Ее любовь (гет)

"Для любви не существует вчера, любовь не думает о завтра. Она жадно тянется к нынешнему дню, но этот день нужен ей весь, неограниченный, неомраченный." Г. Гейне

Мы все потеряли что-то в этой войне, но мне кажется, я потеряла больше всех.

Нет больше Джиневры Уизли, нет маленькой рыжеволосой девчушки, нет маленького солнышка защитников Хогвартса.

Все ушло. Остались решимость и желание.

Желание убивать.

Я понимаю Невилла, когда он кричит что-то дерзкое Волдеморту, когда защищает память Гарри, ведь тот уже не может ответить.

Я сделала бы то же самое, если бы могла.

Если бы не была парализована тоской, грустью, безнадежностью, чужой смертью…

Его больше нет.

Нет.

Какое страшное слово, как будто изнутри раздирают душу.

Хотя у меня уже нет души: она ушла вместе с ним.

Ты жила им, Джинни и без него ты уже не живешь, ты лишь существуешь.

И ты уйдешь вслед за ним, как и он, борясь до конца.

* * *

И Джинни бросается в схватку с Беллатрисой, а ей на помощь приходят Луна и Гермиона. И в глазах последней горит та же решимость. Только она хочет умереть за Хогвартс, ведь надежды больше нет, а у Луны в глазах безнадежность…

И Джинни чуть ли не рычит на свою мать, которая теперь сражается вместо девушек с Пожирательницей. Ведь свобода была так близко к Джинни, а ее матери эта свобода совсем не нужна.

И все равно, где-то там, в разуме теплится мысль о том, что мама не переживет еще одной смерти в их семье. Что Джордж будет вдвойне убит горем, что Рон не выдержит еще одной страшной боли. Ведь для Рона нет никого ближе Гарри, Джинни и Гермионы, и последняя не сможет заменить ему остальных.

Но все эти очень разумные мысли прячутся от всепоглощающей тоски, прячутся от горькой боли, боли от Его смерти. И Джинни готова убить или умереть самой. И вдруг мысли исчезают, и время, кажется, вдруг останавливается, когда она видит такое родное лицо, слышит милый сердцу голос. И верит, верит, что это он, понимает, что это Гарри Поттер, Мальчик-который-в-очередной-раз-выжил-и-ей-об-этом-не-сказал.

И сердце рвется от счастья, злости и обиды, но больше всего, от всепоглощающей, мучившей ее раньше, счастливой любви…

Потому что он Выжил. Мерлин и Моргана, он опять Выжил, и теперь Джинни никуда его не отпустит. И пусть он даже не пытается сражаться со всякими Темными Лордами, один из которых падает сейчас на пол Большого Зала, убитый своим собственным заклятием. Ей плевать на это, плевать на победу, главное, Он снова выжил, снова вернулся к ней.

И Джинни понимает, что радость от того, что они, наконец, победили, придет чуть позже, но сейчас у нее больше нет сил. Радоваться, чувствовать. Но прямо сейчас очень хочется врезать этому, так испугавшему ее придурку, а потом впиться ему в губы поцелуем, чтобы он больше никогда так не делал.

И Джинни обещает себе, что так и сделает, когда встретит его, ведь она не поддается на уловку Луны и видит, как он прячется ото всех под мантией-невидимкой. Потом она найдет его, все потом. Ведь времени для этого у нее будет предостаточно. А пока она обнимает маму, успокаивая ее, поддерживая. Внушая, что теперь все будет хорошо. Фред не хотел бы, чтобы они так убивались после его смерти. И Джинни почти по-настоящему слышит веселый смех погибшего брата, слышит, как они с Джорджем договаривают друг за другом фразы, слышит его голос, подтрунивающий над ее кислым видом…

И понимает, что может, когда-нибудь, все и будет хорошо, а пока она имеет полное право рыдать в плечо матери, чем успешно занимается уже десять минут. И мама успокаивающе поглаживает ее по спине, а у самой из глаз, тихо так, текут слезы, и это страшней, чем рыдания Джинни. Ведь она потеряла сына, ей больнее, чем могло бы быть Джинни, даже если бы случилось непоправимое.

И она признает для себя свою глупость, но от идеи ударить Победителя Темного лорда не отказывается.

* * *

И вечером, когда их Герой, наконец, входит в зал, и, увидев его, с места встает Джиневра Уизли. Гарри Поттер, видя ее разгневанное лицо, извиняющееся и растерянно улыбается, а та бьет его по лицу хорошо поставленным ударом, а потом целует в разбитые губы, потрескавшиеся от ветра, не обращая внимания на привкус крови. Потому что вот теперь она счастлива.

Наконец.

И, может, когда-нибудь, все будет хорошо.

Джинни очень на это надеется.