Выйти из Тени (гет)

«Моя жизнь была связана с богами. Всегда. С са́мой колыбели и до сих пор.

Всю свою юность я служила богине теней. Леди Шар — Госпожа Тьмы, Ночная Певунья — была моей покровительницей. Почему она? Когда-то именно её воля спасла меня, маленькую, в лесу. Её слуги отвели от меня беду, отбили у кровожадных волков — тварей, которые прежде расправились с моими родителями. Я была обязана ей жизнью и ретиво отплачивала свой долг пятьдесят долгих лет.⁽¹⁾ Пусть я не помнила часть этого срока — порой служение Владычице Утрат подразумевало утраты, в том числе и собственных воспоминаний, — я не сомневалась в своей цели.

Затем пришли иллитиды. Мерзкие твари, извращённые, переиначенные злобной волей своего кукловода, Старшего Мозга. Они схватили меня в плен, погубили весь мой отряд. Попытались сломать и меня. Сотворили то, что было противно как самой природе, так и Леди Шар: подселили в мою голову паразита — личинку, которая со временем должна была превратить меня в их мерзкое подобие. Но Леди Шар и тут спасла свою верную последовательницу — таинственный артефакт, что мне было поручено украсть у гитов и доставить пред её тёмные очи, сохранил мой разум и заморозил страшную метаморфозу в зародыше. Пусть найти излечение было столь же жизненно необходимо, как и при обычном заражении, но у меня появилось самое ценное. Время. Достаточно времени, чтобы, раз за разом не находя подходящего целителя, не сдаваться и пробовать снова. И снова. И снова.

Нас таких было семеро. Семеро заражённых и семеро спасённых силой артефакта. Разношёрстная компания из тех, кто либо никогда не пересеклись бы при других обстоятельствах, либо, если бы всё же пересеклись, точно не обошлось бы без драки и парочки трупов. Но теперь, объединённые одной бедой, мы собрались вместе в попытке преодолеть вместе. Понемногу присоединялись ещё спутники: наш маленький отряд рос и ширился. Связанные общей целью — найти исцеление и, заодно, остановить попытку злых сил превратить в иллитидов всё побережье — мы прошли огонь, воду, медные трубы. Как команда. Как… семья? Поначалу нет. Мы грызлись, словно собачья свора. Я чуть не убила гитьянки в одну из первых ночей. Как и полагалось прислужнице Госпожи Теней, подкралась в сумраке, чтобы всадить нож в горло, и… Он остановил меня. Успокоил. Помирил нас? Странно, но да. Со временем. Благо, время у нас было. И было ещё много чего, на самом деле. Десятки мелких и крупных битв. Сотни ран. Тысяча и одно лишение. Но мы выстояли.

Ведь был и смех. Разговоры у костра. Общее дело. Взаимовыручка. Зарождающаяся и крепнущая с каждым днём дружба. Его неиссякаемая воля, которая дарила нам всем надежду. Он вёл нас, и вёл мудро.

Волшебник. В сказках это — всегда волшебник. Не думала, что в жизни будет так же. Тем более, учитывая, что в жизни они всегда такие… беззащитные. Доспехи сковывали его движения, и он не мог их носить. А здоровья и выдержки не хватало на быстрый бег, долгие переходы и изнурительные битвы. Он был уязвим в бою, как котёнок перед диким псом. Зато владел магией так, как никто на моей памяти! (Да, моя память — зыбкая субстанция. Но такое я бы запомнила даже вопреки воле моей Госпожи. Нельзя увидеть свет далёких звёзд, нельзя почувствовать волну удивления и восхищения во всём теле, нельзя окунуться с головой в расплавленную силу и просто позабыть это!)

Когда он произносил заклинания, по моему позвоночнику бежали искры. «Tormentum»,⁽²⁾ сколько в этом слове… Глупо, но я не сразу поняла, что дело было не только в силе его магии. В голосе тоже. Этот тембр… Стоило ему заговорить, я цепенела.

Вскоре он и вправду стал для меня мучением.⁽³⁾ Но я бы не обменяла ту пытку даже на немедленное исцеление. Я помнила слишком мало хорошего из прежней жизни, и теперь, когда он появился в жизни нынешней, в ней, наконец, нашлось место радости. Это чувство стоило дорогого.

Если подумать — оно стоило всего.

Мы были разными, но в то же время такими похожими! Мы оба любили животных. Оба смеялись в лицо лишениям и невзгодам. Оба были амбициозными — пока я пыталась пройти путь Тёмного Юстициара,⁽⁴⁾ он горел новыми открытиями, знаниями, достижениями. А ещё мы оба, сколько себя помнили, беззаветно служили богиням. Разве что моей госпожой была Леди Шар, Владычица Утрат. А его — Мистра, Повелительница Магии. И если мне моя хозяйка лично не являлась никогда, напоминая о себе лишь незаживающим болезненным тавром последовательницы на руке, то его Мистра удостоила не просто визита.

Как часто вы встречали людей, что любили богов и богами были любимы в ответ? Я доселе никогда. Такое я бы тоже запомнила. А он любил и был любим. Он делил с ней постель. Она была его музой — он был её учеником. Мистра показала ему такое, чего мой разум и представить не мог.

Где же мне, смертной, было тягаться с богиней?

Но я всё равно решила тягаться. Кинулась в омут, будто глупая селунитка. И Мистра, как ни иронично, сама помогла мне в этом.

Не спустив роковой ошибки, нечаянного предательства, она наказала его. Не просто расставанием. Не просто годами молчания. Нет, этого ей было мало. В один прекрасный день Мистра, наконец, удостоила его мольбы ответом. И ответ её был жесток. Госпожа Магии возложила на плечи своего бывшего избранника миссию уничтожить нашего общего врага, Старший Мозг… пожертвовав при этом собственной жизнью. Превратила смертное сердце, что прежде стучало для неё, в магическую бомбу.

Моё же разбилось в тот миг, когда я услышала, что наш лидер, наш волшебник, мой возлю… Что он должен умереть. Готов умереть. Во имя благой цели, конечно… но ещё и во имя её прощения.

Это был первый раз, когда я задумалась о том, что мы для богов — лишь разменные монеты. И если тебя, как хворостинку, безжалостно готовы бросить на костёр даже после клятв любви, что говорить о тех из них, что так ни разу и не удостоили своих молителей ответом?

А ещё… даже боль от метки Леди Шар не шла ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала, понимая, что он по доброй воле готов принести себя в жертву. По одному лишь повелению Мистры! И я сделала всё, чтобы отговорить его. Мы спорили, ругались. Как-то даже напились вдрызг. И тогда я его поцеловала.

А он ответил.

То, что случилось позже… Мы были счастливы в тот крохотный и полный тревог отрезок времени. Он был непреклонен в отношении своей участи, но это лишь сделало его смелее. Откровеннее. И он сказал мне, что хочет провести последние дни со мной. Если я позволю.

Конечно же я позволила!

И каждый из подаренных мне дней я не сдавалась. Делала всё, чтобы сохранить ему жизнь. Твердила, что мы найдём выход. Что он — больше, чем служение Мистре. Что он не обязан погибать лишь потому, что когда-то совершил ошибку. Что врага можно победить иначе. А самому — продолжать жить и стремиться. К чему-то большему. Тому, чего он достоин по праву.

Я пыталась пробудить в нём амбиции.

Он смеялся, качал головой. И прерывал мои убеждения. Радовало, что всё реже. Порой мне казалось, что я его переубедила. Что его глаза горят осознанием: сгинуть во взрыве — не единственное возможное будущее. Он заслуживает другого. Он заслуживает самого лучшего.

Мы стали парой. Настоящей. Он показал мне магию такой, какой её видели единицы. Он показал мне красоту. Негу и заботу, каких я не испытывала никогда прежде. Показал, что значит любить. И я наивно и глупо считала, что наша любовь взаимна. Что я сумела взять верх над Мистрой в его сердце — на единственном поле битвы, где осмелилась бы тогда бросить вызов богине.

А потом я узнала о том, что сделала Шар. И бросила вызов уже другой богине. Своей.

Кто бы мог подумать? Я была её преданной рабой всю свою осознанную жизнь. Но Шар сама попрала мою веру. Ведь вся моя история оказалась ложью! Семья, которую я оплакивала полвека, была жива. И это — лишь малая доля предательства Госпожи Теней. Самое страшное: всё это время я знала родителей. Видела их. Взаимодействовала.... Для меня они были незнакомцами, презренными селунитами, последователями враждебной богини!⁽⁵⁾ Теми, кого мне приказывали пытать из раза в раз на протяжении стольких лет! И я пытала их во имя Шар, ничего не подозревая. Мне стирали память. Их лечили магией. Я пытала снова. И снова. А они знали и помнили. Видели меня. Связанные путами, безмолвные, они смотрели на то, во что превратили их дочь, на то, как их дитя столько лет безжалостно истязает их с ненавистью во взгляде…

И любили всё равно.

Не было никакого нападения волков. Волком обратился мой родной отец, в попытке защитить меня от шаритов. И не преуспел. Они сломили его числом. Ударили подло, в ночи, по велению Шар — лишь потому, что моя семья поклонялась Селунэ! Селунэ, в чьём свете родилась и я! А они выкрали меня из отчего дома, заставили отречься от прежней богини, отравили мой разум ложью, искромсали мою память, превратили меня в мучительницу, в палача собственных родителей.

Ненавижу!

Ненавижу даже теперь, спустя столько времени после того, как своими руками перебила всех их. Я бы, возможно, не стала связываться, но они сами решили покарать блудную культистку и сами бросили мне вызов. А мне стало куда легче на душе после того, как моя прежняя обитель — храм Шар — была залита кровью предателей и лжецов.

Но не ненависть была главным чувством, что меня вело. Возмездие дало мне сил, сделало мои удары точными и смертельными, но смыслом стало иное. Любовь. Когда я отыскала родителей и вновь обняла их... Это было горько и больно, но одновременно и так радостно! Я забрала их из того места, чтобы больше никогда не отпускать. И каждую секунду со мной был он.

Он бился за них, за моих мать и отца, с целым полчищем шаритов. Ему раскроили щёку и губу в той потасовке, сломали ребро — он даже бровью не повёл. Его магия выручила меня в который раз: мы прорвались в сердце храма вместе. Вместе нашли их и освободили. Я была так истощена в тот день и во многие последующие… А он взвалил на себя уход и за ними, и за мной. Он перевязывал их раны. Носил им одеяла. Так трогательно, так старомодно просил их благословить нас! Мои мама и папа звали его сыном.

Я была так счастлива.

Я была так слепа.

В упор не замечала того, что пока мы избавлялись от одной беды, вторая уже распахнула нам свои объятья.

Казалось бы, всё начиналось как очередная победа. Поддавшись на мои уговоры, он не стал приносить себя в жертву, когда мы впервые встретили Старший Мозг. Я радовалась — мне казалось, что раз он жив, то все невзгоды позади. Мы всё преодолеем!

Но что-то перевернулось в его голове в тот день. Он увидел Корону Карсуса и с тех пор только о ней и говорил.⁽⁶⁾ А я, глупая, только поощряла. Радовалась ещё, что он загорелся новой целью. И охотно подбрасывала поленья в костёр, когда он впервые сравнил приказ Мистры с предательством Шар. Я торжествовала: взлелеивая в его сердце обиду на бывшую хозяйку, я боролась с собственным страхом. Страхом быть отвергнутой. Ведь если он её возненавидит — шанса, что Мистра вновь станет моей соперницей, не будет.

Жизнь, как видно, меня ничему не научила.

А ведь он достаточно рассказал мне о Карсусе и собственном прошлом, чтобы я смогла сложить два и два. И не удивляться так, когда он заявил, что хочет… повторить путь Карсуса. Попытаться возвыситься с помощью короны. Попытаться стать… богом.

Я всегда знала, что он амбициозен. Сама же питала его амбиции похвалой и поощрением! Иронично. Я отреклась от Шар, но всё равно действовала как шаритка — била в уязвимое место. Это и обернулось против меня.

Слишком поздно я поняла, что обида на Мистру, которую я так ревностно в нём пестовала, не выжгла Мистру из его мыслей. Напротив! Если раньше он хотел вернуться в лоно её служения (и, чего я опасалась куда больше, не только лишь служения), то теперь он хотел с ней соперничать! Доказать ей, что достоин большего. Показать, что она ошибалась, списав его со счетов. Политое мной семя невысказанной боли отверженного любовника, печали несостоявшегося смертника, скорби покинутого последователя, что жило в нём прежде, дало росток и вымахало в дерево амбиций такого размера, что застилало кроной солнце.

Поняв свою оплошность, я попыталась было отступиться от намеченного курса, но сделала это слишком поздно — он уже загорелся. А если он чем-то загорался… Волшебники они такие. Я этого не учла. Я совершила ошибку. Я виновата.

Что уж теперь. Сделанного не воротишь. Он хотел этого. А я не могу нести бремя ответственности одна. В конечном итоге, это был его выбор. Оставить меня ради божественной гонки было его выбором.

Мы победили Старший Мозг. Мы победили тех, кто за ним стоял. Мы справились и избавились от паразитов, умудрившись дожить и своими глазами увидеть мир и спокойствие в родном краю. И со спутниками я расставалась добрыми друзьями. А с ним…

Грубо говоря, он и не расставался со мной. Просто получил корону и… пропал.

Всё это время я ждала его. Но он забыл меня. Ушёл — и всё.

Вероятно, это то, чего я заслужила. Вероятно, так отвергнутая мною Владычица Утрат и отомстила мне. Ведь я потеряла, утратила то, без чего радоваться долгожданному исцелению, обретённой семье и новой, лучшей жизни было столь сложно! Его присутствие. Его любовь».

...— Твою любовь! — в сердцах восклицает девушка с длинной белой косой и тычет пальцем в сторону статуи Бога Амбиций. Старый клирик, которому последний час она изливала душу, грустно качает головой.

— Бедное дитя, — шепчет он, глядя на то, как девушка… Шэдоухарт — так она назвалась, прижимает к лицу руки. Она обессиленно падает на колени перед статуей, сгибается в три погибели и замирает. Лишь одно отличает её от недвижимого каменного изваяния перед ней — её плечи мелко сотрясают рыдания.

Все её силы ушли на эту исповедь.

Клирик мнётся, не зная, как поступить. Он был смотрителем часовни пять последних лет. И навидался всякого — сюда приходили в поисках вдохновения и поддержки амбициозные умы со всего Фаэруна — ученые, политики, артисты, маги. Их глаза горели желаниями, надеждой, предвкушениями. И если даже было в этих стенах место слезам, то совсем другим. Слёзы непризнанного гения или обиженного певца. И даже отверженной женщины — почему нет? Но никогда прежде плиты первого во Вратах Балдура храма Гейла Амбициозного не поливали слёзы той, кто любила его прежнего.

Той, кто была ему подругой и соратницей.

Той, кто всё ещё надеется…

И — клирик сочувственно вздыхает — той, чьё сердце когда-то разбил его бог… чтобы стать его богом.

«Может быть, именно здесь, в своей часовне, Гейл услышит тебя, девочка», — хочет сказать он ей.

Но не успевает.

Он видит серебряное свечение. На миг клирика сковывает удивление, но он тут же улыбается, кланяется и спешит скрыться. Шэдоухарт, спрятавшаяся от мира за собственными ладонями, ещё не знает, что её мольба — мольба без молитвы — уже услышана.

Этим двоим есть о чём поговорить.

* * *

Сколько прошло лет? Сложно сказать: за гранью время ощущалось иначе, не так, как в мире смертных. Поняв это, мне было легко простить его за столь долгое молчание.

Тем более я узнала, что это время не прошло для него даром. Он помирился с Мистрой. Но вовсе не так, как я боялась. Древняя богиня и юный бог переросли свои прежние чувства. Они оказались мудрее, чем нашёптывал мне прежде страх, и остались добрыми друзьями.

Зато я... Я сама теперь стала тем человеком, которого любило божество. И которая любила его в ответ — так же пылко и искренне, как прежде.

Он забрал меня к себе, но на этом всё не кончилось. Его планы были… амбициозны. Впрочем, я не удивлена. Ему положено. Удивлена я была тому, что у нас получилось.

Но факт оставался фактом. Он сделал для меня то, что Мистра никогда бы не сделала для него. Он разделил свой дар на двоих. Корона Карсуса, амбиции Гейла и наша любовь… сумели сотворить то, что я считала невозможным.

Я стала богиней, как и он.

Богиня справедливого мщения.⁽⁷⁾ Так прозаично! Так похоже на домен Шар… но и на домен Леди Селунэ тоже! Ведь справедливость — это свет. Однако моя суть сформировалась не только под влиянием прежних матрон. Бог Амбиций шёл со мной рука об руку, помогая и поддерживая во всём.

Годы? Века?

Я ухмылялась, когда всё больше и больше последователей Шар отказывались от неё и примыкали к моему учению. Пришло и немало селунитов, хотя тут я не настаивала. Правда я была безумно рада тому, что родители нашли в себе силы поменять веру. Они явились в мой новый храм одними из первых. И теперь, мирно дожив свой век на земле, Арнелл и Эммелина Святолист обитают на просторах Плана своей дочери. Никакой боли никогда отныне они не испытают. Лишь любовь: очень много любви. А ещё — радость и гордость за меня и моего избранника.

Поистине, им было чем гордиться. Моё влияние росло очень быстро. Как и влияние Гейла.

И вот, наконец, настал заветный день и час.

...Я иду по мощённому чернильным мрамором полу её обители, и улыбка играет на моих губах. А по правую руку шагает он. Тот, кто стал моей опорой во всём. Тот, кто любит меня и кого люблю я. Тот, кто будет биться рядом со мной. Тот, кто помог мне стать сильнее — куда сильнее, чем прежняя хозяйка хотела бы позволить. Мой волшебник, мой супруг, мой соратник.

Мой Гейл.

А за нашими плечами — целое воинство.

Я открываю двери её залов с ноги. И не могу сдержать улыбки, увидев первобытный страх в глазах цвета ночи.

Неужели Леди Тьмы боится? Изначальная сущность, великая богиня дрожит? Из-за меня? Надо же.

Могла ли я такое представить раньше? Но такова реальность.

«Всё меняется, Шар. Всё в мире меняется — этому меня научила история моей жизни. Когда-то я молилась тебе. А теперь я вышла из твоей тени. И явилась сюда, к тебе — делать то, что полагается делать Богине Справедливого Мщения. Когда-то ты моими же руками пытала мою семью. Ты убивала. Ты лгала. Так что ты правильно боишься меня теперь. Ибо настала пора Владычице Утрат и самой что-то утратить».

— Ну, привет, Ночная Стерва.

1) Здесь важно заметить, что героиня — полуэльфийка. А потому пятьдесят лет для неё — это, пусть и немаленький срок, но куда более короткий отрезок жизни, чем для человека.

Вернуться к тексту

2) Словесная форма заклинания «Волшебная стрела».

Вернуться к тексту

3) Игра слов. Вербальная формула заклинания «Tormentum» в переводе с латыни — пытка.

Вернуться к тексту

4) Тёмные Юстициары — почётный орден и секретное сообщество в рамках духовенства Шар. Можно сказать, практически вершина карьеры шарита.

Вернуться к тексту

5) Селунэ (англ. Selûne) — богиня луны, звёзд, странников, искателей и добрых оборотней в сеттинге «Забытые Королевства» вселенной Dungeons & Dragons, где происходит действие серии игр Baldur's Gate. Близнец и заклятая противница Шар.

Вернуться к тексту

6) Корона Карсуса (англ. Crown of Karsus) — древний и могущественный артефакт. Считается, что тот, кто владеет ею, получает силу, близкую к божественной. В игре, используя Корону, главные антагонисты управляют Старшим Мозгом, пытаясь поработить с его помощью мир. От судьбы Короны после победы над основными врагами во многом зависит концовка игры.

Вернуться к тексту

7) Будем считать, что Тир, каноничный бог правосудия, был не против.

Вернуться к тексту