Добром на добро (джен)

Камир никогда бы не подумал, что возвращаться к жизни — так больно. Не помнить себя было ужасно, но воскреснуть и осознать, что творится вокруг — в разы хуже.

Думать о первых днях после комы всё ещё было тяжело. Стоило вспомнить о том отчаянии, как со всех сторон накатывала вязкая чернота, хотя вокруг звенело и переливалось всеми красками гудвинское лето.

Камир вытянул руки и вдохнул поглубже ещё горячий воздух. Лёгкое покалывание высокой травы и калейдоскоп цветочных ароматов вернули в реальность. Прогулки по лагерю вообще обычно неплохо успокаивали, но сейчас он бродил здесь не за этим.

У стены замка, в глубокой тени, куда уже не добирались тревожно-алые блики заходящего солнца, сидел, обхватив руками колени, Сор-Ан. Лицо с виду — совершенно нормальное, по-менвитски спокойное… Вот только обычно четырнадцатый выглядел куда живее. Камир уже почти час тут гуляет, а он, такое ощущение, за это время даже не шелохнулся.

Именно благодаря лейтенанту Камиру в своё время удалось снова поверить в этот мир. Остальные лётчики тоже, в общем-то, оказались нормальными парнями. Большинство, во всяком случае.

Но это здесь. За пределами субмира менвиты оставались прежними, и недавно вернувшийся отряд во главе с комэском это подтвердил. Среди возвращенцев не обнаружилось троих — Кау-Рука, Дириэ и Элара. И если за первых переживать особо не приходилось, то о судьбе полукровки даже думать было страшно.

Полковник, разумеется, предпочёл раздумьям действие. На завтра, двадцать четвёртое вайо, назначена спасательная операция. Если, конечно, ещё есть кого спасать… Сор-Ан, видимо, думал о том же.

Лейтенанта было жаль. Насколько Камир понял, они с тринадцатым были уже не просто друзьями, а… назваными братьями, скорее. Сам он достаточно хорошо помнил Сариа, чтобы понять всю глубину этой боли. В одиночку даже самому сильному воину такое вынести трудно. И Камир после всего, что Сор-Ан для него сделал, не должен был оставлять его на растерзание тревоге. Вот только… как утешить менвита?

Проще всего было бы спросить у Ирлена — в Фиолетовой стране он, кажется, сумел вытащить своего полковника из пучины самобичевания. Но Ирлен вернулся с Большой Рамерии явно не в своих горах и почти всё время проводил либо в небе, либо со своим пилотом. Ладно, не будем первого дёргать. И вообще, арзак он или кто? А арзаки, как известно, мастера импровизации.

Камир зашёл, кажется, уже на пятый круг. Когда из-за зарослей в очередной раз показалась сгорбленная фигура Сор-Ана, техник решительно направился к нему.

Лейтенант только вяло кивнул, когда Камир опустился рядом с ним на траву. Вроде мягкая и шелковистая с виду, а на деле того и гляди порежешься!

Каменная кладка неприятно холодила спину. Пожалуй, если он не поторопится, кое-кто рискует простыть! Но дельные мысли, в отличие от самого Камира, ещё не нагулялись и его голову посещать не хотели. Солнце уходило за горы, тень замковой стены убегала всё дальше… Арзак вздохнул и попытался усесться поудобнее. В кармане что-то зашуршало… О, идея!

— Будете, мой лейтенант?

Сор-Ан всё же нехотя повернулся посмотреть, что ему предлагают. Мятный леденец энтузиазма у него не вызвал.

— Нет, спасибо.

И опять отвернулся. Но поздно — контакт есть.

— Переживаете?

— Я военный лётчик, — странным голосом отозвался Сор-Ан. — Больше полувека выслуги. И… ни перед одной операцией я не боялся так, как сейчас.

Менвиты ведь никогда не говорят о своих страхах! Если бы не драматизм ситуации, Камир был бы польщён.

Он немного отполз от стены, чтобы видеть лицо собеседника. Губы Сор-Ана кривила горькая усмешка, больше похожая на гримасу плача.

— Всё будет хорошо, — успокаивающе произнёс Камир. И даже за руку взять решился. Руки у четырнадцатого оказались ледяные.

— Откуда ты знаешь? — пробурчал Сор-Ан. — Ты-то не провидец!

Но руку, однако, не убрал. Всё-таки Камиру доверяли… И от осознания этого тёплая волна прошла от макушки до пяток.

— У меня ведь тоже есть брат, мой лейтенант.

— Брат? — изумился Сор-Ан. Удивление вытеснило гримасу боли, и Камир почувствовал почти физическое облегчение — словно больной зуб вырвали. — Ну да, пожалуй…

— И я тоже не знаю, что с ним, жив ли он вообще… — продолжал арзак. — Но ведь лучше верить в хорошее, правда? Если плохое уже случилось, я никак этому не помешаю. А если нет… Зачем себя клевать?

— Странная логика. У нас считается, что к худшему нужно быть готовым. А хороший исход — скорее приятный бонус.

— Вы действительно верите, что к худшему можно подготовиться заранее?

Болезненное выражение вернулось на место. Нет, не верит.

— Это всё от безделья, — вздохнул Сор-Ан. — Я понимаю, что комэск не по хотению отряд собирал, но там мне было бы легче. Хоо, мой друг, может, умирает, а я!..

— А вы ждёте его, мой лейтенант. Моя бабушка всегда говорила, что тех, кто не рядом, обязательно нужно ждать. Может, уже после ему потребуется ваша помощь, а вы расклеились.

Кажется, импровизация наконец дала нужный эффект — потухший взгляд Сор-Ана заблестел. В стремительно густеющих сумерках Камир увидел, как его губы чуть дрогнули, но сложились не в усмешку, а в обычную добрую улыбку. Вот уж действительно, хочешь вылечить менвита — найди ему цель!

— Надо ещё полковника Лон-Гора уговорить, чтобы разрешил помогать!

— С чего бы ему не разрешить? У вас уже есть опыт. А менвиты умеют быть ранвишевски убедительными.

Сор-Ан едва слышно фыркнул. Похоже, больше присутствие Камира не требуется. Он осторожно пожал лейтенанту руку и попробовал подняться. Ноги не разгибались, словно целый вечер в брюхе вертолёта ковырялся.

— Стой! — Сор-Ан даже придержал его, когда он внезапно решил потерять равновесие. Сам, однако, тоже поднялся не без труда. — И… спасибо.

— Рад был помочь! — улыбнулся Камир.

Лейтенант махнул рукой на прощание и удивительно бодро поковылял ко входу в замок, как будто не сидел здесь несколько часов скорбной статуей. Камиру же торопиться не хотелось. Он просто шёл вдоль стены, путаясь ногами в траве и разглядывая первые звёзды. Как ни странно, ему этот разговор оказался нужен не меньше, чем Сор-Ану.

Слишком долго после своего… возвращения он чувствовал лишь зловещую пустоту. А ещё — страх. И злость. Боролся с этим как мог, понимая, что не должен быть таким. И тогда, при встрече с Ланатом, был очень близок к тому, чтобы уступить в этой борьбе. Смелый Лев потом сказал, что он победил сразу двух врагов… Вот только сам Камир чувствовал себя скорее сбежавшим, чем победителем.

Сегодня он наконец почувствовал, что способен не только держать в узде собственную тьму. Он может дать другому человеку что-то хорошее. А значит, и сам он — человек, а не игрушка тёмных страстей.

Камир остановился и счастливо улыбнулся в звёздный сумрак.

— Ещё раз спасибо, мой лейтенант.