Друг из будущего (джен)

— Гарри, если Дамблдор считает, что так нужно, значит, у него есть на то свои причины, — рассудительно заявила Гермиона, когда они поднимались в Башню Предсказаний.

— Но мне не нужна нянька! — шепотом возмутился Гарри, показывая рукой в сторону идущей следом Тонкс. Она не казалось особенно серьезной или ответственной — шла по коридору, иногда подпрыгивая, и улыбаясь всему, что видела.

— Может, она и не такая плохая, ты пробовал с ней поговорить? — Гермиона порылась в сумке. — Идите, я вас догоню, кажется, я забыла учебник по Рунам.

— Но ведь у тебя сегодня нет Рун! — прокричал Рон вслед Гермионе. — Можешь забрать мою коллекцию квиддичных карточек, если с ней все в порядке. А насчет аврора она права — мог бы выспросить все, что пожелаешь, — с некоторой завистью закончил он.

— Эй, да это ведь знаменитая Тонкс! — крикнули хором близнецы, спускаясь им навстречу.

— В этом году все не так, — тихо пробурчал Рон и громко добавил. — Какого черта вы тут вообще делаете, у вас же нет Предсказаний?

— Понимаешь, Рон, — Фред положил руку младшему брату на плечи. — Есть такое дело, как бизнес, и он иногда требует рисковых предприятий.

— Понимаешь, Рон, — продолжил Джордж. — У этой милейшей женщины был запас того, что нам бы очень пригодилось, — он помахал чем-то белым, напоминающим перья, и тут же спрятал это в кулаке.

— О, болтливая гвоздика! Ее запретили добавлять в алкоголь, когда я была еще курсе на шестом, — восторженно заявила мракоборец и внимательно посмотрела на близнецов. — Я вас вроде бы где-то видела.

— Мы помним твою выходку со Снейпом, — уважительно протянули близнецы ей в ответ. — Мы были на первом, когда ты выпускалась, — они по очереди протянули ей руки. — Знатно Снейпа тогда опустили!

— Комната наказаний, мы там частенько встречались, — добавил Фред, подмигнув девушке.

— Да, наверное, — засмеялась она. — Но эту штуку вы спрячьте, мало того, что редкая, так еще и запрещена. Но какие забавные штуки вытворяет!

Разговор прервал сигнал к началу урока.

— Просим нас извинить, но МакГонагалл открутит нам головы за опоздание, — поклонились ей шутливо близнецы и побежали по лестнице вдвое быстрее.

— Нам, наверное, тоже стоило бы поторопиться? — с улыбкой обратилась Тонкс к Гарри и Рону. Теперь они видели не взрослого аврора, а бывшую выпускницу, гораздо более легкую в общении. Рон открыл рот, чтобы задать вопрос, но Гарри толкнул его локтем в бок и первым продолжил подниматься по ступеням. Несмотря на закравшееся сомнение в том, как следовало воспринимать Тонкс, он просто-напросто злился на нее и директора за то, что теперь надзор за ним укрепился, и встречаться с Ремусом будет сложнее. А если точнее, то это будет практически невозможно, хотя Гарри не видел его со вчерашнего дня и теперь сгорал от нетерпения спросить его о том эпизоде с Сириусом. Не может быть, чтобы тот, о ком Люпин рассказывал ему, встал с места на одном из обедов и приставил палочку к шее Малфоя, сколь противными ни были представители этой фамилии. Гарри представил себя, резко встающего с места, решительно подходящего к Драко и хватающего его за шкирку с намереньем в следующую секунду убить. Он не мог представить, какую причину можно придумать, чтобы оправдать подобный взрыв. Иными словами, он отчаянно не желал идти на странные Предсказания, а всей душой стремился в кабинет Защиты, чтобы Ремус в очередной раз удивил его и ответил на все вопросы, даже на те, что не успели родиться.

Гриффиндорцы толпились у входа в класс, не решаясь войти в сумрак маленького захламленного коридора. Из темноты комнаты веяло чем-то удушливо сладким, и многие неосознанно морщили носы. Лаванда и Парвати тянули носы, чтобы рассмотреть поближе — кто-то из старшекурсниц восторженно шепнул им, что профессор Трелони может многому научить их, и теперь единственные сгорали от нетерпения приступить к открытию тайн.

— С таким отношением малыши хватают хрустальные шарики со снегом, думая, что это дешевые игрушки, хотяотлично знают, что это такое, — фыркнула подошедшая Гермиона. На все вопросительные взгляды Рона она не обратила никакого внимания и первой ступила за порог класса, ни на секунду не задержавшись, чтобы посмотреть, что за вещи создали такой причудливый проход.

Когда Гарри и Рон пробились-таки в класс, они одновременно сделали глубокий вздох и тут же об этом пожалели — щекочущий многогранный и тягучий аромат оплел легкие и вызвал немедленное желание выкашлять его обратно. Судя по глухим всхлипам, некоторые пытались это сделать. Гарри обернулся на Нимфадору, надеясь, что она неожиданно исчезнет от этого запаха, и все его проблемы решатся сами собой, но мракоборец замерла на пороге, оставив взгляд на потолке и, судя по всему, уйдя в себя. Она шевелила губами и морщила лоб, пытаясь что-то вспомнить, и от усиленного процесса мышления на ее лбу невольно проступали и исчезали различных оттенков веснушки. Гарри моргнул, не понимая, показалось ли ему это, и отвернулся, чтобы поспешно занять место рядом с Роном.

Преподавателя все не было. Студенты разглядывали пыльные занавески темно-розового цвета, развешенные не только на огромных окнах, но и зачем-то прямо поперек комнаты, завязанные темными веревками с кисточками на концах, устраивались в глубоких уютных креслах и тыкали хрустальные шары, предусмотрительно зафиксированные. Прошла еще пара минут, и озабоченность сменилась надеждой — может быть, урок отменят? Но спускавшаяся с маленькой приставной лестницы в другом конце класса худощавая женщина в больших черных очках развеяла все надежды первокурсников на ранние прогулки. Она поправила длинные многослойные одеяния грязно-серого цвета и очки. Ее рассеянный взгляд прошелся по недоумевающим лицам учеников, а потом она внезапно открыла рот, произнеся громким чирикающим голосом:

— Дорогие мои, добро пожаловать в храм тайн прошлого и будущего! — и взмахнула руками. От звонкого звука ее голоса те, кто не успел заметить ее, тут же подпрыгнули и принялись торопливо оборачиваться. — На этих занятиях я научу вас, как предсказывать будущее, однако это не всем дано, мои сладкие, — она подошла к первому ряду кресел, странно подняв плечи к голове, — в этих шарах сокрыты ответы на все вопросы, но лишь единицы из вас смогут найти то, что так усиленно ищут, — она многозначительно обратила взгляд на сидящего как нельзя дальше Гарри, заставив его заерзать и почувствовать себя неуютно. Расположившаяся перед профессором Лаванда даже склонилась ближе к необычной женщине, чтобы точно не пропустить ни слова. Рон в замешательстве обернулся на Гарри, но, увидев такой же удивленный взгляд, посмотрел на Гермиону. Она, сложив руки на груди, сидела с прямой спиной, поддерживая независимый вид. Она даже не достала учебник.

— Многие из вас могут думать, что Предсказание — эфемерная наука, которая сродни алхимии ставит перед собой оправданные цели, но достигает их мечтами. Мечты — это то, что слабый разум придумывает себе в утешение. Но даже для того, чтобы мечтать, нужны годы тренировок, иначе любое неосторожное слово выведет вас из мира грез. Нельзя погрузиться в мир мечты сразу, как вы осознаете, что вам есть о чем мечтать. Нельзя научиться чувствовать Вселенную, как только вас затронут самые важные вопросы нашего существования, — она говорила нараспев, мелкими шажками пробираясь вдоль первого ряда и теперь уже внимательно вглядываясь в лица каждого. — Я вижу, мой дорогой, вас что-то беспокоит, — обратилась она к опечаленному Невиллу. Тот встрепенулся и посмотрел на нее так, как будто первый раз в жизни.

— Ясно же, любой человек увидит, что с Невиллом не все в порядке! — горячо зашептала Гермиона на ухо Гарри. Рон в это время лениво смотрел через пыльное окно на солнечную улицу.

— Может быть, вы потеряли важную для вас вещь? — продолжала давить она, и Невилл автоматически почесал запястье.

— Невилл всегда рисует крестики, но забывает, зачем их ставит, так всегда, когда он теряет Напоминалку, — не замедлила объяснить Гермиона. Она пилила профессора непривычным злым взглядом, и Гарри, было, открыл рот, чтобы сказать ей об этом, но его прервал все тот же звонкий голос.

— Гарри Поттер! — словно бы впервые заметив его, объявила Трелони. — Я чувствовала сильную ауру, как только ваш класс зашел сюда, и звезды говорили сегодня ночью, что меня ждет судьбоносное столкновение, но я даже не подумала о вас! — она принялась взбираться к ним на второй ряд кресел.

Гермиона фыркнула, демонстративно убрав новый учебник в сумку. Подошедшая к ней Трелони смерила ее таким же презрительным взглядом, но стоило ей обратить внимание на Гарри, как на ее губах расцвела сладенькая полуулыбка, призванная казаться таинственной. Но на самом деле для Гарри эта женщина выглядела так, словно натворила пакость, и окружающие ломали головы, кто же сделал ее, когда вот она, стоит рядом, и слушает, как они теряются в догадках. Он задумался об этой интересной картинке и был застигнут врасплох тем, как она схватила его за руку. Сухие пальцы надавили на линии ладони, а затем она едва не вывернула Гарри запястье, переворачивая ладонь к полу. Она сама себе кивала и издавала задумчивые звуки. Он едва удержал голову на месте, когда ее цепкие пальцы схватили его за голову и принялись ощупывать шрам.

— У вас интересная судьба, мистер Поттер, — прошептала она с горящими глазами. — Нити Судьбы так и вьются вокруг вас, столько много, так запутанны, и в то же время вы так тесно связаны с каждым из нас! — она закончила это предложение громким восторженным тоном, проследив своей рукой в воздухе эти самые нити и восторженно глядя в то пространство. — Вас ждут великие свершения, и хотя каждый человек от рождения обладает теми же возможностями и влиянием, вы словно осознали свою судьбу, научились принимать решения, — она провела ладонью над макушкой Гарри и закрыла глаза. — Звезды покровительствуют вам с рождения, Гарри, и этот редкий дар нужно беречь!

Гермиона снова фыркнула, на этот раз громче.

— Что-то не так, юная леди? — раздраженно сбросила весь напускной таинственный вид Трелони и одним движением развернулась к Гермионе.

— Согласно астрологии, каждый человек рождается под определенной звездой, так что говорить, что кому-то покровительствуют звезды, это все равно, что предполагать, что один из нас дышит, а другие этого не делают! — выпалила, покраснев, она в ответ.

— Если ваше сознание не в состоянии выйти за узкие границы, что вы поставили сами себе, это не значит, что остальные, сделав это, будут дураками, — начала закипать и сама профессор.

— А те, кто не вышел, по-вашему, все равно получаются дураками, — Гермиона вскочила с места и теперь смотрела прямо в стекла очков Трелони. — Если так, то предскажите мне прямо здесь и прямо сейчас мое ближайшее будущее, и я поверю вам, если предсказание сбудется.

— Нельзя так просто взять и выдумать предсказание, милочка, это должно прийти со временем при должной концентрации внимания на искомом вопросе, но даже если космический ответ придет, его не всегда можно будет толком расшифровать! — всплеснула руками Трелони, опасливо косясь на протянутую руку Гермионы.

— Я так и знала, — спокойно и отчетливо ответила Гермиона, подхватила свою сумку и с достоинством покинула класс, подарив ему на пару минут совершенное молчание.

— Извините, — первым нарушил тишину Гарри, чувствуя волны раздражения, исходящие от профессора предсказаний, лучше всех ввиду своей к ней близости, — она устала и не думает, что говорит.

— Ах, Гарри, — моментально побрела Трелони. — Людям трудно принять, что они не всегда будут самыми лучшими и самыми талантливыми во всем, за что ни возьмутся. Но я верю, что такой мальчик, как ты, сможет понять ценность мироощущения и научится пользоваться им, — она ласково потрепала смущенного Гарри по волосам и изящно спустилась вниз.

— В этом семестре мы начнем с основ, — начала вещать она совсем иным тоном, и Рон наконец получил возможность привлечь внимание Гарри.

— Это нормально? Ну, ты понимаешь, с Гермионой? — он кивнул в сторону выхода, вполуха слушая профессора. — То есть, любому понятно, что это все фигня, но это ведь школьный предмет...

— Нам нужно поговорить с ней, — кивнул, подумав, Гарри.

Тонкс, до того момента незаметно стоявшая в дверях, бесшумно скользнула за их столик на место Гермионы и подперла щеку рукой, скучающе разглядывая Трелони.

— Она все такая же чудаковатая, — задумчиво прошептала она, ни к кому не обращаясь. Но мальчики, уже начинающие скучать от длинных и возвышенных речей Трелони, тут же обратились к ней. — Однажды она прошла по школе в разгар учебного дня в ночнушке и без очков, потому что ее звезды назвали это лучшим способом сберечь свое здоровье на той звездной декаде, — Тонкс изобразила слепую женщину, упрямо идущую к своей цели. — А через неделю украла из оранжереи Мандрагору и начала вытаскивать ее ровно в полночь, поднося к открытому окну, потому что это, по ее мнению, стабилизировало смену дня и ночи,— тут, покачав головой, она вдруг посмотрела на Гарри. — Мне кажется, или мы не заметили просто неприлично огромного слона в нашей комнате?

— Ну, — замялся Гарри, оглядываясь на Трелони неосознанно. Она разворачивала какие-то карты и что-то воодушевленно говорила о возможностях. — Слушай, я вроде как доверяю директору, но...

— Гарри, просто чтобы не было между нами недомолвок, — она улыбнулась ему и похлопала по плечу, — я буду ходить за тобой куда потребуется, — он покраснел, но она продолжила, — но если ты будешь воспринимать меня как друга, а не как врага, мы сможем найти какую-нибудь пользу из наших отношений, — он хотел возразить. — Нет, никакого другого способа Министерство найти не смогло, директор Дамблдор с трудом уговорил их взять меня.

— А почему они не хотели брать тебя? — влез Рон, поглядывая то на Тонкс, то на стушевавшегося Гарри. — Потому что ты неуклюжая?

— Рон,— пока не было Гермионы, воспитывать друга приходилось именно Гарри, и теперь ему было по-настоящему стыдно за него.

-Потому что я несерьезная, — отмахнулась она. — Поэтому давайте-ка все попробуем еще раз. Я Нимфадора Тонкс, взрослая поклонница Гарри Поттера, поэтому я буду ходить за ним повсюду и всячески ему навязываться, пока слава Гарри не утихнет, и тогда я, разбив кумиру сердце, вернусь в свой скучный и серый Аврорат в поисках нового кумира, — она не улыбалась, но теперь ярко-зеленые глаза — такие же, как у Гарри — сверкали настоящим весельем. Она протянула Гарри руку, и он, вздохнув, пожал ее.

— Привет, Нимфадора, у меня есть собственный фан-клуб, и ведет его Колин Криви, такой маленький мальчик с огромным фотоаппаратом, и, боюсь, у вас могут быть проблемы с распределением времени и места слежки за мной, — он впервые улыбнулся ей, но осадок разочарования никуда не уходил — она не была виновата, но он все так и не мог придумать, как ему пройти к Ремусу незамеченным.

Ставший громким голос профессора Трелони прервал их на секунду.

— ... Сегодня нам предстоит гадание по чаинкам — один из самых древних методов предсказания будущего, который характеризуется... О, а вот и чайник поспел! — она хлопотала около чайного столика и, казалось, не замечала стоящего в классе гула от разговоров студентов.

— Расскажи мне, Гарри, ходишь ли ты куда-нибудь после занятий? — спросила Тонкс, понизив голос. Она стучала не очень длинными ногтями, покрытыми прозрачным лаком, по хрустальному шару, выбивая какой-то веселый ритм.

Вот он, тот вопрос, на который Гарри не знал правильного ответа. Он смотрел на Нимфадору, казалось, вечность, и чувствовал, как ускорилось биение его сердца. Он не хотел и этот учебный год начинать с вранья, потому его ладони немедленно вспотели. До того никто, кроме директора, не спрашивал его о его свободном времени, но и вопрос Дамблдора нельзя было назвать таким уж прямым.

— Скоро начнется сезон квиддича, — осторожно начал он, виновато вглядываясь в веселые глаза напротив, которые неожиданно обзавелись полоской карего вокруг зрачка. Он замолк и моргнул, не понимая, привиделось ли ему это. Однако Тонкс прервала все его размышления и сама увела от неловкого вопроса.

— Я просто обожаю квиддич! Меня никогда не брали в команду, потому что я вроде как всегда падала с метлы, пытаясь сделать хоть что-нибудь с мячиком, и мне запретили, — она, покраснев, запустила руку в нежно-фиолетовые волосы и вместе с мальчиками выдержала некоторое время молча. Потом они вместе разразились смехом, который тут же постарались приглушить, потому что Трелони предупредительно посмотрела на них.

— На полочке под вашими столами вы найдете все необходимое, — жестко произнесла профессор. — Каждому из вас необходимо подойти со своей чашкой ко мне, а затем, когда вы выпьете свой чай, я попрошу вас поболтать кружку вот так, — она провела какие-то манипуляции так быстро, что никто и не понял толком, что нужно делать, — и посмотреть на изображение. Все указания вы найдете на седьмой странице учебника. Запомните — будущее многогранно и напрямую зависит от того, какие поступки вы совершаете сейчас, а значит и изображения на дне вашей кружки могут быть многогранными.

Внизу уже столпились ученики, сжимая маленькие кружечки в руках, не понимая, куда деть блюдца. Позади раздался звон — Невилл виновато посмотрел на профессора, убирая осколки с пола, и Тонкс тут же подмигнула ему — она отлично понимала, что значит не обладать точностью движений.

Гарри и Рон нашарили свои белые кружки, точно так же понятия не имея, куда девать блюдце, и спустились к очереди однокурсников, не прислушиваясь к болтовне вокруг.

— Она и правда будет следить за тобой, Гарри, — с сожалением констатировал Рон, когда Гарри задал ему вопрос. — Я не пойму, она кажется милой, не такой, как остальные авроры, но я не представляю, как убежать от нее. Неужели она будет спать в нашей спальне? А как мы объясним Невиллу, Симусу и Дину?

— Даже если не в спальне, она будет в Общей гостиной, миновать которую нельзя, — тут его лицо просветлело. — У меня есть мантия-невидимка!

— Ее дал тебе Дамблдор, Гарри, вряд ли она не знает о твоем секрете, — виновато напомнил ему Рон, первым подавая чашку Трелони. — Можешь попробовать, но если она знает какие-нибудь чары, или повесит Сигнальные, и ты попадешься, ну... Сам знаешь, — закончил он неловко под внимательным взглядом профессора.

— Иногда ответ ближе, чем вы думаете, — туманно изрекла она, отдавая Рону чашку.

Они помолчали, подождав, пока наполнится чашка Гарри, и нарочито медленно прошли через оставшихся учеников, чтобы закончить разговор.

— Если она поймает меня, то будет знать, что я скрываю что-то, и даже более того — скажет об этом Дамблдору, а я подставлю Ремуса. Почему бы директору просто не разрешить ему поговорить со мной, он ведь был лучшим другом моего отца! — с досадой проговорил он.

— А эти занятия, ну, знаешь, против дементоров? — предложил Рон. Когда Гарри покачал головой, Уизли вздохнул и с деланно серьезным видом объявил. — Тогда нам остается только убить ее.

— Нам понадобится помощь, — сам себе сказал Гарри, минуя последнего ученика.

— Я спрошу близнецов, — с кислой миной пообещал Рон. — Но я понятия не имею, смогут ли они тебе помочь, — они закончили разговор, ставя чашки на стол, и Тонкс, секунду назад казавшаяся отстраненной, тут же заинтересовалась.

— У тебя какие-то проблемы, Гарри? — с любопытством спросила она, листая учебник.

— С зельеварением, мы думали, близнецы смогут помочь, — тут же нашелся он, не думая, с какого момента она могла слышать их разговор. На его счастье, Нимфадора растеряла всякий интерес, услышав о зельях — наверное, у нее были не самые лучшие оценки, если она не могла держать вещь в руках, не разбив ее.

— Нам следовало бы поговорить с Гермионой серьезно, — напомнил еще раз Гарри, когда они сосредоточенно дули на горячий чай. — У каждого могут быть свой тайны, но мы не можем ей позволить угробить себя!

— Она меня не послушает, — горько заключил Рон, храбро делая глоток. Скривившись, он высунул язык — все-таки обжегся.

— Она никого не станет слушать, — предположил Гарри. Ему удалось отпить больше, прежде чем жар обжег язык болью. — Фу, что за радость пить горячий чай без ничего.

Прошло несколько минут, прежде чем они смогли сделать последний глоток и посмотреть на сложившийся рисунок. Спохватившись, поболтали чашку так, как было сказано в учебнике, и, обменявшись кружками, сосредоточенно изучали прилипшие чаинки. Еще через некоторое время они были вынуждены сдаться, отставив кружки — не было ничего похожего на какое-либо изображение. Это была просто куча черных листочков, и больше — ничего.

— Нет, ну я вижу солнце, — Рон попробовал еще раз, когда Трелони, увидев их лица, решила подойти к ним. — Это значит, что тебя ожидает вроде как счастье, — он повертел кружку. — И молнию, значит, неожиданное горе, а может она просто связана с украшением на твоем лбу, — они улыбнулись против воли. — Тут вроде как квадрат, который обещает деньги вместе с этой молнией, а вот здесь типа подлость врага. Получается, что подлость врага принесет тебе деньги и счастье, но это если Драко неожиданно сдохнет и завещает тебе все свое наследство, — на этом он отставил кружку.

— Тогда, Рон, — начал Гарри с серьезным видом, но тут же замолк, когда худощавая рука потянулась за его кружкой. Трелони взяла осторожно ее обеими руками и снова поболтала. Она разглядывала рисунок с секунду, прежде чем ухватилась за спинку кресла Гарри и закатила глаза.

— Ох, — простонала она, отставляя кружку. — Грим, мой мальчик, я вижу Грима, — она приложила ладонь ко лбу так, словно ей стало плохо. — Встречать смерть, смотреть ей в лицо каждый раз так трудно, так тяжело, — она перевела взгляд на Гарри. — Грим, мой мальчик, — повторила она еще раз ему шепотом.

— А что это за Грим? — рискнул спросить он, обмениваясь непонимающим взглядом с Роном и Нимфадорой.

— Грим, — завывала профессор Трелони, вытирая глаза под очками. — Мой бедный юноша...

— Грим — изображение огромной собаки, которое предвещает смерть, — прочитал Рон в учебнике, когда наконец нашел нужную страницу. — Я никакой собаки не видел, — добавил он.

— Не всякому дано предсказать смерть, — укоризненно посмотрела на него Трелони. — Тебе стоило бы поберечь себя, Гарри.

* * *

— Она какая-то ненормальная, — в возмущении заговорил Рон, когда они спускались по Большой лестнице к выходу из замка. В такую погоду никто не хотел оставаться в четырех стенах. Они зашли по пути на кухню — пощекотав грушу, Гарри глянул на Нимфадору и понял, что ритуал посещения кухни остается традицией всех студентов. Взяв еды от добродушных и готовых услужить домовиков, они с трудом отбились от них и собирались выйти снова на солнышко, погреться последние часы лета. До того разговор не заходил о Трелони. — Предсказывать детям смерть — отличное воспитание!

— Может у нее есть какой-нибудь там, знаешь, дар, — пожал плечами Гарри, уминая булочку с корицей. Нимфадора, шедшая позади них в отдалении, ела точно такую же — если честно, она и посоветовала им брать именно их. Оказалось, именно в это время домовики пекут их для ужина, чтобы к нему булочки казались прохладными и нежными. Хотя, как сказала Тонкс, они лучше всего именно горячие. И теперь Гарри был согласен с ней целиком и полностью.

— Предсказания — просто глупость, Гарри, — сзади их догоняла Гермиона, смерив Тонкс подозрительным взглядом. — Магия не может позволить волшебнику предсказывать поступки других, потому что они напрямую зависят от их собственной магии, и ее трудно узнать или покорить себе. Только узнав характер магии, можно попробовать угадать то, как она будет взаимодействовать. Только узнав характер людей, можно смоделировать необходимую ситуацию, но так как магия — неупорядоченная сила, то и смоделировать ее невозможно, а значит — и предсказать будущее волшебника.

— Я никогда не видел, чтобы ты хамила преподавателям, Гермиона, — не замедлил высказать ей все Рон, дожевывая свою булочку, отчего сказанное прозвучало глухо и не очень понятно.

— Булочку? — предложил подруге из своего пакета Гарри, не замечания негодования Рона. — Ты могла бы рассказать нам, знаешь. На то ведь и существуют друзья.

— Гарри, — она словно хотела сказать что-то еще, что-то, как всегда, умное и вычитанное в книгах, но единственное, что книги не давали — это опыта. Опыта общения, опыта ошибок, опыта всего, что существует. Поэтому ни Гарри, ни Рон не всегда слушали ее слова, предпочитая ошибаться. Но очередной спор прервала красивая сова с нежно-бежевым окрасом, каждое перо которой было окантовано темно-коричневой линией. Она склонила голову, сев на ветку ближайшего куста, и покорно ждала, пока на нее обратят внимание.

— Может быть, это мне? — весело проговорила Тонкс и первой подошла к сове, но та элегантно сделала два шага в сторону. Тонкс пожала плечами и снова отошла от них, предпочитая держаться на расстоянии.

— Это не очень вежливо, — словно сама себе заметила Гермиона, смотря в сторону Тонкс. — Гарри, это наверняка тебе, ни у кого из наших знакомых нет такой птицы.

— А, ну, тогда подержите, — Гарри отдал им пакет с булочками, вытер ладони и осторожно подошел к сове. Она сделала два шага по ветке обратно к нему и разжала клюв — красивый конверт упал в руки Гарри.

— От кого это? — любопытная Гермиона подошла первой. Гарри показалось, что письмо задрожало, но он посчитал это ложным ощущением. Распечатывая конверт, он заметил магические следы на обороте — как будто оно запечатано, но кто-то так усиленно ломился, что оставил на этих чарах множество царапин. Тем не менее, ему письмо поддалось и с радостью открылось.

— Мне профессора никогда не писали, — завистливо пробормотала Тонкс, заглянув им через плечо. — Разве что на отработки приглашали, — она первой дочитала текст до конца и снова отошла. И снова Гарри показалось, что по письму пошла дрожь.

— Это от Люпина, — прошептал он, вглядываясь в строчки, написанные красивым округлым почерком.

«Надеюсь увидеть вашу работу в тройке лучших. Зайдите, и мы обсудим детали. Р.Л.».

Как только он произнес эти слова, чернила на его глазах мгновенно принялись менять очертания букв. Гермиона удивленно охнула и тут же подняла взгляд на задумчивую Нимфадору в пяти шагах от них, но Гарри вовремя перехватил ее руку, прикладывая палец к губам. Рон едва не вырвал бумагу из его рук, впечатленный таким волшебством. Наконец Гарри завладел бумагой и смог прочитать:

«Метаморфы очень устают от полных превращений в других людей. Возьми с собой то, что делает тебя особенным», — на этот раз без подписи.

— Мета...морфы? — прошептал Рон. Гарри пожал плечами, а Гермиона нахмурилась.

— Это те, кто по желанию могут менять свою внешность, голос, любые детали внешнего облика, — как на уроке принялась отвечать Гермиона, уверенная, что никто этого еще не знает. — Профессор Люпин упоминал их на занятии, и профессор МакГонагалл касалась этой темы, но так как эти изменения носят часто больше косметический или увеселительный характер, эти способности не изучались подробно. В магической Британии насчитывается около десяти метаморфов, но никакой связи в проявлении этих волшебных способностей пока не было обнаружено, — Рон слушал ее, открыв рот, и Гарри обнаружил себя единственным, кто успел прочесть о них самостоятельно.

— Внешность? — задумчиво протянул Гарри и снова обернулся на свою няньку — она сидела на траве и не обращала бы, казалось, никакого на них внимания. Он присмотрелся и смог обнаружить в ее волосах белые пряди, которых, он был уверен, не было еще на Предсказаниях. Он решил уточнить этот вопрос — он не видел связи между этим словом и тем, что Тонкс умела изменять внешность. Он еще не совсем понимал, что профессор хотел сказать ему, но начало плана, казалось, вот-вот придет ему в голову.

— эм, Нимфадора? — позвал он ее, помявшись пару секунд. Пергамент он запихнул в задний карман джинс, словно его и не было. Сова, поняв, что ответа не будет, грациозно взлетела в медленно темнеющее небо.

— Зови меня Тонкс, Гарри, — поморщилась аврор и поднялась ему на встречу. Теперь ее глаза были темно-карими, и было бы естественно, если бы кто-нибудь из них заметил сам, без подсказки профессора.

— Тонкс, я не знаю, как спросить, но у тебя были другие глаза, — он для убедительности показал на свои. — Ты и правда метаморф?

— О, а я думала, вы знаете, — Тонкс оглядела их и широко улыбнулась. После этого ее нос принялся менять свою форму на округлый, еще и еще... До тех пор, пока на его месте не образовался забавный пятачок. Серьезное выражение лица можно было сохранить ровно до того момента, как она не хрюкнула этим самым пятачком, и вся троица покатилась со смеху. Мракоборец сменила нос на свой привычный и весело посмотрела на них. — Ты ведь читал о нас, да, Гарри? Иначе спросил бы меня об этом сразу.

— Что? — удивилась снова Гермиона. — Гарри, я неимоверно горжусь тем, что ты взялся на свое образование, — наконец выдала она, порывисто обняв его. Рон обиженно пробормотал что-то о «заучках» и первым продолжил путь к их любимому дереву.

До ужина оставался еще час, и, несмотря на темнеющее небо, все еще было достаточно светло, чтобы обсудить как следует прошедшее лето и просто повалятся на траве.

* * *

За ужином потолок в Большом Зале впервые потемнел настолько, что зажглись тысячи свечей. Их пламя немедленно создало ощущение уюта, а тепло подарила привычная болтовня и смех студентов. Где-то в рядах старшекурсников уже учили заклинания и применяли их на бокалах и тарелках, ожидая побочных действий. Так что нередко теперь студенты уходили с трапезы прямо в Больничное крыло. Вот и сейчас пятикурсник Когтеврана, пытаясь вспомнить заклинание первого курса, перепутал его с третьим и как следует залил обеденный стол факультета фиолетовой жижей, покрытой ежесекундно хлопающими пузырями. Неудачливый маг был освистан и тут же отправлен к мадам Помфри, лечить странные покраснения на залитых руках — как оказалось, у несчастного была аллергия на чернику, которую эта странная жижа почему-то имела в своей основе. Как только инцидент был исчерпан, студенты вернулись к своему ужину.

— Я просто взяла чуть больше предметов, чем обычно, поэтому очень устаю, — наконец заговорила Гермиона, когда взгляды друзей останавливались на ней слишком часто, — она наполняла свою тарелку вареным рисом с овощами, тогда как Рон уплетал печеную картошку с беконом. Гарри предпочел обойтись той же печеной картошкой с тушеным мясом, уделив ей больше внимания, чем чему бы то ни было в Зале. Дурсли кормили его лучше в этом году, однако привычка есть, пока дают, надолго осталась с ним.

— Почему ты не можешь отказаться? — Рон снова спросил ее с набитым ртом и этим заслужил осуждающий взгляд Гермионы.

— Это глупый вопрос, Рон! — соизволила ответить она ему, прежде чем снова погрузилась в учебник.

Они сидели рядом, друг с другом, как обычно, разве что теперь рядом с ними сидела Тонкс, все такая же мечтательная и улыбающаяся своим мыслям. Она съела свой ужин за рекордные сроки — наверное, то была выучка маркоборцев, и теперь оглядывала Зал. Гарри, доев последний кусочек мяса, тоже решил поднять глаза — первым делом он посмотрел на Ремуса, словно невзначай. Он был так рад, встретив ответный взгляд, что не сразу заметил, что Люпин смотрит не на него. Обернувшись, Гарри, к своему удивлению, увидел, что предмет внимания профессора Защиты — Тонкс, при этом и аврор тоже смотрит на него. Он смутился, осознав, что залез в какой-то разговор взглядами, и принялся преувеличенно с интересом разглядывать остальных профессоров. Он улыбнулся Хагриду, еще не освоившемуся за преподавательским столом и уминавшему целую зажаренную птицу, и что мадам Хуч то и дело таскает кусочки с ножки этой птицы. Он посмотрел на Трелони, увлеченно рассказывающую незнакомой даме — похоже, преподавателю Рун — о ее судьбе по руке, которую держала в своих цепких пальцах. Затем он натолкнулся на взгляд Дамблдора, пристальный и изучающий. Бог знает каким чудом Гарри смог выдержать его нужное количество времени и даже выдавить улыбку, прежде чем продолжить осмотр. Профессор МакГонагалл не заметила его внимания, тогда как Снейп презрительно скривился. Поняв, что достаточно разыграл странный интерес к Люпину, он снова перевел взгляд на свою тарелку.

Он не был уверен, почему его так смутило отсутствие внимания со стороны Ремуса. Он так радостно поверил в то, что кто-то живо интересовался им, и так радостно доверился, что, вероятно, в ответ смутил профессора. Знал Люпин или нет, но Гарри долгие годы мечтал по ночам о том, чтобы кто-то пришел и забрал, и в первый момент Гарри было достаточно того, что кто-то хотел это сделать, но сейчас... Сейчас он хотел спросить, почему же Ремус передумал, и если он увидел бы, что профессор не готов отвечать на этот вопрос, то хотя бы объяснил свое поведение. Ведь получив искреннее внимание к себе — к самым деталям, лишь на словах, он уже настроился на то, чтобы получить внимание за все утерянные года. Но Люпин, похоже, об этом и не подозревал.

Когда Гарри снова поднял взгляд, Ремус уже поднимался из-за стола, однако когда профессор Защиты поднял голову, он все-таки подарил Гарри обнадеживающую улыбку и подмигнул ему. Против воли Гарри расплылся в улыбке и тут же принялся представлять, как задаст ему нужный вопрос о Сириусе и снова услышит о родителях. Он не мог бы объяснить, почему каждая история о его отце и матерее заставляет его сердце биться чаще — Ремус рассказывал так, что Гарри сам, казалось, оказывался именно там, много лет назад, и повторял поступки отца. Он, по словам Ремуса, унаследовал одновременно и умение продумывать от Лили, и умение погружаться с головой в происходящее от Джеймса, принимая решения в одиночку, поэтому каждую историю Гарри позже в постели продумывал с двух своих сторон — со стороны анализа мамы и желания немедленно участвовать папы.

Каждая история была подарком.

И сейчас ему предстояло понять, какой план хочет передать ему Ремус, и как он связан с тем, что Нимфадора должна очень уставать от превращений в других людей.

* * *

— Я буду спать здесь, не волнуйся ты так, — засмеялась Тонкс, когда они наконец устроились в Общей гостиной. Еще не наступило время для сна, поэтому они сели вместе вокруг журнального столика и с минуту изучали друг друга, после чего на лице Рона проступило все его беспокойство. — Нет ничего, что я не знала бы о мальчиках в пижамах, — подмигнула она Рону, и тот стремительно покраснел, принявшись тут же растирать пылающие щеки.

— Это было бы прямым нарушением школьных правил, — заявила Гермиона, со всей строгостью смотря на Нимфадору. Та не озаботилась никакими осуждениями и принялась оглядывать Общую гостиную как человек, который наконец вернулся домой после долгой поездки.

— Но если Дамблдор попросил ее присмотреть за Гарри, значит в правилах сделано исключение, — неожиданно вступил в бой с подругой Рон и заработал этим еще один гневный взгляд от Гермионы — она была крайне щедра в тот день. Она бросилась за поддержкой к Гарри, но он не был уверен, какую роль она сыграет в его плане — пока у них не было времени, чтобы рассказать ей, что происходит. Она была настолько уставшей, что не спросила, почему послание профессора Люпина защищено. Поэтому он позволил ей схватить учебники и перейти за стол у окна. Там она обменялась парой слов с Невиллом, упорно штудирующим какой-то учебник, и наконец затихла, принявшись исписывать пергамент привычным быстрым почерком.

— Блин, Гарри, я так не могу, — беспомощно схватился руками за голову Рон. — Это мы до сих пор не знали, что она девочка? Потому что я не понимаю, что происходит.

— Рончик, ты плохо обращаешься с дамами, — и близнецы снова возникли в поле зрения совсем незаметно, ухмыляясь абсолютно одинаково.

— У вас тут как будто медом намазано, — издал еще один страдальческий вопль Рон и насупился, переживая недовольство от присутствия собственных братьев.

— Мы просто еще не придумали, чем себя занять, — пожал плечами Фред. — У нас есть кое-что на стадии разработок, но мы еще не придумали, против кого использовать. Мы вроде бы разыграли всю нашу женскую спальню!

— Алисия поставила ему вчера великолепный фингал, — подмигнул Джордж Гарри и Нимфадоре. — Помфри не могла его пять минут свести, вы бы слышали, как он ругался!

— Девушки должны быть девушками, а не боксерами, — хладнокровно отрезал Фред и потер скулу. — На самом деле мы хотели что-то спросить, но теперь я абсолютно забыл, о чем, увидев выражение лица нашего любимого братишки. У меня появляется ощущение, что он сейчас взорвется, а оттирать гостиную от его останков придется нам.

— Мненужносвамипоговорить, — увидев взгляд Гарри, буркнул Рон, все еще сидя, как нахохлившийся воробей, на краю дивана.

— Что, прости? — сложил ладонь у уха Фред. Джордж, наблюдавший на ним, тут же подпрыгнул на месте, словно бы ему пришла в голову какая-то идея. Он достал из кармана блокнот и маггловской ручкой принялся спешно записывать.

— А что, удобно, — ответил он на невыразимое удивление Гарри. Рон был занят тем, чтобы подавить собственную гордость и выговорить так, чтобы они услышали:

— Мне нужно с вами поговорить, — и он поставил точку в разговоре. Близнецы были удивлены его уверенностью и тут же встали со своих мест, склонившись и показав руками, куда ему идти.

— Какие беспокойные ребята, — фыркнула Тонкс, усевшись напротив Гарри на мягкий бордовый пуфик.

— Тонкс, а... — Гарри не знал, с чего начать. Ему казалось, что если он попросит метаморфа изобразить кого-нибудь прямо сейчас, то она может понять, что он намеренно пытается измотать ее. — Они говорили про шутку над Снейпом, что ты тогда сделала?

— А зачем тебе? — сузила глаза Нимфадора и прежде, чем Гарри успел договорить, улыбнулась. — Подставлять Снейпа — не самая безопасная идея, но я могла бы помочь, — она постучала по учебнику зельеварения, забытому на столе. — Он едва не завалил меня тем, что не допустил к С.О.В., а тогда я бы могла попрощаться со своей мечтой стать аврором.

— Да нет, я просто, — Гарри неожиданно вспомнил, как Ремус просил его быть помягче со Снейпом, пусть это и казалось дикостью, — профессор Люпин задал нам задание, а я еще не знаю, какое заклинание хотел бы выбрать или какие предположения объяснить, может, ты могла бы мне показать способности метаморфов в действии?

— Я превратилась в Снейпа и прошла по Залу в обычной маггловской одежде и чистыми волосами, — прошептала она так, словно это была тайна. — Это разозлило его больше, чем приклеенный котел к горелке — никогда студенты так не смеялись над ним. Я отрабатывала ему месяц эту выходку, в основном убирая то, что разбивала сама. Потом ему это надоело, и он меня выгнал.

— Неужели это так страшно? — с искренним интересом спросил Гарри.

— Всегда обидно знать, что окружающие осознают твое несовершенство, и всегда так обидно для собственной чести пытаться угодить их представлениям, — пожала плечами Тонкс. — Способности метаморфа не ограничиваются изменениями одной детали внешности....

Когда Рон вернулся к ним, Тонкс вовсю демонстрировала прически, сменяя одну на другую, условившись с мальчиками, что они обязательно скажут ей, какая прическа ей идет больше всего. В какой-то момент к оцениванию подключились и старшекурсники, прося больше и больше превращений. Когда она превращалась из пышки в стройную модель, Гарри заметил, что она запыхалась. Близилось время отбоя, но она все еще бодро сменяла внешность, и толпа вокруг них не собиралась расходиться. Гарри открыл рот, чтобы первым предложить снова превратиться в того же Снейпа, но за него это сделали близнецы. Затем, когда время стало совсем поздним, и люди разошлись, Тонкс утомленно упала на диван, уже застеленный заботливыми домовиками — она выглядела, вероятно, как настоящая Нимфадора Тонкс. У нее были длинные прямые светло-каштановые волосы и карие глаза, и прямо сейчас они закрывались.

Гарри все еще сидел с пергаментом и пером в руках, делая вид, что усиленно занимается. Вокруг них собирались спать другие курсы, свет постепенно гас, пока не остался гореть лишь камин. Оглянувшись, Гарри понял, что остался в гостиной один. Он осторожно поднялся и приблизился к дивану — Тонкс спала так глубоко, как мог только тот, кто по-настоящему вымотался. Он достал свернутый плед с другого кресла и накрыл аврора, после чего собрал свои учебники и спрятал их в ящике стола у окна. Так он незаметно выскользнул из гостиной, удостоверившись, что за ним никто не последовал, тем, что скрылся за углом, откуда можно было увидеть портрет, и простоял там пять минут.

* * *

Мантия-невидимка неудобно держалась под его свитером, заставляя Гарри то и дело ее поправлять. Он надеялся добраться до этажа ЗОТИ без мантии, подумав, что это очень близко. Однако за следующим углом он едва не налетел на дежурившую старосту седьмого курса — белокурую девочку с Хаффлпаффа, и за секунду успел натянуть мантию. Он остался незамеченным. Теперь он точно знал, что его особенность и была мантия, которую он получил от директора, и так к Ремусу зрел еще один вопрос. Он быстро пробирался по темным коридорам, больше не встретив никого по пути — возможно, Филч был где-то этажом ниже, когда он пробирался по лестнице, но и только. Через несколько минут он уже стучал осторожно в дверь Люпина, из-под которой не доносилось ни единого отблеска света.

— Боюсь, нам придется выйти на улицу другим путем, — шепнул он Гарри, безошибочно отыскивая край мантии.

— Но как вы...

— Мы проводили в этой мантии больше времени, чем в своих школьных, — ответил ему Ремус кратко и повел Гарри по коридорам в неизвестную часть замка. Наконец они дошли до спящего портрета, который так и не понял, откуда раздался пароль. На секунду Гарри показалось, что портрет не откроется, но он, видимо, крепко спал и не понимал со сна, что происходит. Да и не хотел. Так они оказались в земляном коридоре, который вел далеко в темноту, изредка прерывающуюся светом настенных факелов. Ремус молчал всю дорогу, пока они наконец не вышли прямо на улицу возле Ивы. Только тогда Ремус позволил ему снять мантию.

— В этом замке, Гарри, больше ушей, чем ты видишь и больше, чем ты можешь себе представить, — пояснил он обеспокоенному мальчику. — Я устал от того, что директор знает о моей жизни больше, чем я сам. Я слышал, он и тебе не оставляет выбора.

Гарри пожал плечами. Он столь мало знал взрослых, которые заботились о нем, что не знал, как их отличать и как разгадывать их цели. Все, что он знал — Ремус рассказывает и готов рассказывать ему гораздо больше, чем директор, который никогда не уделял ему много внимания. Он, безусловно, был директором и очень занятым человеком, но Гарри, нуждавшийся в участии, всегда забывал об этом как ребенок, который впервые увидел нового интересного дальнего родственника и готов был проводить с ним много часов подряд.

— Он звал меня к себе сегодня, — сказал он Ремусу. Он смотрел на мужчину с ожиданием, которого тот еще не замечал, он полагал, что Люпин скучал по нему так же, как и сам Гарри. Это мешало мальчику заметить, как плохо выглядит профессор.

— Он что-то говорил тебе? — без лишнего давления спросил Ремус. Он смотрел на Гарри внимательно, но очень устало, словно изо всех сил держа свое внимание на нем одном. Он изредка поглядывал на почти зрелую Луну и обеспокоенно передергивал плечами. Занятый жалостью к себе, Гарри не заметил и этого.

Гарри послушно пересказал ему все, что директор рассказал и показал ему.

— Почему Сириус тогда так взбесился? Не может же просто так один человек захотеть смерти другого, — наконец спросил он то, что мучило его так долго.

— Когда Волан-де-Морт начал собирать сторонников, он отлично понимал, что его цели должны иметь под собой основу. Он хотел завоевать магический мир и покорить магглов, как любой, кто стремиться к власти, он хотел владеть ею целиком, однако его эгоистичные порывы никто не поддержал бы, если бы у него не было идеи. И тогда он неожиданно начал пропагандировать чистоту крови — ни во что не ставил магглов в магическом мире, отведя им место рабов, предлагал сохранить магию благодаря чистоте крови, считал, что сила напрямую зависит от этого — и в каком-то смысле он был полностью прав в своем утверждении — магия полукровки или маггла, неожиданно узнавшего, что он волшебник, отличается по своей силе. Но он никому не сказал, что ценность союза с магглами дает возможность развивать абсолютно новую магию, с новыми свойствами, как например, у маггловского волшебника появляются иные склонности в изучении определенных предметов, и это развитие передается их детям. Ему нужно было лишь прикрытие, голая идея, которая сдетонировала прежде, чем о ней стали бы задумываться. И тогда к нему присоединились чистокровные волшебники, гордые тем, что не связывались с магглами. Он сыграл на гордости, чести и прочих людских пороках, и сумел собрать армию. Быть чистокровным следовало быть сторонником Темного Лорда, но тогда никто не слышал еще о его идеях. Как пожар, они распространялись в чистокровных семьях, и во время нашего обучения обе стороны лишь собирали свои силы. Однако уже тогда Темный Лорд слыл сумасшедшим, а те, кто не подчинялись ему, погибали ужасными смертями. Когда Сириус приехал домой после одного их курсов, он был мрачен — его семья присоединилась к Лорду, хотя и не афишировала это, и его брат вовсю готовился стать Пожирателем Смерти. Еще спустя год Регулусу удалось вступить в его ряды. Сириус никогда не рассказывал нам историю полностью, я знаю лишь, что в один день Регулус осознал весь ужас происходящего и постарался сбежать. Но Волан-де-Морт не прощал предательств, и Регулус был убит. Единственный, кто в школе не скрывал своей причастности к Лорду уже на своем выпуске, был Люциус Малфой, и именно он убил брата Блэка. Тогда Сириус и не сдержался.

Гарри молчал. Ему нужно было осознать эту информацию. Но об этом он мог подумать и позже, а сейчас ему нужно было еще много о чем поговорить с Ремусом. Тогда он вспомнил о том, что Дамблдор привязал к нему Тонкс.

— Возможно, Нимфадора не так плоха, как ты думаешь, — неожиданно Люпин улыбнулся. — Знал ли ты, что двоюродная сестра Сириуса вышла замуж за маггла по фамилии Тонкс, после чего вся семья Блэков отреклась от нее?

— Она родственник Сириусу? — удивленно спросил Гарри, пододвигаясь ближе к профессору. Каждую встречу тот продолжал рассказывать ему удивительные вещи, и каждый раз оказывалось, что он связан с магическим миром больше, чем думал. — Но как же тогда директор поставил ее охранять меня?

— Потому же, почему и позволил мне обучать тебя, — пожал плечами Ремус. — Я не знаю, Гарри, я не люблю говорить о том, чего я не знаю и не имею возможности узнать, но по словам директора я понял, что тебе не говорили многого. Ребенок всегда расставляет иные приоритеты в той информации, которую хочет узнать. Нельзя скрывать от него того, что он обязан знать в экстраординарных ситуациях. Поэтому я скажу тебе то, что я думаю, без единого намека на мое отношение к чему-либо, и ты должен будешь крепко запомнить, что это лишь мое ощущение на этот момент.

— Какое же? Снейп говорил, Сириус уже рядом, — он поежился и обернулся в сторону леса.

— Гарри, — устало вздохнул Люпин. — То, что тебе пришлось пережить, не пожелаешь ни одному ребенку, но при всем при этом ты сохраняешь веру в добро. Ты истинный сын своих родителей. Но то, что я не слышу страха в твоем голосе, когда ты говоришь о Сириусе, сейчас пугает меня. Я хотел, чтобы у тебя была добрая память, но я так же хочу, чтобы ты сохранял осторожность. Вероятно, директор и поставил нас обоих рядом с тобой только для одной цели — он заманивает Сириуса Блэка.