Последний луч заходящего солнца (гет)

Солнце упрямо пробивалось сквозь плотные шторы и игривым лучом щекотало глаза. Алире так хотелось ещё понежиться в постели и снова вернуться в сон, где молодой сын князя кружит её в танце. Уже целый месяц ей снились подобные сны, а когда она не спала, то воображала, занимаясь повседневными делами. Мать постоянно журила её за витание в грёзах, предупреждая, что мечтательность до добра не доведёт, но Алира ничего не могла с собой поделать. Ведь впервые на княжеский бал будут допущены и обедневшие бояре. Она мечтала об этом с детства, но, к сожалению, к достижению возраста, в который юной даме разрешалось посещать светские увеселительные мероприятия, семья Алиры обеднела и перешла в разряд низкосортных сословий, практически дворовых, с которыми не особо желали делить совместное времяпрепровождение "истинные" бояре. Но в этом году всё было по-другому. Алиру не интересовало, что послужило тому причиной, она только молилась, чтобы князь не передумал. И он не передумал, по крайней мере, ещё ни разу в истории не было, чтобы бал был отменён в день проведения.

Мысль о том, что сегодня мечта станет реальностью, заставила Алиру вспорхнуть с кровати и с задором распахнуть шторы.

— Ну, здравствуй, сестрица. Хочешь секрет? — улыбнулась она солнцу. — Когда ты отправишься спать, мой поцелуй украдёт княжеский сын.

И девушка рассмеялась собственной смелости. Она быстро умылась, оделась, заплела косу и, невесомая в своей беззаботности, спустилась на первый этаж.

Дом — это единственное, что напоминало об их былом состоянии. Когда-то у отца Алиры было дело, которым он занимался вместе со своим другом, а потом "друг" провернул недобросовестную авантюру в обход закона и свалил вину на домнуля⁽¹⁾ Петру. Ему стало нечем платить налоги и возвращать чужие долги. Родители понемногу распродали драгоценности, произведения искусства, а потом дошло до земли и слуг. Но этого всё равно было мало, и нужно было как-то жить жизнью, которой они не знали. И Алира стала той, кто отворил в неё дверь.

Будучи от природы весёлой и дружелюбной, она притягивала к себе, вызывала интерес, стремилась всем помогать. Её прозвали Солнышком. Из-за яркого рыжего цвета волос, из-за того, что одним видом она могла вызвать улыбку, из-за того, что словом умела согреть душу. Бедность не сломила её. Она быстро научилась работать руками, нашла для семьи новое дело, общее для всех. По её совету родители завели скот и птицу, Алира подружилась с крестьянами, которые научили её с матерью готовить, показали, как доить коров, хранить молоко, делать из него творог, масло и сыр, отцу — как пахать, косить траву, ухаживать за живностью, выращивать овощи. В тот год они выжили благодаря помощи крестьян, а на следующий уже могли посостязаться с ними в изготовлении сыра и стали их друзьями. И всё благодаря Алире. Если сначала отец задавал Господу вопрос, за что тот наказал его, превратив в бедняка, то потом не понимал, за что был вознаграждён такой дочерью, настоящим солнцем, что освещало его путь.

Сегодня у Алиры был особенный день, который она очень долго ждала, а потом лишь мечтала. Петру хотел, чтобы он прошёл идеально, чтобы его солнышко была счастлива. Он вызвался сам сегодня пойти на рынок, чтобы Алира выспалась, была полна сил, энергии и успела подготовиться к самому важному событию. Поэтому когда он увидел её на кухне, всплеснул руками.

— Ты зачем вскочила ни свет ни заря? Я же вчера сказал, что подменю тебя.

— Тата⁽²⁾, я тебя люблю, — Алира подлетела к отцу и положила голову ему на плечо. — Но ты совсем не умеешь торговать. Там нужно всё время улыбаться и разговаривать с людьми, которые не нравятся.

— Алира права, Петру. Ты распугаешь своим видом всех покупателей, — усмехнулась Диандра, накрывая на стол.

— Я же не страшный. Между прочим, дочка, это ты в меня такая красавица.

— Ну уж точно не в тебя скромница, — рассмеялись мать с дочерью.

Вместе по традиции позавтракав, все разбрелись по своим делам. Алира накинула салоп, повязала косынку, погрузила горшки с маслом, головки сыра, замотанные в тряпицы, в небольшую тележку и покатила её к воротам, где её уже ждали Дорин и Дорина, дети первых крестьян, что помогли семье Алиры.

Дорина была на два года младше Алиры, Дорин — на два старше, и они очень походили друг на друга, что, казалось, будто они близнецы. Дорина оказалась такой же активной веселушкой, как и Алира, она с лёгкостью соглашалась на любые забавы или шалости, которые бы та ни предложила. Иногда это немного раздражало Алиру, куда интереснее ей было бы вместе придумывать проделки, и в общении с Дориной она испытывала некоторую потребность в споре. Которую с лихвой восполнял Дорин, её вечный оппонент. На правах старшего брата он присматривал за Дориной и постоянно влезал в планы Алиры, пытаясь их скорректировать или вовсе отменить. Порой их споры доходили до ссор, и Дорине приходилось "разводить их по углам". Правда, злились они друг на друга недолго: уже к концу дня или в крайнем случае на следующее утро Дорин приходил мириться. Но в последние месяцы он перестал вступать с Алирой в ярую конфронтацию, тонко уходил от её провокационных колкостей и не отпускал их с сестрой на рынок одних. Алира была не против его компании, но в его присутствии было неудобно обсуждать с Дориной симпатичных покупателей мужского пола. Хотя надо отдать должное: от приставучих и особо навязчивых Дорин избавлялся в два счёта и без лишнего шума.

Сегодня они оба были какие-то хмурые, между ними чувствовалось неловкое напряжение, которое только усугублялось при попытках Алиры его развеять. Они прибыли на рынок среди первых, торговки сразу же обступили последнюю, чтобы та подула на их товар, потому что верили, что она приносит им удачу. Сама Алира так не считала, возлагая ответственность за прибыль на волю случая, но в суеверной просьбе не отказывала. Пока она обходила "коллег", Дорин разложил её горшки с маслом и головки сыра на прилавок и при этом старался не обращать внимания на прожигающий спину взгляд сестры.

На завтраке в их семье речь неожиданно зашла об Алире, что вызвало смущение Дорина, над которым посмеялась Дорина. А потом она заявила родителям, что он всегда краснеет и несёт чушь в присутствии рыжеволосой подруги, а та из жалости этого не замечает. Дорин выскочил из-за стола, обозвав сестру безмозглой дурой, и больше даже не смотрел на неё. Он предоставил Дорине самой выгружать их глиняную посуду и резные металлические приборы, пристроившись поближе к прилавку Алиры.

— Что у вас стряслось? — тут же поинтересовалась она.

— Ничего, — буркнул Дорин.

— Вы из-за ничего не разговариваете?

Алира выжидающе смотрела на парня своими большими голубыми глазами. Он никогда не мог им противостоять, и только совсем недавно понял почему.

— Просто Дорина слишком глупая.

— Видимо, ты тоже, раз обиделся на неё. Вы же семья и должны быть заодно. Давай, иди помирись, — подтолкнула Дорина Алира.

— Никуда я не пойду, — вывернулся тот и уселся вглубь её прилавка. Вздохнув, Алира решила его пока не трогать и попробовать растопить лёд чуть позже.

Торговля шла полным ходом. Впрочем, как и всегда. Их сыры и масло имели высокую репутацию, и у Алиры появились постоянные покупатели. Каждого она знала по именам, с каждым завязывала разговор, в итоге работа превращалась в бесконечные "дружеские посиделки", только стоя. Пока Алира обсуждала с покупателями все новости, скапливалась очередь, которая заинтересовывала людей; те, разумеется, подходили удовлетворить любопытство, и в результате обязательно уходили с маслом или сыром. А через пару дней возвращались вновь. Многие продавцы пробовали применять ту же тактику, в том числе Дорина, но в их исполнении она не работала. Дорина говорила, что дело в красоте Алиры, на что та смеялась и убеждала подругу, что она тоже очень красива. При этом Дорин тут же вскидывал волосы и расправлял плечи, чем забавлял сестру.

Алира уже распродала треть продуктов, когда подошла элегантная женщина, одетая слишком легко для поздней осени. На ней было изысканное струящееся платье с градиентным переходом от белого со светло-жёлтыми оттенками к светло-зелёному, в готическом стиле, которое дополнял высокий полупрозрачный воротник. Где-то на уровне талии что-то поблёскивало, но накинутый сверху тёмно-зелёный, на удивление тонкий, плащ мешал увидеть образ полностью. Прямые, удивительно гладкие чёрные волосы до пояса покрывали спину, а неестественно фиолетовые глаза гипнотизировали душу. Она сразу обратила на себя внимание всех присутствующих. Она была слишком утончённа для тех, кто обычно здесь отоваривается, но аристократки не ходят по улицам в одиночестве. Эта женщина вызывала в Алире таинственное притяжение, в какой-то момент девушка поняла, что пойдёт куда угодно, если темноволосая красавица её позовёт. Колдовской — не иначе — дурман сбросило обращение Дорина.

— Вам сыра или масла?

Алира тряхнула головой и одарила парня благодарным взглядом. От которого тот просиял. Она вновь повернулась к загадочной покупательнице, но старалась теперь не смотреть ей в глаза. Пусть Алира и не была суеверна и не верила в ведьм, мало ли кто жил в Карпатском лесу, не зря же его все стороной обходили, а эта женщина выглядела очень странно, не по-местному.

— Мне сыр. Две головки, — лелейно протянула женщина.

— Две головки? — удивилась Алира. Обычно она отрезала куски, ведь сыр хранился недолго, и покупателям выгоднее было прийти вновь, чем покупать впрок и рисковать качеством. — Видимо, у вас большая семья.

— Нас трое, — едва уловимо, но при этом как-то хищно улыбнулась женщина. — Просто мы очень любим поесть.

Алира не обратила внимания на последние слова, целиком погрузившись в выбор сыра — отчего-то хотелось дать самое лучшее, хотя у них весь сыр был всегда одинаково вкусный. Зато за подозрительную фразочку зацепился Дорин. Ему не нравилось, как эта женщина смотрела на Алиру. Неотрывно, плотоядно, в противовес ласковым речам. Словно она была сиреной, зазывающей моряков волшебным пением, чтобы сожрать до костей. Он следил за каждым её движением, и когда тонкие длинные пальцы потянулись к руке Алиры, перебирающий головки сыра, он "чисто случайно" преградил им путь, подняв самую большую головку.

— Может, вам одну здоровую? — как ни в чём не бывало поинтересовался он.

На секунду в фиолетовых глазах блеснул гнев, который тут же рассеялся, но этой секунды хватило, чтобы Дорин полностью пришёл в боевую готовность.

— Этот из коровьего молока, — в прежней манере ответила женщина. — Мы любим более нежный вкус.

— Тогда вам точно нужен козий сыр, — беззаботно проверещала Алира.

Она отобрала два увесистых куска и наконец подняла голову. Женщина и Дорин пожирали друг друга глазами, и от их дуэли чуть ли не искры летели. Алира абсолютно точно поняла, что Дорин не испытывал таинственного притяжения к этой женщине, которое возникло у неё самой. Напротив — он был зол, о чём свидетельствовали сжатые под прилавком кулаки. Алира осторожно придвинулась и коснулась его запястья. Кулаки вмиг расслабились, а аккуратная ладошка Алиры скользнула вниз и легла в его огрубевшую. Жест отразился на лице Дорина и был считан темноволосой женщиной, которая задумчиво окинула его оценивающим взглядом.

— Вот, держите, — улыбаясь, протянула ей Алира свёрток.

Дорин сразу его забрал и положил на край прилавка. Женщина слегка ухмыльнулась и поменяла сыр на монеты.

— Вы такие юные и горячие. Вам бы веселиться и танцевать, а не мёрзнуть здесь. Неужели ваши родители этого не понимают?

— А при чём тут наши родители? — насторожился Дорин, восприняв её слова как угрозу.

— Это наш выбор, — сказала Алира. — Мы хотим помогать семье, а не праздно проводить время.

— Значит, вы не пойдёте на княжеский бал? — притворно изумилась женщина. Заминка собеседников была воспринята как ответ и вызвала снова ту хищную улыбку. — Тебе пойдёт розовый с белым.

И Алира, и Дорин недоумённо сдвинули брови, но незнакомка не удостоила их пояснением и удалилась под собственный тихий смех.

— Может, ты передумаешь насчёт бала? — с призрачной надеждой спросил Дорин.

— Неужели тебя испугала красивая женщина? — с улыбкой подтрунила над ним Алира. — Если правда, то никогда так не женишься, ведь будешь бояться заговорить с любой, кто понравится.

— Никого я не испугался, — фыркнул ущемлённый Дорин. — И вовсе она не красивая. Знаю я и покрасивее. Но она правда странная. Странная по-нехорошему. Ну кто нормальный в такую погоду будет в лёгкое платье рядиться? А глаза её видела? Фиалковые. Прямо в душу залезают. Будто когтищами к сердцу подбирается.

— Ух ты, — засмеялась Алира колокольчиками, которые так сладко ласкали слух Дорина. Его тревоги вмиг ушли куда-то на второй план. — А ты, оказывается, поэт. "Фиалковые", "в душу залезают". С барышнями бы так общался.

— Что, производит впечатление?

— Конечно. Но тебе бы попрактиковаться. Например, сегодня на балу. Ты же пойдёшь со мной?

— Ага, так вот почему тебе внезапно понравилось, как я говорю. Подлизаться решила.

— У меня получилось? — Алира включила всё своё обаяние — мощное оружие, против которого практически никто не мог выстоять.

— Нет, — шутливо отрезал Дорин.

— Ну пожалуйста, Дорин. Ты даже не представляешь, как долго и сильно я об этом мечтала. Музыка, танцы, море света и так много новых людей, и все такие прекрасные. А какая на балах трапеза...

— А тебе откуда известно? — в глазах юноши веселились искринки.

— Мама рассказывала. Они с папой тоже пойдут, но мне было бы интереснее разделить мечту со своим другом. Дорина точно не пойдёт, ваши родители не отпустят её из-за возраста. Но если бы пошёл ты, я была бы... счастлива.

И сердце Дорина растаяло. Окончательно и бесповоротно. Его даже не смутило слово "друг". Он несколько секунд с глупой улыбкой смотрел на Алиру, чувствуя, как тело внезапно становится удивительно лёгким и ноги отрываются от земли. Единственное, что не давало ему воспарить, так это воспоминание о недавней особе.

— Меня по-прежнему беспокоит та женщина. Она точно что-то задумала в отношении тебя, и, боюсь, она это предпримет как раз на балу.

— Я очень ценю твою заботу, Дорин, но иногда ты слишком опекаешь и надумываешь опасность там, где её нет. Попробуй хоть раз забыть, что ты защитник, и просто повеселись.

Остаток торговли прошёл обыденно: никаких подозрительных личностей и разговоров о бале. Хотя о последнем не переставали думать и Алира, и Дорин. Она сказала правду: она действительно хотела насладиться балом в его компании. Пусть он и был порой хмурым занудой, для Алиры Дорин ассоциировался с надёжностью и спокойствием, ей нравилось проводить с ним время, и родители в нём души не чаяли. А сам юноша разрывался внутри между безумным желанием порадовать подругу и неуверенностью из-за собственного невежества в вопросе бальных правил и традиций.

По дороге домой Дорин по отношению к сестре заметно потеплел: интересовался, как прошла торговля, какая получилась выручка, какие приходили покупатели. Конечно, не забыл спросить о брюнетке с фиалковыми глазами. Оказалось, что Дорина даже у прилавка Алиры ту женщину не видела, хотя торговала прямо напротив. Это и определило решение Дорина по поводу бала. Как только Алира скрылась за воротами дома, он попросил сестру научить его основам танцев.

До бала оставались считанные часы. Алира носилась по дому в поисках гребней, украшений, шпилек, румян. При каждом появлении в поле зрения родителей она убеждала, что всё хорошо, хотя они и не спрашивали, и интересовалась, не видели ли они тот или иной предмет, который, к слову, две минуты назад сама куда-то положила. Петру не знал, как помочь, и потому отцовское сердце сжималось, когда он видел любимые глаза потерянными. Диандра, глядя на них, смеялась и спрашивала, за что же ей судьба послала сразу двоих таких впечатлительных. Она с ходу отвечала на вопросы Алиры, наперёд угадывая, что та ищет, и прекрасно зная, в каких местах она может эти вещи оставить. Когда Алира в очередной раз пришла в комнату к матери, Диандра уже ждала её с предвкушающей улыбкой.

— Мама, а где моё синее платье? Я его... Что это?

Девушка не отрывала взгляда от струящегося совершенства, лежащего на кровати. Это было платье неземной красоты. Нежно-розовое сверху, плавно переходящее в белый корсет с золотистым декоративным узором, под которым снова струилось смесью белого и розового, чтобы на середине юбки превратиться в насыщенный розовый. Казалось бы, всего два цвета, но сколько их оттенков играло на невесомой ткани. Больше всего Алиру поразили рукава, которые ниспадали мягкими складками ниже подола платья, они крепились к запястьям утончёнными браслетами и словно превращались в крылья.

— Я увидела его в городе в витрине на прошлой неделе и сразу поняла, что оно создано именно для тебя. А когда пришла домой, то в этом убедилась: оно твоего размера и длины, даже перешивать ничего не пришлось. Продавец сказал, что его платья шьются по индивидуальным эскизам, а значит такое платье будет только у тебя.

Алира потеряла дар речи. Она заворожённо рассматривала наряд, боясь к нему прикоснуться. В глазах немного защипало.

— Тебе что, не нравится? — обеспокоенно спросила Диандра.

— Оно прекрасно, мама, — прошептала Алира и подняла блестящий взор. — Но оно же наверняка очень дорогое. Как наша полугодовая выручка за сыр.

— Совсем не важна цена, если это цена за твоё счастье.

— О, мама, — всё же расплакалась Алира и кинулась на шею матери. Та тоже на эмоциях пустила слезу.

— Ну где вы там? — послышался голос приближающегося Петру. — Дорин уже пришёл. А что это за всемирный потоп вы тут устроили?

— Просто мама сделала неожиданный подарок, — с улыбкой всхлипнула Алира. — Сейчас мы быстро приведём себя в порядок. Ты сказал, Дорин пришёл?

— Да. Весь при параде. Ещё и с цветами, — на последнем слове Петру лукаво подмигнул.

— Просто Дорин внимательный. У меня всё-таки первый бал. Это знак поддержки, ничего такого.

— "Просто", "просто", — забурчал Петру. — Просто ничего не делается. И платье, и цветы исключительно из любви к тебе. И внимательны мужчины далеко не ко всем дамам, у кого первый бал.

— О чём ты? — бросила вдогонку отцу Алира, но тот ушёл прежде, чем успел дать ответ. Тогда она повернулась к матери. — Он же не имел в виду, что Дорин воспринимает меня больше, чем подругу?

— По-моему, именно это он и имел в виду. И я с ним согласна.

— О, Боже, — девушка в замешательстве опустилась на кровать. — Я думала, что мне показалось. Дорин перестал со мной спорить, чаще смущается, и последние дни сидит за прилавком со мной, а не с Дориной. А сегодня он держал меня за руку... не как обычно. Он сплёл пальцы, мама.

— И в этом ничего страшного нет. Он хороший парень, пусть ты и выше его по происхождению. Но, как показывает жизнь, очень легко всё потерять, главное — люди рядом.

— Но... но я не считала, что у нас что-то могло бы быть, даже заставляла себя не думать о нём в таком качестве. Кажется, и сама в это поверила.

— Тогда бал поможет тебе разобраться в твоих чувствах. В конце концов там не будет места для твоих дурачеств, а ему не нужно будет следить за твоей безопасностью.

Диандра помогла собрать рыжие локоны в замысловатую высокую причёску, оставив передние пряди виться, и Алира облачилась в новое платье. Ткань приятно ласкала кожу, даря удивительную лёгкость и уверенность, а цветовая гамма подчёркивала природное очарование. Впервые девушка, глядя на себя в зеркало, согласилась с мнением других о том, что она настоящая красавица.

Когда Алира появилась наверху лестницы, Дорин, как это ни банально, в изумлении открыл рот и не сводил с неё восхищённого взгляда, пока она не оказалась рядом с ним.

— Ты божественно прекрасна, — заворожённо почти шёпотом произнёс юноша. — Словно сама Афродита спустилась с небес.

Губы Алиры растянулись в смущённой улыбке. Теперь, когда она знала о его чувствах, о влиянии, которое имела на него, Дорин вдруг стал для неё хрупким, она хотела говорить и делать что-либо осторожно, чтобы парень всё понимал правильно, хотела оградить его от случайной боли и ложной надежды. При этом Алира поймала себя на мысли, что ей нравится восхищение Дорина ею как девушкой, и она сама оценивает его далеко не по-дружески.

— Ты тоже замечательно выглядишь, — сделала она комплимент и взяла друга под руку. — Все девушки на балу определённо будут завидовать, что у меня такой спутник.

Они прибыли в княжеский замок с небольшим опозданием. Диандра сказала, что к началу приезжают только неискушённые новички и подхалимы. Замок поразил своей монументальностью и великолепием, он оказался ещё лучше, чем представляла Алира. Она крутила головой, стараясь не упустить ни одной детали. Дорин был сдержаннее, хотя тоже не мог не отметить богатство и изысканность оформления. Родители же Алиры вели себя так, будто и не прошло нескольких лет прозябания в низших кругах. Гости искренне радовались их появлению и в удивлении расспрашивали, куда они пропали. Петру и Диандра умело поддерживали разговор, при этом не говоря правды, но и не обманывая. Алира гордилась ими, но сама не обладала подобным красноречием, поэтому, как только её представили большинству гостей, поспешила скользнуть в бальную залу, потащив за собой и Дорина.

Там волнующее предвкушение, которым девушка жила целый месяц вплоть до последней секунды, разом превратилось в острое возбуждение, которое буквально покалывало на кончиках пальцев. Музыка, синхронные повороты, шелест юбок, свет отовсюду, натёртый до блеска пол — всё кружило голову и манило "нырнуть". Хорошо, что рядом стоял Дорин, и Алира кожей чувствовала его присутствие. В зале царила праздничная атмосфера, звучала лёгкая игривая мелодия, пары танцевали кадриль. О, Алира обожала кадриль, и теперь жалела, что не успела к началу и была вынуждена лишь смотреть. Пока она любовалась обстановкой, Дорин последнюю оценивал. Поэтому он первым заметил заинтересованный взгляд непонятного блондинистого типа в сторону Алиры, не успел он предпринять попытку увести её, как тип уже приблизился и обратился.

— Добрый вечер, прекрасная домнишоара⁽³⁾, домнуле⁽⁴⁾. Позвольте представиться. Домнул Флавиу Болбочану, член городского совета, питар⁽⁵⁾.

Флавиу замолчал в ожидании представления пары, однако Алира по этикету не могла представить себя сама, а Дорин понятия не имел ни о каком этикете, к тому же он не являлся её родственником. К счастью, к ним подошла Диандра.

— Добрый вечер, домнуле. Диандра Митрея, моя дочь Алира и друг семьи Дорин Мейер.

— Хм, Мейер? — прощупывал на "вкус" имя Флавиу. — Никогда не слышал этой фамилии.

— Мы не имеем отношения к выпечке хлеба, — парировал Дорин, стараясь быть вежливым исключительно ради Алиры и её репутации, иначе бы уже нагрубил и послал куда подальше: этот тип жутко не нравился Дорину.

— М-м, — Болбочану оценивающе прищурился, оглядывая Дорина. — Я знаю не только тех, кто работает с хлебом. Но, возможно, вы правы, — быстро переключил он внимание. — Домнишоара Алира, вы позволите ангажировать вас на следующий танец?

Алира от неожиданности потерялась: она никак не думала, что в первый бал её могут пригласить на танец, едва она переступит порог, да и первым кавалером она представляла молодого красивого импозантного мужчину, а не высокомерного выскочку, который лет на пятнадцать её старше. Она не могла, не хотела.

— Я чрезвычайно польщена вашим приглашением. Но, к сожалению, танец обещан другому.

По лицу Флавиу мелькнула тень уязвления, но он сразу принял удар.

— Тогда согласитесь ли вы на следующую после кадриль?

Алира, обрадованная тем, как сумела достойно выйти из ситуации, опять внутри поникла. Взглянув на мать, она увидела, едва уловимый кивок головы. Это был бальный этикет: нельзя было отказывать в танце без уважительной причины, в число которых входила усталость девушки, что сразу отпадало, и обещание другому партнёру. Алира не могла ссылаться на второе постоянно, ведь это была бы ложь, которая легко вскрылась бы, а это полностью бы уничтожило репутацию, которую она даже ещё не начала создавать.

— Кадриль ваша, домнул Флавиу.

Болбочану поклонился и покинул их.

— Кому ты успела пообещать танец? — поинтересовалась Диандра.

— Никому, — в ужасе прошептала Алира, она только сейчас осознала, какую глупость совершила. — Я так сказала, чтобы не танцевать с ним, в итоге всё равно придётся, но сначала я опозорюсь, потому что он увидит, что никто меня не приглашал, и непременно расскажет об этом всем. Я стану посмешищем в свой первый бал!

— Алира, успокойся, — Диандра взяла дочь за руку. — Ещё есть время для ангажирования.

Тут внезапно Дорин встал перед ними и поклонился. И мать, и дочь недоумённо воззрились на него.

— Домнишоара Алира, вы позволите ангажировать вас на следующий танец?

Ошеломлённый взгляд Алиры постепенно наполнялся благодарностью и счастьем. Она ожидала совсем не этого, но, казалось, что идеальнее некуда. Дорин — молодой красивый импозантный? Сегодня так точно.

— Танец ваш, домнул Дорин, — улыбнулась Алира.

Не успела она дать согласие, как распорядитель объявил вальс. К великому облегчению Дорина, ведь Дорина успела его обучить лишь этому танцу. Он только в эту секунду понял, что совершенно не обдумал поступок, и не представлял, как бы выкручивался в случае какого-нибудь гавота. Ведя свою даму в центр зала, Дорин благодарил Бога за везение, ведь теперь он станет первым кавалером Алиры на балу, получит возможность, не нарушая приличий, обнимать её и любоваться в непосредственной близости.

Звуки фортепиано окутали помещение, связывая в одно целое партнёров и увлекая их в головокружительное путешествие. Дорин вёл изумительно, Алира чувствовала каждое его движение, как и он её, они стали продолжением друг друга, и это завораживало. Свет беспрестанно играл в отражениях зеркал и хрустальных люстр, стирая границы пространства. Музыка проникла в самое сердце, заставляя забыть абсолютно обо всём, кроме карих глаз напротив, смотрящих так нежно, смело и робко одновременно. Алира словно плыла в водовороте течения, которое создал Дорин. Тот самый Дорин, который ещё вчера ковал в отцовской кузне, а пару часов назад запрягал лошадь. Мир Алиры вдруг перевернулся за эти несколько минут вальса, и она не хотела возвращаться в прежний.

— Где ты научился так танцевать? — переводя дух, поинтересовалась Алира.

— Секрет, — довольно улыбнулся Дорин.

— Я думала, у нас нет секретов друг от друга.

— Тем не менее, ты удивляешь меня каждый день. Дай мне хоть иногда удивлять тебя.

Следующим танцем действительно была кадриль, которую Алире пришлось провести с Флавиу Болбочану. Она ежесекундно ждала, когда же наконец музыканты прекратят играть и питар перестанет её трогать. Она специально не поднимала взгляда выше шеи, чтобы не видеть его заносчивую физиономию. Только когда музыка остановилась, Алира увидела, что, оказывается, танцевала в "квадрате" с самим принцем, который сейчас смотрел прямо на неё. Румянец залил щёки, и она поспешила удалиться в менее оживлённое место.

— Ох ж эта суета чуткого сердца, — раздался рядом шелковистый женский голос.

Алира повернула голову и обнаружила в шаге от себя невероятной красоты девушку с длинными русыми кудрями. Её образ настолько разительно отличался ото всех, что Алира не поняла, как раньше её не заметила. На незнакомке было экстравагантное платье из светлых, почти прозрачных тканей, зыбко балансирующее на границах приличия. Золотистая отделка и декоративные элементы наделяли наряд роскошью, а бахрома и металлические детали добавляли чуждый этой местности экзотический колорит. Лёгкий струящийся материал создавал иллюзию невесомости, будто бы ноги не касались пола. С плеч и до самого низа свободными складками ниспадала прозрачная накидка, а массивные золотые украшения дополняли необычный образ и лишний раз привлекали внимание. Девушка выглядела как королева-обольстительница, хищница, предпочитающая скрываться под маской невинности.

Неожиданно Алира ощутила внутри себя непонятную злость к незнакомке. Ей стало казаться, что она проигрывает последней в красоте, что теперь все будут считать её уродиной, что родители проклянут день, когда она родилась, что Дорин отвернётся от неё, выбрав себе в спутницы эту красавицу. И чем дольше Алира смотрела в неестественно золотистые глаза девушки, тем сильнее она себя презирала, тем ярче видела в отражении тёмных зрачков свой позор.

— Простите? Я могу вам помочь? — вежливо спросила Алира.

Губы незнакомки дрогнули в намёке на улыбку, но так в неё и не перешли.

— Это я у вас хотела спросить. Вы так стремительно покинули залу, когда обнаружили, что привлекли внимание принца. Я побоялась, что вы потеряете сознание.

— Со мной всё хорошо, благодарю за беспокойство.

Алира необъяснимо жаждала вцепиться в кудри девушки, расцарапать ей лицо настолько, чтобы потом навсегда остались шрамы, чтобы она больше не могла очаровать Дорина. Ни один мускул не выдавал животного желания, сдерживаемого разумом, который терял позиции с каждой секундой, что Алира смотрела в отливающие золотом глаза.

— Значит, осилите ещё танец? — "промурлыкала" девушка, всем видом демонстрирующая обеспокоенность и заботу. Но Алира чувствовала их фальшь, которой незнакомка была пропитана буквально насквозь.

— И не один, — заверила первая, предпринимая попытку отвести взгляд, но золотые глаза примагнитили намертво, высасывая остатки здравомыслия. Алира отчаянно цеплялась за них, боролась ради себя и этой девушки, но та будто специально подливала масла в огонь.

— С тем молодым красавцем, с которым вы танцевали вальс?

Алире и в голову не пришло, откуда незнакомке известно, с кем она танцевала, особенно с учётом, что пар было много, а дальше следовала кадриль с ещё большим количеством людей. Она услышала только проявленный интерес к Дорину.

— Имеете виды на мазурку вместе с ним?

Мазурка считалась главным танцем на балах, самым длинным, на него кавалеры приглашали тех дам, за которыми потом ухаживали на ужине. Это было кульминационным моментом вечера, когда сбрасывались все маски, и мужчины открыто заявляли о своих симпатиях.

— Я была бы не против. Но для этого я должна быть ему представлена. Вы мне с этим не поможете?

Так вот зачем она сюда явилась! Навязать Алире принца, а самой вцепиться в Дорина! Алира машинально сделала шаг навстречу.

— Нет, — твёрдо заявила она и наконец перевела взгляд.

После этого пугающие мысли исчезли, а голова словно прояснилась и стала легче. Возвращаясь в залу, Алира чувствовала на спине прожигающее золото, но она не поворачивалась, "переваривая" произошедшее и вспоминая опасения Дорина. Что если он был прав? Что если эта девушка как-то связана с женщиной с рынка? Они обе странным образом воздействовали на неё, когда она смотрела им в глаза: необычные, колдовские. А вдруг они и впрямь ведьмы? Но зачем им Алира?

Погрузившись глубоко в размышления, девушка подошла к родителям и молча встала рядом. Она не собиралась вступать в ведущий ими с кем-то диалог, её терзала тревога, которая напрочь вытеснила радость от первого бала.

— Алира, дорогая, куда ты пропала? Тебя искали. Господи Боже, что с тобой? На тебе же лица нет, вся побледнела. Что случилось? — забеспокоилась Диандра.

— Я выходила подышать воздухом, в зале очень жарко. А бледная, наверное, от волнения. Со мной в одном "квадрате" танцевал принц Сигизмунд.

— Кстати, о нём, — как-то замялась Диандра. Алира насторожилась.

— А где Дорин?

— Принц Сигизмунд хотел ангажировать тебя на гавот. Ты никому ещё его не обещала?

Слова матери затерялись в тумане. То, о чём ещё утром грезила Алира, сейчас не вызвало ничего, кроме страха.

— Мама, где Дорин?

Родители недоумённо переглянулись.

— Солнышко, ты слышала, что сказала мама? — заговорил Петру. — С тобой хочет танцевать принц. Разве не об этом ты мечтала с четырнадцати лет?

— Мечты меняются, тата. Вы не видели...

— Домнишоара Алира, — глубокий мужской голос непривычно полоснул слух.

Очередное представление рассыпалось пред личиной реальности, но Алире было уже  плевать. И на принца, и на бал. Ей не давало покоя, что Сигизмунд появился сразу после разговора с подозрительной незнакомкой, заинтересованной в Дорине, которого не было видно. Однако княжеский сын, пожалуй, был единственным мужчиной на балу, кому Алира не отказала бы. И не потому, что его внимание потешало бы её самолюбие, возвысило репутацию, расширило круг знакомств, дало возможность улучшить финансовое состояние семьи. А потому что принцам никогда не отказывали. Тем более, кто-то её уровня, в его же доме, на глазах огромного числа людей. Это непременно воспринялось бы как оскорбление и имело бы неприятные последствия для всей семьи.

— Принц Сигизмунд, — склонилась в реверансе Алира. — Какая честь.

— Я уже имел удовольствие пообщаться с вашими родителями, весьма почтенными людьми, и, уверен, разговор с вами окажется не менее увлекательным. Гавот особенно располагает к беседе. Подарите ли вы мне танец, домнишоара Алира?

Тон предсказуемо не подразумевал возражений, а все взгляды присутствующих были прикованы к ней. Давление ещё больше нервировало и злило.

— Разумеется, — ответила Алира.

Принц подал ей руку, краем глаза она уловила, как пары засуетились, выстраиваясь в центре зала в рисунок, характерный для начала гавота, а музыканты плавно и одновременно стремительно переходили с нейтральной мелодии к вполне определённой. Сигизмунд хотел танцевать сию же секунду, и абсолютно все подстроились под его желание. А Алира наивно надеялась прежде отыскать Дорина. Она покорно приняла руку и последовала за кавалером, по пути бегая глазами по лицам. Уже на позиции Алира поймала взгляд матери и одними губами произнесла имя друга, на что Диандра кивнула и обратилась к Петру.

Принц танцевал гавот изумительно, все его движения были отточены до идеального автоматизма. Танец нисколько не мешал ему вести разговор, только он, по сути, его и вёл. Алира периодически вставляла односложные реплики, и то лишь потому, что Сигизмунд вдруг замолкал и выжидательно на неё смотрел. Стоило с её губ сорваться расплывчатому "конечно", принц возобновлял монолог, интересный ему самому, совершенно не замечая, что острое внимание парнёрши приковано к толпе.

В какой-то момент вдалеке среди светло-розовых и светло-зелёных тонов блеснуло золото. Алира принялась вытягивать шею, нарушать строй танца, пытаясь разглядеть за бесчисленными спинами гостей компанию русовласой незнакомки. Пара поворотов и смена позиции открыли до боли знакомые мужской затылок, спину. Страх сковал тело, и Алира оступилась. Сигизмунд сконфуженно повёл плечом, но её руки не отпустил.

— Вы когда-нибудь танцевали гавот? — с сомнением спросил он.

— Да, дома с отцом, — специально сказала правду девушка.

Тень пренебрежения мимолётно скользнула по лицу принца, который надоел донельзя и раздражал тем, что объявился так не вовремя. Тут к Дорину и девушке подошла темноволосая женщина с рынка, и они все вместе куда-то направились.

— Я плохо себя чувствую. Мне нужно сейчас же отдохнуть, — поставила перед фактом Алира и двинулась в их сторону.

Как раз в это время произошла смена партнёра, и её перехватил статный мужчина в элегантном светлом парадном наряде. Обменявшись установленными поклонами и реверансами, они должны были вернуться к своим основным парам, и, воспользовавшись этим, Алира хотела аккуратно улизнуть с площадки. Однако мужчина, цепко держа её за руку, притянул к себе и низким с хрипотцой голосом произнёс:

— Уйдёшь — и он умрёт.

Алира так и замерла на месте, она подняла испуганный взгляд, и её встретила пустота: от неестественно голубых, почти прозрачных глаз веяло стальной искусственностью, за которой ничего нет. Мужчина вселял ощущение безысходности, тупика, который поглотит полностью, если сделать ему навстречу всего шаг.

— Вы — третий, — догадалась Алира. — Темноволосая женщина сказала, что их трое. Она, девушка в золотом и вы.

— Безупречная проницательность, — восхитился мужчина, увлекая её в танец. — Такая мне и нужна.

— Простите, но я не вещь, чтобы вы решали, вписываюсь ли я в ваш быт.

— О, ещё и язычок острый, мне нравится. Но не перебарщивай, я люблю покорность.

Алира возмущённо выдернула руку, но мужчина тут же её поймал.

— Я же сказал: не перебарщивай.

— Да как вы смеете? Сейчас же отпустите меня. А ваши... женщины пусть отпустят Дорина.

— Ах, где же мои манеры? — притворно ужаснулся мужчина. — Я забыл представиться. Граф Владислав Дракула. А мои, как вы выразились, женщины — это мои невесты, Верона и Маришка. И они ни за что не отпустят твоего ненаглядного, пока ты не дашь то, что я хочу.

— И что вы хотите? — голос предательски дрогнул. Алира не хотела слышать ответ.

— Тебя.

Она вновь оступилась, но Дракула так ловко подхватил её и закружил, что никто и не заметил.

— То есть, вы хотите... хотите мою..., — язык отказывался произносить слово "невинность", а мозг — верить в реальность происходящего.

— Я хочу всю тебя, Алира, — шепнул он ей практически в ухо вместе с последним аккордом мелодии гавота.

— Откуда вы знаете моё имя?

— Я знаю о тебе всё. Как и о Вероне, и о Маришке.

— Вы что же хотите, чтобы я стала вашей третьей невестой? Не многовато ли будет на одного?

— Знаешь, говорят, Бог Троицу любит. Я предлагаю тебе судьбу более завидную: стать частью моей Троицы.

Алира смотрела на ухмыляющееся лицо со смесью непонимания и страха. Что-то внутри подсказывало, что Дракула отличается от обычных людей.

— Предлагаю обсудить детали в местечке потише, — прошелестел он, словно змей-искуситель, делая шаг вперёд, при этом не теряя зрительного контакта.

Алира ещё раз взглянула туда, где недавно стоял Дорин и невесты графа.

— Он тоже там будет, — "подталкивал" последний.

Пока они шли среди людей, граф без конца со всеми здоровался, интересовался делами, здоровьем, и каждый встреченный был с ним знаком, причём очень хорошо, они расплывались в улыбках и благодарностях непонятно за что. Но стоило Алире и Дракуле отойти, как собеседники вмиг забывали разговор, будто его и не было, как не было и самого графа, если бы он не заговаривал первым. Казалось, он находился где-то над ними всеми, даже выше князя, и сам выбирал, кого удостоить своим вниманием. Алира незаметно двинула плечом, чтобы скинуть внезапные мурашки. Однако она не смогла ничего сделать с морозом, охватившим тело, когда Дракула отворил зеркальные двери, ведущие на балкон, и не отразился в них. Не спас и предусмотрительно накинутый на неё им тёплый плащ. Ей пришлось приложить усилие, чтобы переступить порог и оказаться один на один с этим пугающим человеком, хотя она уже сомневалась, что это был человек.

— Мы в тихом месте, — подавив дрожь в голосе, взяла слово Алира. — Хватит загадок и недомолвок. Кто вы такой?

— Граф Владислав Дракула, я же представился.

Вдруг его взгляд переместился за спину девушки, а губы растянулись в змеиной улыбке: из-за колонны вышли уже знакомые особы, которые с двух сторон вели Дорина.

— Алира! — воскликнул он и ринулся к подруге, но невесты тут же, как тряпичную куклу, оттянули его назад. Они были явно намного сильнее, и это при том, что Дорин выигрывал все силовые состязания в городе четыре года подряд. — Ты цела?

— Да. А ты? Они тебя не ранили?

— Пусть попробовали бы.

— У-у, какой смелый, — захихикала девушка в золотом.

— Прямо в твоём вкусе, Маришка, — протянула женщина.

— Но-но, мои прекрасные леди. Сегодня судьба юноши целиком зависит от Алиры. Итак, перейдём к сути. Как я уже сказал, я хочу, чтобы ты стала моей третьей невестой. Для этого тебе ничего делать не нужно. Всего-то позволить укусить тебя.

— Что?! — девушка подумала, что ослышалась. Настолько несуразно звучало его желание.

Однако Дорин быстро сложил пазл.

— Не соглашайся. Алира, они вампиры.

— А теперь он и мне нравится, — зашипела Верона, касаясь кончиком языка уха Дорина. Тот презрительно мотнул головой.

— Для обращения нужно согласие, иначе он попросту убьёт тебя. Алира?

Она окончательно потерялась. Эмоции взяли вверх, она больше не могла скрывать страх. То, что говорил Дорин, было настоящим бредом, мифом, местной сказкой. Но он в это верил, а она верила ему. Они угодили в ловушку, из которой не было выхода.

— Алира, не соглашайся, — умолял Дорин, пытаясь вырваться из мёртвой хватки Маришки и Вероны, которые уже выпустили когти и всадили ему в кожу.

На пол упали несколько капель крови, вампирши зашипели, задрожали, а их глаза засияли золотыми и фиолетовыми огнями.

— Как ты понимаешь, Дорина никто обращать не собирается, — злорадно заметил Дракула. — Если тебе на него плевать, можешь возвращаться в зал, а Верона с Маришкой всласть им полакомятся, а мы больше не появимся в твоей жизни.

— Уходи, — одними губами в отчаянии произнёс Дорин.

Алира почувствовала на щеках влажные дорожки, в груди стало так тяжело, что воздуху некуда было набираться. Она смотрела на Дорина и не могла представить мир без него, себя без него. А Дракула, встав за спиной, нашёптывал на ухо:

— Только мы все знаем, что тебе не плевать. Как и ему на тебя. Если бы вы были друг к другу равнодушны, наши силы подействовали бы. Верона завлекает души, она знает, какие мечты таятся в человеческих сердцах, которые делают вас самими собой, и за мгновения она высасывает всё самое светлое. Маришка пробуждает скрытые пороки, о каких люди и не догадываются, она совращает их, лишает воли, превращая в своих марионеток. Я, не буду хвастать, могу куда больше. Но ни один из вас не пал окончательно ни перед одним из нас. И это могло произойти лишь по одной причине. Вас защищает любовь.

Последнее слово острым клинком пронзило и Алиру, и Дорина. Узнать о чувствах на пороге смерти оказалось мучительно больно. Девушка зажмурилась и зашлась в беззвучных рыданиях.

— Всё хорошо, Алира, — успокаивал Дорин. — По крайней мере, я буду знать, что ты тоже меня любишь.

Алира открыла глаза и увидела, что он покорно стоит между Вероной и Маришкой, а в глазах его горит радостная благодарность. Он смирился и был готов принести жертву во имя спасения любимой.

— Ты позволишь попрощаться? — безжизненным голосом спросила Алира, не глядя на того, кому предназначался вопрос.

— Разумеется, — воскликнул Дракула и щёлкнул пальцами.

Невесты отпустили Дорина и отошли от него. Он тут же бросился к Алире и крепко обнял. Он любовно гладил её по голове, судорожно вдыхал запах волос, сильнее прижимал к себе, наслаждаясь первой и единственной близостью. Она никак не могла перестать плакать и ругала себя за это, она не хотела, чтобы Дорин последним о ней запомнил нескончаемые слёзы и сопли. Сделав два глубоких вдоха, она заставила себя забыть о присутствии трёх вампиров, о смертельной ситуации, сосредоточилась только на Дорине. Она немного отодвинулась и взглянула ему в глаза, опустила взгляд на его губы, вновь подняла. Он понял без слов.

Осторожно приблизился и легко коснулся её губ. Алире показалось, что это просто дуновение ветра, настолько воздушным и невинным был этот поцелуй. Она обвила руками его шею и притянула к себе. У них не было времени на робость и приличия, и она не желала упускать ни единого мгновения. Дорин подстроился под язык её тела и тоже стал смелее, настойчивее, дал свободу рукам. Дыхание сбивалось, но они не прекращали, полностью отдавшись чувству.

— Господи! Вы же сейчас высосите друг друга, — запричитал Дракула. — Имейте совесть, нам ничего не достанется.

Неохотно Дорин расцепил руки и сделал два шага назад. На лице смешались безмерное счастье и невыносимая обречённость.

— Я люблю тебя, Алира. Всегда буду любить. И после смерти тоже.

— Я тоже люблю тебя, Дорин, — практически выкрикнула Алира. — И потому не дам тебе умереть. Я даю своё согласие.

Как только заветное слово сорвалось, Дракула в момент переместился к ней. Два верхних зуба вытянулись и стали длиннее остальных вдвое, а острота их кончиков была различима и на расстоянии.

— Нет! — закричал Дорин и рванул к ним.

Верона и Маришка тут же прыгнули ему наперерез и оскалились, как цепные псы. Угроза не сработала: Дорин снова предпринял попытку пробиться. Маришка одним взмахом руки отбросила его целоваться со стеной.

— Дорин! — в отчаянии воскликнула Алира.

— Не дёргайся, — прорычал Дракула, одной рукой обхватывая её за талию, а второй наклоняя в сторону голову. — А то останется шрам на твоей прекрасной шейке.

Затем Алира ощутила резкую колющую боль. Сердце выпрыгивало так сильно, заставляя кровь пульсировать с бешеной скоростью, что, казалось, стоит Дракуле отпустить, как кровь забьёт фонтаном и уже ничто её не остановит. Однако ничего подобного не последовало. Когда он, удовлетворённый, отошёл, Алира схватилась за шею и с удивлением обнаружила всего две маленькие красные капельки на пальцах. Она не понимала, как так может быть, если тело горело, хотелось рвать кожу, ломать кости, лишь бы избавиться от нестерпимого жжения, которое стремительно распространялось по каждой клеточке. По пятам за огненной волной следовало лёгкое покалывание, которое забирало чувствительность. Когда яд достиг даже пальцев ног, Алира упала на холодный пол, на неё разом обрушилось расслабление, и стало так... хорошо. Она недвижимо провожала взглядом заходящее солнце, в голове не осталось ни единой мысли, ни единой эмоции. Только божественное блаженство на фоне дьявольски красивого заката.

Алира очнулась, когда за горизонтом прятался последний солнечный луч. Она по-прежнему находилась на балконе княжеского замка, за дверьми задорно играла музыка. Ничего не изменилось. Кроме самой Алиры. Она больше не чувствовала радости, трепета, восхищения. Будто с последним лучом ушли все краски жизни, оставив серую хмурость снаружи и мёртвое равнодушие внутри. Ей даже не было холодно, хотя на ней был только всё тот же лёгкий розово-белый наряд, она и не вспомнила о тёплом плаще Дракулы, который теперь тряпкой валялся на полу. Единственное, что сейчас занимало девушку — собственный голод. Она нестерпимо хотела есть, и запах еды слабым отголоском мерещился ей отовсюду. И он не был похож на знакомый аромат маминых лепёшек или рагу. Это было нечто новое, непознанное, но такое манящее, неудержимое.

Алира подошла к краю балкона: вниз её тянуло больше всего. В свете тусклых огней прогуливались люди, человек десять, не больше, они почему-то слегка, каждый в своём ритме, подрагивали, словно застывший пифтие⁽⁶⁾, если его подтолкнуть пальцем. И Алира жаждала эти ходячие пифтие, сразу все десять. Она уже закинула ногу на парапет, как раздался голос.

— Зачем же так радикально, солнце моё? — снисходительно заметил приближающийся Дракула.

— Что со мной? — произнесла Алира.

— Ты обращаешься. И для завершения обращения ты должна выпить человеческой крови.

— Я хочу их всех, — кивнула она вниз.

— Переизбыток в первое время может сказаться негативно. Я буду рядом, чтобы помочь тебе приспособиться, — граф аккуратно заправил рыжий локон, выбившийся из причёски. — А пока тебе нужен всего один человек. Но весь до капли.

Внезапно Алира услышала размеренный стук, который с каждой секундой становился всё оглушительнее, а аромат еды прочно врезался в нос, крадя у новоиспечённой вампирши самообладание. Она заозиралась в поисках источника, и тут из-за той же колонны появились Верона с Маришкой, которые бросили бессознательного Дорина. Это он был источником стука и аромата. Точнее, его сердце и кровь. Маришка присела рядом и длинным когтем медленно, с наслаждением порезала ему лицо. Боль привела его в чувство, и он вскочил. Сердце стало биться чаще, кровь обновляться быстрее, — это сводило с ума.

— Алира? — с надеждой позвал Дорин, пытаясь разглядеть в неестественно розоватых глазах любимую подругу. — Ты меня помнишь?

Алира жутко и резко склонила голову, всматриваясь в знакомое лицо. По этому жесту Дорин догадался, что всё потеряно, но отказывался принимать.

— Это я, Дорин. Мы вместе...

— Я целовала тебя, — безэмоционально перебила девушка.

— Да! — с волнением воскликнул юноша. Неужели надежда ещё не умерла? — Ты помнишь, что ты сказала мне перед тем, как... как тебя укусили?

— Что я люблю тебя.

— Да, да! Именно это ты и сказала! — глаза Дорина заблестели, а в носу защипало. — Ты помнишь! Помнишь!

— Да. Я помню, что сказала, — Алира сделала паузу, копаясь в собственной памяти. — Только не помню, что это значит.

Облегчение, охватившее Дорина, сменилось ужасом неизбежности.

— Вы сказали выпить всего до капли, — как ни в чём не бывало обратилась Алира к Дракуле. — Я могу приступать?

— Что? — опустошённо прошептал Дорин.

Граф театрально повернулся.

— Я же говорил, что твоя судьба сегодня целиком зависит от Алиры. Думаю, она свой выбор сделала.

— Вы ей сказали, что отпустите меня, если она даст согласие.

— Глупый маленький мальчик, — вздохнул Дракула под хихиканье двух старших невест. — Разве сказки не учат не верить вампирам? Алира, солнце моё, приятного аппетита.

Спустя долю секунды она уже вонзилась клыками в шею вырывающегося Дорина, а его крик потонул в отрывистом гуле контрабаса, играющего мазурку.

---

1) Господин.

Вернуться к тексту

2) Папа.

Вернуться к тексту

3) Обращение к незамужней девушке.

Вернуться к тексту

4) Вежливое обращение к мужчине.

Вернуться к тексту

5) Боярский титул. Должностное лицо, ответственное за поставки хлеба ко двору.

Вернуться к тексту

6) Холодец, студень в Румынии.

Вернуться к тексту