Долгий путь серебряного воробья (джен)

«Эта скала — идеальное место для засады», — решила Неомария, взобравшись на вершину и осмотревшись.

Отличный вид, открывшийся на песчаные дюны, позволял обнаружить издалека любого, кто направится сюда, а сама она в своей серой одежде при этом будет незаметна меж каменных выступов. Будущая жертва придет обязательно — кратчайший путь из Вельзении в Люцифению проходил именно через эту маленькую пустыню на стыке границ Вельзении, Люцифении и Асмодина, и все путешественники, использующие такой маршрут, ненадолго останавливались у подножия скалы, где из-под песков струился небольшой источник. Вода нужна, а именно здесь можно пополнить ее запасы. Неомария и сама недавно наполнила свежей водой из этого родника свою дорожную флягу.

«Значит, он придет с той стороны… и на нем будут алые доспехи…»

Девочка понятия не имела, как выглядит тот, кого она должна убить, а ошибиться, прикончив кого-нибудь совершенно постороннего, было бы обидно. Не то, чтобы она испытывала жалость к кому-то, но убить того, кого убивать не приказывали — это ошибка, а ошибка означает неумелость. К счастью, будущая жертва была большим оригиналом — по неизвестной причине этот рыцарь-мечник никогда не ходил в обычных доспехах и одежде, как все, а носил все исключительно ярко-красное. Вряд ли здесь и сейчас попадется второй такой же чудак…

Вельзенец… Абисс мельком упоминала, что он изменник, дезертировавший из имперской армии, да еще и убил родного брата. Впрочем, Неомарию это не волновало, за свою недолгую жизнь она уже убила немало людей и никогда не спрашивала, по какой причине. Если Абисс приказывает кого-то убить — это просто надо сделать.

Сколько девочка себя помнила, ее всегда воспитывала и учила эта ведьма, всюду ходившая с рыжей кошкой. Но Абисс не была ее матерью или родственницей, Неомария просто принадлежала ей, как вещь, и не видела в этом чего-то странного. Абисс была с ней строга и жестока, но девочка и не знала, что может быть как-то по-другому. Она — инструмент, полезный инструмент. Она не должна испытывать никаких чувств, ее задача — убивать тех, кого прикажет ведьма, и только — с чем она отлично справлялась. Смутно, очень смутно Неомария помнила, что, кажется, когда-то давно она была другой, но те времена давно прошли. Абисс создала ее, избавив от слабостей и выковав надежное верное оружие.

«Он скоро придет, — Неомария сделала маленький глоток воды из фляги и продолжила всматриваться в горизонт. — Нож или арбалет?»

Недолго подумав, она остановила свой выбор на арбалете. Разумеется, девочка-убийца отлично владела ножами, как в рукопашной схватке, так и метательными, но, возможно, сейчас жертва будет в доспехах. Метнув нож сверху, со скалы, она может не попасть в уязвимое место с первого броска, и тогда этот мечник сможет попытаться убежать, а это все осложнит. Стрела же из арбалета наверняка пробьет броню и попадет прямо в сердце, сразу закончив дело.

* * *

Тяжело ступая по песку, усталый Леонхарт Авадония направлялся к появившейся на горизонте скале. Здесь он устроит недолгий привал и наберет воды. Может быть, конечно, стоило снять и бросить доспехи — без них путешествие стало бы легче — но юный рыцарь не мог так поступить. К тому же оставалась возможность снова встретиться с преследователями и тогда у них будет еще одно преимущество. Потому он и пошел кратчайшим путем через пески — чтобы те не успели догнать. Последняя встреча с вельзенскими рыцарями и так нелегко ему далась.

Снова Леонхарт вспомнил этот самый мрачный момент своей жизни…

Их было пятеро. Разумеется, ни один из них не мог быть ровней мечнику-«вундеркинду», прославившемуся своими необычайными талантами еще в детстве, но все же их было пять против одного. Поэтому Авадония первым бросился на отряд преследователей и отчаянно сражался, в то же время хладнокровно оценивая ситуацию и постоянно перемещаясь, чтобы не дать себя окружить и атаковать с разных сторон. Он убил одного, другого, третьего, а потом четвертого и, наконец, пятого, с которым пришлось повозиться дольше всего. После чего сорвал с убитого вельзенца шлем и… увидел под ним лицо своего родного брата.

Почему?! Почему тот сам отправился за ним?! Хотел восстановить честь семьи, запятнанную предателем?.. Он не понял поступка Леонхарта. Леонхарт не был уверен, что и сам понимает. Но, опустошенный и убитый горем, он продолжил свой путь к Люцифении. Прочь из Вельзенской империи! Больше он никогда сюда не вернется… разве что, как враг на поле боя.

* * *

Да, он был в алых доспехах. Неомария позволила рыцарю приблизиться, чтобы стрелять наверняка. Но… чем ближе он подходил, тем больше росло изумление девочки. Беглец был молод… да, нет, он был совсем мальчишкой. Лишь немногим старше ее самой. Сейчас на голове его не было шлема, а лицо казалось измученным, усталым и печальным.

«А может быть, это не он? Нет, алые доспехи, идет через пустыню один, ошибки быть не может.»

Встав на одно колено на самом краю скалы, Неомария вскинула арбалет и прицелилась… Мальчик-рыцарь пошел быстрее, его усталый взгляд был устремлен на приближающийся источник под скалой, и он не замечал маленькую фигурку в сером на вершине. Но почему-то она медлила. Ей еще никогда не приходилось убивать других детей, таких же, как она.

«Что со мной? Я что, сомневаюсь?.. Неужели я стала неумелой и негодной?!»

Рассердившись на саму себя, девочка попыталась осторожно сместиться в сторону, чтобы прицелиться получше (хотя в этом и не было необходимости), оперлась на правую ногу, и тут… нога поскользнулась на гладком крае скалы. Попытавшись удержать равновесие, она выронила арбалет, взмахнула руками, но нога продолжала скользить, и девочка, перевернувшись, вниз головой слетела с обрыва. Мимо промелькнула стена обрыва, и ее тело со страшной силой ударилось о камни подножия скалы.

«Как больно…»

Затуманившимся зрением Неомария увидела, как мальчишка, глядя на нее, стремительно выхватывает из ножен меч.

«А он ловок… Как глупо… Нельзя жалеть жертву… Он-то тебя не пожалеет…» — успела она подумать, прежде чем потеряла сознание.

* * *

Краем глаза увидев, как что-то падает со скалы, Леонхарт машинально выхватил меч — ему померещилось еще одно нападение погони. Однако после глухого удара о землю вокруг было тихо. Внимательно оглядев вершину скалы, мальчишка приблизился к лежащему телу в серой одежде.

«Ребенок?! — с изумлением понял он. — Девчонка?!»

Да, это была девочка с серебряными волосами лет восьми на вид. И сейчас она лежала без сознания, истекая кровью из нескольких ран.

— Нет, погоди, не умирай! — под рукой не было больше ничего, поэтому Леонхарт начал поспешно отрезать кинжалом полосы от ее же серой одежды и перевязывать ими раны бедняжки. При этом он обнаружил у нее на поясе фляжку с водой и два ножа, по виду вполне боевых. Это озадачило юного мечника, но он не прекратил работу, пока не остановил кровотечение из всех ран. Взяв девочку за запястье, он с облегчением почувствовал биение пульса. Жива! Пользуясь своими небольшими познаниями способов оказания первой помощи, Авадония осторожно осмотрел ее и убедился, что ранения не так опасны, как ему показалось сначала. Несомненно, она выживет.

Но кто же эта девочка? Что она делает здесь совсем одна? Потерялась? Ее бросили? Или она такая же беглянка, как он сам? Но… в любом случае… ему нельзя ни оставаться с ней дольше, ни взять ее с собой! Леонхарт полагал, что погоня за ним продолжается, и не знал, как скоро преследователи будут здесь. Раненый ребенок задержит его, и он может не успеть добраться до границы Люцифении. Было противно бросать девчонку, но он точно знал, что вдвоем им не уйти. Он должен спешить. А она… Если она как-то добралась сюда, то, наверное, сможет и выбраться?.. К тому же мимо этой скалы постоянно проходят все путники, идущие через пустыню, и кто-нибудь сможет ей помочь.

Осторожно взяв все еще не пришедшую в сознание девочку на руки, Авадония перенес ее поближе к источнику и уложил рядом, в тени от скалы. Теперь ее сразу заметит каждый, кто подойдет сюда за водой. Заодно мальчик наполовину опустошил свой и так небольшой мешок с провизией, завернув половину сухарей и сушеного мяса в кусок ткани, и положив этот сверток рядом с девочкой (вообще-то у Неомарии был и свой запас, но он остался на вершине скалы, куда ее спаситель не догадался подняться)…

— Удачи. И прости, — шепнул он.

Ну вот и все. Кажется, Леонхарт сделал все, что мог. И, бросив на спасенную последний взгляд, юный рыцарь пошел прочь.

Первое, что она увидела, открыв глаза — это небо, синее и безоблачное. Потом — песок вокруг, большую скалу рядом, какой-то сверток и маленький источник.

«Где я?..»

Она не знала. Мало того, попытавшись вспомнить, как здесь оказалась, девочка с испугом поняла, что не помнит этого. И не только этого. Она вообще не помнила ничего о себе. Кто она, откуда, почему, зачем… Все вопросы оставались без ответа. Лишь два слова всплыли в ее памяти.

— Прототип… Неомария… — повторила она их вслух.

«Прототип — это первое изделие. А Неомария… Наверное, это мое имя», — решила девочка.

Не помня ничего о себе, она, однако, знала, что есть такое имя, как «Мария». А ее, выходит, зовут Неомария? Странно. И это «новое» имя ей не очень понравилось. Может быть, лучше звать себя Марией?

Но важнее было решить, что делать дальше. Она уже поняла, что осталась у скалы совсем одна. Однако рядом с ней лежал сверток, развернув который, она нашла пищу — немного сушеного мяса и сухарей, а на ее голове и теле было несколько старательно перевязанных ран. Кто это сделал? Она сама, кусками своей одежды? Нет, вряд ли — хотя она знала, как оказывать самой себе первую помощь при ранениях (знания просто всплыли в ее голове без памяти о том, откуда они взялись), но ее левая рука была перевязана слишком хорошо, чтобы это можно было сделать одной рукой и зубами. Это сделал кто-то, у кого было две здоровых руки. Кто? Где он тогда? И как она с этим человеком связана? Ответов тоже не было.

Обойдя скалу кругом, Неомария убедилась, что песчаные дюны простираются со всех сторон до самого горизонта. Что же делать… Пищи надолго не хватит, вот только она понятия не имела, в какую сторону лучше идти, чтобы выбраться из этой пустыни. Так можно заблудиться и попасть в места куда хуже, здесь же, по крайней мере, был источник питьевой воды.

Наконец, девочка решила попробовать взобраться на вершину скалы, чтобы осмотреться оттуда. К ее собственному удивлению, это удалось довольно легко. Скала, конечно, вовсе не была неприступной, но все же Неомария вскарабкалась на нее очень уж умело. Кажется, у нее был опыт и в этом деле…

На вершине ждало новое открытие — там обнаружились небольшой дорожный мешок, а в нем — еще немного скудной пустынной пищи, и арбалет с несколькими стрелами. Взяв арбалет, Неомария почувствовала, что он лежит в руках привычно, как родной. Мало того — она поняла, что отлично знает, как им пользоваться.

«Так это мои вещи? Наверное, я уже залезала сюда до того, как потеряла память?»

В задумчивости девочка взяла один из ножей, закрепленных у нее на поясе. Прикосновение к рукояти принесло странное ощущение — словно к чему-то любимому и дорогому. А еще она точно знала, как использовать этот нож, который мог быть и оружием рукопашной схватки, и метательным. Знала все приемы ножевого боя и броски. Знала, как правильно подобраться к часовому, чтобы незаметно убить его одним ударом, и многое другое.

«Кто же я?..» — снова задумалась Неомария. Но ответа не было.

Зато, оглядев пустыню с вершины скалы, она заметила на горизонте множество медленно движущихся темных точек. Через некоторое время девочка с радостью убедилась, что это определенно люди. И они идут сюда, к этой скале. Что было, конечно, ожидаемо, учитывая наличие тут источника, но от того не менее радостно.

«Кто бы они ни были, я пойду с ними, — решила Неомария. — Да у меня и нет другого выхода…»

* * *

В этот день генерал Шалгам, возглавлявший шедший через пустыню отряд асмодинских рыцарей, был очень удивлен — когда они встретили возле скалы в пустыне одинокую раненую девочку. Та назвалась Марией, но не помнила ничего о себе или своем прошлом и настоящем. Шалгам знал, что такая потеря памяти изредка случается с людьми, получившими сильную травму головы — и перевязанная тряпкой голова девчонки красноречиво подтверждала такую возможность. Конечно, ребенок мог и врать… но, в сущности, это было не его дело, в любом случае ее следовало взять с собой, а потом оставить в первом же детском приюте, который попадется по дороге. Сама девчонка ничуть не возражала против того, чтобы отправиться в Асмодин или вообще куда угодно вместе с рыцарями, лишь бы выбраться из пустыни, так что проблем не должно было возникнуть.

И неизвестно, каким путем пошла бы история Марии, если бы вечером того же дня на привале не случилось одно происшествие, заставившее генерала снова удивиться — и на этот раз куда сильнее.

Девчонка была далеко не безоружной — с маленьким арбалетом за спиной и двумя ножами на поясе, но до поры никто это не принимал всерьез. Шалгам не придал «игрушкам» особого значения — мало ли где ребенок без памяти мог их получить, чтобы не выглядеть совсем беззащитным в дороге, но вот у одного из рыцарей оказалось иное мнение. Определив, что оружие самое настоящее боевое, хоть и под детскую руку, и посчитав, что «это детям не игрушка», он попытался его у девчушки забрать. Та разоружаться отказалась, ответив, что это ее вещи, которые она никому не отдаст, а опасаться ей нечего — она прекрасно знает, как обращаться с оружием. Понятно, что никто ей не поверил. И тогда…

Генерал подошел как раз в тот момент, когда Мария с совершенно хладнокровным выражением лица метким броском ножа рассекла надвое уже второе яблоко, вызвав у многое повидавших воинов искренние крики восхищения.

— А орех так — можешь? — подзадорил кто-то.

— Могу, — коротко ответила девочка. Она знала, что действительно может.

И точно — подобрав свои ножи, она так же точно располовинила два ореха.

— Ничего себе ребеночек… — пробормотал один из рыцарей, поднимая половинки и разглядывая их. — Моя дочь в ее возрасте в куклы играла…

— Где ты этому научилась? — забыв про беспамятство подобранной, спросил генерал, потрясенный не меньше других.

— Я не помню, — как обычно, покачала головой та. — Просто умею.

— Понятно… — произнес Шалгам, хотя ему как раз ничего не было понятно.

Порасспросив девочку, он понял, что умеет та гораздо больше. Бой на ножах, кинжалах и рапирах, стрельба из арбалета и лука, приемы рукопашной схватки, предназначенные для драки с более высоким, массивным и сильным противником, разведка… Кто бы ни обучал ее, он сделал, казалось, невозможное — никто никогда раньше не слышал про столь талантливых детей такого возраста.

И в голову генерала закралась одна идея. А что, если… Нет, в приют такое сокровище отдавать не стоит. Конечно, если она сама туда захочет, то ладно, но прежде… Известный своей эксцентричностью император Асмодина наверняка заинтересуется юным дарованием — и это будет неплохой повод обратить его внимание и на себя — того, кто это дарование нашел. В худшем случае он просто покажет императору невероятную диковинку, а в лучшем… а в лучшем — император найдет для нее место у себя. Сама потом благодарить будет. Да, так он и сделает. Как только отряд вернется в Асмодин, они поедут в столицу!

К тому времени, когда отряд, выбравшись из пустыни, пересек Туманные Горы на границе Асмодина и вошел в саму страну, Мария уже знала, что ее решено представить императору. Это не особо взволновало девочку — император, так император. Последние дни ее мучило другое, и, как ни странно, это было непонимание своей цели. Что ей делать теперь, после того как она спаслась из пустыни?.. Они не помнила ничего, и у нее не было никого, а значит, непонятно было, зачем ей вообще жить дальше. В то же время, понимая, что обладает необычными способностями, она чувствовала странную необходимость использовать их. Но для чего?.. Ради кого?.. Об этом девочка продолжала раздумывать и все время пути до Ласалэнда — столицы Асмодина. Это было странно — словно всю ее жизнь у нее была какая-то цель, и вот теперь она ее вдруг потеряла.

А император Асмодина оказался приятным пожилым человеком, добиться встречи с которым было совсем нетрудно. Демонстрация Марией ее способностей привела его в восхищение, и он, недолго думая, спросил, желает ли она служить в армии.

«Служить»… Это слово что-то затронуло в душе девочки. Да, она согласна. Но разве дети служат в армии?

Император ответил, что в Асмодине процветает меритократия — идеология достоинства. Здесь любой, у кого есть таланты, может добиться чего угодно без оглядки на его происхождение, цвет волос, веру или то, богат он или беден. Или на возраст. Если человек может быть отличным воином уже в восемь лет — то почему бы и нет?

Так она снова сменила имя — теперь ее стали звать на асмодинский лад — Мариам. И официально девочка была удочерена женщиной-офицером асмодинской разведки по фамилии Футапье, которая должна была продолжить и улучшить ее образование в области военной тактики, государственной разведки и шпионажа. Забавно, но у этой женщины были такие же серебряные волосы, так что она и впрямь могла бы сойти за мать Мариам.

В остальном Мариам Футапье уже была отличным бойцом, и после ее зачисления в ряды асмодинской армии в этом убедились все, даже те, кто поначалу не принимал «ребенка» всерьез. Конечно, пока она еще не проявила себя в настоящем деле, полного доверия к ней и не могло быть — сам император приказал беречь юное дарование и даже приставил к ней охрану. Но первые же стычки отряда, в котором она служила, с люцифенцами показали, что в этом не было особой необходимости. В бою тихая и скромная девочка моментально превращалась в холодную машину смерти, двигаясь столь стремительно, что охране оказалось за ней не угнаться, а мелькающие в ее руках ножи уносили жизни врагов одну за другой — несмотря на маленький рост, Мариам очень ловко наносила им смертельные раны и при этом играючи уворачивалась от ответных ударов.

«Как ребенок может быть настолько ужасающим?!» — этот вопрос задавал себе каждый, кто видел ее в битве.

Впрочем, Мариам умела не только ужасать и сражалась не только ради того, чтобы убивать врагов — через год, наверное, половина солдат ее отряда могла похвастаться тем, что «ужасающий ребенок» спас им жизнь. Спасти же жизнь самой Мариам не удавалось пока никому — она никогда не давала для этого повода. Всегда отстраненная и необщительная, девочка, тем не менее, ценила боевое братство и всегда была готова прийти на помощь однополчанам.

Благодаря обучению у приемной матери и асмодинской «идеологии достоинства» она быстро поднималась по лестнице военной карьеры и всего в девять лет получила звание генерала и командование над тем самым отрядом, в котором служила. Сам отряд к тому времени стал одним из лучших в армии, получил право иметь собственное имя, а новая командующая — право назвать его по своему желанию. И Мариам назвала свой отряд «Серебряный воробей» в честь своего маленького роста и серебряных волос, своих и своей приемной матери.

Настоящей дочерью которой она, впрочем, никогда себя не рассматривала — та обучала ее и только. И вообще, несмотря на славу, у девочки не было друзей, да она и не чувствовала в них необходимости. Она служила стране, которую начала считать своей, и этого было вполне достаточно. Мало того, почему-то именно служение заставляло ее чувствовать себя спокойно и давало цель в жизни. Наверное, она просто не могла бы жить, не служа кому-то.

Так прошло еще четыре года…

* * *

В этот день Мариам в сопровождении своего старшего офицера шла по улице Ласалэнда к дому генерала Шалгама — поговорить с ним насчет вторжения в страну Люцифению, которое вскоре должно было начаться. И, когда они уже подошли к дому, из-за угла появилась темная фигура…

Женщина в черном плаще, капюшон которого был накинут ей на голову. А на плечах у нее, свернувшись, лежала рыжая кошка.

Неожиданно для самой себя Мариам остановилась, как вкопанная. Женщина же, не спеша, подошла к двери дома Шалгама и, встав на крыльце, на мгновение повернула голову к ним. Под капюшоном мелькнуло старушечье лицо. Затем старуха открыла дверь и вошла внутрь.

Сердце девочки словно сорвалось с места и бешено забилось. Впервые в жизни — по крайней мере, в новой жизни — она почувствовала настоящий страх.

— Госпожа Футапье? Все в порядке? — обеспокоенно спросил Мариам офицер, вероятно, заметивший изменившееся выражение ее лица, что для нее само по себе было необычным.

— Да, — она сделала усилие, чтобы ее голос не дрожал. — Кто это была?

— Эта женщина? Не знаю. Должно быть, гость генерала Шалгама. Я ее раньше никогда не встречал.

— Я… тоже. Так, думаю, что нам лучше сейчас вернуться обратно, — развернувшись, Мариам стремительно зашагала прочь от дома.

«Что со мной? Я… боюсь эту старую женщину с кошкой? Но почему? Кто она?»

К счастью, через два дня отряду «Серебряный воробей» было приказано выступать к границе — в Туманные Горы, и Мариам покинула Ласалэнд. В пути она старалась не думать о странной женщине с кошкой, которая сумела напугать ее…

Туманные Горы… В полном соответствии со своим названием они вечно были покрыты туманом. А за ними начиналась пустыня — та самая, где асмодинцы когда-то нашли Мариам. За пустыней же — Люцифения. Впрочем, сейчас не было никакой уверенности, что люцифенцы спокойно ждут нападения за пустыней — вполне возможно, что их армия уже ее пересекла со своей стороны и подошла к горам. Король Арт, чей стратегический гений признавали даже враги, всегда умел их удивить. Поэтому отряд «Серебряный воробей» должен был остановиться здесь, провести разведку, дождаться, пока к нему на соединение подойдет отряд «Золотой дракон», и только после этого продолжать наступление.

Сидя в своей палатке, мрачная и хмурая Мариам рассматривала карту местности. В последние дни она плохо спала — мучали кошмары, причем, проснувшись, девочка не могла вспомнить, что именно ей снилось. Ее старший офицер тоже выглядел встревоженным и снова поинтересовался, все ли с ней в порядке, рассказав, что слышал несколько слов, произнесенных ею во сне: «Абисс», «рыжая кошка», «проект Н»…

Услышав про рыжую кошку, девочка вздрогнула. Что же ей снилось?.. Неужели что-то из ее «старой» жизни, в которой она как-то была связана с той страшной женщиной?..

Наконец, чтобы немного развеяться, Мариам решила сама сходить на разведку и в одиночестве осмотреть местность вокруг лагеря. Вообще, даже став командиром, она довольно часто так поступала, так что это желание никого не удивило.

Бредя в густом тумане, девочка спустилась почти к самому подножью гор. Из-за этого же проклятого тумана видимость оставляла желать лучшего. Мариам вздохнула: условия для нападения врагов прямо идеальные. Одна надежда — что и враги, если они сейчас рядом, так же ничего не видят и не знают, где искать асмодинцев.

«Или они тоже отправили разведчиков», — подумала она, услышав неподалеку тихие шаги.

Бесшумно скрывшись за ближайшим камнем, лазутчица вгляделась в туман. И увидела приближающуюся фигуру в… ярко-алых доспехах.

«Что за болван — так вырядиться, идя на разведку?»

Это точно был не один из солдат ее отряда. Люцифенец?! Скорее всего, да. Рыцарь в красных доспехах с изображением льва на плече. Очень молодой, всего на несколько лет старше нее самой. Стараясь идти тихо и неся меч наизготовку, он настороженно оглядывался, но, конечно, до бесшумности и неприметности Мариам ему было далеко. Девочка тихо вытащила один из ножей.

Странное чувство… Словно когда-то это уже было… Когда кто-то в красном шел к ней, а она ждала его, чтобы убить…

Молниеносно выскочив из-за камня, Мариам метнула нож, целясь врагу в горло. Но… Это было невероятно, такого с ней никогда еще не случалось — но молодой рыцарь успел не менее молниеносно поднять меч и прикрыть им шею, так что нож столкнулся с его лезвием и отлетел в сторону!

Девочка была изумлена, но, несмотря на это, готова продолжать бой. Схватив второй нож, она не стала его бросать — так можно было вообще остаться без оружия. Вместо этого, медленно приближаясь, она высматривала слабые места в защите «красного рыцаря». Тот тоже осторожно двинулся ей навстречу.

— Эй, я знаю тебя! — удивленно произнес люцифенец, вглядевшись ей в лицо.

— А я тебя — нет, — снизошла до ответа Мариам и попыталась достать его ножом.

Однако ничего не вышло. Длинный меч давал рыцарю преимущество, и, стремительно им размахивая, он всякий раз заставлял ее отступить, прежде чем она успевала приблизиться на расстояние удара. С какой бы стороны девочка не подступала, сверкающий меч вновь возникал на пути, грозя ее ранить, и приходилось тут же отскакивать назад. Нет, конечно, генерал Асмодина не раз побеждала противников, вооруженных мечами любой длины, выходя против них с одними лишь ножами — вот только ни один из них в подметки не годился этому красному по скорости реакции. После нескольких сближений они вновь разошлись, оценивая друг друга взглядами.

— Ты быстр и ловок. Почти, как я, — заметила Мариам.

— Ну, вообще-то я хотел сказать, что это ты быстра и ловка почти, как я, — приветливо улыбнулся рыцарь.

Не удержавшись, девочка тоже усмехнулась.

— Так ты и есть чудо-ребенок Асмодина? Знаешь, я не хочу тебя убивать.

— Ну и дурак. Это война, и мы на разных сторонах, — отрезала Футапье. — Ты же из Люцифении, верно?

— Да, — не стал скрывать красный. — Меня зовут Леонхарт Авадония.

— Мариам Футапье, — машинально представилась девочка. — Если тебе так важно знать, кто именно тебя убил.

— Постой. Говорю же, я тебя помню. А ты не помнишь меня?

— Нет, — Мариам с подозрением взглянула на него. — Ты пытаешься меня отвлечь?

— Нет! Послушай, это случилось пять лет назад. Я шел через пустыню, когда ты вдруг упала со скалы неподалеку от меня. Ты лежала без сознания раненая, а я тебя перевязывал. Обрывками твоей серой одежды. Эти ножи… они тогда тоже были у тебя. Потом… прости, я должен был уйти, меня тогда преследовали. Прости, что не смог взять тебя с собой тогда.

— Меня подобрали асмодинские рыцари, — растерянно ответила девочка, вспоминая, как гадала о том, чья же рука перевязала ее раны. — С тех пор я служу Асмодину.

— Нечего сказать, хорошую услугу я тогда оказал Люцифении, — усмехнулся Леонхарт.

— Жалеешь об этом?

— Нет, я все равно не смог бы оставить тебя умирать.

— Знаешь, а я что-то тоже не хочу тебя убивать, — вздохнула Мариам.

Они оба опустили свое оружие.

— Давай, что ли, разойдемся, как будто друг друга не встречали, и… — но не успела Футапье договорить, как случилось нечто такое, чего не ожидал никто.

Где-то совсем рядом в тумане мяукнула кошка.

Страх отразился на лице девочки — с кошками у нее в последнее время были связаны отнюдь не приятные чувства — и она тут же метнулась за тот самый камень, где недавно поджидала своего противника. Мгновением позже Авадония скрылся там же, хотя и ничего не понял.

— Ш-ш-ш, — приложила к губам палец Мариам. Леонхарт понятливо кивнул.

Несколько мгновений спустя из тумана показалась темная фигура с ярким пятном сверху. Которая по мере приближения превратилась в пожилую женщину в черном плаще с капюшоном, несшую на плечах рыжую кошку. Остановившись на том месте, где недавно сражались двое лазутчиков, старуха огляделась по сторонам, а затем продолжила путь и вновь скрылась в густом тумане.

Проводив ее взглядом, Леонхарт оглянулся на Мариам… и был ошеломлен, увидев, что девчонка, еще недавно смело сражавшаяся с ним, сейчас дрожит от ужаса.

— Э-то о-на… она… пришла… за мной… — трясясь, проговорила та, глядя на него перепуганными глазами. Что-то рвалось из забытых глубин ее памяти — рвалось и не могло вырваться, но вселяло в душу дикий ужас. — Она… за-берет меня…

Не придумав ничего лучше, Леонхарт поспешно обнял девочку и начал осторожно гладить ее по голове, повторяя:

— Все хорошо. Никто тебя не заберет. Все в порядке. Я ей тебя не отдам.

Через некоторое время прижавшаяся к нему девочка перестала дрожать и успокоилась. А затем неожиданно вывернулась из объятий, сердито сказав:

— Ну пусти уже. Вцепился. Обрадовался, что можно обниматься!

Не выдержав, Авадония засмеялся. Мариам, сообразив, что только что сказала, тоже внезапно покатилась со смеху.

— Да, хорошие мы с тобой воины, — весело заметила она, отсмеявшись. — Сидим тут, обнимаемся, хохочем. Какая уж битва после этого.

— А кто была та женщина? — поинтересовался Леонхарт.

— Не знаю, — помрачнела Мариам. — Знаю только, что я ее ужасно боюсь. И, наверное, в Асмодине мне больше нельзя оставаться, раз она там меня ищет. Послушай, если я вдруг захочу перейти на службу Люцифении, ты дашь мне рекомендацию?

— Обязательно, — пообещал рыцарь. — Самую лучшую.

— Тогда… наверное, до встречи, — вздохнула девочка. — Мне… надо только попрощаться со своими солдатами. Потом я вас найду.

С этими словами она направилась назад в горы, к своему лагерю.

* * *

На следующее утро Мариам Футапье, командир отряда «Серебряный воробей» стояла перед выстроившимися рядами своих бойцов и, опустив голову, медленно говорила.

— Солдаты Асмодина. Я должна сказать вам это. Я больше не могу служить Асмодину. Я должна уйти. Я ухожу в королевство Люцифению. Можете считать меня предателем. Прошу только об одном: не пытайтесь меня остановить — я не хочу убивать никого из вас.

Тихий шум пронесся по отряду. И… сначала несколько человек вышли из шеренги и подошли к своей юной командующей со словами «Мы пойдем с вами, генерал» — потом еще и еще. Сама Мариам с удивлением смотрела на них — она и не подозревала, что ее солдаты настолько преданы ей.

Конечно, многие остались — те, у кого в Асмодине были семьи. Но больше половины отряда захотели уйти с ней. И в тот же день они покинули лагерь и ушли в сторону Люцифении. Никто не мешал им…

«Бунт Серебряного воробья» вынудил прекратить наступление и остальные силы Асмодина. Через некоторое время император отказался от идеи вторжения в Люцифению, король Арт тоже не имел желания воевать с Асмодином, и на долгое время между этими двумя странами вновь восстановился мир.

Про Мариам Футапье же вновь услышали во время войны Люцифении с Вельзенией…

Впервые Мариам увидела Эллуку Клокворкер во время войны с Вельзенской империей.

Люцифенцы неостановимо наступали — молодой король Арт не отказывался от своего намерения объединить весь Эвиллиос под властью одной династии, и победа над Вельзенией должна была стать значительным шагом к исполнению его мечты. И конечно, Мариам и Леонхарт всегда сражались в первых рядах люцифенской армии, как, впрочем, и сам король, который никогда не отсиживался в тылу. Этим он нравился Мариам.

Поступить на службу Люцифении оказалось очень легко — оказавшийся знакомым с королевской четой Леонхарт действительно дал своей новой знакомой хорошую рекомендацию, и «чудо-ребенка» с ее отрядом там приняли без особых проблем. Как показалось Мариам, Арт и его жена королева Анна ей даже симпатизировали, хотя она не была уверена, было это из-за ее боевых навыков или из-за того, что она была ребенком, к тому же оставшимся без родителей. Ну, во всяком случае, играть роль их дочери она не собиралась, а желала, чтобы ее оценили за то, что она умеет лучше всего — служить и сражаться. Что же до Леонхарта, то девочка полагала, что он стал для нее тем, кого у нее никогда раньше не было — другом.

Сегодняшнее сражение было куда масштабнее всех, в которых ей до сих пор приходилось участвовать — а ведь кампания против вельзенцев еще только начиналась! Однако вельзенский император этого не знал. Он, похоже, решил собрать свои силы в кулак и разгромить Арта в одном генеральном сражении — и это было большой ошибкой. Сейчас вельзенцы уже отступали, не выдержав натиска люцифенских рыцарей. Мариам с Леонхартом играли в этом натиске немаловажную роль, и там, где сверкали его меч или ее ножи, следом непременно падало тело поверженного врага. Победа казалась уже неизбежной, люцифенцы подступили к самому лагерю противника, и многие вельзенцы в отчаянии бежали прочь…

Когда на поле боя вышла она.

— Эй, Леонхарт, что там за шум?! — крикнула Мариам и с недоумением посмотрела на бегущих им навстречу солдат Люцифении. Со стороны вражеского лагеря подул свежий ветерок. — Они, что… отступают?!

— Там… что-то странное… — растерянно ответил Красный рыцарь, который был выше и видел, что у стен вельзенского лагеря и впрямь происходит нечто совершенно необычное.

Чем ближе они подходили, тем сильнее становился ветер. И тем больше бегущих назад своих бойцов им попадалось.

— Там… Ведьма! — в панике крикнул один из них, пробегая мимо Мариам. — Она всех убьет!

Наконец, они подошли совсем близко и увидели это… Солдат «Серебряного воробья», которых одного за другим подхватывал странный вихрь, поднимал в воздух и расшвыривал прочь, словно кучу сухих листьев. А в центре вихря находилась неспешно шагающая им навстречу красивая женщина с розовыми волосами, в развевающихся на ветру одеждах и с насмешливой улыбкой на лице.

— Кажется, это и в самом деле ведьма, — пробормотал Леонхарт. — Или волшебница. Она создает ураган!

— Вот колдунья, всю победу нам испортила! — в сердцах произнесла Мариам. — Ну, мы-то с тобой от нее не побежим?

— Нет, конечно!

— Тогда… Я — справа, ты — слева. Отвлеки, а я метну нож и достану ее. Надеюсь, она все же не бессмертная.

Попытка была столь же отчаянной, сколь и бесполезной — Леонхарт не смог даже подойти на расстояние удара мечом, и прекрасная волшебница с усмешкой наблюдала, как ветер сдул и отшвырнул его прочь. Мариам успела подобраться ближе и все-таки метнула один за другим оба своих ножа, но странный волшебный ветер не дал им долететь до колдуньи и просто отбросил прочь, а затем сдул девочку так же, как и красного рыцаря. Вдоволь покувыркавшись по земле, она, наконец, остановилась и снова вскочила на ноги. Леонхарт, тоже не казавшийся сильно пострадавшим, подбежал к ней.

— Гадина! — кажется, впервые в жизни Мариам пришла в настоящую ярость. Потому что никогда раньше она не чувствовала себя такой беспомощной. — Леонхарт! Я осталась без ничего, дай твой кинжал!

Рыцарь молча протянул кинжал девочке.

— Может быть, к ней можно подобраться ползком?.. Тогда я подрежу ей ногу. Попробую… — оглянувшись, Футапье почувствовала себя неуютно — оказывается, они остались только вдвоем против приближающейся волшебницы и ее урагана — все солдаты «Серебряного воробья» со стонами лежали на земле, раскиданные кто куда, а остальная люцифенская армия (которая еще не разбежалась) осторожно толпилась на некотором расстоянии и не решалась атаковать. Хотя… не совсем вся — король Арт сейчас решительно шел прямо к ним. Его одинокая фигура приближалась.

— Проклятье, — выругался Авадония, тоже оглянувшись. — Нас осталось трое?!

— Трое против одной, — не теряла присутствия духа Мариам.

— Вы, я вижу, единственные герои, кто еще не в ужасе от этой… ведьмы, да? — подошедший Арт грустно усмехнулся.

— Ваше величество! — поспешил обратиться к нему Леонхарт. — Вам не стоит самому…

— Нет, именно сейчас и именно мне как раз стоит это сделать, — оборвал его король. — Иначе наши воины совсем потеряют боевой дух. Я сам выйду на бой против этого исчадия ада.

— Подождите… ваше величество, — попросила Мариам. — У меня есть план.

— План? — повернулся к ней Арт.

— Ну, вроде того… Мы можем лечь на землю и поползти к ней. Ползком. Может быть, тогда ветер не сможет оторвать нас от земли. И мы к ней подползем и…

— И позволим ей плюнуть на нас сверху, — насмешливо закончил за нее Леонхарт. — Что-то мне не нравится этот план. Ползущий рыцарь… это будет выглядеть позорно.

— Если я смогу добраться хотя бы до ее ноги — она уже больше не сможет ходить, — сердито ответила девочка.

— Нет, король Люцифении не станет ползти к врагу даже ради победы, — отказался и Арт. — Я просто пойду ей навстречу и буду идти, пока смогу. А если ее ветры меня сдуют — поднимусь на ноги и снова пойду.

— Ну хорошо, тогда вы и Леонхарт пойдете к ней, а я буду позади вас, спрятавшись за вами. Может, она меня не заметит. А когда… то есть если она вас сдует, я брошусь на землю и подползу к ней. Мне — можно, я не король и не рыцарь, — не отступала Мариам.

— Хорошо, — кивнул король. — Желаю тебе успеха, если нас постигнет неудача.

И вот король и рыцарь решительно зашагали к центру урагана, а за ними, пригибаясь, быстро засеменила маленькая фигурка девочки-убийцы. Встречный ветер на их пути становился все сильнее, словно нанося удары в лицо и стараясь оттолкнуть назад, но они не сдавались, шаг за шагом приближаясь к колдунье, как вдруг…

Волшебница подняла руки к небесам и ветер мгновенно стих. Остановившись от неожиданности, все трое молча смотрели на нее. Женщина с розовыми волосами, в свою очередь, с любопытством и интересом смотрела на них. Прошло несколько секунд. Наконец, волшебница кивнула, казалось даже, довольно приветливо и, так же молча развернувшись, пошла прочь.

— Она что, сдалась?! — изумленно смотрела ей вслед Мариам.

— Не думаю… — покачал головой король Арт. — И ничего не понимаю…

Неделю спустя после битвы с вельзенцами (несмотря на вмешательство волшебницы, закончилась та все же победой люцифенцев) Мариам и Леонхарт стояли у Моста Саносун рядом с королем Артом и королевой Анной.

— Я все-таки не совсем понимаю. В чем смысл этой клятвы? — поинтересовалась девочка.

— Ну, вы — храбрейшие из воинов Люцифении — поклянетесь служить мне и Анне и отныне станете известны всем, как Три Героя…

— Но мы же и так будем вам служить. Да, а кто же третий герой?

— Она скоро придет. И я думаю, что все вы заслуживаете совершенно особого места в будущей истории Люцифении — которая когда-нибудь будет написана, — улыбнулся девочке Арт.

— У каждого из нас уже есть в своем роде необычная история, — добавила Анна. — И мы надеемся, что здесь начнется еще одна… новая история — история всех нас вместе. А вот и наш третий герой, — указала она.

Повернувшись в ту сторону, все увидели приближающуюся фигуру женщины с розовыми волосами.

— Это?.. — разинул рот Леонхарт.

— Да, это она. Эллука Клокворкер, между прочим, никакая не ведьма, а очень даже добрая волшебница. Раньше она служила Вельзенской империи, но неожиданно решила перейти на сторону Люцифении. Кстати, это тоже то общее, что есть у вас троих, — заметил король Арт.

— Привет всем. Надеюсь, я не опоздала? — Эллука, подойдя, одарила всех четверых очаровательной улыбкой.

— Э-э-э… — в неожиданном смущении протянула Мариам. — Значит, Эллука… Да. Но скажи, пожалуйста, почему тогда, на поле боя, ты ушла и не стала сражаться с нами дальше?

— Вы мне понравились, — весело сказала волшебница, как о чем-то простом и понятном всем.

— А… Ясно.

«Интересно, все волшебницы такие странные?» — в то же время мысленно спросила себя девочка.

И вот король Арт с мечом в руках и королева Анна, держащая щит, встали на середине моста. Три Героя преклонили перед ними колени и произнесли слова клятвы. При этом Эллука слегка повернула лицо к Леонхарту и подмигнула ему правым глазом, а затем — к Мариам и подмигнула ей левым глазом.

— Надеюсь, мы с вами станем друзьями, — затем улыбнулась она обоим.