Двое из ларца (джен)

Каркнул ворон на скале:

«Власть не та!

Почему при короле

Нет шута?»

(с) Городницкий

Два бравых капитана Тибальт Марр и Верулам Мой были, пожалуй, самыми везучими разгильдяями во всем Великом Крестовом Походе. Схожесть их характеров и вызванных этим злоключений, из которых они вместе со своими ротами каждый раз чудесным образом выпутывались, дополнительно сблизила дружелюбных и веселых капитанов, и некоторые их однополчане, спутавшись, бывало, считали их родными братьями, и клички поэтому к Марру и Мою прилипли соответствующие: Другой и Иной. С кличками этими тоже выходила путаница: вроде бы изначально Марр был Другой, а Мой был Иной, но чаще всего Иным называли того, кто имелся в наличии, а Другим — в наличии не имевшегося.

Серьезный и суровый Иезекиль Абаддон, Первый Капитан легиона Хоруса, инаковость Иного и его неразлучного Другого переживал тяжело: весь легион был образцовым воинским соединением, действовал всегда по плану, тактически безупречно и стратегически дальновидно, и лишь только Другой и его приятель Иной ломали картину: приземлялись не туда, высаживались не в то время, героически преодолевали трудности, которые сами себе создали, и ошеломляли своей непредсказуемостью и противника, и союзников.

— Вы не Другой и Иной, а Дурной и Тупой! Навязал вас Император мне на голову! — гремел Абаддон в офицерском собрании на правах Первого Капитана, которому позволено распекать командиров других рот вместо Хоруса. — Высадиться в другом полушарии планеты! Перепутать северную широту с южной! Ваше счастье, что эти дикари приняли вашу глупость за хитрый план и бросили на вас все резервы, ослабив свой левый фланг — хотя мне и непонятно до сих пор, какое такое счастье позволило вашим ротам вырваться из окружения почти без потерь.

— А мы такие, специалисты по непонятному, — отвечал веселый капитан Мой, и Хорус, несмотря на все докладные Абаддона, спускал и спускал Марру и Мою все их просчеты и непредсказуемое поведение.

Не один Хорус прощал неунывающим капитанам Марру и Мою промахи и даже немного недостойные космодесантника выходки — Другого и Иного в легионе считали символами воинской удачи, чем-то вроде талисмана полка, и никто не вспоминал о субординации, когда на военном совете Марр или Мой вдруг отказывался выступать куда ему назначено планом.

— И даже не вызывайся вместо меня, Гарвель, — отечески говорил Марр самому молодому капитану Локену. — Дохлый это номер, не будет там дороги ни тебе, ни мне.

Если на военном совете случайно оказывались генералы имперской армии, то у генералов от такого неповиновения самому примарху глаза лезли на лоб, но Шестнадцатый легион формировался из населения Хтонии, в основном той ее части, которая испокон века жила разбоем и бандитизмом.

— Без воинской удачи в нашем деле никуда, — соглашались некоторые капитаны, все еще напоминавшие атаманов. — Если удачи там не будет, то надо бы с другого края зайтить, — и никто при этом почему-то не сомневался в способности Другого и Иного предсказывать удачу.

— А вот Иезекиль со своими терминаторами там пройдет, пожалуй, — задумчиво говорил Верулам Мой.

— Иезекиль, ты сильный, ты справишься! — весело говорил Хорус, ему нравилось сидеть так со своими капитанами-атаманами: не планы чертить и приказы раздавать, а похохмить перед боем, подразнить судьбу безразличием к смерти.

— Я, командир, умный, я даже не возьмусь, — отвечал на это Абаддон привычной шуткой, но уже карту на экране перед собой крутил и рельеф местности рассматривал. — А вот тут бы и полезть через болото двумя отделениями, чтобы аборигены подумали, что я такой же дурной, как вон Иной!

Прославляли за тактический гений и дерзкую атаку в почти невозможных условиях, конечно, Абаддона, а Другого и Иного, предсказавших воинскую удачу именно ему, как-то забывали, но и им самим отказа атаковать в том же месте тоже не поминали, тем более что ни Другой, ни Иной не были сачками и порой сами напрашивались на задания, где их даже и не ждали.

— Мы с тобой полетим, Гарвель, — говорили Марр и Мой, возникая рядом с молодым капитаном Локеном, уже готовившимся к вылету в Шепчущие Вершины.

— Да ладно, куда нам там три роты? — удивлялся Локен, а потом начинал немного дуться, услышав, что Марр и Мой полетят с ним одни, без своих рот.

— Слушай, Иезекиль, урезонь Другого и Иного, — просил Локен, разыскав Абаддона, который был теперь его братом по Морнивалю, неформальному совету Хоруса. — Нафига они со мной без своих рот потащатся? Ну что я, зеленый капитанишка какой, что за мной пригляд нужен?

— Тибальт Марр и Верулам Мой приданы легиону лично Императором, на случай, если легион попадет в непонятное, — объяснял Абаддон молодому капитану. — Там, в Шепчущих Вершинах, какой-то голос вещает на нашем закрытом канале — черти его знают, как. Прямо по воксу ребятам в шлемы несет какую-то пургу. Так что ты воюй, брат-храбрец, а Другой и Иной свое дело знают.

Упомянутый Абаддоном голос в воксе действительно был: еще на подлете к Шепчущим Вершинам Локен услышал в своем шлеме странный шепот.

«Самус, — твердил кто-то на границе слышимости. — Это единственное имя, которое ты услышишь. Оно означает конец и смерть. Самус».

Локену хотелось спросить о непонятном Другого или Иного, но они оба летели в другом десантном катере, и возможность с ними поговорить предоставилась Локену уже тогда, когда его войска вступили в высокогорную крепость, столь долго сопротивлявшуюся имперской армии.

«Меня зовут Самус, — опять заладил непонятно откуда взявшийся голос, на этот раз уже громче, а Марр и Мой уже были рядом. — Самус повсюду и вокруг тебя. Самус рядом с тобой. Самус будет глодать твои кости. Оглянись! Самус уже здесь».

— Братцы, наденьте-ка шлемы, да помогите мне с этим Самусом разобраться, — попросил Гарвель Локен, припомнив слова Абаддона, что Другой и Иной приданы легиону на случай «непонятного».

— Да нам и без шлемов его хорошо слышно, — загадочно ответил Тибальт Марр, прищурившись и куда-то вглядываясь, хотя куда можно было вглядываться в узком коридоре, повернувшись к стене?

— Что, сильно достал? — сочувственно спросил Верулам Мой.

— Да не то слово! Половина роты уже ищет этого Самуса, ну то есть то место, откуда передатчик работает.

— Самус, не барагозь! — вдруг крикнул Тибальт Марр громовым голосом, который Локен услышал и вне шлема, и внутри шлема, на вокс-канале. — Вдвоем мы ж тебя отбуцкаем.

— Куда, падла, ребят не трогай! — присоединился к нему Верулам Мой, и тут два капитана неожиданно пропали, словно растворились в воздухе.

В любой другой ситуации Локен попытался бы разобраться, почему и куда исчезли Другой и Иной, но тут в вокс-канале раздались крики о том, что сержант его роты Джубал тронулся умом, не снимая терминаторского доспеха, и начал воевать не туда, и Локен побежал разбираться и предотвращать кровопролитие. По дороге Локен слышал в шлеме, среди разноголосицы и матерщины, голос Самуса, который наконец соскочил со своей пластинки, и ернические голоса капитанов Марра и Моя, из которых можно было понять, что с ними все в порядке и они несут службу в своем неповторимом стиле.

Когда Локен добежал, сержант Джубал почти пришел в себя и сидел на полу, сняв только верхнюю часть доспеха — и кто-то из окруживших его боевых братьев уже припомнил частушку про то, как «сидит Астартес на заборе в адамантиевых штанах…»

— Вы мне тут не это! — строго сказал Джубал. — Не хрена из воинского подразделения устраивать ёперный театр! То в воксе мне канал переключают на непотребство какое…

— Что слышал в воксе, сержант? — спросил Локен, и старый служака Джубал тут же встал на ноги и отдал честь.

— Попутал меня этот Самус, я так понимаю, господин капитан, — доложил Джубал. — Переключил мне канал, а там вроде как ребята мои, из моего отделения, меня и так, и этак костерят. Я им выговор, а они смеются только. А у меня так в отделении не принято, чтобы субординацию нарушать. Я же наломаю. Ну вот и наломал почти… ох, каких дров я почти не наломал!

— А Самус этот в радиомолчание ушел, — заметил кто-то из солдат. — Небось, Джубала испугался.

Самуса Локен услышал спустя минут пятнадцать, когда, отчаявшись связаться с непонятно куда подевавшимися капитанами Марром и Моем, Локен взял отделение и пошел искать их в горах.

— Ну ты вообще хитрый как я не знаю, — неожиданно заговорил где-то рядом Тибальт Марр. — Какое тебе равновесие — вернуть все так, как во время Великой Ночи было?

— Облезешь, Самус, и шерсть на ушах у тебя вырастет от такого стяжательства, — присоединился к своему любезному другу Верулам Мой. — Вон тебе Око Ужаса, красивое такое — там совершенно невозможно работать, но ты, Самус, справишься.

— Ой, не напоминай, — заговорил в ответ на это Самус совсем человеческим голосом. — Эти четверо беспредельщиков, которые там окопались, мне самому вот здесь сидят.

— Так ты не спи, делай что-нибудь, — посоветовал Верулам Мой. — Мы псайкеров со всей галактики теперь собираем, Темных тоже немало попадается. Нам они ни к чему, а что с ними делать — не Астрономикон же ими топить? Вы давайте выдвиньте среди себя адекватного кого, за кем они пойдут, и заживем как раньше: Договор подпишем, Дозоры возродим…

— Ээээ… — как-то мечтательно протянул Самус. — Дозоры, говоришь… Как там, кстати, Джору? Я слышал, он на повышение пошел, в Тибет обратно переехал…

— Бери выше — в Гималаи! — ответил капитан Марр, и трое невидимых собеседников заржали, это простой вояка капитан Локен географию Терры не знал совсем, так что даже местоположение императорского дворца на глобусе не показал бы, не то что догадаться, что Тибет и Гималаи находятся в одном месте.

— Да, с ним бы я Договор подписал, если время не изменило его к худшему, — сказал Самус. — Вы передавайте ему привет. Здоровья ему пожелайте, хорошего настроения. И это еще, скажите ему, пусть не хватается уже в который раз за свои проекты улучшить все человечество в целом. Опять же получится как всегда, даже мне обидно будет.

— Слаанеш поучи щи варить, — ответил на это Тибальт Марр, и оба бравых капитана снова заржали.

— Бывай, Самушкин, будет судьба благосклонна — может, и не встретимся, — добавил Верулам Мой, за поворотом горной тропы, по которой карабкался Локен со своими солдатами, зашуршали камни, и навстречу Локену вышли капитаны Марр и Мой.

Столь будничное появление Марра и Моя исцелило капитана Локена от владевшего им последнее время недоумения, и он скомандовал отделению «За мной!», собираясь сам посмотреть на этого Самуса, но Тибальт Марр его остановил.

— Разобрались уже, больше он нас не побеспокоит, — уверенно сказал капитан Марр.

— Братцы, ну скажите хоть мне, кто это был, — попросил Гарвель Локен.

Тибальт Марр немного поколебался, а потом снял шлем, и Локен сделал то же, чтобы поговорить без вокса и без записи, «без протокола».

— Понимаешь, дело в том, что я — Иной, — начал объяснять Марр.

— Ты Другой, — не согласился Локен. — Это вон он Иной.

— И он тоже Иной, — кивнул Марр.

— Ладно, Гарвель, не забивай себе голову, — посоветовал Верулам Мой, который смотрел на попытку своего друга объясниться с большим скепсисом. — Мы здесь на случай, если легион попадет в непонятное. Самус был тебе непонятен, но больше он легиону мешать не будет. Вот и все.

Гарвель Локен вскоре выкинул этот странный эпизод из головы, он вообще предпочитал в жизни простоту, и даже навалившиеся на его роту зомби на спутнике Давина вызвали у него только размышления о том, болтером их лучше косить или силовым клинком, а о неестественности происходящего капитан Локен особо и не задумывался и даже не подозревал в происходящем чертовщины — пока наконец не оказалось, что сам Хорус, прорвавшийся в заросший плесенью корабль губернатора Давина, тяжело ранен каким-то странным клинком.

— Не, ну вот это уже бесовщина какая-то! — возмутился Локен, донеся раненого примарха до лазарета на флагмане легиона — произошедшее просто не вмещалось Локену в голову. — Штатский человек фехтовал с примархом, смог его ранить и пробил клинком его силовой доспех! Да быть такого не может! Хотел бы я на этот клинок посмотреть! Тарик, айда обратно на спутник!

Тут бы Локену было и припомнить, что на случай попадания в непонятное легиону приданы капитаны Марр и Мой, но Локен прежде всего выполнял боевые задачи, которые перед ним поставило командование или он сам, а поэтому Локен сначала нашел колдовской клинок, ранивший Хоруса, потом притащил клинок на флагманский корабль, а потом уже выяснил, что в его отсутствие полумертвого Хоруса утащили для лечения в какой-то давинский храм.

— Ну все вообще с ума посходили! — воскликнул бравый капитан Локен. — Ничего не понимаю! А, да — у нас же для таких случаев есть Другой и Иной!

К счастью, капитаны Марр и Мой, не сумев отговорить Аббадона и Аксиманда от лечения примарха предосудительными методами, не сидели сложа руки, и Хорус, введенный жрецами Давина в транс, встретил в потустороннем мире двух волков, у которых было три глаза на двоих. Единственный глаз одноглазого волка был явно Хорусу знаком, хотя Хорусу и не удавалось вспомнить, где он его видел. Второй волк словно двоился, и Хорусу иногда казалось, что на месте волка стоит человек — но внимание Хоруса привлекли появившиеся рядом капитаны Марр и Мой, которые стали орать на обоих волков.

— Вы тупые! Дегенераты! — кричал Тибальт Марр, и второй, двоящийся волк пытался ему возражать, но всякий раз его волчья природа брала верх, и от человеческого голоса он прижимал уши. — Я искал в Сумраке дух великого Завулона, а нашел огромный эрегированный член! А знаешь, что это значит? Что сам Великий Темный фалломорфировал от того, что ты и твои подельники сотворили в вашем Гал Ворбак! Была нормальная рота, получилась кучка шизофреников с раздвоением личности!

— Вот такой елдак торчит на пятом уровне Сумрака рядом с твоей планетой! — орал уже на одноглазого волка Верулам Мой и воздевал глаза горе, чтобы показать, до какой степени можно фалломорфировать от творящегося на Просперо, а не только в легионе Несущих Слово. — У каждого легионера по личному демону, да вы охренели!

— А, командир, — обратил внимание на подошедшего Хоруса Тибальт Марр. — Ты не забивай себе этим голову, командир, это тут наши узкопрофессиональные разборки, — и Тибальт Марр осторожно положил руку с амулетом на раненое плечо Хоруса, о котором Хорус почти забыл.

«Погодите, мужики, я же попал в непонятное!» — хотел сказать Хорус, которому тоже только сейчас пришло в голову, что ему следовало еще несколько часов назад обратиться к Другому и Иному, но тут Хорус очнулся в том самом храме, куда его, беспамятного, без его ведома принесли его верные капитаны Абаддон и Аксиманд.

Колдовская рана на плече Хоруса перестала кровить и уже начала затягиваться, но Хорус еще ощущал нанесенный ею урон: вопреки обыкновению, он не чувствовал себя ни здоровым, ни бодрым, но зато теперь он чувствовал себя человеком: усталым грузным мужиком, которому и шевелиться-то спросонок лень. Некоторое время Хорус лежал на спине, поворачивал голову то в одну сторону, то в другую и обозревал мрачную обстановку давинского храма. Потом Хорусу все же не понравилось то, что он лежит на алтаре в центре храма, словно жертвенный агнец, и Хорус с алтаря слез, морщась от боли в раненом плече, и побрел к выходу, устало переставляя ноги.

— Эк меня! — пробормотал Хорус, которому теперь были куда более понятны беды простых солдат — им не была свойственна неутомимость космодесантников и уж тем более энергия примарха, и раны тяготили их так, как Хоруса ни разу до сегодняшнего дня не тяготили.

Так Хорус добрел до закрытых дверей храма, подергал их и пару раз грянул в них своим пудовым кулаком.

— Эй, есть кто? — крикнул Хорус.

— Кто там? — недоверчиво осведомился из-за дверей Аббадон.

— Это я, астропат Печкин, принес журнал «Космодесантник»! — отозвался Хорус привычной шуткой. — Иезекиль, отворяй давай!

— Это, наверное, какой-то морок, Иезекиль, — вмешался в разговор Аксиманд, он тоже стоял у ворот храма в почетном карауле. — Нам же было сказано, что командир будет спать богатырским сном девять дней, и наказано не вмешиваться, если услышим непонятное. Тем более что Марра и Моя мы уже привели, на случай непонятного, — поискать бы их теперь да расспросить…

Хорус хотел было возмутиться и спросить, что непонятного в приказе командира открыть двери, но интуиция и обостренные чувства примарха подсказали ему, что храм не пуст и так просто его отсюда не выпустят. Усовершенствованное тело примарха ответило на опасность выбросом аварийной дозы адреналина и заживляющих клеток, так что к примарху почти вернулась его обычная бодрость — даже безоружный, он был для нападавших слишком быстрым и могучим противником, превращавшим в оружие все, что попадалось под руку. А верному Абаддону и не надо было другого приказа, кроме боевых выкриков примарха — услышав, как сражается Хорус, Абаддон снес двери храма из плазмагана и полетел вперед, пластать служителей хаоситского культа за покушение на его любимого командира.

Разгневанный Абаддон в терминаторском доспехе был неудержимой силой, которой не могла противостоять никакая бесовщина, и вскоре Абаддон и Хорус братски обнялись, стоя среди тел поверженных врагов.

— Юлиан! — скомандовал Абаддон дюжему космодесантнику из числа юстаэринцев, вошедших в храм вслед за ним. — Снять терминаторский доспех и отдать примарху! А сам давай дуй на флагман, привези примарху его броню — без доспеха ты резвее побежишь.

— Разрешите доложить, господин Первый Капитан! — откликнулся дюжий юстаэринец. — На нас по ступеням храма лезут какие-то местные фанатики. Мы их, как вы всегда приказываете, в капусту, а они все лезут. Поэтому без доспеха там пройти никак не возможно.

— Да едрена кочерыжка! — выразился Абаддон, не любивший неинициативных солдат. — Сет! При помощи прыжкового ранца подкинуть рядового Юлиана, снявшего доспех, до десантного катера!

— Есть снять доспех и отдать примарху! Есть подкинуть Юлиана до десантного катера! — откликнулись солдаты, и Абаддон с Хорусом принялись перенастраивать под Хоруса солдатский доспех, что был настроен под солдата, уступавшего примарху и ростом, и телосложением. В технике и Абаддон, и Хорус разбирались так себе, но виноваты в этом были, как всегда, Механикум, наворотившие черт-те что, Омниссию им в трансмиссию. Не смущаясь тем, что они стоят в местном святилище, Абаддон грязно бранился, Хорус кощунствовал, а потом даже разродился белым стихом:

А у Механикум из жопы

растет вторая пара рук.

Они ей пользуются редко

и лишь для помощи войскам.

Но нет таких крепостей, которые не смогли бы взять космодесантники — и с терминаторским доспехом Абаддон и Хорус тоже справились, после чего Хорус при помощи привычного трюка перенастроил шлем на командирский вокс-канал.

— Я с вами, сыны! — тут же провозгласил Хорус. — Снесите-ка колонну или фронтона кусок, да обрушьте несколько ступеней на лестнице. Много чести этим козлам, чтобы с ними постоянно в клинки.

— Луперкаль! — ответили бойцы боевым кличем Лунных Волков, распоряжение примарха выполнили и, отгородившись от нападавших пропастью на месте лестницы, немного передохнули от боя с противником, многократно превосходящим их числом.

— Астропаты послание от Малкадора передают, — продолжал Хорус, поворачиваясь к Абаддону. — «Я прислал вам под видом летописцев пьяниц-поэтов и разбитных музыканток, но снова был не понят. Поэтому приказываю прямым текстом: на заседаниях воинских лож пить, курить и соблазнять летописок. Оно, конечно, грешновато, но все лучше, чем то, до чего вы там без этого договоритесь».

— Но откуда он… — начал потрясенный Абаддон, ведь воинская ложа в легионе была тайная, и тайну ее Абаддон свято хранил, а вот Хорус ничуть не удивился, он знал Малкадора довольно близко и всегда подозревал, что в каждом тайном обществе у Малкадора по паре особистов сидит и по линии контрразведки обо всем Малкадору докладывает.

Но сказать друг другу Хорус и Абаддон ничего не успели, потому что Хорус в непривычном ему шлеме ненароком не переключил командирскую связь, и, думая, что делится конфиденциальным посланием Малкадора только с Абаддоном, поделился им со всей ротой юстаэринцев, держащей оборону на ступенях храма.

— Это где это такая воинская ложа? — с энтузиазмом воскликнула та половина солдат, которая в тайной воинской ложе не состояла. — Где в нее записывают? … К кому обратиться? … А мне еще кореша из третьей роты записать надо!

— Я общую связь отключил, по индивидуальному каналу теперь с тобой говорю, — сказал Хорус Абаддону, когда они вышли из храма и осмотрели поле боя. — Если у вас там в вашей тайной ложе творилась явная лажа, то ты мне покайся. Уж не знаю, кто у вас там был за председателя, это только если Малкадора спросить, но ты и в бою, и на привале Первый Капитан, тебе и ответ держать.

— Да не было там ничего: треп, нытье и байки, — повел плечами Абаддон. — Эреб только вот приезжал, гнал что-то непонятное. Надо было к Другому и Иному еще тогда обратиться, они же у нас специалисты по непонятному, да только черт вот и теперь разберет, где их носит.

— Их где надо носит, — уверенно сказал Хорус, он помнил их недавнее вмешательство в его видения, а тут и сами Марр и Мой появились в портике храма как будто ниоткуда, поддерживая за локотки изрядно отбуцканного Эреба со связанными за спиной руками.

Украв анафем, растлив Тембу

и здесь нурглятник разведя,

Эреб наш кончился как личность

и начался как хаосит.

— пояснил произведенный арест Тибальт Марр.

— Если нужно, командир, мы тебя и, пожалуй, Абаддона вытащить сможем тем же путем, каким мы Эреба достали, — предложил Верулам Мой. — А к ребятам тогда прорываться снаружи будете, мы сегодня замотались в край.

— Да ладно, мы и отсюда прорвемся, — пообещал Хорус, план атаки он уже составил.

— Небось, это Гарвель с отрядом метеором падает, — добавил Абаддон, наблюдая за десантным катером, пронзающим атмосферу в режиме форсированной посадки. — Сейчас мы их с двух сторон зажмем да разделаем под орех.

— Верулам, — окликнул Хорус по индивидуальному каналу, припоминая содержание своих видений. — Одноглазый волк — это был Магнус?

— Ну да, — согласился Верулам Мой, Магнус оказался куда более доступным увещеваниям и теперь уже вернулся в свою пирамиду на Просперо, работать над своими ошибками и думать о том, как же он спутал Божий дар с яичницей, а целительство с вредительством. — Он тебе помочь хотел, командир. Да и помог неплохо, мы там кроме Эреба еще Мадаила мочили, все артефакты, что Джору дал в дорогу, об него пожгли. Магнус помог нам продержаться, а потом уж Самушкин по знакомству подошел.

— Магнус ничего мне не передавал?

— Не, — рассмеялся Верулам Мой, настоящий Иной и старый сотрудник Ночного Дозора. — Магнус не передавал. Зачем ему теперь-то передавать?

Всем, кто носит или носил погоны — большая уважуха. Кто никогда не носил — дай Бог, чтобы и не пришлось. С праздником, ребята!