Лилиан Поттер. По воле рока... (гет)

Ночь опустилась на замок внезапно. Не успели ещё профессора Хогвартса закончить с навалившимися на них в связи с началом нового учебного года делами, как оказалось, что день уже безвозвратно прошёл... Утомившиеся взрослые с радостью разошлись по своим покоям, наслаждаясь последней возможностью хорошенечко отдохнуть перед прибытием в школу множества не самых послушных учеников.

На своём рабочем месте остался лишь директор, на столе у которого скопилась такая груда бумаг, что надеяться разобрать её в ближайшее время было бы, по крайней мере, неразумно... Однако профессор Дамблдор, знаменитый победитель Грин-де-Вальда, был не из тех, кто легко сдаётся.

Проклятая рука сильно мешала: мало того что ощущалась как нечто совершенно постороннее, так ещё и ныла и чесалась... Игнорировать такое даже величайшему из ныне живущих магов было совсем не просто. Неудивительно, что сконцентрироваться на поставленной задаче полностью у директора не получалось. Дело продвигалось куда медленнее, чем ему бы хотелось, но всё же продвигалось, до тех пор пока...

Дверь с грохотом распахнулась, впуская в уютный, согретый камином кабинет прохладу и сырость ночных коридоров древнего замка.

Дамблдор поморщился. После тишины, в которой он провёл несколько предыдущих часов, шум бил по ушам.

Гость не обратил на недовольство хозяина кабинета ни малейшего внимания. Он, казалось, вовсе не замечал директора и лишь пристально всматривался в каждый уголок комнаты, будто бы в поисках кого-то или чего-то ещё.

Длинная чёрная мантия, укрывавшая пришедшего с головы до ног, была влажной и пыльной на вид. Можно было подумать, что он долго пробыл на улице, а потом зачем-то принялся обшаривать все самые грязные уголки замка... Однако, как бы там ни было, гостя это ни капли не смущало. Поняв, что никого другого он в кабинете не обнаружит, мужчина всё-таки соизволил заметить наблюдающего за столь бесцеремонным вторжением директора.

— Дамблдор, — начал он, но тут в комнату ворвался ещё один человек в чёрной мантии, который даже на осмотр помещения не стал время тратить.

— Дамблдор, — прорычал он. — Где Лилианн?!

Странно было вновь стоять между волнующихся первокурсников, ожидая распределения.

Наверное, самим первокурсникам это казалось не менее странным, ведь она старше их всех лет на пять и в магии уже явно не новичок...

Детишки как-то незаметно столпились все вокруг Лилианн.

Кто-то просто удивлённо косился, кто-то показывал пальцем, кто-то тихо перешептывался.

Ну вот опять она оказалась в центре внимания... Детский сад какой-то. Заговорить с ней пока никто не решался, но от этого было не легче. Скорее бы уже оказаться в спальне факультета. Интересно, куда она попадет? В свое время выбор у Лилианн Поттер был немаленьким: Гриффиндор, Когтевран, Слизерин, даже Пуффендуй... Как же все сложится теперь?

Она никогда не жалела о том, что выбрала Гриффиндор. Счастье, что она обрела там, было сравнимо лишь с той эйфорией, что охватила девочку в тот момент, когда она узнала о том, что она волшебница, как и ее родители, и одновременно — с той гармонией, что царила в душе Лилианн, когда она гостила в уютном доме семейства Уизли.

Предоставит ли Шляпа снова выбор ей самой или предпочтет не повторяться и решит все за Лилианн?

Да так ли уж важно, что там придумает старинный артефакт?

Ее друзей здесь все равно нет, так не все ли равно, куда распределяться?

Вот уже распахнулись двери в большой зал, и они все — первокурсники, Лилианн и сопровождающий их профессор — торжественно направились к Распределяющей Шляпе.

Артефакт затянул очередную балладу о том, что происходило в Хогвартсе в былые времена, и о том, как это влияет на сегодняшних обитателей замка, а Лилианн стояла и с некоторой меланхолией размышляла о том, что некоторые вещи никогда не меняются.

Ее имя стояло почти в самом конце списка, а потому, если сначала из-за окружавшей ее малышни девушку заметили далеко не все, то по мере того, как подходила очередь Лилианн, по залу прокатывался все усиливающийся гул удивлённых голосов.

С одной стороны, она прекрасно понимала будущих соучеников. За все годы учебы Лилианн Поттер в Хогвартсе в школе ни разу не появлялось ни одного новенького старше первого курса. Случись подобная ситуация у них, все, и она в том числе, были бы крайне удивлены.

А с другой, подобная реакция здесь и сейчас казалась девушке как минимум странной, ведь в мире шла война, и в Хогвартс наверняка перевелся далеко не один беженец старше одиннадцати. Готовясь к СОВ по истории магии, они с Гермионой проштудировали немало книг об этом времени и доподлинно знали, что многие маги предпочли по возможности устраниться от разгоревшегося конфликта.

В особенности это касалось семей с детьми.

Очередь на распределение тянулась медленно, очень медленно... Ноги у Лилианн затекли, начала болеть голова, а до Шляпы ещё было как до Луны. А ведь не замечала она за собой ничего такого, когда сама была первокурсницей. Никакого нетерпения тогда не было и в помине, маленькой Лилиан лишь хотелось, чтобы ее очередь никогда не подошла, чтобы не пришлось на глазах у сотен человек надевать древнюю шляпу и сидеть под ней, ожидая неизвестного приговора.

Почему-то маленькие всегда относятся к таким вещам как-то слишком уж эмоционально.

Сейчас, спустя столько лет, Лилианн не понимала причин своего прошлого волнения. Вернее, понимала, но заново такое прочувствовать была не в состоянии. Теперь ей было все равно.

Вот, наконец, раздалось столь долгожданное «Эванс, Лили». Пора.

Она шагнула вперёд с мыслью о том, что примет любой вердикт, что вынесет ей Шляпа.

Шагнула... и вдруг застыла, как кролик, попавший в свет автомобильной фары. Из-за стола Слизерина на нее пристально смотрели очень знакомые глаза слишком хорошо знакомого человека.

Излишнюю самоуверенность как рукой сняло. Едва найдя в себе силы начать двигаться дальше, девушка с внезапной горечью осознала, что и на этот раз не сумеет со спокойствием принять любое решение Шляпы, что снова будет просить ее, умолять, только бы она не отправила Лилианн за стол под серебристо-зелеными флагами...

Сердце билось как сумасшедшее, грозя вот-вот пробить грудную клетку, ноги, кажется, превратились в вату, а руки дрожали так, что если бы Шляпу пришлось брать самой Лилианн, то она наверняка так и не была бы надета.

Нет, некоторые вещи никогда не меняются...

Ее саму удивила такая реакция. Не все ли равно, где и с кем учиться? Если в этом времени о Лилианн Поттер ничего не известно, а как-то светиться, обращать на себя внимание окружающих девушка не собирается, то чего ей бояться?

Впрочем, кого она обманывает? Захочет ли хоть один человек в здравом уме жить и учиться рядом с юным Лордом Волан-де-Мортом? Как только она могла об этом забыть? Как она вообще могла забыть о Реддле, особенно после того, как лицом к лицу столкнулась с ним в Лютном?

Но она это сделала, просто забыла, убедила себя в том, что ошиблась, приняла за Реддла кого-то другого, махнула рукой на все и в буквальном смысле плыла по течению времени, не стараясь сопротивляться.

И какая из нее после этого гриффиндорка?

* * *

Лилианн открыла глаза.

Похоже, она все таки заснула, пока сидела в том мягком кресле и ждала, пока Дамблдор закончит свои переговоры с будущим профессором Хогвартса.

В том, что он добьется успеха, сомнений не было: это же Дамблдор.

Сейчас их не было ни слышно, ни видно, наверное, оставили ее спать. Спасибо, конечно, но Лилианн предпочла бы просто побыстрее добраться до дома Уизли.

С какой стати директор вообще таскает ее с собой? Никто больше помочь ему не может? Только Избранная?!

Вечный ее жребий... Ни сил, ни желания сопротивляться у девушки больше не было. Рано или поздно ему придется оставить ее в покое. Им всем придется.

Вокруг стояла тишина, но не зловещая, не оглушительная, а какая-то мирная и по-домашнему уютная. Ещё немного, и Лилианн снова провалилась бы в сон. Никто ее не беспокоил, а девушке было так хорошо, так удобно...

До ее затуманенного сном мозга не сразу дошло, что засыпала она совершенно в другой обстановке.

Единственным, что, казалось, осталось неизменным, было то самое кресло, на котором девушка заснула, и это было как минимум странно.

Ее защитные рефлексы в последнее время работали чуть ли не лучше, чем голова, ведь с того самого дня в министерстве Лилианн будто бы не могла определиться имеет ли значение то, что будет происходить с ней дальше.

Вот уже в который раз вместо того, чтобы хорошенечко обдумать: а стоит ли оно того? — она оказывается настороже, готовая к любой возможной и невозможной опасности, что способна поджидать за углом. Недаром говорят: «Привычка — страшная сила»...

Поднявшись, девушка с волшебной палочкой на изготовку внимательно осмотрелась. Ничего необычного в комнате как будто бы не было, да и вообще почти ничего не было... Кресло, мягкий ковер на полу, какой-то гобелен на стене — вот, кажется, и все. Людей, кроме нее, конечно, по-прежнему было не слышно, не видно. Возможно, они находятся в другой части дома? Только вот идти их искать Лилианн совсем не хотелось. Впрочем, они и сами прекрасно справились с этой задачей.

За дверью послышались шаркающие шаги. Минута-другая, и кто-то будет здесь. Может быть, все же профессор Слизнорт или Дамблдор? Нет, не они. Девушка растерянно замерла, разглядывая появившуюся на пороге комнаты старушку. Палочка опустилась сама собой...

— О, милочка, ты проснулась! — приветливо произнесла старушка. — А я-то уж было собиралась будить тебя. Больно долго-то ты спала.

— Долго... — пробормотала Лилианн. — Долго... Сколько? — вскинулась она.

— Ну, недельки две верно, может, три... Альбус говорил, конечно, что после переноса сон долгий, до месяца, а только вот времени не осталось уже. В школу скоро.

— В школу... — тупо повторила девушка. Только она хотела ещё что-то сказать, как старушка снова затараторила.

— Ну, в школу, в Хогвартс. Профессор Диппет ждёт уже. СОВ мы твои получили, пойдешь на шестой курс, но закупаться перед учебным годом же надо. Мантии приобрести, учебники, котлы...

— Профессор Диппет?! Вы получили мои СОВ? — Лилианн казалось, что она сходит с ума, все это было слишком нереально, но в ее чересчур логичном мозгу начала уже вырисовываться картинка, которая объясняла все происходящее. Очень нехорошая картинка...

— Ах я, старая... Письмо тебе отдать забыла! Вот, милочка, держи. Читай себе потихоньку, а у меня там обед горит. Вот поедим и отправимся за покупками...

Шустрая старушка бодро зашаркала куда-то, видимо, в сторону кухни, а девушка обессиленно рухнула в свое кресло. В руках у нее был конверт, такой же конверт из желтоватого пергамента, надписанный зелёными чернилами, как тот, что она получила в день своего одиннадцатилетия. И это письмо было по крайней мере столь же неожиданным.

Лилианн долго рассматривала конверт, прежде чем решилась его открыть. Что-то подсказывало, да что там, прямо-таки кричало девушке, что ничего хорошего ее в нём не ждёт. И конечно, ее интуиция в очередной раз оказалась права. Действительно не ждало.

В прежнее время, даже ещё каких-то пару месяцев назад, весть о том, что директор Дамблдор, которому она, несмотря ни на что, все-таки доверяла, взял и, ничего не объяснив, даже не предупредив, отправил её, Лилианн, в далёкое прошлое, вызвала бы у девушки негодование, гнев и кто знает какие ещё чувства.

Кто он такой, чтобы распоряжаться ее жизнью?

Сейчас, однако, Лилианн ощущала лишь горечь и ставшее уже привычным опустошение.

Директор окончательно разочаровал ее.

Вернулась старушка, представленная в письме как миссис Кэтлин Лоуренс, опекунша Лилианн Поттер в этом времени. Правда, от имени придется отказаться, такой девушки здесь существовать попросту не может... Ну, не беда, будет Лили Эванс, в память о матери. Это имя в Хогвартсе пока никому не знакомо, так что проблем возникнуть не должно.

Вместе с миссис Лоуренс Лилианн проследовала в столовую, где уже был накрыт стол на двоих. Как ни странно, голода девушка не чувствовала, хотя, по-видимому, проспала несколько недель. Может быть, это для для миссис Лоуренс прошло много дней, а для Лилианн — всего пара часов?

Обед был скромненьким, но вкусным. Справились с ним быстро.

Как объяснила старушка, сейчас им нужно было поторопиться в Косой переулок, чтобы успеть купить всё нужное для школы, ведь первое сентября всего через день... Так вот и получилось, что Лилианн ещё не пришла в себя после внезапного перемещения во времени, как ее уже потащили по всем магазинчикам волшебной улочки.

В голове девушки всё смешалось: веселые прохожие в старомодных мантиях и шляпах, украшенные цветами лавочки, сияющие вывески и наполненные различными товарами прилавки...

Миссис Лоуренс, которой было, кажется, лет под семьдесят, двигалась настолько быстро, что Лилианн едва-едва за ней поспевала. Они просто на реактивной скорости обошли все нужные магазины. У самой девушки никогда не было столько энергии и воодушевления во время походов по ним, сколько излучала сейчас ее опекунша. Старушка, казалось, знала здесь всех и каждого, могла раскланяться с любым прохожим и ущипнуть за щёчку пожилого продавца, стоявшего за прилавком с кислым видом.

Проникнуться ее радостью и жизнелюбием было бы делом самым естественным, однако у Лилианн это почему-то не выходило. Уже очень скоро она почувствовала усталость и раздражение от неизменной бодрости миссис Лоуренс. Девушке невероятно захотелось вырваться из того кокона активности и счастья, что образовался вокруг.

Она ведь не маленькая девочка, чтобы носиться следом за опекуншей и не сметь и шагу ступить без ее позволения! Да и кто она для нее, эта опекунша? Совершенно незнакомая женщина, пусть и милая...

Возможность сбежать представилась на удивление быстро.

Закончив с основными покупками, миссис Лоуренс предложила Лилианн ненадолго прерваться и посидеть в кафе.

Они с удобством устроились за маленьким столиком под ярким уличным зонтом и не успели ещё сделать заказ, как к миссис Лоуренс с восторженным видом подлетела какая-то женщина и начала безостановочно тараторить о чем-то.

Уловив в ее речи слова «так рада тебя видеть» и «ах, как давно мы не встречались», Лилианн сделала вывод, что это, по-видимому, старая знакомая ее опекунши, разговор с которой затянется надолго. Решив воспользоваться ситуацией, девушка выскользнула из-за столика и, шепнув своей сопровождающей, что скоро будет, вылетела из кафе. Та и слова сказать не успела.

Всласть побродив по тихим улочкам, соседствующим с Косым, Лилианн наконец достигла состояния, похожего на умиротворение. Больше не было ни тошно, ни грустно, ни страшно. Просто спокойно...

Она знала, что это ненадолго: такое настроение никогда не могло задержаться в присутствии других людей. За прошедшее лето девушка полностью уверилась в этом, однако все равно была довольна пусть и временной, но передышкой.

После смерти Сириуса ей не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать, не хотелось плакать и выслушивать чужие слова участия.

Хотелось, чтобы ее просто оставили в покое...

Однако люди этого почему-то не понимали или не хотели понять.

Лилианн тормошили, утешали, жалели. Заботились, носились с ней как с писаной торбой.

Тетя Петунья, несмотря на показное ворчание, старалась подложить кусочек побольше, прямо как миссис Уизли, Дадли постоянно звал кузину сходить куда-нибудь развлечься, Северус и Римус старались просто не оставлять в одиночестве и чуть ли не дежурства устраивали у нее в комнате...

Один только директор вел себя так, как будто бы ничего не случилось, или все, что произошло, уже в прошлом и значения не имеет. Сначала Лилианн даже радовалась, но оказалось, что так даже хуже. И повел директор себя в итоге хуже, чем все остальные вместе взятые. Это из-за него она теперь оказалась в не пойми каком прошлом!

Впрочем, девушка это скорее сознавала, чем чувствовала. Все эмоции как будто бы застыли, покрылись непрошибаемой ледяной коркой.

Даже сам факт ее перемещения в прошлое не вызвал какую-то острую реакцию, так, лёгкое, как будто бы рассеянное удивление, недоумение, зачем это понадобилось, и усталость, разочарование в боготворимом прежде человеке...

Она не заметила, как очутилась в Лютном.

Просто бездумно двигалась куда-то, стремилась вперёд и абсолютно не следила, куда именно идёт. В конце концов, Лилианн прекрасно изучила волшебный квартал еще на третьем курсе, когда в ожидании друзей несколько недель прожила в Дырявом котле вместе с тетей, дядей и кузеном. Они, узнав о сбежавшем из волшебной тюрьмы преступнике, здорово перепугались и решили временно переместиться в местечко побезопаснее, чем маггловский, ничем не защищённый район.

Дамблдор к тому времени ещё не удосужился известить их о том, что дом Дурслей прекрасно охраняется.

Хотя иногда Лилианн казалось, что никакой испуг не сумел бы выгнать тётушку из любимого дома (тем более что она все же знала что-то о кровной защите) и привести на порог столь нелюбимого ею волшебного мира, если бы не приезд сестры дяди Вернона. Тетушка Мардж и ее бульдог Злыдень оставались единственными обитателями дома на Тисовой все то время, что Дурсли вместе с племянницей скрывались от возможной угрозы.

Сильный толчок в бок резко вывел ее из задумчивости. Тело моментально вспомнило о том, что в волшебном мире терять бдительность нельзя ни на секунду, и Лилианн, приняв боевую стойку, которую так долго вбивал в нее Северус, остановилась. Опасности, впрочем, вроде пока не оказалось. Мимо девушки торопливо проскользнул какой-то коротышка в заношенной до дыр мантии. Видимо, это именно он толкнул ее, скорее всего, случайно. Ну что ж, спасибо ему...

Лилианн бы развернуться и побыстрее пойти в обратную сторону, но почему-то делать этого не хотелось. Вместо этого, самонадеянно решив, что с ее-то подготовкой она в Лютном не пропадет, девушка продолжила свой путь.

Вспоминая потом этот случай, Лилианн не раз удивлялась своему поведению. Никогда прежде она не не рисковала столь сильно без всякого на то повода. Безрассудство вообще доселе не входило в известные черты характера Избранной.

Симпатичная школьница в аккуратной мантии привлекала здесь всеобщее внимание, настолько не вписывалась она в этот грязный, подозрительный и, кажется, насквозь преступный мирок. На Лилианн оглядывались, за спиной ее слышались шепотки, а несколько неприятных типчиков даже осмелились следовать за ней по пятам, однако девушка не обращала на них внимания.

Она шагала вперёд, вскинув голову, словно королева, и каскад роскошных рыжих волос вызывающе развевался за спиной Лилианн.

Нет, она однозначно не вписывалась в окружавшую ее местность.

Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы в один момент прямо перед девушкой не распахнулась дверь магазина «Горбин и Беркс», из которой неторопливо вышел ещё один школьник.

Лилианн словно парализовало. Только не это... Только не он! Не может быть, чтобы ей так не повезло...

Бросив на этого молодого человека отчаянный взгляд, девушка развернулась и чуть ли не бегом направилась в обратную сторону.

* * *

Мятущиеся мысли внезапно успокоились. На глаза опустилась Шляпа и закрыла Лилианн от внимательных взглядов из зала. Столько лет прошло, а она по-прежнему велика.

— Так-так-так. А вот и ты, маленькая Лилианн. Я ждала тебя.

Сказать, что это было неожиданно — ничего не сказать, но делиться своим удивлением с артефактом девушка не стала, мало ли, какие ещё новости у него припасены.

— Новостей хватает, но нас с тобой ведь сейчас интересуют не они, да? Один вопрос, всего лишь один извечный вопрос, и решится твоя судьба. Куда же мне деть тебя, девочка?

Что, снова не в Слизерин? Ну-ну, а ведь какие перспективы теряются. Ладно уж, не дрожи. Вижу, это уже не твое. Раньше надо было, что уж теперь говорить.

Что там у нас ещё осталось? Учиться ты, конечно, любишь, но, чувствую, без подружки твоей несладко тебе придется за книжками, да и возраст такой, не до знаний, в себе бы разобраться. Тут, чтобы среди умников выживать, привычка нужна. Ты девочка способная, справишься, но нужно ли справляться?

Пуффендуй. Неплохой вариант. Что? Тоже не хочешь? Ну, этого следовало ожидать. Ладно, деточка, — Распределяющая Шляпа вздохнула. Лилианн затаила дыхание.

— ГРИФФИНДОР! — прозвучало на весь зал.

Стол под ало-золотыми флагами грохнул аплодисментами. Лилианн выдохнула и на подгибающихся от счастья и облегчения ногах двинулась к столу своего факультета.

Действительно, кое-что в жизни всегда остается неизменным. Девушка по имени Лили Эванс просто не может оказаться нигде, кроме Гриффиндора.

Праздничный ужин прошел как в тумане.

Как Лилианн ни старалась, она так и не смогла уловить, о чем же на приветственной речи говорил нынешний директор, а на все попытки новых товарищей завязать разговор отвечала вяло и невпопад.

В конце концов ее оставили в покое, видимо, посчитав совсем невменяемой, чем девушка с удовольствием воспользовалась.

Весь остаток вечера Лилианн благополучно продремала и пришла в себя лишь тогда, когда вдруг почувствовала на своем плече чью-то ласковую руку.

— Эй, ты, я вижу, совсем спишь уже? — раздался над ухом нежный девичий голосок.

Лилианн растерянно сощурилась, взглянула на говорившую. Перед ней стояла девушка лет пятнадцати, миниатюрная и хрупкая, напоминающая расписную фарфоровую куколку. Вьющиеся черные волосы до плеч, белая кожа и робкий румянец на щеках лишь увеличивали это сходство, однако волевой подбородок и уверенные движения мигом разрушали навеваемое внешностью впечатление хрупкости и беспомощности. Она явно всегда знала, чего хочет от жизни, и уверенно шла к своей цели.

Засмотревшись на незнакомку, Лилианн совсем забыла, что надо ей что-то ответить; впрочем, девушка отнеслась к этому понимающе.

Весело улыбнувшись, она произнесла:

— Привет, я Дженнифер Кинг, староста пятого курса.

— Лили Эванс, шестой курс, — улыбнувшись в ответ, представилась Лилианн.

— Ого. А я думала, ты с нами учиться будешь, — несколько растерялась Дженнифер.

— Я бы так же решила про тебя, если бы подумала в эту сторону, — сказала Лилианн, и обе они рассмеялись.

Вскоре после того торжественный ужин все-таки кончился.

Старосты повели первокурсников в гостиные факультетов, и Лилианн решила пройти с ними. Дженнифер наверняка сможет ей показать, где находится спальня шестого курса, а то, что для этого придется немного подождать, девушку ни капельки не напрягало.

Гриффиндорская башня была все такой же, даже пятьдесят лет назад. Гобелены, ковры, кресла и камин. Шумные обитатели башни и незаметные домовики. Все оставалось по-прежнему.

А помнится, когда-то Лилианн казалось, что в этом замке ничто не может остаться неизменным даже на короткое время.

Спальня тоже показалась девушке давно знакомой. Располагалась она, правда, на другом этаже, да и кроватей было не пять, а семь, однако пологи и вид из окна были фактически неотличимы от тех, к которым привыкла Лилианн.

Гриффиндорские шестикурсницы: Анна, Бетси, Лизабетт, Милли, Ида и Жаклин — вернулись уже тогда, когда Лилианн заснула, так что познакомились они утром.

Заодно разъяснился вопрос с иностранными студентами и беженцами. Их, оказывается, распределяли по факультетам заранее, чтобы у новичков было время адаптироваться среди других учеников, обучающихся в Хогвартсе уже не первый год.

Случаев распределения взрослых студентов вместе с первокурсниками фактически и не было. Лилианн оказалась первой за много лет.

Может быть, это произошло потому, что она была англичанкой, а может, потому, что поздно подала документы, но в любом случае распределение девушки в большом зале оказалось всего лишь странным исключением из правил.

Ида и Жаклин были француженками. Очень похожие друг на друга, светловолосые и голубоглазые, они тоже перешли в Хогвартс только в прошлом году, но уже вполне освоились в замке и, по их словам, чувствовали себя как дома.

Шумные, активные, они сильно оживляли неспешный быт гриффиндорских шестикурсниц. 

Вместе с Анной, тихой и скромной брюнеткой, и Бетси, худой и юркой, как мышь, шатенкой, девушки составляли своего рода квартет, столь же дружный и неразлучный, как то Золотое трио, что прогремело на всю школу во времени Лилианн. 

Чуть полноватая, высокая и статная Милли — Миллисента Розье — была девушкой спокойной и основательной. Она пользовалась большим уважением сокурсников, но, как правило, из-за некоторой флегматичности держалась чуть в стороне от происходящих событий. 

А вот Лизабетт Лиос была настоящей английской аристократкой, несмотря на французское происхождение своего рода. 

Она, как и Милли, обычно держалась чуть отстраненно, не участвуя в большинстве затей соседок по комнате, но зато много общалась с Дженнифер, старостой пятикурсников. 

Чопорная, с собранными в тугой пучок волосами и прямой, как палка, спиной Лизабетт казалась истинной слизеринкой, и первое время однокурсницы не могли понять, как она вообще угодила на Гриффиндор. Однако ей ещё суждено было их сильно удивить. 

Ради друзей, а попадали в эту категорию почти все ее знакомые, эта девушка была способна на что угодно. 

И пусть в обычной жизни она казалась холодной и черствой, но вскоре это уже не могло никого обмануть. 

Внутри Лизабетт была самой настоящей гриффиндоркой: храброй и даже несколько безрассудной. 

Девушки отнеслись к появлению новенькой с пониманием и с радостью приняли бы Лилианн в свою компанию, но та сама предпочла держаться от них подальше. 

После болезненного возбуждения, пережитого ей накануне, к Лилианн вновь вернулась прежняя апатия. Все здравые мысли о том, что надо встряхнуться и жить дальше, куда-то без следа улетучились, и первую неделю сентября девушка, которую однокурсники знали как Лили Эванс, ходила хмурая и скучная: не реагировала на попытки соучеников растормошить ее, не пыталась ни с кем заговорить сама, вежливо отвечала на все вопросы, задаваемые по делу, и по возможности пыталась самоустраниться от любого предложения развлечься всей компанией. Училась, правда, она блестяще. 

Вскоре отчаявшиеся однокурсники и соседи по факультету оставили новенькую в покое, решив между собой, что Шляпа, по-видимому, перепутала факультеты и отправила к ним явную когтевранку. С присутствием нелюдимой Эванс просто смирились. Приносит баллы факультету, и ладно. 

Кто знает, сколько бы это все продолжалось и как дальше сложились бы отношения факультета с новенькой, но в один прекрасный день что-то вдруг изменилось. 

Однокурсники Лилианн в течение всей первой недели учебы в Хогвартсе имели удовольствие после занятий наблюдать Эванс, забившуюся куда-то в угол и почти что скрытую от их глаз за высоченными стопками книг. К такому виду они привыкли и не ждали чего-то иного.

Однако в тот день она почему-то вдруг решила нарушить эту традицию. Устроилась на диване посреди гостиной, скинула тяжелую сумку в ноги и что-то ласково спросила у сидевшего рядом первокурсника. 

В результате к вечеру ошеломленные таким поворотом событий шестикурсники, да и не только они, с огромными от удивления глазами следили за разворачивающимся перед ними действом.

Ничего особо грандиозного, но это было не главным. 

* * *

Лилианн просто не смогла пройти мимо рыдающего ребенка. Как вообще можно так поступить, не попытавшись помочь? 

Так вот они и познакомились с Чарли Уайтом — полукровкой, только-только поступившим в Хогвартс. 

Вихрастый бойкий мальчишка, чем-то напоминающий ее отца со старой фотографии Мародеров, был в этот вечер буквально придавлен огромным домашним заданием. Его друзья давно уже со всем справились, а Чарли из-за полученной накануне отработки (что, кстати, еще больше роднило его с Джеймсом Поттером, который большую часть свободного времени своих школьных будней проводил, расплачиваясь за совершенные шалости) сильно задержался и не успел к ним присоединиться для его выполнения. 

Остальные давно уже разошлись по своим делам, а он все сидел над заданными уроками. И если бы хоть что-то получалось! Бедная голова Чарли как будто бы совсем перестала что-либо понимать, и гора не сделанной домашки оставалась неизменной вот уже почти час. 

Для активного ребенка такой срок и правда казался немаленьким, так что упорство Чарли показалось Лилианн достойным восхищения. Времени у нее было предостаточно, и девушка самоуверенно решила, что сделает всё, что в ее силах, чтобы ему помочь. 

Через пару часов они благополучно расправились почти со всеми предметами. 

Несделанной оставалась лишь защита от темных искусств, и вот с ней-то и возникли некоторые проблемы. 

В своем времени Лилианн Поттер считалась, и не даром, редкостным мастером по ЗОТИ. Уровень ее знаний и умений был гораздо выше, чем у семикурсников и даже многих молодых мракоборцев. Сама жизнь постоянно предоставляла ей возможности для шлифовки способностей. 

В прошлом году Лилианн целый год успешно обучала защите половину школы и теперь, казалось бы, занимаясь с одним-единственным студентом и к тому же первокурсником, должна была справиться с этим играючи, но нет. 

Чарли упорно не понимал (а может быть, уже просто не хотел понимать), для чего нужно ЗОТИ и как применять в защите простейшие чары, изучаемые первокурсниками на первых уроках. 

В конце концов Лилианн это разозлило. Она тоже уже подустала, и сил на десятикратное повторение одного и того же, без надежды на то, что тебя услышат, у девушки просто не было.

Вскочив на ноги и потянув за собой следом Чарли, она встала посреди гостиной и, уточнив у мальчишки, какие заклинания они уже успели пройти, огненными буквами вывела их в воздухе. 

Списочек получился приличным. В бытность свою первокурсницей Лилианн к этому времени не знала ещё и половины (если что и отличалось в нынешнем Хогвартсе от того, где училась она, так это интенсивность обучения). 

Люмос, Левиоса, трансфигурация спички из иголки, Экспеллиармус и ещё парочка ерундовых чар, о которых первачки пока лишь только слышали. Весьма неплохой арсенал. Показать их применение на практике, в настоящей дуэли и тем более битве, сейчас было невозможно, слишком много народу находилось рядом, однако ничего не мешало Лилианн хотя бы схематично набросать способы, которыми их можно использовать. 

Той же огненной линией она нарисовала перед Чарли парочку схем. 

Оказавшись на ногах, мальчишка сильно взбодрился, и теперь дело шло гораздо веселее. 

Рисовать как следует Лилианн не умела, но едва ли даже самые правдоподобные и красивые изображения вызвали бы у Чарли такой восторг, как смешные рисунки, торопливо начертанные старшей подругой. 

На волне воодушевления заданное эссе было мигом дописано, и, проверив его на предмет ошибок, Лилианн попрощалась с Чарли и с чистой совестью ушла к себе. 

Половина гостиной, наблюдавшая за ее импровизированной лекцией, повздыхала с долей разочарования (посмотреть на практическое применение хотелось всем) и тоже занялась своими делами. 

Одно доброе дело обязательно тянет за собой другое, и если Лилианн думала, что на этой раз оказанной Чарли помощи всё и кончится, то она сильно ошиблась. 

Уже на следующий вечер мальчик вновь сидел перед ней и внимательно слушал всё, что говорила ему девушка. Три его друга, пристроившиеся рядышком, тоже почтительно посматривали в ее сторону и записывали то, что казалось им наиболее интересным. 

Через день, когда вся четверка получила «Превосходно» за домашнюю работу, слушателей лишь прибавилось. 

Уже через две недели за «Нелюдимой Эванс» хвостиком ходил весь первый курс Гриффиндора. 

Профессора, не знавшие, в чем дело, пораженно качали головами, удивляясь буквально поголовно выполненной идеальной домашке, а однокурсники Лилианн всерьез подумывали вновь попытаться сойтись со странной новенькой. 

Как ни удивительно, но саму «Эванс» это мало занимало. 

За нежданно навалившимися на нее обязанностями по помощи младшим у Лилианн почти перестало хватать времени на собственные уроки. Выручал лишь очень приличный багаж ее знаний и умение не терять даром время. 

За учебой, домашними заданиями и занятиями с первокурсниками время летело быстро. Вот и сентябрь уже прошел. 

По вечерам в гостиной стало собираться всё больше народу, и места для занятий Лилианн с ребятами хватало с натяжкой. В какой-то момент девушка даже думала перебраться в Выручай-Комнату, но обошлось. 

Входить туда после всего... Ей этого не хотелось. 

Гриффиндорцы неожиданно с пониманием отнеслись к своего рода факультативу, что начала вести Эванс. 

Кое-кто даже предложил свою помощь, и так как делать всё в одиночку было непросто, а главное, долго, Лилианн с удовольствием ее приняла. 

Таким образом, несколько четверокурсников теперь помогали ей проверять кое-что из домашки первого курса, а после с интересом наблюдали, а иногда и участвовали в мини-уроках по ЗОТИ, что вела девушка. 

Как-то само собой получилось, что именно этому предмету на факультативе уделялось больше всего времени. 

Мальчишки от него были просто в упоении, да и девочки в плане энтузиазма недалеко от них отставали. 

Несмотря даже на то, что многие из них ещё недавно и понятия не имели о существующей в мире магии, а теперь с трудом грызут в школьных кабинетах гранит волшебных наук, на занятиях у Лилианн у ребят обычно все получалось. 

Не сразу, ценою пота и крови, как в переносном, так и в буквальном смысле, но получалось. Тем более что ничего слишком для них сложного Лилианн старалась детям не давать. 

На уроках было откровенно скучно. 

Большую часть материала Лилианн и так уже знала, а все новое усваивала без особых проблем в самые короткие сроки. 

С каждым днём девушка всё больше скучала по друзьям, по Рону, который всегда был ей как брат, по Гермионе. 

Только с ними она всегда могла быть не Избранной, не «Гордостью школы», а просто собой. Только с ними могла как в полной мере расслабиться и отдохнуть, так и крайне продуктивно позаниматься. 

Шляпа была права: без любимой подруги рядом, с которой можно было их разделить, новые знания и правда утратили половину своей привлекательности. 

Помня печальный опыт Гермионы на первом курсе, девушка старалась особо не высовываться и отвечала лишь тогда, когда ее спрашивали, а потому учителя ее успехов не замечали. 

На их горизонте блестели другие звездочки. 

Такие, как, например, Том Реддл. 

Юный Волан-де-Морт действительно был блестящим студентом. Красивый, талантливый, он вызывал всеобщее восхищение, нередко перераставшее в неприкрытое обожание. 

Его окружение было признанной элитой Хогвартса, а сам он — его некоронованным королем. 

Лилианн было все равно, но лишь до тех пор, пока опьяненные мнимой вседозволенностью слизеринцы не выбрали мишенью для своих нападок одного из ее подопечных. 

* * *

Когда в начале октября Билли Уоррен, никогда не упускавший возможность узнать что-то новенькое, не появился ни на одном занятии факультатива, Лилианн забеспокоилась. 

Был уже довольно поздний вечер, но, по словам его однокурсников, Билли не было в спальне, в гостиной его тоже не видели, а обнаружить мальчика вне ее в такое время было бы как минимум странно, так как он панически боялся темноты. 

Лилианн уже закончила с факультативом, а Билли так и не объявился. Можно, конечно, было и подождать до утра, а потом уже бить тревогу, но оставлять все как есть девушке не хотелось, и потому она решила хотя бы пройтись по коридорам для очистки совести. 

Покинув гостиную, Лилианн поёжилась. Температура, царившая в коридорах, резко отличалась от той, к которой она привыкла в башне Гриффиндора. 

По замку гуляли сквозняки. Ни разу ещё за всё прибывание её в этом времени девушка не выбиралась на столь любимые ею прежде ночные прогулки, а жаль. 

Ночной Хогвартс обладал для Лилианн особой притягательностью. Полный магии древний замок, по ее мнению, именно в это время, когда большинство людей спали, по-настоящему раскрывался. 

И девушка, прогуливаясь по нему, словно бы впитывала эту волшебную атмосферу в себя. 

Только сегодня всё было совсем иначе. В душе у Лилианн прочно угнездилась тревога, и, как она ни старалась, подавить растущий страх никак не удавалось. Хогвартс, казалось, перестал быть другом, стал чужим и холодным, наполнился тишиной и неясными угрозами. 

В этот час коридоры были совершенно пусты. Ученики и преподаватели предпочитали проводить свое свободное время в тёплых гостиных, а не в холодных переходах. 

Лилианн торопливо двигалась в направлении Большого зала. Не то чтобы она рассчитывала кого-либо там найти, но для успешного поиска необходимо было иметь хоть какую-нибудь цель. 

Ее шаги, казалось, были единственным, что нарушало царившую вокруг тишину, но девушка всё равно внимательно вслушивалась в надежде уловить хоть какой-то ещё звук. 

Долго ее усилия не приносили ни малейшего результата, однако уже на подходе к своей цели Лилианн всё-таки что-то услышала. 

Плач, а точнее тихие всхлипы, будто бы от боли, раздавались из одного из темных переходов вблизи Большого зала. 

Резко свернув в ту сторону, Лилианн зажгла на палочке яркий огонёк люмоса. 

Она оказалась совершенно не готовой к увиденному. 

* * *

Гриффиндорским первокурсникам повезло, что Лили Эванс взяла их под свое покровительство. 

Львиный факультет лишь утвердился в этом мнении, когда на следующее утро узнал о том, что именно она накануне нашла, весьма оперативно оказала первую помощь, а после доставила в больничное крыло раненого Билли Уоррена. 

Что конкретно с ним произошло, никто из гриффиндорцев наверняка не знал, однако по школе уже поползли слухи о предполагаемом нападении слизеринцев на мелкого грязнокровку. 

Что, впрочем, как обычно, так и осталось лишь «совершенно беспочвенными» предположениями. 

Единственный человек на факультете, что мог бы пролить свет на произошедшее, по своему обыкновению отмалчивался. Даже на вопросы своих подопечных Эванс лишь скупо ответила, что волноваться не стоит и Билли ничего не грозит, а о том, что же с мальчиком случилось, не сказала ни слова. 

Весь день девушка ходила мрачная и задумчивая. Настолько задумчивая, что почти и не реагировала на то, что было вокруг. Даже на уроках сидела с отсутствующим видом и против обыкновения отвечала на вопросы учителей совершенно невпопад. 

Да, несмотря на уважение, что своим поступком новенькая заслужила у гриффиндорцев, странной в их глазах она быть не перестала. 

Но даже несмотря на это, многие были очень и очень не прочь с ней подружиться. Знать бы как. 

Сама Лилианн была весьма далека от подобных мыслей, хотя, с учётом задуманного ею, хорошие отношения с факультетом были бы весьма кстати. 

Страх перед Реддлом, наподобие того, что девушка испытала во время распределения, давно уже ушел в прошлое. 

Нет, Лилианн не сошла с ума и не стала чересчур самоуверенной. 

При мысли о том, чтобы вновь бросить вызов Темному Лорду, пускай пока и не выглядевшему так, как она привыкла, девушке по-прежнему было жутковато. Да что там, действительно страшно. 

Однако свойственный натуре Лилианн здравый смысл всё-таки перевесил, и она поняла, что, несмотря на всё свое могущество, силу и жестокость, Реддл всё ещё остаётся обычным парнем, школьником, и развернуться во всю свою темную мощь просто не сможет. 

Здесь их силы если и не равны, то уж во всяком случае как никогда к этому близки. Раньше она побеждала его и в куда как более безнадёжных ситуациях... А раз так, то ещё посмотрим, кто кого!

Реддла нужно было поставить на место, и раз больше этим заняться некому, то придётся Лилианн вновь испытать судьбу, взяв всё на себя.

Что, Гермиона, говоришь, ни в коем случае нельзя изменять прошлое? Она тоже так думала, только вот всё в очередной раз решили за нее.

Лилианн Поттер насильно отправили сюда и как раз с целью изменить. Что именно? Об этом никто не сказал, и, будь у нее выбор, Лилианн предпочла бы не вмешиваться, затаиться, оставить всё как есть...

Только друзей не бросают в беде! Она ещё покажет Реддлу и его прихвостням. И пусть урок, что Лилианн им преподаст, станет именно тем, что ей предначертано изменить...

Решение было принято, обратный отсчёт начался, и Лили Эванс вышла из тени.

Притаившееся в глубине души желание смалодушничать верещало о безумии такого поступка, но Лилианн наконец-то, впервые за очень долгое время, ощутила глубокое удовлетворение, вновь почувствовала себя живой.

Может, не так уж и неправ был Дамблдор, когда отправил ее сюда...

Не слишком ли долго Лилианн себя жалела?

Она, кажется, совсем разучилась просто жить и радоваться жизни, только и делает, что ищет виноватых...

Нет, точно надо брать себя в руки.

Несмотря на принятое и казалось бы незыблемое решение объявить войну Тому Реддлу все продолжало идти своим чередом. Жизненный уклад Лилианн не поменялся ни на йоту, если не считать того, что они с первокурсниками и присоединившимися к их кружку почти в полном составе второкурсниками взялись за куда более продвинутые защитные чары. При обычном ходе событий Лилианн дала бы их своим подопечным не раньше чем через пару месяцев, однако теперь решила, что ей будет спокойнее за них в том случае, если ребята будут в состоянии как следует защититься.

Что касалось ее собственных действий по отношению к неуловимым возмутителям спокойствия Хогвартса, то они пока заключались в том, что девушка не торопилась что-либо предпринимать или, попросту говоря, изо всех сил оттягивала момент, когда придется вновь влезать в противостояние с кем-то.

Если учесть то, что ни одного действительно достойного плана действий Лилианн придумать так и не удалось, тот факт, что она предпочитала не торопиться, был вполне логичен и оправдан, но, как оказалось, от того не менее губителен.

Обещая себе, что обязательно возьмется за дело к воскресенью (ведь новую жизнь обязательно нужно начинать с начала недели, да и придумать за выходные что-нибудь подходящее будет куда проще), Лилианн и не предполагала, что таким образом лишь дает обстоятельствам возможность все решить и начать за себя. К тому времени, как она это поняла, события шли уже полным ходом...

* * *

Что-то пошло очень и очень не так. Иначе невозможно было объяснить происходящее. Где, скажите на милость, в плане "Поставить Тома Реддла на место" значился пункт "накричать на него?" Да не где-нибудь, а в библиотеке — самом тихом месте по определению!

Она просто не сумела сдержаться. Ещё один поступок в списке безрассудств, что в последнее время пополняется с завидной скоростью...

Лилианн неслась по коридорам замка, не обращая внимания на удивленные взгляды, которыми ее провожали. Волосы растрепались, сердце стучало о грудную клетку, грозясь вот-вот пробить ее, а по щекам катились ручьем глупые слезы. Никогда прежде она не позволяла себе плакать на людях...

Позади остались и библиотекарь с недоумевающим Томом Реддлом, и недовольная Вальбурга Блэк, в которую Лилианн чуть не врезалась, и профессор Слизнорт, зачем-то пытавшийся ее остановить.

Девушке сейчас было как-то не до последствий. Она уже сделала что могла — накричала на Волан-де-Морта. И ладно бы просто накричала... Подняла одну из тех тем, что лучше было бы вообще не затрагивать. Хотя бы для поддержания собственного душевного равновесия.

Одного этого достаточно для вынесения смертного приговора в недалеком будущем. Какое ей дело до тех отработок, что гипотетически может назначить за непочтительность Слизнорт, или, тем более, до оскорбительных выпадов, которыми ее наверняка теперь засыплет мастерица словесной эквилибристики Вальбурга?

Она и сама пока не поняла, где оказалась. Так, коридор какой-то. Больше всего на свете Лилианн хотелось убежать.

Убежать подальше от библиотеки, школы, да и всего остального мира, от тревог и сожалений. Вновь пережить то ощущение спокойствия и лёгкости... В своем стремлении к этому она совершенно не следила за тем, куда направляется.

Бежать дальше уже расхотелось, и девушка привалилась к стене, едва сдерживая желание съехать по ней вниз. Она так устала от всего, но нужно было как-то приводить себя в порядок и возвращаться в башню. Из-за произошедшего инцидента проблем наверняка резко прибавится, и сейчас самое время пойти и подумать, что она будет с этим делать. Вечно прятать голову в песок все равно не возможно.

Идти дальше с заплаканным лицом и горящими щеками не хотелось. Не хватало еще, чтобы какие-нибудь нелепые слухи пошли — это же Хогвартс, на факты здесь мало внимания обращают, а вот на выдумки... Мутным взором осмотревшись кругом, Лилианн заметила совсем рядом приоткрытую дверь девичьего туалета. Что же, она здесь очень кстати.

Оказавшись внутри девушка, даже не взглянув на свое отражение в висящем поблизости зеркале, наклонилась к раковине и открыла кран, разродившийся тугой струей холодной воды. Подставив под нее руки, Лилианн с облегчением поняла, что бушующее внутри пламя эмоций начинает потихоньку угасать, поддаваясь умиротворяющей прохладе. Постояв так с минутку, она несколько раз самым тщательным образом умылась и только тогда обратила взгляд на зеркало.

Вид ее совершенно точно оставлял желать лучшего: висящие сосульки мокрых волос, как на зло повылезавших из прически, обрамляют бледное лицо с покрасневшими от плача глазами, а школьная форма вся забрызгана водой.

Высушить волосы и одежду не проблема, но вот как избавиться от столь явных признаков недавних слез, Лилианн пока не понимала.

Кажется, Лаванда как-то упоминала косметические чары, предназначенные как раз для подобных случаев, однако они с Гермионой тогда были так заняты бурной дискуссией по поводу допустимости применения теоремы Бартона к частичной трансфигурации неживых предметов, что почти что ее не слушали. Интересно, получится ли у Лилианн сейчас восстановить в памяти те давние прошедшие мимо нее слова? Если вдруг не выйдет, всегда есть возможность воспользоваться дезиллюминационным. Только надо постараться ни в кого не врезаться по дороге, а то шуму не оберешься...

Прерывая ее размышления, заскрипела отворяемая дверь какой-то кабинки. Резко обернувшись на звук, девушка вдруг поняла, что все это время была здесь не одна.

Увидев маленькую девочку в огромных очках и такими же, как у нее самой, зареванными глазами, Лилианн опешила. Итак, рядом с ней стоит Плакса Миртл собственной персоной. Девочка, о которой она, как и о Реддле, почему-то даже не вспомнила, оказавшись в этом времени. Растерянно повернувшись обратно к своей раковине, девушка случайно зацепила взглядом маленькую выгравированную змейку на соседнем кране и почувствовала, как ее обуяло неудержимое желание истерически расхохотаться.

С трудом сдерживая себя, Лилианн вновь включила воду и плеснула ее на лицо, смывая появившуюся на нем кривую гримаску и успевшие вновь накатиться слезы. Да что за день сегодня такой?!

Миртл так и стояла на месте, тем самым руша все призрачные надежды старшей девушки на то, что ей все же дадут возможность спокойно привести себя в порядок.

— Ты кто? — настороженно прозвучало через пару минут.

— Лили... Лили Эванс, новенькая, — со вздохом ответила Лилианн, предвидя, что просто так ее не отпустят.

— Тебя тоже дразнили? — поинтересовалась Миртл.

— Нет, — Лилианн поспешно собирала волосы в новую прическу.

— А-а... — с долей разочарования вздохнула ее собеседница. — Ну конечно, ты же красивая. Кто станет такую дразнить, пока есть уродины вроде Миртл? — На последних словах голос девочки стал почти что неразличим за судорожными всхлипами. Было очень похоже, что она сейчас разрыдается.

Красивая? Да ладно?

Ей так хотелось сейчас просто развернуться и уйти... Однако Лилианн, знала, что если поступит так, то, возможно, уже никогда не будет уважать себя, а потому она прекратила досушивать мантию и, глубоко вздохнув в попытке достичь хоть какого-то душевного равновесия, сделала шаг по направлению к Миртл.

— Пойдем поговорим, дорогая... — Она приобняла ее за плечи и мягко потянула в сторону выхода.

— Ты издеваешься, что ли? — прервав плач, насупленно глянула на новую знакомую девочка.

— Какое там... Идем, Миртл, не волнуйся, — еще раз вздохнула Лилианн.

* * *

— Я ведь не говорила тебе, как меня зовут, — вспомнила Миртл Уоррен три четверти часа спустя.

— Говорила, Миртл, говорила, — устало ответила ей Лили Эванс. Эта девушка раз и навсегда завоевала себе сердце когтевранки Уоррен. Никогда прежде еще ни один человек с таким терпением не выслушивал повесть о полной скорбей жизни Миртл. Никто раньше и не пытался даже вникнуть в ее печали, разделить заполнившую душу горечь. Удивительно ли, что она перестала искать утешение в людях, а вдруг обретя его, решила, что таких как Лили больше нет?

* * *

Раставшись с Миртл, Лилианн всё-таки сумела добраться до Гриффиндорской башни.

Та встретила ее обычным для этого времени суток шумом. Младшекурсники играли в плюй-камни и взрывающиеся карты, болтали. Старшекурсники так же с удовольствием обсуждали самые любопытные события прошедшего дня, да и любые другие темы, или, сетуя на жестокость профессоров, доделывали домашние задания. Некоторые из них, впрочем, были для этого сейчас слишком заняты, сумев урвать минутку и уединиться со своей второй половинкой...

Девушка хотела было не задерживаясь пройти в спальню, чтобы немного побыть в тишине и одиночестве, однако и это ей сегодня не удалось.

Стоило только Лилианн показаться на пороге гостиной, как тут же ей навстречу выбежала сияющая Дженнифер.

— Лили! Идем скорее!

С ней Лилианн понемногу общалась, начиная с первого сентября. Несмотря на то, что обязанности старосты занимали у Кинг уйму времени, та всегда находила минутку, чтобы поинтересоваться у Лилианн, как дела. Попытки новенькой отгородиться кучей книжек или отмолчаться в ответ просто не принимались. Дженифер умела быть настойчивой, а потому, раз решив не позволить Лили Эванс остаться в одиночестве, она и не позволила.

Благодаря этому обстоятельству многие даже считали Дженни единственной подругой новенькой, и хотя сама девушка не могла пока себя таковой признать, почему-то она очень хотела надеяться, что со временем действительно ею станет.

Не слушая вялых возражений Лилианн, Дженнифер подхватила ее под руку и буквально поволокла куда-то прочь из башни.

— Нас с тобой очень просили сегодня в восемь быть верхней аудитории западной башни, а уже половина десятого... — причитала она по дороге.

— Зачем? — горестно простонала Лилианн. Мыслями она давно уже была у своей уютной тихой спальне. Идти куда-то ещё катастрофически не хотелось.

— Надо. — Лицо Дженни расплылось в такой многообещающей улыбке, что ее спутнице стало очень не по себе.

Девушки шли недолго, минут семь. Комната, в которую они направлялись, оказалась обыкновенной учебной аудиторией, утонувшей в вечернем полумраке. Тускло отсвечивали отполированные годами каменные стены, длинными скучными рядами располагались школьные парты и скамьи, выделялась темным пятном доска, висящая около учительского стола.

Поймав вопросительный взгляд Лилианн, Дженнифер лишь нетерпеливым жестом махнула рукой и быстрым шагом направилась к дальней стене комнаты.

— Вот олухи, — послышалось сердитое бормотание. — Знают же, что я не в курсе нового пароля... Каких-то полтора часа подождать не могли?

— В чем дело? — поинтересовалась Лилианн. — Какой пароль тебе нужен? Для чего?

Про себя она подумала, что, должно быть, здесь находится ещё один тайный проход наподобие Одноглазой ведьмы, но так как ничего похожего на карте Мародеров не отсвечивалось, девушке хотелось удостовериться в верности данной догадки.

— Да есть тут дверь одна... Только вот открываться никак не хочет... — Дженнифер принялась стучать прямо по стенке, но бестолку. Для порядку постучавшись ещё немного, она бросила это бесполезное дело и села прямо сверху на стоящую поблизости парту. — Нам самим никак не пройти. Придется ждать, пока другие запоздавшие гости не подтянутся или кто-нибудь из организаторов вечеринки не удосужиться вспомнить, что не все из приглашенных на месте.

— Понятно. — Лилианн последовала примеру своей собеседницы и тоже села. — Скажи хотя бы, кто устраивает эту вечеринку?

— Сьюзан и Амалия Боунс... Семикурсницы. Но ты не волнуйся, там будут почти все наши девчонки с пятого по седьмой и несколько с других факультетов. Про парней точно не скажу, но вроде бы они планировали пригласить Фенвика, Долгопупса, Наймана, Эддерли, Вэнса и старшего Блэка.

— Ну что же... Сейчас мы напомним им о своем существовании.

— Что... — начала было Дженни, но Лилианн уже взмахнула палочкой и начала деловито диктовать появившемуся красавцу-оленю сообщение для хозяев вечеринки.

Через минуту стена, не пожелавшая ранее открыться Кинг, раздвинулась, образуя невысокую арку, и в проходе показались два парня.

— Ну здравствуйте, девушки, — поздоровался с ними один из них.

Лилианн и с гриффиндорцами до сих пор не очень активно общалась, не то что со слизеринцами, однако Альфард Блэк не раз и не два притягивал ее взор. Он был внешне довольно похож на Сириуса: почти те же черты лица, черные волосы, ярко-синие глаза, но все же и отличий наблюдалось немало: стрижка парня едва лишь достигала подбородка, глаза закрывали прямоугольные очки с тонкими дужками, а выражение лица не было и вполовину столь же веселым и озорным, как у его будущего племянника.

— Привет, Альфи! Здравствуй, Марк! — подскочила Дженнифер им навстречу. — А мы с Лили вас тут уже заждались...

— Привет. Мы заметили. Ваш олень очень мило прогулялся прямо по праздничному столу. Амалия была в полном восторге, — улыбаясь ответил второй.

Марк Найман небрежно прислонился к арке и весело оглядел девушек. Его короткая русая шевелюра совсем растрепалась и теперь топорщилась в стороны, отчего создавалось ощущение, что парень то ли только что проснулся, то ли с трудом выбрался из какой-то передряги. Судя по следующим словам Альфарда, второе было вернее.

— Да, Сьюзан ее еле удержала от того, чтобы наша мисс Совершенство не отправилась вас лично поблагодарить и попросила нас от греха подальше подзадержаться здесь минут на пять.

— Как это подзадержаться? Мы с Лили и так уже уйму времени потеряли!

— Извини, Кинг, но дразнить Боунс — не лучшая идея. Ты же не хочешь испортить бедняжке Сьюзан весь праздник? — преувеличенно-серьезно заметил Марк.

— К сожалению, без «дорогой подружки» рядом с ее сестрой гораздо сложнее сладить... — скорбно вздохнув, поддержал его Блэк.

— Ладно. Убедили. Ждем, — несколько недовольно согласилась Дженнифер. — Да, Эванс, не стоило нам с тобой так торопиться...

— Я и не торопилась... — пожала плечами Лилианн.

То ли время в веселой компании пролетело совсем незаметно, то ли парням невмоготу было тратить его на ожидание, только вот Лилианн показалось, что с того момента, как они решили подождать, и до того, как отправились в путь, прошла самое большее пара минут.

Следуя за своими провожатыми, девушки прошлись по короткой и узенькой винтовой лесенке, вышли в такой же тесный темный коридорчик и, пройдя его, оказались в просторной светлой комнате.

По центру ее высились четыре витые колонны цвета слоновой кости, образующие некое подобие открытой беседки, отделенной от остального пространства. Между колоннами, прямо по центру, находился праздничный стол с широкими скамейками рядом. Огромные вазы с цветами стояли повсюду. Различные ленты и другие подобные им украшения были развешаны везде, где только это представлялось возможным, ну а для завершения праздничной картины десятка три девушек и парней, одетых по самому праздничному образцу, несколькими группками расположились по площади помещения.

Главенствующей, без сомнения, была компания, устроившаяся вокруг уставленного различной снедью стола.

Не каждый банкет мог похвастаться таким. Особенно выделялся гигантский, но одновременно воздушнейший и пышнейший на вид торт. При взгляде на него Лилианн немедленно ещё более заинтересовалась причиной празднования. При таком апломбе напрашивался как минимум юбилей...

Ещё одна группка, похоже, должна была вот-вот перехватить у застольщиков пальму первенства. Этим ребятам явно стало слишком скучно, грустно и уныло, а потому они решили разнообразить досуг, а заодно и растрясти полученный в ходе пиршества жирок, организовав что-то вроде дружеского дуэльного помоста. Приготовления к нему пока ещё только шли, однако так как желающих присоединиться с каждой минутой становилось все больше, было ясно, что идея пришлась по душе.

Люди, предпочитающие поговорить на какие-то отдельные свои темы, преимущественно расползались по углам. То там, то тут, просто проходя мимо, можно было услышать отрывки разговоров и сплетен на самые разные темы.

Пока они с Дженнифер и мальчишками пробирались к столу, чтобы поприветствовать хозяек вечеринки, Лилианн случайно уловила среди по большей части пустого трёпа кое-что, что показалось ей весьма интересным. Фамилию "Поттер"... Поскольку речь не могла идти о ней самой или не родившемся ещё Джеймсе Поттере, девушка решила, что, должно быть тот, о ком сейчас говорят, либо её дед, либо ещё какой-нибудь родственник. Но хотелось бы узнать поподробнее, ведь за весь сентябрь она ни разу так и не встретила здесь никого из своих предков. Даже фамилию, и ту не слышала (впрочем, Лилианн не была особо внимательна и вполне могла ненароком пропустить простое ее упоминание).

Сейчас присоединиться к говорившим, для того чтобы выяснить, кого же они имеют в виду, было бы неудобно, однако она приметила, кто именно участвовал в том разговоре, и поставила себе в мозгу зарубочку — подойти к тем людям попозже и хорошенечко расспросить об интересующем ее вопросе.

Семикурсницы Сьюзан и Амалия Боунс были двойняшками. Высокие, с длинными светлыми локонами и яркими голубыми глазами, они выделялись среди ровесниц, и это было, пожалуй, единственным, в чем сестры походили друг на друга. Сьюзан была скромной, спокойной девушкой, весьма приятной в общении, Амалия же — особой достаточно вздорной и раздражительной. Удивительно ли, что большинство гриффиндорцев предпочитало первую сестру второй? Во всяком случае, Лилианн крайне редко видела, чтобы Амалия общалась с кем-либо из однокурсников и тем более младших ребят.

Даже лица у этих девушек отличались: Сьюзан — круглолицая и румяная, как снегурочка из русской сказки, а Амалия гораздо больше походила на тетю Петунью — такая же узколицая и худая, словно сушенная вобла.

Новых гостей они тоже приветствовали по-разному. Одна — широкой улыбкой и словами о том, как она рада тому, что они всё-таки нашли время побывать на их празднике, а вторая — едким замечанием по поводу их патронуса-оленя, который едва не довел ее до нервного срыва, и упрёком за то, что пришли так поздно.

Лилианн и Дженни на это лишь переглянулись с улыбкой и с готовностью откликнувшись на приглашение Сьюзан, присоединились к застолью.

Повод для праздника действительно оказался значительным — наступление магического совершеннолетия у сестер. Наступило оно, правда, несколько раньше, однако данное обстоятельство нисколько не умеряло веселья гостей и количество сыплющихся на именинниц поздравлений.

Непринужденная обстановка вокруг захватывала. Лилианн и не заметила, как включилась в беседу со своими соседями по столу, а потом и с присоединившимися к ней Сьюзан, Марком, Дженнифер и Альфардом. Общее оживление достигло апогея, когда один из парней, помогавших организовывать дуэльный помост, пришел к Найману и Блэку с приглашением присоединиться, а те, в свою очередь, позвали с собой Дженни и Лилианн (Сьюзан отказалась участвовать еще в самом начале).

Староста пятикурсников согласилась без раздумий и даже вызвалась выступить в числе первых. Марк решился составить ей компанию на помосте и поплатился за это почти позорно скорым поражением. Альфард продержался немногим дольше, как и ещё пара ребят, пожелавших сразиться с Дженнифер. Она очевидно вошла в азарт и проигрывать кому бы то ни было не собиралась. Лишь когда против нее вышел Дэвис Фенвик, слывший лучшим дуэлянтом среди гриффиндорцев, пятикурснице пришлось потесниться с пьедестала.

Лилианн с интересом следила за ходом дуэлей, а вскоре после проигрыша Дженни, когда Фенвик играюче справился еще с парой соперников, просто не смогла удержаться от того, чтобы и самой выйти на помост. Ребята вокруг к этому времени уже настолько разошлись, что не находись они в тайном помещении, защищенном входом с паролем, впору было бы беспокоиться о том, как бы их не услышал кто-то из взрослых. Вот и ее выход против Фенвика встретили ободряющими выкриками и хлопками.

Тот оказался действительно достойным противником. В последние пару лет ей такие встречались редко. Ну разве что Рон... Однако сейчас у Дэвиса не было шансов. Лилианн выкладывалась на полную, проживая и отпуская все то, что тяжким грузом давило на плечи. Она уже и забыла, насколько хорошо помогают расслабиться тренировочные сражения. Через пару-тройку минут все было кончено. Фенвик, от последнего заклинания отлетевший к краю помоста, не без труда поднялся и, пожав ей напоследок руку, стал спускаться с него вниз. Наверное, решил, что на сегодня с него хватит. Девушка последовала за ним. Не ожидавшие такого финала зрители наконец пришли в себя. Ее встретили аплодисментами и дружескими похлопываниями по спине.

Обычная ее нелюдимость была позабыта. Лили Эванс стала здесь своей в доску, а потому больше ей просто не позволяли оставаться в стороне. Ни одно развлечение не могло обойтись без достославной победительницы. Шарады, хлопушки, множество других игр. Кончилось все произвольной трансфигурацией всего и во все с целью посмешить народ.

Теперь пространство вокруг больше походило на лес, нежели на пусть и празднично украшенную, но комнату. Фредерик Эддерли, ещё один шестикурсник с Гриффиндора, трансфигурировал несколько столовых приборов в симпатичные ёлочки и дубы. Марк, как он во всеуслышанье объявил, вдохновившийся патронусом Лили, превратил стул в оленя. Олень, правда, не оценил затраченных на него усилий и, коротко взревев, попытался врезаться в стену. Оказавшиеся на его пути ребята испуганно разбежались. Никому не хотелось получить в грудь квадратным и почему-то деревянным копытом.

Не желая отставать от компании, Лилианн тоже внесла свою лепту. Все девушки, которым не повезло очутиться поблизости, приобрели необыкновенно длинные волосы и венки из разных цветов, тем самым став до чрезвычайности похожими на нимф и дриад. Они не сразу поняли в чем дело, ну а потом Лилианн пришлось спасаться бегством от кучи восторженно верещащих пятикурсниц под предводительством Дженнифер и собственных соседок по спальне. Девушки новый облик оценили. Даже достаточно сдержанные Сьюзан и Милли не удержались от восхищённых восклицаний.

Кажется, вскоре Лили предстояло быть заваленной просьбами повторить подобное...

Она не была против. На удивление приятно было вновь влиться в компанию. С того момента, как они с Дженни оказались здесь, Лилианн ни разу не пожалела о том, что не сбежала, хотя вроде бы и не собиралась и не желала никуда идти.

Время летело незаметно. Про то, что сейчас ночь, и вовсе бы позабыли, если бы в какой-то момент кто-то не начал бы зевать или фактически дремать стоя. Конечно, завтра (или, вернее, уже сегодня) был выходной, однако выползти из спален на завтрак или хотя бы на обед было бы неплохо, да и уроков большинству здесь присутствующих задано было немеряно. Так что ближе к четырем утра решено было расходиться.

Ещё оставалось немножко времени, и с общего одобрения мальчишки решили потратить его с как можно большей пользой, а именно — оторваться до самого конца и пойти притащить ещё еды. С их уходом в помещении стало гораздо тише и спокойнее. Многие девушки уже подутомились и потому меньше стремились к беспрерывной болтовне и беготне. Оставшаяся компания снова разбилась на несколько оживленных и не очень оживленных группок и принялась за разговоры.

Лилианн вспомнила о своем намерении расспросить кто-то о Поттерах и попыталась найти тех девушек, которые говорили об этом раньше, однако оказалось, что на празднике осталась лишь одна из них. К тому же ухитрившаяся уснуть где-то в углу. И все же Лилианн уже настроилась на разговор и отступать была не намерена, так что она всего лишь сменила одну цель на другую и отправилась вызнавать информацию у Сьюзан.

Та даже не удивилась столь внезапному интересу. — Ну, Поттеры люди заметные, — ответила она на осторожные вопросы Лилианн.

— Поттеры? Их несколько?

— Ах да, ты же не знаешь... В общем, слушай...

История затянулась. Парни успели уже вернуться, девчонки — подъесть принесенную ими еду и все гости — частично разойтись по своим гостиным, а Лилианн и Сьюзан до сих пор разговаривали.

— Думаю, нам всё-таки пора заканчивать, — сказала Сьюзан, когда увидела, что ещё немного, и они с Лили останутся совсем одни.

— Да, что-то мы увлеклись, — рассмеялась в ответ ее собеседница.

Как раз в этот момент подошла Амалия, сварливо поинтересовавшаяся у сестры, собирается ли та помогать ей с уборкой. Сьюзан сказала, что уже идёт, а Лилианн предложила свою помощь, так что дела они заканчивали вместе, при посильном вкладе Дженни и Марка, которые тоже не могли бросить хозяек вечеринки один на один со швабрами и тряпками.

Возвращались в башню гриффиндорцы все вместе, весьма озабоченные тем, чтобы не столкнуться ни с кем из профессоров или, не дай Мерлин, с завхозом. На сегодня достаточно было уже приключений. Идя в самом центре совсем тихой сейчас группки, Лилианн думала о том, что вечер, несмотря на плохое начало, кончился прекрасно. У нее было предчувствие, что сегодня зародилось что-то очень важное. Только бы все опять не обернулось катастрофой, как получилось лишь немногим раньше с Реддлом.

* * *

Что-то тянуло ее в библиотеку. Сильно тянуло, хотя все уроки были сделаны ещё накануне. Обычно подобные предчувствия появлялись неспроста, а потому Лилианн предпочитала не игнорировать их без острой необходимости.

Вот и сейчас, едва распрощавшись со своими подопечными, она, вместо того, чтобы пойти к себе в спальню придумывать план действий на ближайшее время, непонятно зачем направилась в школьное хранилище книг.

Библиотека встретила Лилианн тишиной и погруженными в полумрак бесчисленными книжными стеллажами. За редкими столиками, освещенными заключёнными в хрустальные сферы огоньками, расположились наиболее ответственные школьники, заранее готовящиеся к грядущей учебной неделе. Таких было немного, и почти все — старшекурсники. Все же младшие ученики, курса до четвертого, а некоторые и дольше, предпочитали по полной наслаждаться наступавшими с вечера пятницы выходными и с лёгкостью забывали и о домашке, и о грядущих экзаменах.

В попытке понять, зачем ей понадобилось сюда идти, девушка неспешно прошлась по широкому проходу между секциями. Запах пыли и книг, насквозь пропитавший помещение, проникал в лёгкие, даря умиротворение. С наслаждением вдыхая его, Лилианн почти позабыла обо всем. Какие могут быть волнения и тревоги, да и вообще мысли о чем-то постороннем, когда тебя окружают тысячи непрочитанных талмудов?

Как и у любой шестикурсницы, выбравшей в качестве одного из предметов для сдачи ЖАБА защиту от темных искусств, у Лилианн был допуск в запретную секцию. И хотя она сейчас вовсе не намеревалась туда идти, ноги, казалось, сами привели ее ко входу в этот самый мрачный отдел библиотеки.

Она не любила здесь бывать. Книги, содержащиеся в запретной секции, были в большинстве своем не самым приятным чтивом. В них, конечно, можно было найти немало полезной информации для написания доклада по зельеварению или реферата по ЗОТИ, однако ходить в запретную секцию ради удовольствия она бы не стала.

Зато некоторые другие занимались этим постоянно.

Получившие наконец право совершенно законно бывать на ранее недоступной территории, многие шести- и семикурсники не брезговали лишний раз заявиться туда. Пусть особой цели у них и не было, зато пустого бахвальства — сколько угодно.

С гордым видом расхаживали парни вдоль заставленных полок, изредка подхватывая с них какую-нибудь из кошмарнейших книг.

Библиотекаря — мисс Эттвуд — данное явление раздражало неимоверно. Она, кажется, крайне опасалась за вверенную ей территорию, подвергавшуюся подобным варварским набегам.

Лилианн же казалось, что здесь бояться нечего. Парни, во всяком случае в ее присутствии, никогда не доходили до каких бы то ни было крайностей. Девушку гораздо больше настораживали, даже тревожили те люди, что, казалось, получали от знакомства с выставленной в запретной секции литературой ничем не замутненное удовольствие.

Реддл был, пожалуй, самым ярким примером таких, и это было еще одной причиной, по которой Лилианн старательно избегала бывать в этой стороне.

Будущий Темный Лорд нередко просиживал здесь за старинными фолиантами целые вечера. Иногда, пока юноша читал их, на лице у него мелькало выражение, похожее на блаженство. Оно притягивало и отталкивало одновременно. Видеть подобные эмоции у всегда спокойного, но нечасто кажущегося счастливым старосты, было странно. И все же причина, вызывающая эти эмоции была, по мнению Лилианн, значительно более необычной.

Будь на его месте любой другой, девушка еще бы подумала о возможных поводах такого увлечения сомнительной литературой, однако в случае с Реддлом ответ у нее был готов сразу и на все случаи жизни. Зная будущее, Лилианн не могла не видеть связь между любовью этого парня к запретной секции и присвоенным Реддлом в будущем титулом Темного Лорда.

Не одному нормальному человеку и в голову бы не пришло назваться подобного рода именем. Разве что какому-нибудь непроходимому романтику... Но вот на такого ни лорд Волан-де-Морт, ни Том Марволо Реддл не были похожи совершенно.

За сентябрь Лилианн успела немало услышать о Великолепном Слизеринском Старосте.

Самым интересным являлся, пожалуй, тот факт, что Реддл был книгочеем похлеще даже, чем Гермиона, но между тем никто и никогда не считал его обычным ботаником. Этот юноша умел мастерски подать свою персону.

Восхваления Тому Реддлу звучали буквально на каждом углу. Его уважали и обожали все от мала до велика. Наверное, только у флоббер-червей не нашлось бы, что хорошего сказать о столь прекрасном юноше.

Таких "Од во славу" в ее времени не пели и Дамблдору, совершившему за свою долгую жизнь множество поистине великих деяний.

Профессор Слизнорт пророчил своему лучшему студенту карьеру министра магии, директор Диппет восхищался блестящим выполнением обязанностей старосты и умением великолепно объяснить материал младшим, профессор Вилкост фонтанировала восторгом по поводу фантастического владения арсеналом самых разнообразных заклинаний, а профессор Милтон, ведущая чары, постоянно твердила всем и каждому, что никогда еще не встречала ученика, столь быстро осваивающего любой материал.

Сравниться с ним не мог никто. Пытаться вытеснить Реддла с его пьедестала было бы бессмысленно, ведь и ученики и профессора считали его своей личной гордостью, и все же Лилианн была уверена, что если как следует постараться, то большинство из них легко примет новую звездочку. Она по себе прекрасно знала, что старые светила имеют свойство приедаться публике.

Настроение металось от тревоги, граничащей с паникой, к излишней самонадеянности. Остановить этот маятник оказалось девушке не по силам. Убежать от себя Лилианн не могла, а страхи все-таки прочно укоренились в ее душе. Оставалось лишь ждать... И надеяться, что со временем все пройдет само.

А пока она в сотый раз гоняла в голове одни и те же невесёлые мысли, без особой цели расхаживая вдоль книжных стеллажей, в секции, заходить в которую вовсе и не собиралась...

Сегодня в ней было довольно пусто.

Время позднее, восемь часов, библиотека вот-вот закроется, так что даже старшекурсники, занимающиеся по углам, в большинстве своем успели разойтись, пока Лилианн бродила по библиотеке. А у находившейся дальше всего от входа Запретной секции и вовсе образовалась мертвая зона.

В какой-то момент, она и сама не поняла, как так вышло, Лилианн оказалась за дальним стеллажом, обнаружила там невесть откуда взявшийся пуфик и, присев на него, поняла, что сознание уплывает куда-то вдаль. Здесь было так хорошо, так спокойно...

Но, конечно, судьба-злодейка не могла допустить, чтобы она просто немножечко отдохнула!

Едва только девушка подумала, что такими темпами, может, она и пересмотрит свои взгляды на Запретную секцию, потому что сейчас в ней было на удивление приятно, как на входе туда показался еще один человек.

Он, должно быть, тоже отчаянно нуждался в успокоении нервов, потому что заметался по помещению как тигр в клетке. Странно было видеть Реддла в таком состоянии, ведь обычно слизеринец не позволял себе подобных эмоций в присутствии посторонних. Пускай Лилианн и нельзя было заметить, так как ее убежище не просматривалось со стороны, но существовали же еще, в конце концов, библиотекарь и другие посетители...

Однако, видимо, в кои-то веки гениальные мозги, да и актерские способности этого человека дали сбой. Он не только не мог остановиться, продолжая мерять шагами достаточно компактную по размеру секцию, но еще и упорно продолжал бормотать что-то себе под нос. Совсем не Реддловское поведение.

Лилианн прислушалась.

— Родс-с-ственнички, тоже мне, потомки великого С-салазара... Ес-сли вс-се так, то опус-стилис-сь они... Нищие... Поз-зор...

Это было что-то новенькое. Насколько она знала, Том Реддл вырос в сиротском приюте и никогда не был знаком со своей родней. Или все же был? Что же, в таком случае, его родственникам очень не повезло. В малолетнем Волан-де-Морте мало приятного. Надо бы выяснить поточнее, мало ли, вдруг ей пригодится, когда она вернётся в свое время? Если эта тема вызывает у будущего темного лорда настолько сильную эмоциональную реакцию, то она безусловно важна.

На какое-то мгновение Лилианн стало немного мерзко от собственных меркантильных, расчётливый мыслей, однако она быстро себя успокоила, ведь сам он не гнушался никаких путей в борьбе с собственными врагами, а она всего лишь хочет выяснить слабые места чудовища, погубившего столько людей. Вполне возможно, что когда-нибудь данное знание сможет спасти ее жизнь или жизни ее друзей.

А странный монолог Реддла тем временем продолжался.

— Пс-сихи, не сумевшие сохранить те крохи семейного состояния, что у них имелис-сь... Невынос-с-симо!

Последнее слово прозвучало как-то слишком растянуто, шипяще... Только тут Лилианн догадалась, что без некоторых мер предосторожности Реддл не обошелся. Вряд ли кто-то из ныне живущих кроме них двоих говорит на парселтанге, так что он и не слишком-то рисковал, даже используя его за пределами Тайной Комнаты. Со стороны, особенно издалека, этот язык звучал слишком похоже на нецензурное шипение людей, находящихся не в самой простой жизненной ситуации.

Реддл наконец остановился, только вот его застывшая посреди комнаты фигура внушала куда большей трепет. Слишком велико было сходство со змеей, готовящейся к броску.

Ее накрыло стойкое ощущение дежавю. Странно, она вроде бы никогда прежде не сталкивалась с расстроенным шестнадцатилетним Волан-де-Мортом в Запретной секции Хогвартса... Ну в целом, пусть будет. Главное, чтобы это ощущение не мешало думать.

В тусклом библиотечном свете, стоящий поблизости, юноша был похож на старую маггловскую фотографию — неподвижную и черно-белую. Зеленых обшлагов на мантии видно не было, зато приглаженные черные волосы так и бросались в глаза, как и почти неестественная белизна удивительной красоты лица.

Это зрелище завораживало. Кажется, даже продолжи Реддл стоять так еще целую вечность, Лилианн все равно продолжала бы следить за ним не отрывая глаз, однако тот, видимо, уже успел прийти к какому-то решению, так как снова зашевелился.

Она от души понадеялась, что он сейчас развернется и уйдет. В конце концов, вечно сидеть за стеллажом не получится, а попадаться Реддлу на глаза, тем более в такой момент, Лилианн казалось не самой приятной перспективой. Только вот ей давно бы пора было привыкнуть, что этот слизеринец все и всегда делает по-своему, а его стремления всегда идут вразрез с ее собственными. Он не только не ушел, но еще и, взяв с полки какую-то книгу, отправился прямиком в тот угол, в котором она затаилась.

— Ну, может, все не так плохо, — раздался его голос. На этот раз слова были на английском..

Лилианн, быстро понявшая его намерения, подскочила с насиженного местечка и поспешно двинулась к выходу. Увидеть Реддл ее, конечно, увидит, но, может, хотя бы разговора удастся избежать — не станет же он гоняться за первым встречным, пусть тот даже и мог увидеть несколько больше, чем ему хотели бы продемонстрировать...

Проход оказался слишком узким, а Реддл двигался слишком быстро и потому не успел вовремя посторониться. Итогом оказалось то, что вынырнувшая из-за полок Лилианн врезалась в него. Устояли они только благодаря тому, что она не бежала. Слизеринского старосту, конечно, не так-то легко было уронить, однако эффект неожиданности и сила удара могли бы сыграть свою роль и сильно нарушить его равновесие, а ухватиться поблизости, как назло, было не за что.

Впрочем, сейчас Реддл сумел выйти из ситуации с достоинством истинного короля. Он не только не упал сам, но еще и удержал от падения Лилианн, оставшись при этом совершенно невозмутимым на вид.

Возможно, он и сам не успел еще понять, откуда именно она только что появилась, может быть, до сих пор был поглощен какими-то своими мыслями и пока не до конца очнулся от своих дум. В любом случае, девушка не собиралась ждать, пока враг придет в себя и осознает все происходящее. Коротко пробормотав "извини", она собралась было проскользнуть мимо него, как вдруг почувствовала, как в запястье крепко впилась чья-то рука.

— Подожди, — раздался прямо над ухом приятный баритон.

— Что тебе нужно? — Лилианн сама удивилась непринужденности своего тона.

Реддл очаровательно улыбнулся:

— Я хотел извиниться. Тебе, наверное, неприятно было слушать чужую ругань, да еще в таком месте...

— Ничего страшного. Бывает... — Она подняла глаза на говорившего и невольно отпрянула, настолько близко он стоял. — Ну, я пойду?

— Да, конечно. Сейчас... — Реддл попытался подвинуться, чтобы дать ей проход, но случайно задел локтем угол ближайшего стеллажа и, вновь зашипев, на этот раз от боли, выронил книгу, которую держал в пострадавшей руке. Лилианн машинально наклонилась, чтобы поднять ее, но, взглянув на обложку, чуть не выронила книгу сама. "Волшебные рода Британии. Самый полный справочник родословных волшебников"...

На первом курсе она едва не спала в обнимку с этой монографией... Жадно выискивала самые мельчайшие крупицы информации о своих предках и ныне живущих, пусть даже и самых дальних родственниках, собирала все в отдельную папочку, надеялась, что однажды кто-то из этих блистательных лордов и леди вспомнит о живущей у магглов шестиюродной племяшке и придет, чтобы навестить ее, а может, даже и забрать к себе...

С годами Лилианн поняла, что, возникни у них подобное желание, они давно осуществили бы столь незатейливое предприятие, да и уезжать с Тисовой перехотелось. Собственная слава в магическом мире опостылела еще в самом начале, хотелось хоть изредка отдыхать от любопытных, восхищенных или испуганных взглядов, а живи она с кем-нибудь из волшебников и в волшебном квартале в придачу, пришлось бы служить Девочкой-Которая-Выжила круглые сутки да круглый год.

Нет, тетушка Петунья, с ее вечной манией чистоты в доме и во дворе и страстью поливать словестной грязью всех и каждого, была далеко не худшим вариантом.

Неужели и в этом они с Реддлом похожи? Тогда почему он занялся своими поисками только теперь?

— Хотел узнать что-то про родственников? — не удержалась она от вопроса, когда отдавала книгу.

— Ты, наверное, раньше не слышала, я — сирота, — мягко, как будто бы для того, чтобы Лилианн не сильно смутилась от проявленной неделикатности, ответил ей Реддл. Девушка на это покаянно опустила голову.

— Прости. Не хотела обидеть. Просто подумала, что мало кто станет залезать в подобные талмуды из пустого любопытства.

— Все в порядке. Но вообще ты права, если бы не дело, я бы предпочел этой книге любую другую. Копаться в чужих родословных и семейных преданиях — то еще удовольствие.

— Нашел что хотел?

— Можно и так сказать.

— Сочувствую, — этот разговор не приносил ей никакой пользы. Наоборот — Лилианн так и чувствовала, как ее буквально обволакивает мерзким облаком притворства и фальши, исходящими от собеседника. Вся доступная ей на этот момент выдержка начинала давать сбои. Видимо, пора было сворачивать беседу.

— Мне уже пора.

— Хорошо. Ещё увидимся, Эванс.

— Наверное. Пока, в общем...

Она уже почти что добралась до самого выхода из секции, как вдруг...

— А где, кстати, сейчас твоя семья?

Этот вопрос словно бы ударил под дых, и ответ — "Я тоже сирота" — прозвучал куда сдавленнее, чем ей хотелось.

Сирота. Выросла сиротой. Стала ей снова. И виновата в этом сама. Кажется, эта боль никогда не станет слабее... А тут ещё Реддл влез со своим "Мне жаль, я, наверное, не должен был спрашивать...". Последняя фраза, разбившая весь ее эмоциональный барьер. Жаль ему, как же... Ведь это с него, с него все началось! Он всегда был виноват во всем плохом, что случалось с ее жизнью. Всегда был первопричиной, фундаментом, виновником. И ему вдруг "жаль"...

— Да иди ты! — Лилианн наконец прорвало. Голос сорвался в крик, губы задрожали. Она смотрела на этого человека и ненавидела так, как никого еще не ненавидела. Ещё немного, и чувства окончательно заслонили бы разум. Немного, и она, не дай Мерли, набросилась бы на него, однако тут произошло кое-что другое.

Слезы, не находившие себе выхода со дня смерти любимого крёстного, выплеснулись из глаз целыми потоками. Тугой комок, поселившийся в груди и вновь поднявшийся к горлу во время этого разговора, начал рассасываться, и на какое-то мгновение ее вдруг окутало таким глубоким и искренним, почти неестественно глубоким умиротворением, что все тревоги отошли на второй план... Правда, лишь для того, чтобы через секунду вернуться.

Реддл в совершеннейшем и, кажется, на сей раз абсолютно настоящим удивлением, постепенно перерастающим в негодование, смотрел на нее.

* * *

В общем, тогда, благодаря одному своему предчувствию, она вляпалась в серьезные неприятности, и повторять данную ошибку, доверившись следующему, казалось опасным...