Will-o-wisp (джен)

Боженька добросердечный, объясни мне, скажи, почему ты одних наделяешь волей, других нет? На что мне, боже милостивый, воля моя была мне дана? Был бы я пучком сухой травы, щепок, бумаги, сгорел бы — кто бы жалел обо мне? Я и сам бы себя не жалел. Чью заблудшую душу ты подарил мне, боже? И зачем?

Зачем мне гореть в этом болоте холодным синим пламенем? Будто алого и горячего мне было мало. Почему ты оставил меня, боже, скитаться ночами одиноко? Ни руки подать жест, ни языка сказать слово, ни друга рядом согреться.

Стой, кто идёт? Человек. Человек! Я весь пылаю. Душа моя, родная, благородная. Подойди поближе! Обнять хочу тебя. Давно никого не обнимал. Лицо твоё разглядеть хочу. Но всё как в тумане… и я в тумане. Скоро рассвет, я усну, пропаду, потухну — до следующей ночи. Поторопись, путник!

Идёт ко мне. Я бы подлетел ближе, но языки пламени дрожат на ветру, и мне страшно. Я отступаю. И хочется, и колется. Боюсь обжечь. Не огнём — холодом. Но путник идёт вслед за мной. Хочешь, я покажу тебе клад? Я знаю, где. Не знаю, как показать. Братья-огни показались рядом, трещат тихонько, искорками из-за деревьев. Не отвлекайте его, он мой!

Путник споткнулся. Под ноги надо смотреть, раз летать не умеешь! Идём скорее, там недалеко, вон под той корягой… Что ты там застрял? Шевелись, копуша! Ну провалился по пояс, с кем не бывает? Давай, вылезай скорей. Пока туман не развеялся и не рассвело. А то не успеем. Я ещё обнять тебя хотел. Давай-давай!

Эх, ну ты чего. Если так барахтаться будешь — не только по шею уйдёшь под воду, совсем утонешь. А зачем тебе это? Давай, вылезай — вон уже краешек солнца коснулся вершины сосны. Или ты устал? Смотрю, перестал дёргаться. Ну ладно, полежи, отдохни. Я подожду. Только ты недолго, ладно? Нам ещё идти…

Резкий порыв ветра сдул туман с кочки, где я завис, и с лёгким пшиком я погас до следующей ночи.

Боженька милостивый, зачем ты одних наделяешь свободной волей, других нет? Зачем мне эта воля нужна, горел бы себе и сгорел, как юная свечка, как маленький мотылёк, так нет же — скитаться теперь одиноко, точно вечный жид, никем не любимый, без рук и без голоса…