Лунная соната (гет)

Любили вместе и росли мы,

Бродили вместе по лесам;

И вместе мы встречали зимы;

И солнце улыбалось нам.

Мне открывали небеса

Её бездонные глаза.

Э.А. По

Май 1998 года

Зелёные глаза. Последнее, что он видел перед смертью. Глаза цвета удивления. Он смотрел в них, и умирать было не страшно. Последние мгновения жизни осветились безмолвной любовью в чёрных глазах.

Он знал, что не переживёт этой проклятой войны. Конец близко — он понял это, когда Малфой тревожно шепнул: «Тебя хочет видеть повелитель». По затравленным серо-голубым глазам всё стало ясно. Северус пришёл в Визжащую хижину, выслушал речь Волдеморта. Снейп чувствовал, что Гарри рядом, и думал о том, как оправдать себя в глазах юноши перед гибелью. Острыми клыками смерть впилась в горло. Не было боли, был лишь страх, что мальчишка никогда не узнает о его истинной роли в этих событиях.

Решение внезапно пришло само — воспоминания. Умирая, он не думал о мучениях, об обиде, о предательстве — он отбирал воспоминания для Гарри. Такие, чтобы он всё понял, но не увидел ничего лишнего. Самые счастливые, которые всегда были с ним, грели его истерзанную душу, он заберёт с собой в могилу. Придя в себя после провала в смертельную бездну, Северус почувствовал, что нет боли утраты, тревоги и страданий. Он не чувствовал души. Она была уже не с ним. Она была там, где есть только счастье.

Он оглянулся вокруг и с удивлением заметил, что находится в знакомой обстановке. Вопреки ожиданиям, шея не болела, крови не было, он не ощущал тела. Вдруг перед глазами мелькнула взъерошенная голова, зелёные глаза виновато смотрели на профессора:

— С возвращением в Хогвартс! — Гарри улыбнулся. — Я вам рад.

«Какого чёрта! — пронеслось в голове Снейпа. — Неужели всё это было зря, и мальчишка тоже умер?» Он увидел вокруг портреты великих директоров, которые вечно лезли не в свои дела, потому что своих дел у них уже не было, и вздохнул. То ли с облегчением, то ли с сарказмом.

— Я что, буду висеть на стене в кабинете директора? Неужели Хогвартс посчитал меня достойным этого?

— Да, профессор. Все теперь так считают. Все всё знают. Мы были глупы, а вы — как всегда правы…

— Хорошо, что ты это понимаешь. Впредь я не хочу больше об этом слышать, понял? Я делал то, что делал, и не для того, чтобы Гарри Поттер и его друзья пели мне посмертные дифирамбы. Но я не хотел, чтобы ты считал меня подлецом и предателем, — Северус пристально посмотрел на Гарри. — Ты похож на отца. Не знаю, плохо это или хорошо. А еще — тебе это тысячу раз говорили, но я повторюсь — у тебя чудесные глаза. Да, Поттер, после смерти я могу позволить себе лиричность и сентиментальность.

— Я не могу теперь спокойно думать об отце. Раньше я хотел во всём быть похожим на него, но теперь я понимаю, как много ошибок он совершал. Я отчасти разочарован в нём. Это больно, но я всё равно люблю его.

— У тебя есть только хорошие воспоминания о семье. Это твоё счастье. «Но мне это чувство, к сожалению, неизвестно…» — печально подумал Снейп.

* * *

Апрель 1969 года

Маленький Северус, закутавшись в плед, сидел на диване. Отец уже почти час кричал на мать. Слёзы отчаянья и беспомощности катились по лицу мальчика. Эйлин умоляла мужа не трогать сына, заслонив его собой, и принимала все удары на себя. Каждый из них отдавался глухим эхом в сердце Северуса, и с каждым новым он преодолевал порыв вскочить и ответить отцу за всё. Мать дрожащими руками втолкнула сына в гостиную и закрыла дверь. Северус слышал все грязные слова, которые говорил отец, упрёки, что он не сын Тобиаса. Втайне он мечтал, чтобы это оказалось правдой — Северус не хотел быть полукровкой.

Он слышал, как повышался голос отца, слышал сдавленный от слёз голос матери, терпеливо сносившей унижения и побои ради сына. Видимо, Тобиасу это надоело, и оттолкнул Эйлин так, что она с грохотом упала на пол.

Дверь раскрылась, и отец вошёл в комнату. Северус бесстрашно взглянул ему в глаза, а Тобиас, будто цепной пёс, воспринял это как вызов.

— Мелкий уродец! У меня не может быть таких выродков, я нормальный человек, а твоя мать спуталась с кем-то! Убью вас всех! — пошатываясь от выпитого, Тобиас подошел к сыну и ударил его. Голова Северуса закружилась, мысли менялись калейдоскопом. Он убрал тёмные пряди от лица и с ненавистью, переполнявшей его, посмотрел в глаза Тобиаса. Внезапно тот отлетел и ударился об стену, но мальчик даже не удивился, а только подошел к нему убедиться, что он оглушён. Отец не шевелился. Северус выбежал из комнаты и увидел мать. Она лежала на полу, разорванный рукав светло-серого платья был запачкан кровью. Он склонился над ней и поднял её голову. Под глазом стоял синяк. Северус так сильно сжал зубы, что они скрипнули. Он закатал рукав её платья и увидел

глубокий шрам. Очевидно, отец попал в неё чем-то, когда кидался посудой. Северус поднёс ладони к руке матери и сказал слово, не раз слышанное от нее ранее: «Вульнерасанентур…» Он увидел свет, исходящий от рук, шрам стал исчезать. Эйлин дёрнулась и медленно поднялась.

— Северус, что…— прошептала она, озираясь вокруг. Её растерянный взгляд остановился на бледном личике сына. Эйлин дрожащими пальцами коснулась разбитых губ мальчика, горький ком душил её. Она крепко прижала сына к груди, и уткнулась в его длинные, гладкие, как полотно, чёрные волосы. Она заплакала. Северус обхватил худую шею Эйлин и, задыхаясь от горечи, зажмурился. Его била дрожь от холода, и не скоро матери удалось отогреть мальчика в своих объятиях. Позже Северус заснул чутким, беспокойным сном. Эйлин переложила его на диван и поцеловала в высокий лоб, роняя горячие слёзы на белую кожу.

Эйлин привела мужа в чувства и уложила в постель. Тобиас не произнёс ни слова, он был напуган поступком девятилетнего сына. С того дня Эйлин постоянно беспокоилась за сына, в котором видела огромную магическую силу и великое будущее.

* * *

Май 1998 года

— Почему Принц-полукровка? — спросил Гарри, вглядываясь в гордые, суровые черты Снейпа. Он никогда не пытался увидеть в профессоре привлекательность, но теперь подумал, что в нём была особая красота.

— Ты, наверное, знаешь ответ на этот вопрос. Моя мать, Эйлин Принц, была чистокровной волшебницей, а отец — магл. Не стану лукавить, мне тогда было не безразлично происхождение человека. Да и сейчас тоже. Все мои товарищи были чистокровными, а я… Приходилось зарабатывать авторитет как-то иначе. Видимо, получилось, — Снейп едко усмехнулся.

— А мама? — робко спросил Гарри.

— Твоя мама… В её случае это совершенно неважно. У меня, конечно, была масса проблем из-за её сестрицы, но это того стоило.

* * *

Июль 1971 года

Северус давно начал следить за двумя соседними девочками. Одна совершенно его не интересовала, но другая всецело приковала к себе его внимание. О неудачной попытке познакомиться с ней Северус предпочитал не вспоминать. Он испытал радость и облегчение, но в то же время был растерян, когда миниатюрная рыженькая девочка сама подошла к нему. Она явно робела, и была без своей противной сестрицы. Лили извинилась за неприветливое поведение Петуньи и спросила, не пошутил ли он тогда насчет того, что она колдунья. Северус убедил её в правдивости своих слов, и ее глаза засияли счастливым блеском. Глаза цвета восторга. Она засмеялась от радости, от того, что давнее желание сбылось, и Северус засмеялся тоже. Он смеялся, потому что она радовалась, и эту радость подарил ей он.

Они почти каждый день, за редким исключением, встречались и гуляли, и Северус рассказывал ей о Хогвартсе, о магии. Лили слушала его, затаив дыхание. Вечной помехой их прогулкам и беседам была Петунья: она откровенно завидовала сестре. Ей и чудесная школа, и лишняя опека родителей, и черноглазый мальчик. Петунья пыталась побольнее уязвить их обоих, заставляя Лили и Северуса прятаться. Они находили убежище на поляне в лесу недалеко от речки. Во время грозы молнией повалило многолетний дуб, и за ним можно было скрыться от кого угодно.

Теперь Северус и Лили не встречались на площадке, а в условленный час приходили на поляну. Северус в красках рассказывал о волшебном мире, куда скоро унесёт их «Хогвартс-экспресс». Лили трепетала от счастья, ведь она всегда чувствовала в себе некую тайную силу, которой теперь найдено объяснение. Северус восхищался ею, её задорным смехом, искорками в ярко-зелёных глазах. Ей нравилась его серьёзность и образные рассказы. В то же время она немного побаивалась за сестру: один раз Северус не смог сдержать свою магическую силу по отношению к ней. Несмотря на то, что Лили чувствовала себя в безопасности, она нередко обижалась на друга из-за Петуньи, хотя долго злиться не могла, глядя в его восхищённые, полные нежности глаза.

Ближе к осени Лили стало интересовать распределение на факультеты. Ей хотелось попасть на один факультет с Северусом, но здесь их взгляды на учёбу разошлись.

— На Слизерине замечательно! Перед тобой откроется огромный мир возможностей. Ты можешь стать кем захочешь: политиком и работать в Министерстве, учёным и изобретать новые зелья и заклинания, журналистом, писателем, кем угодно!

— Да не нужна мне головокружительная карьера, Северус! Я хочу приносить людям пользу, хочу быть врачом. Слизерин не считает, что это престижная профессия.

— На Гриффиндоре тебя научат, как правильно снести башку, летая на метле! Чтобы стать медиком, нужно знать зельеварение, а Слизерин славится зельеварами.

— Я буду знать! Ты ведь мне поможешь, — Лили склонила голову набок. Северус покраснел.

— Конечно, это твоё решение. Но подумай над тем, что я тебе сказал.

— Хорошо. Расскажи мне, пожалуйста, про привидения.

— В Хогвартсе их много, ты их сама увидишь на пиру. У каждого факультета своё: у Хаффлпафа — Толстый Монах, у Гриффиндора — Почти безголовый Ник, у Слизерина — Кровавый Барон…

— Какие ужасные имена. Почему их так прозвали?

— Кровавый Барон был жесток и нелюдим. Его смерть окутана тайной. Они враждовали с Николасом. Ему почти отрубили голову в каком-то бою.

— Какой кошмар! Тёмные дела творились в Хогвартсе!

— Да, было дело. Но теперь нечего бояться.

— А я и не боюсь.

Северус посмотрел сбоку на решительно вздёрнутый носик Лили. Она упрямо смотрела в небо, стараясь найти ответы на множество вопросов, которые мучили её. А Северус молчал, чувствуя её состояние и понимая его. Он сам задавал себе эти же вопросы. Установилась тишина, которую никто из них не хотел нарушать.

— Я вот думаю: почему небо меняет цвет? Даже когда идёт дождь. Почему тучи серые, а не такие же голубые, как небо?

— Не знаю, Лили, — задумчиво ответил он, глядя в голубые бездонные небеса. — У неба есть настроение. Оно бывает хорошим, как сейчас, а бывает плохим. Тогда оно плачет и идёт дождь.

— Почему у неба бывает плохое настроение? Мне кажется, что плачет любовь. Она плачет, потому что в неё не верят люди, потому что её обижают.

Северус с нежностью посмотрел на наивную девочку. Мечтательницей она будет всю жизнь. И всю жизнь она будет стремиться не заставлять небо плакать.

* * *

Май 1998 года

— Она всегда хотела творить только добро, но быть хорошей для всех не получалось. Со временем она изменила свои мечты, хотела работать в аврорате. Она никому не хотела причинять зла, даже мне, хотя я так обижал её. Я по себе знаю, хорошим для всех быть не получается, но Лили очень старалась.

Гарри молча задумался. Вдруг дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Гермиона Грейнджер.

— Идём, Гарри, нас все ждут в Большом зале, — возбуждённо сказала она, не сразу заметив портрет директора.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер.

— Здравствуйте, профессор, — девушка подошла ближе и внимательно вгляделась в лицо Снейпа. В карих глазах отразилось недоверие.

— Что, не ожидали? — губы Северуса скривились в ухмылке.

— Честно говоря, нет. Но надеялась. Спасибо вам за… — начала Гермиона, но Снейп остановил её жестом.

— Не стоит. Не говорите со мной об этом больше, сделайте одолжение.

— Как вам угодно, профессор, — сказала она, глядя на Северуса снизу

вверх.

— Чёрт вас подери, мисс Грейнджер! Не смотрите на меня так, я, знаете ли, не привык.

— Извините, — тихо проговорила Гермиона. Она хотела уйти, но Северус окликнул её.

— Мне теперь нечего придираться и врать. Я вам со всей уверенностью говорю, что вы были моей лучшей ученицей за всё время преподавания. Гермиона польщено улыбнулась и, напомнив Гарри про собрание в зале, вышла.

— Сейчас все отмечают победу и ждут меня. Как странно: я герой. Даже не верится. А ничего этого не было бы без вас, — Гарри обратил на Снейпа полные слёз зелёные глаза. Северус смотрел в них, а потом отвернулся.

— Прекрати это, Поттер! Не выношу слёз в зелёных глазах, — тихо сказал он. Гарри понимающе кивнул и вышел из кабинета.

* * *

Июнь 1973 года

Родители Лили Эванс хорошо относились к Северусу. Они были благодарны ему за то, что он помогает их любимой дочери адаптироваться в новом мире. Он легко избавил их от обязанности рассказать Лили о её истинном предназначении, что она приняла бы с трудом. Она воодушевлённо рассказывала родителям и сестре о Северусе, о Хогвартсе. Мистер и миссис Эванс радовались, что рядом с их девочкой есть человек, который не бросит её в трудную минуту. Петунья была иного мнения. Она завидовала сестре чёрной завистью, не понимая, почему именно Лили достались лавры судьбы. Петунья ревновала их друг к другу: сестра проводила много времени с Северусом, а он не обращал на старшую никакого внимания. Петунья подставляла Лили и пыталась показать Северуса в дурном свете, порой даже настраивала против него сестру. Лили терпеливо оправдывала друга. Находясь в Хогвартсе, она часто получала от сестры язвительные письма, и это её ужасно её расстраивало. Лили старалась не плакать на людях, скрывала слёзы и их причину.

Окончив третий курс, Лили и Северус поехали на каникулы. Как обычно, перед дорогой домой Северус был угрюмым и молчаливым, а Лили вся сияла от радости. Он помог занести в вагон чемодан девушки, а она занимала места. Им досталось купе, в котором помимо них ехали ещё две девочки с Хаффлпафа. Северус всю дорогу молчал, повесив голову, а Лили не пыталась его развеселить, понимая и принимая его состояние. Она читала книгу. Эта повесть станет её любимой. Книга называлась «Маленький принц». Северус невесело усмехнулся, прочтя заголовок. Лили, сидевшая напротив, подняла на него яркие глаза.

— Что такое, Северус? Ты какой-то нерадостный…

— Что за название такое — «Маленький принц»? — скептически спросил он.

— Зря ты так, Сев. Тебе стоит прочитать. Эту книгу написал знаменитый французский лётчик Антуан де Сент-Экзюпери. Был очень талантливый человек, — Лили склонила голову набок, пристально рассматривая серьёзное лицо Северуса. Губы дрогнули, в глазах задорными искорками засияла нежность. — Маленький принц чем-то очень похож на тебя. Ты, конечно, не такой наивный и инфантильный, но всё равно похож.

Девчонки, громко смеясь, вышли из купе. Лили проводила их взглядом, а потом перевела взгляд на Северуса.

— Что такое, Сев? Ты с утра сам не свой, — сочувственно спросила она, положив нежную ладошку на длинные бледные пальцы.

— От отца записка пришла: мама слегла, они не встретят меня сегодня. Он выслал мне денег на такси, — Северус осёкся. — Наверное, это он забил её до смерти!

Лили осторожно погладила напряжённо сжавшуюся в кулак ладонь.

— Мои родители — врачи, они помогут. Твою маму положат в лучшую клинику. Пойми, это не шутки, всё очень серьёзно.

— Она не примет помощь от… Да и отец не даст ей обратиться к врачам, — он поднял на неё затравленные глаза, и Лили улыбнулась. Она умела поддерживать его без слов, одним взглядом, одной улыбкой. Видя её задорные, нежные зелёные глаза он не мог расстраиваться, улыбался в ответ.

— Как хорошо, Лили, что у тебя счастливая семья.

Она понимающе посмотрела в чёрные глаза Северуса. Лили Эванс была нежным комнатным цветком, выращенным в тепле и любви. Она не знала ни нужды, ни горя. Она изо всех сил тянулась к деревцу, выращенному в тени, отдавала ему нежность и тепло. И он простёр к ней свои тонкие веточки, наслаждаясь их общим счастьем.

На станции Лили встречали родители вместе с сестрой. Северус шёл впереди, оборачиваясь на девушку. В сером дыме поезда она была яркой, солнечной: волосы выделялись на фоне тёмного свитера, глаза счастливо сияли. Увидев родных, она поставила чемодан на каменный пол у ног Северуса и побежала к ним навстречу. Юноша залюбовался трогательной сценой приветствия: Лили бросилась на шею отцу, а мать, приобняв обоих, гладила дочь по шелковистым волосам. На глазах миссис Эванс были слёзы. Отстранившись от родителей, Лили крепко обняла Петунью, которая хоть и скорчила недовольную мину, но сестру обняла. Потом повернулась и поманила Северуса рукой, он послушно взял её чемодан и подошёл. Родители Лили приветливо улыбнулись, а Петунья закатила глаза. Лили забрала чемодан и повернулась к другу:

— Северус, ты будешь ждать родителей? — спросила мама Лили. Северус явно растерялась, но девушка пришла на помощь.

— Его мама заболела, поэтому никто не встретит, — уверенно сказала Лили. Северус покраснел.

— Мы подвезём тебя, — добродушно предложил мистер Эванс.

— Нет, спасибо, я, пожалуй, на такси… — ещё больше краснея, проговорил он.

— Не вздумай отпираться, Сев. Я и сама хотела предложить.

Он посмотрел на супругов Эванс с благодарностью, а на Лили — с неподдельной нежностью. Петунью он вовсе не удостоил взглядом, зато свет чёрных глаз не остался для неё незамеченным.

Пока они ехали, Северус думал о том, как всё-таки много для человека значит семья. Общительная, весёлая Лили выросла в счастливой семье, окружённая любовью и заботой. Он сам, замкнутый и суровый, воспитан кнутом и бранью отца. Даже в компании друзей-слизеринцев он не чувствовал себя раскованнее. Своё истинное лицо он мог себе позволить открыть перед единственным человеком. Перед той, которая дарит ему настоящую радость, перед той, что с заботой к нему относится, перед той, что смотрит на него пристальным, оценивающим взглядом, который потом превращается в самую нежную, самую любящую и любимую улыбку. Он чувствовал, как в тесноте машины к нему прильнуло её тёплое тело, слышал, как она мурлычет себе под нос какую-то песенку. Она была очень счастливой, и готова была делиться этим счастьем со всеми.

Через несколько дней Северус зашёл за Лили, но её не было дома. Миссис Эванс показалась ему встревоженной. Зато и без того неприглядное лицо Петуньи портила самодовольная улыбка. Она опять поссорилась с сестрой! Где прячется Лили от нападок Петуньи? На любимой поляне с поваленным деревом. Северус стремительно пошёл туда.

Лили сидела на траве, прижавшись спиной к стволу и обхватив колени. Северус медленно подошёл к ней, будто боясь спугнуть. По бледному личику катились крупные, как жемчужины, слёзы, а она даже не пыталась их вытереть. Увидев её заплаканное лицо, Северус страшно растерялся, ноги подкосились, и он опустился на траву рядом с ней. Лили никак на это не отреагировала, будто его совсем не было рядом. Северус стал напряжённо срывать травинки и сминать их длинными пальцами. Лили замкнулась в себе, а он не мог ей ничем помочь, и от этого становилось ещё тяжелее.

— Как твоя мама? — после долгой паузы спросила Лили. Голос срывался от слёз.

— Лили, пожалуйста, скажи мне. Что случилось? Это просто невыносимо!

Лили вздрогнула, разжала тонкие пальцы и обратила к Северусу умоляющий взгляд. Глаза цвета обиды.

— За что? За что, Северус, Петунья меня так ненавидит? Что я ей сделала? Что во мне не так?

Северус, онемев от ненависти к Петунье и от обиды за Лили, смотрел в полные слёз, изумрудные глаза. Эта девочка впервые сталкивалась с несправедливостью, пыталась изменить жизнь к лучшему, но была слабее хитрости, корысти и подлости вместе взятых.

— Тунья подставила меня: подбросила в мою тумбочку свои золотые серьги и сказала, что это я их украла. Родители решили меня наказать: я не поеду с ними в Грецию этим летом. В чем я виновата перед ней, Сев, в чём? — сказала она и закрыла лицо руками, рыдая в голос.

Проклиная свою робость, преодолевая нерешительность. Северус придвинулся ближе к ней и осторожно, будто боясь сломать, обнял её. Опасаясь её реакции, он замер, чувствуя, как под его рукой дрожит худенькое плечо. Вдруг он ощутил жаркую волну: Лили повернулась и, уткнувшись в его плечо, слабо обняла в ответ. Северус коснулся густых тёмно-рыжих волос и подумал, что нет ничего мягче. Ему хотелось отдать ей всю любовь, весь свет только ради того, чтобы она перестала плакать. Её дрожь утихала. Лили принимала его тепло. И не нужно было слов утешения, пустых обещаний. Просто быть рядом, поддерживать друг друга любовью. На Лили невозможно было долго злиться, поэтому родители не исполнили своих угроз. Семья Эванс на две недели уехала в Грецию. Северус с грустью проводил подругу, но в то же время был рад за неё: Лили всегда мечтала побывать на море. А ему оставались две недели одиночества и пустоты, заполняемой воспоминаниями о её смехе.

Беру твою руку и долго смотрю на неё,

Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь несмело:

Вот в этой руке всё — твоё бытие,

Я всю тебя чувствую — душу и тело.

И.А. Бунин

Сентябрь 2016 года

Директор Северус Снейп шёл по портретам, здороваясь с волшебниками. Вторую неделю Хогвартсу не было покоя: старший сын Гарри Поттера приехал в школу. Прежде всего, говорили о схожести Джеймса Сириуса Поттера с отцом и дедом. Северуса одолело любопытство: неужели и отпрыск Поттера-младшего получится таким же оболтусом? В конце широкого коридора Снейп услышал громкую музыку и смех. Притаившись за раскидистым деревом на старинном пейзаже, он стал прислушиваться.

В компании было пять-шесть ребят, а в центре стоял невысокий, самый младший мальчишка. За спинами старших его было плохо видно, зато смеялся он громче всех. Возле него стояли два юноши. Не надо быть прорицателем, чтобы узнать в них сыновей Джорджа Уизли. Один из них держал в руке современный магнитофон, из которого безжалостно орал какой-то неизвестный Северусу исполнитель. Директор недовольно поморщился.

Внимание Снейпа привлёк высокий, худощавый молодой человек, стоявший чуть поодаль. У него была длинная неровная стрижка, волосы лилового цвета, а глаза светло-серые, задумчивые. Заметив на себе внимательный взгляд директора с портрета, юноша подошёл к стене.

— Добрый день, сэр, — вежливо поздоровался он.

— Здравствуйте, мистер… — проговорил Северус, не узнав молодого человека.

— Люпин. Меня зовут Тед Люпин.

Снейп поражённо уставился на него. Как причудливо смешались в юноше черты отца и матери. Волосы явно от Тонкс, рисунок скул — тоже, а вот глаза, телосложение — Римуса.

— Здравствуй, Тед. Я знал твоих родителей, они были замечательным людьми, — откровенно начал Северус. Люпин-младший печально улыбнулся.

— Гарри рассказывал о вас, профессор Снейп. Вы помогали моему отцу справиться с его недугом, спасибо вам.

— Не люблю благодарности, — отмахнулся Снейп. — Почему ты не веселишься с друзьями? — Северус кивнул в сторону компании.

— Не знаю. Не нравится эта музыка. Я сам иногда играю, но не такое, конечно.

— Мне, честно говоря, тоже не по душе эти песни. Я люблю больше классическую музыку.

* * *

Июнь 1973 года

У Северус Снейпа были особые отношения с музыкой. Для него это было точным искусством и тонкой наукой, сродни зельеварению. Хотя сам он не имел к музыке прямого отношения, но любил слушать стройные, ладные мелодии.

Две недели, когда Лили была в Греции, тянулись бесконечно долго. Северус всё время сидел дома. Однажды мать поручила ему разобрать старые отцовские книги, а сама ушла по делам. Северус нехотя принялся за работу. Он доставал из шкафа пыльные отцовские фолианты, которые Тобиас ни разу не брал в руки, как вдруг Северусу на голову свалился большой квадратный конверт. Он развернул его и извлёк чёрную пластинку для старого патефона. Из конверта вывалилась маленькая белая книжечка в мягком переплёте. На обложке витиеватыми буквами было написано: "Жизнь и творчество Людвига Ван Бетховена". Это имя он слышал впервые. Северус провёл тонким пальцем по серой от пыли поверхности пластинки, обнажая надпись: "Соната 14 (Лунная), Часть 1" Ему стало любопытно, какую же музыку слушает его мужлан-отец? Судя по состоянию пластинки и патефона, Тобиас давно не прикасался к ним. Проигрыватель был сломан, Снейп-старший сам разбил его во время очередной ссоры с женой. Северус достал палочку и, осмотревшись по сторонам, направил её на патефон.

— Репаро!

В аппарате что-то щёлкнуло, юноша поднёс пластинку к патефону, осторожно надел её на металлический стержень. Из широкого рупора вырвались безобразные звуки, а сразу после них полилась стройная, красивая мелодия. Она медленно расходилась, превращаясь в томный, трагичный марш, насыщенный полутонами. Каждый такт бил по сердцу, передавая боль автора. Несмотря на печальность и трагичность, в мелодии было что-то необычное, будто на ночную поляну от серебряной луны лился ясный луч, освещая тёмную фигуру.

Северус взял в руки книгу и перевернул страницу. Он прочитал её быстро, меньше, чем за час. Биографию этого композитора он запомнит навсегда. Роковая встреча определила судьбу Бетховена. В жизнь небогатого и немолодого композитора ворвалась муза по имени Джульетта Гвиччарди. Однако она предпочла своему учителю музыки юного и богатого графа. Северус был возмущён поступком девушки. Она уехала с мужем, оставив Бетховену лишь воспоминания и вдохновение. Композитор написал "Лунную сонату" и посвятил её предательнице. В конце жизни к совсем глухому Бетховену пришла обедневшая Джульетта и попросила денег. Он даже не пустил её на порог.

Северус был разочарован в композиторе: он так любил девушку, но гордыня и обида были сильнее любви. Юноша закрыл книжку и убрал пластинку. В его голове возникло множество вопросов. Он считал поступок Бетховена подлым. Выгнать женщину, ещё и любимую — это не мужской поступок. Сам он так себя не повёл бы.

Лили вернулась довольная и отдохнувшая. Нежная кожа совсем не загорела, лишь чуть-чуть покрылась веснушками. Увидев девушку, Северус радостно улыбнулся, сердце счастливо затрепетало. Она, смеясь, подбежала к нему.

— Сев, как же я рада тебя видеть! — воскликнула она. Он наслаждался её смехом, влажным блеском в изумрудных глазах. — Как ты тут?

— Как обычно, ничего нового. Расскажи лучше, как съездили?

— Здорово, Сев! Как же там красиво! А какое море! А ночи тёмные-тёмные, звёзды огромные и яркие! Я тебе привезла кое-что, — сказала Лили и достала из сумочки, перевешенной через плечо, тоненькую плетёную тесьму. К ней был привязан маленький блестящий зелёный камешек. Девушка взяла тонкое запястье Северуса и перевязала его тесьмой. Камешек блеснул на солнце.

Увидев нежное благоговение в чёрных глазах Северуса, Лили улыбнулась и, коснувшись его плеча, легко поцеловала бледную щёку. Лицо Северуса залилось краской. Конечно, втайне он мечтал о совсем ином поцелуе, но и этот доставил ему большую радость. Когда в последний раз мать целовала его? Осенью на платформе девять и три четверти. А теперь Лили поцеловала его просто так, без всякого повода.

Чувствуя смущение Северуса, девушка сама покраснела.

— Спасибо, Лили, — тихо проговорил юноша. Он посмотрел в её чудесные глаза. Цвет сияющего камушка был таким же, как эти глаза. Лили тоже заметила это и засмеялась.

— Ну вот! Я не специально, Сев! Будет у тебя напоминание обо мне. Все говорят, что у меня именно такие бешеные глаза, — Лили снова засмеялась и перекрутила белую ленточку на запястье Северуса. — Будем считать, что это символы Слизерина: белый и зелёный.

Северус не слушал её. Он смотрел в весёлые, задорные глаза. Глаза цвета Слизерина.

* * *

Сентябрь 2016 года

— Эй, Тед, ты чего там?! — послышался властный крик мальчика. Люпин передёрнулся. К картине подошёл Джеймс Сириус Поттер. Он был очень похож на Гарри, но глаза были синие, наглые, яркие. Мальчишка уставился на Северуса.

— Вы — Снейп?! Тот самый Снейп? Великий шпион, герой войны, легендарный смельчак?! — его глаза с восторгом горели.

— Спасибо за эмоциональное приветствия, но я не люблю, когда мне присваивают высокие звания. А вы, стало быть, Джеймс Сириус Поттер?

— Ага, — протянул мальчишка, не отрывая от картины сияющих глаз. Люпин легонько толкнул Джеймса локтем.

— Идем, Джеймс, не пялься.

— Слушаюсь, — ответил юный Поттер с сарказмом.

Снейп удивлённо окинул взглядом фигуру Теда. Он чем-то напомнил ему себя на последнем году обучения в Хогвартсе.

— Чем планируешь заниматься после окончания школы, Тед? — спросил Северус.

— Преподавать защиту от темных искусств. Я чувствую предрасположенность к этой дисциплине. Гарри рекомендовал меня, и директор МакГонагалл сказала, что возможно возьмет меня на работу.

«Конечно, — подумал Снейп, — кем ещё может работать в Хогвартсе сын потомственных мракоборцев?»

— Но я планирую поступить на эту должность через несколько лет, сначала мне надо набраться опыта.

— Ага, он хочет жениться на Мари-Виктуар, для этого нужны деньги и постоянная работа, да, Тедди?

Люпин покраснел, а Джеймс захихикал. Северус строго посмотрел на мальчика.

-Тедди нам как брат. Папа часто рассказывал о вас. Он гордится знакомством с вами.

— А он не рассказывал о моих уроках? Вряд ли у него остались хорошие воспоминания о них. Знаешь, ты очень похож на отца, но ещё больше на деда.

— Джеймса Поттера? Одного из Мародёров?

— Да, но прежде всего, он твой дед, — ответил Северус, мрачнея от неприятных воспоминаний.

* * *

Апрель 1974 года

Весна в этом году была ранняя и тёплая. Снег растаял быстро. Хогвартс всегда необыкновенно красив весной: проснувшееся солнце весело играет в витражах, нежная зелень покрывает ветки столетних деревьев, ручейки с голубой водой быстро бегут с пригорков. В такое время особенно не хочется учиться. Северусу было трудно справляться с ленью, особенно когда Лили позволяла себе поблажки. Они гуляли по лесу, ходили в Хогсмид по выходным, вместе учили уроки. Иногда Северус проводил досуг с друзьями-слизеринцами, а Лили веселилась с подругами. Однажды воскресным утром Северус ждал Лили во внутреннем дворике Хогвартса. Они собирались пойти в кафе в Хогсмиде. Ни Северус, ни Лили не воспринимали эти походы как свидания.

Юноша сидел на лавке, сосредоточенно разглядывая зелёный глазик на белой тесёмке. Солнце играло в тоненьких прозрачных пластинках, сверкая разными цветами. Подарок Лили. Северус ни на секунду не расставался с ним.

Из-за строгих колонн послышался громкий смех. Северус тревожно передёрнулся. По галерее шли Мародёры. Поттер хохотал громче всех. Двое парней были хорошо одеты. А вот выглядел хуже всех, исключая, конечно, Петтигрю, Римус Люпин. Поттер щеголял в модных джинсах и свитере. На Блэке была стильная кожаная куртка и чёрные брюки. Северус ненавидел магловскую одежду. Ему приходилось донашивать старую одежду отца. На Северусе были выцветшие джинсы, которые были ему коротки, и вытянутый, весь в катышках, свитер.

— Прекрасно выглядишь, Нюниус! Твои дружки тебя не взяли в этот раз? Конечно, ты для них слишком жалок, особенно в таком виде! — выкрикнул приблизившийся Блэк, и вся компания покатилась со смеху. Северус побагровел от гнева.

— Как страшно! О, Бродяга, спаси меня! Он же сейчас на нас бросится! — задыхаясь от смеха, орал Джеймс.

Северус с надеждой обернулся, не идёт ли Лили. Но её не было, а просто уйти ему не дадут. Он нервно дёрнулся, чёрная прядь упала на лицо, и он резким движением откинул её назад.

— Смотри, Сохатый, его же трясёт! Ой, Нюнчик, милый, тебе же нужна медицинская помощь! Того и гляди пена изо рта пойдёт! — сказал Блэк, изображая судорожный приступ.

Поттер от души смеялся, Петтигрю мерзко хихикал, одному Люпину было не особо весело. Он стоял несколько в стороне, пытаясь изобразить на лице улыбку. Друзья не обращали на него никакого внимания.

— А я тут наткнулся на любопытное заклинание, надо бы отработать, — милым голосом проговорил Джеймс. Снейп напряжённо сжал палочку, готовясь защищаться. Взгляд Блэка заметил движение руки Северуса, обнажившее зелёный блестящий камушек на белой ленте.

— Нюниус, да ты не чужд прекрасного! От Малфоя, что ли, подхватил любовь к дешёвым побрякушкам? А ну, дай сюда! — Блэк ухватил тонкое запястье Снейпа и дёрнул белую ленту. Северус, сопротивляясь, оглушил Сириуса заклинанием. Тот отлетел на несколько метров и упал, потеряв сознание. Поттер яростно сверкнул глазами и ринулся на Снейпа. Римус, подбежавший было к Сириусу, решил, что важнее сейчас успокоить Джеймса. Хвост со злорадным восторгом наблюдал за ними со стороны.

— Ах ты, грязная мразь! Да как ты посмел! Из-за дешёвой побрякушки! — Джеймс рванул тесьму с руки растерявшегося Снейпа. Зелёный глаз покатился в траву. Северус хотел поймать камушек, но Поттер пнул его под рёбра. Тот со стоном завалился на бок, но, быстро взяв себя в руки, преодолевая боль, встал на ноги. Джеймс ринулся на него с кулаками, но тут Люпин встал между ними.

— Не надо, Джеймс. Хуже будет только тебе, — уверял он рассвирепевшего Поттера, но тот толкнул друга и замахнулся. Северус увернулся от удара.

— Только на словах удалец! — раздразнивал его Снейп. — Тебе-то достаточно магловского мордобоя!

— Ах, мордобоя! — злобно прошептал Джеймс. — Экспеллиармус! — палочка Снейпа вылетела из рук. Вдруг Северус почувствовал, что ему тяжело дышать, руки потянулись к горлу, сдавливаемому невидимой верёвкой. Ноги подкосились, он начал кашлять, задыхаться.

— Что же ты делаешь, Джеймс! Перестань, это уже не шутки! — в голосе Люпина была тревога.

Но Поттер не слушал, он смотрел и не мог видеть ничего другого, кроме Снейпа, который в мучительном удушье пытается поймать ртом воздух. Так просто, и соперник уйдёт с дороги. Северус не терял сознания, но звуки и то, что он видел, слилось в один непонятный утомительный гомон. На крики Люпина прибежали люди. Не учителя, слава Мерлину. Во всеобщем переполохе никто не заметил, что Хвост трусливо сбежал.

Первой зов Люпина услышала компания слизеринцев во главе с Малфоем. Именно он ударил по палочке Поттера Экспеллиармусом. Нарцисса склонилась над Северусом, в ужасе прикрыв лицо руками. Наконец явилась Лили. Она подбежала к столпотворению на условленном месте встречи с Северусом. Девушка опустилась перед полубессознательным Снейпом на колени, Эван Розье посадил его, поддерживая. Калейдоскоп в голове Северуса остановился на полных ужаса глазах Лили. Снейп почувствовал, что проваливается в тёмную, мягкую мглу.

— Как... как это могло? Кто? — дрожащим голосом спрашивала Лили. Люциус, мрачно стоявший рядом со своей девушкой, снизошёл до того, что в ответ грязнокровке кивнул в сторону Поттера. Лили судорожно обернулась и увидела, что Джеймс и Римус уводят пошатывающегося Сириуса.

— За что? За что? — шёпотом спросила Лили.

— Давайте, ребята, сами его отнесём, — распорядился Люциус. Яксли и Розье подхватили обмякшего Северуса. Слизеринцы осуждающе, с отвращением смотрели на виновато склонённую рыжую головку.

— Ему нужно в больничное крыло, — констатировал Люциус. Парни понимающе кивнули и понесли Снейпа. Остальные мрачно ушли в замок, а Люциус так и остался стоять перед оцепеневшей девушкой. Лили не видела оставшегося Малфоя, она закрыла лицо руками.

— Ты не думала, что это из-за тебя? — бросил Люциус. Лили подняла на него напуганные глаза. Он развернулся на каблуках, пепельные волосы метнулись. Высокая фигура, только что вынесшая приговор, скрылась за колоннами.

Северус пришёл в себя в больничном крыле вечером. За окном уже стемнело, и в палате царил полумрак. Он медленно открыл глаза, и увидел нежное лицо с тонкими чертами. Носик чуть вздёрнут, губки пухлые, облако тёмно-рыжих волос окутывало плечи. Северус улыбнулся. Светлые ресницы опущены, головка склонена. Девушка задремала у постели больного. Даже во сне её мягкая рука держала бледные пальцы Северуса. Щеки девушки были неестественно румяными. Странно, ведь она не пользовалась косметикой. Северус догадался: Лили долго плакала. А что же произошло? Память постепенно возвращалась, а вместе с ней возвращалась и боль в правом боку, и неприятные ощущения в горле. Северус хрипло простонал. Девушка вздрогнула, изумрудные глаза распахнулись и сразу же наполнились слезами.

— Сев, как же я испугалась за тебя, — прошептала Лили. Горячая слеза упала на его руку.

— Прошу тебя, не плачь. Пожалуйста, — подавляя робость, Северус смахнул слезу с её щеки.

— Сев, ты же мог погибнуть, — хрипло выдавила она.

— Лили, не говори никому об этом, слышишь. Не надо. В том, что произошло, есть и моя вина. Не надо было их провоцировать. Не говори, пожалуйста.

— Хорошо, как скажешь.

— Ты давно здесь?

— С утра. Тебя принесли, и я сразу пришла.

— И не уходила?

— Нет. Приходили ещё Малфой и Беллатриса. Когда увидели, что ты ещё не пришёл в себя, ушли.

— Надо полагать, завтра нагрянут, — пытаясь развеселить напуганную девушку, ироничным тоном сказал он. — Ты что, совсем не ела сегодня?

— Перекусила немного, мне мадам Помфри заварила чаю и разрешила посидеть с тобой.

Северус был до глубины души тронут преданностью Лили. Никто никогда так не заботился о нём, даже мать. Он с восхищением, с немым обожествлением смотрел на Лили. Заметив его преданный взгляд, она улыбнулась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Да ничего, только отпечаток ноги Поттера у меня на рёбрах будет ещё долго о себе напоминать.

— Сев, я пойду, посплю, — зевнув, сказала она. — Завтра зачёт по травологии, надо собрать мозги в кучу. Я приду завтра, ладно?

— Ладно, — ответил погрустневший Северус.

Лили поднялась, выпустила его ладонь и быстро вышла. Ему казалось, что чем больше она от него отдаляется, тем ближе она к нему. Северусу так хотелось броситься за ней, выкрикнуть: "Не уходи! Останься!" Но боль сковала тело, и он со стоном откинулся на подушках.

Северус полулежал на больничной койке, перебирая складки простыни. На краешке кровати присела Нарцисса, сочувственно вздыхавшая. За её спиной стоял, сложив руки на груди, Люциус Малфой. Беллатриса Блэк переходила от одного окна к другому, изредка бросая на Северуса недовольный взгляд. Анна Забини, красивая мулатка, сидела на соседней кровати со скучающим видом. Братья Лестрейндж, Эйвери и Мальсибер толпились в проходе у койки. Эван Розье и Яксли стояли за спиной Люциуса.

— Я хотел вас всех попросить никому не рассказывать об этом происшествии. Всё равно, их никто не накажет. Директор всегда на их стороне, — сказал Северус.

— Молчи, жертва! — прорычала Беллатриса. Северус скривил губы. — И чего Поттер к нему привязался? И ведь ни разу не вызвал на магическую дуэль, а нападает на беззащитного. И заклинания пустяковые! Последнее кое-что стоит, но остальные — дурь! Хотя бы применил Круциатус ради приличия! Враждовать, так враждовать!

— Белла! — возмутилась Нарцисса.

— Из-за тебя и Поттера у нас проблемы, Снейп! Не лезь к нему! — Белла не воспринимала произошедшее всерьёз, разыгрывала рассерженную королеву.

— Самое ужасное то, что среди них Блэк. Ваш братец, между прочим! — заметил Розье. Беллатриса замерла на месте. Раскосые чёрные глаза гневно сузились. Она смерила Розье презрительным взглядом.

— Он нам не брат, — тихо проговорила она, гордые глаза сверкнули, как алмазы. Она откинула тяжёлую прядь чёрных кудрей с плеча. Все парни были очарованы её красотой и величием. Равнодушнее всех к ней относился Северус, но даже он не мог не признавать её привлекательность. Её любили, желали все, кроме него. Это порой злило гордую красавицу. Снейп оставался равнодушным ко всем её уловкам, но Беллатриса особо не расстраивалась, у неё и без этого загадочного мальчика было много поклонников.

— Конечно, не брат, Белла, — миролюбиво согласился Люциус.

— И всё же, я прошу не говорить никому, ладно? — после паузы повторил Северус.

— А как же декан? Что ты ему скажешь? — поинтересовался Эйвери.

— Я всё уладил. Убедить нашего декана просто: шёл, неудачно упал, сломал ребро. И к тому же, простыл немного. Сами знаете, он у нас человек мягкий, и лишние заботы ему не нужны,— Снейп вздохнул, Нарцисса жалостливо покачала головой, Беллатриса смерила больного высокомерно-ироничным взглядом. Мальсибер смотрел на Северуса с осознанием своего превосходства в сфере кулачных боёв. Люциус одарил друга тяжёлым взглядом исподлобья, и Северусу стало от этого не по себе.

Через две недели после того, как его выписали, начались годовые экзамены и самое настоящее лето. Так бывает, когда в середине мая, в самый разгар зачётов, стоит тёплая солнечная погода не только в природе, но и на душе. Никому уже не до учёбы. В один из таких дней Лили и Северус сидели перед озером на молодой траве, покрывавшей нагретую лучами солнца землю. Они сидели совсем близко, едва соприкасаясь плечами, почти молча. Северус читал учебник, что-то выписывая, а Лили листала книгу. Они оба любили эти минуты спокойного, безмятежного счастья, когда ничто не вторгалось в их уютный мирок. Им не нужны были слова, они понимали состояния и чувства друг друга без них. А словами порой выражают совсем не то, что думают.

Вдруг Лили захлопнула книгу и прерывисто вздохнула. Северус посмотрел на девушку.

— Ты чего?

— Ничего.

— Но я же вижу, что что-то не так.

— Я всё думаю о Потере. Ведь он чуть не прикончил тебя тогда.

— Давай забудем это. Поттер давно уже забыл это и ведёт себя как раньше. В данном случае можно взять с его пример.

— Я переживаю за тебя, Сев, — призналась она. — А вдруг он вздумает поиздеваться ещё?

— Он уже издевался надо мной после того случая. Но теперь он будет опасаться, — резко ответил он.

— Хорошо, что ты не отвечаешь ему. Это очень умно с твоей стороны.

— Да, но иногда я кажусь себе трусом.

— Это не так, — Лили погладила его по руке. — Как несправедливо, что нельзя найти помощь у директора. А ведь он хороший человек, жаль, что Поттер у него в любимчиках.

— Да, Дамблдор этого всегда прикроет! Ну ничего, у меня есть хорошие друзья, — он многозначительно посмотрел на девушку, она улыбнулась и опустила глаза. "Как хорошо, что у меня есть ты, Лили", — подумал он, с любовью глядя на девушку. Лили повернулась к нему, будто прочтя его мысли, и он увидел безмолвный ответ в её глазах.

Мы с тобою лишь два отголоска:

Ты затих, и я замолчу.

Мы когда-то с покорностью воска

Отдались роковому лучу.

Это чувство сладчайшим недугом

Наши души терзало и жгло.

Оттого тебя чувствовать другом

Мне порою до слёз тяжело.

М.И. Цветаева

Сентябрь 2017 года

Дверь кабинета директора распахнулась, и вошла Минерва МакГонагалл. За эти годы она сильно постарела, но присутствия духа не утратила. Глаза были всё такие же голубые, не потеряли прежней яркости и энергичности. Она вела за руку рыжего мальчишку, с любопытством озиравшегося кругом.

— Северус! — обратилась Минерва к Снейпу. Из множества портретов она почему-то выбрала его. — С вами хотят познакомиться! Северус взглянул на мальчика, с интересом разглядывавшего его. Он не мог не узнать этого ученика, увидев его глаза. Умные, карие, немного высокомерные. Как часто ему приходилось видеть торжество по поводу своей эрудиции в них. Глаза Гермионы Грейнджер. Минерва подошла к портрету и тихо проговорила:

— Миссис Уизли попросила меня познакомить его с вами, — мужчина кивнул, а МакГонагалл улыбнулась мальчику:

— Это Северус Снейп, любимый учитель вашей мамы. Северус, это — Хьюго Уизли, — Северус сдержанно засмеялся, вспоминая Гермиону:

— Директор МакГонагалл преувеличивает: Гермиона вовсе не любила меня, но, тем не менее, сама была лучшей ученицей.

— А она говорила, что вы были отличным учителем. Она очень хочет, чтобы вы помогали нам с сестрой с зельями.

— Конечно, Хьюго. Вам стоит гордиться родителями, особенно матерью. В юности они пережили очень страшную войну, но сумели построить свою жизнь. Передавай им от меня привет.

— Передам, — сказал Хьюго, страшно гордый за родителей.

Сентябрь 1975 года

Каким взрослым он стал, её сын. Выше её самой на несколько дюймов, худенький, тёмные волосы почти до плеч. А глаза… чёрные, глубокие, внимательные. Эйлин вздохнула, глядя в них. Тревога снова охватила её. Мать ещё не знала, что в глубине этих глаз увидит не нежность и радость, а боль и ненависть, но уже чувствовала тревогу. Они снова расстаются на целый год. Она вгляделась в его лицо: аристократическая бледность, высокий лоб, длинный орлиный нос, римский профиль. Северус улыбнулся:

— Мам, мам, ты чего? — обеспокоенно спросил он. Эйлин только что заметила, что по щекам катятся слёзы. — Ну не навсегда же уезжаю.

— Ничего, хороший мой, — растерянно пробормотала она. — Иди в вагон, Северус, иди.

— Нет, мам. Мы с Лили договорились здесь встретиться. Она целую неделю была у бабушки.

— Ну-ну, Северус. Будь осторожней с этой девушкой.

— Хорошо.

Они обнялись на прощание, и Эйлин задержала на сыне взгляд. Её согревало тепло чёрных глубоких глаз. Вдруг его взгляд стал холодным и колючим. Он смотрел уже не на мать, а поверх её плеча на Тобиаса. Он внезапно вырос за спиной жены.

— Идём, — резко сказал он ей.

— До свидания, отец, — тихо и гордо проговорил Северус. Тобиас не удостоил его ни словом. Он грубо взял жену за локоть.

— Подожди, — неуверенно прошептала Эйлин, цепляясь за руку сына. — Будь осторожен, Северус.

— Хватит уже с ним сюсюкаться! Мы и так на него изрядно потратились в этом году!

Северус почувствовал себя страшно уязвлённым. Как хотелось поскорее избавиться от этого жестокого человека, которого он никогда не считал своим отцом. Тобиаса кто-то позвал. Чуть он отошёл, Эйлин бросилась к сыну, схватила его тонкую руку и вложила в неё несколько монет.

— Нет, мама, что ты! Я не могу оставить тебя без денег! Из-за меня вы на мели.

— Что ты, мы купили всего лишь новую форму и учебники! Это только самое необходимое. Возьми, возьми, Северус! Сводишь свою девушку куда-нибудь.

Северус густо покраснел и опустил глаза.

— Лили не моя девушка, мы… мы просто…

— Ладно, ладно, сынок, вы просто друзья, — Эйлин загадочно улыбнулась.

— Иди сюда! — донёсся до них голос Тобиаса. Он взмахнул рукой, лицо его было яростным.

— Будь осторожен, Северус! — повторила она, сжимая его руку. Эйлин быстро, как будто украдкой поцеловала сына в щёку и побежала к мужу. Юноша видел, как отец грубо взял её под руку и стал отчитывать. Эйлин виновато смотрела на мужа, чёрные волосы развевались по ветру, как вдовий платок.

Через несколько секунд он увидел Лили. Она в сопровождении своей семьи шагала ему навстречу. Подбежав к нему, она слегка вскинула руки, как будто хотела обнять его, но остановилась.

— Лили!

— Привет, Сев!

Она слегка покраснела. На ней был разноцветный топ, расклешённые джинсы и сумка с бахромой через плечо. Тёмно-рыжие волнистые волосы развевались на ветру, а изумрудные глаза словно смеялись.

— Такое чувство, что я сто лет тебя не видела! — воскликнула она. Родители Лили болтали с какими-то знакомыми, а Петунья подошла к Северусу. Её злые глаза сузились.

— А-а. Наш чародей Снейп завёл подружку! — она противно захихикала.

— Прекрати, Петунья, — отозвалась Лили. Снейп угрюмо посмотрел на старшую сестру.

— А знает ли наш Ромео о том, что его Джульетта всё лето переписывалась с Поттером? — противным голоском сказала Петунья, наслаждаясь произведённым эффектом. Северус поражённо смотрел то на одну, то на другую сестру. Младшая покраснела и перестала улыбаться. Петунья, наоборот, самодовольно оскалилась. Лили взглянула на Северуса.

— Я ему не отвечала. Ты мне веришь? — спросила она и тут же поймала себя на мысли: «Почему я оправдываюсь? Я же ни в чём перед ним не виновата, я не обманываю». Она ещё сильнее покраснела.

«Почему она оправдывается, если говорит правду?» — спросил себя Снейп. Посмотрев на опущенные ресницы, он ощутил сильный укол в сердце.

Поезд прогудел. Родители Лили попрощались с дочкой, а Северус пытливо смотрел в лицо Петуньи. Она была явно польщена вниманием высокомерного мага. Потом Лили холодно поцеловала сестру и, взяв Северуса за руку, вошла в вагон. Петунья завистливо усмехнулась им вслед.

Лили сидела у окна, Северус расположился рядом. Поезд тронулся, и они некоторое время упрямо молчали, но все же им обоим надоела напряжённая тишина.

— Я не позволю ей встать между нами, — уверенно сказала Лили, нарушив затянувшееся молчание.

— А Поттер? — спросил Северус.

— А что Поттер? — встрепенулась она, сузив глаза. — Да, он писал мне какую-то пошлость. Но я действительно не отвечала. Ещё чего, — она гордо передёрнулась. — Переписка с Поттером! И если учесть его моральные и интеллектуальные качества… Нет, уж, только не Поттер!

— С чего это он решил тебе написать? — задумчиво спросил Снейп.

— Не знаю. Он вообще чудной малый, сам знаешь! — высокомерно протянула она. — Я до сих пор забыть не могу!

— Лили, ну я же просил!

Она обезоруживающе улыбнулась Северусу, и он почувствовал себя так, будто ничего не случилось. Он стал читать книгу, а Лили сначала смотрела на знакомый пейзаж за окном, потом откинулась на спинку сидения. В купе они были вдвоём.

Северус был поглощён книгой. Вдруг он ощутил приятную мягкую тяжесть её головы на своём плече. Он смущённо улыбнулся. Лили задремала, на её губах застыла умиротворённая улыбка. Северус осторожно повернул голову, случайно коснувшись губами её шелковистых волос. Сильная волна нежности захлестнула его. Он блаженно потёрся щекой об её огненные локоны.

Этим летом в долгой разлуке он осознал, что его чувство к Лили изменилось. Он начал понимать, почему его одолевает робость при встречах с ней, почему лицо заливается краской от её взгляда, почему по телу пробегает дрожь от прикосновений. Он влюблён. Этот недоступный и загадочный в глазах друзей, злой и безобразный в глазах врагов юноша влюблён. А через пару лет он поймёт, что это больше, чем просто влюблённость, это счастливая, сладостная болезнь, от которой ему не излечиться, даже если удастся снова полюбить.

Он знал, что никогда не будет встречаться с Лили из-за глупых предубеждений. Получистокровый светила тёмных искусств и зельеварения с факультета Слизерин не пара грязнокровке-гриффиндорке, а весёлая искренняя девушка не чета мрачному таинственному юноше. Но и просто друзьями они быть не могли. Да и когда они были "просто друзьями"? Теперь уже он точно не посмотрит на неё как "просто друг", и она, в свою очередь, теперь ему как "просто друг" не ответит. Но гриффиндорке и слизеринцу нужно держать свои чувства даже от самих себя. Поэтому, прежде всего Северус научится любить её так, чтобы сознательно она этого не поняла. Пусть пока так.

Лили и Северус возвращались к обеду, беззаботно болтая. Он шёл уверенно, несмотря на не одобряющие взгляды сокурсников, а вот девушку это немного тревожило. На входе в большой зал они встретили Поттера и компанию.

Джеймс был не очень высоким и худощавым юношей. У него были чёрные взъерошенные волосы и смешные круглые очки, за которыми блестели дерзкие глаза. Прошлогодний инцидент со Снейпом почти ничему не научил его, поэтому он не прекратил своих издевательств, однако теперь выбирал менее жестокие заклинания. Римус Люпин был немного выше друга. Он явно доброжелательней и вежливей Поттера. Сириус Блэк — самый красивый из компании. Он не ладил с роднёй и предпочитал общество Поттера. Питер Петтигрю был маленький, с бегающими глазками, напоминающий крысу.

Компания двинулась навстречу идущей паре.

— О, нет… — еле слышно протянул Северус. Стычки с Поттером ему сейчас очень не хотелось.

— Да посмотрите, кто идёт! Нюнчик! — начал Поттер, его глаза злобно блеснули, Сириус язвительно усмехнулся. Хвост возбуждённо заёрзал на месте, подобострастно глядя на Джеймса.

Лили остановилась, как вкопанная. Она знала, что ярость переполняла Северуса, но его терпимость была продиктована отнюдь не трусостью, а благоразумием. Женское чутье подсказывало Лили, что его может не хватить, поэтому надо увести друга куда-нибудь подальше. Она взглянула на Северуса: он стоял нахмурившись, исподлобья глядя на врага, в чёрных глазах, обычно таких бархатных и отрешённых, лихорадочно горела самая настоящая ненависть.

— Что, Нюнчик, в гляделки со мной поиграть хочешь? — насмешливо спросил Джеймс. — Со своей девчонкой не наигрался? — сказал он с язвительной горечью, как будто эти слова дались ему непросто. Бледная рука Снейпа потянулась к складкам мантии, чтобы достать палочку. Лили сразу заметила это и перехватила его ладонь.

— Не надо. Не уподобляйся.

Он не посмотрел на неё, но ярость медленно уступала. Наконец он расслабил руку, однако Лили, опасаясь новой вспышки, всё ещё держала её.

— О-о-о! Да наш Нюнчик чокнутый псих! Ха-ха-ха! Видимо, только Эванс известен рецепт его успокоения! Да, Эванс? Ну-ка, расскажи, как ты это делаешь? А со мной так можешь? Посмотрите-ка на него! Да он сейчас взорвётся! — Сириус усмехнулся на слова Джеймса.

— Ты, Нюнчик, лечился бы лучше, — съязвил Поттер, сочувственно положив руку ему на плечо. В тот же миг Северус вырвался, достал палочку, направил её на врага, хотел уже сказать заклинание, но вдруг услышал властный голос друга:

— Северус! — выкрикнул Люциус. Он шёл на обед вместе со своей девушкой. Нарцисса поражённо смотрела на компанию.

— Что ты делаешь? Иди быстро в зал! — Люциус смерил презрительным взглядом Мародёров, но больше всех досталось Лили. Встретив холодный обвиняющий взгляд голубых глаз, она отвернулась. Нарцисса высокомерно вскинула красивую голову. Лили обошла Мародёров и направилась в Большой зал. Северус рванулся было за ней, но недоумевающий взгляд Малфоя остановил его. Обливать презрением теперь было некого, и Люциус строго посмотрел на Мародёров.

— Что здесь происходит? Вы что, драку в первый день затеяли?

— Не лезь, Малфой! — Сириус шагнул вперёд, словно заявляя, что он будет вести переговоры.

— Ты забылся, Блэк? Позволь напомнить, я староста школы.

— Неважно. Это Нюнчик хватался за палочку.

— Ему я назначу дисциплинарное наказание. Ты нагрубил старосте, Блэк. Я буду настаивать на том, чтобы с Гриффиндора сняли баллы. Советую вам всем не попадаться мне на глаза. И если что, я не буду вас покрывать, как в прошлый раз, поняли? — он толкнул Северуса локтём к двери. Нарцисса смотрела на происходящее так, будто этот спектакль разыгрывался специально для неё, а её любимый выступал в роли главного героя.

— Кой чёрт тебя дёрнул опять ввязываться в ссору с Поттером? Ты что, мимо пройти не мог? Да, я понимаю, он подлец и вместе с Блэком порочит имя настоящего волшебника! Но ты-то, ты? Подумай, подумай, и не отворачивайся: что было бы, если бы меня не оказалось рядом тогда и сейчас? Хорошо, что Блэк такой несдержанный, и я всегда могу припереть его к стенке и заставить заткнуться. Тебе несказанно повезло, что я опять оказался рядом! — Северус не слушал друга: ничего нового он не сказал. Обед был испорчен нравоучениями Люциуса и косыми взглядами Лили.

— Так что с Поттером не связывайся, слышишь? А эта, — Люциус впервые за весь свой монолог запнулся. — Эта Эванс… Не доведёт до хорошего ваша"дружба". Никто из наших этого не одобряет: сам знаешь, она грязнокровка!

Северус вздрогнул, будто из всей тирады услышал только это слово. Лили... Ведь она всегда этого стеснялась! С самого детства тревожилась: родители — оба маглы. Он обернулся на неё, и встретил быстрый смущённый взгляд. Она поняла, о чём он думает, и от этого Северус ощутил сильный укол совести.

Октябрь 2017 года

Северус скучающе оглядел кабинет директора. Минерва МакГонагалл ничего не меняла в интерьере комнаты, всё осталось так же, как при Дамблдоре. В глубине души Северус не считал себя полноправным директором, поэтому не трогал ничего в кабинете, где всё напоминало о прежнем директоре. А он совсем не изменился даже после смерти. Разбудил Северуса рано утром, сообщив о том, что решил нанести визит Полной Даме. Финеас Найджелус отсутствовал уже третий день по каким-то делам. Иными словами, поговорить было не с кем.

Вдруг тихонько заскрипела тяжёлая дверь, раздались странные звуки, похожие на приглушенный смех. Воздух в центре комнаты колыхнулся. Такое явление Северус видел только когда Поттер (неважно, какой) надевал мантию-невидимку. И смех ему был знаком: это Джеймс Поттер-младший. Он стащил мантию, и перед Северусом предстали два мальчика. Один — Джеймс, а второго Северус раньше не видел. Первым, на что он обратил внимание, были глаза, такие знакомые, такие любимые. Глаза цвета полосок на галстуке мальчика, глаза цвета Слизерина. Сам он был чем-то похож на Снейпа в юности: длинные чёрные волосы, римский профиль.

Северус, печально улыбнувшись, посмотрел в родные глаза и перевёл взгляд на Джеймса.

— Доброе утро, директор, — сказал он. Зеленоглазый мальчик проницательным не по годам взглядом смотрел на портрет. — Это мой брат Ал, — представил его Джеймс.

— Доброе утро, сэр, — уверенно, но скромно проговорил Альбус.

— Здравствуйте, молодые люди. Меня зовут…

— Я знаю! — с восторгом воскликнул Ал. — Вы директор Снейп, самый смелый человек! — мальчик осёкся, потому что брат толкнул его локтём.

— Наш профессор не любит, когда перечисляют его заслуги, не правда ли?

— Да, Джеймс. Ты должен перестать дерзить старшим, — назидательно ответил Снейп. — Поверить не могу: сын Поттера — ученик Слизерина, — он указал на отличительные знаки на мантии мальчика.

— Это из-за вас. Вернее, благодаря вам. Отец много рассказывал о вас. Кажется, он чувствует себя виноватым перед вами. Меня зовут Альбус Северус Поттер, и я горжусь, что меня назвали в вашу честь. — И в честь моего лучшего друга, не забывайте об этом, — пробормотал Северус. Он был растроган и думал о том, как убрать блестевшие в чёрных глазах слёзы.

Декабрь 1975 года

День за днём Северус жил в состоянии душевного равновесия и спокойного счастья. Что ещё можно желать? Рядом любимая девушка, друзья, любимое дело. Однокурсники Северуса считали, что для него Лили ничего не значит, что она просто хорошенькая игрушка в его руках. Гриффиндорцы думали, что со стороны Лили это просто благодарность юноше, который помог ей освоиться в новом мире. Никто и не подозревал, насколько больше они значат друг для друга.

Северус поставил последнюю колбу в ящик и взглянул на Лили, очередной раз заставившую его помочь Слагхорну убраться в классе. Ох уж эта гриффиндорская натура! Настоящий слизеринец никогда ничего делать бескорыстно не станет. Но Северус не злился: ему приятно было проводить с Лили время наедине, потому что Слагхорн никогда не принимал участия в уборке. Девушка сидела за учительским столом и раскладывала свитки. Она почти закончила, а своё дело Северус сделал. Он сел за первую парту и залюбовался сосредоточенным лицом Лили. Она перевела взгляд от пергамента на Северуса:

— Ты чего?

— Любуюсь.

— Ну погоди, я сейчас ещё пять последних разложу, и пойдём.

— Я помогу, — он подошёл к столу и, склоняясь над ним, взял свиток и прочитал надпись. Северус приблизился к Лили и почувствовал живое тепло её кожи и тонкий аромат, исходящий от волос.

— Ну всё, я закончила, — она резко поднялась и начала складывать вещи в сумку. — Так, кстати, как насчёт бала?

— Насчёт чего? — Северус неловко дёрнулся, и несколько свитков упало на пол. Лили наклонилась, чтобы поднять их. — Это ты про очередную"гениальную" идею Слагхорна?

— А почему нет, Сев? Подумай только: он устраивает бал ради меня! Ради меня, Сев! Я чувствую, как он ко мне относится. У него ведь нет детей, и в Хогвартсе он заменил мне отца. Даже не думала, что слизеринский декан может быть таким добрым и заботливым. Мы просто должны пойти на этот бал!

— Без вопросов, Лили. Но я не умею делать главного: я не умею танцевать. Я неуклюж, как слон, некрасив, как горбун… — Северус осёкся, потому что Лили в гневе закрыла ему рот рукой.

— Ни слова больше об этом. Поттер только об этом и говорит, тебя ещё не хватало! А он просто слеп, глупый мальчишка, и дружки его такие же! Он не видит тебя! — Лили взяла его за руку и подвела к зеркалу Слагхорна, стоящему в самом углу класса. — Посмотри, посмотри, Северус!

Он обречённо взглянул на своё отражение. Долговязый, сутулый, бледный, носатый. Да и к тому же, обряженный в лохмотья. Любоваться нечему. А рядом миниатюрная, стройная Лили с женственной фигуркой и тонкими чертами лица. Тёмно-рыжие мягкие волны локонов лежат на плечах, ярко-зелёные глаза оценивающе сузились, головка склонилась.

— Смотри, Сев, — тихо проговорила девушка. — Смотри на свою сломленную осанку, — она осторожно коснулась худых плеч, как крылья расправлявшихся под её ладонью. — Видишь, какой ты высокий. Волосы у тебя красивые, цвета воронова крыла. Ну а профилю твоему позавидовали бы гордые птицы, — она провела пальцем по холодной глади зеркала, где отражался нос Северуса. — Ты красивый, очень красивый, только не все это видят. За время учёбы я невзлюбила это слово, но твоя красота аристократична, сдержанна, изысканна.

Он удивлённо посмотрел на Лили. Какой искренний красноречивый поток деталей, очень правдивых, между прочим! Всё это так, но выразить можно по-разному. Северус всегда знал, что Лили видит в людях душевную красоту, но не задумывался о том, что это распространяется и на внешнюю. У неё был прекрасный вкус, он это хорошо знал и доверял ему. Никто никогда раньше не говорил ему подобного.

— Ты правда так считаешь? — неуверенно спросил Северус.

— Конечно. Тебе я всегда говорю то, что считаю. Хоть тебе не врать. Хочу на бал, Сев! — она за руку оттащила задумавшегося Снейпа от зеркала на середину класса. Он и не думал ей отказывать и сопротивляться. Лили положила одну руку на его плечо, вторую вложила в напряжённую ладонь. Северус остолбенел. — Не глупи, ты что, не видел, как люди танцуют? Обними меня за талию! — бледные щёки Северуса залились стыдливым румянцем. — Ну, Сев!

Он, ещё больше краснея, положил руку на девичий стан.

— Ну, давай! Шаг вперёд, так, раз, два, три; раз, два. Ой! — Лили остановилась, а Снейп отошёл от неё, как будто боясь повредить.

— Прости. Я слон.

— Ничего, Сев, бывает, — она, ловко изогнувшись, потёрла отдавленную ногу. — Давай ещё попробуем. — Лили подошла к нему и положила руку на напряжённое плечо. — Ничего-ничего, — улыбнулась она, хотя боль не утихла.

— Прости, прости, Лили! Тебе больно?

— Есть немного, — призналась она, усевшись на стул, вытянула стройную ножку. — Ничего, Сев, ничего. Сейчас продолжим.

— Нет, Лили, нельзя мне танцевать. Нечего людей калечить. Ни одна девушка не согласится со мной танцевать, ноги дороже, — вздохнул он, садясь на стул рядом с ней.

— Сев, ты чего говоришь! А с кем я тогда пойду? С Поттером, что ли? Я согласилась с тобой танцевать. Подумай, ведь настоящий слизеринец обязательно должен уметь это делать. Малфой танцует превосходно!

Северус виновато посмотрел на девушку. Она ласково потрепала его за плечи.

— Ты так многому меня научил. Без тебя я не стала бы любимой ученицей Слагхорна. Без тебя у меня не было бы высшей оценки по защите от темных искусств. Позволь мне хоть чему-нибудь тебя научить. А нога уже прошла, это рабочий момент. Ты будешь танцевать лучше всех!

— Правда? — спросил он. Бледные губы чуть дрогнули.

— Конечно, — она с улыбкой провела пальцем по его длинному загнутому носу.

Слагхорн был доволен своей феноменальной затеей. Балы в Хогвартс давались только в очень большие, особенные праздники. Декан Слизерина организовал бал, пусть не очень большой, точнее, совсем маленький, но настоящий бал. Для этого торжественного события был использован один из залов Хогвартс. Запретный лес потерял одну из своих ёлок. Зал был украшен в лучших английских традициях.

Среди приглашённых были только избранные, члены "клуба слизней", конечно, в основном слизеринцы. Исключение составляла Лили Эванс, виновница торжества. С первых дней знакомства с ней Слагхорн почувствовал нечто особенное к этой девочке. Он видел, что ей непросто в Хогвартсе, что ей нужна помощь и поддержка не только верного друга, но и сильного преподавателя. И Слагхорн взял обоих детей под своё крылышко. Со временем Лили стала для него как дочь, которой у профессора никогда не было. Через несколько дней она уедет на рождественские каникулы домой, и это огорчало профессора. Глаза Слагхорна наполнялись слезами умиления, когда Лили грациозно кружила в объятиях сосредоточенно выделывавшего па Северуса.

Профессор стоял, держа в руке бокал с шампанским, и любовался танцующими учениками. Только что закончился первый тур вальса, и Лили, таща Северуса под руку, подошла к Слагхорну. На ней было чудесное сиреневое платье, подчёркивавшее тонкую талию, открывавшее девичью грудь и стройные ножки в бархатных лодочках. Рыжие волосы были убраны в высокую причёску, а несколько мягких локонов струились по вискам и шее. Северус выглядел необыкновенно презентабельно. В строгом чёрном, старомодном смокинге он казался особенно подтянутым. Чёрные волосы гладко причёсаны, а лицо серьёзное и сосредоточенное. Такие разные внешне, Лили и Северус красиво смотрелись рядом: яркая весёлая девушка и чёрно-белый загадочный молодой человек. Между ними, казалось, пропасть, но они на удивление гармонично дополняли друг друга.

Слагхорн поставил бокал на стол и обнял студентов за плечи.

— Прекрасно, прекрасно, дорогие мои! Вы замечательно танцуете. Зря, Северус, ты говорил, что ужасно танцуешь. Это неправда. Лили, а тебе самое место среди слизеринцев, на моём факультете, а не среди дикарей-гриффиндорцев.

— А мне и так неплохо, профессор, — весело ответила Лили, оглядывая зал. Большинство учеников Слизерина уже смирились с нежной привязанностью Слагхорна и Снейпа к грязнокровке Эванс и относительно спокойно переносили её присутствие.

— Я вот тоже говорю: с твоим умом, остроумием только на Слизерине нужно учиться, — подтвердил Северус слова Слагхорна, и Лили, смеясь, обняла за плечи обоих.

В один из первых январских выходных Северус встал очень поздно. Почти все слизеринцы разъехались по домам на рождественские каникулы. Остались только "беспризорные" Эйвери и Мальсибер, Северус Снейп да ещё несколько студентов. Ему некуда было ехать. Рождество — семейный праздник, а у него не было настоящей семьи. По закону она, конечно, имелась, но страшного человека, который считался его отцом, он за члена семьи никогда не принимал. В семью хочется вернуться, но возвращаться в дом, где унижают его любимую мать и его самого, Северус ничуть не желал. Хотя отец уже давно не поднимал руку на взрослого сына, но показывать неприязнь и отвращение не переставал. "Хорошо, что у Лили всё в порядке", — со вздохом подумал он, поднимаясь с постели. Сегодня Лили должна была приехать, от этой мысли сердце приятно забилось.

Рождество он провёл очень "весело". Эйвери и Мальсибер раздобыли где-то бутылку огневиски и устроили вечеринку в гостиной. Сами "хозяева вечера" напились раньше всех, а "гости" (в состав которых входил Снейп, МакНейр и несколько девчонок) уговаривали их пойти лечь спать. Вскоре МакНейру надоело это неблагодарное занятие, и он тоже опрокинул в себя несколько бокалов. Северус был самый трезвый из всех: ему досталась участь оттаскивать пьяного Мальсибера от девочки, с которой он собрался танцевать под омелой. А на следующий день он нелегально проник в кабинет зельеварения и варил зелье от похмелья для жалких друзей, лежавших на диване в гостиной. День Подарков превратился в день стонов и головной боли.

Среди подарков под рождественской елью Северус нашёл несколько для себя. Среди них была открытка от сестёр Блэк, брошюра по алхимии от Люциуса, пара носков от братьев Лестрейндж (на каждом по белой букве S, что являлось "остроумным" намёком), опустошенная бутылка огневиски от Эйвери с Мальсибером («Век бы их не видеть, пьяницы окаянные!») и ещё какое-то барахло. Он надеялся найти два подарка от самых дорогих ему женщин. Вот одно: зелёный вязаный шарф в полосочку с вензелем S.P. на изнанке. Северус улыбнулся и сразу обмотал шарф вокруг шеи. Должно быть ещё одно. Маленькая открытка в виде сердечка и изображением рыженькой девочки, которая машет ему рукой. «Не забыла,» — подумал он, и в душе разлилось тепло.

Северус Снейп сидел на деревянной скамейке в холле у главных дверей Хогвартса. Мысли волчком вертелись в его голове, сливаясь в безумный калейдоскоп. Вдруг, тяжёлые двери распахнулись, прерывая этот поток. В холл, безобразно хромая, вошёл Филч, школьный смотритель. Он неодобрительно посмотрел на единственного ученика в помещении и заковылял в зал на ужин. А за ним, как луч света, прорвавшийся сквозь тучи, вбежала Лили. Свежая, румяная от мороза, в распахнутой шубке, она с радостной улыбкой подбежала к парню и бросилась на шею. На шубке ещё блестели нерастаявшие снежинки, обжигая холодом при прикосновении. Он обнял её за талию, скидывая меховую помеху. Она засмеялась так звонко, так счастливо, что он улыбался, не помня себя от радости. Она быстро коснулась губами его щеки, и Северус, краснея, впился взглядом ей в глаза. Яркие, с задорными огоньками зелёные глаза. Любимые. Любящие.

Внезапно Лили почему-то перестала смеяться. Она приблизила к нему лицо, и он ощутил холодный свежий запах её волос. Его потянула вперёд блаженная нега, в глазах помутилось, и он почувствовал тёплый, сладкий поцелуй. Забылось всё: друзья, враги, дурацкие предубеждения, весь мир. Как всё было это мелко в тот момент, как нереально. Есть только он и она: два тела, два сердца, бьющиеся в такт друг с другом.

Она первая отстранилась, с нежностью глядя на Северуса. Рука скользнула к его груди. Она прислушивалась к сердцу, а Северус, затаив дыхание, наблюдал за её странной выходкой.

— Бьётся, как у зайчика, — прошептала Лили.

— Счастье моё, — в чёрных бархатных глазах стояли слёзы от разрывающей душу любви.

— Ты, что же, забыл? — она захохотала, всплеснув руками. — Сегодня же твой день рождения! Девятое января!

Он легонько ударил себя по лбу и рассмеялся. И правда, забыл. Он никогда не ждал подарков и поздравлений. Впрочем, самый дорогой и желанный подарок судьба уже преподнесла ему. Он наслаждался её смехом, её глазами, рыжими волнами волос: ему больше ничего не было нужно.

— Неужели никто из твоих друзей не поздравил тебя? — в голосе Лили слышалось сожаление.

— Я не слишком-то расстроен, — пожал плечами Северус. — И потом, у нас как-то не принято.

— Да глупости всё это! Я тебе подарок приготовила! И мама привет передавала! — Лили достала из поставленного Филчем на пол чемодана блестящий свёрток.

— Это тебе, Сев. С днём рождения! — она вложила подарок ему в руку. — Пойдём на ужин. Я страшно проголодалась! — они взялись за руки и направились к залу.

Сентябрь 2017 года

Северус был приятно удивлён детьми Гермионы и Рональда, отчасти из-за причудливого сходства с родителями. Хьюго имел карие глаза матери, а черты лица — Рона. Роза же, наоборот, была похожа лицом на Гермиону, а глаза унаследовала отцовские. Но больше всего Снейпа радовало то, что обоим передались незаурядные способности матери. Однажды во время разговора Хьюго упомянул сына Драко Малфоя: мол, он первый в роду, кто учится на Гриффиндоре. Северус был немало удивлён этим известием и решил лично познакомиться с сыном крестника.

Скорпиус шёл в компании Джеймса и Хьюго по коридорам Хогвартса. Первое, на что упал взгляд Северуса, это стать и величие юного Малфоя. В нём чувствовалась порода, как и в каждом из его семьи. Северус вспомнил старого друга и почувствовал, что скучает по снисходительному взгляду Люциуса, по его надменным шуткам, по его аристократическим замашкам. Приглядываясь к Скорпиусу, он понял, что мальчик не будет столь высокомерным и спесивым, как отец и дед. Взгляд Малфоя-младшего отличался доброжелательством и приветливость/

— О, директор Снейп! Доброе утро, сэр, — насмешливо поздоровался Джеймс. Хьюго кивнул.

— Так-так. Мистер Малфой, если не ошибаюсь?

Скорпиус вежливо поклонился портрету. Снейп задал особый аристократично-шутливый тон их разговору.

— Имел честь быть знакомым с вашим отцом и дедом.

— Я знаю, сэр. Дед велел передать вам пламенный дружеский привет.

— Ох уж этот Люциус. Передавай и ты ему привет. Как бабушка? Как родители?

— Бабушка ничего, спасибо. Папа работает в министерстве. Вообще-то, он избегает разговоров о вас, хотя бабушка с дедом говорят, что вы спасли родителям жизнь.

— Я вижу, вы выбрали Гриффиндор.

— Да, в нашей семье несколько изменились ценности. Все хотели, чтобы я попал на Гриффиндор.

Скорпиус задумался.

— Жаль, что нет факультета, объединявшего черты Гриффиндора и Слизерина, я бы с удовольствием на него поступил.

Северус понимающе посмотрел на мальчика. Когда-то он тоже сокрушался по этому поводу.

Джеймс подскочил к Скорпиусу и обнял его за плечи.

— Это хорошо, что он на Гриффиндоре! Даже не скажешь, что Малфой, — сказал Поттер, хлопая друга по плечу.

— А между тем, Скорпиус самый настоящий Малфой, только исправившийся. Я хорошо знал твоего отца и деда, ты очень похож на обоих. Ты настоящий чистокровный Малфой, только не повторяешь ошибок предков. И ты, Джеймс, исправившийся Поттер, — философски заметил Снейп.

— А было, что исправлять? — ехидно спросил Джеймс.

Снейп многозначительно взглянул на мальчика и перевёл взгляд на Скорпиуса.

* * *

Апрель 1976 года

Люциус величественно развалился в кресле, сверху вниз глядя на Снейпа, сосредоточенно переставлявшего шахматные фигуры.

— Не вижу смысла в том, что ты делаешь.

— Я сам себе задаю ребусы и разгадываю их, нахожу оптимальный вариант. В паре тебя вечно отвлекают, подгоняют, а когда ты один, ничто не мешает тебе сосредоточиться.

— То есть я для тебя "ничто". И то, что я здесь сижу, ничего не значит? — в бархатном голосе зазвучали ледяные обиженные нотки.

— Это значит, что ты хочешь мне что-то сказать. А если тебе не нравится, я могу закончить игру, — невозмутимо сказал Северус. Он коснулся палочкой фигур, и они исчезли.

— Ты знаешь, я последний год в школе, а потом некому будет следить за тем, чтобы всё было прилично. В том числе, это касается тебя, Северус. Ответь мне честно: что у тебя с Эванс?

— Ничего, — честно ответил он, хотя голос немного дрогнул. Люциус пронзил друга взглядом.

— Тогда порви с ней. Ничего хорошего от неё не было, только лишние хлопоты. Помнишь, год назад Поттер чуть не придушил тебя из-за неё? Из-за неё, Северус, не мотай головой! У него от ревности скоро стёкла на очках лопнут. Просто так не ревнуют. Мне совершенно не нравится твоя безумная привязанность к этой грязнокровке, — Люциус подался вперёд и прошептал — Тёмному Лорду это тоже не понравится. Я всё понимаю, хорошенькая она, но это уже перешло все границы. Ты же не хочешь, чтобы это дружба оставила несмываемое пятно на твоей репутации. Перестань с ней общаться, неужели нет других красивых девушек? Эйвери с Мальсибером жалуются, что ты с ними из-за этой грязнокровки ссоришься. Они в недоумении, не понимают, почему именно эту девицу так ревностно защищаешь. Я, честно говоря, тоже.

— Люциус, то, что они делают с гриффиндорскими девицами — это жестоко. Я не хочу, чтобы с Лили…

— И когда это в тебе проснулось сочувствие к грязнокровкам? Неужели грязнокровая стерва тебе дороже, чем мы и наша Цель? — Люциус склонился вперёд и пристально, как на допросе, посмотрел в сверкающие от гнева глаза Снейпа.

— Она не стерва, — проскрипел он, сжимая кулаки.

— Неважно. Пора уже выбрать, Снейп, ты с нами или с ней, но против нас, соответственно. После школы она, конечно, вступит в аврорат, так что… Пользуйся своим главным естественным правом, пока есть немного времени. Я надеюсь увидеть тебя на стороне Эйвери и Мальсибера, — Люциус грациозно поднялся и похлопал Северуса по плечу. — Спокойной ночи! Северус угрюмо кивнул, а когда Люциус вышел из гостиной, он уронил голову на устало сложенные на столе руки. Так, не двигаясь, не вздрагивая и не вздыхая, он просидел около часа за шахматным столиком, почти никем не замеченный.

Лили Эванс стремительно шла по внутреннему дворику Хогвартс. Они с Северусом договорились встретиться в библиотеке. В последнее время они стали видеться реже, оба были поглощены подготовкой к СОВ, и от этого их долгожданные встречи стали радостью для обоих. Лили нужна была помощь по защите от темных искусств, а Северус прекрасно разбирался в них. После всех дополнительных занятий, около семи часов вечера, она почти бежала в библиотеку, прижимая к груди учебник. Лили собиралась повторить материал на ходу, но убедилась, что только Юлий Цезарь и Северус Снейп могут успешно и эффективно заниматься нескольким делами одновременно. Молодое апрельское солнце бросало апельсиновые полосы на стройную фигурку в серой мантии, прощаясь с рыжеволосой девушкой. Услышав шаги за колоннами, Лили ускорила шаг, а увидев Джеймса, резко свернула в сторону, чтобы избежать неприятной встречи.

— Эй, Эванс! Лили, постой! — окликнул Поттер, направившийся за ней. Девушка украдкой обернулась и краешком глаза заметила всю компанию за спиной Джеймса. Она нисколько не хотела разговаривать Поттером, опаздывая на встречу с Северусом.

— Ну куда же ты, Эванс? Красивым девушкам не к лицу торопиться. На пару слов, Лили, пожалуйста, — последние слова прозвучали так жалостливо, что она, не выдержав, обернулась и заметила, что Поттер стоит один, его друзья скрылись. Целый план по обольщению. Лили вздохнула, стала уговаривать себя тем, что остаться холодной к умоляющему не просто немилосердно, а ещё и жутко неприлично.

— Чего, Поттер? Только говори скорее, я действительно тороплюсь.

Джеймс, явно волнуясь, подошёл к ней поближе и заглянул в глаза.

— Давай сходим в "Три метлы" в воскресение, — сказал он, приближая к ней лицо. Он вот-вот поцелует её, но ей совершенно не хотелось от него ни нежностей, ни ухаживаний. Хотя любопытство влекло её к Поттеру, ведь ни один юноша, кроме Северуса ни разу не целовал её по-настоящему. Почему-то это вспомнилось только сейчас.

— Нет, Джеймс, я не могу в воскресение. Мне надо готовиться к СОВ. Прости, я правда не могу, — резко отодвинувшись, сказала Лили. Лицо Поттера исказила яростная гримаса.

— Ты становишься похожей на Снейпа, на эту книжную крысу! Ты пожалеешь, Эванс! Я могу дать тебе намного больше, чем этот нищий хлюпик!

— Северус — мой друг. И я его не променяю на то, что ты мне обещаешь. Я-то думала, что ты хоть немного изменился, повзрослел. Нет, всё такой же вспыльчивый позёр, чуть не убивший Северуса однажды!

— Если дело только в этом, я исправляюсь, заглажу вину перед Снейпом, извинюсь, в конце концов! Если дело только в этом!

— Нет, Поттер, дело в тебе. Не пытайся со мной разговаривать больше, нам нечего друг другу сказать! — Лили развернулась и ушла, оставив разочарованного во всём мире Поттера в одиночестве.

Когда Лили ворвалась в библиотеку, было больше восьми часов. Профессор Флитвик задержал её в обширном коридоре с просьбой помочь разобрать бумаги. Краснея, Лили пыталась отделаться от маленького надоедливого профессора, но скоро сдалась. Вырвавшись из его кабинета, Лили поняла, что опоздала, и стала подбирать слова извинения по пути в библиотеку.

Просторное помещение казалось чрезвычайно тесным из-за плотных рядов стеллажей и близко расположенных столов между ними. Несмотря на это, библиотека Хогвартс была одной из самых больших в мире, хотя ученики воспринимали её как ещё одно рабочее помещение. Пройдя мимо стеллажей в поисках друга, Лили почти никого не встретила. В такое время никто не оставался в библиотеке, кроме Северуса. Он ведь особенный. Лили была уверена, что он не ушёл, что-то подсказывало, что он ждёт её и ждал бы, если она опоздала бы ещё больше.

В самом углу зала, скрытый от всех широкими шкафами с книгами, за столом дремал юноша. Он уронил голову на руки. На столе лежали перья и книги. Он уснул неожиданно, проиграв в борьбе с переутомлением. Лили подошла и села на стул рядом. Она, склонившись, посмотрела в спящее лицо Северуса. Даже во сне оно не теряло того сурового, загадочного выражения, которое было в нём так привлекательно. Девушка отвела со лба длинную и блестящую, как уголь, прядь. Чёрные ресницы дрогнули, и глубокие, как две бесконечности, глаза посмотрели на Лили. Северус поднялся и, потирая шею, спросил:

— Который час?

— Половина девятого, — ответила она. — Прости, Сев, я опять опоздала! Прости!

— Ничего. Если поторопимся, успеем до отбоя.

— Ты переучился. Сон на рабочем месте — плохой признак. Может, лучше прогуляемся?

— Нет, Лили, если ты не понимаешь этот материал, ты не сдвинешься в будущем.

— Какой строгий, — шутливо сказала она, морща лобик и улыбаясь. Северус скользнул взглядом по румяному личику и не смог не улыбнуться в ответ. Пока она доставала из сумки перья и свитки, он украдкой разглядывал её. Благоговея, юноша наблюдал за плавными движениями её рук, пожирал глазами складки мантии, поднимаясь вверх по груди к шее, где был небрежно повязан полосатый галстук. Рыжие волны, заманчиво блестя в тусклом свете лампы, покрывали плечи и грудь. Одну прядь она заправила за ухо, и волосы медной лентой повторяли контур шеи. Длинные полуопущенные ресницы поднялись, и зелёные, с тысячами задорных огоньков, глаза вопрошающе уставились на Снейпа:

— Сев, ты чего опять? У меня с лицом что-то не так?

— Нет-нет, всё отлично. Ты очень красиво выглядишь сегодня… — он опустил глаза в учебник, умоляя себя не краснеть.

— Только сегодня? — кокетливо спросила Лили. — Видимо, обычно я выгляжу хуже. А сегодня какой-то особенный день, все мою красоту отмечают.

— Кто это "все"? — настороженно спросил Северус.

— Ну, Поттер по дороге встретился, с комплиментами лез. На свидание пригласил.

Лицо Северуса окаменело, сделалось бледным и суровым, а взгляд — ненавидящим. В ушах противно зазвенело от напряжения.

— А ты? — хрипло спросил он, но Лили, казалось, этого не заметила.

— А я сказала, что мне надо готовиться к СОВ, на что он обозвал нас с тобой, кажется, крысами, и я ушла. Северус, не пугай меня! На тебе лица нет. Хватит с тебя на сегодня учёбы. Пошли, прогуляемся, пока не поздно.

— Не надо, всё нормально, — Северусу стало очень жарко от сжигавшей его ненависти и ревности; любви и страстного желания. Он дёрнул на шее галстук. — Смотри, вот список необратимых заклинаний. Почти все занесены в перечень Тёмных. Вот непростительные: Авада Кедавра, Круциатус и Империус. Здесь несколько формул, посмотришь потом, — голос Северуса срывался из-за захватывавшего его волнения. Он остановился, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Лили приблизилась к нему и положила голову на его согнутую руку. Не было никакого настроения заниматься. Северус взглянул на рыжие локоны, покрывшие его плечо, на изящную ручку, скручивавшую шерстяную ткань его мантии, и вздохнул.

— Лили, Лили, — покачал он головой.

— Сев, Сев, — сонно ответила она. Северус чуть двинул локтём, и Лили обхватила его руку. — Не уходи. Я сейчас засну, у тебя мягкая рука, — она зевнула. — А если я засну, за мной должен кто-нибудь присматривать.

— Хорошо, не будем заниматься. Пойдём, я провожу тебя, — сказал Северус, одной рукой закладывая в потрёпанную сумку вещи.

— А ты уже дочитал книгу, которую я тебе подарила на день рождения? — не размыкая закрытых глаз, спросила Лили.

— "Маленького принца"? Да, дочитал, — Северус задумчиво вздохнул. Читая эту книгу, он понял, почему несколько лет назад Лили назвала его Маленьким принцем. Потому, что он — принц, а она — его прекрасный цветок, только не Роза, а Лилия. Наверное, тогда она имела в виду что-то другое, но на самом деле они очень похожи на персонажей, хоть и принц наивнее Северуса, а Роза капризнее Лили.

— Ну как тебе?

— Понравилось, спасибо. А ты знаешь такого композитора — Людвиг Ван Бетховен? — внезапно спросил он, вспомнив тот день.

— Конечно, знаю. Он был гениальным музыкантом. А к чему ты спросил?

— Я однажды нашёл пластинку с его произведением и маленькую книжку о нём.

— О, да, у него была трагичная жизнь. Но я не одобряю его поступка, когда он не пустил на порог свою любимую, свою музу. Не могу это объяснить, не понимаю его. Он был гордым, и это неплохо, но любовь ведь выше гордости.

Северус с удивлением и восторгом посмотрел на поднявшуюся Лили. Как это странно и приятно, что мысли двух людей совпадают. Наверное, это происходит не просто так.

— Ты слышала "Лунную сонату"?

— Конечно, очень красивая музыка. Красивая история, красивая девушка, красивая музыка, — Лили мечтательно посмотрела наверх, ещё не осознавая, что человек, подаривший ей самую красивую сказку, сидит рядом с ней и смотрит на неё влюблёнными глазами.

Май 1976 года

Лили, прикрыв от солнца глаза ладонью, посмотрела на безоблачное небо и положила учебник на лицо Северуса, устроившего голову у неё на коленях. До СОВ оставалось три дня, а заставить себя учиться не хватало сил. Она прекрасно понимала выдохшегося от переизбытка информации друга, полудремавшего у неё на коленях. День выдался очень жарким, поэтому Лили и Северус нашли убежище от палящего майского солнца вблизи озера, на поросшем травой берегу. Лили сидела, прижавшись спиной к старому полузасохшему дубу, чьи ветви не покрыла юная листва, и они не закрывали от горячих лучей. Бледный, уставший Северус положил тяжёлую голову на колени девушки. Лили пыталась читать учебник, отбрасывавший тень на лицо юноши. Им было уютно и спокойно, не нужно было слов, чтобы понимать состояние друг друга.

Северус, стащив учебник с лица, залюбовался девушкой. Её зелёные глаза сияли, но в то же время в них был покой. Как он любил это выражение в её глазах. Глаза цвета покоя. Солнечные лучи разливали янтарное сияние в рыжих волосах, касались белой блузки, придавая ей золотистый оттенок. Лили взглянула на Северуса, губы дрогнули в полуулыбке. Он похож на сонного кота. В чёрных, томных от усталости глазах, горели два солнышка, делая их светлее. Он прищурился, чтобы лучше видеть её лицо. Лили заметила, как миллионы искорок золотятся в чёрных волосах.

— Не засыпай, Сев. Надо ещё всё это выучить, — сказала девушка, поднимая учебник. Со стороны озера поднялся прохладный ветерок, перелистывая страницы. Из учебника выпала записка. Лили подняла её и нахмурилась, прочитав. Ненавистная фамилия встала поперёк всех мыслей Северуса.

— Что там? — волнуясь, спросил он.

— Ничего, — краснея, ответила девушка.

— Это ведь Поттер, да?

— Да, Джеймс.

— Он уже Джеймс! Что пишет?

— Как обычно, на свидание зовёт.

Северус, резко встрепенувшись, вскочил.

— Ты пойдёшь?

— Нет, конечно. Я своего мнения по поводу Поттера не изменю. Он, конечно, исправился, и я ему просто по-человечески благодарна за тебя, Сев. Видимо, ты этого чувства не испытываешь. А если бы не он, что с тобой было бы? Несмотря на скверный характер и дурацкие замашки, он проявил благородство, спасая тебя в Визжащей хижине!

— Ты заблуждаешься, Лили! Он спасал меня, понимая, что если что-то случится с твоим другом, ты не простишь ему этого! Он действовал в своих интересах, на меня ему было плевать! Не связывайся с ним, не порть себе жизнь! От него ничего хорошего не дождёшься.

— Перестань! Мне обидно за него! Он так на меня смотрит! А ты просто бессердечен! — гневно проговорила Лили. Она не сразу заметила, что Северус отвернулся. Девушка дёрнула головой в его сторону.

— Сев, ну ты чего, обиделся, что ли? — она попыталась развернуть его к себе. Северус изо всех сил старался угасить огонь ревности в душе и глазах. — Что я не так сказала?

— Всё хорошо, — после недолгой паузы сказал он, поворачиваясь к ней. В чёрных глазах она увидела не озвученную мольбу и страх.

— Что с тобой? — сама не зная зачем, спросила Лили. Она коснулась его бледной щеки. — Всё стало как-то слишком сложно. Ты, Джеймс, я, — все очень изменились, и мне это не нравится. Я хочу, чтобы всё был как раньше, просто и ясно. Я сама не знаю, что делать, я боюсь, я не хочу никого обижать, но у меня не получается. Он изменился, ты изменился, меня пугают твои друзья, но я не хочу из-за этого ссориться с тобой. Я дорожу тобой, Сев, но и к Джеймсу так же, как раньше, относиться не могу. Мне тяжело, — голос дрогнул, на глаза навернулись слёзы. Она не могла не заметить его преданный взгляд, чуть подёрнутый дымкой самоотверженной печали.

— Я понимаю.

Лили почувствовала его поддержку, и стало легче. Пусть всё сложно, но хорошо, что у неё есть Северус, который всё поймёт и всегда поддержит. Только её смутил его странный, проникающий в самое сердце взгляд.

Пошатываясь в темноте, пытаясь нащупать руками стену, Лили шла в спальню, как оглушённая. Маска холодности и уверенности спала с её лица. Она почувствовала сухую боль в глазах. Зачем она только согласилась с ним говорить? Всё, что хотели, они друг другу уже сказали. Что ещё она хотела от него услышать? Один ответ на все вопросы. Зачем ей это, ведь они же просто друзья. Просто. В последнее время всё очень даже не просто. Что за чепуху она наговорила ему? «Ты выбрал свою дорогу, а я свою». Неужели она рассчитывала, что у них будет общая дорога? Какая общая дорога может быть у Пожирателя Смерти и девушки, мечтающей работать в аврорате? Да никакой!

Но отчего-то так больно и тесно в груди. Что за щемящая боль? Разочарование, обида, гнев и обманутые ожидания. Ведь она шла к нему, зная, что он не уйдёт без разговора, зная, что станет смущённо, искренне извиняться. Но не этого она ждала. А чего тогда? К чему были те наводящие вопросы? Что он ей не сказал?

Лили скользнула к своей кровати, стараясь не обращать на себя внимание. Она юркнула под одеяло и стащила халатик, оставшись в тёплой сорочке. Ей хотелось укрыться с головой, заплакать от обиды и горечи предательства. Лили вдруг почувствовала себя слабой и одинокой. Северус — её лучший, единственный друг, настоящий друг... Её Сев. Только он понимал её по-настоящему, только он помогал ей. Он часто в последнее время вгонял её в краску своими расспросами, но ведь его можно понять: ему небезразлично её будущее. Он сам очень нервничал из-за Поттера. Сев был убеждён, что Джеймс подлец, ему чужды благородные проявления. Но он действительно изменился ради неё. А Северус нет. Не был готов, не смог, не хотел. Не изменился.

Несмотря на это, Лили чувствовала, что он готов поддержать и понять её лучше, чем Поттер. В памяти воскрес преданный взгляд чёрных глаз. «Северус, Северус, неужели сомнительные амбиции тебе дороже нашей дружбы? Твоя "грязнокровка" стала последней каплей, переполнившей чашу терпения издевательств твоих друзей над моими подругами. Я перестала чувствовать себя защищённой тобой, ты дал понять, что ты с ними заодно. Ты разочаровал меня, Сев, чем же ты лучше Джеймса?» — спрашивала себя девушка, вытирая уголком одеяла горькие слёзы. Последние холодные капли скатились по бледному лицу, освещённому голубым светом, мысли смешались в суетный гомон, Лили почувствовала, что проваливается в сонную бездну. Последнее, что она видела перед тем, как уснула, были чёрные, наполненные безмолвной любовью глаза.

И когда друг друга проклинали

В страсти раскалённой добела,

Оба мы ещё не понимали,

Как земля для двух людей мала,

И что память яростная мучит,

Пытка сильных — огненный недуг! -

И в ночи бездонной сердце учит

Спрашивать: о, где ушедший друг?

А когда, сквозь волны фимиама,

Хор гремит, ликуя и грозя,

Смотрят в душу строго и упрямо

Те же неизбежные глаза.

А.А. Ахматова

Сентябрь 2018 года

Северус проснулся ранним осенним утром, услышав оживлённую беседу. Недовольно открыв глаза, он увидел прямо перед собой девочку лет одиннадцати. Как же она была похожа на Лили! Каждая чёрточка лица, каждый завиток волос были любимы Северусом. Только глаза были не зелёными, а светло-карими. Это, несомненно, были глаза Джинни Поттер. Девочка с интересом смотрела на Снейпа, слушая приятный голос директора Дамблдора:

— А Северус, похоже, проснулся не в духе! — весело воскликнул Альбус. — Доброе утро, Северус.

— Доброе утро, профессор, — пропел высокий детский голосок.

— Доброе, — растерянно ответил он. Лили Луна Поттер покраснела, ведь она только что вогнала в краску взрослого мужчину.

— Я Лили Поттер, — проговорила девочка.

— Рад знакомству. А я... — начал Северус, но Дамблдор прервал его.

— Мисс Поттер уже знает. Она вас хорошо знает, профессор.

— Папа передавал вам привет. Он уже давно обещает рассказать мне что-то. Мне стало любопытно.

— Я вам обязательно расскажу эту историю. Пусть Поттер не утруждается, — он неловко засмеялся, девочка улыбнулась в ответ.

— Как вам Хогвартс? — спросил Дамблдор, прерывая затянувшуюся паузу.

— Как родной дом. Благодаря Джеймсу я знаю каждый уголок. А вот Ал к нам не часто присоединяется.

— И меньше Джеймса получает наказаний, — заметил Альбус.

— Он вообще спокойный, чем-то похож на... — начала Лили, но осеклась, глядя в погрустневшие глаза Северуса. Она поймала себя на ощущении, будто давно знает Снейпа.

Июль 1976 года

Юноша сидел на шаткой табуретке в кухне и заводил для матери будильник. Движения были монотонны, а пустой взгляд устремлён куда-то мимо рук. Дряхлый прибор безобразно затрещал, Северус закрыл крышку, поставил готовый будильник на стол и взглянул в окно. Июльский вечер в самом разгаре. Природа приобретает густые краски, глубокие тона. Становится чуть прохладнее. В груди Северуса что-то сжалось. Где сейчас Лили? С кем она? Что делает? А ведь прошлым летом они проводили вместе каждый вечер. Северус, опираясь локтём на стол, устало провёл по глазам худой ладонью. «Что же ты со мной делаешь, Лили?». Полтора месяца он не жил, а существовал. Мало ел, мало спал, но существовал. В полном одиночестве, у которого было имя Лили.

Эйлин прислонилась к дверному откосу, глядя на застывшего в неудобной позе сына.

— Северус, — мягко проговорила она. Вряд ли её затея понравится Северусу, но другого способа отвлечь как-то его она не видела.

— Я починил, — он встрепенулся, отнимая ладони от лица. Эйлин подошла к нему и положила натруженные руки на напряжённые плечи.

— Всё хорошо, мам, — отмахнулся он, но рук не сбросил. Эйлин наклонилась и поцеловала Северуса в голову.

— Тебя Люциус приглашает на курорт, не стоит отказывать.

— Я не хочу никуда ехать. Ну правда, не хочу.

— Ты совсем бледный, тебе стоит развеяться. Я уже ответила ему, что ты согласен.

— Ты читаешь мою почту и пишешь за меня письма?

— Да, потому что сам ты этого не делаешь. Не стоит отпираться, Северус. Ты пока ещё несовершеннолетний, и в моих правах запретить тебе задыхаться в городской пыли.

-Как скажешь, — согласился Северус. Ему было всё равно, куда его повезут, ведь там не будет Лили.

— Там будут сёстры Блэк, близнецы Лестрейндж, Гектор, Роберт... все твои друзья. Знаешь, ты должен быть очень благодарным им. Они богатые, а ты нищий, они чистокровные, а ты... — голос женщины дрогнул. Ведь в этом виновата она. — Полукровка.

— Я не принуждал их к дружбе, — отрезал Северус. — Их не за что благодарить.

Эйлин вздохнула и, погладив сына по голове, тихо сказала:

— Я пойду собирать твои вещи.

— Я сам, — резко ответил Северус, отстраняя ласкающую руку. Он встал и быстро ушёл из кухни, провожаемый грустным взглядом матери.

На поездку Малфою пришлось раскошелиться. За свой счёт он вёз девушку, её сестру и лучшего друга. Северусу, конечно, не нравилось, что за него платит Малфой, но денег у него не было, а Люциус очень настаивал. Снейп был болезненно горд, как и большинство материально несостоятельных людей. Малфой видел это и одобрял, поэтому старался вести себя с Северусом так же, как с остальными. Первое, что привлекло Люциуса в худеньком полукровке с огромными чёрными глазами, были его выдающиеся способности, которые проявились в первые дни учёбы в Хогвартс. Сближаясь с Северусом, Малфой почувствовал в нём стержень. Его мужество и суровость, помноженные на таланты, открывали большие возможности в мире Тёмной Магии. Единственным существенным минусом была его привязанность к грязнокровке Эванс, но Люциус не считал, что чувства Снейпа были глубоки. Малфой вообще не верил в великую любовь. У него была невеста — юная и невинная, Нарцисса. Он любовался ею, как античной статуей, наслаждался дразнящей неприкосновенностью девушки. В ней неопытность и нежность сочетались с высокомерием и аристократичностью. Люциус сам не знал, что чувствовал к ней. Страсть и желание, благоговение перед красотой, власть над её умом и душой. Порой он ловил себя на том, что почти по-отечески привязан к девушке. Его совершенно не смущало, что Нарцисса не может поддержать ни один интеллектуальный разговор. Для таких бесед прекрасно подходила её сестра Беллатриса. Настоящая красавица, сердцеедка, она была ещё и поразительно умна для женщины. У неё был настоящий мужской разум, который она успешно прятала под маску кокетства и соблазнительности. Проявлять свой ум она позволяла себе лишь с Люциусом, зная, что скоро он скоро станет мужем её сестры. На него одного она не распространяла свои чары обольщения, ведя себя с ним просто и откровенно.

Для отдыха с друзьями Люциус арендовал большой дом на юге Англии. Неподалёку находилось живописное холодное озеро, пригодное только для рыбалки. Пиком роскоши, поразившим воображение гостей, стала обширная площадка для гольфа. Люциуса не смутило, что это маггловская забава. После ряда проигрышей команды Слизерина в квиддич он гордо игнорировал эту игру, поэтому решил позаимствовать у маггловской аристократии навыки гольфа.

Для работы по дому были приглашены лучшие эльфы. Малфой был чрезвычайно горд своим гостеприимством. По утрам молодых людей ждал настоящий английский завтрак. Потом все занимались своими делами: гуляли, играли в гольф, в шахматы, катались на лошадях. Чуть позже — обед. Вечером ужин и разговоры допоздна. Спокойный, размеренный аристократический отдых.

Люциус резко повернулся на каблуках и, высокомерно глядя на Снейпа, подошёл к столу. Северус недовольно поёжился в кресле. Малфой взял с мраморного столика золотой портсигар с гравировкой, достал сигару и подал её Снейпу:

— Сигары — необыкновенный вид удовольствия, изысканный, но оставляющий лёгкий привкус неудовлетворённости. Попробуй.

Северус двумя пальцами взял сигару, Малфой зажёг её, и Снейп недоверчиво затянулся. Люциус, скривив губы, наблюдал за другом, а через пару секунд достал одну для себя. Зажав сигару губами, он поднёс серебряную зажигалку со смеющимся огоньком к её кончику. Малфой блаженно втянул в себя опьяняющий дым и медленно выдохнул его.

— Ну как тебе? — спросил Люциус, усаживаясь в кресло напротив. Северус брезгливо рассматривал дымящуюся сигару.

— Что там? — спросил он.

— Ничего серьёзного, обычный табак. Точнее, табак высшего сорта. И ещё кое-какие лёгкие травы.

Услышав исчерпывающий ответ, Северус осторожно отложил недокуренную сигару в хрустальную пепельницу. Малфой, глядя на него, как на малого ребёнка, сказал:

— Да ладно, Снейп, ты в своих парах от зелий и не такое вдыхаешь.

— Хватит, Люциус, это вредно. Пошли в гольф играть.

— Не тебе решать, что для меня вредно, а что полезно. А насчёт гольфа ты прав, пошли.

Молодые люди вышли из дома. По зелёной тропинке они направились к полю для гольфа. Там Беллатриса пыталась попасть по мячу клюшкой. Над ней стоял Рудольфус и говорил что-то. Чуть поодаль на траве сидела Нарцисса с книгой на коленях и изредка поглядывала на сестру. Лучи покрывали её волосы тысячами солнечных капелек. В лёгком голубом платье она была похожа на большую голубоглазую куклу.

Её сестра Белла, умело держа клюшку, склонилась над мячом. На ней была классическая амазонка, а пышные чёрные кудри были собраны в высокий хвост, из которого выбирались жёсткие завитки. Увидев приближающихся Северуса и Люциуса, она разогнулась и передала клюшку Рудольфусу. Нарцисса поднялась навстречу молодым людям. Люциус чмокнул девушку в нежную щёчку, и все трое подошли к Беллатрисе. Она грациозно откинула длинную прядь со лба. Сделано это было для Снейпа.

— Ну как успехи? — спросил Люциус.

— Нормально. Особенно если не обращать на Лестрейнджа внимание. Он мне вечно мешает. Лезет с помощью, с комплиментами. Надоел уже, — кокетливо ответила девушка. Убрав клюшку в корзину, Рудольфус направился к компании.

— Вон он идёт. Он стал просто невыносим! Пойду я погуляю. Северус, не составишь мне компанию? — сказала Белла, соблазнительно улыбаясь.

— Хорошо, пойдём.

— Зайдём в дом, я переоденусь. Кошмар! Какая жара! Захвати что-нибудь почитать, у меня сегодня тоскливое настроение. Домой уже хочется! — говорила Беллатриса по дороге к дому.

Переоделась она довольно быстро. Облачившись в лёгкое шёлковое платье, она спустилась вниз с томиком сонетов в руке.

— Говорят, эти люди много сделали для мировой культуры, — сказала она, передавая книгу Снейпу. — Надо хоть прочитать для начала.

— Не поверю, что ты ни разу не читала сонеты английских классиков, — сказал Северус.

— Да, Снейп, ты, конечно, не Эйвери с Мальсибером; поэтому дурочку из себя строить незачем. Просто почитай мне, а я на солнышке поваляюсь.

Они молча шли по ухоженному лесу к озеру. Беллатриса легла на траве у самого берега. Северус сел рядом, раскрыл книгу и начал читать.

Минут пять Белла молча его слушала, а потом, перекатившись на живот и подперев подбородок кулаками, стала рассматривать сосредоточенное лицо Северуса.

— Взглянуть бы на тебя разок глазами Поттера, — загадочно проговорила девушка.

— Что? — спросил отвлечённый Северус.

— Я говорю, хочу увидеть тебя глазами Джеймса Поттера.

— Зачем?

— Чтобы увидеть некрасивого юношу.

Снейп удивлённо поднял бровь.

— А ты с ним не согласна?

— Нет, не согласна. Ты похож на королей с древних монет. Или на древнеримского оратора.

— Спасибо. Теперь я тоже должен сказать тебе комплимент?

— Нет, конечно. Просто я пытаюсь понять Поттера, а ответ, который я нахожу, кажется мне нелепым. Поттер изводит тебя от ревности?

— Не знаю, — краснея, хрипло ответил Снейп. Белла проницательно посмотрела в его лицо.

— От ревности, значит. И откуда у рыжей грязнокровки власть над всеми вами?

Северус не слушал её, погружаясь в воспоминания. Белла, заметив его оцепенение, придвинулась ближе и, притянув его к себе, страстно поцеловала. От неожиданности Северус упёрся ладонью в её плечо, но она по-змеиному обвилась руками вокруг его шеи. Физически этот поцелуй ему нравился, но он понимал, что это неправильно, что так быть не должно. Вспомнилось нежное любимое личико и первый робкий поцелуй. Ему пришлось приложить усилия, чтобы выпутаться из объятий Беллатрисы. Она порывисто встала, оправила платье и смерила Снейпа ликующе-презрительным взглядом. Потом резко повернулась и пошла прочь.

Сентябрь 2018 года

— А какой он талантливый! Только с квиддичем у него плохо. По спорту у нас в семье папа, мама и Джеймс. А мы с Алом в науку ударились. В кого это мы? — спросила Лили.

— В бабушку, наверное, — ответил Альбус, сверля глазами суровое лицо коллеги.

— В неё, — хрипло ответил Северус.

— Вы её знали? — глаза девочки сверкнули любопытством.

— Знал.

— И дедушку знали?

— Знал, — мрачно ответил он.

Май 1977 года

Северус уже почти полчаса стоял у входа в Большой зал, переминаясь с ноги на ногу. Он верил, что она его простит, подобрал слова, надеялся, что они растопят её обиду. Главное, чтобы ничто не помешало. И никто не помешал.

Наконец, в дверях появилась она, рыжее солнышко, улыбающееся не ему. Девушка попрощалась с подружками и направилась в сторону лестницы.

— Лили! — окликнул Северус. Сердце его лихорадочно забилось. Она оглянулась, но, увидев его, быстро пошла своей дорогой.

— Лили, постой, пожалуйста! — Снейп дёрнулся за ней.

— Чего, Нюниус? — её резкий тон острым ножом полоснул по сердцу. Эванс позволила ему приблизиться.

— Я хотел тебе сказать... Я часто думаю о тебе. Я виноват, прости меня, пожалуйста. Ну дурак, что ж поделаешь! Ты простишь?

— Я тебе не верю. Ты не думаешь обо мне, тебе плевать! За лето я ни разу тебя не видела! Зачем тебе грязнокровка, когда есть друзья-аристократы?

— Летом меня не было дома, но я очень скучал по тебе. Я никогда не буду больше тебе грубить, Лили. Прости меня, — говорил Снейп, ненавидя себя за этот детский лепет. Куда пропали из головы красивые фразы, которые он готовил?

— Не порть мне жизнь, Снейп! У меня есть парень, мне с ним хорошо! Мне никто больше не нужен! — в отличие от первых двух, последняя фраза прозвучала фальшиво, но Северус этого не заметил.

— Ты его любишь? — грустно спросил он. Лили захлебнулась от ярости и замешательства, видя печаль в бархатных глазах. Северус знал ответ на этот вопрос.

— Лили! С кем это ты разговариваешь? — послышался ненавистный Снейпу голос. — Нюниус? Лили, зачем ты позволила этому малахольному ублюдку вокруг себя ошиваться? — фигура Поттера выросла за спиной Лили. Его лицо не предвещало ничего хорошего.

— Я спрашивала у него задание по зельям, он мне всё сказал и уже уходит, правда, Северус? — солгала девушка. Снейп прочёл настойчивую просьбу, почти приказ в зелёных глазах.

— Ну раз так, чтобы я больше тебя рядом с ней не видел, понял меня?— Поттер бросил на Снейпа угрожающий взгляд перед уходом. Северус застекленевшими глазами посмотрел на него.

Джеймс Поттер эмоционально говорил, энергично жестикулируя. Лили сидела напротив и делала вид, что внимательно слушает. На самом деле она думала о сегодняшнем разговоре со Снейпом. Почему она так резко ответила ему? Зачем, когда пришёл Джеймс, защитила его от гнева парня? И почему сейчас она жалеет о том, что не простила его? Почему, сидя в «Трёх мётлах» с другим, она думает об одиноком загадочном юноше, который прилюдно её оскорбил?

— Лили! Лил, ты меня не слушаешь! — Джеймс возмущённо поправил очки.

— Нет-нет, я слушаю.

— Ну так вот. На следующем матче мы разобьём этих бело-зелёных. Блэк — малолетний выскочка! Сириус его на дух не переносит. «Надежда мирового квиддича!» Да тьфу! Бездарность! Ему бы вместе с дружками Лорду присягать! Выскочка! «Второй после Поттера! Скоро первым станет!» — передразнил Джеймс, — Конечно, если и его предки и Слагхорн судьям заплатят! Лили, да о чём ты задумалась?

— Я тебя слушаю, Джеймс. Этот Блэк совершенно играть не умеет.

— Да! Нюниус и то метлу лучше держит! Да, Лили?

— Угу.

— Да что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? — спросил он, пересаживаясь на стул рядом с девушкой и обнимая её. — У тебя что-то болит? Наверное, это я тебе надоел со своим квиддичем.

— Нет, просто я устала. Спать хочется, — сказала она, устаиваясь удобнее на его плече.

— Труженица моя, — с нежностью протянул он и поцеловал её в лоб. Лили улыбнулась и закрылв глаза.

Сентябрь 2018 года

— Твоя бабушка была очень талантливой. Впрочем, о её дарованиях подробнее расскажет профессор Слагхорн, — заметил Дамблдор. — Как странно, Северус: мы оба знаем Лили юной девушкой, однако она уже бабушка, — обратился к Снейпу Альбус.

— Жаль, что я её не знала. Папа говорит, что я на неё похожа.

— Очень, — шепнул Северус.

— Ещё он говорит, что она была необыкновенно добра.

— Это правда. У неё был одно умение: прощать людей. Но самый главный её дар — это умение любить. Просто, без влияния разума. Этим она и была сильна, — отрешённо, как с самим собой, проговорил Северус.

— Вы были сильно виноваты перед ней? — спросила девочка, задумавшись о судьбе загадочного профессора.

— Сильно. А она всё простила. Даже если не сказала об этом.

Июль 1977 года

Боясь разбудить воспоминания, Северус не приходил на опушку леса, где они с Лили проводили столько времени, когда были детьми. Уже больше года она не разговаривает с ним, и он почти свыкся с мыслью, что она никогда не простит его.

Одним летним утром он проснулся с ощущением тяжёлой тоски и угнетающего одиночества. Захотелось написать письмо Люциусу, но опасения раскрыть перед ним свои чувства остановили его. Осознание того, что у него нет настоящих друзей, близких людей, тревожило Северуса. Впервые он ощутил потребность поговорить с кем-нибудь по душам. Загружать своими проблемами маму он не хотел, поэтому решил справляться со всем сам. Один так один.

После завтрака он пошёл бродить по знакомым улицам. Мимо него проезжали велосипедисты, пробегали смеющиеся дети. Погода была отличная. Северус бесцельно бродил весь день. К вечеру он пришёл на площадку, где познакомился с Лили. На качелях сидела худая брюнетка, которую качал полный молодой человек неприятной наружности. Девушка обернулась, и Северус узнал Петунью Эванс.

— О, да посмотрите, кто здесь! — противным голосом воскликнула она.

— Ты его знаешь? — ревниво спросил парень.

— Конечно, знаю. Это ненормальный дружок моей сестрицы. Хотя она, кажется, бросила его недавно, — Петунья злорадно засмеялась. — Давно пора, кстати. Наконец-то у моей нее появилось хоть немного ума: её новый парень очень богат и выглядит значительно лучше, чем этот нищий недоумок!

Не желая выслушивать оскорбления в свой адрес, Северус развернулся и, мрачно глядя под ноги, пошёл прочь. Противная девушка всколыхнула в нём ревность, ненависть к Поттеру и обиду за своё жалкое положение. Что-то подсказывало, что Лили сейчас тоже плохо; ему даже казалось, что она зовёт его. Он сознательно душил эти предчувствия, убеждая себя, что не нужен ей, что принесёт ей только несчастье. У неё есть состоятельный, успешный и популярный парень, лихие друзья. Что ещё нужно семнадцатилетней девушке?

Северус шёл, куда глаза глядят, терзаемый тёмными мыслями. Он не смотрел под ноги, а несло его в лес, на ту самую поляну, так старательно избегаемую. Он был искренне удивлён, увидев сгорбленную, замкнутую фигуру, спрятавшуюся за поваленное дерево. Он слышал всхлипывания, видел, как подрагивают плечи Лили. Северус заворожено смотрел на устало склонённую на руки головку. Услышав шаги, девушка дёрнулась и, не оборачиваясь, выпалила:

— Чего тебе ещё нужно? Ты уже всё сказала!

Северус подошёл к ней и сел рядом. Она поняла, что не сестра нарушила её одиночество. Юноша не посмотрел на неё, не сказал ни слова. Ему было достаточно чувствовать её близость, как раньше.

Они долго сидели молча. Лили успокоилась, ощущая тепло, которым он её согревал, даже не прикасаясь. Северус был рад, что снова нужен ей, что она его не прогнала. Снейп не решался начать разговор, боясь спугнуть её доверие, он опасался даже смотреть на неё, зная, что она не любит показывать слёзы. Вдруг Лили придвинулась к нему и обхватила его руку, положив голову на плечо. Она не хотела думать об оскорблении, которое он ей нанёс, о его друзьях, о его тёмных увлечениях, о его вражде с Джеймсом. Он был ей нужен, как прежде. Ей нужен был близкий человек, которому не надо объяснять своё состояние, который понимает без слов. Северус положил ладонь на её холодные пальцы.

Опускались сумерки, а они всё сидели молча. Когда лёгкий летний ветер стал нагонять вечернюю прохладу, Северус тихо сказал:

— Лили, ты замёрзла. Пойдём, я провожу тебя.

Он попытался встать, но девушка настойчиво удержала его.

— Я не хочу домой, там Тунья. Мы с Джеймсом поссорились, а она тайком прочитала нашу переписку и теперь дразнит меня. Я не хочу домой, я буду ночевать на улице!

Северус обнял её крепче, чувствуя, что она вот-вот снова заплачет. Он знал, что надо уговорить Лили вернуться домой, потому что пригласить её к себе не было ни малейшей возможности, а вариант бросить её на улице он даже не рассматривал.

— Я не позволю тебе заболеть из-за неё! Твоё здоровье дороже её прихотей!

— Нет, лучше я умру, чем вернусь туда! — истерически выпалила Лили.

— Что ты такое говоришь! Не пугай меня!

— Я устала от унижений и издёвок! Да, я поссорилась с парнем, что с того! Она же моя сестра, почему она ненавидит меня?

— Она видит, что ты во всём лучше её. Ты и правда, лучше.

— Только ты так думаешь.

— А как же твой Джеймс? — с усилием сказал он. — А как же Слагхорн? Не бери в голову её слова. Пойдём, я тебя провожу. Не разговаривай с ней

сегодня, просто уйди в свою комнату, — сказал он, поднимаясь. Она послушно встала.

Северус положил руку на её плечо, согревая, и они пошли к дому. Когда они пришли, было очень темно, а в тусклом свете фонаря глаза Северуса таинственно мерцали. Лили подошла к нему вплотную.

-Спасибо, Сев. Извини меня, я сегодня в лесу вела себя как дурочка! Сейчас вспоминаю и так стыдно становится.

— Нечего стыдиться. Я всё понимаю. Знаешь, ведь мы только что помирились.

— Точно, — она рассеянно улыбнулась. — Как хорошо. Ведь мы с тобой целый год не разговаривали.

— Это долго.

— Я по тебе скучала, — грустно сказала Лили. Он приблизился к ней и поцеловал в губы. Северуса обдало знакомым жаром, он прижал к себе девушку. Как часто снился ему тот поцелуй девятого января. И вот она с ним, не просто непрошеное воспоминание, а живая, тёплая, трепещущая в объятиях. Она нехотя отстранилась и отошла к двери.

— Зайдёшь за мной завтра?

— Конечно, — улыбаясь, ответил он.

— Ну, тогда до завтра. Спокойной ночи, Сев.

— Спокойной ночи.

Лили скрылась за дверью, а Северус ещё стоял под окнами, ожидая, когда в её комнате зажжётся свет.

Летнее утро манило выйти на улицу, но Северусу не хотелось вставать. Он снова осознал, что жизнь прекрасна: рядом Лили и больше ничего не надо. Можно вместе с ней предаваться праздному безделью, не думать о друзьях, о прошлом, о будущем, просто радоваться друг другу. Северус потянулся, представил улыбающуюся Лили, подумал об их сегодняшней встрече и рывком поднялся с постели. Голова сладко закружилась. Он оделся, умылся, почистил зубы и пришёл в кухню. Мать с радостью смотрела на счастливого сына, энергично уплетавшего овсянку. Раздался стук во входную дверь, и Северус рванул из-за стола, не доев завтрак. На пороге стояла улыбающаяся Лили, такая, какой он себе её представлял, проснувшись.

— Привет, Сев. Я не рано? — спросила Лили.

— Нет, конечно, — он обернулся и посмотрел на часы. Было половина двенадцатого. — М-м, проходи, Лили, — Северус нехотя отошёл от двери. За бедную обстановку дома ему было стыдно, и она это знала, поэтому

отказалась.

— Я сегодня весь день одна, а район обесточили. Так что мне сегодня нужно гулять с тобой до ночи, чтобы я как можно меньше времени провела одна: я боюсь темноты.

— Ты же почти квалифицированная волшебница, можешь наколдовать беспроводной светильник.

— Нет, Сев, не могу. Несовершеннолетняя староста, использующая заклинания вне школы — это не про меня. Я и с Джеймса за это баллы снимала.

— Ну, его же здесь нет, — сказал он. Лили строго на него посмотрела. — Мам, ухожу, — крикнул он, выходя из дома и закрывая дверь. Они бродили по улицам и закоулкам, катались на качелях, совсем как в первые дни знакомства. Северус на последние карманные деньги купил по мороженому. Утомлённая жарой Лили предложила пойти к реке. Они расположились на зелёном берегу. Лили сняла обувь и опустила ножки в воду. Северус устроился рядом.

— Хорошо-то как,— озираясь, протянула Лили. — Ни тебе Петуньи и её противного парня, ни твоих дружков.

— Лили, не надо.

— Ладно-ладно, извини.

— А где твои родители?

— Они уехали к бабушке, а я осталась дома. Устала от Петуньи.

— И правильно, что осталась. Что у вас там со светом?

— Да его уже три дня нет. Ты что, не заметил?

— Нет. Мама всегда свет заклинанием зажигает, чтобы электроэнергию не тратить, а читаю я с Люмосом.

— Как же, Сев! Нам нельзя использовать магию вне школы!

— Да ладно тебе! Люмос — безобидное заклинание. Не знаю, почему ты боишься его использовать.

— Потому что об этом узнают, и у меня будут неприятности. Я же староста.

— Староста ты в школе. А здесь ты Лили, просто Лили.

— Ты в этом похож на Джеймса. Он тоже так говорит, — засмеялась она. Северус угрюмо подобрал камешек и бросил его в воду. — Извини, Сев. Услышав в её голосе виноватые нотки, он почувствовал укол совести. Северус растерянно оглянулся вокруг и увидел растущий неподалёку куст жимолости. Он в живописном беспорядке разросся на окраине леса. Маленькие продолговатые цветочки розовыми искорками выделялись на фоне пышной листвы. Северус задумчиво улыбнулся, встал и, провожаемый удивлённым взглядом Лили, подошёл к кустарнику. Он раздвинул сплетённые ветви и сломал одну из самых пышных и цветущих. Его обдало сладким головокружительным ароматом. Северус подошёл к Лили и, чуть краснея, протянул душистую ветвь:

— Подарок настоящего зельевара! — улыбнулась девушка и уткнулась носом в свежую благоухающую листву. — Жимолость имеет лечебные свойства, является ингредиентом многих зелий. Спасибо, Сев, я люблю цветы, особенно такие оригинальные.

Он сел рядом с ней, вдыхая тёплый сладкий аромат.

— Джеймс часто дарил тебе цветы? — осведомился Северус, стараясь выглядеть невозмутимым.

— Да он вообще много чего дарил. Но цветы вручал дорогие и пафосные, явно по совету Сириуса. Жимолость ещё никто не дарил.

Северус вздохнул. Он знал, что Лили не хотела ранить его самолюбие, но случайно напомнила ему о проклятой бедности. Всё, что он мог подарить девушке — это дешёвое мороженое и сорванная ветка какого-нибудь кустарника. А Поттер задаривает её дорогими подарками. Лили заметила его задумчивость, вскочила на него и потянула его за руку.

— Не хандри, Сев! — он поднялся. Девушка побежала по берегу, чуть касаясь воды. Её ножки поднимали тысячи сверкающих брызг. Она держала Северуса за руку, другой рукой помахивала веткой, роняя нежно-розовые цветки на воду. Они плыли по речной глади и не тонули.

— Сев, кто быстрее? — лукаво спросила она, весёлые глаза задорно блестели. Глаза цвета радости.

— Я, конечно, — ответил он с улыбкой.

— Спорим, я? Давай проверим: кто быстрее добежит до того дерева!

— Давай, — согласился он, радуясь её детской непосредственности. Лили вырвала руку и со смехом побежала по песку на краю реки. Как она была красива в этот момент! Весёлая, юная, яркая, вся в лучах солнца...

— Сееев, не догонишь! — она обернулась, а Северус ухватил её за руку. Лили поскользнулась, но он удержал её за талию.

— Сев, нечестно! — смеясь, заявила она. — Я всё равно быстрее!

Ему нравилось её наивное кокетство, её смех. Нравилось, как она доверчиво обвилась руками вокруг его шеи, нравилась искрящаяся нежность в глазах. Лили привстала на цыпочки и поцеловала в кончик носа. Потом развернулась и, обняв его за плечо, пошла обратно. Он любовался ею, наслаждался сладким, головокружительным чувством. Лили забыла обо всём; она предалась упоительному жару, исходившему от Северуса. Они долго бродили вдоль берега, провожали июльское солнце. Его лучи мягкими тенями ложились на воду, кроны деревьев и траву, окрашивая их в прозрачный алый цвет. У горизонта небо густо синело и, сливаясь со светом заката, становилось фосфорно-лиловым. На востоке сверкнула первая звезда, повеяло холодом. Лили и Северус остановились, глядя на другой берег реки, на который уже опустилась синяя мгла.

— Там уже ночь, а здесь ещё день, — сказала Лили.

— Скоро и здесь будет ночь.

— А я темноты боюсь. И света у нас нет.

— Чего её бояться, трусиха? Я тебя от любой темноты защищу! — смеясь, ответил он. — Она несильный соперник. Её можно и без магии победить с помощью свечей.

— А со свечами ещё страшнее. Петунья мне рассказывала страшные истории про то, как девчонки вызывала Красную смерть. В полной темноте они зажигали свечи и говорили какие-то слова.

— И ты во всё это веришь? Лили, ты, честное слово, как маленькая! Ты каждый год сталкиваешься с настоящей магией и веришь в маггловские сказки.

— Я понимаю, глупо, наверное, но всё-таки...

— Не бойся, Лили, не темноты надо бояться. Пойдём, я провожу тебя, — сказал он, глядя на побледневшее во мраке лицо девушки. В сумерках Лили посмотрела в глаза Северуса. Тёмные, бархатные, завораживающие.

По дороге Лили пригласила его на чай. Они расположились в уютной кухне. Юноша всё-таки настоял на свечах в качестве источника света. Лили заварила ароматный чай и поставила на стол печенье. Для Северуса это было роскошью: в его не было места сладостям. А это печенье показалось ему самым вкусным из всего, что он ел в жизни.

Всё время они болтали о чём-то, но сами не запоминали, о чём. В окно светила волшебная луна, загадочная и манящая. Северус посмотрел на фосфорное светило на ночном небе.

— Пора мне, Лили, — нехотя проговорил он, вставая.

— Да, конечно, Сев, — так же неохотно сказала она. Ей хотелось найти для него повод остаться, но она не находила. У самого порога он долгим взглядом посмотрел на неё, ожидая, что она попросит не уходить.

— Ну, я пошёл.

— Угу.

Северус приоткрыл дверь, но она резко захлопнула её. Огонь в чёрных глазах разгорался, от его взгляда по коже Лили побежали мурашки. Язык не слушался, сладостное напряжение сковало тело.

— Останься, — шёпотом выдавила она. В ответ он судорожно и крепко обнял её, увлекая вверх по лестнице. Дверь её комнаты громко хлопнула. Она обвила его тёплыми руками, жар которых на своём теле он навсегда запомнит. От схлынувшего напряжения не осталось ничего, только томное, упоительное желание душ вырваться из мирской суеты, желание обладать друг другом.

Это самое сокровенное, самое счастливое воспоминание Северуса. Он вспоминал это утро, и даже Дементоры становились не страшны. За всю ночь он не сомкнул глаз, глядя на Лили, свернувшуюся клубочком у его плеча. Он слушал тишину, нарушаемую лишь её размеренным дыханием и стуком двух сердец. Для них время остановилось. По телу Северуса горячей волной разливалась томная усталость, напоминание о пережитом блаженстве. Лили и во сне ощущала то желанное счастье, ту сказку, которую подарил ей её Принц.

Она проснулась от того, что первый ликующий луч солнца ворвался в комнату через не задвинутые с вечера шторы. Она открыла глаза, подняла голову и сонно посмотрела на Северуса. Глаза цвета счастья.

— Привет, — с улыбкой прошептал он.

— Привет, — немного недоумённо проговорила она, вспоминая вчерашний вечер и

ночь. — Сев, — он склонился и робко поцеловал её в висок.

Домой он возвращался пьяный от счастья. Голова приятно кружилась, ноги были как ватные. По дороге он встретил двух-трёх прохожих, которые шарахались от шатающегося и блаженно улыбающегося паренька. Северус шёл, оборачиваясь на уютный беленький дом, ставший холодно-розовым из-за лучей восходящего солнца. Вот окно её комнаты на втором этаже. Прозрачные занавески чуть колышутся. Ноги, заплетаясь, несли его в сторону мрачного переулка, где находился его дом. Ослеплённому от счастья Северусу казалось, что убогое жилище выглядит сегодня значительно лучше. В доме было очень тихо, не было слышно даже храпа отца. Северус стремительно вошёл в кухню. На шаткой табуретке сидела Эйлин, уронив тонкие руки на колени и склонив голову на грудь. Её поза насторожила Северуса. Он подошёл к матери и присел на корточки возле неё.

— Мам, — тихо позвал он, заглядывая в её лицо. Она не отзывалась. Северус коснулся худого подбородка матери. Она подняла на него измученные глаза. На щеке синел кровоподтёк.

— Сыночек мой, — как безумная сказала она. — Где же ты был?

— Мама, что с тобой? — испуганно спросил Северус. — Это он тебя так? — сдерживая накатившую волну гнева, проговорил он. Северус хотел броситься к отцу и отомстить за маму, но его сдерживало не угасшее чувство эйфории, ощущение тепла души и тела Лили.

— Северус! — воскликнула Эйлин, прижимая сына к груди. — Где ты был всю ночь? Я так волновалась! Отец взбесился! Северус, не пугай меня больше так!

Северуса мучило чувство вины: он провёл самую счастливую ночь в жизни, а его мать сходила с ума от волнения. Он повернул к себе её усталое лицо.

— Мама, — вздохнул он, глядя на синяк на её щеке. — Не позволяй ему бить себя, слышишь! — Эйлин рассеянно коснулась щеки и поморщилась от боли.

— Я и не заметила. Главное, ты дома, всё хорошо. А я себе ужасов придумала.

— Видишь, мам, я в порядке, просто гулял всё ночь. Прости меня, я о тебе и не подумал. Прости.

— Ничего, — вздохнула она. — Теперь ты дома.

Северус спрятал голову на груди матери, и она не видела счастливой улыбки, озарившей лицо Северуса. Улыбки, вызванной неостывшими поцелуями и прикосновениями.

Январь 2022 года

Северус тяжело вздохнул. Не каждый день исполняется шестьдесят два года. Проходя мимо зеркал, он не замечал никаких изменений во внешности. Жилось ему неплохо: он не знал ни горя, ни тревоги, лишь изредка он погружался в печальную задумчивость, вызванную воспоминаниями. Светлый образ, который всегда жил в его далёкой душе, не покидал и его разума. Он был счастлив душой. Она была с ним там, чего ещё можно желать?

Вот и сейчас, глядя в зеркало, висящее напротив картины, он не замечал никаких признаков старости. Только глаза изменились, в них появился покой.

— Директор! — окликнула Северуса девушка лет пятнадцати. Он посмотрел в сторону и увидел приближающуюся Лили Луну Поттер. Он улыбнулся девушке.

— Директор Снейп, что же вы не сказали, что у вас сегодня день рождения! Подумать только: я уже четыре года с вами знакома и до сих пор не знала, когда у вас день рождения. Поздравляю вас, профессор!

— Спасибо, мисс Поттер. Как вы узнали?

— Мне Ал сказал. Вы почему-то не любите свой день рождения?

— Нет, люблю, — сказал Северус, — Просто вы молоды, а мне уже шестьдесят два. Согласитесь, немало.

— Вы не выглядите на шестьдесят два года, — по-женски недоверчиво сказала Лили.

— Изображённые на портретах не стареют. Я выгляжу только так, как в день своей смерти.

— Каково это — умирать? — робко спросила Лили.

— Я не помню, — отмахнулся Северус. — На самом деле жизнь покинула меня намного раньше. И вернулась, когда явился в Хогвартс ваш отец. Тогда появился смысл.

— Я всё знаю. Я всё видела. Папа показал мне. Наверное, вам это не нравится, но... — девушка взглянула на Снейпа. Она не произнесла слов восхищения, но красноречивый взгляд карих глаз сказал всё лучше.

Июль 1977 года

Северус бесшумно подкрался к качелям, где спиной к нему сидела Лили. Он скользнул по траве, выскочил из-за кустов и крепко обнял девушку, вздрогнувшую от неожиданности. Он засмеялся, прижимаясь щекой к её нежному виску.

— Привет, Лили! — весело сказал Северус.

— Привет, — немного растерянно проговорила она, выбираясь из объятий. Её тревожное состояние передалось и ему. Он сел на качели рядом.

— Лили, что-то не так?

— Я плохо поступила с Джеймсом. Сев, то, что случилось с нами — это неправильно. Я же с Джеймсом. Вчера он трансгрессировал ко мне, стоял на коленях, умолял простить, говорил, что любит. Не могу я так! Ему ведь плохо! Я же ЕГО девушка!

Северус почувствовал, как внутри у него всё похолодело. Все его мечты о счастливой жизни с Лили разбились. Его переполняла ярость, ненависть и ревность. Как мог он, этот Поттер, влезть в их уютный мирок, где ему нет места! Как он мог разрушить его святую мечту!

— Прости, Северус, я, наверное, не должна была тебе это говорить, — сказала она, прерывая напряжённое молчание. — Я пойду.

Лили встала, Северус поднялся вместе с ней.

— Мне ты можешь сказать всё, что угодно.

Она пытливо посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, может ли доверять ему, как прежде.

— Мне нужен друг. Мне нужен совет и поддержка.

Северус чувствовал, как его сердце трепещет в груди, холодея. Ему казалось, что оно вот-вот остановится. Ей нужен друг и советчик. Ей нужно принять решение. Ей страшно. И он будет ей другом, даже теперь, когда они больше не могли быть друзьями. Даже теперь, когда они подарили друг другу незабываемое счастье. Он должен помочь ей сделать такой выбор, который был бы верен по отношению к ней самой. Он должен ей помочь, сам не зная правильного решения.

— Лили, ты всегда можешь на меня положиться, несмотря ни на что.

Ему невозможно было не поверить. Девушка благодарно улыбнулась.

— Спасибо, Сев. Как хорошо, что ты у меня есть. И я хочу, чтобы ты знал, — робко добавила она, понижая голос. — Я не жалею о том, что случилось, — прошептала она, отвернувшись, чтобы он не видел стыдливой краски,

залившей её лицо, и непроизвольной улыбки.

Октябрь 1977 года

Лили сидела на каменном подоконнике и болтала ногами. На коленях у неё стоял радиоприёмник, мурлыкала какая-то простоя мелодия. Северус стоял рядом, прислонившись боком к каменному выступу. За окном хлестал проливной дождь. Облитые водой строения Хогвартса блестели. Струи ливня, похожие на свинцовые ленты, жёстко сверкали металлическим блеском.

— Какая погода! Ужас! Третий день льёт, как из ведра. Вот Джеймсу с командой нужно тренироваться, а в такой ливень МакГонагалл не пускает! — сетовала Лили.

— Ничего-ничего, пусть поучатся, — съязвил Северус.

— Сев, ну ты опять? Нельзя радоваться чужому несчастью.

— Велико несчастье! Десяток гриффиндорских сорвиголов не полетали на вениках!

— На мётлах, — смеясь, поправила она. Он тоже улыбнулся. Когда смеялась Лили, невозможно было не улыбнуться в ответ. Их отношения с Северусом нимало не изменились после примирения с Джеймсом. Лили близко общалась с обоими и не могла решить, кто ей дороже. Джеймс был пылок и несдержан, а Северус выражал свою страсть в восторженных огненных взглядах и редких ласках. Джеймс любил шутить, но его "приколы" были грубоватыми и несравнимыми с тонкими насмешками Северуса. Любимая тема для разговоров Джеймса — квиддич, и ни о чём другом он говорить не желал. Северус же мог поддержать почти любую беседу, но с возрастом он стал ещё молчаливее. Будучи девушкой Джеймса, Лили приобрела новых друзей, а приятели Северуса всё больше внушали ей опасения. Конечно, Поттеру не нравилось, что его Лили помирилась со Снейпом, но она была такой радостной и ласковой, что унижать её друга Джеймс не имел ни малейшего желания. Он стал спокойнее относиться к Нюниусу, несмотря на то, что его девушка проводила с ним больше

времени. Однако, бессознательный выбор Лили начал склоняться в сторону Сева.

— Эх, вы! — воскликнула она.

— Чего? — удивился Северус.

— Да вы Джеймсом приучили меня нарушать школьные правила, и я, кажется, вошла во вкус. А вот застанет нас тут Филч, и влетит нам с тобой по первое число, а Джеймс опять выйдет сухим из воды!

— Предлагаешь приобщить Поттера к нашим посиделкам? — шутливо спросил Северус, приподнимая левую бровь.

— Нет уж. У меня с Мародёрами отдельные посиделки. А откуда у тебя эти повадки: шуточки, бровь, повороты на каблуках? Вторым Малфоем решил сделаться? — насмешливо спросила Лили.

— Нет, куда ж мне до него!

— Сев, твои друзья на полном серьёзе занимаются тёмной магией. И уже давно. Не отпирайся! Я знаю, это и твоё хобби. Тоже давно. Это опасно, это затягивает. Будь осторожен, Сев, до хорошего это ни разу не доводило.

— Лили, ну мы же сто раз об этом говорили. У меня всё под контролем, — в голосе послышалось сомнение.

Вдруг он замолк, прислушиваясь. Лили тоже замерла. Северус протянул руку и увеличил громкость приёмника. Узкий коридор заполнила знакомая с детства мелодия. Лили улыбнулась, отметив про себя, что у Северуса очень хороший вкус. Он отставил приёмник, взял девушку за талию, и она, опираясь на его плечо, спрыгнула на пол. Лили задержала руки на его плечах.

— Как в маггловском романе, — усмехнувшись, сказала она. Северус обнял её и прижался носом к нежной шее. Вдруг его охватил страх, что он может потерять её, что эта прекрасная душа и тёплое тело ускользнут от него. Холодная дрожь пробежала по его спине.

— Сев, — прошептала она. — Что с тобой?

— Я боюсь, — признался он. И это было признание мужчины, откровенное и прямолинейное. — Потерять тебя боюсь...

— Что ты, что ты, Сев? Куда же я денусь? Я здесь, с тобой, всё хорошо. Сев, не пугай меня! — Лили стиснула его щеки и серьёзно заглянула в глаза. — Ты не заболел?

— Всё хорошо. Извини меня.

— Да не за что! Ты мне не нравишься! Пойдём-ка спать, — она стала собирать сумку, а Северус обречённо смотрел на неё. Страшное предчувствие давно его тревожило. Финальные аккорды "Лунной сонаты" тяжело ударяли по его сердцу.

Лили смотрела на Северуса, который варил зелье за учительским столом. Слагхорн стоял неподалёку и изредка что-то говорил. Студенты записывали действия Снейпа в пергаменты. Лили откинулась на спинку стула и поднесла к губам перо, чуть дрогнувшее от её дыхания. Ей было скучно, они с Северусом тайком варили это зелье ещё на четвёртом курсе. От скуки она стала листать учебник, лежащий посередине. Как только он оказался у неё в руках, из него выпал листок. Лили взяла его и поняла, что это письмо. От Малфоя. Ей стало любопытно, о чём же Сев переписывается с этим драным саблезубым тигром Малфоем. Она прекрасно знала, что читать чужие письма нехорошо, но Северус же не чужой ей человек. Лили склонилась над столом и начала читать.

Вдруг сердце больно забилось. «Ответ на твоё письмо», «будь осторожен», «посвящение», «Тёмный Лорд», «ещё год», «наша цель», «мир без грязнокровок... Без грязнокровок.

Её руки задрожали, письмо упало на парту. Звуки голоса Слагхорна слились в неясный гомон, отдававшийся эхом в её сознании. Высокая фигура Снейпа медленно отдалялась. Он со сдержанной улыбкой кивал на похвалы профессора. Издали эта улыбка показалась Лили страшной ухмылкой, ухмылкой убийцы. Послышался лёгкий шум: Северус подошёл и опустился на стул рядом. Мерзкая смесь отвращения, разочарования и обиды нахлынула на неё. Лицо Лили исказилось. Он будет убивать таких, как она. Она поняла, что их не ждёт ничего впереди, и от этого стало ещё горше. Лили видела его рядом с собой в будущем, хоть этот образ и был условен и абстрактен. Она поверила, что ради неё он отказался от своих тёмных увлечений. Дурочка. Она надеялась, что умница-полукровка, лучший друг Малфоя, променяет приятелей и "их цель" на глупую хорошенькую грязнокровку. Это чувство было ей знакомо: полтора года назад он обозвал её, показав этим, что разделяет мнение своих друзей. Обида и страх были сильнее желания быть рядом с ним. Она тяжело задышала.

— Лили, всё в порядке? — заботливо спросил Северус, повернувшись к ней. Его глаза были такими же тёплыми и любящими, как прежде. От этого ей стало ещё больнее. Не ответив, она забрала вещи и пересела за соседнюю парту к Фрэнку Лонгботтому. Северус изумлённо на неё уставился. Она не удостоила его ни единым взглядом. Северус оглядел её: плотно сжатые губы, решительно вздёрнутый нос тревожили его. Суровый взгляд увлажнённых слезами зелёных глаз не на шутку пугал его. Шестое чувство подсказывало ему, что самые страшные опасения сбываются. Рука скользнула по страницам учебника, и письмо оказалось в его ладони. Она прочитала. Она знает. Между ними выросла стена, которую нельзя преодолеть. Лучики её тепла больше не согреют его, она больше ему не улыбнётся, не возьмёт за руку, не поцелует... У них не будет маленького домика с садиком на юге Ирландии; у них не будет небольшого семейного издательства; у них не будет трёх замечательных детей и большого лабрадора, как он мечтал. А Тёмный Лорд и его идеи... да чёрт с ними! Он уже был готов бросить всё, только его не оставили бы в покое, но он уже слишком много знает. За несколько минут он постарел, представляя, какой будет его жизнь без Лили. Умолять о прощении, стоять на коленях бесполезно, ведь он хорошо знает её, она не простит его второй раз. До чего больно осознавать, что она будет с Поттером! А ведь она будет с ним, она его любит. Он действительно изменился в лучшую сторону, хоть и остался Сохатым. А если будет война, он сможет защитить Лили. Да, так лучше. А какова будет его жизнь? Холодная и безрадостная, напитанная чужой болью. Он не хотел мучить и убивать людей, но теперь ему никуда не деться от друзей-Пожирателей.

Но он чувствовал и облегчение: теперь у него нет ни одного секрета от любимой. Любимой... Потеряв её, он чётко осознал, что никого сильнее не полюбит. Она будет лучшим его воспоминанием, лучшим чувством, лучшей мыслью. А сколько неприятных мгновений он ей доставил, пока она читала письмо! Он не упрекал её и был уверен, что она сохранит его тайну. Смелая девочка, ничем не выдала своей боли. Северус пообещал себе, что никак не нарушит её счастья, приложит всё свои душевные силы, чтобы она забыла его, не мучилась и жила в любви и согласии с Джеймсом. А Северус научится быть счастливым, зная, что она счастлива.

Урок закончился, все поднялись со своих мест. Северус и Лили, ни разу не взглянув друг на друга, навсегда разошлись по разным сторонам.

Январь 2022 года

— Вот такая история, — просто закончил Снейп. Впервые он сам рассказал о своей жизни живому человеку. — Надеюсь, ты сохранишь то, что я тебе рассказал, в тайне. Твоя бабушка была замечательной женой и матерью, Поттеру не за что её упрекнуть.

— Конечно, профессор, я никому не скажу, — сказала Лили. Карие глаза блестели влажным блеском.

— Не называй меня профессором, Поттер. Я посвятил тебя в самую большую тайну своей жизни и смерти тоже, так что тебе можно звать меня просто Северус.

— А что было потом? Ну, когда она прочитала письмо Малфоя?

— А ничего. Лили не сильно страдала, Поттеру спасибо. Они сразу начали активно встречаться, а на меня она даже не смотрела. Я часто спрашивал себя, когда же я впервые ошибся? Наверное, когда согласился с Люциусом, что грязнокровок нужно истреблять. Но Лили я не воспринимал, как грязнокровку и даже не думал о том, что, возможно, когда-нибудь мои соратники попытаются убить её. Конечно, я помнил классовые предубеждения и не рассчитывал на одобрение друзей, ни моих, ни её. Когда я обозвал её этим отвратительным словом, я хотел побольнее её уязвить, так же, как унизили меня. Она чудом потом меня простила. Наверное, я стал ей нужен. Да, я подвёл её. И не один раз. Потом она умерла, а я ничего не смог сделать. Не знаю, как я это пережил. Наверное, Альбус помнит. Как-то пусто стало сразу. Пусто и темно.

— Северус, — начала Лили, но осеклась и покраснела. Непривычно называть директора Хогвартса, героя войны, по имени. — Спасибо вам за оказанное доверие. Я вас не подведу.

— Ну, я же обещал тебе, что когда-нибудь расскажу. Я слово сдержал, — его губы чуть дрогнули в улыбке. Стало легче от того, что он поделился своей историей с человеком. Близким человеком. Лили поднесла ладошку к портрету, будто хотела прикоснуться. Девушка улыбнулась, и на одно мгновение Северусу показалось, что карие глаза девушки озарились зелёным светом. Взгляд сделался каким-то знакомым. Он поражённо уставился в изумрудные глаза. Глаза цвета любви.

Эпилог

Белая беседка в цветущем саду. На бортике сидит юная женщина в простом светлом платье. Лёгкий ветерок раздувал её густые пышные тёмно-рыжие волосы. На коленях у неё лежала раскрытая книга. На лавке напротив сидел мужчина в белоснежной рубашке и чёрных брюках. Ветер колыхал его чёрные волосы. Он, слегка щурясь от солнца, с любовью смотрел на женщину. Она

изредка бросала на него нежный взгляд и перелистывала книгу, готовясь

читать вслух.

— Ты совсем не изменилась, — улыбнувшись, сказал Северус.

— Надеюсь, это комплимент, — лукаво сказала Лили. — А вот о тебе этого не скажешь. Я вообще была в растерянности, когда видела, как ты переживал мою смерть. Ты так изменился после этого... Я даже не думала, что так много значила для тебя. Мародёры приучили меня думать, что тебе на меня плевать, и со временем я забыла тебя. Наверное, тебе это обидно, но я редко о тебе вспоминала. Как будто некоторые воспоминания затуманились в моей голове, будто не со мной это всё было. И та ночь тоже.

Северус грустно улыбнулся.

— Это ведь хорошо, что я нечасто о себе напоминал. Ты ведь была счастлива с Джеймсом, а я...

— Да, у нас была счастливая семья. Но для Джеймса дружба всегда была важнее нас с Гарри. Он был прекрасным отцом и мужем, но ему было скучно с нами. Он и после смерти остался тем самым Сохатым. Он, конечно, любил меня и баловал, но Сириус был вечным моим соперником. Я ревновала, вот дурочка... Он даже после смерти тосковал без Бродяги. Тогда я чувствовала, что Сириус ему нужнее меня. В такие минуты я вспоминала тебя, Сев. Мне было так обидно, ведь я любила Джеймса. И сейчас люблю.

— Что касается меня, то Люциус никогда не заменял мне тебя, — серьёзно-шутливым тоном проговорил Северус. — А вообще, я научился жить без тебя, хотя это был непросто.

— Сев, прости меня. Ребята внушили мне, что ты просто использовал меня, унижал этим, а я им поверила. А когда я прочитала письмо Малфоя, я очень разозлилась, не могла найти тебе никакого оправдания, и Мародёры сразу стали настраивать меня против тебя. Я так ослабла, что поверила им.

— Ещё на пятом курсе я понял, что мне никуда не деться, пока Люциус имеет на меня влияние. В начале седьмого курса я подумывал о том, чтобы всё бросить, но понял, насколько опасна игра, в которую я ввязался. Мне некуда было бежать с подводной лодки. Не скрою, я вошёл во вкус практики тёмных искусств, но почему-то только мне вскоре стало претить убийство. Не знаю, почему. Я часто ходил на дело с Беллатрисой, видел, как она веселилась и куражилась над жертвой. Я ничем не мог помочь бедным магглам. Да я и не хотел, я бы лучше убежал куда-нибудь, лишь бы не видеть этого. Ты, наверное, будешь считать меня слабаком. Я знал, за такие мысли Волдеморт убил бы меня, но что-то заставляло меня сочувствовать бедным маглам. Тогда я вспоминал твоих родителей.

— Всё, Сев, прекрати! — Лили в гневе заткнула уши руками. — Ты делом доказал, что на светлой стороне. Что-то в твоей душе было против убийства.

— Я даже знаю, что, — он многозначительно взглянул на Лили. Она улыбнулась. — Помнишь, как-то ты подарила мне фенечку. Вот тогда ты привязала меня к себе на всю жизнь.

— Не только тебя, я и себя привязала к тебе. А с твоей стороны вообще подло, что ты ни разу не сказал мне...

— Я люблю тебя, — перебил её Северус. Лили удивлённо посмотрела на него. В изумрудных глазах мелькнуло и остановилось счастье.

— Сев, я не думала, что это будет так.

— Не ожидала? А это правда. И ты об этом всегда знала.

Лили спрыгнула с перекладины, бросив книгу на лавку, крепко обняла вставшего Северуса. Он поцеловал её в обнажённое плечо. Распахнув глаза,

она увидела серебряный свет.

— Сев, смотри! — она указала на свечение, так хорошо ему знакомое. Он загадочно улыбнулся, взял её за руку, и они вышли из беседки.

На бескрайний сад опускался закат, бросая размытые розовые тени. У самого горизонта появились два серебряных пятна. Они приближались к паре. Эти пятна медленно принимали образ двух грациозных ланей. Большие серебристые глаза одной из них сверкнули, и она побежала по траве, оставляя длинные серебряные полосы, тут же таявшие в свете заката. Вторая лань поскакала за ней. Они резвились, прыгали, заглядывали друг другу в глаза. Лили засмеялась, узнав своего Патронуса. Она подошла к нему, присела на корточки и несмело коснулась гордой головки. Патронус не растаял. Лань кивнула и потёрлась прозрачной мордочкой об руку хозяйки. Северус присел рядом, восхищённо глядя на любимую. Его Патронус сделал медленный шаг вперёд и, склонив голову, согнул стройные ноги. Лили нежно улыбнулась лани.

— Она твоя. Вот почему...

— Да.

— Сев...

Обе лани медленно растаяли в воздухе. Лили посмотрела в чёрные глаза Северуса и ласково погладила его по щеке. Всё кругом замерло, даже ветер остановился. Они сидели на траве, молча глядя друг другу в глаза.

Сама любовь владела ими. И любовь превыше.