...быстрее и проще, чем Австралию (джен)

Дженсен в жизни Джареда появился стремительно, одним большим скачком: вот не было — и вдруг есть, везде и во всем, и без него уже и сахарная косточка не так мила. Кролики, они ведь такие… резвые. И прыгучие. Джаред влюбился тут же — быстрее, чем носился по поляне за тарелкой фрисби. Ну, влюбился — это, конечно, громко сказано: насколько мог влюбиться в карликового кролика золотистый ретривер. Тот еще сюжетец. Джаред слышал историю про козла с тигром где-то в России — ой, мелодрама…

А он просто… Заразился Дженсеном — тоже не то, некрасиво, грубо. Дженсен, в конце концов, не вирус бешенства, чтобы им заражаться. Хотя ничего не попишешь, ощущения странные. Ну, можно сказать, Джаред Дженсеном… проникся.

Вот сразу, как прибывший к ним кролик боязливо высунулся из своего домика. Проникся так, как не проникался до этого даже «Педигри» со вкусом индейки. Проникся бархатистыми коричнево-рыжими, как вся шерстка, длинными ушами, черным постоянно дергающимся носом и… хвостом — крошечным невообразимо милым пушистым шариком. Таким же, как и весь Дженсен.

Некрасиво на чужие хвосты пялиться, конечно, но хвостик был настолько прекрасным, что… Что — «что», Джаред додумать не успел: Дженсен заметил, что на него смотрят, моргнул, тихонько заворчал и, развернувшись, снова исчез в своем двухэтажном особняке, только мелькнул на прощание этим своим хвостом. Самый-самый кончик того был белым, и, святой Гери, хвост Дженсена был в тысячу раз прелестнее самого любимого Джаредового плюшевого мячика. Даже у шпицы Сэнди из соседнего двора ни правое, ни левое ухо не могли сравниться с ним по красоте.

Джаред фыркнул, коротко заскулил и, вернувшись на свою подстилку в другом конце комнаты, печально уронил голову на лапы. Дженсен чем-то зашебуршал в своем домике, захрумкал, а потом снова затих. До вечера он больше не выходил. А ночью Джареду сквозь сон показалось, что его кто-то обнюхивал, приятно тыкался в щеку колючими усами, но он так стремился в своем сне поймать наконец этого дурацкого бурундучка, что просыпаться не хотелось — значило пустить по ветру все свои усилия. Джаред уже десятую ночь гонялся за этим наглым грызуном, и с каждым сном приближался к нему все ближе. Оставалось еще немного. Только вот, как он потом понял, бурундук ни в какое сравнение не шел с Дженсеном.

А Дженсен для знакомства не давался ни на следующий день, ни после него. Стоило Джареду приблизиться к нему на два-три шага, чтобы обнюхать, уткнуться носом в шелковистый мех, тот мгновенно с предостережением загибал назад уши и угрожающе тарабанил задней лапкой по полу — ну, точь-в-точь барабанная дробь перед казнью, как показывали в телевизоре. Если бы Джаред знал азбуку Морзе, он наверняка расшифровал бы сообщение с большей точностью. Хотя главный смысл был понятен и без того.

Только вот, может, среди кроликов это и выглядело воинственно, но у Джареда каждый раз чуть хвост не отваливался: так он им вертел из стороны в сторону, не в силах сдержать прилив умиления. Дженсена это не пронимало, и Джаред уступал: вздыхал, скорбно опускал голову и печально уходил в закат. На прогулку по парку.

И с одной из них он принес Дженсену большой красивый желтый кленовый лист. Аккуратно положил его у входа в кроличий домик и, удалившись в свой угол, принялся ждать. Через пару минут из дверки показался черный быстро-быстро двигающийся нос, затем в любопытстве торчащие вперед уши, а потом наружу выбрался и сам Дженсен. Намотал три круга вокруг листа (и только сейчас Джаред заметил, что у него лапы слегка кривят, и это было настолько же милым, как и все остальное в нем), время от времени останавливаясь и с легким недоверием на него поглядывая. Потом с опаской приблизился обнюхать, постучал по нему лапками, выясняя для себя что-то известное только ему одному. Джаред все это время лежал на своем матрасике в углу и боялся даже шевельнуться.

Наконец Дженсен закончил тщательный осмотр подарка, дернул ухом и, даже не взглянув на Джареда, снова скрылся в домике. Джаред закрыл глаза лапой и обиженно засопел: ну, не было там других листьев, извините. Он только собрался предаться своему собачьему горю, как услышал тихий стук коготков о паркет. Джаред поднял голову и еле успел удержать хвост неподвижным: Дженсен целенаправленно шел к нему. И торжественно нес в зубах веточку петрушки. Подковылял, совершенно не боясь, к самой морде Джареда и положил перед ним зеленюшку, еще и носом подтолкнул поближе для верности: бери, дарю. И поднял уши торчком, ожидая реакции.

Джаред от избытка эмоций эту веточку, даже не обнюхав, перенес в священное место: в миску с нарисованной золотой косточкой — и все-таки не стерпел: замахал хвостом, задолбил глухо о пол в высшем проявлении радости и благодарности. А потом коротко тявкнул, бухнулся набок и высунул наружу язык, не сводя с Дженсена преданного взгляда.

Дженсен вдруг встал на задние лапки, вытянулся столбиком, внимательно разглядывая Джареда с высоты своего роста. Джаред развалился еще вольготней: на, смотри целиком, я весь твой. Для осмотра, в смысле. Тот себя ждать долго не заставил, опустился обратно на все четыре лапы и с наскоку забрался ему на спину: и куда подевались его подозрительность и норов непоколебимого кроля, неизвестно. Джаред, конечно, слышал о завоевательских способностях этих зверюшек — когда-то они чуть не погубили целый кон-ти-нент, а кон-ти-нент, Джаред знал, это что-то очень большое и опасное. А Дженсен был таким крошечным. Но очень завоевательским.

Джаред вот завоевался с первого взгляда. Вот, точно, именно так. Завоевался. Куда быстрее и куда проще того самого кон-ти-нен-та.

А Дженсен, размером меньше его головы, в его шерсти утонул. Как нырнул — так и все, скрылся с головой, будто ежик в тумане. Приподняв голову, Джаред только и смог увидеть, что торчащие уши, чувствуя, как перебирают по нему крошечные лапки. Дженсен что-то там копошился, тыкался носом в шерсть на холке, вынюхивал, а потом вдруг резко замер — Джаред даже испугался на мгновение, что он заблудился. Но блох у него не было, так что на Дженсена там никто бы не напал. И вообще Джаред никогда и никому не дал бы Дженсена в обиду.

Даже персидскому кошаре Кроули, который год назад сожрал всех их рыбок, если бы тот когда-нибудь вздумал вернуться. Джаред тогда не усмотрел. Сейчас и взгляда не отведет, ни на секунду.

Он негромко гавкнул, спрашивая, все ли в порядке, и в следующий миг Дженсен грациозно съехал по его уху пушистым задом вниз: перед глазами у Джареда мелькнуло белым кончиком. Вблизи хвост был еще прекраснее. Так Джаред узнал, что такое фетиш.

Дженсен обошел его полукругом и засопел. А через секунду мохнатой ушастой гирькой повалился Джареду прямо в шерсть, доверчиво зарылся поглубже, оставив снаружи только свои лапы, и, похоже, практически сразу заснул. Джаред счастливо пустил слюну: ну прямо как маленький щенок!

Если на Дженсена так действуют кленовые листья, то Джаред притащит ему целую ветку после следующей прогулки.

Хоть Дженсен впредь редко когда позволял себе подобные кролячьи нежности, Джаред был уверен, что все-таки растопил его сердце.

Потому что, когда через неделю к ним в гости снова заявился беспринципный пекинес Миша, укравший когда-то у Джареда любимую резиновую косточку, Дженсен, грозно барабаня задней лапой, стойко отстаивал неприкосновенность миски Джареда, как будто она была его собственной. А когда появился Джаред, Миша летел через всю комнату так же красиво, как и ангелы падали бы с небес, если бы они существовали.

Джаред был готов разделить с Дженсеном не только свою миску. И даже не только подстилку — но так далеко они еще не заходили.

И, учитывая скорость кроликов, Дженсен позволит себя поймать еще нескоро. Но Джаред ведь совершенно не зря звался охотничьей собакой.