Взрыв (джен)

Тишину в кабинете дома Лавгудов нарушал лишь тихий перезвон крошечных колокольчиков, висевших на верёвочке над столом. Пандора Лавгуд склонилась над своим величайшим творением. Это не было зельем и не было заклинанием в привычном понимании. Она пыталась поймать саму радость.

Она заметила, что некоторые редкие существа, вроде феерических бабочек, оставляют после себя в воздухе невидимый, но ощутимый след чистого, светлого чувства. Её теория была проста: если собрать достаточное количество этих эфемерных частиц и стабилизировать их с помощью обратного заклинания к заклятию Тоски, можно создать постоянный источник счастья. Своего рода противоядие от уныния и отчаяния.

Перед ней парил прозрачный шар, похожий на мыльный пузырь, но невероятно прочный. Внутри него танцевали миллионы искорок, собранных ею за долгие месяцы. Они переливались нежным золотистым светом и наполняли комнату ощущением безмятежного летнего утра.

Остался последний штрих — закрепить конструкцию. Для этого требовалась магия, основанная на абсолютной, безоговорочной вере. Вера в то, что прекрасное может быть прочным. Вера в невозможное.

Пандора подняла палочку. Её маленькая дочь, Луна, сидела в углу на ковре и с восторгом наблюдала за маминой работой, её большие серебристые глаза были полны абсолютного доверия.

— Фикситас Фелицитас! — прошептала Пандора, вкладывая в заклинание всю свою надежду.

Искры внутри шара вспыхнули ослепительно ярко. Слишком ярко. Магия, рождённая на стыке алхимии и чистой эмоции, была непредсказуемой. Частицы радости, сжатые в замкнутом пространстве, вместо того чтобы стабилизироваться, вступили в реакцию, которую Пандора не предусмотрела.

Раздался взрыв.

Но это был не шквал огня и разрушения. Это был взрыв света и звука. Ослепительная, тёплая волна чистого, ничем не омрачённого счастья заполнила комнату. Она была физической, осязаемой. Казалось, сама вселенная на секунду засмеялась от восторга.

Волна докатилась до Луны, и девочка заливисто рассмеялась, ощущая непривычную, переполняющую её эйфорию.

А потом свет погас. Так же быстро, как и появился.

Когда Ксенофилиус вбежал в комнату, он застал лишь тишину. Пандора лежала на полу с умиротворённой улыбкой на лице. Её сердце, не выдержав такого внезапного, всепоглощающего прилива чувств, остановилось. Она не погибла от тёмного артефакта или злого заклятья. Она пала жертвой собственного гения и желания подарить миру немного чуда.

На полу рядом с её рукой лежал крошечный, тёплый осколок прозрачного материала. Он слабо пульсировал золотистым светом. Ксенофилиус поднял его. Это было единственным, что осталось от великого открытия его жены. Позже он вставит его в подвеску для дочери.

Этот взрыв не оставил после себя пепла и разрушений. Он оставил тихую грусть, незаживающую рану в сердце маленькой Луны и крошечный осколок пойманной радости, который будет согревать её всю жизнь. Напоминая, что некоторые эксперименты стоят всего, даже цены в целую жизнь. И некоторые открытия слишком прекрасны, чтобы этот мир мог их вынести.