Рождественская Звезда (джен)

— Рей, ты не попробовала этот салат. У тебя ведь нет аллергии на свеклу?

Обеспокоенный вопрос хозяйки застал ее врасплох и почему-то вызвал улыбку. Она покачала головой и для проформы положила себе на тарелку еще одно канапе.

— Нет, что вы, у меня вообще нет ни на что аллергии. Просто я не очень голодна.

Падме сочувственно погладила ее по руке и уже тише проговорила:

— Не печалься, дочка. Боль со временем уйдет. Главное, помни, что ты не одна. Мы всегда готовы тебя поддержать.

— Ага, — не поднимая глаз, Рей зачем-то начала расковыривать канапе вилкой. Падме она не обманула — есть ей совсем не хотелось, и думала она лишь о том, как досидеть до конца вечера. Было бы невежливо не попробовать запеченную утку с овощами, да и пудинг, который Падме и Лея готовили несколько дней, выглядел просто восхитительно. Только вот в это Рождество гастрономические изыски были ей безразличны. Как, впрочем, и все остальное.

Три месяца назад она потеряла в автокатастрофе родителей. Пьяный водитель врезался в их машину. Мама умерла на месте, а отец скончался в больнице несколько часов спустя. На следующий день фотографии плачущей Рей, что свернулась калачиком на больничной скамейке, спрятав голову в свитер, заполонили страницы всех крупных британских газет и Интернет-изданий. И дело было вовсе не в ней, и не в ее родителях. Они были самыми обычными скучными людьми и вели до банальности обычный, скучный образ жизни. Просто ее отец был единственным сыном одного из самых известных в стране консервативных политиков, и поэтому трагедия, что пережила Рей в ту ночь, была вовсе не ее трагедией, а делом государственной важности.

С дедушкой родители никогда особо не ладили. В детстве Рей об этом не задумывалась, и только отправившись на учебу в университет, поняла, что ее папа стал для собственного отца огромным разочарованием. Он никогда не интересовался политикой, не хватал с неба звезд и не тратил время на философские диспуты, которые помогли бы ему отшлифовать свое красноречие и продемонстрировать окружающим, какой он все-таки интеллигентный и мудрый. Ее отец любил простые вещи. Ездить на велосипеде в парке, сидеть в пабе с друзьями, брать дочку на рыбалку, наряжать с ней рождественскую елку. И плевать на то, что он не оставил следа в истории, не избирался в парламент и не построил блестящую карьеру. Зато он был ее папой. И у нее была семья. До тех пор, пока тот несчастный случай не оставил ее в полном одиночестве.

Проглотив истерзанное канапе, Рей постаралась вслушаться в разговор за столом, нить которого она потеряла минут пять назад. Да, ничего удивительного — они опять обсуждали предстоящие выборы. В данный момент ее дедушка со своим обычным величественным видом пространно анализировал роль миграционного вопроса в будущей кампании, и Рей заметила, как Лея, дочка Падме, член парламента от лейбористов, закатывала глаза на особо спорных пассажах, готовая выдать ответную речь в тот самый момент, когда лорд Палпатин наконец-то соизволит замолчать.

Конечно, когда дедушка сообщил Рей, что они встретят Рождество в семье двух членов парламента от лейбористов, которые к тому же были женщинами, она подумала, уж не помутился ли он рассудком после перенесенного потрясения. Хотя, ей следовало бы знать, что даже самое глубокое горе неспособно было ослабить острый ум ее деда, и объяснение сему парадоксу нашлось самое простое. Палпатин и Падме Скайуокер были земляками, и сейчас она представляла в парламенте его избирательный округ, так что начало их знакомству было положено еще на малой родине. Однако еще более значительным было то обстоятельство, что вот уже много лет дедушка Рей состоял в приятельских отношениях с Энакином, мужем Падме, профессиональным военным и ветераном Фолклендской войны, в ходе которой он потерял кисть правой руки. В отличие от супруги и дочери, Энакин был закоренелым консерватором и поэтому быстро нашел с Палпатином общий язык. Удивительно, но политические разногласия никак не отражались на сплоченности семейства. Скайуокеры были дружной семьей, и сейчас, наблюдая за рождественскими политическими дебатами, Рей поняла, что Падме они скорее забавляют. Что же касалось Леи, то даже тридцать Палпатинов не сломили бы ее полемического задора, и Рей задалась вопросом, понимает ли ее дедушка, что она тренирует на нем свои ораторские способности.

Хотя, наверное, это был взаимовыгодный процесс.

В любом случае, особо жаловаться Рей было не на что. Наверное, Падме потому и пригласила их с дедом на Рождество, потому что знала, насколько тяжелым испытанием становится этот праздник после перенесенной утраты, и за это она была ей благодарна. Только вот Рей очень не хотелось становиться «неудавшимся экспериментом номер два». Какие бы разногласия ни разделяли ее дедушку с Падме и Леей, он точно с удовольствием удочерил бы их обеих. Конечно, они ведь были такие классные. Рассудительная мудрая Падме, что для любого найдет доброе слово и всегда, даже в самой трудной ситуации, отыщет путь к компромиссу и избежит конфронтации. Веселая саркастичная Лея, душа любой компании, икона феминисток всех поколений, сильная, готовая бороться за правое дело и отстаивать интересы слабых и угнетенных. Куда до них Рей, вечной замухрышке, невзрачной, неуклюжей, без особого чувства юмора, подавшейся в инженеры, когда она могла бы пойти изучать экономику, юриспруденцию или еще какое-нибудь модное направление с кучей приставок «нано» и «техно», что позволило бы ей сделать головокружительную карьеру и заставить своего деда лосниться от гордости еще больше обычного (если это вообще было возможно). Нет, Рей хотела совсем другого. Ходить в походы, кататься на лодке, путешествовать. А еще смотреть глупые фильмы, гулять и просто жить эту жизнь. Ей было неинтересно рассуждать о брексите, она не знала, как остановить эти ужасные войны, что вспыхивали в разных уголках мира чуть ли не каждый месяц, и ей до смерти надоели спекуляции о том, разведется ли королевский сын со своей гламурной актрисой-женой. А еще она отчаянно пыталась понять, как перестать быть «внучкой Палпатина» и стать… кем-то. Просто собой.

Найдет ли она ответы в этом доме? Чутье подсказывало Рей, что на этот вопрос следует дать отрицательный ответ. Падме и Лея были замечательными, но совсем непохожими на нее по характеру. Энакин был слишком близок к ее деду, и это не внушало оптимизма. Кроме Леи, у них с Падме был еще сын, Люк, но он уже давно не встречал Рождество дома. Он не женился и не обзавелся семьей, посвятив себя благотворительной деятельности в странах третьего мира, и на рождественские праздники неизменно пропадал в какой-то Богом забытой глуши, отдавая все свое время служению ближним. Зато дома был Хан, муж Леи, профессиональный летчик, который сидел за столом с таким отсутствующим видом, что было ясно: ему просто на все пофиг, и он лишь терпеливо ждет, когда жена вдоволь наболтается с этим нудным стариканом и наконец-то разрешит ему включить телевизор. Наконец, на ужине присутствовали также Бен Соло, единственный сын Хана и Леи, замкнутый и немного угрюмый юноша, и американец По Дамерон, который учился в летной академии, где преподавал Хан. Их обоих Рей видела впервые, и, судя по комментариям деда, он очень хотел бы, чтобы она поближе познакомилась с Беном. Ну конечно — в отличие от Рей, он ведь был «нормальным»: изучал в Оксфорде историю и политику, проявлял лидерские качества, уже опубликовал несколько статей в «Телеграф» под дурацким псевдонимом «Кайло Рен» (видимо, он придумал его, хлопнувшись лбом о клавиатуру) и даже обучался искусству фехтования. Ну разве он не мечта?

Заданный самой себе вопрос заставил Рей закатить глаза, и с досады она взяла бутылку с яичным пуншем и налила в свой стакан этого напитка, хотя до этого там, кажется, плескалась «Кока-Кола». Поняв свою ошибку, она прикусила губу и поймала на себе взгляд По.

— Прости, — он виновато улыбнулся и добавил уже тише: — Кажется, ты не любишь политику?

— Что? — глупо переспросила Рей и тотчас покраснела. — Нет, я… просто устала.

В этот момент Падме прервала патетичный монолог Леи, произносившей речь в защиту прав беженцев, и предложила ей отправиться вместе на кухню — пора было подавать горячее.

— Давайте я помогу? — обрадованная внезапным появлением дела, Рей вскочила на ноги, но Палпатин покровительственным жестом попросил ее сесть.

— Не стоит, дорогая, — мягко промолвил он. — Кажется, юный Бен собирался рассказать нам о своей поездке в Германию. Должно быть, это очень увлекательно.

«Чего увлекательного может быть в кислой капусте и сосисках?» — вопрос вертелся на кончике языка, но она его проглотила. Падме и Лея ушли на кухню, Хан залип в своем смартфоне, а остальные явно ждали, когда она сядет, и беседа возобновится. Без особой охоты Рей подчинилась и, заставив мышцы лица изобразить хоть какое-то подобие интереса, уставилась на Бена.

Для борьбы у нее просто не было сил.

* * *

До верху наполнив тарелку уткой с овощами, от запаха которой кружилась голова, Лея торжественно поставила ее перед По.

— Бьюсь об заклад — такого вы в Америке не попробуете, — почти назидательно изрекла она.

— Так точно, мэм, — весело ответствовал По. Хорошо, что он последовал совету Хана и пришел на рождественский ужин полуголодным. Раз уж он застрял на праздники в Британии, он хотя бы воспользуется представившейся возможностью и наестся до отвала — благо супруга и теща его наставника были не только успешными политиками, но и кулинарками от Бога.

Он не сразу принял приглашение на Рождество к Скайуокерам. Ему казалось неудобным идти на семейный праздник к людям, которых он не знал, и, наверное, Хан не стал бы настаивать, но обо всем прознала Лея и в свойственной ей решительной манере заявила, что она не допустит, чтобы один из лучших студентов ее мужа остался на Рождество в одиночестве. Конечно, сначала По собирался улететь на праздники домой, но его родители заболели коронавирусом, и поездку пришлось отменить. Зато он получил возможность познакомиться с новыми людьми и посмотреть на британцев в домашней обстановке, что, конечно, тоже было весьма любопытно.

Кроме По, на семейный праздник пригласили также знаменитого политика с внучкой, поэтому разговоры за столом вертелись вокруг высоких материй. Палпатин поначалу показался ему довольно приятным человеком, интеллигентным, но не занудным, однако, чем дольше длилась беседа, тем сильнее По сомневался в своей первоначальной оценке. Было что-то такое в этом седовласом члене Палаты лордов, что вызывало легкую, но устойчивую гадливость. У По было такое чувство, будто он коснулся поверхности стола, на которую кто-то пролил варенье, и теперь его руки были неприятно липкими, и их ничем нельзя было вытереть, только вымыть. Не хотел бы По оказаться противником этого человека — что-то подсказывало ему, что от такого можно в любую минуту ожидать удара исподтишка.

А вот его внучка производила совсем иное впечатление. По никогда бы не догадался, что они родственники. Рей была скромной, немного зажатой, а еще очень печальной. Было ясно, что она пришла к Скайуокерам только потому, что альтернативой было Рождество один на один с ее дедом, а для такого испытания у нее явно не было сил. Да и у кого бы они нашлись? Разговоры о политике явно ее тяготили, и По, наверное, уже давно что-нибудь бы у нее спросил, если бы не боялся растревожить ее почем зря. Ведь она потеряла обоих родителей, а он не знал, какая тема вообще может быть интересна человеку, пережившему такое горе.

Что же касалось остальных, то Падме и Лея были просто замечательными — Хану определенно очень повезло. Энакин, его тесть, как сразу же определил По, не до конца излечился от посттравматического синдрома и слишком уж внимательно прислушивался к речам Палпатина, но семью свою очень любил и не был лишен чувства юмора, да и по натуре был человеком открытым и честным. А вот его внук был настоящим задротом. По таких никогда не любил. В каком-то смысле, он был хуже Палпатина — если претензии того на величие и превосходство хотя бы были обоснованными, Бен Соло Кайло Рен Как-Тебя-Там умел только пафосно хмурить брови и бросать на Рей недобрые собственнические взгляды. Для себя По решил, что Скайуокеры его усыновили. Не мог у Хана и Леи родиться такой неприятный сын.

— Так, надеюсь, вы не забыли о поисках Рождественской Звезды? — певуче возвестила Падме, воспользовавшись тем, что ее внук только что закончил свой скучнейший рассказ о какой-то суперсовременной лекции по изучению космоса, на которой он имел честь побывать в Гейдельберге.

— Поиски Рождественской Звезды? — повторил По. Бен, вынужденный замолчать, слегка поморщился, и По захотелось дать ему по шее.

— Это наша семейная традиция, — пояснила Лея. — На каждое Рождество мама прячет в гостиной маленькую звездочку. Тот, кто ее найдет, загадывает желание, и оно обязательно сбывается.

— Правда? — с любопытством спросил он. — Вы проверяли?

— Ага, — без особого энтузиазма подтвердил Хан. — Десять лет назад Люк загадал никогда больше не попадать в Рождество в пробки, и вот — все это время он встречает его в странах, где нет дорог.

Все рассмеялись. Даже Рей улыбнулась, а Лея закатила глаза:

— Хватит забивать детям голову всякой чушью, Хан. Люк никогда не загадывал подобной ерунды.

— Это ты так думаешь, — невозмутимо пожал плечами ее супруг, накладывая себе добавку.

— Что ж, полагаю, нам остается надеяться на то, что вы не положили вашу звезду в какое-нибудь блюдо, — шутливо заметил Палпатин, складывая в замок свои длинные пальцы.

— Не положили, — все так же невозмутимо сказал Хан, уплетая за обе щеки утку с овощами. — Падме перестала это делать с тех пор, как пятнадцать лет назад Бен случайно проглотил бедную рождественскую звездочку, и нам пришлось везти его в больницу.

На этот раз рассмеялись громче, а Бен, к глубокому удовлетворению По, покраснел до кончиков ушей и до конца ужина никому больше не докучал своими нудными разговорами.

После еды празднование переместилось в гостиную, и По заметил, как Бен сразу же постарался оказаться поближе к Рей, которая, теперь, когда они встали из-за стола, выглядела еще более потерянной. Остальные опять погрузились в политические разговоры, и По решил, что пора брать быка за рога.

— Миссис Скайуокер сказала, что ты учишься на инженера, — обратился он к Рей, пока Бен не успел начать свой очередной монолог. — Нравится?

— Да, очень, — ему показалось, или он действительно увидел в ее глазах искреннюю благодарность?.. — Люблю работать с машинами. А ты ведь из Америки? — она сразу же переключила разговор на него. — Не скучаешь по дому?

— Не очень, — он улыбнулся. — Родители специально меня сюда отправили — отец говорит, если хочу быть пилотом, нужно привыкать жить вдали от дома.

— Наверное, это очень тяжело, — промолвила Рей. — Я бы… Я бы не смогла.

— На самом деле, все не так уж и плохо, — поняв, что невольно вывел разговор на больную тему, он смутился. — По крайней мере, вы говорите на том же языке, — он попытался шуткой разрядить обстановку, но тут вмешался Бен.

— У вас ведь в следующем году тоже выборы, — сказал он. — За кого будешь голосовать?

По несколько опешил.

— Честно говоря, не знаю. В последнее время наша политика превратилась в скетч-шоу из жизни полоумных стариканов, так что…

Он понял двусмысленность своих слов, уже после того как произнес их вслух, и ему захотелось провалиться сквозь землю. Впрочем, в то время как Бен в ответ на это замечание сдержанно хмыкнул, Рей не удержалась и хихикнула, и это были ее первые искреннее эмоции за сегодняшний вечер, отчего у По сделалось теплее на душе.

— Рей, По! — вдруг позвала их Падме. — Не поможете мне с десертом?

— Да, конечно, — почти хором ответили они. Бен хотел было присоединиться, но его окликнула мать, и он был вынужден остаться в гостиной.

Падме попросила их помочь с раскладкой пирожных, которых, наверное, было штук сто, не меньше, и каждое представляло собой изумительный образчик кулинарного искусства. Кроме того, она подрядила их разрезать торт, и По сразу же препоручил это дело Рей — он ни за что не рискнул бы притронуться к этому фантастическому двухъярусному шедевру.

Они не сразу это заметили, но в какой-то момент Падме незаметно выскользнула из кухни. Когда Рей закончила с тортом и подняла голову, чтобы спросить, что еще нужно сделать, она смутилась, заметив, что они остались вдвоем, но не стала спасаться бегством.

— Замечательное Рождество, — промолвила она, глядя в окно на сад, украшенный гирляндами и мишурой. — Скайуокеры очень добры.

— Мне жаль, — вдруг сказал По. Слова сами вырвались, но шли от сердца, и она это почувствовала.

— Спасибо, — у нее почти получилось улыбнуться. — Я, наверное, всем испортила праздник своей кислой физиономией…

— Поверь — если кто что-то и испортил, то это точно не ты, — пробормотал По и вдруг опешил — Рей опустилась на табурет и, спрятав лицо в ладонях, залилась слезами.

— Эй, ты чего… — позабыв о пирожных, он опустился рядом с ней на корточки. — Не надо плакать, я…

Он замолк. Что он мог для нее сделать? Ее родителей не вернешь. Ничто не могло ее утешить. Ей нужно было просто через боль пережить это первое Рождество, а потом обязательно станет легче.

— Я… ничтожная… — всхлипнула Рей, вытирая рукавом глаза. — Должна б-быть силь-льной… а н-не могу… Реву… к-как дура…

— И вовсе ты не дура, — возразил По. — И никакая не ничтожная. Кто тебе это сказал — тот профессор Снейп на минималках?

Рей улыбнулась сквозь слезы, а затем снова закрыла ладонью лицо.

— Они все… такие ум-мные… и так многого… д-добились, а я… У меня ничего в жизни не п-получится…

— Так, а вот это уже сказки! — решительно сказал По. — Ну и что, что тебе не интересна политика? Ты ведь не обязана быть как твой дедушка. Или как миссис Скайуокер и миссис Соло. Ты должна просто быть собой, и тогда все обязательно получится. Какая разница, какую ты носишь фамилию? Главное, что у тебя в душе.

Рей помотала головой, не опуская ладони, и По мысленно проклял собственное бессилие. Что же еще он мог бы ей сказать? Черт, вот сейчас бы ему точно пригодилось какое-нибудь рождественское чудо.

И тут его озарило.

Чудо.

— Вот, смотри, — он достал из кармана маленькую металлическую звездочку и показал ее Рей. — Кажется, в этом году Рождественская Звезда досталась мне. И я дарю ее тебе.

Рей убрала руку от лица и шмыгнула носом.

— Где ты ее нашел? — в ее опухших глазах показалось удивление.

— В одном из пирожных, — не моргнув глазом, ответствовал По. — Видимо, мой наставник все же решил еще один раз пошутить над своим сыном. Даже не знаю, радоваться тому, что его затея сорвалась, или нет, — добавил он.

— Но ты не можешь отдать ее мне, — она покачала головой. — Это ведь ты ее нашел.

— Ну и что? Я дарю это желание тебе. Ты же помнишь, что сказала миссис Скайуокер? Оно обязательно сбудется. Так что подумай хорошенько, — он положил звездочку ей на ладонь.

— Спасибо, — промолвила Рей. На миг ему показалось, что она сразу же вслух загадает желание, как в какой-нибудь детской сказке, но вместо этого вдруг зазвонил ее телефон.

— Финн?.. — Рей наморщила лоб, глядя на экран. — Что ему понадобилось?.. — она провела пальцем по дисплею, принимая вызов, и в следующий миг, несмотря на выключенную громкую связь, кухню озарил пронзительный вопль:

— Рей!!!

— Финн, ты чего орешь? — от громкого звука Рей зажмурилась. — Что у тебя стряслось?

— Рей, это Роуз!! — Финна было так хорошо слышно, будто он стоял с ними рядом. — Она полезла вешать рождественскую гирлянду, упала и, кажется, сломала ногу!!

— Так вызови скорую!

— Я уже вызвал — они сказали, что смогут приехать только через несколько часов! Я бы сам ее отвез, но не могу ее поднять — у нее нога вывернулась, и ей очень больно!! Пожалуйста, Рей, мне очень нужна твоя помощь!!

— Ясно, — Рей закатила глаза. — Жди меня, я сейчас буду, — она повесила трубку.

— Твой друг попал в беду? — уточнил По.

— Ох, не говори, — она только рукой махнула. — Финн и его девушка Роуз это просто ходячий источник неприятностей. Постоянно попадают в идиотские передряги.

— Может быть, тебе нужна помощь?

— Да нет, что ты, я сама справлюсь, — она вдруг быстро встала, словно осознав, что позволила себе слишком большую откровенность и сказала что-то лишнее. Поднявшись вслед за ней, он подумал, что это было очень по-британски.

— Прикроешь меня, ладно? — попросила Рей. — Я думаю, что еще вернусь, но если вдруг…

— Не переживай, я обо всем позабочусь, — заверил ее По. — Передавай привет своим друзьям. И скажи Финну, что ему необязательно так громко кричать — телефоны как раз для того и придумали, чтобы общаться на расстоянии.

Рей рассмеялась и уже хотела было уйти, но остановилась, вспомнив о звездочке, что все еще держала в руке. На миг ему показалось, что она все-таки ее вернет, но она лишь улыбнулась ему, тихо поблагодарила и исчезла в коридоре.

По не успел взять первый поднос с пирожными, как на кухню заявился Бен.

— А где Рей? — спросил он, окидывая помещение своим хмурым взглядом.

— Ушла, — сказал По. — Ей друзья позвонили. Ее подруга попала в беду, и Рей поехала помочь.

Бен смерил его таким взглядом, словно не поверил ни единому слову, и произнес:

— Жаль. Я хотел сказать ей, что нашел Рождественскую Звезду.

— Вот как? — спросил По. — И где же?

— За одной из коллекционных моделей самолетов моего дяди, — самодовольно изрек Бен.

— Что ж, поздравляю. Значит, теперь ты можешь загадать желание, — По взял со стола поднос с пирожными. — Не поможешь?

— Конечно, — Бен поджал губы, но последовал его примеру, и они вдвоем понесли пирожные в гостиную.

По не жалел о том, что отдал Рей свой талисман, с которым не расставался с тех пор, как начал обучение в летной школе. Он ведь был пилотом. А значит, он еще достанет с неба целую россыпь Рождественских Звезд.