Dullahan (джен)

Лиам был парень безбашенный, храбрый, и очень любил лошадей. А те отвечали ему взаимностью. Деревенские клячи под ним вытанцовывали, что чистокровная знать. Королевские чистокровные — летали, как ветер. К каждой из своих подопечных он находил подход, привычки их знал, как свои пять пальцев. Ту хлебом не корми, дай кусочек морковки, да с ботвой; тот если утром свою тень увидел — весь день будет спотыкаться. Намывал он коням бока до шёлкового блеска, а гривы заплетал в косы с ленточками.

Как-то раз выгнал он свой табун в поле и видит — по дороге всадница едет, а конь у неё вороной такой красоты необыкновенной, что лучшие жеребцы короля бледнеют по сравнению с ним. А у всадницы платье сплошь чёрное, будто она в трауре, и голова под мышкой, а не на плечах. Смекнул Лиам, что не простая женщина перед ним, а дуллахан; а они, как известно, любят азарт и играть со смертными. И пришла ему тогда шальная идея в беспечную голову.

— Стой! — крикнул он, размахивая руками и выбегая к дороге. — Стой, красавица, подожди!

Затормозил конь, выпустил пар из ноздрей. Дуллахан рукой повернула голову к нему.

— Что тебе, юноша?

Лиам наклонился к забору, положил на него локти.

— Конь твой дивно хорош; хотел бы я себе такого!

Дуллахан смерила конюха взглядом, но ничего не сказала. Тогда Лиам продолжил:

— Но спорим, даже он не угонится за Вереском, любимчиком короля, когда я в седле?

Дуллахан улыбнулась краешком губ.

— Интересное дело ты предлагаешь, смертный. Но ты, наверное, знаешь, что без ставок фейри не играют с людьми. От меня ты ждёшь, чтобы я поставила своего коня, а ты…

— Если я проиграю, можешь забрать меня в свой мир, или убить, или сделать что тебе заблагорассудится, — сказал Лиам. Всадница подняла брови.

— Ты так уверен в своей победе? Или… настолько не ценишь свою жизнь?

Конюх рассмеялся.

— Нет, просто конь твой никак не может стоить меньшего. Ну что, по рукам?

— По рукам!

Скачки назначили на через три дня. Ранним утром вывел Лиам Вереска в поле, причесал, почистил.

— Ну, добрый конь, — сказал, — не подведи!

Оседлал и в шестом часу подъехал к условленному месту. Дуллахан уже была там.

Чёрный конь храпел и бил копытом, готовый броситься вперёд. Мышастый Вереск рядом с ним казался бледной тенью. Фейри смерила его взглядом и спросила:

— Всё ещё хочешь состязаться со мной, смертный?

Но Лиам только улыбнулся. Всё же Вереск не зря считался лучшим конём самого короля, а сам Лиам — лучшим наездником королевства!

Звонарь пробил шесть. С первым ударом колокола они стартовали. Лиам поднялся в стременах, наклонился к голове коня: лети, милый, лети, словно за тобой бежит свора адских гончих! Ещё никогда ставки не были так высоки. Конь рванул вперёд с силой приливной волны, рассекая воздух грудью. Широким карьером он шёл, длинными прыжками.

Оглянулся Лиам — что там его соперница? — и омертвел. В двух саженях от него нёс свою безголовую всадницу чёрный конь не галопом даже — рысью.

— Всё ещё хочешь продолжать гонку? — улыбнувшись, спросила голова дуллахан со своего ложа между предплечьем и грудью. Лиам в ответ только послал коня вперёд.

Прибавил шагу Вереск — хотя, казалось, куда ещё? Ветер свистел в ушах, от напряжения сводило челюсть и пульс отзывался грохотом в голове. Но чёрный конь не отставал и, словно издеваясь, переходил с широкой рыси на иноходь, с иноходи на короткий галоп, с галопа на широкую рысь.

Наконец, Вереск захрипел, замедлился, зарысил, зашагал. Лиам попробовал подтолкнуть его, но конь не слушал, и только косил таким большим, голубым, обиженным глазом, что сердце конюха облилось кровью. С горечью понял он, что проиграл, и теперь ему придётся поплатиться за это жизнью. Остановил коня, спешился. Дуллахан обогнала его лёгкой рысью, на её вороном — лишь тонкие полоски пены.

— Я проиграл, — сказал Лиам едва дрожащим голосом. — Теперь ты можешь делать со мной, что хочешь.

Дуллахан смерила его взглядом.

— По крайней мере, ты достаточно смел, чтобы не бежать от своей судьбы. Поэтому я пощажу тебя.

Лиам растерянно и нервно улыбнулся.

— Этот серый — не твой конь, — полуспросила фейри. Лиам кивнул. — А есть ли у тебя своя кобыла?

— Да, Ромашка.

— Выгони её завтра в поле одну и оставь там до самого вечера.

И дуллахан уехала, так ничего и не взяв с конюха.

Он послушал её совет и выгнал на следующий день белую кобылку в поле. А следующим летом та принесла ему двух рослых вороных жеребят.