Сказка Русалки. Метаморфозы (джен)

На границе болота и леса кто-то посадил семечку. Семечка росла-росла, пока не превратилась в рыбку. Рыбка висела вниз головой на стебельке, серебрилась и слушала песни леса. Так она научилась слышать. Наконец, она выросла и стала настолько тяжёлой, что черенок переломился и рыбка упала в ручей.

Сначала она не знала, что делать. Холодная вода омывала её гладкое тело, течение щекотало под чешуйками. Это было приятно, но как-то непривычно, и всё время думалось: что же там, впереди? Рыбка привыкла быть на одном месте, а теперь всё так резко изменилось! Она не готова. Но что она может сделать? Она привыкла наблюдать… Тут течение стукнуло её о берег, она вздрогнула и вдруг осознала, что у неё есть своя собственная сила и своя собственная воля. Так она научилась движению.

Рыбка играла в ручье, несясь куда-то вперёд, и будущее перестало её пугать — ведь теперь она может им управлять! Теперь её не разобьёт об острые камни! Но течение становилось всё быстрее и быстрее, и даже если бы рыбка захотела остаться на месте, она не смогла бы, — и тем более она не смогла бы вернуться. В отчаянной попытке совладать с миром она стала прыгать из воды, стремясь подняться всё выше и выше, и вдруг у неё за спиной раскрылись крылья, и она стала птичкой — маленькой золотистой зеленушкой, и увидела, что ручей — лишь малая часть её мира, и что будущее рыбки, в общем-то, предопределено. Так она научилась видеть и загрустила.

Порыв ветра подхватил её, и, не в силах сопротивляться, она взмыла высоко-высоко, выше понятных ей деревьев, выше кудрявых и мокрых облаков. Там она увидела яркий жёлтый шар, который выгнал всю грусть из её маленькой груди и подарил ей надежду. Она рассмеялась и вспыхнула огнём, но не почувствовала жара, а отдалась ему, и он, поглощая все её мысли, показал ей, куда идти. Так она сгорела и научилась знать.

Когда она стала девочкой, она уже всё знала. Река научила её плести сети и одежду, лес — петь неслышные песни, болото — чувствовать невидимое и слышать несказанное. Она вернулась к месту своего рождения, вплела в волосы травы и колокольчики — по одному на каждое созвездие голодного неба — и ушла дальше, за колючую стену сосен. Лес выстилал ей путь мягким мхом, а ели отводили свои ветви, уступая дорогу.

На опушке её встретил тонкий и сухой мальчик в серых одеждах.

— Идём, — сказал он. — Тебя уже ждут.