Быть ассасином (джен)

К утру следы происшествия были скрыты. Кровь в саду замыли, трупы стража и раба унесли прочь, тело главы гильдии вместе с выловленной из водоема головой передали рабам-бальзаматорам. Салима отнесли в дальнее крыло; вскоре он пришел в себя, однако у него тут же началась истерика. Благородный шейх ревел, словно ребенок. (Говорят, впоследствии он так и не оправился от пережитого потрясения, и до конца жизни его преследовали пугающие галлюцинации.)

Взявший на себя расследование этого происшествия Ирдукаш принял все меры, какие счел нужным. Слугам и челяди Нур-Маджира объявили, что на главу гильдии было совершено покушение, однако сиятельный купец остался жив, хоть и серьезно ранен. Те, кто знал, что произошло на самом деле, были изолированы; с них взяли клятву, что они будут молчать о произошедшем. Также Ирдукаш распорядился перекрыть все выходы из особняка, включая потайные.

Допрос охранников ничего не дал, кроме уверенности в том, что убийца не мог проникнуть в сад, спустившись с крыши. Крышу постоянно патрулировали как минимум трое охранников; проскользнуть мимо них незамеченным не сумел бы даже ассасин (разве что если он сделался невидимым). Выходящие в сад окна были закрыты решетками; эти решетки, судя по всему, никто даже не пытался выломать. На всякий случай сад обыскали на предмет тайных ходов и лазов — разумеется, безуспешно. (Возможно, если бы Ирдукаш решил осмотреть стену возле лежанки, он нашел бы отверстие и, может быть, о чем-то догадался бы…)

В итоге дело зашло в тупик, и Ирдукаш вспомнил об Адзумме. Разумеется, вряд ли этот парень был причастен к убийству. Разве мог он — ослабевший от ран, со сломанной рукой, в перевязках — незаметно обойти охрану, проникнуть в сад и обезглавить Нур-Маджира? Скорее Ирдукаш был готов поверить в невидимых ассасинов, умеющих летать! С другой стороны, Адзумма наверняка имеет представление об ассасинских хитростях; возможно, его знания прольют свет на произошедшую трагедию.

Адзумма еще спал, когда Ирдукаш вошел в его комнату. Услышав сквозь сон шаги, он проснулся и открыл глаза.

— А, это ты… — произнес он. — Что-то случилось?..

— Случилось? Да… На Нур-Маджира было совершено покушение.

— Надеюсь, он жив?

— Да, жив, хоть и ранен. Я понимаю, что ты вряд ли мог быть к этому причастен; но все же, поскольку я опрашиваю всех — не видел ли ты кого подозрительного? Может быть, ты покидал свою комнату…

— Да, я выходил… мне нужно было… — юноша заметно смутился, — туда, куда сам солнцеподобный Шам-Марум, да не соберутся тучи над его головой… ходит в одиночку…

При этих словах Ирдукаш чуть заметно усмехнулся.

— Наверное, тебе было трудно?

— Мне помогла одна девушка… Она показала мне путь, дала палку… — Адзумма кивнул на стоящую у стены палку для белья. — Разумеется, я не видел ничего, что могло бы вызвать подозрение…

Ирдукаш удовлетворенно кивнул. Юноша говорил чистую правду — во всяком случае, в этой части. Десятник уже говорил со служанкой, видевшей — еще засветло — незнакомого ей молодого парня в перевязках, искавшего отхожее место. Конечно, даже с палкой вместо костыля Адзумма никак не смог бы обойти охрану и расправиться с купцом.

Десятник пристально смотрел в бесцветные глаза юноши, пытаясь понять, всю ли правду тот сказал, или ему есть что скрывать. Но эти глаза умели молчать — уроки Серого Ястреба не прошли даром. Ирдукаш видел там лишь пустоту, которая могла что-то скрывать — или не скрывать ничего.

— Ну что же, — наконец произнес десятник, — тебе, я думаю, можно верить… Так вот, я почти не сомневаюсь, что это… покушение — дело рук твоих… короче, дело рук ассасинов…

— Нур-Маджир остался в живых? Тогда это не ассасины. Хороший ассасин не имеет права так облажаться.

— Хм-м… Может, и не ассасины… Но вот чего я никак не возьму в толк — как они проникли в сад? Вход в сад под охраной, крыша тоже — спуститься сверху никто не мог…

— Окна?

— Закрыты решетками, решетки не повреждены, отпадает.

— Вообще-то противника можно поразить и через решетку. Отравленным дротиком, например…

— Да?.. — В голосе Ирдукаша звучала растерянность. — Мы не подумали о такой возможности… Однако его убили не дротиком, — добавил он, снова воодушевляясь.

— Убили?!

— Э… я сказал «убили»? Вообще-то я хотел сказать…

— Ты не умеешь лгать, десятник…

— Да, его убили… Я думал, что будет лучше, если о случившемся узнает как можно меньше людей… чтобы пресечь слухи…

— Согласен. Не стоит поднимать шум прежде времени… У Нур-Маджира есть наследники?

— Сказать по правде, родственников у него даже больше, чем хотелось бы. Представляю, что начнется, когда эти гиены соберутся на поминальное пиршество по павшему льву!

— Да… Как был убит Нур-Маджир?

— Ему отрезали голову… Это было ужасно…

— М-м... Он был один?

— С ним были слепоглухонемой раб и шейх Салим; но оба они вне подозрений. Раб принадлежал Нур-Маджиру уже давно; подозревать же в связях с ассасинами блистательного шейха… — Ирдукаш, не договорив, развел руками.

— Не все так просто с шейхом… Если предположить, что убийца пришел извне, то попасть внутрь особняка он мог только одним способом — в свите шейха.

— Да?.. Пусть так… Но люди из его свиты не могли просто так разгуливать по особняку, и тем более забраться в охраняемый сад!

— Конечно, не могли… А охранники гильдии? Представь: ассасин, внедренный в свиту Салима, выходит из отведенных для гостей апартаментов и надевает пурпурную повязку-шубат, какие носят члены гильдии. Эта повязка сделает его невидимым лучше всякого чародейства. Все будут думать, что это кто-то из слуг, который от нечего делать шляется по дому… Конечно, проникнуть в сад будет все равно непросто… но возможно… Он мог перед самой сменой караула подойти к стражникам и под каким-нибудь предлогом упросить их открыть ему дорогу. Уставшие стражники впустят его и тут же забудут об этом. Вскоре прибудет смена, не знающая, что кто-то вошел в сад и не ушел оттуда; а ассасин тем временем снимет повязку и скроется среди растительности, дожидаясь своего часа…

— Но ему пришлось бы целый день неподвижно сидеть в засаде! Разве человек на такое способен?

— Способен ли?.. Если он ассасин — да. Поверь мне, ассасины могут и не такое… Так вот, дождавшись подходящего момента, ассасин выходит из укрытия и делает то, ради чего пришел… Вы хорошо обыскали сад? Ничего не нашли?

— Да, мы обыскали его… но не нашли никаких тайников…

— Поищите еще раз. Если я прав — где-то там должен быть пурпурный шубат. Поковыряйтесь в земле — ассасин мог его закопать. В саду есть водоем? Тогда поглядите и там — возможно, убийца спрятал улику под водой. Ищите…

…Когда Ирдукаш ушел, Адзумма прикрыл сонные веки. Он не сомневался, что на этот раз они будут искать по-настоящему и, конечно же, найдут под камнями в водоеме шубат, который заранее припрятал там Мардабб. «Я все-таки сделал это…» — подумал он.

Мардабб начал готовить убийство Нур-Маджира задолго до того, как получил послание от Повелителя Убийц. В сущности, эта подготовка началась с самого прихода Мардабба на службу к «пурпурным». Или даже еще раньше — когда ассасин стал охотником на ассасинов. Повелитель Убийц одобрял его действия — уже тем, что Мардабб оставался в живых, несмотря на множество мечтавших отрезать ему голову. Он должен был сделаться оружием, которое само найдет путь к жертве и нанесет неотвратимый удар.

Люди редко задумываются о том, что находится за стеной. Должно быть, сиятельный Нур-Маджир очень удивился бы, узнав, что прислуга справляет свои неприятные дела в двух шагах от его любимой лежанки. Не исключено, что так было задумано заранее — среди строивших особняк зодчих наверняка были шпионы Шам-Марума.

Пользуясь самодельным лучковым сверлом, ассасин проделал в стене отверстие, выходящее в сад — как раз возле лежанки Нур-Маджира. Глава Пурпурной гильдии и не подозревал, что убийца в любой момент может уколоть его отравленной иглой, или удавить ожерельем. Мардабб оставался вне подозрений — до самой последней минуты, когда его переиграл Адзумма…

На самом деле, ничего из ряда вон выходящего в этом не было. Так было заведено еще с тех времен, когда правду об ассасинах знали лишь сами ассасины — главным экзаменом для ученика оказывалась победа над учителем. И теперь Адзумма должен был закончить то, что начал Серый Ястреб.

Направляясь в отхожее место, юноша тщательно запоминал путь, чтобы затем пройти его без посторонней помощи. Придя в нужник, он тщательно осмотрел стену и нашел проделанное Серым Ястребом отверстие.

Когда наступил вечер, Адзумма вновь отправился в путь. Коридоры особняка в этот час были малолюдны и слабо освещены; никто не заметил ассасина.

Приложив к стене нужника ухо, юноша услышал бормотание двух человек. Похоже, Нур-Маджир и его гость были уже полусонные — как раз то, что нужно! Опершись на шест, Адзумма ждал, пока голоса за стеной смолкнут.

Пора! Ассасин ввел в отверстие щуп с крюком на конце. Щуп прошел сквозь стену, уперся в нечто твердое и явно металлическое, затем соскользнул и коснулся чего-то мягкого. Осторожно, чтобы не разбудить купца, ассасин двигал щупом, пока не убедился, что тот зацепился за ожерелье. Затем ухватился за приделанную к крюку цепочку и с силой потянул.

Все-таки раны отняли у Адзуммы немало сил. Вряд ли он в своем теперешнем состоянии смог бы затянуть петлю на шее у купца. Тут-то ему и помог шест — подарок служанки. Ассасин наматывал на него цепь и действовал им как рычагом, один конец уперев в стену, а на другой навалившись всей своей тяжестью. Он чувствовал, как жертва на той стороне дергается, пытаясь освободиться, борясь за свою жизнь. Тщетно! Адзумма, из последних сил толкая шест, дернул его раз, другой — и в изнеможении упал на пол.

За стеной раздался грохот, а спустя несколько секунд — жуткий вопль, слышимый, наверное, во всем особняке. «Надо уходить отсюда…» — подумал Адзумма. Даже если его не заподозрят — все равно не хотелось попадаться на глаза охране, тем более теперь. Да и Ирдукаш явно умнее, чем кажется — он вполне может заметить, что между отхожим местом и садом лишь стена, сложить два и два и сделать весьма неприятные выводы.

Орудия убийства Адзумма выбросил в выгребную яму — вряд ли кто-то будет их там искать. Затем, опираясь здоровой рукой на костыль, он двинулся в обратный путь.

Однако возвращение оказалось гораздо труднее, чем ожидалось. От напряжения раны раскрылись, плечо начало кровоточить. Боль, о которой юноша успел позабыть за иными заботами, напомнила о себе с новой силой так, что в глазах потемнело. «Только бы не упасть… не упасть…» — повторял про себя ассасин, ковыляя по темному коридору.

Вдруг его слух уловил приближающиеся шаги. Юноша быстро отступил в сторону, в неосвещенный угол. Вспомнив уроки Серого Ястреба, он попытался одолеть боль самовнушением. Он представил, что вся боль собралась в тугой жгучий сгусток возле солнечного сплетения, затем мысленно сжал этот сгусток, вырвал его из тела и отбросил прочь.

Мимо спрятавшегося ассасина прошла группа людей, судя по всему — из свиты Салима. Возглавлял их полуголый татуированный верзила, вооруженный саблей, больше похожей на тесак. Адзумму они не заметили.

До своей комнаты Адзумма добрался без приключений. Там он принял оставленную Ирдукашем пилюлю и заснул…

…Адзумма открыл глаза. Солнце ярко светило в окно. «Где я? — подумал юноша. — Ах, да… Серый, Ястреб, Мардабб… Нур-Маджир… Неужели все это было со мной?» Сквозь пелену дремы события последних дней воспринимались как-то отстраненно от реальности, словно они лишь приснились Адзумме. Может, это и в самом деле был только сон?

«Если и в самом деле мне все приснилось, — размышлял Адзумма, — тогда это очень плохо. Выходит, я так и не убил Нур-Маджира, провалил миссию… выходит, я плохой ассасин». Он с трудом приподнялся — на большее не хватило сил.

И увидел лежащую поверх одеяла сладкую ячменную лепешку.

«Кто ее оставил? Ирдукаш? Он не похож на человека, просто так раздающего лакомства. Кто-то из слуг? Или…» Осторожно, словно опасаясь ловушки, юноша взял лепешку. Не веря своим глазам, он прочитал на ней слова:

Т Ы Х О Р О Ш

М Ы Д Е Й С Т В У Е М

О Н Д О В О Л Е Н

Это могло означать только одно: миссия Адзуммы была выполнена. Повелитель Убийц узнал об этом через лазутчиков — они здесь, вне всякого сомнения, были — и через них же сообщил своему новому слуге, что доволен его действиями.

Юноша осторожно отломил от лепешки кусочек и положил его в рот, пробуя на вкус. Убедившись, что в ней нет яда или наркотика, он съел ее, затем аккуратно собрал крошки и тоже съел. После чего улегся поудобнее и закрыл глаза.

Уже засыпая, ассасин вдруг подумал, что ни разу в жизни так и не увидел Нур-Маджира в лицо. Это показалось ему забавным; и с этим он уснул — улыбаясь своим мыслям.

Ирдукаш так и не решился поговорить с Салимом о том, что среди его окружения, возможно, скрывается ассасин. Десятник хорошо понимал: говорить подобное шейху значит рисковать быть обвиненным в оскорблении. А оскорбление у южных кочевников — дело серьезное, смываемое только кровью.

Шейх и свита покинули особняк, однако вскоре им на смену пришли новые гости — родственники покойного купца. Вздорные, бранчливые, они и в самом деле напоминали гиен. Казалось, они в любой момент были готовы наброситься друг на друга с кулаками.

Тем временем произошел еще один инцидент. Ирдукаш счел, что выставлять голову Мардабба на площади больше не имеет смысла, и распорядился забрать ее. Тут-то и выяснилось, что голова (а заодно и выставляемые вместе с ней кинжал и маска Серого Ястреба) была украдена. Городские стражники отнюдь не пылали желанием помогать Ирдукашу в поиске похитителей; один, с повязкой на глазу, прямо сказал десятнику, что ассасины приносят империи больше пользы, чем «пурпурные».

Вернувшись в особняк, десятник обнаружил, что родичи Нур-Маджира устроили жестокую драку из-за дележа имущества. С трудом разняв их, он пригрозил, что тех, кто впредь будет драться, буянить или высказывать непочтение к усопшему, стражи вышвырнут вон из особняка. Наследнички пороптали, но протестовать вслух не стали.

Похороны должны были состояться на следующий день. К этому времени тело Нур-Маджира было приведено бальзаматорами в порядок. Голову пришили к тулову, труп обмыли и нарядили в погребальные одеяния. Подготовленное должным образом тело перенесли в один из больших залов.

Когда родственники покойного вошли в зал и увидели тело, они закричали от ужаса:

— Голова! Его голова!..

И в самом деле, было от чего ужаснуться! Ибо к телу покойного купца была пришита чужая голова — голова ассасина Мардабба! Вне себя от ярости, Ирдукаш кинулся к бальзаматорам, но те лишь пожимали плечами — они всего лишь выполняли то, что им велели. Никто из них не мог дать вразумительного ответа на вопрос, почему вместо головы купца им досталась голова ассасина. Ясно было лишь одно — головы, похоже, перепутали в самом начале, и голова купца отправилась на рынок, где и была похищена, а голова ассасина досталась бальзаматорам.

Снова Ирдукаш помчался почти через весь город. На этот раз он отправился к начальнику городской стражи. Тот принял десятника «пурпурных» приветливо, извинился за грубость подчиненных и внимательно выслушал его рассказ.

— Что ж, дело серьезное… — произнес он. — Похоже, гораздо серьезнее, чем вы, «пурпурные», думаете… Мои осведомители сообщают, что головорезы с Бродильни готовятся к крупному налету.

— Бродильня? Но при чем тут она? Ведь это все, скорее всего, дело рук ассасинов…

— Ах, ассасины… Незримые слуги царя… Скажи, десятник, ты сам-то в это веришь?

— Я сам говорил с одним из них!

— Говорил? Хм, интересно…Надо будет и моим людям с ним поговорить… желательно в специально отведенном для таких бесед помещении… Но не в этом дело. Когда-то, во время Очищения ассасины действительно выполняли тайные поручения царя, связанные главным образом с убийством; однако их роль, как и их возможности, молва многократно преувеличивает. Во время Восстания ассасины перешли на сторону Данкуй-Хараша, но лояльные царю войска наголову разбили мятежников, несмотря на то, что те многократно превосходили их числом. После Восстания ассасины были объявлены вне закона… Тем не менее, они продолжали и продолжают действовать, веря, что по-прежнему выполняют волю царя. Они повинуются приказам некоего Повелителя Убийц, бессмертного и всеведущего. В действительности эти приказы исходят — в этом нет сомнений — от преступных воротил и бандитских главарей; бывшие царские убийцы сделались их послушными слугами…

— Но зачем главарям было нужно убивать Нур-Маджира?

— А зачем это могло быть нужно солнцеподобному Шам-Маруму, да хранит его небо? От смерти главы крупнейшей гильдии царь ничего не выиграет — скорее наоборот, потеряет. Что до преступников… Мой уважаемый собеседник, вероятно, слышал о Пузуре Шестипалом?

— Нет, не слышал… Кто это?

— Один из самых жестоких головорезов Бродильни и незаконнорожденный сын Нур-Маджира. Зная то, что я знаю, глупо сомневаться — это он виновен в том, что произошло.

— Неужели этот Пузур надеется доказать свои права на наследство?

— Зачем? Головорезы с Бродильни ничего не доказывают — они просто идут и берут. А если кто-то оказывается у них на пути — разговор с ним короткий… — Начальник стражи провел ребром ладони по шее.

— Но каким образом этот… Пузур… хочет взять?..

Начальник стражи не успел ответить. В помещение вбежал стражник.

— Господин! — произнес он. — Особняк Нур-Маджира горит!