Новые путешествия (джен)

Предисловие

Те из нас, кто участвовал в создании «Звёздного пути», гордятся своим творением. Не спорю, в сериале есть моменты, которые мы могли бы показать по-другому, и, конечно, есть сцены, которые мы могли бы сделать более убедительными, но наша команда всегда старалась делать свою работу как можно лучше в рамках телевизионного вещания, бюджета, времени, усталости, личного таланта и других ограничений, стоявших перед нами.

«Звёздный путь» вовсе не был работой одного человека, хотя он и был чем-то очень личным для меня — моим собственным видением того, кем и чем является человечество на самом деле, размышлениями о нашем месте во Вселенной и немного о том, куда мы можем направить вектор своего развития. Особенно я рад, что «Звёздный путь» стал столь же личным и значимым делом для многих людей. Включая и тех, кто сделал неоценимый вклад в шоу — от звёзд, сценаристов эпизодов и производственного персонала до техников и съёмочной группы. Это была титаническая, изнуряющая работа, которая зачастую забирала у нас творческие и физические силы до последней капли. Но мы ни за что на свете не променяли бы её ни на что другое.

В те дни на съемочной площадке царила какая-то магия. «Энтерпрайз», его команда и Вселенная стали для нас очень реальными; мы тогда заявили на весь мир, что приключение человечества далеко ещё не закончилось и, может быть, всё ещё только начинается.

Конечно, самым прекрасным событием для нас было то, что множество людей почувствовали то же самое. Многомиллионная зрительская аудитория приняла «Звёздный путь» близко к сердцу, как свой личный оптимистический взгляд на настоящее и будущее человечества. Они боролись за шоу, чтили его, лелеяли, писали о нём — и делали всё возможное, чтобы оно снова жило.

Так и будет.

Знаете, среди нас ходила старая шутка, что, вопреки мнению различных руководителей телесети, мы думаем, что там, за телевизионным экраном, должна быть разумная форма жизни. Но мы никак не ожидали, что такое количество комментариев, неподдельного интереса и симпатии фанатов посыплется на нас после выхода сериала в свет.

Мы были особенно поражены, когда тысячи, а затем и десятки тысяч людей начали создавать свои собственные приключения в стиле «Звездного пути». Рассказы, картины, скульптуры и кулинарные книги. И песни, и стихи, и мода. И более того — список растёт до сих пор. Нам потребовалось некоторое время, чтобы полностью понять и оценить то, что говорили эти люди. В конце концов мы поняли, что нет более проверенного способа, которым фанаты могли бы выразить то, что значил для них «Звёздный путь», чем создание собственных, очень личных творений по любимой Вселенной.

Поскольку я писатель, именно их рассказы о «Звёздном пути» доставляли мне особое удовольствие. Я видел неуверенные записи в потрепанных тетрадях поклонников, которые не выглядели достаточно взрослыми, чтобы написать даже слово «кошка» без ошибок. Я видел сделанные ими с любовью сборники творческих работ, дополненные прекрасными рисунками. Некоторые из подобных журналов даже были сделаны профессиональными писателями, а многие из фанатов явно шли по пути к тому, чтобы стать профессионалами в будущем. Но самым прекрасным было то, что все произведения были сделаны с любовью.

Теперь я с радостью смотрю, как их взгляд на «Звёздный путь», их новые истории о нём опубликованы в нынешнем издании. Я хочу поблагодарить всех юных писателей и поздравить с тем, что их усилия оправдались, а также пожелать им удачи в дальнейших путешествиях в другие времена и измерения. Хорошая история — это всегда сугубо личная вещь, исходящая из самого глубинного «я» автора. «Звёздный путь» я создавал точно так же, и меня трогает до глубины души, что он стал частью личности стольких людей.

Подобные зрители доказали, что существует теплая, любящая и разумная форма жизни и что она может быть даже доминирующим видом на нашей планете.

Это самая высокая похвала и самая большая награда, которую может получить автор.

Благодарности

Мы горячо благодарны создателю «Звёздного пути» — не только за то, что он сказал в напутственном слове, но и за то, что великодушно обратил внимание на данное издание, и, самое главное, за то, что «Звёздный путь» просто существует на свете.

Хотим также выразить нашу искреннюю благодарность очень близкой подруге — Кэрол Фрисби. Нет большей радости для мужчины или женщины, чем печатать для друга. И Кэрол посвящала этому занятию бесчисленные вечера и ночи, и результатом её работы стали пачки четких, аккуратных машинописных текстов — гораздо больше, чем вошло в данное издание, — и всё это — соблюдая сроки, оставаясь бодрой и даже здравомыслящей. Благодарим, Кэрол, бесконечно.

И в завершении мы должны особенно поблагодарить всех авторов, связавших творческую жизнь с Вселенной «Звёздного пути» — не только тех немногих, кто представлен здесь, но и остальных, работам которых не посчастливилось войти в сборник. Конечный объём любой книги имеет определённые ограничения, и многое из того, что мы хотели бы включить в издание, просто не вошло сюда из-за таких осложнений, как время, длина, разнообразие и баланс. Мы благодарим писателей, приславших нам опубликованные и неопубликованные рукописи, и надеемся исправить упущения в будущем — в будущих путешествиях.

* * *

«Старые и новые путешествия».

Введение.

Самые яркие легенды человечества о героях всегда, кажется, несут в себе надежду на то, что они вернутся снова. Король Артур опять на коне — старый и новый король. Камелот снова ожил и живёт, по крайней мере, в умах людей.

«Звёздный путь» стал именно такой яркой легендой, на один краткий миг, на несколько коротких лет — живой легендой о героях и высоких деяниях, о мужестве, славных делах, великолепной любви — найденной и потерянной.

Он стал самой яркой звездой среди всех — самым правдивым сказанием человечества, увидевшим, наконец, свет: легендой не о потерянном золотом веке, но о том, который предстоит найти.

Золотой век ещё не наступил, никогда не будет забыт, всегда будет жить снова; люди, узнавшие «Звёздный путь» однажды, уже не могли позволить ему умереть… и не позволили.

Память о нём не давала им покоя ни днём, ни ночью.

Они хотели снова увидеть легенду — живой, реальной и целостной, они постоянно мечтали о новых путешествиях, новых приключениях, новой любви, о новых окнах в то золотое будущее, не родившееся ещё на свет.

Они боролись за мечту.

И они победили.

Благодаря усилиям увлечённых людей сказание, достойное славы легенды о поисках Грааля, становится реальным, «Звёздный путь» оживает вновь.

Он вновь обретёт второе дыхание на экране и будет продолжаться здесь, в новых путешествиях.

В нашей книге впервые легендарные герои «Звёздного пути» снова оживут в прекрасных историях, никогда ранее не выходивших в широкий прокат, никогда не публиковавшихся в книгах.

За семь предыдущих лет не было напечатано ни одной новой книги по Вселенной «Звёздного пути», за исключением романа Джеймса Блиша «Спок должен умереть» ⁽¹⁾

Печатные издания по «Звёздному пути» ограничились адаптациями вышедших в эфир эпизодов сериала⁽²⁾, а позднее — анимационного⁽³⁾.

Жажда новых историй была настолько велика, что рассказы о старых путешествиях продавались миллионными тиражами, но новых книг не было.

То есть не было ничего, что было бы доступно широкой публике.

Но романы и рассказы по Вселенной «Звёздного пути» и по самому сериалу продолжали появляться на свет.

Неугасимый огонь любви к героям поддерживали многие люди. История жизни сообщества рассказана в книге «Звёздный путь Жизни!» (Star Trek Lives!)⁽⁴⁾, в которой можно прочитать о том, почему так много людей приняли шоу близко к сердцу, а также был впервые проведён серьёзный анализ фантастических книг Вселенной, которые писались в те годы.

Такие рассказы, написанные непрофессиональными авторами, получили название «фанфики». Со временем они стали больше, чем просто очередные фантастические истории.

Фанфики — это такая вещь, которую люди создают по одной-единственной причине — они ничего не могут с собой поделать. Их пишут не ради денег.

Но в течение нескольких лет после выхода сериала, по юридическим причинам, не было никакой возможности легально публиковать фантастические произведения по Вселенной «Звёздного пути», и тогда казалось, что подобные произведения никогда официально не увидят свет.

И все же многие профессиональные писатели и те, кто станет ими в будущем, продолжали совершенствоваться, продолжали писать новые истории с задором и страстью, наряду с теми, кто впервые взял в руки перо, даже заранее зная, что их творения нигде не будут опубликованы, кроме как в небольших журналах-«фэнзинах» — изданиях, выпускающихся фанатами для фанатов.

Подобное умозаключение можно было бы считать вполне ожидаемым, если бы не одно выдающееся «но» для замечательного «Звёздного пути».

Насколько нам известно, это первый случай, когда фанфики отдельно выбранной Вселенной, определённого персонажа, определённой направленности вошли в официальное издание.

И всё же это так типично для «Звёздного пути» — заставить невозможное стать неизбежным.

Качество большей части творческого наследия было превосходным. Жажда нового «Звёздного пути» — непреодолима. Как вы думаете, что было бы более разумным, чем позволить миллионам людей самовыражаться через рассказы про фантастическую вселенную, которая так восхитила тысячи фанатов, следивших за её развитием в фэнзинах?

Мы поддержали творческий порыв. И мы показали в этом издании всё богатство подобной художественной литературы и её диапазон — от высокой драматургии до интеллектуального юмора.

К счастью, мы познакомили с нашим изданием Фредерика Поля, большого мастера в создании научно-фантастических бестселлеров, лауреата многих премий «Хьюго», творческого редактора и восхитительного человека, о котором следовало бы сложить героический эпос. (И мы могли бы это сделать, не сомневайтесь, Фред. Вы были милы с нами с самого начала и далеко за пределами общепринятой вежливости.)

Есть редакторы-мужчины и редакторы-дамы. Единственные в своём роде. Мы узнали, что они не только хорошо владеют словом, но и обладают связями в определённых кругах. Ни «Звёздный путь жив!» (Star Trek Lives!), ни эта книга были бы невозможны без их одобрения и помощи.

В книге, которую вы сейчас держите в руках, мы решили представить вам несколько историй, которые нам понравились больше всего. Они едва ли даже самая маленькая вершина айсберга из того, что мы получили по почте, но это только начало.

Эти рассказы передают дух истинного «Звёздного пути», взлелеянный с заботой и любовью, верный залитой солнцем Вселенной, в которой «Энтерпрайз» до сих пор продолжает свои странствия в поисках странных новых миров.

Хотим также заметить, что мы сделали ещё одну невозможную вещь, которая теперь уже кажется неизбежной (хотя следует признать, что иногда невозможное — это просто тщательно спланированное): мы предложили создателям «Звёздного пути» воспользоваться УНИКАЛЬНОЙ возможностью и выразить свою признательность людям, чья любовь сохранила «Звёздный путь» и обеспечила ему достойное будущее.

Создатели не скупились на личное время и мысли, чтобы поделиться частью этой благодарной любви со всеми неравнодушными.

В данном издании в напутственном слове к каждой истории вы найдёте искренние мысли живых мужчин и женщин, которые помогли создать живую легенду — разделите с ними радость от её возвращения, их надежды на светлое будущее, их теплую благодарность поклонникам, писателям, читателям, которые подарили ей будущее.

Также создатели делятся с читателями мыслями не только о феномене «Звёздного пути» и его будущем, но и о будущем человечества, о разумной жизни в нашем странном мире и за его пределами.

В этом, собственно, и состоит смысл «Звёздного пути»: его прошлые и будущие путешествия ведут не только в сияющее море звезд, но и во внутренние сферы человеческого духа, куда еще не ступала нога человека, но куда она непременно доберётся.

С каждым новым путешествием мы встречаем всё больше внешних и внутренних барьеров; встречаем героев, которые снова живут, но не в какой-то древней легенде, а в будущем, которое может стать нашим будущем — в нашей реальной, физической Вселенной, которая точно так же освещена Солнцем и сияет всеми цветами радуги.

Здесь существуют не только отважные рыцари и прекрасные дамы, но и люди из плоти и крови, мужественные и отважные, знающие цену любви и радости. Им так же, как и нам, не чужды слезы и страхи, сомнения и выбор, слабости и неуверенность, но они не оплакивают свою судьбу и не терпят молча — они выходят победителями из всех злоключений.

Если «Камелот» и «Человек из Ла-Манчи» — легенды о славных поисках недостижимого, то «Звёздный путь» — это всеобщая мечта, реальная мечта — достичь недосягаемых звезд.

Нет, мы не забыли Камелот.

Но это будет наш новый Камелот, ещё более сияющий — мы сделаем всё возможное и невозможное, чтобы он стал реальностью.

Сондра Маршак

Мирна Кулбреат

---

1) Джеймс Блиш, Спок должен умереть. Нью-Йорк: Bantam Books, 1970.

Вернуться к тексту

2) Джеймс Блиш, Звёздный путь, Том 1-11. Нью-Йорк: Bantam Books, 1967-1975.

Вернуться к тексту

3) Дин Фостер, журнал Звёздный путь, Том 1-5. Нью-Йорк: Ballantine Books, 1974-1975.

Вернуться к тексту

4) Жаклин Лихтенберг, Сондра Маршак и Джоана Винстон, Звёздный путь жив! Нью-Йорк: Bantam Books, 1975.

Вернуться к тексту

Предисловие от Леонарда Нимоя.

Мне известно из достоверных источников, что «Ни Вар» — вулканский термин, обозначающий двойственность — два несходства, являющиеся единством, две части одного целого.

Возможно, это единственно подходящий термин.

Я написал книгу «Я не Спок», и это действительно так.

Но мне известно, что в сознании миллионов я в некоторой степени являюсь им.

Конечно, Спок — часть меня, а я — часть его.

Я неоднократно говорил, как попытки думать как Спок повлияли на мое собственное мышление и мою жизнь.

Мы двое, которые являются одним и в то же время — двумя.

У меня есть свой мир и своя жизнь, у него — его, и где-то они пересекаются.

С другой стороны Спок сам по себе представляет интересную двойственность, что иллюстрирует история Клер Габриэль. Он стоит между двумя культурами, двумя мирами, даже двумя биологиями — человеческой и вулканской.

Он разделен на части, как многие из нас в современном мире. И все же он создал определенное единство из этой разделённости. Он чувствует напряжение, будучи разрываем в разные стороны, но обращает его на созидательные цели.

Возможно, для многих из нас, вынужденных жить с противоречиями, он является символом того, что разделение не обязательно уничтожать.

Конечно, он является символом, что многообразие на самом деле очаровательно. В мире, где эта мысль казалась странной десятилетие назад, где другой цвет кожи мог послужить поводом для убийства, меня всегда поражало и согревало осознание того, что я могу прийти в любое место в обличии инопланетянина и меня встретят только с любовью.

Нам еще только предстоит научиться любить находящихся ближе, но это лишь начало.

Мне бы хотелось думать, что Спок и мир «Стар Трека», где он обрел дом и дружбу далеко от дома, внесли в это какой-то вклад.

Никто из нас, чувствовавших эту огромную любовь и привязанность, не могут быть безразличны к этому. Иногда это просто ошеломляет.

Я не Спок, и я не буду отрицать некие — простите за выражение — ответные эмоции.

Некоторые люди говорят мне, что их реакция на мистера Спока и «Звездный путь» абсолютно «логична».

Вулканец в Споке сказал бы: «Логику не благодарят». Но я думаю, что человеческой половине — и Леонарду Нимою — будет позволено сказать: «Спасибо».

И я не удивлюсь, если вулканец тоже это скажет.

Даже вулканцу будет затруднительно не отреагировать на то, что в течение всех этих лет люди писали письма за возвращение «Стар Трека», собирались тысячами и десятками тысяч на конвенциях, смотрели и читали старые путешествия… и тихо писали эти новые путешествия.

Стоит отметить замечательную глубину эмоций и мыслей в этом тексте.

Вот еще одна двойственность — Спок, каким его увидели, «Стар Трек», как он был воспринят и отражен как в зеркале.

Это редкий подарок — увидеть самих себя так, как вас воспринимают люди; и люди, смотревшие «Стар Трек», дали нам эту возможность.

И если так они увидели, ответ, возможно, «логичен».

Но это также дань восхищения их собственной способности видеть, и за это не найдется достаточно благодарностей.

* * *

Клер Габриэль

«Ни Вар»

Журнал капитана

Звездная дата: шесть восемь три четыре, пять

На пути к Звездной Базе Десять «Энтерпрайз» получил приказ завернуть на Форнакс два с целью принять на борт и доставить на Звёздную базу десять запечатанную кассету. Кассета содержит предварительный отчет о генетических исследованиях Албара Экзара, уроженца Форнакс один. Доктор Экзар, один из самых известных генетиков в галактике, добровольно прожил в изоляции на Форнакс два шесть стандартных лет. Он и его жена Шона, биолог с Андории, жили и работали под куполом, и их сын родился там же. Доктор Экзар сообщил, что его работа еще не завершена, но пожелал, чтобы запечатанная кассета хранилась в архивах Федерации по причинам, известным ему одному, и была вскрыта только после его смерти. Он также пожелал, чтобы я и первый офицер Спок спустились на планету забрать кассету без сопровождения.

Албар Экзар оказался мужчиной почти семифутового роста, с малиновой кожей. Черные волосы ниспадали ему на плечи, а ещё большее сходство с коренными американцами родной планеты Кирка усиливала туника из мягкого желто-коричневого материала, похожего на оленью кожу.

Его жена-андорианка выглядела еще более впечатляюще, решил Кирк. Она не уступала в росте Кирку, однако антенны отчетливо указывали на её внеземное происхождение. Однако, с антеннами или нет, Шона была необычайно привлекательной женщиной по любым стандартам, а голубая кожа и белые волосы только придавали привлекательности, подчеркивая её инопланетность. Но, когда Кирк поприветствовал её, прежде чем обратиться к её супругу, она не ответила, просто коротко кивнула, слегка нахмурившись, правда, это выглядело и не дружелюбно, и не враждебно… а так, будто она была поглощена своими мыслями.

— Капитан. Мистер Спок. — Экзар не поднялся из своего кресла, когда они материализовались прямо в гостиной. — Шона, возможно, господа хотели бы выпить.

Спок, как обычно, был занят изучением обстановки, так что Кирку пришлось отвечать за обоих:

— Спасибо большое, доктор Экзар, но я жду сообщение от Командования Звездного Флота, а мой первый офицер…

— …вулканец, — тихо докончил Экзар. — Но только наполовину вулканец. Верно, мистер Спок?

Спок обернулся, явно удивленный.

— Положительно, доктор. Это важно?

— Это интересно, — сказал Экзар и болезненно выпрямился в кресле. «Болен, — осознал Кирк, — очень болен». — Как и ваши научные статьи, которые внесли большой вклад в мой частный исследовательский проект.

— В самом деле? — переспросил Спок, но его внимание приковывало что-то за окном.

— Это и есть на кассете? — спросил Кирк, подходя к Споку.

— Это моя великая надежда, — тихо, но страстно сказал Экзар, — иметь возможность самому закончить исследование.

— Я полагал, доктор, — не оборачиваясь, проговорил Спок, — что у вас только один ребёнок.

Кирк проследил за пристальным взглядом Спока. Теперь он тоже это увидел. Двое детей с пурпурной кожей, тёмными волосами и андорианскими антеннами. Один сидел на нижней ветке дерева, изучая кору со свойственной расе его отца пытливостью. Другой дергал его за ногу, очевидно, пытаясь затеять потасовку, и был так же настойчив в своем стремлении, как и первый ребенок. Мальчик на дереве игнорировал эти действия, будто брата и не было вовсе.

По внешнему виду оба были абсолютно идентичны.

— У нас был только один ребёнок, — раздался голос Экзара позади них. — Вскоре после его рождения развились некоторые физиологические патологии, напрямую вызванные его гибридной природой. Я также ожидал… проблемы личностной интеграции. Я работал два года, чтобы усовершенствовать механический способ создания, скажем, «гибридных двойников», говоря непрофессиональным языком. У одного из «близнецов» физиология и личность андорианца, у другого — обитателя моей родной планеты. Это, господа, суть материала на этой кассете. Исследования еще не завершены, но, если болезнь не победит меня прежде, вы поймёте, насколько моё открытие будет важно для генетиков Федерации. Не все гибриды столь здоровы, как мистер Спок, думаю, вам это известно. Если я не смогу завершить работу сам, кто-то другой должен сделать это.

— Погодите-ка, — проговорил Кирк. — Вы что, пытаетесь сказать, что создали машину, которая может разделить живое существо на две идентичные функциональные части, которые выглядят абсолютно одинаково, но… — он не договорил.

Экзар тревожно спросил:

— Вам нехорошо, капитан?

— Нет, — Кирк расправил плечи. Когда однажды неисправная работа транспортатора разделила его на «волка» и «ягненка»… — Мы… столкнулись однажды с подобным феноменом на Альфе сто семьдесят семь. Это был не очень приятный опыт.

— Капитан… — Вулканец не касался его, но было похоже, будто он положил руку Кирку на плечо.

— Для любого, — окончил Кирк. Обернувшись, он послал Споку то, что, он надеялся, было успокаивающей улыбкой. Это… в прошлом. — Но полагаю, это вряд ли то же самое? — повернулся он к Экзару.

— Сходство есть, мистер Спок. Ваша статья о влиянии магнитной руды с Альфа сто семьдесят семь на транспортатор стала отправной точкой моей работы. Я и мои сыновья в большом долгу перед вами.

Спок одарил профессора лишенным всякого выражения взглядом, что каким-то образом показало его нежелание иметь что-то общее с работой Экзара. Но Экзар не был обескуражен.

— Вам, возможно, неизвестно, капитан, — продолжил он, — что ваш первый офицер — ученый, известный во всей галактике. Эта статья одна из многих. Несколько лет назад никто бы не поверил, что масса, преобразованная в чистую энергию, может быть продублирована и рематериализована вновь. Неповрежденной. И никто бы не поверил, что механическим способом можно осуществить полный перенос личности. Но статья мистера Спока об энергетическом феномене транспортатора и представление энграмм андроидного дубликата абсолютно ясно это доказывают. Как говорят у вас на Земле, я должен был только последовать за ним.

Выражение лица первого офицера оставалось полностью бесстрастным — Кирк знал, что часто это означает сильное неодобрение.

В этот момент запищал коммуникатор Кирка. Поступило сообщение от Командования Звездного Флота, принять которое мог только капитан.

Кирк попрощался с Экзаром и его женой и отвел Спока в сторону.

— Заберите кассету и будьте готовы к подъёму в течение двадцати минут. И поосторожнее с научным любопытством на этот раз. — «Не то чтобы были причины быть осторожнее, — подумал Кирк, — но…»

— Вас понял, сэр.

Кирк кивнул и дематериализовался.

— Мне бы хотелось знать, — сказал Спок, в то время как они с Экзаром направились к его лаборатории, — как возможно передать личность через генетический код. Мой отчет о феномене Альфа Цети не включал объяснений о раздвоенности личности члена экипажа Х. Данных было слишком мало.

— Выборочный слепок эмграмм, — чуть задыхаясь, ответил Экзар. — Процесс очень и очень сложен, вы должны понимать. Вы, возможно, смогли бы вывести необходимые уравнения за пару дней. Но я не математик, так что это заняло у меня много месяцев.

— Верно. — Какое-то время они шли молча, следом, как охранница, шла Шона. — Процедура обратима?

— Теоретически. А что?

— Решение личного конфликта, — с полным контролем проговорил Спок, — интеграция, а не разделение. Пытаясь решить проблему своего сына, доктор, вы сделали невозможным для него самому решить её.

— Он умирал, мистер Спок. Моя жена врач, но она не могла помочь ему. Мы сделали всё, что могли. — Голос Экзара угас. Он был практически на грани изнеможения, пройдя от дома до лаборатории. — Моя лаборатория, сэр.

На компьютерных консолях не светились огоньки, а из большой трёхкамерной системы в центре не доносилось звуков. Но даже выключенная, машина, казалось, излучала потенциал — надежды или разрушения, в зависимости от точки зрения наблюдателя.

— Очаровательно. — Спок был полностью поглощен машиной.

— Лаборатория была изначально построена для анализа образцов тканей, — объяснил Экзар. — Я сам построил и запрограммировал генетический дубликатор.

По-прежнему увлеченный машиной, Спок не ответил.

— Я умираю, мистер Спок. Но моя работа ещё не окончена, — продолжал Экзар, медленно двигаясь к сейфу, где хранилась кассета. — Недолго осталось до того, как моя работа станет достоянием Федерации. Но она не завершена. У меня был только один образец. Я так надеялся… Я хочу иметь возможность закончить проект, прежде чем умру. Вы меня понимаете?

— Албар! — выкрикнула его жена. В тот же самый момент Спок, заметив, что компьютер запрограммирован на вулканско-земной гибрид, понял. Он резко обернулся. Но в дрожащей руке Экзара был зажат фазер.

— Пожалуйста, поймите! — Когда Спок рванулся вперед, из фазера вырвался луч. Последним, что он услышал, было: — Отойди, Шона! Я не хочу его ранить… Шона! — фазер зажужжал снова, но Спок уже ничего не слышал.

* * *

Секретное сообщение от Звёздного Флота оказалось чистой воды канцелярщиной. Раздраженный Кирк приказал технику транспортатора немедленно известить его о прибытии на борт мистера Спока. Сообщение он получил как раз перед сменой очередной вахты.

— Мистер Спок на борту, сэр.

— Вас понял, — ответил Кирк, почувствовав облегчение. — Передайте ему, что я жду его в своей каюте. — Он покинул мостик, но, ещё не дойдя до своей каюты, услышал свист интеркома.

— Кирк.

— Это транспортаторная. Мистер Спок на борту, сэр. Мне было приказано известить вас…

— Да, спасибо. Мне уже сообщили.

Мёртвая тишина.

— Сэр?..

— Мне уже сообщили, — терпеливо повторил Кирк, — что мистер Спок на борту. Благодарю вас, лейтенант.

Снова озадаченное молчание.

— Да, сэр. Очень хорошо, сэр.

Кирк растянулся на постели, сделав мысленную пометку сказать главному инженеру посмотреть, как влияет смена дежурств на передачу сообщений. Забавно. Скотти обычно безукоризненно управлял своими подчинёнными.

Когда звякнул звуковой сигнал двери, Кирк открыл глаза, но остался лежать.

— Входите.

Дверь открылась и закрылась, и Кирк уставился на вошедшего.

Он никак не мог определить это. Спок выглядел абсолютно так же, как всегда. Но всё же друг, который недавно глядел на Кирка с таким пониманием, сейчас бесследно исчез. Между ними словно стояло силовое поле, созданное Споком. И за ним вулканец был таким напряжённым, каким Кирк его ещё не видел.

— Кассета, капитан, — Спок положил картридж на стол, его лицо и голос оставались бесстрастными. — Прошу разрешения вернуться в каюту, сэр.

— Не разрешаю, — Кирк медленно сел. — С вами всё в порядке?

— Да, сэр.

— Будь я проклят, если это так, — Кирк встал и медленно подошел к другу, пристально его изучая. — Что произошло внизу?

— Доктору Экзару стало плохо вскоре после вашего ухода, — без всякого выражения проинформировал его Спок. — По моему мнению, он скоро умрёт. Его болезнь неизлечима — полагаю, результат работы на Форнакс два.

— Хочешь сказать, — неверящим тоном осведомился Кирк, — что ты оставил женщину одну с умирающим мужем и двумя маленькими детьми?

— Было нелогично оставаться дольше, сэр. Андорианские женщины известны своей силой и независимостью. Жена доктора Экзара заверила меня, что она сможет справиться сама без помощи «Энтерпрайза». Она… необычная женщина. — На какой-то момент в глазах Спока появилось странное выражение — уважение? Благодарность? Затем оно исчезло, прежде чем ошеломленный Кирк успел его распознать. — Она не нуждалась в моей помощи, а у меня имеются обязанности.

— Ты с ума сошел, что ли? — почти закричал Кирк. — Спок, да что с тобой такое?

Спок безучастно глянул на него.

— Часть меня, — сказал он, — желала остаться. Но так было всегда. Я… научился справляться с этим.

— Часть тебя! — взорвался Кирк. — Нет уж, послушайте-ка, мистер! Оставить эту женщину одну было не просто не по-человечески. Это было не по-вулкански. Да что с тобой? Потерял контакт с реальностью? Даже вулканец…

Он замолчал в ужасе. Несмотря на весь контроль, вулканец был на грани срыва. Спок — неспособный справиться с выговором?

— Что-то случилось внизу, — сказал Кирк, смутно осознавая, что говорит теперь совсем другим тоном. — Скажи мне. Пожалуйста. Может быть, я смогу помочь.

Вулканец опустил взгляд, и настало долгое мгновение тишины. Но невидимый барьер, разделявший их, исчез. Когда вулканец снова поднял глаза, он больше не был так напряжен, и его глаза ничего не выражали.

— Не сейчас, капитан, — сказал он. — Прошу вас принять этот ответ.

Кирк сжал губы. Умирающий учёный что-то сказал ему? Идея разделенности так повлияла на него после долгой борьбы за единство? Какое-то беспокойство, что Кирк тоже был встревожен старой памятью? Казалось, что здесь что-то серьёзнее, и Кирк намеревался вытащить это из вулканца, как уже однажды сделал. Но тогда он знал, что это вопрос жизни и смерти. А сейчас?

— Хорошо, Спок. Пока всё.

Спок кивнул и вышел.

* * *

Это был долгий путь на Звёздную базу десять. Кирк связался с Шоной, но она снова отказалась от помощи, хотя и уведомила, что её супруг впал в кому. На следующий день она сообщила о его смерти и его последнем желании — чтобы запечатанная кассета была передана Споку. Нет, помощи не требуется, потому что корабль с родной планеты мужа скоро заберет её и детей. Спок без слов взял кассету. Кирк сдержался и попытался раствориться в рутине.

Спок оставался молчаливым и необщительным, хотя выполнял свои обязанности на мостике, пожалуй, даже более эффективно, чем обычно. Кирк чувствовал раздражение. Когда, где-то через неделю после визита на Форнакс два, Маккой не допускающим возражений тоном потребовал немедленного визита капитана в лазарет, капитану ничего не оставалось, как подумать, не катится ли весь корабль псу под хвост. Слишком много бездействия, решил он. Когда нечего делать, кроме как день за днём лететь на варпе, неудивительно, что Спок расстроен из-за какой-то части исследований Экзара, которую не мог понять. Если именно это беспокоило первого офицера. Если только это…

— В чём дело, Боунз? — спросил он, войдя в лазарет и устало плюхнувшись в кресло.

— Спок. Он единственный на корабле не прошел медосмотр, причем сочиняет отговорки ещё похлеще, чем ты.

— Ну, обследование команды должно быть окончено где-то через месяц, разве не так?

— Так. Но всё остальное уже сделано, и я хочу закончить весь проект до отпуска.

— Сперва работа, потом развлечения, да? — оба понимающе улыбнулись, но вскоре Кирк снова посерьезнел. — Боунз, он меня беспокоит. Эту неделю он был таким… — Кирк запнулся.

— …вулканцем, — хмуро закончил Маккой. — Джим, это очередной период. Мы уже видели такое поведение раньше.

— Не совсем такое.

— Неважно. Послушай, он наполовину человек. Никто, кто человек хотя бы наполовину, не может постоянно работать так, как он, без появления периодических выходок. Это… Я не удивлюсь, если это то, что древние фрейдисты называли reaction formation.

— А у тебя есть лучшее название? — усмехнулся Кирк.

— Я предпочитаю описания ярлыкам, — сердито ответил Маккой. — Его человеческая часть пробуждается, и ему приходится быть вдвойне вулканцем, чтобы с этим справиться. Я бы не обращал внимания, если бы не его нежелание обследоваться.

— Ну тогда не обращай внимания. Мой совет, доктор…

Дверь открылась, и в комнату шагнул Спок.

— Забудь об этом, — сказал Маккой, прежде чем Спок открыл рот. — Капитан на твоей стороне. У тебя ровно один стандартный месяц, чтобы доложить о своём состоянии. Так что иди в свой проклятый отпуск, если вулканцы вообще ходят в отпуск.

Спок пристально посмотрел на него, подняв бровь. Кирк, ожидая очередного гамбита, откинулся на спинку кресла. Но первые же слова Спока практически заставили его подскочить.

— Капитан, — холодным тоном сказал вулканец, — я со всем уважением предлагаю, чтобы вы потребовали от ваших офицеров соблюдения военного этикета, приличествующего их рангу.

Маккой онемел, а Кирк выдавил из себя:

— Что?..

— Вы хотите, чтобы я повторил?

— Мистер, — взорвался Кирк, — кто-то шарахнул вас кочергой по…

— Сэр, эта просьба вполне…

— Нет, чёрт побери!

— В таком случае прошу разрешения покинуть каюту, сэр.

— Разрешение дано! — сорвался на крик Кирк, Спок повернулся на каблуках и вышел, излучая явное неодобрение.

Через минуту Маккой задумчиво проговорил:

— Вот это совсем другое дело. У меня, вообще-то, не было шансов понаблюдать за ним последнюю пару дней, он избегает людей. Он играл с тобой в шахматы в последнюю пару дней?

— Один раз. Разбил меня наголову. Он играл как только что отремонтированный компьютер. Боунз, он странный. Я его больше не понимаю, — Кирк поднялся. — Думаю, лучше мне извиниться.

— Оставь его, Джим. Прими свой собственный совет. Или это само пройдет, или станет хуже. Если пройдёт — забудь это. Если станет хуже… — Маккой вздохнул. — Ты же не можешь написать на него жалобу за то, что он ведет себя как вулканец.

— Я хочу поговорить с ним.

— Джим…

Но дверь за капитаном закрылась прежде, чем доктор успел договорить.

По мере приближения к каюте Спока раздражение Кирка начало таять, как и его решимость. «Что он может сделать?» — шагнуть в каюту первого офицера и потребовать ответа: «Почему вы ведете себя как вулканец на моём корабле?»

Он замедлил шаг и остановился как раз рядом с каютой Спока. Коридор был пуст, и, на мгновение позволив себе расслабиться, он оперся обеими руками о переборку, почувствовав волну отчаяния. Слова Боннера, орионского писателя, всплыли в памяти: «Позвольте мне помочь…»

Иллюзия была такой яркой, что на мгновение ему почудилось, что это галлюцинация. Он видел Спока, сидящего за столом и читающего с экрана. Потом Спок отвел взгляд от экрана, будто услышав что-то. Его лицо было в тени, и он молчал. Но слова были столь ясны, как если бы он говорил вслух.

«Не сейчас, мой друг. Не сейчас».

Медленно Кирк выпрямился и продолжил путь по коридору. Мимо, переговариваясь, прошли два энсина, он рассеянно поздоровался с ними. Позже, в своей каюте, он подумал, — его внутренняя неразбериха была заметна даже случайным наблюдателям.

Но — не сейчас…

Всю следующую дневную смену капитан старался не обращать внимания на Спока. Он не понимал, что происходит, но просьба была такой ясной и определенной, что он не мог это проигнорировать.

Как и ещё кое-что.

Развернувшись в командирском кресле, он начал отдавать приказы Ухуре. Команда мостика была уже вся в сборе, хотя до смены оставалось еще немного времени. Увидев приближающегося к научной станции Спока, Кирк не смог удержаться от наблюдения за ним. Первый офицер медленно подошел к консоли, словно не он работал за ней всю предыдущую смену. Сменный техник уже ушёл, так что консоль была полностью видна. Спок помедлил, и Кирк, наблюдая за ним со спины, постарался сосредоточиться на том, что он говорил офицеру связи. Но это оказалось сложно сделать. Спок стоял, привычно скрестив руки за спиной, но не с тем вниманием, какое характеризовало его последнюю пару дней. Он казался скорее расслабленным, нежели сосредоточенным. Через пару минут он подошел к консоли и опустил на неё руки, стоя не двигаясь, погружённый в раздумья. В его поведении было какое-то тихое удовольствие человека, разглядывающего дом, который, он думал, что больше не увидит.

Затем внезапно это впечатление исчезло, и Спок затребовал из компьютера необходимую ему информацию.

Это была скучная смена. «Как дождливое воскресенье на Земле», — подумал Кирк. Можно было даже помечтать о парочке трибблов, чтобы сделать жизнь поинтересней.

Зулу и Чехов тихо болтали.

Кирк уловил слово «мир» и быстро глянул через плечо на Ухуру. Но симпатичная офицер связи была куда более сосредоточена на работе, нежели рулевой и навигатор, и Спок тоже был полностью поглощен своим компьютером. «Как ребёнок новой игрушкой», — подумал Кирк. Но это же нонсенс. Конечно, корабельный компьютер мог считаться «игрушкой» для вулканца. Но едва ли новой. Нет, лучше уж послушать, что говорят Чехов и Зулу о военном этикете.

— Я знаю о дихотомии, — сказал Зулу, и Кирк навострил уши.

— Это не дихотомия, — упрямо возразил Чехов с намёком на блеск в тёмных глазах. — Ты можешь считать, что тебе нужна жена. Но что ты действительно хочешь, так это роскошную гейшу. — Гордясь собой, он закончил, взмахнув рукой: — В каждом порту.

Зулу пробормотал что-то одновременно застенчивое и протестующее, и Кирк уловил слова «По определению… не «роскошная», Павел… вопрос точки зрения…». Капитану пришлось приложить усилия, чтобы сохранить лицо.

— Объясни, пожалуйста, — попросил Чехов с озорной невинностью.

Зулу сделал глубокий вдох и замолчал, очевидно, осознав, во что он себя втянул. В этот момент прозвучал голос Спока, недостаточно громкий, чтобы привлечь внимание Ухуры, но ясно слышимый молодыми людьми.

— Внимание, мистер Зулу.

Кирк замер — в тоне слышались теплота, изумление, привязанность.

Но, прежде чем он обернулся, это сделал Зулу. Кирк видел улыбку молодого рулевого много раз, но никогда такую.

Но в ответ на что?

Внимание Кирка опять что-то отвлекло, прежде чем он смог повернуться. Улыбка Зулу исчезла, и он снова уткнулся в свою консоль, абсолютно сконфуженный. Чехов, внимание которого было поглощено незначительным отклонением показаний на его консоли, не поднимал головы.

Но, когда Кирк обернулся, он увидел то, что и ожидал: коммандер Спок, первый офицер звездолёта «Энтерпрайз», был полностью поглощён работой. Через пару минут он вышел с каким-то заданием, а когда вернулся, его лицо было каменным. Кирк изобрел задание для Зулу и сам вышел с ним.

Когда лифт тронулся, Кирк небрежно спросил:

— Не для протокола, мистер Зулу — что случилось в начале смены?

Он знал, Зулу поймёт, что капитан имеет в виду.

— Ничего, сэр. Просто мистер Спок… улыбался, и я подумал, видит ли это… еще кто-нибудь. Вот и всё, сэр.

— Понятно. А раньше вы видели такое?

— Ну, да, сэр, видел. Но не так. Вы же знаете его, капитан.

— Понятно. Что ж, продолжайте, мистер Зулу.

— Да, сэр. Спасибо, сэр. — Зулу выскользнул из турболифта, и дверь за ним закрылась.

Кирк попытался выкинуть это из головы, но не преуспел. Он видел Спока улыбающимся — в здравом уме и трезвой памяти — только однажды, когда Кирк якобы вернулся из мертвых. Если вулканец улыбается, значит, он не… Невозможно. Улыбка и каменное лицо — невозможное сочетание. Если только… Желудок противно сжался. Он приказал лифту остановиться у каюты Спока.

Он не знал, как сможет заставить Спока открыть дверь. Он знал и не пытаясь, что входной сигнал ничего не даст: Спок был на дежурстве на мостике и не мог признать своего присутствия где-то ещё.

Но он услышал его однажды. Через стену.

«Спок?»

Он стоял в пустом коридоре, положив руки на дверь.

«Спок!»

Дверь скользнула вбок, и от неожиданности он едва не отпрыгнул назад.

Но кто-то шёл по коридору. Он скользнул в проем, и дверь свистнула за его спиной, закрываясь.

— Вы слышали меня! — выпалил он.

— Некоторым вещам можно научиться, капитан. — Спок сидел на краю кровати, упершись локтями в колени. Над кроватью горел тусклый свет, и Кирк не мог разглядеть его лица в полумраке комнаты. — Даже людям. Вы тоже меня «слышали» — когда в последний раз были здесь.

— Я… да. Да, — Кирк остановился. — Спок, что произошло?

— Но вы уже знаете, капитан. Иначе вы бы не искали меня здесь во время моей смены. Могу я спросить, как вы получили эту информацию?

— Я… догадался, мистер Спок. Сейчас это не имеет значения.

— Имеет, капитан. Нелогично предположить, что вы внезапно «догадались», что теперь у вас два первых офицера.

— Логично? — беспомощно повторил Кирк. — Нет, постойте…

— Я тот, кто я есть, — сухо сказал Спок. — Как я сказал, кое-чему можно научиться. Образу жизни… — его голос затих. Затем он продолжил: — Другие особенности врожденны у данного вида. — Он склонил голову, и следующие слова прозвучали практически неслышно. — Моё любопытство вполне буквально меня уничтожило.

— Я догадался, — осторожно сказал Кирк. — Сегодня вы вели себя… по-другому. И… ваш… другой… вулканец — тоже.

— Да, я знаю.

Кирк подошел к креслу и опустился в него.

— Было весьма неожиданно, — мягко сказал Спок, — что вулканец был так поглощён исследованием, что мне пришлось заступить на дежурство.

— Почему?

— Когда он освободился, ему стало трудно обдумывать перспективу обратного объединения. — Тон был невыразителен, но в нём чувствовалась боль. — Это поставило меня перед проблемой… тактического маневрирования.

Если бы Спок в этот момент не улыбнулся, Кирк не знал, смог бы он вынести объединенный вес своей собственной памяти о слишком похожей ситуации и боль своего друга. Улыбка была, Кирк был уверен, лишь бледной тенью той, что заметил Зулу — задумчивая, мимолетная, но настолько неосознанная, что Кирк невольно задержал дыхание, боясь, что Спок поймет, что он делает, и пожалеет об этом.

— Ты можешь с ним поговорить? — спросил он.

— Сейчас это не нужно, капитан. Каждый из нас… всегда полагался на другого в некоторых областях. Человек полагался на эмоциональный контроль вулканца, даже тот минимум, которого люди обычно добиваются сами. — Снисходительности не было. Просто констатация факта.

— Поэтому ты до вчерашнего дня оставался здесь, — в ушах Кирка снова раздавалось: «Капитан, изолируйте меня. Я не хочу, чтобы меня видели». — Он что… заставил тебя?

— Нет-нет. Это был мой выбор. — Спок снова склонил голову. — Но мы также обнаружили, что вулканец полагался на человека в вопросе… — он поднял глаза, снова с легкой улыбкой. — Полагаю, правильное выражение «держать в курсе»?

— Но вулканцы… твой отец не… — Взгляд Спока упёрся в пол, лицо затвердело. Кирк отвел глаза, молча проклиная себя за поднятие темы, которой нельзя было касаться. — Простите. Я не должен был…

Спок встал — быстрое, почти неконтролируемое движение человека, находящегося на грани срыва. Казалось, он вернул контроль, пройдя мимо Кирка в другой угол комнаты.

— Зависимости тоже учатся, — решительно сказал он. — Мой отец чистокровный вулканец, не гибрид. Он никогда не учился доверять человеческому элементу внутри себя. Мой вулканец наполовину научился зависимости. Мы оба научились. — Он оперся о стену рукой и опустил на неё голову, и Кирк осознал, что они оба были на грани изнеможения, проведя несколько минут вместе. — Мой… вулканец проводил все больше времени за расчётами и медитацией. Он был в глубокой концентрации. Я думал, что лучше не мешать ему. Я знал, что для меня рискованно появляться на смене. Но я считал, что это убедит его в… нелогичности протеста против нашей природы.

Спустя мгновение Кирк мягко спросил:

— Ты хочешь, чтобы он вернулся?

— У меня выбор не больше, чем у вас. И у него тоже.

— Спок…

— Не приходи сюда больше, Джим, — тихо, но напряженно сказал Спок. — По логике, именно ты можешь помочь мне больше всех. Но ситуация, в которой мы находимся, абсолютно нелогична.

Кирк поднял голову. Он знал из собственного опыта, что Спок обычно использует слово «логично» как антитезу «эмоционально». Но это было вряд ли подходящее время для таких различий.

— Но почему? Да, чёрт побери, я признаю, что вовлечён эмоционально. Ты мой друг. Как я могу…

— Ваши… эмоции… не только из-за меня, Джим. Вы ещё не справились со своим… «волком», как и я со своим… «вулканцем». Поэтому мы не могли сказать вам.

Как бы ему ни хотелось, Кирк не мог не признать правоту неохотного заявления Спока. Он слишком ярко помнил собственные слова: «Самозванец там, где всегда был».

— Мне жаль, Спок. Но, что бы я ни чувствовал, я должен быть рядом. Как ты в прошлый раз.

Спок снова покачал головой.

— Это не одно и то же. Хотя есть одна вещь, которую вы можете сделать. Раз уж вам известно, что произошло.

— Что?

— Держите Маккоя подальше. От нас обоих.

Кирк вскинул глаза, поняв наконец, почему Спок так упорно избегал обычного медосмотра.

— Твоя кровь. Она красная, правда? А в его — в ней больше нет человеческих элементов.

— Положительно. И… неизвестно, но весьма вероятно.

* * *

Кирк возвращался на мостик будто после ночного кошмара. Но, только выйдя из турболифта, он осознал, что его ожидает и другая встреча.

Глаза вулканца встретили его, как только двери лифта открылись, и он тотчас отвёл взгляд. Но в это краткое мгновение Кирк увидел страх.

Чтение мыслей или только мимики? Но даже вулканская логика могла прийти к догадке, когда Кирк исчез с мостика так внезапно и надолго.

— Я не слышал ни единого его слова, — тихо сказал он, зная, что Спок вспомнит другой раз, когда он это обещал. — У вас есть моё слово, мистер Спок.

— Я не просил вас давать обещание в тот раз, капитан. И сейчас не прошу.

* * *

Через пару часов Кирку представилась возможность дать Споку именно ту помощь, какая от него требовалась, и он обнаружил, что абсолютно не способен её предоставить.

— Выглядит он не очень, Джим, — произнес Маккой, когда они сидели за обедом, наблюдая, как Спок проходит за отдельный столик. Была лишь секундная нерешительность, мгновение, в течение которого Спок рассматривал возможность присоединиться к ним.

— Не очень-то научное наблюдение, — беспечным тоном отозвался Кирк. — Ладно тебе, Боунз. Мы все устали. Как прибудем на Звёздную базу десять…

— Он найдет кого-нибудь, с кем можно поиграть в шахматы, — хмыкнул Маккой. — Вроде отдыха.

— Каждому своё.

— Привет, Спок, — Маккой слегка повысил голос, но никто в комнате этого не заметил. — Присоединяйся к нам. У тебя в ушах не звенит?

Спок с серьезным видом поднял голову:

— В ушах, доктор? — Но в глазах у него играла тень улыбки, и Кирк подумал: «Осторожно».

— Иди сюда, — Маккой дернул головой и усмехнулся. Он был, очевидно, в дружелюбном настроении, и Кирк предчувствовал катастрофу. Но похоже, что Спок — нет. Что именно побудило его поднять свой поднос и пересесть к ним, Кирк не мог себе и вообразить. Он только знал, что, хотя Спок двигался со своей обычной расчетливой четкостью, в его движениях не было неохоты.

— Я здесь, доктор, — сообщил он, поставил поднос и принялся доедать свой обед.

— Ну, по крайней мере, хоть что-то ты ешь, — Маккой глянул в тарелку Спока, и Кирк запаниковал. Но на подносе не оказалось мясных продуктов. — Салат, — продолжил Маккой. — Много протеина, мало углеводов, нет холестерина, о котором стоит говорить…

— Доктор, — прервал Спок, — если вы продолжите перечислять питательные элементы моего обеда, я буду вынужден пересесть. Вы портите мне аппетит. — Он приподнял бровь, очевидно, ожидая взрыва, и Кирк почувствовал, как его собственное напряжение спадает.

— Так-то лучше, — со странной интонацией сказал Маккой. Тут Кирк осознал, к кому относился этот комментарий. — Расслабься, Джим. Я не собираюсь на него нападать. Я позволю ему доесть обед, а потом заберу в лазарет на быстрый осмотр. Ничего особенного. Просто образец крови. Не помню термин для вулканского эквивалента анемии, но могу быстро найти. И держу пари на мой трикодер, что она у него есть. Спок, вы испытывали что-нибудь…

— Нет, доктор, — прервал Спок, — я не испытывал чего-нибудь. И я не буду проходить медосмотр, пока мы не прибудем на Звёздную базу десять. Мне казалось, что мы уже обсудили это несколько дней назад.

— Боунз…

— Капитан, — с напускной медлительностью произнес Маккой, — это моя территория. Просто позволь мне делать свою работу. Спок…

— Оставьте меня в покое, — сказал Спок с контролируемой яростью. Но, прежде чем Маккой смог отреагировать, вмешался Кирк.

— Доктор Маккой, раздражение пациента едва ли является вашей работой.

— Нет уж, подождите! — Маккой переводил взгляд с одного на другого, и Кирк осознал, что они со Споком только что эффективно пробудили диагностическую интуицию доктора. — Это что, заговор? Слушайте, я не знаю, чем вы двое занимаетесь, но я начинаю чуять недоброе.

— Доктор, — вмешался Спок с бледным подражанием своему обычному буквализму. — Вы, конечно, осведомлены, что животных этого вида невозможно найти на звездолетах, кроме как в лабораторных клетках.

— Прекрати, Спок!

— Нет уж, давайте разберемся. Как старший офицер по медицине, я имею право приказать любому члену экипажа, даже капитану, пройти медосмотр, если, по моему мнению, ему показано медицинское или психологическое лечение. Если мне придется применить это к вам, я это сделаю. Вы нервничаете как чёрт, а сейчас выглядите как человек, который вот-вот свалится в обморок. Я не собираюсь…

— Хватит, доктор, — Кирк не собирался повышать голос, но внутреннее напряжение восторжествовало. «Не сейчас», — сказал Спок. Но «не сейчас» каким-то образом превратилось в «прямо сейчас». — Вы пытаетесь пробить себе дорогу за счёт Спока, а уставы Звёздного Флота не поощряют стремление показать своё превосходство. Отойдите в сторону, доктор. Это приказ.

Маккой медленно повернулся к капитану. Но Кирк не смотрел ему в глаза.

— Итак, капитан, — тихим голосом спросил он, — вы готовы принять на себя ответственность за физическое состояние своего первого офицера? — Но, хотя он пытался говорить ровно и монотонно, боль и обида слышались слишком отчетливо.

— Если необходимо.

— Ну, сим я отклоняю это, капитан. Мистер Спок, как старший офицер медицины, я приказываю вам явиться в лазарет на медицинский осмотр к девятнадцати часам в соответствии с уставом Звёздного Флота, статья… — он замолчал на середине фразы. — Спок, ты же не веришь в эту чепуху насчет «показать превосходство», да? Ты выглядишь ужасно! Боже мой, да краше в гроб кладут. И только потому, что капитан решил воспользоваться служебным положением в личных целях…

— Боунз…

— Что такое, Джим? Скучно стало? — первый раз стало очевидно, как рассержен и обижен Маккой — так рассержен и обижен, что не думает, что говорит. — Нет возможности поиграть в бога с Тайри и его друзьями, так решил нацелиться поближе к дому?

— Как врач, — смог вставить Кирк, — вы чертовски грязно играете, доктор.

— Прекратите, — сказал Спок. — Джим, хватит, пожалуйста. Вы рвете друг друга на части.

Кирк заметил абсолютное изумление в голубых глазах Маккоя, когда тот обернулся к Споку.

— Мне бы хотелось объяснить вам, доктор, — хрипло сказал Спок, — что капитан пытается защитить меня от…

— Спок!

— Я знаю образ мыслей вулканца, капитан, а он знает мой. Очень велики шансы, что он придёт к тому же решению, хотя и по явно другим причинам.

— Какой вулканец? — подозрительно переспросил Маккой. — На борту нет других вулканцев.

— Доктор Маккой, предлагаю временно отложить эту дискуссию и возобновить её в лазарете. — Спок отодвинул поднос, его лицо затвердело. — У меня для вас есть очень длинная история, большая часть которой будет нова и для капитана. Но я предпочитаю рассказать её приватно.

* * *

Много позже, в разгар корабельной ночи, капитан и старший медицинский офицер сидели вдвоём в каюте капитана, пытаясь напиться. Но, хотя они уничтожили почти половину бутылки бренди за последний час, жестокая трезвость преследовала их неотступно.

— Пигментация, — мягко сказал Маккой. — Его пигментация не изменилась, как и у детей… как и у ребенка Экзара. Поэтому изменения в цвете кожи незаметны почти никому — но я врач, я наблюдал его долгое время. Джим, его кровь — АВ положительная.

Кирк сделал большой глоток.

— Это что, анемия?

— У него прекрасное здоровье. Кровяное давление слегка выше нормы, но, учитывая напряжение, в котором он находится — о, господи, да это просто немыслимо!

Возможно, уже в десятый раз за сегодняшний вечер доктор употреблял это слово.

— Есть шанс… что объединение сработает?

— В контексте, я бы сказал, что есть неплохой шанс. Конечно, я не могу назвать в процентах…

— Держу пари, — натянуто сказал Кирк, — что он сможет.

Маккой вздохнул:

— Да, — он минуту помолчал. — Что за чёрт. Пусть даже только мы двое знаем… Для него куда хуже, если узнает команда — хуже, чем для тебя в тот раз. Не уверен, что кто-то из них сможет это вынести. — Маккой снова вздохнул. — Я бы отдал годичное жалованье, чтобы снова увидеть их вместе. Хотя бы раз. — Он осушил стакан.

— Да. Я тоже.

Взаимные извинения были принесены несколько часов назад — не первый и не последний раз за их долгую и богатую событиями дружбу. Теперь взгляд Маккоя отражал только его беспокойство.

— Чёрт, — тихо сказал он. — Почему Спок всегда прав?

— Насчёт чего в этот раз? — устало улыбнулся Кирк, вертя в руках бокал.

— Насчёт тебя. Ты выглядишь еще хуже, чем он, — Маккой поднялся. — Ложись спать. Тебе не повредит. Надеюсь, он тоже отдохнёт. Они оба. Спокойной ночи, Джим.

— Спокойной ночи, Боунз.

Однако ночь Кирка была далеко не спокойной. «Позвольте мне помочь». А какую помощь он может предложить? Правда ли, что он до сих пор не справился с этим, так что не сможет помочь своему другу? Он принял «волка» и вернул его в себя, нравилась ему его темная сторона или нет. И это необходимо сделать.

Но это будет намного тяжелее для вулканца. Для них обоих.

* * *

— Да, — сказал капитан. — Конечно, я спускаюсь с группой высадки. Я единственный на корабле, кто раньше бывал на этой планете.

За день до того, как они должны были добраться до Звёздной базы десять, их статус «развозчика молока» внезапно изменился. Срочное сообщение от Звёздного Флота предписывало Кирку направиться прямо на Йоту Цети Шесть. Миссия: спасти разведывательную группу от аборигенов — разумных, похожих на медведей созданий, считающих человеческое мясо редким деликатесом.

Кирк выбрал остальных членов спасательной команды из нечеловеческих членов экипажа. Когда он сообщил, что возглавит группу высадки, он не мог не заметить реакции своего первого офицера.

Выражение, мгновенно промелькнувшее по лицу Спока, было совершенно на него не похоже — неодобрение, нетерпение, почти гнев.

— Капитан, — сказал он. — Позвольте напомнить вам, что аборигены не нападают на представителей нечеловеческих рас. Только на людей.

Они были в зале совещаний: капитан, первый офицер, старший инженер и пятеро членов группы высадки. Шесть пар глаз в изумлении глядели на Спока: никто, не считая капитана, никогда не слышал от него ничего подобного. Кирк был тронут тревогой Спока об его безопасности, прежде всегда находившейся под твердым контролем. Но еще больше он чувствовал напряжение. Если Спок не будет осторожным, то выдаст себя всем присутствующим в этой комнате.

— Позвольте напомнить вам, мистер Спок, — проговорил он с едва уловимым нажимом, — что я был членом первой разведгруппы на этой планете. У меня есть опыт в…

— Опыт не поможет вам остаться в живых, — прервал Спок.

— Это не имеет значения. Я знаю эту планету.

— Группа высадки должным образом проинструктирована. Они все полностью компетентные офицеры.

«Спокойно, — подумал Кирк. — Только спокойно».

— Мистер Спок, — медленно начал он, — позвольте объяснить вам ещё раз. Эти офицеры действительно знающие…

— Позвольте объяснить вам, капитан, — Спок говорил чуть-чуть быстрее обычного и самую капельку эмоциональнее. Но это незначительное различие было похоже на отдалённый раскат грома перед летним штормом. — Вы лучше рискнете своей жизнью, чем примете ответственность за гибель кого-то из ваших подчиненных.

— Достаточно! — это было больше, чем достаточно, Кирк был слишком взбешён, чтобы думать о том, что говорит. — Если вы не можете себя контролировать, идите к своему… — Он остановился, ужаснувшись тому, что едва не сказал.

Остальные отвели глаза.

— Весьма… подходящее предложение, — это был едва слышимый шепот. Он поднялся, его взгляд был абсолютно пустым и невыразительным. Теперь его отчаянный контроль вызвал сочувствие у капитана, несмотря на гнев Кирка. — Я не смогу вам помочь. Это более чем очевидно. Прошу разрешения покинуть совещание, сэр.

Через несколько минут оба Спока встретились в каюте первого офицера.

— Я не могу помочь ему, — проговорил Спок-человек. — Один я не могу защитить его от самого себя. Мы должны объединиться хотя бы для этой цели.

— Положительно. — Но Спок-вулканец был более заинтересован в настоящем, чем в будущем. Он встал из-за стола, забыв выключить настольный экран, и решительно направился к двери. — Предлагаю параграф пять-шесть-семь.

— Нарушение служебного долга? Но корабль не в опасности. Только Джим.

Он видел, как вулканец контролирует его усиливавшуюся тревогу; они оба были Споком, и логично, что решение Спока должно быть принято одновременно ими обоими.

— Капитан не является незаменимым персоналом. В соответствии с Уставом Звёздного Флота, книга…

— Я знаю. Знаю. Но… — человек остановился на середине предложения. — Но запись в протокол пять-шесть-семь помешает ему спуститься на планету. Когда все выяснится, миссия будет закончена.

— Совершенно верно. — Вулканец направился к двери.

И внезапно остановился.

Контакт между ними был слабым — скорее эмпатия, нежели телепатия. Но человек не нуждался в телепатии, чтобы знать слова, отражающиеся в мыслях его альтер эго. «Корабль не в опасности. Только Джим».

— Было бы нелогично, — начал вулканец, — позволять прекрасному офицеру Звездного Флота рисковать жизнью…

Человек прервал его одним коротким словом — вулканским семантическим аналогом непечатного выражения, которое при случае употреблял Джеймс Кирк.

— Джим поймёт, — тихо сказал он, — что мы делаем это как его друг, так же, как поймет, почему я пытался помешать ему телепортироваться на планету. Наше… логичное объяснение эмоциональных мотиваций никогда его не обманывало.

Вулканец, готовый оспорить высказанное, обернулся — и встретился с взглядом собственных глаз. Здесь, между ними, ничего нельзя было скрыть.

— Это ты, — сухо сказал вулканец, — руководствуешься эмоциональными мотивами.

— Нет. Это Спок.

— Я вулканец.

— Ты Спок, и я тоже. И это Спок… не уверен.

В тусклом свете человек заметил, как изменилось лицо его альтер эго. «Вот как, — рассеянно подумал он. — Даже при полном контроле так заметны эмоции. Я должен запомнить это».

Но сейчас он вспоминал другие события и знал, что его альтер эго — тоже. Их память была едина.

Проблески. Фрагментарные догадки, беспокоящие Спока с момента его жизни среди людей. Очаровательные создания — ужасающе порабощенные своими эмоциями и чувствами. И тогда и теперь, краткая вспышка, которой он не мог забыть.

И Спок думал — очень мимолетно — может ли быть полностью неправильно это «чувство»? Очень мимолетно. Пока не встретил Джеймса Кирка.

Этим человеком Спок восхищался, к нему он чувствовал дружбу и привязанность. Почему? Сотый раз спрашивал он самого себя. Почему? Этот человек мог испытывать эмоции, не скрываясь, и делал это. И все же Спок доверял ему свою жизнь и жизни всей команды — сражался рядом с ним много раз, выбрал служить с ним, а не с вулканским командиром. Почему? Спрашивал он. Может быть, я доверяю ему больше, потому что он «чувствует»?

Оба Спока разделяли эти мысли, не ведшие никуда, кроме как к неустойчивости самого основания вулканского кредо — безэмоциональности Спока. Человек не мог знать с полной уверенностью, о чем сейчас думал его вулканский альтер эго. Но он чувствовал, что сомнения каждого, отразившиеся в другом, дали им новое знание, которое если и не дало ответов, то, по крайней мере, поставило вопросы. И именно вулканский отец Спока научил его, что путь к истине начинается не с ответов, а с вопросов.

— Времени мало, — тихо сказал вулканец. — Я должен идти.

— Иди, — тем же тоном отозвался человек, — пока ты знаешь, зачем идёшь, Спок.

В первый раз они употребили это имя.

Засвистел интерком.

— Мистер Спок? — это был капитан.

— Спок слушает, — ответил человек, вспомнив, что он на дежурстве.

— Я иду в транспортаторную, — сообщил Кирк. — Примите управление.

— Капитан… — начал вулканец. Но интерком молчал.

Человек был на дежурстве и должен был быть на мостике. Если вулканец попробует добраться до капитана, прежде чем тот спустится на планету, их обоих не будет в каюте в одно и то же время. И если их раскроют…

Слухи.

Любопытные глаза, вмешательство, вторжение.

Жалость.

Для вулканца — пытка.

— Я подожду тридцать секунд, — тихо сказал вулканец. — Иди.

Человек, помедлив, кивнул и покинул комнату.

* * *

Когда Кирк увидел своего первого офицера входящим в транспортаторную, чувство вины перевесило раздражение. Он махнул спутникам, приказывая подождать, и подошел к Споку с намерением извиниться за своё поведение в зале совещаний.

— Спок, я… — он замолчал, внимательно вглядевшись в лицо первого офицера. Вулканец?

— Капитан, я хочу поговорить с вами один на один.

Кирк помолчал. Однако причин, по которым нельзя было отложить высадку ещё на пять минут, не было.

— Хорошо. Несколько минут.

— Вас понял, сэр, — они вышли из транспортаторной в пустой коридор.

— Ну, в чём дело? Я говорил вам…

— Сэр, вам известен Устав Звёздного Флота, книга пять, секция шесть, параграф семь.

Минуту царила тишина.

— Вы блефуете, — наконец сказал Кирк.

— Вулканцы не блефуют.

— Вы используете пять-шесть-семь?

— Я офицер Звездного Флота, — будто цитируя, сказал вулканец. — Вы мой непосредственный командир. Устав весьма определен: если у меня есть факты нарушения служебного долга в более чем одной ситуации…

— Какие ситуации, — смертельно ровным тоном спросил Кирк, — вы имеете в виду?

— Текущую ситуацию в первую очередь. Кроме того, вы спустились на четвертую планету звёздной системы Тичос, рискуя своей жизнью — жизнью капитана звездолёта, — чтобы установить бомбу из антиматерии и уничтожить существо, питающееся человеческой кровью. В тот раз я указал вам, что как вулканец я обладаю иммунитетом…

— Я помню эту историю, — резко прервал Кирк. — Вы меня поймали, да? Как только вы занесёте в протокол ваше чёртово обвинение, мне придется остаться на корабле. Ко времени, когда я распутаю канцелярщину, миссия уже будет окончена. — С горечью: — Я должен сделать вам комплимент, мистер Спок. Но зачем вам понадобилось предупреждать меня о вашем маленьком плане? Он мог записать ваше пять-шесть-семь с мостика, прежде чем я узнал бы об этом. Вы могли спокойно оставаться в каюте, не рискуя быть обнаруженным.

Голос Кирка затих, когда он осознал, что действия вулканца могли мотивироваться только дружбой. Наконец вулканец отвел взгляд.

— Я сделал то, что должен был сделать.

— Это была его идея или ваша?

— Мы пришли к полному согласию относительно требуемого курса действий.

— Вижу, — Кирк глубоко вздохнул, — у вашей человеческой половины хорошая интуиция, мистер Спок. Почему вы раньше никогда так не поступали?

— Часть меня колебалась, и был конфликт. В данном случае конфликта больше не существует.

— Ясно. — Кирк чуть поморщился. — Я… считаю себя предупрежденным.

* * *

Кирк освободил Спока на мостике словами: «Спасибо, мистер Спок», — что могло быть формальной благодарностью, но оба знали, что это было не так.

Человек склонил голову и вышел. Кирк знал, что должен наблюдать за этой миссией сам, как и разобраться с новым поворотом дел, прежде чем снова общаться с двумя Споками.

Наблюдать было не легче, чем разбираться, но это было быстрее. Миссия была окончена после нескольких тяжелых моментов, когда ему оставалось в бессилии сжимать кулаки, проклиная себя и обоих вулканцев, которые оставили его за бортом. Нельзя командовать только с мостика, и первый офицер, кто поставит это под сомнение…

Но некий тихий внутренний голос говорил ему, что бывают времена, когда его присутствие было бы сомнительным риском, может, даже поставило бы всех под удар.

Он уладил детали, вернул кораблю прежний статус «развозчика молока» и пошёл к ним.

Почему-то ему не хотелось использовать интерком или входной сигнал. Вместо этого он приложил руки к стене. «Можно? Разрешите?»

Они всегда могли сделать вид, что этого сигнала не существует. Даже он был в этом не до конца уверен.

— Если это поможет, — с сожалением сказал он, — я понял вашу точку зрения. Хотя мне это не нравится. И я могу снести вам обоим головы, если вы попробуете проделать это еще раз.

Две брови синхронно поднялись, Спок-человек обменялся взглядом со Споком- вулканцем.

— Мы… приняли ваше предупреждение, — сказал он с не бо̀льшим намеком на юмор, чем позволил бы себе вулканец.

— Однако конфликта между нами в этом вопросе по-прежнему не существует, — добавил вулканец.

Кирк кивнул.

— Я ещё обсужу это с вами — позже. Но вы понимаете, что это означает? То, что вы сегодня сделали — вместе, — вы не смогли бы сделать поодиночке.

Вулканец кивнул.

— И… вместе — тоже.

— Да, — согласился Кирк. — Но вы чему-то научились из вашего Разделения, как и я из моего. Мне нужна сила «волка», пусть даже тёмная и… голодная сила. И мне пришлось научиться… полюбить даже «волка». Я понимаю, для вас это по-другому. Тяжелее. Но думаю, что это… необходимо.

Вулканец подошел ближе к нему, но остановился на дистанции.

— Мы тоже понимаем — это логично — даже я. Только то, что пришло к вам сразу же, придёт… к нам в последнюю очередь, — он глубоко вздохнул. — Возможно, ко мне, если придёт.

— Мы понимаем необходимость, — сказал человек вулканским тоном. — Рассудком, по логике — это неизбежно. Задача разрешима математически, и мы можем создать оборудование на Звёздной базе десять. Но эмоциональное принятие, которое вы совершили быстро и которое заставило сделать последний шаг к объединению — мы не уверены, что у нас оно есть. Мы оба… вулканцы.

— Вы оба — Спок, — сказал Кирк. — Вы сделаете это. Я не уверен, что понимал это рассудком, не уверен даже, что понимаю это теперь. Возможно, в этом и проблема. Но, я думаю, то, что помогает пройти последний шаг… это чистое упрямство. — Он позволил себе усмехнуться. — И в вас обоих его вполне достаточно.

Он повернулся к двери. Уйти отсюда прежде, чем он сделает что-нибудь совсем не-вулканское. На мгновение он обернулся.

— Я пойду с вами, вы же знаете.

«Знаем». Но оба промолчали.

Он быстро вышел.

* * *

Ночью, десять дней спустя, Кирк шел по коридору больницы базы к переоборудованному операционному центру, в котором сейчас находилось требуемое оборудование. Это была последняя ночь перед испытанием, и он знал, что оба Спока ещё бодрствуют, проверяя оборудование. Фактически, он подозревал, что никто из них практически не спал всю неделю.

Оба были сосредоточены и поглощены работой, едва разговаривая друг с другом, за исключением, когда работали над аппаратом. Кирк подозревал, что так было и тогда, когда они были одни, и начинал подозревать и причину. Их разделение длилось теперь десять дней — десять бесконечных дней вопросов: «Я ли это?» Неудивительно, что какая-никакая эмоциональная стабильность покидала их по мере ожидания.

Он увидел их, как и предполагал — вулканец возился с компьютером, человек стоял в полумраке комнаты, скрестив руки за спиной, глядя на машину, созданную им и его альтер эго с помощью троих тщательно отобранных техников. Последние, конечно, давно ушли отдыхать.

Кирк медленно подошел к машине, выяснив, что он тоже поддавался её притягательности. До сих пор было трудно вспоминать, когда он был разделён на две сущности. И теперь, глядя на своё отражение на полированном гладком боку машины, это было словно он снова стоял лицом к лицу со своей тёмной стороной.

«Я ли это?» Он прошел мимо Спока-человека, едва осознав это. Отражение отреагировало на той же скорости — размытое, искаженное, почему-то угрожающее. Кирк остановился, и он, и его отражение молча оценивали друг друга.

Его движение было безотчётным, прежде чем он осознал, что его рука движется — средний палец резко выкинут вверх — простой жест, рожденный на Земле и древнего происхождения.

Одновременно он осознал, что и он, и его отражение усмехаются, а Спок-человек издал звук средний между стоном и тихим смехом. Повернувшись, Кирк увидел, что на лице его друга отражается смесь веселья и неодобрения.

— Джим, это не ответ. — Это был почти вздох. Но человечность Спока не была способна поддерживать объективную трезвость.

— Сойдёт для начала. — Спок слегка склонил голову, и Кирк повернулся к вулканцу, стоявшему в нескольких футах. Он подошел к человеку и опустил руку ему на плечо, оттягивая от машины. — Всё, пошли. Хватит на сегодня.

Но, когда он приблизился к вулканцу, любопытная сдержанность снова охватила его. Это вулканец. Вулканцы не любят прикосновений.

В этот момент вулканец огляделся по сторонам и встретился глазами с капитаном. Кирк был уверен, что он никогда не видел Спока — целиком или нет — настолько опустошенным. «Да он вообще не спит!» Эта уверенность пронеслась по разуму Кирка, а вместе с ней и причина: Спок-человек мог иногда расслабляться, но у вулканца такого выхода не было. А потому его собственные опасения одно неконтролируемое мгновение были видны у него в глазах, и Кирк отреагировал единственным способом. Он опустил руку ему на плечо и слегка сжал.

— Пора заканчивать, мой друг. Завтра новый день.

Лицо вулканца осталось бесстрастным; Кирк знал, что этот Спок не может улыбаться так, как другой. Но он почувствовал, как напряжённое плечо расслабилось под его рукой. Вулканец глаза в глаза встретился со своим альтер эго.

Через мгновение человек спросил:

— Киплинг, «Один из тысячи»?

— Верно, — последовал незамедлительный ответ вулканца. Не понимая, о чем они говорят, Кирк переводил взгляд с одного на другого. Их эмоциональное единство в этот момент было почти зримо, и Кирк подумал мельком, не превратился ли он в какой-нибудь телепатический проводник. Но какова бы ни была причина, единство здесь было, возможно, действительно в первый раз. Возможно, оно сможет довести их до завтра.

— Пойдёмте, — снова сказал он. И, полушутя: — Это приказ, мистер Спок.

Брови снова взлетели вверх.

— Есть, сэр, — почти в унисон. Вулканец повернулся, чтобы отключить компьютер.

Или это, или же простое упрямство провело их через финальный шаг на следующий день, за чем он и Боунз торжественно наблюдали.

* * *

Журнал капитана

Звездная дата: пять семь шесть три, семь

Команда наслаждалась отдыхом на Звёздной базе десять в течение десяти дней. Далее «Энтерпрайзу» приказано проследовать в Сектор номер пять для исследования и картографирования. Команда отдохнула и вполне бодра. Все на борту.

Кирк привычным движением выключил рекордер, на этот раз тихо прибавив:

— Слава богу. Приготовьтесь покинуть орбиту, мистер Зулу.

— Есть, сэр.

— Мистер Спок? — позади Кирка раздался голос старшего офицера медицинской службы. — Мои инструменты перенастроены специально для вас, и эта смена почти кончилось. К вашим услугам в любое время, сэр.

— Очень интересна человеческая склонность произносить семь слов там, где можно обойтись двумя. — Едва заметная пауза для большей выразительности. — Я готов.

— Я готов, — благожелательно повторил Маккой.

— Но я — нет, доктор.

Мгновение стояла тишина, потом Маккой грозным тоном начал:

— Спок…

— Я, — продолжил Спок с выражением, которое никто, кроме Маккоя, не посмел бы определить как самодовольство, — должен быть на дежурстве в течение еще двух целых, шестидесяти одной сотой минут. Если вы сверитесь с Уставом Звёздного Флота, книга три, секция…

— СПОК!

— Боунз… — Кирк развернулся в кресле и обернулся к Маккою. — Сдавайся.

— Спасибо, капитан, — сказал Спок, не оборачиваясь.

Потом он медленно повернулся и посмотрел на Кирка. Когда он снова заговорил — совсем другим тоном, — мостик вдруг вернулся назад в то время, когда Кирк только-только стал единым целым снова.

— От нас обоих, — докончил Спок.

— Говори за себя, — начал Маккой и остановился, осознав, что последние слова Спока не имели ничего общего с их спором. А в голове у Кирка всплыли строки Редьярда Киплинга, которые он нашёл в корабельной библиотеке:

One man in a thousand, Solomon says,

Will stick more close than a brother…

But the Thousandth Man will stand by your side

To the gallows foot-and after… ⁽¹⁾

---

1)

— Один из тысяч, — молвил Царь -

Он станет ближе брата.

Полжизни подарить не жаль,

Но встретиться с ним надо.

В толпе есть тысяча причин

Судить твой мнимый грех,

Но в этой тысяче один

С тобою против всех!

(Один из тысячи. Редьярд Киплинг)

Стихотворение полностью: https://stihi.ru/2013/11/11/6383

Вернуться к тексту

Предисловие от Джеймса Духана

С первых дней съёмок «Звёздного пути» считалось, что от главного инженера будет мало проку, потому что, в конце концов, его основное рабочее место внизу, в машинном отделении. Тем не менее писатели не забывали о Скотти, и, естественно, с их лёгкой руки он мог починить всё что угодно. Вот и в напряженном рассказе Хуаниты Коулсон Скотти, на фоне мистера Спока и других членов экипажа, проявляется во всей красе.

Как Скотти смог справиться с повреждениями, в очередной раз нанесёнными его любимому «Энтерпрайзу», мы никогда не узнаем; но зато узнаем, что ему пришлось оставить на время свои драгоценные импульсные двигатели и вступить в неравный бой с дилитиевыми кристаллами как раз перед тем, как он прочёл «Теорию взаимоуважения», направившую его на чёткий курс самосовершенствования, от которого он уже никогда больше не отклонялся.

* * *

Хуанита Коулсон

Точка пересечения

Джим Кирк побарабанил пальцами по подлокотнику и уставился на экран, с каждой минутой ощущая всё большее раздражение. В центре экрана плавала молочно-белая завеса, и звезды позади неё выглядели тусклыми и смазанными. Три часа прошло, а они всё ещё наматывают круги вокруг феномена — и что это даёт?

— Мистер Спок.

Офицер по науке повернулся, и Джим тоже развернулся в кресле.

— Ничего конкретного. Сканеры показывают, что интерференция постоянна. Объект сферической формы, около трёхсот километров в диаметре. Но без сближения, скорее всего, будет невозможно узнать что-либо ещё.

— Вы это уже предлагали. Но, прежде чем «Энтерпрайз» приблизится к нему, нужно…

— Капитан, — прервал их Зулу. — Он меняет положение.

Спок склонился над сенсорами.

— Подтверждаю. Поле быстро расширяется, причем в нашем направлении. Растёт в геометрической прогрессии.

— Назад, мистер Зулу. Варп два.

Туманная завеса разрослась на весь экран.

— Теперь диаметр поля составляет восемьсот километров. Контакт неизбежен… — предостерег Спок.

Вдруг мостик словно выскользнул из-под ног команды: люди попадали с кресел, пытаясь ухватиться за поручни и ограждение. Джим вцепился в капитанское кресло. Краем глаза он заметил, как Зулу вцепился в консоль, пытаясь исполнить последний, невыполненный приказ.

А что с освещением? На долю секунды оно отключилось полностью, а когда Скотт пощелкал переключателями на инженерной станции, возобновилось — но лишь на половинной яркости.

Члены экипажа снова заняли свои посты: Ухура прослушивала рапорты служб, Спок сосредоточился на сенсорах, а Зулу наконец крепко держал штурвал, бормоча:

— Эти дефлекторы должны были… Капитан, штурвал не реагирует. У нас нет энергии.

— Всё как заморозилось, — пожаловался Чехов, сражаясь со своей консолью.

Скотти уже говорил с инженерной:

— Джерри, вырубай второстепенные системы. Переключите энергию на штурвал. Дайте сюда всё, что можно.

— Сэр, мы не можем…

— Если мы получим энергию, — сказал Кирк, — может, сможем ускользнуть от… Инженерная, в чем проблема?

— Многочисленные повреждения на третьем уровне. Поэтому у нас нет никакой энергии. Столкновение произошло там.

— Ремонтная бригада уже в пути, — сообщила Ухура.

— Капитан, я бы рекомендовал максимальную скорость.

Кирк, которому не понравился этот тон, глянул через плечо на Спока.

— Если точно, точка столкновения — секция шестьдесят восемь-С инженерного отсека. Сенсоры показывают, что обе оболочки пробиты.

На мгновение Кирк поражённо застыл, неспособный выговорить ни слова, представив себе открытую рану в борту «Энтерпрайза».

— Что это… с чем мы столкнулись, Спок?

— Судя по всему, мы столкнулись с Ничто.

Капитан вскочил на ноги и, прислонившись к ограждению, уставился на вулканца.

— Обе оболочки, и ты говоришь — «с Ничто»?

Спок проигнорировал обвинительный тон.

— Судя по показаниям сенсоров, капитан, здесь нет физических объектов. Ничего нет. Именно поэтому и не сработали дефлекторы.

— Мистер Скотт, — раздалось из интеркома. Голос звучал напряженно. — Поломка ограничена панелями пять и шесть нижнего уровня J. Странно, что не затронуты системы жизнеобеспечения. Нет потерь тепла и воздуха, давление нормальное. Есть несколько несчастных случаев.

Джим склонился над плечом Спока и ударил по кнопке интеркома на станции офицера по науке.

— Вы видите пробой? Можете сказать, что именно нас атаковало?

— Я… Да, сэр. Но лучше бы вам самому на это глянуть, капитан.

— Отлично. Скотти, пойдёмте со мной. Спок, мне нужны ответы, — повторил Кирк, направляясь к турболифту. — И не говорите снова «ничто». Мне нужна конкретика.

Закрывшаяся дверь отрезала привычно-терпеливое: «Вас понял».

* * *

Чтобы добраться до инженерной, Кирку и Скоту пришлось прокладывать себе путь в загромождённом оборудованием коридоре ремонтной службы, где толпились техники и механики. Молодой рыжеволосый лейтенант, который был за старшего, облегчённо вздохнул, увидев их.

— Я установил постоянное наблюдение за жизнеобеспечением и этой странной утечкой энергии, сэр.

— Отлично. Дубос, не так ли? — Кирк вспомнил в высшей степени хвалебные отзывы Скотти в течение шести месяцев с тех пор, как парня назначили в инженерный отдел.

— Точно! — Скотти просиял и хлопнул Дубоса по плечу. — Мы бы не могли желать лучшего человека здесь во время… — Он замолчал, проследив за взглядом Кирка. Лейтенант тоже повернулся и кивнул.

— Как сказал бы мистер Спок: «Очаровательно», верно, сэр?

«Скорее уж, «ужасно», — подумал Джим Кирк. В боку «Энтерпрайза» зияла рваная дыра, блестящий металл тянулся из инженерной до секции, расположенной двумя уровнями выше. Такое чувство, будто гигантский невидимый снаряд пробил разом обе оболочки. А сквозь дыру виднелась непонятная субстанция. Туманная, постоянно вращающаяся, переливающаяся всеми цветами радуги, как в калейдоскопе… То самое пресловутое Ничто.

— Что это? — воскликнул Скотти, указывая на обломки в руке Дубоса. — Неужели весь узел!

— Боюсь, что так. Поэтому мы и не можем дать ни капли энергии. Лиза, есть что-нибудь? — симпатичная темноволосая девушка-техник подняла глаза от приборов, установленных рядом с пробоиной. Она покачала головой и залилась краской, когда Дубос улыбнулся ей.

Из интеркома раздался голос Спока, и Кирк поспешно нажал на кнопку.

— Предварительная диагностика: все секции корабля постоянно теряют энергию.

Кирк покосился на тусклые огни.

— Мощность упала как минимум наполовину.

Краем уха Джим услышал, как Скотти велит Дубосу использовать какой-то установочный вентиль, и протесты парня, что это, мол, займет часы. Но затем Спок, вернее, его тон, снова поглотил все внимание Кирка.

— Мы засекли неподалеку высокую концентрацию металлических обломков.

Кирк невидящим взглядом уставился в интерком.

— С «Энтерпрайза»?

— Отрицательно. Тем не менее, они точно принадлежат судну Федерации. Разведчику класса «Avenger». Судя по записям, корабль этого типа исчез в двух парсеках от наших координат около месяца назад. Джим… — От этого тона в животе Кирка возникло леденящее чувство.

— Понял. Скотти, можешь дать нам хоть какую-то энергию?

Глаза старшего инженера расширились, и он категорично помотал головой. Он и Дубос по-прежнему осторожно держали какие-то обломки, будто раненого члена экипажа.

— Мы не можем. Всё ещё хуже, чем я думал, сэр. Можно поставить временную заплатку — но движение даже не обсуждается.

Лейтенант Дубос акцентировал внимание капитана на обломках какого-то важного узла, и Кирк раздраженно глянул на него.

— Когда произошёл удар, сэр, мы потеряли главное сцепление. Обратная реакция отсекла нам все варианты. А теперь ещё эта утечка энергии. Но всё бесполезно без главного сцепления.

— Где это сцепление? Что вы имеете в виду под «потеряли»?

Скотти поднял разорванный кабель.

— Это ведёт туда, сэр, — сказал он, показав на переливающийся туман.

* * *

Собрание в зале совещаний, вероятно, сейчас и непозволительная роскошь, но Кирк подумал, что, может, они смогут рассуждать более здраво, оказавшись вдали от дырки в борту «Энтерпрайза». Хотя, учитывая, что Скотти, Дубос и техник Харт постоянно связывались по интеркому с инженерной, мониторя ситуацию, возможно, это была не такая уж хорошая идея. Маккой с кислой миной барабанил пальцами по столу и не преминул насесть на Спока, когда тот появился в дверях.

— Ну и?

— Обломки определенно принадлежат USS «Галкон».

— Что его уничтожило? — спросил Кирк, всё внимание присутствующих обратилось на вулканца.

— Основываясь на тех малых данных, что у нас есть, предполагаю, что контакт с зоной или областью, с которой столкнулись и мы.

Сдерживая нетерпение, Кирк переспросил:

— А что это за… область или зона?

Спок сел и переплел пальцы, прежде чем ответить.

— Я не люблю делать предположения, но, учитывая временной фактор и элемент опасности, мне придётся сделать это. На основе полученных данных мы можем предположить, что… Это поле, скорее всего, межпространственная точка контакта… точнее, точка пересечения.

— Между измерениями… — пробормотал Кирк.

— То есть мы столкнулись с миром, в котором живут наши двойники? — воскликнул Скотти.

— Нет, мистер Скотт. Это что-то другое и, определенно, более опасное. Мы можем быть уверены лишь в одном: поле не статично. Оно вполне может вырасти в размерах, как в момент столкновения с нами, или, наоборот, сжаться.

— Насколько? — спросил Дубос. Лиза Харт выглядела испуганной.

— Неизвестно. Однако, лейтенант, я бы не рекомендовал остаться здесь, чтобы провести эксперимент. В настоящее время контакт поддерживает целостность нашей системы жизнеобеспечения. Но это недостаточная причина, чтобы продолжать рисковать всем «Энтерпрайзом».

— Но мы не можем двинуться с места! — воскликнул Скотти.

— Мы сможем поставить установочный вентиль через три часа, — предложил Дубос.

Кирк с беспокойством посмотрел на Спока.

— Текущий статус поля?

— Сложно определить точно, но я бы оценил как семьсот пятьдесят тысяс километров. — Спок чуть склонил голову и заговорил, взвешивая каждое слово: — Однако оно начинает сжиматься. Что представляет явную угрозу для «Энтерпрайза». Если поле сожмется до критического минимума, пока корабль контактирует с ним, то, по всей вероятности, мы разделим судьбу «Галкона».

— Тогда мы должны вырваться отсюда.

— Нужно учитывать также утечку энергии. Она препятствует нашим усилиям.

— Да уж! Даже если мы вовремя поставим вентиль, он будет функционировать не лучшим образом, — угрюмо добавил Скотти. — Единственное, что может гарантировать необходимый минимальный уровень энергии, — это главное сцепление.

— Которое… где-то на той стороне. Как насчет манипуляторов, Скотти? — предложил Кирк. — Мы разве не можем дотянуться до… другого измерения, забрать сцепление и притянуть назад?

Инженер казался обиженным.

— Мы уже думали об этом, капитан. Но из-за нехватки энергии манипуляторы работают вполсилы. И… даже если что-то нащупаем, откуда мы узнаем, что это наше сцепление? Оптика-то тоже не работает.

— Верно, — подтвердил Спок. — Мы можем захватить что-то потенциально опасное. А если потом это «что-то» попадет на «Энтерпрайз»…

— Мы должны быть уверены, что это именно наше сцепление, — твердо сказал Скотти.

Кирк облизнул губы и обернулся к Маккою.

— Как у тебя, Боунз? Биолаборатории подготовили отчет?

Нахмурившись, Маккой ответил:

— Хотя по виду и не скажешь, Джим, но там, где-то там, определённо, есть твердая поверхность и атмосфера, кислородно-азотная. По крайней мере, человек не задохнётся.

— Тогда туда можно сходить, — просто сказал Дубос.

— Нет уж, погодите-ка, молодой человек, — рыкнул Маккой. — Я лишь сказал, что этой смесью возможно дышать. А вот про то, что вы там сможете выжить — нет.

— Могут быть… факторы, пока нам не известные, — добавил Спок, Маккой посмотрел на него с благодарностью.

— Температура, Боунз?

— Около сорока по стоградусной шкале. Терпимо.

— Туман?

Маккой махнул рукой.

— Ничего, что лаборатория могла бы проанализировать. Биокомпьютеры несут полную тарабарщину.

— Вполне понятно, — сказал Спок. — Наши физические законы там не применимы. Фактически, шансы при такой необычайной схожести атмосфер составляют…

— Не надо, — оборвал Кирк. — Доктор, по вашему мнению, может ли человек там выжить столько времени, чтобы достать сцепление?

Доктор посмотрел на него усталыми глазами.

— Я не знаю, Джим. Возможно. Но, как сказал Спок, всегда может нарисоваться куча обстоятельств, о которых мы даже не подозревали.

— Но, если даже не попытаемся, причем быстро, мы все мертвецы.

— Мы ставим на кон человеческую жизнь!

— Боунз, у нас нет выбора!

— Я знаю, как выглядит это сцепление, капитан, — энергично сказал Дубос. Лиза Харт опустила ладонь ему на руку, и он успокаивающе погладил её пальцы.

— Если кто-то должен пойти… — начал Скотти.

— Но я не смогу установить его на место, мистер Скотт. Только вы сможете это сделать вовремя.

— Думаю, об этом мне лучше судить.

Кирк прервал обоих.

— Джентльмены, мы не можем позволить себе тратить время на споры. Команда «Галкона» ждала слишком долго. Мисс Харт, свяжитесь со складом, достаньте экипировку, трос и что там еще может понадобиться. — Маккой откинулся на спинку кресла и сердито скрестил руки на груди. Спок молча склонил голову. — Скотти, это сцепление большое?

Пристально разглядывая Дубоса, главный инженер ответил:

— Три килограмма, может, чуть больше.

— Легко унести. Хорошо. М-м-м, если мы вернём его, сколько времени займет монтаж?

— Если все порты будут настроены — минута, может, две.

— А чтобы подать энергию на штурвал?

Скотти нахмурился, обдумывая.

— Еще две-три минуты.

— Мистер Дубос, окажись мистер Скотт нетрудоспособен, сколько времени на ремонт потребовалось бы вам?

Дубос и Скотт напряженно разглядывали друг друга. Уважение было круто перемешано со скрытой «антиконкуренцией» — каждый из них старался представить другого более ценным членом экипажа. Наконец Дубос сказал:

— По крайней мере пять минут, капитан.

— Ты можешь сделать это за…

— Я не могу гарантировать, что справлюсь быстрее. У меня нет опыта мистера Скотта.

Кирк понимал желание Скотти рискнуть самому. Но теперь он должен был задать вопрос, которого, очевидно, опасался старший инженер.

— Мне нужен честный ответ… Ведь если что-то пойдёт не так, вы понадобитесь, чтобы вытащить нас отсюда, Скотти. Итак, может ли лейтенант Дубос засечь сцепление как вы? — С внутренним противлением Скотти кивнул. — Тогда…

Запищал интерком, и Споку передали отчеты. Туманное Ничто дрейфовало, и «Энтерпрайз» вместе с ним, и поле продолжало сжиматься.

Когда Джим увидел Дубоса, надевающего страховочное снаряжение, в животе у него снова появилось противное леденящее чувство. Скотти сейчас был самой эффективной единицей, но ясно, что он тоже волновался и был расстроен из-за того, что Джерри, а не он, должен войти в переливающийся туман. Ремонтники перекрыли часть пробоины, но в прореху по-прежнему было видно переливающееся красочное Ничто.

— Я готов, капитан, — уверенно козырнул Дубос. Лиза Харт бросила на него взгляд и снова принялась за мониторинг. Скотти ободряюще кивнул лейтенанту и улыбнулся.

— Удачи, парень.

Джим оглядел толпу в инженерном. Маккой, сестра Чэпел и группа медиков выглядывали из проема створа, надеясь, что их помощь не потребуется. Скотти замер над входным разъёмом сцепления, чтобы немедленно его установить, как только Джерри вернет узел назад. Ремонтники ждали наготове, чтобы, как только, так сразу, установить заплатку на корпус. Ухура стояла рядом с прорехой, заполненной туманом, но проводки акустического сканера соединяли переборку и её уши.

Сделав глубокий вдох, Кирк отдал приказ. Техники начали стравливать трос, и лейтенант Дубос не медля шагнул наружу.

— Если бы мы могли дать ему коммуникатор…

Голос Спока звучал устало.

— Мистер Скотт, вам, несомненно, известно, что, даже не учитывая того факта, что это поле поглощает звук, утечка энергии делает электронное оборудование совершенно бесполезным за барьером. Наши опыты…

— Да знаю я, знаю!

Ухура начала сообщать о действиях невидимого уже Дубоса.

— Он в пяти метах за барьером… почти ничего не видит. Говорит, там обилие цвета вокруг… И… странности… Видит отверстие впереди… Движется к нему… Странные вещи… Странные звуки. Восемь метров… десять…

В помещении установилась полная тишина, все взгляды обратились на Ухуру. Её лицо выглядело предельно сосредоточенным, она вся обратилась в слух.

— Двенадцать метров… Он думает, что видит… видит… Это похоже… на отверстие… в поле… не… ту…

— Что? — напрягся Кирк.

— Цвета. Слишком много. Слишком много вещей. Джерри говорит… — её красивое лицо исказилось, будто она отчаянно пыталась освободиться. Освободиться от чего? — Слишком много… нет!.. — Ее руки взлетели к ушам, во взгляде застыли неверие и ужас. — Он не может… не может! Нет! Я не должна слушать эту частоту! Я не могу её слышать! Не могу! — она закричала.

Кирк, Спок и Маккой рванулись к ней, но доктор и вулканец оказались ближе. Они оттащили её от края прохода. Спок, забрав из её рук сканер, откинул его в сторону. Маккой махнул рукой, и сестра Чэпел подбежала с гипоспреем, а Ухура, истерически смеясь, повалилась на пол.

— Трос! — закричал Скотт. — Он провисает!

— Втащите его обратно! — приказал Кирк. Страховочная группа начала тянуть, но с таким усилием, будто на другом конце был бегемот, а не человек. Кирк подбежал к ним и тоже стал помогать, ожидая увидеть бессознательного Дубоса.

Но на первый взгляд лейтенант был в сознании: глаза широко открыты, а руки судорожно прижаты к животу, будто от боли — или пытался принять позу зародыша?

Руки! Джим осознал, что руки молодого человека пусты. Сцепление по-прежнему находилось где-то там…

Лиза Харт втиснулась между техником и Джерри. Она обхватила его лицо ладонями, но он никак не отреагировал на это. В его взгляде не было того ужаса, как у Ухуры, но он был пугающе отрешен. Пуст. Девушка встряхнула Джерри несколько раз, сперва осторожно, потом со всё нарастающей паникой. Когда она закричала, Кирку пришлось оторвать её от Дубоса.

* * *

Кроме всхлипываний Лизы и успокаивающего шепота сестры Чэпел в лазарете было тихо. При всем желании Кирк не мог отвести глаз от диагностического стенда, на котором Маккой осматривал недвижимого Дубоса. Когда хирург наконец обернулся, Джим напрягся в ожидании вердикта.

— Что ж, он не совсем сумасшедший, — горько сказал Маккой и протянул медицинский журнал. Кирк оцепенело посмотрел на него; тогда Спок взял журнал из руки доктора.

— Боунз…

— Он не узнает ни нас, ни кого-либо ещё. С чем бы он ни столкнулся в том… измерении, это полностью стерло его разум. Обнулило. До чистого листа. Я не знаю, что с ним произошло, но ты можешь сбросить парня со счетов на всю оставшуюся жизнь.

— Которая вряд ли будет долгой, — угрюмо добавил Кирк, — как и у всех нас. — Он не мог полностью отключиться от всхлипываний Лизы, однако попытался сосредоточиться на текущей проблеме. — Это было моё решение, Боунз. Без вариантов. И если мы отсюда вскоре не свалим…

— Да, капитан, — вошедший Скотт с болью задержал взгляд на Дубосе, но затем распрямил плечи. — Компьютер оценил, сколько нам осталось. Максимум — час.

— А замена установочного вентиля?

Скотти вздохнул и покачал головой:

— Ещё полтора.

— Ты сделал то, что должен, Джим, — мягко сказал Маккой. — Дубос использовал единственный шанс, что у нас имелся, как офицер он просто обязан был так поступить. Ты не мог знать…

— Доктор, медицинские показания лейтенанта…

— В чем дело, Спок?

Вулканец, не обратив внимания на раздражение доктора, продолжил:

— Похоже, некоторые области гиперэнцефалограммы остались прежними.

— Только второстепенные, — оборвал Маккой.

Джим с любопытством посмотрел на Спока.

— Что ты придумал?

— Сильнее всего затронуты те уровни, что заметнее всего отличаются от человеческих на энцефалограмме вулканцев.

Скотти непонимающе прищурился, но Кирк мгновенно понял, — как и Маккой, — что собирается предложить вулканец. Маккой обрел голос первым.

— Мы уже уничтожили один разум, Спок. Хотите рискнуть вторым?

— Вулканские энцефалограммы отличаются на этих критических уровнях, не так ли, доктор?

Вдруг Лиза Харт вскочила и бросилась на Спока. Вулканец схватил её за запястья, не давая вцепиться себе в лицо, но она продолжала пинать его ногами. Кирк попытался оттащить ее от офицера по науке, поморщившись от её криков.

— Это вы должны были идти, а не Джерри! Он погиб просто так! Ни за что! Это должны были быть вы!

Маккой приложил гипоспрей к её руке, подвел к креслу и усадил, говоря с нехарактерной твердостью:

— А теперь послушайте меня, юная леди. Не делайте поспешных выводов. Джерри знал, на что идёт. Это был осознанный риск. Насколько теперь известно, для мистера Спока это может быть в равной степени опасно. — Он кинул в его сторону предостерегающий взгляд.

— Факт в том, доктор, что у нас нет выбора. Других альтернатив нет.

— Боюсь, вы правы, — с грустью согласился Кирк.

— Ладно, Спок, — едким до невозможности тоном сказал Маккой. — Предположим, случится чудо — ты проникнешь туда, заберешь сцепление и вернёшься — и всё же кончишь так, как Дубос!

Кирк ничего не сказал, но заметил промелькнувшую по лицу Спока тень. Джим гневно посмотрел на Маккоя, надеясь, что тот сможет прочесть его мысли: «Зачем напоминать о таком? Мы оба знаем, что для вулканца жизнь без разума хуже смерти. Так хоть дай ему возможность поменьше думать об этом». Маккой облизнул губы; он явно выглядел смущенным своим высказыванием.

Кашлянув, Спок спросил:

— Вы даете разрешение на попытку, капитан?

Кирк беспомощно махнул рукой, затем кивнул. Когда Спок и Скотти поспешили начать подготовку, он бросил последний взгляд на Джерри Дубоса; Лиза Харт смотрела на лейтенанта так, словно желала стереть из реальности прошедший час.

«Снова», — подумал Кирк, глядя, как Спок надевает страховочные ремни. В этот раз в помещении не было тихо: провожающие постоянно перешептывались. Из интеркома слышалась команда обратного отсчета. Кирк хотел было приказать кому-нибудь выключить проклятый прибор, но, оказалось, Ухура его опередила.

Маккой остановился позади нее и заботливо коснулся руки.

— Вы уверены, что всё нормально?

— Я в порядке, доктор.

— Будем надеяться, что все мы будем в порядке, — пробормотал Скотти. Кирк выдавил кривую улыбку, и инженер слабо вернул её.

— Ладно, мы постараемся.

— Я готов, капитан.

Кирку не хотелось терять времени, но он хотел отложить это столкновение с тем, что уже уничтожило Дубоса.

— Думаете, вы сможете блокировать влияние поля с помощью ментальной дисциплины?

Выражение лица Спока было нечитаемым. Он выглядел так, будто вулканская половина полностью подчинила (или поглотила) себе человеческую, и Кирк понимал, что не должен сейчас вмешиваться. Наконец он кивнул, и Спок медленно направился к туманному многоцветью, переливающемуся за пробоиной. Страховочная группа осторожно стравливала трос.

Казалось, они ждут уже целый час. Сколько же прошло на самом деле?

Словно услышав его мысли, Ухура сказала:

— Тринадцать минут до столкновения. Диаметр поля пятьсот километров…

— И сужается, — закончил за неё Кирк.

Неожиданно страховочный трос дернулся.

— Это сигнал! — ликующе выкрикнул один из техников.

— Он хочет, чтобы мы его вытянули!

Когда они начали тянуть, трос снова дернулся, и куда сильнее, чем в первый раз; потом ещё и ещё раз. Старшего страховочной группы едва не сбило с ног. Представляя себе каких-то монстров, набросившихся на Спока, Кирк присоединился к спасательной группе.

— Тяните! Все! Тяните его назад!

С трудом, но трос все же поддался. Почти…

— Ремонтная служба, готовьтесь закрыть проем, как только мистер Спок окажется на борту. Нам пора переходить на собственное жизнеобеспечение.

Наконец Спок прошёл через барьер. В отличие от Дубоса, глаза его были закрыты, губы сжаты в тонкую линию, а тело — абсолютно твёрдым. Кирку вспомнился вулканский транс, но это явно было что-то совсем другое.

— Он достал его! — закричал Скотти, и Кирк вернулся к их основной проблеме. Спок держал металлическую трубу, плотно зажав её в руке.

Бросив страховочный трос, Кирк попытался выхватить штуковину из рук вулканца. Но добился лишь того, что Спок ещё больше напрягся и усилил хватку.

— Капитан, не надо! — предостерег Скотти. — Осторожно! Мы видели, на что он способен. Если он сожмет сильнее, просто раздавит его.

Раздался дрожащий голос Ухуры:

— До столкновения минута тридцать восемь.

— Боунз!

Маккой был уже тут. Он в момент оценил положение, достал гипоспрей и задумался, подсчитывая что-то.

— Быстрее! — крикнул Кирк.

— Хочешь, чтобы я его убил?

— Хочешь прикончить всех? Нам срочно нужно это сцепление!

Маккой наконец набрал лекарство и приложил гипоспрей к руке Спока. Вулканец открыл глаза, и Кирк мгновенно испытал облегчение: взгляд не был бессмысленным, там застыло пораженное удивление. А затем он повалился на пол. Скотти поймал сцепление, Кирк и Маккой — Спока.

На заднем фоне Скотти кричал на техников. Маккой громко требовал носилки. Спок лежал неподвижно, снова с закрытыми глазами, но уже расслабившись.

— Что ты ему дал?

— Что-то очень мерзкое. Тебе ведь требовалась мгновенная реакция, так ведь? Это сузило варианты до минимума.

Со стороны ремонтников слышались грохот и стук, а группа во главе со Скотти у входного разъёма, к которому инженер пытался подсоединить сцепление, напротив, работала почти бесшумно. Маккой замахал помощникам, поспешившим к нему с каталкой. Кирк помог уложить на них Спока. Оглядевшись, Джим заметил в толпе двоих: сестру Чэпел, чья профессиональная собранность не могла скрыть беспокойства, и Ухуру, почти со слезами глядящую на Спока.

— Есть! Пошли! — крикнул Скотти. Ухура не пошевелилась. Кирк шагнул к ней и осторожно отвел назад.

— Рулевой…

— Регистрирую нарастание энергии, — донесся голос Зулу. — Понадобится немного времени, чтобы…

— Нам пойдет и импульс, мистер Зулу. При первой же возможности уводите нас отсюда.

Голос Зулу перекрыл ликующий выкрик шефа ремонтников.

— Капитан!

Кирк повернулся и посмотрел туда, где раньше клубился цветной туман. Теперь пробоину закрывала свеженькая заплатка, а рядом один из техников собирал инструменты. На гладкой переборке осталась уродливая выпуклость, но шеф ручался, что она выдержит.

Инженерную начал заполнять нарастающий шум двигателей. Джим глянул налево, в сторону Маккоя и его медбригады у двери, но остался у интеркома. Палуба завибрировала под ногами, и Скотти забегал от станции к станции, проверяя показания. Потом раздался торжествующий голос Зулу:

— Управление штурвалом восстановлено! Полный назад!

Джим почувствовал движение корабля, медленное, неровное, сперва очень осторожное, потом — с нарастающим ускорением.

— Полегче, мистер Зулу, пока не отойдем на достаточное расстояние.

— Тридцать пять километров… сорок… пятьдесят… — отсчитывал Чехов.

Потом ворвался другой голос — мистер Лесли — определил Кирк, представив его за станцией Спока. Надолго ли? Отбросив эту мысль, он сосредоточился на голосе.

— Диаметр поля один и три десятых километра и быстро сокращается.

— Только не попадитесь в подводное течение, мистер Зулу.

Штурман уверенно ответил:

— Все нормально, капитан. Семьдесят пять километров…

Лесли:

— Десять метров, и… оно исчезло, сэр! — После короткой паузы Джим услышал радостные восклицания остальной команды мостика. — Сенсоры зарегистрировали имплозивную силу, когда оно исчезло — но там же нечему взрываться?!

— В отличие от «Энтерпрайза», — Джим с облегчением выдохнул. — Мистер Чехов, проложите курс к ближайшей Звездной Базе. Нам понадобится ремонт. Я буду в лазарете.

Лиза Харт остановила его, когда он вошел в лазарет. Она стояла рядом с кроватью Джерри Дубоса, который по-прежнему лежал, не шевелясь, безучастно глядя в потолок. Это смягчило нетерпение Джима, хотя он и не пытался подавить беспокойство.

— Капитан, — она была явно смущена. — Я хотела извиниться за свои действия. Я слышала, что случилось.

— Я понимаю, — мягко ответил Кирк и отвернулся, чтобы уйти. Она коснулась его рукава.

— Я… я надеюсь, что этого не случилось с мистером Споком.

Не желая даже обсуждать это, Кирк вошёл внутрь и обнаружил Маккоя, обеспокоенно глядящего на медицинский сканер над койкой Спока.

— Боунз?

— Понятия не имею, Джим. Честно говоря, я даже не знаю, что искать, будь проклята его уникальная физиология.

— Этот транквилизатор… который ты ему дал?

Маккой глянул на сканер, затем снова на Спока.

— Его действие как раз истекло. — Спок открыл глаза, но, казалось, не видел никого из них. — Спок, ты меня слышишь? Это Маккой.

Медленно и совершенно индифферентно Спок ответил:

— Я слышу вас.

Кирк испытал мгновенное облегчение, но Маккой нахмурился и поднял медицинский журнал.

— Мозг не поврежден, но работает ли он?

— Что?

— Я имею в виду, может, его мозг способен отвечать на прямые вопросы, но… его способность мыслить самостоятельно утрачена. — Маккой покусал губы. — Не полное стирание. Больше похоже на лоботомию. Или некий вид безумия. Что он там видел? Что там с ним — с ними — случилось, что уничтожило разум Дубоса, а Спок… — Вулканец, не мигая, глядел в потолок.

— Может, — с надеждой предположил Джим, — это временно. Вроде шока. Может такое быть, Боунз?

— Я не…

— Тест! Что-то, чтобы привлечь его внимание, вытащить его оттуда. — Джим расхаживал по лазарету, ударяя кулаком о ладонь. — Что-то научное или математическое.

— Один из нас придумает математическую задачку для Спока? — с сомнением переспросил Маккой.

— Не задачку. А напоминание об инструменте, которым он постоянно пользуется — но о чём ему придется подумать. Что-то, чтобы вернуть его в… в… — Он вдруг склонился над Споком. — Спок, это… капитан. Мне нужны… данные. Скажи мне… скажи мне значение числа Пи.

Доктор скорчил гримасу.

— Кошмар…

Монотонно Спок начал говорить:

— Три-точка-один-четыре-один-пять-девять-два-шесть…

Улыбка Кирка угасла. Маккой уныло глянул на него:

— Вслушайся, Джим. Никаких интонаций. Как робот.

В отчаянии Кирк схватил Спока за плечи. Офицер по науке продолжал монотонно зачитывать цифры.

Затем бездонные глаза моргнули, и Спок посмотрел прямо на него. Джим мог бы поклясться, что заметил блеск в этом бесстрастном взгляде.

— Сколько цифр после запятой вам необходимо, сэр?

— Спок!!! — взревел Маккой, явно разрываясь между радостью и бешенством.

— В чём дело, доктор? Заверяю вас, мой слух не поврежден.

Кирк встряхнул его за плечи.

— Если бы ты только что не спас мой корабль, я бы…

Завуалированная ирония исчезла из глаз Спока. Он сел, а затем сказал:

— Но я не «спасал», как вы выразились, корабль.

— Но сцепление! Ты шагнул в Ничто, нашёл эту трубу и принёс обратно.

Спок качнул головой.

— Возможно, я и пронес сцепление сквозь проход — хотя этого не помню. Но я его не находил. Просто не мог этого сделать.

Заинтересованный Маккой спросил:

— Что там было, Спок? Что случилось с тобой и Джерри?

— Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу описать это точно. Для того, что я видел, не существует слов и терминологии. Я смог кое-что заблокировать с помощью ментальных практик. Но не совсем. Там были… существа. Я не мог… Мой разум был атакован недоступными моему пониманию образами и ощущениями. Цвета, которые можно потрогать. Запахи, которые можно услышать. Круглые объекты с острыми границами.

Наконец сопротивляться эффектам стало невозможно. Тогда я почувствовал… что теряю рассудок. Нет, это неподходящий термин, доктор. Но мой мозг отказывался воспринимать поступающую информацию, и…

— …начал прекращать функционирование. Видимо, это и произошло с Джерри. Только у него не было твоей отсрочки, когда ты смог на время отсечь другое измерение.

Спок продолжил:

— Потеря контроля была несколько схожа с потерей сознания — но только отчасти. Последнее, что помню, — сцепление вложили мне в руку. А потом страховочный трос потянул меня назад.

— Но это же ты дернул за него, — в замешательстве сказал Кирк.

— Нет, капитан. Это сделали они.

— Они?

— Я не видел их, но чувствовал присутствие. И я чувствовал… настойчивость. Почти отчаяние — словно наш контакт с их миром угрожал им.

— Значит, — Джим говорил всё быстрее и быстрее, — они тоже работали против времени! Может, они не могли освободиться сами. И зависели от нас.

— И они взглянули на Спока, — фыркнул Маккой, — всучили ему сцепление и вытолкали за дверь. Как можно быстрее. Какие разумные люди.

Брови Спока функционировали как надо, так что он использовал одну из них для выражения своего мнения о сарказме Маккоя.

Джим повернулся и включил мини-вьюер, подключив его к главному экрану мостика.

— Да, разумные. И великодушные. Надеюсь, они тоже благополучно доберутся домой.

Предисловие от Нишель Николс

Не только в «блуперсах»⁽¹⁾ Ухура иногда испытывает искушение сказать: «Мистер Спок, дорогой». Она, как известно, подшучивает над ним, когда поёт песни, но вряд ли она — та единственная, в настоящем или будущем, которая не покладая рук ищет то самое заветное заклинание, способное растопить знаменитую вулканскую невозмутимость.

Если говорить более серьезно, Ухура сегодня часто рассматривается как символ женщины и её роли во вселенной «Звёздного пути», и так как меня считают её Альтер-эго, то слушатели часто просят рассказать побольше об этой роли.

На самом деле, этот вопрос также интересует и меня, его мы с Ухурой планируем рассмотреть в книге, над которой сейчас активно работают редакторы антологии, которую вы сейчас держите в руках.

Конечно, создатель «Звёздного пути» намеревался показать не только красоту разных дам, но и восхищение каждой женщиной в отдельности и в то же время всеми в целом. Показать их ответственными, достигающими поставленных целей, инициативными, смелыми, а также сострадательными боевыми подругами с самыми благородными порывами, способными на героизм в поисках истины.

Например, история «номер один», про женщину-коммандера, так прекрасно сыгранную в пилотном выпуске «Звёздного пути» Мэйджел Барретт, всегда была вдохновляющим примером. Позже сестра Чэпел стала, по сути, врачом и исследователем в своей собственной неповторимой манере.

Ухура тоже пользовалась большим уважением как исключительно квалифицированный специалист в своей области и первоклассный офицер, даже по строгим стандартам мистера Спока. Она вполне способна спасти целый космический корабль благодаря своему опыту и — в крайнем случае — вполне может постоять за себя, словно гладиатор. На «Энтерпрайзе» служат женщины-охранники, и они сталкивались с врачами, адвокатами и индейскими вождями, которые также были женщинами-командирами, матриархами и тому подобными личностями.

И «Звёздный путь» иногда отступал от вышеуказанного высокого стандарта, надо признать, что даже Ухура жаловалась, что ей сто раз на дню приходится повторять заученную фразу: «Частоты вызова открыты, сэр», но мы всё равно должны помнить, что именно «Звёздный путь» начал утверждать права женщин задолго до того, как мы услышали о подобном в реальном мире.

Я верю, что «Звёздный путь» стал предвестником неизбежного движения за свободу любого человека, которому пришлось пройти через дискриминацию по внешнему виду, лицу, цвету кожи или вероисповеданию.

Много времени прошло с последнего нашего путешествия, и я думаю, что не будь его, мы бы не продвинулись так далеко в понимании окружающего мира.

Нам предстоит сделать ещё многое. Но я вижу, как люди усердно работают, чтобы мечта стала реальностью. (Примечательно, что многие из этих энтузиастов — женщины; например, авторы и редакторы этих рассказов.) Пока мы работаем, пишем, говорим, думаем, любим, мы движемся на варп-скорости к миру и будущему, которое мы желаем создать.

Это новые путешествия…

И они могут быть немного другими.

Логично, мистер Спок, дорогой.

P.S. Частоты вызова все еще открыты, капитан, милый.

* * *

Марсия Эриксон

«Зачарованный пруд»

Три луны Мевинны взошли два часа назад, залив поляну прохладным зеленоватым светом. Хотя он мог видеть достаточно хорошо, чтобы читать показания приборов, за весь прошедший обескураживающий день они не дали ничего полезного, и теперь Спок осторожно закрыл чехол трикодера и опустился на край пруда, грубо обозначив центр области, которая стала, по сути, его тюрьмой.

Две штатные проверки связи наступили и прошли без какого-либо сигнала с «Энтерпрайза». Без сомнения, его последний доклад о местоположении не был получен, и они понятия не имели, где он сейчас. И они даже не знают, что он попал в беду. Машинально, потому что пришло время для ещё одной попытки, но без реальной надежды на ответ он открыл коммуникатор и попытался вызвать «Энтерпрайз».

Тишина — только слабые ночные звуки крошечных лесных насекомых и шелест длинных, изящных, тонких листьев панделлы, мягко покачивающихся в почти незаметном шевелении мшисто-ароматного воздуха. Поляна могла бы стать эталоном гармонии и красоты, если бы он не был пленником, если бы не провалил задание.

Впервые они почувствовали, что что-то неладно, когда по интеркому раздался голос Ухуры.

— Капитан, адмирал Бентховен, Звездная База Шесть, прислал вам секретное сообщение класса безопасности А.

Двадцать минут спустя Кирк собрал старших офицеров в комнате для совещаний.

— Джентльмены, — начал он, — кто-нибудь из вас слышал о новом сверхсекретном оружии, разработанном Звёздным Флотом, под кодовым названием «Экскалибур»?

«Экскалибур» доверили перевезти кораблю «Йорктаун» из исследовательской лаборатории на седьмой земной колонии на Звёздной базе шесть для проведения окончательных тестов и приёмки. По пути «Йорктаун» заманила в ловушку ложным сигналом бедствия, захватила и вывела из строя группа мятежников-андорианцев. Капитану «Йорктауна» удалось отправить шаттл с «Экскалибуром» на борту, и, хотя и повреждённый, корабль смог задержать андорианцев почти на двенадцать часов. Миссия «Энтерпрайза» состояла в том, чтобы найти шаттл и вернуть «Экскалибур».

Вот уже в пятый раз за последние несколько дней «Энтерпрайз» находил и шёл по следу того, что казалось остаточными частицами антиматерии, только для того, чтобы выбранный путь вёл в никуда. И пока «Энтерпрайз» с каждым витком расширял радиус поиска, а его чувствительные сканеры внимательно и круглосуточно следили за ближним космосом, надежды меркли.

Именно в смену Чехова сканеры засекли сигнал аварийного маяка, выброшенного шаттлом. Сообщение гласило, что шаттл, поврежденный астероидной бомбардировкой, намеревался долететь и приземлиться на ближайшей планете класса М, Мевинне.

Спок быстро, но с присущей ему тщательностью собрал всю доступную информацию о Мевинне для брифинга. Площадь суши составляла одну шестую поверхности планеты. Большая часть почвы покрыта лесом. Недра планеты представляли собой геологический курьёз и содержали много редких малоценных минералов и были особенно богаты пиретимитом. Глаза Спока встретились с глазами капитана — Кирк тихо выругался: пиретимит мог сыграть злую шутку со связью.

Аборигенная гуманоидная цивилизация не развилась на планете, однако по всей поверхности были разбросаны небольшие колонии различных расовых групп. С естественной красотой и отсутствием цивилизации, здесь было убежище для любителей приобщиться к природе и тех, кому социальный и промышленный прогресс был чужд.

— Боюсь, наши сканеры не смогут обнаружить экипаж шаттла или андорианцев, если им удалось отследить его до Мевинны, — сказал Спок.

«Энтерпрайз» сделал два полных оборота вокруг планеты, но никто не ответил на вызовы.

— Хорошо, — сказал Кирк. — С такой большой площадью поиска, которую нужно охватить, транспортатор будет бесполезен. Я собираюсь отправить вниз шаттлы. Спок, поделите предполагаемую местность, где мог сесть шаттл, на сектора. Вы будете командовать одним из шаттлов. С вами полетят Бемис и Латроб.

Поиски продолжались уже девять часов сорок минут, когда Латроб сообщил Споку:

— Сэр, кто-то здесь основательно пропахал подлесок, как будто шаттл совершил аварийную посадку, но я не получаю никаких показаний, характерных для дюрания, который мы засекли бы, будь челнок неподалёку.

— Мы спустимся и осмотримся на месте, — сказал Спок и попытался связаться с «Энтерпрайзом», чтобы доложить об их местоположении. Он не получил никакого ответа, кроме шума статики, и, повторив попытку несколько раз, бросил это дело. Только однажды во время поисков ему удалось пробиться сквозь помехи, вызванные пиретимитом, и связаться с кораблём.

— Я думаю, что это он, сэр, — доложил Бемис четверть часа спустя.

— Да, — сказал Спок, занятый трикодером. — До сих пор фиксируются слабые следы выброса антиматерии.

Они разошлись веером, обыскивая окрестности, и Бемис позвал Латроба, чтобы тот показал ему то, что он нашел. Латроб подошел, и Спок уже направился к ним, когда услышал странный жужжащий звук. Он спешно окликнул обоих, хотя и не знал, от чего предостерегает, как вдруг на его глазах они просто растворились в воздухе.

Он осторожно двинулся к тому месту, где только что стояли члены экипажа, но уже на полдороги резко остановился и с болью осознал, что силовое поле активировали как раз в том самом месте, где оказались его люди, и что они были уничтожены. Он не знал, случайно или намеренно сделали это.

Следующий час он провел, определяя границы силового поля. Оно было круглым и занимало площадь около квадратной мили. Он попробовал улететь на шаттле, но смог подняться лишь немного выше верхушек деревьев. Несмотря на то, что Спок попал в ловушку, у него осталась работа, которую нужно было сделать, и он старательно начал проверять область на любые следы «Экскалибура», на любую аномалию.

Его попытки не увенчались успехом, и теперь он сидел у пруда, усталый и обескураженный. Сегодня он больше ничего не сделает. Он отдохнёт, даже попытается уснуть, но в шаттле, а не здесь, на соблазнительно мягкой лесной подстилке, где тут и там мерцают нежные искорки светлячков. Возможно, завтра, когда он приступит к решению неотложной проблемы, его разум прояснится, и он обнаружит какую-нибудь зацепку, которая до сих пор ускользает от него.

Спок уже проверил качество воды. Теперь, стоя на коленях у края пруда, он зачерпнул немного живительной влаги ладонями и сделал большой глоток. Она была холодной и свежей, пахла мхом и лунным светом, хотя он тут же отбросил эту мысль как ненаучную. Рябь, созданная им на поверхности воды, рассеялась, и он увидел отражение своего лица и трех лун. Затем, пока он всматривался в воду, оглушённый и усталый, его разум сыграл с ним злую шутку, и в глубине пруда он увидел нежное лицо нимфы, бледное и бестелесное, как одна из лун. На мгновение он испугался за свой рассудок, моргнул и наклонился ближе, но лицо никуда не исчезло.

Услышав тихий шорох рядом с собой, он вздрогнул, обернулся и с сожалением понял, что лицо в воде было всего лишь отражением, но, кажется, его разум всё ещё продолжал играть с ним, он не был уверен до конца, потому что существо рядом не выглядело реальным. Оно было маленьким и, бесспорно, женственным, в странном одеянии из листьев панделлы. Волосы, серебристые и мягкие, как пух чертополоха, обрамляли лицо. Кожа казалась почти прозрачной.

После долгой паузы он заставил себя заговорить, хотя его голос звучал странно, как ему показалось:

— Кто вы?

— Разве ты не знаешь? Я — твоя Истинная Любовь.

Мелодичный голос был подобен ряби на воде. Он подумал, что неправильно понял.

— Что вы сказали?

— Твоя Истинная Любовь. Зачем же ещё смотреть в Зачарованный пруд в ясную ночь, как не для того, чтобы увидеть лицо своей суженой?

Он решил рассмотреть по одной неразрешимой задаче за раз.

— В ясную. Можете ли вы объяснить — почему именно в ясную?

— Не объяснить, а показать. — Она указала на просвет между деревьями. — Когда три луны образуют треугольник, который указывает на Сердце Небес.

Он более уверенно ориентировался среди определений астрономических явлений, хотя те и были изложены витиеватым языком, но незнакомка продолжала:

— В такую ночь в Зачарованном пруду можно увидеть лицо своей Истинной Любви. Как ты только что и сделал.

— Я ничего такого не делал, — резко сказал он.

Она недоверчиво улыбнулась ему и начала танцевать у кромки воды. Она двигалась так легко, что казалось, парит над водой, и кружащиеся трепещущие листья панделлы и шевеление лепестков в её волосах усиливали эффект нереальности происходящего.

— Кто ты? — повторил он.

Она перестала танцевать и посмотрела на него сияющими зелеными глазами.

— Я твоя…

Он быстро перебил её:

— У тебя есть имя?

Она выглядела удивлённой.

— Конечно, у меня есть имя. Филлида. А как зовут тебя?

— Меня зовут Спок.

Она задумалась.

— Называют суровым…⁽²⁾ В этом, определенно, есть что-то брутальное.

— Нет-нет, — поспешно исправился он. — Меня зовут… моё имя Спок.

Она просияла.

— О, так-то лучше. Спок и Филлида. Спок и Филлида! Звучит прекрасно. Спок и Филлида! В этом есть какое-то определённое созвучие и ритм. Мы должны рассказать это светлячкам, чтобы они смогли взлететь к небу и написать: «Спок плюс Филлида равно любовь!»

— Мы не влюблены друг в друга, — сердито сказал он.

Она тут же затихла с обиженным видом.

— Ты видишь только то, что лежит на поверхности, — сказала она. — Все считают меня лесной нимфой. Никто не верит, что это всего лишь колдовство. Я была могущественной принцессой, но злой волшебник наложил на меня страшное заклятие — превратил в простую нимфу и заточил здесь, на поляне.

— Будь вы столь могущественной принцессой, как бы колдун мог наложить на вас заклятие? — сказал он с оттенком недоверия в голосе и тут же смутился, поняв, что задал абсурдный вопрос.

— Даже принцессы должны иногда спать, — печально сказала она. — И он очень злой волшебник, как и его друзья. — Потом она воспрянула духом. — Заклятие можно разрушить. — Она подошла очень близко и повернулась к нему лицом. — Разве ты не хочешь знать как?

Когда он промолчал, она сказала:

— Соединиться в страстном поцелуе со своим истинным возлюбленным!

Он поспешно отступил назад. Она казалась сбитой с толку.

— Ты не хочешь разрушить чары? Возможно, я тебе нравлюсь в облике простой лесной нимфы.

В ответ на его молчание она сказала:

— Тогда пойдем со мной в мою пещеру. — Она схватила его за руку и лёгкими шагами попыталась увести.

— Нет! — он резко высвободил руку.

Она взглянула на него ясными упрямыми глазами.

— Ты должен войти в пещеру. Я — твоя Судьба.

— Ты не моя судьба, — твердо сказал он. — Я вулканец, и я не сопровождаю зачарованных принцесс в пещеры или куда-либо ещё.

— Так вот как называют себя твои люди.

— Ты слышала о моём народе?

— Конечно. Ты один из фавнов из дальней части леса, проделавший весь этот путь, чтобы заглянуть в Зачарованный пруд и найти свою Судьбу. Смелое предприятие.

Он внезапно бросил на неё острый взгляд.

— И ты нашёл её. Пойдем в мою пещеру, — умоляла она, притягивая его, пританцовывая перед ним, а когда он решительно воспротивился её уговорам, успокоилась и стала властной. — Я приказываю.

— Я не подчиняюсь вашим приказам.

— А, возможно, ты сам хочешь здесь командовать, Спок.

Он моргнул. Её лицо стало невинным.

— А другие здесь есть? — спросил он.

— Другие, как я? — Она покачала головой. — Я — единственная. Почему ты спрашиваешь?

— Раньше мне казалось, что за мной следят.

— Духи следят, — сказала она. — У духов есть глаза и уши. Они видят каждую ресничку, лежащую на твоей щеке. Они слышат каждый вздох. — Она погрузилась в свои мысли. Было ли это предупреждением?

— Ты можешь помочь мне найти выход с поляны? — спросил он.

— Нет никакого выхода. Волшебник поймал вихрь, вытянул его в круг, поставил на краю поляны и поднял над головой занавес.

Вихрь, похожий на купол, подумал он. Возможно, в своей причудливой манере она описывала силовое поле.

— Он поместил вихрь, чтобы удержать тебя здесь?

— О, нет, я привязана к этому месту до тех пор, пока чары не рассеются. Но однажды утром я проснулась, и вихрь уже был. Я думаю, он оставил его здесь, опасаясь, что кто-нибудь придет и разрушит мои чары.

— Хватит сказок, Филлида, — сказал он.

— Ты выглядишь таким серьёзным, — ответила она.

— Неважно, — сказал он, но её слова странным эхом отозвались у него в ушах.

— Возможно, ты боишься разрушить чары, — сказала она. — Возможно, ты боишься восстановить мою силу, чтобы она не превзошла твою. Возможно, ты понимаешь, что я дочь третьей дочери, и боишься власти, которой обладает дочь третьей дочери.

— Я думал, это седьмой сын седьмого сына, — усмехнулся он.

— Как я могу быть седьмым сыном, девятым или десятым, если я дочь? — сказала она с презрением. — Нет, волшебство в том, чтобы быть дочерью третьей дочери. Моя мать — одна из девяти дочерей, но все её сестры — бесплодны. Именно от неё я унаследовала свою силу, и ты правильно делаешь, что боишься её, хотя я не стала бы использовать её против своей Истинной Любви.

— Я не боюсь твоей силы, — сухо сказал он.

— Я думаю, ты даже не веришь в неё, — медленно произнесла она. Нимфа выпрямилась, и её глаза сверкнули. — Не зли меня. До того, как волшебник произнес заклинание, я обладала невероятной силой… Я укротила молнию и носила её над сердцем, как драгоценный камень. Я могла зажигать звёзды. У меня была стайка серебряных рыбок, которые плавали в ночном небе и делали его в десять раз ярче дневного. Но теперь, из-за злого волшебника, я должна жить в пещере, хотя это очень хорошая пещера. Тебе бы она понравилась, Спок. Она увита лианами, и в ней есть великолепный Хрустальный водопад, туманный у основания, как хвост кометы. Там у меня живут двенадцать нефритовых пауков и прядут для меня. Нити, которые они делают, выглядят тонкими и хрупкими, но в то же время они очень прочные. Я сплетаю их с листьями панделлы и могу придать им любую форму, какую захочу, и когда они высыхают на солнце, то становятся крепкими.

Он нахмурился. Её странные слова почему-то встревожили его. Она развернулась, поправляя одежду.

— Тебе нравится моё платье? Думаю, оно довольно красивое, хотя зелёный цвет — это не то, к чему я привыкла. Я носила цвет пламени, как и подобало моему высокому положению.

— Как давно ты здесь, Филлида?

— С тех пор, как волшебник заколдовал меня.

— Да-да, — нетерпеливо сказал он. — Но сколько времени? Сколько дней?

— Какое это имеет значение? Время относительно. Может быть, год. Может быть, пятьдесят. Я не старею под действием чар.

— А другие были здесь? Кто-нибудь одетый, как я?

— Насколько я помню, нет. Такие, как ты, нет.

— А был ли кто-нибудь другой? — настаивал он.

— Однажды прилетели насекомые…

Он разочарованно отвернулся от неё.

— Насекомые цвета неба, — она нахмурилась, сосредоточенно подбирая метафору, — неба, в день, когда солнце не слишком яркое. Эти насекомые ходили на двух ногах и разговаривали со мной. Не то что мои ручные букашки, выполняющие любой мой каприз. Возможно, это были насекомые более высокого ранга.

В очередной раз он ощутил вспышку озарения. «Насекомые высокого ранга». Было ли сказанное нимфой просто случайной игрой слов, или она была более искушенной, чем казалась на первый взгляд? Знала ли она что-нибудь о зоологической классификации? Что она описывала? Бледно-голубые насекомые, ходившие на двух ногах. Почему насекомые? Антенны? Он испытал прилив возбуждения. Андорианцы?

— Расскажите мне об этих насекомых. Что они говорили?

— Они задавали глупые вопросы. «Кто-нибудь спустился с неба?» «Видела ли я железную коробку с крыльями?» Больше я ничего не помню.

— Ты им ответила?

— Как я могла? Я спала, — она прищурилась, — о, с тех пор, как распустились первые цветы. Иногда мне становится скучно ждать, и тогда я сплю до смены сезона. Но теперь, когда ты здесь, мне не скучно.

Она уверенно улыбнулась ему.

— Они угрожали вам?

— В смысле, угрожали? Почему они должны меня беспокоить? Я объяснила, что если умру, то вся поляна умрёт вместе со мной. Исчезнет, как облако цветочной пыльцы, унесённое ветром. Это часть заклинания волшебника. Я думаю, они не захотели бы, чтобы их развеяло по ветру, не так ли?

— Это было бы крайне нежелательно.

— Уже поздно, — вдруг сказала она. — Мы долго разговариваем. Давай немедленно разрушим чары.

— Да, уже поздно. Я иду спать.

— Я сделаю тебе постель из мягкого мха, — пообещала она. — В моей пещере.

— Я буду спать в своём шаттле, — твердо сказал он и, повернувшись на каблуках, направился к нему.

— Спокойной ночи, Спок. — Её серебристый голос был похож на крик ночной птицы, эхом разносящийся по поляне. — Подумай о том, что тебе сказала твоя Истинная Любовь.

Он даже не оглянулся.

На следующее утро, когда он открыл люк, ярко светило солнце, и он почти поверил, что Филлида ему приснилась, но, когда Спок спрыгнул на землю, она уже ждала его, сидя под деревом, аккуратно поджав под себя ноги.

— Доброе утро, любовь моя, — поздоровалась она. — Твой завтрак ждет в моей пещере.

— У меня есть еда, — сказал он. — Стандартные сухие пайки.

— Я могу и обидеться на тебя, — сказала она ему.

— Надеюсь, что нет, — вежливо ответил он. — Это вам ничего не даст.

Он занялся трикодером. Она исчезла на какое-то время, и стало непривычно тихо. Потом внезапно из-за куста появилось её личико.

— Ты ищешь иголку в стоге сена. Что тебе нужно?

Слово «Экскалибур» едва не сорвались с его губ, но он сдержался и вместо этого сказал:

— Я хочу найти способ покинуть это место.

— Для этого тебе не понадобятся твои глупые игрушки, — сказала она. — Нужен всего лишь поцелуй. Когда ко мне вернётся моя сила, я смогу в мгновение ока унести тебя туда, куда ты захочешь. Если захочешь, можешь сесть на спину лебедя или поудобнее устроиться на троне Кассиопеи.

— Действительно. Не хочу показаться грубым, но я предпочитаю полагаться на свои нелепые игрушки.

— Но ты ведешь себя грубо. Ты всё утро не обращал на меня внимания. Потанцуй со мной.

Она взяла его руки в свои и попыталась развернуть. Отстранившись, он подошел к пруду и снова включил трикодер.

— Какая восхитительная идея. Мы пойдем купаться.

— Мы не будем купаться, — сказал он.

— Будем! Я буду.

Он услышал шорох и, подняв глаза, увидел, что она снимает с себя одежду. Он поспешно отвёл взгляд.

— Немедленно оденьтесь, — резко сказал он.

Вместо ответа она рассмеялась, а потом он услышал всплеск. Её лицо показалось на поверхности воды прямо у ног Спока. Вода намочила светлые волосы, и они плотно облепили голову и лоб золотыми завитками, будто были изваяны из мрамора. Она протянула к нему руки.

— Я могу научить тебя плавать, Спок. Я могу показать тебе многое.

Он попятился.

— Сначала я научу тебя нырять.

Она начала выбираться из пруда, но к тому времени, как показались её молочно-белые плечи, он поспешно отступил. Её звонкий смех волной плеснул ему в спину.

В середине дня она появилась снова, неся сплетенную из листьев корзину с ягодами и двумя большими неизвестными плодами.

— Что ты выберешь, Спок: разрушить чары или пообедать?

— Обед, — выбрал он меньшее из зол, хотя и не собирался принимать от неё пищу.

— Я покажу тебе, как открыть лормос, — сказала она, протягивая ему один из плодов. — Воткни палочку в конец стебля и надорви кожуру. Затем вылей сок на кожаные ягоды и съешь фрукт.

Плоды на дне корзинки оказались прохладными и вкусными, а кожаные ягоды — тёплыми, сладкими и липкими. Еда и жар солнца, сонное жужжание насекомых действовали усыпляюще, и веки сами собой отяжелели.

— Ты хочешь спать, — сказала она. — Прошлой ночью ты отдыхал всего несколько часов. Почему бы тебе сейчас не поспать?

— Возможно, я так и сделаю, — сказал он и прислонился спиной к дереву.

Спок проснулся и увидел, что нимфа лежит рядом, приподнявшись на локте, и пристально разглядывает его. Легкий ветерок нежно шевелил светлый шелк волос. Тонкие листья поднимались и шелестели от её дыхания. Её кожа была не менее нежной, чем мерцающая паутина одежды. А её лицо… он словно заглядывал в сердцевину только что распустившегося цветка, только что появившегося из бархатной чащи леса. Она и правда выглядела волшебным созданием, но Спок не верил в магию. Она врала снова и снова, но он не чувствовал в ней злобы. Верила ли она собственным безумным словам? Неужели она хотела его обмануть?

— Кто ты на самом деле? — хрипло спросил он.

— Тебе нужно только разрушить чары, чтобы узнать это, — сказала она.

Сбитый с толку, побеждённый, не зная, что ещё делать, он наклонился к ней. Спок не помнил, действительно ли он первым подался к ней, чтобы поцеловать, или же, угадав его едва уловимый жест, она сама приблизилась к нему. Их губы соприкоснулись, и она обняла его. Её нагретая солнцем кожа благоухала на его щеке. Во рту у неё был сладкий привкус кожаных ягод. Каким-то образом его рука коснулась шелковистых волос на её затылке. Слабая волна головокружения накрыла его, и он почувствовал, как время и пространство, в котором они очутились, колеблется.

Что-то внутри него спрашивало: «Это точно разрушение чар?» И вторая мысль, плавно сменившая первую в вулканской голове, утверждала безапелляционно: «Я так же безумен, как и она».

Он посмотрел на неё, чувствуя триумф от того, что логика оказалась права и что Филлида в конце концов осталась прежней, и всё же победа была с лёгким привкусом разочарования.

— Итак, — сказал он хриплым голосом, возможно, для того, чтобы убедиться, что он остался невозмутимым, как и раньше. — Скорее всего, чары не пали.

Она дрожала, но с усилием, которое странно тронуло его, успокоилась и заговорила ровным голосом:

— Поцелуй — это только часть сделки. Его нужно совершить, стоя под Хрустальным водопадом в моей пещере.

— Почему ты сразу не сказала мне об этом?

— Я снова и снова умоляла тебя прийти в пещеру, но ты боялся и всякий раз отказывался.

— Тогда почему захотела, чтобы я поцеловал тебя здесь и сейчас, если знала, что это не разрушит чары?

Она посмотрела на него и вздохнула.

— Я подумала, что тебя захватит сам процесс и ты пойдешь со мной в пещеру. Я решила, что приятное чувство поможет тебе расслабиться. Тебе не понравилось, Спок?

— Не то чтобы не понравилось, — осторожно сказал он. — Но подобное действие не служит никакой полезной цели.

Она бросила на него взгляд, в котором смешались тоска и раздражение.

— Тогда пойдем со мной и сделаем это как следует, под водопадом.

— Ты же знаешь, что это глупость.

— Так вот чего ты боишься — показаться дураком? Пойдем со мной, Спок. Разве тебе не любопытно узнать, кто я на самом деле?

Он подумал, что, возможно, ему послышались удручённые нотки усталости в её голосе, как будто прилагаемое усилие пройти через подобное ещё раз было почти невыносимо для неё.

— Очень хорошо, — сказал он. — Пойдем. — Если это ловушка, пусть будет так. Он взял трикодер и направился к входу в пещеру.

Внутри было прохладно, и, как она и сказала, с потолка свисали лианы. Трикодер не показывал живых существ крупнее насекомых. У одной из стен журчал небольшой водопад. У Филлиды было богатое воображение, раз она называла эту скромную струйку воды великолепным Хрустальным водопадом.

— Не слишком-то впечатляющий водопад, — заметил он.

— Может, попробуем заставить его магию работать?

Затем быстрым движением она приложила два пальца к губам Спока, чтобы он молчал, и, потянув его за собой, шагнула не к водопаду, а к одной из стен, увитых лианами панделлы. Она отодвинула растения в сторону, открыв узкую расщелину в каменной стене, и, жестом пригласив его следовать за собой, проскользнула внутрь. За зелёной стеной обнаружилась тропинка, ведущая круто вниз, и она поспешила по ней, останавливаясь только время от времени, чтобы убедиться, что он идет следом.

Иногда тропинка петляла, но всегда возвращалась назад, так что они неуклонно двигались в одном направлении и постепенно спускались. Наконец Спок услышал рев, который становился всё громче и громче, пока внезапно они не прошли через другую расщелину и не оказались в большой пещере, ярко освещенной зелеными фосфоресцирующими лишайниками. И там, в её глубине, с отрога скалы падал Хрустальный водопад Филлиды. Капельки воды переливались всеми цветами радуги, а на самом дне, там, где стремительная река текла по пробитому в скальной породе руслу, они превращались в ослепительно белые буруны.

В скале была ниша, из которой за водопадом открывался еще один проход, и именно к этому месту Филлида привела Спока. Когда они прошли сквозь сияющую завесу воды, он слегка поморщился. Вода была холодной, но восхитительно бодрящей.

Она повернулась к нему и хотела что-то сказать, но вдруг, глядя на её лицо, блестевшее от капелек воды, как цветок под летним дождем, на её серьезный взгляд, он захотел только одного — покончить с этим, покончить с обманом, больше не слышать лжи, и резко привлёк её к себе. Её тело ощущалось маленьким и хрупким в его руках, но обладало упругой силой, которая удивила его. Её прохладный рот стал тёплым и живым под его нетерпеливым напором.

Когда он отпустил её, то почти пожалел, что она оказалась не права.

— Надеюсь, мы наконец покончили с этой нелогичной глупостью, — громко зашептал он. — Я сделал, как вы просили, и вы совершенно не изменились.

— Вы ошибаетесь, мистер Спок. Я преобразилась.

Теперь в её голосе не было ничего от распутного, игривого ребенка. В нём чётко слышались властные нотки.

— Лейтенант Филлида Гейнс со звездолёта «Йорктаун». Мы прошли под периметром силового поля. Если мои расчёты верны, его край лежит как раз по другую сторону водопада. Андорианские сенсоры нас больше не слышат.

Какое-то мгновение он мог только ошеломленно смотреть. Затем просто сказал:

— Объясните.

— Я была одной из членов экипажа шаттла, который спасся с «Йорктауна» с «Экскалибуром» на борту. Мы совершили аварийную посадку на поляне и, зная, что андорианцы могут выследить нас, спрятали оружие, пытаясь починить корабль. Прошло несколько дней, прежде чем они нас нагнали. А пока мы исследовали местность и нашли пещеру — самую первую. Мы использовали небольшой водопад в качестве душа. Вот где я была, когда пришли андорианцы.

Когда я вернулась к шаттлу, то услышала их голоса. Они были так поглощены попытками узнать местонахождение «Экскалибура» у моих сослуживцев, что не заметили меня.

Она отвела взгляд, в её глазах отразились призраки былых переживаний.

— Несколько моих товарищей по команде уже погибли. Остальные вскоре последовали за ними. Андорианцы — народ не деликатный. — В её голосе прозвучала горечь. — У меня не было с собой оружия. Я ничего не могла сделать. Я вернулась в пещеру и, зная, что скоро они меня найдут, сожгла свою форму и смастерила одежду из листьев. Когда они обнаружили меня, я рассказала им ту же историю, что и вам.

— Я не понимаю, почему они оставили вас в живых.

— Сошла ли я с ума или притворялась, они ничего бы не узнали от меня, будь я мертва. Они обнаружили, как легко мы умираем от их методов допроса. Кроме того, цивилизация андорианцев гораздо моложе, чем ваша или моя. Я думаю, они испытывали некоторый элемент суеверного страха, а вдруг я говорю правду и если погибну, то поляна исчезнет вместе со мной.

Они долго искали, но не нашли «Экскалибур», поэтому они включили силовое поле, чтобы не пускать сюда излишне любопытных. Когда ваш шаттл заметили, очевидно, решили впустить вас, а затем снова активировать поле, чтобы вы остались здесь. Они поняли, что ваше оборудование и методы поиска куда совершеннее, чем у них, и надеялись, что вы отыщете для них «Экскалибур». Они могут видеть и слышать всё, что происходит внутри силового поля — по крайней мере, всё, что находится за пределами пещеры. Они слышат, что происходит в пещере, но не могут заглянуть внутрь. Совсем недавно я обнаружила проход за лианами и завалила его камнями, прежде чем они обыскали пещеру.

— Разве вы не могли сказать мне об этом раньше?

Она уперла руки в бока и посмотрела на него взглядом, полным раздражения.

— Разве я не пыталась затащить вас в пещеру с самого начала?

— У меня не было причин доверять вам, — сказал он.

— Они слышали каждое моё слово, но я сказала вам так ясно, как только могла, что знаю, кто вы, что я с Земли и что я служу на борту звездолёта. Если бы только вы не были таким упрямым… вы не из тех, кого легко соблазнить, мистер Спок.

Он поспешно прервал её поток красноречия.

— Где сейчас находится «Экскалибур»?

— На дне Зачарованного пруда.

Он бросил на неё недоверчивый взгляд.

— Это невозможно. Я просканировал пруд.

— Вода содержит мельчайшие частицы бериллия, не так ли?

— Да. Очень редкий элемент. Но какое это имеет отношение?..

— И обситрата, — добавила она. — Вы не знакомы с их эффектом наложения?

Он нахмурился.

— Бериллий и обситрат почти никогда не встречаются вместе.

Он покопался в памяти, и тут его осенило.

— Но когда это случается…

— Вот именно, — сказала она. — Они поляризуются отрицательно, образуя непроницаемый экран, который не показывает никаких признаков существования экрана.

— Я был дураком, — порывисто воскликнул он.

— Да, — сухо согласилась она, — и не только в этом.

Он бросил на неё насмешливый взгляд из-под изогнутых бровей.

— Наш научный сотрудник обнаружил этот эффект, и мы спрятали «Экскалибур» в пруду. Вот почему мне пришлось держать вас подальше от него вместе с вашим трикодером. Я боялась, что вы догадаетесь и испортите спектакль.

— Одного я не понимаю. Если, пройдя под водопадом, мы оказались за пределами их подслушивающих устройств, то почему?.. — он осёкся.

— Почему — что, мистер Спок? — невинно спросила она.

— Почему вы всё ещё… вы позволили мне поверить… вы не сказали мне, что поцелуй больше не нужен, — неловко закончил он.

— Вы сказали, что это не совсем неприятно, — возразила она. — Но, если хотите, можете доложить обо мне куда следует позже. А теперь, как вы думаете, разумно ли стоять здесь и говорить о поцелуях?

Он виновато вздрогнул.

— Этот ход ведёт на поверхность — за пределы силового поля. Мы можем воспользоваться вашим коммуникатором…

— Нет, — сказал он. — Пиретимит блокирует связь. Нам придется улететь на шаттле.

— Но как мы это сделаем?

— Я считаю… М-лучи уничтожат поле.

— И как мы сгенерируем М-лучи? — презрительно спросила она.

— Я много думал над этим вопросом, — сказал он, — но устройство не сработает внутри поля. Однако теперь, когда вы нашли путь наружу, я думаю, что смогу сконструировать прибор, используя части коммуникационных и гравитационных систем шаттла. Прибор не будет работать на большом расстоянии, но вблизи поля он должен функционировать достаточно эффективно. Вы должны остаться внутри поля и быть готовой в любую секунду поднять шаттл и забрать «Экскалибур» с помощью тягового луча, а затем, если это возможно, подобрать и меня. Кораблем будет нелегко управлять, поскольку половина его гравитационной системы будет отсутствовать.

— Я справлюсь, — сказала она, — но, мистер Спок, вы не можете просто так вернуться и принести нужные запчасти в пещеру. Они поймут, что мы что-то затеваем.

Он задумчиво посмотрел на неё.

— Я могу достать нужные компоненты, словно я просто ремонтирую системы шаттла. Затем… боюсь, лейтенант, вам придется заманить меня обратно в пещеру.

— Мистер Спок, честно говоря, мне надоело вас заманивать.

— Подобная перспектива меня тоже не радует, — коротко сказал он. — К сожалению, наши личные предпочтения не имеют никакого значения в подобном вопросе.

Он сидел на земле, разложив вокруг себя необходимое оборудование, когда она снова подошла.

— Что ты делаешь, Спок?

— А на что это похоже? Пытаюсь починить систему связи.

— Странно. Похоже, ты играешь в кости.

Он не удостоил её ответом.

— Хочешь поиграть со мной в кости? Это было бы веселее, чем то, что ты делаешь.

— Я не знаком с этой игрой, и я вообще не хочу ни во что играть.

— Ты сердишься на меня.

Он собрал детали в ящик и встал.

— Я не испытываю гнева, — сказал он, направляясь к шаттлу, — но не вижу причин разговаривать с тем, кто постоянно лжёт.

— Я не лгала тебе! — воскликнула она.

Он повернулся, выгнув брови.

— Нет? Я сделал, как вы просили. Вы сказали мне, что чудесное превращение произойдет в течение часа. Я подождал положенное время. Никакой трансформации не произошло. Все твои слова — ложь.

— А тебе никогда не приходило в голову, что виноваты не мои слова, а твоё поведение?

Брови поднялись ещё выше.

— Да, твоё поведение, — сказала она. — Я говорила тебе, что для того, чтобы разрушить чары, нужен поцелуй любящего человека, а не поцелуй скептика, который только и пытается доказать, что я лгу. Ты сделал работу… недостаточно хорошо, чтобы разрушить чары до конца. Скажи мне, Спок, ты когда-нибудь целовал женщину?

— Это вас не касается, — сухо сказал он.

— Но это правда, — сказала она. — Я — твоя Истинная Любовь. Если бы ты только перестал сомневаться… одна часть тебя желала меня. Я почувствовала это. Но твоя вторая, неверующая, половина не позволила бы тебе поцеловать меня, разве что в качестве эксперимента. Конечно, волшебство не сработало. Но у нас всё получится, Спок. Пойдем со мной. Поддайся своим чувствам. Дай Любви шанс.

Она положила руку ему на плечо, и он, словно загипнотизированный, последовал за ней, неся ящик с запчастями для шаттла.

«Энтерпрайз» занял стационарную орбиту около Звёздной базы шесть, «Экскалибур» был благополучно переправлен на станцию в хорошо охраняемое место. Спок вошёл в транспортаторный отсек вместе с Филлидой, откуда она собиралась транспортироваться, пока её корабль дожидался окончания ремонта.

Она выглядела подтянутой и опрятной в новенькой красной униформе — до последнего дюйма образцовый офицер. Трудно было поверить, что она когда-то танцевала в лунном свете, одетая только в полупрозрачные листья, и смеялась звонким серебристым смехом. На её униформе красовалась эмблема инженерного отдела, спиральная молния, которую она носила над сердцем, как драгоценный камень:

— Итак, наша миссия выполнена, — серьезно сказал Спок.

— Я не знаю другого офицера в Звёздном Флоте, который смог бы сгенерировать М-лучи с помощью такого неподходящего оборудования, — сказала она.

С несвойственной ему непринужденностью он ответил:

— Вы знаете, что у меня ничего бы не получилось… без вашей помощи, Филлида.

— И у меня тоже.

— К счастью, моя… недалёкость не распространяется на научные вопросы, — сухо сказал он.

Она бросила на него удивленный взгляд, но не стала притворяться, что не поняла.

— Это был спектакль для андорианцев. Я уверена в вашей компетентности во всех областях знаний. Если бы на меня действительно было наложено заклятие, вы наверняка его разрушили бы.

С планеты пришел сигнал, что база готова принять её. Она встала на платформу транспортатора.

— Значит, до свидания, Спок. Пока что.

— Пока что?

Его брови поползли вверх. Её губы слегка изогнулись в полуулыбке.

— Где-нибудь, когда-нибудь мы встретимся снова, Спок. Это судьба. Вы же заглянули в Зачарованный пруд.

А потом она улыбнулась полудикой, полусладкой знакомой улыбкой, и, пока он не услышал характерный звук транспортера и она не исчезла из виду, на него смотрело нежное озорное лицо лесной нимфы.

---

1) Блуперсы — это смешные либо неудавшиеся моменты со съемок фильма или сериала.

Вернуться к тексту

2) Игра слов в английском языке: "called" — называться, прозываться и "cold" — холодный, суровый.

Вернуться к тексту

От редактора: рассказ, который вы прочтёте ниже, не входит в данный сборник, но я решила его добавить, потому что это... логично. «Визит на странную планету» и «Ответный визит на странную планету» — сложившаяся дилогия, которую стоит читать вместе для полноты чувств и мироощущения. Приятного всем погружения в параллельные реальности!

Джин Лорра и Уиллард Ф. Хант

Визит на странную планету или глубинная история антагонизма определенной системы по отношению к определенному слою населения.

Миссия была долгой и рискованной. Капитан Джеймс Т. Кирк с облегчением выдохнул, готовясь к подъёму на «Энтерпрайз». Справа от него стоял первый офицер Спок, слева — доктор Леонард Маккой. Капитан почти не обращал внимания на привычные ощущения телепортации: о чем он думал, так это неспешный обед, горячая ванна, а потом…

Ощутив себя на платформе транспортатора, Кирк шагнул вперед — и пораженно остановился.

— Что за чертовщина здесь творится?

Противоположная стена транспортаторной исчезла!

Путаница проводов змеилась по полу и исчезала под потолком, вокруг суетились люди в странной одежде, а место четвертой стены транспортаторной занимал какой-то огромный аппарат, который, кажется, был направлен прямо на него. Горячие яркие огни практически ослепили его.

— Что вы сделали с моим кораблём? — потребовал ответа он.

— Стоп!

Высокий мужчина шагнул к Кирку, явно пытаясь унять раздражение.

— Билл, ты уже третий раз портишь эту реплику! Всего-то… — он заглянул в пачку разноцветных страниц, — «Скотти, приготовь доклад об этом источнике энергии, и встречаемся в зале совещаний». Ты даже не заглядывал в сценарий!

Сценарий? Кирк уставился на мужчину, который пихнул ему в руки разноцветные бумажки, бросив:

— Скажи это нормально хоть раз, чтобы мы могли покончить с этим транспортатором. — Он повернулся к людям у огромной машины и начал раздавать другие указания.

Сбитый с толку Кирк посмотрел на рукопись. Там значилось: «Звёздный Путь», эпизод «______», автор _________». Пролистав бумаги, он обнаружил, что текст написан в форме пьесы, а главными героями были Кирк, Спок и Маккой! Последние двое сейчас как раз заглядывали ему через плечо, каждый со своей стороны. Не говоря ни слова, Кирк отвёл их от группы людей в более уединенный уголок того, что явно не было U.S.S. «Энтерпрайз». Это был огромный зал с высокими потолками, под которыми были натянуты провода, а внизу всюду расставлены в беспорядке части звездолета Федерации.

— Что думаешь, Спок? — спросил Кирк, когда они очутились за пределами радиуса, где их могли услышать.

— Не знаю, капитан. Недостаточно информации, чтобы сформулировать разумную гипотезу.

— Ладно, но что ты предполагаешь?

— Вулканцы не предполагают, капитан. Мы создаем заключения на основе установленных фактов.

— Да, конечно, — Кирк вспомнил, что его первый офицер иногда имел склонность придираться к семантике, чтобы выиграть время на размышление. — Я имел в виду, какова твоя предварительная гипотеза?

Спок пару минут изучал помещение, затем взял рукопись из рук Кирка и бегло пролистал её.

— Основываясь на фрагментарных исторических записях Земли поздней середины двадцатого века, а также на том, что мы видим, я бы сказал, что через мультипараллельную инверсию пространства-времени мы перенеслись в телевизионную студию, которая снимает фантастический фильм о приключениях в космосе, причём условия, согласно Закону Параллельного Развития Родденберри, идентичны тем, что существуют, или, точнее, будут существовать в наше время.

— Очаровательно, — пробормотал Кирк, не вполне уверенный, относилось ли это к словам Спока или к паре едва одетых девушек, прошедших мимо них.

Спок вторую возможность проигнорировал.

— Да, капитан, и очень интересно.

— Бред!

Они повернулись к третьему члену их компании, Спок — уже готовый к защите. Доктор был единственным, кто мог вызвать эмоциональный ответ у вулканца, хотя Спок всегда утверждал, что его реакция строго логична. И эти двое были лучшими друзьями.

— Можете предложить логическую альтернативу, доктор Маккой? — легкий налёт превосходства в голосе Спока показывал, что он ожидал молчания со стороны доктора.

Через минуту Кирк сказал:

— Тогда, согласно директиве невмешательства, мы не должны открывать, кто мы такие на самом деле.

— Вы оба из ума выжили, — скорбно заметил Маккой. — Или, может, все трое, так как мы явно в сумасшедшем доме.

— Верно, доктор, — согласился Спок. — Эти люди сочтут нас сумасшедшими, если мы попытаемся объяснить им, кто мы. У нас нет логической альтернативы, кроме как следовать директиве невмешательства.

— Ладно, — сказал Кирк. — Похоже, они считают нас актёрами. Придётся пока к этому как-то приспособиться.

Маккой вдруг расплылся в широкой улыбке.

— Сгораю от нетерпения увидеть, что будет вечером, когда Спок попытается снять грим!

Прежде чем Спок успел ответить, вмешался Кирк:

— Боунс, поможешь мне выяснить, что за сцену они снимают. Лучше выучить эти реплики. Спок, посмотри, может, сможешь найти выход наружу и оглядеться. Попытайся выяснить, точно где и когда мы оказались. Маккой и я попытаемся здесь как-нибудь выкрутиться.

Они обнаружили сцену, в которой поднимались на борт.

— Неудивительно, что они расстроены, — заметил Кирк. — Эта реплика последняя в этой сцене. — Он перевернул пару страниц. — Боунс, ты в следующей сцене. Не мешало бы и тебе почитать диалоги.

— Я доктор, а не актёр, — проворчал Маккой; затем, удовлетворенный своим протестом, успокоился и стал изучать сценарий.

Оглядевшись по сторонам, Кирк заметил группу людей, которые обходили съёмочную площадку под предводительством эффектной блондинки. Он отступил за компьютер, который вблизи оказался не более чем макетом. С этой выигрышной позиции он наблюдал, как группа приблизилась к Маккою.

— О, Пенни! — воскликнула одна экзальтированная дама, обращаясь к блондинке. — Я так взволнована, неужели я действительно вижу, как снимают настоящее кино! О! Это доктор Маккой! — Её визгливый голос резанул по ушам, двое подростков рядом с ней выглядели смущенными. Маккой неуверенно поднялся.

Пенни, блондинка, представила их, и едва Маккой успел произнести нечто вроде «очень приятно», как дама снова затараторила:

— Доктор Маккой, я просто не могу поверить, что встретила вас вживую!

— Я в этом уверен, мадам, — ответил Маккой, но она трещала, не останавливаясь.

— Вы мой самый любимый персонаж в «Звёздном Пути», и, мне кажется, это нечестно, что вам никогда не достается подружки. Если бы я… — с заговорщическим подмигиванием начала она, но тут её прервал скучно выглядевший господин — очевидно, её муж.

— Глэдис, позволь человеку вернуться к работе.

— О, Альберт! — нетерпеливо сказала она и продолжила: — Доктор, сейчас, наверное, не время, но, знаете, у меня проблемы со спиной… — и она энергично стала описывать симптомы. Кирк заметил, как Маккой коснулся аптечки, и решил, что настало время вмешаться.

Как раз, когда он присоединился к ним, дама окончила свой скорбный рассказ, и Маккой сказал:

— Мадам, могу я предположить, что вы обращались не к тому доктору?

— Что? — переспросила она.

— Поосторожней, Ди, — рассмеялась Пенни. — Есть законы против тех, кто занимается медициной без лицензии.

В этот момент мальчик-подросток из группы протянул Кирку лист бумаги и попросил:

— Вы не распишетесь здесь, капитан Кирк?

— Что ж, пожалуйста, — ответил Кирк и небрежно расписался ручкой, которую всунули ему в руку. В следующий момент это переросло в бумажный шквал, обрушившийся на них с Маккоем, и несколько минут они просто писали свои имена. Женщина по имени Глэдис подобралась поближе к Кирку:

— О, капитан Кирк, вы мой любимый персонаж в «Звёздном Пути», и… — это было всё, что она успела сказать, прежде чем муж увел её.

— Это так захватывающе! — воскликнула девочка, замыкавшая очередь. — Но я надеялась, что мы увидим и мистера Спока.

— Да, где мистер Спок? — спросил мальчик.

Лёгок на помине, в этот самый момент Спок появился в дверном проеме на другом конце комнаты, тяжело дыша, на лице — вулканский эквивалент замешательства. Форма порвана, эмблема Звездного Флота исчезла, на щеке свежий синяк не-человечески зеленоватого цвета.

— Спок! — воскликнул Кирк, и они с Маккоем, оставив группу туристов, подбежали к другу.

Спок немедленно вернулся к своему обычному бесстрастному поведению.

— Не выходите наружу, капитан! И вы, доктор. Там толпа людей, которая протестует против неких Нилсенов.

— Ну а ты здесь при чём?

— Я не сразу понял, что между теми людьми и этой программой есть связь. У них были плакаты с призывами: «Отмена штампов — нет программам», а также: «Поможем уничтожить Нилсенов»⁽¹⁾. Кроме того, ещё: «NBC — заговор клингонов». Я намеревался просто пройти мимо, но они заметили меня и напали.

— Напали!

— Это было весьма нелогично, капитан. Кажется, они испытывали скорее восхищение, нежели злость, но они вцепились в мою одежду, и… кажется, некоторые из них были уверены, что мои уши являются съёмными. Боюсь, я потерял коммуникатор и фазер.

— Вы, идиот!

Эти слова выкрикнул человек, подбежавший со свежей форменной рубашкой для Спока.

— Вы что, не знаете, что сейчас за время? Выходить наружу в костюме! Вот!

Он протянул Споку новую рубашку, тот решил, что благоразумнее сохранять молчание, и начал снимать свою. Мужчина продолжал:

— Вы же знаете, сколько стоят эти коммуникаторы! Еще и фазер! Фред! — позвал он, и к ним приблизился другой мужчина с оловянным ящичком. — Займись им, — приказал первый. — Пойду к толпе на растерзание, может, удастся вернуть приборы…

— Осторожно, уши! — были первые слова Фреда, когда Спок начал натягивать рубашку. — Скоро съемка начнётся. Что там случилось? — спросил он, поглядев на синяк на щеке Спока.

— Небольшой несчастный случай.

— Садитесь. Да уж, небольшой. — Фред открыл ящичек, достал комплект грима и начал наносить его на синяк. — Придется освещать вас только справа, пока не заживёт.

Спок покорился гримеру, Маккой снова засел за сценарий, а Кирк, поддавшись любопытству, выскользнул через дверь, в которую вошёл Спок. Он исследовал несколько коридоров, прежде чем отыскал ведущий на улицу; толпа была ещё там, как и описывал Спок. Похоже, она поглотила мужчину, который отправился за приборами: его нигде не было видно. Усмехнувшись, Кирк отметил, что Спок дипломатично упомянул не обо всех плакатах; несколько из них провозглашали «Мистера Спока — в президенты», а один, поменьше — «Кирка в вице-президенты: чем скорее, тем лучше».

Увидев знакомого человека, прокладывающего путь через толпу обратно, Кирк поспешил вернуться на площадку. Только он добрался туда, как ворвавшийся мужчина сунул коммуникатор Споку.

— Вот, — сердито сказал он, — какой-то парень убежал с фазером, так что его стоимость будет вычтена из вашей зарплаты. — Он протопал прочь, Спок наблюдал за ним, озадаченно подняв бровь.

Вернулась Пенни, на сей раз с телефоном, за которым тянулся длинный шнур.

— Леонард, вам звонят, — сообщила она.

— Мне? — удивленно переспросил Маккой.

— Да не Леонарду Маккою, — нетерпеливо сказала она, — Леонарду Нимою! — она протянула телефон Споку, который, помедлив, взял его.

Высокий мужчина позвал:

— Билл, иди сюда и попробуй ещё раз эту реплику, прежде чем мы начнем снимать, — и Кирку пришлось удалиться. Последнее, что он услышал, — озадаченный голос Спока: «Какая Сэнди?..»

Репетиция прошла хорошо, позвали Спока и Маккоя, но, когда уже были готовы снимать, кто-то заметил, что под светом синяк на щеке Спока просвечивает даже под гримом.

— Ладно, передохните десять минут, пока мы переустановим свет.

Кирк, Спок и Маккой стояли сбоку, наблюдая за приготовлениями, когда неожиданно затрещал коммуникатор Кирка. Тот украдкой открыл его.

— Кирк на связи.

— Капитан! Мы нашли вас! — донёсся радостный голос Скотти.

— Что произошло? — спросил Кирк.

— Ну, сэр, похоже, что это мультипараллельная инверсия пространства-времени. Мы, кажется, нашли пространственную аномалию, которая позволит вернуть вас обратно, но…

— Погоди, Скотти, — прошептал Кирк. — Кажется, здесь что-то происходит.

Пенни, блондинка, держала в руках радиоприемник.

— Эй, послушайте!

— Пенни… — нетерпеливо начал высокий.

— Нет, босс, это важно, — настаивала она и прибавила звук.

«…это решит Президент. Местные новости: телестудия NBC была атакована подростком, вооруженным чем-то, что сначала приняли за игрушечный лучевой пистолет. По сообщениям очевидцев, несколько минут назад группа подростков, скандируя: «Спасём Стар Трек», пересекала Аламеда-авеню рядом с телестудией NBC. Один из них шагнул вперед, наставил оружие на здание и закричал: «Вот, что будет, если вы отмените Стар Трек!» По словам очевидцев, необычный луч из пистолета расплавил антенну и часть крыши здания NBC. Мальчик выронил пистолет, и подростки разбежались».

Люди в студии, заметно побледневшие, уставились друг на друга. Ведущий продолжал: «…по последним сообщениям из полиции, они конфисковали оружие, но не смогли его идентифицировать. Никого из подростков задержать не удалось, свидетели же расходятся в описании стрелявшего. Между тем, на политической арене…»

Пенни выключила приемник, и мгновение в студии царила тишина. Затем все заговорили разом, что дало Кирку возможность проговорить в коммуникатор:

— Скотти, ты это слышал?

— Да, капитан. Я могу зафиксироваться на этом фазере и уничтожить его.

— Отлично.

— Но, капитан, мы должны переправить вас в следующие пять минут, прежде чем пространственно-временная аномалия исчезнет. И у меня тут трое джентльменов, которым не терпится попасть домой.

— Ты прав, Скотти. Настрой все, и мы встанем на платформу. Конец связи.

Высокий мужчина пытался восстановить порядок, но освещение до сих пор не было установлено, а минуты утекали.

— Две минуты, капитан, — тихо предупредил Спок.

— Может, мы встанем на платформу, и вы тогда сможете правильно поставить свет? — предложил Кирк.

— Хорошая идея, — сказал высокий, и Кирк облегченно вздохнул.

Они шагнули было в направлении транспортатора, но в этот момент подбежал мальчик из группы туристов.

— Мистер Спок! Дайте мне автограф!

— С какой целью? — отреагировал Спок.

— Ну пожалуйста, мистер Спок! — мальчик протянул ему бумагу и ручку.

— Что нужно написать?

— Просто распишись! — сказал Маккой. — И быстро на платформу!

Спок быстро что-то написал и занял место на транспортаторе позади Кирка.

— Хорошо, свет нормальный, — сказал высокий. — Поехали!

Мальчик недоуменно глядел на подпись.

— А как вы это произносите? — спросил он.

— Ктмпрскзнтвлфб, — ответил Спок.

— Тишина на площадке! Свет! Камера! Мотор!

Люди, бывшие в тот момент на площадке, позднее спрашивали друг у друга, действительно ли в этот момент вокруг трёх фигур на платформе появилось слабое мерцание — как если бы транспортатор действительно заработал. А потом капитан шагнул вперед, как и требовалось по сценарию, и сказал…

— Джин, ты никогда не поверишь, где мы только что были!

— СТОП!

Это был почти стон.

— Всё! Довольно! С меня хватит!

Высокий мужчина медленно пересёк комнату, люди в сочувственной тишине освобождали ему проход. Троица на платформе озадаченно смотрела ему вслед.

— Что это с ним? — спросил капитан.

— Откуда мне знать? — ответил вулканец. — Устал, наверное…

Опубликовано в SPOCKANALIA

3, сентябрь 1968

---

1) примечание переводчика: Насколько я понимаю, Нилсены — компания, которая составляет рейтинги телепрограмм.

Вернуться к тексту

Предисловие от Мейджэл Бэррет Родденберри

Даже самые серьёзные моменты «Звёздного Пути» мы всегда были склонны разбавить долей юмора: будь то вулканская версия куриного — о, прошу прощения, — пломикового супа Кристины Чэпел, или же трибблы в сандвиче с курицей, или что бы то ни было ещё.

А на съёмочной площадке это были, конечно же, велосипед некоего вулканца, спрятанный в самых невероятных местах, — или некий продюсер, известный под именем «Великая Птица Галактики» и под многими другими именами, которые имели мало отношения к реальному Джину Родденберри.

Для нас всегда было забавно видеть, что поклонники понимают не только серьезность, но и элементы юмора — как в этой истории, которая отражает часть атмосферы, царившей на съёмочной площадке в те дни.

Она также отражает нечто более тонкое — ощущение, которое мы иногда испытывали — что вселенная, в которой летает «Энтерпрайз», действительно существует, — и однажды вы можете сойти с платформы транспортатора и очутиться в коридоре реального «Энтерпрайза».

Что бы мы стали делать, если бы это произошло — исключая падение в обморок? Ну, я, наверное, направилась бы прямо в лазарет навестить своего коллегу доктора Маккоя.

Но что бы вы сделали, если вы и есть доктор Маккой, или капитан, или вулканец? Иногда мне кажется, что Ди, Билл и Леонард действовали бы точно так же, как описано в восхитительной истории Рут Берман — и тоже прекрасно справились бы с задачей.

Кстати, а вы никогда не задумывались, что бы мы стали делать с настоящими Кирком, Маккоем и Споком, появись они на съемочной площадке? Или они с нами?

М-м-м… Очаровательно!⁽¹⁾

* * *

Рут Берман

Ответный визит на странную планету

Режиссёр отсчитывал секунды, обводя взглядом актёров, замерших на платформе транспортатора в позах напряженного внимания.

— Мотор! — наконец сказал МакИвити.

Уильям Шатнер живо шагнул вперёд, камера скользнула следом. Но тут нога актера подвернулась, и он с глухим звуком неловко соскользнул с платформы.

— Стоп! О, Господи! — к этому времени эти слова режиссера походили скорее на искреннюю молитву, чем на привычное проклятие.

Помимо того, что они уже пятый раз переснимали сцену, его ещё осаждало стадо — или рой — он не был уверен, какое слово подходит больше — посетителей.

Обычно он просто выставлял их вон, но в этот раз это были какие-то крупные шишки, и он колебался, стоит ли это проделывать сейчас.

— Извините, — сказал Шатнер.

— Это не ваша вина, — вздохнул МакИвити.

— Всё дело в ноге, — торжественно заявил Шатнер и фыркнул над собственной шуткой.

МакИвити поморщился:

— Ладно, передохните пока, — сказал он и направился к группе операторов. Гладкость панорамирования, по его мнению, до сих пор была неудовлетворительна.

Леонард Нимой направился к своему креслу и тяжело упал в него. Одна из посетительниц тотчас направилась к нему за автографом.

— Конечно-конечно, — ответил Нимой настолько искренне, насколько позволяла послеобеденная сонливость, и энергично пожал ей руку. Тем не менее, расписавшись, он извинился, открыл сценарий и углубился в него.

Поклонница благоговейно смотрела на него ещё минуту, а затем отошла попросить других автографов.

Шатнер болтал с посетителями, обнаружив, что легче расслабиться в беседе, нежели просто сидя на стуле, а ДеФорест Келли присоединился к Джеймсу Духану (который терпеливо ожидал за консолью транспортатора) в тихом споре насчет того, каковы их шансы закончить в ближайший час.

Через несколько минут их позвали обратно, и они, преисполненные долгом, покорно замерли на платформе транспортатора в соответствующих позах. Щелкнула хлопушка, МакИвити отсчитал секунды, необходимые для последующего наложения эффектов, и с надеждой произнес:

— Мотор!

Но надежда, что хоть в этот раз всё пройдет как надо, быстро погасла. На миг троим актерам показалось, что они теряют сознание; перед глазами замелькали прыгающие пятна, и сильно закружилась голова — как если бы они долго стояли на коленях и слишком резко поднялись на ноги. Но затем зрение прояснилось, и они обнаружили, что по-прежнему стоят на платформе транспортатора. Шатнер, надеясь спасти дубль, шагнул вперед и сказал уверенным тоном:

— Скотти, приготовь доклад об этом источнике энергии, и встречаемся в зале совещаний.

— Источник энергии, капитан? — переспросил стоявший за консолью транспортатора мужчина, тоном, свидетельствующем о полном замешательстве.

— Ты что, текст забыл? — шепотом поинтересовался Нимой. — Да что с тобой, Джимми?

— С капитаном все в порядке, судя по всему, но, простите, мистер Спок, а вот вы как себя чувствуете?

Нимой вдруг заметил, что в комнате, где они находились, были все четыре стены, и вокруг не наблюдалось никаких камер и прожекторов (за исключением освещения, исходящего из скрытых на потолке панелей).

— Здорово! — воскликнул он. — Чья это идея? Джастмана? Определенно, эта модель влетела в копеечку. Как вы это сделали?

— Я… Мне кажется, здесь что-то не так, — заметил Келли.

— Это уж точно, доктор.

— Слушай, может, опустишь акцент? — спросил Нимой.

— Мистер Спок! — лейтенант-коммандер Монтгомери Скотт был просто ошарашен.

Келли быстро вмешался:

— Капитан, вы не поможете мне отвести его в лазарет?

Шатнер кивнул, и они, подхватив Нимоя под руки, поспешно вытолкали его в коридор. Но тот к этому времени тоже уже подсчитал стоимость декораций. Джеймс Духан мог, конечно, упражняться в совершенствовании шотландского акцента все дни напролет, но у Мэтта Джеффриса просто не хватило бы денег, чтобы создать комнату, в которой они только что находились.

Дверь со свистом раскрылась перед ними, но ещё до того, как ее створки снова сдвинулись, трое актёров уверились, что находятся на борту настоящего звездолета «Энтерпрайз».

Предполагалось, что этот звук — открытие двери — будет добавлен компанией «Глен Гленн Саунд» во время монтажа эпизода. Раньше они никогда не слышали его в реальной жизни. Дверь, снова свистнув, закрылась за ними, и они на мгновение замерли неподвижно, ощущая полнейшую оторванность от всего своего мира.

— Отлично сработано, Ди, — наконец сказал Шатнер, пытаясь придать голосу твёрдости. — Ну и как нам теперь добраться до лазарета?

— Подойти к турболифту и сказать: «Лазарет»? — предположил Келли.

— Правильно, — согласился Нимой. — Они ведь работают на голосовых командах, так ведь?

Лифт послушно доставил их на несколько уровней вниз. К счастью, лазарет находился близко, иначе они бы могли попасться на том, что внимательно изучают таблички на дверях. Келли вздрогнул, войдя в знакомое помещение. Взял в руки диагностический инструмент. Тот выглядел совсем как макет, но потяжелее. В порядке эксперимента он попробовал навести диагност на Нимоя. Прибор переливчато засвистел, и Келли от неожиданности выронил его.

Шатнер и Нимой расхохотались. Напряжение немного спало.

— И ничего смешного, это, знаете ли, жутковато, — пожаловался Келли, снова вкладывая инструмент в гнездо прославленной аптечки будущего.

— Ты, верно, хотел сказать «Споки»? — скаламбурил Шатнер.

— Ничего-ничего, вот попадете на мостик, тогда и посмотрим, как вы запоёте, шутники, — проворчал Келли, игнорируя общее веселье. — Слушай, Леонард, расскажешь, что там появляется на твоих экранах, а?

— Мы же не собираемся притворяться, что мы на самом деле эти ребята? — спросил Нимой.

— А почему бы нет? — озорно переспросил Шатнер. — Нет, ты прав, — сказал он, подумав. — Сейчас Скотти за старшего, да? Давайте пойдем и…

Что-то засвистело.

Шатнеру понадобилось мгновение, чтобы осознать, что это звуковой эффект — нет, звук — интеркома. Он шагнул к столу и привычным движением щелкнул переключателем.

— Кирк, — сказал он появившемуся на экране лицу.

— Капитан, мы атакованы, — раздался голос Сулу.

— Иду, — отозвался Шатнер, отключая интерком. Он замер на минуту, раздумывая, чего он подсознательно ждёт, затем понял — команды «Стоп!» от режиссера. Он беспомощно посмотрел на остальных и пожал плечами. Они направились к двери вместе.

Лифт доставил их на мостик. Шатнер был поражен. Ему понадобилось сделать несколько шагов, чтобы достичь своего кресла — куда больше, чем прежде. Ещё более странно было видеть, что главный экран уже заполнила типичная панорама космоса — звезды, луны, планеты. Поверхность ближайшей, кстати, была темной, так как они находились над её ночной стороной. И никаких мощных источников света вроде лун или других космических тел, не наблюдалось. Этот тускло-графитовый цвет на фоне глубокой черноты космоса навевал ощущение одиночества.

Келли подошел к капитанскому креслу сзади и стал там, уже не в первый раз размышляя, есть ли у доктора какая-либо причина, чтобы постоянно тут находиться. Нимой подошел к станции Спока и посмотрел на сканер. К его разочарованию, экран был тёмным. Возможно, предположил он, прибор включается тумблером сбоку, но будет архистранно, если он попробует и ошибётся. Он сел в кресло Спока, чувствуя себя бесполезным, и скользнул взглядом по остальным, задаваясь вопросом, чувствуют ли и они себя не в своей тарелке, как он сам в этом гриме. Но они-то по крайней мере люди, тогда как ему ко всему прочему приходилось прикидываться вулканцем.

— Рапорт, мистер Сулу, — решительно сказал Шатнер.

— Позерство, — пробормотал Нимой, не в силах не возмутиться уверенностью (кажущейся, впрочем) Шатнера в том, что он способен поддерживать видимость того, что все идёт как надо. Он сказал это несколько громче, чем намеревался, и тотчас натолкнулся на ошеломленный взгляд Ухуры. Он поднял бровь в типично споковской манере, и она отвернулась к своей станции, недоумевая, уж не галлюцинации ли у неё. Нимой, неожиданно почувствовав себя лучше, устремил ожидающий взгляд на Сулу.

— Ничего, с чем бы не смогли справиться дефлекторы, капитан, — ответил Сулу. — Клингоны будто пытаются отогнать нас.

— Не похоже на обычную тактику клингонов, — прокомментировал Шатнер.

— Существует договор, — неуверенно сказал Келли, облегченно вздохнув, когда Чехов и Сулу кивнули, соглашаясь.

— Клингоны по-прежнему не претендуют на планету, капитан, — обернулась Ухура.

Чехов нетерпеливо заерзал в кресле, очевидно, терзаемый любопытством. Шатнер справедливо полагал, что у него нет шансов ответить на любой из вопросов, которые молодой человек может задать Кирку. Однако рассудил, что сам вопрос может дать какую-нибудь информацию о том, чего он сам спросить не мог.

— На поверхности планеты было что-нибудь, объясняющее интерес клингонов, капитан?

Шатнер помедлил. Он понятия не имел, что могли обнаружить на планете Кирк и группа высадки. Но не мог и сказать «да», так что…

— Нет.

— Нелогично, капитан, — сказал Нимой.

Шатнер развернулся в кресле и недоуменно уставился на него. Нимой продолжил:

— Если группа высадки ничего не нашла, из этого вовсе не следует, что там ничего нет.

Шатнер продолжал пристально смотреть на него, стиснув зубы, чтобы не захихикать. Он ничем не выдавал себя, только мускулы лица слегка подергивались.

Нимой отвернулся, почувствовав, что и сам начинает терять контроль.

— Необходимы дополнительные исследования, капитан, — быстро сказал он. Он знал, что поспешность нехарактерна для Спока, но всё равно другого выхода не было. Он направился к турболифту, не дожидаясь разрешения покинуть мостик. Оказавшись наконец в относительной безопасности, он обессиленно привалился к стене и скорчился в приступе хохота.

Шатнер, по-прежнему сидя на мостике, пытался отвлечься от размышлений о клингонах. Ему вдруг пришло на ум — и это казалось очень странным, — что его в самом деле сейчас могут убить клингонскими фазерами, фотонными торпедами и прочими в равной степени невероятными приспособлениями.

— Ухура, — наконец сказал он, — попробуйте связаться с клингонским капитаном.

— Есть, сэр, — проворные пальцы офицера связи застучали по клавишам. — На экране, — сообщила она через минуту.

Шатнер развернулся лицом к экрану. Картинка мигнула, затем восстановилась снова, и перед глазами показалась знакомая серая униформа.

К его удивлению, клингон, затянутый в эту униформу, тоже был ему знаком.

— Коммандер Кор!

— Не совсем, — ответил Кор. — По стандартам Федерации моё нынешнее звание приравнивается к коммодору. Похоже, Федерация вас не ценит, капитан.

— Возможно, — ответил Шатнер, вежливо улыбнувшись. Даже если бы оскорбление действительно задело его, его бы все равно отвлек облик помощника Кора. У Кора, как и у прочих клингонов, была тёмная кожа и вильчатые брови, но у офицера, стоящего за спиной командира, кожа была более светлой, а брови — не разветвленными. Совершенно очевидно, что эти двое принадлежали к разным ветвям одной и той же расы.

— Фред Филипс должен был бы это видеть, — прошептал Шатнер стоящему рядом Келли.

Келли кивнул, вспомнив страдания Филипса по поводу того, что он не в состоянии сделать грим для клингонов, который будет служить более одного раза.

— В самом деле? — переспросил Кор. — А кто такой мистер Филипс?

— Ну, — замялся Шатнер, — скажем, он изучает внешность клингонов.

— Шпион, — задумчиво повторил Кор. — И уже отошел от дел, полагаю, иначе вы бы не раскрыли его имя.

— Да, теперь он уже мёртв, — сказал Келли. Его ноги начали ныть после целого рабочего дня и долгого стояния за спинкой капитанского кресла; тогда он направился к креслу Спока и тяжело плюхнулся в него. Кор ошибочно приписал усталость эмоциям.

— Мистер Филипс был вашим другом, господа? — спросил он с фальшивым сочувствием.

Шатнер усмехнулся.

— Да. Но скажите, коммодор, вы всегда используете мирные корабли в качестве мишеней? Вы стреляли в нас, я полагаю?

— Вряд ли, капитан, — сказал Кор. — Считайте это приветственным салютом. Мы оба исследовали эту планету — я сообщил о ней Империи под именем Кейлесс. Если вы ещё не дали ей собственное название, лучше бы вам начать привыкать к этому.

— Это что, прозрачный намек? — поинтересовался Шатнер. Повисла пауза, пока клингоны пытались разобраться в переводе транслейтера, а команда Кирка изумлялась странному чувству юмора капитана.

— Враждебность может подстегнуть усилия, — наконец сказал Кор. — Я вынужден признать, что мои учёные не обнаружили ничего ценного на Кейлессе, однако ваш к нему интерес заставил меня сообщить нашим правительствам, что я заявляю требования на эту планету для Клингонской Империи. Если вы хотите оспорить наше требование, конечно, придётся договориться об апелляции. Или вы желаете возвратить мой выстрел?

— Я рассмотрю этот вариант, — сказал Шатнер, отметив явный энтузиазм клингонов при упоминании возможного сражения. — Конец связи.

Экран потемнел.

— Они должны были что-то найти! — воскликнул Чехов.

— Не обязательно, энсин, — возразил Шатнер. Нужно было получить дополнительную информацию. — Ди… — обернулся он за поддержкой.

— Кто появился… — начал Келли и замолчал. Требовалось перефразировать — так, чтобы казалось, что он знает ответ. — В конце концов, — решительно продолжил он, — кто появился здесь первым?

Наверняка у кого-нибудь на мостике достанет темперамента, чтобы ответить на риторический вопрос.

— Вы правы, доктор, — сказал Чехов.

Келли повернулся к Шатнеру, намереваясь что-то сказать — и замер на полуслове, когда Чехов спросил:

— Но почему тогда они столько ждали, чтобы заявить права на планету, если у них и так чистый приоритет?

— Отличный вопрос, мистер Чехов, — сказал Шатнер. — Думаю, он заслуживает обсуждения, — он встал и кивнул Келли. — Боунс… — повернулся к Ухуре. — Лейтенант, найдите Спока и Скотти, передайте, что мы встречаемся… — он замолчал, подумав, что вряд ли найдёт дорогу в конференц-зал, — в офисе доктора Маккоя.

Нимой был уже там. Справившись наконец с приступом смеха, он хотел было направиться в каюту Спока, но не смог вспомнить, на каком уровне та находилась, так что вернулся в уже известное место.

Сестра Чэпел заглянула туда в поисках доктора Маккоя. Нимой, прикрывая своего товарища по несчастью, вынужден был сказать, что доктор помогает в решении клингонской проблемы. Затем ему пришло в голову, что хорошо бы обезопасить и себя тоже, так что он сообщил, что тоже занимается этой проблемой и предпочел бы остаться один. Однако он был достаточно любопытен, чтобы не сидеть сложа руки.

Шатнер и Келли обнаружили его сидящим в кресле доктора Маккоя и внимательно изучающим настольный экран.

— Что делаешь? — поинтересовался Келли.

— Просматриваю отчет группы высадки, — ответил Нимой.

— Что? — спросил Келли.

— Как? — спросил Шатнер.

Оба подошли ближе, заглядывая через плечо Нимоя на экран. Там мелькали кадры, отснятые группой высадки в дневные часы. Заросшие травой поля плавно сменились горами, затем перед ними появилась прибрежная полоса, покрытая влажным песком, и прозрачно-голубой залив. Песчано-желтые птицы, похожие на чаек, мелькали в кадре, выискивая в песке крабоподобных существ. Краб ускользнул от атаки птицы и скрылся в безопасной глубине океана. Затем панорама сменилась: напоследок мелькнул песчаный пляж, и залив исчез из кадра, а на экране снова появилась лесная поляна.

Наконец камера остановилась и картинка застыла. Нимой коснулся переключателя, и на экране появился отчет о живых существах, населяющих планету.

— Ты действительно здорово в этом разобрался, — с восхищением сказал Шатнер.

Дверь открылась. Нимой сказал:

— Ну, я просто соединился с компьютером по интеркому и спросил, как запустить эту штуку, вот и всё.

— Амнезия, доктор? — спросил Скотт у Келли, глядя на Нимоя с глубоким сочувствием.

— Сядьте, — сказал Шатнер. — Это вас шокирует… но мы не те, за кого вы нас принимаете.

Скотти, не шевелясь, внимательно оглядел их.

— Да, — наконец сказал он. — Отличная работа, но я все же вижу разницу. Могу я спросить, почему вы мне это сказали?

— Нам нужна ваша помощь, — признался Шатнер.

— В самом деле? — переспросил Скотт. Внезапно в его правой руке появился фазер. — Вас трое на одного, но я вооружен, — предупредил он.

Трое актёров сперва не смогли удержаться от усмешки. Им было сложно поверить, что этот маленький прибор — на самом деле оружие, а не пластиковый макет.

Скотти был удивлен их реакцией, но тем не менее отодвинулся к интеркому.

— Подождите, — спросил Келли. — Как вы считаете, кто мы такие?

— Клингонские шпионы. — Обвинение вызвало взрыв смеха, и Скотти в изумлении замер.

— Скотти, вам будет трудно поверить, — сказал Шатнер.

Скотти кивнул.

— Это точно.

— Мы актёры, — сказал Шатнер. — Мы пришли из прошлого — из прошлого совсем другой реальности, насколько я понимаю. Черт побери, это же просто телесериал, — сказал он, обводя рукой помещение. — Эта комната — съёмочная площадка; корабль — модель; а мы — актёры в научно-фантастическом сериале.

— Это похоже на эпизод, когда мы попали в альтернативную вселенную, где «Энтерпрайз» управлялся жестокими людьми, похожими на пиратов, — подсказал Келли.

— ISS «Энтерпрайз» Терранской Империи, — сказал Скотт. — Я был там.

— Там ещё у Спока была борода, — добавил Нимой.

Скотти резко вскинул голову и посмотрел на Нимоя.

— Этого не было в отчете капитана…

Он вздохнул, покачал головой и подвесил фазер обратно на пояс.

— Ну, джентльмены, если вы — не они, то где же они сейчас?

Трое актёров переглянулись.

— В нашей студии? — предположил Келли.

— Может быть, — Шатнер повернулся к Скотти. — Они в Лос-Анжелесе, Калифорния, двадцатый век. Наверное.

— Инверсия пространства-времени, — сказал Скотти. — Да, симпатичная проблема. Что ж, я постараюсь найти способ всё вернуть на свои места, но вам, господа, лучше бы пока не появляться на мостике. Совершенно не нужно провоцировать панику на корабле, особенно в такой момент… — он направился к выходу, бормоча себе под нос: — Эти пространственные аномалии…

— Э… Скотти, — нерешительно окликнул его Шатнер. — Но вы можете нам по крайней мере сказать, что происходит? Что там, на этой планете?

Скотт замер на месте.

— Так вы правда не знаете? Ах да, откуда же вам… — его лицо помрачнело. — В общем, так: эти клингоны нашли звёздную систему. В ней нет ничего особенного, никакой стратегической важности: одна звезда, одна планета. Ни спутников, ни минералов, о которых стоило бы говорить — но они торчат здесь и даже не шевелятся. И вы — то есть капитан, — возглавили группу высадки, чтобы исследовать планету.

— Вы смотрели доклады, которые они посылали с планеты? — спросил Нимой.

— Нет, мне нужно было разбираться с клингонами, когда мы получили рапорты. А потом… — он пожал плечами. — Извините, мне нужно идти. — Он повернулся к выходу.

— А что, если этот Кор захочет снова поговорить с капитаном? — спросил Шатнер.

— Ага, — задумчиво повторил Скотти, — Похоже, мне придётся приглядывать за вами, когда вы будете на мостике.

— Мне кажется, мы неплохо сыграли свои роли, — язвительно возразил Келли, возмущенный словом «приглядывать».

Скотт внимательно посмотрел на него и кивнул.

— Спасибо, джентльмены, — с этими словами он вышел.

— И снова солевые рудники, — пробормотал Шатнер.⁽²⁾

Трое направились к двери. Нимой склонился над столом, чтобы выключить экран. Шатнер внимательно наблюдал за ним.

— Почему ты спросил, видел ли он рапорты?

— Даже не знаю, Билл. У меня такое чувство, что он этого не сделал и…

Келли поморщился, когда дверь со свистом закрылась позади них. Этот звук действовал на нервы.

Чехов с надеждой поднял глаза, увидев входящего на мостик капитана.

— Никаких заключений, мистер Чехов, — сказал ему Кирк. И, подчиняясь внезапному импульсу, вдруг спросил: — У вас есть какие-нибудь теории?

Похоже, Чехов обрадовался, что спросили его мнения, однако покачал головой:

— Нет, капитан. Кому только понадобилась безлюдная, безлунная…

— Безлунная? — переспросил Нимой.

— Да, мистер Спок, — подтвердил Чехов. — Наблюдения показали…

— Но на ней есть приливы и отливы, — Нимой, выросший в приморском городке, хорошо знал, на что похож лунный прилив. — Проверьте береговую линию, и вы это увидите.

— Но это могут быть солнечные приливы, — заметила Ухура, оглядываясь на Нимоя.

Однако тот, не имея научной подготовки Спока, не мог дать аргументированного опровержения. Он молчал, пытаясь придумать способ, как уйти от ответа.

Шатнеру, чтобы избежать опасности, пришлось прибегнуть к капитанскому авторитету.

— Это возможно, — сказал он. — Чехов, давайте посмотрим, как вы с этим справитесь.

Чехов покинул свой пост и, подойдя к станции Спока, склонился над сканерами. Нимой заглянул ему через плечо, пытаясь смотреть критически.

— Одного солнечного притяжения недостаточно, чтобы вызвать приливы, — сообщил Чехов минутой позже. — Необходимо влияние со стороны луны.

— Очень хорошо, мистер Чехов, — сказал Нимой.

Чехов, однако, выглядел расстроенным. Он пощелкал переключателями ещё пару минут и обернулся к Нимою.

— Сэр, проверьте лучше вы. Судя по исследованию цикла приливов, луна должна быть в этом квадрате, но сенсоры там ничего не показывают…

— Не нужно, — быстро вмешался Шатнер.

Чехов робко улыбнулся, обрадованный и в то же время слегка удивленный столь безоговорочному одобрению со стороны своих командиров.

— Возможно… луна невидима, — размышлял вслух Шатнер. — Похоже на работу ромуланцев.

— Но это же клингоны… — Ухура оборвала себя на полуслове и закончила явно не так, как намеревалась: — …и они в союзе с ромуланцами.

Сулу взволнованно подпрыгнул:

— А мы знаем, что ромуланцы работали над улучшением своего маскировочного генератора. Но чтобы скрыть целую луну!..

— Ну, — сказал Шатнер, — интересно, каким образом они теперь найдут своё изобретение.

— Очень смешно, — фыркнул Келли. — Ну и что мы теперь делаем, крадём новое суперсовершенное маскировочное устройство?

Воцарилась тишина, и трое актеров осознали, что младшие офицеры считали вполне возможным, что они предпримут такую попытку.

— Это инженерный прогресс, — наконец сказал Шатнер, когда смог контролировать свой голос. — Ухура, свяжитесь со Скотти и скажите ему, что мы раскрыли. Мне нужно его мнение.

В следующий момент на одном из вспомогательных дисплеев появилось лицо Скотти. Позади него виднелась частично разобранная консоль транспортатора. Минутное раздражение из-за того, что его прервали, сразу же исчезло, как только Ухура объяснила ему ситуацию.

— Неудивительно, что они заявили права на планету, — сказал он в конце концов. — Если бы они продолжали просто торчать здесь, не предъявляя никаких претензий, нам бы в конце концов стало ясно, что их интересует что-то ещё.

Он неожиданно усмехнулся:

— Хорошая работа… Капитан.

Шатнер улыбнулся в ответ:

— Есть предложения, каким образом Федерация может получить этот прибор?

— Как Федерация… о, я вас понял, — сказал Скотти, поняв, что Шатнер хотел знать, как действовал бы Кирк и может ли он действовать так же. Скотти покачал головой.

— Возможно, лучше всего позволить им думать, что они нас одурачили. Нашим ученым дай только намёк, и они найдут способ сделать то, что они сделали. Наше преимущество в том, что мы знаем то, что знают они — и кроме того, они не знают то, что мы это знаем. — Он замолчал и сказал украдкой: — И ещё, сэр, насчет того, о чем мы с вами говорили — мне кажется, я смогу показать вам отличный трюк с исчезновением, если вы спуститесь сюда вниз.

— Отлично, Скотти, — ответил Шатнер. Кивнул Нимою и Келли: — Джентльмены…

Скотти не мог сказать им, где именно находится это «вниз», но они предположили, что эта была та же транспортаторная, где они и появились на корабле. Несмотря на небольшую путаницу с определением нужного уровня, они справились с этим достаточно быстро.

— Но, капитан, — как раз говорил Скотти, когда они вошли, — мы должны переправить вас в следующие пять минут, прежде чем пространственно-временная аномалия исчезнет, — он оглянулся на вошедших актеров. — И у меня тут трое джентльменов, которым не терпится попасть домой.

— Ты прав, Скотти. Настрой всё, и мы встанем на платформу. Конец связи.

Нимой и Келли то и дело поглядывали на Шатнера, чтобы убедиться, что это говорил не он. Шатнер сам ощущал некоторую растерянность. Было как-то не по себе слышать собственный голос из чужих уст.

— Хм… Джентльмены… — Скотти кивнул на транспортатор. Они поспешно заняли места на платформе.

— Вы на самом деле считаете, что они не должны пытаться украсть маскирующий генератор? — с любопытством спросил Келли.

Скотти пожал плечами.

— Это моё мнение. Окончательное решение будет за капитаном. — Казалось, этот факт его весьма радует.

Мир перед ними исчез, а когда вернулся вновь, четвёртая стена исчезла. С несуществующего потолка били слепящие лучи прожекторов.

Все трое вздохнули с облегчением.

Шатнер шагнул вперед:

— Джин, ты никогда не поверишь, где мы только что были!

— СТОП!

Ещё один дубль насмарку. Режиссёр сдался и объявил перерыв до завтра.

---

1) Такая история тоже существует. Это «Визит на странную планету» (Visit to a Weird Planet), написанная Джином Лоррой (Jean Lorrah) и Уиллардом Ф. Хантом (Willard F. Hunt), которым Рут Берман выражает признательность в начале своего рассказа.

Вернуться к тексту

2) Gримечание переводчика: игра слов — back to salt mines — нечто вроде «снова эта проклятая работа».

Вернуться к тексту

Предисловие от Джорджа Такей

Я очень рад, что меня попросили представить историю, где отражены две вещи, которые были очень важны для меня в «Звёздном Пути»: лёгкий налёт юмора и неподдельная радость от разнообразия жизни.

Сулу мог без зазрения совести видеть сны о Д’Артаньяне и кошмары о самурае, и вполне уместно, что достойный капитан Кирк может обратить внимание на костюм самурая и решиться на время дать возможность проявить себя другой стороне своей личности.

В каком-то смысле подобное отношение — символ всего лучшего, что отразилось в «Звёздном пути». Мы могли бы обмениваться шутками, даже мечтами и кошмарами, и традициями.

Сулу в двух словах можно описать как «восточного, но не непостижимого». Его вкусы были самыми разнообразными — от дерзкого фехтования мушкетёрской шпагой до экзотической биологии инопланетных растений. Он мог бы запросто обменяться шуткой с Чеховым или взять на себя командование «Энтерпрайзом» в самый ответственный момент начала войны с клингонами.

«Звёздный путь» показал не только на словах, что люди могут гордиться своими культурными корнями, но не связаны ими, не ограничены, не разделены. Люди способны выбирать самое лучшее, что есть в любой культуре, — любовь и уважение друг к другу как к личности.

Я горжусь тем, что был частью этого манифеста, и восхищаюсь людьми нашего времени, которые откликнулись на призыв. Для меня было радостью встретиться с ними, увидеть, как они творчески выражаются в литературе, в искусстве, в жизни.

Я очень надеюсь, что они будут продолжать работу над воплощением в будущем идеалов, которые они увидели в «Звёздном пути», в своей жизни, в своём мире, в своё время.

Я не покладая рук много лет трудился для достижения подобной цели, и то же самое я могу сказать и о других актёрах и членах команды, которые испытывают те же чувства на космическом корабле Земля, что и на борту доброго корабля «Энтерпрайз».

Я надеюсь, что те, кто увидел мечту, не остановятся на достигнутом, а воплотят её в реальность.

И давайте во что бы то ни стало найдем немного места при этом и для искренней улыбки, да и не стоит постоянно сохранять невозмутимый вид. Сулу от души бы повеселился, услышь он эту историю, да и Кирк тоже. Даже больше — на самом деле, я думаю, они бы привалились друг к другу, еле стоя на ногах от избытка чувств, и хохотали до слез.

Когда мы все сможем сделать подобное, без колебаний и негодования, тогда моя мечта станет реальностью.

* * *

Элеонора Арнасон и Рут Берман

Лицом в пол

Спок отвернулся от панели управления, чтобы внимательно понаблюдать за капитаном. Кирк быстро и эффективно справлялся с различными задачами: просматривал графики отпусков и отчеты о потреблении энергии, предоставленные старшиной на подпись; обменивался официальными приветствиями с капитаном «Королевы Денеба» — грузового судна, также находящегося на орбите Красни, и обсуждал с его капитаном возможность попросить инженера Скотта помочь им с проблемами, возникшими при настройке варп-двигателя; связывался по интеркому со Скотти, уточняя — не возражает ли он; записывал его отчет в журнал…

Не будь Спок вулканцем, он бы заёрзал нетерпеливо на месте.

Маккой же, не будучи таковым, не испытывал подобных моральных ограничений.

— Поторопись, ладно? — сказал он.

— Ещё минуту, Боунс, — ответил Кирк.

Маккой нахмурился.

— Должен ли я назначить тебе врачебное предписание? Даже капитанам нужно отдыхать.

Кирк пропустил замечание друга мимо ушей.

Маккой вздохнул. Команда до сих пор была на взводе после тяжелого перехода сквозь череду ионных бурь, и Кирк, очевидно, также чувствовал себя слишком напряжённым, чтобы наслаждаться мыслью о посещении Красни — самой густонаселенной из множества обитаемых планет в звёздном скоплении. Внешние светила скопления были чрезмерно активны, что затрудняло доступ к звёздам внутри кластера. «Энтерпрайз» только что завершил трудное путешествие, сопровождая корабль с колонистами через самый безопасный среди сегментов к одной из обитаемых планет. Оставив колонистов обживать новый дом, «Энтерпрайз» нанёс визит вежливости на Красни, чтобы обменяться новостями, совершить мелкий ремонт и дать возможность команде отправиться в долгожданные увольнительные.

Спок встал и выпрямился, чтобы подойти к креслу Кирка. Последний автоматом тоже поднялся.

— Мистер Спок, мостик ваш, — сказал он, когда Спок скользнул в капитанское кресло.

Старшина пришла с очередным отчётом. И Спок забрал его. Быстро, но со спокойной учтивостью. Никто бы не сказал, что он буквально выхватил его из рук энсина.

Кирк вопросительно посмотрел на Спока, когда старшина отошла.

— Настало время моей ответственности, сэр, — пояснил Спок.

Кирк выглядел слегка озадаченным, но вдруг повеселел, не на шутку заинтересовавшись, Спок воспользовался возникшей заминкой.

— Теперь я командую этим кораблём… капитан, — сказал он.

Кирк рассмеялся и присоединился к Маккою, уже чуть не прыгающему в ожидании лифта, и рулевому Сулу, который также готовился отправиться в увольнительную.

Двери закрылись за троицей, и Спок откинулся на спинку капитанского кресла, он остался один на мостике, если не считать Чехова за навигационной консолью и Ухуры за панелью связи. Спок, как и люди, время от времени нуждался в отдыхе, как бы ему ни было неприятно это признавать. Поскольку большая часть команды теперь находилась на Красни, корабль был почти в его полном распоряжении, и он с нетерпением предвкушал спокойный и тихий день.

На Красни Кирк покинул портовый транспортатор вместе с Маккоем и Сулу. Планета была довольно примитивной. Им понадобилось посетить банк и обзавестись местной валютой; положить ту в кошельки, прежде чем начать тратить её на свои нужды. И раз уж они были последними из членов экипажа, которых переправили вниз, то, к немалому удивлению Сулу, решили вместе отправиться на поиски развлечений. Несмотря на то, что рулевой не чурался людей и был, в общем-то, компанейским парнем, он немного благоговел перед Кирком. И никак не мог перестать поглядывать в его сторону, пока они шли по улице, заглядываясь на красивых девушек и рассматривая витрины магазинов. Ему хотелось лишний раз убедиться, что капитан Кирк такой же человек, как и все. А вот Маккой делал то же самое из профессиональных соображений.

Нео-самурайский наряд в витрине привлек внимание Сулу, троица остановилась, чтобы получше разглядеть его: безвкусный и яркий, из металлизированной ткани — он разительно отличался от элегантной простоты их строгой униформы.

— Ну и жуть, — сказал Кирк. — Никогда не понимал, куда такое можно носить?

— Вне службы. Но уж точно не на мостик, — бросил Сулу. — Абсолютно не в моём вкусе.

Они дошли до конца квартала, где снова остановились. Большой бар «Красни-Ксанаду» парил в воздухе над искусственным озером. Фонтан по центру извергал струи воды, которые били прямо в нижнюю часть, создавая обманку, что здание на них одних и держится.

Сулу присвистнул.

— А у них нехилая такая антигравитационка.

— Может, заглянем? — предложил Маккой.

Кирк колебался.

— Уж больно показушно…

— Соответственно твоему званию, — отрезал Маккой. — К тому же у меня дорогие вкусы.

Они ступили на аппарель и двинулись вперед, но Кирк притормозил на полпути.

— В чём дело? — спросил Маккой, остановившись от него в паре шагов.

— Ничего. Идите, я нагоню через минуту. Надо кое-что сказать Споку.

Маккой бросил на него кислый взгляд, но двинулся следом за Сулу.

Кирк достал коммуникатор.

— «Энтерпрайз», Кирк на связи.

— Спок слушает, капитан.

— Я тут подумал, что Скотти нет нужды возвращаться на корабль для доклада. Как закончит с «Королевой Денеба», пусть отправляется в увольнительную прямо оттуда.

— Очень хорошо, капитан, — терпеливо ответствовал Спок.

У Кирка сложилось впечатление, что у Спока на этот день было полно собственных планов, и он действовал в соответствии с ними. Он пожал плечами.

— Конец связи.

Кирк захлопнул коммуникатор и несколько мгновений рассеянно стоял, наслаждаясь бликами света на воде.

Войдя в бар, он увидел, что пол тут прозрачный и открывает вид на фонтан. А ещё заметил, что Маккой и Сулу уже заняли столик и мило беседовали с тремя женщинами.

— …Да, но униформа такая скучная, — сказала одна из них. Она запнулась на полуслове, когда Маккой поднял голову и приветственно помахал Кирку.

— Рене, это Джим, — объявил Маккой собеседнице. — Отвлеки-ка этого парня от работы. — Он взглянул на Кирка полуозорно, полувстревоженно.

— Привет, Рене, — с отстраненной любезностью поздоровался Кирк.

— Добро пожаловать на Безумный, — сказала она, скопировав его тон.

— Безумный? — не понял Кирк.

— Безумный Красни. Так называется наша планета, — объяснила она. — Но звездные картографы шуток не любят. Или не понимают.

— Угу, скучные типы. Записали нас просто как Красни, — поддакнула её подружка.

— И что же безумного в Мистере Красни? — спросил Сулу, вступая в разговор.

— Ну, для начала… — начала было Рене и тут же воскликнула: — О, здорово! — Их столик открылся, доставив заказанные напитки.

— Боунс! — Кирк запротестовал.

Оказалось, доктор заказал им мятные джулепы.

Маккой пожал плечами.

— Закажи другое, что больше по вкусу. — И выдвинул стул для Кирка.

Кирк скорчил гримасу и отшутился:

— Чайник, за которым наблюдают, никогда не отдыхает.⁽¹⁾

Но Маккой юмора не оценил.

— Ну, от подобного есть лекарство, — сказал он.

— Неужели? — удивился Кирк.

Маккой утвердительно кивнул.

— Иди и оторвись. — Он отпил мятного джулепа и мгновение наслаждался освежающей прохладой. — Только, прошу, сразу на корабль не беги.

Кирк оглянулся на выход и похлопал ладонью по спинке стула.

— А ещё не тревожься, вовремя ли я вернусь на смену. Сегодня это проблема Спока.

Кирк ухмыльнулся.

— Заметано, Боунс. Прости, Рене.

Маккой помрачнел, когда Кирк развернулся и растворился в ночи.

— Расслабься, — предложил Сулу.

— Сам вечно это советую, — фыркнул Маккой. — А толку… — Он снова взялся за стакан.

Выйдя из бара, Кирк бесцельно прошел полквартала, а потом как-то снова оказался на той улочке, где в витрине мерцал наряд, стилизованный под древний воинский доспех и который так привлёк внимание Сулу.

Джим встал ровно против манекена и вгляделся в отражение. Одна половина костюма была желтой, другая — черной. В меру позумента, небольшой значок. Но эту одежду никто не назвал бы скучной. Уж точно. К тому же пошив был практичным, удобным и отвечал его планам.

Оплатив покупку и сразу переодевшись, Кирк вышел из магазина, чувствуя себя немного глупо, но свободно. Снова бросил взгляд в зеркальную витрину, любуясь игрой света на ткани. Его капитанский мундир был аккуратно сложен и завернут в коричневую бумагу, а сверток… сейчас находился под мышкой. Прикинув, Кирк понял, что носить его с собой будет неудобно. Он поспешил в порт и за четверть кредита определил его в камеру хранения. «Джеймс Т. Кирк», — сказал он шкафчику и вышел. Забыв на время и о своем имени, и о капитанском ранге.

Небольшая прогулка в направлении, противоположном Красни-Ксанаду, привела в старый город, где он остановился у первого попавшегося бара. Внутри было полно мужчин, и даже на улице слышался гул голосов. Кирк решил зайти. Нео-самурайский прикид на мгновение заставил завсегдатаев замолчать, по крайней мере, в радиусе трех метров, а количество недоумённо вздернутых бровей живо напомнило о Споке. Кирку даже враз стало одиноко вне «Энтерпрайза». Затем разговоры возобновились. «В смысле, меня тревожат не голубые глазки, а розовые щупальца», — вот и всё, что он успел расслышать, прежде чем голоса снова слились в неразборчивое «бу-бу-бу». Джим начал аккуратно пробираться между столиками к бару.

Он одарил барменшу фирменной улыбкой Очаровательного Принца, но та не повелась, а лишь профессионально и с подозрением оглядела его.

— Одно пиво, пожалуйста, — сказал Кирк.

— Не вопрос, — ответила она, беря стакан. — Впервые у нас?

— Да. Гарри Лерой. «Королева Денеба», второй рулевой, — пока всё шло довольно гладко.

Но непреклонную даму эта информация почему-то не обрадовала — теперь та выглядела уже откровенно недовольной.

— «Королева Денеба», — проворчала она. — Ваше пиво. Один кредит.

Кирк понял, что парней с «Королевы Денеба» здесь хорошо знали и не слишком жаловали.

— Почему планета называется Безумный Красни? — спросил он, расплачиваясь за выпивку.

Взгляд женщины немного потеплел.

— Как сказать, здесь целая история…

Внезапно у стойки нарисовался визави нелюбителя розовых щупалец — великанский здоровяк, похожий на быка, потребовавший очередную порцию выпивки. И немедленно.

— …но она пока подождёт.

* * *

Тем временем на борту «Энтерпрайза» Чехов изучал андорианскую историю. Он начал с конца фильма, с самой захватывающей части (встречи землян и андорианцев), и теперь жалел об этом, усердно продираясь через дебри Эпохи Открытий. Он огляделся. Ухура откровенно дремала над консолью, а Спок, вероятно, медитировал, но для Чехова это выглядело почти так же. Он даже подумал последовать их примеру, решив, что совесть позволит ему вздремнуть, если он продержится ещё хоть десять минут.

Но внезапно консоль связи издала жужжащий звук. Ухура вздрогнула, проснувшись, а Чехов отложил просмотрщик в сторону. Возможно, наклёвывалось что-то интересное.

* * *

Кирк метнул дротик. Тот ударился о доску, о внешний край.

— Неплохо, — ободряюще заметил его противник.

Второй дротик попал в стену.

— Дело в том, что ты должен думать как навигатор — вектор силы, которую ты прикладываешь к дротику, в сочетании с вектором гравитации…

— Спасибо, — сказал Кирк. Он метнул третий раз и снова попал в стену. Собрал дротики и передал их своему противнику.

Первый же попал в центр мишени.

— Кстати, — сказал Кирк, — почему вашу планету назвали Безумный Красни?

— А, это байка с бородой. Давай сперва доиграем.

Второй дротик попал в край центрального кольца.

* * *

— Звездолёт «Энтерпрайз» на связи, — ответила Ухура. — Звездолёт «Энтерпрайз» на связи. Вас плохо слышно.

— Да, я знаю, — пропищал тоненький голосок. — Мы ничего не можем с этим поделать.

Ухура увеличила громкость и настроила компьютер на компенсацию помех.

— Вы меня слышите? — раздался выкрик из динамика.

Ухура поморщилась.

— Подтверждаю, — сказала она. — Необязательно так кричать.

Спок подошел и склонился над панелью связи.

— Говорит коммандер Спок, «Энтерпрайз» слушает. Пожалуйста, назовите себя.

— Антонио Перес, пассажирский корабль «Звёздный странник». Где Джим?

— Капитана в настоящее время нет на борту.

— Что? — переспросил Перес. — Кирк и его корабль неразлучны. Как рак-отшельник и его ракушка. Как вам удалось его вытащить из неё?

— Капитан в увольнительной на планете, — сказал Спок. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

Перес фыркнул.

— Если не сложно, скажите, чтоб вспоминал обо мне… Он в курсе когда. Слушайте, у нас беда. Не могу сказать точнее, сильно пострадал мостик и вспомогательные системы управления. Переборки автоматически захлопнулись, чтобы предотвратить утечку кислорода. В живых около трёхсот человек. Мы так думаем. Подсчёт ещё продолжается. Но если мы все продолжим дышать, а никто добровольно не желает прекращать это увлекательное занятие, то воздух кончится дней через пять. Где вы находитесь?

— На орбите Красни, звездная система Красни.

— Красни… Ох уж эта Красни! — на мостике «Энтерпрайза» через интерком слышались отголоски экстренного совещания, на котором Перес и экипаж «Звёздного странника» обсуждали свою ситуацию и сколько энергии у них осталось. — «Энтерпрайз», по нашим расчетам, если мы пойдем на максимуме, то встретимся с вами только через восемь дней.

— Ответ удовлетворительный. Выдвигаемся на помощь «Звёздному страннику», — сказал Спок. — Каковы ваши текущие координаты?

Перес продиктовал.

— Мистер Чехов, рассчитайте маршрут и время встречи. Лейтенант Ухура, сообщите в порт Красни, что мы покидаем орбиту через десять часов.

— Не слишком-то вы торопитесь, — укорил их Перес.

— Нам требуется время, чтобы отозвать экипаж, коммандер. Базовый состав может управлять кораблём, но на случай возникновения чрезвычайной ситуации…

— Не цитируйте мне положения Устава, — оборвал его Перес.

Спок замолчал, подумал и сказал:

— Чем вызвана авария на «Звёздном страннике»?

Офицер, чей голос они слышали на заднем плане, забрала коммуникатор у Переса.

— Второй навигатор Ло Чах на связи, — сказала она. — Сэр, мы не знаем. Когда началась утечка, шлюзы сработали с опозданием. Носовая часть полностью лишилась воздуха, — голос зазвенел и сорвался. — Прошу прощения, сэр, — извинилась она.

Фоном они услышали голос Переса.

— Иди приляг, глупышка. — Он снова взял коммуникатор. — Извините, мистер Спок, второй штурман ранена, но это лучшее, чем мы располагаем из техперсонала. Бережём как зеницу ока, только бы она могла держать курс. Кто знает, что произошло? Это совсем новый корабль. Мой отец всегда говорил: «Не пробуйте ничего нового. Подождите и посмотрите, не умрёт ли кто-нибудь от этого». И вот я здесь, удивляюсь, как у такого умного человека мог родиться такой глупый сын. — Он вздохнул. — Перес, конец связи.

Спок вернулся в кресло капитана и задумчиво перевел взгляд с Ухуры на Чехова. Ухура связалась с диспетчером на Красни и объявила экстренный общий сбор на «Энтерпрайзе», начав отзывать людей из увольнительных. И команде транспортаторной, и Ухуре — всем предстояла тяжелая работа по розыску и срочной переброске с планеты двух третей экипажа.

* * *

Во втором раунде Кирк примерился, двигая рукой взад-вперед, прицелился. Бросок и… Точное попадание в стакан нелюбителя розовых щупалец.

— Эй, глаза-то разуй? — буркнул тот. — Или это покушение?

Кирк одной рукой потянулся забрать дротик, а второй — промокнуть украсившие чужой стол зелёные капли. Которым из локтей он опрокинул несчастный стакан, Кирк так и не понял. Ненавистник розовых щупалец негодующе взревел, вскочил и замахнулся на Кирка, вовремя ушедшего с траектории удара.

— Лайофф, Лайофф, — примирительно сказал собутыльник скандалиста. — Оставь малыша в покое.

Кирк в изумлении вытаращился на троицу за столиком. И один из них, коротышка с узким худощавым лицом, ну никак не имел права называть Кирка «малышом». Второй же…

— Чего? Решили остановить меня? — буркнул нелюбитель щупалец.

— Чего бы и нет? — ответил второй, бесконечно медленно поднимаясь со стула. Если непримиримый скандалист был дюйма на четыре повыше Кирка, то его дружок — велик и крепок, как ригелианский воин.

Кирк загасил внутреннее недовольство по поводу нелестной оценки его внешности и попытался восстановить дружелюбную атмосферу.

— Эй, послушайте… — начал он.

— Ну, давай узнаем, как это тебе удастся, — заявил скандалист, и двое громил сцепились друг с другом, тут же своротив и два ближайших столика, и половину народа, за ними сидевших. Пострадавшие, разумеется, тоже азартно ввязались в потасовку.

Кирк недоуменно взглянул на дротик, что по-прежнему сжимал в руке, в голове мелькнула присказка о гигантских дубах, вырастающих из маленьких желудей.

— «Королева Денеба!» — с отвращением в голосе прозвучало над его плечом. — Даже если вы, парни, просто стоите с ангельским видом, драке все равно быть. — Никакого чувства ответственности. — Барменша раздосадовано прицокнула.

Кирк вздрогнул, нахмурился и внимательно осмотрел поле битвы. На мгновение ему удалось выцепить взглядом здоровяков, мутузящих друг друга. С каждым их замахом драка набирала обороты и как торнадо вбирала в себя все больше столов, стульев и людей. Кирк сгруппировался и прыгнул в самый эпицентр, с чувством удовлетворения услышав изумленный вздох публики. Ещё бы, Джим не только сумел добраться до зачинщиков, но и разнял, сбив одного на пол, и уже повернулся, чтобы разобраться со вторым, как…

Общая, бушующая куча мала погребла и Кирка. К этому времени драка уже зашла слишком далеко, чтобы её можно было погасить, нейтрализовав зачинщиков. Последнее, что увидел Кирк, прежде чем его погреб людской девятый вал, был тот самый коротышка из компании здоровяков. Картинка была яркая, как в бреду: увертливый недоросток шустро ползал среди барахтающихся тел с настороженным выражением глубокой заинтересованности на лице. Затем обзор полностью перекрыло беспорядочное мельтешение рук-ног и мебели, Кирк уже ничего не видел, занятый лишь сохранением функции дыхания и мечтал выбраться отсюда. Словно издалека до него донеслось:

— Охрана? У меня погром… Да… Спасибо.

* * *

Ухура закончила собирать весь персонал отделов связи и транспортаторной. Это была нелёгкая задача. Лейтенанта Палмер, к примеру, выдернули прямо из салона красоты, и теперь за консолью сидела офицер с мокрыми светлыми волосами, свисающими до середины спины. Лейтенанта Кайла принудили прервать свидание с подружкой, отчего его коммуникатор разразился отборными ругательствами, которые очаровали и Спока, и Ухуру, а вот людей на мостике, для которых английский был родным, просто шокировали. Однако Кайл быстро вернулся, и Ухура продолжила делать вызовы, предоставив Палмер принимать ответы, поступающие на линию связи.

— Капитан Кирк, пожалуйста, ответьте, — сказала Ухура, нажимая на кнопку с нужной частотой, чтобы подать сигнал коммуникатору командира. — Капитан Кирк, пожалуйста, ответьте.

* * *

Внизу, в баре, коротышка с худым лицом выбрался из переплетения рук и ног и уединился в тёмном углу, чтобы пересчитать улов — коллекцию кошельков. Один из них начал пищать, и воришка беспокойно заёрзал и прикусил губу, догадавшись, что украл чей-то коммуникатор. Он спрятал его и мышкой скользнул тёмным проулком к утилизатору. Коммуникатор первым отправился в его бездонные недра, а следом полетели и выпотрошенные от денег кошельки. Коротышка прикинул, что времени до прибытия патруля безопасников ему хватит и на то, чтобы скинуть чужое, обличающее его барахло, и на то, чтобы благополучно убраться восвояси.

Однако он просчитался.

Кто-то у двери крикнул старое, как мир: «Шухер!» — и драка с грохотом выкатилась из бара на улицы города и как-то сама собой рассосалась в ночи. Коротышка же у утилизатора оказался от спасительной двери дальше всех. Поэтому и вышел последним, с размаху врезавшись в широкую мужественную грудь, обтянутую красной форменкой.

— Извините, — сказал он, пытаясь проскользнуть мимо. Большая красная рука преградила ему путь. Воришка поднял взгляд. — Оу. Привет, Бад. Как дела?

— Не жалуюсь, — сказал Бад. — А у тебя, Морри? — Бад выхватил из его руки сумку с кредитами.

— Слушай, я ни с кем не дрался. Она подтвердит, — пожаловался Морри и повернулся, собираясь призвать в свидетели барменшу. Но так и замер с вытянутой рукой, присвистнув, обозревая изменения в интерьере. В баре уже было пусто и тихо, лишь обломки мебели да парень в безвкусной нео-самурайской экипировке, валяющийся на полу без сознания, указывали на недавнее побоище.

— Морри, у тебя с собой слишком много денег, — печально сказал Бад, передал его другому безопаснику и прошёл в глубь бара.

— Вы задержались, — сказала женщина.

— Все разбежались?

— Да, кроме вон той Спящей Красавицы.

* * *

Ухура, чувствуя себя озадаченной, сообщила мистеру Споку, что ей не удалось связаться с капитаном, и продолжила вызывать доктора Маккоя и мистера Скотта.

* * *

Кирк фыркнул и закашлялся, когда ледяная вода ударила ему в лицо.

— Что… что за? — сказал он, пытаясь сесть.

Бад поднял его на ноги.

— Давайте, мистер.

— Подождите минутку, — сказала барменша. — По крайней мере, этот может сам заплатить за выпивку.

— О… конечно… — сказал Кирк, пытаясь понять, что от него хотят. — Сколько?

— Два-десять.

Он начал ощупывать карманы в поисках кошелька с деньгами.

— Меня ограбили.

Бад вздохнул.

— Логично. Что ж, — он посмотрел на барменшу, — добычи Морри, похоже, хватит, чтобы покрыть все расходы, причиненный ущерб и, — он посмотрел на Кирка, — вероятно, ещё останется, чтобы оплатить ваш штраф. На нашей планете запрещены публичные драки, мистер. Как вас зовут?

— Джеймс Т. Кирк, с…

— А мне назвался иначе, Лерой, — сказала барменша. — Его имя Гарри Лерой, — добавила она Баду.

— Он участвовал в драке?

— О, да.

— Вы арестованы, мистер Лерой. Пройдёмте.

* * *

Маккой скорчил гримасу, услышав сигнал коммуникатора.

— Знаешь, — сказал он Сулу, — думаю, парню могло бы понравиться твоё саке, будь у него шанс распробовать его как следует. Вот, прими две таблетки аспирина… Маккой слушает.

— Извините, доктор, — сказала Ухура. — Все увольнительные отменены.

* * *

В тюрьме Бад оставил Кирка на ночь.

— Проспись, а утром позвони своему капитану, — по-отечески посоветовал дежурный офицер.

— Я сам себе… В смысле, я и есть капитан. Джеймс Т. Кирк, звездолёт «Энтерпрайз».

— Ага, а я типа Мария Румынская, — пробормотал Бад.

— Послушайте, позвольте мне связаться с баром «Ксанаду». Там сейчас двое моих сослуживцев.

— «Ксанаду»? Так-так! — Дежурный офицер и Бад обменялись удивлёнными взглядами. Офицер пожал плечами и выполнил просьбу Кирка, но доктор Маккой не ответил на вызов. Как и мистер Сулу.

— Это не конец света, сынок. Первый раз в тюрьме?

Кирк кивнул.

— Ну, взгляни на это с другой стороны: сэкономишь на гостинице, а утром твой капитан внесет за тебя залог. Один неприятный эпизод не сильно повредит твоему послужному списку, а в другой раз будешь умнее. — Он повернулся к Баду. — Заприте его.

— Но… — Кирк сдался и подчинился неизбежному.

* * *

— И вы не знаете, куда отправился капитан? — спросил Спок.

— Нет, — коротко ответил Маккой. — Спок, что случилось?

— Мы получили сигнал бедствия, — начал Спок.

— Нас снова вызывают, сэр, — сказала Ухура.

Спок повысил голос:

— Да, коммандер? — сказал он.

— Мы собрали информацию о выживших и как долго продержимся при текущих обстоятельствах, — сказал Перес. — Джим вернулся?

— Мы его ещё не нашли, коммандер, — сказал Спок.

— Вы потеряли Джима? Вытащили из ракушки, и теперь что-то его сожрало.

Маккой невольно ухмыльнулся.

— Вы говорили о последних уточнённых данных. — Спок сменил тему.

— Ах, да. У нас триста одиннадцать выживших, а воздуха хватит на четыре дня и десять часов плюс-минус три часа. Если вы немедленно отправитесь к нам на выручку, то дадите нам фору от двух до восьми часов.

— Спасибо, — сказал Спок.

— Всегда пожалуйста, мистер Спок. Могу я предположить, что у нас было бы больше времени на выживание, снимись вы с орбиты пораньше?

— Мы попытаемся, коммандер, — сказал Спок. Он прервал связь и спросил Ухуру: — Полное расчетное время отзыва экипажа?

— У нас достаточно людей, чтобы сняться с орбиты прямо сейчас, сэр. Похоже, на борт вернулись почти все. — Она подождала, но Спок никак не прокомментировал тот факт, что и связисты, и транспортаторная отлично справились с поставленной задачей.

Лейтенант Палмер наклонилась и прошептала:

— Давайте-ка, друзья, поднажмём, — Ухура усмехнулась, и они вернулись к прерванному занятию.

Маккой тихо шепнул:

— Спок, ты тряпка!

— Доктор?

— Ты же не бросишь Джима на Красни? У нас настолько плотный график, что мы вернёмся сюда только через три месяца, и он пропустит встречу со своими племянниками, запланированную давным-давно, а мы в это время как раз будем на Звёздной Базе.

— Вы упускаете из виду тот факт, доктор, что целью нашего визита на Базу является плановый ремонт и обновление корабля. Капитан знает его лучше, чем любой другой офицер, а значит, работы не могут быть выполнены должным образом в отсутствие командира; «Энтерпрайз» просрочил очередную проверку систем, и дальнейшее промедление было бы небезопасно для всех нас.

— Ты — слабак, — повторил Маккой и ретировался к лифту, прежде чем Спок успел парировать, что тот ведет себя нелогично.

* * *

Кирк мерил шагами тесную камеру, которую делил с тем самым коротышкой, что во время драки ползал по полу бара. Бад представил его как Морри Сингха.

Морри лежал на правой койке, наблюдая за Кирком. И после того, как тот навернул уже пятидесятый круг, он решил, что сокамерник выбрал отпущенный ему лимит терпения.

— Эй, Лерой, может, хватит? — сказал он. — Я не могу спать, пока ты мечешься тут как тигр в клетке.

— Чт?.. О, извини, — сказал Кирк, садясь на левую койку и обхватывая голову руками. — Я беспокоюсь о моём корабле.

— С чего бы? Ты капитан или что-то в этом роде?

— Что-то, — мрачно сказал Кирк.

— Ну, успокойся, суд уже завтра, или послезавтра…

— Но мой корабль уходит завтра.

— «Королева Денеба»-то? Неа.

Плечи Кирка поникли. Как далеко зашла его невинная ложь?

— Не «Королева» — «Энтерпрайз».

Морри окинул взглядом помятое лицо и яркий наряд с дырой на рукаве.

— Если так, пошуми с утра чуток. Возможно, они и рассмотрят твое дело вне очереди. Скорее всего, оштрафуют на сотку за пьяный дебош, а потом свяжешься с кораблём, попросишь капитана заплатить, а он потом удержит из твоего жалованья. Чего убиваться-то?

— Не думаю, что капитан будет на месте, когда ему позвонят.

— О, первый помощник тебя достал? — сказал Морри, понимающе кивая.

— Нет, он… Забудь, — сказал Кирк.

— Ха, именно это я тебе и советовал. А вот у меня серьёзная проблема.

— Нда? — спросил Кирк без энтузиазма.

— Крыса, Бад.

— Кто? — спросил Кирк, в нём взяло верх любопытство.

— Легавый, что захомутал меня сегодня. Мог бы и до завтрашнего вечера подождать. В смысле, наличку-то я бы, конечно, спустил, хотя бы меньшую часть. Но дело не в том. Видишь ли, завтра мне непременно надо быть на свободе. И Бад это знает. Я сам сказал ему об этом на прошлой неделе, когда получил приглашение. Чарли завтра женится, а он мой единственный брат.

— Хорошего мало.

— Точно. Чарли всегда устраивает шикарную свадьбу. — Морри шумно втянул воздух, встал и забегал по камере туда-сюда. — Прости, приятель, моя очередь, — сказал он и продолжил сновать от стены к стене, взад-вперед, словно мячик для пинг-понга. — Будь это кто другой, — сказал он у одной стены, — я б так не загонялся, — закончил уже у другой. — Но Чарли мировой парень…

— Так чего б нам не сбежать? — с сарказмом предложил Кирк. Морри остановился, уткнувшись носом в стену, и задумчиво постучал по ней пальцами, затем повернулся и сел на койку. — Хорошая идея, — кивнул он. — Есть отмычка? Бад вечно мои отбирает.

— Отмычка? — спросил Кирк. — Для электронного замка?

— Ну да. А ещё с ней можно настроиться на радиостанцию с классической музыкой.

Кирк с сомнением оглядел коротышку, но тот, казалось, был совершенно серьёзен.

— Ну, — сказал Кирк, — ты или я можем притвориться больными и кликнуть охрану, а когда он придет — напасть.

Морри поморщился и пожаловался стене.

— Ну за что?! Я мог попасть в любую другую камеру во вселенной, но судьба свела меня с этим кретином. Нет в мире справедливости!

— Попытка не пытка, — сказал Кирк. — Притворись, что немного не в себе. Ну, бредишь или что-то вроде. — Он встал и проверил прутья решетки на прочность. Крепкие. — Хотел бы я, чтобы здесь был Спок, — буркнул он себе под нос.

— Эй? Он хорош в побегах? — Морри встрепенулся.

— Ну, он… да, верно. — Кирк ухмыльнулся, вспомнив, что у них со Споком богатый опыт побега из тюрем, в которые они умудрялись попадать в разных враждебно настроенных мирах. «Но даже без Спока, — подумал он, — я кое-что могу». — Ты притворишься, или придется мне?

— Нет. — Морри провел костяшками по койке и посмотрел на Кирка, а затем вскочил. — Ладно, хочешь притворяться, валяй, так тому и быть. Но иначе. Когда явится охранник, ни один из нас не будет лежать — устроим драку.

— Драку? — переспросил Кирк, не до конца въехав.

— Лерой, ты, лиловый червяк, следи за языком! — крикнул Морри, поднимая кулаки.

Кирк выглядел сбитым с толку, когда Морри надвинулся на него, целясь кулаком ему в нос.

— Обзови меня грязным слизняком, лады? — шепнул Морри.

— Не, — сказал Кирк самодовольным тоном, уловив суть, — ты отъявленный жулик и пьянь, и я сейчас вытру пол твоей мордой. — Он слегка стиснул горло Морри.

— Помогите! Убивают! — заорал Морри. — Прочь лапы, недомерок! — Кирк машинально усилил хватку и очередное «Помогите!» от Морри прозвучало даже слишком убедительно.

— Вякнешь такое ещё раз, тупой отброс, и я…

Охранник подошел к их камере и направил фазер сквозь решетку.

— Эй, харе, парни, — проговорил он примирительно.

— Ладно, — Кирк тотчас схватил охранника за руку, а Морри присел и рванул за ноги. Парализующий луч фазера сменил траекторию, ударив в потолок камеры и высекая целый сноп искр.

Кирк выхватил оружие и оглушил офицера. Морри вовремя перехватил обмякшее тело и уложил безопасника рядом с решеткой, чтобы суметь вытянуть ключи.

Стоило им распахнуть решетку, как взвыла сирена.

Они побежали по коридору. Морри распахнул дверь и крикнул:

— Я говорил Баду, что хочу уйти, — и сразу присел, потому что офицер за стойкой выстрелил. Кирк пригнулся и выстрелил в ответ. Офицер обмяк в кресле, и они с Морри вылетели в главную дверь. Как раз вовремя, чтобы та, захлопнувшись, приняла на себя фазерные лучи ещё пары раззяв-охранников, видно, дремавших и неожиданно разбуженных сигналом тревоги.

«Повезло, — подумалось Кирку, — что фазеры, по обыкновению, настраивают на режим оглушения». Выстрел в полную силу убил бы и его, и Морри. Причем прямо через дверь, не говоря о том, что и её саму разнесло бы в щепки.

Оказавшись на улице, Кирк последовал за невольным товарищем по несчастью. Тот пробежал квартал до проулка, свернул и пробежал ещё с милю, петляя туда-сюда каждые три ярда, и в конце скользнул в тёмный дверной проём, пропуская машину с включёнными фарами.

— Эй, тебе затихариться нужно? — гостеприимно спросил он.

— Нет, спасибо, — сказал Кирк. — Подскажи, как добраться до начальника порта.

— М-м-м, третья дверь справа в конце переулка, спустись в подвал. Зайди в дверь с надписью «Не входить». — Морри наморщил лоб и зажмурился, мысленно представляя дорогу. — Нет-нет, — сказал он, открывая глаза, — не в эту, в ту, что с табличкой «Не открывать» — дальше по туннелю на склад, потом через заднюю дверь и поверни… — Он снова запнулся, его тело изгибалось в воображаемых поворотах. — Нет, на углу любопытный регулировщик, управляющий движением. Что ж… вылези в окно с незакрепленной задвижкой на восточной стороне, срежь через стоянку до Третьей и иди… — Он прервался и покосился на Кирка. — Все запомнил?

— Да, — неуверенно сказал Кирк.

— Отлично. Тогда дальше налево, пройди два квартала и упрёшься в очередной пост безопасников… пройди насквозь круглосуточный обувной, потом в переулок, и… или нет. Он будет закрыт — миссис Красни как раз перевозит пианино. Итак, иди через… Нет, и там нельзя. Тогда забираешь вл… Лерой, ты что-нибудь понял?

Кирк покачал головой.

— Угу, выходит, тебе одному отсюда до порта не добраться. Лучше пошли на свадьбу. Чарли найдёт тебе проводника.

— Но… Как насчет ближайшего общественного коммуникатора? Я мог бы позвонить начальнику порта оттуда.

— Должен быть один на углу. У тебя есть монетки?

Кирк вздохнул и покачал головой.

— Тогда за мной. И не высовывайся. — Морри проскользнул в очередной переулок, и они растворились в ночи, прячась в самых тёмных углах.

* * *

Ухура потёрла глаза и потянулась в кресле, затем развернулась.

— Это был последний бар, сэр. Его нигде нет.

— Как и ни в одном из ресторанов, ночных клубов или публичных домов, — добавила лейтенант Палмер.

— Начальник порта лично перепроверил отчеты безопасников и медиков, — сказала Ухура в качестве дополнения, — и нигде ни строчки о Джеймсе Т. Кирке. Пусто.

Маккой сел за научную станцию Спока, откинулся на спинку стула и уставился на голову вулканца, возвышающуюся над спинкой капитанского кресла.

— Знаешь, Ухура, — устало сказал он, — мне даже интересно, может ли Джеймс Т. Кирк быть массовой галлюцинацией, выдуманной экипажем «Энтерпрайза».

Ухура сморщилась так, будто надкусила лимон.

— У вас странное воображение, доктор.

— О, ну не знаю, — сказал Маккой. — Спок, можешь доказать, что ты не настоящий капитан?

— Подтверждаю, доктор, — отозвался Спок и, не глядя на него, поднял вверх руку. Двойная линия нашивок на синем рукаве, обозначающая звание коммандера, блеснула отражённым светом.

Маккой моргнул, решая, понял ли Спок его буквально или смеётся, и замолчал.

* * *

Двое беглецов метнулись сквозь последние тени к неприметному дверному проёму. Его поверхность была отделана тем же фиолетовым пластиком, что и стена, плюс заподлицо с ней, так что вход был практически невидим.

Кирк нервно глянул вверх, а затем по сторонам. Небо над головой начинало светлеть, и на небольшом расстоянии все было недурно видно, например, в окнах через дорогу уже мелькали силуэты любителей ранних подъемов, а ещё просматривалась ломаная линия крыш соседних зданий.

Морри сказал двери:

— Впусти меня.

Та заскрипела и застряла.

— Впусти меня! — прокричал Морри.

Дверь со стоном открылась, и на них обрушился звуковой шквал. Кирк невольно заткнул уши, думая, что это чудо, раз механизм способен реагировать на голосовые команды в таком гвалте.

Морри просиял.

Хвост вереницы, танцующей конго⁽²⁾, как раз протопал мимо двери, откатившись внутрь помещения, чтобы освободить место для вновь прибывших.

— Они уже начали вечеринку, — пояснил Морри безо всякой надобности.

Дверь за ними захлопнулась.

Замыкающий в череде танцоров поотстал и обнял Морри, воскликнув:

— Морри!

— Чарли! Поздравляю!

— Напитки там, еда там, ванная там, — сказал Чарли, активно жестикулируя.

— Церемония здесь же в полдень. Понял?

— Понял.

Чарли снова обнял брата и пожал Кирку руку, сказав: «Все друзья Морри…», и поспешил вновь присоединиться к веренице танцующих.

Морри подбежал к фуршетному столу и начал запихивать несочетаемый набор ингредиентов между двумя ломтиками апельсинового хлеба.

* * *

Бад с такой силой захлопнул коридорное окно, что стекло жалобно звякнуло-запело, точно старые часы с боем.

Его помощник присел на корточки и вытащил свой фазер, то и дело бросая на Бада укоризненные взгляды.

Бад уселся на подоконник и дребезжание оборвалось.

— А чем ты сам, чёрт возьми, занимался? — подчеркнуто вежливо осведомился он.

— Пытался оглушить их, прежде чем они дали деру из участка. А теперь все, ищи ветра в поле. Сэр.

— Бред, — буркнул Бад. — Тот, кто приглашен на свадьбу Чарли, не растворяется в воздухе, — он прищелкнул пальцами, — ясно же.

— Откуда знаешь?

— Чужаки! — Бад аж покачал головой от чужой недогадливости. — Оттуда, откуда знал, что Морри попадет сюда. И раз уж он приложил такие усилия, чтобы сбежать из участка, мы по крайней мере можем позволить ему погулять на свадьбе. — Он задумчиво посмотрел в окно, затем развернулся и направился к лифту.

— Как поступим? — спросил помощник, цепляя фазер к поясу и бегом нагоняя главного.

— Собираюсь сорвать им вечеринку. Мы ж не можем присматривать за ними отсюда… да и Чарли всегда устраивает хорошую свадьбу.

* * *

Кирк окончательно понял, что на роль проводника Морри никак не годится. Поэтому он оставил попытки привлечь внимание коротышки, вышел из круга танцующих и подошел к стене. Взгляд внимательно скользил по поверхности, выискивая коммуникатор.

* * *

Помощник Бада кашлянул, тихо, как только мог, но все же надеясь привлечь внимание начальства.

— Ладно. Присматривай за Морри. — Бад скользнул в толпу и пересек комнату, где второй беглец исследовал стену.

— Джим! — неожиданно позвал высокий, чистый голос. — Джим?

Кирк вздрогнул и встрепенулся, когда понял, что это его окликнули по имени. Он повернулся.

— Привет, Рене, — тихо сказал он, внезапно почувствовав себя слишком уставшим после бессонной ночи, чтобы выказать удивление.

— Не знала, что ты знаком с Чарли.

— Я и не знаком. Я пришёл с Морри.

— Надо же! — сказала она, в её голосе читалось удивление вперемешку с весельем. — Ищешь потайной сейф? — спросила она, когда он продолжил осмотр стены.

— Нет, коммуникатор.

— Ну, здесь ты его точно не найдешь. Он в другой комнате. — Она показала дорогу.

Соседняя комната оказалась небольшим кабинетом, устланным толстым ковром и увешанным тяжелыми ригелианскими гобеленами. Внезапная тишина ударила Кирку по ушам. Он плюхнулся в мягкое рабочее кресло и сказал в коммуникатор:

— Офис начальника порта. Говорит Джеймс Кирк. Свяжите меня с «Энтерпрайзом».

Выдохнуть с облегчением мешало опасение, что каким-то немыслимым образом, но всё ещё может пойти не так.

И оно случилось.

Дверь скользнула в сторону, и на пороге возник Бад. Как раз в тот момент, когда Кирк сказал:

— Поднимай меня…

— С какой стати, Бад Красни?! Что происходит? — воскликнула Рене.

— С дороги, Рене, — крикнул Бад, обогнув её прежде, чем та успела бы подчиниться, даже если бы и намеревалась это сделать. Дверь закрылась, и он выстрелил.

Свист фазерного луча и гудение луча транспортера слились воедино. Кирк ткнулся лицом в стол и растворился в золотистом сиянии.

Бад вытащил личный коммуникатор.

— Вызываю «Королеву Денеба».

— «Королева Денеба»? — переспросила Рене. Она перевела взгляд с Бада на опустевший стол и обратно. — Думаю, мне нужна чашка кофе, — сказала она и поджала губы. — И полагаю, тебе тоже, — добавила она. Рене вышла за дверь и направилась к репликатору.

* * *

Лейтенант Кайл связался с мостиком.

— Капитан на борту, сэр. Затем он внимательно оглядел прибывшего и добавил: — Кажется.

— Подтвердите, мистер Кайл, — потребовал педантичный голос Спока.

— Да, сэр. Это капитан. Однако, похоже, без сознания, — ответил Кайл, не осмеливаясь попытаться описать, как выглядел их капитан.

Спок приказал Маккою сходить осмотреть капитана и велел Сулу уводить корабль с орбиты.

«Энтерпрайз» словно вибрировал от нетерпения, набирая скорость. Они уже покинули систему Красни и приближались к внешнему краю звёздного скопления, когда Маккой сказал Кайлу:

— Похоже, капитана оглушили фазером. — Маккой несколько раз легонько похлопал Кирка по лицу.

Кирк внезапно схватил доктора за горло, повалил на пол и занес руку для удара, но, к счастью, пришёл в себя прежде, чем сработали годами выработанные рефлексы.

— Боунс! — сказал он, глядя на испуганное и раздражённое лицо главного врача.

— Да, и хотел бы оставаться им и дальше, спасибо, — прохрипел Маккой, отводя капитанскую руку с горла.

— О, извини, — сказал Кирк. Он сел на корточки и позволил Маккою подняться. Затем он приложил руку ко лбу.

— Голова болит?

— Да.

Маккой сел, одернул форму и поднял аптечку, которую уронил. Достал гипошприц и сделал Кирку инъекцию Мазиформ-Д. Стимулятор подействовал быстро, и Кирк встал, потянувшись, чтобы тоже поправить мундир. И поёжился, стоило рукам коснуться метализированной ткани нео-самурайской экипировки.

— Вижу, ты таки понял и проникся. — Маккой кивнул на наряд Кирка, широко ухмыляясь.

— Да, — недовольно сказал Кирк и сменил тему: — Как скоро мы покинем орбиту? Мне нужно связаться с начальником порта и… кое-что уладить.

Маккой пожал плечами.

— Звони в порт, но мы уже сошли с орбиты.

— Что?

— Несколько часов назад мы получили сигнал бедствия от «Звёздного странника», сэр, — сказал Кайл.

— От Антонио Переса, — добавил Маккой.

— Тони? — Кирк направился на мостик, Маккой последовал за ним.

В лифте вдвойне озадаченный Маккой ждал реакции Кирка на новую информацию.

— Сигнал получен несколько часов назад? — спросил капитан.

— Да, — сказал Маккой. — У них был небольшой резерв времени, так что… Спок ждал до последнего.

— Принято. — Они добрались до мостика и обнаружили Спока, объясняющего капитану «Звёздного странника», что «Энтерпрайз» уже идёт к ним на помощь.

— Я так понимаю, вы нашли Джима, — сказал Перес.

— Да, — сказал Кирк, наклоняясь, чтобы его было слышно в коммуникатор на консоли Ухуры.

Все взгляды команды мостика устремились к капитану и застыли в немом вопросе.

Кирк окинул себя взглядом и снова поежился. Затем, нарочито игнорируя любопытные взгляды, продолжил бодрым голосом:

— Небольшие проблемы, Тони?

— Небольшие? Второй штурман держит разваливающийся корабль на одном честном слове, если это, по-твоему, небольшие проблемы… Кстати, где ты вообще был?

Кирк вздохнул и выпалил.

— В тюрьме.

— На Джеймса Т. Кирка заведено дело? — спросил Перес.

— Нет. И я ни в чем не виноват.

— То же самое ты сказал той ночью, когда в кровати дяди Гарсии оказался козёл.

— Передавай ему привет от меня, когда увидишь в следующий раз.

— Дяде Гарсии или козлу?

— Обоим. Конец связи. — Он окинул мостик таким взглядом, что никто не осмелился даже слово сказать. После драматической паузы он объявил: — Мистер Спок, штурвал ваш. — Он собрался было уходить, но обернулся. — О, и, Спок… спасибо.

— Капитан? — спросил Спок с озадаченным видом.

— За ожидание.

Спок было открыл рот, чтобы ответить.

— Не беспокойся, — сказал Кирк. — Я уверен, у тебя была веская причина. В любом случае, спасибо. Я… ценю это. — Он зевнул шире, чем нужно, очаровательно всем улыбнулся и покинул мостик.

— Мистер Спок, — сказал Маккой, глядя на сомкнувшиеся створки турболифта, — в следующий раз… ваша очередь идти в увольнительную, хорошо? — Он повернулся к Споку.

Спок сцепил пальцы и мгновение разглядывал руки, затем перевёл взгляд на Маккоя.

— Ваше предложение, доктор… в высшей степени логично.

---

1) Здесь обыграна старая поговорка «Кто над чайником стоит, у того он не кипит», означающая: когда намеренно ждёшь события, время тянется медленно.

Вернуться к тексту

2) Конго — латино-американский танец.

Вернуться к тексту

Предисловие от Сондры Маршак и Мирны Кулбреат

Наша личная охота оказалась удачной — как на истории в дремучих дебрях вселенной «Звёздного пути», так и на предисловия, которым звёзды и создатели сериала любезно уделили время, выразив тем самым благодарность фанатам.

И всё же часть добычи ускользнула от нас. Без антологии из ста с лишним историй было бы невозможно включить по слову от каждого из многочисленных второстепенных персонажей или малоизвестных членов команды «Энтерпрайза», у которых появились поклонники в фэндоме «Звёздного пути».

Тем не менее, они являются важной частью феномена «Звёздного пути» и должны быть представлены здесь. На любой конвенции можно увидеть, как фанаты разыскивают фотографии и памятные вещи с изображениями любимых актёров. Роль была сыграна в сериале, возможно, только один раз, много лет назад, но всё равно актёра сразу узнают на съезде или когда видят в другом телевизионном шоу. Он или она, скорее всего, вспоминает свою роль в «Звёздном пути» с нежностью — возможно, даже как кульминационный момент в карьере.

Практически каждый актёр второго плана удостоился внимания фанатов: клингонский злодей, ромуланский коммандер, робот, даже монстр. О большинстве из них были написаны фанфики. Некоторые из них стали «легендой» — их приглашали в качестве гостей на конвенты, где принимали с большим энтузиазмом, о других написали десятки историй.

К примеру, то, что мы могли бы назвать вулканским фэндомом, захватило воображение многих фанатов, как и вся идея вулканской культуры, вращающаяся вокруг Спока.

Только три из семидесяти девяти эпизодов сериала дали нам представление о других вулканцах, но они ярко запечатлелись в нашей памяти: Т’Принг — предполагаемая жена Спока (Арлин Мартел); Т’Пау с Вулкана — строгий лидер (Селия Ловски); посол Сарек — вулканский отец Спока (Марк Ленард); Аманда — человеческая мать Спока (Джейн Уайетт); Сурак — древний вулканский философ-пацифист (Барри Этуотер); даже Стонн (Лоуренс Монтейн), который заполучил в жёны T'Принг и, возможно, пожалел об этом.

Арлин Мартел часто появляется на конвентах и отвечает на вопросы фанатов как от своего имени, так и от имени Т’Принг, и непревзойдённо справляется как с первым, так и со вторым. Марк Ленард в роли серьёзного и могущественного Сарека — неизменный фаворит поклонников (и один из немногих, кто сыграл две роли в «Звёздном пути». Помимо вулканского посла он также отметился в роли коммандера ромуланского звездолёта в серии «Равновесие страха»).

Интерес, который вышеупомянутые и другие звёзды по-прежнему проявляют к «Звёздному пути», и серьёзность, с которой они относились к своим ролям тогда и сейчас — их личная заслуга, и мы уверены, что они тоже хотели бы выразить благодарность фанатам за неисчерпаемый интерес. Давайте же и мы выразим благодарность за прекрасные роли им лично.

Возможно, уместно, что мы делаем это в качестве введения к рассказу об ещё одном вулканском обычае. В некотором смысле вулканская культура сама по себе является звездой вселенной «Звёздного пути». Интерес к ней со стороны фанатов уникален; о ней написано много произведений: трилогии, эпосы, оды, сонеты.

Однако это не так уж и удивительно. Она «увлекательная» культура и в некотором смысле олицетворяет все инопланетные культуры, которые мы видели в «Звёздном пути». Чего только стоит «бесконечное разнообразие в бесконечных комбинациях» — вулканская философия, которую разделяют и некоторые из нас — людей.

Итак, вот история о том, как один человек не совсем в восторге от такого разнообразия. Удачной охоты!

* * *

Дорис Биитэм

Охота

Ринеджэлт. Пограничная планета — кольцо поселений, растянувшееся на несколько сотен километров, окружённое практически неисследованной терра инкогнита. Здесь не слишком-то большой выбор, чем заняться в увольнительной: можно совершить увлекательную пешую прогулку, поохотиться или поставить палатку, наслаждаясь девственно чистой природой. Самые искушённые могли пропустить стаканчик-другой в одном из портовых городков с антуражем американского Запада трёхсотлетней давности.

— Ты стареешь, Маккой, — сказал себе главный врач «Энтерпрайза». Первозданная атмосфера, где бы она ни была — на природе или в колоритном местном городке — его не интересовала. Возможно, он даже не стал бы себя утруждать посещением подобных мест вовсе и остался на корабле.

Дверь лазарета со свистом открылась.

— С кем из парней пойдешь вниз, Боунс? — спросил Джеймс Кирк. Что ещё может так порадовать капитанское сердце, нежели стабильная орбита у дружественной и безопасной планеты и — пусть и временно — сброшенная с плеч ответственность за четыреста тридцать членов экипажа. В общем, к вопросу отправки в увольнительные капитан подошел основательно, проявив завидную энергию. Аргументируя это, конечно же, возможностью отдохнуть и прекрасно провести время.

— Ни с кем. Мне отпуск не нужен, — открестился Маккой. — Пусть идут те, кто действительно хочет оторваться.

— Небольшой отдых тебе не повредит, доктор, — ответил Кирк. — Ты ж сам вечно советуешь это команде. Даже Спок идёт.

— И он? — Маккой был поражен этим из ряда вон известием.

Капитан выглядел на удивление довольным. Прямо лучился хорошим настроением.

— Да. Недавно Спок пережил мощнейший стресс. Сильный даже для вулканца. Перенапряжение, как физическое, так и психоэмоциональное. Хотя, конечно, он никогда в том не признается. Но мы-то с тобой видели. И знаем.

— Угу. А ещё сколь непреклонен Спок в отношении увольнительных. Он говорит, что это нелогично.

— И тем не менее. По его собственной просьбе… Я записал его в третью группу. А лейтенант Ухура сказала, что он уже связался со службой контроля Ринеджэлта и договорился об охотничьей лицензии в местном заповеднике.

Доктор Маккой спешно проанализировал четыре года их с мистером Споком пикировок, подначиваний и споров.

— Что-то здесь не так, Джим. Спок и мухи не обидит. Разрешение на охоту, говоришь?

— Ну, спроси его сам, — предложил Кирк, ничуть этим не обеспокоенный и, по-видимому, пропустив мимо ушей замечание Боунса. — Так что, уверен, что не хочешь в увольнение?

— Хочу-у-у, — протянул Маккой. — Я передумал. Запиши и меня в третью группу.

Кирк предвидел ещё одну словесную схватку, — или даже поединок, Маккоя и Спока, — но просьбу выполнил.

— Дурацкий вулканец! Не мог же он уйти! — Маккой, нетерпеливо ожидавший за дверью каюты Спока, в очередной раз нажал на звонок.

— Да, доктор? — вулканец невозмутимо осмотрел коллекцию походного снаряжения Маккоя, сваленную грудой в коридоре. Маккой основательно подготовился и взял с собой всё необходимое: от аптечки и средства против насекомых до складной палатки.

— Спок, я иду с тобой, — безапелляционно заявил Маккой, слишком гордый собой, чтобы облечь свои слова в просьбу. — Я собрал всё, что может понадобиться, и готов отправиться в увольнительную.

Спок, недоуменно уставившись на кучу вещей, собранных человеком, явно не искушённым по части походов, ответил:

— Я не вижу логичной причины…

— Чёрт, считай это интуицией, шестым чувством! — прервал его Маккой. — Человеческим, иррациональным предчувствием, что тебе понадобится моя помощь. Итак, я с тобой или нет?

Спок, тщательно обдумав вопрос, ответил:

— У вас есть на это право. А мне нужен компаньон, предпочтительно вулканец, но сойдёте и вы.

Пока Маккой решал, оскорбиться ему или нет, Спок подхватил тощий зелёный рюкзак и перекинул его через плечо, куда следом отправилась и большая часть снаряжения Маккоя.

— Идемте, доктор, — приказным тоном бросил он ему и двинулся по коридору.

— А что насчет твоей экипировки, припасов, наконец? — недоумевая, крикнул ему в спину Маккой. — Тебе разве больше ничего не надо?

Спок мотнул головой и пошёл дальше как ни в чём не бывало. Маккой подобрал оставшуюся часть оборудования и поспешил за Споком в транспортаторную, по пути ещё раз перепроверив, надёжно ли закреплена аптечка.

* * *

Три дня спустя Маккой все ещё был озадачен и недоумевал, пусть и узнал о характере Спока больше, чем за все время их знакомства. Так он заметил, что, будь у вулканца хоть полшанса, он бы вечно держал рот на замке. И, к слову, ничего нового о предстоящей охоте от Спока тоже не услышал.

— Доктор Маккой, вы выкрутили акустического барьер до такой степени, что я его слышу. — И доктор, и Спок подобрались поближе к костру: Маккой — ради защиты от дикой фауны, а офицер по науке находил ночи в саванне Ринеджэлта слишком холодными.

Маккой неохотно отключил защитное устройство.

— У вас чересчур чуткий слух, Спок, — пожаловался доктор. — Если понизить сигнал до комфортного для вас уровня, то его не услышит и окрестное зверье, которое барьер должен отпугивать.

— Я несколько сомневаюсь в эффективности ультразвукового экрана в качестве средства защиты. Будь я на месте хищника, то скорее разъярился и атаковал, чем ретировался, — сказал Спок вежливо, но с оттенком неприязни к технике. С самого начала охоты офицер по науке не пользовался никакими инструментами или приборами, даже питался собственноручно найденными кореньями, причем не поджаривая те на огне.

«С тех пор как мы сюда попали, он не ел ничего, кроме растительной пищи, — подумалось Маккою. — Ну и охотничек!»

Над ними призрачным зелёным светом сияла гигантская луна — Фафнир. Света было столько же, сколько и в полнолуние на Земле, но цвет окружающего пейзажа был непривычным, что мешало восприятию. Маккой мрачно вглядывался в саванну.

— На кого можно охотиться на Ринеджэлте, Спок? — неожиданно спросил он.

— Ножницерогая антилопа, белый мамонт и совиный тигр. У меня лицензия на тигра, — ответил Спок, удовлетворяя любопытство, буквально распиравшее Маккоя изнутри.

Доктор знал, что ножницероги — это небольшие антилопы светло-коричневого окраса с заостренными белыми рожками, мамонт обитает куда севернее. Но…

— Насколько велики совиные тигры, Спок?

— Примерно как и земные бенгальские.

— Так почему, — взорвался Маккой, — вы охотитесь на него без оружия? Или собираетесь зацеловать его до смерти?

— Я его парализую, пережав нерв. На время, что понадобится, дабы достичь моей цели.

— Какой именно, Спок? — спросил Маккой. — Введите меня в курс дела, или я, скорее всего, стану помехой, когда придёт время Ч. — На этот раз доктор был полон решимости не позволить вулканцу отмолчаться. Снова.

Спок откинулся назад, неохотно кивнув Маккою.

— Я намерен провести церемониальную охоту — один из самых важных ритуалов моего народа. Поскольку я сейчас вошел в период полной физической силы и ловкости, мне надлежит встретиться с самым опасным монстром из всех, кого смогу найти. Мок фарр — время вспомнить.

«Очередной вулканский ритуал, а у меня с собой только аптечка», — ужаснулся Маккой.

— Цель охоты не убить зверя, а проникнуть в его разум. Вы уже наблюдали, как я делал подобное раньше. Цель ритуала — увидеть, постичь и принять в свирепости зверя всю первозданную дикость вулканской натуры, которую мы так тщательно скрываем и контролируем.

— И что потом? — спросил Маккой, иронично подумав, что Спок, в отличие от большинства молодых вулканцев, уже сталкивался с таким количеством первозданной дикости и свирепости, что ему должно хватить на всю оставшуюся жизнь.

— Инициация будет завершена — я официально стану взрослым.

— Вы хотите сказать, что сейчас это не так? — изумился Маккой.

Спок пристыжено покачал головой.

— Моё человеческое происхождение препятствовало полноценному развитию телепатических способностей, к тому же я был довольно молод, когда покинул Вулкан. Тогда я не смог бы успешно пройти ритуал. С тех пор у меня был мысленный контакт со многими инопланетянами, людьми, Хортой, медузианином. Теперь я готов. И не хочу больше откладывать обряд.

— Не будет ли безопаснее отложить всё до тех пор, пока вы не вернетесь на Вулкан? — Маккой осторожно попытался направить разговор в другое русло.

— Доктор. Мок фарр — вулканский обряд посвящения во взрослую жизнь. Будь вы на моём месте, отложили бы?

— Я думаю, в ваших словах есть здравый смысл.

Меж тем Спок свернулся калачиком, как кот, на куче сухой травы и листьев и погрузился в дремотное состояние.

«Как-то он чересчур далеко зашел в своем стремлении слиться с природой», — обиженно подумал Маккой.

— Доктор, куда уместнее здесь было бы «Спокойной ночи», — сонно заметил Спок.

Маккой забрался в спальник и ещё долго слушал голос тёплого ветра в густой траве.

Спок встал с первыми лучами солнца и, как обычно, раздражающе бодрый, а Маккой позволил себе поваляться ещё полчаса, наслаждаясь каждым драгоценным моментом сна, с усердием, которого раньше за собой не замечал. Как только доктор наконец проснулся, Спок практически сразу погнал их на тропу и взял след.

За три дня вулканец научил Маккоя некоторым навыкам искусства следопыта — достаточным для того, чтобы тихо и скрытно, чуть не на цыпочках, передвигаться по саванне. Теперь Спок, присвоивший себе почти весь багаж Маккоя, был ещё более молчалив.

— Когда мы уже встретим вашего совиного тигра? — Маккой запыхался от быстрой ходьбы.

— Мы следуем за стадом ножницерогов уже второй день, — ответил Спок. — Рано или поздно один из них появится.

— Пфф. Или нет.

— Доктор Маккой, вы хоть немного разбираетесь в охоте? — Спок наблюдал за гибкими коричневыми телами антилоп, медленно бредущих вдали.

— Ну, рыбачил пару раз.

— Никогда не понимал утверждение землян, что рыбалка — это спорт. Учитывая соотношение массы человека и рыбы, это вряд ли можно назвать состязанием на равных. Во всяком случае, доверьтесь мне. Я знаю, что делаю.

Внезапно острый взгляд Спока заметил, как вожаки-антилопы нервно принюхиваются к воздуху.

— Ждите здесь, — приказал он, осторожно выскальзывая из лямок рюкзака и тихо направляясь в сторону стада. Через несколько минут Маккой последовал за ним, крепко сжимая аптечку.

С небольшого пригорка он наблюдал, как Спок приближается к ставшим чересчур пугливыми животным. Звёзднофлотовская форма на вулканце отчётливо выделялась на фоне окружающего пейзажа. Маккой вспомнил скептически поднятую бровь старпома, когда предложил ему надеть что-нибудь другое, более уместное для здешних мест. Но, очевидно, Спок считал униформу неотъемлемой частью себя. Второй кожей.

Маккой напряжённо вглядывался в траву в поисках совиного тигра, но в итоге сдался и открыл аптечку, чтобы воспользоваться встроенным датчиком поиска форм жизни. Он не захотел брать один из трикодеров «Энтерпрайза» в увольнительную, ведь аптечка выполняла те же функции.

О, да. Спок осторожно приближался к лежке крупного животного, притаившегося всего в нескольких сотнях ярдов от стада. Затем Маккой увидел и совиного тигра.

Он был огромным, пятнисто-коричневым, с узкой светлой полосой взъерошенной шерсти на холке. Маккой знал, что именно похожие на совиные уши дали зверю такое название, а ещё два зловещих верхних клыка, расположенные так близко друг к другу, словно птичий клюв.

Заметил ли он Спока? Ножницероги стремительно разбегались кто куда. Маккой увидел, как Спок резко бросился в сторону гигантского хищника. Огромная кошка взревела и подалась навстречу.

Когда они сошлись в яростной схватке, Маккой проклял закон, запрещающий пользоваться фазерами в заповедниках. Он беспомощно наблюдал, как зверь атаковал. Хищник практически подмял под себя Спока, но затем… Вулканец вдруг вышел победителем из схватки, а тело зверя конвульсивно задёргалось.

— Всё в порядке! — благодарно выдохнул Маккой и добавил: — Постучать бы по дереву.

Отрывистые кровожадные мысли совиного тигра хлынули в разум Спока. Вулканец старался подчинить эмоции зверя, не подавляя, а пытаясь успокоить тигра, мысленно повторяя снова и снова: «Мой разум к твоему разуму. Мои мысли к твоим мыслям». Страдание, боль, атака, рвать. «Нет! Мы — единое целое — в этом нет необходимости!» Бежать, прыгать, кусать, причинять боль. «Судороги в ногах исчезают…» Есть, рвать, охотиться… Очаровательно — все мысли одинаковые. Мономания… моном… мон… Зубы, когти, убивай, убивай, убивай, убивай, убивай, убивай…

Совиный тигр встряхнулся и отскочил в сторону. Маккой наблюдал за происходящим с чувством огромного облегчения.

— Ну, вот и всё, — сказал он себе с удовлетворением. А следом вздрогнул, услышав нечеловеческий рёв…

Или это крик? Это же Спок! Маккой всё понял.

— Уже иду! — крикнул он и безрассудно бросился вниз по склону на помощь товарищу.

Спок стоял на четвереньках, сгибая и разгибая руки, разглядывая странные тупые когти. Он чувствовал себя неуклюжим и потерянным. Весь окружающий мир заполонили незнакомые цвета, звуки и запахи. Краем глаза он увидел стадо ножницерогов, испуганных и стремительно уносящихся прочь, и недовольно зарычал.

Странное существо неслось на него с холма. Как-то подозрительно это… И он изготовился к прыжку. Смутно, краем сознания, Спок вспомнил, что это существо имело отношение к болезням и жужжащим штукам, причиняющим страдание, и к его собственной крови. Испуганный, он вскочил на ноги и бросился бежать.

— Стой, Спок, подожди! — Маккой запыхался, но, даже зная, что догнать вулканца выше его сил, не оставлял попыток, пока последний проблеск синей рубашки не исчез вдали.

— Проклятье! — Маккой с досадой вспомнил склонность Спока сильно привязываться к разуму существ, с которыми контактировал. Его приходилось потом долго приводить в чувство. — Мне придётся вернуть его на грешную землю, иначе он будет выть на луну до конца увольнительной, — проворчал Маккой. Неприятные воспоминания о Саймоне ван Гельдере внезапно всплыли в памяти. Спок пришёл в норму сразу же после того, как его оттащили от того человека. Но никогда прежде Спок не сохранял ментальную идентичность с существом, отстоящим от него настолько далеко по эволюционной лестнице. Не на шутку обеспокоенный Маккой потянулся к коммуникатору, чтобы вызвать помощь.

На поясе было пусто. Коммуникатор остался у Спока, несшего его вместе с большей частью походного снаряжения. Доктор пробрался сквозь пыльную траву туда, где Спок бросил рюкзак, открыл его и порылся в карманах. Ничего. Спок надежно прикрепил оба коммуникатора к себе на пояс. И они, как и сам Спок, сейчас были неизвестно где.

Маккой сидел мрачнее тучи и думал, как найти выход из сложившейся ситуации.

Ближайшая станция рейнджеров примерно в двадцати милях вниз по реке. К тому времени, как он доберётся туда и свяжется с «Энтерпрайзом», Спок, возможно, уйдёт настолько далеко, что поисковая операция может занять месяцы. И только небесам известно, что все это время будет твориться со Споком, как умственно, так и физически.

Тихо скрипнув зубами, Маккой решил идти за стадом антилоп. Может быть, Спок сам вернётся. Он должен!

* * *

Полдень. Солнечное тепло успокаивало Спока, но в то же время приносило и дискомфорт — ему постоянно бросались в глаза цвета, названия которых он забыл. Лучше всего он чувствовал себя ночью, когда яркие звезды освещали однотонный пейзаж саванны и он мог бродить, принюхиваясь к острым живым запахам, витающим в воздухе. Однако тогда было слишком холодно, чтобы охотиться.

Он попытался вздремнуть, надёжно спрятавшись в высокой траве, положив голову на руки. Обе ноги были неуклюже прижаты к туловищу, в районе колен на брюках виднелись большие прорехи, там, где прочная ткань истерлась от слишком долгого неуклюжего передвижения на четвереньках. Его колени и руки за день покрылись царапинами и порезами.

Глаза Спока свирепо сверкнули, когда его разбудили еле слышные подозрительные звуки. За ним охотились. Кто-то шёл по его следу. Кто-то… кто? Он не мог вспомнить, кто именно, но не хотел, чтобы его нашли.

Он вздохнул. У него не было возможности поохотиться и убежать в безопасное место, к тому же он так устал. Несмотря ни на что, он держался настороже, но больше доверял ушам, чем глазам, которые постоянно предательски закрывались. Внезапно он резко открыл глаза. В траве послышался шорох, и маленький глупый грызун пробежал мимо. Существо было крошечным… но он был так голоден! Спок осторожно поднял лапу.

Маккой смотрел, как солнце садится за далёкие горы. Он не без труда выпрямился, когда поставил на землю тяжеленный рюкзак. Скоро стемнеет. Он продолжит поиски завтра.

— Почему я не пошёл на станцию и не вызвал поисковую группу? — спрашивал он себя в тысячный раз. — Девять дней. Нас не хватятся ещё целых два. В дикой саванне с ним может случиться всё что угодно.

Он потер пыльной рукой уставшие глаза и попытался разглядеть хоть один проблеск голубого цвета где-нибудь на горизонте в угасающем свете дня. Безнадежно. Спок был вулканцем, а значит, гораздо выносливее человека, так что куда уж доктору с ним тягаться. Порывшись в рюкзаке, Маккой вытащил энергетический батончик. Он сидел на камне в быстро сгущающихся сумерках и ужинал. Впереди его ждала очередная тревожная, холодная ночь. Спальник остался по меньшей мере в пятидесяти милях отсюда, и он не осмелился разжечь костер, опасаясь, что Спок увидит огонь и убежит ещё дальше. Использование ультразвукового экрана также исключалось — чувствительные уши Спока могли легко уловить вибрацию.

— Подождите-ка минуточку… — тень улыбки пробежала по лицу Маккоя. Затем он в очередной раз полез в рюкзак и выудил на свет божий портативный проектор. Он был слишком маленьким и легким, чтобы бросить его в саванне с остальными вещами. Внимательно изучив панель управления, он увидел, что прибор способен сгенерировать более мощный сигнал, чем в «безопасном» диапазоне.

— Разве подобное не станет пыткой для чувствительных вулканских ушей?! — Маккой мрачно усмехнулся. — А кошачий демон внутри него станет злее мокрой курицы, когда услышит такое. Возможно, он даже настолько выйдет из себя, — предположил он, — что придёт сюда и попытается избавиться от источника дискомфорта!

Маккой знал, что его план слишком рискованный. Ультразвуковые волны могут напугать Спока, и он убежит ещё дальше.

— Но разве у меня есть выбор? Я могу гоняться за ним до конца света. — Приняв решение, Маккой включил устройство на максимум.

От вибрации зубы бешено застучали. Доктор не мог слышать сам звук, но он был осязаем и безжалостно давил на каждый нерв. Издалека, со стороны гор, он услышал леденящий кровь визг, потом ещё один, и ещё, совсем рядом.

Маккой с отвращением подумал, что вероятность того, что такой трюк может оказаться опасным для жизни, очень велика. Какой-нибудь обезумевший совиный тигр, жаждущий крови, решивший напасть на него… или Спок. Маккой тотчас нарисовал в воображении гротескную картину себя в роли царя Пенфея, разорванного на куски человеком, возомнившим себя львом.

Затем Маккою представился Спок, стоящий неподвижно и говорящий спокойным, чётким голосом: «Преступлению, в котором я виновен, нет оправдания. Мне нечего сказать в свою защиту. Я должен… сдаться властям».

«Он так бы и поступил», — зло подумал Маккой и, схватив вездесущую аптечку, нажал кнопку для медицинских записей и заговорил: «Для кого эта запись? Для Джима, полагаю. О событиях, произошедших с мистером Споком и мной на Ринеджэлте». Он помолчал, а затем добавил, как бы невзначай, почти лениво: «Чёрт возьми, Спок, не пытайся отрицать, что я сам во всём виноват!»

Отчётливо видимый на холме неподалёку ножницерог вздрогнул и нервно пошевелил ушами. Затем рванул в сторону гор, словно учуял едкий запах степного пожара, и чуть не сбил Спока в своём неосмотрительном беге-полёте.

Внезапный резкий звук причинил гораздо большую боль чувствительным ушам Спока, чем антилопе. Он застыл на месте, удивлённый. Нет! Это не было предвестником пожара или наводнения… чего-то природного, от чего можно спрятаться. Это был — Спок поискал среди своих затуманенных мыслей — ОН! Тотчас Спок вспомнил другой, связанный с НИМ, тяжёлый момент: когда однажды его привязали, чтобы он не мог никуда убежать, — а затем в памяти всплыло лицо. Лицо, которое слишком много улыбалось.

— Я остановлю его! — И Спок, собрав всю волю в кулак, с трудом начал пробираться сквозь высокую траву в направлении источника боли.

Маккой, смертельно напуганный, покрепче сжал в руке аптечку и уставился в сторону ближайших холмов. Гипноспрей… успокоительное… снотворное. Он проверил содержимое, затем пробормотал:

— Физически он здоров… все в порядке… кроме, пожалуй, здравомыслия его инопланетного вулканского разума… Господи, что я творю? И что буду делать, если ошибаюсь в своих догадках?

В абсолютной тишине ультразвука Маккой всё же услышал звук — треск сухой травы, а затем хриплое, сбитое дыхание, будто каждый вдох был наполовину всхлипом. Прежде чем Маккой смог прочитать показания трикодера, встроенного в аптечку, появился Спок, стремительно приближающийся к нему. Старпом выглядел оборванным, грязным… и жаждущим убивать. Маккой ожидал дикости, воинственности — всего спектра первобытных эмоций, открыто читаемых на лице Спока, — но почему-то этого не было, зато невероятная реакция вулканца была подобна реакции пантеры. Прежде чем доктор успел сделать что-то большее, чем просто закричать: «Спок!», тот прыгнул. От резкого движения оба упали, и Спок сомкнул стальную хватку на шее Маккоя, постепенно повышая силу сжатия.

— С-Спок… о-с-с-становись… — задыхаясь, прохрипел Маккой. Затем, поскольку смертоносная хватка вулканца не ослабевала, Маккой ударил его коленом в живот. У Спока перехватило дыхание, и он отпустил его. Маккой отполз, чувствуя себя немного увереннее, пока не посмотрел в лицо вулканцу и не увидел на нём зловещую улыбку. И с ужасом вспомнил, как кошка играет со своей добычей.

Ультразвуковой проектор стоял на камне. Отчаянно извиваясь, Маккой добрался до него прежде, чем Спок осознал его намерение. Доктор схватил его как свою единственную защиту. Проектор яростно завибрировал в руке Маккоя, когда он ткнул им в сторону Спока. Бешеный взгляд исчез, и Спок закрыл уши трясущимися руками, испуганно отступая назад.

Доктор испытывал момент триумфа всего мгновение, когда понял, что Спок снова собирается сбежать. Тяжело сглотнув, он выключил экран, ставя на то, что ментальный контроль вулканца возобладает над первобытными инстинктами.

Перед ним всё ещё был Спок — ничто на свете не могло этого изменить. Вулканец казался сбитым с толку: то ли затуманенные ранее воспоминания медленно всплывали из глубин сознания, то ли, возможно, потому, что его подталкивали к совершенно иному образу жизни, чем дни, посвящённые погоне за добычей в саванне. Сейчас Споку придется выбирать, думать. Маккой ждал.

Он поймал себя на том, что смотрит в глаза, которые не были ни звериными, ни логичными. Перед ним не было ни офицера Звездного Флота, ни совиного тигра. Спок просто замер, излучая немое сомнение и ужас. Мгновение Маккою казалось, что в этой схватке не будет победителя.

Затем Спок шагнул вперед и ломающимся неровным голосом спросил: «Алаб хваллир к’лен?» И Маккой был готов обнимать его за каждый произнесенный им непонятный, выворачивающий язык вулканский слог. Спок снова вел себя как Человек!

Доктор сорвал коммуникатор с пояса Спока, и через мгновение они уже материализовались из золотых искорок на утешительно безопасной платформе транспортера, прежде чем он смог осознать важность момента.

«Здорово всё-таки, пусть и в силу служебных полномочий, иметь право подтверждать свою пригодность к службе», — подумал Маккой. Капитан же, осознав всю серьезность ситуации, если не её причину, мог бы поспорить с ним на этот счет.

Маккой вспомнил, как улыбка сползла с лица Кирка при виде побелевшего доктора, когда Спок рухнул на пол транспортаторной. Как бы то ни было, но он беспокоился за них обоих.

Маккой, воздавая хвалу небесам, надел чистую рубашку и поспешил из своего кабинета в лазарет. Сможет ли он подтвердить, что Спок годен к службе, другой вопрос. Последнее медицинское сканирование показало, что вулканец находится в приемлемой, если не идеальной, физической форме, и доктор М’Бенга согласился, что тот страдает не более чем от шока, вызванного слиянием разумов. Но вот как быстро Спок оправится от случившегося… кто знает.

Когда доктор Маккой вошел в палату, М’Бенга подошёл к нему и прошептал:

— У мистера Спока необычайно устойчивый разум, как для вулканца, так и для человека. Теперь он должен быстро восстановиться. — Он сделал паузу, затем спросил: — Это не медицинский вопрос, доктор, но вы ничего с ним не делали?

Нахмурившись, Маккой направился к пациенту.

Он вздохнул с облегчением, когда увидел, что Спок с отвращением смотрит на губку, которую забирал М’Бенга. Вулканец уже вернулся из ванной комнаты, одетый в термобельё, и быстро натягивал остальную одежду.

— Посмотрите на это с другой стороны, — успокаивающе сказал Маккой. — Это лучше, чем живот, полный бабочек.

Спок резко взглянул на него, и Маккой сразу понял, что он не в настроении для их обычной шуточной перепалки; он просто хотел поговорить.

— Мне кажется, я наконец постиг цель ритуала, доктор.

— Чтобы лучше контролировать эмоции? — рискнул предположить Маккой.

— Нет, чтобы продемонстрировать, что альтернатива привлекательна. Время от времени я задавался вопросом, почему на Вулкане так много заповедников для диких животных. Мне казалось, что такие занятия, как «выслеживание и преследование», которым там отдается предпочтение, не имели логической ценности, поскольку никто не убивал добычу. Теперь я понимаю, что там, должно быть, много желающих пережить опыт мок фарра.

Маккой, как обычно, был не совсем уверен, что понимает, к чему клонит вулканец.

— Подождите минутку! Только не говорите, что вам понравилось бегать по кустам, уподобившись дикой твари.

— Вы должны понимать, что ритуал в этот раз пошёл не так, как должен. — Лицо вулканца помрачнело. — Это то, что вы всегда готовы защищать, — жизнь, управляемая примитивными инстинктами. В некотором смысле она куда легче моей нынешней. Но я этого никогда не выберу.

— Почему? — спросил Маккой.

— Доктор? Выбрать жизнь дикого зверя?

— Нет, — объяснил Маккой, — вы меня не поняли. Вы могли бы жить в большей гармонии со своими внутренними порывами, Спок.

— Конечный результат был бы, по сути, тем же самым.

Дверь лазарета со свистом открылась, и вошёл капитан «Энтерпрайза», давно не на шутку переживавший за своих друзей. Кирк, заметив напряженную позу офицера по науке, застывшего напротив главного врача и готового отстаивать своё мнение, поспешно резюмировал:

— Отлично. С вами наверняка всё в порядке, Спок. Боунс никогда не спорит с тяжелобольными пациентами.

— Ха, а попроси-ка его рассказать тебе, Джим, как он пытался сбежать на мостик в самый разгар операции, — выпалил Маккой.

— Так, ладно. Что здесь происходит и почему ни один из вас не внял моему совету хорошенько отдохнуть во время увольнительной? — требовательно спросил капитан Кирк.

Доктор Маккой открыл было рот, приготовившись дать длинный, сердитый отчет о вулканских ритуалах, холодных бойскаутских ночах и компаньоне, который или не замечал его, или считал злейшим врагом. Однако застывшее лицо Спока заставило передумать, и он осторожно закрыл рот. «Он сам всё расскажет Джиму. В своё время. Или, может, вообще оставит случившееся в тайне». Вслух же Маккой сказал:

— Был один вулканский ритуал, который Спок хотел пройти. Напомните-ка мне его название, Спок?

— Мок фарр, — с благодарностью ответил мистер Спок.

— О! — озадаченно сказал Кирк. — Что ж, надеюсь, всё прошло хорошо?

— Возникли… некоторые трудности, — серьёзно сказал Спок. — Но доктор Маккой решил проблему.

— Как?

Маккой ухмыльнулся.

— Я вытащил колючку из его лапы!

Предисловие от ДеФореста Келли

Для меня огромное удовольствие представлять эту историю для «Новых путешествий».

Когда мне иногда хочется немного себя похвалить, я всегда вспоминаю, что несколько лет назад, задолго до всех остальных, я говорил, что «Звёздный путь» — вернётся.

Теперь, с появлением новых книг и новелл, с планами съёмки полнометражного фильма, я начинаю чувствовать, что настоящий Маккой может не только «вылечить даже дождливый день», но и дать весьма неплохой прогноз на день грядущий.

Пациент жив и здоро и может жить ещё очень и очень долго.

Все мы, те, кто участвовал в создании Трека, испытываем чувство гордости, вспоминая те усилия и ту любовь, которые мы вкладывали в него, — когда мы видим, что усилия оценены по достоинству и даже выше, — а любовь вернулась в тысячекратном размере.

Разве это не мечта всей жизни актёра — или чьей бы то ни было — создать что-то, что основательно заденет людей, что-то, что изменит нашу жизнь?

«Звёздный путь» — изменил.

И изменит снова.

Это изменение коснулось главным образом мыслей и чувств людей. Тогда было довольно мрачное время, когда и дети, и взрослые нуждались в надежде на будущее. Многие из них обрели эту надежду в «Звёздном пути».

Но и сейчас порой газетные заголовки выглядят мрачно.

Если Трек снова сможет дать нам эту надежду, для нас это станет громадным удовольствием.

Когда я осознаю, что миллионы людей думают о «Звёздном пути», пишут о нём, с удовольствием смотрят его, видят живую развивающуюся вселенную после всех этих лет, я поражён, но отнюдь не удивлен.

И когда я думаю об этой истории, присланной из Англии, от женщины, которой я никогда не встречал, — хотя и мог, через фантастический мир треккерского фэндома, — но даже если нет, я осознаю, что она на самом деле знает Кирка, Спока и, конечно, Маккоя так же хорошо, как и я, — и тогда у меня слегка перехватывает дыхание.

Но я выпишу себе триокс и продолжу чтение. Это как раз то, что доктор прописал. Считайте это врачебным предписанием на случай дождливого — или солнечного — дня, как пожелаете. Я до сих пор продолжаю объяснять людям, что я доктор, а не… кто-нибудь там ещё. Но я читатель. Надеюсь, что эта история вам понравится так же, как и мне.

* * *

Дженнифер Гаттридж

Крылатые мечтатели

Спок, озадаченно сдвинув брови, склонился над трикодером.

— Очаровательно, — уже не в первый раз за день повторил он. — Мир с идеальным расположением и климатическими условиями, а разумной жизни до сих пор не обнаружено.

— Маккой утром говорил то же самое, — сказал Кирк. — Он тоже этого не понимает. Флора, фауна — тут всего в избытке. Планета стабильна, безопасна, удобна… Не понимаю, почему колыбель до сих пор пуста.

— Весьма поэтическая концепция, капитан, — заметил Спок, поднимая бровь.

Двое мужчин бок о бок шагали по заросшему травой берегу. Воды озера — глубокие и темные — были чисты до прозрачности. Лёгкий бриз тревожил озерную гладь, пуская мелкую рябь, бликовавшую в солнечных лучах. У кромки воды мерно покачивались камыши, серебрясь метельчатыми соцветиями-хохолками. Лимонного цвета миниатюрные деревца, подобно ивам, тянулись тонкими веточками к своему отражению в воде. На том берегу раскинулась холмистая долина с редкими рощами и перелесками. А вот у самого горизонта эти величественные лиловые деревья уже составляли целые леса, заливая пурпурным морем и предгорья, и склоны теряющихся в вышине гор. Сверкали снежные шапки на пиках, проглядывая сквозь позолоченную солнцем вуаль облаков.

Солнце припекало, легкий ветерок освежал, овевая приятным цветочным ароматом, нагоняя ленивую дрему. Васильково-голубые головки сонно покачивались под дыханием бриза. Кирк и Спок остановились, наблюдая, как с ясного безоблачного неба стремительно несутся вниз два меховых шарика. На мгновение крохотные существа — бабочки — зависли в воздушном потоке, расправив полупрозрачные желто-зеленые переливчатые крылышки, а затем уселись на цветки — настолько невесомо, что мерное ленивое «кивание» ничуть не было потревожено. Пушистые усики-антенны бдительно сканировали окружающее пространство, а длинные чешуйчатые хоботки распрямились, устремившись к сердцевине, чтобы добыть нектар.

— Красивые, правда? — спросил Кирк, двинувшись дальше. Вопрос был риторическим, и ответа не последовало. Восприятие Споком красоты являлось делом настолько личным, что он крайне редко соглашался обсуждать это с кем-либо… даже с Джимом Кирком, его самым, пожалуй, близким другом. — Этот мир будет идеален для колонизации, когда сюда дотянутся руки прогресса, — продолжил Кирк. — Здесь могут расти земные культуры, пастись скот. Здесь нет болезней, против которых у нас нет вакцины, нет монстров, что атакуют первыми без причины…

— Вы готовы назвать это место раем, капитан, — проинформировал его Спок.

— А вы это не одобряете?

— Я не верю в совершенство и идеализм. Чего бы то ни было. Неизменно существует… «ложка дегтя в бочке мёда», как вы говорите.

— Мистер Спок, да вы циник. — Кирк усмехнулся.

— Согласен, капитан. Это позволяет мне избегать разочарований.

— А вот это уже человеческая черта, наличие коих в себе вы неизменно отрицаете, — укорил его Кирк, рассмеявшись.

Спок остановился и посмотрел на него из-под сдвинутых бровей. Затем повернулся, обозревая ландшафт, и сменил тему:

— Будет бесчестьем уничтожить всё это пилой и плугом.

Кирк изумленно посмотрел на него.

— А теперь — сентиментальность, мистер Спок? — спросил он.

— Философия, капитан.

— Очень хорошо, пусть будет «философия», — Кирк направился дальше, прямо через густую траву к роще зелено-голубых деревьев, вздымая в воздух облачка пыльцы. Он не оглядывался, но через мгновение вулканец последовал за ним, как Джим того и ожидал.

Семидесятифутовые деревья тянулись к небу. Гладкие серебристые стволы, прямые и неразветвленные почти до самого верха. Пышные раскидистые кроны напоминали шапочки из округлых голубых листьев. Роща была большой — из сотни деревьев. Почву у корней устилал ковер из желтых цветов-звездочек и травы. Последняя, кстати, тоже выглядела весьма примечательно — низкая, словно стриженая, жёлто-зелёная с алыми кончиками, будто забрызганными кровью. «Прямо-таки наглядная иллюстрация к описанию долины из сказки, — подумал Кирк, — про эльфов и поганки». Но затем, кинув взгляд на изучающего цветок Спока, решил, что феи там были бы явно лишними.

Джим почувствовал приятную усталость и уселся на траву, откинувшись на толстый ствол.

— Присоединяйтесь, мистер Спок, — пригласил он.

Вулканец кинул на него взгляд, подошел, но так и остался стоять, сцепив руки за спиной.

Кирк посмотрел на него снизу вверх.

— Всем нашим здесь нравится, — сказал он.

— Несомненно.

— А вам? Вам здесь нравится?

Спок изучающе вгляделся в него, предчувствуя подвох.

— Это приятное место, капитан, — осторожно сказал он.

Кирк тихо рассмеялся:

— Вы странный человек, мистер Спок.

— Капитан?

— Вы умеете довольствоваться тем, что имеете, однако же у меня сложилось мнение, что вы всегда и с неизменным постоянством стремитесь к чему-то большему.

Взгляд Спока чуть потеплел.

— Такова судьба — стремиться к чему-то большему, независимо от того, что уже имеешь.

— Вулканца или человека?

— Моя, капитан. Ведь я — и то, и другое, — подняв бровь, признал Спок. — Всего понемногу.

* * *

Донна Митчелл украсила волосы серебристо-красными цветами. Она решила называть их «колокольчиками», в память о детской сказке, что её родители привезли со Старой Земли. Прямо к ней летел «парусник», распластав по ветру широкое и плоское крыло. Пушистое коричневатое тельце завивалось калачиком под бликующим на солнце пятнистым пологом-планером. Юркий летун мягко стукнулся о ветку дерева, прицепился и начал аккуратно сворачивать мембранное крыло-парус.

Донна разглядывала его, щуря глаза от солнечного света. Эти создания были уникальны для этого мира. Разумеется, на «Энтерпрайзе» им было присвоено длинное и замысловатое имя, но для всех сейлоры сразу стали «парусниками» — укротителями ветра своим единственным блестящим крылом. Она зевнула. День был жарким, и девушка чувствовала сонливость. Она уселась на траву и принялась плести венок из колокольчиков, думая о Земле — мире своих родителей, мире — живой легенде, мире, самой Донной никогда не виданном.

Она скользнула взглядом по занятым плетением пальцам и вздохнула; и вдруг замерла. Колокольчики больше не были красно-серебристыми; они уменьшились в размерах и обрели чистейший желтый цвет, какой она когда-либо видела. Девушка поднялась на ноги и тревожно огляделась. Она находилась уже не на тенистой опушке — а на покрытом зеленью холме. По голубому небу плыли легкие пушистые облачка, а солнце было круглым, ярким и желтым. Она услышала щебет и увидела летящих в вышине — самых настоящих — птиц. Желтые цветы выпали из рук. Вдалеке виднелись лиловые холмы, окутанные белесой дымкой тумана. А прямо перед ней, в обе стороны, насколько хватало взгляда, тянулись зеленые луга и серебристая проволочная изгородь.

Вдали, на этом бескрайнем зелёном ковре, появились две крошечные точки, и они быстро приближались. Мужчина и женщина — оба верхом на лошадях — подскакали к изгороди и помахали Донне. Она узнала их сразу: отца, умершего шесть лет назад, и мать, ныне седую и немощную, оставленную за полгалактики отсюда. Но здесь и сейчас её близкие были молоды, полны сил, их лица сияли улыбками. Донна подхватила венок, радостно вскрикнула и, раскинув руки, помчалась вниз с холма. Родители снова заулыбались и замахали. Вдруг воздух дрогнул, изображение искривилось, далекие холмы и кружащиеся в небе птицы исчезли. Донна в полном одиночестве бежала по затенённой лощине, судорожно сжимая в руке венок из серебристо-красных колокольчиков.

* * *

Лэнгли в изумлении огляделся. Несколькими мгновениями ранее он шёл по тенистой поляне, направляясь к озеру и стационарной точке транспортации, краем глаза наблюдая, как над его головой проносятся стайки сейлоров. Девственные планеты — без разницы, насколько те были красивы — давно наскучили ему.

Мысли Лэнгли витали в иных сферах, более подходящих его изысканному вкусу. И вдруг… он очутился в одном из роскошнейших дворцов удовольствий Диады два. Среди золотых драпировок и бледно-голубых с золоченой вышивкой диванных подушек. А прямо перед ним танцевали три девушки, столь синхронно, что могли бы сойти за искусную проекцию одной и той же женщины.

Справа и слева Лэнгли окружили пышногрудые красавицы с кремово-белой кожей. Одна из них игриво потянула его за мочку уха. Лэнгли улыбнулся, взял бокал сладкого вина и отдался на милость наслаждению. Обнял чаровницу и возлег вместе с ней на груду роскошных подушек.

* * *

Кирк пораженно поднял глаза на Спока, оторвавшись от чтения рапорта.

— Что? — переспросил он. — Повторите ещё раз.

Спок склонил голову, в равной степени озадаченный.

— Сорок три члена экипажа отказываются возвращаться на борт, — повторил он.

— Так… Где они? Что с ними произошло?

— Они всё ещё на поверхности планеты, капитан. Кажется, они ничего не делают.

— Вы пытались отозвать их?

— Положительно. Те, кто имеют коммуникаторы, не отвечают.

Кирк задержал на нём взгляд чуть дольше и просто склонил голову в недоумении.

Двери турболифта открылись, и Зулу проследовал вниз, чтобы сменить энсина за штурвалом. Кирк и Спок обменялись взглядами и подошли к нему.

— Вы, кажется, весьма довольны собой этим утром, не так ли, мистер Зулу? — заметил Кирк. — Полагаю, вчерашняя увольнительная удалась на славу?

Зулу поднял взгляд.

— О, да, сэр. Я никогда не бывал в столь восхитительном месте. Я будто оказался в чудесном городе, где все башни из золота. На рыночной площади торговали шелками и специями. А ещё я видел там самых прекрасных женщин из всех, когда-либо встреченных мною ранее.

Спок и Кирк переглянулись поверх его головы. Спок моргнул.

— И со мной случилось нечто похожее, капитан, — сказала Ухура, подняв взгляд от консоли связи. — Будто я в одночасье очутилась дома: пальмы, лунный свет, море… И там были все-все мои друзья. Все казалось до невероятности реальным.

— Очень странно, — проговорил Кирк. — Мистер Спок, объяснения?

Спок поднял бровь и покачал головой.

— Никаких, капитан.

— Мистер Зулу, — повернулся к рулевому Кирк, — другие члены экипажа испытывали схожие… впечатления? В том смысле, что находятся где-то ещё, а не на этой планете?

— Почти у всех, сэр. Здесь можно стать кем угодно. Делать всё, что хочется. Единственное, что требуется, — в деталях представить себе это. Помечтать, одним словом.

Кирк взглянул на Спока.

— Думаю, лучше рассказать об этом Маккою.

* * *

Карлос Дурбан удовлетворенно оглядел лабораторию. Будучи космобиологом, он всегда гордился своей работой. Главным образом благодаря его личным усилиям описание фауны новой планеты полностью завершено, а всевозможные боксы и контейнеры заполнены образцами мелких обитателей этого дружелюбного мира.

Дурбан мечтал, что когда-нибудь поведёт экспедицию в самые дальние неисследованные уголки галактики и откроет самую странную форму жизни, из когда-либо открытых человеком. Причудливые проявления жизни настолько очаровывали Дурбана, что, можно сказать, он проявлял в этом деле настоящий фанатизм.

Вдруг освещение в лаборатории погасло. Дурбан огляделся, недоумевая, что могло вызвать отключение электричества. Лаборатории больше не существовало. Неведомо как он оказался в глубокой воронке или яме, а высоко-высоко над головой сияли звезды.

Со дна исходило красноватое свечение, и там, в неясных тенях, что-то двигалось и пульсировало. Дурбан ощутил страх, присущий всем, внезапно угодившим в ловушку, но вместе с тем в нем пробудился и научный интерес. Настоящий исследовательский азарт.

Он замер, когда неведомое существо выпустило длинное, точно слепо ищущее его щупальце. Наконец оно дотянулось до ступни, поднялось вверх по ноге и нежно огладило лицо. Сквозь сумрак Дурбану показалось, что существо задрожало. А потом непонятно как, но ему передали сообщение, возможно, посредством всё того же кончика щупальца: «Подойди, подойди ближе…»

«Значит, разумное», — взволнованно заключил Дурбан. Он шагнул вперед, пытаясь лучше разглядеть существо. К нему тотчас протянулись многочисленные щупальца, правда, на этот раз более короткие и толстые. Но Дурбан уже не чувствовал страха, лишь волнение и нарастающее удивление. Щупальца ускорились. Одно из них молниеносно стянуло шею ученого. Следующим, что увидел Дурбан, — как распахнулась ротовая полость неведомой формы жизни…

* * *

Маккой прикрыл лицо покойника и отправился мыть руки. Кирк — и спустя мгновение Спок — последовали за ним.

— Ну, Боунс? — спросил Кирк.

— Я не знаю, от чего он умер, Джим, — ответил Маккой. — Такое чувство, что он просто — раз! — и прервал свою жизнь, но ни способ, ни причину пока понять не могу.

— Она должна быть, доктор!

— Сам знаю! — огрызнулся Маккой. — Я сказал, что не могу её найти! — Двое мужчин с мгновение буравили друг друга взглядами, прежде чем Маккой отвернулся. — Мне жаль, прости.

Кирк посмотрел на Спока.

— А у вас есть какие-либо соображения по поводу… смерти этого человека?

— Отрицательно, капитан, но я расспросил очевидцев его гибели. Они утверждают, что он сжимал горло, словно сопротивляясь чему-то, что душило его. Конечно, ничего такого не было.

— Можешь исключить удушение, Джим, — сказал Маккой. — На шее ни странгуляционной полосы, ни синяков, ни иных типичных повреждений. А при насильственной асфиксии всегда остаются следы!

— А что насчет газа?

— Ни малейших признаков: ни в анализах, ни в воздухе лаборатории.

— Но не мог же он просто взять и умереть! — настаивал Кирк. — Может, сердечный приступ?

— Не считая того, что оно не бьется, его сердце такое же здоровое, как и твое.

Кирк склонил голову и сел, внимательно изучая свои сцепленные пальцы.

— Я… не могу… — фраза так и осталась неоконченной. Капитан покачал головой.

— Может ли это как-то быть связано с той, другой, нашей проблемой?

— Ты имеешь в виду пропавших членов экипажа? — спросил Маккой.

— Они живы, капитан, — заметил Спок, — просто отказываются возвращаться.

Кирк побарабанил пальцами по столу и посмотрел на вулканца.

— Тогда мы обязаны что-то предпринять. Значит, так — все увольнительные с этого момента отменяются. Собери группу из офицеров безопасности, мы спустимся вниз, отыщем этих загулявших саботажников и поднимем на борт, хотят они того или нет!

— Есть, сэр, — Спок быстро и бесшумно покинул комнату.

Кирк посмотрел на Маккоя.

— Боунс, когда они вернутся, мне понадобится полный рапорт о физическом и психическом состоянии каждого. И отчет биопсии по Дурбану.

— Хорошо, капитан.

Кирк встретил Спока и четверку безопасников в транспортаторной.

— Я не предвижу особых проблем, — сказал он им, занимая место на платформе, — но, если они будут сопротивляться, поставьте фазеры на оглушение. Я хочу, чтобы они все вернулись, и без разницы, в сознании или нет их сюда переместят.

— Вас понял, капитан, — ответил Спок.

Кирк кивнул Скотту.

— Активируйте, — приказал он.

Рука инженера передвинула рычаг. Генераторы вспыхнули красным, и спасательная команда растворилась в золотистых всполохах.

* * *

Свист луча-транспортатора стих, и на поверхности планеты материализовались шесть силуэтов. Все вокруг дышало покоем и умиротворением. Вода в озере мягко колыхалась, тихо шелестела листва. И нигде ни следа команды «Энтерпрайза».

— Фазеры на оглушение, — повторил Спок предыдущий приказ Кирка. Он медленно повернулся, изучая ландшафт и сверяясь с показаниями трикодера. — В том направлении… — наконец сказал он, вытянув руку по направлению к роще, где они с Кирком побывали вчера, — датчики фиксируют нахождение нескольких объектов.

— И что они делают? — спросил Кирк.

— Ничего. Просто сидят.

— Возьмите двух человек и окружите. Переправьте к Маккою. Мы пойдем в другую сторону, потом встретимся.

Спок кивнул, и две группы разошлись в противоположных направлениях. Спок повел своих людей вокруг озера. Пара сейлоров появилась в небе, выполняя фигуры высшего пилотажа, очевидно, входящих в брачный ритуал. Не считая мимолетного взгляда, Спок проигнорировал их. Он уже исследовал по экземпляру каждого пола, и «парусники» больше не интересовали его.

Один из офицеров вдруг дико вскрикнул. Спок обернулся и едва не ухнул в воду, снесенный стремительно промчавшимся мимо безопасником. Ополоумевший мужчина безрассудно вломился в заросли высокой травы, истошно вопя и размахивая фазером, точно саблей.

Спок поднялся и в упреждающем жесте вздернул руку, после чего посмотрел вслед беглецу. Это было не лишне — лейтенант уже готовился броситься на помощь товарищу. Однако спятивший Портер был уже вне зоны видимости, его крики становились всё тише и тише, пока не стихли окончательно. Офицер вопросительно посмотрел на старпома.

— Чем это могло быть вызвано, сэр? — спросил он. — Портер всегда отличался крайним здравомыслием. Я бы никогда не подумал, что…

— На этой планете есть нечто, чего мы пока не понимаем, лейтенант, — ответил Спок. — И обязаны проявить бдительность. — Он направился вперед, к гигантам с голубоватыми кронами.

Под деревьями он заметил их пропажу: члены экипажа в форменной — желтой, красной и синей — униформе бездельничали на траве. Кто сидел, кто лежал, уставившись в небо. Некоторые, казалось, и вовсе спали.

Заметив приближение Спока и офицера безопасности, мужчины вскочили и сбились в кучу. Спок остановился, не доходя до них трех ярдов.

— Вы все немедленно возвращаетесь на корабль, — твердо сказал он.

Лэнгли, очевидно, назначенный переговорщиком, покачал головой.

— Мы этого не сделаем, сэр. — В его голосе не слышалось вызова или чего-то подобного; он будто бы уведомлял Спока о принятом ими решении.

— Согласно приказу капитана Кирка вам надлежит немедленно вернуться на «Энтерпрайз» и пройти медицинское обследование, — повторил Спок, его глаза сузились. — На случай отказа у меня также имеются соответствующие инструкции.

Лэнгли довольно дружелюбно пожал плечами.

— Нет, сэр. Мы не вернемся. Никогда. Да и зачем? Здесь есть всё, что нам нужно, — он обвел рукой рощу и холмистый ландшафт.

Спок внимательно осмотрелся. Как и раньше, он находил это место приятным, девственно нетронутым… но, казалось, остальные видели здесь что-то помимо этого. Он не понимал, что имеет в виду Лэнгли. Спок снова вгляделся в группу саботажников.

— Ваше поведение приравнивается к мятежу, — ровно сказал он. — Советую вернуться на корабль и не чинить препятствий службе безопасности.

— Мы не вернёмся на корабль, мистер Спок, — с нажимом повторил Лэнгли. — И вы нас не заставите.

Спок пристально посмотрел на него, и Лэнгли взгляд не отвел. Доказав, что силой воли ничуть не уступает вулканцу. Казалось, стих даже ветер. Наверное, впервые в жизни Спок чувствовал, что теряет позиции. Мятежник не отводил от него взгляда. Словно угрожая, остальные начали перегруппировку, окружая с флангов, причем из-за деревьев появлялись всё новые и новые пропавшие звездолётчики. Численное превосходство росло, и явно не в пользу Спока. Он внезапно осознал, что разумнее было бы отступить, но, изучив ситуацию, понял, что манёвр запоздал. Он вздернул подбородок и настороженно посмотрел на Лэнгли.

— Что же вы намереваетесь делать, Лэнгли?

Он и стоящий рядом мужчина обменялись взглядами.

— Мы… не хотим причинять вам вред, сэр. Мы не заставляли вас спускаться сюда. Но, поскольку вы здесь, лучше бы вам тут и остаться.

Спок выхватил фазер и направил в грудь Лэнгли. Стоящий чуть позади офицер даже не пошевелился. Спок взглянул на него в упор.

— Лейтенант!

— Вы видите это, сэр? — задумчиво спросил тот. — Такое большое… и красивое…

Спок посмотрел в небо и ничего не увидел. Тем не менее, казалось, что остальные — видели. Саботажники вглядывались неведомо во что с тем же зачарованным восхищением.

— Вы видите это, мистер Спок? — спросил Лэнгли.

— Вижу что?

— Всё, что вы хотите увидеть, — пожал плечами Лэнгли. — Здесь нет законов. Нет правил. Вы можете получить всё, что хотите и когда хотите. Воплотить любые мечты.

— Мечты?

— Может, для вас это по-другому, — сказал Лэнгли. — Но я уверен, вы поймёте, когда пробудете с нами подольше. Некоторым из нас понадобилось время, чтобы привыкнуть и осознать то, что с нами случилось.

Спок крепче сжал фазер.

— Удерживание офицера против его воли — это серьезное нарушение, — предостерег он. — Возвращайтесь на корабль, доктор Маккой проведёт обследование и выяснит, что вызвало эти… галлюцинации, которые вы испытываете.

— Нам без разницы, что их вызвало, сэр, и мы не вернёмся на корабль. И вы тоже.

Палец Спока коснулся кнопки. Сильная рука сжала его запястье. Лейтенант взглянул на него и покачал головой.

— Вы не должны стрелять здесь, сэр. Вы можете повредить это!

Он посмотрел вверх, на что-то, виденное им в совершенно пустом безоблачном небе. Спок, сдвинув брови, проследил за его взглядом. Вдруг сзади его обхватили чьи-то руки. Он резко дернулся, и захват стал слабее. Вулканец услышал звук упавшего тела и обернулся, готовясь защищаться. Сильный удар обрушился на его голову. Он почувствовал, что падает, перед глазами закружились звезды. А потом наступили темнота и забвение.

* * *

Кирк вернулся на берег озера несколько позже, чем ожидал. Он и двое офицеров прочесали область, расположенную вниз по реке. Трикодер засек двух пропавших членов экипажа; обе женщины оказали слабое сопротивление и теперь покорно шли рядом с ними, на их лицах застыло мечтательное выражение.

Кирк огляделся. Наступил вечер, и солнце уже практически зашло. Нигде не было видно ни Спока, ни его людей.

— Может, он нашёл их больше, чем мог справиться, — сказал Кирк. — Доставьте женщин на корабль и сдайте с рук на руки Маккою. Я проверю, смогу ли помочь Споку, — он направился вокруг озера и вниз, к голубоватым кронам.

Воздух был напоён ароматом цветов. Вокруг ни души, хотя кое-где трава была примята, как если бы недавно здесь отдыхала группа людей. Очевидно, вулканец уже переправил всех наверх, заключил Кирк и открыл коммуникатор.

— Кирк — «Энтерпрайзу». Транспортаторная, засеките координаты и поднимайте меня.

Оказавшись на борту, он направился прямиком в лазарет. Маккой сидел за чашкой кофе, ожидая, пока медсестры подготовят женщин к обследованию.

— Кофе, Джим? — пригласил он, поднимая чашку.

— Позже, Боунс, спасибо. Что насчет тех, кого привел Спок?

— Каких это «тех»? — нахмурился Маккой. — Я не видел никаких «тех»… впрочем, как и Спока. Разве он не с тобой?

— Мы разделились, — пояснил Кирк, нахмурившись. — Но не может же он до сих пор быть внизу? Уже почти стемнело. — Он склонился над столом Маккоя и вдавил кнопку интеркома.

— Кирк — офицеру связи. Лейтенант Ухура, свяжитесь с мистером Споком.

— Есть, сэр.

Кирк ждал, на лице читалось напряженное нетерпение.

— Капитан, он не отвечает.

Кирк переглянулся с Маккоем.

— Попробуйте связаться с сопровождавшими его офицерами службы безопасности.

— Уже, сэр. Ответа нет.

— Спасибо, лейтенант, — Кирк выпрямился. — Что-то случается почти с каждым, кто отправляется вниз. Что-то забирает их…

— В любом случае, это «что-то» весьма мощное, раз одолело Спока, — заметил Маккой.

— Может, какая-то болезнь?..

— Забудь. Планета стерильна. Я лично перепроверил пробы. Дважды.

— Но тогда… что?

— Не знаю. Как не имею понятия о том, что убило Дурбана. Но чувствую, это связано.

Кирк впился в него взглядом.

— Они могут быть в опасности.

— Могут.

— Боунс, возьми свою аптечку. Я к Скотти.

Кирк с тревогой обнаружил, что корабль почти пуст. Поведение команды напоминало исход леммингов, или, если уж совсем откровенно, крыс, бегущих с тонущего корабля. Хотя «Энтерпрайз» и не думал «тонуть». Он по-прежнему плыл по своей бесконечной постоянной орбите. Кирк с облегчением обнаружил, что офицеры, преданные ему лично, не обнаружили намерений сбежать на чертову планету. Зулу и Ухура несли вахту на мостике, продолжая мониторинг. Скотт ждал Кирка в транспортаторной, как и, конечно же, Маккой со своей аптечкой и трикодером. Всё это делало отсутствие Спока ещё необычнее.

— Скотти, — сказал Кирк. — На поверхности планеты есть только одна вулканская жизненная форма. Я хочу, чтобы вы спустили нас как можно ближе, но вне радиуса видимости. Если в течение часа мы не выйдем на связь, немедленно поднимайте нас.

— Есть, сэр. Приготовьтесь к транспортации.

Кирк и Маккой замерли на платформе.

— Активировать, — приказал Кирк.

Рука Скотти коснулась рычага. Механизм транспортатора внезапно резко завизжал, генераторы полыхнули ослепительно белым, а из «тарелок» под ногами повалили жгучие сверкающие искры. Кирк и Маккой сбежали с платформы, оставив Скотти мужественно сражаться с консолью.

Когда дым начал рассеиваться, Скотт изучил повреждение.

— Чёрт побери, что за дьявол?.. — раздраженно выругался Маккой.

— Всплеск напряжения, доктор. Выжег всю проводку.

Кирк неодобрительно сдвинул брови.

— Сколько займёт ремонт, Скотти?

— Если работать всю ночь, то закончим как раз к середине завтрашнего утра.

— Быстрее никак?

— Нет, сэр, — сухо ответил Скотт. — И ещё… На вашем месте я не стал бы использовать другие транспортаторы. Они все управляются одним регулятором, и если и отправят куда, то с большой вероятностью вы прибудете на место в виде чертовых кровавых ошметков.

Кирк сглотнул.

— Спасибо, мистер Скотт. Замечание учтено. И всё же мы не можем оставить наших людей без помощи. Кроме того, я не могу послать на планету большую группу. Я потеряю и их, причем сразу же по прибытии.

— Тогда что вы намереваетесь делать, сэр? — спросил Скотти.

— Мы с доктором возьмём шаттл и посмотрим, сможем ли засечь мистера Спока. Вы остаётесь за старшего. Верните транспортаторы в строй как можно скорее.

* * *

Грациозный юркий шаттл в гнетущей тишине выскользнул из транспортного шлюза «Энтерпрайза» и начал медленное контролируемое снижение сквозь слои атмосферы к лежащей внизу планете. Пассажирам моментально стало не по себе, когда нос шаттла на миг вспыхнул ярко-красным — а затем Кирк осторожно развернул кораблик, сажая его между озером и рощей.

Кирк открыл дверь, и двое мужчин выглянули наружу, на залитую звёздным светом поляну.

У этой планеты не было лун, но, так как она находилась в галактической плоскости, ночной небосвод усеивали мириады центральных звезд. Их сияние, точно белым плащом, укутывало кроны деревьев, стекая по стволам и образовывая лужицы застывшего серебра на траве. Вечерний бриз стих, и поверхность воды стала почти зеркальной, отражая усыпанное звёздами небо.

Свист трикодера Маккоя разорвал тишину. Он повернулся, изучая показания, затем указал направление.

— Туда. Около километра, — простер руку доктор.

— Вулканец или человек?

— Спок.

Кирк кивнул и решительно направился туда. Маккой подвесил трикодер на пояс и последовал за ним.

Это была тихая-тихая, безмолвная, абсолютно чужая ночь — ни видимых препятствий, ни явных угроз. Неподвижные деревья терялись в тенях. Кое-где серебристые стволы выступали на свет, забрызганные звёздными бликами. Трава, сминаясь под ногами, почти сразу распрямлялась вновь. Белые граммофоны похожих на лилии цветов, что раскрывались между закатными и рассветными лучами солнца, светились в темноте, точно провожая огромными, как блюдце, глазами. Тишина давила на нервы, ведь самым удручающем в этом неземном безмолвии было то, что где-то поблизости находилась большая часть экипажа «Энтерпрайза». Кирк знал, что все его люди были переправлены именно сюда. Настройки транспортатора остались неизменны, и все же вокруг не было и следа его команды. Где бы они ни были — все они вели себя неестественно тихо и почти не проявляли активности. От этой мысли у Кирка закололо в спине.

В ночном сумраке Джиму вдруг показалось, что меж деревьев зашевелись густые тени. Кирк напряг зрение, но, пока вглядывался, иллюзорные силуэты исчезли, и все снова пришло в состояние покоя. Капитан обозвал себя дураком и прибавил шагу, Маккою пришлось практически бежать, чтобы не отстать.

«Это нелепо, — мысленно одернул себя Кирк, — единственные крупные животные в этом районе — однорогие олени, пасущиеся по берегам рек. Среди деревьев никого и ничего, а сами деревья двигаться не могут».

Тропинка резко ушла под уклон. Кирк остановился. Перед ним простиралась лесная поляна, вся-вся словно посеребренная. Он нахмурился. То ли его обманывали глаза, то ли по правде, но Джиму вдруг почудилось, что доселе устремленные ввысь деревья теперь клонились друг к другу, смыкаясь кронами и образуя купол? Да полно, только ли разыгравшееся воображение заставляло его слышать в шелесте листвы заговорщицкий шепоток?

Из-за темноты Маккой врезался ему в спину, и оба покачнулись. Кирк взмахнул рукой, упредив восклицание доктора. Джим был уверен, что и Маккой видит то же, что и он: ненормальность леса, который им предстояло пересечь.

Однако Маккой не видел ничего странного. Все в порядке вещей: стройные, высокие деревья с густыми кронами, звёздный свет и едва заметная тропка, сбегающая с холма и теряющаяся меж стволов на дальнем краю поляны. Он недоуменно посмотрел на Кирка.

Кирку же всё виделось иначе. Деревья ожили и смещались ближе друг к другу, тёмные и угрожающие. Он слышал гневный ропот и чувствовал их ярость, вызванную вторжением чужаков. Деревья двигались. Вырывали из земли мощные корни и, тяжело ступая, брели вперед, преграждая путь, по которому им с доктором предстояло пройти. Вдруг Кирку представилась ужасная картина: Спок где-то там впереди, прямо среди этих исполинов. Джим ясно увидел его погибающим, безжалостно растоптанным этой неумолимой слепой силой, неспособным защититься или спастись бегством. Кирк понял, что обязан предотвратить это.

Он исступленно вскричал: «Спок!» и ринулся по тропинке меж зловещих деревьев.

Они сгибали серебристые стволы чуть не вдвое, подметая ветвями тропинку. Джим почувствовал, как сучья впиваются в плоть и рвут одежду. Как колкие острые листья хлещут его по лицу. Подняв руки, чтобы защититься, Кирк сломя голову бросился вперед, подстегиваемый образом погибающего окровавленного Спока.

— Джим! — как бы издалека донесся до него голос Маккоя. — Джим, что случилось?

Доктор тоже перешел на бег, преследуя Кирка, опрометью мчащегося по мирной ночной поляне. Вот только вместо ужаса Маккой ощущал лишь страшное беспокойство.

Ветви деревьев стальными лентами сдавили тело, готовясь проломить ребра, выдавить воздух из легких и, сплющив, остановить сердце. Кирк ожесточенно сражался, пробиваясь сквозь них. Он должен добраться до Спока, пока не стало слишком поздно! Обязан дойти! Ветка сбила его с ног. Джим упал на колени, пытаясь вырваться, но листья хлестали по глазам, ослепляя. На спину рухнул огромный сук. Позвоночник, казалось, треснул.

Сзади его обхватили чьи-то руки.

— Джим! Джим! — голос, выкрикивающий его имя, принадлежал Маккою. — Джим! В чём дело? Что случилось?

Кирк открыл глаза и огляделся. Лицо Маккоя было в паре дюймах от его собственного. Льдисто-голубые глаза горели, просверливая насквозь. Руки врача до боли сжимали запястья Кирка.

Джим глубоко вдохнул и обнаружил, что грудь больше ничего не сдавливает. Он снова мог свободно дышать! Он бросил взгляд за спину Маккоя. На деревья. Они были там, как и сотни лет до того — тихие, безмолвные, неподвижные. Земля вокруг выглядела нетронутой. Рваное сбитое дыхание мало-помалу пришло в норму. Он осторожно выпрямился на нетвёрдых ногах. Всё ещё продолжая поддерживать его, Маккой поднялся тоже.

— Джим, что произошло?

Кирк взглянул на него и покачал головой.

— Не знаю, что-то вроде ожившего кошмара. Деревья… Они двигались… Пытались меня убить…

— Деревья? — Маккой недоверчиво оглянулся. Взгляд невольно выцепил тёмный силуэт на земле, на самой опушке.

— Джим! — указал он, направляясь туда. Кирк медленно последовал за ним.

Это был Спок. Маккой опустился на колени рядом с ним и осторожно коснулся шеи, проверяя пульс. Кожа была теплой, ощутив касание, вулканец шевельнулся и приподнял голову.

— Лежи-лежи, не вставай, — велел ему Маккой, роясь в аптечке.

Спок охотно подчинился. Боль в затылке ощущалась просто феноменальной, от малейшего движения накатывала жуткая дурнота. Кирк подошел к Маккою.

— Как он? В порядке?

— Хм, — пробормотал Маккой, заряжая гипоспрей. — Думаю, голова какое-то время поболит. Уж очень здорово его ударили.

— Вы видели, кто это сделал? — спросил Кирк Спока. — Что за существо?

— Человек, капитан, — ответил Спок. — Член экипажа.

Кирк и Маккой переглянулись. Маккой впрыснул лекарство в плечо раненого.

— Так, теперь можете сесть, — сказал он.

Спок попытался, но слишком резко, отчего дико закружилась голова. Он осторожно сел и обхватил её руками.

— Вы уверены? — переспросил Кирк. — Кто-то из команды напал на вас, старшего офицера?

Спок взглянул на него полуприкрытыми от боли глазами.

— Уверен, капитан. Они… хотели, чтобы я остался здесь, с ними. Кажется, они считают это место сродни Эльдорадо. Ничто не заставит их уйти отсюда.

— А потому хватили тебя по башке, — сказал Маккой, осторожно пальпируя вскочившую шишку.

Спок поморщился.

— Точно так, доктор. Странно, они не выказывали признаков ярости, пока я не отказался остаться с ними.

— Будь ярости чуть больше, они проломили бы вам череп, — сказал Маккой. — Джим, его нужно доставить в лазарет, и чем быстрее, тем лучше. Возможно сотрясение.

Кирк кивнул и поднялся. Оглянулся на деревья, сквозь череду которых недавно бежал, спасая свою жизнь.

— Я могу вернуться и подогнать сюда шаттл, — с сомнением предложил он. По правде говоря, ему совсем не хотелось расхаживать по этому лесу в одиночестве.

Спок избавил его от беспокойства.

— Я могу идти, капитан, — в доказательство он медленно, покачиваясь, поднялся на ноги.

Маккой горестно посмотрел на него, но решил не спорить. Просто обхватил вулканца за талию, чтобы поддержать, и, когда тот не возразил, закинул его руку себе на плечи. Спок недовольно взглянул на доктора, но осознавая, что нуждается в помощи, смолчал. Тем не менее, Маккой чувствовал, как напряглись его мускулы из-за неприятия физического контакта.

Кирк возглавил их медленное восхождение на холм. К роще. Он внимательно оглядел деревья, прежде чем войти под их сень. Но все было так же тихо, как и раньше.

— Я приходил сюда днем, искал вас, — сказал он. — Но никого не увидел.

— Неудивительно, капитан. Очевидно, на этой планете есть нечто, дающее людям возможность видеть то, что они хотят видеть.

Кирк покачал головой.

— В вашу логическую цепочку закралась ошибка, мистер Спок.

— Капитан!

— Не волнуйтесь так, — успокоил его Маккой. — Пробоина в вашем черепе не способствует стройности мышления.

— Я имею в виду, что мы видим не то, что хотим, — пояснил Кирк. — Это больше смахивает на материализацию мыслей. Нечто копается в наших мозгах и заставляет проживать то, о чем мы думаем, будто это и есть реальность. И неважно, приятная она или нет.

Он со смущением вспомнил о шагающих древесных монстрах и тотчас выбросил эту мысль из головы. Нда, не хотелось бы пройти через это снова.

Спок ничего не ответил — он полностью сосредоточился на минимизации помощи Маккоя. Он шел очень медленно, и где-то на полпути к озеру Маккой настоял, что вулканцу пора отдохнуть. Кирк было воспротивился, но уступил настоянию доктора. Спок сел, привалившись спиной к дереву, и обессиленно уронил голову к коленям. Маккой провел сканером над черноволосой головой неподвижного вулканца и сердито посмотрел на Кирка.

— Он в шоке, Джим. Двигается на автопилоте. Чем скорее мы доставим его к шаттлу… — он посмотрел куда-то за спину Кирка, и его лицо осветилось. — Так вот же он! Давай, Спок! — он подхватил раненого под руку и потянул вверх.

Кирк оглянулся. Он не видел ничего, кроме густых теней под деревьями.

— Его здесь нет, Боунс, — тихо сказал он. — Ты видишь его, потому что хочешь увидеть.

— Но, если я подойду и потрогаю, он будет твердым. Я знаю, — запротестовал Маккой.

— Да. Будет, — согласился Кирк. — Ведь ты ожидаешь, что он будет реальным и твердым.

Маккой моргнул и осторожно отвел взгляд от лже-шаттла.

— И как нам тогда прикажешь отличать явь от выдумки? — взбешенно спросил он. — Если нас вводят в заблуждение зрение, слух и осязание; если мы не можем доверять даже собственным ощущениям, то как, ради всего святого, мы найдём обратную дорогу?

Кирк взволнованно посмотрел на него.

— Не знаю, — честно признался он.

— Мы можем бродить здесь до конца жизни, — продолжал Маккой, — и никогда не узнаем, что делаем на самом деле. Мы можем вообразить, что едим или пьем… а в реальности будем загибаться от жажды и голода. Неудивительно, что команда не хочет возвращаться. Зачем? Прямо здесь и сейчас они могут получить всё, чем их только может снабдить вселенная!

— Но это не всегда срабатывает, — заметил Кирк. — Зулу и Ухура, и ещё некоторые… они же смогли отказаться от «рая»… чтобы вернуться на корабль и исполнить свой долг.

— Это радует, но не решает нашей проблемы. Я всё ещё вижу этот псевдошаттл и знаю, что, если подойду и заберусь внутрь, он доставит меня на «Энтерпрайз».

Кирк проследил взгляд Маккоя. И на мгновение тоже это увидел — призрачное мерцание серебристых обводов среди деревьев. Он яростно помотал головой, отказываясь поверить в него. И мерцающий мираж исчез. «Но сколько ещё, — вдруг подумалось Джиму, — он сможет сопротивляться своим собственным иллюзиям?»

— Насколько я знаю, — медленно проговорил Спок, — я не наблюдал ничего нереального за всё время пребывания на планете. А я нахожусь здесь куда дольше, чем кто-либо, кто остался невосприимчив.

Кирк и Маккой одновременно посмотрели на него.

— И вы находились без сознания большую часть этого времени, — сказал Маккой.

— Верно, доктор.

— Боунс, — спросил Кирк, опускаясь рядом с вулканцем, — может так быть, что его мозг не затронут, потому что отличен от человеческого?

— В принципе да, — признал Маккой, с тревогой вглядываясь в лицо раненого. — Как вероятно и то, что в его случае процесс занимает больше времени из-за врожденной ментальной защиты. Или же все это время он пребывал во власти иллюзий и просто не осознавал этого.

Спок ощетинился.

— Доктор, у меня нет привычки мечтать…

— Откуда вы знаете? — раздраженно воскликнул Маккой. — Откуда вы знаете, что Джим и я — реальны? Что мы не плод воспаленного воображения? Вы же хотели, чтобы вас спасли, так? Все, что нужно, — представить нас обоих — и всё!

— Вы реальны, доктор, — сказал Спок.

— Я знаю! Но откуда вы это знаете?

— Я вижу вас, могу прикоснуться… — Спок умолк. Это был тупик. Если ощущениям нельзя доверять, как кто-то может доказать, что — правда, а что — ложь? Он перевел взгляд с Маккоя на Кирка. Сжал руку Кирка — или же подумал, что делает это? — рука казалась твердой и тёплой.

— Что будем делать? — спросил он.

— Придётся рискнуть — всем нам. Мы с Маккоем поверим, что ваш мозг не затронут, и вы видите то, что реально. А вам — поверить, что мы не плод вашего воображения.

— Не знаю, надолго ли ему хватит сил, — предостерег Маккой, вглядываясь в бледное, осунувшееся лицо вулканца.

Кирк поднялся на ноги.

— Выхода нет, Боунс, — жестко сказал он. — Надо успеть убраться отсюда до того, пока эта штука не лишила нас желания вернуться на корабль… или же не заставила поверить в то, что мы уже там.

— Минутку, Джим, — Маккой снова зарядил гипоспрей и впрыснул Споку ещё одну дозу. — Это должно помочь.

Спок кивнул. Он уже чувствовал, как транквилизатор струится по венам, высвобождая скрытую энергию внутренних резервов. Когда действие кончится, ему станет хуже, но сейчас это не имело значения. Кирк помог ему подняться. Спок зафиксировал взгляд в направлении, в котором они должны были двигаться, и шагнул вперед. Кирк и Маккой шли следом, держась почти вплотную. Неохотно Маккой прошел мимо увиденного им шаттла. Он протянул руку и коснулся твёрдого, прохладного металла. Под пальцами он ощущал едва заметные шероховатости и текстуру красок. Кирк поймал его за руку и слегка подтолкнул в спину, принуждая следовать за вулканцем, сам отказываясь признавать реальность корабля, который наполовину видел.

Спок различил вдали мерцание воды. Он остановился и подозрительно изучил его. Маккой и Кирк шли следом, словно слепцы, пошатываясь, но крепко держась за руки. Второй рукой Кирк сжимал запястье Спока, создав нерушимую живую цепь.

С помощью Спока они миновали ловушку собственных иллюзий, но вот не странствовал ли он сам по своим? Этого им не узнать.

Вулканец замер на самом краю леса. Шаттл был здесь — темный силуэт на фоне ярко подсвеченной звёздами воды. В темноте он казался зловещим.

— Вы видите это, капитан? — спросил он.

Кирк вгляделся, изумленно.

— Не знаю. Думаю, да.

Спок посмотрел на Маккоя, но тот был явно не в состоянии высказать свое мнение. Он боролся, отчаянно дергая рукой и пытаясь обрести свободу.

— Очевидно, — громче заметил Спок, — что бы ни вызывало эти иллюзии, оно не намерено позволить своим жертвам освободиться.

Он шагнул вперед; к шаттлу вёл легкий уклон. Из открытого люка призывно сияли огоньки. Спок пропустил вперед Кирка и Маккоя, а затем зашел и сам. Оказавшись внутри, Спок тщательно закрыл люк, хотя и не был уверен, что защита окажет какое-либо влияние на иллюзии. Казалось, это помогло, или же влияние уменьшилось само по себе. Они устало осели в кресла; затем Кирк пошевелился и поглядел на вулканца.

— Это реально? — спросил Кирк.

Спок кивнул, подтверждая.

— Это реально, капитан.

Кирк посмотрел на него с любопытством.

— Откуда вы знаете?

— Просто знаю.

Кирк понял. Вулканец разбирался в собственных мыслях куда лучше, чем любой из людей. Благодаря своим ментальным способностям он мог отличать истину от лжи. Особенно теперь, когда его разум был занят разгадкой. До сих пор на него не действовали миражи, в которые людей заставили столь безоглядно поверить. Кирк решил довериться его суждениям. А ещё увидел, что вулканец почти на грани. Обеспокоившись, Джим поднялся и подошел к нему.

— Вы в порядке?

Спок кивнул.

— Да.

Кирк взглянул на Маккоя, устало наблюдавшего за ними из кресла.

— Нам лучше убраться отсюда, и чем быстрее, тем лучше, — он потянулся к консоли и нажал кнопку. Закрывающий главное окно экран медленно поехал вверх. Перед глазами Кирка раскинулся целый город: высокие здания, освещенные светом звезд; широкие, мощеные улицы; скользящие над землей летательные аппараты… Он снова опустился в командирское кресло. — Нет, не могу, — пробормотал он. — Оно всё ещё действует на меня. Я убью нас всех.

Спок посмотрел на деревья и тихое озеро.

— Я сделаю это, — сказал он, скользнув в кресло навигатора.

Кирк почувствовал, как шаттл завибрировал, по мере того как двигатели пробуждались к жизни. Спок медленно поднимал корабль, но Кирку казалось, что они мчат прямо на город. Стена, выложенная белой плиткой, казалась угрожающе близко. Нос шаттла покраснел. Стройная серебристая башня нарастала и нарастала прямо по курсу, пока Кирк не стал различать каждую гайку и болт, каждую заклёпку — он ощутил, что должен вырвать управление из рук вулканца. Они никогда не поднимутся, они не смогут оторваться от земли! Они все умрут! Он потянулся к рычагам управления. Руки Маккоя сомкнулись на его запястьях.

— Это все нереально, Джим, — зашептал Маккой ему на ухо. — Мираж. Тебя заставляют поверить в это! Позволь Споку вести шаттл. Просто сконцентрируйся на неверии! Не верь в это!

Кирк сжал подлокотники кресла. Сквозь легкий кружевной каркас башни виднелось небо. Он видел огни на самом верхнем смотровом этаже: «Нет! Нет, это не по-настоящему! Это все не может быть правдой!»

Шаттл набирал высоту, празднуя победу над гравитацией, поднимаясь навстречу разгорающейся заре. Небо, запылавшее было ало-золотым рассветом, вскоре потускнело до тёмно-фиолетового, а затем сменилось усеянной звёздами чернотой космоса. Кирк откинулся на спинку кресла и попытался расслабиться. Конечно, влияние планеты не сможет добраться до них здесь, вне пределов атмосферы и гравитации.

Спок поставил шаттл на автопилот, как только они вышли на орбиту, и откинулся в кресле, закрыв глаза. Маккой озабоченно склонился над ним.

— Ему надо отдохнуть. Это ранение забрало у него куда больше сил, чем он готов признать. Полагаю, пора вколоть ему седативное, и пусть поспит пару часиков.

— Нет необходимости, доктор, — сказал Спок медленно мотнув головой взад-вперед, не открывая глаз. — Я буду отдыхать.

Маккой выпрямился, удовлетворенный вырванным обещанием.

— Ну ладно, тогда пойдем, устрою тебя поудобнее.

Спок поднялся и устало направился за ним к корме шаттла. Кирк изучил показания приборов. Им предстояло поддерживать орбиту еще час, прежде чем они нагонят корабль. Час, в течение которого они продолжат набирать высоту, удаляясь от предательски прекрасной планеты. Джим взглянул на неё в иллюминатор — сине-золотой полумесяц суши, с зелеными вкраплениями долин, испещренных мерцающими озерами, и обнимающий все это огромный безбрежный океан.

Маккой, уложив Спока и накрыв его одеялом, вернулся и сел в навигаторское кресло.

— Эта планета такая красивая, — сказал Кирк, не отводя глаз от иллюминатора. — Как она может проделывать такие уродливые вещи с человеческим разумом?

Маккой промолчал. Ответов не было.

— По крайней мере, теперь мы в безопасности, — продолжил Кирк. — Здесь оно не дотянется до нас. Когда мы вернемся на «Энтерпрайз», мы придумаем… как вытащить оттуда команду.

— Думаю, оно куда могущественнее, чем ты полагаешь, — тихо сказал Маккой. — По крайней мере, до Дурбана оно добралось и на «Энтерпрайзе».

Кирк оторвал взгляд от иллюминатора и уставился на него.

— Но как?..

— Точно не знаю. Скорее всего, с помощью его же воображения. Например, заставило представить какую-то сцену, в которой он умирал. И это оказалось настолько реально, что он умер на самом деле!

Кирк ощутил сухость во рту. Он вернул внимание к плывущему под ними миру, не желая, чтобы доктор заметил страх в его глазах: если влияние способно достичь корабля, они никогда не смогут быть уверены в реальности чего бы то ни было.

Маккой словно прочитал его мысли.

— Именно. Допустим, мы поверим, что состыковались с «Энтерпрайзом», откроем люк и обнаружим, что в реальности пытаемся дышать вакуумом.

Кирк оглянулся на спящего вулканца. И снова Маккой понял, о чём он думает.

— Мы не можем вечно полагаться на его разум, Джим, — сказал он. — Он тоже под давлением. Что бы это ни было, но в конечном счете оно и до него доберётся. На какой стадии мы перестанем ему доверять? А потом, после, кого назначим бесстрастным маркером реальности?

— Мы вернёмся на корабль и что-нибудь придумаем, прежде чем окончательно сломаемся. Будем надеяться, что Скотти починил транспортаторы.

— А может, с ними ничего и не случалось? И это все лишь ещё одна массовая галлюцинация?

В иллюминаторе появился абрис большого серебристого диска, прямо меж огоньками-рожками полумесяца. Все выглядело вполне знакомо и привычно. Кирк подозрительно оглядел корабль, изучая показания приборов. Вроде, всё правильно — и расчетное время прибытия, и данные сенсоров… Но можно ли им доверять?

— Тебе придется разбудить Спока, — сказал он.

Маккой пристально посмотрел ему в глаза.

— Это приказ, капитан?

Кирк изумленно уставился на него.

— Доктор?

— Он ранен, Джим. То есть с медицинской точки зрения не годен к службе.

— А что насчет нас с тобой? — тихо спросил Кирк. — Как мы узнаем, «Энтерпрайз» это или просто новая иллюзия? Как я могу знать, что то, что говорят приборы, — правда?

— Ты капитан, — категорически заявил Маккой. — Твои приказы не могут зависеть от одного раненого навигатора.

Кирк вздрогнул. Он понятия не имел, что делать, но решение должно быть принято, и принять его должен он. Он потянулся к кнопке радиоретранслятора.

— Кирк — «Энтерпрайзу».

— «Энтерпрайз» на связи, сэр, — немедленно донёсся голос Скотти.

— Приготовьтесь к приёму шаттла, мистер Скотт.

— Есть, сэр, взлетная палуба готовится к приему шаттла. Мы пропустили сеанс связи с вами, капитан. Вы нашли мистера Спока?

— Нам тут было немножко не до отчетов, Скотти, — попытался отшутиться Кирк. — Да, мы нашли Спока. У него обширное ранение головы.

— Я вызову медкоманду. Вы выяснили, что произошло с нашими людьми?

— У нас есть теории, Скотти. На борту не случалось ничего странного с тех пор, как мы ушли?

— Нет, сэр. Ремонт транспортаторов почти закончен.

— Отлично, — Кирк обменялся неуверенным взглядом с Маккоем.

— Открываем шлюзовый створ, сэр.

В кормовой части звездолета появилась вертикальная светящаяся щель, вскоре превратившаяся в широкий проём. Огромный отсек за ним пылал разделительными огнями, были видны плавные линии дорожек и круг посадочной площадки. Кирк опустил нос шаттла, направляя его к ближайшей дорожке.

— Заходим на посадку, Скотти, — передал он по радио.

В ответ раздался треск помех. Кирк нахмурился, но его внимание было сконцентрировано на том, чтобы посадить шаттл. «Энтерпрайз» постепенно вырастал в размерах, превращаясь в настоящий скользящий по орбите город. Несмотря на все их проблемы, Кирк почувствовал, что настроение поднимается. Корабль был прекрасен. Кирк восхищался плавными линиями корпуса, изящной формой судна.

Он с нежностью разглядывал звездолёт, но внезапно с кораблем произошла почти неуловимая перемена. Его корпус потерял серебристый цвет и запылал тусклым золотом. Кирк в ужасе наблюдал за трансформацией, судорожно сжимая управление. Золотой блеск становился нестерпимым. Корабль уничтожал безымянный огонь — инферно яркого холодного света, — и шаттл направлялся прямо в зев этой раскаленной добела печи.

Маккой тоже видел ужасающую трансформацию звездолёта.

— Джим! — закричал он после мгновения ошеломленного молчания. — Ради всего святого, уводи корабль, ты убьёшь нас всех!

Кирк промолчал. Его губы вытянулись в тонкую нитку, глаза из-под сдвинутых бровей неотрывно глядели на всё ещё видимую посадочную площадку. Он старательно игнорировал блестящий золотом корпус корабля; вибрирующий звук, проникающий внутрь шаттла, делая вид, что ничего этого не существует.

Часть его разума визжала в ужасе. «Энтерпрайз» выгорал изнутри, уничтожаемый радиацией. Сажать туда шаттл было безумием, самоубийством!

Маккой вскочил и склонился над ним, добавляя свои возражения к доводам его рассудка.

— Джим! Корабль мёртв! Уводи нас отсюда!

— Я не позволю им победить! — резко выдохнул Кирк. — Это иллюзия, и они не смогут выиграть!

— Как это может быть иллюзией? — заорал Маккой. — Мы оба это видим!

Маккой нагнулся, потянулся к рычагам, пытаясь сделать хоть что-то, без разницы что, лишь бы развернуть шаттл, избежать столкновения с кораблем. Кирк грубо оттолкнул его в сторону.

Корабль — его открытый шлюз, сияющие внизу огни — и золотой блеск оболочки — полностью заполнили иллюминатор. Кирк отгонял от себя это впечатление. «Энтерпрайз» был в порядке, как и всегда. Всё остальное — ложь.

Под шаттлом показались посадочные огни. Они были внутри корабля. Все, что ему осталось сделать, — посадить шаттл. Кирк взялся за рычаг, палуба стремительно приближалась. Шаттл резко дернулся — а затем Кирк опустил голову на руки и закрыл глаза.

Скотт с беспокойством посмотрел на него.

— Вы уверены, что в порядке, сэр?

— Я в порядке. Как Спок и Маккой?

— Ну, теперь у них обоих ранение головы, но в общем-то всё нормально. Должен признать, это была самая ужасная посадка, которую я когда-либо видел, сэр. На какой-то момент мне показалось, что вы просто протараните палубу.

Кирк ухмыльнулся.

— Мне тоже.

* * *

— Скотти, какова на данный момент численность экипажа?

— Пятьдесят две единицы, сэр, — быстро ответил Скотти. — Включая вас, мистера Спока и доктора Маккоя.

— Если это что-то, требующее усилий, можете меня не считать, — заявил Маккой, появляясь из дверей лазарета и осторожно трогая порядочную шишку на голове. За ним следовал Спок, в некоторой степени поборовший болезненную бледность.

— Боунс, — сказал Кирк, — те две женщины, которых мы привели — в каком они состоянии?

— Физически в порядке, но обе страстно желают — к счастью, не выказывая признаков ярости, — вернуться на планету. Им кажется, что они там что-то оставили.

— Оставили, — мрачно подтвердил Кирк. — То, что имело для них наибольшую ценность, без разницы, что именно. — Он отвернулся от своих офицеров и подошел к стене, на самом деле даже не вглядываясь в висящие на ней графики. — Как я понимаю, джентльмены, — продолжил он, — нам оставили один-единственный вариант действий. Сами мы не можем вернуть команду; влияние со стороны планеты не позволит им вернуться. Все, что остается, — направиться к Звёздной Базе. Специалисты либо помогут разработать методику противодействия этой силе, или, по крайней мере, найдут способ ослабить воздействие — на время, достаточное, чтобы спуститься на планету и забрать пострадавших.

— Ты не можешь уйти и бросить их здесь! — запротестовал Маккой. — Джим, это невозможно! Эти люди получают всё, о чем бы ни подумали; если они возжелают смерти, то умрут!

— Именно это случится и с нами, если мы останемся, — тихо сказал Кирк.

— Помимо морального аспекта, капитан, — заявил Спок, — следует учитывать и практическую сторону, которую следует обсудить. В условиях варп-полета укомплектование «Энтерпрайза» экипажем из чуть более полусотни человек не только сопряжено с трудностями, но и с серьёзным риском.

— Мистер Спок отлично охарактеризовал сложившуюся ситуацию, сэр, — добавил Скотти. — Я бы сказал, что у нас мало шансов добраться живыми до ЗБ. Корабль не может лететь сам по себе.

Кирк устало кивнул.

— Я знаю, Скотти, но мы должны что-то сделать. Если мы останемся, то в конце концов подпадем под влияние планеты. И тогда точно никому и ничем не поможем. А если рискнем…

— Интересно, что же это за дьявольщина такая, — задумался Маккой.

Спок посмотрел на него.

— Полагаю, это неким образом связано с сейлорами, — сказал он.

— С «парусниками»? Но почему?

— Я заметил, что именно с их появлением в непосредственной близости и начинаются галлюцинации.

— Верно, — подтвердил Кирк. — Дурбан умер в лаборатории, а там, среди образцов, есть и контейнер с сейлором. Возможно ли, что они обладают некоей формой разума?

Спок медленно покачал головой.

— Сомнительно, капитан. Наличие интеллекта обусловлено определенным объёмом черепной коробки. Размер же мозга сейлора намного меньше общепринятых норм.

— Что ж, всё равно нужно попробовать, — сказал Кирк, направляясь в лабораторию.

Сейлор глядел на них сквозь стеклянное оконце контейнера блестящими янтарными глазами. Мохнатая приплюснутая мордочка, гуттаперчевое тельце колбаской, трехпалые лапки с изогнутыми коготками. Согнувшись чуть не пополам и смотря прямо в глаза плененному «паруснику», Кирк признал, что чувствует себя довольно глупо, обращаясь со всей дипломатической учтивостью к этому существу. Офицеры, столпившиеся вокруг, и те слушали с большим вниманием, чем сейлор, который не предпринимал ни малейшей попытки войти в контакт.

В конце концов Кирк выпрямился и потер ноющую поясницу.

— Бесполезно, — разочарованно сказал он. — Думаю, вы правы, мистер Спок. Он не проявляет никаких признаков разумности.

— Однако же с тех пор, как мы здесь, не случилось ни единой попытки ментального влияния, хотя мы предоставили им идеальную возможность разом захватить контроль над всем командным составом корабля, — заметил Спок. — Если позволите…

Он шагнул вперед и протянул руку к боксу. Осторожно коснулся головы существа, и на мгновение его глаза затуманились. Затем он отступил. Кирк вопрошающе посмотрел на него. Спок покачал головой.

— Отлично, — сказал Кирк. — Чем скорее мы отсюда уберемся, тем меньше будет их влияние и тем выше вероятность удачного путешествия. Мистер Скотт, на вас двигательный отсек. Мистер Спок, спуститесь к дублирующей контрольной рубке и переведите все управление на мостик. Мы справимся со всем оттуда. Доктор Маккой, поставьте каждому члену экипажа по дозе стимулятора.

— Джим! Но я не могу…— возражения Маккоя не были услышаны. Кирк уже был на полпути к мостику.

Где… присутствовал полный вахтенный состав. Мгновение Кирк не мог поверить в это. Он ошеломленно огляделся и почувствовал громадное облегчение: каким-то образом его люди освободились от влияния планеты. Видимо, переговоры с сейлором в лаборатории не прошли даром. Существо связалось со своими сородичами, и те освободили его команду. Он сбежал по ступенькам к рулевому.

— Мистер Бернард, курс на Звёздную базу пятнадцать. Лейтенант Джонс…

— Капитан? — донесся голос Спока от дверей турболифта.

Кирк обернулся, просияв и обведя руками мостик.

— Всё в порядке, мистер Спок, всё в порядке. Весь экипаж вернулся!

Спок, озабоченно посмотрев на капитана, спустился к нему. Ещё раз обвёл взглядом полупустой мостик — ничего.

— Джим, — он крепко взял Кирка за руки, — вам это лишь кажется. Их нет здесь… в реальности их здесь нет!

С лица Кирка исчезла улыбка. Он недоверчиво обвел взглядом мостик. Он видел свою команду. Слышал шепот голосов. Тина Джонс стояла совсем рядом. Он ощущал запах её духов; протянул руку и коснулся пушистых волос. Оглянулся на Спока и покачал головой.

— Вы ошибаетесь, мистер Спок. Они здесь. Сейлоры позволили им уйти. Теперь мы можем остаться, догулять увольнительные и…

— Джим! — Спок встряхнул его так, что клацнули зубы. — Это иллюзия! Просто ещё одна иллюзия!

Кирк взглянул на него и снова покачал головой. Не веря. Не желая верить.

Спок посмотрел ему в глаза.

— Джим, я когда-нибудь лгал вам? Верьте мне!

Кирк вгляделся в темные глаза. Вулканец, казалось, смотрел ему в самое сердце, и узы, связывающие двух мужчин, стали почти зримыми. Кирк поверил. Он расслабился, ощутив спиной поддержку капитанского кресла. Да, мостик был пуст. Двери турболифта открылись, пропуская Маккоя; за ним следом шли Зулу, Ухура и инженер-техник, присланный Скотти для управления силовыми щитами.

Маккой перевёл взгляд с Кирка на Спока и обратно, почувствовав, что произошло что-то важное.

— В чем дело? — спросил он. — Джим, ты в порядке?

— Капитан в порядке, спасибо, доктор, — чопорно сообщил Спок. — И желает покинуть орбиту с наибольшей скоростью.

— Думаю, это наше общее желание, — парировал Маккой. Спустился вниз и вгляделся в лицо Кирка. — Ты уверен, что всё нормально?

Кирк опустился в капитанское кресло и кивнул.

— Просто сделай мне ещё один укол, Боунс, — попросил он.

Спок прошел к компьютерной станции, а Маккой выполнил пожелание Кирка.

— Мистер Спок, — устало сказал Кирк. — Курс на Звёздную базу пятнадцать. Максимальное ускорение.

Спок потянулся к компьютеру, но вдруг рука его замерла. Он развернулся в кресле и посмотрел вниз на Кирка. В глубине его глаз зажегся огонек, а на лице отразилась почти что радость.

Кирк уставился на него с нарастающей тревогой.

— Мистер Спок?

— Джим, — прошептал Спок. — Зачем нам отсюда улетать? Мы можем остаться. Ты и я. Больше нам никто не нужен.

— Он не в себе, — пробормотал Маккой. — Всё-таки сломался.

— Нет. Это они всё-таки до него добрались, — проговорил Кирк, вставая из командного кресла. — Они предложили ему… — он резко оборвал себя, поняв, что едва не проговорился. Проигнорировав пораженный взгляд Маккоя, он подошел к вулканцу.

— Спок!

— Мы можем спуститься вниз, на планету, — вполне резонно пояснил Спок, — и тогда мы… всегда сможем быть вместе.

— Спок! — Кирк вздёрнул его на ноги и резко встряхнул.

— Джим, вы не должны причинять мне боль.

— Прекрати или я сделаю тебе очень больно! — прорычал ему в лицо Кирк.

Спок в замешательстве покачал головой. Кирк же со всего маху отвесил ему затрещину — раз, другой, третий. Из уголка рта вулканца потекла тонкая струйка крови. Он опустил взгляд и слегка склонил голову. Кирк осторожно отпустил его, и Спок уперся в консоль, чтобы не упасть.

— Простите, — наконец пробормотал он, так тихо, что расслышал только Джим. Кирк сжал его руку и повернулся, встречая любопытные взгляды команды.

— Ладно, у нас есть работа, которую нужно сделать, — сказал он. — Давайте ею и займемся.

— Джим, — внезапно сказал Маккой, — Спок говорил о способностях мозга… Что, если это всё — коллективный разум? Отдельные особи, действующие как единое целое?

— Нет, Боунс, — Кирк покачал головой. — Будь там хоть какое-то подобие разума, Спок уловил бы это в процессе ментального слияния.

Надежда Маккоя сошла на нет.

— О!

Все молчали.

— Капитан, — тихо сказал Спок из-за спины. — Доктор может быть прав.

Кирк обернулся.

— Каким образом?

— Это может быть коллективный разум. На вашей планете есть подобное — муравьи, пчелы… И на моей тоже. Создания, сами по себе лишённые разумности, собираясь вместе, могут предпринимать вполне осмысленные действия во благо всего сообщества. Но, возможно, мы ошиблись с кандидатом.

Кирк нахмурился.

— Но если не сейлоры, то кто?..

— Этот вид интеллекта присущ преимущественно популяции инсектоидов, — сказал Спок. — Сейлоры же —теплокровные, яйцекладущие.

— Насекомые? — уставился на него Кирк. — Но какие из?

— Ну конечно же! — выкрикнул Маккой. — Бабочки! Внизу они повсюду!

— Несомненно, — согласился Спок. — Нам известно, что они живут сообществами и наделены индивидуальными признаками, такими как, например, окраска. А ещё настолько плодовиты, что — по крайней мере, численно — могут являться доминирующим видом на этой планете.

Кирк посмотрел на него, а затем на Маккоя.

— Так пойдёмте и выясним.

Покойный Дурбан хорошо постарался, собрав внушительную коллекцию бабочек. Спок засунул руку в контейнер, и через пару мгновений одно из крошечных созданий уселось ему на палец, расправив алые крылышки. Спок поднес руку почти к лицу, а указательным пальцем второй руки очень осторожно коснулся головки существа. Несколько секунд он оставался полностью неподвижен, а затем его глаза закрылись.

* * *

— Они не хотели причинить нам вред, — пояснял он Кирку некоторое время спустя, когда они оба наблюдали, как на «Энтерпрайз» мало-помалу возвращаются члены экипажа. — То, что мы испытывали, было лишь наложением мозговых волн человека на их общие мысли. Их вид живет мечтами и лишь ради их воплощения.

— Бабочки, — повторил Маккой с нескрываемой досадой. — Кто бы мог подумать, что где бы то ни было бабочки будут доминирующим видом?

— Это рано или поздно кончится, доктор, — ответил Спок. — Они не обладают ни высокой приспособляемостью, ни мощным эволюционным потенциалом — а на этой планете есть и иные перспективные виды, которые однажды могут занять их место — так же, как произошло с динозаврами на Земле.

— Да любые изменения пойдут бабочкам лишь на пользу, — угрюмо буркнул Маккой.

Спок поднял бровь.

— Интересно, согласились бы с вами динозавры, доктор, — сказал он.

Маккой уставился на него.

Скотт высунул голову из двери транспортаторной.

— Все на борту, сэр. Отключать транспортатор?

— Чуть погодя, думаю, мистер Спок желает кое-кого переправить вниз, — сказал Кирк.

Спок, подняв контейнер с бабочками, встал на платформу транспортатора. Маккой, нахмурившись, проводил его взглядом.

— Динозавры, — хмыкнул он. — Слушай, Джим, а что он тебе сказал, тогда, на мостике?

Кирк, не оглядываясь, направился к турболифту.

— Полагаю, вы, доктор, как и я, заметили, что он был слегка не в себе.

Предисловие от Уильяма Шатнера

Это новые путешествия звездолета «Энтерпрайз» — продолжение его миссии; поиск новой жизни, новых цивилизаций, странных новых миров…

Странно осознавать, что почти десятилетие прошло с начала пятилетней миссии «Энтерпрайза»; и одновременно успокаивает и воодушевляет мысль, что самый странный новый мир для всех нас — это наш дом.

Но что еще можно сказать о планете, где с каждым днем за этими старыми путешествиями наблюдают все больше и больше людей — куда больше, чем когда эти путешествия были в новинку, — где их смотрят почти в любой стране и почти на всех языках мира?

Что еще можно сказать о мире, где тысячи людей мечтают о новых путешествиях «Энтерпрайза»? Где сотни тысяч, даже миллионы, продолжают вновь и вновь пересматривать старые эпизоды и добиваться выхода новых книг и фильмов?

Необычно?

Да.

Хотя, возможно, и не так необычно в мире, где человек уже сделал первый шаг в «странный новый мир». Капитан Джеймс Т. Кирк понял бы — «один маленький шажок для человека и гигантский шаг для всего человечества». Все эти маленькие шаги когда-нибудь приведут нас к миру, подобному его — странному, новому, но по-прежнему остающемуся домом для человечества.

Эти маленькие шаги, не только в глубины космоса, но также и в глубины самих себя, необходимы — и часто болезненны. Если мир «Энтерпрайза» может кому-то помочь или кого-то научить, это прекрасно, и это огромная награда для всех, кто участвовал в этом проекте.

Меня всегда поражает и иногда шокирует осознание того, что так много людей нуждаются в этом мире. Я всегда затруднялся объяснить это чувство, хотя, возможно, единственно верное объяснение может дать только каждый из этих людей сам. Поражает размах их усилий — сочиняя, размышляя, мечтая, разговаривая, собираясь вместе тысячами и десятками тысяч, тепло приветствуя новых людей в своем кругу, они делают что-то совместно, что-то, что считают чертовски важным.

Все мы, служившие на борту «Энтерпрайза», можем быть только благодарны за это; и, когда он вновь отправится в космос, — а он это сделает, в этих историях и в других, и снова на экране, — это будет результатом усилий этих людей.

Мы должны сказать им «спасибо».

На более личной ноте мной двигает интерес к характеру Кирка.

Серьезно, меня спрашивают, как бы я теперь стал играть Кирка после всех этих лет. Я ответил, что это достойно размышления, и это заставило меня подумать, что я должен расти и развиваться во многих направлениях — как, впрочем, и сам Кирк. Ключевой же аспект, в котором я сейчас уверен еще больше, чем прежде, — значимость откровенности, готовности сообщать настоящие эмоции, готовности раскрыться — иметь мужество показать: так я люблю, так я злюсь, так я плачу.

Конечно, это может оказаться сложно, но это крайне важно. Это было что-то, чему Кирк отчасти научился, и что-то, на что люди, несомненно, реагировали. Я верю, что он научится большему.

Каким он будет теперь? Каким я его сейчас вижу?

Возможно, отчасти на этот вопрос отвечает история Ширли С. Маевски. Ставится вопрос: что остается от человека, когда ему ничего не осталось — ничего, кроме самой его сути?

Если ответ, который получил Кирк, правильный, и именно это видят в Кирке и в его мире, тогда, возможно, это часть ответа на вопрос, почему людей в нашем мире по-прежнему интересует «Звездный путь».

Может быть, в конечном счете, это вовсе не так уж и необычно.

Мне бы хотелось на это надеяться.

* * *

Ширли С. Маевски

Мыслефильтр

Казалось, он карабкается по длинной крутой наклонной плоскости. Над головой тусклый свет. Даже не свет — лишь уменьшение темноты, окружавшей его. Он споткнулся. Что это — дорога, тропинка, палуба? Он протянул руку, коснувшись гладкой поверхности, — да, прохладная, ровная, но грубая. Краска? Он продолжал двигаться. Огни становились ярче. Угол — резкий — не сглаженный?

Впереди послышались голоса, что заставило его замереть — осторожно! Опасность!

Один — грубый, резкий:

— Сам когда-нибудь вылезет.

И следом второй:

— Да, когда проголодается.

Голод… пища… да, но… Опасность! Опасность!

Он вжался в стену, неодолимый страх овладел им. Руками зажал рот. Тихо. Опасность!

Шаги удаляются; страх ослабевает; он придвинулся к углу — осторожно… медленно. Холл пуст. Свет стал ярче.

Осторожно — ловушка? Круглая рукоять. Он коснулся ее, надавил, отдернул руку. Дверь оставалась открытой. Разве она не должна закрыться сама? Он слегка толкнул ее; она качнулась — хлопнула!

Шум. Опасность!

Он снова бросился за угол и сжался в комок.

Шаги. Приближаются… Спрятаться…

Голос. Снова незнакомый. Уже третий.

— Иду… ждите там!

Шаги приблизились, смолкли. Рука… да? Страх! Кто-то взял его за руку; снова голос — тихий, полный сочувствия.

— Джимми… Я так волновалась. Почему ты убежал?

Страх прошел. Медленно он расслабился, поднял голову. Опасность? Ложь? Ловушка?

— Нет, Джимми, не бойся. Все в порядке. Я Джен. Ты меня помнишь, правда? Дай руку.

Джен… да… она поможет. Медленно он взял ее за руку.

— Все в порядке, Джимми… помнишь. Пойдем. Ты, должно быть, ужасно голоден.

Голод? Да. Когда он ел в последний раз? Память молчала.

Он медленно поднялся на ноги, все еще сжимая ее руку.

— Слава богу, все в порядке, Джимми. Пойдем, поищем что-нибудь поесть. — Она осторожно потянула его за руку, за угол… к опасности.

Он напрягся, замер. Резкое движение заставило ее потерять равновесие, она покачнулась, падая. Он обхватил ее за плечи, не давая упасть. Девочка; нет, женщина. Посмотрел в ее лицо — глаза слегка расширились, встречая его взгляд. Легкое замешательство.

— Джимми? Отпусти меня, Джимми.

— Нет! Я хочу…

— Что, Джимми? Что ты хочешь?

— Я… хочу… — он остановился, чего он хотел?

— Эй! Что он делает? — Крик. Руки отталкивают его. — Оставь ее в покое, псих! — Удар, еще один. Опасность!

— Прекратите! Хватит. Фрэнк, не надо. Пожалуйста!

— Почему? Псих несчастный, чем ты тут занимаешься? Почему вы подпустили его так близко?

Жесткие руки дернули его и швырнули на стену.

— Эй, Фред! Вот наш Супермен! Ошивается вокруг мисс Хэмлин.

Еще одна пара рук подхватывает его и опять швыряет на стену.

— Не надо, пожалуйста! Он ничего не сделал!

Его руки насильно всунули в рукава, связали. Он дернулся, но только получил еще один удар. Надвигалась темнота…

— Стой на месте! Мы тебя научим держать свои грязные лапы подальше от наших медсестер!

— Фрэнк! Он не сделал ничего плохого. Я споткнулась — он поддержал меня. Или я бы упала. Не надо — не надевайте это на него! Пожалуйста!

— Пытаетесь рассказать мне, как мне выполнять свою работу, а, мисс Хэмлин? Я видел вас раньше с этим парнем — вы все время с ним возитесь, правда?

— Я доложу об этом, Фрэнк! Доктор Райт все узнает!

— Конечно, дорогуша. А я расскажу ему, как вы обжимаетесь с этим… Суперменом. Пошли, Фред, оттащим его обратно.

Он почувствовал, как его подняли и потащили за ремни связывающей его одежды… дверь открылась… яркий свет ослепил его… Его швырнули на пол, голова взорвалась болью… снова темнота… Боль. Ужасная боль. И мысленный крик: «Помоги мне! Помоги мне, Сп… Спок? Помоги мне!»

Тишина — мертвая, до звона в ушах. Полное безмолвие. Он моргнул… прищурился на свет… заметил позади себя кровать. Низкая… жесткий тощий матрас, но лучше, чем на полу. Он заставил себя подняться, опираясь о стену — и в изнеможении повалился на койку.

— Воды… пожалуйста… воды! Спок? — голос эхом отразился от стен. И снова тишина… — Помогите… помогите мне? Спок? — «Нет, не Спок… Джен! Она сказала, что поможет…» — Джен! — воскликнул он. — Где ты? — горло жгло; от жажды и собственных криков.

Шум. Лязг. Снова они, те, что бьют? Опасность! Спрятаться. Спрятаться!

— Джимми? Я здесь. Это Джен…

Белый вихрь, фигурка, несущаяся к нему. Он открыл рот, собираясь закричать.

— Нет-нет, Джимми! Я не причиню тебе вреда, ш-ш-ш, это Джен. — Мягкие руки обхватывают лицо, поглаживают, откидывая со лба волосы. — Джимми, они сделали тебе больно. Ох, мне так жаль.

Её лицо близко-близко. Глаза — голубые — тревожно смотрят на него; мокры от слез. Мягкая прохладная влага на щеке. Вода? И одежда — мягкая и тоже мокрая…

Боль! Щипет и дергает.

— Больно!

— Ш-ш-ш, Джимми, потерпи. Позволь мне протереть щеку, она вся в царапинах и крови. Ну-ну, Джен не причинит вреда, ш-ш-ш, — успокаивающий мягкий голос звучал напевно, боль стихала, пока совсем не ушла. А вместе с ней пропала и некоторая… большая доля страха.

Место страха заняла мысль…

— Джен?

— Да, это я, Джимми. Давай, я расстегну эти ремни.

— Где, Джен, где?..

Она вдруг заметила, что он смотрит на неё иначе, не так, как раньше. Неужели наконец-то проблеск разума?

— Где — что, Джимми? — переспросила она. Впервые за полгода, что он пробыл здесь, она заметила положительную динамику в его состоянии.

— Где я?

— Это… больница, Джимми. Ты был очень болен. Я медсестра. Я о тебе забочусь, — она проговаривала каждое слово медленно и очень четко.

Он нахмурился, склонил голову и снова поглядел на нее.

— Болен? Как?.. Чем я болен?

— Разум, Джимми, — мягко пояснила она.

— Нет-нет-нет! — он попытался подняться. Не смог — руки были все ещё стянуты, и он повалился назад. Бессильно откинулся на спинку кровати, мотая головой, из-под плотно сомкнутых век выступили слезы. — Нет! Только не это! — надрывно воскликнул он.

— Джимми, не надо, пожалуйста. Прости. Ну, успокойся же! — Джен обхватила его голову ладонями и крепко сжала, обрывая лихорадочные рывки. И тихо забормотала что-то. Наконец он перестал с ней бороться и обмяк. Лежал неподвижно, тихо всхлипывая, как ребенок, которого сильно обидели.

Мысли Джен метались вспугнутыми птицами — он понял ее! Впервые абсолютно осознанно отреагировал на то, что ему сказали.

— Джимми, позволь мне снять с тебя эту ужасную штуку. Сядь ровно, хорошо? — попросила она, улыбнувшись.

Он внимательно посмотрел на нее, прерывисто вздохнул и попытался сесть. Джен его поддержала, помогая, и вскоре он уже сидел на краю кровати. Она быстро расстегнула ремешки и пряжки плотной смирительной рубашки, стягивающей его. Высвободив его из неё, с отвращением отбросила на пол. Он сидел, глядя на нее и растирая руки. Всхлипы прекратились. Он еще раз покачал головой, провел рукой по лицу и глазам, словно пытаясь снять паутину. Снова посмотрел на нее, слабая улыбка тронула уголок рта.

— Спасибо, — сказал он.

Джен ощутила прилив надежды. Да! Это явное улучшение! Ее странным образом влекло к этому мужчине. Много раз она пыталась достучаться до него, но, увы, до сих пор он не подавал ни единого признака, что готов покинуть ту бездну беспросветно-черного ужаса, в которой пребывал его разум.

Она вспомнила тот день, когда он появился здесь, шесть месяцев назад. Она дежурила в приемном покое, когда двое полисменов привели, поддерживая — почти внесли — человека, который истерически бился, рыдая и крича в голос. Санитары сразу притащили рубашку и ловко упаковали несчастного. Доктор вколол сильнодействующее успокоительное, и он обвис в кресле.

— Кто он? — спросили у полицейских.

— Неизвестно. Шатался по дороге на окраине города.

— Что это на нем за одежда?

— Никогда не видел ничего похожего — желтая рубашка с эмблемой, вроде как у спортивных команд. Странный материал. Она была вся в грязи, — наверное, он много падал, — но прекрасно отчистилась.

— Личность идентифицировали? Есть какие-нибудь документы?

— Нет, опознать не удалось. В его одежде ни единого кармана. Мы сообщили в отдел по розыску пропавших. Может, его кто-нибудь разыскивает… — Вскоре после этого полиция уехала.

Больного зарегистрировали, странную одежду упаковали и унесли, в карту внесли данные на мужчину лет тридцати пяти, прекрасно развитого и физически здорового, насколько смогли определить доктора.

В картотеке он теперь значился как «Джон Доу» — те немногие слова, что больной выкрикивал, были английскими или американскими — ему назначили серию анализов и приступили к лечению.

Однако его, казалось, никто не искал; отпечатки пальцев нигде не значились.

Джен была рада, когда незнакомца определили в ее крыло гигантского госпиталя. Что-то в нем привлекало ее. Если он не находился во власти очередного необъяснимого приступа панической атаки, то обычно стоял и смотрел в небо, сквозь зарешеченное окно.

Однажды, когда он так стоял, она подошла к нему, окликнув его: «Джон». Он повернулся, поглядел на нее и сказал — очень отчетливо: «Джеймс».

И моментально, будто имя запустило какую-то реакцию, снова впал в ярость. С тех пор он почти все время находился в таком состоянии. А временами походил на потерянного малыша, скулящего и рыдающего от страха. Джен обнаружила, что если звать его уменьшительным «Джимми», то это не вызывает столь бурной реакции, но вызывает положительный отклик. Его провели через все возможные тесты; один из врачей полагал, что он шизофреник, другой — что страдает маниакально-депрессивным психозом, но в сумме это не дало ничего. Ноль. Они так ничего и не выяснили. Лишь изменили имя на «Джеймс Доу» после рассказа Джен, но кроме этого — ничего. Кроме периодических уколов успокоительного, когда неизвестный буйствовал, никакой терапии не проводилось. Он стал еще одним несчастным забытым постояльцем в огромной, переполненной пациентами и недоукомплектованной врачами государственной лечебнице. Никому, кроме Джен Хэмлин, до него не было никакого дела.

Когда она сегодня пришла на дежурство, ей сообщили, что её «любимец» умудрился сбежать на подвальный этаж. Ее и раньше поддразнивали за возню с «Суперменом», как прозвали его санитары: отчасти из-за силы, отчасти из-за странной одежды, в которой его сюда доставили.

Грубое обращение с ним не было здесь чем-то из ряда вон. А вот особое отношение и забота Джен Хэмлин — да. Санитарам платили не ахти. Как правило, сюда приходили люди, которые не смогли найти работу поприличнее. Джен частенько становилось плохо от того, что она видела: откровенный садизм санитаров, небрежность медсестер, равнодушие большей части врачей. Ей часто хотелось все бросить и уволиться, но она не могла. Джен пыталась по мере сил и на пределе возможностей помочь всем своим несчастным подопечным. Она старалась никого не выделять, но в случае с Джеймсом это не сработало. Что-то в нем неудержимо влекло ее.

И вот наконец-то раздался сигнал понимания, выраженный единственным «спасибо».

Джен улыбнулась.

— Молодец, Джимми, — радостно похвалила она.

— Джим, — сказал он, остро взглянув на неё.

Она мгновенно припомнила тот случай и похолодела от недоброго предчувствия.

— Джим, — снова повторил он. — Не Джимми… — и улыбнулся.

— Джим… а дальше? — попыталась Джен Хэмлин.

— Джим… я… я не… просто Джим, — ответил он; его глаза полнились тревогой и слезами.

— Ничего, Джим. Все нормально. Пойдем — сейчас время ужинать, — она взяла его за руку и помогла подняться.

У дверей столовой он замер и снова запаниковал. Заозирался. Бряцание посуды и кастрюль явно пугали его. Джен вспомнила, как в прошлый раз, когда она тоже пыталась привести его сюда, он не выдержал, сломался и сбежал обратно в палату. Сейчас, однако, он просто крепче сжал ее руку, довольно болезненно, хотя она готова была вытерпеть и больше, только бы увидеть прогресс в его состоянии.

— Все в порядке, Джим, — сказала она. — Пойдем, я возьму тебе ужин.

Как всегда ее возмутило качество пищи, которую подавали больным, — грубое, чересчур жирное и малоузнаваемое месиво. Она знала, что здешний рацион питательный — пациенты не голодали, но почему бы не делать еду более привлекательной? Она вздохнула и взяла гнутую истертую ложку.

— Нет, — запротестовал Джим.

— Нет — что?

— Я… я сам…

Она откинулась на спинку стула и без споров позволила забрать у себя ложку. Окунув её в сероватое нечто, похожее на передержанную раскисшую запеканку, он начал есть. Она тихо сидела рядом. Джен одновременно надеялась и все никак не могла поверить, что к нему вернулся разум. Да, он был неловок, ему явно было нелегко управляться с ложкой — возможно, с вилкой дело пошло бы лучше… Но у них острые зубцы. Первая пара попыток переправить хоть что-нибудь в рот окончились неудачей — все плюхнулось обратно в тарелку, но мало-помалу Джим навострился, и вскоре процесс поглощения пищи пошел вполне обычно. Даже легко. Следом он жадно отхлебнул из чашки остывший кофе и скривился.

— Холодный! Никогда не любил холодный кофе, — сказал он так четко и небрежно, будто они беседовали по меньшей мере пару часов. — Пожалуйста, можно мне горячий?

— Конечно, сейчас! — быстро встав, она развернулась было к раздаточной стойке.

— Джен, нет! Не оставляй меня! — он мгновенно вскочил, оттолкнув стул. Джен тотчас обернулась и взяла его за руку. Он был на грани — натянут как тетива и готов впасть в панику.

— Джим, Джим, спокойно, я здесь и никуда не ухожу.

— Джен? — жалобно протянул он, и ее сердце упало. Снова регресс? Черт, нельзя было делать таких быстрых движений. Это его пугает. Всё только медленно и мягко.

— Идем со мной, поможешь принести твой кофе. — Она взяла его за руку, и он последовал за ней. На этот раз она учла ошибки и двигалась чрезвычайно выверенно и аккуратно. И постоянно озвучивала свои действия. Разговаривала с ним. Джим постепенно успокоился, страх медленно исчезал из его глаз.

Взяв чистую чашку, девушка наполнила её кофе из электрокофейника и отнесла обратно на их столик.

— Теперь будь осторожен, Джим, этот кофе горячий, — предупредила она.

Он взял чашку и осторожно пригубил парующий напиток.

— Здорово, — улыбнулся он. — Все как я люблю. На этот раз ты правильно запрограммировала репликатор, Джен.

— Я… что, Джим?

— Я сказал, что ты запрограммировала репликатор ровно по моему вкусу, спасибо, — он сделал ещё глоток. На этот раз долгий, от души.

— О… да. — Она была озадачена. Запрограммировала? Репликатор? Что за странные идеи? Но он выглядел столь убежденным в своей правоте, будто для него это всё абсолютно буднично. И потом «программировать» — это то, что обычно делают на компьютере. Но… сказать такое относительно электрокофейника, вдобавок назвав его репликатором?

— Джим, а что такое?.. — Из коридора послышался сигнал аудиооповещателя — громкий и резкий, как набат, — означающий, что вечерний прием пищи окончен. Джен ненавидела местные звонки; они и её-то заставляли вздрагивать, а уж о пациентах и говорить нечего — большинство этой звуковой атаки пугались и паниковали. Этот раз тоже исключением не стал — больные в ступоре замерли, а кое-кто уже начал скулить и жалобно вскрикивать.

Позади раздался грохот. Джен оглянулась и увидела Джима, стоявшего над перевернутым стулом. Он настороженно озирался, губы шептали: «Красный уровень!» — он стремительно направился к двери.

Джен поспешила следом, перехватив сразу за выходом. Джим рыскал взглядом по стенам и потолку.

— Где он? — спросил, когда она подошла к нему.

— Где — что? — против ожидания, он не паниковал, а казался спокойным и деловито-собранным.

— Турболифт. В какой он стороне? — отрывисто выпалил он.

— Джим, здесь нет… никаких турболифтов.

— Ерунда, конечно есть! — он целеустремленно шагал по коридору, а не брел нога за ногу или пускался наутек по своему обыкновению! Джен едва не бежала, чтобы не отстать.

— Я должен попасть туда. Красный уровень! Я нужен им.

Как только он это сказал, звонок оборвался. Джим по инерции прошел еще пару шагов, остановился и обернулся к Джен.

— Прекратилось. Что происходит? Почему?.. — Он нахмурился, словно пытался что-то вспомнить. — Джен? Где… где… это?.. — в его взгляде росло беспомощное замешательство. Джен увидела, как он поднес кулак ко рту, услышала, как из горла вырвалось слишком уж знакомое рыдание. Ее сердце разрывалось от жалости; она протянула руку, и он хватился за неё как потерявшийся ребенок. На глазах выступили слезы. — Джен? Его больше нет. Я почти… — Он жалобно заскулил и начал всхлипывать.

— Ш-ш-ш, Джим. Пойдем, я провожу тебя в палату. Уже поздно. Идем же, — мягко уговаривала она его, увлекая вперед. Оказавшись в палате, он замолчал, рыдания стихли.

Прежде чем уйти, Джен спросила:

— Джим, мне пора. Сейчас придет медбрат, он поможет тебе переодеться и лечь. Ты позволишь ему помочь тебе? — Она знала, что иногда дело доходило до стычек с обслуживающим персоналом. Тогда санитар просто уходил и запирал дверь, позволяя буйному пациенту спать хоть на полу.

Но он даже не шелохнулся, когда она пожелала ему доброй ночи и вышла из палаты.

Он был один. Лежал на спине, глядя в зарешеченное прочными стальными прутьями окно в изножье кровати. Ночное небо усыпали яркие, как брильянты, звезды. Вдруг там, в этом покойном безмолвии, что-то шевельнулось — на фантастической высоте, на плоскости, вспыхнула, перемещаясь, яркая точка. Искра. Он следил за ней, пока та не исчезла. Грудь разрывали рыдания; щеки прочертили дорожки слез. Губы безмолвно шевельнулись, и лихорадочный мысленный поток оформился в отчаянный призыв: «Спок?! Спок? — почти мольба или молитва. — Помоги! Прошу… помоги мне!». Наконец он заснул.

* * *

Спок поднял взгляд от записей в журнале, которые изучал. От входа в каюту послышался сигнал.

— Войдите, — сказал он, и дверь, свистнув, открылась.

В дверном проеме застыл Леонард Маккой, старший офицер медслужбы звездолета «Энтерпрайз».

— Могу я войти? — официальным тоном спросил он.

— Если желаете, доктор Маккой. — Спок отключил экран и указал на гостевое кресло. Ответ прозвучал равнодушно и холодно. Будто Споку все равно, останется Маккой или развернется и уйдет.

Маккой медленно прошел к креслу у стола и сел. Мгновение он молчал, разглядывая вулканские колокольчики на стене, будто забыв, для чего вообще пришел.

— Итак? — наконец поторопил его Спок.

Маккой вздрогнул, выпрямился и повернулся к Споку.

— Вы знаете, какое сегодня число?

— Желаете, чтобы я назвал точный день и час, доктор?

— Не сомневаюсь, вы озвучите их с точностью до секунды, да? И все? Лишь набор цифр? В-вы разве не в курсе, какой сегодня день, Спок? — с отвращением выпалил Маккой.

— Если вы подразумеваете, что сегодня годовщина со дня исчезновения капитана Кирка, то да, я знаю. Почему вы спрашиваете? — Спок откинулся в кресле и сцепил пальцы, свет блеснул на двух полосках на рукаве и еще одной прерывистой между ними — капитанские нашивки.

— И вы не собираетесь как-то отметить этот день? — спросил Маккой. — Например, поминальной службой?

— С какой целью, доктор? Служба проводится, чтобы почтить усопших. Погиб ли Джеймс Кирк, нам доподлинно неизвестно.

— Конечно, погиб, Спок! Иначе он бы вернулся. Да Джим Кирк вернулся бы и из ада, если бы смог. Будь он жив, уж проявился бы где-нибудь и как-нибудь! Он мертв.

— Вы можете это доказать, доктор? Предъявить тело, пепел — хоть что-нибудь?

Маккой взорвался.

— Черт побери, Спок! Ты получил, что хотел — ты капитан «Энтерпрайза»!

— Доктор, я не имел желания…

— Вот только не заводи старую песню! «Я не желаю командовать кораблем!» Да ты ухватился за эту возможность почти сразу, как Джим исчез!

Спок вздохнул.

— Я принял командование, чтобы не дать расформировать проверенный и сплоченный эффективный экипаж. Я уже объяснял вам это, доктор Маккой. Хорошо. Если вы так сильно настаиваете на церемонии, у вас есть мое разрешение. Тем не менее, сам я участвовать не буду.

— Почему? Совесть замучила? — Маккой вскочил и бросился к выходу.

— Доктор Маккой! Вы не смеете разговаривать со мной в таком тоне, — Спок тоже поднялся, его лицо потемнело.

Маккой резко обернулся.

— Что, Спок, правда глаза колет? Признайся уже наконец, что рад исчезновению Джима! Давай, пиши на меня рапорт. Мне все равно. Я в любом случае попрошу о переводе с «Энтерпрайза», — выкрикнул Маккой, тяжело дыша.

— Доктор, я капитан «Энтерпрайза». И делаю то, что считаю лучшим для корабля, и не обязан объяснять вам свои действия. По ряду причин я не верю, что Джеймс Кирк мертв, но обсуждать их с вами не намерен. Кроме того, учитывая ваше эмоциональное состояние и то, как вы к нему были привязаны, я оставлю без внимания вашу вспышку. Тем не менее, вы не можете покинуть корабль, пока я не одобрю ваш рапорт. А так как я его не одобрю, вы останетесь здесь.

— Почему ты?!. — сжав кулаки, Маккой шагнул к Споку, остановился. — А, без толку! — он вышел и хватил по двери, та захлопнулась.

Спок стоял и смотрел на закрывшуюся дверь. Вздохнул, прошел к столу, сел в кресло и снова включил экран.

Но, хотя слова на экране мелькали согласно его обычной скорости чтения, он их не видел. Вместо этого перед мысленным взором снова появилось лицо человека, которого он называл своим другом — Джеймса Кирка, капитана звездолета. Человека, который стал ему ближе, чем кто бы то ни было. Спок вновь вспомнил тот день — земной год назад, — когда Кирк заглянул в его каюту.

— Спок! Спок, как насчет отправиться со мной в увольнение? Скотти сказал, что не прочь остаться на корабле. Пойдем, Спок, я покажу тебе одно место — ты никогда не поверишь! — во всей его фигуре, мимике и жестах сквозило возбуждение.

Словно проматывая хронику, Спок видел, как отвечает на это:

— Нет… нет, Джим, мне необходимо изучить эту статью в научном журнале. Я не пойду в увольнительную.

Лицо Кирка слегка омрачилось, но скоро вернуло себе прежнюю радостную оживленность. Предвкушение. Он подмигнул Споку и улыбнулся, шепнув: «Ты пожалеешь!» Бойко прощально отсалютовал и поспешил к двери.

С тех пор Спок его не видел.

Кирк траспортировался вниз, на станцию. И точно растворился.

«Энтерпрайз» оставался на орбите, пока планету прочесывали от края до края в поисках Джеймса Кирка.

Ничего. Ни единого следа.

Теперь все корабли, покидающие планету, тщательно сканировались — но драгоценное время было упущено. Кирка вполне могли и похитить, ведь до введения режима тотального досмотра с орбиты успели уйти не только клингонцы.

Это была открытая планета — одна из немногих, расположенных на краю сферы влияния Федерации, недалеко от Клингонской Империи. Ее равным образом посещали и люди, и инопланетяне. Здесь часто бывали клингоны, как, впрочем, и другие представители нечеловеческих рас. Она была своего рода местом контактов — официальных и неофициальных — между различными расами и культурами.

На третий день поисков лейтенант-коммандер Монтгомери Скотт вернулся на «Энтерпрайз» под стражей. Было совершенно ясно, что он участвовал в драке: форменная рубашка порвана, один глаз заплыл. Офицер безмолвно застыл в транспортаторной перед коммандером Споком. Вытянувшись по стойке смирно.

— Что произошло, мистер Скотт? — спросил Спок.

— Я… мне нечего сказать, сэр, — ответил Скотт.

— Мистер Скотт, расскажите мне, что случилось, — надтреснутым голосом попросил Спок. — Почему вы вернулись в таком состоянии?

— Сэр, я… ну, я просто не мог стоять и слушать, что они городят о капитане Кирке… сэр, — возмущенно выпалил Скотти.

— И что же «они» говорили, мистер Скотт?

— Сэр, они… будто бы наш капитан продался клингонам! Сэр!

— Ясно. Кто такие эти «они», мистер Скотт?

— Сборище идиотов с «Лексингтона», сэр. Болтали, мол, капитану, должно быть, хорошо заплатили…

— Достаточно, мистер Скотт. Я понимаю вашу импульсивную реакцию. Взыскания не будет. — Спок на мгновение отвернулся, а затем снова смерил его взглядом. — Тем не менее, вы останетесь на борту, пока не получите мое разрешение покинуть судно.

— Есть, сэр. — И Скотти не покидал «Энтерпрайза», пока они оставались на орбите этой планеты. Однако слухи множились; вскоре и другие начали задаваться неудобными вопросами, когда поиски Кирка не дали никаких результатов.

На шестой день Спок получил голосовое сообщение от Командования Звездного Флота:

— Коммандер Спок, мы сожалеем, но не можем позволить «Энтерпрайзу» и далее оставаться на орбите. Поиски капитана Кирка продолжат гражданские власти… Настоящим вы назначаетесь исполняющим обязанности капитана «Энтерпрайза». Вам надлежит привести корабль на Звёздную базу одиннадцать для переназначения.

Сообщение услышали все на мостике. Когда Спок приказал Чехову немедленно проложить курс к Звёздной базе одиннадцать, на лицах офицеров читались шок и изумление.

— Ты правда собираешься уйти отсюда, так и не выяснив, что случилось с Джимом? — взъярился Маккой.

— Доктор, вы слышали приказ.

— И что? Ты не можешь так поступить, Спок!

— Доктор Маккой, мы сделали все, что смогли. Задействовали все ресурсы. Звездный Флот и так дал несколько лишних дней на поиски. Они не могут больше позволить кораблю бездействовать.

— Но… Спок!

— Это все, доктор Маккой, — сказал Спок. Он отвернулся от Маккоя и шагнул к командирскому креслу. На краткое мгновение он замер, а затем его лицо превратилось в бесстрастную вулканскую маску, которая словно сроднилась с ним на следующие несколько дней. Спок опустился в кресло. — Проложите курс к Звёздной базе одиннадцать, мистер Чехов.

— Есть, сэр. Курс проложен, — сдавленно доложил навигатор, не отрывая глаз от приборной панели.

— Уводите нас с орбиты, мистер Зулу, — приказал Спок. — Варп два.

Зулу помедлил.

— Но… мистер Спок, — начал он, оглянувшись на вулканца. На памяти всей команды мостика, Зулу никогда прежде не оспаривал прямых приказов Спока. Ухура ахнула, физически ощутив накалившуюся атмосферу. Все офицеры разом повернулись, разглядывая человека и вулканца.

— Лейтенант Зулу, если вы немедленно не подчинитесь приказу, я вас отстраню, — сказал Спок.

Зулу, вспыхнув злым румянцем, отвернулся к своей консоли.

— Есть. Есть, сэр, — он яростно защелкал переключателями, управляющими огромным звездолетом.

Спок перевел взгляд на Скотта, который стоял рядом с инженерной консолью, наблюдая за работой дежурного инженера.

— Мистер Скотт, полагаю, лейтенант может эффективно выполнять свои обязанности и отсюда. Я также считаю, что ваши обязанности лучше выполнять из вашей рубки в инженерном отсеке. Я сообщу, если здесь потребуется ваше присутствие. Вы свободны.

Рот потрясенного Скотти приоткрылся в изумлении. Пробормотав лишь краткое: «Есть, сэр», Скотт направился к турболифту.

— А вас, доктор Маккой, наверняка уже заждались в лазарете, — сказал Спок, не оглядываясь на стоящего за ним доктора.

Маккой шагнул к Споку, остановился, глянул на Ухуру, чье лицо отражало неверие и потрясение. Он обежал глазами мостик, напряженные фигуры, застывшие в креслах. Наконец взгляд остановился на Споке. Заостренное ухо и точеный резкий профиль — новоиспеченный капитан смотрел строго перед собой.

— Да, коммандер, — процедил Маккой сквозь зубы. — Более я не обеспокою вас своим присутствием — пока не получу приказа явиться.

Он присоединился к Скотти, и двери турболифта скрыли две фигуры. С того дня Монтгомери Скотт и Леонард Маккой появлялись на мостике «Энтерпрайза» только по вызову. Они делали то, что от них требовалось, четко и эффективно, но не более того.

«Энтерпрайз» больше не был кораблем-счастливчиком.

Когда они добрались до Звёздной базы одиннадцать, Споку было приказано доложить ситуацию коммодору Мендезу. Тот встретил его у двери своего кабинета.

— Входите, мистер Спок.

— Да, сэр. — Они вошли внутрь, дверь закрылась за их спинами.

Никто на «Энтерпрайзе» не знал, что произошло за той закрытой дверью. Всё, что им было известно, — спустя несколько часов Спок вернулся на корабль. Лейтенант Кайл находился в транспортаторной один, когда завершился перенос. И он первым из экипажа увидел итоги этой встречи. Когда материализация завершилась, он оторвался от пульта управления, удивленно ахнул и вытянулся по стойке смирно:

— Э… добро пожаловать на борт, сэр… э… капитан Спок, сэр!

Вместо привычной, старой доброй синей униформы научного отдела теперь на вулканце сияло командное золото. А на рукавах поблескивали золотистые нашивки — две сплошные полоски и одна прерывистая — знаки отличия капитана.

— Благодарю, мистер Кайл, — ответил Спок, сойдя с платформы. Он быстро и тихо покинул помещение, оставив позади ошарашенного Кайла. Спок направился прямо на мостик, подошел к командирскому креслу и опустился в него.

— Лейтенант Ухура, откройте все каналы, пожалуйста, — приказал он.

— Есть, сэр… капитан, — запнулась Ухура. Всегда невозмутимая офицер связи на этот раз ошиблась и нажала не на ту кнопку; на две секунды мостик заполнил душераздирающий свист.

Спок кинул на нее мрачный взгляд и заговорил:

— Говорит… капитан Спок. Мне приказано принять полное командование «Энтерпрайзом». Как только корабль пополнит запасы, мы продолжим нашу миссию. Все увольнения временно отменены. Конец связи.

Ошеломляющая тишина, нарушаемая только шумом приборов и перещелкиванием автоматики, овладела гигантским кораблем. А затем по всему звездолету зашумели сотни голосов. Члены экипажа собирались, разбивались на кучки и снова собирались.

«Вы слышали это?» — «Да! Поверить не могу!» — «А что же капитан?» — «Он теперь капитан!» — «Вы слышали?»

* * *

Сестра Чэпел застыла посреди лазарета, уставившись на интерком, неспособная поверить в то, что услышала.

— Что ж, сестра, он наконец сделал это, — мрачно сказал Маккой.

— Сэр?

— Сколько лет я знаю Спока, столько он твердит, что не желает быть капитаном. И вот, полюбуйтесь, со дня исчезновения Джима не прошло и двух недель — а он уже принял на себя командование. Чертов вулканец!

— Но, доктор Маккой, кто-то же должен управлять «Энтерпрайзом», пока… пока… — она смолкла.

— Пока не вернется Джим? — окончил за нее Маккой. Доктор до сих пор не мог заставить себя поверить, что Джеймса Кирка больше нет. Многие из команды постепенно смирялись с этой мыслью… Но не он. Маккой пока не мог. Слишком уж больно и тяжело было это принять.

— М-м… да, доктор, — нерешительно согласилась Кристина. Она была ошеломлена и сбита с толку переменой в Споке, даже больше других. Она не говорила с ним с того момента, как Маккой бушевал в лазарете, когда Спок приказал ему покинуть мостик. Тогда он сказал ей: «Ваш дорогой мистер Спок наконец показал свою истинно вулканскую сущность, и будь я проклят, если появлюсь на мостике без прямого приказа!»

Теперь же Маккой продолжал:

— Они не должны были ставить его вместо Джима — кораблем может командовать и первый офицер. — В глубине души он, конечно же, знал, что у «Энтерпрайза» должен быть капитан. Он отвернулся от Чэпел, вошел в свой кабинет и запер дверь.

* * *

Пробыв на орбите Звездной Базы всего три дня, «Энтерпрайз» отправился на очередную миссию.

Сперва они посетили планету Стража Вечности, что шокировало и Маккоя, и остальных, побывавших там; решено было оставить все увиденное в тайне. В засекреченном рапорте было изложено, что размещение там гарнизона или опорного форпоста слишком опасно, поскольку эта мощь способна изменить ход истории. Спок спустился вниз один и вернулся, не проронив ни слова. Маккой не стал его ни о чем расспрашивать. Как не собирался делать этого и впредь. Казалось, игра в молчанку вернулась надолго.

Корабль провел много времени у границ Клингонской Империи. «Энтерпрайзу» довольно часто приходилось взаимодействовать с клингонами, но мир, навязанный органианами, сохранялся. Спок держался отчужденно, все больше замыкался в себе и не выглядел умиротворенным.

Прошел год.

Леонард Маккой, разумеется, не мог знать, что в ту ночь, когда исчез Джеймс Кирк, Спок проснулся от ужаса — его разум превратился в бурлящий поток из боли и страха. И где-то в эпицентре всего этого отчаянно звенел крик о помощи — от Джеймса Кирка. Ощущения были идентичны тем, что он испытал когда-то на Органии, когда клингоны подвергли его проверке на мыслефильтре. В тот раз тренированный вулканский разум справился с пыткой и опыт не причинил особого вреда, оставив лишь чудовищные воспоминания.

Но, если и разум Джеймса Кирка, да и любого человека, подвергли испытанию хотя бы того же уровня, что и его, последствия были бы ужасающими. Разрушительными. В ту ночь перед мысленным взором Спока снова возникло жестоко усмехающееся лицо Кора, клингонского коммандера, с которым они столкнулись тогда. Почти сожалея о гибели столь доблестного противника, но продолжая войну.

Ощущение быстро исчезало. Любой на месте Спока сказал бы, что это ночной кошмар, но не вулканец. Он знал, что Джеймс Кирк захвачен клингонами, что они лишили его разума, но не убили.

Спок не мог этого не понять — тогда или позже, через несколько дней, когда робкий намек на подсказку был сметен вспышкой ослепительной боли. Но не смерти. Вспышка боли и другой зов о помощи, эхо той, давней боли, отраженной мыслефильтром — Эдит Келер, погибшая и затерянная в толще времен… «Доберись до нее через Стража, помоги мне, Спок!»

Кошмар. Но отнюдь не приснившийся. Людям этого не доказать. Но если Кор узнал о Страже Вечности, то весь ход истории теперь в его руках. И в руках Спока.

И Джима Кирка. Затерянного где-то во времени. Правда, его разум блуждает еще дальше.

Спок старался абстрагироваться и не увязать слишком глубоко. Его друг, горя в агонии, взывал к нему о помощи, а он не мог ответить. Но помочь был обязан.

Он старательно игнорировал мысль, что Джеймса Кирка, его единственного настоящего друга, уже могли превратить в безмозглый овощ (во всех смыслах!), если он еще был жив. И Спок сделал то, что счел наилучшим, — для него, Джима и Звездного Флота, — принял командование «Энтерпрайзом».

Одним из условий, при которых он принял капитанскую должность, было назначение «Энтерпрайза» в квадрант галактики, ближайший к Клингонской Империи. Все свободное от службы время он просматривал через библиотечный компьютер древние исторические записи. Страж Вечности не мог или не хотел отвечать на вопросы. Бессмысленно искать человека, затерянного в пространстве и времени. Но вулканец обязан был хотя бы попытаться.

Порой Спок испытывал искушение рассказать Маккою то, что узнал. Но не мог заставить себя сделать это. Хотя, возможно, Маккой и не поверил бы ему. А даже если и да, то как бы он, человек, смог жить с этим знанием и агонизирующей надеждой, когда, по логике, никакой надежды и не было? Как любой из людей смог бы жить с этим?

* * *

Но Маккой ничего этого не знал, так что в сопровождении лейтенанта Ухуры, мистера Зулу и мистера Скотта отправился на панихиду по Джеймсу Кирку. Для всех это было чрезвычайно эмоциональное событие. Служба транслировалась на все палубы корабля.

Капитан Спок появился на мостике незадолго до начала и занял командирское кресло, тем самым позволив энсину Чехову присутствовать на церемонии. Чехов был невероятно удивлен, когда Спок отпустил его с вахты — это был первый «человеческий» поступок вулканца с того дня, как тот стал капитаном.

Служба была слышна и на мостике. Некоторые энсины тайком бросали взгляды на Спока. Однако единственное, что было замечено, когда лейтенант Ухура не выдержала во время исполнения одной из любимых песен капитана Кирка, — что-то — никто не поручился бы, что именно — промелькнуло на бесстрастном лице вулканца и исчезло. И больше ничего.

* * *

Джен Хэмлин подошла к запертой двери палаты Джима Доу. Наклонившись, она заглянула в небольшое смотровое окошко, вделанное в тяжелое массивное полотно. Как обычно Джим стоял у окна и смотрел в небо.

Джен сменилась с дежурства и собиралась пойти домой, но одинокая неподвижная фигура привлекла её внимание. Она отперла дверь и вошла.

— Джим? — тихо позвала она, надеясь, что не напугает его. — Это Джен. — Она подошла поближе и встала так, чтобы он мог видеть ее лицо.

Он медленно опустил голову, сфокусировал взгляд и неуверенно улыбнулся.

— Привет, Джен. — Он узнал ее почти мгновенно — куда быстрее, чем раньше.

Она солнечно улыбнулась в ответ.

— Как ты себя сегодня чувствуешь, Джим?

— Хорошо. Я… чувствую… — он запнулся, будто раздумывая, потом продолжил: — Думаю, что хорошо, Джен, я просто… не помню…

— Все в порядке, Джим, не волнуйся, — поспешно сказала Джен. — Как насчет выйти на улицу и немного погулять?

— На… на улицу? — казалось, он растерялся. На лице отразилась печаль.

— Да, Джим. Со мной. Но ты должен пообещать быть рядом и не пытаться убежать.

— Я… нет. Не убегу, — медленно произнес он.

— Здорово. Тогда захвати-ка свой свитер, — сказала Джен, открывая дверь.

Он подошел к комоду, достал кофту и натянул через голову. В последнее время он становился все более самостоятельным и мог себя обслуживать. Это радовало. Ведь после того дня, когда им был предпринят побег в больничный подвал, наступил долгий период регрессии. На несколько недель он полностью ушел в себя. Замкнулся. А потом вдруг как-то увидел её, узнал и назвал по имени. И сам стал откликаться на имя «Джим». Вот с тех пор медленно, но верно пошло улучшение. В некотором смысле он походил на малыша, который научился самостоятельно есть, одеваться и ухаживать за собой. Лишь раз или два он впадал в панические состояния, так мучившие его раньше. И с каждым разом приступы становились все короче и легче. Джен снова начала надеяться, что со временем Джим действительно выздоровеет.

— Прекрасно, а теперь дай мне руку, Джим, — сказала она, открывая дверь.

— Нет.

— Почему? — изумленно спросила она. Раньше он охотно брал её за руку.

— Не твоя… рука. Мужчина… нет, женщина… берет мужчину под руку, когда они куда-то идут вместе, — медленно пояснил он.

— Да! Правильно, Джим! — счастливо улыбнувшись, Джен взяла его под руку, пока они шли к выходу. Ей пришлось отпустить его, чтобы открыть входную дверь, — перешагнув порог, они вышли под яркие, золотые лучи солнца.

Джим заулыбался и глубоко вдохнул чистый прохладный воздух.

— Как хорошо здесь! Чудесный день, Джен, — он снова улыбнулся, поглядев на нее сверху вниз.

— Да, Джим. Пойдем к тем деревьям, прогуляемся по травке.

— Да, в увольнительных я люблю ходить по траве, — беспечно обронил он.

«В увольнительных?» — задумалась Джен. Она научилась не задавать ему вопросов, если неожиданно он говорил что-нибудь вроде этого; Джима, казалось, смущало и пугало, когда она не понимала, что он имел в виду. Но «увольнительная» — это армейский термин. Военно-морской флот, точно! Ее брат служил на флоте и рассказывал о том, как ходил в увольнительные на берег… Прежде чем пропал без вести у берегов Кореи… Брат тоже однажды обмолвился, как приятно пройтись по мягкой травке после жестких корабельных палуб. Да, стоит рискнуть…

— Угу, полагаю, палубные настилы куда жестче, особо не разгуляешься, верно, Джим?

— Конечно. У меня-то в каюте получше, да и в зонах отдыха напольное покрытие довольно приятное, но вот в коридорах и… — он остановился и нахмурился.

— Ну, — бодро сказала она, будто не заметив заминки, — вот мы и пришли. Красиво, правда? Пойдем-ка, присядем на солнышке. Можешь прислониться спиной к этому большому дереву и расслабиться.

Они уселись на траву. Джим запрокинул голову и посмотрел вверх — сквозь переплетение ветвей и листьев просвечивало голубое небо.

— Красиво, — прошептал он. — Совсем как на Омикрон Цети три. Жаль, что нельзя туда вернуться, — он мечтательно улыбнулся.

— А почему? — спросила Джен. Ей было интересно — слишком уж обыденной была интонация. Будто Джим рассказывал о чем-то действительно реальном.

— Ну, ты же понимаешь, если мы вернемся, то Бертольдовы лучи… — он неожиданно прервался и поглядел на нее. — Ты… тебя там не было, Джен! — его взгляд стал жестким, голос затвердел. — Почему ты это сказала? — болезненно, с силой сжал ее запястье.

— Джим, отпусти, пожалуйста, — тихо попросила Джен. Ее сердце забилось чаще; он никогда прежде не пытался причинить ей боль. Можно ли это считать новой стадией его заболевания? — Ты делаешь мне больно, — она продолжала говорить тем же спокойным тоном.

Он посмотрел на ее руку — кожа уже заметно покраснела. Поспешно разжав пальцы, он поднял на нее взгляд.

— Я… прости… я не хотел. Я бы ни за что не причинил тебе вреда, Джен… — в его глазах заблестели слезы.

— Все в порядке. Ничего страшного ты мне не сделал. Пожалуйста, не плачь, — быстро сказала она, желая успокоить его. Его эмоции всегда легко читались ею.

— Я… не хотел… тебя обидеть, — сказал он. — Ты… хорошая… Ты мне нравишься, Джен…

— Ты мне тоже нравишься, Джим, — рассмеялась Джен. И вдруг она осознала, что он ей в самом деле «нравится». И что она испытывает к этому человеку куда больше, нежели обыкновенный профессиональный интерес. Осознала с внезапной болью, что не должна — так говорилось во всех книгах, и о том же твердил ее опыт ухода за больными — «проявлять эмоциональную вовлеченность». Он смотрел на нее и улыбался. Красавчик. Обаятельный, мужественный, кареглазый, с совершенно очаровательной улыбкой. Даже зеленый свитер был ему к лицу. Странно, обычно больничная одежда — полинялая, растянутая и бесформенная — плохо сидела, но это был явно не тот случай. Все сидело как влитое. Джен сделала себе мысленную пометку посмотреть, не подойдет ли ему что-нибудь из вещей брата. Кажется, у них один размер… «О? О! — одернула она себя и тут же возразила: — Ой, да ладно, принести ему нормальную одежду это вовсе не из разряда «эмоциональной вовлеченности». Кого это заинтересует и кому повредит?»

Это верно: никого и никому. Никто не приходил и не спрашивал о нем. Что ужасно несправедливо — он потихоньку поправляется, а она единственная, кому до этого есть дело. И с этим нужно что-то решать.

— Джим… — она глубоко вдохнула, не зная, какой эффект окажут ее слова. — Ты помнишь что-нибудь до того, как оказался здесь?

Сперва он выглядел пораженным, затем озадаченным. Сдвинув брови, сосредоточился, вспоминая.

— До того? Раньше я был… где-то еще?

— Да, Джим, там, где есть турболифт, где еда программировалась… Помнишь?

— Турбо… турбо… Да! Турболифт доставлял меня… на мост. Да! На мостик. — Он неожиданно резко вскочил, и она следом. — Я должен… должен быть там. Они… Им нужен… — он огляделся. — Нет. Я в увольнительной. Деревья… трава. Я должен… подняться… — Он попытался нащупать что-то справа на поясе. — Он пропал! Мой коммуникатор. Его нет! — он в жутком волнении обернулся и схватил ее за руки. — Джен, я обязан его найти! Помоги мне. — Он опустился на колени и стал обшаривать траву и опавшие листья. — Джен, помоги мне!

Джен опустилась на колени рядом и положила руку ему на плечо.

— Джим, не… Его здесь нет. Ты его тут не найдешь… Что ты потерял — коммуникатор, да? Что это, кстати? Вставай, пойдем, пора возвращаться в палату.

Он перестал лихорадочно перетирать листья и обшаривать траву и перетек с корточек на колени. Это нехитрое движение съело дистанцию. Джим на мгновение замер. Она подалась вперед и крепко обняла его. Она чувствовала, как он дрожит, ждала слез, которыми всегда сопровождались его попытки что-либо «вспомнить». Однако этого не случилось. Казалось, ее объятия его утешили. Какое-то время они просто стояли на коленях, обнявшись, и молчали. Наконец он глубоко вздохнул, повернул голову и, заглянув ей в лицо, сказал:

— Оно снова ушло, Джен.

— Что «оно»?

— Не знаю. Иногда мне кажется… будто я вот-вот… вспомню? — произнес он вопросительно, словно испрашивая, ища подтверждения. — В этом дело, Джен? Я не могу вспомнить?

— Да, Джим, боюсь, что так. — Ах, если бы он мог вспомнить! Джен заметила, что он говорит вполне осмысленно. Разумно. Можно было усмотреть в том явное улучшение, кабы он снова и снова не откатывался назад!

Она поднялась, и он следом. Какое-то время он стоял, глядя на неё сверху вниз. Затем поднял руки и приобнял за плечи. Её посетило дежавю — он и она, в темноте больничного подвала.

— Джим, — спросила она изумленно, — что ты делаешь?

— Ты симпатичная девушка, Джен, — последовал неожиданный ответ. Джим мягко улыбнулся.

— Спасибо. Это очень мило с твоей стороны, — она осознала, что залилась краской.

— Нет… Это правда. Так и есть, — он снова улыбнулся и обнял ее. А затем, прежде чем Джен осознала, что происходит, прижал к себе и поцеловал. Опомнившись, она оторвалась от него со слегка смущенным смехом.

— Джим! Уже поздно. Я должна идти домой, — ее мысли путались. Да что она делает? Она не должна… Это неправильно! Но это казалось правильным, пока он обнимал ее. Это казалось очень даже правильным. — Джим, мне в самом деле пора идти, — сказала она, возвращая ему улыбку.

— Ладно, тогда пойдем, — он снова рассмеялся. — Я провожу тебя до двери.

* * *

На следующее утро Джен Хэмлин пошла к руководству больницы. Когда ее пригласили в директорский кабинет, она рассказала, что узнала насчет Джеймса Доу. Что он военный, скорее всего, моряк, и много где побывал — нет, она не знает, где именно, все названия были незнакомыми.

— Сэр, его должны знать где-то! — под конец с жаром воскликнула она. — Доктор Райт, кто-то должен знать его!

— Мисс Хэмлин, мы пытались. Мы связались со всеми военными ведомствами — армией, флотом, ВВС — они ничего о нем не знают. В базе ФБР нет его отпечатков. В отдел по розыску пропавших не поступало заявления с похожими приметами. Что еще мы можем сделать?

— А если попробовать через газеты?

— И что это даст, мисс Хэмлин? Если кто-то его ищет…

— Но, может, они думают, что он мертв, доктор Райт, — настаивала она. — Может, они бросили искать его.

— Ну что ж, думаю, такое возможно, — задумчиво сказал Райт. — Знаете, что? Я позвоню в газеты и посмотрю, согласятся ли они на это. Хотя не уверен, что из этого что-нибудь получится. Хотя… еще один брошенный пациент в психиатрической лечебнице… Ну ладно, я попробую.

Вдруг она вспомнила о той странной одежде, в которой Джима поступил сюда. Райт согласился с ее идеей, добавив, что репортеры скоро прибудут. Она направилась к Джиму, объяснила. Казалось, он понял. Она подошла было помочь ему.

— Нет… я сам.

Джен отошла назад. Он медленно снял с себя рубашку и взял в руки ту, желтую. Провел пальцем по непонятной эмблеме и на миг глубоко задумался. Затем тряхнул головой и быстрым движением надел рубашку. Взглянул на девушку с лукавым огоньком в глазах:

— Отвернись, Джен.

— Джим, но я же медсестра! — рассмеялась она.

— Нет. Пока ты не отвернешься…

— О, ну хорошо, — Джен отвернулась и уставилась в окно. Услышав позади шорох, невольно улыбнулась — похоже, ему лучше, раз он вспомнил о приличиях.

— Все, — услышала девушка и повернулась. Он сидел на кровати, застегивая ботинки. Его пальцы легко управлялись со странного вида застежками. — Ну как? — спросил он, встав в полный рост.

Она сдержала изумленный вздох. Он выглядел другим человеком. Даже выражение лица изменилось. Джен залезла в карман и достала расческу.

— Причешись, — предложила она, улыбнувшись.

— Конечно, — он быстро провел расческой по волосам.

— Ты хорошо выглядишь, Джим, — сказал она, улыбаясь. Это должно сработать. Теперь кто-нибудь непременно его узнает. — Пойдем в офис доктора Райта, и фотограф снимет тебя.

Фотограф навел камеру и щелкнул вспышкой. Джим вздрогнул от яркого света, но стоял спокойно.

— Ок, еще разок.

— Стой ровно, Джим, — сказала Джен. — Он хочет сделать еще дубль.

Снова вспышка. В это раз Джим не шелохнулся.

— Хорошо. Очень хорошо, — доктор Райт вышел из-за стола. — На сегодня все, Джим. Можете вернуться в палату с мисс Хэмлин.

Джим посмотрел ему в лицо, сдвинув брови.

— Кто вы? — спросил он.

— Меня зовут доктор Леонард Райт, я начальник госпиталя.

— Доктор… — медленно повторил Джим. — Доктор… Боунс. Доктор Леонард Маккой? Нет! Вы не Маккой — кто вы?

— Джим, — Джен взяла его за руку. — Пойдем, нам пора.

— Нет! — он вырвался. — Я хочу знать. Где Боунс? Что вы с ним сделали? Он мой главный медицинский офицер — он, а не вы, доктор Райт. — Казалось, он полностью осознает, что говорит; он не кричал, не сбивался, просто властно и отрывисто задавал вопросы, требуя ответа.

— Джим, о чем вы говорите? — спросил Райт. Если пациент разговорится, может, они смогут что-то узнать о нем.

— Если доктора Маккоя здесь нет, где сестра Чэпел? Или доктор М’Бенга? Один из них должен быть здесь.

— Нет, Джим, — тихо произнесла Джен. — Они в другом месте, помнишь? Мы говорили об этом вчера. — И внезапно сверкнула идея — если он сейчас так хорошо все вспомнил, возможно, самое время спросить… — Как тебя зовут? Джимми?..

— Я капитан Джеймс Кирк, командир… — он замер. На его лице появилось выражение абсолютного ужаса. Он сжал голову руками и с криком боли повалился на пол. — Спок! Помоги мне!..

Доктор, медсестра и журналист из ХХ века не могли знать, что капитан Джеймс Т. Кирк страдал от постгипнотического внушения, код внедрила в его разум жестокая раса инопланетян, известная в ХХIII веке как клингоны. Триггером являлись его полное имя и звание. Но клингоны не знали уменьшительной формы «Джимми». Джен — пусть и случайно — использовав эту лазейку, фактически исцелила часть поврежденных клеток мозга — вернув Кирка в детство, она заставила его мозговые клетки и нервные окончания в ускоренном темпе регенерировать. Она помогла ему куда больше, чем сама понимала.

Но теперь новая волна боли, вызванная клингонским мыслефильтром, вновь обрушилась на Кирка. Ключевые слова впустили в сознание такой непередаваемый ужас и боль, что ни один человек не смог бы такого выдержать. Результат был ужасающий. Санитары, прибежавшие в кабинет по вызову Райта, с трудом скрутили больного, надели смирительную рубашку и потащили в палату. Сестра Хэмлин, из глаз которой катились слезы, ушла с разрешения шефа, а Райт проводил газетчиков до дверей.

— Отличная история, док, — ухмыльнулся Блэр, репортер. Фотограф украдкой сделал еще один кадр — запечатлевший, как странный пациент корчится на полу, удерживаемый тремя санитарами.

— Я бы предпочел, чтобы вы не использовали этот снимок, — сказал Райт.

— И испортил горячий материалец? — расхохотался Блэр. — Ни за что!

На следующий день на передовице местной газеты появился заголовок: «Кто этот человек?» Под ним напечатали два снимка: один изображал в полный рост хорошо выглядевшего мужчину в странном костюме. На другой фотографии тот же самый человек корчился на полу, удерживаемый санитарами и смирительной рубашкой, на его лице застыла гримаса боли и ужаса. Внизу жирным шрифтом пустили обращение к читателям — всех, кому было что-то известно об этом парне, убедительно просили связаться с руководством госпиталя.

Эта история была растиражирована СМИ и получила широкую огласку. Однако больше репортерам не позволяли видеть Джеймса Т. Кирка. Ему постоянно вводили седативное. Его состояние стремительно ухудшилось до первоначального и было ничем не лучше того, в каком он поступил в лечебницу.

Прошло несколько дней, неделя. Никто не приходил. Была парочка телефонных звонков, но все они оказались пустышками. Возбуждение спадало. Как умирают старые новости, так и эта история постепенно забылась.

В медицинских записях имя «Джеймс Доу» заменили на «Джеймс Т. Кирк», странную одежду вернули в камеру хранения. Все стало как раньше.

* * *

«Энтерпрайз» продолжал свою миссию. Дела не становились лучше, но и не ухудшались. Команда начала привыкать к новому капитану, и обязанности выполнялись эффективно.

Маккой и Скотт проводили большую часть свободного времени вместе, иногда за скотчем и бренди, чаще, как сегодня, на РЭК-палубе за чашкой кофе, тихо разговаривая, чтобы их не слышал вулканец, склонившийся в дальнем углу над терминалом библиотечного компьютера. Маккой оглянулся на Спока и встретился взглядом с инженером.

— Скотти, мне тут пришло в голову, что я не вспоминал про Джима Кирка уже… почти неделю.

— Да, доктор, я тоже это заметил — забывание. Поминальная служба в прошлом месяце, кажется, положила конец надежде когда-нибудь найти его.

— Да, наверное, — угрюмо согласился Маккой, уставившись в чашку. Он вздохнул. — Если бы мы только знали, что случилось. Тогда мы могли бы принять это.

— Да… — Скотти, погруженный в свои мысли, отхлебнул кофе.

Неожиданно Спок резко выпрямился за своим компьютером. Маккой увидел, как он вздрогнул.

Через долгое мгновение Спок поднялся, вернув себе вулканский самоконтроль, и подошел к ним.

— Я только что нашел подтверждение тому, что Джим находится в прошлом, — сказал он. — Я считал так с тех пор, как он пропал. Телепатический эффект, не являющийся доказательством. Клингоны схватили его и… использовали мыслефильтр. Узнали секрет Стража Вечности. Джим сбежал от Кора и попытался добраться до Эдит. Я проводил поиск начиная с 1930-х. Он в 1950-х, и он лишен рассудка. — Спок закрыл глаза, снова открыл их и, не мигая, пристально посмотрел на Маккоя. — Я знал часть этого с той ночи, как пропал Джим, доктор. Он взывал о помощи. Но я ничего не мог сделать.

— Почему ты не сказал мне? — вспыхнул Маккой.

Спок едва заметно вздохнул.

— Вы бы мне не поверили, доктор.

Маккой, готовый разразиться гневной тирадой, открыл рот и тут же закрыл его. Печаль, понимание и сочувствие появились на его лице.

— Нет, — тихо сказал он, — не поверил бы.

Тогда Спок показал им газетные статьи.

Много позже дверь в каюту Маккоя тихо свистнула, пропуская капитана Спока.

— Могу я с вами поговорить, доктор?

— Конечно, Спок. Входи.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас, доктор. Я знаю, что вам необходим отдых. Однако я хочу объяснить…

— Спок, ты не должен ничего объяснять. Я все понимаю. Ты делал то, что считал нужным. Я это много раз уже повторял.

— Но все-таки я хочу… я должен быть уверен, что вы знаете, почему я действовал так, — настаивал Спок.

Маккой улыбнулся.

— Спок, мы давно знакомы. Ты не думаешь, что теперь я кое-что про тебя знаю? Когда я осознал, что ты давно знаешь про Джима, когда я осознал своим медным лбом, с чем тебе приходилось жить, ты не думаешь, что я все понял? Господи, Спок! Единственное, чего я не могу понять, так это почему ты не сломался. Я должен был понять, что что-то не так, но был слишком туп, чтобы это увидеть. Ты заставил нас всех так ненавидеть тебя, что у нас не оставалось времени слишком много думать про Джима. Это я должен был прийти к тебе. Я должен был извиниться…

— В том нет необходимости, доктор. Вы действовали как любой человек, переживающий большую потерю. Я лишь сожалею, что…

— Слушай, Спок, давай забудем об этом. У нас есть большая работа. Давай займемся ею, — предложил Маккой.

— Согласен. Хотя, еще одно… Боунс. Теперь он может быть уже мертв. Возможно, для него даже лучше теперь быть мертвым. Я рассказывал вам, на что способен мыслефильтр. Капитан живет в примитивных условиях более года. Он мог не получать необходимого ухода. Судя по моим сведениям, лечение душевнобольных пациентов в те времена было весьма ограничено. Существует большая вероятность, что он вообще не получал никакого лечения. Если он жив, вы должны приготовиться к тому, что это может быть не тот Джеймс Кирк, которого мы оба знаем.

— Я понимаю, Спок. Знал это с тех пор, как ты сказал, что клингоны применили мыслефильтр. Я могу это принять — теперь. Я просто хочу знать, жив он или мертв. Если жив, мы заберем его с собой и он получит лучший уход, какой наши технологии смогут предоставить. Если… мертв и мы в том уверимся, то сможем принять это. — Маккой тихо постоял минуту, погруженный в свои мысли; потом поднял глаза на Спока и улыбнулся. — Спок, — сказал он, — я рад, что ты пришел. Я хотел сказать — поблагодарить, — что ты не позволил мне перевестись с «Энтерпрайза». Надеюсь, мы сможем забыть прошедший год. Глупо продолжать играть в молчанку.

— Согласен, доктор. Это было бы… нелогично.

— Я знал, что вы это скажете, мистер Спок! — и Леонард Маккой рассмеялся, практически в первый раз за этот год.

* * *

Золотое свечение транспортаторного луча исчезло, и две фигуры материализовались на тихой улице. В три утра та была абсолютно пуста.

Доктор Леонард Маккой и энсин Павел Чехов быстро направились вниз по темному переулку. «Энтерпрайз» поддерживал синхронную орбиту над планетой. В предплечья у них были вживлены подкожные передатчики, которые давали возможность засечь их и поднять на борт без помощи коммуникатора. Хотя коммуникаторы имелись у обоих, у Маккоя даже два — второй спрятан в потайном отделении медицинской сумки — эту древность реплицировали на борту «Энтерпрайза» по старым эскизам. Впрочем, любой практикующий врач из пятидесятых был бы очень озадачен содержимым этой сумки.

Им придется пойти на контакт с таким медиком и вытащить Кирка через официальные каналы, не оставляя в прошлом таинственных исчезновений. У них были фальшивые удостоверения, документы и справки на любой случай. Вулканец предусмотрел все что только можно.

Спок не стал рисковать и спускаться сюда сам. В этот раз острые уши вряд ли получится объяснить, рассказав историю о «механическом рисосборнике». В прошлый раз, впрочем, это тоже не очень получилось.

Маккой улыбнулся. Есть шанс, что они с Джимом когда-нибудь посмеются над этой историей.

* * *

Джен Хэмлин вернулась из месячного отпуска отдохнувшей, но неспокойной.

Проходя по коридорам и палатам госпиталя, она мало-помалу заново привыкала к истощенным бледным лицам пациентов. Большая часть их питалась плохо, и их вес был много ниже нормы. Они редко выходили на улицу в зимние месяцы; наверное, поэтому многие выглядели такими бледными и больными.

Она пошла дальше, приближаясь к палате, в которую страшилась заходить — к палате, в которой находился человек, называвший себя «Джеймс Т. Кирк». Она помедлила, прежде чем войти. Когда ушли репортеры, она проплакала всю ночь, обвиняя во всем себя. Ах, если бы только она не спросила его об имени! Он так хорошо поправлялся, пока не произнес: «Я капитан Джеймс Т. Кирк», после чего провалился в самую протяженную и глубокую из всех его панических атак.

Она заходила к нему несколько раз до того, как уехала, но он не узнавал ее и не реагировал на нее. На нем была прочная смирительная рубашка, которую не позволяли снимать. Врачи настаивали, что он ранит кого-нибудь или себя самого, если освободится. В конец концов, она не смогла этого выносить и уехала.

Теперь она сделала глубокий вдох, успокаиваясь, и вошла в палату. Кто-то еще был здесь — Фрэнк Томас: должно быть, его перевели обратно из другого крыла… Если бы она знала… Как она могла уехать?

Санитар Томас был невежественным и безжалостным садистом. Джен знала это и несколько раз докладывала о его жестоком обращении с пациентами, но никогда не могла этого доказать. Он знал об ее усилиях, но только смеялся над ними.

Когда она вошла в комнату, Фрэнк предлагал Джиму воду и тут же выплескивал ее.

— Фрэнк! — воскликнула Джен. Тот быстро вскочил, притворившись, что от неожиданности расплескал воду.

— Черт, мисс Хэмлин! Посмотрите, что вы наделали, — сказал он, сама невинность.

— Я видела, чем ты занимался, Фрэнк. Это так ты заботишься о пациентах?

— Мисс Хэмлин, да что вы говорите! С головы вашего Супермена не упал ни один волосок, — он искоса посмотрел на нее.

— Убирайся отсюда, Фрэнк, — с отвращением потребовала Джен.

— Зачем? Чтоб вы могли пообниматься? — спросил он.

— Убирайся!

Он злобно взглянул ей в лицо и вышел.

Джен не стала тратить время, провожая его взглядом. Она обернулась к Джиму, который вжался в дальний угол комнаты.

— Джим? Джимми? Не бойся. Это Джен, — тихим голосом позвала она, медленно приближаясь к нему.

Он выглядел ужасно. Когда он только поступил, его физическое состояние было весьма неплохим. Даже когда приходили репортеры, он выглядел нормально. Теперь же он весил вряд ли больше ста тридцати фунтов, бледное лицо осунулось, волосы были в беспорядке. Она не понимала, почему врачи не поместили его в изолятор. Хотя, наверное, Томас не сообщил им о его состоянии.

Пока эти мысли мелькали в ее голове, она медленно приближалась к Джиму. Он еще плотнее вжался в угол, полностью охваченный диким ужасом. Она остановилась.

— Джим, я тебя не обижу, — она протянула руку — открытой ладонью вверх.

Он замер, пытаясь сконцентрироваться. Наконец посмотрел на нее, на протянутую руку и сделал неловкий шаг вперед.

— Джен?..

— Да, Джимми. Джен! — Он узнал ее!

— Джен… ты вернулась… — он снова шагнул к ней, в его глазах начал появляться разум. Почти коснувшись ее раскрытой ладони, он поскользнулся на мокром из-за разлитой Томасом воды полу и упал на колени перед Джен.

— Джим! — воскликнула она, поспешно опускаясь рядом и обнимая его.

— Мисс Хэмлин! — раздавшийся позади голос заставил ее вздрогнуть. Ее неожиданное движение и громкий голос испугали Джима, который тотчас попытался отползти назад.

Не успела Джен Хэмлин повернуть голову, как услышала другой голос:

— Боже мой!

Повернувшись, Джен увидела двоих мужчин. Одним из них был доктор Райт, именно он окликнул её. Другой — среднего роста темноволосый мужчина с приятным лицом — неотрывно глядел на нее — нет, на Джима! — в его глазах читались ошеломленное неверие и глубокое страдание.

Мгновение никто не двигался. Она по-прежнему стояла на коленях, тихо шепча:

— Тихо, Джим… они тебя не обидят… я не позволю им обидеть тебя…

— Мисс Хэмлин, — снова сказал Райт, порываясь взять ее за руку.

— Минуту, доктор, — попросил его спутник, опускаясь на колени рядом с Джен. — Мисс Хэмлин, — мягко попросил он, — позвольте, я поговорю с ним.

Что-то в его голосе и поведении сказало Джен, что он не причинит её подопечному вреда. В его словах звучала печаль, но ещё и уверенность, что вызывало доверие. Она осторожно отпустила Джима и встала.

Мужчина присел на корточки и осторожно опустил руки Джиму на плечи.

— Джим. Посмотри на меня. Это Боунс. Я заберу тебя домой. Все хорошо. Ты в безопасности.

Джим медленно поднял голову. Казалось, он прислушивается, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Боунс? Боунс? Где?..

— Здесь, Джим. Прямо позади тебя. Посмотри на меня, Джим, — незнакомец слегка встряхнул его.

Джен резко вздохнула. Ошиблась ли она, доверившись этому человеку? Она протянула руку, коснувшись его плеча.

— Кто вы? — спросила девушка.

Он поглядел на нее через плечо.

— Я его друг, мисс Хэмлин, старый друг. Меня зовут Леонард Маккой, доктор Леонард Маккой.

Она вспомнила, что сказал Джим в кабинете Райта. Тогда он принял доктора Леонарда Райта за доктора Леонарда Маккоя. Он тогда сказал «Боунс» — как раз перед тем, как она спросила его имя…

— Вы Боунс?

— Да, он меня так называет.

Джен обернулась к Джиму, который все еще старался сосредоточиться.

— Джим, он здесь. Боунс здесь. Оглянись, — а его другу она посоветовала: — Поговорите с ним, доктор.

— Джим!

— Боунс? — Джим посмотрел в глаза Маккоя, и узнавание медленно проявилось на его лице. — Боунс!

— Да, Джим. Я здесь. — Маккой широко улыбнулся.

— Бог мой… — выдохнул Джим.

— Нет, не бог, только я… — голос Маккоя сорвался, в глазах заблестели слезы.

— Помоги мне, — сказал Джим, пытаясь подняться.

Маккой и Джен встали сами и помогли подняться Кирку. Маккой вспыхнул:

— Что это за варварство, сестра?

— Это… обычная смирительная рубашка, доктор, — сказала она, слегка удивленная, что он этого не знал. — Но, — поспешно добавила она, — я была против, но мне не позволили…

— Снимите ее сейчас же! — приказал Маккой.

Райт шагнул вперед:

— Подождите минуту, доктор Маккой. Вы уверены? — спросил он. — Он буйный и может ударить кого-нибудь.

— Ударить? — фыркнул Маккой. — В его-то состоянии? Посмотрите на него — что вы с ним сделали? — снова взорвался он, позволяя своим чувствам взять верх.

Райт напрягся.

— Мы делали все, что могли, доктор, — в его голосе зазвучал зарождающийся гнев.

Джим съежился, напуганный резкими голосами. Маккой, заметив это, повернулся к Райту:

— Мы пугаем его. Извините. Я не должен был критиковать. Пожалуйста, могу я побыть с ним наедине. Вы не могли бы выйти?

Райт помедлил минуту, но он был хорошим человеком и проглотил резкий ответ, который уже готов был сорваться с языка.

— Хорошо, я буду за дверью, если понадоблюсь.

— Спасибо, доктор. И вы не пригласите сюда мистера Чехова?

— Конечно. Мисс Хэмлин, пойдемте?

Джен кивнула и встала рядом со своим начальником.

— Нет! — выкрикнул Джим. — Джен! Не уходи!

Она остановилась и поглядела на Маккоя.

— Доктор Маккой, кажется, он…

— Конечно-конечно, тогда останьтесь, мисс Хэмлин. Покажите, как снять это… эту штуку, — Маккой все еще кипел от злости.

— Да, доктор, — торопливо сказала Джен. Она быстро начала расстегивать пряжки и ремешки, как хотела, еще когда вошла в комнату. Райт вышел в коридор, а вместо него зашел молодой человек. Он огляделся, сдвинув брови, потом его взгляд остановился на Джиме, который стоял в центре комнаты, стискивая ладони.

— Капитан! Капитан Кирк! — воскликнул Чехов.

Джеймс Кирк вскрикнул и бросился в дальний угол, отчаянно пытаясь спрятаться, вжаться в него, прикрывая голову руками.

Ошеломленный Чехов замер на месте, в то время как Маккой и Джен бросились к Джиму.

— Сестра, что случилось? — воскликнул Маккой.

— Ваш спутник назвал его «капитан». Так всегда происходит, когда Джим слышит или сам произносит это слово, — быстро объяснила она.

Маккой опустился на колени рядом с Джимом, нащупывая на своей сумке странного вида застежку. Открыв ее, он быстро вытащил какой-то инструмент, подрегулировал и приложил к руке Джима. Раздался шипящий звук, и почти сразу Джим притих и расслабился, привалившись к стене. Быстрота и внезапность реакции ошеломили Джен.

— Что вы сделали, доктор? — пораженно спросила она.

— Это обычный транквилизатор, сестра, — ответил Маккой, не глядя на нее.

— Обычный, доктор? Я никогда не видела, чтобы лекарство срабатывало так быстро!

Маккой резко поднял глаза: он допустил ошибку!

— О… ну… Это не совсем обычный наркотик, я с ним немного поэкспериментировал, и результат получился неплохой, — запинаясь, проговорил он. Она по-прежнему смотрела на него, на гипоспрей в его руке.

— А это? Вы сделали укол прямо через рубашку.

— Не укол, сестра. Впрыскивание под высоким давлением — это экспериментальная технология. Скоро это будет применяться повсеместно. Слушайте, — он быстро сменил тему, пока еще чего-нибудь не наговорил. — Давайте уберемся из этого проклятого угла. Помогите-ка мне, — приказал он, помогая Кирку подняться.

Джим Кирк не сопротивлялся, когда они довели его до кровати и усадили на край.

Все это время Павел Чехов неподвижно стоял у двери. Дикая реакция капитана на приветствие потрясла его до глубины души. Хотя он знал, что клингоны применили мыслефильтр, но не представлял, что все будет настолько ужасно. Чудовищно.

— Павел, поговори с Джимом, — приказал Маккой. — Не упоминай его имени, просто спокойно поговори.

Чехов сверху вниз посмотрел на капитана.

— Э… Добрый день, Джим… — это было все, что он смог придумать, но это сработало. Кирк поднял голову и вгляделся в лицо Чехова.

— Мистер… мистер Чехов?

— Да, сэр, это я. — Павел больше ничего не сказал, завороженно наблюдая, как капитан слабо улыбнулся.

— Вы отведете нас домой, на «Энтерпрайз», Чехов?

Павел кинул взгляд на Маккоя, тот кивнул.

— Да, сэр, я проложу курс — когда доктор Маккой скажет, что вы готовы, — со счастливой улыбкой сказал он.

— Хорошо… хорошо, — сказал Кирк. — Будьте готовы, энсин.

— Есть, сэр.

Джен Хэмлин переводила взгляд с одного на другого. Конечно, она не могла знать, о чем они говорят, она ведь не слышала, как Маккой объяснял Райту об одержимости больного флотом. Маккой заметил ее растерянность и объяснил все в нескольких словах.

— Понятно, — сказала она. — Это объясняет…

Маккой повернулся к Джен.

— Я бы хотел осмотреть его, сестра. — Он замолчал, в первый раз внимательно поглядев на койку. — Сестра! Посмотрите на кровать! Она… грязная! — его голос зазвенел от возмущения. — Это так вы о нем заботитесь?

— Доктор… пожалуйста. Меня здесь не было. Я вошла в эту комнату за пять минут до вас. Я тоже была поражена. Дежурный санитар недобросовестно выполнял свою работу. Я удалила его с этажа. Он… он не очень хороший работник, доктор…

— Да уж, я вижу. Эта одежда — у вас все пациенты так одеты?

— Да, доктор… — Лицо Джен начало покрываться румянцем. Наверное, этот врач из новой частной клиники, где есть возможность хорошего ухода за пациентами, покупки новой одежды.

— Варвары! — резко оборвал её Маккой. — Вы можете принести чистую одежду?

— Конечно, доктор, — Джен направилась было к двери, обернулась. — Вы собираетесь забрать его?

— Да, и как можно скорее.

— Вам нужны вещи, в которых он поступил? Такая странная одежда…

— А, да — желтая рубашка, бриджи и черные ботинки?

— Да.

— М-м… да. — Маккой понимал, что вещи Кирка здесь совсем не к месту — вернее, не ко времени. — Да, хорошо. Принесите их, пожалуйста.

Джен Хэмлин поспешила из комнаты. Как только она вышла, вошел доктор Райт.

— Все в порядке, доктор? — спросил он.

— Я видел больничные палаты и почище, доктор, — гневно заявил Маккой. Но смирил свой темперамент, заметив в глазах врача усталое понимание. Хороший человек.

Они обсудили перевод пациента в частную клинику. Райт предложил заняться бумагами и вышел, прихватив с собой Чехова.

Джен вернулась, когда Маккой заканчивал со сканером и гипоспреем, но он не думал, что она заметила сканер. Так же как и не могла знать, что он ввел пациенту успокоительное — комплекс транквилизаторов, о которых Джен никогда и не слышала — и витаминные концентраты, которые будут изобретены лишь спустя десятилетия.

— Ему надо отдохнуть, сестра, — сказал Маккой.

Джен стояла и смотрела на Джима. Все произошло так быстро. Значит… он скоро уйдет. Доктор заберет его. Она была рада, что о нем позаботятся надлежащим образом, но… она его больше не увидит… и это причиняло боль. Она повернулась к Маккою:

— Доктор, пожалуйста, могу я пойти с вами и позаботиться о нем? У меня здесь никого нет, ни семьи… никого. Вам понадобится кто-нибудь, кто…

Маккой улыбнулся, но покачал головой.

— Нет. Спасибо, сестра, но мы с мистером Чеховым прекрасно справимся. Нет необходимости…

— Но доктор! Хотя бы скажите, куда вы отправитесь. Я смогу приходить к нему… я думала, что смогу помочь… — ее голос прервался, глаза наполнились слезами.

Маккой пристально посмотрел на нее и сказал достаточно резко:

— Сестра Хэмлин, вы были не очень-то профессиональны.

Джен опустилась на колени рядом с кроватью.

— Я не была профессиональна, доктор. Простите. Я не хотела… не собиралась… — она заплакала.

Маккой понял.

— Мисс Хэмлин, вы любите его, правда? — мягко спросил он.

— Да… да, — Джен всхлипнула, закрыв лицо руками. — Доктор Маккой, пожалуйста, позвольте мне пойти с вами.

— Я бы хотел, — честно сказал Маккой, — но…

— Я пойду куда угодно! Пожалуйста! — ее голос зазвенел; казалось, она потихоньку впадает в истерику.

Маккой подошел к ней и сел на край кровати.

— Мисс Хэмлин, вы не сможете попасть туда, куда мы направляемся. Простите, но это невозможно. — В его голосе появилась твердая убежденность, чтобы пробиться через ее слезы.

Джим застонал и беспокойно пошевелился. Маккой успокаивающе опустил руку ему на плечо, но тот начал что-то бормотать. Сперва слова были почти неразличимы, затем, неожиданно и очень четко:

— Спок! Помоги мне! Клингоны… они хотят… Они поработят Землю! Я не могу — я не должен им говорить… Это… Они изменят историю, Спок! О, Господи! Я не могу… Спок! Помоги мне! — его голос сорвался на крик, Маккой достал из сумки сканер и провел им над Кирком, после чего сделал еще один «укол» гипоспреем. Джим расслабился и снова погрузился в сон.

— Будь прокляты эти клингонские монстры, — пробормотал Маккой. — Как только мы вернемся в космос, я… — он резко оборвал себя, поняв, что только что сказал. Но было уже поздно. Джен Хэмлин широко раскрытыми глазами смотрела на него, на сканер и гипоспрей в его руках, на Джима.

— Я знаю… знаю! — выкрикнула она.

— Что вы знаете?

— Вы… он… вы оба — и тот, другой, человек… Джим говорил не про наш флот… Вы ненастоящий доктор. Эти ваши приборы — таких нет нигде, их не может быть на Земле! Я читала про эти… НЛО, которые видит кто ни попадя. Или я схожу с ума, или вы… вы… — она начала потихоньку пятиться к двери.

Маккой молча проклинал свой длинный язык. Если бы он промолчал, не использовал сканер, он мог бы сказать, что Джим просто бредил. Но нет, он сам заговорил о клингонах, космосе и звездолетах. Нужно что-то делать; сестра бочком двигалась к двери. Он быстро подошел к ней, взял за руку, не обращая внимания на то, что она шарахнулась от него.

— Мисс Хэмлин, пожалуйста, не бойтесь. Послушайте меня! — и снова властная сила убеждения в его голосе остановила ее. — Я расскажу вам… Пожалуйста, постарайтесь понять. Мы не хотим причинять вам вред. Вы правы, Джим, Павел и я — не отсюда. Мы… из вашего будущего, — он замолчал, давая время осмыслить услышанное.

— Из… из будущего? Но… Как…

— Джен, я не могу вам этого объяснить, вы не можете этого понять, но разве это делает из нас чудовищ? Посмотрите на меня. Разве я так сильно отличаюсь от ваших знакомых? Посмотрите на Джима. Вы говорили, что любите его. Разве имеет значение, когда он родился? Я понимаю, вы испуганы. Я не могу вас винить, но подумайте, Джен. Чего вы боитесь? — Маккой мягко улыбнулся. Казалось, она успокоилась, слушая его, и лишь переводила взгляд с него на Джима.

— Нет… нет, наверное. Но я не понимаю. Как?..

— Конечно нет, Джен, — Маккой тихо рассмеялся. — Даже я не очень понимаю, как нам это удалось. Павел и я, и остальные, — мы очень долго искали Джеймса Кирка. Я не могу рассказать вам все, вы просто не поймете, но поверьте: Джим очень важный человек, настолько, что сотни людей рискнули своими жизнями, чтобы вернуться в прошлое и найти его. Теперь мы должны вернуть его в его время, в его жизнь. Его вылечат. В наше время почти не осталось тех, кому медицина не может помочь, но и о них заботятся лучшие доктора в галактике.

— В галактике? — неверяще переспросила она.

— Да, Джен, в галактике. В мое время, время Джеймса Кирка, человечество давно вышло в космос. — Теперь он в самом деле это сделал! Но, по крайней мере, она слушала его, а не мчалась с криками по коридору. Он продолжил: — Я не должен вам этого говорить, Джен. Я не могу рисковать изменением истории. Вы сказали, что любите Джеймса Кирка?

Джен помолчала. Доктор понимал, что сейчас она взвешивает свою любовь и открывшееся ей знание.

— Да, — решительно проговорила она. — Я люблю его. То, что вы рассказали, ничего не меняет.

— Тогда вы должны пообещать, что никому не расскажете того, что я рассказал вам. Ради него вы должны позволить ему уйти и сохранить наш секрет, — строго сказал Маккой.

Она повернулась к нему.

— Возьмите меня с собой. Вы сказали, что уйдете навсегда. Пожалуйста, доктор.

— Нет. Вряд ли вы сможете привыкнуть к нашему миру, так же как и он не смог привыкнуть к вашему. У Джима своя жизнь, мисс Хэмлин.

— Он… он женат? У него есть кто-нибудь?

Маккой грустно улыбнулся.

— Нет, он не женат. У него иные… интересы. Можно сказать, что он влюблен, до одержимости, в свою работу, его… — он умолк, поняв, что сказал слишком много. Что ж, он сделал все что мог. Хорошо бы теперь поговорить со Споком.

Они разбудили Джима, позвали Чехова, сказали Райту, что заказанная машина ждет за деревьями, и вышли на улицу. По лицу Джен катились слезы. Она отвернулась, собираясь уйти. Джим крепко схватил ее за руку.

— Не уходи, Джен. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты уходила.

Маккой шагнул вперед.

— Джим, послушай, Джен не может пойти с нами. Подумай, Джим!

— Нет! Я ее не оставлю. Почему она не может пойти с нами?

Тут Маккой осознал, что Кирк, скорее всего, не понимает, что они в прошлом. Но сейчас он не мог это ему объяснить.

— Погоди минутку, Джим, — сказал доктор. — Давай поговорим со Споком. Он знает, как поступить.

— Спок? Ну конечно! Где он, Боунс? — Кирк оглянулся. — Его здесь нет…

— Он на «Энтерпрайзе», Джим. Сейчас я с ним свяжусь; постой с Джен. Мисс Хэмлин, пожалуйста, возьмите его за руку, — быстро сказал он, доставая коммуникатор.

— Кто… Кто такой Спок? — спросила Джен. — И что это такое? — она указала на коммуникатор.

— Спок… это друг, а это… это радио, — объяснил он, открывая прибор. — Маккой — «Энтерпрайзу». Спок!

— Слушаю, доктор. Вы нашли?..

— Да. Он рядом со мной.

— Вы готовы к подъему, доктор?

— Да, почти, но у нас небольшая проблема, Спок. И, честно говоря, я не знаю, что делать. Тут девушка — медсестра… Благодаря моей глупости она узнала, кто мы такие. Она тоже стоит сейчас рядом с нами. И… она любит Джима, а тот не хочет покидать ее!

— Я спускаюсь.

— Спок! Ты считаешь, это мудро?

— Необходимо, доктор. Вы в пределах видимости?

— Да, — мрачно подтвердил Маккой. Он попытался не допустить в голос волнения — как появление Спока подействует на Кирка, одному богу известно. Что ж, он это скоро узнает — раздался знакомый свист транспортаторного луча…

Джен обернулась на звук как раз вовремя, чтобы увидеть золотистое сияние материализации. Остолбенев, она разглядывала появившегося из ниоткуда человека, одетого так же, как и Джеймс Кирк. Девушка почувствовала, как Кирк до боли вцепился в ее руку.

— Джим… Джим, отпусти! Ты делаешь мне больно! — она попыталась высвободить руку, но Джим держал крепко. Она посмотрела на него. Его лицо выражало гнев — нет, ярость!

— Джим, что случилось? — Кирк шагнул вперед, таща за собой Джен.

— Доктор Маккой! — закричала Джен.

Маккой и Спок обернулись и увидели надвигающегося на них Кирка, в каждом движении которого сквозила неконтролируемая ярость.

— Почему он в моей рубашке? — выкрикнул Кирк. Отпустив Джен, он кинулся на Спока, пытаясь разорвать униформу.

Спок легко отклонил удары, поймав Кирка за запястья.

— Джим, прекрати, — мягко сказал он.

— Почему ты в моей рубашке? — крикнул Кирк. — Ты… ты бросил меня! Я не мертв. Я… капитан! — он снова закричал и упал на колени с прежним выражением дикого ужаса на лице.

Спок склонился к нему. Протянул руку и нажал на точку, известную только вулканцам. Джеймс Кирк обмяк и начал заваливаться на землю. Спок легко подхватил его на руки. Джен Хэмлин, опомнившись, перевела взгляд на Спока.

— Что вы с ним сделали?

Спок обернулся, и тут она вдруг заметила явную разницу во внешности. Поняла, что… незнакомец перед ней — абсолютно чужд ее пониманию. Она прерывисто вздохнула и побледнела.

Маккой мгновенно среагировал и подхватил её под руку.

— Не бойтесь нас, мисс Хэмлин. С Джимом все в порядке. Спок просто… ну, скажем, отправил его немного поспать. Он придет в себя через пару минут. — Он говорил очень тихо, пока Джен оправлялась от потрясения. Она снова посмотрела на Спока — как раз вовремя, чтобы заметить на его лице выражение глубокой печали, которое тотчас сменилось прежней бесстрастной маской, стоило ему заметить, что Джен смотрит на него.

Маккой стащил с себя плащ и расстелил на земле. Спок опустил на него Кирка, выпрямился и посмотрел на Джен Хэмлин, которая слегка отпрянула под его пристальным взглядом.

— Мисс Хэмлин, — тихо сказал он. — Доктор Маккой сказал, что вы любите Джеймса Кирка. Это так?

— Да… Да. Верно, — сказала она, в защитном жесте слегка вздернув подбородок.

— Кроме того, вы знаете, кто мы такие и откуда. — Спокойный голос продолжил: — Мисс Хэмлин, пожалуйста, не бойтесь нас. Джеймс Кирк мой друг. Я понимаю, что он значит для вас; прискорбно, что вы из разных эпох. В его времени он одинок. Капитанские обязанности и служба в Звездном Флоте Федерации не дает ему права целиком принадлежать любой из женщин.

Спок замолчал, а Маккой кинул на него любопытный взгляд. Он никогда не слышал, чтобы Спок говорил что-нибудь подобное. Но смолчал; он был уверен, что у вулканца есть причина, чтобы рассказать Джен Хэмлин о мире будущего, и даже чуть больше, чем это сделал он сам.

— Но, если он одинок, позвольте мне пойти с вами! Я могу… — она запнулась, когда он покачал головой.

— Нет. Это невозможно. По нескольким причинам. Маловероятно, что вы будете счастливы в нашем времени. Вы будете… не к месту.

— Я смогу научиться! Пожалуйста!

— Да, но… — Спок снова склонил голову. — Основная причина в том, что вы можете изменить будущее. Даже капитан мог создать временную петлю. Но у вас тоже должна быть веская причина. Мисс Хэмлин, а вам не приходило на ум, что Джим может не любить вас?

Она изумленно моргнула.

— Он… но он любит меня! Он сам сказал, что не хочет оставлять меня.

— Это говорил не Джеймс Кирк, мисс Хэмлин. Это был голос человека, чей разум подвергся жестокой пытке. Вы были добры к нему; заботились о нем. Насколько я понимаю, вы необычно добры к своим пациентам. Это делает вам честь. Если Джеймс Кирк выздоровеет, — а я полагаю, что это случится, — он будет благодарен вам, но… будет ли достаточно одной благодарности? Понимаете? Если вы действительно любите его, вы должны позволить ему уйти. Вы должны забыть Джеймса Кирка и все, что узнали о нем, о нас и о вашем будущем.

— Но как? Я не могу забыть его или вас, или доктора Маккоя, и все, что услышала сегодня!

— Я могу помочь вам… забыть, — тихо сказал Спок; казалось, он проговорил это против желания.

— Что… что вы имеете в виду? — «Он что, хочет убить ее?» Она отшатнулась.

— Мисс Хэмлин, я не причиню вам вреда. Доктор Маккой, не могли бы вы объяснить, что мелдинг не опасен для нее? — сказал Спок, поворачиваясь к Маккою.

Доктор улыбнулся и взял Джен за руку.

— Джен, я понимаю, вы испуганы. Я бы на вашем месте тоже испугался. Но поверьте, мистер Спок, несмотря на его странную внешность, и мухи не обидит. Доверьтесь ему; доверьтесь нам. Уверен, вы поняли, что Джим значит для нас; мы оба говорим вам, что он наш друг. Мы не сделаем ничего плохого тому, кому так обязан наш друг. То, что предлагает мистер Спок, называется мелдингом. Мне приходилось несколько раз это испытывать, и Джиму тоже. Это много раз спасало наш рассудок и наши жизни. Позвольте Споку помочь вам.

Его тихий и спокойный голос успокаивающе подействовал на Джен. Она обернулась к Споку.

— Вы правда думаете, что это поможет Джиму?

— Да, мисс Хэмлин. И ему, и вам.

— Тогда… — Джен повернулась и посмотрела на Джима, снова ощутив любовь к этому человеку. Неожиданно ее пронзила незваная мысль: «А любовь ли это? Или же… жалость? Может быть… Нет… Нет!» Она наклонилась и поправила плащ, слегка коснувшись щеки Джима. Затем, сделав глубокий вдох, выпрямилась. — Что я должна делать, мистер Спок?

— Ничего, мисс Хэмлин. Все сделаю я. Просто постарайтесь максимально очистить разум. Расслабьтесь и не бойтесь меня. Еще вопрос: вы хотите помнить ваши чувства к Джеймсу Кирку, ваши отношения с ним как с пациентом? Или хотите стереть из памяти все вместе с теми знаниями, что вы получили о вашем будущем?

— Вы можете так сделать?

— Да, думаю, что могу.

— Тогда позвольте мне помнить его.

— Как пожелаете. Тепер не бойтесь меня. Я должен положить ладонь вам на лоб. Пожалуйста, расслабьтесь… не бойтесь… — он закрыл глаза.

Джен Хэмлин мало что почувствовала. По ее сознанию распространилось спокойствие; напряжение и волнения этого дня покинули ее. Она почувствовала облегчение. Что-то — что беспокоило ее — исчезало. Ей не нужно больше волноваться за Джима — с ним все будет в порядке. Доктор Маккой сможет о нем позаботиться; все будет хорошо.

Джен медленно побрела по направлению к больнице. Прошла за тяжелые двери и пошла дальше по коридору — помогать людям. Она не слышала тихого жужжания, раздавшегося за старыми деревьями во дворе лечебницы…

* * *

Коммандер Скотт управлял кораблем. Ему уже начинало казаться, что он родился в командирском кресле и в нем же состарится.

Двигатели бездействовали, и Скотт бы доволен. Раздражен, но доволен. Все эти скачки на варп семь и восемь, а он даже не знал, что случилось. Рывок назад, сквозь время, полет на Звездную базу одиннадцать, потом к Стражу Вечности и снова на базу…

Он снова вздрогнул при мысли о том, что увидел, когда на борту материализовалась группа высадки. Он очистил коридоры, ведущие к лазарету. И никому не рассказывал о том, что видел, так же, как Маккой и Чехов.

Только Маккой и Спок видели Кирка после того, как поместили его в изолятор.

Маккой вернулся со Звездной Базы вместе со Споком, хотя Скотти с трудом мог поверить, что кого-то из них можно сейчас отогнать от Джима. Но они вместе спустились на планету Стража Вечности и вернулись, выглядя не вполне удовлетворенными, но уверенными, что полбуханки все же лучше, чем ничего.

Маккой был столь же молчалив, как и Спок, так что Скотти вскоре бросил попытки разговорить его.

Совершенно очевидно, что эти двое были не намерены отдыхать, пока капитан полностью не поправится — если это, конечно, случится. Но радостное оживление на корабле неуклонно росло. Ведь главное — он был жив. Что бы там ни было, но команда верила, что надолго вывести из строя Джеймса Кирка почти невозможно.

И вот теперь, около часа назад, Спок спустился вниз, в офис Мендеза.

Разумеется, вулканец вернется с очередным приказом, что они должны заниматься своей работой, ждать и надеяться. Конечно, к капитану никого не допустят.

Скотт вздохнул.

Неожиданно раздался голос Ухуры.

— Мистер Скотт, я получила сообщение от коммодора Мендеза. Он приказывает приготовиться к прибытию капитана на борт. — Ее глаза расширились. — Мистер Скотт! Нам приказано выставить почетный караул… Вы, доктор Маккой… и… мистер Зулу, мистер Чехов… и я — мы приглашены!

Глаза Скотти расширились в дикой догадке.

— Этого не может быть… — он вдруг обнаружил, что улыбается до ушей. — Ну, тогда — чего же мы ждем? Мистер Райли, вы за старшего. — Он с надеждой глянул на Ухуру и поспешил к турболифту.

Минутой позже раздался жужжащий звук, и на платформе транспортатора начали проявляться две фигуры. Лейтенант Джозеф, возглавляющий почетный караул, поднес к губам боцманскую дудку, приветствуя на борту капитана, — но извлек из нее только резкий визг, увидев, что перед ним стоит капитан Джеймс Т. Кирк, а позади него, в синей униформе научного отдела — коммандер Спок!

Несколько секунд все молчали, не двигаясь. Наконец, широко улыбаясь, Джеймс Кирк сошел с платформы транспортатора и поинтересовался:

— Кто-нибудь скажет наконец: «Добро пожаловать на борт»?

Это была очень необычная приветственная церемония. Друзья хлопали друг друга по спинам и пожимали руки; смех, слезы и приветственные крики, эхом отражавшиеся от стен транспортаторной, просочились в тихие коридоры; члены экипажа останавливались, поворачивали головы. И, как молния, по всему кораблю пронеслось: «Капитан Кирк вернулся!»

Кирк обошел весь корабль, приветствуя всех, кого знал, и знакомясь с новичками — пополнившими команду, когда Спок был капитаном. Некоторые из них поинтересовались, по поводу чего эта шумиха. После того, как новый — для них — капитан проходил вперед, их немедленно, со всеми подробностями, просвещали знатоки.

Много позже Джеймс Кирк, Леонард Маккой и Спок сидели в каюте капитана, на столе стояла початая бутылка саурианского бренди. Даже Спок в честь знаменательного события позволил налить себе бокал.

— Ну, Боунс, Спок, — сказал Кирк, — так много времени прошло. Не думал, что когда-нибудь окажусь здесь.

— Джим, — сказал Маккой, — можешь не отвечать, если не хочешь, но мне хотелось бы знать… Что ты помнишь из того, что случилось?

— Кое-что, Боунс. Забавно — я очень четко помню, с чего все началось. Это было — господи, почти два года назад! — он помолчал, потом продолжил: — Помню ту симпатичную девчонку. Ну, я пригласил ее пообедать; мы танцевали — помню, выпил пару стаканов. Потом взял такси. Кажется, там и отключился.

— Скорее всего, под воздействием наркотиков.

— Да, наверное. В любом случае, я очнулся на клингонском корабле — Кор сказал, что это будет славная война. Что-то вроде сведения личных счетов. Пытался допрашивать. Когда я отказался, пригрозил: «Говори, или применю мыслефильтр». Я упорствовал, — Кирк сделал большой глоток и помолчал немного. — Ну а потом… Какие- то обрывки. Спустился с ним к Стражу Вечности. Вспомнил Эдит, Спока, тебя. Оттолкнул его и прыгнул. Картинка была похожа на нужное время. Практически все… Помню большое здание… Кто-то помогал мне — какая-то девушка…

— Это была медсестра, Джен Хэмлин, — подсказал Маккой.

— Да, я помню… Джен. Хэмлин? Это ее фамилия? Странно, не помню. Как будто я ее никогда и не знал, — пробормотал он. — Джен была добра ко мне. Жаль, что я не могу ее поблагодарить. Если бы… — он вздохнул. — Но сейчас уже слишком поздно. — Он замолчал, погрузившись в свои мысли.

Маккой глянул на Спока и беспокойно пошевелился в кресле. Кашлянул:

— Извини, Джим. Я не хотел снова вываливать это все на тебя.

Кирк слабо улыбнулся.

— Все в порядке, Боунс. Это все есть в моих медицинских записях. У тебя же есть их копии. Врачи сказали, что для меня же лучше вспомнить как можно больше или больше года жизни будет потеряно. — Он снова наполнил стакан, предложил Споку, который отрицательно качнул головой, налил Маккою и снова откинулся на спинку кресла.

— Спок, как ты считаешь, что будет со Стражем… Кор?..

— Я добился взаимопонимания со Стражем, — ответил Спок, — а доктор помог установить контакт. Когда он понял, что с вами сделали, то осознал, что некоторые существа совсем не похожи на его создателей. Он не позволит использовать свои возможности в военных целях. Но позволит небольшие научные партии для исторических исследований. Полагаю, в некотором роде, он ищет… компании.

Кирк улыбнулся.

— Одиночество — не только человеческая эмоция.

— Нет, — тихо сказал Спок. — Мы можем заплатить за одиночество Стража событиями, которые могут изменить ход истории. Однако, судя по всему, Кор действовал на свой страх и риск. Можно направить протест Клингонской Империи и органианам.

Маккой решил сменить тему. Кирк стал слишком уж задумчивым. А Спок мог сказать слишком много.

— Спок, ты бы мог перышком сбить меня с ног, когда я увидел тебя позади Джима, — сказал он, ожидая соответствующего ответа.

— Почему я должен был предпринять попытку сбить вас с ног, используя часть покрова птицы, доктор Маккой? — переспросил Спок, подняв бровь.

— Ты, остроухий компьютер! — воскликнул Маккой. — Ты знаешь, что я имею в виду!

— Так почему же вы не сказали, что имеете в виду, доктор?

— Я сказал, что я имел в виду! — вскипел доктор.

Джеймс Кирк откинулся на спинку кресла и расхохотался, да так, что слезы выступили на глазах. Маккой и Спок повернулись к нему.

— Э… Джим… — начал Маккой. Затем, громче: — Джим! Что случилось?

— О… я… бог мой… Боунс! Спок! — Кирк выпрямился и протер глаза. — Теперь я уверен, что дома. Вы два дурака! — он снова разразился смехом.

Маккой усмехнулся, повернулся к Споку и подмигнул. Спок улыбнулся едва заметно. Впервые с момента исчезновения Джеймса Кирка эти двое возобновили свои знаменитые споры.

Маккой повернулся к Кирку и сказал:

— Мы тоже дома, Джим. — Развернулся к Споку. — Ты мне можешь кое-что объяснить, Спок? Я слышал, как ты объявил команде, что Джим снова командует «Энтерпрайзом», но почему ты был… э… ну, понижен?

— Я не был понижен, доктор, потому что не был повышен.

— Но… но ты ведь был капитаном. Эти нашивки… звание было твоим.

— Номинально, доктор. Подразумевалось, что я принимаю командование «Энтерпрайзом» до тех пор, пока Джим не вернется.

— Хочешь сказать, они даже не предложили?.. — повисла изумленная тишина.

— Да, но, как я говорил уже много раз, я…

— …не хочу быть командиром. Но, господи, Спок! Ты был им почти два года!

— Будь я человеком, сказал бы, что мне «не понравились» эти два года, доктор. Я вполне удовлетворен должностью офицера по науке и второго по званию.

— Да, но… Слушай, Спок, а…

На столе запищал интерком, и Кирк наклонился, нажимая на кнопку.

— Кирк слушает.

— Капитан, это сестра Чэпел. Доктор Маккой с вами?

— Рядом со мной, мисс Чэпел. Боунс?

— В чем дело, сестра?

— Доктор, энсин Томас поскользнулся на лестнице в инженерном… Кажется, у него сломана нога.

— Сейчас буду, — Маккой выключил интерком и поднялся. — Ни сна, ни отдыха измученной душе. Спасибо за бренди, капитан. — Он подошел к двери и оглянулся на пороге. — Я рад, что ты снова с нами, Джим, — улыбнувшись, он вышел.

Спок поднялся.

— Я тоже должен идти, капитан. Мои обязанности…

— Спок, задержись еще на минуту, пожалуйста, — попросил Кирк. — Сядь.

— Есть, сэр, — Спок уселся обратно.

— Мы впервые остались вдвоем… Я хотел поблагодарить тебя, — просто сказал Кирк.

— Капитан, вы ничем мне не обязаны. Я делал то, что необходимо.

— Нет, Спок. Ты сделал куда больше. Коммодор Мендез рассказал, как ты… да что там, практически умолял его разрешить полет к Стражу, клингонам, чтобы отправить «Энтерпрайз» в прошлое. Сказал, что подашь в отставку — или повторишь трюк с Талосом четыре. Ради всего святого, не смущайся! — Лицо Спока медленно приобретало более зеленый оттенок, чем обычно.

— Сэр! Смущение — человеческая эмоция.

— Ага, знаю. Тогда почему ты зеленеешь? — Кирк тихо рассмеялся и продолжил: — Слушай, дружище, нам пора уже перестать обманывать друг друга. Я знаю, что у тебя есть эмоции, ты знаешь, что я это знаю, так почему это не признать? Ну, по крайней мере, — Кирк улыбнулся, — я обещаю не говорить Маккою.

Спок помолчал. Казалось, он борется сам с собой; затем вулканец посмотрел в глаза Кирку:

— Капитан… Джим. Я не могу измениться.

Кирк не стал настаивать. Даже это было большой уступкой.

— Знаю, Спок. Надеюсь, ты не слишком изменился, — он помолчал минуту. — Когда рассудок начал возвращаться ко мне, кажется, я вспомнил тебя, Спок. Поэтому, когда я тебя увидел, действовал так… — Кирк запнулся, настала его очередь смущаться.

— Джим, это был не ты — это мыслефильтр, — сказал Спок.

— Да, думаю, что так, — Кирк допил бренди и отставил пустой стакан. — Но почему ты не сдался? Почему поставил все на невозможный шанс?

— Я знал, что ты в руках Кора, хотя Мендез сперва…

— Ты знал? — прервал Кирк.

— Да, Джим. Я слышал твой крик о помощи, когда мыслефильтр прорвал барьер.

— Я… я не знал, — пробормотал Кирк. — Я пытался не поддаваться, но…

— Джим, я тоже знаю, на что способен мыслефильтр. Ты ничего не мог сделать, — сказал Спок. В глазах вулканца явственно проглядывало участие.

Какое-то время в каюте стояла тишина. Наконец Кирк прерывисто вздохнул.

— Я рад, что ты меня услышал, хотя даже не надеялся на это.

— Я пытался объяснить это Мендезу, — продолжил Спок. — Он не поверил. Он считал, что ты мертв, Джим. Он предложил мне командовать «Энтерпрайзом» — стать его капитаном. Я не хотел этого, но мне нужен был корабль, и он заключил со мной соглашение. Сказал, что уже видел, на что я способен, так что так будет безопаснее. Я принял командование при условии, которое уже объяснил доктору Маккою. — Он вздохнул. — Я все рассказал Маккою и Скотту, когда нашел подтверждение. Интересно, но они поверили мне прежде, чем увидели доказательства.

Кирк откинулся не спинку кресла и улыбнулся.

— Ну что ж, и ты меня нашел! — Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его резко выпрямиться. — Спок, то, что ты смог «прочитать» мои мысли на столь большом расстоянии — что это значит?

— Это беспокоит тебя, Джим?

— Я не знаю… Ты можешь «слышать» меня все время?

— Нет, Джим. Очень редко. Только при физическом контакте, как в мелдинге. Даже если бы мог, я бы не стал — это вторжение… Нет, скорее всего, это из-за мыслефильтра, из-за твоей нужды…

— В твоей помощи, дружище, — тихо докончил Кирк. — Похоже, я всегда обращаюсь к тебе, когда мне нужна помощь.

— Как и я, Джим. Поэтому наши разумы слились воедино.

— Что ж, будем надеяться, что такое больше не повторится, — сказал Кирк. — В любом случае, ты рисковал своей карьерой, чтобы найти меня.

— Капитан, я просто не хотел, чтобы Звездный Флот потерял прекрасного офицера.

— Замолчи, Спок! Я тебе не верю, — усмехнулся Кирк.

— Сэр?

— Не обращай внимания. Спасибо. Судя по тому, что рассказал мне Мендез, все отступили — даже Маккой.

— Но только после того, как все поиски окончились неудачей, — тотчас возразил Спок. — Маккой был последним, кто потерял надежду.

Кирк осознал, что Спок практически защищает доктора.

— Да, в этом я уверен. Что ж, я не в обиде. Я бы тоже, возможно, сдался. И все-таки… спасибо.

Спок слегка кивнул, принимая сказанное.

— И еще одно, Спок, — Кирк выпрямился в кресле. — Доктора рассказали мне, как ты использовал мелдинг, чтобы уничтожить триггеры, поставленные клингонами — перебросив их в собственный мозг и отключив их. Я никогда не смогу расплатиться…

— Джим, пожалуйста. Не говори ничего. Я делал то, что необходимо. Я знал, как преодолеть влияние мыслефильтра, а ты нет.

Он встал, и Кирк поднялся тоже.

— Правильно ли я понимаю, что мы продолжим нашу миссию, капитан? — спросил Спок.

— Да, когда пополним запасы. И снова впрягаться в работу…

— И снова?..

— Еще одно мое, чисто человеческое, выражение, — рассмеялся Кирк. — Тебе пора бы знать, что у меня их большой запас.

— Да, капитан, кажется, вы используете их при каждом удобном случае. Однако, полагаю, существует одно выражение, подходящее к нашей ситуации, — серьезным тоном сказал Спок.

— И какое же?

— Добро пожаловать домой, Джим!⁽¹⁾

---

1) Существует даже экранизация «Мыслефильтра», созданная фанатами-энтузиастами: Star Trek New Voyages, 4x09, Mind-Sifter — https://www.youtube.com/watch?v=CMYtd9LNtD0. К сожалению, русской озвучки не существует, но, думаю, после прочтения оригинальной истории всё и так должно быть понятно.

Вернуться к тексту

Комментарий редактора: в последней главе книги авторы предлагают нам прочесть небольшое стихотворение про Спока и его чувства. Я решила предложить читателям на выбор четыре варианта — английский оригинал, перевод-подстрочник и два поэтических перевода на русский язык. В каждом из вариантов, на мой взгляд, есть своё очарование. Автор стиха, очевидно, отсылает нас к событиям эпизода оригинального сериала «Эта сторона рая».

Английский оригинал:

Sonnet from the Vulcan:

Omicron Ceti Three by Shirley Meech

I thought the memory of you was gone-

I thought it buried underneath the years.

But now it rises, bright as Vulcan dawn,

And I remember you, and Earth, and tears.

Your tears were falling like the rains of Earth;

You were the storms and roses of Earth's spring.

You could not know that, almost from my birth

The rites of Vulcan bound me to T'Pring.

I could not break those ties; I had no choice-

Returned to space, left you and Earth behind.

But still I heard the echo of your voice,

Found rain and wind and roses in my mind.

You told me that you loved me, and you cried.

I said I had no feelings. And I lied.

Русский подстрочник

Сонет с Вулкана

Омикрон Цэти-3 от Ширли Мич

Я думал, что память о тебе исчезла —

Я думал, это погребено под годами.

Но теперь оно восходит, яркое, как вулканский рассвет,

И я помню тебя, и Землю, и слезы.

Твои слезы падали, как дожди на Землю;

Ты была бурями и розами земной весны.

Ты не могла знать этого, почти с самого моего рождения

Ритуалы Вулкана связали меня с Т’Принг.

Я не мог разорвать эти узы; у меня не было выбора —

Вернулся в космос, оставил тебя и Землю позади.

Но все же я слышал эхо твоего голоса,

Нашел дождь, ветер и розы в своих мыслях.

Ты сказала мне, что любишь меня, и ты плакала.

Я сказал, что у меня нет никаких чувств. И я солгал.

Поэтический перевод Луали Ллиен

Вулканский сонет

Омикрон Цэти-3 от Ширли Мич

Я думал — навсегда позабыл о тебе,

Я думал — между нами протянулись года,

Но чувство, как жаркий вулканский рассвет,

Восходит в сердце, когда вспоминаю тебя.

Я помню — твои печальные слёзы

Подобны весенним дождям на Земле.

Твои бурные чувства как майские розы

Навсегда остались в памяти мгле.

Ты не знала о тайне, что от рожденья

Ритуалом Вулкана я был связан с Т’Принг.

Я не мог разорвать эти узы, поверь мне,

Пусть и виделись мы на один только миг.

Выбор сделан — путь в космос бескрайний открыт,

И дороги судьбы разошлись наши пусть,

Но в ушах до сих пор голос нежный звучит,

Ветер, дождь, небо, сад, майских роз мокрый куст.

Ты сказала, рыдая, что любишь меня.

Я сказал, что внутри нет ни боли, ни чувств.

Я солгал и теперь проклинаю себя,

А ещё ветер, дождь, сад и… то, что я трус.

Поэтический перевод Джеорджины Норд

Вулканский сонет

Омикрон Цэти-3 от Ширли Мич

Я думал, что я позабыл о тебе,

Считал, всё погребено под годами.

Но чувство, как жаркий вулканский рассвет,

Восходит, о нас мне напоминая.

Твои слёзы лились как земные дожди,

Ты была грозой майской, яркими розами.

Но с рожденья с Т’Принг меня связали вожди,

Что не знала ты, наслаждаясь грёзами.

Я не способен порвать эти узы, поверь,

Я отправился к звёздам, оставив тебя,

Но твой голос, как эхо, открыл в душе дверь,

Где ветра и дожди листья розы дробят.

Ты рыдала, когда призналась в любви,

Я солгал, скрыв навеки чувства свои.

Благодарю за внимание!

Примечание редактора: информация была актуальна в 1976 году.

СОНДРА МАРШАК и МИРНА КУЛБРЕАТ — новая «команда» писателей и редакторов, чьи усилия последние полтора года были сосредоточены вокруг «Звездного пути».

Сондра Маршак — один из соавторов книги «Звездный путь жив!», недавно увидевшего свет сборника заметок и анекдотов о создателях, актёрах, фанатах, конвенциях и сценаристах. Она и Мирна Кулбреат, основательница школ Кулбреат в Колорадо и редактор журнала «Несущий огонь», подготовили две специальных телевизионных передачи, посвящённые «Звёздному пути», и начали работу над новыми книгами совместно с Джином Родденберри, Уильямом Шатнером и Нишель Николс.

Сондру и Мирну часто приглашают на различные конвенции вселенной для чтения докладов и лекций, и они провели много времени, работая как с профессиональными, так и с начинающими писателями «Звёздного пути» и другой художественной литературой.

Сондре и Мирне помогла встретиться статья Мирны «Предпосылка Спока». Мирна переехала из Колорадо-Спрингс в Батон-Руж, штат Луизиана, где Сондра живет с мужем Аланом, профессором электротехники в Университете штата Луизиана, их маленьким сыном Джерри и своей матерью — миссис Анной Хассан.

Сондра получила степень бакалавра и магистра по истории, а у Мирны степень бакалавра по философии и психологии.