После (джен)

Этот миг был безобразно долгим.

Время словно застыло, насмехаясь. Глумливые рожи Пожирателей, обморочный ужас Малфоя, звенящая паника укрытого мантией-невидимкой Гарри... и всепожирающее пламя внутри, уплывающее сознание...

Альбус почти поверил, что Снейп не сдержит слово, и бессильно пытался продумать ход дальнейших действий, когда услышал спасительное "Авада кедавра". "Хвала Мерлину!" — успел подумать он — и канул в небытие.

...Сознание возвращалось рывками: как кровь вытекает из разорванной артерии. Первое, что понял Альбус — БОЛЬ ушла. Вся, какая была с ним в последние годы — физическая и душевная. Он уже было решил, что больше не привязан к телу, но оно было при нем, хоть и ощущалось чем-то чужеродным, неуправляемым.

Время не существовало. Альбус парил в блаженном Ничто и наслаждался пустотой. Не было тревоги, и это было приятно — и непривычно. Он сросся с ощущением, что он за все и всех в ответе — с тех самых пор, как умерла Ариана...

Вдруг все неуловимо изменилось. Его охватило зудящее беспокойство — словно он забыл о чем-то не слишком важном, но необходимом. Альбус почувствовал свет сквозь закрытые веки, свое тело, лежащее навзничь. Вернулся слух: еле различимый звук доносился откуда-то справа.

Он открыл глаза — и ничего не увидел. Его окружало белое Ничто, словно он упал в стакан с молоком. Рискнул пошевелиться — конечности слушались исправно и, казалось, всколыхнули пространство, хотя глаза не заметили изменений. Альбус поднялся и словно потащил за собой увесистый пласт материи, которая стала разгонять белую мглу вокруг. Вот он уже различает массивные каменные плиты под ногами, высокие стрельчатые окна далеко по сторонам... Внезапная догадка заставляет его поднять голову — там, в высокой сияющей лазури плывут прозрачные перламутровые облака. Это же...

Лишь сейчас он понял, что обнажен, но смущение не успело его настигнуть: из пустоты материализовалось золоченое кресло, похожее на трон, а на нем — расшитая фиолетовыми звездами мантия. Он быстро оделся, улыбаясь — у этого места оригинальное чувство юмора.

Альбус обернулся на звук: из пустоты приближались шаги — невесомые, но почему-то до боли родные...

Она показалась Альбусу сгустком чистого света — ослепила его, дезориентировала. И лишь спустя бесконечное мгновение он разглядел хрупкую фигурку, золотые волосы, чуть сонные, ласковые глаза...

— Ариана!.. — Облегчение и вновь вспыхнувшая боль раздирали душу на части.

— Здравствуй, Альбус, — улыбнулась она.

Протянула к нему руки — нежная, легкая, солнечная... И вот сейчас он сполна ощутил всю чудовищную тяжесть своей вины перед ней — даже здесь, за порогом жизни, она любила его и была рада видеть.

Свет померк. Волшебный потолок стали затягивать тучи, из окон поползли лиловые тени и холод, и только вокруг Арианы пространство сохранило свет и тепло.

— Ты не должен винить себя, Альбус. — Ариана приблизилась, укутывая его своим сиянием.

Он не мог смотреть на нее. Не заслужил.

Небо прорезала яркая молния, а гром прогремел у Альбуса внутри, сотрясая все его существо, ломая, скручивая... Глаза обожгло, и Альбус рад был тому, что может плакать.

— Прости... Прости меня... — голос подвел, оцарапав горло придушенным хрипом. За кругом света, излучаемого Арианой, воцарилась уже почти непроницаемая, ледяная темень, периодически прорезаемая зеленоватыми вспышками молний.

Ариана поднесла к его лицу ладони — маленькие, почти прозрачные — и бережно огладила его мокрые щеки. Опустила его голову вниз, заставив посмотреть на себя.

Ее прикосновения были как солнечный свет, как бальзам, как сама Жизнь. Альбус почувствовал, как отступает боль, и возненавидел себя за это.

— Нет, — прохрипел он, отчаянно желая отодвинуться и в то же время страшась тьмы, что окружила их. — Я не защитил тебя... Не спас Криденса... и все эти жизни... так много жизней, Ариана!.. Я не замечал сиюминутных жертв... я ошибался... снова и снова... Разве заслужил я теперь быть ЗДЕСЬ... с тобой?.. — Он наконец осмелился посмотреть на нее. Он ожидал презрения, но она все так же ласково смотрела на него, а улыбка ее сияла теперь даже ярче, чем прежде.

— Альбус, ты не виноват, — сказала Ариана с мягким нажимом, и голосу ее вторил гром. — Ты выполнял свое предназначение. У тебя не было иного пути. Откажись ты использовать свой талант вовсе или же начни служить Тьме, для тебя все кончилось бы куда печальней... А я… благодарна за то, что ты избавил меня от страха.

Альбус застыл, завороженный ее словами. Очередной удар грома расколол мир вокруг.

— Значит, это я...

Ариана взяла его руки в свои.

— Я так боялась, что с вами произойдет то же, что и с мамой… Именно ты спас меня, Альбус.

Понимание приходило медленно.

Он позволил себе сжать ее пальцы, чувствуя, как уходит напряжение, сковавшее его. Свет, окружавший их, растекался в стороны, вновь обнажая каменный пол, стрельчатые окна, помост с золоченым креслом в центре, зачарованный потолок, снова сияющий чистейшим ультрамарином…

Чувство вины никуда не делось, но перестало быть темным и зловещим, перестало терзать душу… оно не имело больше власти над Альбусом.

Ариана отпустила его руки, коснулась его груди — словно сердце тронула. И вот уже их разделяет расстояние, на котором он еле различает черты ее лица.

— Можно мне пойти с тобой? — спросил Альбус с надеждой.

— Твоя миссия не окончена, — был ответ из пустоты. — Ты должен встретить мальчика и все ему объяснить. Он заслужил. А мы — будем ждать тебя у Врат. После.