Влюблен и ещё влюбленнее (гет)

Вот он близок миг блаженный,

Тень любимого лица.

И на миг лишь станет тихо

В их тоскующих сердцах.

Кто они и что им надо?

Пить да пить бы сладкий яд.

Пикник — Лишь влюблённому вампиру

Ну, во-первых, яд не сладкий, а, во-вторых, в тень любимого лица Снейп не верил. После стольких жизненных обломов как-то разучился на что-то надеяться и верить. Если и были какие-то Высшие силы, то те явно над ним издевались.

Сначала родился в семье магла, принц-полукровка, как же... Спасибо, матушка! Могла хотя бы непьющего найти, хотя запил-то, возможно, Тобиас (называть отцом было неприятно — сразу возвращало в обволакивающие, липкие воспоминания... Прямо как те замызганные стаканы, что тот его порой, как какого-то магла, заставлял мыть) из-за жены-ведьмы. Тоже нашёл трагедию! Радоваться надо было, но нет, куда там! Волшебства Тобиас боялся, а потому не любил. Ненавидеть — слишком сильное слово.

Он не хотел обвинять мать, но порой именно это и делал. Могло ведь быть по-другому. Могло. Конечно, испортила она себе (и Северусу!) репутацию в магическом мире. И пришлось бы им туго: денег толком не было, работу бы дали самую тяжелую. Но все равно! Постепенно бы это улеглось, и жизнь пусть немного, но наладилась бы. И та могла... Должна была уйти от Тобиаса, а не держаться за что угодно, но только не за своё достоинство и ребёнка!

Впрочем, была и от Тобиаса польза, о которой тот и не догадывался. Во всём детстве Северуса только одно светлое солнышко — Лили. Если б не папаша-магл, она бы с ним не подружилась. Даже внимания бы на слизеринца-полукровку не обратила. А так он стал для неё проводником в сказку! Жаль только, что сказка оказалась с несчастливым концом.

Очень жаль. По большому-то счёту, кроме Лили не было в его жизни иного света, а сам Северус неспособен оказался тот зажигать. Может, поэтому так и не смог отпустить.

Что хорошего, если погаснет последний согревающий лучик мёртвой звезды, хоть немного озаряющий его путь во мгле? Ну откажется он от воспоминаний, что хоть и приносят страдания, но делают тем, кто он есть... Ничего хорошего из этого не выйдет. Не то чтоб Снейпу он сам так уж нравился, но... Иного не дано.

Жить прошлым — так себе идея, особенно, если оно ещё и ранит. Потому что ему хоть и повезло полюбить, но любовь эту у него отняли. Жизнь, где одни получают всё — любящую семью, друзей и славу, а другие только горечь воспоминания, несправедлива. И пусть это парнокопытное Поттер и умер молодым, однако хоть и недолго, но у него всё было. У него была Лили!

Снейп бы трижды умер и в более раннем возрасте, если та хоть на одну ночь стала бы полностью его! Да что там секс — он вторичен. Сказал тот, кто... А, впрочем, об это он тоже предпочитал не вспоминать. Ему бы хватило и простого осознания, что его любовь взаимна. Тогда он бы умер с улыбкой. Но нет — друг, всего лишь друг... А в последнее время он и право им называться утратил. Лили его так и не простила. И это она ещё так и не узнала, кто не специально, не со зла сдал её Лорду...

Снейп и сам себя не простит. Даже кровью не смоёт. Даже в затуманенном ядом мозгу не допустит и мысли. О сыне Лили он, может, и позаботился, сделал всё, что мог. Но этого не хватило. Треклятый мальчишка, рождённый в неправильное время от неправильного парнокопытного, должен умереть. И он, Снейп, через свои воспоминания обязан ему об этом сообщить.

Малодушно Северус надеется, что Поттер пошёл в папашу и не станет смотреть воспоминания врага. Хотя как раз поэтому тот и посмотрит. Мальчишка любопытен. Плохо, что мысли путаются и передать тому конкретные воспоминания без сбоев не выходит. Увидит лишнего! Отпрыск Поттера... А впрочем, Снейп слишком устал. Единственное, что он сейчас хочет, это смотреть в глаза... В глаза Лили — близость смерти позволяет почти абстрагироваться от того, на чьём лице они находятся... Или нет!

Последняя связная мысль: "Джеймс Поттер, будь ты проклят!" — эхом отдаётся в черепной коробке и аукается рывком куда-то вперёд, как в случае с плохо настроенным порталом.

* * *

Это второй канун Дня Всех Святых Гарри! И первый, когда их малыш уже активно носится по дому и радуется, а вовсе не боится, как опасалась Лилс, украшений в виде паучков, тыкв с рожами и всего прочего, что они с Бродягой намутили!

Да-да, его жена права: у них с Сириусом всё ещё детство в одном месте играет. И что? Это разве плохо?! Вот Снейп и в Хогвартсе походил на угрюмого взрослого — никакого веселья и радости, одна тоска.

А они и в самые тёмные часы, когда приходилось прятаться, словно тараканам, находили светлые моменты. Например, они все вместе, у них с Лили много времени друг для друга и для Гарри! Бродяга, когда приходит, и тот дела Ордена оставляет за порогом и носится с малышом. Сохатик его зовёт... Ну да, носится по дому мелкий, точно как Бэмби какой. Это и Лили признаёт.

Вот Лунатик так не умеет — наоборот, его развлекать приходится. Да и Хвост тоже какой-то грустный. Вот и получается, что они с Сириусом, как могут, атмосферу нагоняют... Так-то Хэллоуин — одно, а Рождество, что уже не за горами — другое. Нарядят ёлку, развесят омелу. На Бродягу шубу Санты напялят, сам Джеймс в сани запряжётся... Весело будет! Ещё можно у маглов прикупить гирлянды — дом украсить — и Лилс, и Гарри порадовать. Уж как-нибудь придумают, чтоб с магией в конфликт не входило.

В общем-то, предвкушал Джеймс. И вообще, настроение имел превосходное. В шкафу ждали своего часа костюмчики... особые. Ну надо же жизнь разнообразить. Гарри уложат, а сами в зале. Лили, разодетая под ведьму древности (ну, которых на костре сжигали, ага), он — под инквизитора маггловского. Ни разу не пробовали, но Поттер уже предвкушал.

Так что проснулся он просто в превосходном настроении. Потянулся, поцеловал сонную Лили и поплелся к Гарри — тот тоже проснулся. Его очередь настала малыша умывать да кормить.

Да, не срослось со Звездой Борца Светлых сил, как и квиддича, но ему и так вполне неплохо. Вон малыш ручонки тянет, лопочет по-своему. И вообще, проснулся в хорошем настроении... Значит, может ему с Лилс и обломится чего. И мысли Джеймса плавно перетекли в сторону костюмчиков, как вдруг...

— Фу, Поттер! — раздалось в голове знакомым-знакомым голосом.

Не уронил Гарри он только потому, что у него, как у охотника, реакция отменная.

— Нюниус? — осторожно, чтоб не разбудить Лили, прошептал. — Какого хрена ты делаешь в моей голове?

Башка молчала, а так как такое наглое вторжение было невозможным, то Поттер решил, что ему приглючилось — этакий подгон от сознания к Хэллоуину. Страшно, аж жуть, м-да...

— Не приглючилось, — с ужасной неохотой протянул голос... Снейп, когда Джеймс уже умыл Гарри и, посадив того в стульчик, во всю готовил кашу.

— Слушай, не смешно! — Поттер прибавил бы словцо покрепче, но Гарри рядом, а тот имеет дурную манеру повторять всё за ним... Лили не одобрит. — Да и нет у тебя чувства юмора! Ну-ка, брысь с моей головы!

— Поверь, Поттер, мне приятно так же, как и тебе! Даже ещё больше! — развонялся Нюниус. — И да, необязательно вслух! Можешь просто думать!

— То есть ты мои мысли читаешь?! Ты, да я тебя... — воспользовался советом и усиленно задумался Джеймс.

— Поттер! — перекричал его Снейп. — Некогда ругаться. Времени совсем нет... Ради Лили, — он ощутимо скривился, — ради Лили нам нужно объединиться.

— Может, объяснишь? — чуть сбавив тон, спросил Поттер. — Откуда ты взялся, и причём тут Лили?!

— Я тут не по своей воле. Как очутился — сам не знаю, но я умер... Семнадцать лет тому вперёд.

— Поздравляю, хоть столько прожил! Твою мать, а я-то и Лили тут при чём?! — кипел Поттер.

— При том, что и ты, и Лили умрёте сегодня вечером.

— Очень смешно, — тон у Нюниуса был очень серьёзным, но Джеймсу верить в такое уж очень не хотелось. — У нас надёжный Хранитель Тайны!

— Хвост-то? — Снейп усмехнулся. — Болван ты, Поттер, кто ж крысу на такую роль ставит, лучше пса — он хоть верный... Или оборотня твоего. Или самого себя! Из-за тебя Лили умерла! Урод!

— Так, — Джеймс лихорадочно думал. Про Хвоста этот мерзкий пожиратель знать не мог, только если... Хвост и правда их предал. — Нас убьёт Лорд, а Гарри? Гарри выживет? — уцепился он за соломинку.

— Да, ваш отпрыск — грёбаное дитя пророчества! Он выживет... Ну, доживет до семнадцати. Поттер, когда я умер, тому тоже предстояло умереть от руки Лорда, потому что тот наградил его кусочком своей души! И заметь, такую участь ему наш славный Дамблдор уготовил! — яд из Снейпа можно было сцеживать, но Джеймс признавал, что Лили этому мерзавцу не безразлична, а значит, проигнорировать сложно.

— Почему наш? — лихорадочно спросил. — Ты разве не Змеемордому служишь?!

— Я двойной агент! — взвыл Снейп. — И только из-за Лили, понял, да?

— Понял, — согласился Джеймс. — Ладно, давай сейчас я разбужу Лили, оставлю её с Гарри и навестим Дамблдора. Расскажешь ему всё.

— Нельзя! Ты глухой? Он отправил твоего семнадцатилетнего сына на смерть! Дамблдора волнует только Общее благо. Он с печалью пожертвует и тобой, и мной, и Лили, и ребёнком! К нему нельзя, ослиная ты башка!

— Оленья, — машинально поправил Сохатый. — Ладно! Тогда надо брать Лили и бежать! Да хоть к её сестре! Не прогонит же нас Петунья!

— Я б засомневался, — Нюниус хмыкнул. Ну, когда он не ноет, что всё пропало, то почти сносный. Джеймс машинально принялся кормить Гарри, тот съел три ложки и интерес к тыквенной каше утратил. Пришлось прибегать к уловкам в виде огонечков, дыма из палочки и плюшевого льва, что расстраивался, если Сохатик не ест. — Но мысль здравая была бы...

— А почему нет? — Поттер запихнул в Гарри ложку, изобразив Хогвартс-экспресс.

— Потому что Лорд убился об твоего сына... Эта козявка у нас Мальчик-который-выжил. От него Авада Лорда отскочила, а самого Лорда на четырнадцать лет развоплотило. Четырнадцать мирных лет!

— Слушай, Снейп, — Джеймс аккуратно отставил кашу, потому что его начало трясти. — Я, конечно, гриффиндорец, но подставить сына под Аваду я не дам! Даже если от этого всему миру будет хорошо. Иди в жопу!

— Никто и не просит! Потому что там мало подставить широкий лоб твоего отпрыска, — Снейп вздохнул. — Лили должна умереть, а иначе не получится.

— Может, один я помру, а? — Гарри внезапно обрел интерес к каше, но Поттеру было почти физически плохо. Поэтому он сосредоточился на этом немыслимом разговоре у себя в башке.

— Я бы с радостью, да не выйдет! Мне Лорд пообещал, что не тронет Лили. И он предлагал ей отойти, но та не отошла — в результате получилось как-то, что он взял её жизнь взамен этого... Магия-то слов на ветер ведь не бросает.

— То есть, — Джеймс ни хрена удивлен не был, — ладно, ты мне сдохнуть желаешь, но ты, по сути, договорился насчёт Лили, а на ребёнка тебе начхать было? Пусть умирает? А ты б потом Лили утешил? Ну ты и урод, Нюниус!

— Слушай, Поттер! — голос Снейпа взлетел на октаву выше. — Да, я не скрываю, что я сволочь! И что утешил бы Лили непременно. Но на твоем сыне сошлось пророчество, его Лорд выбрал, потому что он — в отличие от Лонгботтома — полукровка, как и сам Лорд! Участь мальчишки была предрешена пророчеством!

— Ладно! — Джеймс попытался собраться, взял чашку и продолжил попытки накормить странно притихшего и наблюдавшего за ним с тревогой сына. Слава Мерлину, Гарри пока не надумал плакать, вот только Лили им тут не хватало. Лили... Сердце кольнуло. — Но смерть Лили тебя же не устраивает! Давай, говори, если знаешь, что делать, гость из будущего!

— В каком же ты отчаянии, что готов послушать меня, — внезапно тихо, без издевки отозвался этот урод.

— Послушать, но не факт, что сделать, как ты говоришь. Это разные вещи, Снейп, — Джеймс кипел. Чудесный день оборачивался форменным кошмаром.

— Всё равно что-то за годы вне Хогвартса ты... Изменился. Видимо, Лили влияет лучше даже на таких козлов, как ты!

— Знаешь, а вот ты для сорокалетнего мужика мог бы поменьше держаться за школьные обиды! — шипел Джеймс. — Я отцом стал, слышишь! Это заставляет пересмотреть взгляды на жизнь. Я ради Гарри с Лили даже тебя послушать готов.

— Раз так, давай сделаем это. Вместе, Поттер. Для начала спрячем Лили и твоего сына. Да хотя бы у Петуньи, Хранителем Тайны саму Лили сделаем.

— Вернон будет в восторге... — пробормотал Поттер.

— В восторге тот был, когда ему Дамблдор вашего сына подкинул! В таком, что пацан аж в чулане под лестницей вырос, — в голосе Снейпа послышалось злорадство.

— Ты шутишь? Я его...

— Тихо, Поттер! Ненадолго спрятать — варианта лучше нет. Да и так твой сын хоть человеком вырос!

— Нет, а что Сириус? Почему он Гарри не забрал? — Поттер снова отставил кашу, его трясло. Его малыш да у маглов в чулане?! Там ж метлы хранят? Неужели Петунья настолько за шутки на свадьбе обиделась? Нет... Та же не была такой грымзой! Да и Вернон не злой мужик, какого хрена?! Их что, Конфундусом приложили? Но кто? Зачем? И что с Бродягой? — Он умер?

— Его в Азкабан посадили... Потому что все думали, что это он вас предал, — голос Снейпа лучился довольством. Он наслаждался. Вот тварь!

— А что, сыворотку правды отменили?

— Так он, дурак, сам признался... Зачем ценный продукт тратить?! Так корил себя, что только и твердил, что виноват! Потому идиот и ты, Поттер: сломал жизнь другу, а всего-то не надо было крысу выбирать!

— Я убью Хвоста, — мрачно заявил Поттер, пропустив мимо ушей оценку их с Бродягой умственных спосоюностей. — Мы его пригрели, а он...

— Не успеешь, хотя в этом я бы тебе помог. У нас много дел, пошли будить Лили, — недовольно буркнул Снейп. Будто бы не рад ту видеть, а то как же.

* * *

Высшие силы его не любили. Совсем. Потому что умереть спокойно, уйти в пустоту или ещё куда ему не дали. Причём таким образом ужаснейшим, что хотелось выть. И биться головой. Но и этой малости был лишен.

Потому что очнулся Снейп не в себе, а в злейшем враге. Сначала-то Северус обрадовался: лежит в постели, ничего не болит, метка не горит, а на соседней подушке взлохмаченная Лили сладко спит.

Наивный, решил, что в рай попал... Как же! Тело внезапно начало двигаться само, без его на то позволения... Да и как ни старался Снейп, он был лишь пассажиром в этом поезде! Тело поцеловало Лили — а приятно, дракл задери, затем потянулось и, двигаясь к печально знакомой кроватке, начало... думать. О костюмчиках ведьмы и инквизитора и о том, как и в каких позах они с Лили будут праздновать этот Хэллоуин.

Только тогда Снейп очнулся и понял, что он в аду. Персональном. Правда, вырвавшееся "фу" заставило проклятого Джеймса Поттера подумать о галлюцинации... Он... Он его слышал!

А это значит, что пусть ради этого и нужно объединиться с этим уродом, но у него есть шанс спасти, действительно, спасти Лили! Тем более, что это казалось не таким уж и невозможным. Потому что Поттер, при всех его недостатках, всё же несправедливо был обвинен Снейпом в одном грехе. А именно: он не назло ему за Лили приударил, и отобрал её тоже не только потому, что мог и сделал.

Нет, как ни мерзко признавать, но весь дальнейший Хэллоуин это доказал. Они с Поттером искренне любили одну и ту же женщину. Тот хоть и раздражал неимоверно, но, кажется, то ли с годами Снейп стал мудрее, то ли Поттер и впрямь за время вне Хогвартса повзрослел и стал чуть меньшей скотиной... Ну, о мелком он и правда заботился так, как от этого самовлюбленного урода ожидать и не стоило.

Ещё и поэтому, а не потому, что к дерьму привыкаешь (а он в нём и плавал, пока был на службе Лорда), было не столь сложно взять себя в руки и разработать план. Правда, до последнего не верилось, что Поттер прислушается... Но он удивлял. Даже его мелочные победы в части рассказать правду о паршивом детстве отпрыска Поттера или о блохастом... узнике Азкабана — не так много радости принесли.

Мелкий и впрямь лишился очень дорогого. Лили рядом. Ну и не такого уж паршивого отца, м-да... Самому не верилось, что такое подумал. Вилимо, яд Нагайны отравил не только мозг, но и само сознание.

К тому же, как ни крути, а Снейп уже изменил прошлое. Лили тут выживет, как и его молодая версия. А вот Поттер — совсем не факт... Так что Снейп о своем же будущем заботился, пусть ему и суждено помереть окончательно с Джеймсом Поттером. Вместе, да.

Убедить Лили было сложно (особенно, что у них нет времени упаковывать и тащить полдома вещей), даже сложнее, чем Петунью. Та хоть и поджала губы, но пустила сестру с ребёнком на руках. Мелкий, впрочем, тут же выпросился на пол и отправился знакомиться с кузеном... Да уж. тот у них крупный. А вот Лили осталась прощаться с Поттером. Они сказали, что Хвост скомпрометирован, но об этом пока никто не должен знать, даже Дамблдор, и что ей пока нужно залечь на дно. Та не шибко поверила и как минимум чувствовала, насколько нервозен и серьёзен Поттер.

— Говорить, чтоб не лез на рожон, не буду, всё равно полезешь... Но учти, погибнешь — я тебе этого не прощу! — обнимала его, точнее, не его, а Поттера Лили. Внутри Снейпа всё рвалось от двояких чувств. Одно знал: видеть слёзы у неё в глазах — больно. Поттеру, видимо, тоже — он аккуратно стер те ладонью, клюнул почему-то в шею и отчалил.

Минут десять они шли по магловской улице молча, пока этот... олень не спросил глухо:

— Что дальше?

— Бери бумагу, чернила — будем много писать.

— Завещание я уже написал, — вот интересно: Поттер только притворяется дуболомом или пытается так разрядить обстановку? Очень коряво, надо признать. Написал он... Гордится, поди: есть что завещать! Богатенький Пинокио.

— Письмо Дамблдору напишем. О Крестражах. И о Лорде, — Снейп напомнил себе, что времени на выяснение отношений нет. Получалось плохо, но если он сейчас нокаутирует Поттера в его же башке, Лили из-под удара не выведут.

— Ты же говорил, что к нему идти нельзя? — скрип шестеренок в мозгу Поттера можно было услышать.

— Мы в Хогсмид смотаемся. Аберфорту оставим. Велим передать завтра, — Снейп закатил свои отсутствующие глаза, но тем не менее пояснил. Больше у Поттера вопросов не возникло. И они принялись за дело. Подписался он как "Гость из будущего — Снейп".

— А не перебор? — поинтересовался Поттер, фыркнув что-то про пафос. Поттер про пафос. Иронично. — Он же знает мой почерк.

— А ещё то, что ты всё это знать не можешь.

— Ладно, но я от себя приписку добавлю... — и добавил же козё... Олень! Ладно, пускай. Плевать. Тем более ничего крамольного тот там не написал, кроме угроз и с того света достать, если тот посмеет его сына послать, как свинью, на убой к Волдеморту.

Если Дамблдор и со всей информацией захочет отсидеться за спиной мальца... Что ж, Снейп способен и подписаться под этим предложением. Поэтому он попросил добавить, да-да, Поттера попросил, что пророчества только тогда имеют силу, когда в них верят!

После Хогвартса они посетили Паучий тупик. Снейп знал, как обойти собственную защиту, а ещё знал, что Волдеморта им надо развоплотить во что бы то ни стало. Тем более, что Поттер заупрямился и сказал, что Блэка звать на верную смерть не будет. Самого готовь в камикадзе, но друга не трожь. Ну и идиот... А впрочем, одним идиотом рулить проще.

Так что Лорда в доме Поттеров ждали ловушки. Развешанные крайне неприятные зелья — Снейп, между прочим, собственной версией рискует... Если план не удастся, Лорд может не поверить, что Северус не причём! В кои-то веки пригодились способности Поттера по устройству подля... ловушек хитроумных.

Весь арсенал Мародеров в сочетании с гениальностью Снейпа обрушился в ту ночь на Лорда Волдеморта. Гремучая смесь. Особенно адский огонь, который Поттер не знал, как вызывать, зато умел Снейп, и при верном наущении у них получилось... Кинутый в нужную склянку (он смешал кое-что по рецепту Лонгботтома по-быстрому — такое уж никто не переживёт) и в выверенный момент, когда Лорд увяз в липкой паутине якобы декораций к Хэллоуину — он развоплотил Змеемордого уро... Ну вот, заразился от Поттера!

Снейп напоследок напомнил себе, что Лили спасена, а его молодая версия имеет все шансы, потому что Поттер помер героем (прекрасный вариант, Мордред с героем, главное — помер!), как вдруг уже в заполняющей вокруг пространство вспышке взрыва мелькнул знакомый хвост...

"Фоукс!" — обречённо узнал Северус, а затем знакомое ощущение выдергивания из тела и он... На вокзале Кинг-Кросс. И не один.

— Вы. — мрачно резюмировал он, недобро оглядывая Дамблдора.

— А ты ждал кого-то другого, Северус? — этот старик был без почерневшей руки, здоровый и лучащийся довольством. Ну вот последнее-то почему?

— Да, — нагло ответил Снейп, ему уже не было нужды сдерживаться. — Лили. — Ведь все маски сброшены.

— Возможно, ты увидишь её и очень скоро, мальчик мой, — глаза Дамблдора хитро блеснули.

— Хватит с меня загадок и ваших интриг, Альбус! Это жестоко — давать мне надежду! Причем несбыточную! Лили любит Поттера, а Поттер её! — признавать это было невыносимо, но не признавать... Снейп болезненно поморщился. Нечестно. Даже для слизеринца.

— Одно другому не мешает. К тому же... Я очень горжусь тобой, Северус! Вы с Джеймсом отлично справились!

— Ну да, ну да... — Снейп скривился. — Я все сделал, а он теперь герой... Причём живой! — он опустил плечи. Что-то внутри слабенько напомнило: зато Лили страдать по своему парнокопытному не будет. Северус ведь знает, что такое мука утраты. Желает ли ей этого, а? Не слишком ли эгоистично с его стороны?

— Ты и сам всё правильно подумал, — проклятый Дамблдор улыбался. — Ты помудрел, Северус.

— Скажите, разве я не заслужил счастья, а? — вырвалось давно накопленное.

— Заслужил... Но ведь это ты предложил Аберфорту отдать письмо. Лично. Мог бы заказать на почте отправку ко времени. Или положить в дальний ящик директорского стола, куда он заглянул бы не скоро. Но ты дал шанс Поттеру спастись. Ты знал, что Аберфорт может заподозрить и, как тогда с Трелони, рассказать брату. Это и есть твоё искупление, Северус... Теперь ты можешь идти дальше.

— Куда дальше-то? — буркнул Снейп, который не мог спокойно смотреть на Дамблдора, блестящего, точно начищенный нерадивыми, но боязливыми студентами котёл на его отработке.

— В новую жизнь! — подмигнул этот старый гад, и всё привычно завертелось...

Последнее, что успел осознать Северус перед тем, как воспоминания о былой жизни его покинули — это то, что он кричит, как резанный поросёнок, по глазам бьёт свет — и это больно, больно его видеть! А потом по ушам шандарахнуло:

— Поздравляем, миссис Поттер, у вас мальчик!

У судьбы очень странное чувство юмора.

От автора: ничего серьёзного просто шалость, уж коли меня не прибили до сих пор.

30 июля 1991 г., городок Литл-Уингинг, Тисовая улица, 4, сад

Это был тихий английский городок, из тех, которые хороши для оседлой жизни с семьёй, когда капиталы уже заработаны, а для их поддержания и регулярного снятия сливок достаточно Лондона поблизости. По крайней мере, для Тисовой улицы было именно так. Люди здесь проживали состоявшиеся — средней руки бизнесмены, с налаженным предприятием (правда, нельзя сказать, что они не крутились — ещё как, но их жёны могли позволить себе не работать), врачи с частной практикой неподалёку, пенсионеры, которые могли позволить себе старость в приличном районе с тихими соседями и свежим воздухом.

Типовые аккуратные двухэтажные домики, яркие изумрудные газоны, вазоны с тщательно взлелеянными цветами — всё это про Тисовую улицу. Здесь не было принято особо выделяться. Не было до того, как в дом номер пять заехала в конце 1981 года молодая семейная пара с ребёнком.

С тех самых пор обитатели Тисовой улицы имели счастье глазеть на буйно цветущий чудесный сад. Вопреки сложившейся традиции рыжеволосая миссис Поттер (к слову, совершенно вписываясь в местные мерки, она не работала, а заботилась о маленьком сыне.

Только вместо досужих сплетен в чайном кругу соседок она почти всё своё время проводила в саду) не ограничилась одними кустами роз и каждый год кропотливо взращёнными из рассады цветами. У неё было всё и даже больше. Началось с того, что мистер Поттер уже летом 82-го лично прикопал саженцы Цеанотуса (и уже спустя три года вся улица с удивлением взирала на ярко-сиреневое дерево — это сизое облачко немного напоминало лаванду), Вейгелы (розовые пятилистники очень нежны), Клёна (декоративная разновидность), а ещё плодовых деревьев, чем удивили всех. В конце концов, есть же магазин, а тут... Полукультурные яблочки да маленькая и, по словам окрёстных мальчишек, очень кислая груша. Впрочем, на грушовицу и сидр никто из испробовавших на вкус не жаловался. А попробовали всё это соседи через Петунью Дурсль.

Сами Поттеры были не из тех, кто охотно принимал гостей, точнее, у них никто не бывал за те годы, что они там жили. Кроме, разумеется, их родственников. Вот это нормальные люди... Совершенно! Семейство Дурсль жило через палисадник. И они здесь осели куда раньше своих нелюдимых родственников.

Если честно, соседки до сих пор не могли взять в толк, как две столь разные женщины могут быть сёстрами. Аккуратная, помешанная на чистоте Петунья, которая всегда рада приветить за чаем, и закрытая, но тем не менее всегда улыбчивая Лили, в чьём в саду царила подлинная анархия. Никакой геометрии и строгих форм — пространство было загромождено, использовался каждый дюйм лужайки, всё цвело бурным, живым цветом, без всякого на то сочетания, подстригания и дозволения... Но — и это признавали все — у неё росло всё. Вообще всё, что бы эта затейница ни посадила.

За это миссис Поттер нередко удостаивалась звания ведьмы. А ещё... Соседи знали, что Лили хоть и не пустит за порог, но совершенно точно не откажет в саженце или отростке. И абсолютно всё, взятое из сада Поттеров, отлично приживалось и радовало владельцев. Даже у тех, у кого и трава сохла, подаренное миссис Поттер не умирало... Это ли не магия?

В ответ на восторженные восклицания миссис Дурсль поджимала губы. Вообще, будь её воля, она бы с удовольствием скрыла, что Поттеры ей родственники. Но это было невозможно. Соседи прекрасно помнили, что Лили появилась с ребёнком на Тисовой улице раньше своего мужа. Сначала это были «гости», потом Поттеры выкупили дом через палисадник. Все говорили, что это прекрасно, ведь у сестёр сыновья одного возраста — вдвоём веселее...

Дадли и Гарри и впрямь неплохо поладили. А губы Петунья поджимала больше по привычке... В конце концов, обитатели Тисовой улицы примирились, что в семье не без яркого пятна вроде Поттеров. Те весьма и весьма отличались, но в целом были приличными людьми.

Да, Джеймс Поттер был не бизнесменом, а, как охарактеризовал его Вернон Дурсль, наследником неплохого состояния. Семья жила в достатке, глава её, как уклончиво отвечала Петунья, занимается преумножением семейного капитала. Правда, очень интересно он этим занимался, потому что на улице его видели крайне нечасто. А если куда и выезжал Поттер на своей Шевроле Импале (американщина, фу, как сказали многие, а другие позавидовали), то обычно вместе с семьёй, а не один... Но подробностей выяснить ни у кого так и не получилось. Хотя многие пытались. На Тисовой жили пытливые домохозяйки.

Ещё у Поттеров был пёс. Большой и чёрный. Совершенно невоспитанный. Мог взрыхлить лаем соседский газон или напугать кошек... Но незлой. Дети его любили. Сначала соседи пробовали ругаться, даже получали компенсацию сидром и рассадой, потом перестали. Пёс со странной кличкой Бродяга позволял детям себя тискать, а самых маленьких ещё и катал. Ну какая собака это стерпит? А этот — да.

Так что вскоре уже Лили иногда вздыхала, что из-за них Бродяга набрал. Ну да... То у одной миссис булочкой угостится, то у другой пирожком... Опух бедняга! Впрочем, и это тоже было странно: бывало, что Бродягу на самовыгуле никто не видел неделями. Тогда к Поттерам стучали и вежливо спрашивали, всё ли хорошо с лохматым нахалом... Миссис Поттер мялась и отвечала, что муж уехал по делам и забрал с собой пса. Проблема в том, что один раз после этих слов мистера Поттера видели на улице... А вот Бродягу — нет.

С приездом Поттеров Тисовую улицу постигла ещё одна дивная странность. Нечасто, но системно (а пара раз за год это уже не случайность) по ночам жители Тисовой стали слышать топот копыт, а некоторые ещё и воочию увидели оленя. Самого настоящего — огромного, с шикарными рогами, лощённого, будто из зоопарка Лондонского... Но отсюда тот был далеко! Да и лес тоже не близок. Повадившийся у них бродить сохатый не безобразничал, однако тоже вносил хаоса и безуминки в жизнь тихой улочки.

Однако выстроиться причинно-следственной связи в стройную теорию, что во всем виноваты Поттеры, мешало то обстоятельство, что у Поттеров была шикарная шумоизоляция. За десять лет соседи не слышали от них ни одного скандала... И вряд ли потому, что те не ссорились, ведь однажды, выходя из машины, Лили в сердцах крикнула и это услышала миссис Полкинс:

— Ты олень, Поттер!

Соседки тогда присвистнули, но даже немного расслабились. Уж слишком идеальной парой казались эти двое, аж зависть брала... А тут... За рулём немало оленей — значит, Лили не оценила в этот день вождение своего благоверного. И только.

Гости у Поттеров, к слову, тоже были интересные. Если тишину улицы разрезал рёв мощного байка, значит, приехал красавчик Сириус Блэк. Данного мужчину пожирали глазами через оконные стёкла все — и замужние, и вдовые... Голубоглазый брюнет с приятными чертами лица, красивой улыбкой и лающим смехом. Ещё и в прикиде рокера и на крутом байке. Да, он был из другого мира, но глазеть-то приличным дамам это не мешало. Как и потом перемывать тому косточки, как и всему семейству Поттеров, привечающего эдакого прохиндея, к слову, без кольца на пальце... Очень многие спрашивали, но получали один ответ:

— Наш Сириус — убеждённый холостяк...

Противоположностью Блэка являлся другой мужчина, изредка наведывающийся к Поттерам. Тоже заставляющий соседок млеть. Северус Снейп обладал совершенно иным типом красоты — у него был большой крючковатый нос, длинные, слегка засаленные патлы и любовь к старомодным вещам. Он появлялся тихо, неизвестно, наём добирался — на автобусе его тоже никто не видел. Если Блэк был безусловным красавчиком, то Снейп цеплял чем-то более неуловимым.

Благодаря допросу Петуньи, соседи знали, что Блэк — друг Поттера, а вот Снейп — друг детства Лили. Впрочем, соседи шептались, что для друга детства тот слишком уж пожирает глазами свою... подругу. Однако у обоих был вполне официальный статус. Безалаберный Сириус значился крёстным первенца — Гарри, а вот молчаливый Снейп — второго сына, Уильяма.

Соседи, к слову, не могли оставить без внимания и это обстоятельство. Оба ребёнка данной экстравагантной четы носили имена Принцев. Только здесь, наоборот, Гарри был старшим.

Дети Поттеров нареканий у соседей не вызывали. Обычные дети. Гарри пошёл в один класс с Дадли. А перед этим их банда наводнила детскими шалостями всю округу. То ли младший Поттер был придумщиком, то ли ему подсказывал крёстный, что никак не мог остепениться, но детки были теми ещё проказниками.

Слабых, впрочем, эти ребятки (сегодня — ниндзя, завтра — джедаи, послезавтра — супергерои, а через две недели вообще пираты) не обижали. Гарри Поттер был очень добрым мальчиком, все пенсионерки это знали. Нет, сумки он им не таскал — это местным бабушкам и не было нужно, они могли позволить себе чинно прогуляться налегке в магазин хоть каждый день. В этом и был смысл! Сходить пообщаться. А вот слазить на дерево или гараж — достать застрявшего котика... Теперь это решалось без звонка пожарным. Скажете, опасно, но Гарри Поттер был не только очень добрым, но и ловким, и сильным.

Для него лазания по крышам (всего-то второй этаж), деревьям, гаражам были сродни хобби. Сначала соседи поговаривали, не натравить ли на Поттеров опеку, но так как Поттеры не реагировали на сигналы, то потом привыкли. Прозвали мальчиком-пауком и использовали как спасателя кошек.

Спортом Гарри увлекался вместе с кузеном Дадли — вдвоём они ходили в секцию лёгкой атлетики. Это позволяло Поттеру прокачать скилл лазания, а Дурслю менять одежду из-за прирастающих килограммов не раз в квартал, а раз в год. С наследственностью особо не поспоришь — оба парня походили на своих отцов, но благодаря лёгкой атлетике Дадли рос активным здоровяком, а не слабым шаром. А ещё два раза в неделю парни ездили в Лондон. Возили их поочерёдно то Джеймс, то Вернон. Одновременно, но в разные секции. Дурсль выбрал бокс, Гарри — корнуэльскую борьбу.

Неудивительно, что в компании они были лидерами. И вот насколько Гарри Поттер (к слову, не самый Младший Поттер, а точнее будет — Средний) был компанейским и имел лидерские способности, настолько же его младший брат, Уильям, рос тихим и незаметным ребёнком.

Да, многие даже забывали, что у Поттеров двое детей. Уильяма можно было увидеть только по дороге в библиотеку. Спорт ему был неинтересен. Шумные игры с братом и кузеном тоже не подходили. Те были его старше на пять лет. Бездна времени, когда тебе шесть.

А вот читать Билл Поттер начал рано. Никто не знал точно когда, но с пяти Гарри начал провожать брата в библиотеку, заявив, что дома тот уже расправился с немаленьким таким стеллажом.

— Профессор растёт! — хмыкала Петунья, если её спрашивали.

В шесть Уильям выучил дорогу и начал ходить самостоятельно, поскольку та находилась через улицу и район у них был хороший. А все местные хулиганы знали, что если тронуть мелкого Поттера, то придут большие Пэ и Дэ... И тогда даже природная доброта Поттера их не спасёт.

Потом соседки едва не захлебнулись слюнями, когда прочли в заметке, что Билл Поттер выиграл какой-то конкурс для юных кулинаров. Эта Миссис Поттер настолько ломала стереотипы, что приучила собственного сына к кулинарии! Неслыханно. Впрочем, немного поахали и успокоились.

Сильнее те удивились, когда спустя год после появления на свет Уильяма Поттера, пополнение случилось и в семействе Дурсль. Как говаривали соседушки, Петунья не хотела отставать от сестры. Она сначала и в саду собственном начала работать с утроенной энергией, и сил на воспитание Дадли вложила — аж сплетничать меньше стала, а теперь вот новый виток соревнования, о котором вряд ли в курсе была младшая сестра...

Впрочем, миссис Дурсль могла гордиться собой. В этот раз она сделала Лили! У неё родился не второй тихонький, но умненький мальчишка, а светленькая девочка. Назвали Астрой. Кому-то не давали покоя цветочные имена. Впрочем, девочка у Дурслей и впрямь удалась. Комплекцией пошла в маму, худенькая, только с шей повезло. Настоящая звёздочка — озорная и смешливая.

* * *

Не всё с той, однако, было так просто... Стоял жаркий день перевалившего за медиану лета. Гарри Поттер с интересом наблюдал за стараниями тёти в саду. Та даже язык высунула от напряжения, подстригая свой куст шиповника. Да-да, в попытках догнать и перегнать Петунья тоже отошла от канонов, но вот расти цветку как угодно не давала. Брала толстые рукавицы, вооружалась секатором...

Он ждал большого Дэ — они хотели съездить на великах поглядеть на соревнования. Мимо их городка должны были проезжать марафонцы — им ещё до самого Лондона колесить, крутя педали. Аж дядя Вернон ворчал, что дороги перекрыли из-за них. Вот хотели немножко рядом проехаться, поглазеть.

А Дадли, как всегда, не мог отлипнуть от своей приставки. Чтоб не разозлиться и снова не спалить ту случайно, Гарри решил дожидаться в саду. А то папа неоднозначно намекнул, что терпение их маглов-родственников не безгранично.

И вот, пока ждал, наблюдал за стараниями тёти. Вообще, Поттеру было немного грустно. Завтра у него день рождение, придёт письмо из Хогвартса. А ещё через месяц придётся уехать в Шотландию. Это значит, что они пойдут с Дадли в разные средние школы. И приезжать он сюда будет только на каникулы. Друзья его позабудут! Мелкий брат и кузина тоже!

Гарри едва заметно шмыгнул носом... Ему здесь было хорошо... И магии, конечно, учиться интересно. Интереснее, чем столбиком складывать, но... Всё равно грустно, хоть папаня и крёстный в один голос твердили, что в Хогвартсе классно и совершенно некогда скучать.

Мама — та не разделяла их восторгов. Она тоже становилась всё грустнее и нежнее. По ней Гарри особенно скучать будет. И писать письма — вот наводнят Тисовую улицу совы. Папа обещал ему сову на поступление. Сейчас у них есть семейная, но та нечасто курсирует. А вот у него сейчас чувство, что тяжело будет удержаться и не писать маме каждый день!

Да что там! Он и по тёте Петунье и даже дяде Вернону скучать будет. Те хоть и не сильно их жалуют. И вообще, немного побаиваются магии, но... Во-первых, родители всегда говорили, что те их сильно выручили, а во-вторых, Гарри очень нравится проводить время с Дадли. Это его лучший друг. И он обещал присмотреть за Биллом, пока самого Гарри здесь не будет. Потому что они дружбаны. И родственники, да.

Обидно, что Дадли не волшебник... Мама одна в той семье уродилась. Поттер иногда представлял, как они бы приехали в Хогвартс и сразу вошли в команду своего факультета... Необязательно Гриффиндора, вон крёстный Билла — слизеринец, но мама же его уважает и общается. Да и Билл души не чает, что странно — мелкий не особо эмоциональный у них уродился.

Ну вот Дадли бы стал загонщиком, Поттер — или ловцом, или охотником, папа говорит, что квиддич у него в крови. Иногда он берёт его с собой. У Министерства есть небольшой стадион для товарищеских встреч. Там и гоняют. И Гарри очень это нравится. Ну, ощущение полёта. Полноценной игры у них нет — недостаточно игроков. Но со снитчем и квоффлом он тренировался. Папаня вставал на ворота. И Гарри неплохо так ему назабивал... Правда, пару раз папа приводил его к Уизли. Там, да, получалось классно и почти по-настоящему погонять.

Почти. Гарри регулярно бывает на настоящих матчах. К слову, они брали туда пару раз и Дадли. Тому интересно, а дядя с тётей хоть и переживали страшно, но сдались, уступив желанию сына. Поэтому вдвойне жаль, что мётлы не для маглов.

— Гарри! — из хандры его вытянул знакомый тонкий голосок. — Смотри, как я умею!

Поттер покрутил головой в поисках низенькой светлой макушки. Астра была деятельной и часто помогала своей маме в их саду с литровой леечкой в забавный горошек.

— Я тут! — позвал его снова голосок.

На этот раз он сообразил, куда идти. За кустами роз, над вазоном с гладиолусами расположилась их Астра. Только вот гладиолусам ещё не время было цвести... Ещё минимум недели две! Но те цвели, причём от сложенных ладошек Астры расходилось лёгкое-лёгкое свечение и бутончики набирали цвет прямо на глазах.

— Что ты хотела показать, де... — тётя Петунья запнулась и вообще, побледнела так, будто увидела призрака.

— Тётя, — Гарри опасливо поглядел на ту и не нашёл ничего лучше, чем перемахнуть за забор. Мама должна знать, что у Астры случился стихийный выброс. Пусть мама объяснит, что нет ничего предосудительного в дочери-волшебнице. И что это вообще здорово! Потому что она всего на год младше Билла, и тот позаботится о ней в Хогвартсе... Что они, не семья, что ли? Жаль, что не Дадли... Но и так! Поттер счастливо улыбнулся.

* * *

Билл возвращался из библиотеки. Он ходил туда трижды в неделю, потому что мама расстраивалась, если он не гуляет. Книги он пожирал быстро, мог брать побольше, но... Маму не хотелось расстраивать. А так он гулял с пользой.

Вот и сейчас уболтал миссис Пиколз и та выдала ему книгу не по возрасту. Ничего криминального, всего лишь Диккенс «Оливер Твист». Он уже почти ступил за порог, как мимо него вихрем пронёсся Гарри.

Хотя бешеный вихрь для него подходило больше. Ходить пешком его старший брат не умел. Вот уж кому без спорта точно никуда — энергию куда-то надо девать.

Билл вздохнул и побрёл раскладывать богатство, а заодно думать, на какое очередное сложное блюдо сегодня можно замахнуться... Ну страсть у него такая — читать, резать да всё отмерять на кухонных весах и перемешивать... Но не с маниакальной точностью рецепта, а внося в это дело безуминку. Мама, увы, разрешала ему всё это делать только в своём бдительном присутствии. Хотя и признавала, что для своих лет Билл невероятно смышлёный и вообще, не по годам серьёзный, но вот не давала тут без присмотра творить. Иногда и вовсе нож забирала и сама всё делал. Впрочем, долго на неё злиться Билл не мог. Та и так его очень любила, понимала и давала "портить продукты", никогда не журила, если получалось невкусно, просто готовила что-то быстрое и вкусное сама, позволяя ему помочь себе в этом.

И вот сейчас, когда у него как раз было настроение к экспериментам с рыбой и кардамоном, маму бежал занимать Гарри! Это нечестно! У того и так отец с Сириусом в распоряжении. Ну что это такое, а?

Они же очень разные, хоть и у одних родителей. Гарри внешне вылитый отец, даже зрение такое же испорченное, причём книжки он не особо жалует. Как, впрочем, и их отец. Хотя нельзя сказать, что они глупы. Вовсе нет. Просто не любители лёгкого чтения. Гарри любит спорт, любит улицу, любит движ и людей... А Биллу комфортнее дома, у мамы под бочком, без лишних контактов с окружающим миром. Комфортно на кухне, где всё трещит и иногда даже, как та сгущёнка, взрывается. Комфортно поглощать очередной, придуманный кем-то мир, представлять себя старше и круче...

Да и внешне он другой. Тетя Петунья, к слову, магла, например, говорит, что он похож на дедушку, их с мамой папу. Правда, волосы у него в отца — тёмные, но вот зрение даже после мили книг хорошее, а ещё глаза — те тоже карие, да. А ещё он щуплый. Но это оттого, что не любит спорт.

Впрочем, его никто никогда не заставлял. Хотя отцу, наверное, обидно, что он не участвует в их с Гарри и Сириусом развлечениях. Скоро, наверное, и звать прекратят. Но, если честно, Биллу немного не по себе от этих полётов... Раз попробовал — чуть сердце из пяток не выскочило, а ведь это была игрушечная метла. А бег... Зачем? Это Дадли надо, а они волшебники.

Так и получилось, что Гарри ребёнок обоих родителей, а вот Билла только мама в полной мере понимает. Поэтому младший сын ей и с садом помогает. Всё-таки нравится ему эта созидательность. Больше, чем приколы, что витают у Гарри с его крёстным и их отцом. И ведь не сказать, что тот виноват. Отец ведь всегда его зовёт... И смотреть квиддич, и играть. Иногда спрашивает, что нового в мире кулинарии и книг. Первое он честно пробует и даже хвалит, правда, лгун из него плохой... Мама вот, например, не врёт, если плохо приготовлено, а тот... съел и даже не поморщился. Выдержка у него собачья, хотя собака у них Сириус. А отец вообще травоядное, но мясо всегда почему-то за обе щёки... Единственный в мире олень-каннибал, да. Хотя нет, оленину Уильям ни разу не готовил. Опасался как-то.

А вот со вторым... Как-то Билл честно принялся рассказывать ему сюжет Тома Сойера, а тот взял и уснул. Ладно, у отца причина имелась — вроде в рейде был — у них там, мама говорит, в аврорате, работа хлопотная, но всё же обидно. Поттер-младший так распинался!

И нет, не ворчать — Билл не мог... Порой Гарри, слушая его, совершенно искренне (а иначе тот и не умел) называл его Стариком. Мол, родился Уильям уже старым. И ворчливым. А вот это обидно было. Хотя правда в этом и была. На свои шесть, почти семь, он себя ну никак не ощущал! Но не до такой же степени... Вот Сириус говорил, что у них имена принцев. И очень правильно именно его назвали именем старшего — Уильяма. Вообще, Биллу нравилось, что у него такое имя. Ну, принца в смысле. Он даже себе прозвище придумал, прочитав Экзюпери. Какое — вы уже поняли, да?

Но зато у него тоже был крёстный. Ведущий зельевар больницы Святого Мунго. Настолько крутой специалист, что из-за него к ним в Мунго и иностранцы приезжали. Втридорога лечиться, ага. И вот он был старый мамин приятель. Его ещё и тётка Петунья знала. А вот отец и его друзья, не только Сириус, но и Римус, они тоже друг друга явно знали, но... напряжение чувствовалось.

В общем-то, было заметно, что мама старалась встречаться, пока их дома не было. Ну и ладно — крёстный был занятой. Зато, когда приезжал, был весь в распоряжении Билла. На их с мамой увлечение кулинарией он только поднимал брови, но никогда не смеялся. Зато рассказывал какие-то новости из мира зельеварения. Билл слушал и мечтал, что однажды мама позволит ему этим заняться. Сама-то она ещё как варила! И не только на кухне. Был у неё чуланчик с вытяжкой и котлом. Зельеварение давало такие возможности, которые кулинарии, что воздействовала лишь на рецепторы вкусовые, и не снились!

В общем-то, неплохо Билл жил, если не считать преследовавших его вязких кошмаров. Но за кошмарами следовали посиделки в ночи с мамой и горячим шоколадом с маршмеллоу. Это было только их время, и оно было прекрасно. Правда, иногда в это время домой заявлялся папа. Коротко справлялся и велел гнать кошмары взашей, ибо у тебя отец аврор. Покушался на шоколад и причёску Билла... Хорошо, хоть Гарри спал крепко, а возвращался ночью отец нечасто.

А сейчас вот что-то обиделся Билл. Мама как с ума посходила. Не на Северный ж полюс Гарри уезжает! Приедет на каникулы... Писать будет... Но нет, она всё вокруг него вилась. А сейчас тот к ней бежит, когда Уильям поготовить хочет! В общем-то, подножка брату подставилась сама собой...

С диким грохотом тот завалился в прихожей, зацепив ногой кашпо, то разбилось и осколок горшка долбанул того в лицо. Дальше уже Билл не на шутку испугался. Потому что Гарри весь в крови, вокруг земля, цветок помер, кажется, и мама... Мама смотрит на него, как никогда в жизни не смотрела. С ужасом Уильям понимает: та всё видела! Что он натворил... Но мама ничего не говорит. Поднимает брата, шепчет кровоостанавливающее, отчего на лбу у Гарри становится заметен набухший порез. Порез в виде молнии. Молнии!

Билл пятится — почему-то эта молния кажется ему особенно страшной и роковой — и убегает. Мама кричит ему вслед, но он не слышит. Слишком жгучее чувство внутри. Будто он снова очень крупно накосячил... Снова. Откуда снова-то?

И Уильям бежит куда глаза глядят.

* * *

Патронус Лили застал Джеймса за разбором старых дел. Пожирательские недобитки — у них был анонимный сигнал... Очень и очень тревожный. Кто-то намеревается на веломарафоне напомнить маглам их место. Беда в том, что марафон пролегал в опасной близости от Литлл Уингинга.

Вот Поттер и рылся носом в пожелтевших карточках, силясь понять, кого они ещё не поймали и кто никак не может угомониться. Вообще, пока выходило, что все идейные либо мертвы, либо в Азкабане. Отмазавшиеся же слишком дорожили текущим положением — вряд ли они стали бы рисковать всем, включая семьи. Впрочем, не у всех те были. Например, за штатным министерским палачом сейчас наблюдали ребята из наружки.

Джеймс сжал руками виски. Маловероятно, что наводка подтвердится. И ещё меньше вероятности, что нападут именно, когда проезжать будут мимо городка, где он осел, как раз потому, что боялся этого. Ну, Пожирательских недобитков. Их мести. Лонгоботтомы... На их месте мог быть он и Лили.

Поэтому маглы. Поэтому Дурсли... Про тех никто не знал, кроме Дамблдора. Да и тот... Доверие к нему не поколебало то происшествие, когда в его голове заговорил Снейп. Вообще, подобное можно было считать поводом к лечению в Мунго. Но Джеймса тогда точно Конфундусом шарахнули или опоили умиротворяющим бальзамом — не бегал по потолку. И не только потому, что Гарри на его руках, а судьба Лили на волоске повисла.

Нет, это было побочным эффектом вселения. Когда феникс директора спас его (Аберфорт донёс брату — интересно, а Снейп мог такое предположить? А может, он специально так сделал? Ну... вернул долг, спас его), они с профессором говорили долго. И о письме с инструкцией — директор отчего-то ему верил, и о пропавшем вселенце — приборы директора показали, что сейчас Джеймс один, но остаточные следы воздействия имелись. Чьего именно — могут знать только Невыразимцы, но тот не советовал ему соваться в Отдел Тайн, потому что был риск оттуда так никогда и не выйти.

Важнее казалось то, что Волдеморт всего лишь лишился тела. И они выиграли время, но не победили его. Да и Пожиратели хоть и напугались, но никуда не делись... В общем-то, крестражами Дамблдор обещал заняться сам, а вот имевшимся в тот момент в теле Лордом — не обещал. Что-то пробовал заикаться о пророчестве. Джеймс вспылил. Вернулся за Гарри и Лили... И совершенно неожиданно купил дом по соседству. Дурсли пробовали вспылить, но он убедил их, что защитные чары накроют оба дома и с ними... будет безопаснее.

Всё равно в Годриковую впадину некуда было возвращаться, жаль родного дома, но... Дом — это не место, а люди. Вот и всё. Сейчас у маглов было безопаснее. Тем более что Питера, этого предателя, они так и не нашли. Может, и хорошо. Так ни Сириус, ни Джеймс не стали убийцами. А они бы стали. Этот мерзавец их продал!

Вот, кстати! Джеймс достал карточку бывшего хорошего друга... Не лучшего, но одного из трёх. Он ему доверял. Себя доверил, жену, ребёнка! А этот гад... Каков же крысиный урод! Если это Хвост затеял, то... Нет, не должен. Слишком труслив — слинял сразу, даже следов не оставил. Наверное, живёт себе где-то в другой стране. Сыр грызёт в чужом холодильнике, пугает кошек своим человеческим запахом.

Вообще, в Литлл-Уингинге ему даже нравилось. Лили рядом с сестрой — может, и не очень у них отношения, но та её не прогнала, когда больше всего нужна была. Да и Гарри с Дадли одного возраста. На удивление неплохо ужились. Правда, Джеймсу пришлось сделать небольшое вливание семейного капитала в фирму Вернона. Но и то не просто так. Инвестиции — маглы обожают сверлить! Это же идеальный инструмент для законной мести соседям. Поэтому они и окупились.

Впрочем, залечь на дно надолго не удалось. Джеймс всё думал... О словах Снейпа, о том, как вторженец отзывался о его сыне, о Дамблдоре. Поэтому уже очень скоро вернулся в Аврорат. Грюм его встретил... Ну, в своей манере. Год промариновал не там, где надо, как, впрочем, и Сириуса, но потом всё же одобрил назначение в убойный.

И только после успешных трёх лет работы у самого подножия вулкана, Джеймс рискнул обратиться к Дамблдору. И, во-первых, забрать свою мантию, а, во-вторых, справиться о крестражах. Тот будто бы ждал его и за всё это время не делал попыток связаться. Крестражи были уничтожены, но вот Волдеморт, что пришёл в Хэллоуин к нему в дом... Его не нашли.

Поэтому рано расслабляться. Очень рано. Потому-то Джеймс с Сириусом и работали в Аврорате... В последние годы обходились без особых ужастиков. Обычные маньяки, бытовуха и прочее. С уходом Волдеморта райские кущи на них не обрушились, но и прежнего ужаса и чёрных меток над опустошёнными домами не было. И вот на тебе, наводка.

Джеймс и так нервничал, раздумывая, не превращается ли он в Грюма, раз думает сказать Лили придержать мальчишек дома. И Дурслей предупредить — мало ли. Вдруг парням взбредёт в голову посмотреть на марафон?

И вот не успел он решить, как его мысли прервала трепетная лань. Именно такая, да. Лили была напугана. Сердце куда-то упало.

— Джеймс, — её голос звенел. — Билл сбежал из дома. Ни я, ни Гарри с Дадли и их друзьями уже час не можем его найти... Джеймс, он ведь маленький... И никуда, кроме библиотеки, не ходит! Джеймс, срочно возвращайся. И Сириуса захвати. Нам нужен его нюх.

Поттер подавился воздухом. Уильям... И почему он не удивлён? И ведь Бродягу не возьмёшь. Он с Грюмом на финише марафона. Чёрт!

И Джеймс помчался к зоне аппарации, попутно думая, что от второго детя у него столько проблем, что порой кажется, что это ему наказание. Вот прям да. Именно оно. За то, что в Хоге со Снейпом воевали.

Какие проблемы от тихого, послушного, не по годам умного ребёнка? А такие, что Джеймсу было не по себе от собственного сына. С того самого момента, как впервые взял на руки, а тот закатил ему концерт. Необъяснимо, но факт: на руках у Лили Билл был чистым ангелом, а вот стоило уже опытному папаше взять сынишку... Мощь лёгких была очевидна.

В общем-то, если Гарри нравилось проводить время с отцом, то Билл не жаловал ни его, ни Сириуса, ни даже Рема. Единственный, кого, кроме Лили, не удостаивал концертом его второй сын, был чёртов Снейп.

Ага, не тот старый вселенец. А его чертяга-знакомец. Когда Лили предложила сделать того крёстным и вообще, помириться, он не стал возражать. Всё-таки добро надо помнить, да. Но всему должен быть предел!

Вот и такое отношение от собственного ребёнка, предательское, да, било. С возрастом всё же истерики прекратились. Тот стал тихим, спокойным. Вежливым. Называл отцом, слушался... Но любил, похоже, только Лили.

Ну или Поттер ошибался. Потому что как он ни бился, чтобы сблизиться, не работало ничего. Ни любимые Гарри игры, ни квиддич, ни футбол... Вообще ничего. Даже изображение внимательного слушателя не помогло, когда этот, не по годам умудрённый ребёнок стал читать одну книгу за другой, зачем его Лили только выучила делать это в три? Вот Гарри в пять научился, и ничего! Не тупой. Нормальный парень, и компания у него хорошая. Джеймс проверял. Лично.

Когда малец увлёкся кулинарией... Это было в пять. Он оторопел, застав Билла среди ночи посреди кухни, самому себе варящего какао. Угу, стоя на табуретке. Представили себе? Печку, горячий шоколад и пятилетку, скрупулезно помешивающего массу...

Тогда Билл сказал ему, что ему приснился кошмар, было плохо, но маму будить не стал — та слишком устало выглядела. Припозднившийся с вызова Поттер только моргнул глазами. Спас кухню от пожара, себя — от лишних нервов, а какао он доварил сам. Правда, ещё долго не мог избавиться от чувства, что если бы не был уверен в Лили, решил бы, что это сын Снейпа.

Но с тех пор стал следить... Внимательнее. Невольно подмечал... разное. Лили тоже не была слепой. Но вести мальчика в Мунго не спешили. Очень не хотелось бы, чтоб тот занял соседнюю палату с Алисой и Фрэнком. Или стал материлом для отдела Тайн. Мальчик, может, и странный у них вышел, но по-своему добрый и увлечённый. Вон про кулинарию не забыл же. Правда, Лили его сама стала учить. Не можешь остановить — возглавь. Всё лучше, чем подпольное зельеварение в песочнице. Может, Великий зельевар растет! То-то Снейп удивится... И вообще, это у него от Лили — та ведь тоже хороша, и порой делает кое-какие зелья на заказ. Не один же Поттер работает в поте лица. Хотя у Лили более важная задача — следить за их детьми.

Но вот сейчас, когда Гарри скоро в Хогвартс, у Билла начало портиться настроение. Не то чтобы он к брату так привязан. Но Лили переживает и больше времени проводит с Гарри... А Билл ревнует. Вот именно так.

Джеймс вздохнул. Побег этот дурацкий... Пай-мальчик взбунтовался — это проявление характера могло бы свидетельствовать, что у него всё же сын, а не старик в его теле, но... Не вовремя. Сейчас, когда рядом, возможно, рыскает Пожиратель смерти.

Кстати, о Снейпе. Тот ведь тоже из бывших... Агент Дамблдора, но не помешает узнать, где он сейчас. И Джеймс перед тем, как аппарировать, отправил самолёт-записку в отдел наблюдения. Это всего лишь перестраховка. Не более. У Снейпа сейчас всё более, чем хорошо. И участвовать в таких акциях — верх идиотизма. Но мало ли, опять же.

Нет, определённо... Постоянная бдительность заразна!

* * *

Гарри расстроенно потирал шрам. Сходили, Мерлиновы штанцы, на марафон... Рассказал маме про Астру-волшебницу. Мелкий что-то учудил, уронил его, а потом сбежал. Сам придумал, сам обиделся. Поттер осторожно потёр лоб — фигня, заживёт, что из-за этого сбегать-то?

Но нет... Теперь вот искали всей бандой его. И мама искала. Для того, кто знал только дорогу до библиотеки, Билли слишком далеко смылся. Ну вот где дурака носит? Вроде умный... А всё-таки маленький и несмышлёный, во.

Они с Дадли шли вдвоём. Уже довольно далеко ушли. И почему-то ближе к предполагаемому месту пересечения с пелотоном. Надо было скорее найти мелкого. Мама и так из-за Хогвартса волнуется, а тут ещё и это. Да и лоб у него не болит. Внезапно глаза у Гарри поползли на именно пострадавшее сегодня место. Потому что неожиданно они увидели Билли. И не одного...

* * *

Уильям испугался. Осознание, что он совершил что-то непростительное, путало его. Затмевало разум в тиски мечущейся боли. Но он бежал. Далеко бежал, пока не запнулся о камень и не свалился в какой-то овраг. Неглубокий. Билл ощупал себя — почти цел, только нога болела, да так, что было невозможно на неё встать. Значит, дальше он убежать не сможет. Что ж, он покинул городок. Почти. Может, тут даже кто-то и водится... Достаточно большой, чтобы схомячить его. Плохого сына. Теперь не только для отца, но и для мамы тоже.

Зачем он так сделал? Гарри ему никогда ничего плохого не делал. Даже наоборот... Билли прикусил губу, вспоминая, как тот упрямо читал ему книжку, когда он сам ещё не умел. И да, Уильям хорошо помнил себя с трёх лет. Кто-то с четырёх, кто-то с пяти, а вот он с трёх. И Гарри читал. Для него. Малыша и Карлсона.

Внезапно захотелось плакать, в глаза снова ударил шрам и кто-то странно чужим и холодным голосом крёстного произнёс:

— У вас, Поттер, одна извилина... И та на лбу.

А потом тот же голос заметил, уже чуть теплее:

— Брехня. Не было такого.

Билли помотал головой. Только галлюцинаций ему не хватало. Надо было как-то выбираться. Отчего-то умирать расхотелось. Да, он извинится перед братом. И всё снова будет нормально... Будет же? Только надо найти палку, чтоб опереться и доскакать до людей — а там помогут. Обязательно.

Внезапно его внимание привлекла крыса... Да необыкновенная. Облезлая, но пухлая. Точно ела вдоволь, но вот шерсть всё равно теряла. По какой-то своей причине. Странно, какие такие заботы могут быть у крысы? Страх кошки? Вспомнился мультик Том и Джерри. Да ну... Вряд ли.

Голос в голове (да почему крёстный-то?) отчего-то очень устало и зло сказал только одно слово: «Хвост».

Билли уставился на крысу. Крыса на него. А потом Крыса начала превращаться в человека... В разгар превращения в лоб его попал камень. Один, потом ещё... С облегчением он узнал Дадли с Гарри, вооружённых рогатками и камнями. Только вот человек-крыса (увы, не Бэтмен. Бэтмен крутой. И справедливый. Билли хотел быть как Бэтмен, а это какой-то замызганный мужичок лет 35 с крысиными глазками) взмахнул палочкой. И оба старших брата упали... Их оружие выпало. В сердце Билли уколол страх. Мама ведь говорила, что отец ловит плохих людей. А что, если плохие люди однажды захотят отомстить?

Кажется, это оно и есть, потому что Крыс... Хвост рассмеялся, потрясая палочкой:

— Да это же джекпот! Два Поттера по цене одного! И один жирный магл... Родственник Лили, да? Точно, Дражайшей Лили! — он аж булькал от счастья. И это было страшно. Очень страшно...

— Я хотел отомстить, очень много лет! Лорд пал, мои старания пошли прахом... Моя мать умерла от тоски! Я жил на чужбине десять лет... А теперь я отомщу! Я... Скормил Аврорату утку про теракт на марафоне, я! А они купились, а я здесь! И вы заплатите за грехи своих родителей!

— Пошёл ты! Папа с Сириусом тебя поймают! — и зачем Гарри говорит с этим психом? Зачем?

— Не поймают! — Хвост безумно улыбался. — Крыс не так-то просто схватить... Да и к тому же к тому моменту вы уже будете хорошими мёртвыми мальчиками!

Вот сейчас голосу в голове самое время сказать что-то дельное. Например, как спастись. Но тот молчит... Видимо, правда, глюк. Билли начинал паниковать. Как бы дать знать взрослым, где они. Ведь те ищут... Точно ищут.

Он задумался. У него уже были стихийные выбросы. Вот бы и сейчас... Устроить. Выброс. Но ведь на то они и стихийные, блин! Надо их как-то спровоцировать. И Билли не нашёл ничего лучше, кроме того, чтобы не дать палкой... себе по лбу. Хлынула кровь, резкая боль, которую он постарался сконцентрировать на этом крысе... И получилось! Рядом с Хвостом вспыхнула трава. Да, пожар именно то, что им сейчас нужно.

Только вот крыс теперь нацелился палочкой на него. Отвернулся от Гарри, что смотрел на него как на психа, а ещё что-то кричал. Кажется, обзывал мужика. Хотел отвлечь, пока Дадли выл от страха. Чёрт, вот ведь дурак. Внезапно накрыло осознанием, что сейчас прозвучат два слова и точно всё будет кончено.

Они и прозвучали. Но не из уст Хвоста. Знакомые два слова. Откуда, дракл, знакомые?

— Авада Кедавра, — зеленая вспышка, и крыса-человек упал, глядя кукольно бессмысленными глазами вверх.

Из кустов показался отец, весь взлохмаченный и бледнее обычного. Мельком мазнул взглядом по жмущемуся к Гарри Дадли, а потом остановился на нём. Должно быть, выглядел Билли хреново, потому что первым он кинулся к нему... Подсадил на спину и, велев шокированным парням следовать за ними, потащил домой.

А Уильям впервые за этот ужасный день расслабился. Почувствовал в себя в безопасности... Его так уморило, что он уснул. Последней мыслей было, а не будет ли у отца проблем из-за этого урода. Он ведь его.

— Убил, — почти безэмоциональным голосом подтвердил крёстный из подсознания. Да, лучше так. Иначе Билли решит, что сходит с ума... А так у него просто есть свой ментор. Постоянно в зоне доступа. В голове. И он не истерил или шокировался из-за случившегося. Потому что — и Уильям это чувствовал — тот крыс бы их тоже убил. Всех троих. Может быть, ещё и поиздевался перед этим. И это было бы очень... некстати. У тёти Петуньи хоть Астра есть, а мама?

Билл прижался к спине — спина у отца сильная. И да, может, они и очень разные, но он может ему доверять, а это уже немало. Достаточно, чтобы быть... семьёй. А перед Гарри он извинится. Как только проснётся. А ещё скажет, чтоб срочно избавился от дурацкого шрама.