О ядах и противоядиях (джен)

Сушеная лягушка ударилась о затылок Снейпа и сползла по спине. Питер довольно захихикал, но, поймав укоризненный взгляд Слагхорна, прикрылся пергаментом, притворяясь, что сверяет рецепт Обжигающей настойки с написанным на доске. Маленькие темные глазки сверкали злорадным удовлетворением. Джеймс ограничился широкой ухмылкой.

— Отличная работа, Бродяга. Теперь моя очередь.

— Джеймс, не надо, — Ремус успел не только приготовить ингредиенты, но и поставить котел на огонь. — Прошлой ночью…

Сириус беспечно отмахнулся:

— Расслабься, Лунатик. Сопливус все равно не знает, что это были мы.

— И потом, мы просто хотели проверить, догадается ли он помыться, проведя ночь в чулане с чистящими средствами. Но Сопливус есть Сопливус, — с притворным огорчением добавил Джеймс.

Как только Слагхорн отвернулся к доске, в затылок слизеринца полетела еще одна лягушка. Снейп метнул в сторону мародеров ненавидящий взгляд, Джеймс ответил невинной улыбкой. Питер жадно подался вперед, предвкушая дальнейшее развлечение. Ремус сосредоточенно прикусил губу, делая вид, что его внимание всецело посвящено зелью. К разочарованию Сириуса, Снейп не стал ничего предпринимать, только на несколько мгновение задержал на нем взгляд, словно обдумывая что-то, и снова сгорбился над столом.

— Профессор Слагхорн, у меня есть вопрос, касающийся ядов, оставленных на самостоятельное изучение. Правда ли, что Серый пепел крайне сложно обнаружить в организме? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Верно, верно, Северус. Немногих выпадение волос заставляет задуматься о скорой смерти… Поэтому Серый пепел так популярен среди обманутых жен и брошенных любовников. Доказать, что причиной внезапной остановки сердца стал яд, практически невозможно.

Питер с опаской дернул себя за прядь, на оставшийся в пальцах волос уставился едва ли не с ужасом. Джеймс презрительно фыркнул.

— Хвост, уймись. Да Сопливусу духу не хватит кого-то отравить.

— Впрочем, есть еще один признак отравления, — продолжал профессор. — Во время глубокого сна, когда тело полностью расслабляется, а ток крови замедляется, кожа приобретает легкий сероватый оттенок.

К ужину мародеры спустились как раз вовремя, чтобы заметить худую черную фигуру, мелькнувшую под ало-золотыми знаменами. Тонкие бледные пальцы сжимали продолговатый фиал. Джеймс, недовольно хмурясь, проводил Снейпа взглядом и опустился на скамью рядом с Лили.

— Что этот хмырь от тебя хотел? — поинтересовался он.

— Тебя, Поттер, это никак не касается.

— Брось, я же хочу помочь. Если Сопливус тебе мешает, только скажи, и я мигом с ним разберусь.

— Мне мешает кое-кто другой, — сердитый взгляд не давал усомниться, кого она имела в виду.

Излишней деликатностью Сириус, как и большинство Блэков, не отличался, но ради друга притворился, что не слышал, чем окончилась очередная попытка завязать отношения с Эванс. Он небрежным жестом откинул волосы за спину, прекрасно зная, что темные пряди элегантно рассыплются по плечам.

Рисовый пудинг был великолепен. Горячий, ароматный, с крупными рассыпчатыми зернами и пикантной подливкой. Но насладиться им с полной самоотдачей не получилось: уже через несколько минут Питер робко попытался привлечь внимание соседа.

— Там Снейп… он на тебя смотрит, — невнятно пробормотал он.

Снейп действительно смотрел. Жадно, неотрывно, с видом триумфатора, готовящегося сломать палочку врага на глазах владельца. И тонко, по-змеиному, улыбался, поднося к губам золотой кубок.

Сидевший напротив Ремус обернулся.

— Он смотрит не на Сириуса, а на Лили, — коротко бросил он.

Сириус, колеблясь, вертел в руке вилку. Он ошибся. Пудинг немного горчил. Почти незаметно, и все же…

Следующим утром он обнаружил на расческе два длинных черных волоса. Еще три застряли в зубьях расчески, заставив задуматься о вечности.

Поданная на завтрак яичница слегка горчила, так же как и зеленый суп-пюре и печеная утка, предложенные студентам на обед. Ни выявляющие заклинания, ни зачарованный фамильный перстень не обнаружили в пище никаких посторонних добавок. Ремус, чье чутье среди мародеров негласно считалось надежнейшим из индикаторов, не заметил ничего подозрительно ни в запахе, ни во вкусе содержимого всех четырех тарелок и расправился со своей порцией с отменным аппетитом.

Лили сидела на другом конце стола, и Снейп смотрел вовсе не на нее. Встретившись взглядом с Джеймсом, он не сгорбился как обычно, пряча полыхающую в глазах черную ярость, а с нарочитой любезностью кивнул и приподнял кубок, словно желая мародерам приятного аппетита. Серый пепел крайне сложно обнаружить, вспомнил Сириус. Он ничего не ел: живот и без того как-то подозрительно крутило. Питер, немедленно находивший у себя все симптомы отравлений и болезней, стоило только слухам о них появиться в школьных стенах, нервно поерзал на скамье и сложил приборы на тарелку. Джеймс немного поколебался, но, понаблюдав за вполне довольным и не собирающимся ни умирать, ни отказываться от еды Ремусом, решительно потянулся к блюду с мясом. Он гриффиндорец, и не станет бояться какого-то там немытого Сопливуса.

Утром выпавших за ночь волос в постели не нашел только Ремус. Впрочем, он и не искал. Джеймс тоже ничего не искал, но не увидеть черное на белом просто не смог. Больше всех собрал Питер, заметно посеревший за ночь. Сириус, который так и не избавился от странных ощущений в желудке, долго ворочался в кровати и в результате тоже выглядел непривычно бледным и осунувшимся. Бессонная ночь нарисовала ему тени под глазами, на висках обозначились голубоватые прожилки.

— Он отравил нас, отравил! Мы умрем, мы все умрем…

— Заткнись, Хвост, — Сириус резко оборвал истеричные всхлипывания однокурсника. — Сейчас мы найдем эту тварь и заставим рас…

— Сириус, у нас нет доказательств, — вмешался Ремус.

До полнолуния оставалось больше двух недель, и он чувствовал себя превосходно. Впрочем, на оборотней не действовали многие яды.

— Лунатик, боюсь, у меня для тебя не слишком хорошие новости, — сдавленным голосом проговорил Джеймс, показывая найденный на покрывале друга короткий каштановый волос. — Это точно яд.

— Серый пепел, — почти плача, выдохнул Питер.

На этот раз его никто не одернул. Мародеры, не сговариваясь, бросились к карте. Ремус немного замешкался, версия с отравлением все еще казалась ему весьма и весьма сомнительной. Джеймс едва не порвал тонкий пергамент, разворачивая карту, в которую немедленно впились четыре пары глаз. Несмотря на раннее утро, Снейпа в спальне не оказалось. Не оказалось его ни в слизеринской гостиной, ни в Большом зале, ни в одном из коридоров… После десяти минут лихорадочных поисков внимательный Ремус указал на чернильную точку, отмеченную как «Северус Снейп». Эту отметку Сириус неоднократно предлагал сменить на «Сопливус», для чего пришлось бы переделывать наложенные на пергамент распознающие чары. По мнению Джеймса, игра не стоила свеч: переименование Сопливуса могло испортить всю карту, создаваемую целых три года. Снейпу милостиво позволили носить данное при рождении имя.

Домовые эльфы на карте не отображались, поэтому могло показаться, что слизеринец расхаживает по огромному помещению кухни в гордом одиночестве.

— Лунатик, как быстро действует Серый пепел? — напряженно спросил Сириус.

— Через два-три дня после появления первых симптомов сердце может остановиться в любой момент, — прошептал он. — Нам нужно достать противоядие как можно быстрее.

* * *

В нескольких сотнях футов от мародеров Северус Снейп поставил на стол чашку из-под кофе и отодвинул от себя блюдо с кексами.

— Молодой господин желает что-нибудь еще? — пискнул эльф.

— Нет, — улыбнулся он.

Разве что полюбоваться на лица четырех придурков, выпивших противоядие от Серого пепла. Гриффиндорцам придется долго лечиться от последствий собственной глупости и внушаемости, если зелье не найдет в организме ферментов, которое должно разлагать. А оно не найдет.

Так что приятного аппетита, господа мародеры. Приятного аппетита.