречённо смотрел на него, ожидая, куда теперь этого прыткого понесёт.

— Что случилось? Я уснул? А где Елена Прекрасная? Где конь златогривый? И почему мне как-то нехорошо? — растерянно озирался по сторонам Иван-царевич.

— Уснул, конечно, Иванушка. Прямо здорово так отдохнул. — И Серый Волк не без злорадства рассказал Ивану, как дело было, наблюдая, как меняется выражение лица царевича. Не хочет он верить, что братишки родненькие такое с ним учинили. Того гляди врукопашную на Серого кинется честь семейную защищать. Как умер идиотом, так идиотом и воскрес.

— Значит, так, — подытожил Серый Волк. — Ты меня спас, и я тебя спас. Мы в расчёте. Я тут на службу одну подрядился, некогда мне. Бывай! Дальше сам.

— Спасибо тебе, Серый Волк, — церемонно поклонился Иван. — Сильно ты мне помог. Более просить тебя не стану. Уж сгину если, так, видно, судьба моя такая. Ступай. Служи свою службу. Обо мне не думай.

— Да чтоб тебя! — в сердцах рыкнул Серый Волк. — Ладно, так и быть: позовёшь — приду. Ох, печёнкой чую, я об этом ещё пожалею! И за что мне это?