Конфуз галактического масштаба (джен)

В величественных залах Императорского Сената царило напряжение, схожее с закипающим котлом, к которому намертво прикрутили крышку.

Сегодня должен был прозвучать голос надежды, той самой искры, что могла бы воспламенить пламя восстания среди колеблющихся звездных систем. Но прежде всего это была самая рискованная ставка Мон Мотмы — скромной представительницы Чандриллы, чей решительный взгляд обещал заговорщикам поддержку против грозного Императора Палпатина.

Сенатор Бейл Престор Органа произнес процедурную речь, в которой передал слово ближайшей политической союзнице. Он чувствовал уверенность, зная, какую миссию доверил своей соратнице. А потом наступил тот самый миг... Тихо кашлянув и внутренне собравшись, Мон Мотма на платформе всплыла на уровень платформы спикера Сената. Ее лицо, в которое впились сотни камер, было серьезным и сосредоточенным. Чандриллианка начала говорить четким, хорошо поставленным голосом, достойным истинного лидера сопротивления...

Но буквально с первых слов внезапный спазм в животе едва не скрутил доблестную сенаторшу. Ей пришлось даже ухватиться на бортик платформы. Тишину зала нарушили звуки совершенно иного характера. Лицо женщины побледнело, глаза лихорадочно метались и прежде чем закусить губу, Мотма крикнула.

— Простите меня!

Платформа стремительно возвратилась на место. В зале заседания постепенно нарастал шум. Многие сенаторы были обескуражены увиденной картиной, не понимая что происходит, но иные, более сообразительные, уже посмеивались себе под нос.

Перед тем, как покинуть платформу, организм Мотмы выдал длинную трель, которая прозвучала особенно громко, после чего она выбежала в коридор, сгорая от стыда. Это стремительное бегство вызвало взрыв хохота, смешанного с недоумением и насмешливыми комментариями даже тех сенаторов, которые ранее тайно выступал против Нового Порядка Империи.

Среди хаоса вспыхнули дискуссии, пересуды о её странном поведении распространялись подобно инфекции. Один пожилой сенатор, как раз из оппозиции, раздраженно пробормотал своей соседке.

— Ну вы видите? Вот это и есть бунт свободной личности?...

Бейл Органа, был в полном смятении. Он сидел, спрятав ладони в лицо, и хотел полностью абстрагироваться от этой реальности.

Это была катастрофа, превосходящая любые ожидания. Не только в буквальном смысле её выступление прервалось неприятностью, но и символически — сам факт такого позорного финала стал настоящим ударом по духу всех сторонников перемен. Как могли теперь граждане доверять человеку, чья героическая речь так толком и не начавшись, закончилась столь жалко и комично?

Мон Мотма долго не выходила из туалета, пытаясь справиться с приступом расстройства кишечника. Но даже тогда она понимала, насколько сильно пострадало дело сопротивления из-за простой физиологической неудачи. Когда Мотма наконец-то сумела успокоиться, она вышла из туалета, который по не иначе как злой иронии оказался мужским, ее растрепанную и помятую встретил наряд дежурных врачей и когорта журналистов с желанием взять комментарий у деятеля. потерпевшего полное политическое фиаско. Глаза Мотмы блестели слезами гнева и разочарования, ведь она знала, какой шанс упустила сегодня. Но главное чувство, оставшееся после произошедшего — понимание того, что даже самые великие идеи способны рухнуть из-за случайности.

Императору Палпатину тоже доложили об этом нелепом инциденте, на что он только посмеялся своим знаменитым добрым голосом. После чего вернулся к своей повседневной деятельности — работе на благо Империи и ее граждан.

Прошло несколько лет.

Поскольку один из основных лидеров мятежа был серьезно дискредитирован в глазах своих соратников, постепенно начались разногласия и борьба за власть. Бейл Органа не сумел удержаться у власти и оставил эту организацию, которая, впоследствии, превратилась в обычную пиратскую шайку уже безо всякой благой идеологии.

Мон Мотме же пришлось смиренно вытерпеть множество шутливых прозвищ вроде «леди-ракета», «сенатор-свиристель», «говорящая животиком». Она ещё некоторое время про-заседала в Сенате, но так больше и не выступала с какой-либо речью или законопроектом. После того, как ее замужняя дочь родила, Мотма подала в отставку. Она выразила желание быть ближе к семье. Отставка сенаторши была принята, а на ее место был назначен молодой патриот.

Вот так и завершилась эта история и многие миллиарды живых существ остались жить-поживать, да добра наживать)