Вестница (джен)

— Слышала, что сегодня говорила Луна? Тени уже у замка, — сказала Флора Кэрроу меланхолично.

Сестра сидела на полу у камина, зачарованно играя пальцами с языками пламени, и выглядела тихой и умиротворённой. Кожа на руках и лице покраснела от жара, но едва ли её это беспокоило.

— Ядовитый дементор протянул ладонь, — продолжила Флора и тянущим движением кисти на мгновение обратила огонь в призрачные силуэты в балдахинах. — И выжидает души.

Ворвавшийся в окно ветер всколыхнул пламя. Флора отдёрнула руку и зашипела на огонь, словно была дикой кошкой, а тот — живым существом.

Гестия молча проследила взглядом за пробежавшим через гостиную в мужские спальни Драко Малфоем. В отличие от многих других однокурсников он уже давно не обращал на их чудачества внимания. У него были основания. Если бы вокруг Гестии шуршало столько теней, она бы тоже перестала смотреть вокруг.

С наступлением холодов тучи обволокли Хогвартс в плотное кольцо. Студентов в коридорах и без того в последний год было мало, а теперь и вовсе едва попадались. Флора жаловалась на ледяной воздух и, кутаясь в шерстяные свитера и мантию, мёрзла.

— Свет уходит, — говорила она тихо, как бы между прочим, и проводила вечера у камина.

Гестия не отвечала, а сестра и не ждала ответа. Образы и явления приходили к ним и говорили об одних и тех же вещах. Не было знания, которое бы они не разделили. Разве что только причины нервозности Драко Малфоя или бегающего взгляда с запертой, граничащей с истерикой решимостью Невилла Лонгботтома. Или звериной улыбки удовлетворения дяди Амикуса после проведённых уроков с седьмым курсом. Сестра не интересовалась людьми, и это было её благо. Кроме эха и образов к ней никто не приходил.

Наблюдать за пытками однокурсников на уроках Гестия не любила. Опустив глаза на пергамент, она заштриховывала тонкими ровными линиями страницы, изничтожая лист за листом. От криков, визгов, рёва и слёз сломались перья — стержни не выдерживали нажима.

Флора в такие моменты равнодушно рассматривала класс, скользя пустым взглядом по помещению.

Так, когда в один декабрьский вечер взвинченная до ужаса уроком профессора Амикуса Кэрроу Дафна Гринграсс сиплым от кома в горле голосом выдавила: «Как ты можешь на это смотреть?..»

…Флора ответила просто, пожав плечами:

— Потому что Невилла не обступили тени.

Дафна, отчаянно силясь понять, но к тому неспособная, покачала головой и отвернулась. А Гестия тихонечко выдохнула и осмелилась поднять глаза на доску.

Дар давался ей тяжелее, чем сестре.

* * *

Рождество в год седьмого курса Гестии и Флоры в особняке Кэрроу праздновать не собирались: в течение года последовательно из жизни ушли глава семейства дедушка Арчибальд Кэрроу, его супруга Элеонора, тётушка Кларисса и мать Гестии и Флоры Анна. И внезапно оказалось, что кроме убитого горем отца — Филиппа Кэрроу-младшего — и сумасшедших дяди Амикуса и тёти Алекто у Гестии и Флоры никого не осталось.

Впрочем, считать стоило только отца, потому что даже при жизни тёти Клариссы её дети частыми гостями в особняке не бывали.

В непривычно пустом доме Гестия ходила неприкаянным призраком. Тёмно-фиолетовые шторы во всех комнатах закрывали весь свет из окон. Даже днём в доме стоял полумрак, и лишь в гостиной и по коридорам кое-где горели свечи. Любого, кто пытался уничтожить атмосферу рукотворного склепа, постигала ярость Филиппа.

Благом было, что умерли родственники в течение их с Флорой учебного года. Несмотря на ужас ситуации, Гестия была этому счастлива.

Не было хуже знания, чем замечать свидетельства скорой смерти. Наблюдать приход вестников. Делать вид, что не видишь их. Гестия всегда отводила взгляд или смотрела сквозь.

Привлекать внимание тьмы к себе всегда было чревато.

Флора не боялась. Дома она чувствовала себя даже раскованнее, чем в Хогвартсе, проводя время то за разговорами с привидениями в подвалах, то за играми с самой собой в шахматы. От игры с Гестией сестра всегда отказывалась.

А Гестия, пользуясь тишиной и могильным умиротворением особняка, позволяла себе одиночество. Ей нравились обычные человеческие вещи: чтение книг, приготовление ужинов с эльфами, прогулки.

В канун Рождества она даже решилась выбраться на Косую аллею. Тайно. Одна.

Отцу было всё равно, а вот сестра бы обязательно увязалась. И обязательно притянула бы к себе что-нибудь мерзкое и тёмное, от чего Гестии пришлось бы прятать глаза.

Укутавшись в светлое шерстяное пальто и обернув шею шарфом, Гестия аппарировала из укромного уголка у пруда в их саду.

Нарядно украшенная Косая аллея горела огнями и пленяла взгляд. Сверкающие огни витрин зазывали скидками на подарки, из громковещателей у некоторых магазинов играла музыка. Люди гуляли парочками и компаниями или спешили куда-то с охапками пакетов и свёртков, излучая свет и счастье.

Гестию всегда пленяла атмосфера Рождества. За разноцветными фейерверками и конфетти хлопушек легко было почувствовать себя обычной девушкой. Которая не видит скользящих по стенам зданий образов и не слышит многоголосого шёпота эха.

Рождество сияло и сверкало, отгоняя нечисть прочь.

Гестия Кэрроу любила Рождество.

Выпив кружку горячего имбирного напитка в толпе у открытого бара, Гестия купила себе в подарок книгу периодического издания, которое любила, и остановилась напротив магазина, который сверкал ярче других.

«Всевозможные волшебные вредилки» Уизли, несмотря на пристальное внимание сотрудников Министерства, продолжал работать и теперь, горя ярким пламенем в свете мрачных смертоносных туч.

Пройти мимо Гестия не могла и не хотела. Близнецы Уизли всегда привлекали её внимание в Хогвартсе. Их неуёмная энергия, сообразительность и талант влекли Гестию так же, как Флору — пламя.

В магазине по-прежнему царила атмосфера веселья, было многолюдно и шумно, и то тут то там что-то взрывалось, смеялось и кричало.

Гестия ходила по рядам, перемещаясь по лестницам между отделами, и смотрела. Только смотрела, опасаясь даже трогать вещи руками. Настолько они были чужды её миру. Слишком яркие.

Отдел в кричаще-розовых тонах с товарами для девочек Гестия прошла быстро. Взгляд зацепился за зал под самым потолком с неброским оформлением: там висела одежда. Раньше его не было.

Заинтересовавшись, Гестия не торопливо поднялась.

Несколько рядов с вешалками на колёсиках были вплотную забиты плащами и куртками разных фасонов и размеров, а на крючках на стенах висели шляпы и перчатки. Всё было преимущественно в пурпурных оттенках.

— Цвет меняется, — раздался голос позади, и Гестия обернулась.

Сойдя с лестницы, у перил остановился Фред Уизли в форменном костюме и приветливо улыбался.

— Под цвет одежды, — дополнил он, кивнув на вешалки.

Гестия осмотрела аккуратно выставленные указатели с ценами и спросила:

— Одежда-щит?

Такого у них раньше не было.

— Наша новинка, — пояснил Фред. — На всех вещах щитовые чары. Отлично подойдёт для защиты от всяких мелких и незначительных вредных заклинаний.

— Трансформированное «Протего»?

— Ага, — довольно улыбнулся Фред.

Подушечкой пальца Гестия дотронулась до фетровой шляпки с широкими полями. Материал был мягким и приятным на ощупь. Гестия умела выставлять защитные чары, но вещица ей нравилась и выглядела так, словно могла войти в её весьма скромный и неброский гардероб.

Фред терпеливо ждал, заинтересованно наблюдая за ней. Ему вообще всё и всегда было любопытно.

Из близнецов цепким взглядом обладал именно он.

— Я возьму её, — произнесла Гестия и подняла на него глаза. — Мистер Фред Уизли.

— Я — Джордж, — буднично ответил он и улыбнулся, пожав плечами.

Гестия качнула головой.

— Вы — Фред.

Спорить он не стал, видимо, определив по толике твёрдого упрямства в голосе, что в факте Гестия уверена.

— Что меня выдало?

— Я наблюдательна, — просто отвечала она и вдруг прищурилась, заметив чуждое этому месту явление.

Тёмные языки тени проникли в щели оконных рам и, шустро скользнув по стенам вверх, опустились вниз с купола, водопадом окатив ничего не замечающего Фреда Уизли.

Подавив желание зашипеть и отшатнуться, Гестия сжала зубы.

Волна холода окатила её, пробрав с головы до ног. Липкий, мерзкий холод, которого полны были коридоры Хогвартса и от которого студенты, сами того не осознавая, прятались по гостиным.

Тени схлынули и растворились… почти.

Взгляд Гестии остановился на левом плече. Маленький, едва заметный тлеющий уголёк невидимого чёрного пламени продолжал гореть на яркой пурпурной ткани.

— М-м? — протянул Фред, растянув рот в вежливой улыбке и непонимающе вылупив на Гестию глаза, когда она, решительно шагнув вперёд, подняла ладонь и несколькими движениями смахнула что-то с его плеча.

Гестия сжалась и стиснула губы, прекрасно осознавая, как неловко и странно выглядела.

— Пыль, — сказала она, посмотрев ему в глаза.

Прямые взгляды пугали почти всех людей.

Но Фред просто поднял брови и улыбнулся. По-настоящему — довольно.

— Вот как.

Немного подумав, он добавил:

— А я думал, ты не такая странная, как твоя сестрица, — и подмигнул: — Я тоже наблюдательный.

Губы Гестии неожиданно для неё самой дрогнули, а фраза, вырвавшаяся из груди, поразила до глубины души:

— Что меня выдало?

Фред, склонившись к ней, шепнул, будто бы по секрету:

— Наблюдательность.

Трепет, охвативший Гестию, был ранее ей не знаком. Мягкие, колкие мурашки побежали по коже, вызывая дрожь, волнение и стук сердца. Облизав губы, она уставилась во все глаза на Фреда. В свете ярких огней магазина и несмотря на вычурный костюм, пронзительнее всего сияли его глаза. Довольный собой, полный азарта и жизни вопреки позднему вечеру кануна Рождества.

— Извините, а где здесь любовные зелья? — раздался позади них вопрос, заданный безэмоциональным высоким женским голосом.

Гестия и Фред оторвались от друг друга и синхронно повернулись к лестнице.

На нижней ступеньке стояла худая бледная блондинка со светлыми, почти белыми глазами. Длинные волосы ниспадали на тёмную неказистую мантию, полы которой обветшали и разошлись в боковых швах.

До боли впившись ногтями в ладони, Гестия, внимательно наблюдала, как девушка медленно поднималась ступенька за ступенькой. И подавляла в себе желание зашипеть и столкнуть мерзкую тварь вниз.

Фред, ничего не понимающий и добродушный, услужливо улыбнулся ей и указал ладонью куда-то вниз и влево:

— Вы прошли отдел, мисс, он чуть ниже, на другой стороне зала, за фейерверками.

— Проводите меня? — спросила девушка так же тихо.

Она не моргала и стояла слишком неподвижно для живого человека.

Гестия видела больше, но почему этого не видел Фред? Она замечала, как мысли скользили в его быстром разуме, и знала, что он согласится. Вежливый и радушный хозяин не имел права на другое поведение.

Поэтому она сделала второй решительный поступок за вечер — счёт не в её пользу.

— Мистер Уизли занят, — произнесла Гестия твёрдо, заслужив второй раз за вечер удивление Фреда Уизли, смешанное с насмешкой и непониманием.

Пристальный взгляд девушки переместился на неё. Голова медленно склонилась набок. И появившаяся внезапно тонкая улыбка секунда за секундой превращались в жутко недовольную.

— Мистер Уизли с тобой никуда не пойдёт, — повторила Гестия, чувствуя дрожь от исходящего волнами из-под ног девушки холода.

— Ты мне не нравишься, — сказала та.

— Ты мне тоже, — ответила Гестия.

Выражения лица девушки разгладилось, и, словно смирившись с отказом, она развернулась и меланхолично произнесла, прежде чем уйти:

— Что ж, в следующий раз.

Восхищённый зрелищем Фред выдохнул что-то типа «вау» и перевёл полный развлечения взгляд на Гестию. В его глазах странная девчонка ревниво прогнала другую не менее странную девчонку. Для него блондинка скрылась в толпе. А Гестия отчётливо видела, как чёртова банши, оглянувшись на неё напоследок, медленно растаяла в воздухе.

— Я вроде как пленён, — широко улыбнувшись, пробормотал Фред. — Могу угостить какао?

И, быстро смекнув, что напряжённая донельзя и хмурящаяся Гестия думала отказаться, добавил:

— Я бы согласился. Услуга исключительно для премиум-клиентов.

Переведя дыхание, Гестия нерешительно посмотрела на Фреда. Губы дрогнули. Ей не стоило соглашаться.

— Надеюсь, оно у вас вкусное, — сказала она. — Я люблю с капелькой белого шоколада.

Фред усмехнулся и насмешливо отыграл полупоклон:

— Как будет угодно даме!

Подхватив с вешалки шляпку, про которую Гестия уже и забыла, он поманил её вниз вслед за собой — на другую сторону магазина через широкий круглый холл. Фред шёл чуть впереди, аккуратно и ловко протискиваясь через толпу. Гестия шла в его фарватере, не отрывая глаз от обтянутой в пурпурный пиджак спины и рыжих волос.

Её уже могли хватиться дома, но от голоса разума Гестия отмахивалась. Кто её хватится? Вероятно, потерявшийся в алкоголе отец или погружённая в невидимые миры сестра? Тем более она — совершеннолетняя.

Её время принадлежало ей одной.

Гестия с придыханием изучала новые реакции сердца, разума и тела. Интуиция и любопытство подсказывали, что идущий перед ней мужчина мог бы показать ей ещё много чего интересного. Что ей бы понравилось так же, как нравился весь этот вечер.

Задумавшись, Гестия не заметила, как они пересекли круглый и почему-то пустой холл на входе в магазин, и только вздрогнула от жуткого звона разбитого стекла за их спинами.

Все посетители магазина поостанавливались на своих местах, зачарованно глядя на то, что ещё несколько секунд назад было шикарной висящей под потолком люстрой. С верхних ярусов через перила свешивались особо любопытные.

— Чёртов вечер, — выдохнув, с отчётливой усталостью в голосе произнёс Фред.

Прикусив губу, Гестия почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Тело от испытанного шока содрогнулось. Запоздалая реакция страха обрушилась на неё лавиной.

Все в магазине думали, что произошло чудо, и лишь по счастливой случайности они успели пройти до того, как обрушилась люстра. Кто-то даже предполагал злой умысел и тайком искал виновника.

Гестия знала точно: ситуация была создана задолго до прихода банши и просто разрешилась не так, как должна была. У всякой ситуации был предопределённый лишь до доли степени конец.

Гестия мечтала о том, чтобы просто выйти из магазина и уйти, но застыла, словно привинченная к полу Петрификусом. Воспитание не позволяло. Она уже согласилась на какао.

— Дамы и господа, сохраняем спокойствие! — выкрикнул спешивший с другого конца зала Джордж.

— Это всего лишь люстра! — добавил Фред и, аккуратно отодвинув Гестию за плечи, протиснулся вперёд.

— Секунда, и мы всё исправим! — закончил его брат.

И под громкие улюлюканья и хлопки в ладоши устроили из восстановления люстры настоящий спектакль со световым шоу.

В какой-то момент Фред оглянулся и, найдя Гестию взглядом, прошептал одними губами: «Какао».

Незаметно убрав костяшкой большого пальца с уголка глаза слезу, Гестия улыбнулась.

То Рождество она провела на Косой аллее в толпе незнакомых ей людей. Счастливые улыбки и трепет в сердце отгоняли тени лучше всяких гирлянд.

* * *

Поправив тонкую фетровую шляпку, Гестия обернулась на отца и сестру. Те стояли чуть поодаль, у кромки воды, и наблюдали, как догорал в адском пламени остов деревянной лодки.

Над скрытым в горах Шотландии озером стояла могильная тишина. И только слуху вестниц были слышны крики погибающих под водой душ. Тела уже были растерзаны русалками. А теперь медленно уничтожались последние остатки некогда существовавших личностей, не оставив им и шанса на загробную жизнь.

Амикус и Алекто Кэрроу не дожили до Азкабана.

Закончивший пить так же резко, как и начал, Филипп Кэрроу-младший поставил целью своей жизнью найти и уничтожить племянников. И наблюдательная Гестия сама предложила отцу помощь. На выслеживание беглых родственников они потратили почти все три месяца лета, а когда нашли, церемониться не стали. Ни разговоров, ни прощаний.

Отец оглушил Амикуса, а Гестия — Алекто. Каждому по верёвочному узлу на руки, и обоих — в кишащее русалками озеро.

Вероятно, стоило это сделать гораздо раньше. Может быть, тогда кто-то остался бы жив.

Гестия теперь часто с комом в горле думала, «а что если…»

Может быть, если бы она не сбежала, испугавшись ледяного холода скользящих по стенам чёрных теней и образов страдающих над собственными телами душ, Фред Уизли остался бы жив? Может быть, она бы смогла отогнать очередную вестницу смерти? Может быть, это было в её силах?

Может быть.

Сморгнув слёзы, Гестия подняла глаза на светлое небо, где среди туч проглядывало солнце. Оно слепило.

Слезинка соскользнула с ресницы.

Она успела напридумывать себе слишком много. Какая глупость.

Мимо вверх по холму пробежала сестра. Следовавший за Флорой отец мягко приобнял Гестию за плечи и, чмокнув в макушку, пробормотал:

— Всё образуется, милая.

Гестия кивнула и опустила голову, уставившись в сминавшуюся под подошвами кожаных полусапожек пожухлую траву.