Чары Лили (гет)

1979

Северус позволил себе слабо улыбнуться, наблюдая за Лили, которая накручивала прядь своих ярко-рыжих волос на тонкий палец. Она склонилась над новым текстом по Чарам, который прислал ее любимый профессор Флитвик этим утром, и от усердия даже высунула кончик языка.

Северус, на контрасте, сидел настолько прямо, насколько это было возможно на старом мягком стуле Лили, журнал по зельеварению дожидался его на кофейном столике неподалеку. В одной руке он держал бокал вина, который дала ему жена в тот момент, когда он переступил порог дома. Мужчина медленно поднес бокал к губам, скользя взглядом по миниатюрной фигуре Лили.

Он никогда не уставал смотреть на свою жену, по-прежнему удивляясь, что она хотела быть с ним. Что Лили позволила Северусу быть для нее больше чем другом. Северус сделал еще один маленький глоток вина и позволил воспоминаниям вернуть его в седьмой год их обучения в Хогвартсе.

Джеймсу Поттеру давно нравилась Лили, но только на седьмом курсе он решился на открытые действия. Северус со стороны наблюдал, как черноволосый красавец, капитан команды по квиддичу и один из самых популярных парней школы прилагает все возможные усилия, чтобы завоевать сердце рыжеволосой подруги Северуса. И в тот момент он понял, что Лили, скорее всего, скоро будет потеряна для него навсегда. Поэтому он и был потрясен, когда его подруга пришла к нему ночью, после того как целый день провела с Джеймсом в Хогсмиде.

На следующее утро Северус проводил Лили в гриффиндорскую гостиную, и они встретили крайне раздраженное трио Мародеров перед портретом Полной Дамы. Блэк, как и следовало ожидать, пообещал «стереть самодовольное выражение с лица Нюньчика», а Люпин, в этот момент, пытался всеми силами удержать другого своего друга. Поттер, хоть и был более сдержан, чем обычно, дрожал от ярости. Лили посмотрела на них извиняющимся взглядом и послала Северусу полуулыбку, прежде чем скрыться в холе, ведущем в гостиную. Оборотень завел своих друзей следом за ней, а Северус прошел весь путь до подземелий, улыбаясь.

— Сев, — голос Лили оторвал мужчину от воспоминаний, и он снова сосредоточил взгляд на своей жене. Она не смотрела на него, все ее внимание было сосредоточено на тексте по чарам. — Я думаю, что мы сможем это сделать, — сказала она, и Северус незамедлительно встал и пересек комнату. Его желудок при этом болезненно сжался.

Лили, продолжая внимательно изучать текст, рассеянно протянула руку своему мужу, и он осторожно взял ее, сразу почувствовав пожатие. А потом Северус изящно сел на стул напротив Лили в ожидании объяснений, и через какое-то время, наконец, она подняла взгляд на него и вздохнула.

— Что там? — спросил Северус. Лили покачала головой, и от этого движения ее волосы разметались по плечам. Не задумываясь, Северус пригладил непослушные пряди кончиками пальцев свободной руки. Зеленые глаза его жены засияли от такого проявления заботы, и она улыбнулась.

Мужчина опустил руку и позволил себе улыбнуться еще раз. Лили же откинулась на спинку стула и принялась снова нервно накручивать прядь волос на палец.

— Сев, чары, подобные этим, никогда не применялись ранее, — сказала она, — и я не знаю, сработают ли они, но сейчас это наш единственный шанс.

Северус нахмурился, а Лили стала обеспокоенно прикусывать нижнюю губу в напряженном молчании. Вина обрушилась на мужчину, и ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы подавить желание выпустить пар. Однако несколько минут очищения разума сделали свое дело, и он снова обрел контроль над собой и разжал руки.

— Лили, — тихо сказал Северус, и его жена посмотрела на него. Мужчина был уверена, что она узнала этот тон. Это было совершенно очевидно по ее обреченному выражению лица. Мало того, он точно знал, что именно она ответит на это часто повторяющееся предложение. Но и это не смогло остановить Северуса от того, чтобы снова попробовать, даже несмотря на то, какую боль причиняли эти слова:

— Поттер сможет обеспечить твою безопасность, так что нам не придется прибегать к помощи чар. И мы по-прежнему сможем…

Однако на этот раз Лили даже не дала своему мужу закончить. Она упрямо сжала челюсти и осторожно высвободила руку, а Северус при этом почувствовал какую-то странную пустоту в ладони и поспешил опустить ее. Руки же Лили теперь стискивали ручки кресла, в котором она сидела.

— Нет, Северус, — твердо сказала она, — мы уже говорили об этом много раз. Ты мой муж, и для меня не имеет значения, насколько это опасно.

Северус стиснул зубы, его раздражение практически сравнялось с гневом его жены. И совершенно не имело значения, что он снова и снова обещал себе сдерживаться и не давать своему взрывному характеру брать верх, он был слишком вспыльчивым:

— Мы говорим не о простой опасности, Лили. Волдеморт не рядовой волшебник, а моя мать не делает пустых угроз, — Лили сделала вид, что не заметила явное предупреждение в голосе своего мужа, и резко встала с кресла, при этом текст по чарам со стуком упал на деревянный пол.

— Этот ублюдок не заставит меня прятать голову в песок от страха, Северус. И мне плевать на угрозы твоей матери. Я заставлю чары работать, чего бы мне это не стоило, — Лили упрямо скрестила руки на груди и раздраженно посмотрела на своего мужа, который уже стоял напротив нее.

— А если они не сработают, Лили… что тогда? — спросил Северус. — Моя мать постарается воплотить свои угрозы в жизнь, и я не смогу позволить этому случиться. — Мужчина отвернулся и немного помолчал, а когда снова заговорил, его голос был хриплым от переполнявших его чувств: — Даже перспектива видеть тебя с Джеймсом Поттером более приемлема для меня, чем то, что может сделать с тобой Эйлин.

Еще до того, как Северус закончил говорить, Лили сократила расстояние между ними и обхватила маленькими ладошками шею мужа и притянула его к себе. Мужчина разжал руки, и они безвольно повисли вдоль его тела.

С привычной легкостью Лили прижалась к груди своего мужа, и Северус немедленно ответил на объятие: он обхватил руками талию жены и крепко прижал ее к себе. Женщина подняла голову, и в тот же момент, их губы встретились. Лили нежно поцеловала своего мужа и прижалась головой к его груди.

На самом деле, Северус с самого начала распознал в действиях своей жены манипуляцию и теперь печально покачал головой:

— Лили, — мягко укорил он ее. Лили улыбнулась в рубашку своего мужа, а Северус поднял руку и нежно погладил огненные локоны. — Это очень серьезно, — снова попробовал он, но жена ему не ответила, продолжая медленно гладить спину Северуса. Он вздохнул и поцеловал ее в макушку, прежде, чем осторожно отстраниться.

Лили, слегка нахмурившись, посмотрела на него, но, так и не дождавшись от мужа ни слова, покачала головой:

— Я знаю об этом, Сев, и принимаю это со всей серьезностью. Но я не смогу оставить тебя.

— Хорошо, я готов подождать какое-то время, Лили, — серьезно сказал Северус, — но если чары не сработают, то нам придется следовать первоначальному плану. — Мужчина напрягся, ожидая ответной тирады, но его жена только кивнула, и он почувствовал как напряжено ее тело, когда она глубоко вздохнула.

— Хорошо, — тихо сказала Лили, но в ее взгляде была видна уверенность, когда женщина отрывисто произнесла: — Но я сделаю так, чтобы они сработали.

Северус подавил желание ответить ей резко, понимая, что она согласилась только потому, что уверена, что чары будут работать. Знал он и то, что Лили будет бороться за другое решение, если этот план провалится. Но Северус просто не видел другого решения.

И, если чары Лили на самом деле не сработают, он намеривался заставить ее сдержать данное слово, в не зависимости от того, какую боль это принесет ему. Поттер, подумал он с горечью, сможет защитить его жену от Темного Лорда. А больше никому мужчина бы это и не доверил.

* * *

Несколько недель спустя Северус направлялся на встречу со своей матерью в бистро. Он кивнул Эйлин, встретившись с ней взглядом, и направился к столику, заметив, что она, сузив глаза, наблюдает за его передвижениями.

— Мама, — произнес он, опускаясь на свой стул.

— Ты примешь Метку сегодня, — сказала Эйлин. Это был не вопрос, а утверждение, хотя Северус все-таки расслышал дрожь в голосе матери, чему он даже обрадовался. Значит, он еще мог озадачивать эту женщину настолько, что ее давно и надежно погребенные эмоции выходили на поверхность.

— Да, — просто ответил ей Северус и заметил, что она ощутимо расслабилась: ее, до этого стиснутые пальцы, расслабились и теперь спокойно лежали на поверхности стола.

— Мне отвратительна мысль, что ты делаешь это только ради того, чтобы защитить своих друзей.

Северусу пришлось приложить усилие, чтобы не показать свой гнев и не стиснуть челюсти, но он смог сдержаться, и Эйлин ничего не заметила, хотя внимательно наблюдала за реакцией сына.

— Мотивы моих поступков не имеют значения, мама, — сказал он ровным голосом.

— Для Темного Лорда они имеют значение.

Мужчине снова пришлось заставить себя успокоиться и сохранить на лице маску абсолютного безразличия.

— Мои мысли принадлежат только мне.

На это Эйлин было нечего возразить. Хотя его отец и был довольно жестким учителем во время ежедневных занятий Окклюменцией, результаты превзошли все ожидания: ментальный барьер Северуса во много раз превосходил отцовский. И в этот день мужчина был неожиданно благодарен своему отцу.

— У тебя есть что-то еще? — формально спросил он свою мать, на что Эйлин покачала головой и подняла руку, отпуская сына.

Когда Северус поднялся, чтобы уйти, его мать снова пристально посмотрела на него.

— Даже если ты выполнишь последнюю волю своего отца, ты все равно не сможешь изменить того, что ему было бы очень стыдно за тебя. — Эти слова должны были глубоко ранить, но Северус уже очень давно перерос детское желание ублажать тех, кто подарил ему жизнь.

Так что он просто поднял бровь и отвернулся от своей матери, но весь путь до двери мужчина ощущал на себе взгляд Эйлин. Потом, уже выйдя из бистро, он собрал всю свою решимость, нашел место для аппарации к Волдеморту и приступил к воплощению первой части плана по защите Лили.

* * *

Несколькими часами позже, Северус оступился на пороге их с Лили дома после весьма жесткой аппарации. Его жена быстро подбежала и обхватила руками талию мужа, чтобы он не упал.

В тот же момент другая пара рук схватила мужчину за плечи, возвращая равновесие и осторожно провожая до любимого кресла Лили. Сильные руки, осознал Северус, но у него не оставалось сил, чтобы поднять голову и посмотреть, кому они принадлежат. Мужчина невидяще протянул руку, и в тот же момент Лили поймала ее и крепко сжала, даря своему мужу спокойствие и тепло.

— Лили, — прошептал он и почувствовал, как его жена опустилась рядом с ним на пол. Она положила голову ему на колени и поднесла их переплетенные пальцы к губам. Северус вздохнул с облегчением, чувствуя, как его утомленный разум затуманивается, и мужчина позволил забыть себе все, кроме ощущения нежных губ на своей руке и тепло тела рядом со своей ногой.

Он позволил себе опустить барьеры, защищающие его разум, чувствуя себя в полной безопасности. Это чувство приходило к нему только в присутствии Лили, так что он позволил потоку мыслей свободно течь… и забыть о боли этой ночи, позволяя жене убаюкать себя.

Через некоторое время, когда кошмары стали нарушать спокойствие его отдыха, Северус, все еще находясь в царстве снов, автоматически очистил сознание и отгородился от посторонних мыслей. Его разум стал бессознательно искать Лили, чтобы получить поддержку.

Связь между ними сформировалась в день, когда они были связаны как муж и жена, и эта связь была очень сильной, так что Лили незамедлительно и беспрепятственно пропустила мужа в свой разум. Северус наслаждался мыслями о любви, погружаясь все глубже и глубже в поток образов. И когда он закончил, он незамедлительно проснулся, пребывая в шоке от увиденного.

— Нет!

Лили мгновенно проснулась от крика своего мужа и испуганно вскочила на ноги. Она дико осмотрелась вокруг, прежде чем сфокусировать свой взгляд на Северусе. Женщина дотронулась до его руки, и это невинное прикосновение что-то сломало в мужчине, потому что на него свалилось осознание того, что именно его жена скрывала от него.

— Почему ты не сказала мне, Лили? — в отчаянии спросил он.

Его жена не стала спрашивать, что он имел в виду. Вместо этого она взяла руку Северуса в свою и осторожно устроилась у него на коленях. Он был напряжен, пока она усаживалась, но Лили сделала вид, что не заметила этого, обхватывая лицо мужа своими маленькими ладошками и приподнимая его.

Северус встретился с ней взглядом.

— Я знала, что ты не согласишься использовать чары, если будешь знать, — тихо сказала она, и глаза мужчины вспыхнули в приступе неконтролируемой ярости. Он резко встал со стула, поднимая жену вслед за собой.

Северус высвободился из объятий Лили, его руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Ты лгала мне, — резко обвинил он ее.

Лили выпрямилась под тяжелым взглядом Северуса, но раскаявшейся не выглядела.

— Да, сказала она, — я уже говорила тебе, что не собираюсь тебя потерять. И если бы ты знал, что я беременна, ты бы никогда не позволил мне остаться и отправил бы меня к Джеймсу, — ее голос был тихим и твердым, а Северус пытался успокоить себя.

Но, наконец, он не выдержал и сдался на волю эмоциям:

— И у меня было на это право! Как ты могла это сделать?

Лили продолжила в упор смотреть на своего мужа:

— Я знаю, что Джеймс смог бы хорошо позаботиться о нашем ребенке, но это не одно и то же. Мальчику нужен отец, Северус.

— Ну да, отец — Пожиратель Смерти? — насмешливо спросил Северус, а потом изумленно застыл. — Ч-что ты сказала? Это… мальчик? — и гнев отступил, оставляя после себя чувство растерянности.

Лили улыбнулась своему мужу и кивнула, ее глаза сияли от счастья. Ее улыбка стала еще шире, когда Северус неуверенно приблизился к ней и нерешительно поднял руку на уровень ее живота. Его рука смущенно и робко застыла около ее талии, и Северус поднял глаза на Лили, словно спрашивая ее разрешения. Женщина закатила глаза, а потом взяла руку мужа и уверенно приложила ее к своему животу.

Мужчина резко втянул воздух, почувствовав слабое порхание под тоненькой рубашкой своей жены, и снова поднял широко открытые глаза. Не говоря больше ни слова, Северус притянул Лили к себе и нежно поцеловал ее волосы. Все остальные мысли быстро оставили его в тот момент, когда Лили обхватила руками его шею.

И в тот момент значение имело лишь то, что у Северуса скоро появится сын.

1996

Впервые за несколько недель Гарри чувствовал себя отдохнувшим. Он провел последние шесть недель в маленькой спальне дома номер 4 по Тисовой улице, каждую ночь, ворочаясь и мечась на старом тоненьком матрасе, стараясь отогнать от себя образ крестного, молча падающего за завесу в Отделе Тайн. Попытки мальчика не увенчались успехом, и он практически перестал прилагать усилия, но, тем не менее, ежедневно отправлялся на несколько часов в кровать, изо всех сил стараясь отпустить печальные воспоминания.

Так и продолжалось до тех пор, пока Дамблдор, без лишних разговоров, не забрал Гарри в Нору, где он смог получить столь необходимый организму сон. И мальчик засыпал, как только его голова касалась подушки, лишь благодаря очень сильному зелью Сна без сновидений, которое специально варила для него миссис Уизли.

Первый вечер в Норе начался с того, что мама Рона наполнила тарелку Гарри всевозможными вкусностями и проследила, чтобы он съел все до последней крошки. После ужина миссис Уизли достаточно жестко приказала мальчику идти в постель, проигнорировав все возражения Рона и Джинни. И Гарри, слишком опустошенный и уставший, чтобы спорить, покорно последовал за миссис Уизли наверх и быстро улегся на кровать, которую поставили сюда специально для него, даже не потрудившись сменить одежду.

И в тот же момент миссис Уизли бросилась поправлять подушки и одеяла на кровати Гарри, перед тем как протянуть ему зелье, приговаривая:

— Выпей это… вот так… хороший мальчик.

Гарри выпил зелье без лишних вопросов, и, как только мальчик устроил свою темноволосую голову на подушке, он почувствовал, как нежная рука гладит его лоб, и после этого Гарри погрузился в благодатный, лишенный сновидений, сон.

На следующее утро, мальчик, не открывая глаз, повернул голову и протянул руку, чтобы взять свои очки в черной оправе с тумбочки. Он их на нос, открыл глаза и тут же увидел, как Рон пялится на него со своей кровати у противоположной стены. Чтобы привыкнуть к виду, уставившегося на него высокого рыжеволосого парня, Гарри пришлось несколько раз моргнуть.

— Доброе утро, Рон.

Рон усмехнулся и встал с кровати.

— Ну, ты и спать, друг. Мама заставила нас всех ждать завтрака до тех пор, пока ты не проснешься, так что пошли быстрее, — приказал он и легонько толкнул Гарри в плечо, когда тот сел.

Мальчик, было, замахнулся дать сдачи Рону, но тот с легкостью увернулся и уже у самой двери бросил через плечо:

— Поторопись, Гарри. Здесь Гермиона и она очень хочет тебя увидеть, — и выскользнул из комнаты. Гарри усмехнулся, почувствовав себя намного лучше от того, что Гермиона ждала его и сейчас, вероятнее всего, болтала с Джинни. Это было так здорово, снова оказаться вместе со своими друзьями.

После этого Гарри со всей возможной скоростью сменил одежду и быстро спустился на кухню. И в тот момент, когда он вошел в комнату и увидел, кто дожидается его, он расплылся в широченной ослепительной улыбке. Там были не только Рон, Джинни и Гермиона, но также Фред и Джордж и Ремус, которые тоже расположились вокруг накрытого стола. И все они широко улыбнулись, когда увидели, что Гарри направляется к ним.

Но миссис Уизли не дала им время даже поздороваться, а сразу же усадила Гарри на стул и поставила перед ним тарелку, наполненную яйцами и сосисками. Сверху она положила еще тост с маслом и подала мальчику большой стакан с тыквенным соком, а перед тем как отойти, приказала всем молчать и дать Гарри спокойно позавтракать.

Но никто ее, конечно же, не послушался. Как только женщина отошла от стола, Фред и Джордж с радостью бросились к Гарри и стали одновременно трясти обе его руки, а мальчику ничего не оставалось, как стараться усидеть на стуле. И когда близнецы, наконец, закончили, он поправил очки и радостно улыбнулся своим друзьям.

Джинни и Рон смеялись над очередной шуткой своих братьев, а Гермиона всем им снисходительно улыбалась. Ремус тоже улыбался, но его глаза казались грустными, особенно, когда он смотрел на Гарри. Глядя на своего старшего друга, мальчик почувствовал боль, и его затопило острое чувство вины от осознания того, через что пришлось пройти Ремусу из-за потери лучшего друга.

Гарри улыбнулся старому другу своего отца и пообещал себе, что обязательно поговорит с ним после завтрака.

— Гарри, как ты? — голос Гермионы ворвался в мысли Гарри, и он, перестав изучать Ремуса, с облегчением повернулся к подруге.

— Лучше не придумаешь… особенно теперь, когда я здесь, — уверил он ее быстро, даже не сомневаясь, что она будет стараться расспросить его о деталях позднее, и одновременно стараясь показать, что у него действительно все хорошо.

Гермиона серьезно кивнула ему, в то время как Рон закатил глаза за ее спиной, так что Гарри пришлось приложить все усилия, чтобы сдержать смех. И он повернулся к близнецам, чтобы отвлечься от шутки Рона:

— Как там магазин приколов?

Фред ликующе потер руки, а Джордж щедро намазывал масло на свой тост.

— Лучше не бывает, Гарри. Мы даже смогли себе позволить нанять нескольких работников, — сказал Джордж, забавно имитируя Перси.

— На самом деле? — спросил Гарри, смеясь.

Фред заговорщически подмигнул и кивнул.

— Конечно, — проговорил он с набитым ртом, и Гарри пришлось отклониться, что увернуться от летящих в него кусочков завтрака.

В этот момент на кухню вернулась миссис Уизли и стала ворчать на всех, кроме Гарри и Ремуса, чтобы они вернулись к еде, а после этого, удалилась в гостиную. И Гарри тут же притупил к завтраку, с аппетитом расправляясь с едой на своей тарелке. Его друзья замолчали, скорее всего, признавая необходимость в «нормальном питании» для мальчика, на что им указала миссис Уизли, прежде чем уйти.

После того, как каждый из присутствовавших на кухне наелся, все, кроме Ремуса и Гарри, встали и направились к выходу, оставляя мальчика и старшего волшебника наедине. Рон вышел последним, перед этим бросив через плечо, что он, Джинни и Гермиона будут ждать снаружи, когда Гарри освободится, чтобы потом сыграть в квиддич.

Какое-то время оба сидели в тишине, но потом Ремус нарушил молчание:

— У тебя все в порядке, Гарри? Как ты справляешься?

Мальчику стало неуютно, и он поерзал на стуле, прежде чем ответить:

— Да… я не мог спать, — черты Ремуса обострились после этих слов, выражая беспокойство, и Гарри поспешил добавить: — Со мной все в порядке, Ремус, правда. — Мальчик мог с уверенностью сказать, что старший волшебник ему не поверил, но, тем не менее, кивнул.

— Ты не в порядке, Гарри, но это совершенно нормально, — Ремус провел рукой по своим седеющим волосам, и какое-то время оба молчали, а потом мужчина спросил: — Ты не хочешь об этом поговорить?

Гарри глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться.

— Ремус, мне так жаль. Я не должен был уходить в ту ночь, — мальчик хотел продолжить, но Ремус резко прервал его:

— Это не твоя вина, Гарри. Не стоит думать о случившемся с этой точки зрения. Сириус ни за что не позволил бы тебе винить себя.

Мальчик сглотнул и кивнул, но вина не отступила, продолжая давить ему на плечи. Он взял руку Ремуса в свою, и сначала мужчина выглядел удивленным этим жестом. Но через некоторое время, он все же сжал пальцы Гарри.

— А ты в порядке, Ремус? — хрипло спросил мальчик.

— Я работаю над этим, Гарри, — тихо, но жестко сказал Ремус, и Гарри снова почувствовал укол совести. Он просто кивнул, не зная, что сказать. — Гарри, ты можешь связаться со мной в любое время и по любому поводу, — добавил Ремус, слабо улыбаясь. — Профессор Дамблдор знает, где меня найти, если что.

Мальчик кивнул, и Ремус медленно встал со стула, в последний раз сжав руку Гарри, прежде чем отпустить ее. Потом мужчина надел старое потертое пальто, которое не могло скрыть излишней худобы его тела, и направился вдоль стола к задней двери.

— Береги себя, Гарри.

Повинуясь импульсу, который он и сам себе не мог объяснить, мальчик сделал несколько шагов по направлению к Ремусу и обхватил руками старшего волшебника, который, как будто только этого и ждал. Мужчина, с явным облегчением, крепко обнял Гарри, и мальчик, почувствовав напряжение в груди своего старого профессора, сжал руки вокруг Ремуса, стараясь утешить его, как мог. Они стояли так достаточно долго, хотя, когда мужчина, в конце концов, отстранился, Гарри почувствовал себя одиноко и отчаянно желал, чтобы сильные руки все еще обнимали его.

Ремус снова улыбнулся Гарри, и на этот раз улыбка достигла и его глаз. Мальчик улыбнулся в ответ, и мужчина ушел, не сказав больше ни слова. А Гарри прислонился к стене у двери и задумался: его мысли снова сосредоточились на Сириусе, но уже не вызывали такой боли и мук совести. Мальчик слабо улыбнулся самому себе и отправился к своим друзьям.

Оставшиеся недели у Уизли, по мнению Гарри, пролетели слишком быстро, хотя он без сомнений с нетерпением ждал возвращения в Хогвартс, так что не очень возражал. Большую часть дня он проводил, играя в квиддич и избавляя сад Уизли от гномов. Для мальчика не имело никакого значения, что Джинни и Рон постоянно жаловались, что это неприятная и сложная работа, Гарри же получал истинное удовольствие, избавляя сад Уизли от мерзких маленьких существ. Он также с огромной радостью связывался с Ремусом каждые несколько дней через камин, и мальчик с большим нетерпением ждал этих разговоров, чем ежедневных квиддичным матчей.

Однако, задолго до того, как Гарри был готов, наступило 31 августа, и мальчик, вместе с семейством Уизли и Гермионой, отправился по каминной сети в Косой переулок. Они встретили там Хагрида, и мистер Уизли, настаивая на соблюдении всех возможным мер предосторожности, предложил, вместе с Хагридом, сопровождать Гарри к его сейфу в Гринготтсе. Гермиона вызвалась идти с ними, а миссис Уизли повела Рона и Джинни за новыми мантиями.

Четверка быстро добралась до больших дверей Гринготтса и без приключений добралась до сейфа Гарри, разве что Гермиона, впервые проехавшись на тележке по подземельям банка, охала и ахала от испытываемых ощущений.

Мальчик торопливо достал ключ и отступил назад, пока гоблин открывал его сейф. Гарри первым вошел внутрь, Гермиона последовала за ним, а Хагрид и мистер Уизли решили дождаться друзей снаружи. Мальчик не стал тратить много времени на осмотр большой комнаты, хотя все равно он заметил большой деревянный сундук, которого не видел раньше, наполовину скрытый за внушительной стопкой галеонов.

Гарри обернулся и посмотрел на Гермиону, которая уже вовсю спорила с непокорным гоблином о правах магических существ. На секунду остановившись, мальчик закатил глаза и продолжил свой путь к сундуку. Он достаточно быстро преодолел небольшое расстояние, отделявшее его от нового предмета, и опустился возле него на колени. Гарри удивился, когда крышка сундука распахнулась при его прикосновении, ведь он думал, что понадобится ключ.

Гарри, на всякий случай, наклонил голову назад, ожидая какого-нибудь проклятия, но ничего не произошло. Успокоившись, мальчик медленно заглянул в сундук, опираясь на руки, чтобы опуститься еще ниже. В сундуке практически ничего не было за исключением нескольких вещиц сомнительной ценности и Омута Памяти, который стоял прямо посередине.

Охваченный предвкушением, Гарри заглянул в каменную чашу, чтобы получше рассмотреть серебряно-молочное вещество, но при этом не погрузиться в воспоминания, однако мальчик не смог наклониться ниже круглого обода. Гарри удивленно поднял голову и провел указательным пальцем по рунам на чаше. Он знал, что все равно не сможет ничего понять из древних символов, так что решил обратиться к Гермионе.

— Гермиона, — взволнованно прервал он монолог девушки, за что гоблин, кажется, был очень благодарен. Он отступил на несколько шагов, уверенный, что разговор еще не окончен. Хотя был совершенно не прав, потому что Гермиона сразу уловила ноты волнения в голосе своего друга и, взмахнув копной роскошных волос, поспешила к нему и опустилась на колени, в точности повторив позу Гарри.

— Ох, Гарри, это же Омут Памяти! О! — закричала его подруга в таком восхищении, словно нашла под рождественской елкой подарок в роскошной упаковке.

Также как и Гарри, Гермиона наклонилась и стала изучать чашу с воспоминаниями, но даже не попыталась опустить руку ниже обода, а потом девушка посмотрела на своего друга, и ее возбуждение только усилилось.

— Гарри, я думаю, что они были запечатаны чем-то вроде ментального поля. Я не могу сказать, как давно они здесь хранятся, но должно быть они принадлежат твоим родителям, — она радостно улыбнулась, а Гарри неопределенно кивнул.

— Ты знаешь, как снять это поле? — спросил мальчик, чувствуя, как в горле образуется комок. Если родители оставили эти воспоминания для него, то он очень хотел бы посмотреть их незамедлительно.

Гермиона задумчиво нахмурилась:

— Я, наверно, смогла бы, Гарри, если бы под рукой была подходящая книга… Но, может быть, мистер Уизли знает, — быстро предположила она, заметив расстроенное лицо своего друга.

Гарри расцвел от этой перспективы и, быстро пополнив запасы денег и убрав маленький кошелек в карман мантии, вытащил небольшой Омут Памяти из сундука.

Чаша была достаточно тяжелой, но Гарри смог пронести ее к выходу из хранилища и дойти до дожидавшихся их снаружи мистера Уизли и Хагрида. При виде Омута Памяти в руках Гарри отец Рона удивленно поднял бровь, а Хагрид попытался забрать чашу из рук мальчика. Но Гарри только покачал головой, сомневаясь, что гигант будет достаточно осторожен.

— Я нашел его в старом сундук, — взволнованно сказал мальчик мистеру Уизли.

Мужчина подошел ближе к Омуту Памяти и, также как и Гермиона в хранилище, опустил свою руку к ободу. Потом он достал свою палочку и коснулся ею верха сосуда, от чего содержимое чаши озарилось голубоватым сиянием, а мистер Уизли тепло улыбнулся Гарри.

— Это ментальное поле. Если хочешь, я сниму его, когда мы вернемся в Нору.

Гарри с энтузиазмом закивал, не уверенный, что сможет говорить, а Гермиона радостно улыбалась, инстинктивно сжимая его руку. И вся компания снова забралась в тележку, которая доставила их наверх с головокружительной скоростью.