А почему бы и нет? (джен)

Саше в тот день исполнилось тринадцать, он был стройным, слегка долговязым и светловолосым. Он любил и умел петь, и его преподавательница по вокалу честно признавалась, что хотела бы, чтобы его голос подольше не ломался. Возможно, она была ведьмой: переходный возраст задел Сашу лишь по касательной, а его прекрасно-ужасные атрибуты снились только в страшных снах. Конечно, это было только начало, и никто не знал, как всё повернется дальше.

Ему было чем гордиться: его успехи на олимпиаде по физике, о которых с гордостью сегодня сообщил на весь класс физик Алексей Николаевич, заставляли сердце радостно биться, а губы словно сами собой расползались в довольной улыбке.

Саша шёл домой, весело помахивая сумкой со сменной обувью. Снег уже сошёл, на газонах зеленела первая трава, да и апрель уже перевалил за середину. Воздух прогрелся аж до семи градусов, но Саша, как истинный ценитель весеннего тепла, уже сейчас полностью распахнул куртку и одним прицельным движением смахнул надоевшую шапку в школьный рюкзак.

Благодать! Птицы пели свои весенние песни, а солнце ласковыми лучами дарило предвкушение лета.

Дома Сашу ждал торт. Вкусный, свежий — мамин. Мама в каждый день рождения пекла ему настоящий именинный торт, украшала свечками, готовила интересный праздник: конкурсы, задания, развлечения. Но этот праздник должен был стать особенным — Саша сам приложил руку к его разработке. Он позвал друзей из класса и музыкальной школы, заранее предупредив о переносе на выходные.

Настроение было чудесным. Саша шёл по дорожке, вымощенной уже частично изношенной плиткой, и мечтал. Ноги сами несли его сквозь городской парк.

Этот парк — особенно по выходным — был сосредоточием отдыха большинства жителей маленького провинциального Сашиного городка. Сейчас же встречались лишь степенные дамы с колясками и редкие сторонники физнагрузок.

Деревья только начинали зеленеть: лопались почки, высовывались малюсенькие листочки. Парк, отряхиваясь, просыпался после долгой зимы. На аллеях виднелись яркие оранжевые пятна жилеток дворников, задорно гребущих граблями прошлогодние листья и скопившийся мусор. Кое-где звучали голоса идущих домой школьников.

Сашина дорога пролегала вдоль мелкой речушки и искусственного пруда, пересекаемого знаменитым в городе мостом, где все влюблённые и новобрачные считали своим долгом повесить замок как символ своей настоящей любви. Замки виноградными гроздями обвивали каждую балясину, так выплескиваясь за пределы моста, что Саша частенько задумывался, выдержит ли конструкция, не рухнет ли под их тяжестью в воду.

Саша привычно шагал вперёд, когда взгляд выцепил из обыденной картины нечто новое. У моста, прислонённый к парапету, стоял велосипед Сашиного одноклассника Димки Соловейчика.

Этот велосипед Саша хорошо знал. Он был заметным в школьном дворе на велопарковке — у него были ярко-красные диски, большой мягкий багажник для царской перевозки пассажиров и очень широкие шины, и именно поэтому Соловейчик всегда парковал его у края. Саша когда-то давно ещё размышлял, внутренне облизываясь, где и как Димка заработал на столь роскошный велик?

Соловейчики жили небогато: мать с отцом давно развелись, да и на иждивении у матери — согласно доносимым молвой слухам — осталась очень пожилая бабушка, практически не выходившая на улицу.

Саша даже не смог бы внятно описать его внешность: примерно одного с ним роста, большие тёмные глаза. Всё. Больше ничего не вспоминалось. Димка был обычным парнем без особых примет, слегка взъерошенным. Он учился ровно, не хватал "звёзд" и взысканий, почти всегда молчал на уроках. В соцсетях он почти не писал, но постоянно пропадал в смартфоне и не стремился попасть в общество. Он был сам по себе, но при этом каким-то слегка пришибленным, как казалось Саше.

Саша и Димка словно жили в двух непересекающихся мирах, хотя ходили в один класс, жили в одном городе. Саша не знал, были ли у него друзья, где он проводил свободное время да и просто — чем увлекался. Хотя это его и не волновало. Свой круг общения, свои радости и проблемы были для Саши важнее, чем почти невидимка-одноклассник.

Саша поискал глазами хозяина велосипеда, но его нигде не было.

— Соловейчик! Ты где? Ты велик не забыл? — закричал Саша, сложив ладони рупором. Его голос разнесся над мостом.

Ответом ему была тишина.

Саша посмотрел внимательно по сторонам, но Димки нигде не было. Он достал смартфон, привычно и быстро нарисовал графический пароль, нашёл Соловейчика в соцсети и написал личное сообщение. Подождал. Тишина. Он набрал текст в общий диалог класса. Девочки ответили быстро, но бесполезно: Диму после уроков они не видели. Парни молчали.

Тогда Саша черкнул друзьям. Те удивились, но тоже не смогли дать вразумительного ответа.

Саша пошёл по дорожке вдоль берега пруда. Редкие люди, которые шли навстречу, в ответ на заданный вопрос только отрицательно мотали головами.

"Как сквозь землю провалился!"

Саша оглянулся на велосипед. Тот стоял в том же месте, что и пару минут назад, грустно поблескивая серым хромированным боком.

Саша позвонил маме. Пока шли гудки, он пытался сам себе внятно ответить на вопрос, зачем он вместо того, чтобы идти домой, ищет одноклассника, который ему даже не друг.

Саша знал, что звонить маме на работу можно только в исключительных случаях, и теперь сомневался, являлся ли этот таковым.

Он сбросил звонок.

Несколько секунд подумал и решительно записал голосовое сообщение.

— Я задержусь немного, мам, — торопливо сказал Саша. — Тут одноклассник велик в парке забыл. Закончу с этим — и сразу домой.

На этих словах он развернулся, отправил сообщение и стремглав добежал до моста.

Саша огляделся, потоптался ещё рядом с велосипедом. Велик действительно был хорош, и Саша отчётливо понимал, что такой уведут и не почешутся. Наконец он решился, взял в руки руль и осторожно вывел велосипед на дорожку.

Велосипед шёл плавно, воздушно. Руками Саша не ощущал его веса и ненужного сопротивления, только чуть шумели листья над головой и мягко шуршали шины.

Саша отчаянно боролся с мыслью вскочить в седло, привычно бросить ноги на педали и лихо умчаться в даль. Раскинуть руки в стороны и — лететь.

Лететь!

Ощущать тот пьянящий запах счастья, скорости, тёплого летнего ветра, который так ласково обнимает за плечи, гладит пряди волос, укутывает ароматом свежескошенной травы...

Саша помотал головой. Это все его ждёт, но позже — летом, на даче. Да, разумеется, негоже такому потрясающему железному коню долго стоять без дела. Но это не его велик. Точка. Самое главное сейчас — найти Димку. Вдруг что-то случилось? И это "что-то" Саше виделось почему-то исключительно в чёрном цвете.

Саша медленно шёл по парковой дорожке, огибающей пруд, и внимательно смотрел по сторонам. Всё так же величаво шагали женщины с колясками, где-то далеко махали метлами дворники, неторопливо бежали зожники. Димки не было.

Пруд был небольшим, вытянутым и обычно радовал своими изгибами, живописно заросшими камышом, небольшими стальными трубами фонтана, извергавшими с мая по сентябрь мощные струи воды, брызги которых переливались вечерами отсветами заката и цветомузыки, расположенными недалеко от южных ворот парка, откуда до Сашиного дома было рукой подать. Но сейчас всё это привычное нервировало. Саша прибавил шаг, потом ещё и ещё. Сумка со сменной обувью начала в такт шагам бить по рюкзаку и спине всё сильнее. Велосипед всё больше подпрыгивал на стыках плитки. Саша сам не заметил, что перешёл на бег, просто пролетев мимо моста на той стороне пруда.

Он остановился только тогда, когда понял, что вот уже минут десять бессмысленно кружит, снова оказавшись в начальной точке.

Он обессиленно попытался отдышаться. Грудь вздымалась. Щеки горели. Спина ныла. Руки, сжимавшие руль, внезапно стали влажными. Он обтёр их о живот, предварительно прислонив велосипед к бедру.

Глубоко и часто хватая ртом воздух, Саша поглядел по сторонам. Он отчётливо понял, что Димку надо искать здесь, рядом с местом первоначальной вынужденной парковки. Он снова вытащил из кармана смартфон, на автомате разблокировал и, снова войдя в соцсеть, написал Соловейчику, куда идёт и почему забрал велосипед. Потом скинул лямку рюкзака с плеча, растегнул молнию, выудил на свет ручку и тетрадь, аккуратно распахнув её посередине, и с хрустом выдернул двойной листок, на котором быстро продублировал своё сообщение. Саша сложил листы пополам, сунув между красными замками, на одном из которых было неподписанное "Ура, Маша, я — твой!".

Он медленно пошёл по аллее, которая уводила его от пруда, ведя за руль велосипед и прислушиваясь.

Эта аллея насквозь пронзала парк, упираясь концами в кованые решётки забора. Именно поэтому её не очень любили местные: быстро от входа до выхода не добраться! И аллея хирела, а трава со мхом все больше ощущали себя там хозяевами, откусывая большие куски у крошащейся плитки и покрывая их сплошным зеленым ковром. Посреди дорожки задорно поднимали первые салатовые листочки вездесущие одуванчики и подорожники.

Там же, недалеко от вековых дубов, которые, по легенде, видели Сашин город ещё большой деревней, кто-то давным-давно вдоль аллеи, совсем рядом с вытянутой бетонной плитой, унизанной канализационными люками, — так, что эту плиту со стороны аллеи было ну никак не увидеть, — посадил непролазный шиповник. Крапиву, видимо, тоже — для надёжности.

"Чтобы сотрудники коммунальных служб хоть где-то ощущали себя в сказке", — привычно мелькнула шутка.

Саша узнал о тех люках случайно. Как-то давно, летом, играя в догонялки, чуть не врезался в крупного высокого мужика, облаченного в уже привычную взгляду вырвиглазно оранжевую жилетку со светоотражающими полосами. На плече он нёс свернутый в бухту длинный и толстый чёрный провод. Саша резко отшатнулся тогда, оступился и со всего маху нырнул в колючие лапы шиповника. Исцарапанный, он больно ударился боком о бетонную плиту и приложился головой о чугунную крышку люка.

Друзья резко остановились и испуганной стайкой встали рядом, а тот мужик Сашу из кустов и вытащил. Дал воды, узнал номер телефона матери. Вызвонил его маму, а когда она прибежала, настоятельно посоветовал прокатиться в травмпункт. Всё обошлось исключительно ссадинами и испугом, но Саша запомнил эти люки надолго.

В кустах как раз около этих люков торчал чей-то рюкзак. Саша быстро взглянул вправо-влево — ни души. Прислушался.

За кустами отчётливо слышалось сопение и протяжный, тихий-тихий скулёж.

Саша чертыхнулся про себя. Поёжился, вспоминая острые шипы, поплотнее застегнул куртку и натянул капюшон. Глубоко вздохнул. Аккуратно прислонил к кустам велосипед, рядом поставил рюкзак и сумку со сменкой.

— Соловейчик, ты тут? — крикнул Саша и шагнул в кусты.

— Стой, — глухо ответил ему голос, — здесь люки без крышек.

Саша резко остановился, не выходя из кустов, и начал медленно раздвигать рукавом куртки ветки.

Крышек действительно не было. Они лежали на молодой травке без каких-либо заградительных знаков. Рядом на земле валялся Димкин смартфон.

А из черноты ближайшего люка на Сашу глядели четыре блестящих глаза: одни — уставшие, другие — маленькие и испуганные.

— Как же тебя так угораздило? — обращаясь скорее к самому себе, пробормотал Саша.

Димка только устало вздохнул.

— Я думал, что там ребёнок. Ты бы слышал — такой жалобный плач, выворачивающий наизнанку. Сначала думал, что показалось. Прислушался. Рядом — ни души. Бросил велосипед, пошёл на звук, а тот в момент оборвался. Я испугался, метнулся в кусты... Нет бы посмотреть. В общем, я головой ударился и, видимо, на какой-то момент отключился, так как очнулся уже в люке оттого, что мне лицо слюнявый язык вылизывает.

Яма была неглубокая — кольца три-четыре, но от этого было не легче. Саша посветил фонариком телефона. На дне колодца, скрючившись, сидел помятый и запачкавшийся Соловейчик, по его левой щеке от волос тянулась нехорошая буро-красная полоса. Рядом полулежал пёс-подросток. Такой нескладно угловатый, с большой головой, тонкими лапами и мощными когтями. В нем чувствовалось обещание чего-то большего: большего роста, силы, ловкости, взрослости. Его шерсть была насквозь мокрой — так, во всяком случае, показалось Саше. Да и пёс как-то неестественно вытягивал одну лапу, вылизывал её и едва-едва поскуливал.

Дно этого импровизированного колодца бликовало от луча фонарика. "Вода! — ужаснулся про себя Саша. — Вода! А на дворе всего плюс семь!"

— Дим, ты только не отключайся. Ты не замёрз?

— Ну, тут прохладно.

— Я вызову скорую и поищу верёвку: надо же тебя и этого дикого любителя приключений отсюда вытаскивать.

— Хорошо.

Саша набрал "сто двенадцать".

Гудки. Гудки. Гудки.

— Дежурный Новикова слушает. Что у вас случилось?

— Здравствуйте. Одноклассник пытался спасти собаку, провалился в люк. Мы в городском парке. Он при падении, скорее всего, ударился головой. А в люке вода. Я его достать не могу: глубоко, метра три, наверное. Собака тоже не в порядке: по-моему, у неё лапа сломана. — Саша нервничал, тараторил.

— Пожалуйста, не торопитесь. Назовите город и улицу.

— О... область N-ская. Город N, адрес парка... м-м-м... А, вспомнил: Ленина, один. Там ещё площадь Ленина рядом. Мы на старой аллее, на той, что с шиповником. По диагонали от моста.

— Поняла, перевожу на МЧС. Ждите. Не вешайте трубку.

Тишина. Оглушающая тишина в трубке заставляла нервничать.

Саша сглотнул.

— Дим, я звоню, сказали подождать. Ты как? — Сашу трясло. Осознание ситуации запоздало накрыло с головой, но он приказал себе успокоиться. Получалось так себе.

Дима начал что-то отвечать, но Саша его не услышал. Он глубоко дышал, медленно втягивал в себя холодный воздух носом и старался бесшумно выдыхать ртом. Стало лучше. Паника притупилась, спряталась где-то в груди, свив ледяное змеиное гнездо.

Тишина в трубке звенела. Казалось, что это молчание длится вечность, хотя на самом деле прошло не более минуты.

— Диспетчер N-ской области, города N слушает, — ожил телефон, — повторите, пожалуйста, что у вас случилось.

Саша бросил взгляд в люк. Трусить было некогда. Он зажмурился. Вздохнул. Распахнул глаза и снова повторил свой рассказ.

— Принято. Пострадавшего не перемещать, но следите, чтобы он находился в сознании. Ожидайте помощь.

— Дим, мне сказали, что...

— Я слышал, — устало перебил Соловейчик, — слышал. О чём поговорим?

— Давай о велосипеде?

— О велосипеде? А о чём там говорить? — Димка задумался на секунду. — Это фэтбайк, колеса и рама стандартные. Седло тоже. Багажник помогал варганить дед. Откладывал с зарплат.

— Погоди, дед? Он у тебя умеет работать с кожей? — Сашины брови поползли вверх. — То есть долго копил? Этот велик стоит космос!

— Засыпал вопросами. — Димка усмехнулся, но Саша сквозь темноту увидел, как мелко начали подрагивать его зубы. — Не-е так-кой уж он и дороггой...

— Дим, ты как? Чую, что ты замёрз окончательно, — Саша снова перебил Димку и внимательно следил за лицом и жестами Соловейчика. — У меня есть куртка. Лови.

С этими словами он быстро снял верхнюю одежду и аккуратно начал спускать в люк.

Куртка, мягко шурша, опустилась на дно люка.

Димка медленно накинул её себе на плечи.

Пёс завозился, устраиваясь поудобнее, поскуливал, неестественно оттопырив больную лапу.

Сашин телефон вновь ожил, выдав серию коротких вибраций.

Звонила мама.

— Саша, привет! Нашёл одноклассника? — Мамин голос был встревоженным. — У него все в порядке?

— Не совсем, он в люк провалился, но скорую я уже вызвал. Сказали, чтоб мы ждали.

— А вы где? Я могу подъехать... Кстати, а кто в люк провалился? Кирилл? Петя? Может, Лёша? — мама начала перебирать Сашиных друзей из школы. — А вы маме-то пострадавшего позвонили?

— Нет, не звонили. Я забыл. И нет, это Димка Соловейчик. Он туда за собакой нырнул. Мы в парке, на той самой аллее с теми самыми люками.

— Так, — мама однозначно что-то решила, — я могу быть там где-то через полчаса, если повезёт с автобусом — минут через двадцать. Сейчас отпрошусь у начальства и выдвигаюсь.

— Мам, не надо, мы сами разберёмся. Я скоро буду дома.

— Не спорь, я всё равно приеду. — И мама повесила трубку.

Саша глубоко вздохнул. Он знал свою маму и понимал, что отговаривать её бесполезно. Отсутствие свободы маневра злило, но сейчас не выходило на первый план. Без куртки в тонкой рубашке становилось всё холоднее.

— Дима, продиктуй номер своей мамы.

— Саш, не надо. — В тихом голосе Димки звучала такая твердость, что Саша как-то сам собой замолчал.

Саша не знал, о чём еще говорить с Димкой, но чётко помнил рекомендацию диспетчера. На Сашино счастье, Дима пока терять сознание явно не собирался. Пауза затянулась, но Саша пересилил себя.

Он неуверенно начал о погоде, о физике, потом разговорился и решил всё-таки спросить про Димкину работу, с удивлением узнав, что тот поднаторел в фотошопе и на постоянной основе помогал известному в городе фотографу редактировать снимки. Снимков было много, денег — не очень, но Димке нравилось.

Скорая приехала быстро. За ней на аллее показались эмчеэсовцы. Отточенными движениями они прикрепили трос, спустились в люк, и парой мгновений спустя рядом с Сашей на траве сидел клацающий зубами Дима, вымокший насквозь щенок и лежала частично намокшая куртка. Саше было уже так холодно, что он, не раздумывая, моментально натянул её на себя, а потом сунул в руки Диме его смартфон.

— А куда вы его повезёте? В городскую больницу или в областную? — спросил Саша.

— Пока в городскую, — не поднимая головы от планшета, в который заносил данные, ответил врач. В его голосе сквозила усталость, но он всё же взглянул на Сашу и улыбнулся:

— Не волнуйся, с твоим другом всё будет в порядке. В больнице чуть подлатают, будет как новенький.

Саша только кивнул в ответ.

— Дим, насчёт пса не беспокойся, я отнесу его в ветеринарку. — Саша в уме подсчитывал, хватит ли ему наличных в копилке и подождут ли ветеринары, пока он сгоняет домой. — И адрес скажи, я велик к тебе домой завезу.

— Лучше оставь на школьной парковке. Пожалуйста. Ключ от замка — вот, — Димка достал его из кармана. — Замок на раме замотан. Возьми.

— Почему?

Дима повел плечами.

— Пожалуйста, — с нажимом повторил он.

— Ладно. Как скажешь. — Саша не стал спорить, протянув руку за ключом.

В конце концов Диму забрала скорая. Её проблесковые маячки синими отблесками бесшумно раскрашивали аллею, придавая ей несколько трагичный вид.

Мелкий гравий шумно прошуршал под шинами скорой, и аллея вновь почти полностью погрузилась в тишину.

— Саша! Саша! — Сашина мама силуэтом показалась вдалеке. Саша махнул ей рукой, снял куртку, аккуратно постарался обернуть её вокруг пса и поднять его, но всё равно слегка задел больную лапу. Пёс взвизгнул, а его зубы мгновенно прикусили руку.

— Малыш, прости, я не специально. Мне надо тебя поднять и пронести через вот эти колючки, а они ого-го какие большие.

Он погладил собаку по голове. Пёс прерывисто дышал, вывалив длинный розовый язык, верхние клыки были связаны липкой ленточкой слюны. Тёмно-карие глаза, как показалось Саше, смотрели с надеждой.

Саша вздохнул, прижал поплотнее драгоценный сверток к груди и, развернувшись спиной, стал продираться через шипы шиповника.

Саша с псом на руках вышел на аллею. На дорожке валялись их с Димкой рюкзаки, сумки со сменкой, а по диагонали сиротливо лежал велосипед.

— Мам, ты сможешь поискать ближайшую ветклинику? — спросил Саша уже подошедшую маму. Та в ответ кивнула, и густая копна её кудрявых светлых волос задорно блеснула на солнце. Мама прищурилась, и лицо у неё стало строгое-строгое.

— Саш, погоди. Я поискать поищу, но ты в одной рубашке! — С этими словами она сняла с шеи и осторожно размотала свой павловопосадский платок и аккуратно укрыла Сашины плечи.

Этот платок Саша очень любил. Большой, расписной, с мягкой бахромой, теплый. В него можно было укутаться почти целиком, но самое главное, в чём Саша не признался бы никому, — он пах мамой, её чудесными духами, название которых он не мог запомнить до сих пор. Этот платок пах домом, уютом и умиротворением.

Саше тогда было шесть, и это была их первая серьёзная и взрослая поездка. Мама недалеко от московского Новодевичьего монастыря в лавке увидела этот платок. Как вдохновлённо горели её глаза! Она зачарованно смотрела на созданную человеческими руками красоту, а папа любовался мамой. И папа, конечно, не смог устоять...

Платок согревал. Тепло до озябших пальцев, конечно, ещё не дошло, но по спине начало разливаться блаженство.

Мама взяла в руки смартфон и быстро ввела в поисковую строку запрос.

— Тут недалеко есть государственная клиника для животных, — мама показала на экран смартфона, — смотри, идти меньше километра. Пёс вроде не очень тяжелый, как считаешь?

— Я донесу. Хотя будет лучше, если мы возьмём сразу все вещи и велосипед.

Мама улыбнулась. С её помощью дело пошло быстрее, и уже через пару минут они вместе шли по парковой дорожке. Мама вела за руль велосипед, аккуратно локтем придерживая сумку; на спине ярко выделялись мешки со сменной обувью — на темно-зеленом пальто вездесущий тик-ток и слегка расплывшийся и потерявший былую четкость спайдермен.

У Саши на каждом плече висело по рюкзаку. Он шел рядом с багажником велосипеда, бережно придерживая собственноручно сделанное "гнездо", в котором удобно, невзирая на больную лапу, устроился пёс.

Саша наконец-то смог его хорошо разглядеть: пёс изначально был белым, с большими рыжими подпалинами, его слегка вытянутая морда навевала воспоминания о лайках, а завернувшийся бубликом хвост очаровательно подрагивал при каждом поглаживании.

Государственная ветеринарная клиника встретила их дружелюбно открытыми воротами, небрежно покрашенными голубой краской. Длинное одноэтажное здание песочного цвета в целом выглядело отреставрированным.

Припарковав велосипед, Саша осторожно снял "гнездо", и они вместе с мамой зашли внутрь.

В помещении было светло, на подоконниках в горшках цвели фиалки, на стенах висели плакаты, наглядно повествующие о том, как надо и не надо кормить животных.

— Здравствуйте! — обратила их внимание на себя регистратор. — Чем могу помочь?..

С собакой решилось быстро — здесь был рентген-аппарат; на снимке явно читался перелом.

Пёс нервничал. Его сердце быстро и громко стучало, а морда с умными тёмно-карими глазами никак не могла найти себе место. Наконец он уткнулся носом Сашиной маме в ладонь и замер.

— Мам, — тихо начал Саша, пока ветеринар проводил врачебные манипуляции. — Мам. У меня в копилке есть деньги, я могу их привезти...

— Саша, — мама улыбнулась и свободной рукой погладила его по волосам, — не волнуйся, я заплачу за приём и исследования. Я думаю, что собаку придётся на несколько дней оставить под наблюдением, да и ни ты, ни я, ни папа не умеем делать уколы, а их — я уверена — врач назначит.

— Спасибо! — В Сашиных глазах светилась такая благодарность! — Мам, я отдам. Мы придём домой, и отдам!

— Я не сомневаюсь, герой, но побереги деньги. Как вы с мальчиком договорились насчёт велосипеда?

— Он попросил оставить у школы.

— Почему?

— Я тоже так спросил, но он ушёл от ответа.

— Хорошо, а как тогда быть с вещами? Куда его повезли?

— В городскую. Мам, может, ему отвезти в больницу?

— Как вариант. Не думаю, что его уже определили в палату, но уверена, что содержимое рюкзака ему пригодится. Давай поступим так: я остаюсь с собакой, договариваюсь насчет зоостационара, а ты пулей — но аккуратно! — ставишь велосипед и отвозишь вещи. Заодно и узнаешь о его состоянии. Можно, конечно, наоборот — деньги я оставлю.

— Не, не надо, я сам, — ответил Саша, отдав платок и надев куртку, которая — на удивление — не ощущалась сырой.

— Договорились.

Саша быстро доехал до школы, припарковал велосипед и, взглянув на часы, практически долетел до остановки автобуса, едва успев юркнуть в закрывающиеся двери.

В больнице тоже повезло: в регистратуре занятая медсестра, строго взглянув поверх очков, всё же сказала, в какую палату положили Димку.

Саша поднялся по лестнице, прошёл по этажу, где повсюду встречались больные и выздоравливающие, и толкнул нужную дверь. Димка в палате был пока один.

— Привет. — Дима полулежал на больничной койке. — Как там дикий зверь?

— Салют. У пса перелом, мы с мамой договорились, что за ним какое-то время посмотрят в ветклинике. Я велик запарковал, вот вещи тебе принёс. — Саша поставил у тумбочки рюкзак и мешок со сменкой. — Может, скажешь, почему надо было сделать именно так?

— Спасибо, Саш. Здесь тётя моя работает, так что маме не сообщали. Ей пару дней назад операцию делали, лишние волнения ни к чему. Да и отпустят меня, скорее всего, сегодня — переломов-сотрясений нет, подмёрз, конечно...

— Дим. Я, конечно, не врач, но, мягко говоря, выглядишь ты не как супермодель. Ты уверен, что никто дома не заметит? И не будет волноваться? — прервал Диму Саша, распаляясь всё больше. — Не боишься, что скрытность приведёт к ещё большей нервотрёпке?

Соловейчик вздохнул, на секунду прикрыл глаза и, оторвавшись от подушки, снова внимательно посмотрел прямо на Сашу.

Этот прямой взгляд было трудно выдержать, но Саша смело глядел в ответ, поймав себя на мысли, что глаза у Димки отнюдь не тёмные, а зелёные с карими крапинками.

— Саш, — наконец сказал Дима, — я знаю. Маме очень тяжело, правда. Если ещё и я свалюсь, то она не выдержит, сломается. Я и так изо всех сил стараюсь помочь. Я взял на себя бабушку, частично быт и подработку, но этого мало. После школы будет полегче, хоть мать и хочет, чтобы я пошёл учиться дальше. Мне нельзя болеть, нельзя по глупости выходить из строя, иначе не выжить. Я не хотел геройствовать, так получилось, но я сам виноват в собственной невнимательности. Врач сказал — ничего серьёзного, значит, так и есть, и мне некогда прохлаждаться здесь, дома куча дел.

Дима обессиленно откинулся на подушку. Речь, казалось, истощила его.

Саша бросил на него быстрый взгляд.

— Ясно всё с тобой, ковбой. Настаивать не буду, но ты бы отлежался. Нельзя всё время быть Гераклом. Адрес диктуй — заеду, проведаю твоих. Ты им явно сейчас не помощник.

— Саша, зачем ты это делаешь?

— Что делаю?

— Ну... — Димка замялся. Он как-то разом поник, плечи опустились, и Саша увидел за едва держащейся маской замученного человека, который адски устал. — Возишься.

— Хочу и вожусь! — резко бросил Саша, пряча собственное смущение. — Телефон и адрес. Ну!

— Телефон отправлю, адрес: улица Заставная, четыре.

— А квартира?

— Нет там квартир, это частный дом.

— Окей, тогда лежи, я погнал.

В коридоре Саша столкнулся с медсестрой. Путем нехитрых переговоров выяснил, что Соловейчика никто никуда отпускать сегодня и не собирался.

Саша вышел из больницы, достал из кармана смартфон, на котором высветилось сообщение от Соловейчика, и набрал мамин номер.

Мама взяла трубку практически мгновенно.

— Мам, я только вышел от Димы. Он не айс, если честно. Хорохорится.

— Что ты решил, Саш?

— Сейчас поеду домой, закину рюкзак, потом хочу заскочить к матери Димы.

— Хорошо, я почти дома. Насчет собаки не волнуйся, всё утряслось: я оплатила три дня пребывания, дальше ветеринары посмотрят по состоянию. Если хочешь, я могу с тобой съездить...

— Нет, не надо, я сам, — отрывисто бросил Саша, и сам понял, что прозвучало грубо и резко.

— Как скажешь, — мама помолчала, — я предлагаю — ты думаешь. Всё, я дошла, открываю дверь подъезда. — В трубке запиликала хорошо изученная мелодия домофона.

— Мам, прости, — Саша сбавил обороты. — Я зря повысил голос. Я не хотел.

— Я знаю, Саш, знаю. Давай домой — поговорим.

От больницы до дома было ровно пять остановок автобуса. Саша эту больницу не любил ещё с детского сада, когда поздней осенью попал туда с пневмонией. Из оставшихся воспоминаний были жгучие уколы и катастрофическая скука. Он сочувствовал Соловейчику.

В автобусе Саша выудил из недр рюкзака наушники, вставил в уши, дождался соединения, выбрал трек, нажал "play" и посмотрел в окно.

Автобус, медленно покачиваясь, неторопливо вёз его к дому. В наушниках рычал рок, и Саше совсем не хотелось переключать. "Это был самый странный день рождения, который я мог бы себе представить", — подумал он. За окном промелькнули знакомые дома, автобус остановился, и Саша поспешил домой.

На кухне закипал чайник, разогревался суп, варились в кастрюле витые спирали макарон. Мама расставляла на торте свечки.

Саша вымыл руки в ванной комнате, прошел на кухню, сел на табуретку и устало опёрся спиной о стену. Тело начинало слегка ломать, но температуры Саша не ощущал. Потом встал, достал тарелки, столовые приборы, чашки и вновь сел.

— Саш, — позвала мама, — ты какой-то тихий. Не заболеваешь ли? — Она наклонилась и мягко коснулась губами Сашиного лба. — Нет, вполне холодный.

Она сняла с плиты кастрюли, потушила конфорки, промыла макароны и большой поварешкой аккуратно налила суп в тарелки.

— Мам, я второе не буду. Только суп и торт, можно?

Мама кивнула и достала зажигалку. Маленькие огоньки заплясали над праздничными свечками.

— Как бы там ни было, что бы ни случилось, день рождения никто не отменял, котёнок! Можно, конечно. Подарок привезёт папа, а пока загадывай желание.

Саша пару секунд смотрел на пламя, вспомнил о такой нужной сегодня удаче и шумно задул свечи. Быстро закинул в себя суп. Подумав, сказал:

— Мам, давай свечи зажжем попозже ещё раз, а?

— Ты поехал? Точно не нужно быть с тобой? Можешь оставить адрес на всякий случай?

— Я пришлю эсэмэску. Спасибо за ужин! А торт я обязательно поем, — и Саша с улыбкой ложкой зачерпнул кусочек и отправил его в рот. — Вкуснятина!

Мама улыбнулась ему в ответ.

Выйдя из дома, Саша написал друзьям, рассказал о случившемся и предложил приехать помочь. Парни откликнулись быстро и обещали через полчаса-час быть на месте.

Заставная улица находилась в дачной части города. Массивные коттеджи здесь соседствовали с маленькими домишками, ровные газоны — с огородами.

Дом номер четыре был двухэтажным, маленьким, с красивыми белыми резными наличниками. Он был полностью деревянным, покрашенным светло-салатовой краской, со стеклянной верандой и кованым флюгером, изображавшим забияку-кота.

В огороде спиной к улице стояла полноватая женщина в спортивных штанах и тёплой чёрной куртке.

— Здравствуйте! Я одноклассник Димы, Саша Токарев. Мне нужно поговорить с... — Саша запнулся, взглянул на экран смартфона и продолжил, — Тамарой Матвеевной.

— Это я, — женщина обернулась, — заходи, Саша.

У неё были большие глаза, курносый нос и какое-то сверхъестественное сходство с Димкой. Она приветливо улыбнулась, и эта улыбка словно озарила её черты.

Саша толкнул калитку и вошёл.

— Мне позвонила сестра, рассказала, так что я частично в курсе. Проходи в дом, мой руки. Есть будешь?

— Нет, я не голоден, спасибо. Я пришёл помочь: Дима сказал, что дел невпроворот, — и он указал на внушительную кучу колотых дров, сваленных перед домом. — Работы часа на полтора-два, не меньше.

— Саш... Сейчас, конечно, немного труднее, чем раньше, но справимся. Я искренне благодарна тебе за предложение помощи. Мне так радостно, что у Димы появился друг, а то он всё один. Я беспокоюсь за него, — и она прошла на веранду, поманив за собой Сашу. — Ты мне лучше расскажи, что случилось.

Веранда была наполнена ароматом свежего печенья, на стене в рамках висели чьи-то акварельные рисунки. Посередине располагался большой деревянный стол, покрытый скатертью и окружённый изящными стульями. В углу стоял старинный умывальник, в бак которого до сих пор воду нужно было наливать ведром.

Саша молчал, обдумывая ситуацию и то, что можно сказать Тамаре Матвеевне. А на столе — словно по волшебству — появились печенье, хлеб, масло, варенье, нарезка колбасы и сыра.

— Тамара Матвеевна, — начал Саша, — подождите. — Он поставил рюкзак на пол. — Давайте так. Я позвал ребят, мы уберём дрова, может, ещё чем-то по хозяйству поможем, и параллельно расскажу.

Они вышли во двор, и Саша, взяв перчатки, заботливо предложенные хозяйкой дома, начал набирать дрова в руки.

— Дима сегодня пытался спасти щенка-подростка, но не всё оказалось просто. Они оба сильно вымокли, я перестраховался — вызвал скорую, а врач порекомендовал на всякий случай прокатиться до больницы, анализы там сдать. — Саша взглянул на Тамару Матвеевну и быстро добавил: — Ничего серьёзного, просто у них там всё комплексом. Завтра сдаст, к вечеру придут результаты, так что уже скоро будет дома. А с собакой тоже всё неплохо — мы с мамой оставили её в зоолечебнице на три дня для наблюдения.

Как же Саша не любил лавировать! На его счастье, за оградой показались Петя, Лёша и Кир.

С ребятами Саша познакомился давно, ещё в детском саду. Они как-то сразу нашли общий язык и начали держаться друг друга.

Они были разными внешне — коренастый Кир, с озорным и лукавым взглядом, которому вечно не сиделось на месте, выдумщик Петя, умеющий рассмешить кого угодно, и резко вытянувшийся прошлым летом Лёша, который был без ума от Толкина и так понятно умел объяснить никак не дававшееся Саше обществознание.

Общие интересы, схожий юмор, доверие, одна на всех бесшабашность — вот, наверное, рецепт их удачных и долгих дружеских отношений.

Ребята поздоровались, войдя в калитку, и сразу же принялись за работу. Вместе они быстро переложили дрова, натаскали воды, перекопали несколько грядок под будущую картошку.

— Мальчики, как же мне вас отблагодарить? — Тамара Матвеевна всплеснула руками. — Вы же столько сделали! Пойдемте ужинать? Я чай свежий заварила, на плите картошка варёная, в сковороде — котлеты. Поешьте.

Саша хотел было отказаться, но Кир очень красноречиво на него посмотрел и сказал:

— Спасибо. А можно мы только печенье возьмём? На всех разделим.

— Подождите, пожалуйста, я сейчас, — с этими словами она скользнула на веранду и быстро вышла обратно, слегка запыхавшись. — Вот, возьмите, это печенье домашнее, вот блинчики с начинками, котлеты, огурцы. Огурцы мытые. Ой, а лука свежего надо?..

Из дома номер четыре по Заставной улице мальчики вышли с Сашиным рюкзаком и большим мешком продуктов. На часах было восемь вечера, темнело быстро. Автобус должен был, согласно расписанию, показаться с минуты на минуту. И тогда Саша сказал:

— Парни, спасибо, что поддержали. Это был самый странный день рождения в моей жизни, но точно самый запоминающийся.

— Брось, желание именинника для нас закон, ты забыл? К тому же дело доброе сделали, — улыбаясь, произнёс Петя.

— Ты сегодня герой, нечего скромничать, — слегка хлопнув Сашу по плечу, добавил Лёша.

— Если хочешь, можем завтра после школы заглянуть к Соловейчику в больницу, — сказал Кир, выглядывая автобус. — Эх, не видно! Да и пса проведать необходимо. Что с ним делать-то будем?

— Ага, герой. Ножа и топора, — невесело усмехнулся Саша. — Не знаю. Бросать собаку не хотелось бы, не выживет. Запал он мне в душу. Предложу маме с папой: может, согласятся на домашнего любимца?

— Попытай счастья. Вдруг повезёт?

Ребята знали Сашину беду. Он мечтал о собаке лет с девяти, но родители чётко дали понять, что в квартире животного быть не должно. Они приводили разные аргументы, но ни разу так и не обмолвились об истинной причине.

Уже в автобусе Петя, ехидно улыбаясь, спросил:

— Чего приуныли? Как будем делить честно заработанное?

— Как-как, по старшинству, — весело сказал Кир. — Я старший, мне и плюшки!

— Лады, мне — котлеты, — выбрал Лёша.

— Правильно, они тебе нужнее, а то ты длинный и неупитанный, скоро ветром носить будет, — беззлобно фыркнул Саша. — А тебе, Петя?

— Там блины с разной начинкой, давай разыграем. Чур, мои те, что слева!

— Не вопрос, мои справа. А лук и огурцы?

— Огурцы сейчас схомячим!

И они вместе весело захрустели.

Автобус довёз их до дома, благо жили они практически рядом.

Саша распрощался с ребятами и медленно пошёл к подъезду. Он не знал, как сказать родителям, что хочет оставить этого пса себе, какие подобрать слова, чтобы они поняли. Он почему-то чувствовал себя ответственным и всё вспоминал его полные надежды глаза.

Саша дошёл до двери подъезда, приложил магнитный ключ, не торопясь потянул дверь на себя. Остановился. Достал смартфон, разблокировал и черкнул сообщение Димке.

Саша медленно поднялся по лестнице на свой этаж, остановился перед дверью квартиры и, глубоко вздохнув, нажал кнопку звонка.

Мама открыла сразу.

— Заходи, котёнок. Папа пришёл. Сейчас будем вручать подарок. Как съездил?

Папа махнул Саше рукой из кухни, поднялся с табуретки и пошёл навстречу сыну:

— Раздевайся, мой руки и гони в комнату смотреть!

Саша не стал себя долго упрашивать. Его охватило то радостное предвкушение подарка, которое на некоторое время отогнало прочие заботы.

Он сайгаком выполнил указанное и бегом бросился в комнату.

В его комнате стоял велосипед. Велосипед! У Саши дыхание захватило. Это был тот самый велик, о котором он грезил с прошлого лета — мощный, скоростной, взрослый, с большим количеством передач, с удобным седлом.

— Мам, пап... — только и смог выдохнуть он, — я счастлив!

Он кинулся к родителям и одновременно обнял обоих.

— Спасибо! Спасибо! — Его глаза горели бесконечным счастьем человека, которому подарили давно желаемую вещь.

И вдруг умолк, словно внутренне погас.

— Мам, пап, я хотел поговорить. — Саша внимательно посмотрел попеременно в глаза маме и папе. — Я знаю, вы были против, но вдруг. Я сегодня, ну, не я, а эмчеэсовцы, конечно, но я всё же поучаствовал в спасении одноклассника и собаки. Не знаю почему, но я за них почувствовал такую ответственность, что... — он сбился с мысли. — Короче говоря, я бы хотел забрать собаку к нам насовсем. Согласен даже отказаться от велосипеда, мороженого и прочих радостей жизни, отдать деньги из копилки и пообещать, что буду ещё усерднее заниматься, пусть только рядом будет этот дикий любитель приключений.

Мама с папой переглянулись. Папа заговорщицки подмигнул, а мама присела на корточки возле большого пакета из ближайшего минимаркета, достала оттуда две металлические миски, поводок, ошейник и добавила:

— А почему бы и нет?