Гарри Поттер: кто я? (джен)

Примечания:

Перечитывая в очередной раз работу, решила изменить имя нашему главному герою: всё же характер у него уже устоявшийся...

Для этого внесла крохотное дополнение в главу "В Запретном лесу". Перечитывать не обязательно, главное — помнить различие в значениях имён "Гарэль" и "Гаррэль". Кто забыл — смотрите главу «Сны».

Приятного прочтения!

Гаррэль, хоть и видел уже эти воспоминания, настоял на своём присутствии, упирая на то, что без него достать улики было бы невозможно.

— И что ты забыл на Гриффиндоре?.. — качал головой крёстный. — По тебе Слизерин плачет горькими слезами.

— Ага, — согласился подросток, — а ещё Рейвенкло и Хаффлпафф слезами умываются: первый — потому что я умный (в пятёрке лучших на курсе), а второй — потому что дружелюбный (общаюсь с ребятами со всех факультетов). Что смешного? — возмутился он, заметив, как взрослые тихонько фыркали в кулаки. — Мне все деканы так говорят…

Воспоминания в фиале лежали слоями: верхний, более светлый, — рассказывал о похищении, а вот нижний, грязно-серый, — о смерти настоящего Гарри. После его просмотра Люциус долго молчал, а потом сказал:

— Я, наверное, поступил бы также… — и тут же был вознаграждён за это трудное признание: Гаррэль впервые его крепко обнял. Малфой заключил сына в ответные объятия и уже в макушку ему шепнул: — Но если бы Джеймс выдвинул официальное требование виры, все остались бы живы.

В тот же вечер написали Вальбурге, как главе рода Блэк.

«Уважаемая леди Блэк!

У нас имеются сведения о событиях двенадцатилетней давности, когда Ваш старший сын, Сириус Орион Блэк, непреднамеренно оборвал род своего друга. Этому есть неопровержимые доказательства.

Не желая предавать данный факт огласке, мы предоставляем Вам право решать, какого наказания достоин Ваш сын, однако прежде хотели бы встретиться и поговорить.

С почтением откланиваемся,

Лорд и леди Малфой, Лорд Гонт-Слизерин, верховный чародей ВизенгамотаА. П. В. Б. Дамблдор,Северус Тобиас Снейп,регент рода Принц.»

«Надо же, — подумалось Вальбурге, — будто вызов на дуэль прислали. Однако стоит уважить столь высокородных господ». — Она написала соответствующее послание.

«Милостивые государи!

Не знаю, о каком прерванном роде идёт речь, ибо единственное происшествие, известное мне в тот период времени — это тяжёлая травма Гарри Поттера, крестника моего старшего сына, из-за чего их связь оборвалась.

Если у Вас есть другие сведения по этому вопросу, приглашаю Вас посетить меня в эти выходные по адресу: Лондон, площадь Гриммо, двенадцать. Сыновей не будет дома, и нашему разговору не помешают.

С уважением,

Вальбурга Ирма Блэк, глава рода Блэк.»

Наносить визит отправились всей честной компанией: вместе с авторами письма напросился и Гаррэль. Люциус не возражал: он и сам хотел представить сына родственнице, тем более, что к тому вернулась истинная, малфоевская, внешность.

Итак, встав на площади Гриммо аккурат между домами одиннадцать и тринадцать, гости произнесли адрес резиденции Блэков и пару минут наблюдали, как она буквально вырастает из-под земли.

— Круто! — восхитился Гаррэль: такого он и в кино не видел.

Сокрушённо покачав головой над лексиконом своего сына, Люциус направился к двери и постучал.

Дверь открыл старый сгорбленный домовик в наволочке с гербом Блэков.

— Добрый день, господа! — прокаркало существо. — Проходите, хозяюшка ждёт вас в синей гостиной.

* * *

Вальбурга приветствовала гостей стоя. Внимательно оглядев сиятельных лордов, она зацепилась взглядом за платиновую макушку подростка. Леди, много повидавшая за свою жизнь, не верила глазам:

— Ракс?! Это правда ты? — Маска невозмутимости ещё держалась, но вот колени, казалось, подвели главу рода, и она стояла только на силе воли.

— Разрешите представить Вам, Вальбурга, моего старшего сына — Гаррэля Гидруса Малфоя, — моментально перетянул на себя внимание Люциус, тем самым помогая родственнице прийти в себя.

Та лишь горько усмехнулась:

— Старший, значит… Бастарда хочешь наследником сделать… а как же Драко? Уже не устраивает?

— Вы не правы, леди, — спокойно ответил лорд Гонт-Слизерин, успокаивающе сжав плечо крестника, — но Вы скоро и сами это поймёте. У Вас есть думосбор?

— У Блэков есть всё, — гордо ответила та. — Пройдёмте в кабинет главы рода.

Оказавшись в комнате с тёмными шёлковыми обоями и массивной мебелью, Вальбурга призвала с верхней полки думосбор, установив его на стол, находившийся у окна.

— Вы обвиняли моего сына в непреднамеренном убийстве и намекали на имеющиеся доказательства, — пошла в атаку она: ведь известно, что лучшая защита — нападение. — Причём здесь этот мальчик?

— На самом деле связь прямая, — ответил Люциус, — но Вы не обязаны верить нам на слово. Предлагаю просмотреть пару воспоминаний.

Содержимое флакона ухнуло в чашу. Вальбурга опустилась в кресло главы рода и окунулась в воспоминания.

«В светлой солнечной кухне рыженькая ведьмочка, совсем ещё юная, готовила ужин. Напевая весёлую мелодию, она выкладывала клубни варёного картофеля вокруг куриной тушки. Завершив процесс, она, сбрызнув всю конструкцию маслом, поставила противень в духовку и мечтательно улыбнулась.

Будь рядом с Вал хоть кто-нибудь, она бы тут же скривилась и с отвращением и презрением в голосе бросила: «Маггла!» — ибо её воспитывали, что настоящая леди управляет домом, не опускаясь до готовки и уборки. На это есть домовики. А ведь малышкой Вальбурга с восхищением смотрела, как готовят эти создания, и мечтала научиться также. Не судьба.

Тем временем наверху что-то стукнуло и брякнуло и, лукаво улыбнувшись, молодая мамочка направилась, по-видимому, в детскую.

Она была уже на последней ступеньке лестницы, когда на неё с разгону налетел чернявый карапуз верхом на игрушечной метле. С озорным хохотом он увернулся от объятий матери и хотел слететь вниз самостоятельно, но… От резкого движения метлу занесло, и она полетела не вниз, в гостиную, а вверх — к потолку.

От удара о верхнюю границу комнаты метла на секунду замерла, а потом начала падать. Ребёнок навзничь летел к полу. Подхватить левиосой малыша на сверхмалой высоте — каких-то семь футов — при такой скорости мать не успела. Звук удара тела об пол прозвучал для неё, как раскат грома.

Несчастная мать птицей слетела к сыну и, подхватив на руки, по-видимому, уже бездыханное тельце, принялась целовать закрытые глазки и ослабевшие пальчики…»

Сцену заволокло молочным туманом — очевидно, первое воспоминание закончилось. Когда дымка рассеялась, Вал не сразу поняла, что изменилось.

«Рыжеволосая девушка всё также укачивала не руках сынишку, напевая надтреснутым голосом колыбельную. По щекам безостановочно текли слёзы.

Тут новый звук привлёк внимание женщины: где-то упала и покатилась волшебная палочка.

На пороге гостиной с расширенными от ужаса глазами стоял Джеймс Поттер. Обведя ошалелым взглядом комнату, на мгновение задержавшись на проклятой метле, он бросился к супруге:

— Лили! Что с Гарри?!

— Он спит… — на одной ноте прошелестела мать. — Упал с метлы, а сейчас спит…

Джеймс рванулся к сыну, дотронулся до его крохотной ручки и явственно вздрогнул — такой холодной она была!

— Лили, милая, позволь, я возьму Гарри, — попытался он забрать у жены тело своего ребёнка, но та ещё сильнее прижала его к своей груди.

— Нет, не отдам! — закричала она. — Он жив, ты слышишь?! Жив… — И уже совсем тихо: — Он не мог умереть… Не мог…

И тут Джеймс увидел дикий взгляд жены: Лили сошла с ума!

— Конечно, дорогая, — ответил он, крепко обняв ту за плечи и целуя в макушку, — он просто очень крепко спит.

Шепнув тихое «сомнус», Поттер нежно поднял Лили с сыном на руки и, аккуратно уложив на диван, укрыл тёплым пледом. Подхватив ребёнка, выскользнувшего из ослабевших объятий матери, безутешный отец отправился с ним в детскую, а Вальбурга увязалась следом. Положив его в кроватку и, опустившись около неё на пол, Джеймс завыл.

Тут ему на глаза попалась газета недельной давности. Поттер схватил листки: там, на первой полосе счастливый Люциус Малфой с крохотным свёртком на руках позировал перед колдографом, а под снимком огромными буквами шло название статьи:

«Проклятие Малфоев снято: пятого июня этого года в их семье родился второй сын — Драко Люциус Малфой»

Аврор испепелил листок «инсендио», и его глаза зажглись сумасшедшим огнём:

— Не волнуйся, дорогая, у нас будет сын. И его будут звать Гарри!

Джеймс подхватил на руки завёрнутого в одеялко малыша, и в следующую же секунду Вал очутилась на кладбище Поттер-мэнора, с ужасом наблюдая за действиями последнего из рода. Он вскрыл одну из старых гробниц и положил туда свёрток со словами:

— Прости, малыш, что даже имени тебе не оставляю. Но я слишком люблю твою маму. Она не должна страдать, пусть думает что ты — жив, — и опустив плиту на место, вновь аппарировал.»

Снова белый туман, висевший на этот раз несколько дольше.

Вальбурга оказалась на полянке, где любила сидеть Нарцисса с Драко.

«На пригорке был расстелен пледик, только сидел на нём не Драко, а довольно-таки крепкий мальчуган полутора-двух лет. Рядом — старенькая домовушка, ровесница Кричера. Пасторальная картинка: нянюшка вяжет возле своего подопечного.

Вдруг глаза эльфы остекленели, она молча встала с одеяла, ушла на противоположный край поляны и, о ужас, отвернулась от мальчика!

Кусты зашевелились, ветки раздвинулись, но оттуда никто не появился. Зато через минуту пледик вместе со спящим малышом поднялся в воздух и исчез!

Домовушка тут же пришла в себя, рванулась туда, где оставила маленького хозяина — а его и след простыл.

Старушка упала на колени, протягивая руки к кому-то, кого, казалось, хотела удержать, да так и повалилась на землю…»

Туман снова ознаменовал конец воспоминания.

«Джеймс Поттер был уже в Поттер-мэноре, в ритуальном зале. Он аккуратно, почти нежно, положил спящего белобрысого карапуза на алтарный камень и, надрезав ладонь, принялся чертить своей кровью на лобике, ручках и ножках руны отсечения и принятия. Одновременно с этим Поттер речитативом повторял:

— Я, Джеймс Карлус Поттер, регент рода Поттер, отсекаю этого младенца от рода его, от родства его, и принимаю в род мой, в семью мою. Нарекаю тебя Гарри Джеймсом Поттером. Я сказал, да будет так.

Волосики у малыша потемнели, став из платиновых светло-русыми. Джеймс вздохнул, и, покачав головой, продолжил:

— Кровью своей закрепляю на тебе образ мой, чтобы ни одна душа, живая или мёртвая, не усомнилась в том, что ты — сын мой.

И, когда внешность мальчика изменилась настолько, что он стал один в один детская колдография Джеймса, тот прижал его к груди и, покинув родовое гнездо, через пять минут уже укладывал в кроватку в Годриковой впадине здорового, черноволосого карапуза и нежно ворковал:

— Спи, мой мальчик. Мы с мамой тебя очень любим и никому не позволим у нас забрать. Расти большим и сильным, будущий лорд Поттер.»

Вынырнув из чаши, леди Блэк жёстко постановила:

— Ребёнка надо перезахоронить. Негоже ему лежать в чужой гробнице.

— Абсолютно с Вами согласен, леди, — ответил Люциус. — Надеюсь, Вы окажете нам честь присутствовать на церемонии?

— Кто будет распорядителем? — спросила Вальбурга: после увиденного из неё будто воздух выпустили.

— Как верховный чародей Визенгамота я имею право проводить различные церемонии, в том числе и церемонию прощания, — отозвался Дамблдор.

— Разумеется, — кивнула та. — Я буду готова через четверть часа.

* * *

К воротам Поттер-мэнора аппарировали так: семью Малфоев направляла Вальбурга, а Снейпа и лорда Гонт-Слизерина — Дамблдор. Гаррэль вышел вперёд и, коснувшись кованой решётки, открыл их.

Не говоря ни слова, он двинулся в глубь территории. Взрослые двинулись следом. Спустя пять минут неспешной ходьбы они оказались у семейного склепа и в полном молчании прошли под своды места последнего упокоения многих поколений Поттеров.

За двенадцать лет ничего не изменилось: даже Джеймс и Лили, последние из рода, лежали не здесь, а на кладбище Годриковой впадины.

По воспоминаниям Джеймса Малфои с лордом Гонт-Слизерином нашли захороненного младенца и подняли его на поверхность.

— Мерлин! Какой же он крошечный! — всхлипнула Нарцисса.

Гаррэль же в сопровождении Дамблдора нашёл гробницу последних лорда и леди рода и кивнул. Одним взмахом палочки Альбус воздвиг новую, вполовину меньше, чем у Карлуса и Дореи.

Верховный чародей уже хотел перенести тело, когда Гаррэль остановил его:

— Я сам! — и, перенеся свёрток в его собственный «дом», накрыл плитой. Проведя по ней ладонью, Гаррэль произнёс: — Спи спокойно, названый братец. Возвращаю тебе имя, коим неправомерно пользовался так долго. — На плите проступила надпись:

«Гарри Джеймс Поттер,

31 июля 1980 — 12 июня 1981. Любимый сын и внук, пусть твой сон будет сладким.» Слова эпитафии вышли уже из-под другой, старческой, руки: с противоположной стороны гробницы стояла Вальбурга Блэк.

— Леди Вал, — та вздрогнула от подобного обращения, — у меня к Вам просьба.

— Чего уж там, Гаррэль, — печально улыбнулась она. — Можешь звать меня бабушкой: имеешь полное право. Так о чём ты хотел попросить?

— На примере маггловской истории я знаю, что любые тайны имеют тенденцию вылезать на поверхность в самый неподходящий момент. Я не желаю, чтобы имена моих родителей — как родных, так и приёмных — а также моего крёстного, мешали с грязью. Поэтому я прошу составить договор, по которому семья Малфоев добровольно передаёт на воспитание своего старшего сына в качестве виры за проступок родственника из рода Блэк.

Вальбурга по-другому взглянула на мальчика:

— Молодой человек, а Вы уверены в правильности выбора факультета? Мыслите Вы, как настоящий слизеринец.

— Свой ало-золотой галстук я не променяю ни на какой другой! — с гордостью ответил тот.

— Жаль, — искренно вздохнула леди. — Зелёный с серебром очень пошёл бы к твоим глазам.

* * *

Вернувшись в Блэк-хаус, они снова прошли в кабинет и принялись за составление договора. Когда, наконец, он был подписан, магически размножен и направлен в Министерство магии, у леди Блэк в прямом смысле не осталось сил: слишком много потрясений пережила она за этот день. Гости, ощутив состояние хозяйки дома, поспешили откланяться. Вальбурга благодарно кивнула и отправила Кричера проводить.

Тяжело опустившись в любимое кресло, она задумалась: что ей делать с великовозрастным балбесом, не осознающим своих действий? Ведь обычно потерявшая равновесие детская метла просто отключалась — и малыш, даже такой крошка, упав с двух футов, отделался бы испугом и разбитыми коленками.

Сириус же, любитель скорости и высоты, «доработал» игрушку. Чтобы крестнику было веселее…

Да-а-а… если бы Малфои дали этому делу ход, одним штрафом сын не отделался. Надо наказать так, чтоб дошло. И она, вызвав патронус — огромную пантеру, — направила её к сыну с единственной фразой: «Немедленно возвращайся!».

Теперь у неё есть полчаса, чтобы привести себя в порядок.

* * *

Спустя сорок пять минут в кабинет постучались. Внешне спокойная Вальбурга была в ярости: сын не спешил. Она привычно холодным тоном разрешила войти.

На пороге появился недовольный Сириус: конечно, как мать посмела прервать его законный выходной!

— Сегодня у меня была очень неприятная беседа, — начала разговор Вальбурга. — Что ты помнишь о несчастном случае с твоим крестником?

— Бывшим крестником, — проворчал Сириус. — Джеймс, предатель, разозлившись, разорвал нашу связь! Это стоило мне половины резерва! А ведь с парнем ничего не случилось: жив-здоров, на третьем курсе Хогвартса учится! — с возмущением рассказывал он.

Вальбургу передёрнуло — сын даже не понимал, что натворил! Его, видите ли, обидело, что отец ребёнка принял меры, дабы оградить сына от его безответственности! «Так, спокойно, Вал. Помни: холодность и безразличие, холодность и безразличие…» — твердила она себе как мантру.

— А что сделали для этого Поттеры, ты, конечно, не знаешь?

— Ну, и что же? — с вызовом ответил пока ещё сын. — Убили кого-нибудь? Провели тёмный некромантский ритуал?!

— Что ты, сын, — горько усмехнулась Вальбурга. — Они же не звери, да и некромантов в Англии днём с огнём не сыщешь. Просто отчаявшийся отец выкрал чужого ребёнка и, проведя ритуал кровного усыновления, выдал за своего!

— Бред какой! — ужаснулся поступку друга Сириус. — Маман, Вы хоть себя слышите? Гарри похож на Джеймса как две капли воды!

— А всегда ли так было? — зло прищурившись, спросила она. — Неужели ты, крёстный, не заметил изменений в мальчонке? Ты-то с ним часто общался…

— Так некогда разглядывать-то было! — оправдывался этот балбес. — Я ж его почитай полгода не видел с того случая. Ну, изросся малёк, детская припухлость сошла… А так один в один с Джеймсом!

— Припухлость сошла, значит, — тихо кипела Вальбурга. — А ты уже забыл, что твоя припухлость окончательно сошла только к Хогвартсу?!

— То есть, ты намекаешь?.. — упрямо не желал принимать очевидного Сириус.

— Не намекаю, — сердито проворчала Вальбурга, — а прямым текстом говорю: ребёнок был другой!

— Да нет же, — упёрся рогом тот, — он и пах ведь…

— Ну, и как же он пах? — подначивала мать: может, на ассоциации мозг у сына включится.

— Как Джеймс, вот! — огрызнулся тот. — Гарри даже пах, как Джеймс!

— А теперь подумай, горе ты моё, — принялась увещевать глава рода. — Может ли годовалый малыш, всё время находящийся с матерью, пахнуть только отцом? Ну?!

— Нет, — признал, наконец, тот. — Это была иллюзия, зачарованная на подобие. Но зачем это Джеймсу?

— Да тебя, кретина, прикрывал! — не выдержала леди Вал. — Как думаешь, гулял бы ты сейчас на свободе, заяви Поттер на тебя в Визенгамот? А ведь имел полное право. Так что хорошо подумай, прежде чем ещё раз назвать его предателем. Иди к себе. Отныне ты — не наследник рода Блэк, такой тугодум не справится с управлением родом. Дай Мерлин, ты осознаешь, что натворил, и это произойдёт раньше, чем у тебя появятся собственные дети!

Сириус задумчиво посмотрел на мать и вышел из кабинета, тихо закрыв за собой дверь.

Он не помнил, как оказался в своей комнате. Голова была тяжёлой, будто с похмелья. Не раздеваясь, он упал на кровать и заснул. Но и в царстве Морфея не было покоя Блэку.

Сначала ему снился день, когда на Гриммо влетел взбешённый Джеймс:

«Сириус, весь день чувствовавший себя неважно, спускался в гостиную, чтобы поприветствовать друга, но когда увидел его — замер на полдороге: глаза вошедшего метали молнии, а лицо было мертвенно-бледным. Заметив Блэка, Поттер натурально зарычал! Прямо как Ремус в своей волчьей ипостаси. Стало жутко.

— Ты… — хрипло начал Джеймс, — ты чуть сына мне не угробил! Он с твоей мордредовой метлы свалился и покалечился! Забирай свой подарок, — выплюнул он, — и не приближайся к Гарри: вашу с ним связь я разорвал! — Джеймс отбросил от себя игрушку, будто ядовитую гадину, и, не дожидаясь ответа, скрылся в ночи.»

Перевернувшись на другой бок и накрывшись с головой одеялом, Сириус продолжил спать.

«Тёплый солнечный день, и он в своей старой комнате роется в школьном сундуке.

— Да где же?.. Я же точно помню… — бурчал Сири себе под нос. — Ага, вот она!

И на мерлинов свет появилась старенькая детская метёлка. Вот сынишка обрадуется! Альтаиру уже три — это будет его первая метла. Главное, чтобы Маргарет не засекла…

Понятливый сын согласился держать подарок в секрете от мамы — это же так здорово: у них появилась общая тайна! Они вышли на задний дворик, где Сириус принялся обучать малыша.

— Вытяни над метлой руку и скажи: «Вверх!»

— Ввех! — крикнул малыш, и гладкое древко влетело в его ладошку. — Поутиось, па! Поутиось! — радовался Альтаир, от волнения проглатывая звук «л».

— Молодец, сын! — чуь ли не лопаясь от гордости, похвалил его Сириус. — Теперь перекинь ногу через древко и садись. Умница. Держаться надо обеими руками и ни в коем случае не отпускать, понял меня?

— Да, па! Моно узе итеть?

Стоило Сири кивнуть, как малыш резко взмыл в воздух. Сердце отца оборвалось: так не должно быть! А до слуха долетел испуганный вопль:

— А-а-а-а-а-а! ПАПА!

— Ал, держись, я сейчас! — крикнул он, призвав невербальным акцио из сарая свою метлу. Седлая её, Сириус, не отрываясь, следил за сынишкой, которого неуправляемая игрушка уносила всё выше и выше. Где-то в тридцати футах на землёй она остановилась и начала падать. Сириус рванул навстречу, одновременно пытаясь подхватить ребёнка левиосой. Куда там: даже стоя на земле, попасть заклинанием в движущуюся цель непросто, а уж если ты сам летишь со скоростью бладжера… Оставалось только уповать на силу своих рук и крепость вестибулярного аппарата. Отпустив древко, он громко крикнул:

— Не бойся, малыш! Я тебя ловлю!»

Сириус метался по кровати, не в силах очнуться от кошмара. Привлечённый воплями недостойного наследника, Кричер не смог даже близко к нему подойти: магия свернулась вокруг спящего коконом, не позволяя прервать сон.

Дёрнув себя за уши, верный домовик отправился за хозяйкой.

* * *

Когда эльф с сумасшедшим взором появился у её кровати посреди ночи, Вальбурга поняла — случилось что-то страшное. Ничего не говоря, она протянула ему руку, и тот перенёс её в комнату сына, что всё так же метался в тёмном коконе.

Женщина только слышала о таком — магическое пробуждение совести: очень древнее блэковкое проклятие. Смертельно в семи из десяти случаев. Очевидно, пожелав в гневе посильнее наказать балбеса, она сама запустила его механизм.

Сердце матери дрогнуло: пусть оболтус уже и не наследник рода, но он всегда будет её сыном.

На правах главы рода Вальбурга приблизилась к постели и, приложив указательные пальцы к вискам Сириуса, тихонько шепнула: «Легилименс!»

От увиденного у неё под ночным чепцом натурально зашевелились волосы: сын, вися в пяти футах над землёй, сжав метлу коленями, ловил чернявого кроху, летевшего с невообразимой высоты. В глазах Сириуса она прочла смертный страх: не за себя — за ребёнка.

Взмахнув рукой, она заключила малыша в сферу, плавно опустившуюся в протянутые руки отцу и лопнувшую.

Кроха мёртвой хваткой вцепился в куртку взрослого и, захлёбываясь слезами, шептал:

— Па! Я босе не хосю итать. Ме не понаиось!

Сириус резко сглотнул, пытаясь справится с комом в горле, появившимся от этих слов. Медленно опустившись на землю, он посмотрел в глаза матери и сказал:

— Я всё понял. Меня и правда убить мало. Лично я бы убил.»

В следующий момент мать и сын открыли глаза на площади Гриммо. Магический кокон исчез, опасность миновала.

Они проговорили до самого утра — сна не было ни в одном глазу.

С рассветом Сириус аппарировал к ограде церковного кладбища Годриковой впадины. Побродив между могил, он наконец обнаружил парное захоронение Поттеров. На белом мраморе были выбиты слова:

«Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года

Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года

Последний же враг истребится — смерть.»

Сириус рухнул перед ним на колени и со слезами просил прощения за всё: за то, что идиот; что только сейчас понял, как подвёл друга; что никогда не сможет искупить вину… Он поклялся Джеймсу найти ту метлу и, разобрав на прутики, сжечь адским пламенем!

Ветер, до этого бивший в лицо и стегавший его волосами по лицу, стих, ласково кружась около Сириуса и высушивая слёзы на его щеках.

* * *

Он вернулся домой мрачный и, выполнив клятву, аппарировал к Малфоям — молить Гаррэля о прощении и выпросить позволения навестить могилу крестника. Тот, конечно, не отказал.

На крошечную гробницу Сириус возложил букет из бело-голубой сирени⁽¹⁾ и мешочек с пеплом.

— Прости, малыш, что из-за безголового крёстного тебе пришлось так рано уйти, — стоя на коленях, произнёс он. — В знак признания вины я принёс тебе пепел, оставшийся от метлы, что унесла твою жизнь. Знаю, это не вернёт тебя, но навсегда будет служить мне напоминанием, что не все шутки хороши. Прости меня, Гарри, и прощай.

Сириус встал с колен и, тщательно пряча лицо за волосами, сказал Гаррэлю:

— Я закончил. Боюсь, здесь мне больше нечего делать.

Подросток дотронулся до его руки и тихонько сказал:

— Не знаю, утешит ли Вас это, мистер Блэк, но мне кажется, они Вас простили.

Сириус с молчаливой благодарностью сжал его кисть.

1) Сирени приписывают значение воспоминаний и возрождения. Её цветущие ветки олицетворяют бессмертие души и вечную память.

Вернуться к тексту