До встречи, до свидания... (джен)

Пробравшись сквозь кусты на поляну, Гарри словно оказался на круглой арене, на которую сверху лился бриллиантовый свет звезд. Безлунное небо было нереально высоким, густо усеянным колючими искорками, таинственно мерцающими в глубине космоса, ярко освещающими поляну и играющими бликами на атласных спинах танцующих единорогов. Их движения были грациозны и плавны настолько, что в первый миг Гарри позабыл о том, зачем он сюда пришел. Встав как вкопанный и замерев, он прекратил дышать, глядя на окутанных паром и звездным светом волшебных животных, синхронно совершающих пассажи и пируэты. Лес жемчужных рогов звенел подобно шпагам. Словно в такт им, по небу в ускоренном ритме несся хоровод галактик. На какой-то миг Гарри показалось, что время за пределами поляны движется медленнее, чем внутри. Это была коротенькая мысль, даже не сама мысль, а тень мысли, секундная вспышка озарения, поэтому Гарри тряхнул головой, сгоняя её, и сосредоточился на волшебном танце сказочных зверей. Потому что ну когда он ещё увидит подобное чудо?..

Отплясав что-то им положенное, самцы разделились на два полукружья, впуская в центр поляны самочек с малышами. Было их семь, кипенно-белых единорожиц, и к каждой робко жался золотенький жеребёнок. Неслышно ступая, кобылицы прошли в центр и стали кругом, собрав жеребят в середине.

Именно в этот момент Гарри почувствовал, что ему не хватает воздуха: от представшей ему картины он совсем перестал дышать. Поймав себя на этом и не желая умереть от удушья, парень громко и глубоко вдохнул. И отвлек единорогов от таинственного ритуала. Животные, услышав гулкое протяжное «о-о-ох!», синхронно развернулись и грозно нацелили остро отточенные рога в сторону незваного гостя.

От такого приема воздух забыл, куда шел, и со страху споткнулся, застряв где-то в районе диафрагмы, а когда Гарри переборол свой испуг, вырвался наружу сдавленным иком. Этот коротенький, но звучный «ик», как ни странно, всё объяснил, и шпаги из боевого положения перешли в нейтральное, то есть единороги расслабились и опустили оружие.

Увидев вскинутые в безопасное положение витые рапиры, Гарри приободрился и, вытащив из-за пазухи кубок, робко показал его единорогам. Потом так же тихо и скромно попросил:

— Простите, можно мне немножко молочка?

Рогатые кони переглянулись, несколько осмелевших жеребят протиснулись мимо ног самцов и с интересом вытаращились на пришельца — человека они сегодня видели в первый раз. С неменьшим интересом Гарри уставился на них, стройненьких тоненьких красавчиков со смешными вздернутыми носишками, из-за чего они смотрелись крайне уморительно и походили на породистых арабчиков. Шкурка их нежно золотилась в свете звезд и казалась изабелловой.

Позади самцов началось шевеление, и те расступились, пропуская вперед дородную матерую самку. Подойдя к Гарри вплотную, единорожья мадам внимательно осмотрела кубок в руках юноши и вопросительно мотнула головой, словно спрашивая: а хватит?

— Да это мне для дела нужно, — заволновавшись, зачастил Гарри. — Мне надо одно проклятие с человека снять. Понимаете, он несправедливо пострадал ни за что, обманув чертей, и те его наказали — превратили навсегда в собаку. То есть, я хочу сказать, его вообще убить хотели, но он спасся, впал в анимагическую кому и навеки застрял в собачьей шкуре.

Гарри никогда не отличался красноречием и сейчас отчаянно надеялся, что единороги поняли его сумбурный рассказ. Единорожица подняла бровки, отчего на широком лбу появился ромбик из морщинок, и снова Гарри каким-то образом понял безмолвный вопрос: но чем поможет наше молоко?

— Э-э-э, дело в том, что я… Что у меня в крови есть кое-какие компоненты, которое ваше молоко может усилить, я стану сильнее и… Наверное, смогу помочь ему, в смысле, расколдовать заколдованного человека, — кое-как и через силу объяснил Гарри.

Рогатая мадам снисходительно хмыкнула. Где-то в ветвях невидимо вскрикнул феникс, миг спустя он засветился, вылетел из-за деревьев, спорхнул на спину ближайшей лошади и с таким трепетом воззрился на парня, ни дать, ни взять, честный еврей, узревший мессию. От такой невольной ассоциации Гарри сделалось несколько не по себе. Не настолько же он глобальную цель себе поставил?..

А единорогиня тем временем совсем вошла в контакт с парнем, её мысленная речь стала практически слышимой: это может оказаться не по силам тебе. Справишься ли?

— Справлюсь! Конечно, я справлюсь! — отчаянно закивал Гарри. — Мне это правда нужно! — чуть ли не взмолился он, боясь, что звери откажут ему. Единорожица пристально посмотрела на его шрам и слегка дернула шкурой, словно говоря: это дается только один раз. На большее не рассчитывай.

— Понимаю, — торопливо согласился Гарри. — Мне больше и не нужно будет!

В таком случае думай о том, что тебе нужно, когда будешь пить, — внушила ему единорожья мадам, подходя ближе и становясь боком. С минуту-другую Гарри тупо моргал, глазея на подставленное брюхо, пока до него не дошла интимная подоплека сказанного.

— О… — Гарри с трудом протолкнул в глотку огромный ком. — То есть…

Да, мальчик, смелее!

Смущенно покраснев, Гарри застенчиво посмотрел на аккуратное маленькое вымя, на два сосочка, сглотнул и опасливо притронулся. Гром не грянул, земля под ним никуда не провалилась, а теплая кожа вымени на ощупь оказалось нежнее кашемира. Вздохнув посмелее, Гарри подставил кубок и пальцами сжал один сосок, сцеживая парное молоко. В процессе дойки он совсем унирванился, присел на корточки и уперся макушкой в лошадиное пузо, с какой-то сонливостью следя за тоненькими струйками, со звоном бегущими в золоченую емкость.

Когда кубок наполнился на треть, Гарри счел, что достаточно, и выбрался из-под живота единорожихи, выпрямился и благодарно посмотрел в глаз щедрой лошадиной мамы. Та кивнула, напоминая: помни!

— Помню, — покладисто отозвался Гарри и поднес кубок ко рту. Делая медленные небольшие глоточки, он искренне думал об отце Шелли, о том, как она обрадуется, когда увидит папу. И как будет рад сам граф Равенхорст, когда с него спадет заклятие… Гарри пил волшебное молоко, чувствовал, как оно наполняет его желудок, как по венам струится неведомая сила, и желал только одного, чтобы к Шелли вернулся папа, живой и здоровый, чтобы снова всё стало хорошо…

Шрам взорвался обжигающей слепящей болью, вышибая дух и сознание. Это было так странно и страшно, так неожиданно и так сильно, что Гарри не выдержал — схватившись за голову, он вскрикнул и как подкошенный свалился в снег. Единороги, стоявшие полукругом, кротко помаргивая, смотрели, как во лбу юноши засветился зигзагообразный шрам, как края его чуть раздвинулись, выпуская наружу черный дымок темного проклятия, как оно, трепыхнувшись вправо-влево, обреченно истаяло, не получив допуск к новому хранилищу. Или куда там хотел переместиться сдохший крестраж Темного Лорда?.. Так что Гарри, слава богу и тьфу-тьфу через плечо, так и не узнает о том, что был чьим-то вместилищем.

Края шрама, выпустив клок лордовой души, стянулись воедино и сгладились, чтобы потом со временем зажить бесследно и навсегда. Видя это, единороги подошли и встали над мальчиком, окружив со всех сторон и словно вуалью накрывая тело юноши шелковой занавесью грив. Кончики их рогов сошлись в одной точке — напротив сердца.

Живи, ребёнок! Одно ты точно заслужил — благодарность и благоволение Магии. Ведь поступок твой был так чист и бескорыстен! То, что ты просил, у тебя уже и так имеется: ты силен сердцем и душой!.. Живи, ребёнок!

Светящиеся капельки света сорвались с кончиков жемчужных рогов и втекли-влились в грудь героического ребёнка… То есть, простите, Гарри. Внеся свою долю звериной магии в исцеление мальчика, единороги степенно удалились. Их ритуал был ещё не закончен, но они смогут его продолжить в другом месте, ведь в лесу нет дефицита полянок и лужаек. Улетел и феникс, освободив время, позволив ему течь в нормальном режиме.

Таким образом Реджинальду никуда не стоило торопиться — время было неподвластно ему. Выломившись из кустов, он тут же склонился над Гарри, с отчаянием вглядываясь ему в лицо.

— Гарри, господи, что же ты наделал?.. — протянув руки, Реджинальд приподнял мальчишку и бережно прижал к груди, сам усаживаясь на снег. — Гарри, очнись, прошу тебя… Не умирай, малыш…

— Не буду, сэр, — Гарри слабо улыбнулся, глядя вверх, на склоненное к нему лицо мужчины. — У меня всё получилось, сэр, — и он сморгнул слезы.

Только теперь до Реджинальда дошло, что он — человек и держит Гарри в своих объятиях. Осознав же, он вздрогнул и буквально сдавил парнишку, у того аж косточки хрустнули. Прижав к себе Гарри как можно крепче, потрясенный Реджинальд испустил протяжный всхлип, не в силах сдержать свои чувства. Слезы, горячие, обильные, жгучим потоком хлынули из глаз. Столько лет прожить в шкуре собаки…

Лежа в крепких благодарных объятиях, Гарри испытывал ни с чем не сравнимые ощущения защищенности и покоя. Каким-то образом за столь короткое время этот человек умудрился стать ему родным. «Это наверное потому, что он папа Шелли», — размякнув, подумал Гарри. Это Реджинальд и доказал, вдруг резко встряхнув мальчишку и глухо зарычав ему на ухо.

— Я тебя выпорю, паршивец, если ты и дальше будешь так рисковать! — пообещал он.

Гарри сладко поежился.

— Я больше не буду, сэр, — с улыбкой поклялся он. И встревожился, ощутив дрожь Реджи. — Нам лучше пойти в замок, сэр, здесь холодно, а вы легко одеты.

Что верно то верно, на графе Равенхорсте был тот же домашний халат, в который он был облачен в момент своей «гибели» девять лет назад. Девять долгих лет он был собакой: семь с Михаэлем и два — с Ричи. Но халат не обветшал за то время, как ни странно, а был вполне целым, даже пояс сохранился… И всё-таки теплый халат, пижамные брюки и тапочки не одеяние для зимней погоды — коварный морозец прокрался под него и начал покусывать незащищенную кожу.

Так что совету парня Реджи внял — встал и, опираясь на плечо Гарри, двинулся с ним в сторону Хогвартса. Шел он тяжело, с непривычки сбиваясь с шага, его большое, мощное тело, привыкшее к горизонтальному положению, теперь качало и клонило, а руки сами собой тянулись к земле. Реджи одергивал себя и сильнее цеплялся за щуплое плечо мальчика. Гарри видел неловкость графа и понимающе поддерживал того за талию, помогая удержать равновесие, при этом тихонько приговаривал:

— Ещё немножко, сэр… Скоро дойдем…

Дошли. Но вместо того, чтобы пройти к замку, свернули к домику Хагрида, благоразумно рассудив, что человек в халате и пижамных штанах может вызвать много вопросов у персонала школы. В тайну Рекса никто не был посвящен — в школу Шелли всего лишь привезла свою собаку…

А Хагриду можно и довериться, он человек неглупый, добрый и расторопный. Что и подтвердилось: увидев на пороге продрогших Гарри и Реджи, великан тут же без слов сгреб обоих за шкирки и втащил в свою комнату-гостиную. В один момент замотал в толстые пушистые пледы и шарфы, укутал плотненько с ног до головы и всунул в руки по ведерной кружке с малиновым отваром. Лесник всегда точно знает, как оказывать первую помощь при таких случаях. Закончив с оказанием помощи, великан вспомнил о чём-то и выглянул за дверь, не найдя никого, вернулся к гостям и спросил:

— А пёс-то где? Он за тобой побёг…

Гарри вынырнул из кружки и глазами указал на мужчину, дескать, вот пёс. Хагрид поглазел на Реджинальда с минуту-другую, а потом гулко хлопнул лопатами:

— Батюшки-светы, расколдовался!

Теперь уже Гарри заморгал на Хагрида.

— Ты знал?!

— Ну ясен же пень! — Хагрид энергично грохнул ладонью по столу. — Я ж великан, мне ли магию не чуять?! Да и видел я, как мисс Равенхорст с Рексушкой шепталась в укромных уголках. Не скумекал тока, какое отношение пёс к девочке имеет. Батя, да? — Хагрид вопросительно глянул на Реджи.

— Да, я отец Шелли, — кивнул тот. Склонил голову и назвался полным именем: — Реджинальд фон Равенхорст, — помедлив, он продолжил: — Был вынужден пойти на крайние меры, когда в восемьдесят шестом моей малышке поставили смертельный диагноз — лейкемию. Когда Шелли было два годика, от этой болезни умерла её мама. Сами понимаете, в каком отчаянии я был. Сначала Делла, теперь малышка… И если с потерей жены я ещё смирился, то с дочерью я не был готов расстаться. Да и какой отец согласится? Ей же было всего семь лет, она только начала жить! И она была такой веселой, живой, жизнерадостной… И вдруг стала таять, гореть, как свечечка. Видит бог, я все силы бросил на исцеление моего солнышка, единственное, что осталось у меня от возлюбленной Деллы. Искал все средства, вымышленные и реальные, такие как цветок Рапунцель, кровь единорога, философский камень, пока не наткнулся на чертей…

Долго рассказывал Реджи свою историю, испытывая огромное наслаждение от того, что наконец-то может говорить. Да и Хагрид был замечательным слушателем — ахал и восклицал в нужных местах, горестно вздыхал или восторженно всплескивал руками. Гарри, дослушав до появления чертика, решил сбегать за Шелли, считая, что до утра ещё слишком далеко. Допив остывший чай, он выпутался из шарфа с пледом и по-тихому слинял. Впрочем, увлеченные беседой мужчины даже не заметили, что Гарри куда-то исчез…

Пробравшись ко входу в пуффендуйский коридор, Гарри задумался ещё об одной вещи — надо где-то раздобыть одежду для мужчины. Конечно, графу ничего не стоило самому достать себе одеяние, но Гарри отчего-то хотел оказать ему услугу, просто впервые в жизни захотелось по-настоящему позаботиться о ком-то. Вспомнился высокий дюжий Седрик и, прикинув примерные размеры графа и пуффендуйца, Гарри преисполнился решительности — влезет граф, влезет…

Искать чемпиона, к счастью, не пришлось, тот обнаружился в темном закуточке за бочками — обжимался с Чжоу. Вожжа под хвост попадается обычно некстати, а недавно повзрослевший голос только наддал жару.

— Диггори, Чанг, по двадцать баллов с Пуффендуя и Когтеврана! — произнес Гарри холодным тоном, для пущего эффекта вздернув бровь по-Снейповски.

Боже, как они отпрыгнули друг от друга, сослепу и в спешке ударившись о бочку и стену! Увидев же вместо грозного профессора Снейпа очкастого дистрофика, Седрик совершенно непроизвольно совершил некое телодвижение, заключающееся в протягивании рук к шее шутника с весьма очевидными намерениями. Чего стоило Гарри устоять на месте и сохранить невозмутимое выражение лица?.. Но он справился и, сохраняя спокойствие, предельно вежливо попросил:

— Чжоу, позови ко мне Шелли, пожалуйста, — а когда китаянка ушла в бочку, открытую для неё ухажером, обратился к Седрику: — У тебя есть ненужная одежда для взрослого мужчины? Мне очень надо.

Посмотрев на тонкую, ношеную-переношенную куртёнку на Гарри, Седрик озабоченно нахмурился, заодно остывая от внезапной гарриной выходки.

— Бедный родственник объявился? — съязвил он, всё же не удержавшись от подкола.

— Почти, — уклончиво ответил Гарри и принажал: — Так есть одежда или нет? На крупного взрослого…

— Отцовская есть, — сдался Седрик. — Папа с последнего визита оставил тут кой-чего.

— Сойдет! — обрадовался Гарри, вспомнив грузного краснощекого мистера Диггори.

Хмыкнув, Седрик развернулся и юркнул в бочку. Вернулся он с девушками, Шелли и Чжоу. Отдал Гарри сверток и приподнял брови, глядя, как тот выпотрошил пакет и принялся перебирать тряпки. Порывшись в вещах, Гарри поднял перед собой пару ботинок и задумчиво спросил у Шелли:

— Надеюсь, у твоего папы размер не окажется больше, чем эта обувь?..

Секунду-другую Шелли соображала, что же такое Гарри сказал, а потом, когда до неё дошел смысл, взвизгнула и, подпрыгнув, заплясала перед парнем.

— Папа?! Папа вернулся? Гарри, где он, где?

— Пойдем! — засмеялся Гарри и, прижав пакет с одеждой к груди, другой рукой потянул за собой Шелли.

Седрик и Чжоу сначала смотрели им вслед, потом, покосившись по сторонам, целеустремленно отжались в уголочек за бочками и занялись тем, от чего их отвлек Поттер.

Визг Шелли, наверное, долетел до туманности Андромеды, столько счастья в нём прозвенело. А Реджи снова расплакался, душа уже свою дочь, в таких же крепких объятиях, как до того — Гарри в лесу. Чисто из солидарности поплакивал и Хагрид, утирая слезы скатеркой. Гарри смотрел, как обнимаются отец с дочерью, и сладко переживал, кусая губы. Про юношу, однако, не забыли, в какой-то момент о нём вспомнил граф Равенхорст, протянув руку, он привлек Гарри и обнял вместе с дочкой.

У них впереди много дел. Надо восстановиться в правах, чтобы не значиться в списках мертвых или пропавших без вести, надо расторгнуть помолвку с герцогом Холстедом, освободить руку Шелли для более достойного суженого. Позже после семейного совещания будет принято решение продать замок в Трансильвании, уж больно много там плохих воспоминаний осталось. Поместье леди Раш тоже будет продано, а семья Равенхорстов переберется в Уилтшир, в прекрасное имение на меловых холмах, на которых Гарри наконец-то увидит одно из самых интересных достопримечательностей Англии — британские геоглифы. Гигантские фигуры меловых лошадей испокон веков потрясало воображение людей, поразят они и Гарри тем, что фигуры бережно хранились местными жителями в течение многих столетий. Ведь если бы не их забота, меловые лошади давно бы заросли дерном. Особенно знаменитая Белая лошадь Уффингтона у древней Риджуэйской дороги.

Проникнувшись величием истории, Гарри и Шелли тоже начнут ходить к геоглифам и пропалывать их от сорняков наравне с жителями деревень. А когда настанет лето, граф Равенхорст отвезет ребят к Стоунхенджу, где друиды проведут венчальный обряд. Помолвка Гарри и Шелли продлится до их выпускного года в Хогвартсе, а потом — да, они обвенчаются законным браком.

И конечно же, директором Хогвартса на долгие годы станет Реджинальд фон Равенхорст, к которому через некоторое время вернется магия. Уроки Защиты от Темных искусств будет преподавать Сириус Блэк, к величайшему огорчению Северуса Снейпа, которому вот только блохастого идиота для полного счастья не хватало… Но Сириусу некуда деваться, ведь из турне по Европе вернулась дражайшая матушка Вальбурга Блэк, а жить с мамочкой под одной крышей, это, понимаете, не для Сириуса… У него, конечно, есть дом, завещанный дядюшкой Альфардом, но куковать одному с собственной тенью, это опять-таки выше сириусовых сил. Так что лучше удрать поближе к крестнику, занять пост профессора и отводить душу в стычках со Снейпом. Хоть какая-то радость — подоставать Нюниуса и поиграть на его нервах.

Скажу по секрету: удовольствие от этих стычек будет получать как раз Северус, тонко и виртуозно подбешивая блохастого дурака. Ну, пусть развлекается Севушка, чем бы дитя ни тешилось…

Расследование Архангела Рафаила тоже принесет свои плоды: через год после поимки Темного Лорда и ареста Дамблдора Регулус с помощью Кикимера выявит все захоронки с крестражами и постепенно, один за другим, уничтожит их, изуверски наблюдая каждый раз за агонией маленькой лордовой заготовки. Пока не поймает последний его вздох и не закроет поминальной дланью погасшие глаза мертвого гомункула.

Дамблдора приговорят к Поцелую дементора. Так закончится путь Великого Светлого волшебника, который не захотел остаться в стороне от основных событий и начал играть человеческими жизнями. Что ж, он никогда не умел остановиться вовремя и слишком многого хотел от своих соратников.

* * *

Хорошо сложится и судьба Ричи Мозера. О ней мы расскажем подробнее.

Весна была в самом разгаре и зеленые улицы Вены, припорошенные тополиным пухом, тихо плавились и таяли от полуденного солнца — лето обещало быть жарким.

Без Рекса служба в полиции стала невозможной. Убойный отдел расформировали, и Ричи угодил в бухгалтерию. Поняв, что остаток жизни придется просидеть за пыльной бумажной тягомотиной, Ричи счел за лучшее вообще уволиться из полиции. Поразмыслив и прикинув пятнадцать лет работы дальнобойщиком против четырех в убойном отделе и вспомнив в кои-то веки о том, что ему уже исполнилось без малого тридцать семь лет, Ричи пригорюнился. Профессиональная чаша весов склонялась к работе с большой машиной, да и руки ещё помнили кожаную оплетку руля…

Выбор был очевиден. И снова, как раньше, под капот «МАСа» побежали серые ленты европейских дорог. Соседнее кресло занял напарник-сменщик Майк, а задний диван в спальном отсеке прочно оккупировал бигль по кличке Тэмми. Изредка компанию Ричи и Майка составляли попутчики, подобранные на безопасных и несерьезных маршрутах.

Вот и сейчас, возвращаясь порожняком в одиночку, Ричи заметил голосующего на обочине человека. Притормозил, съехал на съезд и открыл дверь.

— До Пукерсдорфа не подбросите? — назвал мужчина странно знакомый адрес.

— Подброшу, — кивнул Ричи. — Залезайте.

— Рад, что ты бросил работу в полиции, — заметил попутчик пару километров спустя.

— Мы знакомы? — кинул Ричи любопытный взгляд.

— А как же! — парень знакомо посмотрел, и у Ричи перехватило дыхание.

— Рекс?!

— Ага, он самый! — Реджинальд весело рассмеялся. Радостно ругнувшись, Ричи остановил фуру и развернулся к другу. Мужчины крепко обнялись, от всей души колотя друг дружку по спинам.

По воле случая фура Мозера сделала остановку неподалеку от мотоцикла со спущенным колесом, с которым возилась поджарая стройная женщина. Услышав остановившуюся машину, мотоциклистка подняла голову и посмотрела на водителя и его пассажира. Чему-то весело удивилась и выпрямилась, вытирая руки изгвазданной мазутом тряпочкой.

— Эй, Ричи! — окликнула она. — Какими судьбами в наших краях?

— Зиззи! — поразился Ричи, пулей вылетая из-за руля. — Вот так встреча!

— Слышала я, что ты ушел из полиции, но не верила. Но теперь я вижу, что слухи не обманывают, — говоря это, Элизабет Бём обвила руками шею Мозера и лукаво заглянула в глаза. — Как насчет старого вопроса?

— Положительно! — решительно ответил Ричи. — На сей раз мы поженимся и заведем кучу детишек. Рекс… — Обернувшись к машине, Ричи умолк, не договорив — кабина грузовика пустовала.

Значит встреча была не случайной. Это был последний подарок от друга-волшебника, Реджинальда фон Равенхорста, славного старины Рекса.