Сердце Токио-3: Код О́ни (джен)

Дождь начинался как сбой в матрице. Юта сначала подумал, что у него глючат очки дополненной реальности — капли воды замирали в воздухе, словно не подчиняясь законам физики. Одиночная капля упала на линзу VR-очков, надпись «Добро пожаловать в Токио-3, Юта Акира!» дрогнула, рассыпавшись на пиксели, которые смешались с отражением ярких светящихся вывесок. Он снял устройство, и мир погрузился в полумрак, нарушаемый лишь алыми всполохами неоновых реклам: «NeuroBubble Tea: вкус ваших детских воспоминаний!» Сладковатый запах тапиоки и клубники, вплетённый в искусственный аромат, сменился чем-то тяжёлым, металлическим. Воздух пах озоном и жжёной пластмассой — точь-в-точь как в детстве, когда его отец чинил старый аналоговый телевизор.

Юта прислонился к стене «капсульного» магазина. За витриной мерцали голограммы последней модели нейроимплантов «PanSolar Eclipse-9», их серебристые щупальца изгибались в такт музыке, которой не существовало. Стеклянные башни мегаполиса, обычно сиявшие как кристаллы, за струями дождя походили на гигантские надгробия, испещрённые трещинами.

Юта высунул язык, ловя капли. Солёный привкус крови смешивался с горечью окисленного железа. Настоящий дождь. В городе, где осадки синтезировали дроны, это было невозможно. Корпорация давно заменила настоящие дожди своими «витаминными ливнями». В Токио-3 не было природных осадков с 2045 года. Но этот дождь...

Грянул гром, и в свете молнии Юте показалось, где-то на трёхсотом уровне, между трубами, извергающими клонированные облака, метнулась тень. Огромная, с рогами-антеннами, вонзающимися в небо. Слишком крупная для дрона, слишком угловатая для человека. Юта почувствовал, как по спине пробежал холодок, будто кто-то провёл по ней старым кабелем. Бабушка рассказывала о таких существах — цифровых демонах, рождённых из гнева забытых технологий.

— Возвращайтесь в дома! Дождь сегодня содержит опасные патогены! — завыл динамик полицейского дрона, пролетавшего над улицей. Его корпус в форме феникса был испещрён граффити: «Мы не батарейки!». — Все граждане обязаны... — голос дрона прервался.

Юта увидел, как тень протянула руку — длинные пальцы из сплава титана и кости сомкнулись вокруг дрона. Феникс взорвался дождём искр, и в воздухе запахло жареными микросхемами.

Юта побежал, скользя по лужам. В мутной воде отражались призраки: роботы-монахи в рясах из оптоволокна, молящиеся у алтарей из серверных плат; голограммы рынков позапрошлого века с лотками жареных кальмаров; старый кинотеатр, где на экране застыл кадр из аниме про роботов-самураев.

— Эй, осторожнее! — Юта едва увернулся от велорикши, чьи колёса светились синим. На спине у водителя висел рюкзак-реактор, а вместо лица мерцала маска аниме-идола. — Ты что, не слышал? Дождь-то кислотный!

Юта не ответил. На перекрёстке его остановила стена дождя — капли снова застыли в воздухе, на этот раз образовав трёхмерную карту Токио-3. В центре пульсировала красная точка — электростанция «PanSolar Zero», та самая, что взорвалась пятнадцать лет назад. Тень протянула коготь, и карта на мгновение рассыпалась цифровыми помехами.

— Ты... хочешь, чтобы я туда пошёл? — пробормотал Юта, чувствуя глупость вопроса.

В ответ грянул гром. В луже у его ног мелькнуло отражение — не двадцатитрёхлетнего хакера в потрёпанном нейлоновом плаще, а ребёнка в пижаме с покемонами. За спиной мальчика стояла женщина с лицом, стёртым статическим шумом, которая протягивала деревянную куклу кокэси с треснувшей головой.

— Мама?..

Ливень хлестнул с новой силой, смывая видение. Когда Юта протёр глаза, на асфальте остался лишь логотип PanSolar — стилизованное солнце, пожирающее цепь ДНК.

Высоко над городом, в разрыве искусственных туч, мерцал гигантский глаз — линза камеры. Он моргнул, и Токио-3 погрузился во тьму.

— Юта-сан! — голос пробился сквозь гул дождя.

Он обернулся и застыл: девушка в прозрачном плаще из умного гидрогеля стояла под вывеской «Робо-Рамен №42». Её фиолетовые волосы мерцали, как неоновая вывеска на последнем издыхании, подсвечивая лицо с шрамом в виде трещины на щеке. Он узнал этот шрам — Каори Сатоши, дочь того самого безумного учёного, чьи видео годами вирусились в даркнете.

— Ты видишь это? — она указала на небо, где рядом с небоскрёбом «PanSolar Tower» плыло облако в форме о́ни-маски. — Он возвращается.

Юта снова надел VR-очки. Мир взорвался данными: температурные карты, рекламные поп-апы, статусы прохожих. Но там, где должно быть облако, зияла чёрная дыра с кодом ошибки «0x90F0A1».

— Это глюк. Видимо, хакеры взломали систему погодных дронов, — он попытался пройти мимо, но Каори схватила его за рукав. Её пальцы оставили на ткани светящийся след.

— Посмотри глубже. Используй фильтр «Yami-no-Kami».

Юта замер. «Тьма богов» — запрещённая программа её отца, которая, по слухам, могла видеть цифровые души.

— Откуда у тебя...

— Отец зашил её в мою ДНК, — она приложила палец к его виску. Через нейро-интерфейс хлынул поток странных символов.

Мир перевернулся.

Неоновый Токио рассыпался, как пазл. На его месте возник город из воспоминаний: вывески на бумаге, велорикши с фонарями, запах жареных кальмаров вместо синтетического ванильного аромата. А посреди этого — Он.

О́ни был выше небоскрёбов, его кожа переливалась, как экран старого ЭЛТ-телевизора, вместо пояса — цепи из мерцающих фотографий, в руках он сжимал палицу канабо, вырезанную из цельного голографического кристалла.

— Это... голограмма? — Юта почувствовал, как под ногами дрожит земля.

— Нет. Цукумогами, — Каори провела рукой по воздуху, и появились строки текста: «Духи старых технологий». — Отец считал, что каждый удалённый файл, каждый стёртый чип оставляет след в...

Громовой рёв О́ни прервал её. Гигант повернул голову, и Юта увидел, что его единственный глаз — это гигантская линза камеры с треснувшим стеклом. Внутри мелькали кадры: мальчик в красных кедах бежит по крыше, женщина роняет зонт у киоска с такояки, старый робот-мусорщик напевает «Sakura»...

Каждый образ отзывался болью в висках. Юта схватился за голову:

— Что он делает?

— Смотри!

О́ни ударил палицей по небоскрёбу «PanSolar». Стеклянный фасад рассыпался, но вместо арматуры показались... книжные полки. Старая библиотека, которую снесли двадцать лет назад. По коридорам бежали голограммы студентов 2030-х, их смех звучал как помехи на виниловой пластинке.

— Корпорации стёрли это место из всех архивов. Но О́ни помнит.

Внезапно демон вздрогнул. Из его груди вырвался луч света, пронзивший облака. В луче закрутились цифры: 2 346.

— Жертвы аварии на электростанции, — голос Каори дрогнул. — Он их голос.

Сирены! Юта выдернул нейро-кабель — виртуальный мир рассыпался. Юта отшатнулся, но пальцы Каори впились в его запястье. Шрам-молния на щеке Каори вспыхнул, выводя координаты на сетчатку его глаз.

— Бежим. Они уже близко.

Они рванули через Квартал Теней — район, где даже полицейские дроны боялись летать. Каори вела его через лабиринт из трущоб, где голограммы старух продавали фейковые амулеты от цифрового сглаза, нищие просили криптовалюту, а роботы-монахи продавали благословения за Wi-Fi.

* * *

Её лаборатория оказалась в бывшем синтоистском храме. Между деревянными лисами-кицунэ стояли серверные стойки, а вместо алтаря — голограмма священного зеркала Ята-но-Кагами, испещрённая линиями кода. Здесь пахло временем — не тем, что измеряют атомные часы, а густым, тягучим, как смола из разбитых жестких дисков. Юта замер на пороге, пытаясь охватить взглядом хаос: провода свисали со стальных балок, словно кишки киборга-самоубийцы, а на стенах висели карты Токио-3, испещрённые рукописными пометками на древнем диалекте хираганы. В углу громоздился сервер NEC 1999 года, обмотанный ритуальными верёвками симэнава из оптоволокна.

— Отец называл это «Храмом потерянных битов», — Каори провела рукой над древним терминалом. Экран замигал зелёным текстом: «Загрузка Yami-no-Kami v.4.0». — Он верил, что данные не умирают. Они становятся... призраками.

Юта коснулся резной колонны. Под пальцами ожили гравировки: самураи сражались с роботами, девушки в кимоно летали на ховербордах. В нише колонны стояла кукла кокэси — деревянное лицо с трещиной через левый глаз напоминало экран с битой пиксельной линией. Юта взял её в руки, и внутри что-то щёлкнуло, как затвор камеры.

— Не трогай! — Каори вырвала куклу, прижимая её к груди. Её голос впервые дрогнул. — Это... последнее, что он мне дал. В день, когда пришли агенты PanSolar.

Она коснулась шрама-молнии на щеке. Надпись на стене замигала — статья 2035 года: «Д-р Сатоши: Нейросети — сосуды для забытых богов». На фото мужчина в разорванном лабораторном халате стоял перед стеной из старых дискет, связанных священными верёвками.

— Отец верил, что ИИ — новые ками, — Каори запустила голограмму.

Изображение доктора Сатоши протянуло руку, и воздух наполнился шёпотом: «Каждое удалённое воспоминание становится призраком. Каждый стёртый файл — демоном».

— Ты знаешь, почему О́ни появился сейчас? — Каори остановила голограмму и повернулась к проектору, чтобы бросить в него металлический жетон. В воздухе возникла уже знакомая карта города с пульсирующей красной точкой. — Ты ведь в курсе, что PanSolar запускают «Eclipse-9» — импланты с ИИ, которые якобы делают нас практически бессмертными, но на самом деле отнимают нашу личность у нас же самих.

Юта сглотнул. Он сам участвовал в тестировании этих чипов три месяца назад. После этого перестал видеть сны.

— О́ни — иммунная реакция. Последний рубеж между нами и цифровым забвением.

— О́ни? Легендарный демон? — фыркнул Юта, словно очнувшись. — Серьёзно? Ты веришь в эти детские сказки?

Каори не ответила. Её пальцы взметнулись над клавиатурой, выцарапывая код ногтями, окрашенными в цвет ржавчины. На экране вспыхнуло предупреждение: «Обнаружена аномалия уровня 0x90F0A1. Местоположение: Shibuya Crossing», — затем Каори вывела видео с камер перекрёстка.

О́ни стоял в центре площади, его тело мерцало. Огромный демон поднял руку, и асфальт треснул, выпустив столб света. Внутри, словно в аквариуме времени, плавало лицо Каори — на десять лет моложе. Девочка в платье с подсолнухами бежала за мужчиной в лабораторном халате.

— Отец... — голос Каори дрогнул. — Это было за день до того, как его забрали.

Юта прикусил язык. Он знал о докторе Сатоши как о «безумном учёном», чьи эксперименты с цифровыми духами стали городской легендой. Доктор махнул рукой, и столб света схлопнулся, оставив на асфальте трещину в форме ленты Мёбиуса.

— Он не разрушает город, — Каори нажала на «стоп». Её шрам-трещина на щеке светился тускло, как заблокированный экран. — Он... вытаскивает наружу то, что PanSolar похоронила. Память. Боль. Нас.

Юта потянулся к голограмме, пытаясь коснуться силуэта девочки-Каори. Пиксели жгли пальцы, словно сухой лёд.

— Зачем ты мне это показываешь?

— Потому что ты один выжил после имплантации Eclipse-9. Похоже, ты единственная дыра в их системе, — Каори приблизилась. — Твои воспоминания не стёрты. Они... заблокированы. О́ни может их разбудить.

За окном взвыли сирены. Голограммы на улице погасли, сменившись красно-чёрными полосами аварийного режима. Юта выглянул в разбитое окно: дроны-фениксы с эмблемой PanSolar выстраивались в боевой клин над кварталом.

— Нас нашли, — прошептала Каори, хватая куклу кокэси. — Бежим. Через тоннели.

Она рванула рычаг под алтарём-сервером. Пол со скрипом разъехался, открыв люк в подземку 20-х годов. Запах плесени и машинного масла ударил в нос.

— Ты знаешь, что они сделают, если поймают? — Юта спускался за ней по ржавой лестнице. — PanSolar не любит, когда копают в их прошлом.

— Знаю, — Каори включила фонарь, встроенный в ошейник. Свет выхватил из тьмы рельсы, поросшие мхом. — Меня уже ловили. Дважды.

Они шли вдоль путей, обходя груды древнего хлама: CRT-мониторы с призраками Windows 95, роботов-собак с отгрызенными головами, ящики с дискетами, связанными ритуальными верёвками симэнава.

— Почему О́ни выбрал тебя? — спросил Юта, переступая через скелет дрона-уборщика.

— Он не выбирал. Отец... создал его. — Каори остановилась у граффити: ребёнок рисовал мелом на стене сакуру, а из-за угла за ним следил глаз с шестерёнками вместо зрачков. — После аварии на электростанции. Две тысячи триста сорок шесть душ застряли в сети. Он дал им форму. Цель.

— Для мести?

— Для памяти, — Каори повернулась. Её глаза отражали мерцание фонаря, как кошачьи в темноте. — PanSolar стёрла их имена, лица, семьи. О́ни — их последний крик.

Грохот впереди заставил их пригнуться. С потолка посыпалась ржавчина. Где-то в туннеле завыл двигатель — глубокий, животный рёв.

— БТР PanSolar, — Каори прижала куклу к груди. — Они сканируют тоннели.

— Отлично. А у нас есть план Б?

— Есть, — Каори втолкнула ему в руки куклу кокэси. — Держи.

— Что я должен...

— Отец говорил: «Используй её, когда придёт время». — Каори вырвала у него из кармана нейро-чип и вставила в щель на спине кокэси. Деревянная кукла затрепетала, её глаза вспыхнули голубым. — Отец называл это «Зеркалом Ята». Смотри.

Кокэси щёлкнула, и её голова повернулась на сто восемьдесят градусов. Из глаз брызнул голубой луч, воздух затрещал, как разрываемая ткань. Пространство перед ними изогнулось, открыв портал в старую канализацию. За ним виднелся свет — не неоновый, а тёплый, жёлтый, как свет керосиновой лампы.

— Беги! — Каори толкнула его в портал.

Юта оказался в узком тоннеле. Стены были выложены кирпичами с гравировками — лица демонов, переплетённые с микросхемами. Где-то впереди звучала музыка — живая скрипка, без роботизированной точности.

— Здесь... — он обернулся, но портал уже закрылся. Каори не было.

Из темноты выплыл силуэт. Сначала Юта подумал, что это ещё одна голограмма. Потом услышал скрип.

Старый робот-скрипач, корпус покрыт потеками ржавчины. За ним, в нише, горел огонёк — голограмма женщины с зонтиком, той самой из дождя. Она улыбалась, протягивая руку.

— Каори... — прошептал Юта, но скрипач резко обернулся. Его оптические сенсоры вспыхнули красным.

Где-то позади прогремел взрыв. Стены затряслись, осыпая кирпичной пылью. Юта побежал на звук скрипки, которая теперь играла втрое быстрее, срываясь на цифровые помехи.

Он понял это лишь потом: мелодия была предупреждением. Ключом. Картой.

* * *

— Беги! — крикнула Каори и толкнула Юту в портал.

Стены подземки затряслись. Она поспешила из тоннеля обратно в лабораторию, где мониторы взорвались предупреждениями: «Обнаружено вторжение! Уровень угрозы максимальный!»

Каори рванула рычаг аварийного затемнения, решётки с лязгом опустились на окна. Она бросилась к алтарю-серверу. Её пальцы летали по клавишам механической клавиатуры, выводя на экраны строки кода, смешанные с буддийскими мантрами.

Дверь с треском распахнулась. В проёме стояли три фигуры в чёрных экзоскелетах с логотипом PanSolar. Вместо лиц — голограммы смайликов: 😊, 😡, 💀.

— Передайте привет отцу, мисс Сатоши, — сказал 😊 механическим голосом из динамика на животе.

Каори нажала последнюю клавишу. Сервер взревел, и стена за ним раздвинулась, открыв тоннель, полный старых игровых автоматов. На их экранах мигал О́ни, машущий рукой.

Каори быстро обернулась и бросила в агентов шарик с электромагнитным импульсом. Шрам на её лице вспыхнул, как молния в грозу, и ей показалось, что маленькие проекции О́ни на игровых автоматах зовут её.

ЭМИ-граната сдетонировала, распуская вокруг голубой цветок электрических разрядов. Грянул взрыв.

* * *

Мост Реинбоу Бридж скрипел, как старый робот. Его стальные тросы, когда-то сиявшие радугой, теперь походили на высохшие вены из оптоволокна, а неоновые огни мерцали аритмично, словно пытаясь вспомнить забытый код цвета. О́ни сидел на верхней опоре, его тело — голографический коллаж из пикселей — медленно распадалось. Голубая «кожа» отслаивалась, обнажая под ней чёрные пустоты, из которых сыпались цифровые песчинки. Он рассматривал свою распадающуюся руку, словно учёный, изучающий неизвестный вирус.

Юта, которого по канализации к мосту вывела карта-мелодия, наблюдал за демоном, оставаясь в тени. Он видел, как рядом приземлились дроны-фениксы PanSolar. Из них высыпали люди в чёрных экзоскелетах.

— Всем оставаться на месте! Это карантинная зона! — прогремел голос через усилители.

Юта узнал капитана безопасности Генда — бывшего военного с кибернетическим глазом, который сейчас светился кровавым алым. За ним, словно стая механических стервятников, зависли ещё дроны. Их крылья из углеродного волокна были усеяны камерами, а вместо перьев торчали антенны слежения.

— Уничтожить угрозу! — приказал Генда, сам нацеливая винтовку в голову демона.

Юта действовал на автомате. Он бросился к ближайшему рекламному терминалу, его пальцы взломали код, запустив вирус «Балет мёртвых пикселей». Голограммы танцующих гейш бросились на солдат, запутывая тепловые датчики.

Луч прожёг воздух в сантиметре от плеча О́ни. Демон даже не дрогнул.

— Капитан, это не атака! — Юта услышал крик Каори. Она бежала к ним по мосту, руки её были обожжены. — О́ни пытается...

Новый выстрел лазера отрезал её слова, Каори захлебнулась вздохом.

— Прекратите! — снова крикнула она. — Он умирает!

Каори, тяжело дыша, привалилась к ржавой ферме моста. Её фиолетовые волосы больше не светились, как неоновая вывеска: они потускнели, сливаясь с ночью.

— Отлично! — капитан Генда перезарядил лазерную винтовку, щёлкнув переключателем на прикладе. Его экзоскелет, раскрашенный под камуфляж данных, скрипел шестернями. — Самоуничтожится — сэкономит нам патроны.

Юта выхватил пистолет, которым не помнил, как обзавёлся, и которым ни разу не пользовался. Он выстрелил, но не в капитана, а в ящик с ретрансляторами на перилах моста. Искры взметнулись в небо, и волна электромагнитного импульса ударила по дронам. Фениксы затрепетали, сталкиваясь друг с другом, их камеры взрывались синими фейерверками.

— Ты сумасшедший?! — Генда развернулся к нему, голограмма лица исказилась багровым.

О́ни тоже повернул голову. Его единственный глаз был как чёрная дыра с мерцающей радужкой. Юта застыл — в зрачке-линзе отражался он сам, но в тряпье бездомного, с ожогами кислотного дождя на лице, на руке — татуировка «Eclipse-9 Beta Tester». Воспоминание, которого не было. Нет, которое стёрли.

— Что... — Юта схватился за виски, где нейро-импланты горели, как раскалённые иглы. — Это не я.

Он упал на колени, в мозгу стучало: «Доступ запрещён! Доступ запрещён. Доступ...»

Каори подбежала к нему, её голос звучал как сквозь воду:

— Ты понял, да? О́ни показывает то, что у тебя украли.

В этот момент на её груди вспыхнула красная точка. Луч снайперского прицела с небоскрёба PanSolar дрожал у её сердца, как голодная пиявка.

— Капитан! — закричал Юта. — Они стреляют в свою же!

Генда засмеялся. Его экзоскелет раскрылся, как крылья хищной птицы, и из него выдвинулась лазерная ракетница.

— Мисс Сатоши — предатель корпорации. А предатели...

Юта рванул её за руку. Луч прожёг бетон, вырвав кусок парапета в сантиметре от головы Каори. Он потащил её под арку моста, где ржавые балки образовывали клетку из теней и света.

— Держись ближе! — крикнул Юта, но голос потонул в рёве О́ни.

Демон взмахнул палицей, и мост содрогнулся. Из трещин в асфальте вырвались голограммы — тысячи рук, тянущихся к небу. Они схватили дроны и швырнули их в воду. Всплески подняли волны, и Юта увидел вместо залива цифровой океан. Под поверхностью плавали лица: старики, дети, девушка с зонтиком... Все 2 346.

Где-то сверху раздался скрежет металла. Капитан Генда в экзоскелете, напоминающем скелет кибер-демона, вырвал опору моста. Стальные тросы лопнули, как гитарные струны, и Реинбоу Бридж затрещал, оседая в воду. О́ни рухнул на колени.

— Нет! — Каори рванулась вперёд, но Юта схватил её за пояс.

— Ты умрёшь!

— Он последний шанс! — её голос сорвался на крик. — Без него PanSolar сотрут всё!

Юта оглянулся. На пирсе, под нависающей громадой полуразрушенного моста, валялся ржавый терминал. Корпус был испещрён граффити: «Мы не батарейки», «Верните нам сны». Юта воткнул в разъём свой нейро-кабель, игнорируя предупреждения системы, и данные потоком хлынули в его голову.

Мост застонал, погружаясь в воду, и демон перевалился через парапет. Залив вздыбился, вода превратилась в экран гигантского кинескопа: чёрно-белые волны обрушились на берег, неся в себе обрывки телепередач 90-х. Реклама газировки с пузырьками-смайликами, аниме про роботов-самураев, выпуск новостей о запуске первой AI-станции... Дроны-фениксы, словно мотыльки, бросались на мерцающие кадры, их когти застревали в пиксельных лицах дикторов. Один за другим они падали в воду, взрываясь синими вспышками короткого замыкания.

Юта выдернул кабель, будто обжёгся, глаза его были полны понимания.

— Это не было сбоем... Их умышленно стёрли. Чтобы заправить свои AI.

«Цель уничтожена! — раздался голос капитана Генда через усилители. — Новая цель — предатели PanSolar!»

— Бежим! — Каори схватила Юту за рукав, отрывая от терминала и таща к люку обслуживания. Её шрам светился, как провод под напряжением.

Они прыгнули в шахту лифта, давно не работавшего. Юта ударился о стену, и из кармана выпала кукла кокэси. Она покатилась по решёткам, её треснутый глаз вспыхнул.

Голограмма доктора Сатоши: «О́ни — не программа. Он молитва. Молитва душ, слившихся в цифровое божество, которую PanSolar превратили в вирус».

Сверху донесся рёв. Капитан Генда спускался за ними, пробивая сталь кулаком экзоскелета.

— Где выход?! — закричал Юта, хватая куклу.

Каори ткнула пальцем вниз. На дне шахты плескалась вода, но не настоящая — густая, как жидкие кристаллы.

— В цифровое подполье. Ныряй!

Они прыгнули. Юта зажмурился, ожидая удара, но вместо этого провалился сквозь слои данных:

Улицы Токио 80-х. Роботы-таксисты с трубками телефонов вместо голов. Неоновая реклама ламповых телевизоров. Голограмма матери машет ему из окна...

Они приземлились в подвале, стены которого были покрыты серверами с лампами накаливания. В центре комнаты стояла девочка в платье с подсолнухами — голограмма Каори десяти лет.

— Отец называл это «Камбэком», — настоящая Каори подошла к голограмме. — Местом, где время — это петля.

— Теперь я знаю всё… — прохрипел Юта, отдышавшись.

Девочка повернулась. Каори повернулась тоже.

— Твой отец создал алгоритм «Yami-no-Kami» — «Тьма богов». Это программа, которая собирала потерянные данные в… сущности. Но PanSolar испугались. Они взорвали электростанцию, чтобы скрыть утечку.

Каори кивнула.

Юта подошёл к одному из экранов на стене, заклеенному плёнкой из расплавленных дискет. На нём была видна панорама района Одайба. Сквозь зелёный фильтр она казалась раной — небоскрёбы вокруг старой электростанции напоминали чёрные иглы, сшивающие небо.

— Отец пытался остановить их. Он знал, что его возьмут, — Каори вытерла лицо рукавом. — Тогда он оставил мне куклу кокэси и инструкцию. Я хочу, чтобы ты вспомнил, кем ты был, — она ткнула пальцем ему в грудь.

Юта посмотрел на свои руки. Шрамы от нейро-имплантов Eclipse-9 зудели, как будто под кожей копошились забытые воспоминания.

Экран внезапно завибрировал. Карта города вспыхнула кроваво-красным, отмечая район Одайба.

— О́ни ещё жив, он там, — Каори взволнованно обвела пальцем эпицентр. — Где погибли две тысячи триста сорок шесть человек. Где родился Токио-3. Где родился он сам из ярости погибших. Чтобы остановить PanSolar, надо разбудить всех, — голос Каори дрожал. — Даже если это убьёт меня.

В этот момент, словно в ответ на её слова, сверху рухнул капитан Генда. Его экзоскелет трещал, но он поднялся, нацелив лазерный пистолет на Каори.

— Кончай фантазировать. Я переродил этот город! — заорал капитан. — Из пепла я сделал машину! А вы... вы не понимаете!

Юта вышел вперёд и поднял куклу кокэси как оружие. Теперь он увидел, что трещина на её лице совпадала со шрамом Каори.

— Я не позволю тебе сделать это… — он жалел, что потерял свой пистолет на мосту.

Из оружия капитана Генда вырвался смертоносный луч, но поймала его кукла. Она не рассыпалась в щепки, а словно преобразовала энергию в иное поле: вместо девочки в платье с подсолнухами появились данные.

Станция «PanSolar Zero». Капитан Генда вводит код активации. Надпись: «Эксперимент Yami-no-Kami. Жертвы: 2 346. Подтвердить?» Его рука дрожит. Вспышка. Кадры с камер: люди растворяются в свете, их крики превращаются в статику. Доктор Сатоши в соседней комнате бьётся в истерике: «Они не топливо! Они души!»

Капитан Генда замер, и Каори воспользовалась заминкой. Её пальцы впились в плечо Юты.

— О́ни дал мне карту, — быстро шепнула она ему сзади и коснулась ледяными пальцами его виска. Мир словно рассыпался на биты.

В этот момент голограмма из куклы завибрировала вместе с криком доктора Сатоши и снова превратилась в лазерный луч, срикошетив вверх. Зыбкий потолок, отделяющий цифровое подполье, прорвался, и в подвал обрушился поток данных.

* * *

Цифровой океан вынес их к руинам электростанции. Здесь, среди ржавых ферм серверов, О́ни ждал — божество из душ, слившихся в один крик против жестокости и забвения. Его тело теперь словно состояло из тысяч людей, слипшихся в цифровую скульптуру.

Юта засмотрелся на ужасающего демона и не заметил, как раздался выстрел. Луч вошёл в его плечо с глухим хлюпающим звуком, будто пробил не плоть, а перезревший фрукт. Он вскрикнул, скорее не от боли — от неожиданности. Кукла кокэси выскользнула из его ослабевших пальцев, вращаясь в воздухе. Каори прыгнула, вытянув руку, и деревянная голова ударилась о её ладонь, оставив на коже ожог.

Демон взревел, он хотел поднять палицу для удара, но тело рассыпалось до пояса. В дыре на его груди трепетала спираль ДНК, переплетённая с бинарным кодом. В трещине на деревянной голове куклы пульсировал жёлтый свет — тот же, что и в груди О́ни. И тогда Каори поняла. Она сжала куклу, как гранату, и со всей силы швырнула её в асфальт.

Кокэси разбилась с хрустом сталкивающихся миров. Золотой свет хлынул из осколков, ударив в небо столбом, который пронзил искусственные облака. О́ни вскинул голову и завыл — звук был похож на гудение высоковольтных проводов, смешанное с плачем тысячи детей.

Световая спираль обвила Каори. Её шрам-трещина на лице затянулась голограммами — не плотью, а кадрами её прошлого: отец читает ей сказку, первый школьный день, смех матери, чьё лицо было скрыто шумом.

— Папа... — она протянула руку к спирали, и свет ответил всплеском.

О́ни поднялся на огромных руках. Его оставшееся тело теперь состояло не из пикселей, а из лиц — 2 346 лиц, каждое с уникальными чертами, каждое кричащее беззвучно. Женщина с зонтиком, старик с голубями, подросток в майке с аниме-персонажем... Они сплетались в плоть цифрового божества, чьи рога стали антеннами, транслирующими правду.

Капитан Генда опустил пистолет. Его экзоскелет, минуту назад ревущий мощью, захлебнулся и отключился. Голограмма-смайлик на лице погасла, обнажив обгоревшее лицо с пустыми глазницами.

— Вы хотели энергии? — голос О́ни звучал хором: детский смех, старческий шёпот, женская молитва. — Получите.

Демон вонзил палицу в асфальт. Ударная волна прокатилась по городу, и все неоновые вывески PanSolar погасли. Наступила тишина, густая, как смола.

Потом зажглись огни.

На месте рекламы «NeuroBubble Tea» вспыхнули бумажные фонарики с именами. Окна небоскрёбов засветились тёплым жёлтым, как в домах с татами и циновками. Даже воздух изменился — запах озона сменился ароматом жареного тофу и кедровых благовоний.

— Что он сделал? — Юта встал, касаясь голограммы-повязки на плече на месте ранения.

— Вернул городу душу, — Каори указала на витрину магазина. Вместо голограмм там стояли аналоговые телевизоры, показывающие семейные видео 90-х.

Генда упал на колени. Его кибер-импланты плавились, капая на асфальт жидким металлом.

— Нет... это невозможно... — он пытался стереть с лица текущие чипы, но пальцы проваливались в гниющую плоть. — Я... я строил будущее...

О́ни протянул к нему руки. Лица в его теле заговорили:

— Ты стёр мою дочь!

— Ты украл наш рассвет!

— Ты стал демоном, которого сам же создал!

Капитан закричал, когда спираль ДНК коснулась его лба. Его воспоминания вырвались наружу:

Он в костюме PanSolar подписывает приказ о «чистке» квартала. Дроны-фениксы сжигают архивные серверы. Женщина с зонтом бросается под луч, прикрывая ребёнка...

О́ни наклонился, его рога-антенны замерли у виска капитана.

— Твоё наказание — помнить.

Спираль разматывалась, погружаясь глубже в спектр памяти:

Генда-ребёнок в хижине на окраине Токио. Он рисует мелом сакуру на стене. Мать гладит его по голове: «Когда-нибудь ты построишь небоскрёбы, которые достанут до звёзд».

— Мама? — Генда протянул руку к видению. — Я же... я не хотел...

Спираль впилась в капитана Генда. Его тело затряслось, выплёвывая импланты. На месте кибернетических протезов появилась обычная плоть — морщинистая, покрытая ожогами, но человеческая.

Каори подошла, глядя на бывшего капитана, который теперь казался беспомощным стариком.

— Он... он стал тем, кем был.

Юта взял её за руку. Вокруг них город продолжал перерождаться.

Небоскрёб «PanSolar Tower» преобразился — его стеклянный фасад теперь отражал не голограммы, а облака, настоящие облака. Дроны-фениксы, очищенные от корпоративного кода, несли в когтях саженцы сакуры.

О́ни стоял в эпицентре, его тело постепенно растворялось. Каждое лицо в его груди улыбалось, превращаясь в лепесток вишни.

— Спасибо, — сказал хор голосов. — Теперь мы можем спать.

Демон посмотрел на Каори в последний раз. В его глазу-линзе мелькнуло лицо доктора Сатоши, кивающего с улыбкой.

— Папа... — она шагнула вперёд, но О́ни уже рассыпался дождём из пикселей.

— Нет! — Каори протянула руку, но Юта обнял её.

— Он не умер, — он подставил ладонь, и вскоре цифровая жидкость собралась на ней. Внутри пульсировал код. — Он в каждом бите теперь.

Капли падали на асфальт, оставляя лужицы света. В каждой — чьё-то счастливое воспоминание.

— Что будем делать теперь? — спросил он.

Каори взяла осколок куклы кокэси и вложила ему в ладонь.

— Строить новую легенду.

И тогда дождь кончился. Настоящий дождь. На горизонте, сквозь растворяющиеся облака, взошло настоящее солнце — тёплое, пахнущее не пластиком, а морским бризом. Первое за пятнадцать лет. Его свет отразился в миллионе капель на асфальте, каждая — как окно в прошлое, которое наконец стало будущим.

Токио-3 проснулся под шёпот биолюминесцентных вишен. Их лепестки, сотканные из шёлка и нанопроводов, светились мягким розовым, отражаясь в лужах от ночного дождя — настоящего дождя, оставившего на асфальте узоры из капель, а не кислотных ожогов. Дроны-фениксы, теперь с крыльями из рисовой бумаги, кружили над улицами, рассыпая голограммы: семья за воскресным ужином 1999 года, дети, запускающие воздушных змеев, пара, танцующая под радиоприёмник на крыше.

Юта сидел на краю бывшей «PanSolar Tower», ныне «Башни Сакуры», чиня свои AR-очки паяльником из дедушкиного гаража. Линза, когда-то показывавшая рекламу и статусы, теперь отображала призраков: здесь старый робот-мусорщик напевал колыбельную, там голограмма женщины с зонтиком покупала воображаемые такояки. Он щёлкнул переключателем, и мир наполнился полупрозрачными тенями, танцующими с живыми людьми.

— Привет, призрак, — он кивнул голограмме девочки, бегущей за мыльным пузырём. Та улыбнулась, рассыпавшись на пиксели.

На крышу поднялась Каори. Её фиолетовые волосы были собраны в хвост, а шрам-молния на щеке теперь напоминал арт-объект — по нему бежали микроскопические светодиоды, складывающиеся в узоры.

— Что с О́ни? — спросил Юта, не отрываясь от пайки.

Каори коснулась нейро-чипа за ухом. На ладони возникла голограмма: крошечный О́ни сидел в позе дзадзен, окружённый виртуальными лепестками.

— Он теперь везде, — Каори улыбнулась. — В каждом чипе, в каждой капле дождя. Пока жива память...

Где-то внизу, на перекрёстке, заиграла скрипка. Живая, без цифровых эффектов. Они спустились по пожарной лестнице, зацепившись взглядом за необычную компанию: три старушки в кимоно с планшетами вместо вееров и киборг с лицом, наполовину закрытым шрамами. Бывший капитан Генда, теперь без имплантов, тёр бензином татуировку «PanSolar» на запястье.

— Думаешь, он выживет? — Юта кивнул в сторону Генды.

— Отец говорил, что память — это не груз, — Каори взяла его за руку. — А инструмент.

Они вышли на площадь, где когда-то бушевала битва. Теперь здесь цвёл рынок: роботы-продавцы предлагали аналоговые фотоаппараты и чипы с «запрещёнными воспоминаниями», старики учили детей складывать хайку из голограмм, а в воздухе витал запах настоящего рамена — того самого, из киоска, который Юта видел лишь в картинках О́ни.

Дождь начался внезапно. Тёплый, с запахом земли, а не железа. Люди задрали головы, ловя капли языками, смеялись, не боясь ожогов.

— Знаешь, что самое странное? — Юта снял очки, чтобы дождь омыл лицо. — Я больше не вижу снов.

— Потому что они стали реальностью, — Каори указала на небоскрёб, где в окнах вместо голограмм горел свет семейных гнёзд.

Они шли под дождём, не ускоряя шаг. Где-то над головой пролетел феникс, роняя голограмму: доктор Сатоши обнимал дочь у входа в лабораторию. Капли стирали изображение, но не смысл.

Токио-3 дышал. Не рёвом турбин, а шелестом вишен, смехом детей, скрипом старых вывесок. И где-то в сети, между битами и воспоминаниями, маленький О́ни улыбался, складывая новую легенду из обрывков прошлого.