Gloomy Strike (гет)

Массивные колонны, устремленные в темноту высокого стрельчатого потолка. Тяжелые дубовые скамьи, помнящие тысячи людей... Приторно-сладкий запах ладана, пропитавший все за века. Мозаичные витражи, преломляющие, искажающие, но тем не менее, пропускающие лучи Темного Солнца. Свечи, десятки свечей, пытающихся разогнать мрак, но не способные озарить даже близлежащие предметы. И он. Хозяин этого мрачного, но удивительно спокойного места. Стоящий на коленях. Не как раб, как преданный слуга.

Anima Christi, sanctifica me.

Corpus Christi, salve me.

Его тихий размеренный голос мерно разносится по всему собору, наполняя его жизнью — оживляя этот старый камень, пропитанный потом и кровью сотен людей.

Sanguis Christi, inebria me.

Aqua lateris Christi, lava me.

И свечи зажглись сильнее, освещая больше, тьма постепенно начала отходить в углы этого величественного храма...

Passio Christi. conforta me.

О bone lesu, exaudi me.

Затрепыхалась на слабом ветру хламида молящегося.

Infra tua vulnera absconde me.

Ne permittas me separari a te.

Тихо приоткрылись резные ворота, окованные железом. Раньше именно они служили символом защиты, именно за ними люди пережидали свои невзгоды — войны, пожары, смерть.

Ab hoste maligno defende me.

In hora mortis meae voca me.

Одинокая фигура осторожно начала свое движение к человеку, стоящему на коленях перед распятием. Эхо от шагов растворялось в мерной речи, как бы боясь потревожить, прервать.

Et iube me venire ad te,

ut cum Sanctis tuis laudem te

Еще два шага, и неизвестный замер, дожидаясь окончания молитвы.

in saecula saeculorum.

Amen.

И все — померкли свечи, тьма мгновенно опутала высокие столбы; стих небольшой ветерок, позволяя зажженному ладану вить причудливые фигуры из своего дыма; даже луна спряталась за облаком. И тут, следом за одиноким раскатом грома, начался дождь.

— Беллатрикс... — монах, лишь чей старый, выщербленный подбородок виднелся из-под капюшона, даже не проговорил, прокаркал эти слова.

— Бенедикт, мой старый добрый враг. Я уже и не ожидала тебя увидеть. Но наш общий знакомый поведал, что ты все-таки жив. — Притворно-радостно сказала женщина, обнажая свою голову от верха накидки.

— Ведьма! Что ты забыла в храме Божьем! — вспорхнул с колен собеседник самой разыскиваемой женщины магической Британии.

— Спокойно, святой отец, я ненадолго — только заберу Долг Жизни. — Лишь блеск глаз выдал напряжение. Очень был велик шанс, войдя сюда, сразу же оказаться в знаменитых казематах Йоркского собора. — Надеюсь, ты не забыл о нем?

— Bis dat, qui cito dat. — Пробормотал старый монах и развернувшись, тихонько заскользил к едва заметной двери возле кафедры, не забыв поманить за собой ту, которой тут не место.

Маленькая процессия шла уже минут десять скорым шагом. Встречные им служители Церкви расступались, приветствуя столь уважаемого в здешних чертогах Бенедикта. И недоуменно смотрели вслед его спутнице, накинувшей капюшон.

— У вас тут, часом, не война начинается? — спросила Беллатрикс, осматривая большой зал, через который они проходили: множество послушников и монахов переносили ящики с грузами — оружие, боеприпасы, стальные клинки и серебряные колья заставляли задуматься.

— Именно.

— И с кем же?

— С вами, исчадия дьявола. — И, предрекая следующие слова, монах добавил, — потом расскажу, сначала твое дело.

Они как раз подошли к небольшой келье — массивная дубовая дверь, небольшое распятие, библия на столе — ничего лишнего, что может истинному служителю своей веры помешать исполнять долг.

— Так как ты хочешь, чтобы я с тобой рассчитался по нашим старым долгам, Беллатрикс Лестрейндж? — вполне себе спокойно вопросил Бенедикт.

— Блэк, — машинально поправила она его. — Долгая история. А вообще, ища встречи с тобой, я хотела только одного, но, похоже, придется тебе поработать джинном. — С ехидной улыбкой сообщила та, кем пугают маленьких детей. И сразу же перешла к делу, — Что тебе известно об Арке Смерти?

— Даже так? Хм... — задумался он. — По нашим хроникам, эта вещь появилась на Британских островах одновременно с римскими легионами. Точная суть Арки потеряна, но ее долгое время использовали как инструмент казни — ни лишней крови, ни расходов на содержание особо опасных заключенных. Ни шансов, что они восстанут.

— А если я сообщу, что нужно вытащить оттуда человека?

— Как давно он туда попал?

— Четыре дня назад.

— Сам?

— Нет, в том моя вина.

— Неужели такую грешницу и ведьму, как ты, зацепил ангел раскаяния? — усмехнулся монах.

— Не смешно, тупой магл. Это был мой кузен — Сириус Блэк.

— Тогда это меняет дело. — Бодро подскочив с своего стула, он открыл дверь. — Пошли, Блэк, нас ждут такие дела, после которых ад для нас покажется курортом!

Магловские священники пугают мирян адом, в котором полыхает пламя, стоят котлы с кипящим маслом и целые реки лавы, текущей под ногами... Как же они ошибались! Ведь нет ничего страшнее, чем бездействие. Серость. Уныние. Абсолютная пустота. И лишь дикий холод, замораживающий течение мыслей — единственной материальности здесь, за гранью реальности. За Аркой. Что может быть хуже, чем полная неопределенность? Нет пыток страшнее, чем вязкий поток мыслей, не способный остановиться на чем-то одном, постоянная однородность. И при этом — кристальная ясность сознания. Понимание, что все — ничего больше не будет.

Сириус Блэк уже давно тут находился. Неделю или год — он сам не знал. В принципе, какая разница — это ничего не решало. Он помнил свои первые часы здесь — пока его разум не угас в бескрайней серости пространства и времени, пока он пытался хоть как-то найти выход.

Раньше, в Азкабане, он искал забвения — что угодно, лишь бы перестать чувствовать постоянный холод и ужасы пережитых лет. Что угодно, только бы забыться. Ни спиртное, ни изнуряющие тренировки во время его полудобровольного заточения у себя в родовом поместье так и не смогли выветрить из его памяти те неприятные года. Зато теперь это получилось. Но что хуже — ощущать себя хоть капельку живым или практически полностью потухшее сознание?.. Он не знал. В принципе, все относительно. Пока не почувствуешь — не поймешь.

* * *

Отдел тайн казался вымершим. После недавней битвы, прошедшей здесь, количество людей на единицу площади опять упало до нуля. Радостные новости для самых неординарных лиц тут — Пожирателя Смерти Беллатрикс Блэк и Инквизитора Святой Церкви брата Бенедикта.

Прервав свой путь прямо возле Арки, они тщательно осмотрелись. Пока женщина навешивала чары слежения на двери, одновременно блокируя их, монах распаковал свой мешок, вытаскивая на свет странные для маглов вещи.

— Так... Кровь нунды — есть. Прах отца, — аккуратно изымая из коробочки несколько костей, пробормотал Бенедикт, — слезы феникса, святая вода, серебро. И да, вот оно — сердце дракона. Ведьма! Ты скоро? — чуть повысил он свой голос.

— У меня уже все, давай приступать к ритуалу. — чуть нахмурив брови от слова «ведьма», отозвалась Блэк.

Спустя полчаса все было готово — пентаграмма из крови нунды, смешанной со святой водой, стертые до состояния порошка мощи Ориона Блэка пополам с серебром, стоящий неподалеку кубок со слезами бессмертной птицы. Пришла пора приступать к самому главному.

— Genus ultimum filium... Veni. Aperite velum de tenebris ...

— Veni! Est via tua, transire Iordanem, — продолжила за монаха Белла.

— Coniuro pulvis pater! — и сухая рука отправила горсть праха за сумрачную вуаль. Голоса по ту сторону стали гораздо ближе. И громче. Бенедикта это позабавило: похоже, довольно-таки многие предки Ориона Блэка закончили свой мирской путь именно за этой аркой.

— Adiuro meum sanguinem! Surge! Egredere de Twilight! — кинув вторую часть праха с серебром в кубок со слезами феникса, начала нараспев читать заклинание кузина Сириуса, при этом сцеживая туда же кровь из довольно-таки глубокого разреза.

— Surge! Surge! Surge! — прокричали Инквизитор с Пожирателем Смерти, взявшись за руки так, чтобы в центре их круга и пентаграммы находилось тело — будущее вместилище души ныне покойного Сириуса Блэка.

Арка мелко задрожала... Мельчайшие частицы каменной пыли взвились в воздух. Соприкоснувшись со смесью из кубка, они соорудили некую нить между сердцем дракона в лежащем теле и центром Арки, выкачивая из-за Грани мельчайшие, ослепительно яркие бусинки света.

И тут произошло чудо — по-другому это никак не назвать. Послышались трели феникса, небольшая фиолетовая вспышка, и из центра пентаграммы раздался стон...

— Мать твою! Какой херовый сон, черт возьми! — то ли прокаркал, то ли прохрипел воскрешенный.

— Не богохульствуй, вернувшийся. — неодобрительно покачал головой Бенедикт, тщательно всматриваясь в глаза ожившего — существовала вероятность призвать не нужную им душу, а потустороннюю тварь.

— Ты кто такой, сукин сын?! — увидев одежду говорившего, поинтересовался Сириус Блэк.

— Не суть, с возвращением, братец. — Подошла к нему Беллатрикс, поднимая его за руку. — От меня ты так просто не отделаешься.

— Дай я на себя взгляну хоть — сильно похож на трупа? — беззаботно поинтересовался мужчина, с некоторой сложностью поднимаясь с пола, не обратив внимания на внезапно поморщившегося человека.

— Не стоит, Сириус...

— Да черт возьми! Белла! Создай ты, наконец, зеркало! — вскипел Блэк.

— Сам попросил. — беззаботно откликнулась родственница, взмахивая палочкой. Близлежащая стена покрылась тонкой отражающей пленкой.

Тот-кто-недавно-вернулся-из-Арки медленно подошел к импровизированному зеркалу. Лучше бы он этого не делал. Ему открылся очень специфичный вид — тощее, худощавое тело, отрубленные кисти рук, вспоротый и небрежно зашитый живот, а главное...

— Я китаец?!! — на грани истерики воскликнул Сириус Блэк.

— Японец, член якудза. Просто его тело лучше всего подходило для ритуала. — пояснил монах. — И, вдобавок, был грешен, так что все в порядке.

— Мудаки... — эмоций мужчины хватило только на такой эпитет. Кое-как развернувшись и сделав два шага, он повторно упал в Арку. На этот раз по своей воле.

— Я же тебе говорила, давай возьмем нормального здорового магла, а ты «нет» да «нет». Не все ведь так просто!

— Забавный у тебя кузен, Беллатрикс Блэк. — заключил Инквизитор. — Ладно, пошли подыщем ему приличное тело...