Cosa Nostra - 2 (джен)

Дин, прищурившись, мрачно смотрел на большой деревянный прямоугольник, лежащий перед ним на столе. Он уже битый час на него смотрел, на самом деле, так и не решаясь к нему прикоснуться, хотя конечный результат более или менее ему уже представлялся. Главным образом, не того, что будет сделано из доски, а того, что будет на лице Сэма, когда он вместо ожидаемых пены для бритья и пары джинсов преподнесет ему художественно оформленный кусок дерева. Зная тайную любовь Сэма ко всякому патетичному символизму — они оба этим грешили, что уж скрывать, боже мой, — Дин был почти уверен в том, что тот начнет писать кипятком, получив такой подарок. Не буквально, конечно, хотя были все основания полагать, что Сэм теперь и так сумел бы… Дин предпочитал не уточнять этот вопрос, чтобы не поджарить себе мозги данным знанием еще больше, чем они уже были.

Ладно, ни черта ни в чем он не был уверен. Обессиленно зарычав, Дин отодвинул брусок в сторону и раздраженно откинулся на спинку стула. Выжечь из доски Огнем их инициалы в 3D-формате и торжественно преподнести Сэму на день рождения, чтобы он прибил их на стенку над кроватью, ну серьезно? Дин в тысячный уже, наверное, раз скосил взгляд на деревяшку и вздохнул. Да, похоже, серьезно. Идей у него больше не завалялось, ни одной, лишь всякая бесполезная повторяющаяся из года в год преподносимая фигня, смысл которой был только в том, что этим они показывали: второе мая и двадцать четвертое января для них чу-у-уть более отличающиеся от череды дерьмо-дней дерьмо-дни, и они не забывают. А Дин замечал, как порой Сэм зависал, задумавшись о чем-то своем, когда его взгляд цеплялся за выцарапанные на столе четыре буквы.

Кажется, Дин слишком сдал, поймавшись на всю эту сентиментальную хрень, но на крайний случай он уже придумал название своему оправданию: «Тренировка-концентрации-и-координации-при-точечном-применении-силы-Огня-ничего-не-знаю-Сэм-ты-сам-говорил-развиваться». С другой стороны, доля правды в этом была.

Так. Ладно. Дубль хрен его знает какой. Но точно окончательный.

Он только собирался все же начать «развиваться», как в коридоре раздался грохот десятков ног, из которых громче всех явно выделялся топот Сэма, и Дин молниеносно швырнул брусок под стол. Протяжно втянув через воздух через нос, он прикрыл глаза и морально приготовился к тому, в какой дурдом превратится его жизнь в ближайшие полчаса. Снова.

Но к чему он вообще забыл приготовиться, так это к тому, что через секунду после того как дверь распахнулась, к его голой щиколотке прижалась ледышка.

— Ах ты ж б…! — заорал он, но стоявший на пороге Сэм, взлохмаченный и раскрасневшийся, на него посмотрел, и Дин послушно заткнулся на полуслове. — …безешечка ты моя, — стиснув зубы, выдохнул он и наклонился, сложив ладони ковшиком, куда тут же радостно вскарабкался Фрости.

Дин едва слышно зашипел от обжигающего холода, но даже не дернулся. Обычно Фрости хватало минуты, чтобы насидеться на его руках, выражая этим самым свою не-пламенную любовь, а потом он начинал свое Великое Путешествие по мебели. Луж за собой не оставлял, и на том спасибо, иначе Сэм с тряпкой не расставался бы.

— Извини, — буркнул Сэм, заходя в комнату и усаживаясь на край кровати. Девять остальных снеговичков рванули за ним следом и рассредоточились по всему периметру, время от времени натыкаясь друг на друга и побулькивая, как кипящая в чайнике вода. — Они сегодня совершенно меня не слушаются.

— А когда слушались, уточни-ка? — Дин честно пытался, но сарказм в голосе окончательно сдержать не удалось. — Какой это уже день по счету твоего научного исследования «Я обнаружу разум у воды, и никакие логика и мой брат мне в этом не помешают»? Судя по тому, что у моих пальцев уже обморожение второй степени, день... пятисотый?

— Я повторяю: я не ищу разум у воды, Дин, — с бесконечным терпением сказал Сэм. — А пытаюсь понять, может ли как-то воздействовать Стихия без моего прямого единовременного контроля.

Фрости, ласково ткнув лапкой Дину в ладонь — на деле это был крошечный овальный снежок, торчащий из более крупного овального снежка, поверх которого был еще один овальный снежок, но поменьше, — что-то прожурчал и наконец слез с рук на стол. Забавно покачался на месте как шалтай-болтай и повернулся к нему, выжидающе глядя глазами-льдинками. Дин был уверен, что это означало «выжидающе». Не сдержав улыбки — бесполезно, Сэм чертов манипулятор, — он легко щелкнул пальцами, и в воздухе возник крошечный огонек. Фрости весь подобрался, что смотрелось презабавно, и рванул к нему, как кошка за красной точкой лазерной указки, и уже набившая оскомину всем, кроме самого Фрости, игра началась: он носился за огоньком, а Дин не позволял ему его поймать. Как бы он ни относился к тому, что время от времени приходилось орать матом от ледяных объятий его ступней, он бы ни за что не позволил снеговичку вернуться в жидкое агрегатное состояние.

Как-никак Сэм же ломал законы бытия по-крупному и уменьшал плотность воды, заставляя ее замерзнуть. Дину совести не хватило бы вмешаться в этот процесс. Зато хватало теперь шерстяных носков на полке в его шкафу.

— Ты ему нравишься, — с необъяснимым наслаждением в голосе прокомментировал Сэм, наблюдая за безрезультатными догонялками.

— Ты раз в тридцатый это уже говоришь, а он так и не вырос ни в размере, ни в интеллекте, — хмыкнул Дин, лениво водя пальцем по воздуху. Фрости, раскинув лапки в стороны, бегал за ним от одного конца стола к другому. — Я не знаю, почему этот гикнутый снеговик внезапно запечатлился на меня, но наличия разума у воды оно не подразумевает. Я сказал бы, что как раз наоборот.

Естественно, Дин понимал, что это все не гикнутый снеговик, а гикнутый Сэм, и Сэм был в курсе, что Дин понимал, но они играли в эту игру уже несколько дней, и почему-то им до сих пор не надоедало.

— С чего вдруг? — спросил Сэм. — Намекаешь, что ты не заслуживаешь этой горячей любви? Ты, в конце концов, дал имя снеговику.

Дин поперхнулся воздухом и посмотрел на Сэма как на идиота. Тот скалился во все тридцать два и не выглядел ни капли смущенным. Ничем. Как и тем, что по комнате Дина каждый день уже на протяжении недели бродил десяток наколдованных снеговиков размером с крупную белку.

Дин мысленно похвалил себя за то, что он такой крутой и терпеливый старший брат.

— Потому что моя ответная горячая любовь может его в буквальном смысле расплавить, а я никогда не был поклонником мазохизма, Сэм! Ты бы, может, вбил своему выводку Олафов такой параметр как «инстинкт самосохранения и избегание противоположной стихии», а? Хотя о чем это я, это же как раз взаимоисключающие друг друга понятия.

Уголок рта Сэма странно дернулся, будто он хотел завопить предсказуемое: «Я знал, знал, что ты смотрел!», но удержался в самый последний момент.

— Если честно, — протянул Сэм, — не знаю, почему вампиры не оценили жаркие объятия тех твоих огненных панд, потому что они получились настолько реалистичными, что…

— …что ты вспомнил, что в детстве мечтал пойти работать обнимателем панд, да-да, я понял, — фыркнул Дин.

— Смейся-смейся сколько влезет, — Сэм пожал плечами. В его глазах плясали черти. — А то, что у тебя пунктик на зверушках, я давно заметил. Кролики, кенгуру, лемуры, карликовые бегемоты… Ты в курсе, что у тебя уже определенная репутация выработалась среди нечисти? Это подло и жестоко — заставлять испытывать ужас от котят. А ведь начинал ты с огненных лассо, лавин и шариков.

Дин открыл рот, чтобы привести какой-то весомый контраргумент провокации, но понял, что все, что он скажет, будет моментально использовано против него. Да и чем ему тут крыть? Поэтому он только молча повернул ладонь, и шарик, который пытался поймать Фрости, превратился в крошечную колибри, от взмахов крылышек которой в воздухе рассыпались яркие искры. Но Дин следил, чтобы ни одна из них не задела резвящегося снеговика.

— Что тебе не нравится, Эльза? — обманчиво спокойно поинтересовался он. — По крайней мере, я больше не делаю Огненные цветки.

Сэм зыркнул на него исподлобья и показательно сложил руки на груди. Рубашка на бицепсах опасно натянулась.

— Это был мой единственный цветок, придурок.

Использовать внезапно свалившиеся силы Стихий для них все еще было в новинку, поэтому закономерно добавилась проблема в виде зависимости сил от их эмоций или мимолетных мыслей, которые не должны были нести в себе никакого материального посыла. Когда однажды Сэм забыл на кассе Динов пирог и приехал без него, Дин сделал самое логичное, что мог, в данной ситуации: он сильно обиделся. И хотя он потом клялся и божился, что не делал ничего целенаправленно — а так оно и было, — Сэм, который принесся к нему, тряся обгоревшим фикусом, долго и любовно выращиваемым на прикроватной тумбочке (это тоже был какой-то очень важный научный эксперимент с водой, по словам Сэма), не очень-то поверил.

Дин оценил дымок, который шел от черной будылки, бывшей раньше зеленой и опрысканной водичкой, разозленного Сэма, от которого тоже уже почти что шел дымок, и вопросительно пробормотал:

— «Спасибо, Марио, но твоя принцесса в другом замке»?

Сэм чуть не кинул в него горшком, но Дин смотрел такими большими и честными глазами, поэтому шансы в той битве были только у Дина.

Сэму потом пришлось поверить в его оправдания. Через несколько дней после инцидента к ним в гости забрел Кас, и Сэм, как он позже признался, совершенно отстраненно подумал, что у него чересчур грустная физиономия. Они с Дином сидели на кухне, когда к ним спустился Кас, а над его головой плыла маленькая тучка, из которой его смачно поливало дождем. Сэм уже не отстраненно подумал, что лицо Кастиэля стало еще более печальным, чем было раньше, но, когда тот молча прошел мимо, набрал из-под крана стакан воды и аккуратно вылил его ему на голову, Сэму пришлось согласиться с тем, что данная контратака была оправданной. Дин ржал, предусмотрительно забившись подальше в угол и окружив себя огненными мухоморами.

Тогда Сэм понял, что внезапно научился переводить воду из жидкого еще и в газообразное состояние. Помимо того, что он швырялся целыми сугробами и рядами сосулек в оборотней. Но предупреждению Каса, который меланхолично выжимал свой плащ прямо на пол кухни, пока уже полностью высохший Сэм умиротворенно за ним наблюдал, о том, что им нужно срочно научиться контролировать эмоции при применении сил, они вняли серьезно. Дину не хотелось обнаружить, что в следующий раз, когда он наткнется в ванной на волосы Сэма, он ненароком оставит того лысым. А Сэм не стремился утопить Дина, если брат снова не донесет свои грязные вещи до стиральной машины.

Было нелегко. Им в буквальном смысле приходилось насильно выводить друг друга из себя, и к каким только чакрам Дин ни взывал: к Манипурам, Сингапурам и Мяумурам, чтобы не устроить в бункере Помпеи 2.0. Сэмова Свадистана или, скорее, Садистана, тоже натерпелась, и никто не удивился бы, если бы вода в кране начала бить током. Но они прошли через это. С потрепанными нервами и всего пару раз нагретым стулом и ледяным чаем в кружке.

В общем и целом, они уже справлялись так, будто Стихии принадлежали им всю жизнь. Правда, снеговики жутко тайным планам Сэма пока не подчинялись. Ему приходилось тщательно контролировать и направлять каждого из них, и никаких зачатков временной самостоятельности у них не наблюдалось. Это было логично, но, по правде говоря, Сэм надеялся, что все же в магии не должно быть логики. Поэтому он и завел снеговика. Кучу снеговиков.

— Ну и когда, в конце концов, у нас появится собственная снеговичковая армия? — Дин отработанным движением поднял ноги, когда два снеговика выбежали из-под стола и друг за дружкой рванули куда-то в угол. Еще трое уселись в кружок прямо посреди комнаты, один резво катал другого в Диновом тапке (Дин собирался это Сэму еще припомнить), как на санях, а четверо играли в футбол крышкой от пива. Фрости надоело гоняться за птичкой, и он разлегся на столе, раскинув все лапки-снежки в стороны.

Сэм только вздохнул.

Через два дня Дин был готов оторвать себе язык к чертям снеговичачьим.

Все шло по довольно заезженному сценарию, Дин в своей комнате старательно занимался ДПИ, прежде чем среди привычного топота ног по коридору он явно услышал, что Сэм что-то орет.

— Открой! Дин, открывай! ДИ-ИН!

Инстинкты сработали быстрее, чем мозг. Спрятав заготовку под кровать, Дин подскочил к двери, дернул ручку, и в следующее мгновение чуть не отлетел к стене, протараненный Сэмом. Сэм успел схватить его за футболку, удерживая на месте, а другой захлопнул дверь и привалился к ней, тяжело дыша.

— Они… они свихнулись напрочь, — выдохнул он. Вид у него был такой, словно он только что купался в сугробе: в волосах блестел снег, футболка была мокрая от воротника до низа, а на щеке Дин заметил царапину — очевидно, след от острой льдинки.

— Могу поздравить, твоя цель достигнута: добился самостоятельности, — сухо ответил он. Если Сэм и хотел огрызнуться, он не успел: в дверь громыхнуло с силой тарана. Сэм по инерции отступил на пару шагов, и Дин, спохватившись, навалился рядом. Он тихо выругался, когда плечом соприкоснулся с Сэмовой рукой: кожа у него была ледяная.

— Что произошло? Они стали размером с Годзиллу?

Сэм молчал долгое мгновение. Воображение Дина в это самое мгновение оторвалось за всю жизнь сразу: начиная с живописных картин того, что снеговики сейчас начнут рубить в двери дыру по сценарию «Сияния».

— Нет, они вооружились сосульками.

Дин уставился на Сэма.

— Ты понимаешь, как это сейчас прозв…

— Они меня ими хотели обстрелять, как индейцы копьями! — рыкнул Сэм, не дав ему договорить. — Я вчера эти сосульки им наделал. А сегодня они ни с того ни с сего взбесились и перестали поддаваться контролю. Я попытался заставить их исчезнуть, замерзнуть, растаять, но… ничего. Совсем. Они… они будто больше не принадлежат моей Стихии.

Дин сжал зубы, явно уловив прозвучавший в голосе брата страх.

В дверь ударило с новой силой, и угрожающее бульканье как из десяти чайников стало еще более громким.

— А ты пробовал, ну, извне? Залить их водой сверху и заморозить ее?

— Не решился, вдруг это их только подпитает, — пробормотал Сэм и посмотрел на него. Дина передернуло от того, что он увидел в его глазах. — Ты должен их растопить, Дин. Они не отступят.

Этого он и ожидал, но услышанное все равно резануло по ушам.

— Ты хочешь, чтобы я сжег их заживо? — медленно уточнил он.

— Это всего лишь снеговики, Дин! Не ты ли цитировал мне эту фразу по несколько раз на дню?

— Да, «всего лишь снеговики» чуть не освежевали тебя сосульками, — скривился Дин. Они могли спорить еще долго — прежде чем снеговики выдали бы какой-нибудь новый скилл, например, «растаять, лужей протечь под дверью и собраться заново в зомбоснеговика». Дин совершенно не удивился бы, что они и так смогли бы. Но проверять ему не хотелось. — Тогда отойди к стене.

— Что?

— Отойди к дальней стене и не высовывайся, — с нажимом повторил Дин. — Будет жарко.

Сэм повиновался, перед этим сжав его плечо в ободряющем жесте, но Дину легче от этого не стало ни капли. Он отошел от двери на пару шагов, и та, больше никем не удерживаемая, тут же распахнулась. Его продрало мелкой дрожью — не от полыхнувшего вдруг холода. Зрелище было не для слабонервных, честно сказать. В проходе столпился десяток маленьких снеговиков, вооруженных острыми сосульками, что были в два раза длиннее их самих. Даже глаза-льдинки приобрели — Дин и сам не мог понять, в чем конкретно это выражалось, — угрожающее выражение.

Дин переступил с ноги на ногу и вздернул подбородок, с прищуром глядя на мини-армию сверху вниз.

— Я думал, ты искренне был ко мне привязан, старина Фрости. Ты мне ведь тоже нравился. У тебя такие… округлые формы.

Фрости в ответ что-то булькнул — наверное, крайне нелицеприятное — и сплюнул на пол, выражая свое отношение к признанию Дина. Кусочком льда. Тот со звонким стуком откатился Дину прямо под ноги.

Сэм позади Дина едва слышно застонал, и Дину вопреки всякому здравому смыслу вдруг захотелось расхохотаться. Но нежелание оказаться посаженным на сосульку оказалось сильнее.

— Ты бросил мне вызов? — поинтересовался он. Демонстративно пошевелил пальцами, на кончиках которых забегали искры. Снеговики застыли в позе хищников перед прыжком. — Зря, старик, это ты совсем зря. Я ведь могу затоптать тебя огненным слоном. Например.

Сэм снова издал страдальческий стон.

— Дин, хватит следовать этому долбанному клише неуместных разговоров в неподходящий момент и действуй уже.

Дин в ответ только дернул плечом. Не мог ведь Сэм не понимать… Да понимал он все — судя по тому, как его голос чуть подрагивал. Он должен был знать, хоть и попросил обратного, что Дин не сделает этого. Не сможет. Никогда и ни при каких обстоятельствах он не направит свою силу против силы Сэма. Против самого Сэма тоже, сколько бы он ни наделал стульев с подогревом. Всерьез — никогда. Это было очевидно и закономерно настолько же, насколько и то, что огонь без воды может уничтожить мир.

— Дин? — тихо позвал Сэм. Дин выставил за спину указательный палец: помолчи и подожди секунду.

— Я сказал бы, — Дин почти ласково улыбнулся скалящимся снеговикам: те, однако, порог переступать пока не решались — и когда у них появились ледяные зубы, черт подери? — Что вы не пройдете, но Сэму не особо нравится, когда я в самом пекле — а именно пекло сейчас и грядет — начинаю швыряться цитатами из фильмов. Его это бесит. Хотя фейерверк, как у Гендальфа, ему вроде понравился.

Но вряд ли ему понравится вот это.

Дин чувствовал, как закипает кровь, как мощь Стихии окутывает его, словно плотный, непроницаемый кокон, как воздух вокруг начинает вибрировать и гудеть. Он никогда такого не делал, но оно оказалось так же просто и легко, как дышать. Перед глазами ярко полыхнуло алым.

— ДИН! — заорал Сэм, и, конечно же, собрался броситься к нему, Дину даже оглядываться не нужно было, чтобы понять. Он моментально вскинул руку, останавливая его.

— Не двигайся, Сэм! — он обернулся к брату и подмигнул. — Все нормально. Покруче слона будет, а?

Сэм с протяжным звучным выдохом привалился к стене, будто ноги его перестали держать, и таращился на него, слегка приоткрыв рот и широко распахнув глаза.

— Ты… ты весь горишь, — слабым голосом высказал очевидное он. — В прямом смысле.

— Ну, что тут сказать, — Дин, объятый ярким пламенем с ног до головы, снова повернулся к замершим в ступоре снеговикам и угрожающе закончил: — Я парень горячий и имею право погорячиться. Особенно когда некоторые отморозки забывают сохранять холодный рассудок и начинают угрожать своими сосульками моему брату.

Сэм фыркнул, но его смешок слегка отдавал паникой.

— Придурок, — беззлобно сказал он. И через секунду добавил: — У меня от тебя мороз по коже и стынет кровь в жилах.

Дин усмехнулся.

— Надеюсь, то, что я могу подрабатывать факелом, не заставит тебя охладеть ко мне, чувак.

— Остынь, куда уж мне.

Дин расхохотался. Сэм только нервно хихикнул. Наверняка смеющийся столп огня не очень благоприятно мог сказаться на психике.

— Ну, раз с каламбурами покончено… — Дин шагнул вперед, и снеговики отшатнулись от него стройным рядом. Огонь стал еще ярче — он это знал, хотя и не видел. Он не осязал окружающего его жара, но страх, страх, которого быть не могло у существ изо льда и снега, он ощущал явно.

Его полоснуло внезапной догадкой.

— Сэм… Либо твой эксперимент оказался чересчур удачным, либо…

На этот раз вместо стона Сэм издал какой-то невнятный писк.

— Не-ет. Вот только не говори мне, что…

Сэму Дин ничего говорить и не собирался.

— Кристо! — И глаза-льдинки всех десяти снеговиков разом почернели, словно превратившись в угольки.

Дин глухо выматерился и, замешкавшись на секунду, заставил огонь исчезнуть. Снеговики, впрочем, новую атаку предпринять не спешили, а наоборот, отходили, крадясь, все дальше назад. Дин наблюдал за ними с едва уловимым весельем.

— Запахло жареным, да? Сэм, ты ничего не хочешь мне сказать? — через плечо спросил он. — Ты на кой черт выводил своих снеговиков на улицу?

— Они тебе спать мешали, — буркнул Сэм. — Я и решил их немного выгулять и заодно потренировать в дальнем бое. Откуда я знал… Когда он успел?! — вдруг взревел он. Стоящая на столе бутылка минералки взорвалась, окатив брызгами стены и джинсы Дина. Дин многозначительно посмотрел сначала на брата, потом на мокрые пятна — и те с тихим шипением начали исчезать прямо на глазах. — Я из-за этого козла решил, что моя Сила дала сбой, что я могу тебе причинить вред, или еще кому-нибудь, или что…

— Успокойся, Сэмми. Мы столько времени угрохали на контроль эмоций, а ты сейчас что сделал?

— Я нарочно, — отмахнулся Сэм, кипя от гнева. — Он же наглядно посмотреть на наши способности хотел? Ради чего это все иначе было?

— Ну, Кроули, вот сукин сын, — почти что с восхищением протянул Дин. — Это ж надо додуматься… Экспериментаторы хреновы, оба! — рявкнул он, не сдержавшись. Сэм, судя по звуку, подскочил от неожиданности. — Один ищет самостоятельность у неодушевленной материи, второй начинает вселять своих миньонов в нее же. Ладно, с тобой я еще поговорю, а вы, крошки… Сейчас дядюшка Дин прочитает вам сказку. Exorcizamus te…

Снеговики панически заорали — насколько можно было идентифицировать как ор очередное бульканье — и, побросав сосульки, высыпали в коридор, заметавшись по углам. Дин переглянулся с Сэмом и пожал плечами.

— На выход! — приказал он и щелкнул пальцами. Вдоль коридора выросли стены из огня, создавая подобие тропинки. — Если дернетесь в сторону, цацкаться с вами не буду, отправлю в Ад бизнес-классом, но болезненно, понятно? Пользуйтесь тем, что я сегодня добрый.

Снеговики, даже не дослушав, гуськом рванули по коридору. Дин не спеша шел за ними, следя за тем, чтобы ни один из десяти бравых ребят не сошел с пути прямого. Позади хлопнула дверь — Сэм тоже вышел из комнаты.

— Теперь бегом на лестницу, и меня не волнует, как вы будете забираться по ступенькам. Кстати, а как вы… — Дин замолчал и с нечитаемым выражением на лице повернулся к Сэму. — Сэм, ты их, что ли, на руках по одному выносил?

— Зачем? — Сэм с идентичным лицом наблюдал за тем, как демонские снеговики, или снеговиковые демоны, черт их, вернее, Кроули, разберет, подтягиваясь на лапках-шариках и поочередно сталкивая друг дружку, чтобы добраться до верха вперед, еле-еле забираются на высокие для них ступеньки — выглядело почти как покорение Эвереста. — Я их отлевитировал, а теперь, как видишь, этого сделать не могу. По правде говоря, даже если бы и мог, не захотел бы. Они… так забавно карабкаются.

С нескрываемым удовлетворением они смотрели на то, как мучаются снежные шарики, подстегнутые угрозой кары винчестеровской, и ни один из них не делал попытки помочь им поскорее убраться из бункера. На этот раз оно того не стоило.

— Представляю, как они сейчас матерятся. И ледяное сердце растаяло бы, — заметил Дин, медленно поднимаясь следом, чтобы открыть им дверь. Стена из огня исчезала сразу за ним. — Передавайте Кроули мой пла-аменный привет, ребятки. Если он еще хоть раз — хоть один гребаный раз — вздумает по новой провернуть свой шпионаж, я поджарю ему зад и весь Ад в придачу. Он же теперь узнает, что я ни хрена не блефую. Пока, ребятки! Фрости, тебе отдельно. Если Кроули отныне будет звать тебя как-то иначе, я к нему зайду и обсужу этот вопрос.

Как только оказались на улице, демоны рванули прочь из Сэмовых снеговиков — точно так же, как они делали это, убираясь из людских тел. Зрелище оказалось жутковатым. Брошенные снеговики остались лежать безжизненными недвижимыми кучками. Дин замер, уставившись на них. Сэм выглянул из-за его плеча, вздохнул и взмахнул рукой. Теперь о прошедшем напоминали только десять небольших лужиц.

— Больше никаких снеговиков в бою, — устало заявил он. — У меня ПТСР. Посттравматическое снеговичковое расстройство.

— Снеговичков-то можно, а вот твои эксперименты… — начал Дин, но Сэм молча дернул его за рукав, вынуждая закрыть дверь и прекратить нотацию.

— Возьму пример с тебя, — рассуждал он, спускаясь по лестнице, — начну пускать вход снежных крокодилов, медведей, квокк…

— А еще лучше: забабахаем каждой твари по паре, — ехидно поддакнул Дин.

Сэм ухмыльнулся ему через плечо.

— Признай, ты просто не хочешь делиться зверинцем.

Дин ответил невозмутимым взглядом.

— Да я тебе прямо говорю: если мои котята начнут облизывать нечисть, она сгорит. Если твои котята начнут облизывать нечисть, она станет чистой. У нас приоритеты какие?

Сэм, добравшись наконец до стула и рухнув на него, только закатил глаза. Дин сел напротив и подпер рукой подбородок.

— Давай как обычно? — помолчав какое-то время, негромко спросил Сэм. Щелкнув пальцами, создал в воздухе водяной шар — холодный. Хоть он теперь и умел вскипятить воду сам, но…

Дин приподнял краешек губ, и Сэм отзеркалил его улыбку.