Каникулы, которых не было (джен)

Вернон Дурсль злился. Вернон Дурсль возмущался. И недоумевал: раздражение на мальчишку — привычно и понятно, но почему собственная жена вдруг отказывается от совместных решений.

— Петуния, — повторил он, — мы ведь договорились. Договорились, помнишь? В тот день, когда подобрали этого, мы ведь всё решили. Мы поклялись, что никогда, слышишь, никогда не допустим подобного.

— Мы решили, Вернон. Но я передумала.

* * *

— Я хочу, чтобы ты обучил Поттера контролировать магию, — с порога заявляет она.

— С чего бы это? — фыркает собеседник.

— Как будто ты сам не знаешь!

— Я не намерен тратить своё время на обучение отпрыска Поттера. Да и зачем тебе это — ты же ненавидишь магию, Петуния! А если очень уж нужно, попроси Дамблдора. Возможно, он, наконец, исполнит твою просьбу.

— Дамблдора, Северус?! Где этот Дамблдор?! О чём он вообще думает?! Мне страшно, Северус, понимаешь ты это? Я каждый день боюсь за Дадли. Что мне делать — о да, я прекрасно помню, как это было — когда твоя сестра всё время делает какие-то странные штуки, всё время эти магические выбросы… О, это естественно для ребёнка… Но кто, кто сказал нам, что с этим делать? Прислали письмо — только когда она пошла в школу!

— Ты просто злишься, Петуния, потому что тебе от нас доставалось. Прости, но не скажу, что рад был повидать, — Снейп собрался захлопнуть дверь.

— А если это она просила бы, Северус, ты бы тоже отказал?

— Да что ты знаешь о ней, Тунья?!

— Просто ты трус, Снейп. И всегда им был.

— Не смей…

— Прошу тебя, умоляю…

* * *

Ещё вчера он разбил любимую тётину вазу. Он не хотел, но Дадли его толкнул, и ваза упала. Вот только брызнувшие во все стороны осколки неожиданно сложились в снова целую вазу. Правда, синюю — но будучи зелёной, эта ваза выглядела безобразной. Из-за вазы дядя Вернон сначала запер его в чулане, а потом весь вечер ругался с тетей Петунией. Дурсли нечасто ругались — ведь они были крепкой, дружной семьёй, вынужденной терпеть в своём доме маленького уродца. По крайней мере, именно так обычно говорила тетушка Мардж.

Утром тётя Петуния куда-то ушла, а вернувшись, велела быстро собирать вещи.

— Пока с него не стало передумать, — чуть слышно прошипела она.

Теперь же он послушно сидел рядом в автобусе, изо всех сил стараясь не вертеть головой по сторонам — прекрати ёрзать, проклятый мальчишка! — и тайком ощупывал новенькую курточку: совсем-совсем новую, прямо из магазина и по размеру!

Остановившись перед обшарпанным домиком на какой-то заброшенной улице, Петуния одернула Гарри курточку, попробовала пригладить растрёпанные волосы.

— Это всё ради общего блага, — сказала она и решительно постучала.

* * *

Поттер был… абсолютно Поттером. Взъерошенные волосы, отцовские черты, очки. И только зелёные глаза матери.

— Забудь, Северус, — шептал Снейп самому себе по вечерам. — Лучше забудь — из-за этих глаз ты тот, кто ты есть. И из-за них же ты сейчас возишься с этим ребёнком. Ты слабак — и Тунья на твоей слабости легко сыграла.

Поттер был не только Поттером. Поттер был и Эвансом — тихий, сосредоточенный, вдумчивый. Он легко слушался Снейпа, хоть и относился к нему весьма настороженно. Поттер старательно выполнял все задания — в том числе и без возражений помогал с уборкой, с которой весьма неплохо справлялся — и это в пять лет! Поттер усердно учился контролировать собственную магию; Снейп иногда с какой-то тоской следил за успехами подопечного — первые шаги в волшебный мир, когда всё кажется светлым, и ты уверен, что тебя ждут только настоящие чудеса.

Он и сам не знал, зачем так возится с мальчишкой. Он тянется к Поттеру? Или просто отвечает на попытки мальчика приблизиться чуть сильнее?

— Не занимайся глупостями, Снейп, — повторял он себе. — Это Поттер. И ты отлично знаешь, что это значит.

* * *

Когда в конце лета Петуния вновь посещает Тупик Прядильщиков, Снейп не колеблется ни секунды.

— Обливиэйт, — легко произносит он, направив палочку на Поттера.

— А он… — сомневаясь, спрашивает Петуния, глядя на растерянного племянника.

— Основные навыки контроля он не утратит, ну, может, свитер какой уменьшит, на дерево залезет… Такого наводнения, что устроила в шесть лет Лили, у вас теперь точно не будет.

— Спасибо, Северус, — кивает Петуния.

— Это всего лишь Поттер, — говорит он себе вечером. — Всего лишь Поттер. Прости меня, Лили.

* * *

— У тебя всё равно каникулы в школе, — произносит Петуния в следующем июне.

И всё начинается сначала. Маленький робкий Поттер в его доме — такое ощущение, что он ни на дюйм не подрос! Кельтские легенды на ночь, восстанавливающее зелье после завтрака, арифмантика для начинающих после обеда.

Нормальная жизнь для любой волшебной семьи, где есть ребёнок. И абсолютно ненормальная для него.

Тогда почему так сложно вновь поднять палочку и произнести всего одно слово?

— Прости меня, Лили, — шепчет он, когда Петуния уводит удивлённо озирающегося Гарри.

* * *

Одиннадцатилетний Поттер мало чем отличается от себя десятилетнего. В принципе, он вообще мало отличался и от того Поттера, что Снейп увидел первый раз. Такой же тихий, такой же старательный. Подрос — это да. А волосы так и остались ненавистно поттеровскими. И глаза зелёные.

— Забрать не позднее середины июля, — предупредил Снейп Петунию. — Мне не нужны здесь проблемы с письмами из Хогвартса.

* * *

Поттер в школе — тема для обсуждений номер один во всём замке.

— Что же ты так таращишься на зачарованный потолок, ведь я читал тебе «Историю Хогвартса», — хочется крикнуть ему, но он сдерживается.

— Как можно не знать элементарных вещей! — возмущается он на зельях и снимает баллы.

Он слушает чуть ли не захлёбывающуюся восторгом МакГонагалл — а ведь это он, он учил Поттера летать!

Поттер повсюду — и вытерпеть это практически невозможно.

— Нет, — говорит он Петунии. — Нет. Прости меня, Лили, — привычно шепчет он.

* * *

— Воспоминания надо вернуть, — неуверенно предлагает Гермиона.

— Я думал об этом, — кивает Гарри. — Просто я… Думаю, я ещё разок хочу посмотреть на маму.

— Снейп тебя убьёт, дружище, — смеётся Рон.

* * *

Прозрачный патронус скачет по директорскому кабинету, и Гарри уже собирается вынырнуть из думосброса, но неожиданно понимает — это не всё, здесь есть что-то ещё. Что? Снова мама? Или что-нибудь такое же важное, как информация про хоркрукс?

— Пожалуйста, Северус, — просит… тётя Петуния, и Снейп согласно кивает.

Маленький мальчик в очках, от усердия высунув язык, режет флоббер-червя.

Тот же мальчик заливисто смеётся, когда Снейп подбрасывает его, видимо, изображая маггловский самолёт…

— Я выиграл, — кричит ребёнок, сгребая в одну кучку содержимое набора для игры в плюй-камни. — Я выиграл, — повторяет он, поворачивая радостную мордашку, и Гарри узнаёт в нем… себя.

— Обливиэйт, — шепчет Снейп в воспоминании, и Петуния уводит того Гарри домой. — Прости…

* * *

Снейп открывает дверь после пятидесятого удара.

— Вы хоть иногда на часы смотрите, Поттер, — фыркает он.

И Гарри только тогда замечает, что на улице горят фонари, а сам Снейп выглядит как человек, уже легший спать.

— Я пришёл отдать это, — Гарри достаёт из кармана флакончик воспоминаний.

— Насмотрелись? — беззлобно и как-то устало интересуется Снейп.

И Гарри кивает.

— Это было… глупо, — говорит Снейп.

— Это было смело, — возражает Гарри.

Снейп кивает, и тогда Гарри рискует добавить:

— Она давно простила.

Снейп молчит, словно ожидая ещё чего-то…

— У меня вроде как опять сейчас каникулы, — улыбается Гарри.