кадавраК (джен)

— Северус? Не мог бы ты к нам ненадолго зайти? — спросила Макгонагалл, выглядывая из пламени камина. — Мы в кабинете заклинаний.

Тон Минервы, сдержанный и напряжённый, не обещал ничего хорошего и уж точно не предполагал возражений.

Снейп неохотно погасил горелку под котлом, взял со стола палочку и шагнул в камин, мысленно готовясь к очередному выговору от директора. Наверняка снова отличился кто-то из его учеников. В последнее время слизеринцы всё чаще нарушали правила и почему-то были совершенно неуправляемыми. Может, сказывалась весна? Но на этот раз в кабинете заклинаний никого из провинившихся учеников не было.

— Что случилось? — нахмурившись, спросил Снейп, удивлённо оглядываясь по сторонам.

Выглядел кабинет заклинаний… странно, настолько странно, насколько это вообще было возможно в школе чародейства и волшебства. На столах высились стопки книг, сложенные так, словно кто-то намеренно стремился придать им вид человеческих фигур, сидящих за партами. На место книг в шкафы перекочевали ананасы вперемешку с подушками, на настенных канделябрах висели вёдра для отработки Агуаменти, шахматные фигуры были вставлены в чернильницы точно перья, а схемы отработки заклинаний неожиданно обнаружились на окнах вместо грифельной доски. И посреди всего этого балагана стоял Поттер и немного озадаченно смотрел на перевёрнутую вверх ногами шахматную королеву, торчащую из чернильницы Флитвика.

— Понимаю я так не обеспокоены все вы чем? — всплеснув маленькими руками, возмутился Флитвик, и тут же очень внятно добавил: — Что происходит?

— Он не понимает, что несёт белиберду, — расстроенно сказала МакГонагалл. — Я подумала, что это Конфундус, просто очень сильный, но несмотря на все мои попытки, снять его я так и не смогла.

— Это не белиберда, — возразил Снейп, — он просто ставит слова в неправильном порядке, и да, похоже, он и правда этого не понимает. Послушайте, Филиус, — добавил он, обращаясь к Флитвику. — Это ведь вы так необычно прибрали свой кабинет? И то, что перья вы вставили в держатели для свечей, вам не кажется странным?

Флитвик обвёл комнату непонимающим взглядом, посмотрел на потолок, где из подставок для свечей и правда торчали большие белые перья, служившие пособием для Вингардиум Левиоса, и очень уверенно сказал:

— Просто по местам своим пособия разложил я все.

— Это не Конфундус, — уверенно сказал Снейп, — он понимает, что именно мы у него спрашиваем, и очень чётко отвечает на наши вопросы. Только на свой странный манер. Простите, Филиус, какой у вас был последний урок?

— Рейвенкло-Хаффлпафф, третий курс, — ответила за Флитвика Макгонагалл.

Третий курс едва ли мог сотворить нечто подобное, да и Флитвик был слишком опытным преподавателем, чтобы допустить такие последствия просто из-за неверно произнесённого студентами заклинания. Нет, это определённо не дети.

— Может, это просто стресс? — с надеждой в голосе спросила Макгонагалл.

Снейп незаметно прочитал диагностическое заклинание, то ли надеясь, то ли страшась найти следы темномагического проклятия, но так ничего и не нашёл. Вероятно, Минерва права, и это и правда всего лишь переутомление.

Поттер несколько раз обошёл Флитвика по кругу, словно к чему-то принюхиваясь — вдруг так работает аврорское чутьё? — а потом присел на корточки и стал что-то рассматривать на полу.

— Что там? — спросил его Снейп.

Гарри пожал плечами.

— Ничего особенного, просто мусор: обломки перьев, земля, обрывки пергамента и обёртки от конфет. Я подумал, может, всему виной волшебные вредилки…

Версия о волшебных вредилках никому из них не показалась убедительной.

— Надо позвать Поппи, — вздохнула Макгонагалл.

— Совершенно мной всё со нормально, — уже начиная сердиться, сказал Филиус, а затем, неожиданно на мгновение замолчав, растерянно спросил: — А кто засунул королеву в мою чернильницу?

* * *

Поппи осмотрела Флитвика и, не найдя ничего серьёзного, всё же решила оставить его в Больничном крыле на два дня.

— Его немного знобит, — сказала она, — думаю, это грипп, помноженный на стресс, и пара дней отдыха ему точно не повредят.

Снейп стоял возле окна больничной палаты и слушал, как она разговаривает с Макгонагалл.

— У меня дурное предчувствие, — становясь рядом, негромко сказал Поттер.

За окном светило солнце, в небе плыли перистые облака, а над теплицами и полем для квиддича с весенним гомоном носились стрижи. Более пасторального пейзажа в Хогвартсе сложно было даже представить. Снейп на секунду закрыл глаза и решил, что он не хочет верить ни в какие дурные предчувствия.

— И что вы собираетесь с этим делать? — желчно спросил он. — Охотиться на инфлюэнцу?

Флитвик просто чертовски устал, и это объяснение Северуса вполне устраивало. Он и сам давно уже чувствовал скопившуюся внутри него усталость. Сорок часов в неделю у классной доски, ежедневная проверка домашних и контрольных работ, отработки и дополнительные занятия, а ещё и нагрузка декана. А ведь у Флитвика помимо этого был ещё и хор, и шахматный клуб.

Если Поттер скучает по своей работе в Аврорате, если ему мало обязанностей преподавателя защиты от темных искусств, пусть он и охотится на грипп. Кто он такой, чтобы ему мешать. Сам же Снейп совершенно точно не собирался в этом участвовать.

* * *

Из Больничного крыла они вдвоём, не сговариваясь, в полном молчании направились в Большой зал. Было время обеда, и хотя есть Снейпу не особенно хотелось, свежезаваренный чай виделся ему прекрасным подспорьем для размышлений. Но насладиться ни чаем, ни обедом ему так и не удалось.

— Странное сегодня меню, — сказал Поттер, усаживаясь за стол.

Прямо перед ним на большой тарелке лежала зелёная кровяная колбаса, горку картофельного пюре украшали измазанные в горчице вишнёвые пироги, а румяные свежеиспечённые яблоки были для чего-то нашпигованы горохом.

— Кажется, это блюдо называется кавардак, — с любопытством заглядывая в супницу, предположила мадам Хуч.

Снейп отставил в сторону тарелку с подгоревшими отбивными и, последовав её примеру, тоже заглянул в супницу. Вместо супа в супнице лежало мясное рагу, перемешанное с битой яичной скорлупой, и нечто весьма похожее на сломанные зубцы от вилок.

— Это что, чей-то глупый розыгрыш? — растерянно спросила Синистра, с опаской отодвигая в сторону свой чай. Судя по запаху чай был совершенно нормальный, но на её месте Северус тоже не рискнул бы его попробовать.

У учеников дело с едой обстояло даже хуже, чем у преподавателей. Вместо привычных куриных ножек, ростбифа и картошки на их столах высились горы огромных бесформенных бутербродов. Дети тыкали в бутерброды вилками, растерянно переговаривались, но никто ничего не ел. Поттер спустился к гриффиндорскому столу и, пододвинув к себе один из бутербродов, стал с интересом его рассматривать. Яблоки в бутерброде соседствовали с сырым картофелем, а посередине, где-то между клубничным джемом и анчоусами и вовсе неожиданно обнаружилась тарелка.

— Думаю, есть это нельзя, — резюмировал Поттер. — Не хотите ли прогуляться на кухню, профессор?

Снейп взглянул на подгорелый кусок мяса на своей тарелке и обречённо вздохнул. Вряд ли инфлюэнца испортила ему отбивную.

* * *

На кухне творился настоящий бардак. Сильно натопленная печь гудела, от пылающего огня кожу обдавало жаром, точно в аду. Эльфы, одетые в белые полотенца с гербом Хогвартса, носились по кухне с ведрами и кастрюлями, так, словно опаздывали на пожар. Снейп заглянул в одну из кастрюль и тут же с отвращением отпрянул. Огуречные очистки в ней соседствовали с грибами и с чем-то по виду напоминающим мясной паштет.

За столами сидели эльфийки и делали бутерброды. Эльфы вываливали содержимое кастрюль прямо на стол, и те тут же принимались намазывать это странное месиво на хлеб. Бутерброды сами складывались в кривые стопки, которые всё росли и росли. В печи на огромных вертелах жарилось три десятка неощипанных кур, и от палёного пера вонь стояла такая страшная, что было не продохнуть.

— Кажется, они не понимают, что творят, — растерянно сказал Поттер.

Снейп огляделся. Один из домовиков пытался почистить рыбу ложкой, другой, старательно отламывая от вилок зубцы, укладывал их поверх очередной порции рагу. Третий и вовсе замешивал в йогурт листву и какой-то мусор.

Поттер попытался поймать одного из пробегавших мимо домовиков за полотенце, но тот ловко вывернулся и тут же снова кинулся бежать.

— Надо спешить! — словно извиняясь, крикнул он на бегу. — Мы не успеваем готовить ужин!

— Похоже, они дезориентированы, как и Флитвик, — сказал Снейп, — только на свой собственный особый манер. Нужно их угомонить, опечатать кухню и сообщить Минерве о случившемся, пока они не опустошили все наши кладовые или, и того хуже, не устроили пожар.

Поттер достал из кармана палочку и, готовясь к выполнению явно непростой задачи, принялся деловито засучивать рукава.

* * *

Макгонагалл обнаружилась в вестибюле Колокольных башен. Рядом с ней стояла мадам Хуч. Двойные двери холла были широко распахнуты, со стороны теплиц доносились топот и оглушительный визг.

— Что здесь происходит? — встревоженно спросил Снейп.

— Помона выпустила всех мандрагор, — с усмешкой ответила Роланда.

Происходящее её явно забавляло. Снейп бросил на неё неодобрительный взгляд и следом за Поттером спустился по ступенькам вниз. Молодые мандрагоры с воплями носились по поляне, а следом за ними, под предводительством Лонгботтома и Хагрида, с горшками в руках гонялись взмыленные второкурсники, и кто из них громче визжал, с такого расстояния было не разобрать.

— Это какой-то дурдом, — в сердцах воскликнула Минерва.

— Мы разберёмся, — пообещал Поттер.

— Это всё ваше дурацкое предчувствие! — со злостью сказал Снейп, когда последняя мандрагора была оглушена и засунута в горшок, а последний взмыленный второкурсник просушен и отправлен в свою гостиную.

— Ну зато теперь мы точно знаем, что это не грипп, — ответил запыхавшийся Поттер. — А если и грипп, то с очень странными симптомами.

По дороге в подземелья Снейп пытался всячески осмыслить происходящее. Что могло связывать Флитвика, Спраут и домовых эльфов и отличало их от всех остальных? Но связь отчего-то никак не желала находиться. Флитвик и эльфы весь год трудились почти без выходных, а Помона только что вернулась с пасхальных каникул, которые она провела с семьей на Кабо-Верде. Эльфы почти никогда не поднимались с кухни, а Филиус и Помона много времени проводили на свежем воздухе. Спраут почти никогда не болела, а сам Снейп и Флитвик простудились под Рождество и в перерывах между репетициями хора лечились односолодовым виски и играли в шахматы.

Размышляя, Снейп потянулся к ручке двери, намереваясь войти в собственный кабинет, и неожиданно со всего маху врезался лицом в стену.

— П... профессор! — испуганно ахнул Поттер, пытаясь ухватить его за руку.

От удара у Снейпа на мгновение потемнело в глазах, из разбитого носа брызнула кровь, он отшатнулся и тут же машинально предпринял ещё одну попытку попасть в дверь. Дверь снова вильнула в сторону, но Поттер в последнее мгновение как-то ловко подпихнул его в бок, и Северус наконец оказался в классе зельеварения.

— Какого чёрта, профессор?!

Снейп и сам, пожалуй, не знал ответа на этот вопрос. Раньше мимо двери он ещё ни разу не промахивался.

— Может, этой заразой болеют не только люди, но и предметы? Может, мандрагоры тоже были охвачены этим безумием… Может, дверь... — где-то на середине этой длинной фразы Снейп неожиданно осознал, что Поттер смотрит на него с таким выражением, словно он только что вылил себе на голову чернильницу.

К слову сказать, чернильница всё ещё стояла на столе, но теперь Снейп не очень был в этом уверен. Он аккуратно вытер рукавом всё ещё текущую из носа кровь, сел на стул и потянулся было за палочкой, но в последнее мгновение передумал, разумно решив, что, перепутав Эпискей с Бомбардой Максима, рискует отхватить себе не только полноса, но и голову.

А затем всё-таки задал вопрос, который всё это время так старательно откладывал:

— Я ведь сейчас несу белиберду?

Поттер посмотрел на него с несчастным видом и кивнул. Фразу из пяти перепутанных слов был в состоянии понять даже он.

— Почему это подействовало на меня, но не подействовало на вас? — спросил Снейп.

— Простите? — не понял Поттер.

Снейп чертыхнулся, взял перо и, написав свой вопрос на листе бумаги, разорвал его на десять частей — так, чтобы на каждом куске оказалось по слову — а затем, протянув их Поттеру, велел:

— Сложите.

— Вы понимаете, что говорите ерунду? — удивился Поттер.

— Нет, — немного подумав, ответил Северус. Он ничего такого не чувствовал. Слова сами привычно складывались в предложения и никуда не стремились ускакать, да и в собственном кабинете ему ничего не хотелось переставлять. Может, у всех это проявляется по-разному? Но почему же, Мерлин подери, это затронуло его, но никак не коснулось Поттера? Однако додумать эту мысль он не успел. Дверь его кабинета шумно распахнулась и на пороге появился запыхавшийся Стеббинс, четверокурсник со Слизерина.

— Профессор, — произнёс он, силясь перевести дух, — в холле первого этажа грандиозная драка!

* * *

В холле первого этажа и правда столпилось не менее двух десятков учеников. Вот только Стеббинс забыл упомянуть о главном — свару на этот раз устроили не ученики, а портреты. На картине, принадлежавшей Подрику Крукшаку, подвыпившие монахи с третьего этажа на клюшках сражались с игроками в крикет и требовали вернуть им украденную бочку с вином, а два агрессивно настроенных единорога гонялись по соседним портретам за Варнавой Вздрюченным. Первое мгновение Северусу даже почудилось, что это разум играет с ним злую шутку. Может, вот так на нём и проявляется этот грипп? Но Поттер достал из кармана палочку и очень растерянно спросил:

— Будем их оглушать или как? Мне ещё ни разу не приходилось утихомиривать картины!

А спустя пару минут выяснилось, что одним только этим конфликтом проблема не ограничивается. Портрет сэра Эшфора ругался с соседним портретом сэра Носта, обвиняя его в том, что тот намеренно вытолкал его картину на сквозняк. Полная Дама, позабыв все пароли, которые сама же и придумала, отказывалась впускать гриффиндорцев в их гостиную, требуя, чтобы те в качестве оплаты за вход рассказывали ей анекдоты. Виолетта, щуплая, сморщенная, как печёное яблоко, ведьма, подруга Полной дамы, с криками бегала по картинам второго этажа в поисках потерянной шляпки, а сэр Кэдоган, взяв в плен портрет луизианской цветочницы, настаивал, чтобы ему вернули его боевого коня, и ни в какую не желал признавать своего маленького пони.

На шум из Большого зала прибежал Лонгботтом и принялся всех успокаивать. Бочку с вином нашли в подземельях возле гостиной Хаффлпаффа, и тролли, побросав свои дубинки, под присмотром Невилла откатили её на третий этаж. Монахи помирились с игроками в крикет и улеглись спать. Шляпка Виолетты нашлась на картине Финеаса Найджелуса Блэка, лузианскую цветочницу во избежание стокгольмского синдрома насильно напоили успокоительным, Полной даме выдали новый список паролей, написанный на зачарованном листке, картину сэра Носта сдвинули на пару дюймов, а сэра Кэдогана и единорогов пришлось оглушить, и теперь они втроём лежали вповалку на траве, а рядом сидел измученный Варнава Вздрюченный и отчаянно пытался отдышаться.

Впрочем, на этом неприятности не закончились. Хаффлпаффцы внезапно разбрелись по всем этажам и, кажется, позабыли, где живут. Макгонагалл наколдовала им поводыря, и теперь невидимая путеводная ниточка медленно стаскивала их в подземелья по одному. Снейп попытался ей помочь, но сам неожиданно заблудился и целый час бродил потом по Астрономической башне, пока его не нашёл Поттер.

— Думаю, вам лучше держаться меня, профессор, — хмуро сказал Поттер, ведя его в Большой зал.

Снейп злился, но молчал. Кто бы мог подумать, что ему и самому потребуется нянька.

А затем наступил вечер, солнце село и всё разом внезапно прекратилось.

Мысли в голове Северуса на мгновение совершенно запутались, а затем снова распутались, и то, что ещё минуту назад казалось ему разумным, вдруг сразу стало казаться полнейшей ерундой. Было странное ощущение, что кто-то всё это время пытался влезть к нему в голову, словно при спонтанной легилименции, но так до конца в этом и не преуспел.

Эльфы, вслед за Снейпом пришедшие в чувство, тихо шуршали на кухне, наводя порядок и готовя бутерброды — на этот раз самые обычные, с сыром и ветчиной. Макгонагалл казалась уставшей, Помона выглядела растерянной, хаффлпаффцы тихо сидели в своей гостиной и больше никуда не стремились разбрестись, а портреты, явно ощущавшие себя крайне неловко, и вовсе очень старательно делали вид, что спят.

Коридоры Хогвартса стремительно опустели. В Большом зале на поздний ужин собралось едва ли три десятка учеников, над столами висела тревожная тишина и никто, казалось, не испытывал облегчения.

— Думаете, всё и правда закончилось? — жуя свой бутерброд, негромко спросил Поттер.

Снейп посмотрел на пламенеющий закат за окном и отрицательно покачал головой.

Чёрта с два им могло бы так повезти!

* * *

А с утра всё началось сначала.

Студенты пятого курса Гриффиндора и Слизерина так намудрили с зельем от икоты, что едва не устроили настоящий взрыв, хаффлпаффцы попытались выдрать из грядок все бешеные огурцы, внезапно посчитав их сорняками, а рейвенкловцы целый час ломились в гостиную Хаффлпаффа, будучи совершенно уверенными, что это класс трансфигурации. Дети то и дело путались, забывали простейшие заклинания и постоянно теряли нужные им вещи.

После третьей пары во избежании травм все практические занятия в Хогвартсе решили временно отменить, а всех учеников собрали в Большом зале, где они теперь в полной тишине читали историю магии. Макгонагалл ходила между рядами и строго следила, чтобы никто не доставал палочки. Сам Снейп, как и сутки назад, вновь стоял у окна и абсолютно безрезультатно пытался разобраться в сложившейся ситуации. За окном по-прежнему светило солнце, плыли перистые облака и носились стрижи. Чёртова пастораль!

А потом у Поттера неожиданно зажужжало в голове.

— Вы жужжите, — на полном серьёзе сказал Поттер.

— Что, простите? — не понял Снейп.

— Вы жужжите, не так, как вчера, но всё равно жужжите, и Невилл жужжит, только очень слабо, а громче всех вчера жужжал Флитвик.

Невилл приподнял голову от книги, которую читал, сидя на соседнем подоконнике, и очень удивлённо уставился на Поттера.

— Так, — сказал Снейп, — думаю, Поттер, вам лучше присесть.

— Нет, это не то, что вы думаете, — упрямо замотал головой Гарри. — Я вчера тоже в какой-то момент решил, что это жужжит у меня в голове, но это не так. Макгонагалл не жужжит вообще, и профессор Синистра тоже. Я что-то слышу, просто не могу понять, что именно!

— Может, это мозгошмыги? — спросил Невилл. В последние месяцы он снова много общался с Луной Лавгуд, и её тлетворное влияние явно вносило коррективы в его логические выводы.

Поттер потряс головой, так словно и правда собирался вытрясти из ушей мозгошмыгов, и уселся на подоконник. Вид у него при этом был рассеянный и уставший. Сам Снейп, напротив, чувствовал себя сегодня намного лучше, в мыслях и словах больше не путался и с самого утра держал окклюментный щит. Возможно, именно поэтому его мозгошмыги перекинулись на Поттера? Было в этой мысли нечто иррационально-нелепое и в то же время невероятно важное, просто Северус никак не мог понять, что именно.

— Что меняется после того, как садится солнце? — спросил он.

— Ну, — не слишком уверенно начал Невилл, — гаснет солнечный свет и становятся видны звёзды, птицы и насекомые перестают летать, цветы закрывают свои бутоны...

Снейп вновь выглянул в окно. Над теплицами летали стрижи...

— Итак, всё началось с Флитвика, — сказал он, — это была вторая пара. Хаффлпафф-Рейвенкло, третий курс. А где они были на первом уроке?

— У меня, — ответил Невилл, — собирали гной бубонтюбера.

Связь с теплицами была хоть и призрачной, но очевидной.

— Теплицы и Хаффлпафф, — вновь задумчиво повторил Снейп.

— Кухня находится рядом с гостиной Хаффлпаффа, — неожиданно оживился Поттер. — Если это грипп, то именно так могли заразиться домовики.

— Из слизеринцев в первый день никто не заболел, — соглашаясь с ним, кивнул Северус, — возможно, как раз потому, что в этот день ни у кого из них травологии не было.

— А затем заболели вы, сразу после того, как мы вместе ловили мандрагор, — спрыгивая с подоконника, сказал Невилл.

Снейп вновь выглянул в окно. Стрижи охотятся на мозгошмыгов, мозгошмыги живут в цветах, цветы на ночь закрывают бутоны и открывают их по утрам. Вот и ответ! Почему он, чёрт возьми, не додумался до этого раньше?

— Лонгботтом, нам срочно нужно найти ваших мозгошмыгов... — сказал Снейп.

* * *

Кабо-Вердийские мозгошмыги — пифобульки — обнаружились в Алламанде, большом древовидном кустарнике с крупными жёлтыми цветами, который Помона Спраут привезла из своего путешествия на пасхальных каникулах. Мелкие, размером чуть больше одной сотой дюйма, они были совершенно неразличимы для человеческого глаза. Ночи пифобульки проводили в цветах Алламанды, а днём разыскивали тех, в ком текла магия, чтобы затем, роясь, путать их сознание.

— В справочнике сказано, что они питаются нестройными мыслями, — пояснил Невилл, когда вечером того же дня, сразу после захода солнца, они втроём открыли один из цветков Алламанды и, увеличив его заклинанием Энгоргио, обнаружили внутри маленьких серебристых насекомых.

— А почему они действовали не на всех? — спросил Поттер.

— Видимо, это как магическая аллергия, — ответил Лонгботтом. — У кого-то она есть, а у кого-то её нет.

Снейп хотел было по привычке съязвить, что это связано с интеллектом, но вовремя спохватился. Неожиданно оказаться в одном интеллектуальном ряду с сэром Кэдоганом и мандрагорами виделось ему до крайности унизительным, и поэтому объяснения случившемуся он попросту решил не искать.

А вот то, что жужжание пифобулек мог слышать только Поттер, Северуса как раз не удивляло, ведь у Поттера всё всегда было не так, как у нормальных людей.