Сюрприз на Рождество (гет)

— Ты уверен, что будет скандал? — поинтересовалась Пэнси, поправляя юбку, едва прикрывающую пятую точку. В обычной жизни она носила юбки, но не такой вопиюще короткой длины. Однако Паркинсон уже давно поняла, что готова пойти на что угодно, чтобы закончить книгу.

— О, ещё какой! — заверил Чарли, стоя перед зеркалом в соседней примерочной и скрупулёзно зачёсывая назад с гелем рыжие волосы, что бесило его мать и Джинни. — В Лондоне будет слышно. Ты беруши взяла?

— Эти маггловские штуки не работают, куда эффективнее применять заклинание тишины. Но я не собираюсь пропускать всё веселье.

Пэнси расстегнула верхнюю пуговицу блузки и приподняла грудь, чтобы ложбинку стало видно в вырезе. Ненадолго, ведь Паркинсон не являлась счастливой обладательницей аппетитных буферов, иначе её редакторы и издатели были бы куда сговорчивее, ведь в большинстве своём являлись мужчинами. Но сейчас важно было произвести первое впечатление, а потом память на эмоциях уж дорисует пропавшую ложбинку.

— Что скажешь? — Пэнси отодвинула занавеску примерочной Чарли и показалась во всей красе. — Достаточно сногсшибательно для твоей мамочки?

В первые секунды Уизли оцепенел. Он тупо пялился на девушку в отражение и не мог вымолвить ни слова. В последние месяцы он часто виделся с Пэнси, и она всегда была с иголочки одета — что-что, а во вкусе ей не откажешь — и никогда столь откровенно. Чарли в очередной раз поразился, как ответственно Паркинсон подходила к заданиям. Взгляд его голубых глаз приковала ложбинка между грудей, призывно выглядывающая из-под белоснежной блузки — до этого момента он вообще не замечал, что у Паркинсон есть грудь.

— Эй, Рыжик, мои глаза выше.

Чарли тут же поднял взгляд.

— Идиотское прозвище. Обязательно называй меня так при них и погромче.

— Я могу тебя всегда так называть, — ехидно улыбнулась Пэнси, на что Уизли скорчил недовольную моську. — А вот что я не смогу, так это развидеть твои коровой прилизанные волосёнки. И почему они так воняют? Ты что, их мочой дракона намазал?

Пэнси лукавила. Ей нравился запах, такой терпкий, пряный, одновременно сладкий и горький, и странно будоражащий. Разумеется, это был парфюм, ведь всякой дрянью Чарли пах двадцать четыре на семь, и к этому его семья привыкла. Но Паркинсон не ожидала, что мужлан Уизли выберет что-то столь изысканное, опьяняющее. Это был аромат роскошной бездны, в которой хочется тонуть.

— Это "Революция" Франсиса Кюркджяна, — Чарли целиком сосредоточился на застёгивании запонок на небесно-голубой рубашке, чтобы не смотреть в отражение. — Там в составе лабданум, цветок такой. Перси и Рон от него чихают. Мы случайно выяснили, когда отдыхали всей семьёй в Андалусии. А драконья моча, между прочим, не используется в бьюти-сфере.

— Ох, какое слово мы знаем! — театрально всплеснула руками Пэнси, стараясь не вдыхать аромат и сконцентрироваться на деле, что было сложно, ведь шлейф эта "революция" имела мощный. — Неужели всё-таки вылезаешь из своей конуры?

— Я тебя сейчас удивлю, — повернулся к девушке Уизли. — Но в заповеднике работают не только мужчины, и я очень даже разбираюсь в женской красоте. Накрась губы, я помню, у тебя была красная помада.

— Ты хочешь из меня совсем проститутку сделать? — возмутилась Паркинсон.

— Никого я из тебя делать не собираюсь, — вздохнул Чарли. — Красный подчёркивает идеальную симметрию твоих губ. Тебе вообще с ними повезло, у кого-то одна больше другой.

— Когда же это ты мои губы рассмотреть успел?

— Тогда же, когда и всё остальное. Я тщательно подошёл к выбору "невесты".

— Да, заливай, — Пэнси взяла со стула шубу. — И выбор на мне ты остановил не потому, что твои родители не выносят моих, а твои братья и сестра — меня.

— Чем бы я ни руководствовался при выборе, — Чарли забрал шубу у Пэнси и расправил за её спиной, помогая одеться, — меня всё устраивает. И тебя должно тоже. Я связался с помощником Ковачи, встреча назначена на двадцать восьмое декабря.

— Шутишь? — воскликнула Пэнси, резко поворачивая голову и ударяя волосами Чарли по лицу. — Ой, прости. Ты, правда, договорился?

— Да, — морщась и часто моргая, ответил Чарли, а потом принялся тереть правый глаз. — Ты мне, похоже, своей волоснёй в глаз зарядила.

— Дай посмотрю, — потянулась к нему Паркинсон.

— Сам справлюсь, — увернулся Уизли.

— Руку убери, говорю, — настояла девушка, обхватывая его лицо и приближая к своему, от чего непоколебимый драконолог неожиданно для себя смутился.

— Чего у тебя руки холодные?

— Любовь твоя не греет. Нет там у тебя ничего. А сам Ковачи в курсе, о чём будет встреча? Или для него это просто запись в календаре?

— Родная моя, ну разве я знаю, что творится в его белокурой голове? Всё, мы готовы, опоздание в два часа, матушка уже на нервах. Если выждем ещё, то они сядут без нас и кто-нибудь уже нажрётся и свалит.

Чарли облачился в кашемировое пальто жжённо коричневого цвета.

— Не верю! — округлила глаза Пэнси. — Это же Бриони! Ты давно в модники записался?

— Вчера. Если что, это твой подарок на день рождения.

— Почему мой?

— Потому что отец не приемлет, что женщина может сделать такой дорогой подарок мужчине. Только наоборот.

— О, старые нравы. Думаю, мы с твоим отцом подружились бы.

Чарли, закатив глаза, приобнял Пэнси за талию, после чего она трансгрессировала к "Норе".

* * *

— Ну где носит этого несносного мальчишку? — в сотый раз причитала Молли Уизли, бегая между плитой, холодильником и столом, в блестящем синем платье, поверх которого сидел заляпанный фартук, с недокрученными кудрями и только одним накрашенным глазом. — Уже почти полдень.

— Мам, ты же сама ещё не готова, — снисходительно заметила Джинни, протирая тарелки.

— Зато я в доме, — парировала Молли, взмахивая палочкой и докрашивая второй глаз. — Где Флёр? Я просила её подогреть индейку.

— Она наверху с Мари-Виктуар.

— Нет, вы только посмотрите. Так и норовит увильнуть с кухни. И какая из неё выйдет хозяйка?

— Очень даже неплохая, мам, — заявил левитировавший в столовую стул Рон, чем заслужил предостерегающий взгляд Гарри и отца, устанавливающих стол, и недовольный — Гермионы, уже готовой расстилать скатерть, но все они прошли мимо младшего невнимательного Уизли, а потому он невинно продолжил: — Я пробовал её фруктовый пудинг. Просто объедение!

— Может, тогда и будешь обедать только пудингом? — подчёркнуто ласково предложила Гермиона.

— Нет, ну он у меня попляшет! — продолжала возмущаться Молли. — Эта слизеринка плохо на него влияет.

— Думаю, мы все к ней предвзяты, — взял слово Артур. — Мы с ней даже не знакомы и судим лишь по рассказам детей. Которые, кстати, тоже не общались с Пэнси в школе.

— И слава Богу, — вставила Джинни. — Не лучший выбор для дружбы.

— Мне токсиков и в нашей семье хватает, — Рон недвусмысленно посмотрел на Перси, невозмутимо перелистывающего "Ежедневный пророк".

— Сказал главный токсик Уизли, — неожиданно свалившийся на голову Рону Джордж взлохматил тому волосы.

— Эй, я только их уложил.

— Да? А я думал ты только что проснулся, — подмигнул Джордж, протягивая к тарелке со "свинками в одеялах" руку, за что сразу получил по ней шлепок.

— Спасибо, Анжелина, — быстро улыбнулась девушке Молли и тут же вернулась к кухонным делам, не удостоив Джонсон дальнейшим вниманием.

— Без проблем, миссис Уизли, — пробубнила под нос Анжелина.

— Когда ты перестанешь уже к ней подмазываться? — нежно притянул девушку к себе Джордж. — Ты ей нравишься.

— Единственный, кто ей безоговорочно нравится из тех, кто не был в её животе, это Гарри. Остальным просто выдан кредит доверия с неоговоренным сроком действия.

— Эй, Энж, лови, — Поттер бросил Джонсон "свинку", к которой только что тянулся Джордж. Анжелина инстинктивно поймала и тут же в ужасе округлила глаза. — Потрясающие "свинки", миссис Уизли. Это семейный рецепт?

— Да, дорогой, по нему готовила ещё моя прабабушка. Попробуй-ка ещё мясной пирог, это уже мой фирменный, — отозвалась Молли, расчёсывая кудри.

— Вот ты паршивец, — протянул Джордж, глядя, как Гарри, смеясь, отправил в рот маленький мясной пирог.

— Так, все за стол, я накрываю, — торжественно провозгласила Молли, подняв палочку.

— Давайте я помогу, — проверещала спускающаяся по лестнице Флёр, на ходу передавая Биллу Мари-Виктуар.

Молли окинула её оценивающим взглядом с ног до головы. На Флёр было чёрное ярусное платье. Тюль в сочетании с тонкими бретелями создавал мягкий и женственный силуэт, ярусы придавали игривость, а насыщенный чёрный цвет добавлял какого-то светского шика и изысканности. Подобных ни у Молли, ни у Джинни никогда в шкафу не висело.

— Я сама, — решила миссис Уизли, начав левитировать блюда на белоснежную скатерть. — Не забудь постелить салфетку на колени, если заляпаешь платье моей стряпнёй, то можно сразу на выброс.

Комментарий свекрови смутил Флёр, хотя она понемногу привыкала к её колкостям по поводу социального положения.

— А где Чарли? — поинтересовался Билл, когда все домочадцы собрались в одной комнате.

— Хороший вопрос, Билл, — отозвалась Молли. — Задашь его, когда твой непутёвый брат наконец изволит явиться.

— Или не явиться, — хихикая, шепнул Рон Гарри, из-за чего через секунду отряхивал с брюк горошек, который оказался там, потому что Молли специально слишком сильно опустила тарелку на стол.

— Чарли придёт. Он не может прийти.

Когда все расселись, наполнили свои тарелки, Артур, держа в руках фужер, поднялся для праздничной речи.

— Дорогие наши, любимые, сегодня мы...

Внезапно входная дверь отворилась, и в дом вошли двое. Все присутствующие повернулись и тут же замерли, поглощённые целым спектром эмоций.

— С Рождеством, семейство! — радостно воскликнул Чарли, дуя в язычок-гудок.

Чарли и Пэнси лучезарно улыбались, глядя, как остальные пытаются отойти от шока. В комнате повисла звенящая тишина.

— Что с тобой? — первой пришла в себя Джинни.

— Ты о чём, сестрёнка?

— На тебя дракон харкнул?

Синхронные смешки Рона, Гарри и Джорджа едва не превратились в дикий смех, если бы Гермиона не пнула первых двух под столом, а Анжелина не вцепилась в руку Джорджа.

— Джинни, ты совсем не смыслишь в моде. Тебе стоит пообщаться с Пэнси. К слову, это она, — Чарли приобнял Паркинсон за плечи, чуть выставляя вперёд. — Моя прекрасная Пэнси. Решил, что пора вам всем с ней официально познакомиться.

— Хаюшки, — помахала рукой Пэнси, пережёвывая жвачку, от чего у Молли открылся рот.

— Мы вроде как знакомы, — буркнул Рон.

— То, что вы окрестили её мопсихой, не считается.

И вновь наступила тишина. Из-за которой Чарли мысленно ликовал. Хозяева дома продолжали безмолвно глядеть на опоздавших гостей, напрочь забыв о присущем им гостеприимстве. На свой страх и риск Флёр поднялась и подошла к ним.

— Привет. Я Флёр, жена Билла, — улыбаясь, протянула она руку Пэнси.

— Приветики. Убойное платье. Оно в "Боте де Билодо" семь тысяч стоит.

— Эм... спасибо.

— Прошу, проходите, — нашёлся наконец Артур. — Садитесь за стол.

Он тоже подошёл и протянул руку Пэнси.

— Безмерно рад. Чарли столько о вас говорил.

— Да неужели? А мне он ничего не хотел про вашу семью рассказывать. Хотя, может, потому что я не особо интересовалась, — рассмеялась Пэнси. — Семья — это не моё. Я волчица-одиночка. — Чарли подхватил её смех. — Рыжик, поможешь раздеться?

— Что, прямо тут? — притворно засмущался Чарли. — Я думал, мы дождёмся окончания обеда.

Пэнси засмеялась ещё громче. Когда шуба была снята, мужская часть присутствующих невольно вытянула шеи, пытаясь за Артуром разглядеть "обворожительный" наряд Паркинсон. Очередные секунды тишины прервались нервным сглатыванием Перси и едва не сорвавшемся свисте Джорджа.

— Когда у неё грудь появилась? — шепнула Джинни Гермионе, на что та пожала плечами.

— Чудесно выглядите, Пэнси, — воскликнул Джордж.

— Ты тоже ничего, — ответила Паркинсон.

— Ты издеваешься? — прошипела Анжелина. — Может ещё при нас с Чарли кадрить друг друга начнёте?

— Прекрати. Это просто любезность.

— И давно ты любезным стал?

Джордж закатил глаза. Тем временем Билл с жаром обнимал Чарли и жал ему руку.

— Рад тебя видеть, старина, — тихо сказал старший брат. — Не обращай на них внимания, просто никто не ожидал, что ты приведёшь девушку. Какое мягкое пальто! Совсем не твоём стиле. Ты где такое в заповеднике надыбыл?

— Это Бриони. Пальто из шерсти молодой альпаки, жжёно коричневый цвет отлично сочетается с рыжими волосами. Модель дополнена двумя боковыми карманами с клапанами, двумя внутренними нагрудными карманами с застежкой на хлястик и пуговицу и центральной шлицей. Это полностью деконструированное пальто без подкладки и с лёгкими подплечниками, ещё и с отделанными вручную лацканами, передом и карманами, — каждый описываемый элемент Чарли демонстрировал с завидным воодушевлением, с каким обычно "приседает" родным на уши на тему драконов. — Я теперь всегда так хожу, если не с драконами. Пэнси показала, что значит быть элегантным и уверенным в себе мужчиной, от которого пахнет успехом и силой.

Чем дальше говорил Чарли, тем ближе стремились брови к корням волос у мужской части домочадцев и тем длиннее вытягивались недоумённые шеи женской части. Пэнси скрупулёзно пыталась зацепиться взглядом за что-нибудь грустное или ужасное, чтобы сию минуту не заржать в голос.

— А я думал, что чтобы быть успешным и уверенным в себе мужчиной, не нужны материальные вещи, — тяжело заметил Артур.

— Я тоже так думал, папа. Но как же я ошибался. Благодаря Пэнси у меня есть все шансы стать главным драконологом в заповеднике. Директор тоже одевается в Бриони.

— Что это ещё за Бриони?

— Как? Разве ты не знаешь? — удивился Чарли, на что ответом послужила становящееся всё более суровым лицо мистера Уизли.

— Это известный итальянский бренд мужской одежды, — сказала Флёр. — Очень престижный и... дорогой, обувь и аксессуары у них делаются вручную, а одежду Бриони носят и голливудские звёзды, и главы государств.

— Драконологам зарплату повысили? Или ты откладывать решил? — Артур не пытался скрыть сарказм.

— Что ты? На зарплату рядового драконолога такое не укупишь. Вот если повысят до главного, то возможно. Пальто мне моя Пэнси подарила, — и Чарли, прижав девушку к себе, звонко поцеловал её в щёку.

— Да, на день рождения, — Паркинсон положила руку на дальнее от себя плечо Чарли, тем самым приобнимая его. — А то ходил в своём драном ширпотребе. Мой мужчина достоин самого лучшего. К тому же я достигла отметки в тысячу товаров, и пальто вышло со скидкой. Всего за двести двадцать восемь галлеонов.

Тут уже свист Джорджа вырвался наружу. Вместе с поражёнными вздохами Перси, Джинни и Анжелины.

— Это сколько в фунтах стерлингов? — тихо поинтересовался всё ещё не адаптировавшийся к магической системе валют Гарри у сидящей рядом Гермионы.

— Около семи тысяч.

— У Паркинсон есть такие бабки?!

— А что ты хотел? — встрял Рон. — Её родители были пособниками Волдеморта. Думаешь, не нагрели лапы в Гринготтсе?

— Ты правда думаешь, что они обчистили банк?

— Разумеется. Откуда ещё у них столько богатства?

— А я смотрю, мы вовремя, — по-прежнему задорно улыбался Чарли, ничуть не смущённый образовавшемся напряжением. — Рон ещё не успел слопать всю индейку.

— Так это уже вторая, — ляпнул Джордж.

— Очень смешно, — Рональд метнул в него грозный взгляд, на который Джордж состроил гримасу.

Билл и Флёр вернулись на свои места, а Артур провожал подозрительным взглядом направляющихся к столу второго сына и его девушку. Он просто не знал, как себя вести. Артур был рад видеть Чарли, точнее, того, кто отдалённо на него походил. Ведь их Чарли всегда ходил в опалённых рубашках, покрытых копотью футболках, а в холодное время облачался в свитеры, которые стопками ему вязала мать, так как драконам они тоже "нравились". Иссушённые волосы их Чарли торчали в разные стороны, потому что некогда было делать их шелковистыми и мягкими, от них, как и от всего Чарли, пахло смесью гари, травы и мыла, а не симбиозом деревьев, карамели и неприлично дорогого алкоголя, которого в доме Уизли никогда не было. Их Чарли вечно опаздывал, потому что лечил очередного дракона. Он не думал о деньгах, статусе, он наслаждался работой с огромными опасными тварями и, казалось, был счастлив. Они с Молли только привыкли к мысли, что их сын жаждет ежедневно рисковать своей жизнью, как на его пути возникла новая тварь. Куда более опасная. Эта девушка поглотила их Чарли, увела в лабиринт пороков и закрыла собой дорогу к отступлению. Артур пытался понять, в чём её сила. Поверхностная девчонка, очевидно испорченная богатством и вседозволенностью родителей. Она хоть деньги свои тратила или грязные папочки с мамочкой, которые те заимели удачным закрыванием глаз на убийства и мародёрства Пожирателей смерти? Когда Артур узнал, с кем именно стал встречаться Чарли, он готов был дать шанс дочке Паркинсонов, надеясь, что яблоко от яблони далеко упало. Но, Мерлин подери, не зря это высказывание стало крылатым. Он правда не знал, что делать, а его мудрая и верная советчица, как назло, с момента появления парочки не проронила ни слова.

Молли была ошарашена. Тем, что Чарли привёл Пэнси Паркинсон в их дом. Тем, что он привёл её на семейный обед. Тем, что эта Пэнси из себя представляла. Но больше — тем, что из себя представлял её сын. В голове миссис Уизли гулял ветер. Потому что где-то на задворках на бешеной скорости крутился торнадо мыслей, не давая сформироваться до полноценности ни одной из них. Молли прекрасно слышала, что говорили вокруг, информация складывалась на полочки, чтобы позже обработаться и преобразоваться в выводы. Когда Чарли и Пэнси приблизились на расстояние двух метров, в нос ударил сладковато-пряный аромат, такой чужой и пугающий. Молли не заметила, как Джордж, Рон и Гарри пожали Чарли руку, Гарри скупо кивнул Паркинсон, а Рон, Гермиона и Джинни не удостоили даже этим; как Перси неожиданно подорвался с места и заключил старшего брата в объятия (после смерти Фреда Перси вообще стал особо тактильным с семьёй), а потом порывисто привлёк к себе Пэнси. Его ничуть не взволновала возникшая после этого тишина (слишком частая для последних пятнадцати минут), устремлённые на него взгляды и неловкость Пэнси, выражающаяся в осторожных похлопываниях по его спине, так как его обнимашки слегка задержались.

— Эй, Перси, тебе надо почаще выходить из кабинета. В Министерстве женщины тоже работают, — воскликнул Джордж. Анжелина тихо, но ощутимо ткнула его локтём в бок.

Перси только повернулся, чтобы ответить на колкость, как вдруг зашёлся в безостановочном чихании. Он силился что-то сказать, но элементарно не успевал между разбрызгиванием соплей и слюней на ближайших домочадцев, которые повскакивали со стульев.

— Фу, Перси! Держи всё в себе, — запричитал Рон, отворачиваясь и закрывая своей спиной Гермиону.

— Я... я.... апчхи. Я... апчхи, апчхи. Я пытаюсь.

— Перси, быстро отойди от стола, — потребовала Джинни.

— Да! — воскликнул Джордж. — Не хватало ещё твои бациллы потом есть. Я не хочу превратиться в занудного червя.

— Апчхии...

— Боже, у него, наверное, аллергия, — предположила Флёр.

— Н.. на... апчхи. Н... на что?

— Тогда у нас проблема, — заявил Джордж. — У Перси аллергия на всё.

— Ты можешь хоть иногда быть серьёзным? — накинулась на него Анжелина. — Твоему брату плохо, и надо ему помочь.

— От каждой аллергии своё лекарство, — заметила Гермиона. — Если мы дадим не то, то сделаем только хуже.

— Это же не яд — недоумевала Флёр. — Должно быть что-то универсальное.

— Да. Антигистаминные препараты, — обиженно парировала Гермиона, которую задело недоверие к её знаниям. — Странсгрессируешь к магглам? Вот они удивятся.

Пока девушки спорили насчёт помощи Перси, у того уже стали слезиться глаза, и от этого он переставал видеть. В какой-то момент он не удержал равновесие и начал падать. Его сразу же поймали Чарли и Рон и усадили на диван. Не успел Рональд отпустить Перси, как сам начал чихать, подобно брату. Тут уже всеобщее непонимание перешло в откровенную суету, в которой не было места холодному рассудку.

Пэнси стояла в уголочке и удивлялась тому, каким же коварным мог быть Чарли — и всё для того, чтобы отстоять свою правду и право на личную жизнь. Она явно недооценила его. Поначалу Уизли казался ей недалёким добряком, витающим в мечтах о сказке с драконами, и забывающим о реальности, в которой обычно люди не ходили в саже. Паркинсон бы не обратила на него никогда внимания, если бы он сам не подошёл к ней, когда она в злости пинала ворота Всемирного заповедника. Ей только что вновь отказали в доступе в заповедник — это грозило ей грандиозным провалом в карьере, ведь дедлайн книги близился с невероятной скоростью, редактор ясно дал понять, что в случае несдачи о дальнейшем сотрудничестве можно и не думать. А Пэнси так и не узнала, что именно произошло с Германом Ковачи: какие травмы он получил, какой дракон на него напал, почему не сработали привычные методы, что спровоцировало дракона, кто несёт ответственность. Инцидент с румынским драконологом наделал шуму в магическом сообществе и поставил под вопрос разумность существования драконов. Возможно, это осталось бы незамеченным, — в конце концов Ковачи был не первым и не последним пострадавшим драконологом, это издержки профессии, которую они сами выбрали, — но дракон напал над маггловской территорией, при этом пребывая под воздействием заклинания нескольких волшебников. Последствия Международная конфедерация магов разгребала до сих пор, и важно было выпустить скандальную книгу как можно быстрее.

Чарли Уизли стал для Пэнси настоящим благословением. Будучи не последним и крайне дружелюбным человеком в заповеднике, он согласился рассказать то, что знал, поинтересоваться в кругах, дать экскурс в особенности работы драконолога и, самое главное, найти для неё Германа Ковачи. И всё это в обмен на одну небольшую услугу: Пэнси должна была стать его фиктивной девушкой. Его настолько достало давление семьи по поводу его холостяцкой жизни, без которого не обходилась ни одна семейная встреча, что он решился на крайние меры. Но он не собирался угождать родителям и приводить в дом идеальную девушку, которая всех устроила бы. Наоборот, Чарли намеревался выбить почву из-под ног своим выбором, показать, к чему может привести то, что ему всей честной компанией навязывали, чтобы они умоляли расстаться с непутёвой пассией и чтобы, наконец, вопрос его личной жизни навсегда был закрыт. Он сам всё продумал до мелочей, от Пэнси требовалось только хорошо отыграть свою роль.

— А ну, успокоились! — прогремел голос Молли Уизли, одиноко возвышающейся над накрытым столом. — Все отошли от Рона и Перси и вернулись за стол. У них обоих аллергия на лабданум. Сейчас принесу капли. — Дойдя до перегородки, отделявшей кухню от столовой, она остановилась и, не оборачиваясь, тихо добавила: — И ещё одну тарелку и приборы.

Пэнси смотрела ей вслед с переполнявшем любопытством. Эта маленькая женщина мигом заткнула весь галдящий базар и заставила подчиниться без промедления. Пожалуй, это то влияние, к которому стремилась Паркинсон. Отчего-то ей очень захотелось понравиться миссис Уизли. Что, разумеется, противоречило планам Чарли.

Чем дольше Пэнси находилась в присутствии Молли, тем больше её уважала. Благодаря стараниям последней все остальные напрочь забыли о напряжённом начале празднования. Артур заметно расслабился, глядя, как супруга привычно хлопотала о достатке блюд на столе, журила Рона за спешку и Джорджа за проделки, огорчалась, что Анжелина и Гермиона "совсем ничего не ели", без конца напоминала Джинни о локтях на столе, когда та наглядно объясняла Гарри и Анжелине тактики "Холихедских гарпий", тщетно уговаривала Флёр угостить Мари-Виктуар "свинками в одеялах", отказываясь слышать, что внучка до них ещё не доросла, заботливо пополняла запасы капель для Перси и Рона, которые хоть и поутихомирили приступы и позволили есть, но не избавили от них вовсе, интересовалась делами на работе Билла и Чарли, пусть и не разбиралась ни в одной из них, но старших сыновей Молли видела реже всех. Она не оставляла без внимания и новую гостью, постоянно подкладывая ей в тарелку увесистые порции фирменных блюд. Артур ждал, когда Пэнси откажется, сославшись на полный желудок, и тогда началось бы его любимое представление в жанре "я два дня на кухне торчала, ради вас старалась, а вы...". Через него все прошли: и Гарри, и Гермиона, и Флёр, и Анжелина, — все, кто был допущен за семейный стол. Конечно, Пэнси Молли не приглашала, она предпочла бы познакомиться с девушкой Чарли прежде, наедине, а в случае конкретно с этой девушкой, то никогда. Но раз Чарли привёл её сразу на рождественский обед, то сделал это намеренно, да ещё в таком виде: он определённо рассчитывал на скандал, однако Молли не собиралась позволять этому негоднику портить Рождество, она решила быть максимально милой и доброй с дочкой малодушных мерзавцев, стерпеть её присутствие, а значит, вынудить стерпеть и других. А уж после она ему устроит!

Пэнси понимала, что внимание к ней миссис Уизли более чем показушное, что она по-прежнему находится по двойным прицелом, и Молли уже выбрала время для выстрела. Такова природа матерей: любыми способами защищать детей от любой угрозы, — даже если угроза Пэнси и её надо было растоптать. Паркинсон готовилась к этой секунде, но не могла не восхищаться любовью Молли к каждому члену своей семьи, даже Флёр, хоть и ворчала на неё.

В атмосфере наряду с духом Рождества буквально скользила забота и какая-то теплота. Пэнси ни разу не отмечала так Рождество. Празднование в доме Паркинсон ограничивалось скупым "поздравляю" и дежурным обменом подарками, которые заранее заказали. Никакого сюрприза, никакого предвкушения. У них и ёлка-то появлялась чуть ли не в Сочельник уже наряженная с завидной симметричностью незнакомыми декораторами.

Ёлку Уизли что только ни украшало: здесь были и стеклянные шары, и пластиковые звери, и вязаные овощи, и карамельные зонтики, и бумажные лягушки, и шоколадные конфеты — и всё в единственном экземпляре. Как оказалось, наряжали дерево и в целом украшали дом всей честной компанией. Артур, Билл, Перси и Джордж развешивали гирлянды и устанавливали светящиеся фигуры оленей снаружи дома, Молли и Джинни внутри изготавливали и расставляли свечи, венки из омелы, Анжелина занималась украшением камина, ёлка же досталась Рону, Гермионе и Гарри. А Флёр в это время на пару с сидящей на столешнице Мари-Виктуар пекла имбирное печенье, чтобы угостить родных и положить под ёлку Санте. И только Чарли пропустил семейную подготовку к Рождеству. От этого Пэнси стало неимоверно грустно: его семья была единым целым, они поддерживали прочную связь и были опорой друг для друга. Чарли же собственноручно откалывал себя от них, даже не представляя, чего лишается. Зато Пэнси представляла и ни за что не желала этого ему. Хоть Уизли не пылали любовью к Пэнси, Чарли они любили всей душой.

— Чем ты занимаешься, Пэнси? — спросила миссис Уизли, когда девушка только запихнула в рот мясной пирог.

Вопрос застиг Паркинсон врасплох, и она подавилась. Чарли сразу налил для неё стакан воды и слегка постучал по спине.

— Совесть поперёк горла встала? — под нос усмехнулся Рон, и тут же дважды чихнул.

— Если она у неё вообще есть, — едко вторила ему Гермиона, нервно делая глоток пунша и с недоверием поглядывая на вырез Пэнси.

— Я писательница, — с гордостью ответила Паркинсон.

— Что ж не пошли по стопам родителей? — ощерился вдруг Билл. — Они же известные... инвесторы.

Пэнси воззрилась на него с некой обидой: она почему-то решила, что Билл — единственный тут, кроме Флёр, кто отнёсся к ней более-менее доброжелательно. Наверное, причиной было то, что Чарли о нём все уши прожужжал, считал лучшим другом и уверял, что на Билла спектакль не рассчитан, поскольку тот не поставит под сомнение выбор брата, тем более прилюдно. В конце концов Чарли вступался за Флёр, когда миссис Уизли верещала о её "белорукости и зазнайстве". Поступок Билла уязвил Чарли, хоть Пэнси и не была его настоящей девушкой.

— Не все повторяют судьбу родителей, Билл, — сказал Чарли. — Мари-Виктуар совсем не обязательно передастся ген оборотня.

Брови Билла сдвинулись, поджались уголки глаз, на губах застыла усмешка. Чарли надавил на больную мозоль, которая образовалась при беременности Флёр и не собиралась рассасываться до конца жизни.

— Так! — начал Артур, правда ещё не понимал, как снизить накал страстей между братьями. — Думаю, нам всем пора...

— Посмотреть рождественские открытки, — радостно закончила за него Молли, а затем, положив ладонь на руку Пэнси, продолжила: — Эта наша маленькая традиция. В преддверии Рождества мы отправляем поздравительные открытки всем родственникам, друзьям и близким, а они присылают в ответ. А в Рождество после основной трапезы мы вместе читаем их.

В следующие полчаса сегодняшние обитатели "Норы" собрались у камина. Как оказалось, на время проведения традиции у каждого Уизли здесь было своё место. По просьбе матери Рон левитировал для Пэнси стул — выудил самый неудобный из подсобки, хотя на кухне их было предостаточно. Чарли вовремя заметил и водрузил Пэнси к себе на колени. Никто ничего не сказал, но неуместность и интимность жеста внутренне отметили. В том числе сама Пэнси. Она прекрасно понимала, зачем Чарли так сделал и что это ничего не значит, но смыть с щёк румянец, подогреваемый ароматом амбры, никак не могла. Потому придвинулась одной щекой ближе к нему, а другую прикрыла чёрными локонами.

Пока домочадцы по очереди зачитывали тексты открыток и любовались фотографиями, Чарли нарочито поглаживал талию Пэнси, наблюдая за реакцией других, прежде всего, родителей. Они не привыкли к такому явному выражению чувств, и дети переняли эту особенность, ограничиваясь при посторонних едва уловимым поцелуем и короткими объятиями. Чарли-то вообще никогда не видели с девушкой, близнецы даже подтрунивали насчёт его ориентации, неприемлемой ни в семье Уизли, ни Пруэтт. Тогда и началась осада крепости терпения Чарли мыслями о браке. Он и в детстве не отличался усидчивостью, был человеком действия, предпочитая учиться на практике, зато погружался в то, что делал, с головой и доводил до совершенства. И работу выбрал под стать: драконологам некогда сидеть, они всегда в движении, многозадачности, а взаимодействие с живыми существами делает её непредсказуемой и позволяет постоянно искать новые подходы. Идеально для Чарли. Только никто из семьи это не понимал, не видел его горящих глаз, то, насколько он хорош в своём деле, в их идеальной версии ему нужна была жена.

Чарли выбрал Пэнси случайно. Его привлекла страсть, с которой она долбила ногой в ворота заповедника, а, пообщавшись, напрямую ощутил остроту её языка. Амбициозная упрямая язва совершенно не вписывалась в радушный уютный уклад семьи Уизли, а то, что она не была дурнушкой, делало взаимодействие с ней не таким неприятным. Если честно, Чарли удивился, что Пэнси согласилась на кофе, но когда услышал её яростный памфлет и узнал её фамилию, идея родилась сама собой. Долго уговаривать её не пришлось, она сама клещами вцепилась в возможность пробраться в заповедник, куда пускали только тех, у кого имелся специальный допуск, и близких сотрудников под их ответственность. Чарли безумно забавляло, как выделывалась Паркинсон, проходя по территории под суровым взглядом зам.директора заповедника по безопасности, который отказал ей в доступе.

Несмотря на то, что её родители помогали Волдеморту, несмотря на то, что она предложила выдать тому Гарри Поттера, несмотря на то, что Уизли ненавидели Паркинсонов, Чарли Пэнси нравилась. Своей прямолинейностью, авантюризмом, циничностью. Она не была похожа на тех, кто окружал его, была чем-то новым.

Они встречались дважды в неделю, по очереди определяя места. Чарли выбирал одну и ту же кофейню, проверенную, ту, где делали самый лучший колд-брю. Пэнси с любопытством посматривала на его стакан в первую встречу, а во вторую уже попросила попробовать. Плевалась потом под звонкий смех Чарли, который предупреждал. Однако через полтора месяца, вновь оказавшись в этой кофейне, она тоже заказала колд-брю и отказалась это комментировать. Пэнси вообще мало говорила о себе, только о книге. Чарли понятия не имел, что представляла из себя её семья, всё ли так плохо, как рассказывали его родственники. Об её предпочтениях, вкусах он узнавал в процессе, ему нравилось понемногу раскрывать Пэнси, но спустя такое длительное время общения знания всё равно были ничтожно малы. Ему хотелось знать больше: во сколько она просыпалась, чем любила завтракать, что делала в свободное время, о чём думала перед сном... Уизли считал странным, что его интересовали подобные вещи, но от этого они не переставали его интересовать. А ещё он поймал себя на мысли, что ему приятно вызывать её улыбку. Но сейчас улыбка Паркинсон не была искренней. Что-то было не так. Чарли чувствовал её напряжение, и вместо того, чтобы наслаждаться регулярно бросаемыми на них раздражёнными взглядами, пытался выяснить причину, чтобы нейтрализовать её.

Он не замечал, как его поглаживания отвлекали Пэнси от её "работы". Она должна была провоцировать его родственников, вести себя развязно, но думала только о его руке и стеснялась как тринадцатилетка. Из жаркого плена Паркинсон вырвала миссис Уизли, которая передала ей открытку. Проницательный взгляд Молли сработал как ведро ледяной воды: Пэнси мгновенно стало стыдно за своё поведение, поведение Чарли, за то, что они тут устроили и ещё собирались устроить. Пусть и не по-настоящему, но Молли приняла её за свой столь ревностно оберегаемый семейный стол, фактически заткнула рты недовольным, разрешив хоть раз в жизни проникнуться духом Рождества, а теперь делала частью ежегодной традиции. Пэнси стало мерзко от самой себя.

— Прошу меня извинить, — проронила она и, скользнув к лестнице, быстро поднялась на второй этаж, где находилась ванная комната.

Захлопнув дверь, девушка прижалась к ней спиной, закрыла глаза и стиснула зубы, отчаянно сдерживая слёзы. Через пару глубоких вдохов раздался осторожный стук.

— Пэнси? — ласково позвал Чарли.

Паркинсон тут же открыла дверь и втащила Уизли внутрь.

— Что мы творим, Чарли? У тебя замечательная семья, которая любит друг друга и заботится. Зачем мы портим им праздник? Даже нет, не так. Зачем ты отворачиваешь их от себя?

— Эй-эй-эй, ты чего? — Чарли обеими руками вцепился в девичьи плечи. — Ты же знаешь, для чего мы всё это делаем. Они перебесятся и отстанут от меня, никто ни от кого не отвернётся.

— Откуда ты знаешь? — воскликнула Паркинсон. — Иногда одна ошибка может всё изменить, и ты останешься один, никому не нужный.

Эмоциональный срыв Пэнси обескуражил Уизли, но ещё больше его потрясли её блестящие в уголках глаза. И тут он всё понял: откуда такая реакция, такая амбициозность и почему Пэнси не говорит о своей семье. Он молча прижал её к себе. Она не сопротивлялась, разрешив себе немного побыть маленькой, слабой под крылом сильного человека.

— Ты не ненужная, Пэнси, — выбивая почву из-под ног, сказал Чарли, а потом шёпотом добил окончательно: — Ты нужна мне.

Паркинсон медленно отодвинулась и посмотрела Чарли прямо в глаза. В них не было привычного задора. Чарли говорил всерьёз, говорил так, что Пэнси готова была ему поверить. Но не могла, не хотела. Не хотела, чтобы потом вдруг он не отказался от своих слов и ей не пришлось бы вновь склеивать себя по крупицам. После того, как родители, разочаровавшись, оборвали с ней всякое общение, она не была уверена, что кто-то ещё сможет заставить её почувствовать себя цельной. Слишком сильно она была к ним привязана и слишком резко осталась одна. От Пэнси словно оторвали частичку, и когда она всё же собрала осколки, эта частичка так и осталась зияющей дырой в душе. Чарли Уизли, неожиданно ворвавшийся в её жизнь и поначалу раздражающий своей самоуверенностью и бесконечной сажей, обнаруживающейся на нём в самых разных местах, со временем стал для Паркинсон своего рода фундаментом, "забетонировавшим" её бездумное стремление слоняться где ни попало в поисках полезной информации. Он напомнил ей о безопасности, дисциплине, а самое главное, о развлечениях. С Уизли Пэнси было легко, она не боялась его задеть своими колкостями, а он виртуозно парировал в ответ. Порой они забывали, что встречались ради её книги и просто веселились. Ей нравилось его дразнить, выводить на эмоции: Пэнси частенько чересчур близко подходила к клеткам с драконами, заговаривала с сомнительными мужчинами, намеренно путала виды ящеров, заказывала его любимый колд-брю, хотя ей было горько на вкус... Она поняла, что начала влюбляться, когда стала тосковать по его невинным прикосновениям. В принципе её устраивал расклад: Чарли пока ещё не мог разбить ей сердце, но способен был держать на плаву. Но то, что сейчас он произнёс, могло дать ложную надежду, а потом скинуть с обрыва. Пэнси не могла этого допустить.

— Я знаю, — холодно заметила она и отступила ещё на шаг. — Я справлюсь. Идём, скоро три. Пора завершать наш спектакль. Но после этого обещай, что мы больше не увидимся.

— Как это не увидимся? — вырвалось у Чарли. Слова Пэнси ударили его под дых, не оставив ни малейшей возможности защититься. Он испугался сам не понимая чего. — То есть... А как же твоя книга?

— Я собрала достаточно информации. Осталось только интервью с Ковачи. Так что после сегодняшнего дня в услугах друг друга мы не будем нуждаться. Ну так что? Обещаешь?

Пэнси пронзительно смотрела на Чарли, умоляя взглядом о согласии. Сейчас это ей нужно было больше всего.

— Обещаю, — тихо проронил Уизли, и Пэнси выскользнула из ванной прежде, чем он успел сказать что-либо ещё.

Чарли перестал думать о финальном аккорде сегодняшнего представления, его волновала лишь просьба Пэнси, то, чем та аргументирована, и как дать ей то, что она просила, при этом не давая этого. Он не заметил, как часы пробили три, как Артур включил телевизор, чисто маггловский прибор, передаваемый изображение и звук и волшебным образом сжирающий время, который глава семейства очень удачно списал при очередном обыске. Наступил тот самый момент, ради которого всё и затевалось, но Чарли ничего не предпринимал. Не скажи он роковой фразы, Пэнси бы порадовалась, что он передумал. Но теперь в реализации задуманного она видела единственную возможность вычеркнуть его из своей жизни. Потому она нашла повод, чтобы подойти к вешалкам в коридоре и намеренно уронить их.

— Ой, простите, пожалуйста, — заверещала она, поднимая куртки. К ней на подмогу ринулись Чарли, Артур, Молли и Джинни. — Мне ужасно неудобно, я такая неловкая.

— Ничего страшного не случилось, — успокаивал Артур, возвращая металлическую конструкцию на место. — Всё поправимо.

— В отличие от этого, — глухим голосом произнесла Молли, и все взоры обратились к ней. В её руке лежала специфичная красная коробочка. — Что это, Чарли?

Разумеется, она уже всё поняла. Как и все остальные. Даже трудно было определить, кто был более ошарашенным. Взгляды перемещались с Чарли на коробочку, с коробочки на Пэнси. Последняя изо всех сил изображала искреннее удивление и ошеломительную радость, которые неоднократно репетировала дома перед зеркалом, представляя, что Чарли на самом деле просит её выйти за него.

— А на что похоже, мама? — отозвался Чарли.

— Да не может быть! — воскликнула Джинни и, вырвав коробку у матери, открыла её. И ахнула.

— О, Боже мой! Чарли! — быстрыми движениями кистей Пэнси "обдувала" лицо, чтобы якобы сдержать слёзы счастья. — Я не верю своим глазам! Какой большой бриллиант! Там полкарата, да? Ну давай, спроси меня.

Она подправила волосы и выжидающе уставилась. Пэнси блистательно отыгрывала роль, на секунду Чарли поверил её горящим глазам, поверил, что она и правда хочет стать его женой. Эта мысль вызвала у него улыбку.

— Ты не посмеешь! — зашипела Молли, начинала разрастаться буря. — Не с этой змеёй, не в моём доме! Ты набрался наглости притащить её на семейный праздник, заставил улыбаться и делать вид, что мы до смерти рады, прекрасно зная, чьё она отродье. У её мамаши с папашей руки по плечи в крови, зато живут на горах золота, и её вырастили помешанной на богатстве и статусе безмозглой курицей. Посмотри, во что она превратила тебя. Ты всегда был добрым мальчиком, который заботился о других, а теперь собираешься добиваться повышения через дорогие вещи. Ты тратишь кучу денег на тряпки, а раньше помогал мелким заповедникам. Разве ты не видишь, что деградируешь рядом с ней? Я не позволю этому случиться! Ты мог выбрать любую девушку, а выбрал эту пустышку, которая называет себя писательницей. О чём ты пишешь? Как красить ресницы и увеличивать грудь? Только через мой труп, Чарли Уизли, ты женишься на ней! Так и знай.

Было слышно, как сверчок стрекотал на чердаке, а напряжение давило настолько, что хотелось пригнуться. Чарли и Пэнси ждали негативную реакцию, на неё, собственно, и был расчёт, но миссис Уизли переплюнула все ожидания.

— Сейчас же извинись перед Пэнси, мама, — на удивление ровным голосом произнёс он. Пэнси видела, как он зол, и зол по-настоящему: его желваки ходили ходуном, и дыхание стало тяжёлым.

— И не подумаю, — упрямо заявила Молли.

— Ты три года вдалбливала мне, чтобы я остепенился и женился. Я терпел это только из любви к тебе. Я вообще не собирался жениться, но ты же упорно отказываешься видеть то, что не укладывается в твои идеалы. И вот когда вдруг я встретил девушку, с которой мне хорошо, которая меня понимает и на которой я готов жениться, тебя это опять не устраивает. Оказывается, тебе важно, не чтобы она делала твоего сына счастливым, а чтобы прошла твой личный кастинг. Пэнси потрясающая, мама, умная, добрая, весёлая, она совершенно не похожа на своих родителей, и очень жаль, что ты судишь по ним, даже не пытаясь узнать её саму. И книгу она пишет о драконах, в которых, между прочим, теперь разбирается куда больше вас вместе взятых. Если ты просишь меня выбрать между вами, думаю, сама догадаешься, кого я выберу.

Молли была уязвлена. Не тем, что Чарли стал при всех с ней конфликтовать, а тем, что он вступился именно за неё. Она внезапно осознала, как прямо сейчас теряет сына. По собственной вине. Но гордость не позволяла ей извиниться и хотя бы попробовать принять Пэнси.

— Не нужно никого выбирать, — взяла слово Паркинсон, для которой происходящее перестало быть спектаклем ровно в то мгновение, когда миссис Уизли перешла черту.

Возможно, Пэнси закрыла бы глаза на оскорбления из-за родителей — в конце концов она смирилась, что отпечаток их деятельности всегда будет преследовать её, — но Молли затронула единственное, чем гордилась девушка, потому что прошла огонь и воду, чтобы добиться хоть какого-то успеха в писательской сфере. Разумеется, она судила внешне, и Пэнси постаралась, чтобы произвести должный эффект, но её профессия сюда не относилась, это было личным, неприкосновенным, что Паркинсон не даст марать без объективного повода. Чарли хотел скандал — он его получил, более радикальный, чем он планировал, но всё же в правильном направлении. Поэтому Пэнси не поняла, зачем он начал расписывать её достоинства, когда должен был порвать с ней и настоять, чтобы отныне никто не вмешивался в его личную жизнь. То, куда шёл разговор, её беспокоило: Чарли был в шаге от ошибки, которую когда-то совершила она. А она не хотела, чтобы он тоже остался без семьи.

— Твоя мама ясно дала понять, что против наших отношений. Впрочем, как и остальные члены твоей семьи. Тебе будет сложно разрываться между нами, а я бы не хотела, чтобы из-за меня ты отдалился от них, ведь вы такие дружные. Семья — это основа, на которой мы держимся, то, что стоит за спинами и в ураган, и в бурю. — Пэнси перевела взгляд на мистера и миссис Уизли. — У вас очень талантливый и разносторонний сын, я знаю, вы любите его, но из-за того, что мало общаетесь, вы перестали понимать его, как раньше. Он уже не тот мальчик, которым был в детстве, он взрослый мужчина со своими потребностями и мнением, необязательно одинаковыми с вашими. И это нормально, ведь дети не должны полностью походить на своих родителей. Вот мои совсем не в курсе, что их дочь интересуется драконами, что выпустила две книги, что уехала из Лондона. И всем, что у меня сейчас есть, миссис Уизли, я обязана только себе. И вы бы знали это, если бы захотели услышать. Это, кстати, вам совет не только в отношении меня или Чарли. А то так всех детей и внуков растеряете. Благодарю всех за компанию и вкусный обед, счастливо оставаться. И, Чарли, думаю деньги за кольцо ещё не поздно вернуть.

И, не надевая шубы, Пэнси трансгрессировала из "Норы".

* * *

Несколько дней Пэнси безвылазно сидела в своей квартире, заваленная кучей бумажек, блокнотов, вырезок, и строчила тонны текста. Интервью с Ковачи прошло блистательно, девушка получила бесценную информацию, которая точно могла вывести её книгу в бестселлеры, если не бездельничать и оперативно, по "горячему следу" оформить всё в рукопись. Дело значительно ускоряло маггловское электронное устройство, состоящее из большого тяжёлого ящика с экраном, пластмассовой пластины с кнопками, полукруглой игрушки с колёсиком и здоровенной коробки, а ещё кучи проводов. Это всё называлось коротким словом "компьютер". С ним Паркинсон познакомил Чарли, он же помог его купить и установить и научил, как работать. Ей было безумно интересно, откуда ему всё это известно, но она не спрашивала, потому что тогда уже поняла, что запала и заранее обдумывала каждый заданный вопрос, чтобы не вызвать у Уизли излишнее подозрение.

Пэнси с головой ушла в работу, благо её было предостаточно, редактор держал в постоянном тонусе и через день осведомлялся, насколько она продвинулась. Она отвлекалась только на заказ еды и перемещение до двери, чтобы её забрать. Ела прямо за компьютером, спала тоже, когда ходила в душ уже забыла. Она поняла, что теряет человеческий облик, когда в один прекрасный день муза взяла выходной и упрямо отказалась выходить, и Пэнси пришлось проходить мимо зеркала, чтобы выкинуть накопившиеся коробки из доставки. И хотя Паркинсон поначалу злилась, что вдохновение покинуло её, в итоге она была этому благодарна.

Остаток дня был потрачен на уборку квартиры и приведение себя в порядок. Уже поздно вечером она поймала себя на мысли, что не может находиться одна. Потому что в отсутствие идей по книге, в голову лез только Чарли. И, как назло, Дафна и Астория сейчас были на других концах света: одна попивала коктейли на Багамах в компании с прячущимся от солнца бледнокожим Малфоем, а другая каталась на сноуборде и лыжах с родителями на озере Луиз в Канаде.

— Ну почему Уизли? — причитала Пэнси. — Почему не Забини или Нотт? Даже Эйвери подошёл бы. Почему чёртов Уизли? Чья семья меня и за человека-то не считает.

Слова миссис Уизли до сих пор гремели в ушах Пэнси, их постоянно норовили заглушить слова Чарли, но девушка не давала памяти воспроизводить их. Она хотела вернуться к работе, у неё горели сроки, но муза словно специально притаилась, забирая бразды правления у разума и отдавая их сердцу. В какой-то момент Пэнси не выдержала и, схватив первую попавшуюся куртку, вышла на улицу.

Было холодно и шумно, то и дело кто-нибудь сталкивался с Паркинсон, извинялся и спешил дальше. И куда все так торопились? Ведь были рождественские выходные, сам Бог велел сидеть дома у тёплых каминов в окружении семьи. Но нет, всем куда-то было надо. И обязательно срочно, можно подумать, мир перевернётся, если чуть замедлиться. Несмотря на то, что праздничные огни продолжали украшать улицы, настроение это ничуть не создавало. По крайней мере, у Пэнси. Они напоминали ей о Рождестве у Уизли. Как и меню в кафе и ресторанах, как открытки в витринах, как прогуливающиеся счастливые пары, где мужчины были одеты в пальто, а девушки в шубы. Пэнси никогда особо не любила Рождество, но теперь подозревала, что будет его ненавидеть.

— Вечер добрый. Рад вас снова видеть, давненько вы не заходили. Вам как обычно? — воскликнул бодрый мужской голос.

Пэнси подняла глаза: ноги сами привели её в любимую кофейню Чарли. Один из барист как раз вышел, чтобы очистить снег у входа, и теперь улыбался, зазывая внутрь. Забавно, но Чарли так и не узнал, что эта кофейня находилась на соседней улице от её дома.

— Да. Мне как обычно, — проронила Пэнси и вошла в любезно открытую баристой дверь.

Совпадение или нет, но единственным свободным столиком оказался тот, за которым они всегда сидели с Чарли. Паркинсон села на своё место, спиной ко входу, напротив стены с разнообразной растительностью. Этот вид таинственным образом расслаблял, отвлекал от бытовых проблем и обдавал какой-то светлой надеждой. Пэнси была убеждена, что это всё в её голове, ведь она готова была поклясться, что, закрыв глаза, слышала запах свежескошенной травы, в то время как для Чарли, да и для всех, кто тут находился, присутствовал только аромат кофейных зёрен. Держа в ладонях колд-брю, она снова закрыла глаза и тут же улыбнулась, по телу разлилась приятная нега.

— Ты опять ощущаешь траву? — мягкий знакомый голос очень органично вписался в её личный Эдем, ведь вызывал схожие эмоции.

— Да, — ответила Пэнси, не открывая глаз. — В такие минуты мне всегда казалось, что я схожу с ума. А теперь уверена, что разум покинул меня окончательно. Потому что я разговариваю сама с собой и мне кажется, что ты тут. И мне так хорошо, что я хотела бы никогда не открывать глаза.

Девушка продолжала сидеть, сжимая холодный стакан, от которого было странно тепло, и вслепую вдыхать несуществующий запах, который удивительным образом смешался с лёгким шлейфом амбры и ванили.

— Мм, "Революция" сбавила обороты. Надо было, наверное, тебя предупредить, что подобные ароматы очень въедливые и стойкие. А ты ведь приверженец идеи, что настоящие мужчины пахнут собственным телом. Интересно, ты избавился от него потом?

Она услышала усмешку.

— Не избавился, — голос Чарли поддержал монолог. — Значит тебе хорошо со мной?

В голосе послышались дрожащие нотки. Это не сочеталось с блаженной картиной. Пэнси распахнула глаза и увидела сидящего напротив Чарли. Одухотворение разом выветрилось, и девушку охватила паника. Первым желанием было бежать: вскочить, вынестись из кофейни, трансгрессировать в джунгли Африки. Пэнси ещё пару секунд ошарашенно смотрела на Чарли, а потом предприняла попытку подняться, но мужчина тут же поймал её за руку.

— Постой, прошу, не уходи. Давай поговорим.

— Кажется, это полностью противоречит нашей договорённости.

— Пожалуйста, Пэнси, — она не могла отказать его умоляющим голубым глазам. Да кого она обманывала? Она вообще не могла ему отказать.

Она вновь опустилась на стул, стараясь избегать взгляда Чарли.

— О чём бы ты ни хотел поговорить, у меня мало времени. Взяла небольшой перерыв, но уже пора возвращаться к работе.

— Я надолго не задержу. Ответь только на мой вопрос. Но для этого надо, чтобы ты посмотрела на меня.

Безуспешно выравнивая дыхание, Пэнси всё же подняла глаза. От того, как на неё смотрел Чарли, внутри всё предательски затрепетало. Она сотни раз представляла этот взгляд, даже не думая увидеть его вживую. Чёртова надежда яростно пробивала дорогу сквозь другие эмоции. Пэнси принялась выстукивать ногой под столом беззвучную чечётку.

— Тебе хорошо со мной? — намертво зацепившись за зрительный контакт, повторил вопрос Уизли.

Как ни пыталась Паркинсон выдержать его взгляд, это было выше её сил. Это причиняло ей боль. Но, по всей видимости, Чарли решил добить её полностью. Потому что положил руку поверх её и стал поглаживать большим пальцем.

— Тебе приятно, когда я делаю так?

Пэнси не могла вымолвить ни слова, чувствуя, как дышать становится тяжелее, и она прекрасно знала, что это отображается на её лице. И потому ненавидела Уизли ещё сильнее.

— А так? — Чарли нежно провёл пальцами от её виска к подбородку, поднялся до губ и замер, едва касаясь уголка.

Внизу живота сладостно защекотало. На ум очень не вовремя пришёл пресловутый троп о порхающих бабочках. Да пошло оно всё!

— Всё, довольно! — воскликнула Паркинсон, резко поднимаясь. В следующий шаг она трансгрессировала в свою квартиру.

— А у тебя тут мило, — выдал Чарли, вдруг оказавшийся в её коридоре.

— Ты как сюда попал? — возмутилась Пэнси.

— Видимо, тебя переполняли эмоции, раз ты не заметила, как я "сел на хвост". Ты не ответила на мой вопрос.

— Я не отвечаю на идиотские вопросы, — упрямо заявила девушка, снимая куртку и обувь. Чарли повторил за ней. — Что ты делаешь? Я тебя в гости не приглашала.

— Слушай, я просто хочу кое-что выяснить, и если ты не дала это сделать в кофейне, буду выяснять здесь.

— Выясняй уже быстрее и уходи. Мне надо работать.

Чарли поначалу замялся, Пэнси наконец-то смотрела прямо и готова была слушать, это пошатнуло его уверенность, однако было нечто, в чём он был уверен наверняка.

— Мы с тобой не должны были встретиться, мы из совершенно разных миров, и социальных, и культурных. У нас разное воспитание и разные ценности, но... Но ты понимаешь меня, не пытаешься изменить, подстроить под себя, навязать свои принципы. Ты просто принимаешь меня. Сначала я не обращал на это внимания, думал, ты просто не запариваешься, потому что у нас временное сотрудничество. Но чем больше мы общались, тем больше я узнавал тебя. Как я уже говорил, ты совсем не похожа на родителей. Я знаю, я узнавал о них, вообще не понимаю, как у таких людей могла появиться такая изумительная дочь. Я так был сосредоточен на подготовке сюрприза семье, что не заметил, как сделал сюрприз сам себе.

Пэнси держалась из последних сил. Она уже мысленно трижды разрыдалась, не то от горя, не то от счастья. Она понимала, к чему ведёт Чарли, но не могла поверить.

— И что же это за сюрприз? — спросила девушка.

— Я влюбился.

Ноги Паркинсон сделались ватными, она почувствовала, как увлажнились глаза. Но ни одна слеза не успела скатиться, потому Чарли прижал девушку к себе и накрыл её губы своими. Он целовал мягко, нежно, но Пэнси всё равно чувствовала сдерживаемую страсть. Он старался ради неё, и она знала, что если сейчас ему разрешить, он обрушится всей своей энергией, отдаст ей всего себя, как всегда отдавал тому, что любил. Голова начинала кружиться, а губы Чарли становились более требовательными, крупицы разума в данный момент из них двоих трепыхались только в Пэнси.

— Чарли, подожди, — кое-как отстранилась она.

— Что? Нет! Только не говори, что тоже не втрескалась в меня по уши.

Пэнси рассмеялась.

— Так значит ты втрескался в меня по уши?

— А ты разве ещё это не поняла? — Чарли снова впился поцелуем, при этом давая большую свободу рукам. Когда Пэнси опять отстранилась, он встретил это разочарованным стоном.

— У меня дедлайн. Я должна сдать первую часть через два дня.

— А что потом?

— А потом..., — Пэнси лукаво улыбнулась. — Потом я вся твоя.

— Меня устраивает.