Омен 0: Рождение (История Делии Йонс) (гет)

Тусклый свет мерцал в угрюмой кабине старого лифта, когда внутрь шагнули четверо человек. Панель с кнопками, покрытая пылью, свидетельствовала, что её не обновляли десятки лет, а потрёпанный рывок лифта, когда двери захлопнулись, давал понять, что этот механизм давно пережил своё время.

— Ну что, с Богом, — произнёс Фаркрафт, нажимая изношенную кнопку третьего этажа.

Лифт тронулся с характерным скрипом, словно сопротивляясь движению. Напряжённая тишина, которая сразу заполнила пространство, была ощутимой, почти плотной. Каждый из них молчал, и, казалось, что никакие слова здесь не нужны. Морис стоял с опущенными глазами, его руки были спрятаны в карманах халата, словно он пытался укрыться от чего-то невидимого. Нелиссен, не привыкший к такому молчанию, старался не смотреть на Фаркрафта, чье выражение лица говорило, что разговоров не будет.

Гэлбрайт стоял в углу, скрестив руки на груди. Его взгляд скользил по каждому пассажиру лифта, но на лице не было ни эмоций, ни беспокойства. Все они были заняты мыслями. Доклад, с которым они двигались дальше, был не просто важным — он мог стать решающим. Но пока они двигались на третий этаж, ничто не предвещало лёгких решений.

Когда лифт с тяжёлым стуком остановился, двери открылись с явным сопротивлением. Коридор третьего этажа оказался длинным и почти безлюдным, лишь шум вентилятора и приглушённые разговоры из дальних кабинетов нарушали тишину. Шаги группы отдались гулким эхом, как будто каждый их шаг нарушал молчание этого места.

Они шли спокойно, но и не замедляясь. Нелиссен, идущий немного позади, старался скрыть своё волнение, хотя сам чувствовал, как оно захватывает его. Он был самым молодым в группе, и хотя его звание уже внушало уважение, ему казалось, что он всего лишь новичок среди этих ветеранов.

По обеим сторонам коридора на тусклых стенах висели старинные фотографии, запечатлевшие моменты, когда это место ещё было полным жизни и движения. Эти снимки, тускнеющие от времени, казались зловещими напоминаниями о былом величии, что только усиливало мрачную атмосферу, царящую здесь. Наконец, они подошли к двери, на которой едва виднелась табличка с надписью «Главный инспектор Сеймур».

Фаркрафт остановился на мгновение, чтобы собраться с мыслями, ощутив тяжесть предстоящего разговора. Он глубоко выдохнул, как будто пытаясь вытряхнуть из себя все сомнения, и постучал по старой деревянной двери. Звук был приглушённым, но с какой-то твёрдой решимостью, будто сам по себе становился предупреждением. Через несколько секунд из-за двери прозвучал низкий, ровный голос. Хозяин кабинета, не выразив ни малейшего интереса к тем, кто ожидал в коридоре, спокойно пригласил их войти.

Фаркрафт открыл дверь, и они вошли в кабинет. Главный инспектор Сеймур сидел за столом, не удостоив новоприбывших взглядом. Его резкие черты лица, обрамленные глубокими морщинами на лбу, были сосредоточены на папке перед ним. Когда он перевернул страницу, густые седые брови чуть приподнялись. Казалось, что этот документ был важнее всего, что происходило вокруг него. Весь его внимание было поглощено им, и ничто, по всей видимости, не могло его отвлечь.

Инспектор Гэлбрайт, темноволосый мужчина с аккуратными усами, оглядел кабинет и невольно пожал плечами, как будто предчувствовал, что встреча затянется. Молча он направился к длинному столу у стены, на котором стояли графин с водой и четыре стакана, уже наполненных до краёв. Взяв один из них, он поставил его перед своим местом и аккуратно отодвинул стул с намерением устроиться поудобнее.

Но как только его рука коснулась спинки стула, главный инспектор Сеймур медленно поднял взгляд. Его глаза были острыми, почти пронзающими, и окинули каждого из присутствующих, как будто он пытался прочитать их мысли. Внезапно он поднял руку, требуя тишины, и все в комнате затаили дыхание.

— Прошу, садитесь, — коротко сказал он и чуть заметно кивнул в сторону стола.

Фаркрафт, стоявший ближе всех к Сеймуру, слегка кашлянул, давая знать, что готов взять слово.

— Уважаемый инспектор, — начал он, стараясь удержать спокойствие. Голос его оставался сдержанным, но в нём ощущалась некоторая спешка. — Мы действовали в условиях крайней необходимости, поскольку это дело имеет важное значение. Оно возникло внезапно и потребовало немедленного реагирования с нашей стороны. Вся доступная информация была собрана, и выявленные новые факты требуют вашего неотложного внимания.

На последних словах он положил на стол перед Сеймуром тонкую папку с документами. Главный инспектор внимательно посмотрел на неё, но не торопился её открывать. Он поднял взгляд на собеседника, словно пытаясь уловить его намерения.

— Продолжайте, — сказал он, скрестив пальцы перед собой.

Фаркрафт обвёл взглядом остальных, словно приглашая их к участию, но никто не спешил заговорить. Все знали: с Сеймуром лучше не тратить время впустую.

— Дело крайне запутанное, господин главный инспектор, — начал он. — Речь идёт о Делии Йонс, двадцатидвухлетней музыкантше местного оркестра. За всё время, что она была частью коллектива, девушка подвергалась травле со стороны коллег. Сегодня ситуация вышла из-под контроля: её обидчики устроили настоящую погоню. Их жертве удалось найти укрытие в квартире на Четвёртой улице, но...

Сеймур прищурился, не скрывая иронии.

— Погоня? Слово-то какое. Сколько, по вашим данным, было этих... «охотников»?

— Трое, — ответил Фаркрафт сдержанно. — Они не остановились, когда она скрылась в доме. Несколько из них пытались выломать дверь квартиры.

— А соседи? — перебил Сеймур. — Они, как я понимаю, всё это время наблюдали за происходящим?

— Именно так. И они вызвали полицию. Лейтенант прибыл на место через семь минут, — пояснил Фаркрафт.

— Семь минут... Вполне достаточно, чтобы успеть. Почему же этого не произошло?

Фаркрафт помедлил, но всё же продолжил.

— Делия укрылась в квартире, принадлежащей некоему доктору Бэйзларду. Его дома не оказалось. Когда лейтенант и медик вошли внутрь, они нашли девушку лежащей на диване в гостиной.

Сеймур слегка наклонился вперёд, его глаза прищурились.

— И что с ней?

— Она была мертва.

В кабинете повисла гнетущая тишина. Сеймур откинулся на спинку кресла, продолжая изучать собеседника.

— Причина смерти?

— На теле нет следов насилия, — раздался голос медика. — Когда я осмотрел её, кожа была бледной, губы синеватого оттенка. Не было ни пульса, ни дыхания.

— И вы сразу исключили насильственную смерть? — Сеймур прищурился, словно подмечая слабость в логике.

— Да, господин главный инспектор. Поза была естественной, как будто она просто уснула. Однако точную причину смерти установить на месте невозможно.

— Хм... — протянул Сеймур, переводя взгляд на лейтенанта. — А как она туда попала? Доктор Бэйзлард выдал ей ключ от своей квартиры?

— Доктора дома не было. Соседи утверждают, что Делия ворвалась внутрь. Возможно, что она нашла запасной ключ под ковриком у двери, — ответил лейтенант.

— Удобно, — язвительно заметил Сеймур. — И никто не слышал, чтобы она звала на помощь?

— Нет, господин главный инспектор. Всё произошло слишком быстро.

Сеймур задумчиво сложил пальцы домиком и на мгновение замолчал.

— Итак, — проговорил он наконец, медленно и чётко, — у нас есть молодая девушка, которая отчаянно спасалась от толпы. Ей удаётся укрыться, но через несколько минут она мертва. Причина смерти неизвестна. Её обидчики ломятся в дверь, но не успевают. Доктор, владелец квартиры, в это время таинственным образом отсутствует. Согласитесь, господа, в этой истории слишком много совпадений.

Взгляд Сеймура снова упал на инспектора, но затем он решил приступить к изучению папки, которую принёс Фаркрафт. Казалось, он читал каждый пункт с такой скрупулёзностью, словно искал что-то, что остальные упустили. Наконец он оторвался от бумаг и обратился к Фаркрафту:

— Хорошо. Вы выяснили, кто именно из коллег леди Йонс участвовал в погоне?

Фаркрафт кивнул.

— Да, господин главный инспектор. Мы допрашивали двух из них: второго скрипача, Райана Доноху, и виолончелиста, Карлтона Морроу. Оба утверждают, что действия их группы были... вынужденными.

Сеймур вскинул брови.

— Вынужденными? Очень интересно. И что, по их словам, заставило их вести себя, как разъярённая толпа?

— Они говорят, что с леди Йонс что-то было не так. В оркестре ходили слухи, будто она «принесла дурной сглаз». После смерти Джордана Тёрлоу, первого флейтиста, эти слухи стали усиливаться.

Сеймур поднял глаза от папки.

— Тёрлоу. Эту фамилию вы раньше не упоминали. Объяснитесь пожалуйста.

— Джордан Тёрлоу был единственным человеком, с кем Делия поддерживала близкие отношения. Она переехала в Портленд из пригорода ровно тринадцать дней тому назад и устроилась в оркестр. В общежитии консерватории она прожила всего семь дней, после чего сняла в складчину квартиру вместе с Тёрлоу, который за это время успел стать её парнем, — пояснил Фаркрафт.

— И умер, — добавил Сеймур, медленно постукивая пальцами по столу. — Когда?

— Сегодня, за несколько часов до погони. Он упал в обморок прямо во время премьеры, когда играл свою партию на флейте. Медики подтвердили смерть на месте.

— Причина?

— Официальное заключение пока не готово, но предварительно — сердечный приступ, — ответил медик.

— Молодой флейтист умирает на сцене, и после этого начинается погоня за его девушкой. Слишком много совпадений, — произнёс Сеймур задумчиво.

— Коллеги леди Йонс утверждают, что её поведение было «странным» в последние дни. Она часто смотрела в пустоту, говорила загадочными фразами, иногда не появлялась на репетициях. Её начали избегать.

Сеймур поднял голову.

— И это всё? Несколько неявок на репетиции, пара фраз, и сразу «дурной сглаз»?

— Ситуация обострилась после смерти Тёрлоу, — продолжил Фаркрафт. — Многие музыканты были в шоке. Кто-то решил, что именно леди Йонс принесла несчастье. Они утверждают, что она сбежала после премьеры, и это стало последней каплей.

— Другими словами, погоня была вызвана страхом и суеверием, — сказал Сеймур, скептически глядя на собеседника. — Вы проверили, кто ещё контактировал с леди Йонс в последние дни?

— Мы выяснили, что кроме Тёрлоу, она ни с кем не общалась. Она держалась особняком и в оркестре, и за его пределами.

— А доктор Бэйзлард? Есть новости? — Сеймур откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди.

— Мы опросили его соседей, — ответил Фаркрафт, глядя в свои записи. — Большинство из них ничего особенного не заметили, но один мальчик, подросток из соседней квартиры, дал интересное свидетельство.

Сеймур поднял бровь.

— Слушаю.

— По его словам, вскоре после того, как трое музыкантов — Райан Доноху, Карлтон Морроу и некая Эмили, — пытались выломать дверь квартиры, он видел, как доктор Бэйзлард покинул свою квартиру. Но делал это крайне необычно: он выглядел взволнованным, осматривался по сторонам, словно боялся, что за ним наблюдают.

— Хм... продолжайте.

— У него был чемодан, довольно большой. Бэйзлард запер дверь, а затем поспешно ушёл. Мальчик подумал, что он направился либо в аэропорт, либо на вокзал.

Сеймур ненадолго замолчал, обдумывая услышанное.

— Этот мальчик видел преследователей? Доноху, Морроу и эту, как её...

— Эмили, — помог Фаркрафт шефу. — Нет, господин главный инспектор. Мальчик сказал, что слышал шум и топот за дверью, но не знал, кто это. Лишь позже, уже после их ухода, он увидел Бэйзларда.

Сеймур слегка качнул головой.

— Бэйзлард явно что-то скрывает. Ситуация складывается так, что он либо имеет отношение к смерти леди Йонс, либо опасается, что его в этом обвинят. Какова ваша гипотеза?

— На данный момент, господин главный инспектор, мы предполагаем, что Бэйзлард пытался скрыться. Возможно, он знал о погоне или даже присутствовал в квартире, когда Делия умерла, — ответил Фаркрафт.

— Значит, вы полагаете, что он бежал в аэропорт или на вокзал?

— Это вероятный сценарий. Мы уже отправили запросы в транспортные компании и аэропорт, чтобы проверить вылеты и билеты, купленные на его имя.

Сеймур, будто собирая мысли в кулак, ударил ладонью по столу, привлекая всеобщее внимание.

— Хорошо. Нам нужно срочно выяснить, куда направился Бэйзлард и что он может знать о смерти Делии Йонс. Но не только это. Мы не знаем о ней достаточно. Кто она на самом деле? У неё есть родственники? Где она жила до того, как переехала в Портленд? Почему она была в этом проклятом оркестре?

Он сделал паузу, пристально оглядев собравшихся.

— Разделите обязанности. Кто-то должен поднять её досье, проверить любые упоминания о ней в архивах или базах. Узнайте, как она жила до Портленда. И выясните, почему именно она стала мишенью.

Сеймур взял в руки карандаш, покрутил его между пальцами и усмехнулся. Его взгляд остановился на Гэлбрайте, который до этого момента старался оставаться в тени.

— А вам, Гэлбрайт, я поручаю весьма ответственное задание.

— Конечно, господин главный инспектор, — с готовностью отозвался Гэлбрайт, хотя его голос слегка дрогнул.

Сеймур откинулся на спинку кресла, с трудом скрывая издёвку в голосе.

— Вы отправитесь в морг, куда доставили тело Делии Йонс. Поскольку тамошний констебль Уильямс сейчас занят... хм... более важными делами, вы займёте его место.

Гэлбрайт побледнел, но попытался сделать вид, что предложение его не смущает.

— На вахту в морге, господин главный инспектор? — уточнил он, отчаянно стараясь сохранить спокойствие.

— Именно. Посторожите её тело. Если скучно станет, можете перекинуться парой словечек с патологоанатомом, — Сеймур едва заметно улыбнулся. — Ночи в Портленде длинные. Кто знает, вдруг леди Йонс во время вашей вахты решит вас чем-нибудь удивить!

Гэлбрайт сглотнул и, делая вид, что не расслышал скрытой в этих словах иронии, едва слышно пробормотал:

— Понял, господин главный инспектор.

— Отлично. — Сеймур не удержался от ухмылки. — Немедленно направляйтесь к моргу. Леди Йонс с нетерпением будет вас там ждать.

В кабинете раздался сдавленный смешок лейтенанта Нелиссена, но он быстро прикрыл рот, встретив ледяной взгляд Сеймура.

— Все свободны, — произнёс главный инспектор во всеуслышание. — За работу, господа.

Гэлбрайт с трудом поднялся, его лицо выдавали все оттенки волнения. Он направился к двери, мысленно проклиная себя за то, что не нашёл способа отказаться. Сеймур смотрел ему вслед, явно наслаждаясь своим «напутствием». Когда дверь за Гэлбрайтом закрылась, Фаркрафт подошёл ближе к столу шефа.

— Вам не кажется, что это как-то уж слишком жёстко, господин главный инспектор? — спросил он тихо.

Сеймур, не оборачиваясь, ответил через плечо:

— Гэлбрайт только начал свою карьеру, и он пока не знает, что такое настоящая работа. Морг — это его первая проверка. Если он выдержит эту ночь рядом с телом молодой девушки и не сорвётся, он станет полноценным детективом. Если же нет, то лучше выяснить это прямо сейчас, чем тогда, когда нам как кровь из носу будут нужны «молодые силы».

Фаркрафт задумался, глядя на закрытую дверь. Ему не нравилась мысль, что неопытный в этой конкретной сфере Гэлбрайт может сломаться на таком этапе.

— Он же не совсем новичок, — сказал Фаркрафт, — у него есть опыт работы в полиции. Но неужели вы думаете, что вахта в морге — это именно то, что ему нужно?

Сеймур чуть повернул голову, его взгляд был холодным, но проницательным.

— Он слишком долго жил в тени других, Фаркрафт. Он думает, что знает, что такое давление, но настоящая проверка — это не теория. Это действие. Если он не выдержит, мы это поймём. Но если выдержит — мы будем уверены в нём.

Фаркрафт снова посмотрел на дверь, припоминая своего товарища. Гэлбрайт выглядел старше своих лет, но, несмотря на это, он всё ещё не владел навыками, которые требовалось для работы в этой среде. Слишком много вопросов оставалось без ответов, слишком много непредсказуемых факторов.

— А если он сломается? — спросил Фаркрафт, не скрывая своего беспокойства. — Не выдержит присутствия мёртвой девушки рядом с собой?

— Тогда не бывать ему больше с нами, — усмехнулся Сеймур. — И это не будет нашей ошибкой. В нашем деле некогда тратить время на слабаков, которые не способны выдержать прессинг. Каждый должен доказать, что стоит своего места. Если он не справится, значит, мы были неправы, доверяя ему такое задание. Но это не наша проблема, а его.

Фаркрафт молчал. Он знал, что Сеймур говорит правду, но это не облегчало ощущения, что кто-то, возможно, исчезнет по причине недостаточной подготовки. Гэлбрайт был старше большинства новичков, но его нервы и решимость всё ещё не были проверены в условиях настоящего стресса.

— Сколько таких, как он, проходят через подобное испытание и не возвращаются? — спросил Фаркрафт, пытаясь скрыть свою обеспокоенность за хладнокровным тоном.

Сеймур подумал, не отрываясь от бумаг на столе.

— Каждый год человек по десять-пятнадцать, — сказал он наконец. — Мы не можем позволить себе держать на службе тех, кто не выдерживает элементарных вещей. Мир не прощает слабых. Если они не могут пройти через это испытание, значит, им не место в полиции.

Фаркрафт снова посмотрел на закрытую дверь. Ему не нравилась мысль о том, что Гэлбрайт, с его опытом, может не справиться. Но, с другой стороны, всё это было частью игры. Неудачники не задерживались в этом мире. Тот, кто не умеет брать удар, не сможет оставить след.

— Вы действительно думаете, что каждый, кто не справляется, по-настоящему слаб? — тихо спросил Фаркрафт, который не был уверен в правильности таких жёстких критериев.

Сеймур повернулся и посмотрел на него, его взгляд был всё таким же холодным и решительным.

— Это не вопрос силы, Фаркрафт. Это вопрос выживания. Люди приходят к нам с разными мотивами, но только те, кто способны пройти через испытания, остаются и становятся матёрыми копами. В противном случае, как бы они ни старались, всегда найдется что-то, что сломит то одного, то другого.

Он сделал паузу, давая своим словам весомость.

— Да и вообще, если судить с чисто человеческой точки зрения, что вы будете делать, если слабый человек окажется рядом с вами, когда на кону будет стоять чья-то жизнь? Вы что, будете защищать его, рискуя собой и другими, более важными людьми? Нет, — ответил он на свой собственный вопрос.

Фаркрафт молча кивнул. Он знал, что на службе нельзя всегда следовать гуманистическим принципам, но было трудно избавиться от ощущения, что так легко вышвыривать людей из полиции — это как-то несправедливо по отношению к тем, кто всей душой ратует за защиту правопорядка.

Гэлбрайту шёл тридцать один год — уже не юность, но ещё и не зрелость. В этом возрасте, несмотря на прожитый опыт трёх десятков лет, человек всё ещё может сломаться под давлением неизведанного. Вот почему Фаркрафту было не по себе под взглядом главного инспектора Сеймура.

Красивая молодая девушка с длинными чёрными волосами осторожно ступила на тротуар, выходя из старого междугороднего автобуса, который гремел и фыркал, как усталый зверь. Двери за её спиной закрылись с лязгом, и автобус, оставив за собой клубы выхлопного дыма, вскоре растворился в туманной дороге.

Делия поправила ремешок своего видавшего виды рюкзака, в котором лежали лишь самые необходимые вещи, и осмотрелась. На улице уже сгущались вечерние сумерки, и мерцающий свет уличных фонарей окрашивал мокрый асфальт в золотистые оттенки. Влажный воздух пах свежестью осеннего леса, смешиваясь с ароматами кофе и выпечки, доносящимися из маленькой забегаловки неподалёку.

Город гудел. Его шум казался не навязчивым, а скорее приветливым, словно Портленд сам приглашал её войти в свою суету. Делия прислушалась к этому звуку, чувствуя одновременно волнение и легкий страх перед неизвестностью.

Она приехала сюда одна. Впервые в своей жизни. Её домом всегда был уютный домик в пригороде, где она жила вместе с матерью. Этот дом был её миром — безопасным и неизменным. Но всё изменилось, когда Делия решила покинуть его и отправиться сюда, в город, который казался ей огромным и почти бесконечным.

Теперь её ждало общежитие — новый дом, новые люди, новая жизнь. Она глубоко вздохнула, ощущая как прохладный воздух щекочет лёгкие. Перед ней был целый квартал, полный огней, звуков и запахов. Её шаги эхом раздались по тротуару, когда она двинулась вперёд, держа в руках листок с адресом общежития. У неё не было карты или какого-нибудь бумажного путеводителя, только указания от водителя автобуса.

— Идите прямо по улице до перекрёстка с аптекой, затем сверните налево, пройдите ещё две улицы, и увидите здание с красной крышей, — повторяла Делия про себя, стараясь удержать маршрут в памяти.

Она шла мимо светящихся витрин магазинов, уличных фонарей и редких прохожих, укутанных в теплую осеннюю одежду. Холодный ветер трепал её волосы, и она плотнее запахнула куртку. Порой ей казалось, что она идёт уже слишком долго, но каждый раз за следующим поворотом обнаруживала что-то, что напоминало слова водителя.

Аптека с облупившейся вывеской нашлась быстро, и Делия свернула налево. Здесь улицы были тише, и её шаги стали звучать громче в тишине между редкими машинами. Вдалеке слышался лай собаки, из окон домов пробивались теплые полосы света.

Пройдя ещё один квартал, она увидела небольшой парк с низкой изгородью и ряды домов с высокими крыльцами. Сердце застучало чуть быстрее. Ещё немного, и она найдет это здание с красной крышей, о котором говорил водитель.

Она ускорила шаг, радуясь, что рюкзак хоть и тяжёл, но не настолько, чтобы замедлить её. Листок с адресом в руке немного помялся от постоянных прикосновений. Она внимательно вглядывалась в дома и номера на дверях.

Наконец, за поворотом показалось трёхэтажное здание. Красная черепица крыши блестела под тусклым светом фонаря. На фасаде висела скромная табличка с названием общежития. Делия остановилась на мгновение, глядя на дом, который станет её новым пристанищем.

Она вздохнула, чувствуя одновременно облегчение и волнение. Поднявшись по короткой лестнице к входной двери, она достала из кармана ключ, который ей прислали по почте заранее. Замок щёлкнул, дверь поддалась, и Делия шагнула в коридор, который встретил её слабым запахом полированного дерева, примешанным к едва уловимому аромату старых нотных листов. Стены были обклеены афишами концертов, многие из которых выглядели потрёпанными, словно их снимали с досок объявлений и привозили сюда на память.

На одном из столиков у стены лежали стопки нотных сборников и программок концертов. Делия замерла на мгновение, разглядывая их, пока где-то в конце коридора не раздались звуки скрипки — нежная, плавная мелодия, словно чья-то душа решила спеть через струны.

Она перевела взгляд в сторону звука и не удержалась, шагнула ближе. Дверь одной из комнат была приоткрыта, и через щель мелькала фигура девушки с тёмными волосами, наклонившейся над скрипкой. На кровати рядом валялся футляр, а возле окна стоял небольшой пюпитр с нотами. Делия не стала мешать, но что-то внутри всколыхнулось — радость и нервное волнение одновременно.

Она вздохнула и, держа рюкзак крепче, двинулась дальше. В комнату на третьем этаже, которую ей указали в письме. Когда она открыла дверь, её встретил простой, но уютный интерьер: узкая кровать, стол, шкаф и большое окно с видом на улицу. На стене, к её удивлению, висел постер с изображением симфонического оркестра, дирижёр в центре был изображён в порыве вдохновения, размахивая палочкой над оркестром.

Разобрав вещи, Делия села на кровать и устало откинулась на подушку. Город, новая жизнь, музыка... Всё это одновременно пугало и притягивало её. Она приехала сюда, чтобы стать музыкантом, чтобы найти своё место среди тех, кто делал музыку своей жизнью.

Завтра её ждал важный день. Ей нужно было встретиться с капельмейстером — руководителем оркестра, с которым она переписывалась перед приездом. Он должен был услышать, как она играет, и решить, какое место она займёт в оркестре.

Её рука непроизвольно потянулась к футляру с флейтой, который стоял у кровати. Делия открыла его, провела пальцами по серебристому металлу. Этот инструмент был её мечтой и частью её самой. Она знала, что завтра будет непросто, но сейчас мелодия, играющая в её голове, была полна надежды.

Где-то внизу зазвучала виолончель, к которой вскоре присоединилось пианино. Музыка заполнила пространство, словно сама атмосфера этого места была насыщена звуками. Делия улыбнулась: здесь она могла чувствовать себя частью чего-то большего.

Делия распаковала свои вещи, аккуратно расставляя их на столе и в шкафу. Всё, что она привезла, уместилось на одной полке. Домашние фото в деревянной рамке, несколько книг, включая её любимый сборник нот, и небольшой керамический подсвечник, который ей подарила мать перед отъездом.

Она достала футляр с флейтой и поставила его на стол, оглядела комнату, словно проверяя, всё ли на своём месте. Привыкнуть к новому пространству оказалось сложнее, чем она думала. Комната была уютной, но чужой.

Едва она успела снять куртку и повесить её на спинку стула, как раздался стук в дверь. Делия замерла. Время было уже позднее, и она не ожидала, что кто-то захочет её побеспокоить.

— Кто там? — тихо спросила она, подходя к двери.

— Привет, я тут мимо проходил, услышал, что у нас новенькая. Можно на минутку?

Голос звучал дружелюбно, но Делия всё равно почувствовала лёгкое напряжение. Вдохнув глубже, она осторожно приоткрыла дверь. На пороге стоял юноша, на вид лет двадцати четырёх, с тёплой улыбкой и слегка растрёпанными каштановыми волосами. Он держал в руках бумажный пакет, из которого доносился запах свежей выпечки.

— Спасибо, что согласилась, — сказал он снова, наклоняя голову чуть вбок. — Ты, наверное, Делия, да? Меня зовут Джордан Тёрлоу, я флейтист. Слышал, ты к нам в оркестр?

Делия кивнула, нервно сжимая край двери.

— Я просто подумал... Переезд всегда трудное дело. Хотел предложить тебе пару булочек, если ты ещё не успела поужинать. — Он протянул ей пакет.

Её сердце забилось чуть быстрее. Забота этого человека была неожиданной и, честно говоря, пугала её. Она ещё не привыкла к тому, чтобы незнакомцы были так дружелюбны. Всё это казалось слишком непривычным после тихой и размеренной жизни дома.

— Спасибо, но я... я не голодна, — ответила она, чувствуя, как её голос слегка дрожит.

Джо чуть наклонил голову, внимательно посмотрел на неё, но не стал настаивать.

— Понимаю. Если что, я живу на втором этаже. Если тебе что-то понадобится, дай знать, хорошо? — Он улыбнулся, но заметил, как она слегка отшатнулась, словно он подошёл слишком близко.

Делия кивнула, но ничего не сказала. Она не была уверена, как реагировать. Джо отступил на шаг, и она с облегчением увидела, что он собирается уходить.

— Кстати, рад, что ты здесь, — добавил он, уже направляясь к лестнице. — Надеюсь, завтра у тебя всё получится.

Когда он скрылся из виду, Делия выдохнула и закрыла дверь, чувствуя, как напряжение постепенно спадает. Но, к её удивлению, на лице у неё появилась лёгкая улыбка. Что-то в Джо было необычным. Он казался человеком, который действительно любил своё дело.

На мгновение она вспомнила его взгляд, когда он уходил. В нём было что-то, что она не могла сразу объяснить — смесь восхищения и ожидания, словно он увидел в ней что-то, что она сама пока не осознала.

Когда Делия наконец почувствовала себя немного спокойнее и решила распаковать последние вещи, дверь её комнаты вновь отворилась, но на этот раз без стука. На пороге стояла девушка в жёлтом платье без рукавов, у неё были длинные чёрные волосами и колючий взгляд. Она была примерно одного возраста с Делией, но её осанка и напряжённые плечи говорили о постоянной внутренней тревоге.

— Ты новенькая? — резко спросила она, не дожидаясь приглашения войти.

— Да, — ответила Делия, стараясь сохранить вежливый тон, хотя ей было неприятно такое внезапное вторжение.

— Я Эмили. Живу через коридор, — девушка кивнула в сторону своей комнаты, потом оглядела комнату Делии так, будто оценивала её на наличие чего-то подозрительного. — Ты на какой инструмент?

— Флейта, — ответила Делия, чувствуя себя неловко под этим изучающим взглядом.

Эмили прищурилась, словно услышала что-то подозрительное.

— У нас тут полно флейтистов, — сказала она, скрестив руки на груди. — Надеюсь, ты понимаешь, что это не место для слабаков. Если ты хочешь чего-то добиться, тут придётся потрудиться.

Делия попыталась улыбнуться, хотя внутри её закипало раздражение. Она только приехала и не ожидала столь холодного приёма.

— Я знаю, зачем приехала, — спокойно ответила она.

Эмили на мгновение прищурилась, будто пыталась понять, врёт ли она. Затем пожала плечами.

— Ладно, посмотрим, — бросила она. Её голос звучал напряжённо, но взгляд смягчился, словно в глубине души она всё же признала Делии право на существование.

Делия наблюдала, как Эмили поворачивается к выходу, но на пороге та замерла.

— Слушай, — сказала она чуть тише, словно это было признание. — Не обижайся, если тут не все будут тебе рады. Многие живут музыкой, и они не хотят, чтобы кто-то «новенький» отнимал их место.

Она ушла, закрыв за собой дверь, оставив Делии смешанные чувства. Было ясно, что Эмили — человек непростой, словно постоянно готовящийся к битве, даже когда её нет.

Делия вздохнула и забралась на кровать, чувствуя, как усталость медленно накрывает её. День был долгим, а вечер — ещё более изматывающим. Она выключила верхний свет, оставив только настольную лампу, чей тёплый свет рассеянно освещал комнату.

Футляр с флейтой стоял на столе, словно немой свидетель её сегодняшних волнений. Делия смотрела на него, пытаясь унять мыслительный хаос в голове. Завтрашний день маячил перед ней как испытание, но даже эта мысль постепенно начинала тускнеть под тяжестью усталости.

Она легла, натянула на себя одеяло и повернулась лицом к окну. За тонкими занавесками светились городские огни, такие чужие и холодные, как звёзды.

— Как будто в этом месте есть какая-то червоточина, — подумала она, вспоминая разговор с Эмили. — Словно всё здесь — стены, звуки, даже люди — таят внутри себя невидимые трещины, которые разрастаются, если приглядеться ближе.

Её собственные мысли тоже казались червоточиной, крошечным отверстием, из которого тревога разъедала покой. Но Делия знала, что это нормально. Переезд, новое место, люди, которые смотрят на тебя как на чужака... Всё это было частью новой жизни.

Она закрыла глаза, стараясь представить что-то приятное. Мелодия, которую она так любила играть дома, всплыла в памяти сама собой. Нежные звуки флейты словно заполнили пустоту внутри. Червоточина страхов и сомнений, казалось, становилась меньше.

— Я справлюсь, — шепнула она самой себе, натягивая одеяло до подбородка.

За стеной кто-то перебирал струны гитары, создавая нестройный, но удивительно успокаивающий мотив. Музыка была повсюду, даже в этой ночи, и это, как ни странно, согревало.

Делия ещё раз глубоко вдохнула, чувствуя, что усталость подступает всё ближе, но сон не спешил приходить. Чтобы отвлечься от мыслей о завтрашнем дне, она потянулась к сумке и достала небольшую, потрёпанную книгу с белой обложкой, которая пахла домом. Это был её любимый сборник сказок от Эдварда Коулмана под названием «Басни батюшки Лебедя» — книга, которую она перечитывала в детстве кучу раз.

Старая обложка выглядела так, словно пережила не одно поколение: углы были затёрты, корешок слегка треснул, но каждая страница была пропитана магией. Наслаждаясь шорохом старой бумаги, Делия бережно открыла её на сказке с необычным названием «Зеландайн в Сэвентхэйвене», автором которой был Леонард Остинер. Задержав дыхание, она начала читать.

Ощущение, будто эта сказка каким-то образом говорит с ней напрямую, было почти пугающим. Забыв о времени, о холоде за окном и даже о тревоге, которая терзала её весь вечер, она упивалась каждой строкой, которые были подобны звукам флейты, играющей одинокую, но красивую мелодию.

Когда Делия почувствовала, что её глаза начинают слипаться, она закрыла книгу и посмотрела на обложку. Проведя пальцами по позолоченным буквам, она подумала о том, что завтра её собственный «Сэвентхэйвен» станет реальностью. С этой мыслью она убрала книгу под подушку и тут вдруг вспомнила странный, настороженный взгляд Эмили. Соседка будто сразу ощетинилась при их первой встрече, и это было так неожиданно, что Делия даже не успела понять, что сделала не так. Может, дело в том, что она новенькая? Или Эмили просто привыкла видеть в каждом чужаке соперника?

Делия тяжело вздохнула, глядя в потолок, где в полумраке угадывались едва различимые трещинки.

— Почему она так на меня смотрела? Я ведь даже не успела сказать ничего важного, — подумала она, вспоминая её напряжённую осанку и колючий тон.

В её словах не было прямого недоброжелательства, но ощущение будто повисло в воздухе — как будто Делия должна была доказать своё право быть здесь.

Может, Эмили боялась, что она отнимет что-то важное? Или её неприязнь была червоточиной, оставшейся от прошлого опыта? Делия чувствовала, что под маской жёсткости у этой девушки скрывается что-то ранимое, но сейчас это было не важно. Она слишком устала, чтобы разбираться в чужих настроениях.

— Если она решила меня не любить, я ничего с этим не поделаю, — подумала Делия, слегка приподнявшись, чтобы поправить подушку.

Но эта мысль всё равно причиняла лёгкую боль. Ей не хотелось конфликтов или вражды, особенно здесь, в месте, которое могло стать её новым домом.

— Возможно, со временем она поймёт, что я не враг, — Делия попыталась успокоить себя, но её собственная неуверенность снова закралась в сердце.

Спустя несколько минут раздумий она перевернулась на бок, стараясь отогнать тревожные мысли. Однако они продолжали метаться, будто стремясь упорядочиться, однако лишь сталкивались друг с другом, не давая покоя хозяйке. В голове девушки мелькали образы: Эмили, её настороженность и холодность, городские огни за окном, что мерцали, словно тусклые звёзды, и... Джо.

Его улыбающееся лицо, чуть смущённое, но искреннее, вдруг возникло в её воображении. Улыбка Джо была такая тёплая, словно маленькое солнечное пятнышко в сером мире, такой светлый момент в её первый вечер в этом чужом городе. Но, чем больше она думала, тем больше ощущала странное беспокойство.

Его забота, этот жест с булочками, его внимание — это всё было как-то слишком... избыточно. Делия не могла точно понять, что именно в этом беспокойном и слишком дружелюбном поведении вызывало её настороженность. В тот момент, когда она открыла дверь, она чувствовала что-то большее, чем просто доброту. Он, казалось, пытался быть сверхдружелюбным, почти как будто что-то скрывал за своей улыбкой.

— Почему он так вел себя? — мелькнула мысль.

Она не привыкла к такой открытости, особенно в новом, чуждом ей месте.

— Может, я просто слишком осторожна? — она попыталась отогнать эти мысли, но они упорно возвращались.

Ведь что в этом может быть подозрительного, если он действительно просто хотел быть дружелюбным? Но в какой-то момент она поймала себя на мысли, что именно его поведение кажется ей ненатуральным. Или, может быть, это ей так хотелось верить, что всё вокруг так или иначе связано с чем-то скрытым, чем-то, что ещё не раскрыто?

Она не успела додумать свои сомнения, так как тревожные мысли уже начали расплываться, а усталость постепенно одолела её. Сон уже почти пришёл, убаюкивая её беспокойство. В ушах звенела тёплая музыка, звуки которой как будто перемешивались с её собственным дыханием, поглощая всё вокруг. Она снова увидела Джо, но теперь его образ становился всё более призрачным, туманным, словно он растворялся в ночной тишине. Улыбка его уже не казалась такой ясной, и лицо размывалось, пока не исчезло совсем.

Делия перевернулась на бок и, наконец, отдала себя ночи. Вопросы, тревоги и его улыбка исчезли, как и весь мир, пока её мысли не угасли в тишине сна.

Утро наступило неожиданно быстро. Делия проснулась от слабого солнечного света, пробивающегося через занавески, и потянулась, пытаясь избавиться от тяжести в глазах. Встав с кровати, она подошла к умывальнику. В зеркале она увидела своё отражение — темные глаза с усталостью, волосы, немного взъерошенные после ночи.

Вдруг дверь её комнаты внезапно распахнулась, и в проёме появился парень с длинными, растрёпанными волосами и смущённой, но доброй улыбкой. Он был с немного небрежной походкой, как будто чуть-чуть опоздал, но это его совершенно не волновало.

— Хай, новенькая, я Джером! Как спалось тебе, милашка, не изнывала ли по какому-нибудь мужчине? — спросил он беззаботным тоном, облокачиваясь на косяк двери.

Взгляд парня был живым, немного хищным, но с этим неуловимым обаянием, которое часто бывает у людей, привыкших быть в центре внимания.

— Спала нормально, — ответила Делия, чуть нахмурив брови, — но тебе-то какое дело? И как ты смеешь меня спрашивать о моей личной жизни?

— О, да ты девица с характером! Мне нравятся такие девчонки! — сказал он с неприятным хохотом.

Делия почувствовала себя задетой и, решив поставить его на место, резко рванула с места и подошла к нему. Когда Джером повернулся к ней, чтобы что-то сказать, Делия, неожиданно для самой себя, сделала резкое движение, как будто собираясь схватить его за руку.

Парень мгновенно замер, его лицо побледнело. Он сделал шаг назад, сжимая пальцы, словно ожидая удара, после чего в явной панике выбежал из комнаты. Девушке показалось, что при этом с его губ сорвалось неприличное слово, но впрочем это могло быть просто слишком громким дыханием, которое она могла случайно принять за фразу.

Делия, проводив нахала взглядом, вернулась к кровати, чтобы одеться. Покопавшись в своём гардеробе, она выбрала тёмные джинсы, блузку и лёгкую курточку. Через несколько минут она уже была готова к выходу. Слегка приподняв воротник куртки, она вышла в коридор и сразу столкнулась с виолончелистом, который медленно шагал по коридору, поглощённый своими мыслями.

Делия остановилась и, немного нервно поправив волосы, заговорила:

— Извините, вы не подскажете, где находится здание оркестра? Мне нужно попасть к капельмейстеру, он должен меня посмотреть. Я только что приехала, и...

— Ты новенькая, да? — перебил её парень. — Я Карлтон. Наш капельмейстер — это прямо вниз по улице, затем налево. Но... если ты собираешься туда, лучше не опаздывать.

Он говорил с явным безразличием, не глядя ей в глаза, и даже не пытался добавить что-то вежливое.

— Спасибо, — ответила Делия, которую смутил его хмурый тон.

Карлтон, не заметив её напряжённой реакции, продолжил свой путь, оставляя за собой лишь эхом отголоски шагов. Делия, потоптавшись на месте, вскоре вышла из общежития. Она осторожно двинулась по улице, каждое новое лицо на улице заставляло её немного нервничать.

Вскоре она подошла к высокому и величественному зданию оркестра, с массивными колоннами и витиеватыми окнами. Она поднялась по ступенькам и слегка толкнула двери — они тут же открылись с характерным звоном.

Внутри было просторно и слегка темновато, лишь несколько светильников с тусклым светом освещали стены, украшенные старинными картинами и плакатами с концертами. Делия быстро пошла по длинному коридору, оглядываясь вокруг, пока не заметила указатель, который вёл в кабинет капельмейстера. Сердце сжалось от волнения, но она заставила себя идти дальше. Дверь в кабинет была открыта, и Делия тихо вошла.

Капельмейстер сидел за старым письменным столом. У него были седые волосы, а на носу он носил пенсне, которое он поправлял время от времени. Когда Делия вошла, он не спеша поднял на неё глаза.

— Вы новенькая, что ли? — его голос был сухим, но не жестким. Он внимательно осмотрел её, будто проводил анализ на молекулярном уровне. — Подойдите ближе.

Она сделала несколько шагов вперёд, ощущая, как её плечи непроизвольно напряглись.

— Так что ж, вы хотите в оркестр? — спросил он, не меняя выражения лица.

Делия сглотнула, чувствуя, как сердце бешено стучит в груди, а страх сжимает её живот. Она быстро выпрямилась, чтобы казаться более уверенной, и решительно ответила:

— Да. Я играю на флейте и хотела бы...

— Каждый день к нам приходят новички, — с явным разочарованием перебил её старичок. — Все хотят играть на флейтах и скрипках, как будто это единственные инструменты, которые достойны внимания. Все хотят быть на виду, в центре, на первых ролях. А вот таких, кто готов встать за ударные, кто согласен работать с тарелками или треугольниками, на вес золота. Я, конечно, не против флейт и скрипок, но куда более ценным был бы кто-то, кто готов взять на себя роль в ансамбле, а не претендовать на место на пьедестале. Понимаете?

Он развёл руками, как бы подчеркивая, что, несмотря на все внешние проявления важности, оркестру нужны именно те, кто готов встать в тень, а не только те, кто стремится к славе.

— Если бы все эти флейтисты, — продолжал он, — вместо того чтобы мечтать о первых партах, просто взяли бы на себя что-то менее яркое, но не менее важное... Это могло бы изменить всё. Но пока что приходится ждать, что кто-то осознает, что, несмотря на всю их амбициозность, оркестр — это не просто соло. Это коллектив.

Его взгляд вновь скользнул по Делии, и он выдохнул, очевидно устав от бесконечных разговоров о талантах и амбициях.

— Ладно, хватит об этом, — сказал он, переключая внимание на девушку. — Давайте к делу. Через двенадцать дней у нас премьера шестой симфонии Малера. Это серьёзное событие, которое мы готовили долго и тщательно. И как назло... наша девушка, которая играла на тарелках, ушла в декретный отпуск, рожать собралась, видите-ли!

Он сжал губы, явно раздражённый этим форс-мажором. Делия почувствовала, как напряжение в воздухе усилилось. Это было не просто случайное происшествие — это был настоящий кризис для оркестра.

— Теперь мне нужно срочно найти замену, — продолжил капельмейстер, его голос стал резче. — В такой ситуации некому ждать, все музыканты заняты другими инструментами. Но вы, как новенькая, можете попробовать. Понимаете? На тарелках не так уж и трудно играть, особенно в такой симфонии. Поэтому, если вы готовы рискнуть...

Он посмотрел на неё, и Делия, невольно шагнув назад в поисках уверенности, открыла рот, чтобы объясниться, но она никак не могла сформулировать свои слова так, чтобы они прозвучали правдоподобно.

— Я... я не умею играть на тарелках, — произнесла она смущённо, вглядываясь в лицо капельмейстера, который, похоже, ожидал продолжения. — Никогда не играла на таком инструменте, мне просто не доводилось... Я, я, конечно, готова попробовать, но...

— Слушайте, — раздражённо перебил её старичок, — это не вопрос готовности или умения. Это вопрос необходимости. Если вы хотите быть частью оркестра — берите и играйте. А если боитесь, если вам это не нужно, — тогда собирайте свои вещи и уходите. У нас нет времени на неопределённость, и дармоедов в нашем оркестре не держат.

Его слова пронзили её, как удар молнии. Делия стояла, сжимая руки в кулаки, пытаясь осмыслить его слова. Её нервы словно натянутые струны, а внутри что-то резко и болезненно сжалось. Она знала, что это её шанс, но мысль о том, чтобы просто взять и сыграть на тарелках, заставляла её сомневаться в своих силах. Всё же не было времени на раздумья.

— Хорошо, — выдохнула она, её голос прозвучал с усилием, но в нём была решимость. — Я согласна.

Капельмейстер, кажется, уже давно ожидал такого ответа, и его лицо слегка смягчилось. Он не сказал «спасибо», но в его взгляде было что-то похожее на удовлетворение.

— Отлично, — произнёс он, выдыхая, как если бы тяжёлый груз с его плеч наконец соскользнул. — Теперь идите в репетиционный зал. Там вам дадут партитуру и объяснят, что и как. Не теряйте времени.

Он снова ткнул пальцем в дверь, и Делия, слегка потрясённая, пошла в указанном направлении. Внутри неё по-прежнему звучал внутренний конфликт — неумение играть на тарелках, ответственность, необходимость доказать себя, но она уже сделала выбор.

Когда она наконец вошла в репетиционный зал, она увидела, как другие музыканты уже вовсю готовились к репетиции. В центре зала стоял дирижёр, сзади него — пульт, и за ним, в первой линии, стояли музыканты. Несколько людей переговаривались между собой, другие молча настраивали свои инструменты. Но как только Делия вошла, все взгляды мгновенно переместились на неё, заставив её ощутить, как её сердце бьётся в горле.

— Ах, ты новенькая? — произнёс дирижёр, не скрывая своего оценивающего взгляда. — Партитура на тарелки, значит? Ты-то, я так понимаю, раньше на них не играла?

— Да, — сглотнув, ответила она. — Я никогда не играла на тарелках. Но я готова попробовать.

— Хорошо, — ответил дирижёр, поднимая руку и давая знак другим музыкантам замолчать. — Мы начинаем репетицию шестой симфонии Малера. Ты будешь сидеть здесь, рядом с ударными. За тобой будет партия на тарелках. Смотри только, не отставай и не упусти ритм!

Он указал рукой на место рядом с массивными ударными инструментами, и Делия, слегка волнуясь, подошла туда. Несколько музыкантов коротко её оглядели, а кто-то даже кивнул, словно в приветствии, но в их взгляде скользила странная смесь любопытства и недовольства. Понятно было одно: никому не нравились новички, а тем более те, кто приходил в последний момент, без подготовки.

Делия села на предложенное место, сердце колотилось, как никогда. Она взглянула на партию, которую ей дали — на страницах были сложные пометки и знаки, которые ей ничего не говорили. Она аккуратно положила партитуру на стойку перед собой и внимательно взглянула на её содержание. В это время дирижёр снова поднял палочку, и все мгновенно замолчали.

— Начали! — прозвучал его голос, и его рука взмыла в воздух, подавая сигнал.

Делия тут же почувствовала, как её тело напряглось, словно оно вдруг оказалось на грани невозможного. Оркестр заполнил зал мощным, обволакивающим звуком, который казался настолько гигантским, что поглощал всё вокруг. Скрипки начинали своё мелодичное вступление, и другие инструменты соединялись с ними, словно стремящиеся к единому звуку.

Когда наступил момент для тарелок, она сжала их в руках, подготовив к удару, но всё её тело было на пределе. Как только дирижёр сделал знак, она почувствовала, как её рука в неопределённый момент размахнулась и коснулась тарелок. Звук был не таким, как она ожидала. Он был резким и оглушительным, но был правильным. Отголоски звука прокатились по залу, и она сразу почувствовала, как на неё обращают внимание.

Прошло несколько секунд, и дирижёр снова поднял палочку, подавая сигнал. Она сделала ещё один удар, и снова музыка, но теперь она почувствовала — не на её плечах одиночная ответственность, а общее усилие всех инструментов, согласованность их звуков. Когда тарелки снова звучали в нужный момент, её нервы немного успокоились, и её действия становились более уверенными. С каждым ударом, с каждым жестом, она становилась частью этой огромной музыкальной машины.

Дирижёр не улыбался, но в его глазах мелькнуло одобрение. Он держал палочку в воздухе, как всегда, сосредоточенно и точно.

— Хорошо, — сказал он с ноткой усталого удовлетворения, оглядывая музыкантов. — Не забывайте, важная премьера через двенадцать дней. Всем спасибо, до завтра.

Делия встала со своего места, ещё чувствуя, как её колени немного подкашиваются. Она не могла не заметить, как музыканты, спокойно собирая инструменты, выходили из зала, их лица расслаблены, но её собственное тело словно дрожало от пережитого напряжения.

Забрав свою сумку, она выскользнула в холл и через главный выход вышла на улицу. Влажный вечерний воздух был холодным и освежающим, и, несмотря на усталость, она почувствовала, как он немного восстанавливает её мысли. Ветер был прохладным, а вдалеке мерцали огоньки города, создавая иллюзию уюта и спокойствия, которое так ей не хватало.

Она медленно шла по улице, не замечая ничего вокруг, сосредоточенная лишь на том, что ей нужно было дойти до общежития. Каждый шаг отзывался в её ногах тяжестью, но она не ускоряла шаг. Всё казалось таким далеким — оркестр, этот новый мир, который она только начинала осознавать. И в то же время её мысли вернулись к тому, как она не была готова к тому, что потребует от неё этот новый шаг. Тарелки. Оркестр. Противостояние с собой.

Когда она наконец достигла своего общежития, силы почти полностью оставили её. Она стояла у дверей общежития, совершенно вымотанная, её ноги ощущались как невыносимо тяжёлые, а голова пульсировала от усталости. Каждое движение давалось ей с трудом, а на душе было пусто, как в пустыне.

Вокруг неё всё оставалось таким же — город суетился, вечерний воздух был прохладным, но это уже не имело значения. Она не могла забыть то, что пережила за последние несколько часов. Кажется, этот новый мир, в который она встала, был не таким, как она представляла. Мечты о музыке, о том, как она будет частью оркестра, растворились, поглощённые этой жестокой реальностью.

Внезапно, как гром среди ясного неба, в её голове промелькнула мысль:

— Мне нужно что-то сделать, мне нужно поговорить с кем-то.

Она ощущала, как её внутреннее состояние стремительно ухудшается. Оркестр, дирижёр, эта безумная ответственность — всё это стало настоящим кошмаром. Делия уже несколько раз пыталась взять себя в руки, но казалось, что её мысли словно расползаются, унося её куда-то в туман, где нет сил.

Она опустила голову и взглянула на свои руки. Они все ещё дрожали от напряжения, а её сердце стучало так быстро, как если бы оно пыталось вырваться из груди. Подавленный взгляд скользнул по проходу, и вдруг, как озарение, в её голове родилась мысль, которая, возможно, могла бы вернуть ей ощущение контроля.

Психолог. Необходимо поговорить с кем-то. Пройти мимо этой боли, осознать, что происходит с ней, и найти способ справиться. Внезапно в её сознании возник образ местной городской больницы, которая находилась недалеко. Она слышала, что там есть кабинет для консультаций, что можно поговорить с профессионалом, и, возможно, он поможет ей разобраться в её состоянии.

Она не могла больше сидеть в этой клетке сомнений и страха, не могла тянуть дальше, пока внутри неё всё разрывается. Решение было принято быстро, и Делия свернула на улицу, надеясь, что до больницы не так далеко. И хотя её разум ещё пытался сопротивляться — всё ли правильно она делает, не совершает ли ошибку — в её сердце зародился какой-то слабый свет. Нужно попробовать. Надо хотя бы попытаться, чтобы не потеряться окончательно.

Когда Делия подошла к больнице, её взгляд сразу наткнулся на толпу людей, которая стояла перед входом. Несколько человек курили на ступеньках, другие беседовали между собой, а некоторые, похоже, ожидали своей очереди, задумчиво поглядывая на часы. Атмосфера была затянутой каким-то тревожным напряжением, но Делия, несмотря на внутреннюю неуверенность, всё-таки решительно шагнула в сторону дверей.

Внутри больницы было прохладно, и здесь пахло дезинфекцией и чем-то знакомым, что напоминало о детских визитах к врачам.

У ресепшна стояла молодая женщина в медицинской униформе. Она, видимо, занималась регистрацией, когда Делия подошла к ней.

— Здравствуйте, — сказала Делия, стараясь не показывать, как сильно её голос дрожал. — Я... мне нужно попасть к психологу. Скажите, где его кабинет?

— Кабинет психолога — на втором этаже, в конце коридора, — ответила девушка, поднимая взгляд на Делию. — Просто поднимитесь по лестнице, и там будет дверь с табличкой. Не переживайте, там всё хорошо.

Делия кивнула, поблагодарила и двинулась к лестнице. Она чувствовала, как напряжение понемногу отпускает её, хотя мысли всё ещё были запутаны. В конце концов, она поднялась на второй этаж и, пройдя по коридору, подошла к нужному кабинету. Приоткрыв дверь, она вошла.

За столом сидел мужчина с мягкими чертами лица и такой доброжелательной улыбкой, что Делия на мгновение почувствовала лёгкое облегчение.

— Добрый день, — сказал он мягким голосом. — Меня зовут Бэйзлард. Как я могу вам помочь?

Делия села в кресло напротив доктора.

— Я... Я не понимаю, что происходит со мной, — начала она тихо, но решительно. — Оркестр... я хотела стать частью чего-то важного, а теперь чувствую, что... просто не выдерживаю. Всё это давление, все эти новые люди, эти ожидания, они меня разрушают. Я не могу просто быть нормальной... и не знаю, что делать.

Доктор Бэйзлард внимательно выслушал, его взгляд не терял мягкости, но в какой-то момент его лицо стало более сосредоточенным. Он кивнул, как будто понимая, и немного наклонился вперёд.

— Это совершенно естественно, что вы чувствуете себя так, — сказал он спокойным, убаюкивающим голосом. — Когда человек сталкивается с таким стрессом, особенно в новых и неожиданных условиях, это может вызвать сильную эмоциональную перегрузку. Бывают моменты, когда человек не может справиться с самим собой, не может найти равновесие в жизни. Это совсем не странно, Делия.

Она слегка кивнула, всё ещё сжимая пальцы рук на коленях. Её взгляд был устремлён в пол, но она чувствовала, как слова психолога начинают её успокаивать.

— Знаете, — продолжил он, как бы размышляя вслух, — есть способ помочь вам гораздо быстрее и эффективнее, чем простое обсуждение ваших переживаний. Есть один метод, о котором вы, возможно, никогда не слышали. Эксперимент, скажем так, что-то не совсем обычное. Это может сильно помочь вам, но он требует вашего полного погружения.

Делия чуть приподняла голову, её взгляд оказался настороженным. Что-то в голосе врача насторожило её, но она не могла понять, что именно.

— Эксперимент? — повторила она, пытаясь скрыть растерянность. — Но... что это за эксперимент?

Доктор Бэйзлард улыбнулся, и его глаза сверкнули, как будто он заранее знал, что её любопытство будет вознаграждено.

— О, я не могу рассказать вам все детали сразу, — сказал доктор Бэйзлард, сдерживая улыбку. — Но знаете, я был бы рад, если бы вы пришли ко мне завтра перед обедом. Это будет небольшой эксперимент, и вам будет легче понять, если вы попробуете сами.

Делия слегка прищурилась, неуверенно слушая его. Что-то в его словах звучало слишком заманчиво, слишком невидимо, как нечто, скрытое за пеленой обычной доброжелательности.

— Утром? — уточнила она, чувствуя, как её голос слегка дрожит. — Я... не уверена, что смогу. Это не будет как-то странно? Я же не совсем понимаю, что вы имеете в виду под экспериментом.

Доктор Бэйзлард, не теряя своего спокойного выражения, кивнул.

— Понимаю, что вам трудно представить, но поверьте, это именно то, что вам нужно. Он, этот метод, поможет вам быстрее вернуться в норму. Вы почувствуете облегчение, как только начнете. Я вас уверяю.

Его голос был мягким, но в нём звучала какая-то сила, уверенность, которую она почувствовала всей кожей. Внутри что-то ёкнуло, но мысль о том, что этот человек может помочь ей справиться с её растущими тревогами, словно успокаивала её разум. Она почувствовала, как её сомнения начинают таять.

— Хорошо, — сказала она с лёгким вздохом. — Я... приду завтра. Перед обедом, верно?

— Да, — ответил он, вставая с кресла. — Буду рад вас увидеть. Мой дом — это тот дом, что рядом с парком, на Четвёртой улице. Я вас буду ждать.

Делия встала, поблагодарила его и вышла из кабинета. В её голове продолжали звучать слова доктора Бэйзларда. Завтра, перед обедом. Это казалось таким простым. Но что-то в её нутре всё ещё не отпускало.

На следующее утро Делия проснулась с тяжёлой головой. Она прошла в ванную, умылась холодной водой, чувствуя, как холодок на лице немного остужает её воспалённые мысли. Взгляд в зеркало показал ту же усталость, что и в её голове, но она постаралась игнорировать это. Заставив себя двигаться дальше, она переоделась в простое тёмное платье и джинсовую куртку, после чего вышла из своей комнаты, стараясь не обращать внимания на странное чувство, которое сковывало её.

В коридоре было тихо, лишь из кухни доносились обрывки разговоров, звуки стола, на котором готовили завтрак. Делия направилась к столовой, не встречая на своём пути никого. В коридоре, наполненном запахами кухни, она вдруг почувствовала лёгкое беспокойство — так много неопределённости в её жизни, и ей нужно было хотя бы немного нормальности.

Она открыла дверь и вошла в столовую. В помещении царил обычный утренний шум: тарелки и чашки звякали, разговоры, смех и неясные разговоры наполняли воздух. Когда она вошла, Джером, заметив её, не упустил возможности пошутить.

— Ну, смотри, кого мы тут видим, — с ухмылкой произнёс он, подмигивая. — Как ты, красавица, с прошлой ночи? Всё ещё не приглядела себе кого-нибудь из оркестра? Или не до этого было, с твоим новым репертуаром на тарелках?

Его голос прозвучал громко, и все присутствующие на столе несколько мгновений обратили на неё внимание. Делия почувствовала, как её лицо покрывается лёгким румянцем, но, стараясь не подавать виду, без слов села за стол.

Однако как только она взяла ложку, Эмили, её соседка, внезапно с громким фырканьем отодвинула свою тарелку. На её лице было такое выражение, как будто она столкнулась с чем-то крайне неприятным.

— Я не хочу сидеть рядом с ней! — резко вырвалось из её уст, и все глаза в столовой обратились к Делии. — Зачем ты вообще села так близко? Я не буду рядом с этой... с ней!

Не скрывая своего недовольства, Эмили демонстративно поставила свою тарелку с супом на стол в другом конце, буквально разворачиваясь в её сторону спиной. Всё в её поведении говорило о том, что она готова спорить на эту тему до последнего. Лица вокруг неё мгновенно замерли, а Джером, сидя напротив, с удивлением и лёгкой ухмылкой следил за происходящим.

— Смотрите, она как будто только что из гроба вылезла, — вдруг произнёс он так, чтобы все услышали. — Как живой труп, честно говоря. Не знаешь, как с ней разговаривать — будто бы прямо из могилы.

Карлтон, сидящий рядом с ним, слегка хмыкнул и добавил:

— Ну, так это нормально. Все новенькие такие, поначалу. Но это не значит, что они всегда такими и остаются. Не переживай, милашка, ты уж привыкнешь.

Тон его был будто бы сочувствующим, но в глазах сверкала та же игривая насмешка, что и у Джерома. Всё это вызывало в Делии странную пустоту внутри. Она старалась оставаться спокойной, не отвечать на их провокации, но чувствовала, как подступает раздражение.

— Она, наверное, просто интроверт, — прокомментировала одна из девушек, сидящих рядом с ними. — Смотрите на неё — всё время в себя уткнулась. Даже когда с ней говорят, она будто бы в своей голове живёт, как на какой-то другой планете.

— О, так у нас тут ещё и бука! — рассмеялся Джером. — Слушай, не переживай, деваха! Мы все тебя примем, только не будь такой... ну, как сейчас. Всё будет нормально, когда привыкнешь к нашим веселым компаниям.

Все, кроме молчащего Джо, поддержали этот поток слов. Даже Карлтон подшутил ещё, подмигнув Делии:

— Ты правда с нами будешь? Или на ужин исчезнешь, как какой-нибудь привидение?

Делия опустила голову, пытаясь избежать их взглядов, и вдруг в столовой настала тишина, когда на своём месте поднялся крупный молодой человек, который ранее сидел у окна. С невозмутимым выражением лица он направился к Делии, и в воздухе повисло напряжение, как если бы что-то вот-вот должно было случиться.

— О, Райан, ты тут как раз в тему! — раздался насмешливый голос Джерома. — Ты смотри, мы тут все гадали, призрак ли она, так что, может, проверишь? А то выглядит как-то... ну, странно. Может, мы все тут живем в каком-то параллельном мире?

Остальные хихикали и поддакивали, глядя на Райана, который медленно приблизился к Делии, и, не сказав ни слова, наклонился и, как бы между прочим, ущипнул её за пухлую щёку. Делия резко дернулась, чувствуя острое ощущение обиды, и все в столовой разразились громким смехом.

— Ага! — кричал Джером, глядя на Райана с восхищением. — Дернулась! Значит, живёхонька! А то мы думали, она тут призраком просто ходит, паранормальные явления!

— Ну что, Райан, давай признаем, она точно не призрак! — смеясь, добавил Карлтон. — Если бы была призраком, не дернулась бы, верно?

Смех разнесся по всему помещению, и Делия почувствовала, как её лицо снова пылает от стыда. В это время Эмили, которая, похоже, давно ждала удобного момента, встала и с ехидной улыбкой посмотрела на Делию.

— Ну что, ты как там, «призрак», — сказала она с ядовитой насмешкой в голосе. — Думаешь, всё обойдется, если сидеть в углу и молчать, как какая-то угрюмая тень? Может, ты и есть эта тень, которая не способна по-человечески общаться, ну и вообще, ты же не настоящая, да? Так, просто фальшивка.

Дыхание Делии на мгновение прервалось, когда она услышала это, но неожиданно флейтист Джо резко встал, вытирая руки о салфетку, и направился к столу, где сидели Эмили и её сторонники. На его лице была резкая, напряженная выражение.

— Эмили, прекрати, — сказал он, голос его был твёрд, а в глазах сверкала недовольство. — Ты что, с ума сошла? Кого ты тут травишь? Это просто нечестно.

Эмили на мгновение замолчала, изумлённо взглянув на него, но Джо не дал ей времени ответить. Он продолжал, не скрывая злости:

— Если у вас не хватает мозгов, чтобы понять, что Делия просто не такая, как все, и у неё свои причины молчать, то это ваши проблемы, а не её! Никто не обязан быть, как вы хотите. Не могу поверить, что вы вообще так можете вести себя, как маленькие дети. Давайте все быть взрослыми и хотя бы уважать друг друга, а не выкидывать эти дурацкие номера!

Юноша стоял перед столом, но не успели его слова затихнуть, когда вдруг кто-то громко воскликнул:

— Эй, стоп! Это что такое?

Все взгляды снова обратились на Джерома, который, видимо, не мог остаться в стороне от ситуации. Он, закинув одну ногу на другую, поднялся с места и ухмыльнулся, глядя прямо на Делии, его взгляд был полон самоуверенности.

— Так вот что, — продолжил Джером, не скрывая самодовольства. — Я тут вижу, этот щегол защищает нашу новенькую, но я вот решил, что она мне принадлежит. Я на неё глаз положил, так что, если кто и должен за неё беспокоиться, то это я.

Слова Джерома пронзили атмосферу, как удар молнии. В комнате настала тишина, все замерли, ошарашенные его дерзостью. Джо, который ещё секунду назад был готов встать на защиту, вдруг замер, как вкопанный. Его лицо побледнело, а глаза расширились от неожиданности. А Джером с ухмылкой продолжил, почти наслаждаясь моментом:

— Я тут главный, понял? — его голос звучал словно заявление. — Так что ты, Джо, прекращай защищать её. Она моя.

Джо стоял в ступоре, не зная, как реагировать. Он не ожидал, что Джером возьмёт настолько наглый и прямолинейный курс. Но всё это было слишком для Делии.

Сердце колотилось в груди, а в голове была полная пустота. Словно все её силы вдруг покинули её тело. Она резко встала, не сказав ни слова, и поспешно направилась к двери.

— Делия! — крикнул Джо, его голос был напряжённым.

Он хотел было подойти, схватить её за руку, но не успел. Делия уже бежала, не оглядываясь. Джо растерянно стоял, не зная, что делать. Он понимал, что она теряет себя, но он не знал, как её остановить, как убедить, что всё не так, как кажется.

Делия же, чувствуя, как её ноги подкашиваются от страха, выбежала на улицу. Холодный воздух, как удар, пронизал её насквозь, но она продолжала бежать. Не оглядываясь, не думая о том, куда она идёт. Она только ощущала, как её сердце с каждым шагом бьётся быстрее, и как её разум, наконец, всё-таки находит ясность в этом хаосе.

Джо, стоя у дверей, пытался её догнать, но Делия была слишком быстра, слишком поглощена паникой, чтобы слушать или обращать внимание на что-либо. И вот, когда она исчезла за поворотом, Джо снова остановился, глядя в пустоту, не зная, что делать дальше.

Делия выбежала из общежития, и в голове сразу всплыло обещание, данное доктору Бэйзларду — прийти к нему домой до обеда. Она помнила, как он говорил о «медицинском эксперименте», но не знала, чего ожидать. Её шаги становились всё быстрее, когда она направлялась к Четвёртой улице, где жил Бэйзлард. Вся её энергия была направлена на выполнение этого обещания, и мысль о том, что она снова столкнётся с этим странным доктором, не давала ей покоя.

Когда она подошла к старому многоэтажному дому, её охватило чувство тревоги. Здание было облупленным и давно не обновлялось, но Делия не стала раздумывать. Она поднялась по ступеням и, как будто сама того не понимая, оказалась у двери квартиры Бэйзларда. С замиранием сердца она подняла руку, чтобы постучать, чувствуя, как её нервы натягиваются как струна.

Делия подошла к домофону, её пальцы слегка дрожали, когда она набирала номер квартиры Бэйзларда. После нескольких коротких гудков, в трубке раздался его голос, ровный и спокойный:

— Да, кто это?

— Я Делия, помните, мы договаривались встретиться на сегодня? — ответила она, старалась говорить как можно увереннее.

— Да-да, конечно, — ответил Бэйзлард и положил трубку.

Через мгновение дверь подъезда с лёгким щелчком открылась, и Делия, слегка волнуясь, шагнула внутрь, чувствуя, как её дыхание ускоряется. Когда она поднялась на четвёртый этаж, она сразу увидела Бэйзларда, который стоял у двери своей квартиры. Улыбаясь, он вежливо кивнул.

— Ах, как я рад тебя видеть! — сказал он, с явным удовлетворением в голосе. — Проходи, не стесняйся. Я как раз собирался представить тебя своим гостям.

Делия растерянно взглянула на него, не ожидая, что её визит окажется таким необычным. Она слегка покачала головой, но шагнула вперёд, когда он открыл дверь, пропуская её внутрь.

— Гостям? — спросила Делия осторожно, пытаясь понять, что он имеет в виду.

Бэйзлард улыбнулся и, словно не заметив её растерянности, ответил:

— Да, это эксперимент на публику. Как-никак, «чудо воскрешения» должен кто-то наблюдать, верно? — игриво произнёс он.

Делия не знала, что думать. Она просто вошла в квартиру вслед за Бэйзлардом. Там её сразу поразил странный запах, напоминающий больницу. Бэйзлард проводил её в просторную гостиную, и её взгляд сразу привлекла группа людей, сидящих вокруг дивана. Они были одеты в белые халаты, напоминая докторов, но их лица были серьёзными, а глаза — холодными, почти безэмоциональными. В центре комнаты стояли странные приборы с множеством проводов и датчиков, как будто они были готовы к эксперименту.

— Вот и наша подопытная крольчиха, — сказал Бэйзлард, обращая внимание группы на Делию. — Приготовьте сыворотку, — тут же отдал он приказание.

Пара человек, сидящих рядом с прибором, не обращая внимания на недоумение и растерянность девушки, встали и подошли к ней и, не давая времени на сопротивление, посадили её на диван и начали прикреплять к её телу маленькие датчики. В это время доктор Бэйзлард, приняв из рук одного из своих помощников шприц с прозрачной жидкостью, обратился ко всем собравшимся:

— Сейчас вы все увидите действие моего препарата, — его голос был ровным и уверенным, как будто он не говорил о жизни и смерти, а о чём-то вполне обыденном. — Этот препарат отключает сердце, но не убивает. Не переживайте, это всего лишь временная пауза. Через десять минут, как мы все и рассчитываем, девушка «воскреснет».

Он сделал паузу, будто ожидая реакции, и, не обращая внимания на тревогу Делии, наклонился и аккуратно ввёл инъекцию в её руку. В следующий момент сон поглотил её, как холодный туман, мгновенно лишив сил.

Когда Делия очнулась, её первое ощущение было странным. Она почувствовала, как джинсы сильно ей жмут, словно они стали слишком малы. Рука инстинктивно потянулась, чтобы поправить одежду, и, слегка покачнувшись, она села на диване. Головная боль была почти невыносимой, а тело чувствовало себя странно тяжёлым, как будто она только что проснулась после долгого сна.

Она огляделась по комнате — прибор, который стоял рядом с диваном, исчез. Всё оборудование, датчики, провода, которые она помнила, больше не было. Люди, которые присутствовали здесь раньше, тоже исчезли. В комнате царила тишина, почти мёртвая тишина. Единственный человек, кто оставался, был доктор Бэйзлард.

Он сидел напротив неё в кресле, лицо красное, как будто он только что пережил бурный разговор или переживания. Его брюки были сильно помяты, а сам он выглядел довольно неопрятно. Его взгляд был напряжённым, но, несмотря на это, он продолжал сидеть молча, наблюдая за ней.

Делия, поднявшись с дивана, заметила на полу вскрытую упаковку от резинки и две влажные салфетки, вымазанные чем-то белым и липким. В её голове закружились вопросы, и тревога снова прокралась в её сознание. Что здесь происходило? Она не успела додумать, как в тишине раздался голос Бэйзларда.

— Нам не повезло, — сказал он, сдерживая раздражение. — Мои коллеги не поверили, что всё было настоящим. Они подумали, что я просто инсценировал всё это. Что я подделал приборы, договорился с тобой, чтобы ты якобы сыграла умершую. — Он буквально выдохнул, оглядывая комнату, как будто весь его труд был сведен к нулю. — Говорили, что я — шарлатан, а ты — моя соучастница.

Делия, оставив его слова без ответа, подняла руку и взглянула на свои часы. Сердце пропустило удар, когда она увидела, что время на циферблате показывает на двадцать минут позже, чем было, когда она только пришла. Она помедлила, не в силах поверить в то, что увидела. Бэйзлард же говорил, что её «смерть» продлится не больше десяти минут, но теперь она могла бы поклясться, что провела гораздо больше времени в этом странном полусне.

Делия снова перевела взгляд на Бэйзларда, который, странно дыша, будто пробежал кросс, начал говорить с явным усилием:

— Ну... ты свободна, — сказал он, избегая её взгляда. Его голос был каким-то нервным, будто ему не хватало воздуха, и он при этом не смел смотреть ей в глаза. — Можешь идти, если хочешь. Всё прошло... Ну, как прошло.

Её взгляд снова упал на две влажные салфетки, валявшиеся на полу у дивана. Белая слизь, которой они были испачканы, показалась ей странной и подозрительной. Что это было? Почему они были такими липкими? Делия не могла отделаться от мысли, что всё это было каким-то образом связано с ней. Она с трудом перевела взгляд с салфеток на Бэйзларда, но тот уже исчез в ванной. Сквозь закрытую дверь доносились звуки воды, и в его действиях чувствовалась спешка, словно он что-то пытался скрыть.

Что же с ней случилось, когда её тело, по словам Бэйзларда, «умерло»? Этот момент, время, которое она провела без сознания, казалось ей туманным и пустым. Как будто она была в какой-то промежуточной реальности, где не было ни боли, ни страха, только полная тишина. Она не помнила, что происходило, кроме того, как доктор Бэйзлард уколол её. Но не было никакого ощущения гибели, просто исчезновение, как если бы её сознание на мгновение потеряло связь с телом.

Вопросы мучили её, и она не могла найти ответа. Было ли это настоящей остановкой сердца, или просто её восприятие тела и времени на мгновение исчезло? Мысли путались, и это ощущение неумолимо давило на неё. Страх снова охватывал её, и память о том, что случилось в квартире, начинала терзать разум. Она пыталась понять, что было реальным, а что — продуктом её выдумки.

Но самое страшное было другое. Слизь. Эта белая вязкая масса, которой были вымазаны две салфетки, валявшиеся на полу. Что-то в этом не сходилось. Неужели она могла быть побочным продуктом такого простого эксперимента, как инъекция сыворотки в руку? В её голове начали собираться тревожные мысли, которые она до сих пор не хотела осознавать. Она вспомнила, как Бэйзлард странно подтягивал свои брюки, будто они чуть не спадали, и старался выглядеть непринуждённо, даже когда она с недоумением наблюдала за ним. Его поведение было странным, слишком уж нервным. Боже, неужели этот добряк доктор...

Не в силах больше оставаться в этой странной квартире, Делия сделала шаг к двери и вышла в коридор. Как только она оказалась в подъезде, её охватила странная пустота. Тишина, которая сразу окружила её, казалась неестественной. Шаги эхом отозвались в пустых коридорах, как если бы её шаги были единственным звуком в этом доме. Всё вокруг словно замерло, и это ощущение было невыносимо. Но Делия не обращала на это внимания. Она лишь хотела поскорее выбраться на улицу, избавиться от всего, что происходило здесь.

Когда Делия вышла на улицу, её шаги стали замедляться, и она начала осознавать, что произошло. Мысли, словно туман, медленно начали собираться в её голове. Она вспомнила странные приборы, салфетки с белой жидкостью и всё то, что происходило в квартире у Бэйзларда. Но с каждым шагом становилось ясно, что она не могла никому объяснить, что чувствует и что думает. Никто бы не поверил, что она пережила что-то нелепое и странное, как это. Она знала, что её догадки о Бэйзларде, его экспериментах и странных действиях не найдут понимания.

Понимая, что все её переживания и странные догадки не найдут отклика в мире, Делия почувствовала, как что-то внутри неё начинает отчётливо чётко оформляться. Это было не облегчение, а скорее спокойствие, как будто она решила для себя: разговоры не принесут облегчения. Даже если бы она попыталась рассказать о том, что пережила, кто бы ей поверил? Как можно объяснить то, что она сама едва могла понять?

Её решение стало твёрдым. Она не могла больше терзаться мыслями о происходящем, не могла и дальше сидеть, размышляя о том, что могло быть и что было бы, если бы она поступила иначе. Она просто решила идти дальше, молча. Пусть что будет, то будет, но время тратить не стоит. Её путь лежал в сторону оркестра, ведь премьера шестой симфонии Малера была уже так близка. Всего одиннадцать дней. В её голове теперь не было места для сомнений. Эти два слова — «премьера» и «тарелки» — занимали всё пространство её мыслей, и всё остальное исчезало.

Делия шагала по улице, и её мысли медленно утихали. Она понимала, что для неё сейчас нет ничего важнее, чем подготовка к премьере. Всё, что случилось этим утром в общежитии, всё, что произошло с ней в квартире доктора Бэйзларда — эти странные события теперь казались почти несущественными. В голове всё ещё крутились вопросы, но ответы на них не имели значения. Она не могла понять, что именно произошло в той квартире, почему Бэйзлард так странно себя вел, и что вообще значили те странные приборы и его эксперимент. Эти вопросы висели в воздухе, но Делия больше не могла позволить себе терять на них время.

Она закрыла глаза на всё это. Заполнять голову нерешёнными загадками, над которыми не имела никакого контроля, было бесполезно. Сложности в оркестре, её роль на тарелках, требования к исполнению — вот что требовало её внимания сейчас. Сосредоточиться на том, что ей под силу, что она может сделать. Только подготовка, только партиатуры и репетиции. Она знала, что должна быть готова, ведь премьера шестой симфонии Малера была уже через одиннадцать дней, и она не могла позволить себе выступить плохо. На сцене не было места для сомнений или ошибок. Это был её шанс показать, что она действительно профессионал. И теперь, несмотря на весь хаос в голове, Делия решила посвятить себя только этому.

Проснувшись на следующий день, Делия оставалась в постели, зарывшись в одеяло. Её мысли всё ещё были окутаны воспоминаниями о вчерашнем дне, и от этих воспоминаний её чуть не выворачивало наизнанку. Репетиция, как ей казалось, прошла неплохо. Она всё время старалась не попадать в центр внимания, но и не ошибаться слишком сильно, чтобы её не заметили. Тарелки, казалось, не вызвали проблем — она играла без ошибок, следуя указаниям дирижёра. Вроде бы всё было в порядке, но после репетиции, когда она уже собралась уйти, к ней подошёл капельмейстер.

Он был в своём привычном, несколько надменном настроении, и его слова, как ледяной дождь, обрушились на неё. Он объяснил, что её место в оркестре — это временная мера, всего лишь до тех пор, пока не вернётся та девушка, которая играла на тарелках и ушла в декрет. После этого ей, по сути, не было бы места в оркестре, потому что на других инструментах всегда есть очередь желающих. И, хотя она и хорошо справлялась с задачей, на её место всегда найдутся более опытные музыканты.

— Ты не самая лучшая, Делия, — сказал он ей тогда почти с жалостью. — Мы, конечно, тебя поддерживаем, но ты понимаешь, что тут всё по-настоящему решается в первую очередь мастерством.

Эти слова звучали в её голове, как раскаты грома. Она пыталась удержать лицо, не дать эмоциям взять верх, но её сердце, казалось, сжалось в клочок. Она поняла, что для оркестра она — всего лишь временное лицо, не более. А всё, что ей предстояло — это ждать окончания срока, когда её заменят. Она почувствовала, как в груди поселяется тяжесть, как будто она стала частью чего-то чуждого и ненужного.

Делия перевернулась на другой бок, закрыв глаза, но воспоминания сами собой продолжили всплывать в её голове. После разговора с капельмейстером она вернулась в общежитие с надеждой, что ужин хотя бы позволит немного расслабиться. Но всё пошло не так с самого начала. Как только она вошла в столовую, стоило ей занять своё место, как соседи начали шептаться и бросать на неё косые взгляды.

Джером, как всегда, стал отпускать грубые шутки, на этот раз намекая, что она «слишком худая» для работы в оркестре, ведь чтобы играть на тарелках, нужно хотя бы выглядеть внушительно. Карлтон насмешливо добавил, что, возможно, ей стоит попробовать играть на треугольнике, ведь там точно не нужно прилагать усилий. Остальные либо смеялись, либо молча одобряли происходящее. Даже Эмили, которая обычно ограничивалась презрительными взглядами, не удержалась от язвительного замечания, что, мол, «в доме теперь живёт не музыкант, а какая-то гостья из другого мира».

С каждым новым комментарием Делия чувствовала, как её нервы натягиваются, как струны. Она пыталась игнорировать их, смотрела в тарелку, старалась сосредоточиться на еде, но в какой-то момент издёвки стали слишком громкими. Соседи как будто сговорились — травили её с таким азартом, что она едва могла дышать. В груди нарастала тревога, а руки дрожали, пока она отчаянно старалась не показать, как ей больно.

Не выдержав, Делия резко встала, оставив недоеденный ужин. В столовой повисло молчание, а затем кто-то из парней, кажется, Джером, фыркнул, будто доволен своей «победой». Она вышла из столовой, зная, что возвращаться обратно не сможет, и пошла вдоль улицы, пока не нашла небольшую кафешку. Там она взяла себе чашку супа и тост, стараясь успокоить дыхание и привести мысли в порядок. Но даже в тепле и уюте кафе ей не удалось полностью сбежать от переживаний. Её преследовало чувство отчуждения, словно она совсем одна в этом большом, чужом городе, где никто её не хотел принимать.

Делия горько усмехнулась, уткнувшись взглядом в потолок. Она потянулась за одеялом, но руки как будто окаменели от тяжести мыслей. Не так она представляла себе жизнь в городе. Казалось, всё должно было быть иначе: уютная комната в общежитии, дружелюбные коллеги, репетиции, полные вдохновения. Она мечтала, что её жизнь в Портленде станет началом новой главы, полной творчества, музыки и новых знакомств.

Но вместо этого каждый день превращался в борьбу. Она не чувствовала себя частью оркестра, её всё время держали на расстоянии, словно она чужая. Даже соседи в общежитии, те, кто должен был стать хоть какой-то поддержкой, казались почти враждебными. Всё это было таким неправильным, таким далёким от того, о чём она мечтала, выходя из дома в пригороде с чемоданом в руках.

Делия с трудом поднялась с кровати, чувствуя слабость и какую-то странную тяжесть во всём теле. Голова слегка кружилась, и на мгновение ей даже пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы удержаться на ногах. Пройдя пару шагов, она пошатывалась, словно её ноги отказывались слушаться, но в конце концов добралась до умывальника у стены.

Включив воду, она ополоснула лицо, чувствуя, как холодные капли стекают по коже, прогоняя остатки сна. Вода бодрила, но в этот раз не принесла привычного облегчения. Делия подняла взгляд на зеркало. На первый взгляд, в отражении ничего необычного не было. Всё та же усталая девушка с бледным лицом и разлохмаченной чёрной шевелюрой. Она сморгнула, но странное чувство тревоги не отпускало.

Продолжая смотреть на себя, Делия машинально начала умываться снова, тщательнее, словно надеялась смыть с себя не только грязь, но и тяжёлые мысли, которые не давали ей покоя. Она взяла полотенце и медленно вытерла лицо, глядя в сторону. Но когда она снова подняла глаза на зеркало, всё внутри неё застыло.

Что-то не так.

Её взгляд прикован к собственным глазам. Делия замерла, как будто ударенная током. Радужка её глаз... стала больше. Она залезала на белки, словно расширяясь, словно её глаза стали... другими. Пустыми. Чужими. Она резко отступила от зеркала, и полотенце выпало из её рук.

— Что за... — шептала она, не в силах поверить в увиденное.

Она снова подошла ближе, пытаясь убедить себя, что ей просто мерещится. Может, это из-за плохого освещения? Или от недосыпа? Но чем больше она смотрела, тем явственнее становилось изменение. Радужка заполнила почти весь видимый глаз. От её обычного взгляда осталась лишь тень.

Делия схватилась за край умывальника, чувствуя, как её охватывает паника.

— Это невозможно... это не я, — мелькнуло в голове.

Она зажмурилась, надеясь, что когда она откроет глаза, всё вернётся в норму. Но нет. Когда она снова взглянула в зеркало, её взгляд встретился с чужими глазами. Радужки, заполняющие почти весь глаз, казались ей какими-то нереальными, пугающими. В комнате стало зябко, по спине побежали мурашки, заставляя её непроизвольно вздрогнуть.

Она отступила на шаг, стараясь держаться за что-то, что могло бы вернуть ей чувство стабильности, но рука вместо этого дрогнула, ударяясь о край шкафа. Взгляд упал на него, на его тёмную деревянную поверхность, и тут перед её внутренним взором замелькали образы вчерашнего дня.

Квартира Бэйзларда. Внезапная речь о чуде воскрешения. Холод металла от датчиков на коже. Шприц с таинственной сывороткой, исчезновение сознания...

Делия судорожно втянула воздух.

— Это... не может быть связано с этим... или может? — пронеслось в её голове.

Она ухватилась за шкаф, словно пытаясь удержаться на плаву в бурлящем потоке мыслей. Укол. Сны. Её «смерть». Что-то изменилось тогда, но что именно? Она прикрыла глаза, чтобы успокоиться, но воспоминания о лице Бэйзларда, его странной улыбке и нелепом оправдании после эксперимента, не отпускали.

— Что ты сделал со мной... — прошептала Делия, не в силах оторвать руки от шкафа.

Она чувствовала, как паника накатывает новой волной, как будто воздух в комнате стал густым, тяжёлым. Делия сделала глубокий вдох, но этого оказалось мало — грудь сдавливало, дыхание прерывисто хрипело, словно она тонула. Шаг за шагом, почти машинально, она отошла от шкафа и направилась к окну. Руки тряслись, когда она взялась за раму, резко толкнув её наружу. В лицо ворвался холодный утренний воздух, бодрящий и беспощадный.

Она наклонилась, высунув голову наружу, глядя вниз невидящими глазами. Серый асфальт у её ног, залитый мягким светом утреннего солнца, казался бесконечно далёким. Люди спешили по своим делам, машины шумно проезжали мимо, а она стояла над этой суетой, ощущая себя чужой среди всей этой жизни.

Делия судорожно втянула воздух, холодный поток словно прорезал лёгкие, заставляя её чуть отстраниться от окна. Но паника не отступала.

— Почему это происходит? Почему я такая? — мысли бегали кругами, не давая найти опору.

Её взгляд скользнул вниз, но она не могла сосредоточиться на происходящем вокруг. Она чувствовала, как земля будто ускользает из-под ног, а вместе с ней — и всё, что она считала собой.

На мгновение ей захотелось просто закрыть глаза, ощутить, как ветер треплет её волосы, и забыться в этом состоянии. Но что-то внутри, остаток воли, не позволяло ей так просто сдаться.

Делия зябко поёжилась, когда в очередной раз холодный ветер скользнул по её коже. Но внезапно её пробрало не от холода. Она почувствовала это — как будто кто-то смотрел на неё, прожигал её взглядом. Медленно очнувшись от своих мыслей, она подняла голову и огляделась. Внизу, на тротуаре, неподвижно стоял мужчина. Его взгляд был устремлён прямо на неё, и в его широко раскрытых глазах застыл ужас, словно он видел что-то, чего не должен был видеть.

Делия моргнула, чувствуя, как сердце вновь начинает биться быстрее. Что с ним? Почему он так смотрит? Его неподвижность казалась ненормальной, почти пугающей. Она попыталась сосредоточиться на его лице, стараясь понять, кто он такой, но этого мужчину она видела впервые. В её голове мелькнула странная, почти беспричинная мысль, что ей не нравится его лицо. Почему она так подумала?

Она не могла бы объяснить — это было больше, чем просто мысль, скорее внезапный, холодный отклик, исходящий из глубин её сознания. Лицо мужчины, испещрённое морщинами, с острыми скулами и тяжёлым, неподвижным взглядом, казалось ей неправильным. Как будто оно не должно было быть там, на улице, под её окном.

Делия нахмурилась, продолжая смотреть на него. Её взгляд застыл, и она сама не заметила, как внутри её что-то изменилось. Нечто тяжёлое и тёмное ворочалось в её душе, подобно затонувшему кораблю, всплывающему на поверхность. В этот миг что-то невидимое, но невообразимо мощное соединило её с мужчиной — странная, ледяная нить, исходящая от её глаз.

Он дёрнулся. Его голова качнулась вправо, словно кто-то ударил его по затылку, хотя никто не стоял рядом. Делия застыла, наблюдая, как его плечи начали мелко дрожать, как будто его тело сопротивлялось чему-то невидимому. Её собственное дыхание стало неровным, словно его тяжесть передалась ей.

И вдруг мужчина рухнул. Его ноги подкосились, и он, как марионетка, у которой внезапно перерезали все нити, повалился на холодный тротуар. Удар о землю был громким, глухим, почти болезненным для слуха. Люди вокруг ахнули, прохожие начали останавливаться, кто-то склонился над ним, пытаясь понять, что случилось.

Делия осталась застывшей у окна, не в силах оторвать взгляда от происходящего. Сердце её колотилось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется наружу.

— Это я? Это я сделала? — мысль пронзила её сознание.

Её пальцы дрожали, сжимая подоконник, а взгляд был прикован к лежащему телу. Мужчина не двигался. Воздух, казалось, сгустился вокруг неё, став тяжёлым и удушающим. Слёзы внезапно подступили к глазам, но она не позволила им пролиться. Её руки медленно оторвались от окна, и она сделала шаг назад.

Задохнувшись от собственной тревоги, Делия судорожно схватилась за грудь. Словно пробуждаясь от кошмара, она снова посмотрела вниз. Мужчина лежал неподвижно. Его окружили несколько человек. Один из них махал кому-то рукой, очевидно, вызывая помощь. Но её внимание привлекло другое: он был совершенно без сознания, но никто из прохожих не смотрел вверх, никто не замечал её, стоящей на четвёртом этаже, как если бы она была невидима для мира.

Она снова сделала шаг назад, тяжело дыша. Тени на полу комнаты показались ей гуще, чем раньше.

— Что со мной происходит? — шёпотом вырвалось из её пересохших губ.

Не успела она сделать шаг назад, как вдруг в воздухе, едва ли не из самой её головы, возник странный звук. Это был высокочастотный, резкий звон, не похожий на ничего, что она когда-либо слышала. Он звучал как стеклянные колокольчики, или как если бы несколько маленьких металлических предметов сталкивались друг с другом, создавая этот невыносимо пронзающий звук. Он казался одновременно глубоким и острым, будто исходил не из воздуха, а прямо из её головы.

Звук становился всё громче, нарастая, теряя чёткость и становясь всё более мрачным и назойливым. Делия почувствовала, как ей становилось трудно дышать. Голова начала раскалываться, и глаза непроизвольно начали слезиться. Этот звук не давал ей покоя, будто он проникал в её мозг, выкачивая из неё остатки рассудка. Не выдержав, она закричала, но звук продолжал звучать в её ушах, ещё громче, почти в физическом ощущении.

Без всякого размышления она рванула к кровати, уткнувшись лицом в подушку. Ожидая, что это хоть немного ослабит мучительный звон, но ничего не изменилось. Подушка стала влажной от слёз, и звук, казалось, проникал через ткань, не давая ей возможности укрыться. В её мозгу звенело, как тысячи маленьких колокольчиков, и она не могла понять, что происходит.

Она схватила подушку обеими руками, прижала к себе плотнее, пытаясь заглушить невыносимую какофонию, но это только усилило чувство, что звук внутри её тела и разрывает её изнутри. С каждым моментом делания этого, звуки становились всё более отчётливыми и беспокойными. В какой-то момент она почувствовала, как её пальцы нащупали странную вибрацию под подушкой, как будто сама ткань начала пульсировать. Звук был внутри её самой.

Паника охватила её, и она отбросила подушку с головы, пытаясь снова найти дыхание, но звон не исчезал. Теперь он смешивался с тяжёлыми сердечными ударами, будто её тело было связано с этим звуком. Делия вскочила с кровати, вглядываясь в стены, в окно, в всё вокруг, как будто ожидая, что кто-то, кто-то объяснит, что происходит с её головой.

В тот момент, когда Делия едва могла различить реальность, когда её сознание сливалось с этим чудовищным звоном, дверь её комнаты неожиданно открылась. В слепой панике, с неясной надеждой на спасение, она подняла голову. В дверном проёме стоял человек, и его силуэт расплылся в её мучительном восприятии. Но когда она окончательно сфокусировала взгляд, она узнала его.

Это был Джо — тот самый флейтист, который защищал её в столовой, когда все остальные травили. Его лицо было напряжённым, как будто он не знал, что именно здесь, в этой комнате, происходило. Он подошёл к ней быстро, но не торопливо, его шаги были уверенными, хотя что-то в его выражении подсказало ей, что он всё же не совсем был готов к тому, что его ждёт.

— Делия... — его голос был тихим, но в нём чувствовалась искренняя тревога. — Ты в порядке?

Он подошёл к ней и немного замедлил шаг, когда увидел её состояние. В глазах Джо был отчётливый след растерянности и беспокойства. Делия почувствовала, как её сердце билось быстрее, а шум в ушах начал затихать, но оставался какой-то скрежет, будто её мысли пытались вырваться наружу.

Делия, почувствовав тяжесть в груди и головокружение, не могла ответить, лишь слабым движением головы показала, что слышит. Её мысли путались, а тело отказывалось слушаться, словно отрываясь от реальности и погружаясь в бездну. В глазах Джо было что-то мягкое, но и решительное. Он, казалось, точно знал, как ей помочь, как будто давно размышлял об этом.

— Ты знаешь, я вижу, как тебя все здесь травят, — начал он, его голос был мягким, но настойчивым. — Тебе ведь тяжело жить в этом общежитии, да? Я тоже это замечаю. Поэтому, смотри, я подумал... мы могли бы снять квартиру вместе. Недалеко от оркестра, так бы было проще. Ты и я — просто соседи, ничего больше.

Он говорил уверенно, как будто заранее знал, что её решение будет таким. Но что-то в его словах не складывалось. Делия, хоть и не могла толком думать, почувствовала, что здесь не всё так просто. Фраза «просто соседи» прозвучала с каким-то странным подтекстом, словно это было не совсем то, что он имел в виду. Его взгляд был отклонён, и движения рук — чуть напряжёнными, будто он скрывал что-то важное, что не хотел раскрывать.

Делия молча слушала, ощущая, как внутри её начинает расти сомнение. Она почувствовала, как её пальцы сжались в кулаки на коленях, и не могла понять, что именно настораживало её. Может, это было всё же слишком быстро? Или было что-то в его предложении, что казалось ей не совсем честным?

Она подняла глаза на Джо, пытаясь что-то разглядеть в его лице, но там не было ничего, что помогло бы ей разобраться в этом беспокойном чувстве. Он смотрел на неё с ожидающим выражением, но в его глазах не было того света, который обычно бывает у человека, предлагающего помощь.

— Ты уверена, что тебе не нужно немного времени, чтобы подумать? — наконец спросила она, пытаясь скрыть нервозность в голосе.

Джо быстро ответил, его уверенность в словах стала чуть заметней.

— Я понимаю, что тебе сейчас непросто. Но подумай, жить рядом — это гораздо проще, чем мучиться в общежитии. Ты можешь забыть о всех этих проблемах, просто расслабиться. Ты не будешь одна, я обещаю.

После того как Джо закончил говорить, Делия медленно поднялась с кровати, хотя тело словно налилось тяжестью. Она почувствовала, как затрудняется дыхание, и её мысли стали будто вязать себя в узел. Всё, что он сказал, звучало на первый взгляд вполне логично и заботливо. Но чем больше она размышляла, тем больше ощущала тревогу, которая разрасталась в груди.

— Я подумаю, — наконец выдавила она, едва справившись с дрожью в голосе. — Мне нужно время.

Джо немного замер, оглядывая её с таким выражением, словно готов был сейчас же разубедить её. Он смотрел на неё с лёгкой настороженностью, но, увидев её уставшие глаза, пожал плечами, как будто понимая, что на этот раз не стоит настаивать. Он ободряюще улыбнулся, хотя и не без лёгкой тревоги, и пошёл к двери.

— Хорошо, подумай, — сказал он. — Я буду рядом, если что-то нужно.

С этими словами он тихо вышел, оставив её в комнате. Делия не двинулась с места, слушая, как его шаги затихают в коридоре. Она осталась одна, но её голова была наполнена шумом — мыслями, тревогой и, неожиданно, облегчением. Её взгляд скользнул по комнате, и она снова почувствовала, как перед глазами всё начинает терять резкость.

Заметив, что ей хочется снова закрыться от мира, Делия обняла подушку, сжимая её в руках, как утешение. Она рухнула обратно на кровать и начала качаться из стороны в сторону, ощущая, как её тело стремится вернуться в состояние покоя, а мысли разрывают её изнутри. Печаль, страх и какая-то странная пустота сжали её сердце, но она не могла остановиться — качание помогало хоть немного успокоить нервы.

Её взгляд уставился в потолок, но она ничего не видела, только слышала шум собственного дыхания и еле заметный шорох от движения её рук по ткани. С каждым покачиванием в её голове все яснее становились образы, воспоминания о событиях последних дней, об этих странных предложениях и ощущениях, которые будто несли её в какую-то другую реальность.

Утро было блеклым и пасмурным, но Делия почувствовала неожиданную решимость. Протирая глаза, она села на кровати и осмотрелась, словно пытаясь убедиться, что всё это — её жизнь, её комната, её запутанные мысли — реальность, а не какой-то затянувшийся сон. Ещё один день здесь, в этом напряжённом общежитии, казался невыносимым. Накопившиеся эмоции давили, и она понимала, что больше так не может.

Пальцы провели по покрывалу, и Делия ощутила, как её накрывает волна тоски. Ей нужно было куда-то деться, сменить обстановку, но куда? И тут в голове мелькнула мысль — домой. Туда, где её всегда ждут, где тепло и где мама, способная выслушать её молчание или утешить одним взглядом.

Она вскочила с кровати и начала шарить по комнате, собирая вещи. В голове звучал внутренний голос, что она не может полностью сбежать из города, ведь премьера на носу. Но хотя бы день... один день ей нужен, чтобы прийти в себя. Делия кивнула собственным мыслям, будто заключив с собой негласное соглашение. Она быстро накинула на себя джинсы и кофту, проверила, есть ли в сумке кошелёк, и вспомнила, что до дома достаточно всего лишь доехать на автобусе. Это осознание придало ей сил: расстояние до спокойствия оказалось ближе, чем она думала.

Делия поспешно укладывала вещи, словно боялась передумать. Каждое движение её рук было точным, но машинальным. В сумку отправились две чистые блузки, свитер, который она прихватила на случай холода, пара книг и расчёска. Снаружи всё выглядело буднично, но внутри неё бурлило беспокойство. Словно уезжая, она нарушала какой-то невидимый договор, хотя никто из тех, с кем она работала или жила в общежитии, не давал ей ни капли поддержки.

Подумав, она остановилась, провела рукой по углу сумки и прошлась по комнате взглядом. Её взгляд упал на дверь.

— Если я просто исчезну, это вызовет вопросы, — мелькнула мысль.

Делия достала из ящика стола ручку и листок бумаги. Почерк её вышел неровным, но слова были чёткими:

— Передайте дирижёру, что я не приду на репетицию сегодня.

Она перечитала написанное, но добавлять ничего не стала. Слишком много объяснений только усугубило бы ситуацию. Закрепив записку полоской скотча на наружной стороне двери, Делия на секунду остановилась в коридоре. Он был пуст. Эхо её шагов звучало особенно громко, как будто всё здание следило за её уходом.

Когда она вышла на улицу, свежий воздух ударил ей в лицо, прогоняя остатки сомнений. Блёклое солнце пробивалось сквозь низкие облака, и мир вокруг выглядел каким-то выцветшим, словно всё в нём потеряло краски. Делия крепче сжала ручку сумки, подтянула воротник плаща и направилась к автобусной остановке.

— Всего на день, — убеждала она себя, — просто немного передохнуть, немного прийти в себя.

Она шагала быстро, почти не замечая людей вокруг. На углу её окликнул какой-то мужчина, но она сделала вид, что не слышит, и продолжила путь, глядя прямо перед собой. В её мыслях всё вертелось вокруг одного — как сказать матери, что она чувствует себя потерянной, что этот город, оркестр и люди в общежитии словно вытягивают из неё жизнь.

На остановке стояло несколько человек. Кто-то, потирая руки, ждал автобус, кто-то просто молча курил. Делия заняла место ближе к краю тротуара и стала смотреть вдаль, надеясь увидеть приближающийся автобус. Её сердце билось чуть быстрее, чем обычно, а в голове мелькала мысль:

— Хоть бы успеть до премьеры вернуть всё в порядок.

Автобус приближался с характерным рокотом, и Делия почувствовала странное облегчение, увидев его блеклый корпус, облупленную краску и грязное стекло. Вся сцена казалась какой-то нереальной, словно она смотрела фильм, в котором главная героиня наконец-то получает возможность сбежать.

Когда автобус остановился, двери с шипением открылись, и Делия шагнула внутрь, попадая в пространство, пахнущее старым железом, пылью и горелым топливом. Водитель, не глядя, протянул руку за деньгами. Она молча достала из кармана сложенные купюры, передала их, дожидаясь билетика. Мужчина пробил его так небрежно, что край бумажки оказался слегка разорван.

Сжав билетик в руке, Делия двинулась вглубь салона. Людей в автобусе было немного: пожилая пара обсуждала что-то, сидя неподалёку, молодая мать пыталась успокоить плачущего ребёнка, а в дальнем углу хмурый мужчина читал газету, свернувшись как улитка. Делия выбрала место у окна, подальше от всех, и аккуратно положила сумку на соседнее сиденье.

Сев, она устало выдохнула и прижалась плечом к холодному стеклу. Автобус тронулся с места, и Делия почувствовала, как её слегка качает на поворотах. За окном мелькали серые здания, оголённые деревья, редкие прохожие, спешащие куда-то. Она смотрела на этот безрадостный пейзаж, чувствуя, как напряжение медленно покидает её тело.

Мысли о вчерашнем дне всё ещё терзали её, но ритмичный стук колёс немного успокаивал. Она глядела на проносящиеся мимо улицы, пытаясь сосредоточиться на чем-то простом: цвете старых вывесок, форме крыш, фигурах прохожих. В её голове звучало странное, тихое обещание:

— Дома всё станет лучше. Мама поймёт. Мама поможет.

Делия обхватила себя руками, будто защищаясь от чего-то невидимого, и позволила себе просто сидеть, молчать и смотреть в окно. Вскоре автобус замедлился, громко скрипнув тормозами, и Делия почувствовала лёгкий толчок вперёд, когда он остановился у знакомой остановки. Поднявшись с места, она взяла свою сумку и подошла к двери. Водитель снова не глянул на неё, только дёрнул рычаг, и двери с шипением раскрылись. Делия ступила на прохладный асфальт.

Она замерла на мгновение, глядя на тихую улицу, окутанную золотом осенних листьев. Воздух был чистым и свежим, напоённым запахами прелой листвы и чуть влажной земли. На губах непроизвольно появилась улыбка, когда она глубоко вдохнула. Родной воздух, будто напитанный детскими воспоминаниями, будто обнимающий её.

Осмотревшись, Делия позволила себе насладиться этой тишиной. Вдали, за деревьями, виднелся знакомый парк, который отделял остановку от дома её матери. Она не спешила — ноги сами собой вели её вперёд. Тропинка, ведущая через парк, была усыпана разноцветными листьями: жёлтыми, оранжевыми, алыми. Они приятно шуршали под ногами, когда она ступала, и этот звук напоминал ей прошлые прогулки.

По обеим сторонам тропы стояли голые деревья, тянувшие свои тёмные ветви к хмурому небу. На скамейке у дорожки сидела пожилая женщина, укрытая серым шарфом, читая книгу. Где-то вдали слышались крики детей, игравших в прятки среди густых кустарников. Парк был полон жизни, но в то же время оставался таким же спокойным, как всегда.

Парк расступился, и впереди, за редкими деревьями, показался знакомый деревянный забор. Он казался чуть старее, чем Делия помнила: краска местами облупилась, а верхние доски слегка покосились, но его вид всё равно согревал душу. За забором возвышался двухэтажный дом, такой родной, с белыми ставнями на окнах и крышей, покрытой тёмной черепицей. Рядом с домом, раскинув свои узловатые ветви, стояло абрикосовое дерево. Плодов на нём уже не было, но сама его крона выглядела уютно, словно дерево обнимало дом, оберегая его от ветров.

Делия замедлила шаги, будто не решаясь подойти ближе. Её взгляд на мгновение задержался на тропинке, ведущей к калитке, где некогда её маленькие ноги бегали в резиновых сапожках по дождевым лужам. Она усмехнулась: кажется, это было в другой жизни.

Когда она всё же подошла к калитке, сердце забилось чуть быстрее. Делия потянулась к звонку, чей знакомый вид вызывал столько воспоминаний. Кнопка звонка была чуть стёртой, как будто за эти годы её слишком часто нажимали. Делия замерла на мгновение, прикоснувшись к ней пальцем. Ей вдруг показалось, что с другой стороны калитки должна выбежать мама, распахнув её, и радостно обнять её, как в детстве.

Делия глубоко вдохнула, нажала на кнопку звонка, и тишину двора прорезал короткий, резкий звук. Прошла минута, затем другая, и её пальцы невольно коснулись воротника пальто. Она начала беспокойно переминаться с ноги на ногу, вглядываясь в знакомый дом за забором, где окна казались потухшими. Мысль о том, что матери, возможно, нет дома, кольнула тревогой, но как только Делия подняла руку, чтобы снова нажать на звонок, калитка вдруг скрипнула, медленно открываясь.

На пороге стояла её мать — женщина пятидесяти с небольшим. Её лицо, несмотря на лёгкую усталость, сохраняло оттенок природной мягкости и красоты. Волосы, убранные в низкий пучок, едва заметно отливали серебром седины. Глаза, глубокие и всегда немного задумчивые, теперь смотрели с лёгким удивлением, будто не до конца веря, что это Делия перед ней.

— Делия? — выдохнула она, подходя ближе.

Её голос прозвучал как вопрос, но руки тут же потянулись к калитке.

— Мам... — только и успела произнести Делия, прежде чем калитка открылась, и она оказалась внутри.

Иветта — так звали мать Делии, — ничего не сказала, лишь слегка кивнула, указывая на дом. Делия молча пошла за ней, ощущая, как каждое движение матери пропитано сдержанной теплотой, скрытой под внешним спокойствием.

Они пересекли двор. Здесь всё было таким знакомым: криво стоявший колодец с потемневшими от времени деревянными стенками, небольшая клумба с увядшими цветами и качели, которые больше не раскачивались. Колодец как будто приветствовал её своим немым присутствием, напоминая о детских играх и давних вечерних разговорах под звёздным небом.

Когда они вошли в дом, Делия почувствовала, как её будто накрывает знакомое тепло. Этот дом был ей родным, здесь всё было на своих местах: старинный шкаф с книгами, семейные фотографии на стенах, даже запах — этот непередаваемый аромат древесины, старых страниц и пыли, так уютно обвивающийся вокруг. Звуки шагов эхом раздавались по холодному коридору. Однако, проходя мимо тумбочки у зеркала, взгляд Делии вдруг застыл. На деревянной поверхности лежал парабеллум — пистолет её покойного отца.

Это было словно удар в грудь. Пистолет лежал прямо у зеркала, будто забытое оружие, не спрятанное в шкафу, как это было раньше. Делия замерла, и сердце её пропустило пару ударов. Она даже не заметила, как ноги оказались на месте, но взгляд остался прикованным к тому, что лежало на тумбочке. Он был точно таким же, каким она его помнила: чёрный, с металлическим блеском, абсолютно неуместно лежащий на видном месте, в отличие от того, как его всегда прятала мама.

— Мама, — наконец, выдохнула Делия, глотая воздух. — Зачем ты вытащила папин пистолет?

Иветта, не останавливаясь, продолжала двигаться дальше, как будто не заметила вопроса дочери. Она обошла тумбочку и села на старую деревянную скамью у входа, сняв свою куртку.

— Ну, как в оркестре? Тебе нравится? — спросила она, избегая прямого ответа. — Ты вообще привыкла к жизни в городе? Как тебе там?

Делия почувствовала, как раздражение подступает к горлу. Она стояла на месте, пытаясь собраться с мыслями, но всё же не могла избавиться от ощущения, что что-то здесь было не так. Пистолет, лежащий на тумбочке, этот странный вопрос мамы, её холодное поведение... Это было не то, что Делия ожидала увидеть, вернувшись домой. Отец, конечно, был уже давно мёртв, но никогда не было такого, чтобы мама оставляла оружие прямо на виду. И почему она избегала говорить об этом?

— Мам, почему ты не отвечаешь? Почему пистолет там? — снова спросила она, чувствуя, как её голос стал чуть резче. — Ты всегда прятала его, почему он теперь на столе?

Иветта слегка нахмурилась и, не поднимая взгляда, тихо произнесла:

— Ты всё ещё маленькая, Делия. Такие вопросы — не для твоего возраста. Ты же не понимаешь, зачем взрослые делают то, что делают. Это просто вещи, не имеет значения, где они лежат, — её голос стал тихим, почти шёпотом. — Всё это не твоё дело.

Делия почувствовала, как что-то ёкнуло внутри неё. Она остановилась, чувствуя, как холодная волна неуверенности накрывает её. Мама, которая всегда была её опорой, которая давала ей советы, помогала, теперь говорила что-то странное, словно не осознавая собственных слов. Эти слова казались чуждыми, далекими, даже странными.

Делия молчала, стоя в прихожей. Она оглядела свою мать, пытаясь понять, что происходит. И вдруг, как ослепляющий свет, её осенило — мама не была собой. Она как-то... неуверенно двигалась, её мысли путались, и всё её поведение казалось бессмысленным и нелепым. Делия ощущала, что её мать впала в нечто похожее на маразм. Не в каком-то ярко выраженном смысле, но в том, что теперь каждое её слово не имело логики, а действия становились всё более странными и непоследовательными.

— Мама... — тихо сказала Делия, собираясь с мыслями. — Ты уверена, что всё в порядке? Почему ты так говоришь? Что происходит?

Иветта не сразу ответила. Вместо этого она замерла на месте, словно что-то вспомнив, и её рука неосознанно потянулась к полке рядом с дверью, где обычно стояли различные вещи. В её движении было что-то странное, что-то застывшее, как будто она искала что-то привычное, давно знакомое, даже если не осознавала, что это на самом деле не имело никакого смысла.

Делия замерла, не в силах отвести взгляд. Мать снова протянула руку, как будто инстинктивно, в поисках того самого предмета, который она всегда держала при себе. Тот самый деревянный валик, который, когда-то давно, служил наказанием за её шалости. Делия хорошо помнила эти моменты: мать всегда брала его с полки и, не раздумывая, шлёпала её по попе, не давая пощады. Делия помнила, как этот предмет оставлял следы, как звуки удара отзывались в её теле болью и горечью.

Но сейчас... Мать не находила того, что искала. Рука металась, но ничего не было. Делия поняла, что это был всего лишь жест, привычка, а не реальное желание применить силу. Но из этого жеста было понятно одно — её мать словно не замечала, что время давно прошло, что она больше не могла воспроизводить эти действия, что она больше не должна была быть такой.

— Мама, ты что, — в её голосе появилась тревога. — Что ты делаешь?

Но Иветта даже не обратила на её слова внимания, продолжая бессмысленно шарить руками по полке, её движения становились всё более механическими, как у человека, который теряет связь с реальностью. У неё был такой странный, растерянный взгляд, который Делия не могла понять. Иветта, не замечая присутствия дочери, шептала себе под нос, как будто разговаривала не с ней, а с кем-то другим.

— Маленькая негодница... — повторяла она, почти неразборчиво. — Всегда суёшь нос не в своё дело... Нужно тебя наказать... Нельзя так... Нельзя вмешиваться в то, что тебе не касается...

Голос матери становился всё более хриплым, а слова — бессвязными. Делия стояла неподвижно, словно в ступоре, не в силах поверить, что её мать, та, которая всегда была такой строгой и уравновешенной, теперь начинала говорить такие вещи, будто теряла себя. Эти слова, которые раньше, возможно, звучали бы для неё как пустая угроза, теперь произносились с таким отчаянием, что Делия ощутила в груди холод. Мать словно не видела её, не понимала, кто она, и что происходит.

— Мама, перестань! — воскликнула Делия, чувствуя, как её голос дрожит. — Ты что-то не так говоришь! Ты вообще понимаешь, что ты сейчас делаешь?!

Иветта продолжала бормотать, не обращая внимания на её слова. Она стояла, склонив голову, как если бы на неё обрушился целый поток воспоминаний, а сама она была бессильна что-то с этим сделать. Рука всё так же металась, как будто искала нечто, что никогда не найдётся.

Делия почувствовала, как её сердце сжалось, и не могла больше сдерживаться. Тревога, страх и непонимание слились в один комок. Она сделала шаг вперёд, хватая мать за плечо, пытаясь вернуть её в реальность.

— Мама! Слушай меня! Ты что делаешь? Опомнись! — сказала она, пытаясь пробудить хоть какой-то отклик в глазах матери.

Иветта слегка подняла голову, но в её взгляде не было ни признания, ни вины. Она смотрела сквозь Делию, как будто ничего не видела, будто дочь была лишь частью её фантазии. И её слова, произнесённые с таким внутренним напряжением, снова вернулись.

— Надо наказать, — повторила она шёпотом, — нужно... Наказать.

Делия едва сдерживала себя, когда её мать продолжала бессмысленно бормотать, будто не видела и не слышала её. Её душа сжалась от отчаяния, и, не выдержав этого зрелища, она резко встала и выскочила в двор. В её груди метались противоречивые чувства: и ужас от того, что происходит с её матерью, и отчаяние, что ей не найти спасения в родном доме. Всё здесь было чужим — двор, колодец, даже сама мать, которая когда-то была её опорой. Теперь же... Теперь она стала какой-то другой, незнакомой.

Она подошла к колодцу, села на его край, не заботясь о том, что скользкие камни будут холодными. Смотрела в пустоту, в эту чёрную глубину, пытаясь найти в себе силы, чтобы пережить происходящее. Но что-то внутри неё словно сломалось. Мама, которая всегда была такой сильной, такой уверенной в себе, теперь просто жалкая старушка, утопающая в своём маразме.

Делия не могла понять, как это произошло. Она уехала в город, забыла об этом доме, стараясь как-то выжить в мире, где её жизнь только начиналась. А теперь, вернувшись, она увидела, что всё изменилось. Мама с каждым годом становилась слабее, а Делия, вместо того чтобы помочь ей, в какой-то момент сама стала чуждой.

Она опустила голову и зарыдала, не столько от боли, сколько от того, что она вдруг осознала: ей нет спасения в этом доме. Она была не готова вернуться сюда, столкнуться с этим. Жизнь в городе, в оркестре, среди людей, казалась таким далеким с этим маразматическим существом рядом, которое когда-то было её матерью.

— Неужели я здесь не буду счастлива? — пронеслось в голове. — Как я могу жить с этим? Как я могу продолжать, когда дома меня встречает не мама, а её тень?

Плача, Делия чувствовала, как её душа сжимаются от отчаяния. Ветер, проносящийся между деревьями, казался ей странно жестоким, будто каждое его порывало было насмешкой. Она ощутила, как холод проникает под её куртку, но не пошевелилась. Она просто смотрела в бездонную тьму колодца, вглядываясь в её непроглядную глубину. Задумчиво, как в бреду, думала, что, наверное, все те, кто ищет утешения в таких местах, просто ждут, что из темноты появится нечто, что избавит их от страха. Но колодец молчал, как молчала вся её жизнь здесь — в этом доме, где ей никогда не было легко.

Слёзы капали в воду. Она могла слышать, как они падают туда, вглубь, но ничего не меняют в этой темной пустоте. Как и её слёзы — ничего не менялось. Мама, ушедшая в маразм, этот дом с его старым, потрёпанным убранством и с обрывками воспоминаний, которые Делия не могла и не хотела вернуть... Всё это было слишком для неё. Её душа требовала отдушины, но здесь не было спасения. Тут, в этом доме, её мучила не только боль, но и чувство утраты — утраты не просто родного пространства, но и самой идеи, что всё можно наладить. Всё рушилось, как эта старая калитка, которую она проходила, выходя во двор.

Делия вытерла слёзы и подошла к калитке. Со скрипом открыв её, она вышла на улицу, оставляя позади дом, в котором так много переживаний, боли и отчаяния. Но когда Делия уже была за пределами двора, вдруг раздался резкий, громкий звук выстрела. Делия замерла, как будто что-то в её теле отозвалось на этот звук, будто мгновенно пропали все её силы.

Она не могла понять, почему сердце так забилось, а в голове — не было ни одного логичного объяснения тому, что происходит. Её взгляд пробежал по дому, по тускло виднеющимся оконным ставням, по ограде, которая казалась ей такой ненадёжной. В этот момент в её мыслях мелькнуло несколько фраз: что это было? что теперь? зачем? Но, в отличие от того, как раньше она бы вскрикнула, бросилась бы обратно в дом, чтобы что-то выяснить, сейчас она просто вздохнула, осознав, что это — не её дело.

Делия сделала ещё один шаг вперёд, стараясь не оглядываться на дом и не думать о том, что там оставила. Парк, в который она направлялась, тянулся вдоль дороги, усыпанный пожелтевшими листьями, среди которых её шаги звучали глухо и ритмично, будто отголоски её собственной жизни.

Проходя мимо старых деревьев, которые так знакомо цвели летом и сейчас теряли последние листья, она ощущала странную пустоту. Всё здесь было так знакомо, но в то же время настолько чуждо. Она всё яснее осознавала, что не может найти здесь утешение.

— Лучше вернуться в общежитие, — подумала она.

Там, в городе, всё было чужим и враждебным, но хотя бы не обременённым тяжестью старых воспоминаний. В общежитии она могла быть свободной. Никто не знал её истории, её слабости и её страха. Там было не так болезненно, чем здесь, среди этой жуткой тишины, бок о бок с матерью, уже давно потерявшей себя от старости.

Утро застало Делию врасплох. Она очнулась от звонкого будильника, разбудившего её посреди беспокойного сна. В голове гудело, как будто за ночь там бушевала буря. Она поднялась с кровати и, не задумываясь, машинально направилась к умывальнику. Процесс утреннего умывания и одевания шёл на автомате — ни единой мысли, только последовательность привычных действий.

Оказавшись на улице, Делия решила не рисковать и не заходить в столовую. Воспоминания о том, как её травили коллеги, всё ещё жгли душу. Вместо этого она пошла в маленькое кафе на углу, которое стало для неё своеобразным убежищем. Сидя за крохотным столиком у окна, она молча глотала невкусный кофе и едва дотронулась до размоченного круассана. Её взгляд был рассеянным, она смотрела в окно, но ничего не видела — мысли путались в туманной завесе усталости.

Репетиция прошла, как и предыдущие дни, безлико. Делия сидела на своём месте среди остальных музыкантов, не чувствуя ни вдохновения, ни вовлечённости. Партия тарелок, некогда пробуждавшая в ней азарт, теперь казалась пустой рутиной. Дирижёр кидал на неё странные взгляды, но Делия даже не пыталась понять, почему. Она играла машинально, будто была не человеком, а частью большого музыкального механизма, где её место оказалось всего лишь в одном из винтиков.

Когда репетиция закончилась, Делия медленно вышла из здания оркестра. Осенний ветер встретил её у дверей, шевеля её волосы и напоминая о том, как тяжело ей было даже просто дышать. Она шла по улице в сомнамбулическом состоянии, не глядя по сторонам, не замечая прохожих. Каждый её шаг был тяжёлым, будто невидимая цепь тянула её к земле.

Город казался ей чужим и враждебным. Улицы сливались в однообразный серый фон, лица прохожих были размытыми тенями, а шум машин звучал далёким эхом, не доходящим до её сознания. Делия не знала, куда идёт, но не могла остановиться. Ей казалось, что, если она сделает паузу, всё её существо просто развалится на куски.

Идя по шумной улице, Делия вдруг поймала себя на мысли о вчерашнем диалоге с Джо. Она вспомнила, как перед сном встретила его в коридоре общежития. Джо выглядел вдохновлённым, его лицо светилось радостью. Он поспешил поделиться новостью, что нашёл квартиру неподалёку от здания оркестра.

— Всё идеально, — говорил он, жестикулируя так, будто уже мысленно расставлял мебель. — Удобное расположение, светлая, просторная, и цена хорошая! Если мы снимем её вскладчину, то сможем даже экономить. Я уже видел её — тебе точно понравится, вот увидишь!

Делия тогда ничего не ответила. Её переполняла усталость, а предложение Джо казалось чем-то слишком решительным для того состояния, в котором она находилась. Она лишь кивнула, пробормотав что-то неопределённое, и ушла в свою комнату.

Но сейчас, идя по улице, её мысли вновь возвращались к этому разговору. Джо был таким искренним, таким уверенным в своём предложении. Делия вдруг вспомнила адрес, который он упомянул, будто невзначай. Неосознанно она решила туда пойти. Не для того, чтобы принять какое-либо решение или встретиться с Джо — нет. Просто посмотреть на этот дом, понять, где он находится, и почувствовать, каково это — стоять перед местом, которое могло бы стать её новым убежищем.

Она ускорила шаг, пробираясь сквозь шумный поток прохожих. Город как будто ожил, когда в её сознании появилась конкретная цель. Шум машин и разговоры людей больше не казались глухим эхом; они стали частью её движения. Спустя какое-то время Делия нашла нужную улицу. Многоэтажный дом, который искала, оказался ничем не примечательным: типовая кирпичная коробка, таких в городе было десятки.

Она остановилась напротив, глядя на подъезд. Мысли роились в её голове. Возможно, именно здесь её ждало спасение от тех холодных стен общежития, от травли и одиночества. Но в то же время Делия чувствовала странную настороженность. Жить рядом с Джо, пусть даже в складчину, всё ещё казалось ей не самым мудрым решением.

Она постояла несколько минут, наблюдая, как люди заходят и выходят из подъезда, потом выдохнула и отвернулась, не сделав ни шага вперёд.

— Всё-таки я не готова, — подумала она, направляясь обратно.

Делия уже сделала пару шагов, намереваясь уйти, как вдруг её взгляд упал на детскую площадку чуть в стороне от дома. Площадка была почти пустой — лавочки стояли пустыми, качели тихо скрипели под порывами ветра, горка заблестела под скупыми лучами солнца. Единственной фигурой, оживлявшей этот уголок, была девочка, которая сосредоточенно играла в песочнице.

Делия замедлила шаг. Что-то в ребёнке притягивало её внимание. Девочка, на вид лет шести, в белой рубашке с красными полосками и джинсовых штанах, казалась удивительно знакомой. Её длинные чёрные волосы были аккуратно заплетены в две тугие косички, а лицо... Это пухлое личико с большими глазами и лёгким румянцем будто оживило воспоминание из прошлого. Делия невольно прищурилась, пытаясь понять, что именно так поразило её.

— Это же... я? — прошептала она себе под нос, поражённая странным ощущением дежавю.

Девочка, не замечая наблюдавшей за ней Делии, с упорством мастера строила что-то в песке. Её маленькие ладони аккуратно сгребали песок в ровные кучки, а тонкие пальчики разглаживали поверхность будущей «постройки». Ветер слегка трепал её косички, но девочка не обращала на это внимания, полностью поглощённая своей игрой.

Делия замерла, глядя на эту сцену. Чувство смятения смешалось с необъяснимой теплотой. Она не помнила, чтобы когда-либо видела эту девочку, но сходство с собой в детстве было почти пугающим. Та же сосредоточенность в движениях, те же длинные волосы, почти идентичная рубашка... Воспоминания нахлынули на неё вихрем: обрывки счастливых моментов, когда ей было шесть лет, когда мама ещё была полной сил, когда жизнь казалась такой простой.

Но вместе с теплом внутри просыпалась тревога. Делия почувствовала, как по её спине пробежал лёгкий холодок. Она невольно сделала шаг ближе к песочнице, но замерла. Что бы она сказала? Что можно сказать девочке, которая кажется твоим отражением из прошлого?

Делия постояла немного в нерешительности, но внезапно внутри неё вспыхнуло тепло, пробуждая давно забытое желание проявить доброту. Она медленно подошла к песочнице и присела на корточки рядом с девочкой.

— Привет, — тихо сказала она, не желая напугать ребёнка. — Что строишь?

Девочка подняла голову и внимательно посмотрела на Делию своими большими тёмными глазами. На мгновение она замерла, будто оценивая новую взрослую, а потом слегка улыбнулась:

— Замок. Но он получается кривой, — ответила она, показывая на неустойчивые башенки.

— Может, помочь? — предложила Делия, не скрывая тёплой улыбки.

— Можно, — кивнула девочка, и её лицо озарилось радостью. — Меня Молли зовут. А тебя?

— Делия, — ответила она, уже принимаясь сглаживать стены песчаного замка. — Красивое имя у тебя, Молли.

— Спасибо, — девочка начала собирать песок для новой башни. — А ты умеешь строить замки?

— В детстве строила. У меня хорошо получались башенки, — сказала Делия и ловко начала лепить одну из них.

Пока они работали вместе, Делия осторожно расспрашивала девочку:

— А ты здесь живёшь?

— Да, вон в том доме, — Молли махнула рукой на многоэтажку. — Мы с папой вдвоём. Он пианист.

— Пианист? — Делия удивлённо подняла брови. — Это замечательно. Он играет дома?

— Иногда, — кивнула девочка, добавляя узоры на стенах замка. — Это его хобби. А ещё к нам часто доктор Араго приходит.

— Доктор? — Делия напряглась, вспомнив свой опыт общения с Бэйзлардом, но старалась не выдать беспокойства. — Он лечит кого-то?

— Нет, он просто наш друг, — Молли подняла голову и посмотрела на Делию с серьёзным выражением лица. — Он интересный. Рассказывает разные интересные вещи.

Делия задумчиво смотрела на девочку, ловя каждое её слово. Имя «Араго» казалось смутно знакомым, но откуда, она не могла вспомнить. Тем не менее, радость от общения с Молли заглушала все тревожные мысли. Вместе они закончили песчаный замок, украсив его воротами из палочек и «флагами» из листьев.

— Получилось здорово, правда? — радостно сказала Молли, любуясь их совместным творением.

— Очень красиво, — согласилась Делия, на мгновение забывая о своих заботах.

Когда замок был закончен, Молли села на край песочницы, плотно прижав к себе колени, и внимательно посмотрела на Делию. Её взгляд был странно серьёзным для такого маленького ребёнка.

— Знаешь, я хочу тебе кое-что рассказать, — начала девочка, шёпотом, будто боялась, что их кто-то подслушивает.

— Что же? — Делия улыбнулась, но внутренне напряглась, заметив перемену в тоне Молли.

— Это секрет, — продолжила Молли, всё ещё тихо, глядя на свои ладошки, покрытые песком. — Вчера доктор Араго был у нас дома. Мы пили чай, как всегда. А когда он уходил, он сказал мне странную вещь.

— Какую? — Делия заинтересованно наклонилась ближе.

Молли, немного поколебавшись, всё же решилась:

— Он сказал мне, что «если справишься, увидишь квинтян».

— Квинтян? — переспросила Делия, её сердце вдруг забилось быстрее.

— Да, — кивнула девочка, заглядывая Делии в глаза. — Он сказал это, когда мы остались вдвоём, перед тем, как он надел пальто. Я спросила, что значит «справишься», но он только улыбнулся и ушёл.

Делия посмотрела на девочку с непонятным чувством — то ли беспокойства, то ли странного предчувствия.

— А ты понимаешь, о чём он мог говорить?

Молли пожала плечами:

— Не знаю. Но мне кажется, он что-то знает... что-то важное. Иногда он говорит такие вещи, которые я не понимаю, но они звучат, будто он всё про всех знает.

— И ты не спросила у него больше ничего? — осторожно уточнила Делия.

— Нет, — ответила девочка. — Но, знаешь, мне кажется, он говорил серьёзно. Ты веришь в волшебных существ?

Делия растерялась. Она уже давно не думала о таких вещах, но слова девочки, её искренность и загадочный тон, каким она рассказала этот «секрет», заставили её задуматься. Кем был этот доктор Араго, и почему он говорил ребёнку такие вещи?

— Может быть и верю, — ответила Делия, стараясь не выдавать волнения. — А ты?

— Верю, — уверенно заявила Молли, её лицо вдруг озарилось счастливой улыбкой. — И я точно увижу квинтян.

Делия тихо вздохнула, думая, что этот разговор оставит в её душе странный, тревожный осадок. Глядя на сияющее лицо Молли, она решила спросить:

— А как выглядят эти квинтяне? Где их можно увидеть?

Молли задумчиво поджала губы, немного смущённо отвела взгляд.

— Ну, я не знаю точно... Они вроде как маленькие... — Она протянула руку, показав размер чуть больше ладони. — И, кажется, они очень любят музыку. Доктор Араго говорил, что музыка для них — как еда.

— Маленькие? — уточнила Делия, едва сдерживая улыбку. — И они танцуют, когда звучит музыка? Или что-то другое делают?

— Может быть, танцуют, а может, просто слушают, — пожала плечами девочка. — Он не рассказывал так много. Только сказал, что квинтяне всегда рядом с теми, кто их заслужил.

— Заслужил? — Делия почувствовала лёгкое недоумение. — Молли, ты уверена, что он не говорил про это в переносном смысле? Может быть, «квинтяне» — это что-то вроде метафоры?

Молли нахмурилась, как будто серьёзно обдумывая её слова.

— Что значит «в переносном смысле»?

— Ну, — осторожно начала Делия, — может, он имел в виду не настоящих маленьких существ, а, скажем, что-то другое. Например, радость или вдохновение. То, что приходит к людям, которые занимаются музыкой или делают что-то хорошее.

Молли покачала головой, и её мордашка приняла недовольный вид.

— Нет! Квинтяне настоящие, я знаю! Доктор Араго не стал бы так говорить, если бы это была просто какая-то выдумка!

Делия тихо вздохнула, поняв, что переубедить девочку будет сложно.

— Ну что ж, может, ты и права, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Главное, что ты в это веришь.

Молли кивнула, её лицо вновь озарилось радостью.

— Я верю! И я знаю, что однажды увижу их. Может быть, даже очень скоро.

Делия с интересом наблюдала за девочкой, размышляя, что бы всё это могло значить. Слова про квинтян почему-то застряли у неё в голове, словно странный мотив, который никак не покидает сознание. Она нежно провела рукой по голове Молли, стараясь не растрепать её чёрные волосы.

— Ну что ж, Молли, мне пора, — сказала она с тёплой улыбкой, хотя внутри чувствовала странную тяжесть.

— Уже уходишь? — девочка подняла на неё глаза, полные легкой грусти.

— Да, — кивнула Делия. — Но ты продолжай строить замок, и, может, твои квинтяне появятся быстрее, чем ты думаешь.

Молли радостно закивала:

— Я буду ждать! Спасибо за помощь!

Делия улыбнулась ещё раз, повернулась и медленно пошла прочь с площадки, чувствуя, как взгляд ребёнка всё ещё прикован к её спине. Её шаги казались тяжёлыми, будто каждый отрыв ноги от земли был усилием.

— Этот ребёнок счастливее меня, — подумала она, смотря на деревья вдоль тротуара. — У неё есть мечта. Пусть и странная, но она ей верит. А я... у меня больше ничего нет. Ни надежд, ни веры в что-то лучшее. Трудно быть взрослой. Мы перестаём верить в чудеса и лишь погружаемся в бесконечные заботы, как будто это всё, что осталось.

Она остановилась у перехода, глядя на машины, мимо несущиеся одна за другой. Молли со своим воображением, фантазиями и этим странным доктором казалась теперь Делии словно из другого мира, света и радости. Мир, который давно перестал принадлежать ей самой. Она отвела взгляд от дороги, чтобы вытереть внезапно накатившую слезу.

— Что мне теперь остаётся? Просто существовать?

Автомобили остановились, загорелся зелёный свет. Делия сделала шаг вперёд, ощущая нарастающую пустоту внутри.

Делия шла вперёд, не обращая внимания на проходящих мимо людей. Перед глазами плыли мысли, будто вырванные из чужой жизни, но странным образом переплетающиеся с её собственной.

— Увидишь квинтян... — едва слышно прошептала она, повторяя слова доктора Араго, которые он говорил Молли.

Эти слова зазвучали странным эхом в её голове, будто они принадлежали не ей, а кому-то из прошлого или будущего. Она подняла глаза на небо, пронзительно-синее, словно вымытое осенним дождём.

— Всю жизнь я шла по спирали судьбы, — мелькнуло у неё в голове. — Раз за разом оказываясь в похожих точках. Как будто что-то меня держит и не даёт вырваться из этого круга. Оркестр, мать, Джо, странности вокруг — всё это кажется шагами в замкнутом пространстве. Я будто возвращаюсь туда же, откуда начинала. Но ведь должно быть что-то большее, чем это бесконечное повторение?

Она остановилась на тротуаре, глядя на свои ботинки, которые зачерпнули пыль с дороги.

— Молли верит в квинтян, а я... а я даже не знаю, что значит верить. Когда я разучилась мечтать? Когда позволила этому миру затянуть меня в его серые будни?

Она прикоснулась к своему виску, чувствуя слабую пульсацию, будто нечто в ней само требовало ответа. Но ответа не было. Только легкий шорох листьев, кружащих под ногами, да холодный воздух, заставляющий плотнее запахнуть пальто.

— Если справишься, увидишь квинтян, — снова прозвучало в голове, и Делия усмехнулась: — Справишься... Как будто я вообще что-то могу изменить.

И всё же что-то внутри, слабое, как дуновение ветра, тронуло её душу. Слова сами собой слетели с губ:

— Может, я просто боюсь поверить, что это возможно?

Её взгляд остановился на дальнем конце улицы, где солнце, уходящее за горизонт, заливало дома мягким золотым светом. В этот миг она почувствовала, что стоит на пороге чего-то, чего не может ещё понять. И, возможно, ответ был не в прошлом и не в будущем, а в том, чтобы сделать следующий шаг.

Делия, словно вдохнув новую порцию воздуха, почувствовала, как её плечи расправляются. Мысль о том, что она может выбраться из замкнутого круга, пускай даже маленькими шагами, добавила ей сил. Она прошла ещё пару кварталов, раздумывая обо всём, что с ней случилось за последние дни, и, к собственному удивлению, обнаружила, что внутри неё больше нет той привычной тяжести.

Когда она вернулась в общежитие, вечер уже опустился на город. В коридоре, как обычно, царила напряжённая суета: кто-то громко болтал, из-за дверей доносились звуки музыки, а на лицах соседей по-прежнему читались усмешки и скрытая издёвка. Делия замедлила шаг, встретившись взглядом с одной из девушек, которая всегда первой подначивала остальных, и вдруг... улыбнулась.

— Добрый вечер, — сказала она спокойно, проходя мимо.

Девушка удивлённо моргнула, будто не ожидала такой реакции. Остальные тоже замерли, переглядываясь. Но Делия уже не оглядывалась. Её спокойная улыбка была лучшим ответом на их попытки задеть её.

На ужине она впервые за долгое время не побежала искать укромное место. Вместо этого, набрав поднос с едой, села за стол в столовой. Да, ей бросали косые взгляды, кто-то перешёптывался за спиной, но Делия сделала вид, что этого не замечает. Она ела спокойно, не торопясь, даже наслаждаясь простой, пусть и не самой вкусной, едой.

Каждая ложка казалась символичной — шагом к возвращению себе прежней уверенности. Она посмотрела в окно на сумеречное небо и подумала, что, может быть, то, что её жизнь пока похожа на спираль, вовсе не значит, что она не может выбраться из неё. Всё зависит от неё самой.

Делия проснулась утром, и это был день, когда она не чувствовала тревоги. Проснувшись с ощущением внутреннего спокойствия, она встала с постели, потянулась, ощущая, как её тело готово к новому дню. Без всяких сомнений и страхов, которые раньше заставляли её прятаться в тени, она направилась в столовую.

Войдя в столовую, она почувствовала необычное облегчение. Утром было тихо, и, казалось, каждый её шаг в этом знакомом месте звучал, как новое начало. Несколько студентов за столами переговаривались, но они даже не обратили внимания на её присутствие. Делия села за стол и спокойно начала завтракать — никого не боясь, ни насмешек, ни уколов.

Она заметила, как её собственное дыхание стало ровным и уверенным. Каждая ложка каши, каждый глоток чая словно укрепляли её внутреннюю силу. Даже запах этой едой казался ей сегодня каким-то особенным, символом того, что её жизнь переходит на новый уровень.

После завтрака Делия почувствовала, как легко стало двигаться по коридорам. Больше не было тех тяжелых взглядов и угроз в воздухе, которые она ощущала раньше. Это был день, когда она могла быть собой.

Когда она подошла к зданию оркестра, её встретил капельмейстер. Он стоял в дверях, ухмыляясь и покачивая головой.

— А вот и наша звезда! — сказал он с легким смешком. — Вы опять привнесли нервозность в наш коллектив. Смотрите, у нас тут уже вся оркестровая труппа переглядывается и думает, что с вами не так.

Делия искренне рассмеялась. Она поняла, что капельмейстер не настаивает на серьёзной критике, а всего лишь в шутку подшучивает. Она вновь почувствовала лёгкость в своей душе.

— Извините, я, наверное, просто слишком вовлечена, — ответила она, ободрённо улыбаясь.

— Ну, скоро всё нормализуется, — продолжил он, с намёком на то, что музыкантша, которую Делия замещала, скоро вернется из декретного отпуска. — Как только она вернётся, все вернётся на свои места. Но пока, давайте посмотрим, как вам удаётся справляться с этим оркестром без неё.

Делия кивнула, не переживая по поводу будущего. Это больше не было для неё источником стресса. Она теперь была уверена в своём месте в оркестре, и даже если бы всё вернулось в прежний порядок, она уже нашла свой путь.

Делия зашла в репетиционный зал, почувствовав, как её шаги становятся уверенными, и направилась к своему месту в оркестре. Она села на стул, поставив тарелки рядом с собой, и приняла удобное положение, готовая к репетиции. В этот момент её взгляд случайно встретился с глазами нескольких музыкантов, но она заметила, что их взгляды были скорее любопытными, чем осуждающими. Делия почувствовала, как её сердце начинает биться ровно, как будто вся её жизнь обрела гармонию с музыкой, которая вот-вот начнётся.

Дирижёр, высокий и с немного раздражённым видом, шагал по сцене, проверяя состав оркестра. Он поднёс палочку к губам, и вдруг зал наполнился тишиной. Все взгляды были направлены на него, и, как только он поднял палочку, звуки оркестра начали наполнять пространство.

— Ну что, продолжаем репетировать шестую симфонию Малера, — сказал он, не отрывая взгляд от партитуры. — До премьеры осталось всего ничего, так что давайте не будем терять времени и начнём с первой части.

Делия устроила свои тарелки и приготовилась. Шестая симфония Малера была величественной и драматичной, а её партия — одна из самых редких. Тарелки звучали только несколько раз за всю симфонию, и это придавало их роли особую значимость. Иногда ей приходилось просто ждать своей очереди, тихо наблюдая за тем, как оркестр развертывает свои эпические линии, а она оставалась в тени.

Дирижёр начал, и оркестр погрузился в музыку. Сначала звучали резкие, яростные аккорды, передавая всю тяжесть настроения. Делия сидела, сосредоточенная, её пальцы сжимались вокруг ручек тарелок, готовые в любой момент создать тот звук, который добавит своей важной, но краткой ролью ещё один слой эмоций в картину симфонии.

Прошло некоторое время, и вот — наконец, её момент. Дирижёр поднял палочку, и, как только музыканты смолкли, последовал тот самый момент, когда тарелки должны были врезаться в общий звук. Делия резко провела палочкой по одному из них, издавая звонкий и мощный звук, который будто прорезал тишину.

В этот момент, когда в воздухе зазвучала эта редкая и мощная нота, Делия почувствовала, как в её душе что-то зазвучало в унисон с этим чистым, резким звуком. Она снова была частью чего-то большего, что привносило в этот мир больше глубины и эмоций. Как бы кратко ни была её роль, она знала, что этот момент был важен. Её тарелки привнесли ту самую искру, которая сделала симфонию цельной.

После того как дирижёр объявил перерыв, оркестр замер, а затем в зале воцарилась тишина. Музыканты, один за другим, стали покидать свои места, чтобы немного расслабиться перед продолжением репетиции. Делия, осторожно убрав тарелки на своё место, встала и направилась к дверям.

Коридор был уже заполнен коллегами, которые, как и она, пришли на паузу между частями репетиции. Кто-то спешил в сторону туалета, другие, никуда не торопясь, шли вдоль стен, переговариваясь между собой. Атмосфера в коридоре была свободной и непринуждённой, хотя разговоры и смех на фоне звучали несколько нервно, словно кто-то продолжал говорить о чём-то, что оставалось скрытым в воздухе.

Делия замедлила шаг, оглядываясь вокруг. Рядом с ней прошёл один из виолончелистов, заметивший её взгляд. Он чуть нахмурился, но ничего не сказал, просто пошёл к умывальнику. Делия не отреагировала, её мысли оставались сосредоточены на том, как она постепенно находит своё место среди этих людей. Она все ещё ощущала лёгкость, которую принесла ей вчерашняя уверенность, но в коридоре ощущалась легкая напряжённость, как бы каждый из музыкантов всё ещё пытался нащупать, что же изменилось в этом оркестре с её появлением.

Остальные музыканты слонялись, кто-то стоял у окна, вытирая руки, кто-то раздумывал, погружённый в свои мысли, и даже несколько человек начали спорить о том, как лучше интерпретировать одну из партий симфонии. Но Делия не присоединилась к обсуждениям — она стояла немного в стороне, не вмешиваясь в разговоры. Она чувствовала, как её место среди них постепенно становится более естественным, хотя и не было ещё полной уверенности в том, что всё станет стабильным.

Во время перерыва Делия задумалась, стоя у стены коридора. Мысли унесли её далеко от музыки и репетиций, и она потеряла счёт времени. Она стояла неподвижно, слушая отголоски разговоров, которые постепенно стихали, и ощущала, как постепенно уходит напряжение. Словно забыв о всем, что окружает её, она позволила себе погрузиться в тишину, в этот короткий момент уединения.

Прошло несколько минут, но, кажется, она не заметила, как музыканты покинули коридор. В какой-то момент, когда её мысли были унесены далеко вглубь, Делия пришла в себя, вдруг осознав, что вокруг стало слишком тихо. Она огляделась, не заметив, как все ушли на свои места, и осталась одна в пустом коридоре. На её лице появилась растерянная гримаса, как если бы она вдруг осознала, что пропустила что-то важное.

Именно в этот момент её взгляд случайно зацепился за фигуру у окна на противоположной стороне коридора. Она замерла, изучая силуэт девушки, стоявшей там. Девушка была одета в стандартную форму оркестра, её волосы были собраны в аккуратный пучок, и она стояла, не двигаясь, с взглядом, устремлённым в окно. Странная тишина, которая окружала её, казалась нереальной. Делия не могла понять, почему эта фигура вдруг вызвала у неё странное чувство беспокойства.

Она прищурилась, пытаясь разглядеть её лицо, но девушка стояла спиной, полностью скрывая его. Делия не могла вспомнить, чтобы когда-либо видела её в своём коллективе. Лицо незнакомой музыкантши казалось знакомым, но одновременно оно было совершенно чуждым. Откуда она здесь, и кто эта девушка?

Постепенно её взгляд скользнул вниз по её фигуре, но фигура не двигалась. Делия почувствовала, как что-то необычное повисло в воздухе. Казалось, что всё в этот момент замедлилось: пустой коридор, молчаливое окно, и странная девушка, стоящая, не поворачиваясь.

Делия, не в силах оторвать взгляд от странной фигуры, сделала шаг вперёд, решив подойти поближе и выяснить, кто это. Но как только её нога коснулась пола, девушка у окна вдруг повернула голову.

В этот момент сердце Делии остановилось. Она застыла на месте, словно её тело больше не подчинялось её воле. Лицо девушки, которая только что стояла спиной, оказалось абсолютно одинаковым с её собственным — каждый чертёж, каждая линия, каждый угол. Это было словно зеркало, только не её отражение, а живое существо, существующее здесь и сейчас. Двойник Делии смотрел на неё с таким же бесстрастным выражением, как она сама, но в его глазах не было ни признаков жизни. Лицо девушки было лишено эмоций, как у мраморной статуи, словно эта фигура не была частью настоящего мира.

Делия замерла, не в силах понять, что происходит. Внутри её разыгрывалась буря эмоций — от ужаса до полного недоумения. Она пыталась вспомнить, не видела ли она эту девушку раньше, но память не поддавалась. Двойник не двигался, не говорив ни слова. Он стоял, смотря на неё, его глаза холодны и безучастны.

В горле у Делии пересохло, и в ушах стала звенеть тишина, которую прерывал лишь её собственный учащённый дыхание. С каждым мгновением её страх усиливался, как если бы девушка — её двойник — была не просто её отражением, а чем-то гораздо более зловещим. Всё в её теле кричало:

— Уйди, это не нормально!

Она сделала шаг назад, но ноги будто бы не слушались её, а взгляд не мог оторваться от этого фигуры. Внезапно, двойник сделался немного ближе, и Делия инстинктивно отступила, наткнувшись на стену. Эта фигура продолжала смотреть на неё, так же, как и она смотрела на себя в зеркале, только зеркала здесь не было.

Тишина была оглушительной. Делия почувствовала, как её пульс ускоряется, как будто она больше не контролирует своё тело. Мозг отказывался принимать то, что происходило, и она пыталась убедить себя, что это просто галлюцинация или сон, но это было не так.

Двойник всё так же молчал, его глаза не отрывались от неё, а воздух вокруг них стал густым и тяжёлым, как если бы пространство само по себе затягивало всё вокруг. Делия сделала глубокий вдох, собрав все силы, чтобы снова двинуться, но так и не смогла. Её тело словно было связано невидимыми нитями с этим существом.

Не в силах справиться с нарастающим ужасом, Делия наконец проговорила, едва сдерживая дрожь в голосе:

— Кто ты...?

Но девушка не ответила. Только холодное молчание, и её взгляд, который не отрывался от Делии, которая продолжала стоять, словно приклеенная к месту, вглядываясь в лицо своего двойника. Каждый момент казался замороженным во времени. Нейронные связи в её голове взбунтовались, пытаясь понять, что происходит, но разум упорно отказывался принимать реальность. Она не могла отвести взгляда — так сильно её тянуло посмотреть на это лицо, которое было одновременно её и не её, чуждое, но знакомое.

И вдруг, в самый момент, когда её взгляд не мог уже выдержать этой жуткой тишины и безмолвной встречи, Делия заметила что-то необычное. В глазах двойника, что-то маленькое и светящееся появилось — слёзы. Маленькие, едва заметные, но настоящие слёзы, медленно катящиеся по её лицу. Это было так нелепо, так не вяжущиеся с тем, что она ожидала увидеть, что Делия на мгновение потеряла дар речи.

Её собственная душа сжалась. Жалость, как нежный порыв, ворвалась в её сердце. Она ощутила, что двойник, несмотря на свою холодную неподвижность, испытывает что-то — нечто человеческое. Это было странное, необъяснимое чувство: жалость и сострадание к тому, что она ещё не могла понять.

Делия сделала осторожный шаг вперёд, не сводя глаз с двойника. С каждым её движением пространство вокруг казалось всё более искажённым, как если бы сама реальность начала дрожать от напряжения. Когда она оказалась достаточно близко, её рука медленно потянулась к лицу двойника. Она коснулась его щёки. На её пальцах осталась влажность — те самые слёзы, которые она только что заметила. Тонкая, хрупкая, холодная влажность.

Но как только её рука прикоснулась к лицу, всё вокруг исчезло. В мгновение ока, фигура двойника растворилась в воздухе, как дым, исчезая перед глазами Делии, не оставив ни следа, ни звука. Тишина снова поглотила пространство.

Делия стояла, как в оцепенении, всё ещё ощущая на своих пальцах мокрые следы слёз, но теперь уже пустые. Её грудь сжалась, а дыхание стало тяжёлым. Она огляделась вокруг, пытаясь понять, что только что произошло. Коридор был пуст, как и прежде. Не было ни двойника, ни слёз, ни странной тягучей тишины. Всё вернулось в норму, как если бы ничего не происходило.

Однако в её душе оставалась странная пустота. Тот момент, когда она прикасалась к своему двойнику, оставил след, который не исчезал, как будто ей удалось прикоснуться к чему-то большему, чем просто её отражение. Слёзы двойника, его молчание — всё это было чем-то, что оставалось с ней, не позволяя забыть.

Что это было? Иллюзия? Сон? Или же нечто большее? Делия не могла понять, но одно было ясно: её мир стал немного более странным, чем прежде.

Делия стояла в коридоре, ещё не оправившись от увиденного. Мозг пытался разобраться в произошедшем, но всё происходило слишком быстро, слишком странно. Она медленно обернулась, когда услышала своё имя.

— Делия!

Её взгляд упал на флейтиста Джо, который стоял у дверей, немного отстранённый от неё, с лёгким удивлением на лице. Он заметил, что она одна, и сразу подошёл, как всегда с лёгким беспокойством, будто что-то в её поведении сразу привлекло его внимание.

— Ты чего тут одна? — спросил он, мягко улыбаясь, но в голосе слышалась та забота, которую Делия уже давно научилась распознавать. — Все уже пошли обратно на репетицию. У нас мало времени, нужно спешить.

Делия пару секунд замерла, теряясь в своих мыслях. Потом, немного встряхнувшись, она ответила:

— Да, я... просто немного задумалась.

Джо не стал задавать лишних вопросов. Он выглядел слегка растерянным, как всегда, когда хотел быть внимательным, но не знал, как правильно подойти к ней. Вместо этого он продолжил, как будто собирался сразу перевести разговор в более привычное русло.

— Ну ладно, не будем терять время. В общем, все вопросы с квартирой улажены. Ты можешь внести свою половину денег, и мы сможем наконец заселиться. Я уже поговорил с хозяевами, они согласны, все устроено.

Делия немного удивилась, не ожидая, что разговор вдруг перейдёт на такую практическую тему. В голове всё ещё витала сцена с двойником, но слова Джо, как обычно, обладали тем спокойным, уверенным тоном, который выводил её из пучины раздумий.

— Ты... ты говоришь серьёзно? — немного растерянно спросила она, пытаясь понять, как её собственные мысли вдруг оказались так далеко от реальности, когда речь шла о квартире.

— Конечно, — Джо улыбнулся, заметив её сомнение. — Всё готово. Просто скажи, когда сможешь передать свою часть.

Она обернулась к нему, чувствуя, как его слова возвращают её в привычный ритм. Всё было так простое и логичное: квартира, деньги, совместное проживание. Она должна была это сделать, она знала это. Однако где-то в глубине оставался странный след от того, что она только что пережила в коридоре, и этот момент казался нереальным по сравнению с обыденной реальностью Джо.

— Хорошо, — наконец ответила она, не зная, почему её голос прозвучал так тихо. — Я скоро переведу деньги.

Джо кивнул, не заметив её задумчивости, и добавил:

— Отлично! Я всё устрою, не переживай. А теперь давай вернёмся на репетицию, а то ещё опоздаем.

Он лёгким жестом пригласил её идти с ним, и Делия шагнула рядом с ним, не произнеся ни слова. Они вместе направились к дверям, но в голове Делии всё ещё крутилась странная картина того, что произошло в коридоре.

Когда Делия и Джо вернулись в зал для репетиции, атмосфера уже изменилась. Музыканты рассаживались на своих местах, шум и суета немного утихли, но напряжение оставалось в воздухе. Делия села на своё место, аккуратно расставив тарелки, как всегда, и приготовилась к продолжению репетиции. Однако её мысли всё ещё были далеко, где-то в коридоре, где всё казалось иным, не таким, как обычно.

Репетиция продолжалась, и дирижёр вновь взял в руки палочку, делая акценты на тех участках симфонии, где Делия должна была вступить. Музыка звучала мощно и завораживающе, но, несмотря на всю её красоту, Делия не могла избавиться от ощущения, что что-то было не так.

Когда она снова посмотрела на Джо, сидящего напротив неё с флейтой в руках, её внимание зацепило что-то странное в его взгляде. Он смотрел на неё не просто как на коллегу, не как на просто музыканта в оркестре. Его глаза были полны того чувства, которое она давно уже замечала — нежности, беспокойства, но теперь оно было явным и не скрытым. Это был взгляд, который говорил, что между ними есть нечто большее, что давно не высказывалось вслух, но всё равно ощущалось в его глазах.

Делия почувствовала, как её сердце замирает на мгновение. Но, к своему удивлению, этот взгляд не вызвал у неё тревоги. Напротив, ей стало немного легче — взгляд Джо был таким же, как прежде, хоть и с оттенком чего-то нового. Этот взгляд говорил о привязанности, о внимании, которое она привыкла игнорировать, но теперь, возможно, поняла.

Однако едва она отвела взгляд от Джо, как её заметили другие. Переборщики с медными и деревянными инструментами, кто-то из струнников — все они смотрели на неё с выражением, которое нельзя было принять за что-то хорошее. В их глазах читалась не просто враждебность — это было нечто большее. Это был страх и ненависть, сконцентрированные в каждом взгляде, замаскированные под что-то привычное, но слишком очевидное, чтобы скрыть.

Каждое их лицо, когда она на них смотрела, было как холодный камень. Несколько человек отворачивались, чтобы не встречаться с её взглядом, другие — поднимали брови с выражением отчуждения, как будто её присутствие здесь нарушало нечто важное и незыблемое. Они как будто считали её чужой, посторонней, как если бы она была не частью их мира, а чем-то, что должно исчезнуть.

Делия пыталась игнорировать эти взгляды, сосредоточившись на своей партии, но что-то внутри неё сжалось от того, как она чувствовала эту дистанцию. Было страшно осознавать, что её место здесь, в оркестре, все ещё не закрепилось, что она, несмотря на все усилия, оставалась в стороне от них. И, возможно, это было связано не с её музыкальными способностями, а с тем, как воспринимали её как человека, как коллегу. Эти взгляды не были случайными.

Дирижёр вел репетицию с напряжением, отмечая неточные моменты, и вскоре снова пришёл её черёд. На партию тарелок в шестой симфонии Малера она должна была войти, и каждый раз, когда она готовилась, ощущала на себе взгляды коллег, их отстранённость и неприязнь. Это было странное, почти невыносимое ощущение — как если бы её присутствие не имело смысла для них. И всё это усиливалось с каждым повтором, с каждым взглядом, что она замечала мимоходом.

В какой-то момент, когда оркестр снова погрузился в музыку, Делия почувствовала, как её тело напряглось от давления этих взглядов. Музыка продолжала звучать, и, несмотря на всё, она играла — точнее, старалась играть, несмотря на то, что её разум всё ещё был поглощён беспокойством, страхом, что эти взгляды никогда не исчезнут, что она так и останется здесь чужой среди своих.

Зал для репетиций, казавшийся прежде пространством, наполненным лишь музыкой, теперь ощущался как поле боя, где Делия была не просто музыкантом, а изгоем, окружённым враждебными силами, скрывающими свои истинные чувства под маской обычного профессионализма.

На следующий день Делия проснулась от солнечного света, который, пробиваясь сквозь занавески, мягко касался её лица. Она открыла глаза и, не сразу осознавая, где находится, некоторое время лежала в тишине, прислушиваясь к своим ощущениям. Комната вокруг неё была спокойной, уютной, но... чужой. Её голова слегка болела, и тело чувствовало лёгкую усталость, как будто она пережила нечто значительное, но с трудом могла вспомнить, что именно.

Она повернула голову и сразу заметила, что кровать, на которой она лежала, была совершенно другой. Не такая, как в её комнате в общежитии — она была больше, с мягким белым покрывалом, а воздух в комнате был свежим и, по сравнению с тем, что она привыкла чувствовать в коридорах общежития, намного тише. В комнате стояла приятная, но не слишком яркая мебель, и даже запах был иной — не как в том старом здании, а свежий и нейтральный, пахнувший новой тканью и деревом.

Делия по-прежнему не могла понять, что с ней происходит. Вчера вечером она действительно приехала сюда с Джо, после того как они договорились о квартире, но всё случилось так быстро. Всё вроде бы было спокойно, без лишних слов, без торжеств и волнений — они просто привезли свои вещи и устроились. И вот теперь она просыпается здесь, в новой квартире, с чувством лёгкой растерянности, не понимая, как она оказалась в этом пространстве.

Она снова огляделась. Не было ни знакомых звуков, ни привычного окружения. Всё выглядело так, как если бы она только что попала в совершенно новый мир, где не было ни её прошлого, ни привычной рутины. Тут была тишина, которая была почти невыносимой, как если бы сама обстановка была создана для того, чтобы заставить её остаться одной в своих мыслях.

Делия медленно поднялась, чувствуя, как её тело нехотя просыпается. Потянувшись, она взглянула на часы на тумбочке и поняла, что проснулась поздно. Весь день только начинался. Появилось странное ощущение, что она должна была уже что-то сделать, куда-то идти, но всё это казалось таким неважным по сравнению с тем, что она пережила в последние дни.

Тогда её взгляд снова упал на интерьер комнаты — новая квартира, которую она и Джо выбрали. Это было, по сути, ещё одно новое начало. И хотя Делия не могла до конца осознать, как она сюда попала, она почувствовала, что это место не будет таким чуждым, как она думала. Возможно, именно здесь она сможет найти своё место, где начнёт строить что-то своё.

Дверь спальни скрипнула, и Делия повернула голову. В дверном проёме появился Джо, одетый в простую белую майку и с широкой, немного озорной улыбкой на лице. В руках он держал чашку с кофе, от которой тянулся лёгкий, утренний аромат, наполняя комнату. Его шаги были уверенные и спокойные, как будто он был здесь хозяином, а вся эта новая обстановка для него не казалась чуждой.

— Вот, — сказал он, подходя к кровати, и поставил чашку на тумбочку рядом с ней. — Кофе для тебя.

Делия, всё ещё не до конца проснувшаяся, посмотрела на него с усмешкой. Она почувствовала лёгкую растерянность, но попыталась её скрыть.

— Кофе в постель, — пошутила она, приподнимаясь на локтях и улыбаясь. — Не ожидала такого внимания от тебя.

Её слова были лёгкими, но в них было что-то тёплое, почти игривое. Джо ответил на её шутку с ещё более широкой улыбкой, с лёгким смехом в голосе, и подошёл немного ближе.

— Ну, раз уж мы вчера вечером сблизились так близко, как это только возможно между двумя взрослыми людьми, — сказал он с лёгким прищуром, — то я просто обязан вести себя с тобой так, как будто ты моя невеста.

Его слова прозвучали мягко, но с лёгким налётом уверенности, который добавил моменту лёгкости. Делия, удивлённо смотря на него, почувствовала, как её сердце чуть сильнее забилось. Всё это происходило как-то неожиданно — они действительно были близки вчера, и в этот момент было что-то откровенно искреннее в его словах.

Она засмеялась, но этот смех был уже не таким лёгким, как раньше. Он был полон какого-то странного волнения. Почему его слова вызывали в её груди такое чувство? Может быть, она уже не была готова к этому.

— А ты уверен, что готов так вести себя со мной? — её голос стал тише, чуть более серьёзным, хотя в глазах всё ещё оставалась шутка.

Джо засмеялся в ответ, ещё раз взглянув на неё с мягким, но уверенным взглядом.

— С тобой? Конечно, готов. Ты же знаешь, что я не люблю делать полдела, — добавил он, присаживаясь на край кровати и осторожно подавая ей чашку с кофе. — Так что, если ты не против, завтра я могу принести тебе завтрак в постель. А может, и не только завтрак.

Его слова, хотя и прозвучали шуточно, были искренними, и Делия почувствовала, как её напряжение немного уходит. Она приняла чашку, и их пальцы слегка коснулись друг друга. Это было ненадолго, но достаточно, чтобы снова почувствовать, что между ними есть нечто особенное.

— Посмотрим, как ты будешь вести себя с этим кофе, — ответила она с улыбкой, стараясь скрыть свою неловкость.

Джо улыбнулся в ответ, и на его лице мелькнула привычная доброжелательная улыбка. В этот момент, несмотря на всё, что было раньше, Делия почувствовала, что она может начать новую главу своей жизни, и этот момент, этот кофе, этот простой, но тёплый разговор — были хорошим началом.

Делия медленно поднесла чашку к губам и сделала глоток. Тёплый кофе наполнил её внутренности приятным теплом, унес всех её утренних мыслей, оставив пространство для чего-то важного, туманного и в то же время ощутимого. Она поставила чашку обратно на тумбочку и, немного замешкавшись, встала с кровати, не отрывая взгляда от Джо.

Её взгляд стал более пристальным, почти изучающим. Он был таким спокойным, таким уверенным и открытым, что она ощутила себя будто бы на пороге чего-то нового и важного. Она словно пыталась прочитать его, понять, что стоит за этой улыбкой, за его лёгкой манерой держаться. Но в его глазах не было ни скрытого намёка, ни недосказанности — в них была просто честность, тёплая и ясная. Делия почувствовала, как сердце её снова делает скачок, как внутри появляется странная лёгкость.

Джо замер. Он заметил, как она смотрела на него. Он тоже был немного насторожен, словно в этот момент всё, что между ними происходило за последние дни, вдруг собрало всё своё значение в одном взгляде. Он не знал, что она думает, но знал, что она видела его по-настоящему. Без фальши, без игр. Это было то самое мгновение, когда они оба поняли — вот оно, счастье.

Он слегка наклонился, как будто боясь нарушить эту тишину, но одновременно ощущая, что это и есть то, что было нужным. Он молчал, но его глаза говорили всё. Делия почувствовала это — прямое, открытое ощущение, что их пути переплелись, и нет больше расстояния между ними. Были только они вдвоём, в этом моменте, в этом пространстве.

Словно всё сложилось в одно мгновение: тихий, едва заметный смех, взгляд, который больше не требует слов, уверенность в том, что они нашли друг друга. Это было счастье. Простое и ясное. Как утренний свет, как аромат свежезаваренного кофе, который они разделили, как тёплая рука, которая может быть рядом.

Делия слегка прищурилась и, не отрывая взгляда, тихо произнесла:

— Ты прав. Это оно. Мы нашли его.

Джо в ответ только улыбнулся, и этот его взгляд был таким искренним, что Делия почувствовала, как её сердце наполнилось теплом. Он не сказал ни слова, но его улыбка сказала больше, чем любые фразы. Он лёгким шагом направился к двери, и, прежде чем выйти, оглянулся на неё.

— Я скоро, — сказал он, и, не дождавшись ответа, вышел из комнаты.

Делия осталась стоять на месте, немного растерянная от того, как всё происходило. Мгновение назад они были так близки, что мир вокруг как будто исчез. Но теперь она оказалась одна в этой комнате, и в её душе всё ещё сохранялся тот трепет, который наполнил её, когда они оба поняли, что счастье было уже здесь, рядом с ними. Но теперь ей хотелось что-то изменить. Хотелось почувствовать себя по-другому, быть такой, какой она могла быть, когда рядом был кто-то, кто её ценил. Это был момент, когда Делия решила, что хочет быть для Джо не просто девушкой, с которой можно выпить кофе, а кем-то особенным, красивым.

Она подошла к своему чемодану, где лежали вещи, которые она только недавно принесла в квартиру. Среди них она заметила своё белое платье — лёгкое, нежное, с тонкими бретельками и полупрозрачной тканью, которая едва касалась кожи. Платье было простым, но в нём было что-то утончённое, что-то, что делало её особенной. Это платье, наверное, не подходило для обычных дней в общежитии, но в этот момент она поняла, что оно идеально подойдёт для того, чтобы Джо увидел её не просто как девушку, с которой можно пить утренний кофе, а как ту, с кем можно разделить нечто большее, что стоит за простыми моментами.

Она медленно натянула платье, ощущая, как оно ложится по её фигуре, обвивает её нежностью, как напоминание о том, что она может быть красивой, когда захочет. Делия посмотрела на себя в зеркало, поправила волосы и чуть улыбнулась. В зеркале ей вдруг показалась не та девушка, что всегда скрывалась за джинсами и футболкой. Она выглядела иначе, как-то более уверенно. Эта девушка была не просто музыкантшей, а кем-то гораздо большим — той, кто знала, что её ценят, той, кто могла выбирать, кем быть.

Как только она закончила одеваться, её взгляд упал на окно, и она увидела, что на улице уже стоял яркий солнечный свет. День продолжался, и её жизнь, кажется, начиналась заново.

Делия вышла из комнаты, чувствуя, как её платье слегка шуршит, как каждый шаг даёт ей уверенность. Она не торопилась, не спешила, но её внутреннее ощущение было ясным: она хотела, чтобы Джо увидел её такой, какой она могла быть — красивой, уверенной, не просто частью его мира, а его настоящей спутницей.

Когда она вошла в кухню, Джо, заметив её, замер на месте. Его глаза сразу засияли, и на его лице появилась та самая улыбка, которую Делия запомнила с самого начала.

— Ты... потрясающая, — сказал он, почти шёпотом, и в его голосе звучала искренность, которой она не могла не заметить.

Делия почувствовала, как внутри неё что-то растаяло от этого простого комплимента. Она подошла ближе, встречая его взгляд.

— Я хотела, чтобы ты увидел меня немного по-другому, — ответила она с лёгкой улыбкой, почувствовав, как её сердце начало биться ровно, спокойно, с уверенным чувством, что она сделала правильный выбор.

Делия почувствовала, как её сердце ускоренно забилось, когда Джо подошёл к ней и, не отрывая взгляда, аккуратно положил руки на её плечи. Он немного наклонился вперёд, и, прежде чем она успела что-либо сказать, он обнял её. Это было тёплое, нежное объятие, которое словно соединяло их в этом моменте. Делия замерла, поглощённая тем, что они оба чувствовали. В его руках была забота, а в её — спокойная радость от того, что она оказалась рядом с тем, кто ценит её.

Он осторожно отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза, и, не отрываясь от её взгляда, наклонился ещё немного ближе. Делия почувствовала его дыхание и поняла, что ничто уже не важно, только этот момент, только они вдвоём. Его губы коснулись её губ, и мир вокруг исчез. Это был поцелуй, тихий и искренний, без спешки, без лишних слов, как если бы они оба вдруг осознали, что нуждаются в этом, чтобы почувствовать, что всё на своём месте.

Когда они отстранились, он не сразу отпустил её. Они оба стояли, держа друг друга, наслаждаясь этим коротким, но важным моментом. Делия почувствовала, как в груди у неё появляется лёгкость, как будто она наконец обрела своё место.

— Пойдём позавтракаем? — тихо сказал Джо, улыбаясь и проводя рукой по её спине, как будто предлагая продолжить этот уютный утренний момент.

Делия кивнула, и они вместе направились в кухню. Там, в простоте этого утра, они стали готовить завтрак — без спешки, без лишних разговоров, наслаждаясь взаимным присутствием. Джо нарезал хлеб, а Делия подготовила фрукты. В этот момент не было никаких сомнений, только лёгкость и чувство, что их мир — это именно здесь и сейчас, где нет тревог и вопросов, только счастье от того, что они вместе.

Когда завтрак был готов, они сели за стол, не спеша, наслаждаясь едой и одновременно подняв тему, которую оба старались отложить — репетиция. Джо, заметив, как Делия задумчиво кладёт ложку на тарелку, первым нарушил молчание.

— Ну что, ты собираешься на репетицию? — его голос был лёгким, но в нём чувствовалась какая-то настороженность.

Делия вздохнула, проведя пальцем по краю чашки с кофе. Она действительно думала об этом, но не могла избавиться от ощущения, что репетиция — это просто часть, которой не хватает чего-то важного.

— Я должна пойти, — ответила она, хотя её голос звучал неуверенно. — Ведь через несколько дней премьера шестой симфонии Малера, и мне хотелось бы сыграть на ней, быть частью этого события.

Джо слегка наклонился вперёд, внимательно глядя на неё. В его глазах появилась решимость, но в то же время — что-то в нём было мягким и поддерживающим.

— Но ведь ты там всё равно всего лишь временная замена, — сказал он, немного скривив губы. — Эта девушка, которую ты заменяешь, скоро вернётся. Ты будешь просто в тени всех остальных. К чёрту эту репетицию, Делия. Ты же заслуживаешь чего-то большего.

Делия замолчала, её взгляд скользнул по столу, а мысли вернулись к тем дням, когда она чувствовала себя частью чего-то важного. Но теперь, когда она только заменяла кого-то другого, ей становилось всё сложнее находить свой путь в оркестре.

— Я знаю, — ответила она тихо, — но мне всё равно хочется сыграть. Я хочу быть частью этого, не просто проходным человеком.

Джо протянул руку через стол и нежно взял её за ладонь. Его прикосновение было уверенным, и его глаза были полны понимания.

— Ты уже часть чего-то, — сказал он мягко. — Ты же видишь, что я здесь, что мы теперь вместе. Ты не обязана угождать оркестру или тем, кто не замечает твою ценность. Ты имеешь право на отдых, на то, чтобы быть счастлива. Репетиции — это не главное. Главное — то, что происходит здесь, с нами.

Он взглянул на неё, и в его глазах была искренняя забота, словно он хотел, чтобы она поняла, что её счастье важнее всего.

— Ты пропустишь одну репетицию, и мир не рухнет, — добавил Джо с улыбкой. — А я готов провести с тобой этот день. Пусть мы просто будем вдвоём. Что скажешь?

Делия посмотрела на него, её сердце отозвалось на эти слова, и вдруг она почувствовала, как напряжение, которое она носила в себе всё это время, начинает уходить. Пропустить репетицию? Это не было так уж страшно. Быть рядом с Джо, наслаждаться этим моментом — это было важнее. Она встретилась с его взглядом и улыбнулась.

— Ты прав, — признала она, сдавшись. — Хорошо, я пропущу этот день. Пусть будет так.

Джо поднялся, подошёл к ней и, наклонившись, поцеловал её в лоб.

— Отлично, — сказал он с улыбкой, — тогда давай проведём этот день вместе. Я уверен, что он будет лучше, чем любая репетиция.

Делия почувствовала, как её плечи расслабляются. В этот момент, несмотря на все переживания и трудности, она поняла, что иногда нужно просто позволить себе быть счастливой, не думая о том, что будет дальше.

После завтрака они решили прогуляться, чтобы провести время вместе, вдали от всех забот и обязанностей. Делия чувствовала, что ей нужно немного отдохнуть, погулять по улицам, почувствовать свежий воздух. Джо согласился, и они вышли из квартиры. Делия на секунду задумалась, ощущая тёплое утреннее солнце, которое проникало через окна, но потом легко взяла его за руку, и они направились к лестнице.

Спускаясь по старой деревянной лестнице, она чувствовала лёгкость в своём шаге, и всё вокруг казалось уютным и знакомым. Джо шёл рядом, как всегда, с лёгкой улыбкой на лице, его рука уверенно держала её, и это ощущение было таким простым и правильным.

Когда они вышли на улицу и оказались во дворе, Делия заметила, как всё вокруг дышит жизнью — оттёртые листья, разбросанные по асфальту, весёлые дети, играющие недалеко, и тишина, которая охватывала всё это пространство.

Но вдруг её внимание привлекла маленькая девочка, стоявшая на качелях у самого края двора. Её длинные чёрные волосы развевались на ветру, и она с интересом смотрела на них. Делия узнала её — это была Молли, та самая девочка, с которой она пару дней назад разговаривала, когда думала, стоит ли ей принять предожение Джо снять в складчину квартиру в этом доме.

— Делия! — вдруг окликнула Молли, поднимаясь с качелей и бегущая к ней.

Девочка была маленькая, лет шести, но выглядела такой взрослой, с любопытными глазами и неуловимой уверенностью, как у тех, кто с детства умеет обращать на себя внимание. Джо остановился, удивлённо оглядываясь на Делию.

— Ты её знаешь? — спросил он с недоумением.

Делия улыбнулась и кивнула, оборачиваясь к Джо.

— Да, это Молли. Мы познакомились пару дней назад, когда я только начала думать, стоит ли нам с тобой здесь поселиться.

Молли подошла ближе, оглядывая Джо с интересом, а Делия наклонилась, чтобы на её уровне поговорить с девочкой.

— Молли, это Джо, мой... — она замялась, не зная, как лучше сказать, но на лице Молли уже была такая открытая улыбка, что всё стало понятно.

— Привет, Джо! — сказала Молли, протягивая руку.

Джо не мог не улыбнуться в ответ, слегка наклоняясь к девочке, чтобы пожать её маленькую ладошку.

— Привет, Молли, — сказал он с тёплой улыбкой, и тут же добавил: — Ты знакома с Делией?

Молли кивнула и весело посмотрела на Делию, как будто они с ней уже были старыми друзьями.

— Мой папа — пианист, — сказала она гордо. — Мы с ним тут давно живём в этом доме, а ты, Делия, как давно здесь?

Делия улыбнулась и немного задумалась.

— Мы только переехали вчера, — ответила она, оглядывая двор, в котором они стояли.

Джо, теперь уже полностью осознавая, что здесь есть люди, которых Делия знает, внимательно слушал, но в то же время чувствовал себя несколько не в своей тарелке. В его жизни не было места таким небольшим, но важным встречам. Но он не мог не заметить, как Молли с интересом наблюдает за ним, и как Делия легко находит общий язык с этим ребёнком.

— У вас здесь весело, — сказал Джо, улыбаясь Молли, — а твой папа играет на пианино, так ведь?

— Да, он учит меня играть! — с гордостью ответила девочка. — Он мне говорит, что я уже почти готова к домашнему концерту!

Делия засмеялась, восхищённая ответом Молли.

— У тебя будет потрясающий концерт, — сказала она с улыбкой. — И ты будешь на нём играть как настоящая звезда!

Молли радостно засмеялась, и Джо снова взглянул на Делию, его глаза наполнились тёплым светом.

— Похоже, здесь у тебя уже есть друзья, — сказал он с лёгкой иронией. — Такие няшные друзья. Может, мы и правда можем тут остаться?

Делия, усмехнувшись, кивнула. Она чувствовала, как её жизнь постепенно наполняется новыми цветами, как в этом дворе, где она когда-то задумалась о своём будущем, теперь уже начали появляться новые связи. Она не знала, что будет дальше, но сейчас всё казалось правильным.

На следующий день Делия проснулась в квартире, и первое, что она почувствовала, — это тишина. Джо ещё спал рядом, его дыхание ровное и спокойное, а лёгкие солнечные лучи, пробиваясь через занавески, мягко касались его лица. Делия не торопилась вставать, оставаясь в тени своих мыслей. Она лежала, смотря на него, и сердце её сжималось от неясного беспокойства. Этот момент был таким тёплым и уютным, но что будет дальше?

Её взгляд скользнул по комнате, и она невольно сравнила её с теми днями, когда она просыпалась в общежитии. Здесь всё было иначе — тишина, уют, и Джо, который рядом, но всё-таки в её голове начинала складываться картинка, в которой она не видела своего места в этом доме.

Делия думала о своём будущем, и тучи сомнений начали собираться в её голове. Как долго она сможет оставаться здесь, в квартире с Джо? Он был добр и заботлив, и, возможно, влюблён в неё, но что будет, когда она всё-таки потеряет место в оркестре? Что она сможет предложить ему, если её жизнь окажется пустой, если она не будет работать, если она окажется зависимой от его помощи и поддержки? Разве он захочет жить с девушкой, которая не может обеспечить себя? Разве он захочет быть с ней, если в какой-то момент её мечты и амбиции закончится? В её голове всплыли мысли о том, что, возможно, Джо будет просто ждать, пока она «встанет на ноги», но что будет, если этого не произойдёт?

Делия вцепилась в одеяло, пытаясь избавиться от этих мыслей. Она посмотрела на Джо, который всё ещё лежал, мирно спящий, и, чтобы не разбудить его, тихо встала с кровати и пошла в ванную. Она умывалась, смотрела на своё отражение в зеркале, пытаясь собрать свои мысли. Что ей делать? Она чувствовала, что нужна пауза, чтобы перестать думать о Джо, об оркестре, о всех вопросах, которые не давали покоя.

В душе она почувствовала лёгкую решимость — ей нужно побыть на улице, подальше от всего этого. Взяв с собой немного еды из холодильника, чтобы не возвращаться слишком рано, она, вздохнув, оделась и тихо вышла из квартиры, не оборачиваясь.

Спускаясь по лестнице, Делия чувствовала, как её плечи начинают расслабляться. В этом доме она была как бы чужой, несмотря на Джо, несмотря на тепло, которое он ей дарил. Но ей нужно было найти себя, хотя бы на несколько часов — быть просто собой, а не девушкой, которая скрывает сомнения и страхи.

Когда она вышла на улицу, свежий воздух обдал её, и её взгляд автоматически упал на песочницу, где несколько дней назад она помогала Молли строить замок из песка. Воспоминания о том моменте, таком простом и тёплом, вновь наполнили её сердце какой-то ностальгией. Тогда, среди всех сомнений и неуверенности, она на мгновение почувствовала себя частью чего-то простого и радостного.

Теперь же, стоя у входа во двор, она заметила, что песочница пуста. Весь двор был тихим и безмолвным, будто ещё не пробудившимся. На детской площадке не было ни детей, ни родителей, только пустое пространство, где ещё недавно звучал смех Молли. Песок, оставшийся нетронутым, был тёплым на утреннем солнце, а фигурки замка, которые они с Молли строили, едва заметно искажались от лёгкого ветерка, который дул сквозь деревья.

Делия остановилась, присела на край песочницы и слегка провела рукой по песку, оставляя за собой следы. В её душе снова просыпалась та лёгкость, которая была с Молли, когда она не думала ни о чём сложном. Всё казалось таким естественным, простым, и в этот момент Делия ощущала, как тяжесть внутри неё немного отпускает. Но, как всегда, её мысли не давали покоя.

Она взглянула на пустую площадку, почти ощущая присутствие детей, которые должны были сюда прийти. И тут, словно в ответ на её раздумья, из-за угла дома появилась женщина с маленьким ребёнком, и девушка вгляделась в их фигуры. Песочница скоро будет заполнена, и жизнь снова вернётся в привычный ритм.

Делия медленно вышла со двора и направилась к улице. Её шаги были размеренными, она пыталась отгонять назойливые мысли, фокусируя внимание на мелочах окружающего мира. Солнечные лучи ещё только начинали тянуться по асфальту, а воздух был свежим, в нём ощущалась лёгкая прохлада. Она чувствовала себя немного свободнее, но всё изменилось в тот момент, когда она повернула угол и увидела Джерома, который стоял у перехода, опершись на забор.

Он сразу заметил Делию и, усмехнувшись, направился к ней, уверенным шагом. Она остановилась, инстинктивно чувствуя, как внутри всё напряглось.

— А вот и ты, — сказал он, когда подошёл совсем близко, и в его голосе была злобная нотка. — Думаешь, что теперь ты «вне игры», да? Бросила меня ради этого задохлика Джо?

Его слова были настолько грубыми, что Делия на мгновение замерла. Она видела его наглую ухмылку, и её что-то внутри ёкнуло. В груди поднимался неприятный комок, а в голове метались мысли. Он мог бы сказать, что угодно, но этот момент был важен, потому что она должна была выбрать, как ответить.

— Я не «бросала» никого, Джером, — сказала она тихо, но твёрдо, и постаралась держать его взгляд. — Я не принадлежу тебе, и мне не нужно твоё разрешение, чтобы быть с кем-то.

Джером несколько секунд молчал, но его насмешливый взгляд не исчезал.

— Точно? А что скажешь Джо, когда узнает, что ты вообще не такая, как он думает? — добавил он с издёвкой.

Перед тем как она успела ответить, он вдруг сделал шаг вперёд и протянул руки, словно пытаясь обнять её. Делия инстинктивно отшатнулась, её сердце забилось быстрее, и в этот момент мысль о её ненависти к Джерому буквально взорвалась в её голове.

Её руки сами собой сжались в кулаки, и она сделала шаг назад, отчётливо ощущая, как её кожа покрывается холодным потом. Никакой лёгкости, никакой привычной насмешливой уверенности Джерома не было в этом движении — было что-то зловещее, что-то угрожающее. И в этот момент ей было отчётливо ясно: если она не остановит его сейчас, он не остановится вообще.

— Отойди, Джером, — её голос был твёрдым, несмотря на страх, который тут же пытался её охватить.

Она взглянула на него, пытаясь скрыть дрожь, но была полна решимости не допустить дальнейших шагов с его стороны. Не дать ему манипулировать ею, не дать запугать. Он только улыбался, но его улыбка больше не казалась такой уверенной, как раньше.

— Ты что, совсем с ума сошла? — сказал Джером, и в его голосе теперь звучала не только издёвка, но и явное раздражение.

Он снова сделал шаг вперёд, его взгляд становился всё более агрессивным. Но Делия, не двигаясь с места, замедлила дыхание и, вместо того чтобы отступить, посмотрела прямо ему в глаза. В её взгляде появилась такая холодная злоба, что даже Джером на мгновение замер, словно чувствуя какой-то неведомый натиск.

Делия молча стояла, не отводя глаз, и её лицо постепенно становилось всё более серьёзным. Внутри неё бушевала эмоция, которую она не могла подавить — это была ярость, смешанная с отчаянием. В какой-то момент она почувствовала, как всё её тело напряжено, как будто она готова разорвать его взглядом.

И вдруг — Джером вскрикнул, его лицо исказилось от боли. Он, как будто почувствовав резкую боль в голове, схватился за голову, и его глаза наполнились ужасом.

— Ты ведьма! — закричал он, буквально выдыхая эти слова сквозь зубы, и, отпрыгнув от неё, начал пятиться назад.

Его ноги подломились, и он с грохотом упал на асфальт, вцепившись в волосы, как будто пытаясь отогнать невидимую силу. Он корчился, его тело подёргивалось от боли, и даже через его крики было понятно, что он совершенно не понимает, что с ним происходит.

Делия стояла, не шевелясь, её дыхание было спокойным, но она ощущала в себе странную силу, как будто всё, что было скрыто в её душе, вдруг вырвалось наружу. Она не желала ему зла, но этот момент, когда её эмоции наконец обрели форму, казался решающим.

Джером продолжал стонать и кричать, его движения становились всё более хаотичными, он пытался встать, но его тело не слушалось, и, схватившись за край тротуара, снова падал.

Делия стояла так, не двигаясь, пока его крики не стали тише, пока его тело не замерло на земле. В этот момент она почувствовала, как её силы возвращаются к ней, как та неведомая сила, которая вдруг освободилась, вновь уходит вглубь её души.

Она сделала шаг назад, огляделась, стараясь скрыть любые следы волнения. Она не знала, что только что произошло, но понимала, что Джером, наконец, отстал.

Делия стояла на месте, ещё чувствуя лёгкое напряжение в теле, пока не осознала, что нужно двигаться дальше. Джером больше не преследовал её, его крики стихли, а когда она оглянулась, то заметила, как он продолжает лежать на земле, не двигаясь. Не обращая внимания на его состояние, она сделала шаг вперёд и, не оглядываясь, пошла к зданию оркестра.

Её шаги были быстрыми и уверенными, как никогда прежде. Даже несмотря на то, что в голове всё ещё роились мысли о том, что произошло с Джеромом, она была решительно настроена. Её цель была ясна — попасть на репетицию. Она даже не думала о том, что Джером, скорее всего, скоро придёт в себя, и другие музыканты заметят, что его нет. Пусть это будет их проблемой, ей было плевать.

Её тело двигалось, как будто автоматически, её сознание сосредоточилось только на том, чтобы не опоздать. Каждый шаг отдавался в её ногах, но в голове царила странная пустота, как будто в мире больше не было ничего, кроме неё самой и её решимости.

Подойдя к дверям оркестра, Делия заметила знакомую фигуру в окне. Это был один из музыкантов, который выходил на перерыв. Он слегка помахал ей рукой, и она кивнула в ответ, не ощущая ни малейшей неловкости. На её лице вновь появилось выражение спокойствия, как будто она не только преодолела свои внутренние страхи, но и взяла на себя всю тяжесть ситуаций, с которыми ей приходилось сталкиваться.

Когда она вошла в репетиционный зал, музыканты уже занимали свои места. Как и ожидала, никто не спросил о Джероме. Все были поглощены подготовкой, разогревом, настройкой инструментов. Даже если кто-то и заметил, что Джером не пришёл, Делия предпочла не обращать внимания. Её взгляд встретился с дирижёром, и она почувствовала, как её сердце успокаивается — она здесь, и это главное.

Она быстро заняла своё место, готовясь к репетиции, и, хотя её мысли всё ещё были немного разрознены, она не позволяла себе отвлекаться. Всё было под контролем.

Во время репетиции Делия ощущала на себе напряжённые взгляды, которые приходили из разных уголков оркестра. Она пыталась сосредоточиться на своей партии, но глаза виолончелиста Карлтона, а также взгляды Эмили и Райана, не давали ей покоя.

Карлтон сидел в своей секции, и, казалось, его взгляд буквально прожигал её. Каждый раз, когда их глаза пересекались, он моментально отворачивался, но Делия могла почувствовать его осуждение, как холодный металлический удар. Это было не просто недовольство — это была ненависть, которую он не скрывал. Когда он откидывался на спинку своего кресла, его губы искривлялись в презрительной усмешке, и Делия знала, что это было направлено именно к ней.

Эмили и Райан сидели недалеко, тоже в своих секциях, и её взгляд с каждым моментом становился всё более тяжёлым. Эти двое были ещё хуже, чем Карлтон. Их ненависть к ней была очевидна, и Делия чувствовала, как она витает в воздухе, с каждым мгновением становясь всё более ощутимой. Эмили взглянула на неё с таким выражением, будто она была чем-то грязным, и Делия не могла понять, чем она так раздражала эту девушку. Райан же, сидя рядом с ней, обмениваясь с Эмили жестами, бросал ей короткие взгляды, полные презрения. Его глаза излучали злобу, а сам он часто перешептывался с Карлтоном, явно обсуждая её.

Делия понимала, что они сделали свой выбор: с тех пор как началась её временная замена, её присутствие стало для них раздражающим фактором. Похоже, они не могли принять того, что её сюда позвали, что она заменила одну из них, и что она теперь сидит в их секции, отбирая место, которое они считали своим.

Когда начался перерыв, Делия решила незаметно ускользнуть из репетиционного зала. Она не могла больше выносить напряжённые взгляды Карлтона, Эмили и Райана, которые её не отпускали. Её ноги вели её к коридору, и она надеялась, что сможет просто выйти, пройти по коридору и немного побыть одна, в тишине, подальше от тех, кто не скрывал своего презрения.

Но не успела она сделать и нескольких шагов, как из-за угла выскочили Карлтон и Эмили. Он всё так же был сдержан и холоден, а её лицо исказилось в зловещей улыбке, когда она увидела, что они стоят прямо перед ней.

— О, ты решила сбежать? — Карлтон произнёс это с таким тоном, что Делия почувствовала, как её напряжение возрастает. Он был по-прежнему зловещ, как в своей секции, когда сжимал смычок. — Или ты не хочешь отвечать за Джерома?

Делия стиснула зубы, стараясь сохранить спокойствие. Она не ожидала, что они выскажут свои обвинения так прямо. Притворно улыбнувшись, она ответила, чуть помедлив:

— Не знаю, где он. Я вообще не знаю, что с ним. Он не сказал, что уходит.

Эмили, стоявшая рядом, неожиданно взорвалась:

— Ты врешь! — её голос был полон злобы, а глаза сверкали от ярости. — Ты ведь хорошо знаешь, что с ним, ты же его бросила! Как ты могла так поступить с человеком, который... который...!

Она остановилась, явно не находя слов, но в её взгляде было столько ненависти, что Делия почувствовала, как её внутреннее спокойствие начинает рушиться.

— Ты виновата! — продолжала Эмили, её голос становился всё громче. — Он был влюблён в тебя, а ты... ты просто предала его! И теперь не знаешь, куда он подевался, как будто тебя это не касается!

Делия почувствовала, как внутри неё всё кипело. Всё, что они говорили, казалось ей невыносимым. Эмили была противной, злой и полной ненависти — и Делия не могла больше это выносить. В какой-то момент, абсолютно не контролируя свои эмоции, она подумала, что Эмили мне не нравится, и пусть это и просто её мысли голове, но она больше не может её терпеть.

Как только эта мысль пронзила её сознание, что-то странное произошло. Эмили, стоявшая рядом, вдруг затряслась, её ноги подкосились, и она буквально рухнула на пол, издавая испуганный вскрик. Всё вокруг замерло. Карлтон и Райан, стоявшие рядом, сначала не поняли, что случилось, но затем закричали в унисон:

— Ты ведьма! Ты её закляла!

Шум моментально поднялся. Другие музыканты, находившиеся поблизости, в ужасе отступили назад, кто-то схватил свой инструмент и сделал несколько шагов вперёд, как будто готовый защитить себя от невидимой угрозы. Делия почувствовала, как паника проникает в воздух. Лица, полные страха и недоверия, устремились к ней. Некоторые начали шептать, как будто её взгляд был проклятием, а другие вообще не скрывали шокированных выражений. Кто-то даже сделал шаг назад, словно опасаясь, что она может что-то сделать снова.

— Это ты! Ты заставила её упасть! — выкрикнул Карлтон, явно в панике, и схватился за плечо Райана, как будто пытаясь от него спрятаться.

Райан, который всегда старался не быть в центре внимания, теперь вцепился в свой смычок, как в оружие, и ещё больше испугался.

— Ты ведьма, ты её заколдовала! — кричал он, его голос звучал как сумасшедший набат.

Делия ощущала, как все взгляды обращены на неё, и всё внутри неё сжалось. Она не могла понять, как из-за одного необдуманного чувства, одной мысли, она оказалась в такой ситуации. Всё происходящее казалось ей нереальным, но тем не менее, она чувствовала, как её сковывает паника.

Не выдержав, она бездумно рванула к выходу, не оглядываясь. Она не хотела никого объяснять, не хотела видеть, как их лица выражают испуг и осуждение. Она просто выбежала из здания оркестра, на ходу набирая дыхание, и оказавшись на улице, побежала домой.

Когда она наконец оказалась в квартире Джо, её мысли были в полном беспорядке, а тело, казалось, не слушалось её. Она сидела на краю дивана, уставившись в одну точку, не в силах понять, как всё это произошло. Как от одного незначительного, на первый взгляд, момента, она оказалась в центре такого хаоса.

Минуты тянулись мучительно долго, когда вдруг раздался звонок. Делия вздрогнула и схватила телефон, не ожидая, кто может звонить в такое время. На экране высветился номер общежития, и сердце её сжалось. Она нерешительно ответила.

— Алло?

На том конце послышался знакомый, насмешливо спокойный голос Эмили.

— Делия, ты там, в порядке? — спросила она, с лёгкой интонацией беспокойства, которая звучала совсем неестественно. — Да, я поняла, ты убежала. Слушай, тебе не нужно волноваться. Инцидент с моим падением удалось замять. Я просто... ну, у меня бывают приступы из-за врождённой боли, и это случилось в самый неподходящий момент.

Делия застыла, не веря своим ушам. Эмили, которая до этого кричала на неё, обвиняла её в магии и ведьмовстве, теперь говорила совершенно спокойно, как будто ничего не случилось. В голове Делии всё перемешалось. Она молчала, не зная, что ответить.

— Ты... ты хочешь сказать, что всё это было... случайностью? — спросила она, пытаясь контролировать свой голос.

— Да, — ответила Эмили с издёвкой, — это просто моя медицинская проблема. Никакие заклинания тут не при чём, уж поверь мне. Просто на тебя повесили ярлык, и ты начала вести себя странно. Все поверили в твою «вину», ну, а теперь мы все перед тобой в долгу. Так что не переживай, мы с Карлтоном и Райаном решили не продолжать эту историю. Они вообще-то переживали за тебя.

Делия почувствовала, как её раздражение растёт. Она не верила Эмили и её словам. Это было слишком очевидно: они всё ещё пытались манипулировать ею, прикрывая свои злые игры.

— Я... не хочу, чтобы вы меня «оправдывали», — сказала Делия, её голос становился всё твёрже. — Не ищите оправданий, Эмили. Я не собираюсь больше быть частью этой игры.

Эмили с заметным раздражением на другом конце провода начала что-то мямлить, пытаясь восстановить контроль над ситуацией.

— Ладно, ладно, ты всё поняла не так, — сказала она, пытаясь смягчить тон. — Мы больше не будем тебя травить, ты же знаешь, мы просто... переживали за тебя. И если ты хочешь, можешь вернуться в общежитие. Мы больше не будем тебе мешать, обещаем. И ты можешь остаться с нами, если... ну, если вдруг передумаешь. Мы не против, правда.

Делия стояла в тишине, сжимая телефон в руке. Она почувствовала, как у неё начинает бурлить внутри. Лицемерие Эмили было настолько явным, что её слова задели не просто за живое, а вызвали настоящий отголосок ярости.

— Я больше не собираюсь жить в том месте, — ответила она с непреклонной решимостью. — Я буду жить с Джо. Там, где меня уважают. А вам оставляю ваши игры. Так что можете звать меня, сколько хотите, но я уже не вернусь.

Эмили явно осталась без слов. На секунду повисла тишина, прежде чем она, тяжело выдохнув, сказала:

— Ну, как хочешь, Делия. Мы пытались...

Не давая ей закончить, Делия отключила звонок, сжав зубы от негодования. Она бросила телефон на стол, как будто он стал тяжелым камнем. Как эти люди могли так легко манипулировать ею, так легко пытаться вернуть её в свою сеть, когда с первого дня травили, издевались и ставили в ситуацию, из которой не было выхода? Сколько бы она ни пыталась доказать себе, что они не такие, всё равно каждое их слово было наполнено ненавистью и лицемерием.

— Лицемеры, — выдохнула она, стиснув кулаки. — Ничего не изменится, даже если они попытаются быть милыми.

Делия почувствовала, как в её душе что-то окончательно оборвалось. Она не собиралась больше тратить своё время и силы на людей, которые не ценят её. Всё это, от самого начала и до конца, было лишь игрой для них. И эта игра не была её частью.

Делия проснулась с лёгким головокружением, не сразу понимая, где она находится. За окном едва просыпался день, и тёплый свет слабо просачивался через шторы. Она потянулась, но заметила, что Джо не было рядом. Он обычно просыпался чуть позже, но этого утра не было его дыхания рядом, не было привычного шума, когда он вставал.

Ощущение пустоты пробежало по её телу, и с каждой секундой оно становилось более явным. Джо явно ушёл рано. Делия приподнялась и огляделась по комнате, но его следов не было. В душе появилась какая-то тревога. Она быстро оделась и пошла в ванную комнату, пытаясь избавиться от странного ощущения, которое вкралось в её душу.

Стоя перед зеркалом, она машинально включила воду, смотря на своё отражение. Мысли путались. Вдруг она вспомнила вчерашний разговор с Эмили. Что, если она рассказала Джо всё, что произошло? Может, она уже успела рассказать ему, как её обвиняли, как она чуть не сорвалась, как её воспринимали в оркестре? Ведь Джо и Эмили как-то странно общались, а сама Эмили всегда не скрывала своей злости к Делии.

— Неужели он поверил ей? — эти слова, как остриё ножа, прокололи её мысли.

В этот момент Делия почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Она закусила губу, но понимала, что это возможно. Может быть, он, услышав её историю со стороны, начал думать, что она — всего лишь разрушенная часть какой-то странной игры?

Делия закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и успокоиться. Но её внутренний голос уже не позволял ей быть уверенной в их отношениях. Джо был рядом, но где он теперь, и что с ним? Почему он ушёл, не оставив ни записки, ни слов?

Когда она вернулась в комнату, чтобы собраться, она вдруг остановилась на пороге спальни, когда её взгляд скользнул по комнате и на мгновение застыл. На кровати, в том самом месте, где только что не было никого, сидел человек, точно такой же, как она. Точно её копия — её двойник. Женщина сидела, неподвижная, словно каменная статуя, и молча смотрела на Делию. В её глазах были слёзы, но лицо оставалось без эмоций, как в гипнотическом трансе.

Делия почувствовала, как её сердце сжалось, и холодный пот выступил на лбу. Страх накрыл её с головой. Она замерла, не в силах двинуться. В её голове пронеслась буря мыслей: «Как? Почему?» Это было невозможно. Она не могла поверить своим глазам. Двойник сидел там, не говоря ни слова, не двигаясь. Он был точной копией Делии — та же одежда, та же прическа, те же черты лица, даже выражение.

В её груди заколотилось. Делия не могла выдавить из себя ни слова. Каждая клетка её тела кричала о том, что нужно убежать, но ноги были как вкопаны в пол. Не могла отвести взгляд от этого зеркала, которое вонзалось в её сознание, отражая её страх и невыносимое чувство тревоги.

Двойник продолжал смотреть на неё, не двигаясь, не шевелясь. Его глаза были полны слёз, но никакой боли в них не было. Это было что-то другое, что-то зловещее и чуждое. Делия сделала шаг вперёд, а её двойник вдруг слегка пошевелился и молча выставил руку, словно останавливая её, не позволяя приблизиться, а потом тихо бросил что-то в её сторону. Бумажка тихо шуршала, приземлившись прямо у её ног. Делия, несмотря на внутреннюю борьбу, наклонилась и подняла её.

Сердце продолжало биться быстрее, когда она развернула бумажку. Почерк был знакомым. Почерк её матери. Линии знакомых букв, слова, которые не могли оставить её равнодушной.

«Я люблю тебя, доченька, но не могу больше жить...»

Делия почувствовала, как будто её дыхание перехватило. Слова будто бы вырвались из самой глубины её прошлого, из того времени, когда всё было по-другому, когда её жизнь ещё не была пропитана этой болезненной реальностью. Материнская любовь... Но с этим сообщением было что-то не так. Эти слова звучали так, как если бы они были последними словами, предсмертными. И она не могла понять, почему они сейчас оказались у её ног.

Глаза Делии метались по бумаге, а в голове пронзительно звенела одна мысль: что это за послание? Почему оно появилось сейчас?

Она снова посмотрела на свою копию — на двойника, сидящего на кровати. Та всё так же смотрела на неё с пустыми глазами, слёзы всё не прекращались, но теперь в них был отчаянный оттенок, который Делия не могла игнорировать.

— Почему ты мне это показываешь? — еле слышно спросила она, не в силах скрыть паники в голосе. — Ты что, хочешь мне что-то сказать?

Делия стояла, не в силах сдвинуться с места, когда её двойник молча поднялся с кровати. Внутри всё сжалось от ужаса, и она отступила назад, не в силах понять, что происходит. Двойник прошёл мимо неё, не обратив внимания на её испуганный взгляд, как если бы она была невидимой. Её сердце громко колотилось в груди, и, несмотря на все её попытки остаться спокойной, паника уже охватила её полностью.

Делия отшатнулась, с трудом переводя дыхание. Каждый шаг двойника казался эхом, которое гремело в её ушах, и она не могла оторвать взгляда от этого невидимого за границей реальности существа, которое шло прямо к ванной. В тот момент она почувствовала, как холодная дрожь пробежала по её телу. Что он собирается делать? Почему она должна была видеть это?

Когда двойник дошёл до двери ванной, он не оглянулся, и, не сказав ни слова, просто закрыл за собой дверь. Глухой звук, когда она захлопнулась, потряс весь мир Делии. В её голове словно прозвучал последний аккорд, сливающийся с беспокойными мыслями и ощущениями, которые не давали ей покоя.

Она стояла в коридоре, всё ещё не в силах отвести взгляд от двери, за которой исчез её двойник. Внутри её разума всё было разорвано на части. Почему она не может понять, что происходит? Почему её мир всё больше погружается в хаос? Этот человек, этот двойник... он будто был частью её самого глубокого страха, её сомнений и неразрешённых переживаний.

Делия сделала шаг в сторону ванной, но затем резко остановилась. Все её мысли, все её желания выйти и столкнуться с тем, что было внутри, сталкивались с непреодолимым барьером страха и неуверенности. Она уже давно не чувствовала себя настолько уязвимой.

Делия стояла, как вкопанная, глядя на закрытую дверь ванной, не в силах заставить себя подойти. Каждая клеточка её тела кричала от страха, и она с ужасом думала, что увидит там что-то, что не сможет объяснить. Губы её слегка подрагивали, а сердце бешено колотилось. Стиснув кулаки, она с трудом сделала шаг вперёд, и, наконец, открыла дверь.

Но ванная была пуста. Тишина. Ничего, кроме тусклого света, падающего из окна, и пустых белых стен. Двойника не было. Всё, что она видела, казалось теперь нереальным, как если бы её разум сыграл с ней злую шутку. Она стояла на пороге, не веря своим глазам, пытаясь понять, что произошло. Может, это было просто её воображение? Может, она всё придумала?

Не успела она прийти в себя, как дверь в квартиру внезапно распахнулась, и в неё вошёл Джо, с сумками, полными покупок. Он был расслаблен, в спортивной одежде, его лицо озарял свет улыбки, а в руках он держал пакет с продуктами.

— Привет, — сказал он, когда заметил её стоящей в дверях ванной, с видом, полным недоумения. — Что-то не так? Ты как-то... странно выглядишь.

Делия почувствовала, как её ноги подкашиваются, и она с трудом заставила себя вернуть внимание на Джо. В его глазах не было ничего, что могло бы напомнить ей о том, что она только что пережила. Он не мог знать, что случилось, ведь этого не было.

— Нет, всё в порядке, — быстро ответила она, пытаясь скрыть своё потрясение. Голос её был несколько напряжённым, но она пыталась придать себе вид спокойствия. — Я просто... думала о чём-то.

Джо, не заметив ничего странного, прошёл мимо неё и поставил пакеты на кухонный стол.

— Я купил кое-что для завтрака, — сказал он с улыбкой, — Можешь готовить, если хочешь.

Делия стояла на месте, её мысли путались. Она была благодарна, что Джо пришёл и не заметил её волнения, но в глубине души ощущала, что всё не так, как должно быть. Этот момент, его спокойствие и забота — как будто они принадлежали не ей, а кому-то другому.

Джо начал расставлять продукты на кухне, открывая упаковки с яйцами и овощами. Он был сосредоточен, но время от времени бросал на Делию быстрые взгляды, замечая, что она выглядела несколько отстранённой. Её лицо было затемнено какой-то невидимой тенью, и это не могло не насторожить его.

— Ты сегодня как-то не в себе, — сказал он, взяв с полки сковороду и начиная разогревать её на плите. — Что-то случилось?

Делия пыталась скрыть свою растерянность, но внутри неё бушевали вопросы и сомнения. Она не могла отделаться от ощущения, что всё это странное поведение, её двойник, да и сама ситуация с оркестром, была какой-то ловушкой. Джо был рядом, но он не знал всего, что происходило, и её мучила мысль, что он мог быть не в курсе каких-то событий, которые ей казались важными.

Она не могла больше молчать, и постепенно, не зная, как начать, спросила:

— Джо, ты случайно не разговаривал с кем-то из моих коллег? Из оркестра?

Он бросил на неё взгляд, но, не отрываясь от готовки, спокойно ответил:

— С кем из оркестра? Ты же знаешь, что я не хочу иметь ничего общего с тем, что происходит в общежитии. Я живу отдельно, и мне нет дела до всех этих разговоров. Да и ты всегда сама решаешь, что делать с теми, кто там. — Он взял нож и начал нарезать помидоры, его голос был ровным, без признаков волнения.

Делия почувствовала лёгкую напряжённость в его ответе, но не знала, что думать. Он не мог знать, как изменилось её положение в оркестре, как её коллеги начали на неё смотреть. Всё это казалось ей каким-то мутным кошмаром, из которого она не могла выбраться.

— Я... Я просто думала, что, может, кто-то... говорил о чём-то. Что они думают обо мне, — продолжила она, всё же решив задать ещё один вопрос.

Джо только коротко покачал головой и вытер руки о полотенце.

— Ну и что, если кто-то говорит? Ты не обязана слушать их. Важно то, что мы с тобой теперь здесь, вместе. Оставь всё остальное. — Он подошёл к ней, положил руки на её плечи, взгляд его был мягким, но в этом была какая-то настойчивость, которую Делия не могла не заметить.

Она встретилась с ним взглядом, но её мысли всё равно продолжали путаться. Все эти переживания, весь этот страх, который накатывал волнами, не давали ей покоя. Она хотела верить, что у них с Джо всё будет хорошо, но что-то в её душе всё равно беспокойно колыхалось.

Делия стояла, не зная, как реагировать. Вопрос, который мучил её, вырвался, несмотря на её попытки скрыть беспокойство:

— И что нам теперь делать? Как быть?

Джо на секунду замер, но его лицо сразу расплылось в улыбке. Он, словно не замечая её нерешительности, подходил всё ближе, его глаза сверкали с восторгом, и его голос звучал с такой уверенностью, что Делия почти почувствовала, как эта энергия передаётся ей.

— Мои планы очень просты, — сказал он, его голос был полон решимости. — Когда наступит премьера шестой симфонии Малера через несколько дней, мы с тобой прямо после неё уйдём и сразу же пойдем сочетаться с тобой браком. Это будет самый правильный шаг. Я хочу быть с тобой. Не важно, что происходит вокруг, не важно, что думают другие. Мы будем вместе, и всё остальное не имеет значения.

Его слова повисли в воздухе, и Делия почувствовала, как её сердце нервно забилось. Джо был полон энтузиазма и искренности, и в этот момент она почувствовала, как его слова обвивают её, как обещание новой жизни, где нет места сомнениям и страхам.

Она смотрела на него, чувствуя, как в её груди затрепетала какая-то надежда, но в то же время она не могла избавиться от мысли, что это было слишком быстро. Ожидания, давление, то, что происходило с ней в последнее время... Всё это сливалось в один клубок чувств и мыслей, и она всё ещё не могла решить, как ей поступить.

— Но ты уверен? — спросила она тихо, почти не веря в свои собственные слова. — Это так быстро... Мы даже не знаем, что будет после того, как я уйду из оркестра. Всё так... неожиданно.

Джо засмеялся, будто не замечая её сомнений.

— Неважно, что будет. Я уверен в нас, в том, что мы можем справиться с любыми трудностями. Я хочу, чтобы мы начали новую жизнь, и с каждым днём всё больше понимаю, что это — единственное, что имеет значение. Ты, я, и больше никто. Это будет наш момент.

Когда завтрак уже был готов, Делия не могла заставить себя поесть. Джо, с ясным выражением на лице, наслаждался едой, словно не замечая, что она сидит напротив него и не трогает свою тарелку. Он с жадностью ел, не переставая улыбаться, его глаза светились от радости.

— Это правда вкусно, — сказал он с полным ртом, — тебе стоит поесть, ты ведь не будешь сидеть здесь, как тень, да? Ты же не хочешь пропустить этот момент. Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, правда?

Делия лишь кивнула, не в силах ответить. Всё её внимание было сосредоточено на том, как Джо с аппетитом поглощает пищу, а её тарелка оставалась почти нетронутой. Внутри неё всё ещё бурлили сомнения и тревога, она пыталась понять, как ей поступить. Планы Джо казались настолько прекрасными, но она не могла избавиться от чувства, что что-то не так. Что-то было неясно и неопределённо.

Её взгляд снова метнулся к нему, и она заметила, как он улыбался, не обращая внимания на её молчание.

— Ты мне не веришь, да? — спросил он, вдруг заметив её задумчивость. — Ты думаешь, что я не смогу сделать тебя счастливой, не смогу дать тебе всё, о чём ты мечтаешь?

Делия потянулась к своей чашке с кофе, но так и не подняла её. Она старалась сосредоточиться на его словах, но в голове снова и снова вертелся тот вопрос: что если всё не так, как он думает? Что если её место в жизни было где-то в другом, не с ним? И что будет, если Джо узнает о том, что с ней происходило в оркестре, или о её прошлом, которое она скрывала?

Она посмотрела на него, ощущая, как её нервы начинают натягиваться, как тяжело ей находиться рядом с ним, когда каждый её шаг вызывает внутренний диссонанс. Джо продолжал есть, не замечая её внутренней борьбы.

— Джо, — наконец произнесла она, её голос был тихим и слегка дрожащим. — Ты... уверен, что всё это правильно? Мы ведь не знаем, что нас ждёт. Ты точно не хочешь отступить?

Он поднял голову и взглянул на неё, его глаза все так же сияли уверенностью.

— Нет, — ответил он, — я уверен, Делия. Мы сделаем это вместе, несмотря ни на что. Всё, что нам нужно — это друг друга.

Делия глубоко вздохнула, но в её груди по-прежнему было тяжело. После того как завтрак подошёл к концу, Делия и Джо встали, убрали со стола и разошлись по своим делам. Делия оделась в простое, но элегантное платье, чувствуя, как её сердце сжимается от неуверенности. Она выбрала этот наряд, потому что хотела чувствовать себя уверенно и красиво, но всё равно не могла избавиться от тяжёлых мыслей. Джо, тем временем, быстро привёл себя в порядок, его привычная уверенность и лёгкость в движениях как будто успокаивали её.

Когда они вышли на улицу, утренний воздух был свежим, и, несмотря на её внутренние переживания, Делия почувствовала, как расслабляется, находясь рядом с Джо. Он протянул ей руку, и, хоть она и не совсем уверена в том, что её ждёт впереди, она всё равно взяла его за руку, чувствуя, как он сжался в этом жесте.

Проходя через двор, они заметили Молли, которая играла в песочнице. Маленькая девочка строила замок, и её смех наполнил воздух лёгкостью и радостью. Делия не могла не улыбнуться, помахала ей рукой, и Молли, заметив их, радостно ответила тем же.

— Пока, Молли! — крикнул Джо, взмахнув рукой.

Молли помахала в ответ, её смех продолжал звучать в их ушах, как невинная мелодия детства, подталкивая их к следующему шагу.

Они направились к зданию оркестра. Несмотря на то, что Делия чувствовала внутри лёгкое напряжение, она всё же шла с Джо, держась за его руку, и это каким-то образом давало ей силы. Здание оркестра уже было в их поле зрения, и предстояла репетиция, которая снова приносила и волнения, и сомнения. Но сейчас, когда она шла с Джо, ей казалось, что всё будет как-то по-другому, что она сможет это пережить, даже если её место здесь скоро закончится.

Когда они подошли к входу, Джо ещё раз сжался рядом с ней, его глаза светились уверенностью.

— Не переживай, — сказал он, с лёгкой улыбкой, — я буду с тобой.

Делия лишь кивнула, слегка сжала его руку в ответ, и вместе они вошли в здание оркестра. Несколько музыкантов, заметив их, обменялись многозначительными взглядами. Кто-то тихо перешёптывался, а кто-то громче, с излишним весельем, подначивал:

— О, смотрите, жених с невестой пришли! — прокомментировал Райан, с ухмылкой бросив взгляд на Делию и Джо.

— О, как мило! — добавила Эмили с насмешкой, — Жаль, что свадьба на премьере Малера, а не на нашей репетиции.

Делия почувствовала, как её щеки залила краска. Она сжала руку Джо, и в ответ он немного сдвинулся, пытаясь игнорировать коллег, но явно не ожидавший такого приёма.

— Разве я тебе не говорил, что всё это отговорки? — продолжил Райан с улыбкой. — Ну ничего, скоро нас пригласят на свадьбу, наверное, с оркестром в качестве приглашённых.

Подобные шутки продолжались, и делали атмосферу ещё более напряжённой. Делия пыталась не обращать внимания на их слова, но внутри её всё сжималось. Вроде бы у неё был Джо, но странная тяжесть снова начала давить на её плечи.

Но Джо, несмотря на издевательства, сохранял спокойствие. Он обнял Делию за плечо, словно давая понять всем, что ему неважно, что говорят другие.

— А когда моя очередь сыграть на свадьбе? — с улыбкой спросил он, обращаясь к музыкантам. — Я вам дам знать, когда будет готово приглашение.

Коллеги мгновенно замолкли, но их взгляд оставался всё тем же, полным недоумения и злорадства.

На следующее утро Делия проснулась с диким криком, задыхаясь от ужаса. Её сердце колотилось, а по телу пробежал озноб. Она с трудом открыла глаза, но всё, что она видела, — это мрак, который с каждым вздохом приближался всё ближе.

Джо, мгновенно проснувшись от её крика, быстро повернулся к ней и, увидев её в таком состоянии, в панике спросил:

— Делия, что случилось? Ты в порядке?

Его голос был полон тревоги. Он схватил её за руку, пытаясь успокоить, но Делия всё равно не могла успокоиться. Взгляд её был пустым, а дыхание — прерывистым.

— Это... это был кошмар, — наконец выдохнула она, с трудом перебирая слова. — Я... я убила тебя, Джо. Я... Я не знаю, что это было, но я тебя... убила. Это было так реально, так страшно...

Она даже не могла закончить фразу, её голос предательски дрожал от паники. Джо замер на мгновение, а затем медленно наклонился к ней, осторожно положив руку ей на плечо.

— Это просто кошмар, Делия, — мягко сказал он, — ты ничего не сделала. Ты меня не убивала, это был просто сон. Ты знаешь, как часто сны бывают страшными, но они не сбываются.

Делия посмотрела на него, но не могла избавиться от чувства, что что-то плохое действительно грозит. Она крепче схватила его руку, не в силах побороть свою тревогу.

— Но что, если это предвестие чего-то плохого? — её голос был дрожащим. — Я не хочу, чтобы это случилось. Я не могу это... я не могу позволить этому случиться, Джо. Я боюсь, что если я продолжу так думать, это может стать реальностью. Я... не могу справиться с этим страхом.

Джо, видя, как её лицо искажает беспокойство, попытался её успокоить, обнимая.

— Послушай меня, — сказал он с уверенностью, — это был всего лишь кошмар, ничего больше. Не позволяй себе так думать. Я здесь, и с нами всё будет хорошо. Ты не сделаешь ничего такого, ты не можешь. Мы вместе, и я тебя не оставлю.

Делия попыталась выдохнуть, но её сердце всё равно не могло успокоиться. Она долго смотрела в его глаза, пытаясь найти утешение в его словах, но тень страха всё ещё не покидала её.

— Ты обещаешь? — еле слышно спросила она.

— Обещаю, — сказал Джо, и в его голосе была такая искренность, что, несмотря на её страх, она почувствовала, как хоть немного отступает тот тягостный мрак, который повис в её душе.

После того как Джо успокоил Делию, они решили немного расслабиться и привести себя в порядок. Вместе они пошли в ванную, и Делия позволила себе ненадолго забыть о своих страхах, чувствуя, как вода стекает по её коже, унося тревоги хотя бы на время.

Стоя рядом, они молчали, а затем Делия, стараясь не смотреть на Джо, наконец нарушила тишину:

— Я не знаю, как мне дальше быть. Мне кажется, что всё слишком тяжело, что я не смогу выдержать. Мне хочется просто бросить всё и сбежать куда-то, забыться... Наложить на себя этот тяжёлый груз, всё забыть. Просто уйти, чтобы больше не думать об этом.

Её голос дрожал, и, несмотря на то, что она старалась скрыть свои мысли, они всё равно пробивались наружу. В этом состоянии она чувствовала себя ещё более уязвимой, чем когда-либо.

Джо посмотрел на неё, несмотря на капли воды, которые скатывались по лицу, и тяжело вздохнул. Он понял, что она переживает не только из-за кошмара, но и из-за всего, что происходит в её жизни.

— Делия... — сказал он тихо, но решительно. — Ты не должна никуда сбегать. Мы можем пройти через это вместе. Просто давай переживем эти последние репетиции, сыграем на премьере — а потом, когда всё закончится, мы просто уедем. Мы уедем туда, где никто не будет нас трогать. Я тебя люблю, и я не хочу, чтобы ты убегала от этого. Всё, что тебе нужно сделать — это пережить сейчас, и потом... мы будем вместе. Всё остальное не имеет значения.

Его слова были полны уверенности, и, несмотря на её сомнения, в глубине души Делия почувствовала, как его вера в неё начинает немного успокаивать её тревоги. Она посмотрела на него, и в её глазах появилась слабая искорка надежды.

— Ты действительно хочешь этого? — спросила она с тихой неуверенностью, почти шепотом.

— Я хочу этого больше всего на свете, — ответил Джо, не отводя глаз от неё. — Ты и я, мы прошли через многое. Но если мы останемся рядом, всё будет хорошо. Ты мне веришь?

Она долго молчала, вслушиваясь в его слова, и хотя её сердце всё ещё было полным сомнений, в этот момент она почувствовала, как её взгляд на будущее стал немного яснее.

— Верю, — наконец прошептала она, и на её лице появилась слабая улыбка.

Под струями горячей воды они обнялись, и тёплая водяная завеса, казалось, скрывала их от всего мира. Джо нежно прижал её к себе, и в этот момент она почувствовала, как его сердце бьётся рядом с её собственным. Они смотрели друг на друга, и в его глазах она увидела ту самую искренность, которой ей так не хватало в последние дни.

Делия не могла полностью избавиться от мыслей, что кошмар, который она пережила, мог быть не просто сном. Страх, который оставался в её душе, ощущался как нечто живое, как какой-то зверёк, терзающий её изнутри, обвивающий её мысли, заставляя сомневаться и бояться.

Но когда Джо наклонился к её лицу и поцеловал её, она на мгновение забыла обо всём. Он был здесь, рядом, и его прикосновения приносили ей такую успокоительную теплоту, что страх начал отступать, будто с каждым поцелуем он терял свою силу. Её губы ответили на его, и мир вокруг затуманился.

Всё, что она чувствовала, было связано только с этим моментом. Она пыталась выкинуть из головы воспоминания о кошмаре, пытаясь не думать о том, что случилось в её сне. Это был всего лишь сон, и она не должна позволять ему разрушать то, что было здесь и сейчас.

Её руки начали искать его, обвивая его тело, и все страхи начали таять, растворяться в этом поцелуе. Джо был её якорем, её спасением от всех тех тёмных мыслей, что терзали её душу. Его прикосновения были такими настоящими, а его любовь — столь уверенной. Он слегка отстранился и, глядя в её глаза, тихо произнес:

— Делия, я люблю тебя!

Эти слова, казалось, заполнили комнату. Они были такими простыми, но в то же время невероятно важными, их смысл как будто мог изменить всё. Джо говорил это искренне, с таким чувством, что в его глазах загорались огоньки, а его голос дрожал от эмоций.

Но в ответ на его слова Делия застыла. Что-то внутри неё оборвалось. Сердце заколотилось сильнее, но не от счастья, а от какого-то странного чувства. Она заморгала, чувствуя, как дыхание перехватывает от эмоций, но вместо того чтобы ответить радостью, в её глазах мелькнула тень неуверенности.

— Я... — она хотела что-то сказать, но слова не могли выбраться.

Она посмотрела на Джо, на его искреннее лицо, и вдруг почувствовала, как её собственная душа утягивает её в какую-то темную бездну. Она чувствовала, что не заслуживает его любви, что слишком много было в её жизни ошибок, моментов слабости и страха, чтобы кто-то, как Джо, мог искренне её любить.

— Ты не должна так думать, — вдруг сказал Джо, видя её замешательство. Его лицо было серьезным, но его рука нежно коснулась её щеки. — Ты заслуживаешь всего этого, Делия. Ты — особенная.

Но она не могла отогнать эти мысли. Всё, что она чувствовала, было как сдавленное ощущение тяжести. Она не верила, что могла быть достойной такой любви. Это было слишком. И как бы сильно она ни хотела поверить в эти слова, в глубине души оставалась та маленькая, тревожная часть, которая шептала, что она не заслуживает счастья.

— Я... я не знаю... — еле слышно произнесла она, не осознавая, как её голос дрожал. — Ты не должен так думать обо мне... Я... я не такая, какой ты меня видишь.

Она почувствовала, как слёзы подступили к глазам, и быстро отводила взгляд, боясь, что её слабость будет заметна. В этот момент её тело словно сжалось, и она резко сделала шаг назад. Это не было злостью, скорее, внезапным порывом страха, который захлестнул её. Джо смотрел на неё, не понимая, что происходит, но в её глазах читалась такая отчаянная растерянность, что он замер, не успев подойти. Его лицо выражало полное недоумение, он не знал, что сделать.

— Делия? — тихо произнёс он, подходя на шаг, но она, будто не слыша его, поспешно развернулась и побежала в спальню.

Ступая по полу с быстрыми шагами, она чувствовала, как её сердце колотится от ужаса. В голове всё перемешалось — её страх, её сомнения, чувство вины. Она не могла оставаться рядом с ним, не могла спокойно смотреть в его глаза.

В спальне она быстро закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, обхватив руками свою шею. Её дыхание было поверхностным, а мысли рвались в разные стороны. Она чувствовала, как её мир рушится, как будто всё, что было построено, теряло опору. Но теперь ей нужно было собраться, нужно было одеться, быть сильной. Она начала лихорадочно искать одежду, не замечая, как её руки дрожат.

Вскоре она оделась и стояла перед зеркалом, держа в руках расческу. Её взгляд был устремлён на своё отражение, но она почти не видела себя. Мысли снова возвращались к ночному кошмару, который так сильно потряс её. Как только она начала осторожно расчесывать волосы, пытаясь сосредоточиться на чём-то простом и знакомом, в голове вновь возникли вопросы, на которые не было ответа. Почему она не может просто быть счастливой? Почему каждый шаг рядом с Джо кажется таким тяжёлым?

В этот момент раздался стук в дверь.

— Входите, — ответила она, стараясь придать голосу уверенность, но на самом деле чувствуя, как её руки начинают дрожать.

Дверь тихо открылась, и в комнату вошёл Джо. Его лицо выражало мягкое беспокойство, а шаги были аккуратными, как будто он не знал, как правильно подойти. Он остановился на пороге, молча наблюдая за ней.

— Делия, — наконец произнёс он с тёплой интонацией, — ты не должна бояться. Ты не должна бояться нашего брака.

Его слова прозвучали как облегчение, но она не могла понять, что именно он имел в виду. На её губах появился натянутый, почти не заметный, но искренний ответ:

— Но я... не могу понять, что будет дальше. Мы все такие... уязвимые. Мы не можем быть уверены, что всё будет, как мы себе представляем.

Джо тихо подошёл к ней, его взгляд был полон заботы, и он осторожно положил руку на её плечо. Делия почувствовала его тепло, но внутренний страх не отпускал её.

— Мы переживём это, Делия, — сказал он, его голос был уверенным, но мягким, — не бойся. Всё будет хорошо, если мы будем вместе. Мы с тобой сильны, а всё остальное... мы справимся.

Делия посмотрела на него, в его глазах была та самая верность, в которой она так нуждалась, но в её груди по-прежнему сидела тяжесть. Он не мог понять, как глубоко она сомневалась в себе. Но, несмотря на это, её сердце вдруг сжалось, и она почувствовала, как её растерянность немного уходит, хотя и не полностью.

— Я... я не уверена, Джо. Я боюсь... что не смогу стать тем, кто ты ждёшь. Что если я не справлюсь?

Он, не выпуская её из взгляда, тихо проговорил:

— Ты уже справляешься. Мы вместе, и это самое важное. Твои сомнения... они просто страх. Но с ними можно справиться, если идти вперёд. Мы будем идти, и неважно, сколько шагов нам нужно сделать. Главное — это мы.

Делия закрыла глаза, но она не могла скрыть того, что происходило внутри неё. Внутреннее напряжение, которое сдерживалось так долго, вдруг вырвалось наружу. Её руки затряслись, а грудь сжалась от паники. Слёзы потекли по её щекам, она едва успевала дышать, и ощущение беспомощности захлестнуло её.

— Джо... — её голос сорвался, и она едва сдерживала рыдания. — Я не могу, я не могу! Мне страшно! Мне страшно быть с тобой, мне страшно не быть с тобой, мне страшно... — она замолчала, голос оборвался, и её тело буквально содрогалось от боли, которая не находила выхода.

Джо, увидев её состояние, сразу же подошёл ближе, не давая ей уйти. Он поднял её руки и осторожно взял их в свои, будто пытаясь найти какой-то контакт, который мог бы вернуть ей покой.

— Делия, послушай меня, — его голос был твёрдым, но не жестоким. — Ты должна понять, что я здесь ради тебя. Ты не одна. И я не хочу, чтобы ты думала, что ты не сможешь справиться. Ты справишься, потому что ты сильная, ты всё преодолеешь. Ты не одна в этом.

Делия вздрогнула, когда его слова коснулись её, но это только усилило её эмоции. Она опять начала терять контроль, слёзы лились из её глаз, она не могла остановиться, и было так тяжело дышать, будто весь воздух исчезал.

— Я не могу... я не могу быть тем, кто ты хочешь, — выдохнула она, её голос был наполнен болью и отчаянием. — Я не могу быть твоей идеальной девушкой, я не могу быть женщиной, которую ты заслуживаешь. Я боюсь, что буду только разочаровывать тебя!

Но Джо не отступал. Он, не отпуская её рук, продолжал смотреть ей в глаза, его взгляд был полон уверенности и любви.

— Ты не разочаруешь меня, Делия, потому что ты уже есть всё, что мне нужно, — сказал он мягко, но настойчиво. — Я не прошу тебя быть кем-то другим. Я прошу тебя быть собой. Мы будем идти вместе, шаг за шагом. Всё будет хорошо. Я обещаю.

Он снова попытался её успокоить, обнимая, но она продолжала дрожать, как будто её душа не могла найти покоя. Джо, увидев, что Делия не успокаивается, тихо вздохнул и отстранился. Его лицо стало более серьёзным, а в глазах отразился лёгкий упрёк. Он не знал, как ещё помочь ей, как ещё её утешить, когда она была поглощена своими мыслями и страхами.

— Мы опаздываем, — сказал он сдержанно, но всё равно с ноткой заботы в голосе. — Я не хочу, чтобы мы оба теряли время на беспокойства. Позавтракать я смогу на перерыве, не переживай.

Он ещё раз взглянул на неё, но вместо того, чтобы продолжать спор, медленно повернулся и направился к двери. Когда его шаги отдалялись, Делия почувствовала, как внутри неё начинает подниматься ещё большее отчаяние. Она не могла заставить себя пойти за ним, не могла даже произнести слова. Она стояла, будто парализованная, не зная, что делать дальше.

Джо застыл на пороге, обернувшись:

— Ты справишься, Делия, ты знаешь, что я здесь. Но нам нужно идти, мы не можем опоздать.

Он вновь посмотрел на неё с выражением мягкой настойчивости, но, не дождавшись ответа, вышел из комнаты.

Дверь за ним тихо закрылась, и Делия осталась одна. Сердце её билось всё быстрее, а мысли всё больше путались. Она стояла на месте, прислонившись к столу, и, чувствуя, как её руки становятся холодными, смотрела в пустоту. Все её мысли были спутаны. Она не могла заставить себя есть, не могла заставить себя почувствовать себя нормально. После того как Джо ушёл, оставив её наедине с её переживаниями, Делия почувствовала, что ей просто не хватало сил идти дальше.

Помявшись, она быстро прошла в коридор, схватила свою сумку и, не раздумывая, вышла из квартиры. В её голове было много вопросов, но ни одного ответа. Она не могла просто сидеть здесь и ждать, пока всё само собой наладится.

На улице воздух был свежим, но Делия чувствовала, как холод пробирает её до костей. Она быстро пошла по улице, почти не обращая внимания на окружающее. Сердце стучало учащённо, но она не могла остановиться.

Через несколько минут она догнала Джо, который, как и она, уже вышел из квартиры. Он шёл молча, будто знал, что она всё равно будет рядом. Он не обернулся, но её присутствие рядом с ним было для него очевидным. Делия не говорила ни слова, лишь шла рядом, чувствуя, как их шаги сливаются в одно.

Так они молча шли в сторону здания оркестра. Когда они уже подошли ко входу, в их сторону вышел седой капельмейстер. Не дождавшись, когда они подойдут ближе, он заговорил.

— Делия, — сказал он, остановив их и обращаясь к ней с привычной деловой интонацией, — почему Джерома второй день нет на репетиции? У нас премьера на носу, нам нужно, чтобы каждый был на своём месте. Это не шутки.

Делия сразу почувствовала напряжение в воздухе. Она открыла рот, чтобы ответить, но тут её перебил Джо. Он сделал шаг вперёд, взгляд его стал решительным, а голос — чуть громче обычного.

— Как вы смеете задавать такие вопросы моей невесте?! — сказал он, не скрывая волнения и раздражения.

В его словах было что-то защитное и настойчивое. Он смотрел на капельмейстера с лёгким вызовом, как будто всё, что касалось Делии, становилось для него неприкосновенным. Капельмейстер немного застыл от неожиданности, его лицо едва заметно напряглось, а глаза стали ещё более оценивающими. Он слегка приподнял брови, но ничего не сказал сразу. Только после короткой паузы он ответил, уже сдержаннее:

— Джо, я понимаю ваше беспокойство, но, как руководитель, я обязан контролировать процесс репетиций. Я просто хотел выяснить, где Джером. Ведь вы знаете, что репетиции не могут идти без него, особенно в свете предстоящей премьеры.

Джо не отступил и снова взглянул на капельмейстера с таким же твёрдым выражением на лице.

— Ну а вы, капельмейстер, посмотрите на ситуацию с другой стороны. Может быть, вместо того чтобы беспокоить Делию, вам стоит заняться делом и не тревожить её по пустякам? — с вызовом добавил Джо. — Я уверен, что она не обязана объяснять, где находится Джером, особенно если это не её дело.

Капельмейстер несколько секунд смотрел на Джо, оценивая его реакцию. Его лицо стало более нейтральным, но в его глазах мелькнула тень недовольства.

— Я всего лишь беспокоюсь о нашем коллективе, — наконец сказал он. — Если уж на то пошло, я не ставлю под сомнение вашу способность вести себя с достоинством, Джо. Но не забывайте, что каждый из нас здесь играет свою роль, и все мы обязаны работать как единое целое.

Тон капельмейстера стал несколько мягче, но все равно сохранял некоторую строгость. Джо, почувствовав, что дальнейшая дискуссия не имеет смысла, молча кивнул, не отвечая на эти слова.

Делия стояла, чувствуя, как внутри неё нарастает холодная волна страха. Её взгляд метнулся к капельмейстеру, который, казалось, не замечал её внутренней борьбы, всё больше фокусируясь на Джо. Но в её голове вертелись другие мысли. Если вдруг откроется, что Джерома нет из-за её вмешательства, если все узнают, что это она, не выдержав, выставила его — она, конечно, может оправдать себя тем, что это он её провоцировал, но это не имеет значения. Главное — она ведь могла бы держаться подальше от всего этого, спокойно переждать, а не позволять своему гневу управлять собой.

Что, если её выгонят из оркестра? Она не могла позволить себе думать об этом, но эти мысли ползли в её сознание, словно скрытые тени. До премьеры оставалось так мало времени. Если она будет выведена за пределы оркестра в этот момент, то это всё — она никогда не получит шанс играть на этой исторической премьере. Её место будет занято кем-то другим, а она снова окажется на улице. Снова в общежитии, с пустыми руками и чужими взглядами, снова никем.

Её сердце сжалось, и она почувствовала, как внутри растёт невыносимый страх. Страх, что Джерому это не простят, что её тоже не простят. Если правда о том, что случилось, выйдет наружу, она окажется виноватой, и последствия могут быть фатальными. Уже не будет так, как раньше, не будет той стабильности, которую она пыталась построить. Всё, что она хотела — стать частью этого оркестра, быть рядом с Джо, быть счастливой — внезапно начало рушиться.

Она сделала шаг назад, хотя сама не осознавала этого. В её глазах появилось растерянное, почти беспомощное выражение, и она пыталась взять себя в руки, но не могла. Когда взгляд её снова встретился с капельмейстером, она поняла, что нужно сказать что-то, нужно как-то выйти из этой ситуации, прежде чем её молчание начнёт говорить за неё. Но слова, которые она хотела произнести, словно застряли в горле.

— Ты не можешь так закончить, — напомнила себе Делия, но ощущение, что всё валится из рук, продолжало мучить её.

На следующее утро, когда солнце ещё не поднялось высоко, Джо мягко разбудил Делию, слегка прикоснувшись к её плечу. Его голос был тёплым, но с оттенком нетерпения:

— Делия, проснись, — сказал он, наклоняясь, чтобы её разбудить. — Уже последний день репетиций, завтра премьера. Нам нужно успеть, если хочешь играть, нужно поторопиться.

Делия лежала в постели с закрытыми глазами, ощущая тяжесть в теле и боли, которые будто пронзали её. Она не хотела просыпаться. Не хотела вставать. Вся ночь, будто затянувшая её в зыбучие пески страха и сомнений, оставила на душе мрак. Всё, что казалось таким важным, теперь потеряло смысл. Джо был рядом, но мысли, как тёмные облака, мешали ей сосредоточиться.

— Джо, я не могу, — её голос был тихим, почти шепотом. — Мне плохо... Я не знаю, как я смогу... — Она замолчала, не в силах выразить всё, что чувствовала. Тела не хватало сил встать, а в голове царил хаос.

Он заметил, что её голос звучит не так, как обычно, и притормозил. Джо сел на край кровати и внимательно посмотрел на неё. У него на лице появилась тревога, и он взял её руку в свою.

— Что с тобой? Ты выглядишь... не так. Тебе нужно вставать, ты должна быть на репетиции. Ты готова, ты не можешь пропустить эту премьеры, мы так долго шли к этому.

Но Делия отвернулась, почувствовав, как в груди сжимается страх. Её глаза были полны тоски и боли, и она не могла объяснить, почему не может встать, почему не может справиться с этим. Всё, что она хотела, — это остаться в постели и забыться хотя бы на немного, не думать о том, что её жизнь так зависела от этой премьеры, от того, как сложится её будущее в оркестре.

— Я не могу, Джо, — сказала она опять, уже немного более уверенно. — Я не могу идти на репетицию. Не сейчас.

Его лицо сразу потемнело от беспокойства, но он всё же пытался быть мягким. Он наклонился и погладил её по волосам.

— Делия, хватит быть размазнёй, — сказал он, пытаясь взбодрить её. — Ты не можешь так сдаваться! Тебе нужно встать и пойти на репетицию. Ты сильная, ты справишься. Не будь такой.

Эти слова, хоть и сказанные с заботой, вызвали у Делии не гнев, а неожиданное облегчение. Как-то странно и нелепо эти простые фразы пробудили её, заставили почувствовать, что в её жизни есть место для силы, для смелости, что она всё-таки может справиться.

В какой-то момент, не сдержав смеха, она посмотрела на Джо и сказала:

— «Размазнёй»? Ты серьёзно? Не думала, что ты меня так назовёшь, — сказала она с лёгкой улыбкой, несмотря на усталость в глазах. — Ты вообще понял, кого ты так назвал? А если я решу, что это на самом деле комплимент, что ты будешь делать?

Джо, поняв, что она начинает подтрунивать, сделал вид, что глубоко задумался.

— Ну, знаешь, тебе, конечно, лучше быть размазнёй, чем замкнутой занудой, которая сидит в углу и жалуется на жизнь, — сказал он с улыбкой, опираясь на дверной косяк.

— Ого, так это мне ещё и занудой быть, да? А ты не хочешь ещё сказать, что я — занудная размазня? — ответила Делия, кидая ему саркастический взгляд.

— Если ты будешь продолжать так лежать в кровати и ныть, могу и такое сказать! — подытожил Джо, вставая с места и подходя к ней, чтобы помочь одеться. — Ну что, размазня, ты как, собираться будешь или мне на работу идти без тебя?

— Так, стой, стой, — сказала Делия, застегивая куртку. — Ты меня реально ещё раз назовешь так, и я тебе устрою такой цирк, что тебе никогда не захочется меня будить с утра.

Джо притворно испугался, отступив назад.

— О, это ещё что за угрозы? Я лучше возьму свои слова назад, пока не поздно! Размазнёй ты быть не собираешься, да, мисс независимость?

— Лучше бы ты сказал, что я великолепная, а то я могла бы подумать, что ты меня совсем не ценишь! — ответила Делия, продолжая смеяться.

— Ты великолепная, как всегда, — проговорил Джо, подмигнув, — но если ты снова встанешь и начнёшь делать вид, что хочешь остаться в кровати, я обязательно назову тебя «размазнёй» ещё раз, чтобы ты уж точно встала.

Делия покачала головой, но не смогла сдержать улыбку.

— Ладно, ладно, ты выиграл, — сказала она, наконец поднимаясь. — Но следующий раз, когда ты меня разбудишь, ты будешь самым милым человеком на свете. И никаких «размазней», понял?

— Договорились, — усмехнулся Джо, с радостью наблюдая, как её настроение начинает улучшаться.

После того как они быстро привели себя в порядок, Делия и Джо оказались на кухне, где завтрак прошел почти машинально: они уже настолько привыкли к этим утренним ритуалам, что, казалось, каждый их жест был заранее выучен. Джо подмигивал Делии, накладывая себе на тарелку яичницу, а она молча тянулась за чашкой кофе, не в силах скрыть усталость от предстоящего дня.

— Ты как, готова к последней репетиции? — спросил Джо, стараясь слегка взбодрить её. Он знал, что она немного напряжена, но хотел поднять ей настроение.

— Готова, конечно. — Делия пыталась улыбнуться, но её взгляд всё равно оставался отрешённым. — Даже если я не уверена в том, что мне нужно сейчас.

— Хм, ну что ж, раз так, — сказал Джо, вставая со стула и с лёгким вызовом в голосе. — Давай немного встряхнёмся перед этим. Мы ведь ещё не опоздали, так что...

Вдруг он сделал шаг в сторону двери, резко обернувшись, и с игривым блеском в глазах произнёс:

— Догоняй!

С этими словами он, как по команде, помчался из кухни в коридор. Делия от неожиданности только успела ухмыльнуться, но буквально через секунду уже мчалась за ним, словно снова была подростком. Она ощущала, как энергия, пусть и временно, возвращается, и вдруг этот беспечный момент стал ей необходим, чтобы забыть о напряжении и страхах, охвативших её накануне.

— Ты не можешь убежать от меня! — воскликнула Делия, запыхавшись и оглядываясь на Джо, который увёртывался от неё с ловкостью, демонстрируя свою превосходную физическую подготовку.

Он смеялся, не оборачиваясь, и слегка ускорил шаг, что вызвало у Делии ещё большую решимость догнать его. Она знала, что выиграет — её ноги длиннее, и она не собиралась останавливаться.

— Ты вообще знаешь, что ты как лиса в лесу? — в шутку прокомментировала она, когда Джо вдруг забежал за угол, и она едва успела следом.

Но он не ожидал её такого стремительного следования и издал что-то вроде «О-о-о!», в попытке спрятаться, но в следующий момент оказался в её руках.

Они оба остановились, смеясь, с трудом приходя в себя после их маленького сумасшествия. Сгибаясь от смеха, Делия поняла, что этот момент был чем-то большим, чем просто забавой. Это было единение, живое и лёгкое, в котором не было места для всех тревог и тяжких мыслей.

— Ну что, размазня, догнала? — с улыбкой сказал Джо.

Делия в ответ на это взглянула на него с поддразнивающим выражением лица, и вдруг заметила, что они стояли у витрины магазина сластей. За стеклом яркими цветами привлекали глаз всевозможные пирожные, торты, шоколадки и печенья. Витрина была полна сладких искушений, и Делия не могла не обратить внимания на красивые торты с кремом, которые выглядели так, как будто были прямо из сказки. Её животик недовольно заурчал, напоминая, что завтрак сегодняшним утром был несколько скромным.

— Ох, как же мне хочется чего-нибудь сладенького, — пробормотала она, подойдя ближе к витрине и с удовольствием вдыхая запах свежей выпечки.

Джо, однако, посмотрел на неё с усмешкой, заметив её взгляд на пирожных, и решил напомнить, что не всё так просто.

— Знаешь, — начал он с хитрой улыбкой, — давай так: сейчас репетиция, и ты знаешь, как это всё важно. Мы и так уже немного опоздали. Но вот когда закончится этот день, после всего этого — зайдём сюда, и ты возьмёшь что-нибудь на своё усмотрение. Как тебе такой план?

Делия с улыбкой посмотрела на него, чуть задумавшись. Она хотела сейчас, но она знала, что в таких ситуациях всегда стоит подождать — Джо был прав, репетиция важнее, и, кроме того, потом они смогут наслаждаться этим сладким моментом.

— Ладно, ты прав, — ответила она с улыбкой. — После репетиции будем наслаждаться. Только не забудь! Я ведь теперь жду этого момента!

Джо кивнул, с улыбкой подталкивая её вперёд:

— Обещаю! Главное, что сейчас нас ждёт музыка. Всё остальное потом.

Они направились дальше к зданию оркестра, оставив за собой магазин сластей, но мысли о пирогах и шоколадках уже не покидали Делии, несмотря на то, что ей было приятно ощущать уверенность в том, что день обязательно завершится именно так, как она хочет.

Но когда они наконец пришли в здание оркестра, атмосфера сразу стала напряжённой. Делия заметила, как несколько музыкантов, которые раньше не обращали на неё особого внимания, теперь с подозрением и даже ненавистью следят за каждым её движением. В воздухе чувствовалась враждебность, и она не могла не заметить, как её коллеги — Эмили, Карлтон и Райан — не скрывают своего презрения.

Эмили стояла у стойки с инструментами, скрестив руки на груди и бросая на Делию холодные взгляды. Карлтон и Райан, стоя рядом, обменивались шёпотом, что-то обсуждая, но время от времени они бросали злобные взгляды в её сторону. Их лица были полны неприязни, и Делия почувствовала, как их гнев буквально висит в воздухе.

— Что им нужно от меня? — думала Делия, ловя взгляд Эмили, которая явно старалась продемонстрировать своё недовольство.

Карлтон с ухмылкой наблюдал за ней, и её неприятное чувство усилилось. Он несколько раз говорил что-то своему соседу, Райану, не скрывая иронии в голосе. Райан, в свою очередь, с трудом скрывал своё презрение, и, казалось, каждый его взгляд был пропитан осуждением. Делия чувствовала, как эти три человека, явно объединённые в своей ненависти к ней, пытались найти момент, чтобы нанести ей удар.

В её голове закралась мысль, что всё это связано с отсутствием Джерома. Его не было уже два дня, и музыканты, видимо, решились отомстить за его исчезновение. Она не могла не думать об этом, ведь её коллеги явно не могли забыть, что было в тот день, когда Джером исчез. Для них это было не просто необъяснимое происшествие — это стало поводом для злости и недовольства.

Джером был тем, кто постоянно подстрекал к насмешкам и конфликтам, и теперь, когда его не было, его отсутствие стало причиной подозрений и негодования среди музыкантов. Делия осознавала, что они ищут кого-то, кого можно обвинить, и в их глазах она была этим «кем-то». Она же не могла объяснить, что произошло с Джеромом. Никто не знал, где он, и, возможно, он вовсе не вернётся.

Каждый взгляд, брошенный в её сторону, заставлял её чувствовать себя ещё более уязвимой. Эмили, Карлтон и Райан, по всей видимости, с каждым днём становились всё более недовольными её присутствием. Они не говорили прямо, но их молчаливое презрение было гораздо более болезненным, чем любые слова. Делия понимала, что если они продолжат так относиться к ней, её положение в оркестре станет ещё более шатким.

— Они же хотят, чтобы я ушла, не так ли? — подумала она, стараясь не показывать своей тревоги.

Но когда её взгляд снова встретился с глазами Эмили, она почувствовала, как её внутри что-то сжалось. Эмили смотрела на неё, словно жаждала видеть её падение, и, похоже, была готова пойти на всё, чтобы подставить её.

Делия невольно сглотнула, её сердце забилось быстрее. Она пыталась сохранить спокойствие, но тревога росла. На неё уже начали накапливаться обвинения, даже если они не были выражены словами. Эмили, Карлтон и Райан, казалось, давно решили, что виновата она. И если Джерома не вернётся, то ей придётся заплатить за его исчезновение.

— Я не могу так жить, — подумала Делия.

В её голове не раз мелькала мысль, что если всё продолжится, её просто выгонят. И тогда она потеряет всё: и оркестр, и Джо, и саму себя.

Репетиция началась, и Делия попыталась сосредоточиться на своей партии тарелок. Она знала, что момент, когда ей нужно вступить, был критически важен. Шестая симфония Малера — произведение, полное эмоций и драмы, и именно в этом месте партия тарелок должна была быть чёткой и выразительной. Всё это она прекрасно осознавала, но когда пришёл момент сыграть, руки её чуть дрожали. Она взмахнула, но удар был не таким чётким, как нужно. Тарелки звякнули не так сильно, не так ярко, как требовалось, создавая не тот эффект, который должен был в этот момент наполнить зал.

И вот тогда она заметила это — злорадные огоньки в глазах своих коллег. Их взгляды были полны презрения и удовлетворения. Карлтон, Эмили и Райан сидели рядом с ней, и их улыбки были едва заметны, но её это не обмануло. Они ждали этой ошибки. Они ждали её падения. Но хуже всего было то, что на ней не было поддержки — в глазах других музыкантов, даже если они не выражали своего мнения явно, был всё тот же холодный огонь, который они горели с ней ещё с самого начала. Единственное, кто не был настроен против неё, — это был Джо. Он сидел за ней, его взгляд был полон беспокойства, но всё равно с любовью и поддержкой. Но этого было недостаточно, чтобы не почувствовать себя в окружении врагов.

Дирижёр, стоявший на пьедестале, не сдержался. Его лицо исказилось от раздражения, когда он остановил оркестр.

— Что это было, Делия?! Ты совсем не вникла в характер партии! Это не просто ошибка — ты сфальшивила! Где точность, где гармония? Тарелки — это момент, требующий чёткости и силы, а не этого... фальшивого звука! Ты даже не соблюдаешь темп! Ты просто «выполняешь» партию, а не чувствуешь её!

Делия молча стояла, не отвечая, её глаза скользили по музыкантам. Эмили, Карлтон и Райан смотрели на неё с явным злорадством, их выражения были полны насмешки и презрения. Делия ощущала их взгляд как тяжёлое бремя, и каждый взгляд подсказывал ей, что они именно этого и ждали — её ошибки, её неудачи.

Дирижёр продолжил:

— Ты должна играть с душой, с чувством! Не можешь продолжать так, иначе на премьере это будет катастрофа. Мы не можем позволить себе такую фальшь!

Она не произнесла ни слова, просто молча опустила взгляд, ощущая, как внутри неё нарастает напряжение и растёт чувство отчуждения. Дирижёр, поджав губы, произнёс с холодной строгостью:

— Это моё последнее предупреждение, Делия! Если ты ещё раз сделаешь такую ошибку, я тебя тут же выгоню. Мы не можем работать с музыкантом, который не способен вовремя выполнить свою партию.

Он сделал паузу, давая всем осознать его слова, а затем резко продолжил репетицию, ударив палочкой по пульту и снова направив внимание на оркестр.

Делия сидела, опустив голову, её рука с палочкой для тарелок слегка дрожала. Внутри всё сжалось, и даже несмотря на то, что оркестр вновь вернулся к работе, её мысли оставались далеко от музыки. Она пыталась сосредоточиться, но в глазах других музыкантов, особенно Эмили, Карлтона и Райана, она читала что-то невыразимое — злорадство, нетерпение, презрение. Эти взгляды не давали ей покоя, и каждый удар палочки отголоском отзывался в её груди.

В её душе росло чувство отчаяния, и она не могла избавиться от мысли, что её ошибку уже нельзя стереть. Партия тарелок, которая казалась такой незначительной, теперь была в её голове как пятно, которое не выведешь. Весь остальной оркестр словно поджидал её следующую оплошность.

Когда репетиция подошла к концу, Делия не протестовала, когда Джо мягко взял её под руку. Она не сопротивлялась, не было сил для того, чтобы попытаться всё объяснить или оправдаться. В её душе было пусто и больно, как будто не было больше места для надежды.

Они вышли в коридор, и тут на их пути оказались Райан, Эмили и Карлтон. Эти трое, которые всегда были рядом с Джеромом, не могли пройти мимо, не поддразнив её.

— Ну что, где Джером? — насмешливо спросил Карлтон, поднимая бровь. — Он что, тебя бросил? Или ты уже не его девушка?

— Почему его нет на репетиции? — продолжила Эмили, её голос был полон злорадства.

Делия замерла на мгновение, не зная, что ответить. Но не дав ей времени для размышлений, Джо, заметив их настрой, сдержанно, но твёрдо вмешался.

— Вы не смеете так говорить с моей невестой, — сказал он, его голос был холодным и решительным. — Уходите. Сейчас же.

Он слегка потянул Делию за собой, не давая времени на дальнейшую перепалку. Делия почувствовала, как её рука сжалась в его ладони, как поддержка и защиту. Эмили, Карлтон и Райан замерли, их злорадные взгляды следили за ними, полные ненависти и презрения.

Но Джо не оглядывался, уверенно ведя её в сторону выхода. Однако когда они уже почти вышли из коридора, неожиданно за их спинами раздался яростный крик Эмили:

— Ты ведьма! — вопила девушка. — Ты и твой помощник!

Карлтон подхватил её слова, и в его голосе зазвучала злоба.

— Ты его соблазнила, да? Джо теперь твоя игрушка! Мы всё знаем!

Райан добавил, не сдерживаясь:

— Он и сам не понимает, что делает! Но ты его манипулируешь! Ведьма!

Словно в унисон, они начали выкрикивать всё новые и новые оскорбления. Их голоса наполнились ненавистью, и этот поток зла направился прямо в спины Делии и Джо. Делия почувствовала, как её сердце сжалось, но она, стараясь не показывать слабости, продолжала идти вперёд, держа Джо за руку, ощущая в его ладони ту самую поддержку, которой ей так не хватало.

Наступил день Д. Делия проснулась от мягкого прикосновения Джо, который тихо подошёл к её кровати и осторожно коснулся её плеча. Он выглядел серьёзным и немного напряжённым, но в глазах горел огонь, как будто этот день был чем-то большим, чем просто премьера.

— Вставай, — сказал он тихо, но твёрдо. — Нам нужно подготовиться. Ты ведь помнишь, что нам нужно выглядеть как на свадьбе?

Делия открыла глаза и сразу почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Это был тот момент, когда её жизнь менялась, когда всё становилось по-настоящему важным. Она поднялась с постели, в голове ещё не до конца складываясь с мыслями, но ощущая, что этот день будет решающим.

Джо, тем временем, уже стоял у зеркала и начал натягивать на себя свой чёрный сюртук, аккуратно застёгивая пуговицы. Он выглядел потрясающе — строгий, элегантный, но всё же с тем лёгким и уверенным взглядом, который Делия так хорошо знала. Он бросил на неё взгляд и, улыбнувшись, сказал:

— Ты ведь помнишь, как мы всё это делаем? После премьеры, как только всё закончится, мы сразу уходим и венчаемся. Это будет наш день. Сегодня мы окончательно станем друг для друга.

Делия кивнула, но её сердце сжалось. Волнение переполняло её. Всё шло так стремительно. Сначала она только мечтала о том, чтобы остаться с ним, а теперь это становилось реальностью. Она взяла своё красивое платье, которое выбрала специально для этого дня, и направилась в ванную.

Когда она вернулась, Джо уже был почти готов. Он помог ей застегнуть платье и поправить прическу, а затем снова взглянул на неё с тем самым взглядом, полным решимости и уверенности.

— Всё будет хорошо, — сказал он мягко. — Мы сделаем это. Сыграем, а потом будем жить, как всегда мечтали, — и с этими словами он поманил её на кухню, завтракать.

Завтрак прошёл в необычной тишине. Джо с энтузиазмом говорил о будущем, настраивая Делию на положительный лад, но его слова казались ей отдалёнными, как будто она слышала их через стекло. Он с улыбкой рассказывал, как они отправятся в медовый месяц, и как у него уже есть чёткий план.

— Я думаю, мы поедем сначала в Торонто, а потом — в Ванкувер, — сказал он с ярким воодушевлением. — Это будет идеальное начало нашей новой жизни. Торонто — невероятный город, а Ванкувер... ну, Ванкувер это вообще сказка, ты ведь не была там?

Делия молча продолжала есть свой завтрак, хотя на самом деле почти не замечала его вкус. Слова Джо эхом отзывались в её голове, но она не могла избавиться от чувства, что он просто пытался поднять её настроение. Она не верила, что всё это — правда. Медовый месяц в Канаде, Торонто, Ванкувер... Эти слова звучали так, как будто он описывал идеальный план, который был для неё слишком хорош, чтобы быть реальностью. Может быть, он просто говорил это, чтобы отвлечь её от переживаний и страхов, которые она не могла озвучить.

— Ты представляешь, как здорово будет? — продолжал Джо, положив ложку в чашку с кофе и поднимая взгляд, чтобы встретиться с её глазами. — Мы будем там вдвоём, без всех этих забот. Только ты и я. Я так рад, что у нас будет время для нас двоих.

Делия посмотрела в его глаза и кивнула, не в силах ответить на его энтузиазм. После завтрака они, не обмолвившись ни словом, покинули квартиру. Джо, как всегда, выглядел уверенно и с энтузиазмом, в то время как Делия шла рядом, поглощённая своими мыслями, будто весь мир был где-то далеко за пределами этой квартиры.

Как только они вышли на улицу и подошли к детской площадке, их взгляд привлекла Молли, сидящая в песочнице и играющая с игрушками. Увидев их, девочка вдруг остановилась, широко раскрыв глаза, и вскочила на ноги.

— Ого! Ты уже невеста, Делия? — воскликнула она с удивлением, как будто только что обнаружила нечто невероятное.

Делия застыла на мгновение, немного растерянно улыбнувшись, и потом взглянула на Джо. Он тут же рассмеялся, а его смех был лёгким и тёплым, как будто он не переживал ни о чём.

— Конечно, Молли! — ответил он с улыбкой. — Но не переживай, когда ты вырастешь, ты тоже выйдешь замуж за кого-то, и будет точно так же весело!

Молли, похоже, даже немного задумалась, затем снова ухватила свою игрушку и погрузилась в игру, но её лицо всё равно оставалось полным любопытства.

Делия тихо засмеялась и вместе с Джо направилась в сторону роскошного филармонического зала, где должна была состояться премьера шестой симфонии Малера. В отличие от привычного здания оркестра, где они репетировали, здесь царила особая атмосфера — её окружали изысканные декорации, золотые колонны и сияющие люстры. Здесь было гораздо больше людей, и среди них было много зрителей, которые пришли заранее, чтобы занять свои места и ощутить волнение, которое всегда предшествует таким важным событиям.

Как только они вошли в здание, Делия почувствовала лёгкое замешательство. Стены филармонии, украшенные картинами и скульптурами, создавали ощущение величия, и даже воздух здесь был каким-то особенным — пропитанный ожиданием и важностью момента. Зрители уже начали собираться в фойе, перешёптываясь и поглядывая на дорогие билеты.

Когда Джо и Делия подошли к сцене, где уже собирались остальные музыканты, Делия почувствовала, как её сердце замирает. Она заметила знакомые лица, которые не вызывали у неё ни малейшего комфорта. Коллеги, которые ещё недавно с усмешками травили её, теперь стояли в окружении других музыкантов, обсуждая последние приготовления. Эмили, Карлтон и Райан — все они были здесь, в одном помещении, и Делия не могла не почувствовать, как напряжение в её груди усиливается.

Эмили, увидев её, на мгновение поймала взгляд и бросила едва заметную насмешливую ухмылку. Карлтон стоял рядом с ней, и, несмотря на свой жестокий взгляд, пытался скрыть свою неприязнь. Райан, молча наблюдая за ней, скрестил руки на груди, и его взгляд был полон того же презрения, которое она уже видела на репетициях. Всё это время они будто сдерживали свою злость, но сейчас, когда они вновь оказались рядом, Делия поняла, что на неё нависает эта угроза.

Каждый взгляд этих людей, каждое движение, каждая фраза, казалось, была нацелена на то, чтобы её сломить, чтобы снова унизить. Делия ощущала, как её руки начинают слегка дрожать, а её лицо становилось всё более и более напряжённым. Эти люди, когда-то казавшиеся ей коллегами, теперь выглядели как враги, готовые снова порвать её на части, даже если это было просто взглядом.

Она старалась не смотреть на них и делать вид, что всё под контролем, но каждое их присутствие в её поле зрения вызывало в ней ужас. Словно вся эта атмосфера филармонии — торжественная и величественная — вдруг становилась менее значимой, как если бы она была одной из тех фальшивых нот, которые она так боялась сыграть.

Когда наступил момент начала премьеры, зал погрузился в напряжённую тишину. Стены Портлендской филармонии, как всегда, были полны людей — зрителей, пришедших оценить искусство, и музыкантов, готовых подарить своё мастерство. Весь оркестр уже был на своих местах, и последние шорохи стихли, когда ведущий, стоя у микрофона, начал своё представление.

— Дамы и господа, добрый вечер! Мы рады приветствовать вас на сегодняшней премьере знаменитой шестой симфонии Густава Малера. Это произведение — одно из самых мощных и эмоциональных в музыкальной истории, и мы счастливы представить его вам в исполнении нашего оркестра, под руководством маэстро Алана Уайльда.

Зал наполнился аплодисментами, и маэстро Алан Уайльд, известный своей точностью и страстью к музыке, в своём строгом чёрном смокинге вышел на сцену. Он кивнул публике, скромно поклонился и, подняв руки, попросил тишины. Его взгляд был сосредоточен, а жесты уверены.

Делия, сидя в оркестровой яме, сжала свои палочки для тарелок. Её сердце стучало в груди, волнение накатывало с каждым взглядом на тех, кто был рядом — коллег, которые теперь, возможно, следили за ней, как и она за ними. Все мысли смешались в голове, а когда маэстро Уайльд поднял палочку и жестом подал знак оркестру, в зале наступила абсолютная тишина.

Как только палочка взмыла в воздух, а первый аккорд симфонии заполнил зал, Делия почувствовала, как музыка поглощает её. Каждый звук словно окутывал её, погружая в глубину страха и беспокойства. Но вот — внезапно её мысли начали сбиваться. Что-то странное колыхнулось в её сознании, как мрак, который всё быстрее нарастает. Появилось ощущение, будто время замедлилось, и всё вокруг стало тускнеть. Музыка продолжала звучать, но теперь она казалась ей далёкой, как будто она слышала её через стекло, которое постепенно запотевало.

Внезапно взгляд Делии упал на Джо. Он сидел на своём месте, играя партию флейты, как и обычно. Но в его глазах был какой-то... странный блеск, которого она раньше не замечала. Его дыхание начало учащаться, он резко замер, и на мгновение его взгляд застыл, как будто он не мог собраться с мыслями. Делия почувствовала, как её сердце сжалось от тревоги.

И вот — в мгновение ока — Джо внезапно упал прямо на сцену. Его флейта выпала из рук, и с громким звуком ударилась о пол. Зал взорвался от паники. Те, кто сидел на первых рядах, вскочили со своих мест, в ужасе застыв, а зрители начали кричать и бежать в сторону выхода. Дирижёр стоял в полной растерянности, а оркестр в панике продолжал играть, но звуки стали как будто искажаться, становясь всё более напряжёнными и дикими.

— Джо! — едва ли смогла выдохнуть Делия, когда увидела, как её жених лежит на сцене без движения.

Она вскочила со своего места, но прежде чем добраться до него, она услышала крики своих коллег. Они вскочили с мест, и их голоса стали громкими, истеричными:

— Это она! Это она виновата!

— Ведьма! Она нас всех прокляла!

Карлтон, Эмили и Райан стояли в первом ряду, их лица искривились от ярости, а в их глазах горел огонь ненависти. Внезапно они все встали и начали показывать пальцами на Делию, крича:

— Ведьма! Ты убила его! Мы все видели!

Делия замерла, не веря своим глазам. Весь оркестр теперь смотрел на неё с ужасом, а зрители в зале уже поднимали волну паники. Люди кричали, разбегались, и всё превращалось в хаос.

Её тело словно застыло. Она не могла поверить в происходящее. Всё, что она видела перед собой, казалось настолько нереальным, что мир вокруг неё сжимался в одну точку. Её коллеги кричали, и её охватывал ужас. И даже Джо, который должен был быть рядом с ней, теперь оказался невозвратимой жертвой...

С ужасом в глазах она заметила, как её коллеги, Карлтон, Эмили и Райан, с злобным выражением на лицах, резко двинулись в её сторону. На мгновение она застыла, не понимая, что делать. Но её инстинкты сработали мгновенно. Её сердце бешено колотилось, а мысли стремительно метались в панике. Она знала, что ей нужно бежать.

— Это всё твоя вина! — крикнул Карлтон, и его руки стали тянуться к ней.

Делия рванула в сторону, не в силах больше выдержать взглядов людей, которые теперь обрушивали на неё свою ярость. Музыканты в зале начали прыгать с мест, громко вопя и указывая на неё пальцами. В их глазах горела ненависть, как будто она была виновата в том, что произошло с Джо. Это было чудовищно, это было невозможно — но факт оставался фактом.

Сквозь гулкие крики и звуки паники, Делия прорвалась через сцену, стремительно убегая в зал. Мимо сидящих зрителей, с их ошарашенными лицами и испуганными взглядами, она рванула к выходу. Но её коллеги не собирались отпустить её. Они были рядом, всё ближе, их проклятия эхом отдавались в её ушах.

— Ты нас прокляла! Ты сделала это! — раздался голос Эмили, и на секунду Делия увидела, как она прорывается через ряды, не отставая.

Делия не оборачивалась, а продолжала мчаться вперёд, её шаги были быстрыми, отчаянными. Паника сжала грудь, воздух был как в жару, но она не могла остановиться. Её ноги несли её к выходу, к спасению. Она пронеслась мимо колонн, резко повернула в сторону дверей.

— Догоняйте ведьму! — кричал Райан, и его голос звучал как приговор.

Делия, тяжело дыша, остановилась на мгновение, когда её пальцы коснулись холодной ручки двери. Мир вокруг неё был шумным, но в её голове царила абсолютная тишина. Она сделала последний шаг, выскочив на улицу, и сразу почувствовала, как тело замерзает от холода, как тяжёлое облако отчаяния вновь накрыло её.

Всё было потеряно. Джо... его больше не было. Он лежал мёртвый на сцене, и теперь её коллеги, казалось, полностью ополчились против неё. В их глазах она была виновата, и этот взгляд, эта злобная ненависть, преследовали её, отравляя каждый её шаг.

Она огляделась, пытаясь найти хоть какое-то укрытие, хоть где-то спрятаться, но улица была пуста, а в её душе всё больше сжималась пустота. Далеко позади, в здании филармонии, в котором её когда-то встречали с восторгом, теперь оставалась лишь глухая пустота.

Ей некуда было идти.

Только одна мысль пронзила её сознание, как светлый луч в этом бесконечном мраке. Она вспомнила о докторе Бэйзларде. Он был последним человеком, с которым она могла бы связаться. Он единственный знал о её проблемах и переживаниях. Он единственный мог помочь, ведь его сыворотка давала успокоение, давала иллюзию покоя, пусть и на короткое время.

Сердце бешено колотилось, и, не раздумывая, Делия направилась в сторону Четвёртой улицы. Её озлобленные коллеги были всё ближе и ближе, выкрикивая проклятия и обвинения. В её голове царил хаос, но одно было ясно: ей нужно попасть к доктору Бэйзларду. Он был единственным человеком, который мог ей помочь, единственным, кто не осуждал её, не считал её ведьмой.

Она с трудом перевела дыхание, когда наконец добралась до нужного дома. Споткнувшись о ступеньки на крыльце, она в отчаянии бросилась к домофону и нажала кнопку. Сердце колотилось так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди.

— Кто это? — раздался холодный голос из динамика.

Делия не могла говорить спокойно, она просто вскрикнула, сдавленными словами:

— О, Боже, меня убивают! Пустите меня, пожалуйста! — её голос был полон ужаса, отчаяния и безысходности.

Доктор Бэйзлард не колебался. Услышав её, он тут же открыл дверь, не задавая лишних вопросов. Делия вцепилась в ручку двери, едва не упав, и влетела в подъезд, чувствуя, как её коллеги, не отставшие, рвутся за ней. Но они не смогли её догнать.

Не обращая внимания на шум снаружи, она буквально прыгнула по ступенькам вверх, пробегая по лестнице, не чувствуя усталости. Четвёртый этаж был уже близко. В голове лишь одна мысль:

— Только не остановись, только не оглядывайся.

Когда Делия постучала в дверь квартиры Бэйзларда, мир вокруг, казалось, замер на мгновение. Шум её преследователей за спиной исчез, и в этот момент, стоя на пороге, она почувствовала странную тишину, словно сама вселенная на мгновение затихла, предоставив ей шанс на спасение.

Когда дверь распахнулась, перед ней встал доктор Бэйзлард. Его лицо, обычно такое спокойное и уверенное, теперь было исполнено грусти, словно он не ожидал увидеть её здесь, в этом состоянии.

— Я и не думал, что ты решишь обратиться ко мне за помощью, — сказал он, его голос был низким и несколько усталым, но в нём всё ещё оставалась искренняя забота.

Делия не могла ответить. Её взгляд был пустым, она не могла найти слов. Всё, что ей оставалось, — это просто шагнуть внутрь, где хотя бы на мгновение она могла бы забыть о тех кошмарах, которые преследовали её на протяжении последних дней.

— Я не могу больше, доктор. Я не могу... — её голос сорвался на полуслове, и она обрушила свой стресс, свою усталость и паническое беспокойство на него. Она замолкла, как будто сама не верила, что решилась прийти сюда.

Бэйзлард смотрел на неё, тихо вздыхая, и, в отличие от её коллег, которые могли бы осудить её или обвинить, он не задавал лишних вопросов. Он просто взял её за плечо и мягко подвёл к креслу.

— Ты хочешь, чтобы я сделал тебе инъекцию? — спросил он, и его голос был низким, будто он пытался взвесить каждое слово, решая, как дальше поступить.

Делия не ответила сразу. Вместо этого она посмотрела на него, и в её глазах можно было увидеть, как сама мысль о том, что она просит сделать это, причиняет ей боль, но тем не менее она всё-таки произнесла слова:

— Да, доктор. Я хочу. Сделайте мне инъекцию. Я хочу отключиться, забыть... я хочу хотя бы на минуту почувствовать, что меня больше нет, что я не чувствую.

Доктор Бэйзлард помедлил, и в его взгляде промелькнуло сомнение. Он подошёл к шкафу и достал ампулу с бесцветной жидкостью, но его руки замедлились. Он внимательно взглянул на неё, и его лицо приняло выражение беспокойства.

— Ты понимаешь, что ты просишь? — сказал он, откладывая ампулу в сторону. — Это не просто способ избавиться от боли, Делия. Это не шутки. Это серьёзно. Ты хочешь, чтобы твоё сердце остановилось на некоторое время. Ты хочешь вернуться в этот мир, будто воскреснуть. Но не всегда есть гарантия, что ты вернёшься. Ты уверена в этом?

Делия посмотрела на него. В её глазах была решимость, но в тоже время странное и тревожное осознание того, что она может больше не вернуться.

— Я не знаю, что делать дальше. Я не знаю, как жить, доктор. Я не могу больше терпеть, — сказала она тихо, голос её едва слышен, как если бы она разговаривала с самой собой.

Бэйзлард ещё раз взглянул на неё, и в его взгляде появилась тень жалости. Он вздохнул и, в конце концов, принял решение.

— Хорошо, — сказал он, и его голос звучал мягко, но с оттенком неизбежности. — Я сделаю это, но помни: это твой выбор. Ты сама несёшь ответственность за то, что произойдёт. Ты должна быть готова к последствиям.

Делия не ответила, она просто кивнула, а доктор, с грустью в глазах, тихо подошёл к ней и, не сказав больше ни слова, указал ей лечь на диван. Он знал, что она уже не в силах сопротивляться, что её сознание было на грани, и в её глазах горело только одно желание — избавиться от боли.

Она послушно устроилась на мягкой обивке, её тело было напряжено, как струна. В её руках не было ни силы, ни воли бороться, и, казалось, весь мир исчез в этот момент. Она закрыла глаза, и её дыхание стало глубоким и ровным, но в голове бушевала буря.

Доктор Бэйзлард взял ампулу, осторожно вставил иглу в крышку, и его руки снова замедлились. Он не мог избавиться от мысли, что то, что он сейчас сделает, — это не просто действие врача. Это было гораздо больше, чем медицинская процедура. Это было вмешательство в человеческую жизнь.

— Ты готова? — спросил он, глядя на неё с лёгким сомнением.

Она не ответила, но её взгляд был полон отчаяния, словно она уже не верила, что ещё могут быть другие выходы. Он сделал шаг вперёд, опустился на колени рядом с диваном, и мягко положил её руку на спинку дивана, чтобы облегчить себе доступ.

С лёгким вздохом, как бы готовясь к тому, что он сейчас сделает, Бэйзлард медленно ввёл иглу. Жидкость начала поступать в её кровь, и она почувствовала, как её тело постепенно расслабляется, как будто её жизнь, всё напряжение, всё болезненное накапливающееся чувство просто исчезает.

Доктор смотрел на неё, его лицо было беспокойным, но он не отрывал глаз от её бледного лица. Через несколько секунд её тело стало неподвижным, глаза закрыло какое-то умиротворённое выражение, будто она засыпала, и воздух в комнате стал тише.

— Хорошо, — произнёс доктор тихо, вглядываясь в её лицо. — Всё будет хорошо... Всё будет...

Доктор Бэйзлард действовал быстро, но с явным напряжением в руках. Он приготовил инъекцию, слегка затормозив перед тем, как ввести иглу в её вену. Когда он аккуратно ввёл иглу, жидкость начала медленно поступать в её тело. Она почувствовала, как сначала появляется лёгкое покалывание, а затем волна покоя, которая как бы омывала её изнутри. Тело стало терять напряжение, её мышцы расслабились, и, казалось, с каждым мгновением её сознание становилось всё более и более смутным.

Её глаза закрылись, и она попыталась сделать глубокий вдох, но вместо воздуха почувствовала лишь холод и тишину. Словно всё, что было до этого, исчезло. В голове стояла пустота, а вокруг неё будто бы растворялись стены, время и пространство.

И вот в этот момент, когда мир вокруг неё стал туманным, ей показалось, что кто-то коснулся её губ. Как будто кто-то сделал ей лёгкий, почти невесомый поцелуй. Чувство это было кратким, но настолько настоящим, что Делия на секунду почувствовала что-то вроде тепла и нежности. Но уже в следующую секунду её сознание поглотила тьма, и Делия погрузилась в абсолютную пустоту.

На первом этаже полицейского управления царила тишина. За дежурной стойкой сидел старший констебль Полинг, седовласый ветеран службы, чья основная задача теперь заключалась в том, чтобы следить за порядком внутри здания. Увидев инспектора Гэлбрайта, он поднял голову и окинул его взглядом, в котором мелькнуло лёгкое любопытство.

— Ты чего это тут околачиваешься? — лениво спросил Полинг, вытаскивая из ящика газету. — Не должен ли ты быть наверху с остальными?

Гэлбрайт нервно усмехнулся, подойдя ближе. Он опёрся локтями о стойку, словно стараясь скрыть внутреннюю дрожь.

— Слушай, Фрэнк, а ты... веришь в духов?

Старик замер, потом медленно отложил газету, словно обдумывая вопрос. Глаза его блеснули с долей насмешки.

— Ну надо же. Ты серьёзно меня об этом спрашиваешь?

— Просто... любопытно, — попытался оправдаться Гэлбрайт, почувствовав, как лицо заливает краска.

Полинг рассмеялся, громко и с каким-то даже злорадным удовольствием.

— Ох, парень, ты меня повеселил. Ты что, боишься, что девица в морге вдруг восстанет из мёртвых и утащит тебя на тот свет?

— Не смешно, Фрэнк, — пробормотал Гэлбрайт, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее.

— А по мне, очень даже смешно, — старик захихикал, снова берясь за газету. — Так значит, Сеймур определил тебя в морг, да? Хорошо он тебя проучил!

Гэлбрайт опустил взгляд, досадуя на собственную робость. Он знал, что не должен был поднимать эту тему, но что-то в зловещей тишине ночи и мрачной атмосфере кабинета инспектора запало ему в душу.

— Послушай, Фрэнк, — сказал он, чуть понизив голос, — а если она и вправду... ну, скажем, ведьма?

— Ведьма? — Полинг снова засмеялся, теперь так громко, что эхо разнеслось по холлу. — Ты серьёзно? Что дальше, дружок? Может, она ещё и на метле летала, пока не погибла?

— Но ведь никто не знает, что с ней произошло, — начал было Гэлбрайт, но тут старик резко махнул рукой, прерывая его.

— Хватит! Ты что, веришь в эти идиотские байки Стивена Кинга? Знаешь что, сынок, у меня для тебя один совет: если боишься мёртвых, то прочь из полиции. Настоящая угроза — это живые, каждый коп это должен знать!

Гэлбрайт стиснул зубы, понимая, что попытка найти у Полинга поддержку провалилась. Но внутри его мысли продолжали клубиться, отравляя разум.

— Но что, если она и вправду ведьма? — мелькнуло у него в голове. — Если её не упокоенный дух теперь блуждает по нашей грешной земле?

Он подавил дрожь, попрощался с Полингом и вышел из полицейского управления. Холодный ночной воздух тут же обжёг его лицо. Над Портлендом опустилась густая тьма: уличные фонари слабо освещали мокрый асфальт, оставшийся после недавнего дождя, а редкие автомобили разрезали тишину ровным гудением двигателей.

Он остановился неподалёку у выхода, вытащил из кармана пачку сигарет и, нервно запалив одну, сделал глубокую затяжку. Дым горько обжёг горло, но это хоть немного уняло дрожь в руках.

— Какого чёрта я согласился на это задание? — подумал он, глядя на мокрые пятна, отсвечивающие под светом фонарей.

Морг находился на другом конце города, и перспектива добираться туда одному, ночью, заставляла его внутри сжиматься от дурного предчувствия. Он бросил взгляд на свои часы: чуть больше десяти вечера. На автобус в это время рассчитывать не приходилось, а идти пешком — слишком долго.

Затушив сигарету о железные перила, Гэлбрайт вышел на край тротуара. Его взгляд блуждал по дороге, пока вдалеке не показались фары грузовика.

Когда машина приблизилась, он заметил на боку надпись огромными красными буквами.

— Мейлер возит всё и всюду, — машинально, одними губами, произнёс инспектор, читая надпись

Водитель, массивный мужчина в бейсболке, выглядел усталым, но заметил, как Гэлбрайт замахал рукой, прося остановиться.

— Куда, приятель? — хрипло спросил дальнобойщик, приоткрыв окно.

— В морг на Восточной, — коротко ответил Гэлбрайт, стараясь выглядеть уверенным.

Водитель фыркнул, покачав головой.

— Не лучшее место для ночных прогулок, а? Ладно, залезай.

Гэлбрайт забрался в кабину, запах табака и кофе тут же ударил в нос. Дальнобойщик тронул машину с места, и колёса мягко закрутились по мокрому асфальту.

— Чего ты в морг-то собрался на ночь глядя? — спросил водитель, не отрывая глаз от дороги.

— Служба, — коротко ответил Гэлбрайт, не желая вдаваться в подробности. — Работа такая...

— А, понял, ты коп, — водитель кивнул. — Ну, тогда держись, парень. Эти места ночью — жутковатые.

Слова дальнобойщика не добавили уверенности, и Гэлбрайт почувствовал, как снова накатывает тревога. Грузовик мчался по ночной дороге, двигатель ревел, а в кабине царила тишина, лишь время от времени прерываемая тяжёлым дыханием водителя. Гэлбрайт сидел рядом с дальнобойщиком, наблюдая за тем, как дорога уходит в пустоту, поглощаемая черной ночью и туманом. Чуть скрипя тормозами, грузовик пробирался по мокрым, как зеркало, дорогам, и всё казалось инспектору одинаково бескрайним.

— Слушай, ты давно этим занимаешься? — наконец нарушил молчание дальнобойщик, не убирая взгляда с дороги. — Ну, ночными патрулями?

Гэлбрайт немного опешил от вопроса, но ответил:

— Да, довольно давно, можно сказать, уже привык.

Дальнобойщик ухмыльнулся, покосившись на него.

— Привык? Да ты не представляешь, как оно бывает. Эта работа — просто убийство для нервов. Особенно ночью.

Гэлбрайт удивлённо приподнял брови, но дальнобойщик не стал углубляться в тему, лишь покачал головой.

— Молоко за окном, — произнёс он, показывая рукой на туман, который не отпускал дорогу. — Вот прикинь, едешь часика два, и все эти линии, знаки, рёбра дороги растворяются и всё становится одинаковым. Ты смотришь в это молоко, в белесую пустоту, и понимаешь, что больше не знаешь, где ты вообще. Странное ощущение, как будто ты не на дороге, а в каком-то зловещем сне.

Гэлбрайт молчал, но внутри его начинали мелькать знакомые образы. Он немного сжался в сидении, пытаясь скрыть свой дискомфорт.

— Знаешь, — продолжил дальнобойщик, — я вот на ночь обычно не люблю ездить один. Больше всего люблю, когда есть напарник. Но иногда бывает, что ехать без него приходится. И вот тогда — этот туман. Сначала ты думаешь, что всё будет нормально, пока не начнёт казаться, что ты едешь не по шоссе, а куда-то в пустоту. На какую-то границу, где не существует ни дня, ни ночи. Знаешь, как это ощущается? Так вот, едешь в этом молоке, в темноте, и вдруг начинает что-то подкрадываться. Вроде и нет ничего, но ты чувствуешь, как давление на голову растёт, и кажется, что ты не едешь, а висишь где-то посреди ничего.

Гэлбрайт нервно закашлялся, не зная, как ответить. Он пытался гнать прочь мысли о ночной вахте у мёртвой девушки, которая, возможно, была связана с чем-то куда более мрачным.

— А что за странные вещи ты видел? — наконец решился спросить он, пытаясь скрыть свою тревогу.

Дальнобойщик бросил на него долгий взгляд, затем опять посмотрел на дорогу.

— Когда туман становится таким плотным, что ты не видишь даже фар, — начал он, его голос стал чуть тише, — начинается такое... как будто видишь вещи, которых нет. Знаешь, как это? Далеко в тумане начинают появляться какие-то тени, формы, вроде как люди или фигуры. И ты не можешь понять, они реальные или просто твой мозг тебя дурит. Я вот слышал, что кто-то даже утверждал, что это существа из другого мира, ну или, может, из... другого состояния. Но я всегда думал, что это просто утомление.

Гэлбрайт сжался в сиденье, не зная, стоит ли ему продолжать этот разговор. Каждое слово дальнобойщика только усиливало его собственную тревогу.

— Я слышал... да и сам иногда думал, что эти мысли не просто бред, а что-то большее. Что если... что если этот туман — это не просто погода? Что если он — нечто живое, что забирает людей и их души, — продолжал дальнобойщик, всё больше углубляясь в свои размышления. — Ты не знаешь, как далеко ты можешь зайти, когда едешь по ночным дорогам в одиночестве. Иногда кажется, что ты сам становишься частью этого тумана. И вот так вот едешь, едешь, пока не начнёт казаться, что ты сам не совсем живой. Сначала думаешь, что всё в порядке, но потом... потом тебе становится не по себе.

Гэлбрайт замолчал, его желудок сжался, как если бы кто-то сдавил его руками, и внутри всё заполнилось давящей тревогой. Слова дальнобойщика становились всё более неясными, как будто сами мысли сливались в беспорядочную пыль, за которой не было видно пути. Туман, густой и бескрайний, расползался за окном, поглощая дорогу и свет. Казалось, что мир за стеклом становился всё более далёким, расплывчатым, а реальность сама по себе теряла смысл.

Спустя четверть часа, когда туман стал особенно густым и казался почти осязаемым, грузовик резко затормозил. Гэлбрайт не ожидал такого и едва не врезался в переднюю панель, едва успев вцепиться в сиденье. Сердце забилось учащённо, и он, тяжело дыша, вылез из кабины. Без каких-либо слов дальнобойщик слегка покачал головой, а затем круто развернул руль, снова двигаясь в сторону дороги. Гэлбрайт остался стоять, словно заворожённый, не в силах пошевелиться.

Задняя часть грузовика исчезла в густом молоке тумана, и с каждым метром тишина становилась глубже, а звучание мотора — всё тише. Вскоре даже его слабое гудение растворилось в пустоте ночи, оставив Гэлбрайта на один на один с этим мракобесием. Туман поглотил всё, словно сам по себе, как если бы мир перестал существовать.

Инспектор остался стоять на тротуаре, вглядываясь в темные очертания деревьев, едва различимые в этой плотной туманной завесе. Он был один. Мрак и пустота окутывали это место, и в этом одиночестве чувствовалась какая-то угроза, подкрадывающаяся с самых краёв города. Его плечи вздрогнули от холода, и, постояв ещё несколько мгновений, он поспешил двинуться в сторону морга.

Каждый его шаг казался эхом в этой безмолвной ночи. В туманной мгле, где каждый объект терял свои очертания и становился частью чего-то большего, Гэлбрайт вдруг почувствовал, как напряжение нарастает. У него возникло странное ощущение, что весь этот мир вокруг — лишь проекция чего-то, что совсем не принадлежит реальности.

— Делия Йонс... что если она была права? Что, если... — мысли о девушке, её странностях, её смерти — всё это накатывало на инспектора, и он старался отогнать их, не давая себе полного контроля над ситуацией.

Его шаги становились всё быстрее, как если бы это могло убежать от него — от того, что беспокойно тянуло его внутрь этой ночи. Но тревога не оставляла его, и напряжение с каждым шагом нарастало.

Наконец он остановился, глядя на темный силуэт, очерчивающийся в густом тумане. Он уже стоял у старого кладбища. Ограды не было — лишь ряды прямоугольных, аккуратно выровненных надгробий, скрытых в тени старых деревьев. Мрак этой местности сразу охватил его, как туман, и Гэлбрайт почувствовал, как холод пробежал по его коже, заставив его немного вздрогнуть. Время здесь будто остановилось, и от этого ощущения сердце сжалось.

Туман лёгкий, почти незаметный, как дым, но всё-таки проникающий, преломляющий свет фонарей в его просветах. Всё вокруг стало болезненно странным, и Гэлбрайт почувствовал, как по его шее побежали мурашки. Небо было тяжёлое, как зловещая вуаль, а земля, на которой он стоял, казалась чёрной, как уголь, будто уносящей все живое и светлое, как если бы само это кладбище было каким-то странным хранилищем исчезнувших душ.

— Зачем я здесь? — думал инспектор, пытаясь найти оправдание своему присутствию здесь.

Он знал, что это кладбище старое, заброшенное, но почему оно теперь казалось таким зловещим, таким чуждым и неправильным? Почему же здесь, в этом месте, его тревога становилась невыносимой, словно что-то невидимое преследовало его с самых последних шагов? Он продолжал смотреть на мрак между надгробиями, и мысли о Делии Йонс, её странном поведении и смерти, начали размываться, как дым в тумане. Наконец Гэлбрайт вздохнул и потёр ладони, пытаясь подавить внутреннюю дрожь.

— Ну что, дальше теперь куда? — подумал он. — Пора мне уже идти...

И с этими мыслями он двинулся вперёд, к моргу, который оказался в нескольких шагах. Это был небольшой, полуразвалившийся барак, какой-то заброшенный и забытый. Его белая побелка начала шелушиться, на стенах виднелись пятна плесени, а задняя стена сливалась с густыми зарослями кустарников, которые будто поглощали часть строения, скрывая его от внешнего мира. Это место не выглядело ничем иным, как жалким пережитком ушедших времён, и Гэлбрайт почувствовал, как его ступни будто не хотят двигаться дальше.

Он поднял взгляд на два маленьких окошка, тускло светившиеся в северной стороне. Не было видно ни души, но в темноте их стекла казались стеклянными глазами, что следили за ним. Подойдя к двери, Гэлбрайт замер. Что-то в этой полуоткрытой конструкции, в её старой, потрёпанной древесине, смущало его. Дощатая рама, будто бы ожидающая его прихода, не внушала доверия. Внезапно, перед тем, как сделать шаг внутрь, он ощутил, как холод сковывает его тело. На мгновение он остановился, задыхаясь от тревоги, и не смог решиться войти. Этот морг, этот бардак, эта мракобесная тишина — всё это вызывало у него невообразимое беспокойство.

Внутри было темно, как в подземелье. Гэлбрайт, понимая, что, пожалуй, стоит подойти осторожнее, вытащил свой фонарь для ночной службы. Крепко сжимая его в руках, он направил луч света в окно, не решаясь войти в тёмный барак. Свет от фонаря рассеивался по узкому оконному проёму, освещая тёмное пространство внутри. В тусклом свете луча Гэлбрайт увидел, что в центре комнаты стоял гроб, выстланный стружками. Венок из хвои, обвитый траурной лентой, опирался на его край. Ленты, словно слёзы, вились вокруг древесины, придавая гробу тяжёлое, удручающее выражение. В углу, вертикально, стояла крышка от этого самого гроба.

Но больше всего его поразило то, что лежало на полу. Молодая девушка с длинными чёрными волосами, распущенными по полу, словно водопад, была без движений. Лицом вниз. Не было ни малейшего признака жизни, лишь тень её тела, размытой в тусклом свете. Гэлбрайт почувствовал, как по спине пробежал холод. Неужели это была Делия Йонс? Но как? Почему? Инспектор стоял неподвижно, будучи не в силах оторваться от этой сцены. Он был уверен, что это не могло быть настоящим. Кто-то должен был выкинуть её тело из гроба, устроить всё это. Однако мысли его путались, а холодная дрожь охватывала всё тело.

И вот, когда он собирался снова проверить, не попал ли он в какой-то кошмар, девушка вдруг медленно пошевелила ногами. Инспектор замер, не веря своим глазам. Он зажмурился, пытался понять, что происходит, но тело на полу, всё ещё не двигаясь, вдруг сдвинулось. Гэлбрайт почувствовал, как его рот пересох, а горло сжалось. Может, это всего лишь глюк? Может, это просто его разум, сбившийся от страха и бессонницы? Но девушка продолжала шевелиться, медленно и с явным усилием, как если бы пыталась встать или ползти.

Его дыхание стало учащённым, и он понял, что не может оставаться тут. Он светил фонарём, пытаясь прояснить ситуацию, но её движения становились всё более явными, её тело продолжало изгибаться, а конечности дергались, как если бы она пыталась выбраться из своего положения. Гэлбрайт несколько секунд колебался, не зная, стоит ли войти в комнату или нет. Он не знал, чего он должен ожидать. Эта девушка, которая лежала тут неподвижно, теперь выглядела как нечто странное, не живое, но и не мёртвое, что-то среднее.

Внезапно она перевернулась на живот, затем подтянула руки к себе и начала ползти, медленно и странно, будто её мышцы не подчинялись ей полностью. Инспектор не мог отвести взгляда, но его сердце начало биться всё быстрее, а мысль о том, чтобы подойти ближе, становилась всё более невыносимой.

Она двигалась к окну. Медленно, как будто не понимая, что делает. Свет фонаря падал всё более тускло, когда она, наконец, добралась до стены и оказалась прямо под окном. Гэлбрайт больше не мог её ясно разглядеть, тени стали слишком густыми, а фигура девушки теперь скрылась в темноте у самой стены. Он не знал, что делать. Стоять и наблюдать? Или бежать за помощью? Это не могла быть реальность. Или могла?

Гэлбрайт наклонился поближе, его дыхание стало тяжёлым, а сердце колотилось так сильно, что казалось, оно сейчас вырвется наружу. Он знал, что то, что он видел, было невозможно. Но она была там, прямо под окошком, её тело теперь продолжало странно двигаться. Ноги девушки разъезжались, как будто она пыталась встать, но не могла. Она шаталась, как пьяная, её движения были хаотичными, неуклюжими. Казалось, что она шла ходуном, пытаясь удержать равновесие.

В этот момент она начала постукивать руками по подоконнику, пытаясь ухватиться за него, но тело её снова качнуло, и она опрокинулась. Гэлбрайт почувствовал, как в нём что-то оборвалось. Его разум отказывался принять происходящее, но его инстинкты говорили другое: это было реально. И он не мог оставаться в стороне.

— Прекрати это! — прокричал он, потеряв голову от страха и растерянности, его голос сорвался и прозвучал почти как приказ.

Но она не ответила. Конечно, она не могла. Её глаза были пустыми, они не видели и не реагировали на него. Они были как два стеклянных предмета, тускло отражающие свет фонаря. Всё её лицо было обезображено смертью, но странное, почти неестественное движение её тела продолжалось.

Вдруг, как если бы она не слышала его, её зубы сжались, и девушка ухватилась ими за подоконник. Гэлбрайт заметил, как её пальцы схватились за рамку окна, а её тело стало подниматься, извиваясь и дёргаясь. Она не просто ползла — она как-то начала вылезать из окна, его ручки вцепились в древесину, и она словно пыталась выбраться наружу. Гэлбрайт больше не мог смотреть на это. Его разум был ошеломлён, а ноги отказывались подчиняться. Он почувствовал, как внутренний страх сжался в комок и буквально вырвал из него последние остатки хладнокровия.

Без оглядки он бросил фонарь на землю и бросился бежать. Его шаги были неосознанными, его тело двигалось само собой, как если бы инстинкт самосохранения полностью овладел им. Он не видел, куда бежит, не слышал ничего вокруг, кроме собственного пульсирующего сердца и тяжёлого дыхания. Всё, что он знал — нужно было убежать, нужно было скрыться, подальше от этого зла, от этого кошмара.

Не заметив, как выскочил на дорогу, он продолжал неистово мчаться вперёд, не обращая внимания на всё, что происходило вокруг. В этот момент, из темноты, в мерцании тусклого света, показался пикап. Он мчался с выключенными фарами, лишь тускло горели подфарники, как два зловещих глаза в ночи. Водитель, видимо, не замечал Гэлбрайта или просто не успел среагировать на его присутствие. Пикап двигался с приличной скоростью, около тридцати миль в час, и, несмотря на малую видимость, водитель явно не успел адаптироваться к ситуации.

Гэлбрайт, понимая, что не успевает среагировать, продолжал бежать, не думая о том, что делает. Когда он оказался рядом с капотом, было уже слишком поздно. Водитель резко нажал на тормоза, но колёса скользнули по мокрой дороге, и пикап завертелся. Машина, не сумев удержать курс, вылетела на обочину, и с громким ударом врезалась в дерево, оставив в воздухе запах горелой резины и разбитого металла.

В момент столкновения бампер пикапа врезался в Гэлбрайта с такой невероятной силой, что сбил его с ног, и его тело, как тряпичная кукла, было отброшено на асфальт. Удар был настолько мощным, что инспектор не успел даже осознать, что произошло — его сознание мгновенно поглотила тишина, и вокруг воцарилась абсолютная пустота.