Тритон вспоминает (гет)

Когда царь Тритон вспоминает, море прислушивается. И затем буря, убивающая парусники, или штиль на недели, не менее смертоносный.

С недавнего времени Тритон вспоминает всё чаще, при каждом взгляде на свою такую необычную дочь. Её волосы — цвета заката на море, когда солнце рыжеет, садясь в грозовую тучу. Она так похожа…

Слушая заливистый смех и песни Ариэль, Тритон вспоминает, как не мог наслушаться тех незнакомых мелодий, что пела она.

*

Ариэль пропустила концерт, и Тритон злится — собирается наверху буря, и паруснику с принцем-именинником суждено погибнуть. Но Тритон не ведёт счёт кораблям и их пассажирам. Хотя сундуки с золотом исполнительные приказчики потом оттаскивают в казну. Остаются только непонятные и ненужные в подводном мире вещи. Но для Ариэль они имеют ценность, он не знал об этом раньше, и Тритон уничтожает их все, как колкие воспоминания. Наверху — шторм сильнее предыдущего, но, если кто и терпит бедствие, некому его спасти. Ариэль плачет, она в отчаянии. Брови Тритона сочувственно поднимаются, он вспоминает, что не всегда был царём морей, но…

— Оставь меня… — несчастно шепчет Ариэль.

И он уходит, чтобы вспоминать, и полный штиль воцаряется наверху.

Когда-то и он был юн, и он мечтал… Только она — совсем не пара для наследного принца морского царства. Но он всё равно с жарким наслаждением погружался в пучины грёз, увидев её лишь единожды. Такая удивительная, такая совершенная! Никто из русалок не мог с ней сравниться! Но отец бы не принял выбор Тритона… И только одной Урсуле он раскрыл свою тайну — она оказалась так добра и внимательна к принцу… Урсула служила его отцу Нептуну. Придворная ведьма! Очень внимательная и очень отзывчивая и понимающая. О да, Урсула всё понимала! Жаль, что Тритон в юной горячности осознал это слишком поздно.

Стройная, прелестная в своей зрелой красоте ведьма с волосами цвета белых кораллов. Она ещё тогда стремилась к трону Морского царства. Ей всё-таки не удалось заставить отца нарушить традиции и женить на себе. И тогда она взялась за принца. Тритон вспоминает, и волны стонут под ударами ветра.

— Вы измучены любовной тоской, ваше высочество, — говорит она, опустив длинные ресницы, и в дружеской ласке кладёт щупальце ему на грудь. — Но я могу помочь вам. И вы с любимой будете вместе.

Тритон едва не давится водой. Вместе?! Но это невозможно!

— Как?!

— Нет ничего проще, — загадочно улыбается Урсула. — Я помогу вам!

Тритон горячо благодарит её, но она предостерегающе поднимает палец с длинным красным ногтем.

— Но ты не должен касаться её три дня! Иначе волшебство разрушится!

Тритон, грезящий о поцелуе любимой, замирает.

— Но как же…

— Жди, мой принц, — усмехается ведьма. — Жди, пока солнце сядет в третий раз.

Тритон сумрачно хмурит брови. А Урсула будто бы задумчиво прижимает палец к губам.

— И кстати, мой принц, мы ещё не поговорили об оплате.

— Оплате? — не верит своим ушам Тритон. — Но ты же придворная ведьма, служишь моему отцу…

— Да, это так, — обворожительно скалится в улыбке она. — Но, думаешь, царю Нептуну понравилась бы наша маленькая тайна?.. Так что сейчас я служу не ему.

Тритон поджимает губы. Она права, отец не одобрит… Его гнев породит такую бурю…

— Так что же ты хочешь?

— О, сущий пустяк! Проси своего отца, царя Нептуна, прийти в пещеру морского эха. Поговорить о твоей женитьбе.

— Но я не хочу…

— Я знаю, — перебивает его ведьма. — Знаю о твоей проблеме. Пусть Нептун придёт в пещеру, а дальше уже не твоя забота. Думаю, что я смогу привести некие доводы, которые покажутся ему убедительными. — Она улыбается с загадкой на алых губах, и Тритону хочется ей верить.

Он совсем не хочет заводить по жене в каждом из семи морей, как того требуют традиции. Он хочет любить лишь одну… И он делает всё в точности, как велит ему Урсула. В назначенный час отец вплывает в пещеру в надежде, что упрямый отпрыск покорился его воле. И исчезает самым таинственным образом. Урсула утверждает, что он уплыл на упряжке дельфинов с важной и секретной миссией в соседнее море. И Тритону снова хочется ей верить…

Потому что он видит её. Как солнечный луч, пронзивший глубины океана, она освещает в его глазах всё вокруг. Волшебство свершилось, Урсула не обманула! Он ещё смутно помнит, что три дня она должна быть неприкосновенна. Но солнечные лучи играют в рыжих волосах, как летучие рыбки. И блики солнца ласкают кожу, делая её золотой. Тритона охватывает необоримый страх, что она исчезнет так же внезапно, как появилась, что вернётся суровый отец и разрушит их счастье. Страх растёт, но ещё нестерпимее желание накрыть её нежные губы своими… И на закате третьего дня он не выдерживает. Он счастлив, и она, кажется, тоже. Тела и хвосты сплетаются в страстном танце. И вода вокруг них взрывается яростными пузырьками, туманит голову и почти кипит… А когда она снова становится прозрачной, рядом витает Урсула. В её руках — трезубец Нептуна, на голове — корона. А на губах — мерзкий злорадный смешок. Тритон понимает всё в мгновение ока.

— Ты!!! Убила моего отца!!!

— Зачем же сразу убивать, — ухмыляется Урсула. — Всего лишь немного видоизменила. И если бы ты со своей рыбкой воздержался до заката, всё могло бы сложиться для вас неплохо: пусть в виде полипов, зато вместе, долго и счастливо. А теперь… — Она направляет трезубец на неё.

Но Тритон в безумном усилии успевает перехватить её руку! Лишь кусок скалы откалывается и с глухим стуком падает на дно. Тритон направляет трезубец ведьме в грудь. Ха! Не ожидала этого?!

— Расколдовывай отца! — требует он.

— Ах, Тритон, — Урсула ничуть не страшится, и от этого не по себе. — Посмотри лучше на свою возлюбленную, — и отводит спокойно пальцем трезубец от себя.

И он смотрит. Смотрит, как её кружит невесть откуда взявшийся водоворот, и истончаются любимые черты.

— Ты нарушил уговор, дотронувшись до неё до заката третьего дня, — со злорадством говорит Урсула. — Так что теперь она в моей власти.

— Я убью тебя!

— Тогда она погибнет, — пожимает плечами Урсула. — Выбор за тобой.

Трезубец вздрагивает в онемевших руках. Потерять отца и любимую из-за собственной глупости…

— Что ты хочешь?

— Отдай мне трезубец.

— Нет. Тогда ты убьёшь нас обоих.

Ведьма сдержанно усмехается.

— Ты быстро учишься. Царь Тритон. Тогда жизнь за жизнь. Моя — за её. Она будет жить.

— Хорошо. Но ты… Я изгоняю тебя из дворца. Живи в этой пещере со своими полипами. И тебе запрещено общаться с кем-либо из моих подданных.

— Власть тебе к лицу, Тритон, даже с этой сединой. Ты уже научился повелевать. Кажется, ты должен благодарить меня за трон.

— Скорее небо и море поменяются местами! — зло цедит Тритон. И видит, что длинные волосы его действительно белы. Но ярость и изумление мгновенно растворяются в страхе за её жизнь. — Освободи её!

— О, конечно же! — Ведьма щёлкает пальцами, и водяной вихрь распадается. — Я лишь верну её на законное место.

— Нет!.. Пожалуйста!

Но уже поздно. Поток подхватывает её и увлекает вверх. Туда, где когда-то Тритон встретил её, когда она пела песни и собирала ракушки… А он подарил ей жемчужину.

*

Тритон уже с трудом вспоминает те тёмные, как вода в глубине в безлунную ночь, дни. Ведьма-изгнанница покинула дворец. А он стал морским царём и выполнил завет отца — в каждом море, кроме своего родного, он женился на русалке. И вскоре они принесли ему каждая по дочери… Но на закате его неудержимо влечёт наверх. И вот однажды, уже почти отчаявшись, он снова встречает её. Она поёт тихо, и песня другая — колыбельная. На руках спит младенец. Тритон бросается к ней со всей силой прибоя. А она отшатывается от него. Но потом встряхивает огненными (он узнал это слово от неё) волосами и делает несколько шагов ему навстречу, входя в воду по колено.

— Я надеялась, что ты придёшь. Это наша дочь, Ариэль — воздушная, как летучая рыбка.

Тритон заворожённо смотрит на малышку. Такие же волосы, как у матери.

— Возьми её. Воспитай как принцессу морского царства! Я не могу оставить её. Она… не человек. — Из-под пелёнки выглядывает русалочий хвост.

— Но…

— Подводный мир прекрасен, но я должна уехать на континент. Я выхожу замуж за сына короля. Прощай, Тритон…

И она убегает туда, куда он последовать за ней не может, оставив Ариэль у него на руках, — ветер развевает длинные рыжие волосы его единственной любви. А в ушах вместе с ветром всё ещё звучит волшебный голос, какого нет ни у кого ни на земле, ни под водой.

*

Тритон вспоминает, как видел её в последний раз. Как болело сердце. Как поклялся он, что хотя бы дочь никогда не узнает такой боли.

И сейчас, уничтожив "коллекцию" людских вещей шестнадцатилетней Ариэль, в том числе и статую принца, он бросает в гневе: "Он человек, а ты русалка!" Никогда он не допустит такой любви! Никогда больше…

Глядя на свою дочь с огненными волосами и таким же, как у матери, голосом, Тритон оглаживает белую бороду и вспоминает — неспокойно перекатываются наверху волны.

А Урсула готовит новое волшебство.