До встречи, до свидания... (джен)

Пролог первый. Резиденция Равенхорстов. Трансильвания. 1986 год.

Раскаты грома оглушали, давили гулом, заставляя ежиться и пригибаться к полу. Что было весьма некомфортно, особенно для такого высокого и мощного мужчины, каким был Реджинальд фон Равенхорст. Крепко вцепившись в подоконник, он против воли нагибал голову в ответ на громовые перекаты.

Проклятая кровь. Проклятые демоны. Проклятые врачи. Ну никогда последние ничего толком не знают! Волна боли прошила тело. Могучее, сильное, оно болезненно сжалось от горького осознания, что судьба уготовила предельно короткую жизнь для его малышки…

О диагнозе врачи сходились во мнении — лейкемия, и с этим ничего нельзя было поделать. Но, если вы думаете, что потомственный граф в энном поколении сразу сдался, то плохо вы его знаете! Он не пожелал принять тот факт, что болезнь маггловская, и бросил на поиски её излечения все силы и средства: находил и привлекал самых лучших лекарей, целителей и врачей, не погнушался просить помощи даже у деревенских знахарей и коновалов. Побывал во всех уголках планеты в поисках цветка Рапунцель, волшебного единорога и философского камня. Но, к сожалению, все усилия оставались тщетными: цветок оказался выдуманным и в реальности не существовал; кровь единорога, взятая насильно, — слишком опасной для больного, а добровольно её как возьмешь? Философский камень чересчур хорошо спрятан, а его создатель, Николас Фламель, на контакт выходить отказался наотрез, не отвечал на письма и наглухо законопатился черте-где почище йети…

— Господи, чем я тебя прогневил?! — отчаянный вопль, идущий из самой глубины израненной души, слился с очередным рокотом бури. Но кричи не кричи, боги зачастую никого не слышат и по обыкновению никому не отвечают, так что мольбы страдающего отца были, по сути, в пустоту. Ну, отчасти… Потому что некто графа всё же расслышал. И этот кое-кто, будучи хитрым и любопытным от природы, незамедлительно откликнулся на зов отчаявшегося мужчины, алчно и цинично питаясь плодами человеческой скорби. Дьявол же, как известно, не человек…

Вернее, не дьявол, а чертёнок. Молоденький, с только что прорезавшимися рожками, боязливо горбясь и поджимая хвост, он появился в комнате вместе с облаком серы. Крадучись, мелко семеня и постукивая копытцами, чёртик приблизился к окну, возле которого стоял Реджинальд, и негромко спросил тоненьким писклявым голоском:

— Дяденька, а дяденька, почему ты обращаешься к тому, кто заведомо глух и нем?

— Вот как? Господь бог ещё и глухонемой? — с горькой иронией отозвался мужчина, совсем не удивляясь явлению нечистой силы. Чёртик почесал курносый пятачок и застенчиво пояснил:

— А он слишком велик, чтобы вмешиваться в суету мелких существ. Это примерно так же, как интересоваться здоровьем блохи на болонке.

— Значит, планета — болонка, а человек на ней — блоха? — печально подытожил граф.

— Именно, — смиренно подтвердил чертёнок.

— Значит, мне никто не поможет, — в голосе мужчины прозвучала умершая надежда. Чёртик виновато прижал ушки, чисто по-чертячьи ему было жаль человека. Но точно так же хотелось и заполучить его душу…

— Дяденька, а мою помощь примешь? — робко вякнул он.

— Чем ты мне поможешь, чудо нечистое? — хмыкнул Реджинальд, с удивлением обозревая чёрта-доброхота.

— Ну, я тебе помогу, чем надо, а ты мне заплатишь своей жизнью, — пояснил бесёнок, застенчиво колупая копытцем половицу.

— Жизнь за жизнь, значит? — задумался граф Равенхорст. И тут же отказался: — Нет! Не верю я, что дьявол способен на добрые поступки! Ты темнишь, бес, в твоей так называемой «подмоге» наверняка кроется какой-то подвох.

— Ну… Я ж чёрт, положено мне, — виновато промямлил бесёнок, разводя косматыми лапками.

Именно это, виноватый жест и, главное, юность беса подкупили, усыпив благоразумие и недоверие человека.

— Ну и что ты предлагаешь? — поинтересовался он, решив хотя бы выслушать. Чёртик приободрился, прижал для уверенности к груди кончик хвоста с кисточкой и затарахтел:

— К папане моему не ходи, он злой, ты лучше к бабуле, она щедрая. Если сможешь с ней договориться, то, может быть, не только дочку спасешь, но и жизнь свою сохранишь. Главное, не прогневи бабушку невзначай, а выполни её условие в точности, она оценит и исполнит твое желание.

— Весьма неожиданно, — хмыкнул граф, относясь к ситуации с изрядной долей юмора. — В услужении у чертей я ещё не бывал…

— Ты согласен?.. — затаил дыхание чёртик. Граф кивнул, посмотрел на дверь детской, за которой доживала последние часы его малышка, и с горечью констатировал:

— Ради здоровья своего ребёнка я готов и Дракулой стать. Как добраться до твоей бабушки?

— Сюда, дяденька, — чёртик протянул руку, одновременно окутываясь клубами дыма. Бросив ещё один взгляд в сторону детской, граф Реджинальд фон Равенхорст без колебаний шагнул в серное облако.

Чёртова бабушка выглядела на удивление обыкновенно: пожилая опрятная леди в синем ситцевом платье. Никаких тебе бородавок и трех волосинок. Обычный седой пучок, скрепленный заколкой. Характером тоже вполне мила оказалась: приготовила чай, усадила гостя за стол, сама присела напротив, подперев подбородок рукой. Заговорила сразу и по делу:

— Известна мне твоя печаль, граф. И о поисках твоих мне известно. Но помочь могу только после того, как достанешь мне безоар из желудка цилинь.

— Это… Магическое животное? — уточнил граф.

— Верно, — старушка строго глянула в ответ. — И не просто магическое, а китайское. А времени у тебя в обрез. Так что не рассусоливай мне тут, а поторопись.

— Да как же мне поторопиться, если времени совсем нет! Дочери жить считанные часы остались…

Чертовка равнодушно пожала плечами, мол, твои проблемы. Граф проникся, встал и, коротко попрощавшись, взялся за руку чертёнка. Тот, однако, его удивил, переместив не обратно в замок, а прямиком в Китай. Сделав такой неожиданный подарок в обход бабушки, он лукаво подмигнул ошеломленному графу и с треском исчез, оставив после себя облачко сернистого газа.

Помянув добрым словом проказника, Реджинальд ринулся в европейское посольство за разрешением на экскурсию в местный зверинец. Время страшно поджимало, ведь надо было ещё вернуться к чертовой бабке и отдать ей заказ… Разрешение было получено, доступ в заповедник китайской фауны — тоже. Но, увидев животное, граф тут же застопорился, внезапно осознав коварство чертовой семейки: чтобы добыть безоар, надо убить животное. Вот это вот, ясноглазое существо, чистое душой и помыслами.

Можно ли хоть как-то описать горе несчастного отца? Вот и я не могу.

— Боже, помоги мне… — только и смог выдавить этот бедолага, падая на колени перед последней своей надеждой.

К счастью, в магическом мире, как нам известно, особенность цилиня используют при выборах главы Международной Конфедерации Магов. На этот пост могли отобрать лишь того, перед кем божественная цилинь преклонит колено и признает мага достойным, беспорочным. То есть учитывается её сверхъестественная способность заглядывать в душу и видеть, чист ли человек.

Вот и нашему графу красавица цилинь заглянула в душу и увидела все его страдания и первопричины. Покоренная горем несчастного отца, китайская ясновидица была так сильно впечатлена, что пошла на совершенно беспрецедентный поступок — отдала безоар добровольно. А уж как был поражен честный дворянин, узрев на земле перед собой золотой камешек! Взяв его трясущейся рукой, граф поднял лицо к морде цилинь и окунулся в сияние наидобрейших глаз мудрого существа. Прочтя в них благословение и любовь, Реджинальд с трудом поднялся на непослушные ноги и с глубочайшим почтением склонился в поклоне перед волшебным созданием, подарившим ему шанс на спасение доченьки.

Чертик его ждал за пределами заповедника и смотрел со странным выражением, на которое граф поначалу не обратил никакого внимания. А стоило бы… Ведь бабушка пришла в ярость.

— Ты обманул меня, жалкий человечишка! — взбешенно взревела демонесса, враз становясь отвратным чудовищем. — Этот безоар от живого цилиня и я не могу к нему прикоснуться! Эта святая мерзость!.. Фу! Негодяй, ты будешь за это наказан! И жить тебе отныне до рассвета!!!

И вышвырнула обманщика прочь из своих подземных чертогов туда, откуда его взяли, то бишь в комнату собственного замка. Вышвырнула громко, с шумовыми и световыми спецэффектами — громом и молниями, которые, впрочем, никакого успеха не возымели, так как за окнами всё ещё бушевала осенняя гроза. Так что, мирно встряхнувшись, граф Равенхорст беспечально поднялся с пола, прижал к груди кулак с зажатым в нём камнем и заглянул в комнату к больной дочери. Она была ещё жива, и Реджи тут же занялся приготовлением лекарства из чудодейственного безоара, о чьей ценности он без труда догадался. Отданный цилинью добровольно, редчайший ингредиент стал неприкосновенен для нечистой силы, а значит, надо воспользоваться нечаянной возможностью, пока у него есть время…

Лекарство было приготовлено и споено дочери. Накрыв малышку одеялом, граф преданной тенью замер над изголовьем кровати, трепетно дожидаясь сколь-какого результата. Тот настал задолго до рассвета, подарив отцу счастье лицезреть выздоровление родной кровиночки, дороже которой у него больше никого не было на всем белом свете.

Давно отгремела гроза, свежевымытое небо потрясало своей прозрачностью. Солнечный луч, вырвавшийся из-за горизонта, просквозил через неплотно задвинутые шторы и упал на роскошную кровать, чуть не ставшую смертным одром этой ночью, осветил прекрасные лики спящей темноволосой девочки и её отца. Миг спустя лицо мужчины обернулось мохнатой собачьей мордой.

Реджинальд фон Равенхорст в момент гибели, навеянной нечистью, впал в анимагическую кому. Только так организм волшебника смог воспротивиться чужой недоброй воле…

Было уже далеко за полдень, когда девочка проснулась. Потерев глазки, она села в постели, удивляясь своему состоянию — впервые за долгое время у неё ничего не болело и исчезла странная пугающая слабость, из-за которой ничего не хотелось и не моглось. Взгляд синих глаз малышки упал на собаку.

— Папа? Нянюшка?

Няня не отозвалась, папа тихонько заскулил, лаская девочку любящим взглядом. Малышка сползла с кровати и обняла за шею пушистого папочку, ещё не понимая, что случилась беда. А когда слуги всё-таки набрались смелости и рискнули заглянуть в господские покои, совмещенные с детской, то их глазам предстала совершенно здоровая дочка графа, играющая с невесть откуда взявшейся немецкой овчаркой.

Непонятное выздоровление умирающего ребёнка, огромная псина из ниоткуда и, главное, таинственное исчезновение хозяина породили средь прислуги понятную панику и кривотолки. Потом к пересудам прибавились предположения о том, что девчонка-то того, умом тронулась, собаку папой называет…

Увы, никому не нужный Статут о секретности серьезно навредил маленькой семье. Ничего не зная о магии, слуги в силу обстоятельств по-своему разрулили ситуацию. Не найдя господина, растерянные люди вызвали городового, а тот, в свою очередь обнаружив пропажу хозяина поместья, поступил по своему разумению — объявил графа в розыск и занялся поисками прочих родственников, искренне надеясь, что ребёнок не остался один на свете.

Дальняя родственница нашлась в Англии, некая леди Раш, тётка покойной графини Равенхорст и двоюродная бабушка осиротевшей девочки. К ней и отправили на пароходе малышку Шелли Равенхорст. Разлучив её с собакой. Просто никто не захотел морочиться по поводу перевозки пса в другую страну…

Учитывая породу собаки, её поставили на учет и определили во временный питомник немецких овчарок для дальнейшей реабилитации. Отсюда пса, после тщательной проверки на контактность с человеком и профпригодность, переправили в Вену на новое место службы. Здесь его и нашел Михаэль Кёниг, высокий человек с простым и добрым лицом. Завидев крупную овчарку с черным чепраком, он заинтересовался открытым пёсьим взглядом, подошел к вольеру, внимательно прочитал надпись, сделанную мелом на грифельной дощечке: «быв вл прдпл Реджинальд фон Равенхорст, к службе пригоден», и озадаченно приподнял брови.

— То есть не известно даже, кто твой хозяин? — ехидно осведомился он у пса. — И откуда ж ты такой красавец? — подумав, Михаэль прибавил: — Я тебя так и назову, в память твоего предположительного бывшего владельца, а, Рекс?

Говоря это, Михаэль откинул крышку планшета и тщательно переписал имя и фамилию с таблички, пока не стерли и оно не исчезло из памяти случайных свидетелей, прямо или косвенно повлиявших на судьбу бессловесной собаки.

Пролог второй. Хогвартс. Восемь лет спустя.

В этом году многие ученики не отправились домой на рождественские каникулы. Гарри-то, конечно, всегда встречал Рождество в школе: не ехать же, в самом деле, на Тисовую улицу? Но в прежние годы оставшихся можно было по пальцам пересчитать. Нынче из старшекурсников не уехал никто. И все были помешаны на Святочном бале, особенно девчонки. Сколько же их в Хогвартсе! Гарри только теперь это заметил. Они шептались и хихикали по закоулкам замка, давились смешками, если мимо проходил мальчик. А сколько волнений и разговоров о нарядах для предстоящего праздника!

— И что они ходят все вместе? — спросил Гарри у Рона, увидев стайку девочек, которые, хихикая, поглядывали на него. — Как тут к одной подойти и пригласить?

— Может, оттащить её в сторону с помощью лассо? — предложил Рон. — Ты уже выбрал, кого заарканить?

Гарри не ответил. Выбрать-то он выбрал, а пригласить не хватает духу. Чжоу на год старше и такая краси­вая! Да ещё играет в квиддич. В общем, пользуется огром­ным успехом. Но Рон, кажется, подозревал, что творится в душе у Гарри.

— Знаешь, — сказал он, — тебе нечего волновать­ся. Ты — чемпион. Ты только что победил венгерскую хво­сторогу. Спорим на что хочешь, у тебя от девчонок от­боя не будет?

Помня о недавней ссоре, приятель изо всех сил старался по­давить прорывающуюся горечь. Но самое интересное — Рон оказался прав. На другой же день третьекурсница-пуффендуйка в светлых кудряшках, с которой Гарри ни разу и словом не пере­молвился, пригласила его на бал. Он был так поражен, что у него непроизвольно вырвалось «нет», не успел он оста­новиться и осмыслить происшедшее. Девочка, надув губы, отошла, а Рон, Симус и Дин весь урок истории ма­гии над ним подтрунивали.

Через день Гарри получил ещё два приглашения — от второкурсницы и, к своему ужасу, от пятикурсницы такого мощного вида, что даже испугался — откажет он ей, и та пошлет его в но­каут.

Подошла она медленно и неотвратимо, как Рок, нависла над доходягой-Поттером и грозно осведомилась, пойдет ли он с ней на бал? Изрядно струхнув, Гарри оглядел могучую фигуру, затянутую в несколько подержанную мантию, отметил пудовые кулаки и сглотнул, понимая, что отказать ей — смерти подобно. Просто из чувства самосохранения пришлось согласиться. Свирепо оглядев будущего партнера по танцам, девочка удовлетворенно кивнула, неторопливо развернулась и величественно удалилась.

— А она хорошенькая, — отдал ей должное Рон, резко прекратив смеяться.

— Она выше меня на голову, — никак не мог прийти в себя Гарри. — Только вообрази, как я буду выглядеть с ней в паре!

— Нормально будешь выглядеть! — непонятно с чего взбесился Невилл, ставший свидетелем приглашения. — Не городи ерунды! Ну станцуешь разок с дочерью графа, рассыплешься разве?!

— О, так она графиня? — оживился Рон, маслянно заблестев глазками. Невилл с отвращением посмотрел на него и, передернувшись, отвернулся. Гарри обреченно вздохнул и поплелся в гриффиндорскую башню. Ему предстояло нелегкое испытание, куда хуже, чем бой с венгерской хвосторогой — танец с незнакомой девчонкой. Не успел он отойти подальше, как его нагнал Невилл и мрачно зашагал рядом, так глубоко засунув руки в карманы брюк, что те немного сползли. Гарри сбоку заглянул в насупленное лицо товарища, мол, чего ты так из-за неё волнуешься?

— Она сирота, — хмуро ответил Невилл на немой вопрос Поттера. — Живет в дикой глуши со столетней бабкой. Может, хоть это тебя отрезвит, а?

О да, ещё как отрезвит!

— Прости, Невилл, я дурак, — раскаялся Гарри. Все страхи и сомнения вмиг куда-то сгинули, оставив в душе твердую уверенность. В конце концов ему не на свидания с ней ходить, а всего лишь исполнить пару танцев на Святочном балу.

Сознание вернулось не сразу. А пока оно пребывало где-то на задворках, собачье тело вовсю занималось адаптацией и выживанием. Ибо подсказок от человеческой сути не поступало в собачье сознание… Будь граф в твердой памяти, он бы ни за что не позволил увести себя от дочери и тем более — отправить на край света. Он бы упирался до последнего, рычал и лаял бы, но ни за что не дал людям разлучить себя с малышкой.

Но вышло так, как случилось: сознание графа Равенхорста спало крепко и глубоко, не реагируя на внешние раздражители, как и у всякого человека в коматозном состоянии. И как всякого в таком положении, его тело перемещали и подключали к приборам жизнеобеспечения, только с той разницей, что таскали овчарку не на КТ и томограф, а из вольера на площадку и обратно. Вместо электроприборов проводили стимуляцию плёткой и удавкой. Людям было невдомек, что на самом деле они возятся с волшебником в анимагической форме, находящимся в глубокой коме.

Так что пёс, занявший место человека, приноравливался как мог, чтобы уцелеть. Слушал командный голос вожатых и старался вникнуть, понять и запомнить. Получив удар плёткой и удушку от ошейника-удавки, накрепко запоминал, за что… Ошибок Рекс не повторял, так что вскоре зарекомендовал себя умной, сообразительной и покладистой собакой.

Человеческое сознание к Реджинальду вернулось спустя много месяцев и очень далеко от родных Карпатских гор. Обнаружив себя в вольере, он в первую очередь попытался принять человечью ипостась, но после нескольких неудачных попыток понял — что-то не так. Прислушавшись к себе, граф с ужасом констатировал, что в нём погасла магия. Он стал сквибом, запертым в собачьем теле.

И предложение Михаэля назвать его Реджинальдом воспринял с такой благодарностью… Спасибо тебе, добрый человек, за сохранённое имя! Сокращённое производное от полного имени граф принял с должной покорностью, ибо спорить не с чем, не имело смысла. Да и кличка «Рекс» была куда логичней на такой службе, чем полные имя и фамилия, а то пока договоришь да скомандуешь, все преступники разбегутся.

В остальном с Михаэлем было сложно. Практичный до мозга костей, этот человек не верил в беса и магию, целиком и полностью полагался на себя и золотое правило, которому следовал с упертостью бульдозера и верностью честного оперативника. Служил Михаэль в антитеррористической группе WEGA и свою новую собаку натренировал в соответствии со своими профильными надобностями. Так что Рекс основательно научился отличать запах тротила от простой детской хлопушки. А ведь ароматы-то практически одинаковые! Запал петард и боевой шашки уж точно пахнут неотличимо друг от друга.

По следу Рекса тоже научили ходить, заодно показав изумительный мир запахов. Реджинальд теперь просто поражался тому, как много в них нюансов и оттенков. Понюхав шарф пропавшей жертвы, он начинал искать тот же запах на земле, тщательно просеивая его среди прочих мириад, таких же похожих. Казалось бы, задача немыслимая: выцедить из биллиона запахов тот единственный, что был на шарфике, но поди ж ты… После упорных поисков нужный запах находился. Просто вплетался в нос тоненький, едва уловимый след пота, впитавшегося в материю и каким-то образом отпечатавшийся на земле через кожаную подошву ботинка. Это всегда было загадкой, и Рекс, идя по следу, бывал несколько озадачен и смущен сим фактом.

После он, конечно, разобрался. Секрет скрывался в повышенной потливости человечьих ног. Неважно, в чём они: в сандалиях или в зимних ботинках, генетический код выделялся с потом сквозь любую подошву, да что там, просто сама кожа пропитывалась человеческим запахом. Даже самая новенькая, только что купленная в магазине: уже через сутки после ношения обувь становилась строго индивидуальной и хранила аромат хозяина. Резина была, наоборот, коварной, долго пахла резиной, но после продолжительной носки сдавалась и приобретала хозяйскую частичку. С привкусом химии. Это Рекс обнаружил благодаря кроссовкам Михаэля, которые тот надевал для пробежки по утрам. На вкус резина, кстати, оказалась отвратительной и слишком расходной, так как довольно быстро и легко разгрызалась. То ли дело кожа! Вот её можно было жевать долго и вкусно.

Реджи понимал, что ведет себя чересчур по-собачьи, но по-иному не мог достать Михаэля до печенок и криков. А досадить ему иногда хотелось, потому что он был слишком прост. Самый скучнейший на свете человек. Отношения завел строжайшие: в свободное от работы время пёс запирался в вольере, на променадах всегда на поводке, а в некоторых случаях, особливо в людных местах, надевался намордник, что особенно сильно задевало чувства графа — ну неужели он настолько крокодилообразный, что нуждается в средствах усмирения?! Находясь в рядах овчарок, Рекс против воли давился обидой и слезами, было так унизительно стоять в наморднике!.. Он же граф, ему же в голову не придет укусить гражданского.

Вот и отрывался Рекс на ботинках Михаэля, когда представлялась такая оказия: зная, как они ценны, безжалостно вгрызался в дорогущую буйволовую кожу, остервенело драл и крошил, оставляя от крепкой обуви пожеванную подошву и металлические части — гвозди, люверсы для шнурков и сами шнурки, так как несъедобны… Эти оказии были, к сожалению, нечастыми, к себе на квартиру Михаэль Рекса не брал, не считал это нужным, но с пробежки или со стрельбища, взмокнув и пропитавшись запахом пороха и оружейной смазки, всегда заруливал в служебную душевую, где срочно смывал с себя пот и запахи. Рекса он оставлял в раздевалке, чем пёс и пользовался, утаскивая из шкафчика обувку Михаэля. Дверцу он научился открывать на раз-два, и вытащив кроссовки или берцы, в момент приводил их в непригодность.

Конечно, потом Рексу доставалось, Михаэль ругал его, а пару раз и поводком в сердцах приложил за испорченную дорогую обувь. Домой-то пришлось добираться в шлепанцах, одолженных у коллеги… Колотушки и ругань Рекс принимал с напускным пофигизмом, ликуя изнутри — ага, всё-таки получилось достать напарника!

Где-то с год спустя Реджинальд сделал попытку открыться человеку, надеясь на возможную помощь с его стороны. Но, наверное, не вовремя, или Михаэль оказался слишком приземленным… Потому что, с его точки зрения, пёс начал чудить. Посудите сами: пришёл человек в вольер за собакой, а она, паразитка, газету читает! Или пасьянс раскладывает из забытой кем-то колоды карт… Как тут реагировать прикажете? Экзорциста вызывать или сразу пристрелить бесноватую псину?

Увидев в руке Михаэля револьвер, Рекс тут же принялся обнюхивать и мешать карты, будто только сейчас обнаружил их в своём вольере.

— Блин, идиоты! — выругался Михаэль, убирая оружие в кобуру. Потряс кулаком в сторону казарм и гневно проорал: — Хватит мне голову морочить! Из-за ваших шуток я чуть свою собаку не пристрелил!

Имея кое-какие сомнения, Михаэль на всякий случай протянул Рексу свернутую газету — мало ли, вдруг тоже тогда показалось? Рекс опасения человека понял и тут же развеял его страхи: вежливо понюхал бумагу и с вялым интересом пожевал нижний конец рулона. Михаэль с облегчением отер пот со лба — слава те господи, показалось! Больше Рекс не пытался установить контакт с напарником, понял: не тот это человек. Михаэль был слишком прост и не верил в чудеса.

Жаль, Реджинальду так не хватало человеческого к себе отношения! Ему очень хотелось, чтобы с ним просто поговорили, поспрашивали о чём-нибудь, пошутили или подкололи. Михаэлю-то в голову не приходило пообщаться с собакой, сказать ей что-то нейтральное. Всё, что слышал Рекс от напарника, это только команды или грозные отповеди за какой-либо проступок. Ну а раз полицейский становится более разговорчивым от последних, то почему бы не мотивировать?

И Рекс пускался во все тяжкие, стремясь вызвать напарника на «разговор по душам» — шкодничал и проказничал изо всех сил. Крал и прятал носки и пояса от халатов, жрал ботинки и все кожаные вещи, включая ремни брюк и портупеи, портфели и сумки, порой доводя Михаэля до белого каления. Ругался Михаэль дай боже — от души и красочно, заставляя замирать и затаивать дыхание.

Ведь это было всё, что мог позволить себе человек, запертый в теле собаки. Он не мог разрешить себе ничего сверх положенного, малейшее отклонение в ту или иную сторону могло привести к смерти. Покажется слишком умным — добро пожаловать на стол науки, глуповатым или агрессивным — на тот же стол под усыпление. Сбежать Реджи тоже не мог — некуда. Где его дочь, он не знал, но догадывался, что в Англии, а как туда собаке добраться — не имел ни малейшего представления. Только и оставалось, что тихо плакать по ночам в конуре, так, чтобы никто не слышал и не видел…

Семь лет такого плена пролетело быстро и незаметно. Годы просто слились в бесконечно долгий день и оборвались страшно, неожиданно — смертью Михаэля. Случилось это летом тысяча девятьсот девяносто третьего года в Хаас Хаусе во время обычного преследования преступника. Вот только никто не мог предугадать, что погоня закончится выстрелом прямо в сердце.

Такого страха Рекс не испытывал никогда — в единый миг он внезапно остался один на свете. То, что он тоже ранен, Рекс как-то и не заметил сперва, когда погнался за убийцей своего напарника, только зуд в правом плече и давал о себе знать при беге. Потом-то рана разнылась вовсю, но даже она не могла затмить боль от потери Михаэля. Осиротевший пёс потерянно уселся подле тела и поджал лапу, недоуменно глядя на мир, который почему-то никуда не делся. А казалось, должен был разбиться на тысячи осколков, ведь жить без Михаэля теперь просто не имело смысла. Пусть не ради дочери, но ради друга… Ведь это Михаэль помогал Рексу выжить, без него бы он не справился. Будучи бессловесной и бесправной собакой, он очень сильно зависел от своего вожатого.

Вокруг сновали люди, что-то делали, но оглушенный горем Рекс ни во что не вникал, тупо сидел возле тела, так же отстраненно похромал за цинковым гробом, где-то на краю сознания отметил перевязку и оцепенело лежал потом в своем вольере, не замечая ни пищи, ни воды. Очнулся он на похоронах Михаэля, когда в уши ворвался траурный марш. Вздрогнув, Рекс оглянулся — стоял он в ряду полицейских, напротив — свежая могила, заваленная красными цветами. Зачем так много? Михаэль не любил розы…

Несколько раз Рекс чувствовал чей-то взгляд. Обернувшись, увидел, как на него глядит какой-то парень. Поймав взгляд овчарки, тот смутился и потер мочку своего уха. Странный тип… Дернув шкурой, Рекс попытался абстрагироваться и сосредоточиться на происходящем, но его глаза волей-неволей возвращались к незнакомцу, ибо в нём, как начал понимать Рекс, ощущалось искреннее сочувствие к его беде. Кажется, тот подходил к нему раньше, там, на крыше Хаас Хауса…

Вот и теперь он оказался рядом, когда закончилась церемония похорон. Что-то спросил у волонтера. Рекс нехотя переключил свое внимание на мужчин.

— Рана зажила, но он отказывается от еды, никого не слушается.

— Спасибо. Что с ним теперь будет?

— В таких случаях собаки переходят к напарнику, но Михаэль работал один. Какое-то время мы с ним провозимся, а потом…

Не договорив, волонтер со вздохом пожал плечами и мягко развел руками. Но этого жеста оказалось достаточно, чтобы понять недосказанное.

Оно, это недосказанное, прозвучало несколько суток спустя, когда волонтера тормознул начальник служебного питомника.

— Ну, как у него дела?

— Всё по-прежнему: не ест, не пьет, никого не слушает.

— Ясно. Вызовите ветеринара, пора с ним кончать.

Голоса удалились, и Рекс задумчиво уставился на дверь вольеры — не пора ли делать ноги?.. Повернуть ручку было делом двух секунд, дорогу на центральное кладбище Вены Рекс прекрасно помнил и легко добрался до него. Но даже и там Рексу не дали спокойно погоревать на могиле хозяина — приперся тот длинноволосый тип…

— Привет, Рекс. Я знал, где тебя искать. Как ты? Не представляю, как утешать в таких ситуациях. Понимаю, что с тобой происходит, но ты не можешь оставаться здесь навечно. Ты знаешь, я уже представил нас вместе, мы очень здорово подходим друг другу. Я живу один, места достаточно и мебели нет, — тут он перебрался поближе и присел на корточки совсем рядом и доверительно сообщил, словно делясь секретом. — Только нам придется перевоспитать Штокингера, он панически боится собак. Жизнь… — вздохнув, парень достал из кармана нечто, завернутое в белую бумагу. — Я не знаю, что ты любишь, но я питаюсь только этим, — развернув, он протянул булочку с колбасой.

Рекс посмотрел и уныло опустил голову обратно на лапы — и этот туда же, пытается его накормить. Как же они все достали!.. Увидев отказ собаки, мужчина с разочарованным вздохом встал.

— Ну ладно. Я пойду не торопясь, а ты подумай. Я Рихард Мозер, кстати. Будем знакомы.

Что ж, совету Рекс внял, хорошенько подумал. И сообразил, что с этим парнем у него есть шанс на новую жизнь, ведь он был первым человеком, заговорившим с собакой на равных. А раз так… Рекс пружинисто встал и заскользил средь надгробий вслед за Рихардом Мозером.

* * *

Рону пара не нашлась, и он всем надоел, выпрашивая одолжить партнершу на танец. Особенно рьяно Рон наседал на Поттера, пользуясь его обычной безотказностью. Гарри слушал, пожимал плечами и неопределенно мычал, так как понятия не имел, сможет ли он уступить приятелю «даму», которую он сам лично побаивался.

Месяц выдался суматошный. Все как помешались на предстоящем бале, носились туда-сюда, парни караулили и отлавливали девчонок, чтобы пригласить, те злостно хихикали и вредно сбивались в плотные стайки, доставляя мальчишкам ещё больше проблем. На фоне этого безумия учителя еле-еле поддерживали дисциплину и страшно мстили на уроках, заваливая студентов горами заданий. Особенно зверствовал Снейп, обильно источая яд и сарказм. Хагрид хоть и вернулся к работе, на соплохвостов совершенно забил. Кромсая драконью печень на корм кошмарным гибридам, Гарри впервые задумался о нелогичности и задался вопросом — а так ли сильно Хагрид любит драконов?

С той девочкой-пятикурсницей Гарри так и не довелось повидаться: видимо, у их курса было чрезвычайно плотное расписание. Так что к началу знаменательного события Гарри порой охватывали противоречивые чувства облегчения и страха: с одной стороны, его тешила робкая надежда, что девчонка про него забудет, а с другой настигал смешливый страшок — а вспомнит ли он сам, как она выглядит? А ещё Гарри надеялся, что бал не настанет, что про него как-нибудь забудут, вон сколько уроков…

Но как Гарри ни надеялся, день Х настал. Школьный холл медленно наполнился народом, отовсюду стекались струйки слизеринцев и пуффендуйцев, плотной кучей толпились гриффиндорцы, дыша в затылок и наступая подружкам на пятки и подолы бальных платьев, вызывая возмущенные вопли девушек. Когтевранцы жались к стенам, будучи вот ни на йоту не стадными. Гарри, охваченный непонятным восторгом, стоял у подножия парадной лестницы и во все глаза смотрел на яркое столпотворение, попутно отмечая самое важное. Вот прошли Флер Делакур с Роджером Девисом, вот сбежала по лестнице неописуемо прелестная Гермиона и впорхнула прямо в объятия Виктора Крама. Здесь прошли Невилл с Джинни, а там появился Драко Малфой, ведущий под ручку Панси Паркинсон. За ними тенями следовали неизменные Крэбб с Гойлом, похожие на клириков при пасторе, которого почему-то напоминал Малфой. Поймав себя на этой мысли, Гарри хихикнул. Сзади кто-то тихо кашлянул, перестав смеяться, Гарри медленно развернулся к своей спутнице.

Темные волосы завиты и уложены в причудливую викторианскую прическу, васильковые глаза оттеняли синее же платье в пол, руки затянуты в длинные перчатки… Гарри тут же забыл, как дышать — настолько девушка была прекрасна. Оглядев Поттера и оценив элегантный крой его зеленой парадной мантии, красавица одобрительно кивнула, здороваясь, и приняла руку кавалера.

Распахнулись тяжелые дубовые двери, и все мгновенно повернулись в сторону Большого зала, двигаясь синхронно, как единый организм.

— Участники турнира, пройдите, пожалуйста, сюда! — раздался властный голос МакГонагалл. Чудом вспомнив, что он тоже участник, Гарри моментально вспотел — до него вдруг дошло, что это всё не для него, что он нечаянный гость на этом торжестве, что на балу обязательно что-то пойдёт не так, он безнадежно опозорится и подставит молодую графиню…

— Успокойся, — негромко сказала спутница, незаметно поддерживая Гарри под руку. — Расслабься. Положись на меня…

Как ни странно, но это помогло Гарри собраться. Тихонько выдохнув и уняв назревавшую панику, он двинулся к чемпионам. Встав за Седриком и Чжоу, Гарри вдруг осознал, что больше не испытывает неприязни к этой парочке: девушка была на своем законном месте — рядом с Седриком. Как же много может произойти всего за несколько минут! Всего полчаса назад он всей душой ненавидел Диггори за то, что тот завоевал сердце Чанг, а теперь и не екает ничего внутри… Движимый этой мыслью, Гарри исподтишка покосился на спутницу, осознавая: он даже не знает, как её зовут.

— Шелли… — шепнула девушка, без труда прочтя тревогу, явственно, будто маркером написанную на его лице. Облегченно улыбнувшись, Гарри с чистым сердцем переступил порог, с гордостью вводя в бальный зал свою красавицу.

Зал был зашибительно красив. Стены его мерцали и искрились инеем, с темного звездного потолка лился свет, струями облекая гирлянды из плюща и омелы. Четыре стола заменила сотня круглых столиков, на каждом стоял уютный желтый светильник. Для чемпионов и их пар был установлен отдельный большой стол рядом с судейским. Как назло, он был в самом конце огромного зала, и Гарри опять покрылся потом — предстояло пройти всё это расстояние и не споткнуться…

— Да не бойся ты… — снова обдало ухо теплым дыханием. — Я держу тебя.

— Прости, — выдохнул Гарри, чувствуя себя отчаянно виноватым. — Я никогда не танцевал, — предупредил он, пока была возможность.

— Не страшно, — Шелли лукаво улыбнулась. Её крепкая рука надежно поддерживала неуверенного парня, и Гарри вновь приободрился, чувствуя себя на удивление легко и свободно в присутствии крупной и высокой девушки. Это было незнакомое, но такое родное в то же время чувство, словно вернулся кто-то близкий, давно утраченный и полузабытый, пришел и взял за руку. Такое защищенное… Гарри даже не сразу смог подобрать слово к своему состоянию, вот это вот… ощущение надежности, уверенности.

И это ощущение ему дала именно Шелли, такая простая и даже страшненькая в мешковатой школьной мантии, но так разительно преобразившаяся в прекрасном бальном платье. Удачный крой подчеркивал изумительные изгибы и выпуклости, превратив ученицу в принцессу. И когда она повела Гарри в танце, тот полностью расслабился и целиком отдался в надежные руки спутницы, сполна и безоглядно доверяя ей. Но один вопрос всё же мучил его.

— Почему ты пригласила меня на бал? — не удержался он, следуя за Шелли в вальсе.

— Не знаю, — грустно улыбнулась та. Подумала и продолжила: — Ты напомнил мне папу. Он тоже как-то сражался с драконом, с самцом венгерского хвосторога, и тем самым завоевал сердце мамы…

Кружил Гарри в танце, смотрел на погрустневшее лицо партнерши и думал о её словах. Получается, он покорил сердце прекрасной дамы своей победой над драконом, как когда-то её отец. Истории иногда повторяются, а значит, не стоит отмахиваться от случайного подарка судьбы, как это сделала Шелли, сразу поверившая в совпадение. Вот только нужно ли это ему?

Шелли между тем с любопытством спросила:

— Почему никто не вмешался в твою проблему? Ведь у тебя есть крестный, он же мог запретить твоё участие в турнире. Да и директору было вполне под силу не допустить тебя к соревнованиям.

До Гарри как-то не сразу дошел смысл сказанного, а когда дошло… Вздрогнув, он посмотрел на Шелли.

— То есть… Я мог не участвовать в этом дурдоме?!

— Ты всё ещё можешь отказаться, — недоуменно вздернула бровь Шелли.

— Да ты что?! И как?.. — затаил Гарри дыхание.

— Просто отказаться и всё. Ты же не кидал свое имя в кубок огня?

— Не кидал… — завороженно кивнул Гарри.

— Ну и вот… — Шелли сделала паузу, а потом прищурилась. — А ты что, не сопротивлялся?

— Не, — Гарри обалдело мотнул головой. — Мне сказали, я и пошёл.

«Как телёнок на веревочке!» — додумался он вдруг. Подумал и засомневался:

— Но я же доказывал им всем, что не бросал своего имени, и мне никто не поверил…

— Значит, тебя как-то заставили это сделать, — задумчиво кивнула Шелли. И решилась: — Я помогу тебе оспорить участие в турнире, а ты мне поможешь с вопросами анимагии. Договорились?

— А что у тебя с анимагией? — поинтересовался Гарри.

— Мне надо выяснить, как вытащить человека из анимагической комы. Когда мы с тётей Люси найдем папу, я хотя бы буду знать, как его расколдовать.

Проблемы золотого яйца, драконов и всего турнира сразу отодвинулись куда-то очень далеко, ведь на свете оказались гораздо более важные вещи. Например, пропавший отец одной чудесной девочки…

С Рихардом Мозером Реджи обрел настоящее счастье. Ведь старина Ричи дал Рексу то, на что не способен расщедриться простой солдафон, зажатый уставами и запретами, — полную свободу. Да Ричи даже поводок не додумался нацепить ни разу! Не говоря уж о наморднике. Так, надел на шею тоненькую цепочку с жетоном и всё, весь тебе ошейник!

И начиналось-то всё так здорово! Сначала Ричи привел Рекса в бильярд, где до отвала накормил сосисками (Боже, настоящие сосиски!!!), а потом увлекся разговорами-играми со своим другом о делах-заботах. Налопавшийся вкуснятины Рекс осоловело наблюдал за разноцветными шарами и лениво похватывал зубами те, которые подкатывались к нему. Съеденные сосисочки долго оттягивали переполненное пузо, радуя Реджинальда практически до щенячьего визга. Михаэль-то кормил пса строго по предписанию ветеринара — сухим кормом и сырым свежим мясом, изредка балуя костями. Всякие вкусняшки вроде кусочков сыра и копчёнки напарник давал только в качестве вознаграждения и поощрения за отлично выполненную команду во времена начальной дрессуры. А тут такая неожиданная радость — нормальная человечья еда! В этот миг Рекс вдруг пожалел, что так и не попробовал ту булочку с колбасой, которую на кладбище ему предлагал Ричи. Неизвестно ведь, дадут ли ему ещё раз?..

Мебели у Ричи почему-то действительно не оказалось. Обнаружился только один диван в гостиной, матрас в спальне, коробки с мелочью, пара фотографий и куча наградных кубков. В один такой чашеобразный кубок Ричи налил Рексу воды. Устраивая пса на ночь, Ричи проникновенно заговаривал с ним, рассказывал о том о сём, показал себя на фото и пояснил, что раньше работал дальнобойщиком. Потом пожелал псу спокойной ночи и ушел к себе, оставив в гостиной свет. Это было очень мило, но Рексу темнота не страшна, так что он спрыгнул с дивана, потушил свет, нажав лапой на выключатель, прошел в прихожую, уцепился зубами за коврик, притащил его в спальню, разложил кое-как возле матраса и плюхнулся сверху. Ричи протянул руку и легонько погладил Рекса по морде.

— Не думай, что я ничего не заметил, — полусонно пробормотал полицейский.

Новый день начался со знакомства с коллегами Ричи. Толстый Хёллерер, увидев Рекса, строго осведомился:

— А это что такое?

— Не видишь разве — собака, — язвительно ответил Ричи и спросил: — Штоки где?

— Ещё не пришел. Он обычно-то никогда не опаздывает, Ричи, на часы глянь.

Рекс, пользуясь этим и по запаху без труда определив место незнакомого Штокингера, улегся на пол перед его столом. А когда тот пришел и сел за стол, начал тихо ворчать, вставляя свои «реплики» в монолог Штокингера. Услышав нутряной рокот, Эрнст настороженно переспросил:

— Что это за звук?

— Не знаю, — не моргнув глазом ответил Ричи и невинно предположил: — Может, ты проголодался?

— Странно… Я бы почувствовал… — Шток озадаченно погладил живот. И снова услышал утробное рычание. — Да боже мой, что это такое?!

— Г-гав! — как чертик из табакерки, за-над столом наскочил огромный пёс, перепугав Штока до полусмерти. Закричав от ужаса, тот по высокой параболе взлетел со стула и вынесся за дверь, сопровождаемый веселым гоготом коллег. Рекс обрадованно облизнулся — ух ты, какой прикольный парень, так смешно боится! Напуганный парень тем временем приоткрыл дверь, заглянул в кабинет, увидел Рекса и снова, вскрикнув, скрылся. Позже, на выезде по делу, Рекс от души поприкалывался, наскакивая на грудь Штоку, заставляя того пугаться и шарахаться. Это, кстати, не помешало учуять странный запах и привлечь к улике Мозера. Тот, найдя прядь синтетических волос, очень обрадовался и долго нахваливал-наглаживал Рекса.

С места преступления дело сдвинулось с мертвой точки — следы убийства привели к дому Хермины Вернер, и там Рекс показал себя во всей красе квалицированной розыскной собакой: по запаху волос нашел парик. Госпоже Вернер это служебное рвение совсем не понравилось, и она, забыв об инвалидном кресле, резво пересела за руль автомобиля, попытавшись удрать. Запах убегающей фрау был таким стойким, что Рекс без особых забот проследил её путь верхним чутьем, просто нюхая воздух. Это был чистый восторг — гнаться за преступницей по широким улицам Вены. Вот где раздолье для сильных овчарочьих лап, никаких тебе поводков и тяжелых полицейских, волочившихся позади. А загнав бабку-убийцу в парк и заставив ту выйти из машины, Рекс вежливой улыбкой убедил её посидеть на лавочке, после чего сбегал за Ричи. И удостоился одобрительного взгляда от напарника.

И в эти дни, и в последующие, и вообще всегда и везде, Мозер так ни разу и не взял Рекса на поводок, не говоря уж о наморднике. Зачем? Ведь пёс и без того прекрасно обучен держаться рядом. Так полагал Ричи. Сам Рекс просто не отходил от друга ни на шаг, потихонечку изучая и прикидывая рамки дозволенного. Свою разумность он теперь не скрывал, Ричи и его коллеги воспринимали это почему-то спокойно, без истерик. Порой казалось даже, что Рекса и собакой-то не считают, обращаясь к нему как к человеку, как к полноправному напарнику, к четвертому коллеге своего маленького кабинета, который разве что по телефону говорить не может да бумаги подписывать…

За исключением Штокингера. Тот боялся Рекса, сторонился, и чтобы вызвать какое-никакое расположение с его стороны, Рекс прибегнул к старой своей тактике: начал красть у Штока булочки с колбасой и ботинки. Единственное, на что Эрнст бурно реагировал — криками и возмущениями.

А так ум Рекса был оценен коллегами по полной. Во время захвата балетной школы с псом провели репетицию по поимке террориста Борека, угрожавшего взорвать учебное учреждение плутонием. С необычным заданием Рекс, конечно же, справился блестяще! И в новом деле никого не удивила просьба Ричи подкрасться к преступнику сзади и хорошенько напугать. С такой более чем странной задачей Рекс тоже отлично справился, виртуозно обезвредив Амока.

На тех же основаниях Рексу вскоре доверили самостоятельный поход в магазин за булочками. Продавщицы хорошо знали этого невероятно умного пса и всегда радушно привечали его, смело отдавая пакет с выпечкой, будучи твердо уверенными в том, что полиция потом оплатит по счету. Просмотр же телевизора стало и вовсе делом самым обыденным. Во всяком случае Ричи такому совсем не удивился и только пенял Рексу за то, что тот смотрит платные кабельные каналы. Рекс в ответ покорно переключался на регионалку, но стоило Ричи уйти, как пёс тут же хватался за пульт и снова включал на платный канал, по которому шла передача о мире животных.

Год спустя Реджинальд впервые задумался о том, чтобы полностью открыться человеку. Ричи и Рекс стали достаточно близки, а раз так, то есть шанс, что полицейский не отвергнет факт и примет настоящего Реджи. Вот только как это сделать? В человека он так и не смог превратиться, нет в нём больше магии… Как попросить Ричи о помощи?.. Протащить в магический квартал? Но ближайший находится в Зальцбурге, а до него никак не добраться… разве что сбежать: до Соленого города ему вполне по силам дойти своим ходом. В самой Вене почему-то не оказалось прохода на волшебную улочку. Как же досадно, что собачье строение гортани не способно воспроизвести человеческие звуки! Так хочется перебороть свою немоту и сказать четко и ясно: «Помоги мне, Ричи».

Но однажды случай-таки представился. Посещая с Ричи магазины, Рекс обратил внимание на магазин игрушек, в который они не так часто заглядывали, но тем не менее… Сейчас Рекс решил, что у него есть веская причина для того, чтобы заглянуть в детский отдел. Что он и сделал: решительно отошел от друга и вошел в раздвижные стеклянные двери. Ричи, удивленно ворча и окликая собаку, вошел следом и принялся с недоумением наблюдать за тем, как пёс деловито перемещается вдоль стеллажей с коробками развивающих игр. Наконец Рекс увидел то, чего ему так не хватало: кубики с буквами для обучения чтению. Выбрав коробку побольше с большим количеством деталей, Рекс понес её к кассе. Ломая голову над поведением собаки, Ричи тем не менее покорно расплатился за покупку, неуклюже пошутив:

— Кто-то из наших знакомых предложил нам стать крестным их ребёнку, а я об этом позабыл?..

Рекс на это лишь фыркнул. Ричи пожал плечами и засунул коробку в багажник автомобиля. Дома Рекс тут же занялся приобретением: разодрал и снял упаковку, открыл картонную тару и вывалил на пол содержимое, потом, разобравшись в кубиках, начал отбирать нужные и выкладывать их в ряды, собирая слова и фразы. Отступил на пару шагов назад, оглядел выложенное, поколебался, пособирался с духом и залаял, призывая Ричи. Тот пришел из кухни, досадливо вытирая руки о фартук.

— Рекс, ну ты не вовремя, я только-только собрался поставить лазанью в духовку!

Наткнувшись глазами на кубики, Ричи неуверенно замолчал, с изумлением глядя на слова, складывающиеся в фразу:

«Я заколдованный человек. Помоги мне, Ричи».

Перечитав послание несколько раз, Ричи понимающе покивал.

— Ага, ясно. Тебя и такому научили? Прикольно, Рекс, но зачем?

Рекс растерянно вытаращился на Мозера — ты не понял? Опустив морду, он носом подтолкнул слово «помоги», словно подчеркивая и пытаясь донести до понимания Мозера его значение. Ричи снова покивал:

— Да я понял, я ещё не разучился читать. Вопрос в том: кто и зачем тебя этому научил?

Рекс тут же кинулся к кубикам, чтобы набрать слово, но Ричи, занятый по маковку, ждать не стал, а повернулся и ушел на кухню — готовить лазанью. Так что, вернувшись спустя энное время в гостиную и прочитав слово «никто», не понял, к чему это было, так как благополучно забыл свой вопрос.

Но Рекс не сдавался, снова и снова выкладывал из кубиков слова о помощи, терпеливо и прилежно носил кубики в пасти из комнаты в комнату и складывал, складывал, складывал, всякий раз следя за тем, чтобы их увидел и прочитал Ричи. Ричи натыкался, спотыкался, оскальзывался, чуть не падал, читал, кивал и отмахивался, считая это всего лишь одной из заумок-причуд и без того умной собаки. Видимо, кто-то из прошлых хозяев Рекса был клоуном и выступал в цирке с номером «Читающий пёс».

У Рекса от такого явного нежелания Ричи понимать просто лапы опускались. Мог бы, давно бы написал когтями на песке где-нибудь на улице, но увы, собачья физиология не позволяла так скоординировать движение, чтобы нарисовать более-менее узнаваемую букву. Всё что он мог, это нацарапать черточку. Или крестик. Или решетку в крайнем случае. Уж на это свободы лап хватало с избытком, благо что рытье для собаки — занятие несложное. Нет-нет, круг нарисовать он пытался, и на это у него ушла уйма времени и хорошей такой мозголомки. Чуть не свихнулся, пока вычерчивал кривую линию по земле и соображал, в какую сторону делать загиб…

То есть умом-то понимал, а вот задать нужное положение лапе — нет. Собачье телосложение оказалось не в силах выполнить импульсы человеческого мозга.

Но, так или иначе, а до Ричи кое-что всё же дошло. Во всяком случае он поступил правильно, когда Рекс был похищен. Случилось это в один недобрый день после ареста Каренина.

Утро началось мирно и обыденно: Рекс проснулся и отправился за утренней порцией булочек к завтраку. Вышел из подъезда, потянулся и лениво потрусил в хлебную лавку. Получил пакет с двумя булками и так же неспешно вернулся к дому. Но, войдя в подъезд, тут же замер, почуяв присутствие постороннего. Чужого и опасного, пахнущего оружием…

Это было так неожиданно и абсурдно, что Рекс застыл на месте, сжимая в зубах пакет и во все глаза глядя на визитера. Тот, не давая собаке опомниться, навел пистолет и выстрелил сонным дротиком. От укола пёс покачнулся, расставил лапы пошире, но через секунду тяжко завалился на бок — наркотик подействовал почти мгновенно.

Не дождавшись Рекса, Ричи позвонил в булочную и забеспокоился, когда ему сказали, что четвероногий покупатель давно уже ушел. В парадном Ричи обнаружил пакет с выпечкой и на работу выехал в крайней тревоге. И конечно же он не был готов к тому, что принес телефонный звонок: злобный мужской голос сообщил ему, что пёс украден, и, если он хочет получить свою собаку живой, пусть выполняет все инструкции.

— Не верю! — зло выплюнул Ричи. — Докажите, что собака у вас!

— На полу в подъезде валяются булочки, этого вам недостаточно? Отпустите Каренина и получите свою собаку обратно!

— Я хочу убедиться в том, что он жив. Позовите его. Если я не услышу его голос — сделка не состоится! Звоните мне на мой номер…

Поспешно надиктовав цифры мобильника, Ричи как ни в чем не бывало развернулся к вошедшим коллегам — Хеллу и Штоки. Те, обсуждая дела, разбрелись по местам. Перебирая папки, Эрнст между делом заметил:

— Что-то Рекса не видно.

— Он дома. Заболел. Простудился, наверное, — вынужденно соврал Мозер.

Не в силах находиться с коллегами в одном помещении, Ричи схватил папку с делом Каренина и выскочил в коридор. Иногда ожидание так утомительно… Но сильнее всего тяготила неизвестность. А ещё страх. Страх за Рекса. В голове Мозера с хаотичностью калейдоскопа мелькали картинки дней, проведенных вместе с Рексом. Чаще и ярче вставали те, от которых он так равнодушно отмахивался, но теперь именно они не давали Ричи покоя. Конечно, он бы и так не отмахнулся от Рекса — умнейший же пёс! Но что, если он не совсем пёс?

«Я Реджи, заколдованный человек, и я прошу у тебя помощи, Ричи. Помоги мне, друг».

Что если к нему действительно обращался заколдованный человек, а вовсе не пёс? Но ведь такого не может быть! Как можно кого-то превратить в собаку? Это же… Слишком невероятно, сказочно…

Это был долгий, очень напряженный день. Ричи отказался от своих показаний против Каренина и того отпустили с извинениями. Увидев же недоумевающие лица Эрнста и Петера, Ричи сдался и признался, что похищен Рекс. И надо отдать должное друзьям-коллегам, Шток и Хелл очень близко к сердцу приняли проблему Рихарда, и посовещавшись, решили действовать сообща и в обход правил втайне от начальства. А именно, вместе найти пропавшего комиссара Рекса. Для чего и разделились: Хёллерер засел на слежку за Карениным и его сообщниками, а Штокингер и Мозер отправились на окраину Вены в район аэропорта — искать собаку. Примерное местонахождение Рекса вычислил Ричи: во время первого разговора по телефону он слышал взлет самолета. Ну а дальше дело техники — засечь время и определить по звонкам во все аэропорты, когда, какой и где…

Этот день был и самым страшным — прозвучали выстрелы в Рекса. Но пёс хоть и был заложником, о себе смог позаботиться: для начала он выбрался из машины, потом виртуозно прятался от похитителя по сараям, коих было много во дворе. Сам двор, увы, был хорошо огорожен высоким забором и сеткой-рабицей. В частности, Рексу помог маленький мальчик, сообщивший полиции, что играл с красивой собакой, похожей на немецкую овчарку. Так или иначе, а день и испытания подошли к концу: Рекс был найден и спасен, Каренин арестован и доставлен в тюрьму, а двое друзей, Шток и Хелл, слегка придушены в благодарных объятиях Мозера.

Ну а вечером, дома, после всех передряг, Ричи сам взял коробку и высыпал на пол деревянные кубики с буквами. Рассортировал их и приглашающе глянул на пса.

— Ну давай, Рекс, попробуем пообщаться. И постарайся сказать мне что-то такое, чего ни один человек не знает. Усёк? Учти, только тогда я тебе поверю!

Рекс обрадованно сверкнул глазами, прошелся среди кучек кубиков, отобрал нужные и сложил два слова: «я анимаг».

— Что это такое? — удивился Ричи.

— «Волшебник, обладающий способностью превращаться в животное», — старательно выложил Рекс из деревянных брусочков с буковками.

Глядя на этот несомненный ответ, Ричи потряс головой, силясь стряхнуть наваждение. Ведь такого быть не должно, чтобы собака действительно отвечала…

— Превращаться? Волшебники? Слушай, ну быть такого не может, это же всё из сказок… В смысле, про колдовство…

Рекс потряс головой и кинулся собирать новые кубики. Торопясь и путаясь, сложил следующую фразу.

— «оПмоги ппоасть в Зальцбург. Я докажу, что мир магии существует».

Первые два слова Ричи поправил сам и задумался, рассматривая пса и конструкцию на полу. Ошибки, сделанные в спешке, почему-то больше всего доказывали, что Рекс отвечает ему по-настоящему. Ведь как гласит правило — нарочно не ошибешься, не придумаешь…

— Значит, в Зальцбург? — протянул Ричи и удивленно замолчал, так как Рекс отчаянно и быстро закивал головой, безмолвно говоря «да». Всё, сомнений не осталось никаких, ведь пёс, кивающий в ответ на твои предположения — зрелище более чем очевидное. Для очистки совести Ричи напоследок извинился: — Прости меня, Рекс, не верил я тебе. Не мог я поверить, понимаешь?.. Слишком уж запредельно всё для такого простого человека, как я…

Рекс в ответ мягко полизал его в щеку, как ранее днём за своё спасение. Потом отвернулся к кубикам и, отобрав, выложил новые слова:

— «Мне нужно послать дочери весточку о том, что я жив».

— У тебя есть дочь? — сердце Рихарда бешено заколотилось от осознания невозможного — перед ним не просто заколдованный человек, а человек семейный, разлученный со своими родными. Есть от чего заволноваться честному полицейскому. Отныне для него это не просто долг, теперь перед ним встало благородное дело: помочь гражданскому лицу, вернуть домой, в семью. Рекс тем временем написал:

— «Да, у меня есть дочь, Шелли Равенхорст. Мы очень долго были в разлуке».

Кубиков не хватило, и Рексу пришлось разбить старые, уже прочитанные фразы. Ричи, видя это, поспешно схватил блокнот и переписал их, пока не забыл. Включая и ту, с ошибками. Дописал и спросил:

— Как ты свяжешься с дочерью?

— «Купи мне сову», — последовал незамедлительный ответ от Рекса. Рихарду пришлось перечитать несколько раз, пока слово «сова» не улеглось и не закрепилось в мозгу. Разумеется, всё это только пуще подстегнуло любопытство Рихарда, и он насилу удержался от того, чтобы не рвануть на вокзал прямо сейчас. Пришлось придержать свое рвение, ведь нельзя срываться куда-то ни с того ни с сего, начальству и коллегам его внезапное исчезновение вряд ли понравится…

* * *

Бал закончился. Зал к тому времени утратил первозданные прелесть и красоту: потекли со стен морозные узоры, погасли звезды на потолке и уныло обвисли растянувшиеся гирлянды, а из студентов словно выкачали воздух — так печально и тихо они поплелись к выходу. Но не все: пронеслась мимо всех красная Гермиона, разругавшаяся в пух и прах с Роном — рыжий идиот на пустом месте приревновал её к Краму. Да скользили в медленном вальсе Хагрид и мадам Максим, двигаясь под аккомпанемент музыки, слышимой только им.

Гарри не хотелось покидать Шелли, и он до последнего держался рядом с ней, не в силах расстаться со своей принцессой. Черт, да он даже не знает, на каком она факультете!.. А что, если она вообще иностранка?! Вот будет караул…

— Не будет, я из Пуффендуя, — сонно сообщила Шелли, как-то прочтя потаенные страхи Поттера.

— У меня что, всё на лице написано? — смутился Гарри.

— Не, это я просто неплохой физиогномист, — нехотя пояснила Шелли. — Научилась за годы общения с немногословной тётушкой, — помолчав, спросила: — Когда ты начнешь отказ от турнира?

— А когда надо? — Гарри от неожиданности смешался.

— Желательно как можно раньше, — улыбнулась Шелли.

— Тогда завтра. Прямо после утренней трапезы, — решил Гарри.

— Отлично! — кивнула Шелли. — Не забудь прихватить с собой золотое яйцо.

— А его зачем? — застопорился парнишка, никак не ожидавший этого.

— Чтобы подчеркнуть отказ, яйцо надо отдать распорядителю турнира или опекуну.

— Понял, — кивнул Гарри и неуверенно остановился — они с Шелли подошли к дверям Большого зала. Пришло время. А как не хочется расходиться… Шелли с сочувствием вздохнула.

— До встречи, Гарри.

— До свидания, Шелли…

Завтрак прошел мирно. Невыспавшиеся студенты и гости из иностранных школ постепенно очухались, просыпаясь за тарелками пресной овсянки, которая чем больше остывает, тем гаже становится. Холодная и склизкая, она уже не лезла в глотку, и будила не хуже крепчайшего кофе. А там и странности в конце завтрака начались…

Со звоном отложив ложку, поднялся Поттер, вынул из-за пазухи золотое яйцо, прошел к профессорскому столу, положил турнирный трофей перед Дамблдором и твердо заявил:

— Я отказываюсь от дальнейшего участия в турнире!

МакГонагалл поперхнулась и закашлялась, подавившись селедочной хребтинкой. Снейп, как водой окаченный, резко выпрямился и с крайним изумлением уставился на смутьяна. Дамблдор икнул, подался к Поттеру через стол и прошептал:

— Мальчик мой, что это тебе такое в голову взбрело? На каком основании ты вдруг решил отказаться от участия в турнире? Это же такая честь…

— На том основании, что меня, извините, подставили! — громко и яростно отчеканил Гарри. — Я не бросал своё имя в кубок, я об этом говорил, но вы меня не послушали и заставили принять участие против моей воли!

Пока он говорил, к нему от стола Пуффендуя незаметно подошла Шелли, дождалась конца тирады и вставила свои пять кнатов:

— Яйцо четвертого дракона в таком случае считается недействительным. Пожалуйста, заберите его и подтвердите отказ Гарри.

Дамблдор, побурев от злости, демонстративно отодвинулся подальше от стола и скрестил руки на груди, сверля глазами так не вовремя взбунтовавшегося строптивца. Минерва, сдавленно кашляя, переводила взгляд с яйца на директора и обратно. Кусая губы, зловеще сощурился Грюм. Остальные робко запереглядывались над столом. Казалось, помощи неоткуда ждать… Но тут со своего места стремительно и легко поднялся Снейп. Обойдя стол, он протянул руки и взял яйцо, одобряя и подтверждая отказ Поттера. И спокойно отрубил, предвосхищая протест Дамблдора:

— Полноте, профессор. В кои-то веки Поттер научился думать и принимать верные решения! Я всё видел и верю, что он говорил правду: мистер Поттер действительно не подходил к кубку и не бросал в него своего имени. Вы же сами это подтвердили, Минерва, — Снейп остро глянул на МакГонагалл, и та наконец-то прочистила горло.

— О да, Северус, я это утверждала, но Крауч и Бэгмен настояли и, видимо, как-то сбили меня с толку…

— И я, кажется, догадываюсь, как именно… — Северус подозрительно прищурился на Грюма, отчего тот нервно заерзал. Дамблдор продолжал злобно трясти бородой, и Северусу пришлось придержать старика: — Вам лучше не упорствовать, хвосторога вообще-то не входила в планы турнира, драконов этого вида обычно не допускают на соревнования. Представьте, как удивился Чарли Уизли, когда понял, для каких целей заказали венгерскую наседку… Скажите уж прямо — кого вы вознамерились убить, Дамблдор: одного из чемпионов или Поттера?

Взгляды всего зала, изумленные, недоумевающие, вопрошающие, негодующие, сошлись на директоре. Всех терзал один вопрос: зачем это надо Дамблдору? И для чего? И только Северус увидел, что кое-кому это ни капельки не интересно. Одному человеку было фиолетово насчет планов директора и досадно от внезапного решения Поттера — Аластору Грюму.

Яйцо принял Снейп (подумать только, сам Снейп!), тем самым освобождая студента от навязанного участия в турнире. Гарри осторожно сглотнул, боясь спугнуть столь невероятный волшебный факт. Злюка Снейп освободил его от ярма, да есть ли что-то более безумное, чем это?! А Дамблдор-то?! Дамблдор-то что творит? Старенький добренький дедушка волшебник вдруг стал гнусным троллем, злобно сверкающим нехорошими глазками. От такой метаморфозы с Дамблдором Гарри стало очень страшно, а сама школа предстала перед ним совсем в ином свете.

Вспомнились все приключения на первых трех курсах: цербер в запретном коридоре, тролль в туалете, дракон Хагрида, мертвый единорог в лесу, жуткое лицо на затылке Квиррелла. Череда окаменений — и василиск… Дементоры, весь год кружащие на территории школы, и безвинно осужденный Сириус Блэк. Тот же Сириус, с восторгом отзывающийся о турнире и о том, что Гарри чемпион…

— Что вы такое с Сириусом сделали, сэр? — вопрос, вырвавшийся из горла, был неожидан даже для самого Гарри. Но он продолжил, почуяв, что прав: — Он будто зомбирован, накачан какой-то гадостью по самое некуда и совершенно не похож на себя. То есть я его, конечно, не знаю, но подозреваю, что не таким он должен быть! Сириус мой крестный, и как крестный он должен был первым оградить меня от участия в заведомо опасном деле. Где министр? Где амнистия? Почему Блэк в бегах, если мы в прошлом году доказали его невиновность?!

Последние фразы Гарри уже вопил во всю глотку, не стесняясь ничего и никого. А тут и Гермиона с Роном включились, вспомнив свои важные подозрения:

— И почему профессор Люпин вдруг забыл принять свое лекарство в самый неподходящий момент? Что-то не верится, чтобы он, такой надежный и ответственный человек, вдруг понесся под полную луну не приняв зелье, при этом твердо зная, как он опасен?.. — на одном дыхании выпалила Гермиона.

— И мой крыс Питер как с ума сошел, — раздумчиво вставил Рон. — Он так боялся, что Темный Лорд его убьет, но сбежал почему-то именно к нему. Это Трелони предсказала, нам Гарри говорил.

— Кстати, а почему она такой удобный момент для прорицания выбрала, когда рядом с ней никого, кроме меня, не окажется? — задумался Гарри, заметив ещё одну неувязку.

— Но это же очевидно, Гарри! — съязвила Гермиона. — Чтобы великое пророчество достигло именно тех ушей, для которых оно предназначено!

«То есть, для моих тоже?» похолодел Снейп, моментально вспомнив подслушанный пятнадцать лет назад разговор Трелони и Дамблдора. Посмотрел на директора и рыкнул:

— Зачем? Зачем вы натравили Волдеморта на Поттеров? Неужели никого другого не нашлось под то описание семьи? Почему вашей мишенью стали Поттеры и Долгопупсы?

По мере того как сыпались обвинения, пространство за столом вокруг Дамблдора становилось всё шире и шире, пока коллеги совсем не отжались к стенкам, со страхом и недоверием взирая на седобородого безумца. А когда Снейп договорил, всеобщий психоз достиг апогея: Минерва вскинула палочку и громогласно вызвала авроров. Не успел Дамблдор дернуться, как был скручен магическими путами, вылетевшими из палочки Флитвика.

Появившегося из воздуха Фоукса мягко и молниеносно перехватил Хагрид, зажал бережно в лопатообразных ладонях и ласково пожурил, как цыплёнка махонького:

— Ну тише-тише, маленький, не тому ты служишь…

И что вы думаете? Затих феникс, замер покорно в добрых руках великана, послушный ему, как бате родному!

Ну а там и авроры явились: влетели в зал гуськом, полицейскими перекатами рассыпались по просторному помещению и взяли на прицел связанного старика.

Тут, крайне не вовремя, Грюму приспичило глотнуть из фляжечки…

— Так вот кто у меня из кладовой оборотное зелье таскает! — допетрил Северус, взмахом ладони выбивая из рук Грюма емкость. Другой рукой он единовременно кастанул из палочки Инкарцеро, связывая корчащегося самозванца, с которого как раз начала сползать краденая личина. Минуту спустя авроры дружно рявкнули, узнавая:

— Барти Крауч-младший!

Посмотрели на деревянную ногу и стеклянный глаз, упавшие на пол, и так же дружно вопросили:

— А где настоящий мистер Грюм?

— А это мы сейчас узнаем! — пообещал Северус, с помощью Акцио приманивая частички Грюма из карманов одеяния Барти. Развернув платок с отстриженными волосками старого мракоборца, Северус палочкой сотворил заклинание поиска, отчего волоски слепились в некое подобие шарика, засветились желтым светом и поплыли по воздуху к владельцу. За этим странным проводником без раздумий двинулся весь зал, напрочь позабыв обо всех делах. Кроме нескольких верных служак, оставшихся сторожить связанных Дамблдора и Крауча-младшего.

Плененный Грюм нашелся в сундуке. Ослабевший и ограбленный, без своих протезов, он был безмерно рад видеть своих спасителей. Когда его вытащили из сундука, то первым делом пленник попросил попить воды. Пил он долго и жадно, захлебываясь и проливая себе на грудь — так измучился от жажды.

Гарри, Невилл и прочие с жалостью смотрели на исстрадавшегося пленника и искренне сопереживали ему. Настоящий Грюм оказался совсем не тем грубым солдафоном, коим представился детям Барти Крауч.

— Не понимаю… — спал с лица Флитвик. — Как Дамблдор не заметил подмены?..

— А ему и не надо замечать, — отозвался Грюм между глотками. Отдышался и продолжил: — Он знал. Всё знал. Сам ведь всё распланировал-придумал. Прислал ко мне самого растяпистого своего помощника, Артура Уизли, и пока тот усмирял баки во дворе, вместе с Барти проник ко мне в дом. Вдвоем-то да под мантиями-невидимками они меня легко повязали. Я-то хоть и видел мерзавцев с помощью своего волшебного глаза, да против них оказался бессилен. Напали с двух сторон, закидали Конфундусами, вывели из строя мои артефакты и взяли, сволочи…

— Погоди… — Северус потряс головой. — Барти и Дамблдор действовали вместе?

— Ну да, — пожал плечами Грюм. — У них одна цель на двоих — воскресить Темного Лорда. Я только не знаю — для чего…

Ну тут вы сами понимаете, с каким интересом присутствующие вернулись в Большой зал и с какими вопросами во взгляде уставились на престарелого террориста с длинной бородой, перетянутой посерединке тесемочкой с колокольчиками… Посмотрели на него, значит, и решили свернуть турнир, пока не случилось то, что задумал старый маразматик. Во избежание, так сказать…

Иностранные делегаты к отмене отнеслись с пониманием, истерик и возмущений устраивать не стали, а молча переглянулись и спокойно вызвали кучеров-капитанов своих транспортов: летающей кареты и подводного корабля. Кретинами они всё же не были, прекрасно поняли, что если директор школы-участницы пойман на таком безобразии, как возрождение каких-то левых монстров, то ничего хорошего от такого турнира не жди. Их не для того устраивают, чтобы попутно усопших темных властелинов с того света вызывать…

А наши доблестные служаки, проводив иностранцев, тут же занялись насущными делами: перво-наперво доставили Дамблдора в Азкабан. Такого арестанта там пока что не видели — крепко спеленатого в мумию и с бородой, заместо кляпа засунутой в рот. Затем с помощью Гарри выследили и отловили беднягу-Сириуса с промытыми мозгами. Так дурашка не понял, что его спасают, сопротивлялся изо всех сил и немало «врагов» положил, прежде чем его скрутили и успокоили седативными зельями. Потом за него взялись самые лучшие мозгоправы магической Британии и старательно вправили Блэку прокомпостированные мозги. А так как проклёпан он оказался довольно крепко, колдомедикам даже пришлось вызвать искусственную кому, чтобы хорошенько прокапать и промыть отравленный организм.

Зато очнулся Блэк самим собой, слабым, больным, но с собственным мозгом, в здравой и трезвой памяти. Пришел в себя, вспомнил всё и ужаснулся. Борясь с тошнотой и слабостью, попытался сползти с койки, едва слышно хрипя сквозь зубы о том, что счас он доберется до некоего старикашки и пожмет ему шейку… Блэка поймали, вернули в койку и вырубили ещё одной дозой снотворного. На всякий случай.

Так или иначе, а Сириуса Блэка оправдали по всем пунктам, Пита Петтигрю объявили в розыск, а Барти Крауча-младшего под конвоем доставили домой и нашли там сильно конфундутного и заимперенного папу Крауча-старшего, а еще — страшненького кроваво-красного младенца в пелёночках, в котором опознали заготовку Темного Лорда. Ну, хоть и в пелёнках, но руки у него оказались полноразмерными — кандалы пришлись впору. Длинную тень, метнувшуюся навстречу, мракоборцы порубили на ленточки и только потом присмотрелись к тому, что же на них кинулось? Оказалось — огромная ядовитая змея. Вернее, то, что от неё осталось. Действовали авроры слаженно и профессионально, на чистом инстинкте самосохранения. А с помощью заклинания «Анимагус Ревелиум» определили и местонахождение Пита, который в крысьем обличии попытался заныкаться в подпол. Таким образом удалось захватить всю шайку заговорщиков вкупе с главным зачинщиком — Волдемортом.

Последний хоть и был страшен как смертный грех (одно только его имя вызывало ужас-оторопь!), но состояние, в котором он пребывал в настоящий момент, вызывало здравое сомнение. Да и как бояться Лорда, когда он лежал беспомощный, скрюченный в эмбрион, и зябенько обнимал себя тощими ручонками?.. Ежился сиротливенько, глазками своими большими печально моргал. Ещё бы выражение в них жалостное поместил для пущего эффекта, чтоб уж наверняка всех пронять…

Но он, к счастью, был недобр, и поэтому смотрел на окружающих с такой злобой, что у всех вместо жалости ненависть распустилась жарким цветом и руки зачесались прибить красноглазого урода.

Переглянувшись над скорченным мерзавцем, сотрудники Тайного отдела, пожав плечами, послали за невыразимцем с кодовым именем «Архангел Рафаил».

Пришел тот неспешно и загадочно, весь таинственный такой, с ликом, прикрытым черной непроницаемой маской, от вида которой самому Лорду вдруг поплохело, так страшно ему стало, до жути. Встал Рафаил над маленькой заготовкой Темного Лорда эдаким черным Дартом Вейдером, помурыжил зловещим молчанием, до тех пор, пока Волд потом не покрылся и не начал вонять и трястись, и хмыкнул:

— Ну надо же, встретились. И гораздо раньше… — помолчал и кинул в пустоту: — Кикимер!

Появился тот моментально, посмотрел на хозяина, снял с шеи цепочку с медальоном и подал, почтительно поклонившись. Лорд, бедный, зенки так и выпучил, медальон созерцая, глядит и глазам не верит — одно из его величайших сокровищ находится здесь, в руках сотрудников Тайного отдела! Видя пристальное внимание Лорда, Рафаил начал раскачивать медальоном на манер маятника, психологически погружая пациента в гипнотический транс. Завороженно следя за качанием туда-сюда, Волдеморт и впрямь окунулся в золотое сияние, как окунёк в блесну, целиком и полностью, по самые жабры. И разумеется, покорно среагировал на вопрос — как его открыть? — зашипел на парселтанге:

— Откройс-с-сся…

Не сталкивался Темный Лорд раньше с гипнозом и не знал, насколько он могуществен, влияя на разум. А уж если им владеет волшебник… Тем более такой, как Рафаил. Зловещий его шепот доносился словно бы из неоткуда, из невообразимо запредельной дали.

— О да, я знаю, кто ты… Я знаю, что ты… Я умер, чтобы обмануть тебя, я жив, чтобы убить тебя… Я нашел твой крестраж, я уничтожу его, ты сгинешь, сгниешь…

— Не сгину… — завороженно следя за мерцанием, возразил Волдеморт. — Кольцо и чаша, дневник и диадема, змея — вот части меня…

Слушал Рафаил, скрипел желваками и всё глубже погружался в мозг Темного Лорда, в самые глубинные, потаенные закоулки его памяти, терпеливо, деталь за деталью выуживая все воспоминания о запрятанных крестражах. В Отделе Тайн работают только настоящие профессионалы, такие, как он.

Втеревшись в доверие Внутреннего круга и разгадав истинные намерения Тома Реддла, молодой невыразимец Регулус Арктурус Блэк тут же постарался исчезнуть со всех радаров Темных сил, виртуозно инсценировав собственную смерть. Он и невыразимцем-то стал самым лучшим, выработав статус самого секретного сотрудника Отдела Тайн, да так, что о его амплуа никто из родственников не знал, ни мать с отцом, ни брат, ни кузины. Понимал Регулус, что не примет родня его решения: Блэк — и вдруг на государственной службе, фи! Да хуже моветона и не придумаешь!..

А меры Регулус тогда принял жесткие: отправив Кикимера с медальоном домой, он отловил инфернала из озера, произвел над ним некромантскую манипуляцию по воскрешению из мертвых, споил ожившему трупаку зеленое зелье вкупе с оборотным и упокоил обратно, оставив ему посмертно свою личину. После чего сгинул со всех горизонтов в недрах отдела Тайн. Стал пропавшим без вести не только для семьи, но и для сторонников Темного лорда.

И вот они встретились спустя много лет: Регулус Блэк и Том Марволо Реддл, встретились при весьма странных обстоятельствах в кабинете секретного отдела, один на столе в виде подопытного кролика, другой в роли палача.

Долго, нежно, крайне терпеливо копался Архангел Рафаил в головенке Тома Реддла, аккуратненько выцеживая одно воспоминание за другим, постепенно подбираясь ко всем захоронкам с крестражами, а имея надежных человечков в рядах Альбуса Дамблдора, выбраковывал те, что были уже уничтожены. Дневник по крайней мере. Черная тетрадка с выжженной дырой посередине уж точно была крестражем, если именно о ней вспомнил сейчас Волдеморт. Крестражная змея была только что укокошена, так что её тоже можно списать со счета. А остальные поищем… Немного их осталось, три штуки всего, медальон — вот он, в руках.

Н-да, а дедушка-то того, знает обо всём, свою линию поисков ведет, тайно от всех, не доверяя никому. И в кого ж он такой недоверчивый? Разведать, что ли?..

* * *

А пока взрослые решали свои взрослые проблемы, двое подростков потихоньку постигали маленький мирок своих интересов. Их горизонты только-только раскрывались, и каждое новое открытие являлось для них чудом. Что для Шелли, выросшей на равнинах Дартмура в обществе молчаливой престарелой тётки, что и для Гарри, мальчика из чулана.

В обыденной школьной мантии рослая девочка выглядела простецки, но не для парня. Гарри видел её настоящую, не забывал и знал, какая на самом деле Шелли красавица. Всё чаще их видели теперь вместе, настолько неразлучной стала парочка. С отменой турнира в школу вернулось обычное расписание, к неудовольствию некоторых, самых ленивых, а в частности — к Рону. Рыжий бездельник особенно яро противился прекращению праздников. Ну, гости разъехались, а сформировавшиеся на Святочном балу пары — остались, к великой досаде Рона. Драко с Пэнси по углам обжимаются, Фред и Джордж с Анджелиной и Алисией взасос лижутся, б-брр-р-р-р… Гермиона от Рона отвернулась окончательно и с головой окунулась в учебу, позабыв даже Крама. Да и Поттер ещё этот, с дылдой своей куда-то исчезает надолго…

Гарри действительно исчезал, но не куда-то, а в окрестности Хогвартса. Эти шотландские пейзажи ему открыла Шелли в первые выходные после бала. Увидел её Гарри, одетую по-походному, удивился и нагнал у дверей.

— Привет, Шелли! Ты куда-то уходишь?

— Пошли со мной, — пригласила Шелли.

Гарри приглашение принял без раздумий и пошел с ней прямо так, в чём был, в кроссовках и легкой курточке, в которой ходил каждый день. Шелли покачала головой, но переодеваться не послала, не один уже год видела, как и во что одевается Поттер. Только шарф запасной из сумки достала и намотала на шею Гарри.

Пошли они на север, вдоль длинного берега озера. Миля-другая остались позади, и перед Гарри раскрылись невиданные им доселе панорамы предгорий. Грампианские горы… сколько в них вертикальных мощи и красот! Будто исполинские развалины древних замков... Гарри был потрясен тем, что такие места находятся так близко от школы, всего в получасе ходьбы. Он и не знал об этих склонах-ущельях, узких козьих тропах и распадках, поросших осенними люпинами и камнеломкой…

Один такой утес и выбрала Шелли для привала, села в заросли сухих трав, как в желтый ковер, и пропала с глаз, утонув средь выцветших метёлок. Гарри её по шуршанию нашел, пробрался к ней и утонул рядышком. Дышал нежным сладковатым ароматом скошенного сена, глазел на засохшие кисточки соцветий над головой и тихо шалел от неожиданного счастья. А тут и Шелли немножко прибавила, попросив:

— Можно мне примерить твои очки, Гарри?

Безмерно удивившись, Гарри очки снял и подал ей. Шелли взяла и в самом деле примерила, надев на свой прямой тонкий нос. Сощурилась и сняла со вздохом.

— Сильные… даже зрачки заломило. Всегда хотела узнать, как ты видишь.

— Зачем, Шелли? — со смешливым опасением спросил Гарри.

Синие глаза серьезно посмотрели в зеленые, а затем последовал задумчивый ответ:

— Не знаю, Гарри. Но, может быть, ты знаешь?

Гарри знал, потому и молчал, чувствуя, как в груди суматошно колотится сердце. Впервые он был интересен кому-то просто так, без корыстных подоплек. Шелли, видя его смущение, отдала ему очки, которые Гарри надел поспешно, почти с облегчением. И желая отвлечься, задал вопрос:

— Ты давно сюда ходишь?

— Со второго курса, когда стала смелее, и убедилась, что в лесу воют не волки. Волков в Англии вообще-то нет…

— А кто же тогда в лесу воет? — поежился Гарри.

— Оборотни, наверное, — пожала плечами девушка.

— Ну, один тут точно был, — хмыкнул Гарри. — Помнишь Люпина?

— Помню, — Шелли словно невзначай покосилась на засохшие куртинки люпина над головой, Гарри проследил за её взглядом и прыснул, тоже заметив аналогию.

— Он был оборотнем? — спросила Шелли.

— Да, — Гарри поморщился. — Он мне сначала нравился. А потом я вдруг понял, что как учитель он так себе… В тот год вокруг дементоры летали, а защищаться от них он научил только меня. И Гермиона правильный вопрос подняла: как Люпин мог забыть принять жизненно необходимое лекарство, заведомо зная, как он опасен для окружающих? Вернее, те, кто знал о Люпине, — подумав, поправился Гарри.

— Так может, это не он плохой учитель, а тот, кто его привел в школу? — мудро подметила Шелли.

— Наверное, — Гарри вздохнул и покачал головой. — Как всё завертелось с тех пор, когда турнир отменили… Дамблдора уволили, ищут нам теперь нового директора. Интересно, кто это будет?

— Хорошо бы папа, — мечтательно улыбнулась Шелли.

Долго сидели там притихшие подростки, тесно прижавшись друг к дружке, даря тепло и сочувствие.

И так и повелось. Много раз в течение зимы, каждый свободный день Шелли показывала Гарри всё новые неизведанные уголки окрест Хогвартса, уводила каждый раз в новое место: старые развалины за лесом, похожие на брошенный гномий городок, живописный пологий склон горы, на котором даже устроили пикник. Придя в какое-либо природное укрытие, садились и начинали долгие бесконечные разговоры обо всём на свете, ибо темы у них были разнообразные и интересные обоим. Большая часть из них касалась анимагии.

Вот и сегодня, сколько-то недель спустя, Гарри притащил Шелли в школьную конюшню, плюхнулся в пушистое сено и взволнованно выпалил:

— Сириус поправляется! Скоро он будет с нами и расскажет всё об анимагической коме. Но не это главное! Он, знаешь, что посоветовал?

— Что?.. — выдохнула Шелли, придвинувшись вплотную.

— Отправить к отцу сову! Вы не пробовали поискать отца с помощью совы?

— Ну… — Шелли закусила губу. — В самом начале трагических событий тётя Люси пыталась отправить к папе ястребов и сов, но все птицы возвращались с нераспечатанными конвертами. Это длилось месяца два, потом тётя перестала слать птиц, так как это стало бесполезным, папа не мог отвечать на письма, и тётя поняла, что я сказала правду: граф Равенхорст в коме, и просто физически не способен с нами связаться.

— Попробуйте ещё раз. Сейчас. Ну мало ли, времени много прошло, вдруг ему уже помогли, и он теперь вас ищет? — договорив, Гарри сам закусил губу. Шелли посмотрела на него и согласно кивнула:

— Хорошо. Давай встретимся в совятне: ты принесешь писчие принадлежности, а я позову своего ястреба.

— Давай, — Гарри встал и помог подняться Шелли. — У тебя не сова? — поинтересовался он между делом.

— Особняк леди Раш находится в Дартмуре, среди болот, совам в тех местах не живется, но зато там полно болотной дичи, ради чего предки тёти Люси испокон веков держали и разводили птиц соколиных и ястребиных пород. Так что когда я поехала в Хогвартс, то мне и в голову не пришло приобретать сову. Зачем она — если есть ястреб?

— Понял, — Гарри впечатленно покивал и потянул девушку к замку. Оставив её в холле, он сбегал к себе за сумкой, отмахнулся привычно от роновых воплей «где ты был?» и «куда ты?» и промчался прямиком к совятне, где его уже поджидала Шелли с крупным серым ястребом.

Птица сидела на правой руке девушки и так свирепо смотрела на прибежавшего парня, что тот едва не оробел. Но, как выяснилось, взгляд ястреба никакого отношения к Гарри не имел, в чем он тут же убедился, когда Шелли ссадила птицу ему на руку и забрала у него пергамент и перо с чернилами. Кусаться птиц не стал, а глаз под другим углом сменил выражение: стал чуть ли не сонным. Так что Гарри всласть налюбовался на гордого красавца, все пестринки на перышках пересмотрел, пока Шелли писала письмо.

— Готово! — прозвенела Шелли, в предвкушении сияя глазами. — Помоги мне, Гарри, привязать конверт к лапке Бретта…

И в конце января девяносто пятого года под ноги Рексу с восторженным криком спикировал крупный серый ястреб по кличке Джереми Бретт, названный так в честь британского актера, сыгравшего в сериале известного сыщика — Шерлока Холмса. Кинулся внезапно, заставив овчарку подпрыгнуть со всего маху и обернуться к атакующей птице. А Рекс, в свою очередь, обнаружив ремешки и тонко свернутый пергамент, завизжал почище Бретта, звонко и счастливо, совершенно по-щенячьи. И вертелся юлой перед Рихардом, пока тот отвязывал послание от лапки пернатого почтальона. Ведь теперь-то он сможет ответить доченьке с помощью славного доброго Ричи!

В первый миг полицейскому сделалось слегка не по себе, когда с неба сверзился гигантский орел и, казалось, подбил собаку, бросившись ей под ноги — так громко заверещал с перепугу Рекс. Однако в следующую секунду Ричи уверился в том, что пёс не напуган, а обрадован. Заплясал-заюлил перед ним, загавкал просяще. Кое-как до Рихарда дошло, что Рекс умоляет что-то взять у птицы. Присмотревшись, он понял — к лапке ремешками оказалась привязана тонкая трубочка-чехольчик.

Что ж, отвязал, посмотрел: внутри лежал туго скрученный пергамент. Рекс рванул к дому, ястреб на бреющем полетел следом; криво ухмыльнувшись, Ричи неспешно последовал за обоими. Похоже, поездку в Зальцбург за совой можно отложить…

В начале прошлого лета Ричи и Рекса огорошило известие, что хозяин квартиры собрался её продавать. Со съемной жилплощади пришлось съехать и подыскать себе новый дом, поскольку выкупить ту квартиру Мозеру оказалось не по карману, и они с Рексом перебрались за город — в дом с садом по адресу Вальдштрассе, 8 в Пуркерсдорфе. Это и задержало их планы по посещению Зальцбурга, пришлось побегать и всячески повертеться, чтоб не остаться бездомными бродягами.

Скинув ботинки, Мозер прошел в гостиную, сел на диван и, развернув на журнальном столике пергамент, принялся продираться сквозь английские глаголы, благо этот язык он знал на уровне среднего. То есть на троечку. Гораздо больше он любил русский и немного словацкий. Но в английском Ричи, слава богу, тоже кумекал, так что Рексу смог перевести прочитанное.

«Дорогой, любимый папа!

Я не знаю, получишь ли ты моё письмо, но мне посоветовали сделать эту попытку, и я рискнула отправить наугад ещё одно послание после очень долгого перерыва.

Тётя Люси и нанятые ею детективы не прекращали поиски много лет. Были использованы самые лучшие средства: зелье поиска по крови, совы и ястребы, Патронусы… Но птицы и Патронусы отправлялись безрезультатно: первые возвращались ни с чем, а вторые истаивали безответно. Я была маленькая и мало что могла рассказать взрослым, но даже моих сведений хватило, чтобы тётя Люси и сыщики удостоверились в том, что ты в беде и не можешь нам ответить или сообщить о своем местонахождении.

Даже сейчас, когда я пишу эти строки, меня гложет сомнение, что ты ответишь мне, дорогой и любимый папа. Но мой очень хороший друг настоял, уверенный в том, что прошло много времени и обстоятельства могли измениться. Надеюсь, что он прав и я дождусь от тебя ответа.

Папа, пожалуйста, ответь мне! Помни, что я люблю тебя и жду.

С любовью и надеждой, твоя дочь Шелли».

Кончив чтение, Ричи посмотрел на Рекса и поразился — в глазах пса стояли слезы. И он часто сглатывал, словно старался не разрыдаться в голос, вернее, не сорваться в щенячий скулеж…

— О, Рекс, старина, — сочувственно пробормотал Ричи, от смущения не находя слов. Сидящий рядом ястреб просительно теребнул за рукав, и Ричи перевел взгляд на птицу. Поглазел на ястреба с минуту-другую и сообразил: — Надо ответить? Что ей написать, Рекс? — и он снова посмотрел на пса.

Тот ринулся к шкафу за кубиками, принес, рассыпал перед Мозером и начал складывать слова и фразы. Ричи, поглядывая на буквы, вытащил из кармана жилета блокнот и стал переписывать начерно. Но потом вдруг передумал и резко зачеркнул всё написанное.

— Нет, Рекс, знаешь что, давай-ка я тебя просто отвезу до… Ты только скажи мне — куда.

Подумав, Рекс смешал кубики и сложил:

«Лондон. Только напиши Шелли. Кингс-Кросс».

— Договорились, — кивнул Ричи и достав тетрадь из ящика стола, стал писать уже свое собственное письмо.

* * *

В феврале ударили первые за всю зиму морозы, отчего бесснежные земли вокруг Хогвартса стали казаться чем-то инопланетным — серое небо опрокинулось над полями, иней серебрил колышущиеся травы, прозрачный воздух звонко потрескивал от мороза, создавая тот самый внеземной пейзаж. Непонятная для севера Англии и Шотландии природная аномалия коснулась даже запада Европы, подарив острые ощущения синоптикам, которых буквально завалили ироничными письмами удивленные обыватели.

Ну а с морозами прилетел долгожданный подарок — снег. Теперь он не таял через несколько часов, а ложился ровным покрывалом на промерзшие равнины. Именно в такой, ясный снежный морозный день, состоялась желанная встреча Шелли и её отца.

На вокзал её и Гарри доставил Сириус Блэк. Из всех взрослых только он оказался доступен и лоялен к проблеме двух подростков. Только Сириус отозвался на просьбу Гарри, когда он попросил о помощи. Да и кто ещё, кроме него, у Гарри есть? Не к Дурслям же взывать?!

На рослую круглощекую девушку Сириус едва глянул, всё своё внимание сосредоточив на крестнике, но о Шелли не забывал сам Гарри, в свою очередь отвечая Сириусу невниманием. Тот заметил и прекратил попытки привлечь интерес дорогого Сохатика к сладкой вате и карусели…

Не до развлечений Гарри, знаете ли. Не обращая никакого внимания на огромные ватно-сахарные шары, он стоял рядом с Шелли, смотрел на железнодорожные пути и яростно кусал губы, остро перенимая переживания своей девушки, став практически одним целым с ней. И Шелли это чувствовала. Держась за руку Гарри и ощущая рядом с собой его горячее тепло, девочка понимала — что бы ни случилось, она не останется одна.

Вот и трансконтинентальный поезд, пришедший по тоннелю через Ла-Манш. Перрон заполнился народом, прибывающим, встречающим и провожающим. Взгляд Шелли отчаянно заскользил по морю лиц, тщетно ища среди них одно-единственное — папино. И девочка вздрогнула сильно-сильно, когда её ладони коснулся холодный нос крупной немецкой овчарки. Глаза собаки, карие, теплые и любящие, преданно смотрели на неё. Сопровождающий овчарку высокий человек вежливо осведомился:

— Мисс Шелли?

— Д-да, — Шелли приложила максимум усилий, чтобы не разреветься и не упасть в обморок. Мужчина понизил голос и добавил извиняющимся тоном:

— Простите, вашему отцу так и не удалось стать человеком. Он объяснил это тем, что в нём погасла магия. Он сквиб, запертый в теле собаки.

Услышав это, Сириус вмиг посерьезнел, всунув вату в руки проходящего мимо малыша, он присел на корточки перед собакой и с тревогой вгляделся в её глаза. Приметив же признаки разума, Сириус нахмурился и посмотрел на подростков.

— Вокруг слишком много людей, нам нужно переместиться в другое место, чтобы я смог перекинуться в пса и поговорить с мистером Равенхорстом. У меня есть дом на Гриммо, спрятанный на площади Клермонта, давайте пройдемся туда. Это недалеко отсюда.

Двое мужчин с собакой и подростками покинули перрон, совершенно не замечая нечаянно осчастливленного ребёнка, который вовсю упивался нежданным лакомством, свалившимся ему в ладошки прямо с неба.

Придя на вышеназванную площадь, Сириус взял за руки Гарри с Шелли, попросил Рихарда и Рекса пристроиться рядом, после чего негромко произнес зачарованный адрес. Едва стихло название «площадь Гриммо, двенадцать», как на глазах гостей начали происходить чудеса: вспух и выпучился черный дом, аккурат на стыке двух зданий, внаглую раздвинув соседей справа и слева. Не успел Ричи и опомниться от первого чуда, как последовало второе — встретивший их мужчина превратился в большую черную собаку породы ирландский волкодав. Стало совершенно точно ясно, что они действительно находятся в волшебном мире.

Гарри приуныл — дом был довольно мрачен, даже странно, что Сириус именно сюда собрался забрать своего крестника. Но зато тут нет Дурслей — попытался убедить себя Гарри, спускаясь вслед за всеми в кухню на цокольном этаже. Устроив гостей, Сириус приветливо притронулся носом к морде Рекса, вызывая того на беседу.

— Ну, здравствуй, расскажи о себе.

Что ж, Рексу было что поведать. В течение нескольких минут он пыхтел и сопел, вилял хвостом и прядал ушами, на собачьем языке докладывая Сириусу обо всех своих приключениях и невзгодах. Всё, что рассказал Рекс, Сириус впоследствии пересказал Шелли, Гарри и Рихарду. После чего на полуподвальной кухне воцарилась гнетущая ошеломленная тишина: люди силились осознать и уложить в голове поступившую информацию, которая была настолько невероятной, что нипочем не укладывалась. То есть у Ричи она давно улеглась, но только в тех пределах, в которых Рекс смог ему сообщить с помощью кубиков, без особых подробностей. Зато тепе-е-ерь… Аж сердце заныло от того, что Ричи узнал сейчас: бедняга Реджи был наказан нечистой силой за то, что честным образом спас жизнь своей дочери, и произошло это целую вечность назад!

А Шелли… бедная Шелли. Её мир рухнул безвозвратно. Отец никогда не станет человеком. Потрясенная, сидела она на полу подле Рекса, машинально поглаживала папин загривок и оцепенело смотрела перед собой застывшим взглядом. Папа вернулся, но не совсем… Рекс, чувствуя её состояние, вопросительно потыкался носом ей в ладонь.

— Он спрашивает, всё ли с тобой в порядке? — смущенно перевел Сириус. Глаза Шелли наполнились слезами.

— Тётя Люси выдаст меня замуж за герцога Холстеда по достижении моих шестнадцати лет, если к тому времени не вернется граф Равенхорст и не возьмет на себя заботу о поместье в Трансильвании. Оно ей слишком дорого обходится, а тётя хочет сохранить за мной хотя бы часть приданого…

— Холстед? — нахмурился Сириус. — Этот пузатый богатый дед? О нет…

Гарри сполз с кресла на пол и, перебравшись к Шелли, встревоженно взял её за руку.

— Я не знал, что ты помолвлена, — озабоченно высказался он.

— Я не помолвлена! — взвыла Шелли. — Я не хочу замуж за старика! Спаси меня, Гарри! — Девочка отчаянно вцепилась в руки парня с пылкостью утопающего, отчего Поттер проникся её страхом по самую печенку, твердо и уверенно обнял свою девушку, попавшую в беду, и смерил всех присутствующих свирепым непримиримым взглядом собственника. Да так, что всем стало ясно — никакой старик Шелли не получит!

Реджинальд с интересом посмотрел на мальчика, видя в нём искреннего защитника своей дочери, и тихо радовался, что у его малышки появился такой изумительный и надежный друг. Позже, наблюдая за жильцами дома на площади Гриммо, Реджи из разговоров Ричи и Сириуса уяснил себе, что мальчик сирота, вырос в доме нелюбимых родственников, что с Блэком Поттер не виделся до тринадцати лет, и что он, Сириус, не знает, как вести себя с Гарри, ведь они совсем не знают друг друга.

Эх ты, а ещё человек… Фыркнув, Рекс нашел Гарри и угрюмо толкнул его под руку. Автоматически погладив пса по голове, Гарри обратился к пышноволосой девушке, приехавшей из Хогвартса по его просьбе.

— Гермиона, я вот о чём подумал… мы же в волшебном мире находимся?

— Ну да, — Гермиона пошарила в памяти и выскребла оттуда давно заученное: — Маги живут в параллельном, магическом мире. Хогсмид — единственная деревушка в нём. Остальные живут в поселениях магглов, как бы. То есть, имеют выходы из маг-мира в поселениях магглов и изображают местных. Гарри, а ты к чему клонишь? — споткнулась она.

— К тому, что какие-то они неправильные волшебники… Ты вот вспомни свою жизнь до Хогвартса, какие, например, ты книжки читала?

— Всякие, — Гермиона отчего-то покраснела. Гарри вздернул бровь.

— Надеюсь, не квантовую физику? — съязвил он. Гермиона вздрогнула и с опаской посмотрела на гаррин нос.

— Не сравнивай, я — не Снейп, — правильно угадал Гарри мысли Гермионы. — Ты лучше скажи, что с волшебным миром не так?

— А что с ним не так? — Гермиона сбилась с мысли и Гарри пришлось уточнить:

— Волшебникам запрещено колдовать. Это зачем?

— Как зачем?! Статут Секретности же!.. Гарри, я не понимаю — к чему такие вопросы? Что тебе надо?!

— Мне надо расколдовать папу Шелли! Какие-то черти, понимаешь, заколдовали хорошего человека, и только мы собрались помочь ему, как выясняется совершенно кошмарная вещь: в мире не осталось волшебника, способного превзойти по силе чертей! Совсем маги деградировали. А где же те колдуны из наших детских книжек, которые приходили и исполняли самые заветные желания? Где все эти джинны, псаммиады, феи-крестные с волшебными палочками?

— Кто такие псаммиады? — уцепилась Гермиона за незнакомое ей слово.

— Только не говори, что ты не читала Эдит Несбит! — запротестовал Гарри. — «Пятеро детей и Оно» нам читали в детском садике.

— Это что-то из детской чепухи? — скривилась Гермиона. Гарри разочарованно уставился на девчонку, да так, что той без слов стало ясно, какой дурой он её считает. И разозлилась. — Мои родители дантисты и не моя вина в том, что у них на полках стояли медицинские трактаты по дентологии! Какие сказки?! Моей азбукой стала «Подробная анатомия человека», и с буквой «А» я познакомилась не с «Арбуза» или «Аиста», а с атланта, первого шейного позвонка.

Грохот упавшей челюсти, наверное, был слышен во всём доме. Гарри с таким изумлением воззрился на злосчастную заучку, что та опасливо покосилась через плечо — нет ли кого позади? Не на неё же Гарри ТАК смотрит…

— Боже… Гермиона, твоих родителей выпороть мало! — с чувством высказался Гарри. — Это ж надо, так ребёнка запустить… — побухтев, Гарри перешел к делу: — Как стать сильным волшебником?

Спросил и пальцы поглубже в шерсть собаки запустил. Гермиона проследила за его движением и озабоченно нахмурилась. О том, как её воспитывали родители, они поговорят потом, а пока надо подумать, как расколдовать папу Шелли.

— Самыми сильными волшебниками всех времен считались Мерлин и Дамблдор, но даже они, по-моему, не исполняли ничьи желания, — с сомнением протянула Гермиона.

— Сказочных фей с палочками мы не встречали, — подхватил Гарри. — Но, может быть, стоит поискать псаммиада или кого-то похожего? Золотую рыбку, например?

На этом моменте Рекс расчувствовался и благодарно полизал Гарри в щеку — ай, какой хороший мальчик, так старается!.. С тем же сомнением Гермиона взглянула на Гарри.

— А где они водятся, эти золотые рыбки, исполняющие желания? И вообще, каким волшебством можно одолеть магию чёрта? Сомневаюсь, что отваром мандрагоры…

— То есть мандрагора тоже не поможет? — уточнил Гарри.

— Где бы прочитать про псаммиадов? — задумалась тем временем Гермиона. — Досадно, что я про них ничего не знаю…

— Вот ты где, Рекс, — заглянул в комнату Ричи и перевел глаза на подростков. — Псаммиад? Извините, случайно услышал. Вроде бы я читал, что это существо обладает свехмогущественными силами оттого, что в его жилах течет коктейль из яда василиска, слёз феникса и молока единорога. Существовал такой колдун по имени Псаммато Псаммиадос, описанный у Толкина, так вот, с ним по силе никто не мог сравниться, настолько силен он был.

— А он исполнял желания? — затаил дыхание Гарри.

— О да, и ещё как! — энергично кивнул Ричи. — Роверандом надолго запомнил преподанный ему урок от старого волшебника. Собственно говоря — это сказка, но после того, что со мной произошло в последнее время, я поверю во всё что угодно. Кстати, о составе крови псаммиада говорится не у Толкина — не ищите там — а совсем в другом месте, я не помню, где.

Да и не нужно уже, по правде говоря, думая об этом, Гарри украдкой потер ладонью рубец на плече под рубашкой, там, где в руку вонзился клык василиска, чей яд чуть не убил его на втором курсе. Та рана почти сразу была полита слезами феникса. Значит… Во рту резко пересохло. Если добавить к уже имеющемуся молоко единорога… Зеленые глаза юноши внимательно оглядели фигуру сидящего рядом пса, заставив Рекса занервничать, интуитивно почуявшего неприятности.

«А пацан-то шилопопый! — с тревогой подумал Реджинальд. — Как бы мне сделать так, чтобы беспрепятственно проследить за ним?». К счастью, неожиданно назревшую проблему решил Гарри, попросив у Ричи:

— Сэр, можно нам Рекса взять с собой в Хогвартс?

— Да я его вроде как вам и привез, — расстроенно пробормотал Рихард, до которого только сейчас дошла внезапная перспектива скорой разлуки с четвероногим напарником. Ощутив настроение Ричи, к нему подошел Рекс и виновато потерся мордой о колено, безмолвно прося прощения. Наклонившись, Мозер легонько потрепал овчарку по загривку.

— Ну ладно, Рекс, что уж теперь-то…

Реджи тихо заскулил. Ричи нахмурил брови и посмотрел на вошедшего Сириуса, который тут же перевел:

— Он советует тебе оставить работу в полиции, говорит, что его посещают видения, в которых тебя убивают выстрелом в сердце.

— Вот как… — ладонь Ричи, лежащая на песьем загривке, ощутимо дрогнула. — Я подумаю об этом, Рекс, обещаю.

Повернув голову, Реджи с грустью лизнул руку полицейского — ему тоже не хотелось так скоро расставаться с Ричи. К счастью, у ребят была целая неделя перерыва в уроках, так называемый халфтерм, и разлучаться прямо сейчас не пришлось. Эту неделю Гермиона честно облазила библиотеку Блэков, выискивая информацию о псаммиадах, сильных магах и о том, как приобрести силы, чтобы противостоять чертям. Гарри ей помогал для виду, про себя уже всё решив. Шелли и Реджи учились общаться посредством кубиков, тем самым проводя вместе как можно больше времени. Ричи и Сириус беседовали на тему детей и подростков, силясь выяснить, как найти к ним подход — оба были закоренелыми холостяками и о детях ничего не знали. Мозер, правда, был в разводе, но детьми он с женой обзавестись не успел, так что его положение мало чем отличалось от жизненного опыта Блэка.

Неделя закончилась и всем стало очень грустно: Гермиона ничего не нашла в библиотеке и от этого страдала, чувствуя себя никчемной и никуда не годной, Сириус переживал разлуку с Гарри, Ричи собирался навсегда расстаться с Рексом и теперь ломал голову, как объяснить всё это Штоку и Хёллереру. И только Шелли с Гарри и Реджинальдом ни о чем не тужили, крепко и надежно сдружившись за эту неделю. И в Хогвартс они ехали с понятным оптимизмом.

— Да, Гермиона, а как ты сюда из Хогвартса добралась? — запоздало поинтересовался Гарри, выйдя из запрятанного дома на площадь Клермонта. — Нас с Шелли Сириус забрал через камин в кабинете МакГонагалл…

— Я приехала на автобусе, — буркнула Гермиона, вскидывая палочку, из-за чего из воздуха с оглушительным баханьем материализовался гигантский трехэтажный транспорт.

— Ох, — застонала Шелли, увидев автобус, и страдальчески попросила: — Гарри, поможешь мне держать папу?

Зачем — Гарри понял через секунду после старта. Перемещался автобус жуткими скачками, и бедного Рекса нещадно мотало в разные стороны, несмотря на то, как широко он топырил лапы. Так что Гарри и Шелли, встав на колени, с обеих сторон обняли пса за шею и крепко держали, предохраняя от падения. Ведь лежать при такой езде было просто немыслимо, некоторых псов сразу начинает тошнить…

Заместительница директора МакГонагалл, временно исполняющая обязанности директора, при виде Рекса чопорно поджала губы, но возражать графской наследнице, к счастью, не рискнула. Гарри же, не откладывая дела в долгий ящик по причине своей шилопопости, занялся ими в тот же день — после уроков выскользнул из замка и направился к домику Хагрида. Постучался, послушал лай Клыка и радостно улыбнулся великану, едва тот открыл дверь.

— А, Гарри! Заходи! — восторженно воскликнул Хагрид, отступая в сторону. Гарри вошел и тут же спросил, не в силах задерживать свою миссию дольше положенного:

— Хагрид, скажи, в лесу же ещё есть единороги?

— Есть конечно, чо с ними станется-то?..

— А с жеребятами?

— И с жеребятками есть! Как раз в новолунье мамки собираются прийти с малютками, чтобы обряд с ними провести. А к чему ты это, Гарри?

— А куда они придут? — пропустил Гарри вопрос Хагрида мимо ушей.

— Ну дык на поляну ж свою, единорожью, что за Паучьей лощиной в самой глуши леса находится! — ни о чём не подозревая, доверчиво доложил простак Хагрид.

Как доить единорожиху, Гарри не имел ни малейшего представления, но надеялся, что разберется на месте по ходу дела. Для чего позаимствовал со стола во время одного из ужинов кубок, засунув его в карман мантии. Время новолуния он высчитал сам по календарю и, дождавшись, снова покинул замок.

Все эти две недели с момента прибытия за непоседливым парнишкой следил Реджи. Следил незаметно, осторожно, так, чтобы шебутной Поттер ничего не заметил. А дождавшись наконец-то действий, Реджинальд остро пожалел, что не привлек к этим событиям ничьё внимание — парень-то пошел на нарушение всех правил. Но сетовать на свою недалекость было поздно, пришлось заткнуться и взять себя в лапы, а вернее, проследовать за мальчишкой в лес, будь он неладен…

А Гарри, окрыленный вдохновением, несся на всех парусах по темному лесу, проваливаясь почти по пояс в мягкий свежевыпавший снег. Это затрудняло движение, жутко тормозило и раздражало, заставляя ругаться сквозь зубы и выкапываться, выкапываться-выковыриваться из сугробов, оставляя за собой глубокую и узкую траншею. За ним, отставая на пару десятков ярдов, с теми же ругательствами, только мысленными, скакал Рекс, по самые ушки утопая в снежных наносах.

Перед Паучьей лощиной Гарри настиг феникс, догнал и полетел на бреющем над головой. Юноша недоверчиво посмотрел на него, заколебался было, но феникс никак не показал, что что-то имеет против, и Гарри двинулся дальше. Реджи, видя далеко впереди странное свечение, встревожился и поднажал, но как ни спешил он, к основным событиям всё же опоздал.

Когда Реджинальд выломился из кустов на поляну, на ней всё уже закончилось, а Гарри, этот непостижимый, несносный, невозможный мальчишка лежал на снегу без признаков жизни…

Пробравшись сквозь кусты на поляну, Гарри словно оказался на круглой арене, на которую сверху лился бриллиантовый свет звезд. Безлунное небо было нереально высоким, густо усеянным колючими искорками, таинственно мерцающими в глубине космоса, ярко освещающими поляну и играющими бликами на атласных спинах танцующих единорогов. Их движения были грациозны и плавны настолько, что в первый миг Гарри позабыл о том, зачем он сюда пришел. Встав как вкопанный и замерев, он прекратил дышать, глядя на окутанных паром и звездным светом волшебных животных, синхронно совершающих пассажи и пируэты. Лес жемчужных рогов звенел подобно шпагам. Словно в такт им, по небу в ускоренном ритме несся хоровод галактик. На какой-то миг Гарри показалось, что время за пределами поляны движется медленнее, чем внутри. Это была коротенькая мысль, даже не сама мысль, а тень мысли, секундная вспышка озарения, поэтому Гарри тряхнул головой, сгоняя её, и сосредоточился на волшебном танце сказочных зверей. Потому что ну когда он ещё увидит подобное чудо?..

Отплясав что-то им положенное, самцы разделились на два полукружья, впуская в центр поляны самочек с малышами. Было их семь, кипенно-белых единорожиц, и к каждой робко жался золотенький жеребёнок. Неслышно ступая, кобылицы прошли в центр и стали кругом, собрав жеребят в середине.

Именно в этот момент Гарри почувствовал, что ему не хватает воздуха: от представшей ему картины он совсем перестал дышать. Поймав себя на этом и не желая умереть от удушья, парень громко и глубоко вдохнул. И отвлек единорогов от таинственного ритуала. Животные, услышав гулкое протяжное «о-о-ох!», синхронно развернулись и грозно нацелили остро отточенные рога в сторону незваного гостя.

От такого приема воздух забыл, куда шел, и со страху споткнулся, застряв где-то в районе диафрагмы, а когда Гарри переборол свой испуг, вырвался наружу сдавленным иком. Этот коротенький, но звучный «ик», как ни странно, всё объяснил, и шпаги из боевого положения перешли в нейтральное, то есть единороги расслабились и опустили оружие.

Увидев вскинутые в безопасное положение витые рапиры, Гарри приободрился и, вытащив из-за пазухи кубок, робко показал его единорогам. Потом так же тихо и скромно попросил:

— Простите, можно мне немножко молочка?

Рогатые кони переглянулись, несколько осмелевших жеребят протиснулись мимо ног самцов и с интересом вытаращились на пришельца — человека они сегодня видели в первый раз. С неменьшим интересом Гарри уставился на них, стройненьких тоненьких красавчиков со смешными вздернутыми носишками, из-за чего они смотрелись крайне уморительно и походили на породистых арабчиков. Шкурка их нежно золотилась в свете звезд и казалась изабелловой.

Позади самцов началось шевеление, и те расступились, пропуская вперед дородную матерую самку. Подойдя к Гарри вплотную, единорожья мадам внимательно осмотрела кубок в руках юноши и вопросительно мотнула головой, словно спрашивая: а хватит?

— Да это мне для дела нужно, — заволновавшись, зачастил Гарри. — Мне надо одно проклятие с человека снять. Понимаете, он несправедливо пострадал ни за что, обманув чертей, и те его наказали — превратили навсегда в собаку. То есть, я хочу сказать, его вообще убить хотели, но он спасся, впал в анимагическую кому и навеки застрял в собачьей шкуре.

Гарри никогда не отличался красноречием и сейчас отчаянно надеялся, что единороги поняли его сумбурный рассказ. Единорожица подняла бровки, отчего на широком лбу появился ромбик из морщинок, и снова Гарри каким-то образом понял безмолвный вопрос: но чем поможет наше молоко?

— Э-э-э, дело в том, что я… Что у меня в крови есть кое-какие компоненты, которое ваше молоко может усилить, я стану сильнее и… Наверное, смогу помочь ему, в смысле, расколдовать заколдованного человека, — кое-как и через силу объяснил Гарри.

Рогатая мадам снисходительно хмыкнула. Где-то в ветвях невидимо вскрикнул феникс, миг спустя он засветился, вылетел из-за деревьев, спорхнул на спину ближайшей лошади и с таким трепетом воззрился на парня, ни дать, ни взять, честный еврей, узревший мессию. От такой невольной ассоциации Гарри сделалось несколько не по себе. Не настолько же он глобальную цель себе поставил?..

А единорогиня тем временем совсем вошла в контакт с парнем, её мысленная речь стала практически слышимой: это может оказаться не по силам тебе. Справишься ли?

— Справлюсь! Конечно, я справлюсь! — отчаянно закивал Гарри. — Мне это правда нужно! — чуть ли не взмолился он, боясь, что звери откажут ему. Единорожица пристально посмотрела на его шрам и слегка дернула шкурой, словно говоря: это дается только один раз. На большее не рассчитывай.

— Понимаю, — торопливо согласился Гарри. — Мне больше и не нужно будет!

В таком случае думай о том, что тебе нужно, когда будешь пить, — внушила ему единорожья мадам, подходя ближе и становясь боком. С минуту-другую Гарри тупо моргал, глазея на подставленное брюхо, пока до него не дошла интимная подоплека сказанного.

— О… — Гарри с трудом протолкнул в глотку огромный ком. — То есть…

Да, мальчик, смелее!

Смущенно покраснев, Гарри застенчиво посмотрел на аккуратное маленькое вымя, на два сосочка, сглотнул и опасливо притронулся. Гром не грянул, земля под ним никуда не провалилась, а теплая кожа вымени на ощупь оказалось нежнее кашемира. Вздохнув посмелее, Гарри подставил кубок и пальцами сжал один сосок, сцеживая парное молоко. В процессе дойки он совсем унирванился, присел на корточки и уперся макушкой в лошадиное пузо, с какой-то сонливостью следя за тоненькими струйками, со звоном бегущими в золоченую емкость.

Когда кубок наполнился на треть, Гарри счел, что достаточно, и выбрался из-под живота единорожихи, выпрямился и благодарно посмотрел в глаз щедрой лошадиной мамы. Та кивнула, напоминая: помни!

— Помню, — покладисто отозвался Гарри и поднес кубок ко рту. Делая медленные небольшие глоточки, он искренне думал об отце Шелли, о том, как она обрадуется, когда увидит папу. И как будет рад сам граф Равенхорст, когда с него спадет заклятие… Гарри пил волшебное молоко, чувствовал, как оно наполняет его желудок, как по венам струится неведомая сила, и желал только одного, чтобы к Шелли вернулся папа, живой и здоровый, чтобы снова всё стало хорошо…

Шрам взорвался обжигающей слепящей болью, вышибая дух и сознание. Это было так странно и страшно, так неожиданно и так сильно, что Гарри не выдержал — схватившись за голову, он вскрикнул и как подкошенный свалился в снег. Единороги, стоявшие полукругом, кротко помаргивая, смотрели, как во лбу юноши засветился зигзагообразный шрам, как края его чуть раздвинулись, выпуская наружу черный дымок темного проклятия, как оно, трепыхнувшись вправо-влево, обреченно истаяло, не получив допуск к новому хранилищу. Или куда там хотел переместиться сдохший крестраж Темного Лорда?.. Так что Гарри, слава богу и тьфу-тьфу через плечо, так и не узнает о том, что был чьим-то вместилищем.

Края шрама, выпустив клок лордовой души, стянулись воедино и сгладились, чтобы потом со временем зажить бесследно и навсегда. Видя это, единороги подошли и встали над мальчиком, окружив со всех сторон и словно вуалью накрывая тело юноши шелковой занавесью грив. Кончики их рогов сошлись в одной точке — напротив сердца.

Живи, ребёнок! Одно ты точно заслужил — благодарность и благоволение Магии. Ведь поступок твой был так чист и бескорыстен! То, что ты просил, у тебя уже и так имеется: ты силен сердцем и душой!.. Живи, ребёнок!

Светящиеся капельки света сорвались с кончиков жемчужных рогов и втекли-влились в грудь героического ребёнка… То есть, простите, Гарри. Внеся свою долю звериной магии в исцеление мальчика, единороги степенно удалились. Их ритуал был ещё не закончен, но они смогут его продолжить в другом месте, ведь в лесу нет дефицита полянок и лужаек. Улетел и феникс, освободив время, позволив ему течь в нормальном режиме.

Таким образом Реджинальду никуда не стоило торопиться — время было неподвластно ему. Выломившись из кустов, он тут же склонился над Гарри, с отчаянием вглядываясь ему в лицо.

— Гарри, господи, что же ты наделал?.. — протянув руки, Реджинальд приподнял мальчишку и бережно прижал к груди, сам усаживаясь на снег. — Гарри, очнись, прошу тебя… Не умирай, малыш…

— Не буду, сэр, — Гарри слабо улыбнулся, глядя вверх, на склоненное к нему лицо мужчины. — У меня всё получилось, сэр, — и он сморгнул слезы.

Только теперь до Реджинальда дошло, что он — человек и держит Гарри в своих объятиях. Осознав же, он вздрогнул и буквально сдавил парнишку, у того аж косточки хрустнули. Прижав к себе Гарри как можно крепче, потрясенный Реджинальд испустил протяжный всхлип, не в силах сдержать свои чувства. Слезы, горячие, обильные, жгучим потоком хлынули из глаз. Столько лет прожить в шкуре собаки…

Лежа в крепких благодарных объятиях, Гарри испытывал ни с чем не сравнимые ощущения защищенности и покоя. Каким-то образом за столь короткое время этот человек умудрился стать ему родным. «Это наверное потому, что он папа Шелли», — размякнув, подумал Гарри. Это Реджинальд и доказал, вдруг резко встряхнув мальчишку и глухо зарычав ему на ухо.

— Я тебя выпорю, паршивец, если ты и дальше будешь так рисковать! — пообещал он.

Гарри сладко поежился.

— Я больше не буду, сэр, — с улыбкой поклялся он. И встревожился, ощутив дрожь Реджи. — Нам лучше пойти в замок, сэр, здесь холодно, а вы легко одеты.

Что верно то верно, на графе Равенхорсте был тот же домашний халат, в который он был облачен в момент своей «гибели» девять лет назад. Девять долгих лет он был собакой: семь с Михаэлем и два — с Ричи. Но халат не обветшал за то время, как ни странно, а был вполне целым, даже пояс сохранился… И всё-таки теплый халат, пижамные брюки и тапочки не одеяние для зимней погоды — коварный морозец прокрался под него и начал покусывать незащищенную кожу.

Так что совету парня Реджи внял — встал и, опираясь на плечо Гарри, двинулся с ним в сторону Хогвартса. Шел он тяжело, с непривычки сбиваясь с шага, его большое, мощное тело, привыкшее к горизонтальному положению, теперь качало и клонило, а руки сами собой тянулись к земле. Реджи одергивал себя и сильнее цеплялся за щуплое плечо мальчика. Гарри видел неловкость графа и понимающе поддерживал того за талию, помогая удержать равновесие, при этом тихонько приговаривал:

— Ещё немножко, сэр… Скоро дойдем…

Дошли. Но вместо того, чтобы пройти к замку, свернули к домику Хагрида, благоразумно рассудив, что человек в халате и пижамных штанах может вызвать много вопросов у персонала школы. В тайну Рекса никто не был посвящен — в школу Шелли всего лишь привезла свою собаку…

А Хагриду можно и довериться, он человек неглупый, добрый и расторопный. Что и подтвердилось: увидев на пороге продрогших Гарри и Реджи, великан тут же без слов сгреб обоих за шкирки и втащил в свою комнату-гостиную. В один момент замотал в толстые пушистые пледы и шарфы, укутал плотненько с ног до головы и всунул в руки по ведерной кружке с малиновым отваром. Лесник всегда точно знает, как оказывать первую помощь при таких случаях. Закончив с оказанием помощи, великан вспомнил о чём-то и выглянул за дверь, не найдя никого, вернулся к гостям и спросил:

— А пёс-то где? Он за тобой побёг…

Гарри вынырнул из кружки и глазами указал на мужчину, дескать, вот пёс. Хагрид поглазел на Реджинальда с минуту-другую, а потом гулко хлопнул лопатами:

— Батюшки-светы, расколдовался!

Теперь уже Гарри заморгал на Хагрида.

— Ты знал?!

— Ну ясен же пень! — Хагрид энергично грохнул ладонью по столу. — Я ж великан, мне ли магию не чуять?! Да и видел я, как мисс Равенхорст с Рексушкой шепталась в укромных уголках. Не скумекал тока, какое отношение пёс к девочке имеет. Батя, да? — Хагрид вопросительно глянул на Реджи.

— Да, я отец Шелли, — кивнул тот. Склонил голову и назвался полным именем: — Реджинальд фон Равенхорст, — помедлив, он продолжил: — Был вынужден пойти на крайние меры, когда в восемьдесят шестом моей малышке поставили смертельный диагноз — лейкемию. Когда Шелли было два годика, от этой болезни умерла её мама. Сами понимаете, в каком отчаянии я был. Сначала Делла, теперь малышка… И если с потерей жены я ещё смирился, то с дочерью я не был готов расстаться. Да и какой отец согласится? Ей же было всего семь лет, она только начала жить! И она была такой веселой, живой, жизнерадостной… И вдруг стала таять, гореть, как свечечка. Видит бог, я все силы бросил на исцеление моего солнышка, единственное, что осталось у меня от возлюбленной Деллы. Искал все средства, вымышленные и реальные, такие как цветок Рапунцель, кровь единорога, философский камень, пока не наткнулся на чертей…

Долго рассказывал Реджи свою историю, испытывая огромное наслаждение от того, что наконец-то может говорить. Да и Хагрид был замечательным слушателем — ахал и восклицал в нужных местах, горестно вздыхал или восторженно всплескивал руками. Гарри, дослушав до появления чертика, решил сбегать за Шелли, считая, что до утра ещё слишком далеко. Допив остывший чай, он выпутался из шарфа с пледом и по-тихому слинял. Впрочем, увлеченные беседой мужчины даже не заметили, что Гарри куда-то исчез…

Пробравшись ко входу в пуффендуйский коридор, Гарри задумался ещё об одной вещи — надо где-то раздобыть одежду для мужчины. Конечно, графу ничего не стоило самому достать себе одеяние, но Гарри отчего-то хотел оказать ему услугу, просто впервые в жизни захотелось по-настоящему позаботиться о ком-то. Вспомнился высокий дюжий Седрик и, прикинув примерные размеры графа и пуффендуйца, Гарри преисполнился решительности — влезет граф, влезет…

Искать чемпиона, к счастью, не пришлось, тот обнаружился в темном закуточке за бочками — обжимался с Чжоу. Вожжа под хвост попадается обычно некстати, а недавно повзрослевший голос только наддал жару.

— Диггори, Чанг, по двадцать баллов с Пуффендуя и Когтеврана! — произнес Гарри холодным тоном, для пущего эффекта вздернув бровь по-Снейповски.

Боже, как они отпрыгнули друг от друга, сослепу и в спешке ударившись о бочку и стену! Увидев же вместо грозного профессора Снейпа очкастого дистрофика, Седрик совершенно непроизвольно совершил некое телодвижение, заключающееся в протягивании рук к шее шутника с весьма очевидными намерениями. Чего стоило Гарри устоять на месте и сохранить невозмутимое выражение лица?.. Но он справился и, сохраняя спокойствие, предельно вежливо попросил:

— Чжоу, позови ко мне Шелли, пожалуйста, — а когда китаянка ушла в бочку, открытую для неё ухажером, обратился к Седрику: — У тебя есть ненужная одежда для взрослого мужчины? Мне очень надо.

Посмотрев на тонкую, ношеную-переношенную куртёнку на Гарри, Седрик озабоченно нахмурился, заодно остывая от внезапной гарриной выходки.

— Бедный родственник объявился? — съязвил он, всё же не удержавшись от подкола.

— Почти, — уклончиво ответил Гарри и принажал: — Так есть одежда или нет? На крупного взрослого…

— Отцовская есть, — сдался Седрик. — Папа с последнего визита оставил тут кой-чего.

— Сойдет! — обрадовался Гарри, вспомнив грузного краснощекого мистера Диггори.

Хмыкнув, Седрик развернулся и юркнул в бочку. Вернулся он с девушками, Шелли и Чжоу. Отдал Гарри сверток и приподнял брови, глядя, как тот выпотрошил пакет и принялся перебирать тряпки. Порывшись в вещах, Гарри поднял перед собой пару ботинок и задумчиво спросил у Шелли:

— Надеюсь, у твоего папы размер не окажется больше, чем эта обувь?..

Секунду-другую Шелли соображала, что же такое Гарри сказал, а потом, когда до неё дошел смысл, взвизгнула и, подпрыгнув, заплясала перед парнем.

— Папа?! Папа вернулся? Гарри, где он, где?

— Пойдем! — засмеялся Гарри и, прижав пакет с одеждой к груди, другой рукой потянул за собой Шелли.

Седрик и Чжоу сначала смотрели им вслед, потом, покосившись по сторонам, целеустремленно отжались в уголочек за бочками и занялись тем, от чего их отвлек Поттер.

Визг Шелли, наверное, долетел до туманности Андромеды, столько счастья в нём прозвенело. А Реджи снова расплакался, душа уже свою дочь, в таких же крепких объятиях, как до того — Гарри в лесу. Чисто из солидарности поплакивал и Хагрид, утирая слезы скатеркой. Гарри смотрел, как обнимаются отец с дочерью, и сладко переживал, кусая губы. Про юношу, однако, не забыли, в какой-то момент о нём вспомнил граф Равенхорст, протянув руку, он привлек Гарри и обнял вместе с дочкой.

У них впереди много дел. Надо восстановиться в правах, чтобы не значиться в списках мертвых или пропавших без вести, надо расторгнуть помолвку с герцогом Холстедом, освободить руку Шелли для более достойного суженого. Позже после семейного совещания будет принято решение продать замок в Трансильвании, уж больно много там плохих воспоминаний осталось. Поместье леди Раш тоже будет продано, а семья Равенхорстов переберется в Уилтшир, в прекрасное имение на меловых холмах, на которых Гарри наконец-то увидит одно из самых интересных достопримечательностей Англии — британские геоглифы. Гигантские фигуры меловых лошадей испокон веков потрясало воображение людей, поразят они и Гарри тем, что фигуры бережно хранились местными жителями в течение многих столетий. Ведь если бы не их забота, меловые лошади давно бы заросли дерном. Особенно знаменитая Белая лошадь Уффингтона у древней Риджуэйской дороги.

Проникнувшись величием истории, Гарри и Шелли тоже начнут ходить к геоглифам и пропалывать их от сорняков наравне с жителями деревень. А когда настанет лето, граф Равенхорст отвезет ребят к Стоунхенджу, где друиды проведут венчальный обряд. Помолвка Гарри и Шелли продлится до их выпускного года в Хогвартсе, а потом — да, они обвенчаются законным браком.

И конечно же, директором Хогвартса на долгие годы станет Реджинальд фон Равенхорст, к которому через некоторое время вернется магия. Уроки Защиты от Темных искусств будет преподавать Сириус Блэк, к величайшему огорчению Северуса Снейпа, которому вот только блохастого идиота для полного счастья не хватало… Но Сириусу некуда деваться, ведь из турне по Европе вернулась дражайшая матушка Вальбурга Блэк, а жить с мамочкой под одной крышей, это, понимаете, не для Сириуса… У него, конечно, есть дом, завещанный дядюшкой Альфардом, но куковать одному с собственной тенью, это опять-таки выше сириусовых сил. Так что лучше удрать поближе к крестнику, занять пост профессора и отводить душу в стычках со Снейпом. Хоть какая-то радость — подоставать Нюниуса и поиграть на его нервах.

Скажу по секрету: удовольствие от этих стычек будет получать как раз Северус, тонко и виртуозно подбешивая блохастого дурака. Ну, пусть развлекается Севушка, чем бы дитя ни тешилось…

Расследование Архангела Рафаила тоже принесет свои плоды: через год после поимки Темного Лорда и ареста Дамблдора Регулус с помощью Кикимера выявит все захоронки с крестражами и постепенно, один за другим, уничтожит их, изуверски наблюдая каждый раз за агонией маленькой лордовой заготовки. Пока не поймает последний его вздох и не закроет поминальной дланью погасшие глаза мертвого гомункула.

Дамблдора приговорят к Поцелую дементора. Так закончится путь Великого Светлого волшебника, который не захотел остаться в стороне от основных событий и начал играть человеческими жизнями. Что ж, он никогда не умел остановиться вовремя и слишком многого хотел от своих соратников.

* * *

Хорошо сложится и судьба Ричи Мозера. О ней мы расскажем подробнее.

Весна была в самом разгаре и зеленые улицы Вены, припорошенные тополиным пухом, тихо плавились и таяли от полуденного солнца — лето обещало быть жарким.

Без Рекса служба в полиции стала невозможной. Убойный отдел расформировали, и Ричи угодил в бухгалтерию. Поняв, что остаток жизни придется просидеть за пыльной бумажной тягомотиной, Ричи счел за лучшее вообще уволиться из полиции. Поразмыслив и прикинув пятнадцать лет работы дальнобойщиком против четырех в убойном отделе и вспомнив в кои-то веки о том, что ему уже исполнилось без малого тридцать семь лет, Ричи пригорюнился. Профессиональная чаша весов склонялась к работе с большой машиной, да и руки ещё помнили кожаную оплетку руля…

Выбор был очевиден. И снова, как раньше, под капот «МАСа» побежали серые ленты европейских дорог. Соседнее кресло занял напарник-сменщик Майк, а задний диван в спальном отсеке прочно оккупировал бигль по кличке Тэмми. Изредка компанию Ричи и Майка составляли попутчики, подобранные на безопасных и несерьезных маршрутах.

Вот и сейчас, возвращаясь порожняком в одиночку, Ричи заметил голосующего на обочине человека. Притормозил, съехал на съезд и открыл дверь.

— До Пукерсдорфа не подбросите? — назвал мужчина странно знакомый адрес.

— Подброшу, — кивнул Ричи. — Залезайте.

— Рад, что ты бросил работу в полиции, — заметил попутчик пару километров спустя.

— Мы знакомы? — кинул Ричи любопытный взгляд.

— А как же! — парень знакомо посмотрел, и у Ричи перехватило дыхание.

— Рекс?!

— Ага, он самый! — Реджинальд весело рассмеялся. Радостно ругнувшись, Ричи остановил фуру и развернулся к другу. Мужчины крепко обнялись, от всей души колотя друг дружку по спинам.

По воле случая фура Мозера сделала остановку неподалеку от мотоцикла со спущенным колесом, с которым возилась поджарая стройная женщина. Услышав остановившуюся машину, мотоциклистка подняла голову и посмотрела на водителя и его пассажира. Чему-то весело удивилась и выпрямилась, вытирая руки изгвазданной мазутом тряпочкой.

— Эй, Ричи! — окликнула она. — Какими судьбами в наших краях?

— Зиззи! — поразился Ричи, пулей вылетая из-за руля. — Вот так встреча!

— Слышала я, что ты ушел из полиции, но не верила. Но теперь я вижу, что слухи не обманывают, — говоря это, Элизабет Бём обвила руками шею Мозера и лукаво заглянула в глаза. — Как насчет старого вопроса?

— Положительно! — решительно ответил Ричи. — На сей раз мы поженимся и заведем кучу детишек. Рекс… — Обернувшись к машине, Ричи умолк, не договорив — кабина грузовика пустовала.

Значит встреча была не случайной. Это был последний подарок от друга-волшебника, Реджинальда фон Равенхорста, славного старины Рекса.