Пуркуа бы и не па (гет)

* * *

Гарри Поттер открыл глаза и привычным жестом потянулся за очками. Нащупав их в ворохе впопыхах сброшенной мантии и нацепив на нос, он осторожно осмотрел пустой класс.

Господи, что это было? Что это было, черт возьми?

Поднявшись, Гарри натянул спущенные до лодыжек брюки и застегнул распахнутую рубашку. Он еще раз нервным взглядом окинул пустой класс — лишь луна, заглядывая сквозь узкий проём окна, заливала неясным и тусклым светом место только что произошедших, таких обескураживающих и неожиданных, событий.

Нет, претензий к этой сумасшедшей девчонке у юноши не было: припухшие губы помнили каждый подаренный ею поцелуй, мышцы сводило приятной болью, и сладкая нега растекалась по всему телу. Он, конечно, не так представлял свой первый раз с девушкой, но, черт возьми.… Это было необыкновенно!

Гарри подошел к окну и прислонился лбом к холодному стеклу. Прикрыв глаза, он постарался воссоздать картину произошедшего.

Все случилось быстро, стремительно, неправильно, великолепно.…

Возвращаясь с отработки, Гарри шел по темному коридору подземелий, бормоча под нос проклятия в адрес ненавистного преподавателя, и не видел ничего вокруг. Поэтому луч неизвестного заклятия беспрепятственно ударил по глазам, ослепляя и сбивая с ног, а последовавшее за ним заклинание «Петрификус Тоталус» полностью обездвижило не ожидавшего нападения Поттера.

Почувствовав как его, ослепленного и обездвиженного, поднимают с помощью левитации, юноша мысленно попрощался с друзьями и приготовился к самому худшему.

Только когда ничего не понимающую жертву опустили на пол, произнесли заглушающее заклинание и забрали волшебную палочку, тело снова обрело способность двигаться. Но только на мгновение. Уже через секунду заклинание прочно пригвоздило руки и ноги несчастного к полу. Соответственно, дергаться или вырываться не имело смысла. А орать и звать на помощь, когда он ясно слышал заклинание, заглушающее звуки, было ниже его гриффиндорского достоинства. Поэтому Гарри лежал тихо, ожидая дальнейших действий похитителя.

— Гарри, Гарри, Гарри… — нараспев произнес незнакомый голос, на слух, принадлежавший совсем юной девушке, скорее всего, его ровеснице.

Гарри немного расслабился. Ох, уж, эти девчонки! Никак не оставят попыток соблазнить юного героя. И как им только не надоедает?! Охота, устроенная на него поклонницами в этом году, апофеозом которой стала подсунутая в комнату коробка конфет, напичканных амортенцией, порядком раздражала Гарри, но не пугала, не заставляла держаться настороже.

А зря.… Что задумала эта девушка? В голове молнией промелькнул самый страшный вариант развития событий: раздеть, сфотографировать, а потом распространить снимки по школе. Гарри судорожно сглотнул: а если, если… если, тут не одна девушка, а несколько? Мама!

— Значит так. Сейчас ты меня развяжешь и вернешь зрение. Я, в свою очередь, обещаю отнестись к этому инциденту, как к милой шутке, и мы мирно разойдемся. Договорились?

Гарри старался говорить спокойно, но голос предательски дрожал. Надеясь на то, что сквозившую в его голосе панику похитительница примет за холодную ярость, он стал ждать ответа. Вместо слов или испуганных оправданий, Гарри услышал заливистый смех, приглушенный звук шагов и шорох ткани. Оседлав его бедра, девушка склонилась совсем низко, и, щекоча пахнущими летним дождем волосами лицо юноши, поцеловала. Мягкие уста прижались к сухим обветренным губам Гарри. Открыв от возмущения рот, Поттер только облегчил девушке задачу, так как горячий язык незнакомки тут же проник внутрь и вступил в горячую схватку с его языком, которым он старался вытолкнуть незваного гостя. Ему это все-таки удалось, но дерзкий завоеватель, потерпев поражение на этом фронте, принялся осваивать другую территорию, призвав в союзники губы и зубы. Скользнув по скуле языком, девушка припала к чувствительной коже за ухом юноши, острые зубки прикусили мочку.

Гарри и сам не заметил, когда капитулировал — но вот он уже вторит глухим стонам, вырывающимся из горла загадочной похитительницы, осыпая ее шею и плечи поцелуями-укусами. Болезненное возбуждение стало просто невыносимым и лежащий на холодном полу парень не смог сдержать вздох облегчения, когда тонкие пальчики девушки пробежались по гульфику на его джинсах и, расстегнув пуговицы, освободили ноющую плоть.

Вспоминать случившееся потом Гарри помешала природная стыдливость и легкий дискомфорт в паху. Но для себя самый молодой ловец в истории Хогвартса решил: есть нечто гораздо более ошеломляющее, чем полеты на метле и игра в квиддич. В его рейтинге любимых занятий появился новый фаворит.

А еще надо найти эту девушку. Даже, если для нее это было только небольшим приключением, и на дальнейшие встречи незнакомка не рассчитывала, все равно необходимо ее отыскать и хотя бы сказать «спасибо».

Интересно, а что, собственно, заставило ее поступить так… экстравагантно? Стеснительность? Это после всего, что она проделала? Нет, ни о какой стеснительности и речи быть не может. Неуверенность? Девушка провернула целую операцию: выследить, ослепить, оглушить, изнаси… хм… соблазнить. Нет, явно, она была очень целеустремленной и уверенной в себе юной особой. Может, эта настойчивая мисс страшна, как черт? Вполне вероятно, но так думать не хотелось. Девушка, чьи волосы пахнут, как лес после дождя и чьи губы так пленительно мягки, не может быть уродиной. По крайней мере, Гарри искренне на это надеялся.

Может, он просто слишком хорошо ее знает, и, вероятно, недолюбливает, поэтому девушка и не раскрыла свое инкогнито? Его явным неодобрением пользовались только две знакомые однокурсницы: Милисента Буллстроуд и Панси Паркинсон. Гарри задержал дыхание, сдерживая рвотный позыв. Они не могли! Но возникшая затем мысль заставила напряженные от ужаса и отвращения плечи расслабленно опуститься. Конечно, не могли, ведь эти слизеринки терпеть его не могут. К тому же, хрупкая конституция Гарри не выдержала бы вес ни одной из этих девушек. Его соблазнительница весила от силы фунтов сто пятнадцать. А может просто… Идеи сменяли друг друга с невероятной скоростью, но уставший мозг не справлялся с потоком лихорадочно мечущихся мыслей.

— Еarly to bed early to rise makes a man healthy wealthy and wise*, — глубокомысленно изрек Гарри своему отражению в окне и, накинув мантию, отправился в свою спальню, решив, что с утра непременно приступит к поискам своей будущей невесты.

___________

* Кто рано ложится и рано встает, здоровье, богатство и ум наживет (англ. пословица)

* * *

Утренняя почта, разносимая совами, падала на столы учеников в Большом зале. Подхватив падающий ему в тарелку конверт, Гарри вскрыл письмо. Всего две строчки, написанные размашистым и витиеватым почерком, заставили щеки юноши заалеть. Быстро спрятав письмо в карман мантии, мальчик с напускным равнодушием осмотрел сидящих в зале учениц. Джинни и Ромильда сразу встрепенулись, стоило взгляду Гарри скользнуть по их лицам. Парвати и Лаванда вопросительно посмотрели в ответ. Группа из девочек-третьекурсниц глупо захихикали и кокетливо захлопали ресницами. Взгляд юноши скользнул дальше, окинув стол Райвенкло. На секунду задержался на черноволосой макушке Чжоу. Гарри печально и с сожалением вздохнул. Перехватил внимательный взгляд Луны и приветливо улыбнулся ей, получив в ответ радостную улыбку самой странной девушки, которую когда-либо знал. Потом Гарри мельком окинул взглядом стол Хаффлпафа. Нет, девушки из этого дома вряд ли бы устроили целое представление. Даже получаемые от них валентинки были невероятно целомудренны. Как бы случайно уронив вилку, Гарри нагнулся за ней и посмотрел на стол Слизерина. Дафна и Астория — первые красавицы этого дома только равнодушно взглянули на него, а потом переглянулись и захохотали. Гарри передернуло: не то чтобы мнение этих холодных и неприступных особ было для него важно, но все-таки неприятный осадок от того, что смех вызвал он сам, оставил легкий осадок на сердце. Посмотрев на другой конец стола, он натолкнулся на злой насупленный взгляд Милисенты. А вот Панси учудила — показала ему язык. Гарри часто-часто заморгал и снова посмотрел на темноволосую слизеринку. Та насмешливо посмотрела в его сторону и, пожав плечами, повернулась к Драко, что-то говоря. Тот тоже посмотрел на Гарри, прищурив глаза и высокомерно вскидывая подбородок.

— Гарри, ты сегодня какой-то странный, — Гермиона нашла в себе силы оторвать взгляд от учебника по трансфигурации, с которым не смогла расстаться даже во время завтрака, и внимательно посмотрела на друга.

— Странный? Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри, нервно проведя рукой по волосам и поправляя очки.

— Ты выглядишь… распутным.

Поттер закашлялся, подавившись ломтиком бекона. Пришедший на помощь Рон похлопал его по спине и удивленно уставился на подругу:

— Распутным? Гарри? Объяснись!

— Да уж, сделай милость, — Гарри наконец-то откашлялся и внимательно посмотрел на Гермиону.

— Я не знаю, это общее впечатление: волосы растрепанны, губы припухшие, глаза лихорадочно блестят… Гарри, что ты делал ночью? Разгружал вагоны с амортенцией?

— Да, Гарри, где ты был? Я лег за полночь, но тебя в спальне еще не было, — улыбнувшись какой-то шальной мысли, Рон весело вскинул глаза, — Это Снейп тебя так загнал?

— Ха-ха-ха! Как смешно… — Гарри раздраженно повел плечами, поднимаясь. — Первым трансфигурация. Давайте поспешим, не хочется краснеть перед деканом.

И если Гарри подумал, что сделал достаточно, чтобы избежать дальнейших расспросов, то только потому, что не видел как, нахмурившись, переглянулись его друзья, и понимающе кивнув друг другу, последовали за ним.

— У него засос на шее, — шепнул Рон подруге, сверля спину Гарри глазами.

— Я заметила. И на нижней губе тоже… надо ему сказать… это неприлично — ходить в таком виде по школе. Завистников итак полно, если еще узнают, что он завел себе подружку…

— Если это Джинни — я его убью, — сжимая и разжимая кулаки, прорычал Рон. Его крайне возмущал тот факт, что Гарри не поделился с лучшим другом изменениями, происшедшими в его личной жизни.

— Рон, не натвори глупостей. Ты же видишь, как Гарри смущен. Надо дать ему немного времени, и он сам все расскажет. И оставь Джинни в покое. Уверенна, если бы Гарри сделал шаг ей на встречу, я бы об этом узнала. Тут что-то другое… какая-то тайна… Гарри очень загадочно выглядит. Гарри!

Юноша обернулся, дожидаясь, когда друзья его нагонят.

Дотронувшись до его нижней губы палочкой, Гермиона шепнула маскирующее заклинание и, смущенно отводя взгляд, пояснила свои действия:

— У тебя засос на губе. Если мы у тебя ничего не спрашиваем, то только надеемся, что ты сам это сделаешь, когда будешь готов. Но не надейся, что Снейп или Малфой не сделают это достоянием общественности, если ты не будешь убирать следы… своих похождений.

Гарри мучительно покраснел и, кашлянув, тихо поблагодарил. Засунув руку в карман, Гарри сжал лежащее там письмо. Оно жгло пальцы, оттягивало карман… Всего две строчки… А Гарри уже считал часы, нет минуты, секунды до вечера…

Ты великолепен, обожаю тебя. Повторим? В десять вечера на Астрономической башне.

Твоя… просто твоя

Он пришел раньше и, облокотившись на зубчатую стену, смотрел на открывающийся вид. Собственно вида то особого не было. Ночь была темной и безлунной, даже собственную ладонь он мог рассмотреть, только приблизив к лицу, поэтому Гарри просто вглядывался в непроглядную тьму и ждал Просто Свою. Скрипнула дверь и чья-то тень мелькнула в слабом луче света из-за раскрытой двери. Гарри только разглядел невысокую, закутанную в мантию фигурку. Потом дверь захлопнулась и мир снова погрузился во тьму. Гарри потянулся за палочкой, но его запястье перехватили холодные пальцы.

— Даже не думай… Я исчезну, едва ты успеешь сказать «люмос».

Подбородка коснулись знакомые, пахнувшие летним дождем волосы. Потом мягкие губы скользнули по щеке, накрывая губы, вовлекая в нежный приветливый поцелуй. Разжав сжимающие палочку пальцы, Гарри зарылся ими в шелковистый водопад волос, притягивая девушку ближе, углубляя поцелуй. Рывком повернувшись, Гарри шагнул к стене, зажимая драгоценную добычу между каменной кладкой и своим разгоряченным телом.

Он принял правила игры. Он не мог ее видеть, но он чувствовал ее каждой клеточкой своего тела. И ему было этого достаточно. По крайней мере, здесь и сейчас. И не хотелось думать ни о чем другом, кроме этих страстных щедрых губ, нетерпеливых и распущенных рук, сводящей с ума кожи и завораживающего аромата летнего дождя…

* * *

Гарри, Рон и Гермиона сидели в библиотеке. Обложившись учебниками, ребята писали эссе по Защите от Темных Искусств. Точнее, домашнее задание для Снейпа занимало одну только Гермиону. Рон периодически опускал глаза на свои колени, на которых расположил новый выпуск «Евроквиддич», а записи на его пергаменте были ничем иным, как таблицей чемпионата с выпиской групп соревнующихся команд, дат предстоящих игр и результатов уже сыгранных матчей. Гарри даже не делал вид, что занят своим эссе. Развалившись на стуле, он грыз перо и с мечтательной улыбкой смотрел в окно. Когда к улыбке добавился румянец, Гарри заерзал на стуле и в срочном порядке склонился над пергаментом, скрывая нахлынувшее возбуждение. Так, что там Фламель пишет о видах и свойствах тропинов? И чего это Рон так лыбится? Неужели заметил? Черт!

Гермиона исписала уже три фута пергамента и решила сделать перерыв. Заглянув через плечо на записи Гарри, она удовлетворено кивнула. Затем, перегнувшись через стол, посмотрела на работу Рона и тут же возмущенно воскликнула:

— Рон! И даже не надейся, что я потом дам тебе списать.

Рон торопливо спрятал журнал и виновато взглянул на подругу.

— Завтра стартуют игры полуфинала…

— Вот так и объяснишь профессору Снейпу, — гневно шепнула Гермиона.

Рон принялся строчить эссе, а девушка перевела взгляд на макушку Гарри, в задумчивости пожевывая кончик пера. Бесспорно, изменения, произошедшие в ее друге, она находила весьма и весьма… Надо же, а раньше она и не замечала, насколько Гарри симпатичный. Конечно, в нем не было откровенной сексуальности Билла Уизли, экзотической красоты Блейза Забини или женственной смазливости Драко Малфоя. Но, все-таки, Гарри Поттер являл собой образчик очень обаятельного юноши. У него была красивая загорелая кожа и необычные выразительные глаза. Вечно взъерошенные черные волосы придавали ему несколько хулиганский вид, а круглые очки в тонкой металлической оправе вносили в облик паренька трогательность и интеллигентность. И то, что за лето Гарри вытянулся почти на фут, без сомнений, добавляло еще пару баллов в копилку его привлекательности.

А за последний месяц в Гарри появилась эта таинственность, которая не давала покоя ни ей, ни Рону. Он выглядел менее угрюмым и подавленным, не таким, каким был после смерти Сириуса и рассказа директора о пророчестве и избранности. Все чаще она видела его смеющимся, и это было здорово.

Хм…

Гарри так и не рассказал им о своей пассии, и это неумолимо сводило друзей с ума. Гермиона снова посмотрела на Рона. Вытянув ногу, девушка задела его колено. Парень озадаченно посмотрел на нее, мол: «чего надо?». Гермиона вскинула брови и выразительно скосила глаза на Гарри, потом снова глянула на Рона, кивком головы указывая на их общего друга, словно спрашивая: «он тебе так ничего и не рассказал?». Юноша отрицательно покачал головой и тоже уставился на непосредственного виновника донимающего их любопытства. Двойной психологической атаки взглядов Поттер не выдержал и нервно заерзал на стуле. Буркнул, не поднимая головы:

— Я не знаю, кто она.

Гермиона и Рон одновременно подались вперед и воскликнули:

— Что? Как это?

Гарри посмотрел на друзей и, сжалившись над умирающими от неведения друзьями, вкратце, минуя интимные подробности, рассказал о своей загадочной девушке.

— Обалдеть… — прошептал Рон, откидываясь на стуле, и со смесью восхищения и зависти, уставился во все глаза на друга.

— Гарри, это крайне безрассудно с твоей стороны, — серьезно сказала Гермиона. — Ты не думал, что это может быть опасно? А если она связана с Пожирателями и просто-напросто заманивает тебя в ловушку? А если…

— Месяц, Гермиона. Мы встречаемся целый месяц. К тому же, в таких местах…. Поверь, возможность сдать меня Волдеморту представлялась ей не один раз, однако, я все еще с вами. И оставим это. Я рассказал все только для того, чтобы вернуть вам здоровый сон и избавить себя от «дружеского» перешептывания за собственной спиной.

— Но неужели тебе не интересно узнать, с кем ты тра…

— Рон! — девушка возмущенно зыркнула на приятеля.

— Мне интересно, очень.… Но, знаете.… Я уже совершенно отчаялся понять вас, — Гарри многозначительно посмотрел на Гермиону, — девчонок. Натерпелся с Чжоу, — парень поднес ребро ладони к горлу, показывая уровень своего «натерпелся». — Так что, я даже не пытаюсь разобраться, почему она поступает так, а не иначе. Это весело, волнительно и… меня почти перестали мучить кошмары. Я просто надеюсь, что, когда ей захочется большего, она просто подойдет и скажет: «Привет, Гарри».

— Гарри, я не узнаю тебя! Где же твое легендарное любопытство? Устраивать подпольную слежку за Снейпом, организовывать кампанию по разоблачению Наследника Слизерина или тайными ходами проникать в Хогсмит — это ты впереди планеты всей. Хогвартс ты излазил вдоль и поперек — можно архитектурный чертеж школы в «Поттеровской» редакции выпускать. Я не верю, что тебе совсем не любопытно! — Рон вскочил со стула и возбужденно замахал руками, но его пыл охладил голос мадам Пинс, призывающий к тишине.

Гарри улыбнулся:

— Еще как любопытно. Я уже давно мог выяснить кто она: чары ночного виденья, следящие чары, «Люмос», в конце концов. Но я боюсь ее обидеть и все испортить. Я лучше подожду.

— Гарри, — заговорщически прошептала Гермиона, — а если ее имя выясню я? Это же не будет нарушением правил?

— Нет, но…

— Никаких но. Я все еще не отказываюсь от своей версии о Пожирателях. Я найду тебе ее. Только ты должен ответить на парочку вопросов. Итак, какого она роста?

— Ну, примерно такого, — Гарри коснулся подбородка.

— Так…, — перо в руке Гермионы заскрипело, — так и запишем: пять футов, пять-семь дюймов. Телосложение?

— Не понял…

— Ну, она худая или полная?

— Не худая и не полная… Стройная, спортивная…

— Размер груди?

— Ну… примерно как у тебя… — вконец смутившись, ответил Гарри, проклиная час, когда открылся друзьям.

— Что-нибудь особенное?

— Вроде протеза Хмури? Нет, ничего такого я не заметил. Она пахнет летним дождем.

— Чем? — непонимающе переспросила Гермиона.

— Ну, я не знаю, как описать... Это аромат травы и деревьев, цветов и фруктов… не знаю... Так пахнет летний дождь…

— «Когда кончится дождь…» от Климены Деверо.

— Что? — Гарри и Рон в недоумении уставились на подругу.

— Не вникайте.… Это новый аромат от известного парфюмера. Якобы, олицетворяет свежесть и юность. Чрезвычайно популярен среди романтичных особ, отличающихся тягой к приключениям. Что? Я просто читала о нем в «Ведьмополитене».

— Гермиона, — осторожно спросил Гарри, — ты читаешь «Ведьмополитен»?

Фыркнувший было Рон, быстро собрался под гневным взглядом подруги.

— То есть, я, по-вашему, только учебники читаю? Я, по-вашему, не девчонка? Я ведь и обидеться могу!

Гермиона вскочила, и, свернув пергаменты, закинула их в сумку.

— Увидимся за ужином. И даже не надейтесь — реветь я не собираюсь.

И, откинув волосы назад, она с самым, что ни на есть, гордым видом покинула библиотеку.

— Обиделась… — с сожалением глядя ей в след, заметил Гарри.

— Женщины… — прокомментировал ее уход слегка ошалевший Рон. А потом склонился совсем близко к Гарри, и, мучительно краснея, спросил. — Гарри,… а она касалась тебя там… губами?

— Рон! Я не буду отвечать на такие вопросы!

— Значит, да… Вот почему так, одним все, а другим — сопли с сахаром и сюсюканья, вроде «Бон-бон лав-лав»?

* * *

После ужина Гермиона задержала Гарри в гриффиндорской гостиной. Рон, не будь дураком, тоже решил не лишать себя возможности узнать результаты умозаключений деятельной подруги.

— Значит так, мой юный Ромео…

— Кто? — спросил Рон.

— Рон, не перебивай. Это герой маггловской пьесы. Но сейчас не об этом. Я тебе потом расскажу, если ты, конечно, захочешь. Еще раз перебьешь — отправишься спать. Гарри, под твое словесное описание попадают Кэти Белл, Демельза Робинс, Джинни Уизли…

— Джинни не могла, она бы не посмела! — вскакивая с дивана, воскликнул Уизли.

— Рон, еще одно слово…

— Все, молчу, молчу. Но, Джинни…

— Джинни влюблена в Гарри с десяти лет.

Гарри, нахмурившись, перевел взгляд с Гермионы на Рона и тихо спросил:

— Ребята, я вам не мешаю?

Пробормотав извинение, и обиженно надувшись, Рон снова сел на диван. Гермиона, как ни в чем не бывало, продолжила:

— Джинни подходит по росту и телосложению. И Флер подарила ей «Когда кончится дождь…» этим летом. Джинни обозвала эти духи «сеновалом»… Но, учитывая ее отношение к Флер, она могла так сказать исключительно из духа противоречия. Неважно. Так, дальше — Ханна Эббот, Элайза Миджет, Чжоу Чанг…

— Я встречался с ней, забыла? Я бы понял, если бы это была она, — уверенно сказал Гарри.

— Да, да, конечно, — Гермиона вычеркнула ее имя из списка. — Луна Лавгуд… Причуда вполне в ее стиле, не находишь? — обращаясь к Гарри, спросила новоиспеченный детектив, и, улыбаясь, добавила. — Она вполне могла посчитать, что свидания в темноте отпугнут от вас нарглов. А если серьезно… она явно к тебе неравнодушна. Я постараюсь ее расспросить. Прямо вот такая подходящая подозреваемая! Ну, ладно-ладно, прости. Иду дальше. У меня в списке еще три имени. Слизерин, — зловещим шепотом сказала Гермиона и выдержала театральную паузу по всем законам драматургии, — Астория и Дафна Гринграсс, а также Панси Паркинсон.

— Паркинсон? — одновременно воскликнули оба юноши.

— Тебе не кажется, что она великовата для моего описания? — добавил Гарри.

— У Паркинсон широкое лицо с тяжелыми чертами. Из-за этого создается ошибочное впечатление о грузности. И ее пристрастие к широким мантиям и бесформенным костюмам только ухудшает ситуацию. На самом деле, у нее довольно неплохая фигура.

— Она меня терпеть не может, — тихо сказал Гарри, как за якорь спасения, хватаясь за этот аргумент. Паркинсон? Брр!

— От ненависти до любви один шаг. Разве нет? — весело сказала Гермиона. Она явно наслаждалась ситуацией.

Гарри хмыкнул и вкрадчивым голосом сказал:

— Гермиона, ты забыла еще одну девушку включить в этот список, — и, оценивающе окинув взглядом ее фигуру, закончил фразу. — Ты забыла про себя…

* * *

Реакция Гермионы весьма удивила Гарри. Он ожидал чего угодно: вспышки гнева, возмущенного окрика или подробного отчета о том, почему она бы никогда не поступила так легкомысленно, безответственно и распущенно. Вместо всего этого девушка, несколько растерявшись, стала озираться по сторонам, словно достойный ответ мог отыскаться где-то поблизости. Решение пришло моментально, стоило ей увидеть реакцию Рона. Гермиона сокрушенно вздохнула:

— Гарри, ну вот, посмотри, что ты наделал….

Вжавшись в спинку дивана и судорожно хватая ртом воздух, Рон гневно и недоуменно таращился на друзей, тыкая пальцем то в Гарри, то в Гермиону:

— Вы…вы… вместе…?

— Не говори ерунды. Гарри пошутил, — успокаивающе произнесла девушка. — Правда, Гарри?

— Э… Рон… я же просто так это сказал. Я не думаю, что это Гермиона, — от вида реакции товарища, осознавшего, что их боевая подруга может где-то с кем-то... а, тем более, с ним, Поттер еле-еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Ревнующий Уизли — та еще картина.

Причем, на собственнические чувства по отношению к мисс Грейнджер Рон никаких прав не имел, ведь всего десять минут назад он долго и самозабвенно "щекотал гланды" своей подружки Лаванды в укромном уголке гостиной Гриффиндора.

— Рон, успокаивайся, а мы пойдем дальше, — деловито произнесла Гермиона. — Значит, мы выяснили имена наиболее вероятных кандидаток на роль твоей ночной феи. Аромат духов может нам сильно помочь, но, в то же самое время, что вполне вероятно, может и направить по ложному следу. Климена Деверо очень модный парфюмер. Все ее ароматы считаются произведениями искусства и ценятся очень высоко. Не каждая девушка может себе позволить эти духи. С данной точки зрения, наиболее подходящими кандидатками являются наши слизеринки: Гринграссы и Паркинсоны довольно состоятельные семьи. Но мы знаем, что у Джинни тоже есть этот парфюм. Его ей подарила Флер. И мы не можем утверждать со стопроцентной категоричностью, что другим девушкам также не могли преподнести такой презент.… Думаю, мне надо поговорить с каждой подозреваемой. Гарри, дай мне три дня, и я скажу тебе имя твоей загадочной дамы сердца и… гм… тела.

— Ты просто узнаешь, кто она и угомонишься, хорошо? Мне говорить не обязательно. Я же сказал — если бы хотел, давно узнал бы с помощью магии. Я, все-таки, надеюсь, что она сама мне откроется, — взгляд парня расфокусировался и, глядя куда-то вдаль, он мечтательно произнес: — Я, кажется, влюбился…

* * *

— Джинни, как у тебя с Дином? — небрежно спросила Гермиона у своей собеседницы.

Девушки расположились у камина в гриффиндорской гостиной в окружении диванных подушек и заглушающих чар и тихо обсуждали маленькие женские секреты, пока разговор плавно и ненавязчиво переводимый Гермионой на интересующую её тему, не перешел на парней.

— Да, вроде, хорошо все. Он меня обожает. А чего это тебя вдруг заинтересовали мои отношения с Дином?

— Просто любопытно. Я сама тебе советовала не зацикливаться на Гарри и обращать внимание на других мальчиков. И ты — молодец, времени зря не теряла! — Гермиона рассмеялась. — Так вертеть парнями... Говорят, даже Малфой на тебя засматривается!

— А ЕМУ все равно, — печально вздохнула Джинни. — Гарри нисколько не изменил своего отношения ко мне. А в последнее время он просто светится, ходит такой радостный. У него кто-то появился, да?

— Э… Он не говорил.

— Понятно, — нахмурившись и недоверчиво глядя на подругу, произнесла Джинни.

— У тебя приятные духи, — сменила тему Гермиона, направляя разговор в нужное ей русло. — Подарок Флер?

— Фу, — фыркнула девушка. — Те «огурцы с сахаром» я передарила Луне.

Проболтав еще около часа и успев перемыть косточки Флер, пожалеть беднягу Билла, посокрушаться о неудачном сводничестве его и Тонкс и посмеяться над отношениями Лаванды и Рона, девушки разошлись по спальням.

Вычеркнув из своего списка имя Джинни, Гермиона твердо решила завтра же поговорить с Луной.

* * *

— Джинни сказала, что ты хотела со мной поговорить, — Луна Лавгуд нашла Гермиону на школьном дворе, где многие ученики, пользуясь отличной погодой, проводили время между уроками: играли в подвижные игры или просто гуляли и болтали с друзьями.

— Да. Я хочу поговорить о Гарри, — ответила Гермиона, решив сразу «взять быка за рога». — Я вот тут подумала, что из вас может получиться прекрасная пара.

— О, — прошептала Луна, затуманенным взором рассматривая гриффиндорку. — Так вот кто его все-таки словил….

— Кого?

— Как, кого? Мозгошмыга, конечно, — ничуть не изменив интонации, загадочно ответила Луна и, развернувшись, направилась в сторону замка.

Догнав рейвенкловку почти у самых дверей, Гермиона схватила девушку за рукав мантии.

— Прости меня, пожалуйста. Я сказала не подумав. Как всегда проявила чудеса тактичности.

— Да, нет, не тактичности, а интеллекта, — Гермиона поежилась: она никогда не думала, что в голосе Луны может звучать металл. — Если ты думаешь, что, переключив внимание на Гарри, я перестану думать о Роне, то ты глубоко ошибаешься. Прости, я опаздываю на зелья.

И выдернув рукав из пальцев Гермионы, Луна быстрым шагом ушла прочь.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Грейнджер, вычеркивая еще одно имя из своего списка.

Сейчас Гриффиндору предстоял совместный с Хаффлпафом урок Травологии. Гермиона решила не терять прекрасную возможность понаблюдать еще за одной «подозреваемой». На скромную и тихую Ханну Аббот она ставила в последнюю очередь. Но, как говорят: чем черт не шутит.…

* * *

Перехватив заинтересованный взгляд русоволосой девушки, направленный на склонившихся над своей кадкой с побегами валерьяны Гарри и Невилла, Гермиона удовлетворенно хмыкнула. Если мелькнувший огонек в глазах Ханны не был влюбленностью, то она не Гермиона Грейнджер!

Неужели, все-таки Аббот?

Периодически отвлекаясь от своего растения и искоса посматривая на сокурсницу, Гермиона улавливала направленный на Гарри влюбленный взгляд хаффлпафской старосты.

Когда, закончив урок, ученики направились от теплиц в замок, Гермиона специально отстала от своих друзей, чтобы пойти с Ханной.

Девушки шли к замку, болтая о погоде и уроках. Когда разговор зашел о Защите от Темных искусств, Ханна пожаловалась, что в этом году им очень не хватает уроков Гарри.

— Только благодаря знаниям, полученным на занятиях АД, я смогла сдать СОВ. Это было так здорово и так увлекательно! Гарри — учитель от бога. Я очень скучаю по нашей команде.

— А особенно по одному конкретному гриффиндорцу, — подмигивая девушке, сказала Гермиона.

— Это так заметно? — смущенно пробормотала Ханна.

— Не думаю, что все так же наблюдательны, как я, — самодовольно улыбнулась Грейнджер.

— Ты пока никому не говори, хорошо? Мы только месяц встречаемся и еще не хотим афишировать свои отношения.

— Ханна, я не совсем понимаю.… Зачем эти тайны? Я не думаю, что Гарри…

— Гарри? А при чем тут Гарри? — озадачено спросила Ханна. А потом заливисто рассмеялась. — Ты подумала, что я влюблена в Гарри? Гермиона, моего парня зовут Невилл!

* * *

Гермиона находилась в полной растерянности. А это с лучшей ученицей Хогвартса случалось крайне редко, и было довольно удручающим для нее обстоятельством.

Постепенно пришлось вычеркнуть Кэти Белл и Демельзу Робинс. Посетив тренировку гриффиндорской квиддичной сборной, «гений сыска» Грейнджер проскользнула в женскую раздевалку, где и застукала девушек в нежных объятиях друг друга. Гермиона была достаточно взрослой, чтобы понять — ни о каких дружеских чувствах там и речи не шло.

Отпала и кандидатура Элайзы Миджент: эта курица умудрилась влюбиться в Драко Малфоя! Слушать ее слезные признания в чувствах к слащавому слизеринцу было тем еще испытанием выдержки и терпения мисс Грейнджер.

К вечеру в ее списке остались только три незачеркнутых имени: сестры Гринграсс и Панси Паркинсон.

Итак, все-таки Слизерин.…

Но, Боже, как проникнуть в «грешная грешных»? Как разговорить этих высокомерных девиц, если они при виде гриффиндорцев надменно задирают нос, и неустанно демонстрируют брезгливость и презрение по отношению к грязнокровкам?

* * *

Сегодня Гарри навещал Гроха в одиночестве. Обычно они делали это втроем. Но Гермиона заперлась в туалете Плаксы Миртл, забаррикадировав двери чарами и очень важным голосом велела оставить ее в покое, она вроде как готовится к экспансии на Слизерин и ей не нужны соглядатаи, и, нет, помощники ей тоже не нужны. Рон с утра ушел в Хогсмит с Лавандой и до сих пор не вернулся. А Гарри не хотелось подводить непутевого, но вполне добродушного великана: тот так привык, что каждое воскресенье его навещают гриффиндорцы, приносят сладости и читают сказки.

Он бы, конечно, тоже сходил в Хогсмит в обществе своей девушки. Напокупал бы ей всякого в «Сладком королевстве», или просто гулял бы, держа ее за руку, украдкой касаясь губами мягких волос или покрытой легким пушком щеки. А потом бы они посидели в уютном кафе мадам Розмерты за чашкой кофе или бутылочкой сливочного пива, болтали бы обо всем на свете или молчали бы, пожирая друг друга глазами и целуясь, до ломоты в челюсти… Но его девушка упорно сохраняла инкогнито, никак не объясняя это.

Гарри вначале это забавляло, он думал, что сей каприз не затянется так долго, и вдоволь наигравшись в «думаю, ты не готов узнать правду», девушка откроется ему. Ведь он готов, правда! Даже вероятное ее отношение к дому Слизенина уже не так пугало…

Ведь, не пугало, нет?

Однако время шло, а тайна оставалась тайной. Иногда Гарри всерьез думал пойти на хитрость. Заклинание ночного видения и чары слежения они уже прошли, и, к тому же, он был обладателем уникального артефакта — карты мародеров. А уж с помощью него узнать имя таинственной особы не составит большого труда. Но Гарри сам не знал, почему позволяет девушке продолжать эту странную игру.

Его размышления прервал заливистый смех и собачий лай, раздающийся откуда-то неподалеку. Выйдя на поляну, он увидел Паркинсон, играющую с собакой — щенком английского сеттера, который носился вокруг девушки, хватал ее за полы мантии и с незлобным рычанием тянул ткань на себя.

Вид смеющейся и тискающей щенка слизеринки вогнал Гарри в ступор: раньше он считал, что лицо Панси способно выражать только одну эмоцию, которую можно было охарактеризовать не иначе, как «меня все бесит, где мой тазик?». И у нее, правда, хорошая фигура, совсем некстати подумал он, и лицо почти милое, когда она не хмурится и кривится.

— Поттер, — вместо приветствия произнесла девушка, заметив парня. — Ну, и что мы уставились? — возвращая лицу привычное презрительное и недовольное выражение, девушка постаралась прикрыть спиной щенка, который не хотел прятаться и со смешанным выражением любопытства и опаски рассматривал Гарри. Наклонив смышленую мордашку чуть вбок, щенок неуверенно направился к нему. Поттер с удовольствием запустил руку в гладкую шерсть, почесал собаку за ухом, потискал за шею и бока.

— Красивая собака, Панси. Откуда она здесь?

— Тебя это не касается, но чтоб Мальчик-Который-Выжил не умер от любопытства, отвечу: это моя собака. Она живет в Хогсмите и я забираю ее на выходные. А теперь проваливай. И на будущее: какая я тебе Панси, Поттер, совсем тронулся умом?

Щенок тем временем растянулся на спине, подставляя под ласковую руку свой живот, кряхтя от удовольствия.

Гарри бы с радостью повозился с собакой подольше, но раз она принадлежала недовольной его участием хозяйке, он не имел на это право.

— Не обязательно быть такой гадиной, Паркинсон, — ответил юноша, поднимаясь. Хотелось ляпнуть какую-нибудь грубость, вроде того, что удивлен, увидев ее в обществе сеттера, а не мопса. Но грубить, почему-то, не хотелось. Может потому, что, несмотря на агрессивное поведение, девушка выглядела напуганной и растерянной? А может потому, что смеющаяся и счастливая Панси меньше всего походила на мопса? Быстро отогнав непрошеную мысль о том, что слизеринка была в списке Гермионы, и поборов дикое, до щекотки в пальцах, желание коснутся ее волос и вдохнуть их аромат, Гарри стремительно покинул поляну.

Панси подошла к собаке и, опустившись на колени, заглянула в большие умные глаза, смотрящие на нее с укоризной:

— Да, я знаю, я была груба. Но это же Поттер! Почему я вообще должна перед тобой оправдываться? И что ты в нем нашла, объясни мне, пожалуйста? Даже не гавкнула для приличия … — и, зарывшись носом в густой подшерсток на шее сеттера, она шепнула, — Глупое животное… Глупое…

Высунув розовый язык, щенок лизнул девушку в нос и примирительно тявкнул.

— Не подлизывайся, не поможет! — отпрянув от настойчивого языка, заворчала Панси, однако в отличие от выражения крайнего раздражения на лице, голос девушки звучал мягко и нежно.

* * *

Гарри задержался у профессора Дамблдора дольше, чем обычно, и возвращался уже после комменданского часа. Филча и Снейпа он не боялся — наличие специального разрешение Дамблдора позволяло безнаказанно находится за пределами спальни в дни индивидуальных занятий с директором.

Уже собираясь вступить на лестницу, Гарри заметил одиноко сидящего на ступеньке знакомого бело-коричневого щенка.

— А ты что тут делаешь?

Гарри наклонился к щенку, поднимая его на руки, и озираясь по сторонам в поисках Паркинсон.

— Ты же, вроде, живешь в Хогсмите? Неужели сбежал и решил навестить свою хозяйку? И, что мне с тобой делать, скажи на милость? — почесывая собаку за ухом, Гарри стал подниматься наверх, — Снейпу я, вряд ли, смогу толково объяснить свое столь позднее нахождение в его подземельях. Он, наверняка, обвинит меня в акте диверсии на его любимых змеенышей или на себя любимого, а конкретнее на его секретную лабораторию. А он уже, наверняка, недосчитался парочки ингредиентов, которые мы на днях стащили с Роном для Гермионы. Снейп уже должен рвать и метать. Ой! Щекотно же… — Гарри тихо рассмеялся, вжимая голову в плечи и потеревшись щекой и ухом о фланель рубашки, стирая влажное прикосновение собачьего языка. — А если бы тебя нашел Филч? Поверь, милая, тебе лучше не знать вероятность выживания после этой встречи. Она ничтожно мала. Так что, если ты не против, — кутая собаку в свою мантию-невидимку, продолжал говорить Гарри, — ты переночуешь у меня. А утром я придумаю, как отдать тебя твоей хозяйке. Понимаю, для такой голубой крови, как у тебя, провести ночь в спальне двух полукровок, «нищеброда» и «грязнокровки», перспектива не из приятных… «Меч Гриффиндора», — заметив, что уже подошел к портрету Толстой Леди, Гарри произнес пароль и, удобнее расположив щенка на сгибе рук, вошел в образовавшийся проем.

В спальне было темно, а тишину ночи нарушал только храп и сопение спящих мальчиков.

— Не вздумай шуметь, — шепнул юноша, разворачивая мантию и опуская щенка на свою кровать. — Сиди тихо. Я быстро приму душ и вернусь.

Собака оказалась на удивление послушной. Уже переодетый в пижаму Гарри, с наброшенным на шею полотенцем, застал ее там же где и оставил. Сложив голову на вытянутые передние лапы, сеттер исподлобья наблюдал за юношей. Наложив на полотенце осушающие чары, Гарри небрежно закинул его на спинку кровати, потом задернул полог и улегся на кровать. Стоило парню закрыть глаза, как его обдало волной магии. В следующее же мгновение к нему прижалось знакомое гибкое тело. Шею обдало жаром от теплого дыхания, когда девушка шепнула:

— Наложи оглушающие чары на полог. Да, и про освежающие не забудь, — девушка чуть слышно хохотнула, — От меня, наверно, невыносимо несет псиной.

* * *

Посреди ночи Гарри несколько раз просыпался. Первый раз для того, чтобы крепче прижаться к угловатой спине девушки, зарываясь носом в пушистые волосы, легкими поцелуями анестезируя оставленные им же синяки.

Краснея, вспомнил их ночной разговор и последовавшую за ним вспышку ярости, результат которой еще, наверно, с неделю не сойдет с нежной кожи ее плеч и бедер.

Лежа в объятиях друг друга, мокрые от пота, они обменивались благодарными поцелуями, пока их безмолвную идиллию не прервал слегка обиженный шепот:

— Почему ты никогда не спрашиваешь кто я?

Неожидающий подобного упрека Гарри слегка опешил. Только спустя пару минут нашелся с ответом:

— Я… я ждал, когда ты сама…

— Ты вот даже не пытаешься узнать, кто я… — перебила его неуверенное бормотание девушка. — Я, значит, тут стараюсь, интригую… А ты и рад — секс есть и ладно… Совсем-совсем не интересно?

Такого Гарри не ожидал. Он приподнялся, потянувшись за палочкой.

— Значит, «люмос» и дело сделано, так? — услышал он раздраженное шипение.

Откинувшись на подушку, Гарри устало потер глаза и горько рассмеялся. Сумасшедшая! Он связался с сумасшедшей! Да, что она о себе возомнила? Что, он будет бегать по всему Хогвартсу, в поисках разгадки этой тайны? Как она сказала: «секс есть и ладно»? Ха! А если и так? Обиделась она, понимаете!

Он же спрашивал ее в самом начале! Он хотел знать кто она, но в ответ на него обрушили столько страсти, что он даже имя свое забыл. Знатно так заткнули, запоминающее.

Больная! Интригует она…

Да, у него аллергия на эти игры и интриги. Хватит одного Дамблдора: «Мальчик, ты был не готов. Ты был так юн. Я не хотел лишать тебя детства». Не лишать детства?! Да к чертям дурслевым такое детство! Надоело! Твою же… Нет, но твою же…

— Правила? В любой игре есть правила, да? Только почему-то их знает только одна сторона, — прорычал Гарри. — Во что мы играем, не расскажешь? Охотник и кролик? Я преследую, ты убегаешь? Прости, но охотник из меня никудышный. Да и кролик из тебя…

Она опять удивила его. Нежно пихнула его локтем в бок и потянулась к его уху, обдавая чувствительную кожу за ним горячим дыханием, покусывая мочку, вырывая стон, сквозь плотно сжатые от обиды зубы и посылая токи чувственности, концентрировавшиеся внизу живота и подавляющие волю. Необыкновенно ласково она зашептала:

— Надо же… обиделся… Ты и, правда, святой, Поттер… Истинный гриффиндорец! Что же мне с таким тобой делать?

Заведенный до предела, Гарри просто сгреб ее в объятиях, подминая податливое тело, грубо беря то, что сводило с ума, будило в нем доселе незнакомое чувство дикости…*

Второй раз Гарри проснулся уже в обществе свернувшегося клубочком и уложившим мордочку на сгиб его руки щенка. Пробивающийся сквозь полог свет восходящего солнца тускло освещал кровать мистическим красноватым светом. Что же, перевоплощение девушки было понятно — продолжаем прятаться.

Во сне щенок смешно причмокнул и шевельнул коричневым ухом.

Коричневым?

Так!

Разве щенок, с которым он играл вчера на поляне не был полностью пегим? Значит анимаг и Паркинсон могут даже не знать друг друга? А он то считал, что вот-вот докопается до истины.

Значит, игра продолжается.

Почувствовав его шевеление, щенок проснулся и, потянувшись, сладко зевнул. Сев, он нетерпеливо стал перебирать ногами и ухватил острыми зубами его палец. Ему ясно давали понять, что пора прощаться.

Гарри, стараясь не шуметь, прокрался к своему сундуку. Достав мантию-невидимку, он вернулся к кровати и накинул мантию на собаку.

— Вернешь при следующей встрече. Пойдем, я провожу тебя.

Скрытый под мантией анимаг перекинулся, и взору Поттера открылась оголенная нога девушки. Юноша сглотнул. Если он так завелся при виде только ее ноги, что будет, когда он увидит все остальное? Его тактильное знакомство с этим телом, конечно, подсказывало ему, что, по крайней мере, фигуры девушке стесняться не приходится... Стоп, а это что?

— Прости, — смущенно шепнул Гарри, указывая на свежий синяк на внутренней стороне ее бедра, оставленный его пальцами.

Уже оказавшись в пустом коридоре, Гарри прижал к себе невидимое тело:

— Я очень хочу, чтоб ты доверилась мне и открылась. Очень хочу. Скажи, чем я могу заслужить твое доверие, чтобы ты перестала бояться моей реакции на правду? Что мне сделать?

— Гарри, я…

— Послушай… Если меня даже кандидатура Паркинсон не испугала… То есть испугала, конечно… Но я бы справился, правда.

Девушка рассмеялась:

— Гарри, ты прелесть! Не испугался он... А насчет доверия… Доверься сердцу и оно само приведет тебя ко мне. Звучит дико банально, самой стыдно, но все же — прислушайся к сердцу.

* * *

Уроки профессора Бинса, как всегда, погружали учеников в глубокий сон. Сквозь монотонное бормотание историка был слышен только скрип пера Гермионы и одинокие всхрапы студентов.

Уронив голову на вытянутые руки, Гарри крутил сжатое между пальцами перо и размышлял над последними словами его ночной гостьи. Прислушайся к своему сердцу, так она сказала? Что она имела в виду?

Черт, опять эти тошнотворные тайны! Самое время посокрушаться о своей нелегкой судьбе. Вечно у него все с ног на голову. Мальчик-Который-Выжил, Избранный… Гарри с улыбкой вспомнил прозвище, подаренное ему щедрым на колкости Малфоем — «шрамоголовый». Вот, пожалуй, верное определение. Шрамоголовый и есть. Причем, основательно так, на всю голову.

Судьба с рождения испытывала его на прочность. Выбрала себе мальчика для битья — смерть родителей, Дурсли, ответственность за гибель Седрика и Сириуса, преследовавший его Волдеморт и, как следствие, тяжкая ноша спасителя. Как будто этого мало!

Отношения с девушками тоже подтверждают его «избранность». Не может быть все просто и понятно. Надо чтоб с загадкам. Вся его не столь еще длинная жизнь состояла из этих самых загадок.

И вот, судьба сделала очередной «финт ушами» и Мальчик-Который-Выжил умудрился влюбиться в ту, которой даже ни разу не смотрел в глаза.

Влюбился? Был ли этот трепет, который вызывало у него ее присутствие рядом, влюбленностью? То щемящее чувство нежности, которое охватывало его, стоило зарыться в ее волосы, коснуться губами мягких прядей, было ли оно тем воспетым поэтами чувством? Или это все гормоны и нормальная для его возраста потребность в сексе?

Нет, чтоб полюбить ту же Джинни, например. Она же влюблена в него, черт знает сколько лет! Как было бы с ней легко. Она бы внесла в его жизнь некое подобие стабильности. Он уверен — с ней он был бы счастлив. Верная любящая жена, хорошая хозяйка, двое… нет трое детей, уют и постоянство.

Как же нужно было его «достать», чтоб уже в шестнадцать лет он думал о постоянстве, не без горечи подумал Гарри.

Он попытался воссоздать в голове образ Джинни: красивая, сильная, понятная — просто девушка его мечты! Но, увы, никаких чувств она в нем не вызывала.

Гарри поднял глаза и посмотрел на каштановую макушку своей лучшей подруги. Склонившись над пергаментом, Гермиона усердно конспектировала за профессором Бинсом нудную лекцию об очередном мятеже волшебных существ, на этот раз лепреконов, в далеком «только Мерлин ведает каком» году.

Смог бы он влюбится в Гермиону?

Гарри улыбнулся. Придет же такое в голову: он и Гермиона. Нелепость же, абсурд! Размышлять об этом было как-то неправильно и немного стыдно. Гермиона его друг и ничего в мире этого не изменит. Он никогда не захочет большего, не полюбит ее по-другому. Их связывало гораздо более сильное чувство, чем даже любовь. Их связывали крепкие узы Дружбы. И он не предаст этого игрой глупых гормонов. Достаточно того, что это делает Рон.

Чжоу… Почему все закончилось, даже не успев начаться? Ведь он искренне считал, что влюблен в нее. Он думал о ней, начиная с третьего курса, когда впервые обратил на нее внимание на очередном матче по квиддичу. «Не церемонься с ней, Гарри!», кажется, так проорал ему Оливер Вуд. А Гарри с бешено бьющимся сердцем всматривался в парящий на метле силуэт экзотической красавицы с лукавым взглядом и едва не уступил ей победу. А как он ревновал Чжоу на четвертом курсе, когда видел ее в обществе Седрика! И вот, когда она ответила на его чувства, он легко позволил разрушить едва родившиеся отношения, разбившиеся о первый же подводный камень. Он позволил глупой ссоре вмешаться в их отношения. Упустил, не удержал, не захотел вернуть. И даже ни разу не пожалел об этом. Может, он никогда по настоящему ее и не любил?

Луна Лавгуд. Гарри приподнялся, нахмурив брови. Что-то неуловимо ускользало и он пытался ухватить это… Что-то, лежащее прямо на поверхности.

Луна Лавгуд? Смешная, забавная, полоумная…

«Причуда вполне в ее стиле, не находишь? Она вполне могла посчитать, что свидания в темноте отпугнут от вас нарглов», сквозь грохот бешено бьющегося сердца услышал Гарри насмешливый голос Гермионы, прозвучавший в его голове.

Луна Лавгуд? Тут же вспомнились несколько светлых волосков, оставшиеся на подушке, которые он обнаружил, когда заправлял постель.

Луна?

Еще никогда урок не длился так долго. Еще никогда Гарри так не выскакивал из класса, сбивая и расталкивая учеников. Он мчался по школьному коридору не видя никого вокруг. Выбежав из замка, Поттер побежал в сторону Запретного леса. Джинни довольно громко за завтраком сокрушалась об очередной пытке, под названием Уход за магическими существами. А, насколько он знал, урок у нее был совместно с Райвенкло.

_________________________________

* Какой я там рейтинг указала? Пожалуй, "как бы сказала кровь здорового человека", пора сворачиваться.

* * *

Остановившись у теплиц, чтобы отдышаться и привести себя в порядок: поправить сбившийся галстук и водрузить на нос съехавшие очки, Гарри со всей отчетливостью вдруг осознал безрассудство своего поступка. Зачем он побежал? Что он намерен делать? Ну, подойдет он к Луне и что? «Привет, а это не с тобой я трахаюсь вот уже месяц?». А если он ошибся? Надо действовать осторожно, прощупать почву… Он не имеет право на ошибку. Нельзя пренебречь чувствами Луны и явно продемонстрировать свою заинтересованность, не будучи на сто процентов уверенным, что это ОНА. Луна, она же такая бесхитростная и в тоже время, словно видит тебя насквозь… Ее трудно обмануть, а еще сложнее обманывать.

— Гарри? Ты что тут делаешь?

Юноша вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Рядом стояли Луна и Джинни и вопросительно смотрели на него, а мимо группами из трех-пяти учеников проходили пятикурсники, возвращающиеся в замок. Они бросали удивленные взгляды на Мальчика-Который-Выжил, одиноко стоявшего возле теплиц.

— Э… привет… Я так… воздухом подышать… Э… как прошел урок?

Ребята втроем направились в замок и Гарри всю дорогу выслушивал сетования Джинни на Хагрида и его «выкормышей». Парень слушал ее в пол-уха, искоса поглядывая на Луну. На девушке была надета строгая школьная мантия и на этот раз ее уши не украшали нелепые серьги. Так что ее можно было назвать даже симпатичной. Впечатление даже не портил несколько неопрятный вид из-за спутанных нечесаных волос. Наоборот, это придавало Луне некую сексуальность. Девушка вела себя очень тихо, была молчалива и задумчива, ни разу не перебила Джинни, только пару раз уголки ее губ дрогнули, когда Джинни позволила себе более эмоциональные высказывания.

Уже подойдя к лестнице и собираясь разминуться с девушками, Гарри неожиданно, прежде всего, для себя, вдруг торопливо выпалил, обращаясь к белокурой райвенкловке:

— Луна, не смогла бы ты пойти со мной на вечер к профессору Слагхорну?

Чуть поежившись от мелькнувшей на мгновение боли на лице Джинни, Гарри смотрел на Луну в ожидании ответа.

— Ты хочешь, чтоб я пошла на вечеринку с тобой? О! — глаза девушки широко распахнулись, а на губах появилась такая милая и открытая улыбка, что Гарри тут же пожалел о сказанном. Ведь если он ошибается, если это не она… Как можно обидеть ангела?

— Ну… профессор Слагхорн устраивает рождественский ужин… и я подумал… что ты могла сходить на вечер со мной, как мой друг. По-дружески, понимаешь?

— Гарри, — лицо девушки сияло, — я с удовольствием пойду с тобой на эту вечеринку… по-дружески, — смакуя каждое слово, произнесла восторженная Луна.

И подарив ему на прощание еще одну улыбку, зардевшаяся девушка побежала вверх по лестнице.

— Гарри, замечательно, что ты пригласил ее, — доброжелательно произнесла Джинни, — Весьма великодушно с твой стороны. Луна замечательная девушка. И несмотря ни на что, она абсолютно нормальная. Ты заметил, как она обрадовалась? Ее еще ни разу не приглашали на свидание.

— Э… это не свидание… Я просто…

— Ну, да. Ты просто пригласил ее. По-дружески. Но это все равно знак внимания. И он много значит для нее. Ты, молодец! — и похлопав его по руке, Джинни последовала за Луной.

Стоило Гарри развернутся, и направится в сторону кабинета Чар, как от потолка отделилась тень, и стены замка содрогнулись от знакомого визгливого крика их перманентного полтергейста.

— Горшечник слабоумную на свиданье пригласил, Горшечник в слабоумную влюбился!

Надо ли говорить, что к вечеру уже вся школа знала, с кем знаменитый Гарри Поттер пойдет на будоражащую умы вечеринку, устраиваемую экстравагантным профессором зельеварения? А уж, сколько надежд юных девушек рухнули в этот вечер, и вовсе не стоит говорить.

И впервые Луна Лавгуд ощутила на себе характерные взгляды девушек, которые никогда не ощущала прежде. Это были взгляды, в которых зависть смешивалась с ревностью. А еще это были явно оценивающие взгляды — что было такого в этой «набитой дуре», что САМ Гарри Поттер обратил на нее свое внимание?

Но тысячу раз были правы наши предки, за много столетий до нас произнесшие гениальные слова, истинность которых неоспорима: «От ненависти до любви один шаг». И этот шаг студентки сделали с завидным единодушием, присоединившись к мнению слизеринцев: «Только такой чокнутый, как Поттер, мог увлечься такой полоумной, как Лавгуд».

Ведь гораздо проще списать внимание юноши к нелепой и невзрачной девушке его дурным вкусом и несуразности мышления, чем искать истинные причины такого увлечения.

* * *

— Луна, — облегченно вздыхая, шепнул Гарри. Он уже морально подготовился к тому, что на вечеринку поведет астрально-спектральное создание с пробково-редисковыми украшениями. Но облаченная в красивую серебристую мантию и с собранными и сколотыми сбоку волосами, девушка выглядела очень симпатично, а слабо ощутимый аромат летнего дождя заставил сердце забиться часто-часто… — Ты выглядишь замечательно.

Но, похоже, так думал только сам Гарри, потому как по вестибюлю они шли под пристальными взглядами обиженных поклонниц, и в спину им доносились их презрительные смешки.

У Слагхорна яблоку негде было упасть. Повсюду мелькали люди в праздничных мантиях. Комната была наполнена гулом голосов, взрывами смеха, звуками тихой оркестровой музыки и хлопками открывающихся бутылок с шампанским.

— Ух, ты! — воскликнула Луна и крепко вцепилась пальцами в руку Гарри. — А тут весело, да?

— Гарри, мой друг, как хорошо, что ты пришел, — к ним направлялся профессор Слагхорн, добродушно улыбаясь и с интересом разглядывая спутницу Поттера. — Так вот как выглядит ваша девушка, Гарри. В школе последнюю неделю только о вас и говорят, юная леди. Как поживает Ксенофонтус, мой старинный друг?

Обменявшись любезностями с хозяином торжества, Гарри, схватив Луну за руку, потащил ее подальше от навязчивого профессора. В толпе танцующих он увидел Джинни и Дина и приветливо их улыбнулся.

Может, стоит пригласить Луну на танец? Девочки же любят танцы? Черт, Гарри, да соберись! За последний месяц ты делал столько …хм… различных вещей, а теперь стесняешься пригласить девушку на танец?

— Э… потанцуем?

Девушка радостно закивала и приобняв ее за талию, Гарри увлек ее в гущу танцующих студентов.

Знакомый пьянящий аромат ее духов сводил с ума, искренность и скромное очарование танцующей с ним девушки заполняли сердце нежностью. Но обнимая ее, чуть заметно касаясь ее волос, Гарри вдруг отчетливо осознал, что впервые прижимает к себе это тело и что его странная таинственная соблазнительна пока все еще остается неизвестной.

И почему-то Гарри почувствовал разочарование. Он так сильно поверил, что, возможно, это была именно Луна, что позволил себе увлечься этой девушкой. И хоть сердце бешено не билось от ее робких прикосновений, но что-то случилось с ним в эту последнюю неделю.

Он понял, что почти влюбился в Луну Лавгуд.

— Гарри! Как хорошо, что ты здесь, — из толпы вынырнула растрепанная и помятая Гермиона. — О, Луна... Ты сегодня необыкновенно красива, — оценивающе оглядев девушку, Гермиона снова посмотрела на Гарри и тихо, чтоб только Гарри услышал, шепнула, — Я сделала это… я проникла в Слизерин… Гарри, что я тебе расскажу…

* * *

— Разыгрываешь? — Гарри недоверчиво смотрел на Гермиону, возбужденно расшагивающую по мраморному полу туалета. — Ты на самом деле это все провернула? — Гарри продолжал недоверчиво смотреть на девушку.

Гермиона остановила ходьбу и, изящно крутанувшись на каблуках и улыбнувшись ему, кивнула головой в знак согласия.

Прислонившись спиной к холодной стене, Гарри медленно опустился на пол, обхватив руками шею, он уткнулся лбом в колени. Внезапно воцарившуюся тишину нарушали только гулкий звон гермиониных каблуков, журчание воды в бачках и раздражающее капание сломанного крана.

Но в следующее мгновение к ним прибавился еще один звук — безудержный, искренний и немного истеричный хохот Гарри Поттера.

Рассказ Гермионы не был чем-то из ряда вон выходящим. За шесть лет учебы у них были более опасные и интересные приключения.

Гарри просто не ожидал, что подруга отнесется к его «проблеме» так серьезно и предпримет настолько авантюрный и не свойственный ее натуре поступок. Приготовив два сложнейших зелья — оборотное и веритасерум, Гермиона проникла в гостиную Слизерина под видом Милисенты Буллстроуд (особенно Гарри позабавил тот факт, что Гермиона вновь прибегла именно к этому образу, видимо события второго курса не сильно отразились на психике его подруги), и, подмешав «сыворотку правды» в бутылку вина, затеяла среди девочек игру «мне нравится этот мальчик, за то, что он …».

Называя поочередно имена Драко Малфоя, Блейза Забини, Захария Смита, Маркуса Белби, Гермиона произнесла и имя Гарри Поттера. По словам девушки, это произвело эффект разорвавшейся бомбы. На нее смотрели как на сумасшедшую. Но, к ее счастью, первой в себя пришла легкомысленная Дафна Гринграсс и, сочтя это весьма «забавным» развлечением, принялась перечислять достоинства Гарри. Оказывается, когда он злится на Снейпа, его глаза блестят как «раскаленные изумруды», взлохмаченное и неподдающееся укладке гнездо на голове называется «стильным беспорядком», а то, что он мог разглядеть, лишь хорошенько изогнувшись или свернув себе шею, оказалось ничем иным, как «аппетитной круглой попкой». Вскоре, под влиянием вина и зелья разоткровенничались и другие слизеринки. Астория призналась, что, каким бы утонченным и холеным не был ее любимый Драко, ему не хватало той брутальности, которую она разглядела в гриффиндорце. Хмурясь и недовольно постукивая ножкой, Панси Паркинсон призналась, что Гарри Поттер, конечно, редкостный идиот, но он способен на ПОСТУПОК. Разъяснять значение этого слова она не стала, пробурчав, что и так сказала слишком много.

Воспользовавшись тем, что девушки уже опьянели, Гермиона затеяла игру «я никогда не …». И, конечно, когда дошла очередь Гермионы, она назвала тот поступок, который занимал ее больше всего: «Я никогда не спала с Гарри Поттером».

Именно на этом месте нервы юноши не выдержали, и он позволил истерике взять над собой вверх.

— Гарри, прекрати смеяться, — нарочито серьезным тоном приказала Гермиона, с трудом подавляя желание последовать его примеру — Гарри хохотал очень заразительно. — Неужели тебе не интересно, что они ответили?

Гарри постепенно прекратил смеяться, однако в глазах еще мелькали веселые искры, когда он ответил:

— Мы, кажется, это уже обсуждали. Господи! Нет, спасибо тебе, конечно, за такое участие. В конце концов, не каждый день выпадает возможность узнать о себе столько нового. Кстати, что такое «брутальный»? — и не дождавшись ответа, максимально серьезным тоном Гарри закончил: — Никто из них, верно?

— Как ты узнал?

— Я их не чувствую, понимаешь?

— Нет, — девушка присела рядом. — Я, наверно, жутко раздражаю тебя своей надоедливостью, но я это делаю, потому что беспокоилась о тебе. Я хотела только помочь и убедиться, что тебе ничего не угрожает. Объяснишь, как ты понял, что это не они?

— Я стою с ними рядом и не ощущаю ничего. А рядом с ней я… Мне не надо видеть ее, чтобы чувствовать. Правда, я сам немного запутался. Так хотел поскорее узнать правду, что принялся вспоминать всех знакомых девушек и зацепился за первое волнительное ощущение, которое возникло при мыслях о Луне. Самое смешное, что я почти сам поверил в то, что это могла быть она, и так много об этом думал, что чуть не влюбился. Знаешь, та девушка однажды сказала, что если я прислушаюсь к своему сердцу, то смогу сам догадаться и узнать ее. Но, похоже, у меня другой орган участвовал в распознавании… Я знаю, что она анимаг, — неожиданно для себя добавил Гарри.

— Кто? — визгливо выкрикнула Гермиона, вскакивая на ноги. — Она КТО?!

— Э… — озадачился Гарри, смотря на столь бурно среагировавшую на его реплику подругу. — Она, возможно, блондинка. И анимаг.

— И форму какого животного она принимает? — сузив глаза, почти прошипела девушка.

— Э… собаки, — все больше озадачиваясь, ответил Гарри. — Сеттера.

Глаза Гермиона широко распахнулись, и она готова была завопить, но вовремя зажала себе рот ладонью.

— Пегий, бело-коричневый, совсем молоденький, месяцев семь? — такое выражение лица у Гермионы появлялось, когда ей удавалось решить наиболее сложную задачу, однако полученный ответ оказывался настолько неожиданным и не логичным, что заставлял ее перечитывать задание и повторять весь алгоритм решения с самого начала.

— Гермиона, ты знаешь…? Я же вижу, что знаешь…

— Я… я неуверенна, — залепетала девушка, незаметно засовывая руку в карман мантии. Резко вскинув руку, она направила свою палочку на Гарри. — Обливейт!

Луч заклятия попал в неготового к нападению Поттера и уже буквально через секунду он смотрел на Гермиону бессмысленным пустым взглядом широко распахнутых глаз.

— Прости, Гарри. Нервы не к черту. Я вначале сама должна понять, что к чему, а ты… продолжай прислушиваться к своему сердцу, — опустив палочку, Гермиона приблизила свое лицо к юноше, минимально сокращая расстояние и устанавливая зрительный контакт. — Сеттер, говоришь? Да, Гарри, умеешь ты удивить…

* * *

Гарри проснулся совершенно разбитый. С тяжелой головой и на ватных ногах, он направился в ванную комнату, мысленно благодаря бога за то, что наступили рождественские каникулы и никаких занятий не предвидится.

Его немного смущал тот факт, что он смутно помнит события прошлого вечера, а ведь он выпил только один бокал шампанского. Странно, очень странно. Он помнил, как пришел на вечеринку с Луной, как они танцевали, потом он, вроде, болтал с Гермионой. Но все это урывками, словно он смотрел плохо смонтированный фильм, в котором кадры сменялись в бессмысленном не хронологическом порядке.

На расспросы друзей о своем самочувствии он попытался отшутиться, заявив, что, мол, пить надо меньше. Охваченные предрождественской лихорадкой подростки не стали заострять свое внимание на дурном самочувствии Гарри и совсем скоро разговоры стали только о предстоящем празднике. Только Гермиона продолжала бросать на него обеспокоенные и виноватые взгляды.

Многие студенты уже к завтраку вышли одетые в дорожные костюмы, собираясь на утреннем поезде отправится домой.

Гарри, Рон, Джинни и Гермиона упаковали свои вещи после завтрака. Им после обеда должны были открыть каминную сеть, которая доставит их в «Нору».

Гарри и Гермиону с родителями пригласили еще в начале декабря. Мистер Уизли очень обрадовался, когда Грейнджеры приняли приглашение, и с нетерпением ожидал своего первого Рождества в компании обожаемых им маглов.

Когда ребята прибыли в «Нору», приготовление к празднику было в полном разгаре. Не успели молодые люди снять дорожные мантии, как для них уже определился фронт работ.

К вечеру подтянулись остальные гости. Мистер Уизли привез Грейнджеров, по каминной сети прибыли Тонкс и Люпин, а чуть позже и Билл с Флер.

Вплоть до Сочельника Гарри так и не удалось поговорить с Гермионой и только уже за праздничным столом он смог перекинуться с ней парой слов.

— Гермиона, когда мы успели поссориться?

— А? Что? Ты о чем, Гарри?

— Весь день я ловлю твои виноватые взгляды. В общем, я плохо помню события вчерашнего вечера, так что, чтобы не случилось, знай: я не сержусь. Так что прекрати так смотреть на меня. Договорились?

Густо покраснев, девушка согласно кивнула и бросила быстрый взгляд на часы. Скоро. Совсем скоро она узнает правду. И хоть девушка ни капли не сомневалась в сделанных ей выводах, ей не терпелось узнать причины. Ровно в десять, она незаметно покинула стол и поднялась на мансарду.

Спустя пару минут стол покинула еще одна особа и последовала за Грейнджер.

Обернувшись на звук раскрываемой двери, Гермиона встретила насмешливый и веселый взгляд.

— Значит, ты получила мое письмо, — Гермиона скрестила руки на груди и с любопытством рассматривала вошедшую девушку. — У меня только один вопрос: почему? Если это все только глупая шутка, возможность посмеяться над Гарри или обидеть его, я тебя из-под земли достану.

— Гарри уже вполне взрослый молодой человек и не нуждается в няньках, — не обращая внимания на прозвучавшую угрозу, сказала прислонившаяся к дверному косяку девушка. Но, натолкнувшись на потемневший взгляд Гермионы, решилась на пояснения. — Я бы никогда не причинила Гарри вред. Да, вначале я использовала Гарри… но это было только в первый раз. Я поссорилась с любимым и мне нужен был кто-то, чтоб выпустить пар и восстановить веру в свою женскую состоятельность. Передав Дамблдору информацию для Ордена, я захотела немного пройтись по школе и натолкнулась на Гарри. Я не планировала ничего заранее, просто увидела его и … Я тогда была в таком состоянии, что если бы на моем пути встретился профессор Снейп, я бы и его использовала… Но я встретила Гарри. А потом я уже не могла остановиться. Влюбилась, как девчонка. Я хочу, чтоб ты мне поверила. Мне кажется, я на самом деле его люблю...

* * *

Гарри стоял у плиты, колдуя над кофеваркой, и не видел того, кто вошел за ним на кухню, но сердце вдруг бешено забилось в груди. Это ощущение… Он не спутает его ни с каким другим. Вот оно, то самое волнение, которое охватывало его каждый раз, когда в темноте он слышал ее приближающиеся шаги. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это ОНА. Он научился чувствовать ее на расстоянии. Его тело сейчас каждой клеточкой кричало об узнавании.

Прислушайся к своему сердцу?

Да она же тогда дала ему самую верную подсказку. Нужно было просто закрыть глаза и вспомнить… Ведь только в ее присутствии у Гарри кровь отливала от лица, холодели руки, а в горле пересыхало так, что он терял дар речи. И напрасно он все списывал на робость от присутствия такой красавицы. И магия ее крови играла тут самую последнюю роль…

Повернувшись, Гарри смело встретил напряженный и внимательный взгляд васильковых глаз, стараясь передать взглядом весь калейдоскоп испытываемых им эмоций. Глаза ее потеплели, черты лица разгладились и тихим, слегка охрипшим голосом, она спросила:

— Понял, наконец-то?

— Я не слишком шустро соображаю, да? Ты… поверить не могу, что это ты… — Гарри неуверенно шагнул ей на встречу, боясь того, что наваждение исчезнет, или того хуже: она просто посмеется над ним, сведя все к глупой шутке. Но девушка сама скользнула в его объятия, потянувшись на встречу его рукам и губам. Гарри охватило чувство невероятного восторга: видеть ЕЕ, чувствовать ЕЕ… После этого можно и к Волдеморту под Аваду. Улыбнувшись, Гарри чмокнул ее в нос и насмешливо произнес: — А ты весьма преуспела в "англеском", Флер.

* * *

Флер… Флер Делакур… Обворожительная красавица, девушка-мечта… Неужели он уже исчерпал лимит несчастий, как из рога изобилия падающих на его лохматую голову, и небеса решили вознаградить его, подарив такой бесценный подарок? Ведь вот оно счастье — стройное гибкое тело, трепещущее в его объятиях, руки, нетерпеливо шарящие по его плечам и спине, губы, щедро отвечающие на его поцелуи… Вот же оно — счастье. Короткий вдох «ах!», после которого жизнь замирает и остается только это мгновение, только этот вдох, после которого на выдох уже не остается сил. Это и есть счастье…

Но выдох все-таки пришлось сделать. На землю их вернул возмущенный вопль младшего Уизли, от которого содрогнулись стены старого дома:

— Твою мать!!!

Вздрогнув от неожиданности, любовники разорвали поцелуй и обернулись на причину шума, нехотя разлепляя объятия. Расфокусированным взглядом, затянутых поволокой глаз они разглядели покрасневшего, задыхающегося от негодования и выпучившего глаза Рона, похожего в эту минуту на выброшенную на берег рыбу. Но что окончательно привело Гарри и Флер в чувства, так это сухое покашливание Билла, стоящего позади младшего брата.

Ни один мускул не дрогнул на красивом лице устранителя заклятий. Только побелевшие губы и трепещущие крылья носа могли выдать клокочую в нем ярость.

— Рон выйди, — холодным не своим голосом произнес всегда спокойный и невозмутимый Билл и слегка подтолкнул брата к выходу.

— Но…но… — с придыхание выдал Рон, уворачиваясь от надавившей на его спину ладони.

— Рон выйди. Я сам.

На этот раз тон брата не позволил возражать и, бросив убийственный взгляд на Гарри и ткнув в него пальцем, Рон прорычал:

— С тобой я еще разберусь.

После его ухода атмосфера настолько накалилась, что воздух в помещении можно было резать ножом.

Черт… Черт… Черт… Билл Уизли!

Застигнутый врасплох неожиданно свалившимся на него счастьем, Гарри совсем забыл об его существовании. Даже не вспомнил, что у Флер был законный жених, свадьба с которым должна состоятся этим летом.

Стоп, что значит должна? Не теперь же! Не сейчас, не тогда, когда он наконец-то нашел ее. Ни в коем случае!

Не сводя глаз с Билла, Гарри вытянул руку и, дотронувшись до похолодевшей ладони Флер, переплел с ней свои пальцы и потянул на себя, прижимая к себе, защищая, загораживая, предъявляя свои права. Мое! Не отдам!

И Билл понял. Он осознал, что не секундное помешательство толкнуло его невесту в объятия желторотого подростка, что между ними уже сложившиеся отношения, которые длятся не одну неделю. И как он раньше не заметил изменения, произошедшие во Флер? Как можно было быть таким слепцом?

Когда же это произошло? Судя по всему месяца полтора назад, когда они особо сильно поругались, и он ушел, хлопнув дверью. А на следующий день она была невероятно притихшая, спокойная и какая-то чужая…

Именно тогда Билл понял, что их отношениям пришел конец. Трещина, пожалуй, появилась после знакомства Флер с его семьей. Явное и ничем не прикрытое недовольство его выбором и их непримиримое нежелание принять ее, сыграло свою роль. Ведь мнение родни, каким бы взрослым и самостоятельным он не был, всегда имело для него большое значение. Ему так часто говорили, что они не пара, что они как небо и земля, что ему, искателю приключений, не подходит привыкшая к комфорту и уюту красавица, которая и шагу не сделает без карманного зеркальца. Он так устал оправдываться, отвечая, что Флер совсем не такая, что под маской напускного равнодушия скрывается веселый нрав, а ее высокомерие и надменность — это просто скрытая робость и неуверенность в себе.

А потом он сам стал замечать, какой презрительной и непримиримой может быть Флер, общаясь с людьми. И пусть объектом ее нападок стал тогда спившийся мошенник Флетчер, Биллу было достаточно того, каким ядом и сарказмом может наполняться речь его любимой.

Вода камень точит, говорит народная мудрость. Вот так, капля за каплей, источились и его чувства.

А были ли они вообще? Разве он когда-нибудь смотрел на нее так, как смотрел на нее Гарри? Как будто в этом мире существует только она? А Флер… Он никогда не видел, чтобы она так светилась счастьем. Он понятия не имел, что лицо всегда сдержанной холодной красавицы может преисполняться такой щемящей нежностью. А ведь именно такое лицо было у нее, когда она смотрела на Гарри.

Билл позволил Поттеру выиграть их безмолвную дуэль взглядов, первым отвел глаза. Напряжение постепенно спало с его лица, а на лице заиграла самая настоящая улыбка:

— Вот, значит как... Флер, радость моя, позволь поговорить с Гарри наедине. Пожалуйста.

— Флер, — Гарри с трудом разжал ее пальцы, которые на последней реплике Билла вцепились в него мертвой хваткой. — Все будет хорошо.

На негнущихся ногах Флер направилась к выходу. У самой двери она обернулась и, закусив нижнюю губу, виновато посмотрела на Гарри. Как она могла так легкомысленно поступить и позволить Биллу увидеть их до того, как поговорит с ним и разорвет помолвку? А Гарри? Как он себя сейчас должен паршиво чувствовать. Еще и десяти минут не прошло, как он узнал правду о ней, а уже успел нарваться на гнев своего лучшего друга и на выяснения отношений с Биллом. И что он ему скажет? Ведь он понятия не имел, с кем встречается. Браво, Флер! Доигралась…

— Билл, Гарри тут совершенно ни причем. Я одна во всем…

— Флер! — почти возмущенно воскликнул Гарри.

Девушка удивленно взглянула на юношу. Он, что, обиделся на ее заступничество? Он, правда, обиделся? Гордый и благородный гриффиндорец! Не зря у него патронус — олень! Глупый мальчишка! Самоуверенный подросток! Хороший мой, любимый…

Когда Флер вышла, осторожно затворив за собой дверь, она увидела, что все семейство Уизли столпилось возле двери в немом ожидании. Значит, Рон не сумел сдержать язык за зубами, проболтался...

Мистер Уизли смотрел на нее немного растерянно, миссис Уизли — осуждающе, а от злобного презрительного взгляда Джинни по спине пробежались мурашки. Рон старательно отводил глаза, мучительно краснея. Только на настроении близнецов, казалось, никак не отразилась обрушившаяся новость. Они выглядели такими же веселыми, и даже подмигнули ей. А Фред… или это был Джордж?... даже поднял вверх указательный палец.

Гермиона первая подошла к Флер и, коснувшись ее плеча, тихо спросила:

— Ну, что там? Все в порядке? Как они?

— Сказали, что им надо поговог’ить, — от волнения и напряжении к Флер снова вернулся ее акцент.

Молли уже всплеснула руками и собиралась прочесть гневную отповедь, но ее остановил мягкий голос Артура.

— Не сейчас, дорогая.

Но вот Джинни никто удержать не догадался. Стремительно преодолев разделяющее их расстояние, разгневанная девушка наотмашь ударила Флер по лицу.

— Подлая! Какая же ты подлая! Что, Билл недостаточно хорош для тебя? Захотелось погреться в лучах славы Мальчика-Который-Выжил?

На побледневшем лице Флер отчетливо стал проявляться след от пощечины. Девушка застыла на месте, на мгновение растерявшись и не в силах вымолвить ни слова. Но совсем скоро она пришла в себя. К ней вернулась ее гордая осанка и преисполненный внутреннего превосходства взгляд, от которого Джинни отступила на шаг назад, признавая поражение. Против такой соперницы у нее не было ни единого шанса.

* * *

Гарри, засунув руки в карманы брюк, стоял в центре комнаты, перекатываясь с пятки на носок, исподлобья наблюдая за действиями подозрительно спокойного Билла. Вот он провожает Флер задумчивым взглядом, затем тянется за палочкой и накладывает оглушающее заклятие на дверь (предусмотрительный, ничего не скажешь), после чего подходит к буфету и извлекает оттуда бутылку огневиски и два низких стакана. Он, что, собрался с ним пить? Ха! Еще, поди, на брудершафт?

И как-то Билл все-таки подозрительно невозмутим. Наверно, все же драки не избежать. А маневр с виски лишь отвлекающий маневр.

«Знакомьтесь! Алиса, это пудинг! Пудинг, это Алиса! Унесите!..», совсем некстати вспомнилась Гарри фраза из его любимой детской книжки. Воображение тут же дорисовало картину: Гарри, обсыпанного сахарной пудрой и марципаном на серебряном подносе выносят из «Норы» под печальную музыку этого, ну как его… ну, поляка… А, какая разница, под чью музыку, он то все равно ее не услышит!

Причина, по которой Флер так долго тянула с признанием, стала немного понятна. Наверно, старалась избежать именно этой минуты. Ну, с Флер он еще поговорит, а вот с Биллом надо выяснить отношения уже сейчас. Что он может сказать ему? Ну, не извинятся же, в конце концов! «Прости, что увел у тебя невесту», так что ли? Глупо. «Билл, я бы никогда так не поступил, если бы знал, что сплю именно с Флер», тоже не вариант. Он не станет оправдываться перед ним таким способом. Это личное, то, как развивались его отношения с Флер… Лучше уж нарваться на кулак.

Билл с любопытством рассматривал насупившегося подростка. Мерлин мой, и что Флер нашла в нем? Невероятно худой, с еще по мальчишески острыми коленями и локтями, он больше походил на выпавшего из гнезда птенца, чем на сурового воина, которому, согласно пророчеству, суждено победить самого могущественного волшебника последнего столетия. Билл достаточно хорошо знал Флер, чтоб отбросить подозрения о честолюбивых притязаниях на окружающую мальчишку славу.

Ох, женщины… Логику того или иного их поступка, принятого решения или сделанного выбора проще принять за факт, чем понять и осмыслить. Значит, что-то есть в Гарри Поттере, помимо пока еще незаслуженной славы героя, что-то, известное только Флер, ну, может быть еще и Джинни, что заставило ее выбрать именно его. Чем-то же он заслужил тот взгляд безмерного обожания!

Надо бы успокоить парня, что ли, а то уж слишком он напряжен. А то еще драться полезет. Вон как кулаки сжимает-разжимает, а жилка на виске того и гляди лопнет. Хотя… Разок врезать можно. За то, что водил за нос, сделал рогоносцем, скрывал так долго, дурачил, в конце концов! Несмотря на то, что потеря Флер не стала для Билла ударом и, несмотря на то, что он с легким сердцем, и даже с некоторым облегчением, отпускает ее, сам факт измены стал неприятным сюрпризом.

Что же мне с тобой делать, Гарри Поттер?

Подойдя почти вплотную к юноше, Билл протянул ему стакан. Гарри машинально принял выпивку, не сводя насупленного взгляда с Билла. Усмехнувшись одним уголком рта, Билл отступил на шаг назад и, отсалютовав Гарри, залпом выпил налитое спиртное.

Гарри последовал его примеру и … тут же пожалел об этом. Не пробуя до этого ничего крепче шампанского, он не был готов к тому, что его горло опалит жидкий огонь, прожигая пищевод и желудок. Гарри закашлялся и бросился к раковине, подставляя рот под спасительную струю ледяной воды.

А позади него хохотал Билл.

Черт… Надо же было так глупо подставиться. Выставлять себя дураком уже входит у него в привычку, с раздражением подумал Гарри.

Однако это происшествие сильно разрядило обстановку. Уже повернувшись к Биллу, Гарри заметил, как расслабились плечи смеющегося мужчины, и воздух вокруг на глазах терял наэлектризованность.

* * *

— Господи, да о чем они могут говорить? Ведь уже скоро час как не выходят! — Молли в очередной раз вскочила с дивана, и собралась, уже было, кинуться к кухне, но Артур за руку притянул ее обратно.

Все уже переместились в гостиную, которая сейчас была невидимой чертой разделена на два враждующих лагеря. Штаб Уизли расположился на диване, на котором восседали мистер и миссис Уизли, и Рон с Джинни. В противоположном углу в кресле сидела Флер. Рядом на подлокотнике устроилась Гермиона и, положив руку на плечо виновнице возникших разногласий, что-то успокаивающе шептала ей на ухо, и упорно игнорировала настойчивые призывы Рона, невербально призывающего примкнуть к ним.

В так называемых «нейтральных водах», в креслах у камина мирно спали Грейнджеры, а на полу расположились близнецы и беззаботно играли во взрыв-кусачку. У окна тихо переговаривались Люпин и Тонкс. У них были такие отрешенные лица, что, казалось, им нет дела ни до кого, кроме друг друга.

— Нет, я так больше не могу!

Молли решительно поднялась с места и, отмахнувшись от попытавшего ее удержать мужа, кинулась к кухне, на пути доставая палочку. И все, не сговариваясь, кинулись за ней.

* * *

— Нет, Гарри. Смотри еще раз. Вдох, глоток, выдох. — Билл сделал внушительный глоток из бутылки и протянул ее Гарри.

Однако закрепить урок им так и не удалось. С громким хлопком распахнулась дверь, и на кухню ворвался рыжеволосый ураган, при ближнем рассмотрении оказавшийся миссис Уизли с палочкой на перевес. Растерянно застыв, она с непередаваемым выражением лица уставилась на мирно сидящих за столом молодых людей. А за ее спиной уже выросла целая толпа.

— А я говорил, надо было аппарировать в «Дырявый котел». Тут нам поговорить не дадут, — закатывая глаза, прокомментировал внезапное вторжение Билл, нехотя отодвигая бутылку.

— Да уже наговорились, я смотрю, — заворчала Молли, при этом облегченно вздыхая и опуская палочку.

ЭПИЛОГ

Гарри и Флер провели незабываемые каникулы на юге Франции, а Выручай-комната на целый семестр стала их маленьким пристанищем. И хоть впереди маячила угроза войны и миссия по поиску и уничтожению крестражей могла надолго их разлучить, у них были эти незабываемые полгода. А потом и вся жизнь.

Миссис Уизли еще долго злилась на Флер, малодушно забывая, что сама в свое время страстно желала избавиться от «неподобающей невестки», проводя душещипательные беседы со своим старшим сыном. На Гарри она сердиться не могла, ибо в глубине души понимала, что противостоять такой девушке, как Флер не смог бы даже католический священник-гомосексуалист, а вот легкомысленная мисс Делакур заслуживала всяческого порицания. Так или иначе, но уже к Пасхе Молли могла произносить имя Флер спокойно, а не сквозь плотно сжатые от негодования зубы и даже пригласить «дорого Гарри» и «эту его девушку» на праздничный обед.

Джинни не скоро еще смогла забыть свою детскую привязанность к Гарри, однако в открытую конфронтацию она уже не вступала.

Рон, переживающий за оскорбление, нанесенное его старшему брату и мучимый ревностью к Флер, с которой были связаны его самые первые, такие откровенные и совсем взрослые сны, дулся на Гарри все Рождественские каникулы. Они помирились уже в школе. Послом доброй воли выступила Гермиона и только благодаря ее дипломатическому таланту друзья смогли снова нормально общаться. И несколько дельных советов интимного свойства, данных умудренным опытом Гарри своему целомудренному товарищу, приведшие к «level up» отношений с Лавандой, что, в свою очередь, устаканило бушующие гормоны юного мистера Уизли, были тут абсолютно ни при чем. Гермиона по праву пожинала плоды своего дипломатического успеха.

Билл вернулся в Египет, пообещав одной очень настойчивой молодой особе выслать приглашение на летнюю практику. Молодая талантливая ассистентка, разбирающаяся в древних рунах и, к тому же, весьма симпатичная, была бы очень кстати.

Что же до этой самой особы, то мисс Грейнджер очень радовало то, как все обернулось. И если по началу известие о том, что таинственной возлюбленной ее друга оказалась именно Флер, ввергло Гермиону в шок, то совсем скоро она по достоинству оценила возникшие перспективы. Ведь это означало, что умница и красавец Билл Уизли был теперь совершенно свободен. Осталось только дождаться лета, молясь о том, что за это время на горизонте ее избранника не замаячит какая-нибудь новая вейла.

А, впрочем, это уже совсем другая история…