Лес (джен)

С самого начала я не хотел туда ехать. Дело было не в предчувствии чего-то плохого, не в вещих снах и пророчествах. Я просто не желал оказаться вдали от цивилизации, от привычной жизни. Мне только исполнилось двенадцать, и я, как и большинство моих сверстников, хотел казаться гораздо старше и самостоятельней, чем есть на самом деле. И это куда проще сделать, находясь в центре шумной компании друзей в городских условиях, чем среди надоедливых одноклассников и занудных преподавателей в лесу.

Интересно, кому пришла в голову блестящая мысль повезти на все выходные стадо неуправляемых детей на практику по биологии в неизвестном направлении? Может, неизвестным оно было исключительно для учеников? Учителя вроде всё в деталях продумали. Почти всё. Как они будут управляться с гиперактивной и недовольной испорченными выходными толпой, их, похоже, не особенно интересовало. Во всяком случае, до самой поездки.

Сам я хоть и был не в восторге от этого мероприятия, но вёл себя не в пример лучше остальных. Возможно, потому, что в школе я всегда был сам по себе, ни с кем не общался, учился на автомате. Моя жизнь протекала за стенами учебного заведения, и не сказать, чтобы меня это не устраивало. Разве что подобные поездки, рушащие все мои грандиозные планы, выводили меня из себя. Но что я мог сделать? Только отработать эту повинность и надеяться, что в следующий раз у меня будет шанс увильнуть. Но пока этого не случилось, оставалось терпеть и четырёхчасовую поездку в душном автобусе, и раздражающую компанию ненавистных одноклассников.

Не то, чтобы я их так уж сильно ненавидел, но как же они меня бесили! Если бы мне не пришлось менять школу из-за родителей, я бы по-прежнему учился вместе со своими друзьями, а не с этими безмозглыми агрессивными обезьянами.

Приехав в старый пансионат, где мы должны были разместиться на ночь, я очень надеялся, что буду предоставлен сам себе. Но не тут-то было. Первым делом нас погнали разбирать свои вещи, как будто в этом был смысл. Затем был очень противный пресный обед, от которого я бы предпочёл отказаться. Ужин, впрочем, был не лучше. И ещё эта лекция, где нам рассказывали о том, как ориентироваться на местности и об особенностях той или иной растительности. Можно подумать, кто-то слушал. В общем, суббота была безнадёжно потеряна.

Но, несмотря на усталость и плохое настроение, поспать нормально мне той ночью не довелось. Постоянные шорохи, скрип дверей и старого паркета, чей-то приглушённый шёпот... Если бы я точно не знал, что нахожусь под одной крышей с толпой неугомонных ровесников, решил бы, что в этом ветхом здании обитают призраки. Впечатление усугублялось облупившейся краской на стенах, ржавыми подтёками на радиаторах и мигающей лампочкой в настольном торшере. Одно слово — жуть. Скорее бы эта ночь закончилась.

Не успел я сомкнуть глаз, как услышал до безобразия бодрый голос, созывающий всех на завтрак. Как же хотелось бросить в кого-нибудь подушкой. И лучше бы в ней вместо перьев была кирпичная крошка. Хотя, судя по боли в шее, так оно и было.

Как выяснилось за завтраком — такого на редкость безвкусного омлета я за свою недолгую жизнь ещё не пробовал — наши мучения только начались. Дорога до нужного нам места заняла почти два часа. Пешком! Почти на пустой желудок! Не говоря уже о том, что я почти не спал, а за спиной у меня был тяжёлый рюкзак.

Ну почему нельзя было изучать лесную флору и фауну по картинкам в учебниках, как все нормальные люди? Какая польза от всех этих походов и экскурсий? Можно было хотя бы выбрать место поближе. Вокруг же полно лесов. Да взять тот же парк у школы. Чем он отличается от леса? Но, к сожалению, решение принимал не я. И всё, что мне оставалось — следовать за учителями. Которые, очевидно, считали, что воздух именно в этом лесу «благоприятно воздействует на растущий организм». А мхи, грибы и цветочки здесь и вовсе исключительны и неповторимы. Кто им вообще детей доверил? Улыбаются всю дорогу, как идиоты, даже не оборачиваясь, чтобы проследить, нет ли отстающих. Хорошо хоть день солнечный, но не слишком жаркий. Скоро лето. Каникулы...

Пока я мирно дрейфовал на волнах своих мыслей, мы добрались до места. Лес как лес. Не понимаю, зачем было тащиться в такую даль. И вновь получасовое объяснение: что нужно собрать, что не трогать, как заполнить дневник наблюдений, как не заблудиться и так далее. Я всё это уже раз десять слышал за последнюю неделю. Если так боятся нас потерять, не следовало вообще проводить открытые уроки. Ещё и в незнакомой местности. Тем более в выходные!

Нас разделили на пары, и мы разбрелись по опушке леса. Лесом это место, кстати, было назвать сложно: всё так ровно и солнечно, точно как в парке. Даже мох под ногами был похож на стриженый газон. Только деревья, огромные и старые, поросшие тем же мхом или похожим, выделялись. Моя напарница разве что не подпрыгивала от радости, передвигаясь между широкими стволами и редкими кустами. Вот кому без разницы, в каких условиях спать и что употреблять в пищу. Сгусток чистого позитива с конечностями и противно-радостным голосом.

Вначале мы старались далеко не отходить от места общего сбора, как нам и говорили. Но поскольку из всего обширного списка образцов нам попадались два-три, постепенно все группы стали углубляться в поисках хоть чего-то похожего на описания в наших дневниках. Во всяком случае, это можно считать официальной версией для преподавателей.

Так можно было и до ночи провозиться. У моей одноклассницы энергии и ответственности хватало на двоих. Я же от скуки стал лениво бродить по лесу, ловко уворачиваясь от натянутой между деревьями паутины, пиная всё, чему не посчастливилось встретиться на моём пути. Так я наткнулся на бледные, голубоватые, почти белые грибы. В дневнике их не было, но я всё равно решил захватить один. И от неожиданности выронил маленький нож вместе со срезанным грибом. Внутри бледной ножки шевелилось что-то красное.

Присмотревшись внимательней, я увидел, как множество мелких личинок опарыша копошилось в чём-то, очень напоминающем сырое мясо не первой свежести. Запах был соответствующим. Это выглядело настолько омерзительно, что съеденный на завтрак омлет стал проситься наружу. Усилием воли я сдержал тошноту и, схватив нож, отошёл от грибов. Оглядевшись в поисках своих одноклассников, я никого вблизи не увидел. Придётся обойтись устным описанием. В руки я эту гадость снова я брать бы не стал даже для наглядной демонстрации.

Прогуливаясь по лесу, я стал замечать, что стволы деревьев с каждым моим шагом соседствовали друг с другом всё плотнее. Конечно, это была иллюзия, но приятней от этого знания мне не становилось. Поэтому я стал высматривать знакомые лица. На всякий случай. Просто чтобы не заблудиться.

Пока я слонялся без дела, моя напарница по внеклассной работе уже собрала больше половины необходимых листочков-цветочков и попыталась спихнуть на меня оставшуюся работу. Размечталась! После очередного упрёка в безответственном отношении к общему делу и к учёбе как таковой, я решил оставить эту зануду самостоятельно разбираться с сосновыми шишками, а сам отправился на поиски чего-нибудь сто́ящего. Отбежав подальше от визгливой дуры, я обернулся, чтобы убедиться, что она больше не бежит за мной, и упал на спину, споткнувшись о корень. Когда я сел, то увидел под ногами не корень, а чей-то рюкзак. Надо было свой тоже на время поисков где-нибудь оставить, тяжёлый ведь. Стоило мне выпрямиться, как меня тут же повалили снова на землю, да с такой силой, что я ударился головой, и в глазах потемнело.

Но провалиться в беспамятство мне не дали трясущие меня руки и мерзкие громкие вопли. Ну ведь и правда дура! Сама меня толкнула, а теперь воет, чтобы я не умирал. За кого она меня принимает? Я и не через такие падения проходил. Умереть от рук мелкой девчонки? Ещё чего не хватало! Открыв глаза, я отпихнул её от себя так сильно, что она села на землю. Но, спросив чего она разревелась, даже пожалел немного, что так грубо толкнул её.

Оказалось, что я всё-таки отключился, и минут пять она не могла заставить меня прийти в себя. Уже после того, как убедилась, что я не притворяюсь. К тому же никто так и не прибежал на её вопли. Если бы она меня так не раздражала, я, быть может, и извинился бы. Но, подумав, решил, что она сама во всём виновата. Истеричка ненормальная. Встав и отряхнувшись, я почувствовал, что голова немного кружится и сбежать во второй раз теперь вряд ли получится. Во всяком случае, пока. Она, похоже, тоже уже взяла себя в руки и со слишком деловым видом снимала со своей одежды налипшую растительность.

Когда мы уже собрались идти в обратном направлении, она заинтересовалась бесхозным рюкзаком. Действительно, интересно, кто тут свои вещи бросил. А что именно бросил, а не на время оставил, было её предположением. Иначе владелец рюкзака был бы гораздо ближе. А значит услышал бы, как она визжит, то есть «зовёт на помощь». Осмотревшись по сторонам, мы никого не обнаружили, только необъятные стволы деревьев и мох на них. Кстати, мох на некоторых рос довольно забавно. Например, на том, под которым валялся рюкзак. Он был похож на силуэт бегущего человека. Жаль, фотоаппарат с собой не взял. А ведь хотел, но забыл дома.

Заставить меня тащить на себе чьи-то потерянные пожитки она не смогла. Так что, будучи неимоверно ответственной, взвалила на себя второй рюкзак и, гордо вздёрнув нос, поплелась к учителям. Ну, если ей так хочется, пусть трудится за других. А мне что делать больше нечего, кроме как таскать чужие вещи? У меня свой рюкзак тяжёлый. И голова всё еще кружится. А она, хоть и ниже меня, достаточно сильная: пнула меня так, что я даже сознание потерял. И всё-таки бесила она меня жутко, так что я из принципа вырвал у неё второй рюкзак и потащил его сам.

Пока мы шли, я постоянно слышал её недовольное сопение, которое не заглушалось хрустом и шуршанием под ногами. В конце концов, я не выдержал и, резко остановившись, развернулся к ней. Она тоже встала как вкопанная и уставилась на меня исподлобья. Я уже было собрался наговорить чего-нибудь не очень приятного, но внезапно подумал, что оглох. Вокруг была звенящая тишина. Ни пения птиц, ни шелеста травы, ни скрипа старых деревьев — ничего. Кажется, до неё тоже дошло, что так тихо быть не может, тем более в лесу. Мы, не сговариваясь, огляделись, но не обнаружили никакого движения. Даже ветра не было. Деревья стояли, как фонарные столбы, не шевелясь, даже не покачивая своими ветвями. Про такое говорят: «мёртвая тишина». С виду всё так и было, но по ощущениям лес мёртвым не был.

Стало как-то не по себе. В такой тишине хотелось создать как можно больше шума, чтобы как-то её заполнить. И при этом даже дышать слишком громко было страшно. Словно вокруг притаилась стая голодных зверей и, готовясь напасть, распугала всю мелкую живность. Но ветер же напугать нельзя. Так почему же настолько тихо? Впившись взглядом в глаза одноклассницы, я прочёл в них тот же вопрос. И поскольку ответа на него ни у одного из нас не было, мы сделали единственное, что казалось правильным: продолжили движение, но уже гораздо тише.

Я старался не показывать страха, но с каждым оглушительным шагом это становилось всё сложнее. С трудом я удерживал себя от бега, ведь за это было бы действительно позорно. Глядя вперёд, я надеялся увидеть толпу бессмысленно бродивших по лесу детей и взрослых. Но ни тех, ни других всё не было и не было. Только деревья.

Мы уже приближались к месту общего сбора, но всё ещё не встретили на своём пути ни одной живой души. Зато я обратил внимание на неуловимо изменившийся пейзаж. Даже показалось, что мы заблудились и в итоге пришли не туда. Лишь сумка, которую наша классная руководительница повесила на ветку дерева, осталась на прежнем месте и пара девчачьих рюкзаков под ней. Если приглядеться, место было именно то, но выглядело оно иначе, словно мы здесь отсутствовали не сорок минут, а сорок лет. Деревья заросли мхом почти полностью, лесной «ковёр» под ногами стал гуще и выше, и повсюду виднелись бледные грибы, вроде тех, что я уже встречал. От последнего наблюдения меня передёрнуло.

Я даже подумал, что мы попали в одну из аномальных зон, про которые не слышал только глухой. Вроде тех пещер, в которых проводишь пару минут, а когда выбираешься, оказывается, что отсутствовал несколько лет. Только мы ни в какую пещеру не входили. Деревья вокруг прямые и ровные, а не покорёженные ударной волной от падения метеорита. Никаких ведьмовских атрибутов и символов поблизости я тоже не видел. Скорее всего, очередная дурацкая шутка моих одноклассников. Ещё и учителя втянулись. Здорово! Меня ещё и шутом решили выставить. Эта зубрила тоже наверняка замешана: отвлекала меня, чтобы у них времени было достаточно для подготовки, а теперь стоит и пялится в одну точку с разинутым ртом. Чего она застыла? Думает, сможет меня так напугать? Ещё чего!

Я перевёл взгляд с неё на то место, куда она смотрит. И остолбенел. Из ствола старого дерева торчала рука. Она тянулась прямо к нам. Пальцы неестественно шевелились: скрючивались, сжимали воздух. Будто рука принадлежала сломанному роботу. Подняв взгляд немного выше, я увидел в том же дереве небольшой кусок чьей-то головы с закатившимся глазом. Второй вместе с остальным телом пропал. Постепенно исчезал и этот страшный глаз, и рука с жуткими пальцами. А я всё никак не мог пошевелиться, оторваться от ужасного зрелища. Только когда исчезли кончики пальцев, я смог моргнуть. Затем ещё раз. На что-то большее мне понадобилось время.

Из ступора меня вывел визг. Повернувшись на его источник и отстранённо не отметив ничего неожиданного, я вернулся к созерцанию дерева, убеждая себя, что мне показалось. На месте пару мгновений назад торчавшей руки уже рос мох. Я присмотрелся к дереву внимательней и понял, что мох полностью копирует позу человека, словно зелёная тень. Только самого человека уже нигде не было.

Я бы, наверное, ещё долго так простоял, если бы что-то не сшибло меня с ног. Меня оглушило: «Бежим! Бежим! Бежим!» Затем то, что, навалившись сверху, опрокинуло меня на землю, резко вскочило, и я разглядел перекошенное от страха лицо самого невыносимого из моих одноклассников и почти сразу его удаляющуюся фигуру. Вот уж чего точно не ожидал, так увидеть выражение ужаса на его высокомерной физиономии. Я всё ещё не до конца верил в происходящее, поэтому и мысли и движения у меня были слегка заторможенными. Но когда, поднявшись, увидел, как улепётывающий парень резко проваливается в землю по пояс, а затем и вовсе исчезает, успев лишь издать последний пронзительный вопль, паника меня всё же настигла.

Не задумываясь о собственных действиях, скинул тяжёлый сковывающий груз с плеч и, на ходу вздёрнув всхлипывающую на траве девчонку на ноги, побежал в противоположном от «утонувшего» одноклассника направлении. Так и не разжав пальцы на предплечье своей спутницы. Я не знал, куда бегу, но замечал. Не мог не замечать. То здесь, то там зелёные силуэты людей на деревьях.

В очередной раз споткнувшись и всё-таки упав, я задеваю рукой бледные грибы. Сломавшись, они открыли ужасающее зрелище. Первое впечатление не было обманчивым. Внутри было мясо и кровь. Из них лилась кровь! В этот раз она была ярко-красная и пахла металлом. Среди всего этого месива, заставляя смотреть только на себя, поблёскивала мордочка так любимой всеми моими одноклассницами кошки с бантом. Чья-то серёжка. На этот раз была моя очередь оказаться резко поднятым на ноги. И теперь уже я, с трудом передвигая конечностями, бежал следом. «Он пожирает людей. Лес пожирает людей!»

Только сбившееся от безумного бега дыхание не давало мне закричать. Они все внутри деревьев! Под моими ногами! Стоило мне об этом подумать, как меня что-то схватило за лодыжку и потянуло вниз. Моя рука выскользнула из тонких девчачьих пальцев, и я упал лицом в мох. Который тут же забивается в уши, рот, нос, тянет за одежду под землю. Я пытался отцепить его от себя, вырваться и вдруг почувствовал, как кто-то тянет меня за одежду вверх. Вместе нам удалось справиться с ловушкой. Выдернув ноги из засасывающей трясины, я потерял ботинок. Но мне уже было всё равно, в чём и как бежать. Главное — бежать.

Краем глаза я видел, как в одном из деревьев медленно, невыносимо медленно исчезает чья-то спина. Казалось, что в это мгновение мы бежали не вперёд, а на одном месте. Слишком детально я смог разглядеть, как синяя куртка становится зелёной, окончательно скрывшись среди грубой коры и мха.

Всё совсем не так, как в страшилках, которыми мы делились с друзьями в детстве. Ни чёрной безлунной ночи, ни густого тумана, ни полчищ воронов, ни волчьего воя. Только весеннее тёплое солнце, наше сбитое дыхание, разрывающее тишину леса и лёгкие. Деревья, мох и грибы, которых стало слишком много.

Ещё пару раз упав, мы, наконец, добежали до дороги. Уже стоя на ней и не спуская глаз с кровожадного леса, мы позволили себе отдышаться, но рук так и не разомкнули.

Гораздо позже, когда спустя несколько часов бега по дороге, мы всё-таки наткнулись на трассу, усталость и стресс побороли все страхи. И мы почти одновременно свалились в беспамятстве на обочине. Пришёл в себя я уже в больничной палате. Потом были какие-то люди в форме, множество вопросов, в суть которых я не вникал. Перед глазами всё ещё были поглощённые лесом лица людей, которых я уже никогда не увижу. Никто не увидит. Лес поглотил их всех, кроме меня и девчонки, стоящей у окна, не проронившей, как и я, ни слова. Интересно, мои глаза такие же пустые?