Пепельный феникс (гет)

Ляжет на Алтарь Серебро Луны,

Наполняя светом зал.

В памяти моей Маскарад теней,

Лет прошедших карнавал...

Какой бы я мог выбрать в жизни путь?

Скажи мне, сердце — Талисман!

Чтоб отринуть боль потерь

И не знать горечь ран!

Тайну сохранит

Терпкий поцелуй

Той, что не оставит след.

И, в который раз,

В зеркале зрачка

Отраженья больше нет...

Какой бы я мог выбрать в жизни путь?

Скажи мне, сердце — Талисман!

Чтоб отринуть боль потерь

И не знать горечь ран!

Ещё не время подводить итоги,

Но тишина теней полна!

Радость и печаль дорог

Повторяет судьба!..

Какой бы я мог выбрать в жизни путь?

Скажи мне, сердце — Талисман!

Чтоб отринуть боль потерь

И не знать горечь ран!

Не вернуть, а только вспомнить,

Или потерять навечно

Маски жизни той,

что память Повторяет бесконечно

Мне...

Всполохи разноцветного света окружали его. Он бежал вперед, абсолютно не понимая зачем, но бежал, спотыкаясь об обломки камней и чьи-то тела, даже не смотря. Бежал со странной, тупой, ноющей мыслью, что забыл о чем-то важном, бежал в пустоту. Резкая вспышка света и он стоит посреди внутреннего дворика замка, превращенного в руины. Его окружают безликие люди, слышатся голоса, он не может разобрать слов. И только одно лицо он может различить. Лицо мертвой девушки, серое в сгущающихся тенях, она лежит в неестественно изломленной позе, словно упала с большой высоты. Изо рта до шеи алая дорожка, что притягивает взгляд. Он подходит несмело, словно думает, что это розыгрыш, и она сейчас откроет глаза и поднимется. И потом они вместе посмеются над его глупостью. Но ничего не происходит, он приседает, машинально убирает с ее лица непокорную прядь волос. Вздрагивает, когда касается ледяной кожи, когда понимает, что это конец. Тени сгущаются, слышатся крики, полные боли и отчаяния, все громче и громче они раздаются в его голове, он пытается отпрянуть от этих криков, защитится, бежит, бежит назад и... просыпается.

Гарри с силой прижимает ладони к вискам, тряся головой в попытке изгнать назойливое видение из своей головы. Он тянется к стакану, наполненному янтарной жидкостью и залпом выпивает, даже не поморщившись. Нервно ищет на столике пачку сигарет, перекинув при этом уже пустой стакан и уронив на пол часы. Наконец, крепко сжав в руке пачку, вытряхивает из нее сигарету, сжимает ее зубами и поджигает легким движением пальцев. И, только глотнув терпкого дыму, успокаивается, оглядывается по сторонам. Огонь в камине почти потух, только время от времени красным вспыхивают отдельные угли. За окном темнота. Похоже, он снова уснул за книгой. Сама книга была обнаружена на полу, рядом с часами и разбитым вдребезги стаканом. Опять ленивое движение пальцев и осколки буквально приклеиваются друг к другу и в протянутую руку прыгает уже целый стакан. Он ставит его на столик, берет в руки бутылку, откупоривает и наполняет стакан. Вылив в себя вторую порцию виски, облегченно вздыхает. Недокуренная сигарета отправляется в камин, Гарри поднимается с кресла и подходит к окну. За что ему все это? Сны повторяющиеся, стоит только задремать, боль, что всегда следует за ними, одиночество.... Впрочем последнее уже по собственному желанию. Он задумчиво всматривается в черное небо. Единственный способ прогнать боль для любого нормального человека, то есть напиться, перестал действовать уже года два назад. Как и другие. Ничего больше не помогало, оставались только воспоминания. Но даже с ними у Гарри Поттера были проблемы. За всю свою жизнь воспоминаний способных прогнать боль почти не было. Их затемняли темные, мрачные, полные боли картины прошлого, настолько тесно переплетающиеся с теми, которые можно бы было назвать светлыми, что почти их стиравшие. Сначала безрадостная жизнь у Дурслей, потом череда схваток с Волдемортом, с самим собой и всем миром, мрачное пророчество, как темная туча и последний бой, как волной смывший все, открывший истинные лица, изобличивший предателей и обозначивший истинных героев. И полная безнадежность, как вечный спутник.

В ту роковую ночь Последней Битвы, как ее окрестили в учебниках, Гарри потерял самых дорогих людей, от заклинаний пожирателей не спасся почти никто, из тех людей, которые окружали его теплом и заботой, а выжившим, он не мог смотреть в глаза. Подумать только, Лаванда Браун, горделивая модница, убита оборотнем. Добряк и тихоня Невилл тоже был убит, он пожертвовал собственной жизнью, чтобы уничтожить Нагини, крестраж Волдеморта. Далее МакГонагалл, храбрейшая из тех, кого знал Гарри, он заслонила собой двух глупых третьекурсников, решивших, что смогут справиться с Пожирателями и пробравшихся на битву. Хагрид, добрый Хагрид, открывший для Гарри мир волшебников и до последнего сражавшийся с Пожирателями, убитый самим Волдемортом. Тонкс и Люпин, погибшие под обвалами Северной Башни, и Моли Уизли, пытаясь защитить дочь от безумной Беллатрисы, она не рассчитала своей силы и была убита. Тогда семейство Уизли потеряло сразу троих. Фред и Перси тоже были убиты. После того, как Гарри увидел их тела и выражение глаз мистера Уизли.... Стоит ли говорить, что он после никогда не посещал Норы и пытался не пересекаться ни с кем из рыжего семейства. Нет, они ничего не говорили, не обвиняли его, но он сам чувствовал себя виноватым настолько, что пребывание среди них вызывало у него просто физическую боль. Были и другие жертвы, много. Но самым большим ударом для него стала смерть Гермионы. Он не знал, что произошло, и впоследствии так и не узнал, никто не мог дать точный ответ на вопрос, кто ее убил. Девушку хоронили в закрытом гробу. В отличие от кошмара, что снился ему, он не смог узнать Гермиону, когда увидел тело. Лицо было истерзано до такой степени, что больше напоминало кровавую маску. Это была не Авада, они не пожалели сил, чтобы досадить Мальчику-Что-Выжил и убили его подружку одним из темных заклинаний, «Фиерно Худе»*, как потом сказали авроры. Но что из этого? Да, нужно отдать Гарри Поттеру должное, его силы хватило, чтобы убить Темного лорда, навсегда упокоив эту пакость. Хватило и на убийство Белатрисы Лестрейнж, Эйвери, Керроу и еще многих, он даже имена не запоминал, для него они были добычей, а не людьми. Потом его сил хватило даже на обучение в аврорате и почти два года работы в Департаменте. Всего-навсего Зелье Без Сновидений и другие, названия которых смешивались в голове. Но они перестали помогать. На замену пришел алкоголь, даже наркотики, но в какой-то момент Гарри сказал себе «Хватит» и исчез из мира магов. О поднявшейся после исчезновения буре он прочитал в газетах, что подбирал возле «Дырявого Котла».

Приют Гарри нашел на Тисовой улице. Никто бы и не подумал искать его в доме дяди и тети. Дом пустовал, чета Дурслей не вернулась сюда, но продать его не получалось, так как среди жителей улицы ходили упорные слухи о ненормальности дома. Эти самые слухи они в первую очередь охотно сообщали желающим купить дом, агент по недвижимости от радости едва не запел, когда Поттер изъявил желание купить «этот ч.. простите великолепный дом». В деньгах Гарри нужды не испытывал. Перед исчезновением он снял крупную сумму из своего счета, почти все что имел. Ну а потом, да здравствует обменный курс. Правда, дом Гарри основательно переделал. Первым делом он выбросил электрокамин, почистил настоящий. Потом постепенно превратил дом в библиотеку. Да, страсть к книгам воспылала в нем с невероятной силой. Везде были книжные шкафы. Гарри покупал все книги по магии, что только мог достать, а благодаря тугому кошельку, достать он мог даже редчайшие свитки и книги из разделов темной магии и магии крови. Он изучал их сотнями, словно это могло помочь забыть прошлое, упивался в них. Он собирал знание, пытаясь вытеснить воспоминания. А еще вернуть то, что потерял. Он изучал труды по некромагии, окультизму, шаманизму, Темной магии, общей магии, защите, искал и искал. Так проходили годы. Читая, Гарри видел, какой ограниченной была его жизнь в Хогвартсе, как фильтровали его знания и знания других. Теперь он понимал, почему Гермиона так много читала. На интуитивном уровне она ощущала нехватку настоящих знаний, упорно искала истину, но в библиотеке школы не было даже малейших ее крупиц. И вот теперь узнавая правду, он словно отдавал долг перед подругой. Милая Гермиона, так желающая знать истину, она была всего лишь пешкой в большой игре, как и он сам. Их партия была выиграна, но какими жертвами.

С трудом Гарри оторвал взгляд от неба и провел ладонью по лицу, нахмурился, когда пальцы прошлись по бороде. Со вздохом направился на второй этаж, зашел в ванную, вздрогнул, когда зажглись лампочки, наполнив комнату мягким, неярким светом. Гарри подошел к зеркалу, оттуда на него смотрел худой мужчина с почти седыми волосами и густой, спутанной бородой, зеленые глаза были тусклыми, вокруг сеточка морщин. Это война состарила его. Он снова провел по лицу пальцами, потом слегка оттянул воротник рубашки, словно ему было душно, провел пальцами по белому шраму, что тянулся от подбородка до плеча. Неудачная попытка все изменить, неудачно выполненный ритуал. Таких шрамов на его теле было много. Нет, он никогда сознательно не пытался убить себя, по очень простой причине, однажды побывав за порогом, он понял, что смерть не принесет облегчения. И пока остается хотя бы призрачный шанс все изменить, он был готов существовать. Но с каждым годом перечень ритуалов иссякал, а смерть все не желала внимать призывам. Гарри включил воду, долго стоял, просто слушая, потом набрав полные ладони води, выплесну ее себе в лицо, начал с силой тереть его. Достал бритвенные принадлежности, а когда неухоженная дикарская борода превратилась в аккуратную бороду а-ля «Short Boxed Beard», принял душ и переоделся.

Он категорично не сбривал бороду, попросту укорачивая, если в ней застревал пепел от сигарет. Почему он сделал это сегодня, Гарри и сам не знал. По сути, собственная внешность для него потеряла всякую важность. Когда он выходил из дому за новыми книгами, то накладывал на себя заклинание невидимости, когда покупал эти самые книги, заклинание иллюзии, а свою настоящую внешность желал бы забыть. Шрам давно был удален, с помощью маггловской хирургии, зрение исправлено тем же путем, еще в бытности аврором, очки мешали на задании. От прежнего Гарри Поттера не осталось ничего, даже внутри души. Безликий, так он сам себя бывало называл,. А как он удивился, выйдя однажды из дому, и увидев надпись на одном из автобусов «Олимпиада в Лондоне 2012 год». Ведь газеты он читал только первые месяцы после ухода из магического мира, потом все это стало неважным, несущественным. Как-то Гарри даже встретил в Лютном переулке Рона Уизли, в мантии аврора, проводящего рейд. Но ни радости, ни боли даже не почувствовал, только удовлетворённость, что забрал книги и вовремя ушел из лавки.

Когда Гарри вышел из ванной, произошла вторая странность за день, он задумался, что ему делать дальше. Обычно он ничего не планировал даже на минуту вперед, а просто что-то делал. А сегодня вот задумался. Читать не хотелось, спать тоже. Немного подумав, он спустился на кухню. В первые месяцы бытности своей одиночкой, Гарри чистосердечно покупал продукты в магазине, но потом в одной из книг, он нашел возможность обойти закон о трансфигурации еды, частично, правда, но теперь ему не нужно было никуда ходить, достаточно было только подумать о продукте и призвать его. Какое кому дело до одной двух пропавших в супермаркете пачках кофе? Усмехнувшись своим мыслям, он поставил на плиту турку с кофе и сообразил себе бутерброд. Довольный, вернулся в гостиную и растянулся в любимом кресле. Потягивая кофе, привычным хозяйственным взглядом осматривал книжные шкафы. Взгляд его наткнулся на журнальный столик, где лежал черный блокнот. Поттер вздохнул, это была его книжка возможных ритуалов. Туда он записывал все ритуалы, что могли ему помочь вернуть прошлое или мертвых. Он собирал эти ритуалы по крупице, испытывал и вычеркивал, со временем блокнот наполнился ненужными строчками. Ни один из ритуалов не давал желаемого. Гарри отставил кофе и книжка влетела ему в руку. Он развернул ее почти на самом конце.

«Ритуал Surculi fati». Странно, Гарри не помнил, чтобы выписывал что-то подобное, хотя, возможно он сделал это после очередного кошмара, когда решил почитать для успокоения, а потом просто забыл об этом. Прочитав, что нужно для выполнения ритуала, он решительно направился в подвал. Именно там проводились все ритуалы, кроме тех, которые нужно было проводить на природе, а также опыты по зельеварению. Да, именно. Гарри жалел, что еще в школе не смог отделить ненависть к преподавателю, от ненависти к предмету. Теперь он глубоко раскаивался в этом. Зелье и алхимия были почти не изучены, не смотря на все старания, и предоставляли прекрасную возможность до изобретения чего-то нового или давно забытого старого. Найдя в одном из древних трактатов, упоминание о Зелье Времени, которое сварила Моргана, чтобы убить Мерлина в младенчестве, он обустроил в подвале лабораторию и провел в ней столько времени, что когда поднялся наверх, все было покрыто толстым слоем пыли и везде были пауки. Зелье, правда, сварить не смог, слишком расплывчато были описаны нужные ингредиенты, а импровизация ничего не дала. В итоге он изобрел два собственных зелья и едва не погиб от взрыва. Хорошо, что хоть наложил на подвал такие чары, что взорвись хоть бомба наверху и стекла не задрожат, и успел крикнуть «Протего», чтобы не разорвало на кусочки. Впоследствии зельеварение перешло больше в разряд хобби, для отдыха от книг, он перестал пытаться сварить Временной Отвар. В подвале не было пола, просто хорошо утоптанная земля, это сделал сам Гарри, поскольку на камне было невозможно проводить многие ритуалы, он слишком плохо проводил энергию, а на мраморе тяжело царапать круг и руны, для каждого ритуала свои. Морочится не хотелось и выбор был остановлен именно на простой земле.

Гарри достал с подставки серебряный кинжал и принялся чертить круг, потом внутри большого еще один, так чтобы расстояние меж границами было ровно в его ладонь. Потом в этом ободке начал чертить руны, пыхтя от напряжения, поскольку нужно было сделать все с идеальной точностью, кроме того это не были обычные руны, что учили в школе, это были Древние Руны древнего языка, на котором создавался мир, опасные, могущественные и забытые всеми. Потом он соединил прямыми линиями Руну Жизни и Руну Смерти, Руну Времени с Руной Пространства, потом Руны Огня, Воды, Земли и Воздуха. Во внутреннем круге получилась восьмилучевая звезда, соединяя все руны между собой. Закончив, он достал из шкафа несколько одинаковых коричневых пиал и расставил их на концах лучей. В одну налил воды, в одну насыпал земли, в следующую положил перо, в четвертой зажег огонь, при чем вручную, спичками. Потом на луч Руны Времени поставил песочные часы, возле Руны жизни положил цветущую ветку, возле Руны смерти сухую, луч возле Руны пространства остался пустым. Потом вдоль лучей он провел борозды, соединяя их в центре. Вот и все. Осторожно выйдя из круга, снял с себя рубашку, ботинки и носки, вырвал из блокнота страницу и снова вошел в круг, поднял кинжал. Медленно начал читать слова заклинания. На первый взгляд они были бессмысленные, но потом он начал ощущать, как изо всюду в круг плывет сила, она опутывала его плотным коконом, извиваясь подобно пламени, круг засветился серебряным огнем, Гарри на последнем дыхании произнес заключительные слова:

— ...Hortare sciendi verum . **

Откинул в сторону лист и резанул себя вдоль руки кинжалом, наклонился и заклинанием направил кровь по вычерченным бороздам. Серебристый цвет сменился на красный, сила брызгами разлетелась в сторону, огонь начал колыхаться в такт дыханию. И... Ничего не произошло, огонь угас. Гарри мысленно выругался, но не успел он перешагнуть линии, как пламя загорелось с новой силой, а Гарри выбросило из круга. Он отлетел к стене и упал как тряпичная кукла. Тени начали сползаться в цент круга, они, соединяясь, создавали что-то, отдаленно похожее на человеческий силуэт. Круг погас и из него вышел человек в сером плаще из теней и туманом вместо лица, он повернул голову к Поттеру и безжизненным, пустым голосом, пугающим до икоты, произнес:

— Как же много времени тебе понадобилось, Гарри Поттер.

Потом осмотрел подвал, снова повернулся к Гарри, махнул рукой, и они оказались уже в гостиной. Незнакомец сел в кресло, Гарри последовал его примеру.

— Итак, ты хочешь все изменить? — задал вопрос человек.

— Простите, но кто вы? И черт подери, что произошло? — не выдержал Гарри, попытвшись наколдовать Импедименту. Но ничего не вышло.

— Идиот, — послышалось в ответ, — ты не перевел название ритуала? Интересно, а если бы это был вызов демона?

Гарри недовольно поморщился, ему не нравилось такое отношение к себе. Ну не посмотрел, но ведь ритуал не требовал смерти, только кровь, это не должно было быть опасным ни для кого, кроме него самого. А ему не привыкать.

— Ты воззвал к самой Судьбе, проведя ритуал восьми перворожденных Стихий.

— Что? — у Гарри непроизвольно отвисла челюсть.

— Сложный случай, — прокомментировал незнакомец, — но, так и быть, я тебе объясню. Ритуал «Обращаюсь к Судьбе» очень древний, данный Хранителем Магии Мерлину, чтобы была возможность восстановить справедливость. К нему прибегали как к высшей судебной инстанции. Но не только. Правильно проведенный ритуал давал возможность на исполнения любого желания, потому часто его использовали так, как это сделал ты, чтобы изменить ход событий или спасти мертвых. Так как историю создают люди, а люди часто ошибаются, то они могут в какой-то момент создать виток истории, противоречащий законам времени и слишком изменяющий баланс сил. И именно тогда ритуал возвращения должен помочь все исправить.

— Значит, я могу спасти Гермиону? — в горле пересохло, Гарри напрягся и подался вперед, чтобы не пропустить больше ни одного слова незнакомца.

— Именно. И думаю, не одну ее. Но я тебе кое-что объясню. Время, очень опасная стихия. Повелевать им невозможно никому из смертных магов, оно может только снизойти к помощи. Но в твоем случае нам повезло. История пошла неправильным путем. Создался Ложный Виток, сильно изменив равновесие. Поэтому время не против, чтобы ты изменил прошлое. Если согласишься, отправишься в Ключевую Точку.

— Куда? — Гарри смотрел на тень так, словно его ударили по голове дубинкой.

— Ах да. Дело в том, что историю можно сравнить с длинной ниткой. Время от времени, чтобы она не путалась, на ней завязываются узлы. Они словно отсекают две части нитки. Вернутся за такой узел невозможно. Даже я не смогу отправить тебя туда.

— А почему ты думаешь, что я соглашусь, и что хотел бы отправиться за этот Узел? — спросил Гарри.

— Ну, на счет согласишься ли ты, сомнений не возникает. Ты ведь искал возможности все изменить и входил в круг с мыслью «Мне нечего терять».

Гарри не мог не признать логичности этого суждения и кивнул, незнакомец продолжил:

— А что касается Точки Невозврата. Это 31 октября 1981 года. Твоих родителей не спасти, их смерть предсказанна Судьбой.

Повисла тишина, это был жестокий удар, но, пусть этого изменить не удастся, но то что позже...

— Все что позже можно, — закончил его мысли незнакомец.

— Я согласен, — твердо произнес Гарри.

Незнакомец протянул ему руку в серой перчатке, на ладони лежала колбочка с зельем удивительного синего света.

— Это Зелье Времени? — спросил Гарри пересохшими губами.

— Да. Выпей его и перенесешься в тот момент, где лучше всего будет начать изменения.

Гарри взял зелье, колбочка была на удивление горячей. Он уж собирался выпить его, как что-то вспомнил и спросил:

— Вы можете мне дать ответ на мой вопрос?

— Да, если правильно спросишь, — сказал незнакомец.

— Кто тогда убил Гермиону Грейнджер?

— Беллатрикс Лестрейндж, — последовал ответ.

Гарри сжал кулаки, едва не раздавив колбочку, но опомнился. А незнакомец вдруг махнул рукой.

— И еще. Как было сказано раньше, время очень не любит, когда в него вмешиваются. Оно будет пытаться компенсировать вмешательство.

— То есть?

— Если ты бросишь камень в воду, появятся круги на воде. Но они исчезнут, а камень не задержится на поверхности, а пойдет на дно. Так же и со временем. Любая частица, которая является для него чужеродной, будет им затягиваться, чтобы сгладить волнения. Так будет и с тобой. Время будет влиять на тебя.

— Как именно? — нахмурился Гарри.

— Ты будешь слегка нестабилен эмоционально, из-за переноса в детское тело. Сознание взрослого человека и ребенка отличается, развивающийся мозг просто не будет способен контролировать в полную силу всю гамму эмоций и воспоминаний взрослого. Кроме того, у тебя есть максимум 7 лет, чтобы исправить свои ошибки, с каждым годом время будет стирать круги, что вызовет твой перенос и это будет влиять на тебя. На твою память. Спустя 7 лет ты потеряешь воспоминания, что касаются произошедших в этой реальности событий, так как она будет стерта. С тобой останется только то, что ты повторишь и обретешь там.

— Это не самые худшие условия, что я слышал и принимал, — философски пожал плечами Гарри, незнакомец фыркнул, это было первое проявление чего-то похожего на эмоции у туманнолицего, и звучало как одобрение.

Гарри откупорил зелье и выпил его залпом. По горлу словно потек живой огонь, превращаясь в лед, острые осколки которого пронзали изнутри, Гарри упал на колени и уперся ладонями в пол. Его выворачивало на изнанку, легкие словно изодрали в кусочки. Он кашлял уже кровью, видел, как она капала на пол. Сил покинули его и он упал, глаза закатились.

«Это конец » — промелькнула мысль. Но сожаления не было. Да его обманули, но не в первый раз. На что он надеялся, что все это окажется правдой? Бред. Смерть однако не спешила приходить. Он уже ничего не видел, но услышал на периферии сознания слова: «Propter veritatem, et per tempus mutari quid mors, quam dolor, quam gaudium», потом ласковый голос прошептал:

— Все будет хорошо. Мы еще встретимся, удачи тебе.

И черная пустота накрыла его.

* Фиерно Худе (норвежский) — Содранная Кожа

** Hortare sciendi verum. — искаженная латынь «Призываю знающего истину»

* * *

Propter veritatem, et per tempus mutari quid mors, quam dolor, quam gaudium— искаженная латынь « Ради правды сквозь смерть и время, чтобы изменить случившееся, как много радости, как много горя»

искаженной латынь называется потому что я даже в мыслях не имею надежды, что гугл переводчик подает ее без искажения и правильно склоняет слова, но мои медицинские познания , что заключаются в основном в названиях препаратов, мне не помогут

Мы колесили по дорогам,

Меняя струны и подруг,

О, нам не хватало рук,

И если все добро от Бога

Нам не светит теплый рай,

Сколько ни играй,

Это просто замкнутый круг.

Что завтра будет — неизвестно,

Хотя нетрудно предсказать,

О, нам нечего терять.

Какая жизнь — такие песни.

А жизнь нелепа и смешна,

Дальше — тишина,

Не объехать и не убежать.

Да, да, да, все сказано,

Да, да, давным-давно,

Да, да, да, все связано

Самым древним и хитрым узлом.

Да, да, да, все здорово,

Да, да, гори огнем,

Да, да, мы тоже золото,

Мы сверкаем, пока не умрем.

Другая кровь, другие раны,

Совсем другие времена,

Иные имена.

И, словно щепкой в океане,

Нами тешатся шторма,

А ночь короче дня,

Свет достанет нас даже со дна.

Слишком скучно быть бессмертным

Те же лица день за днем,

Те же умные ответы

На вопрос Зачем живем?

Не всем волчатам стать волками,

Не всякий взмах сулит удар.

Есть странный дар — лететь на пламя,

Чтоб в нем остаться навсегда.

Ария — Замкнутый круг

Темная улица, дома по обеим сторонам, в окнах горит свет, деревья склоняют безлистые ветки до самой земли, ветер носит сухие листья, обрывки бумаг. Из ниоткуда появляется человек в длинном черном плаще, уверенно направляется вдоль улицы к одному из крайних домов. Поднимает руку, ворота бесшумно распахиваются, он направляется к двери, замирает на минуту, слегка наклонив голову вперед, словно пристально всматривается во что-то, потом достает волшебную палочку, выплетает сложные узоры, серебрящиеся в темноте. Говорит нараспев заклинание и почти выкрикивает последнее слово. Вокруг дома стновится видна золотистая полупрозрачная стена, человек разводит руки в сторону и резко сводит, словно хочет хлопнуть в ладоши, но руки так и не соприкасаются, замирая в сантиметре друг от друга. Потом человек поворачивает ладони к дому и толкает воздух, золотистая стена рассыпается, как разбитое стекло и мужчина открывает дверь движением палочки, заходит в прихожую. Слышится детский смех и голоса. Человек идет дальше и останавливается возле входа в освещенную комнату. Его замечают. Мужчина с растрепанными волосами вскакивает с дивана, толкает рыжеволосую жену в сторону сына и кричит им:

— Он пришел! Лили, забери Гарри, я задержу его!

Машет руками, но свою палочку он забыл на диване. Зеленый луч встречает Джеймса Поттера в попытке добежать до нее. Он падает лицом вниз. Человек в плаще идет на второй этаж, одним движением палочки выбивает дверь, слышится грохот мебели. Возле детской кроватки стоит на корточках женщина, она гладит по головке маленького черноволосого мальчика, потом оборачивается, и на ее лице появляется выражение страха. Она встает и буквально бросается к убийце мужа.

— Только не Гарри, прошу тебя, убей меня, только не его.

Но в ответ слышит только холодный смех.

— Отойди, дрянь.

Слышится приказ, но женщина и не думает слушаться. Она продолжает просить его. Нетерпеливый взмах рукой, и зеленый луч заставляет волшебницу замолчать навечно. Человек стает напротив кроватки, откидывает капюшон и пристально смотрит на малыша. Поднимает палочку, слегка наклоняет лысую голову, прищуривает красные глаза.

— Авада Кедавра, — кричит он высоким голосом.

Луч летит к малышу, но буквально ударяется об него, отлетает в сторону, делится на несколько частей. Одна из них попадает в самого убийцу, тот буквально загорается и осыпается на пол черным пеплом. Другие лучи попадают в стены, пробивают в них дыры. В воздух поднимается столб белой пыли, слышится надрывной детский плач...

Гарри вскрикивает, резко садится и ударяется головой обо что-то. Бормочет ругательства и потирает затылок. Из груди рвется кашель. Он не понимает, где оказался, пытается осмотреться, но в помещении темно. Физически ощущается теснота, из темноты выделяются неясные очертания двери и каких-то коробок. Мысли как взбесившиеся лошади, сознание еще под влиянием кошмара. Гарри с самого детства преследовала сцена убийства родителей, но так полно и детализировано он никогда еще ее не видел. Обычно это был всего лишь крик матери и ее просьбы, реже крики отца, зеленый луч. Сегодня же он видел все от начала и до конца. Шрам жгло огнем. Он машинально прикоснулся ко лбу, проводя кончиками пальцев по молнии. Но как? Ведь он удалил этот шрам. Ладонь касается очков, и Гарри уже готов орать, как малыш из сна, от страха и непонимания. Что происходит? Тут возвращается обоняние, и он чувствует запах обуви, пыли и старой одежды. Гарри протягивает руку и пытается вызвать световой шар, но вместо этого по ладони пробегают искры, он не сдается и пытается еще раз, искры задерживаются на кончиках пальцев. Этого хватает, чтобы полностью увидеть небольшой чулан, наполненный коробками. На полках стоят какие-то банки и ряд поломанных солдатиков. Прямо перед носом покачивается на паутинке паук, рядом включатель от лампы. Гарри тянется к нему и видит свою руку, худую, с тонкими, длинными пальцами. Определенно это рука ребенка. Гарри вспоминает разговор с таинственным незнакомцем, его слова о возвращении назад. Получается он в прошлом. Судя по всему в очень далеком прошлом. А именно, до первого курса в магической школе. Значит по-прежнему в доме на Тисовой улице, вот только больше не хозяин. И книг тоже нет. Все осталось в том будущем, повторения которого он не допустит. Как? Гарри не знал. Он снова был в начале своего пути, без друзей, без денег, без поддержки. Только одно у него было — память и то, как он понял, не на всегда. Гарри сел поудобнее и принялся собирать до кучи обрывки мыслей и знаний. После некоторого времени он с удовольствием определил, что большая часть прочитанного находится в его власти. Даже то, что он читал мельком или ради отдыха, помнил так, словно книга лежала перед ним. Так же знания о зельях, трансфигурации и беспалочковой магии, что доказали искры. Сил у него маловато, как-никак еще детское тело. А потом, вспомнив, Гарри хлопнул себя ладонью по лбу. Ограничитель. В этом времени на нем все еще стоит ограничитель.

Факт, что кто-то ограничивал Поттеру доступ до магических нитей, стал для него неожиданным, неприятным и почти фатальным. Во время своего первого ритуала он едва не погиб в круге от истощения. Пытаясь разобраться, в чем дело, перерыл все доступные книги и в записях мага из Италии нашел следующие слова:

«...дети рождаются сильнее и могут навредить себе и другим. Вспыльчивость в нашей крови, но обычному человеку простить легко, а ребенок, одарённый магией и не умеющий себя контролировать может принести беду. Чтобы избежать подобного, было изобретено заклинание, связывающее каналы магического доступа ребенка, оставляя открытым только один главный...»

Далее шел перечень необходимых заклинаний для ограничителя и для его снятия. Последнее оказалось довольно сложным, так как обычно снимается ограничитель с человека в возрасте 15 лет родителями или кровными родственниками. Иначе такая магия врезается в ауру человека и даже может передаться по наследству, делая детей магически слабыми. К счастью, тогда снять ограничитель получилось, хоть и не с первого раза. Что же делать сейчас, Гарри придумать не мог. И решил вернуться к этому вопросу позже. Пока и других проблем хватало. Во-первых, как не выдать себя в Хогвартсе? Как делать вид, что не знаешь Невилла, Рона, Гермиону и других, которые там, в той жизни, бывало, прикрывали спину от врагов и стали дороже жизни? О том, что где-то точно проколется, Гарри понимал и вопрос стоял такой, чтобы сделать это как можно позже. То, что ему придётся рассказать о себе правду, тоже факт. В одиночку, даже знающему будущее, не справится, слишком тяжелая ноша. Ответ: надо создать свою команду, из тех, кто наверняка не предаст. Но просто верности мало, нужна еще и сила, и хитрость, и знания. Это тоже пока не срочный вопрос, естественно надо заводить друзей и собирать вокруг себя нужных людей, но превращать их в команду на первом курсе рановато. Второй вопрос был более сложным. Дамблдор. Старый манипулятор видел людей насквозь. А Гарри защищал сознание из рук вон плохо. Ему мешала чрезвычайная эмоциональность и, скорее всего, вышеуказанный блок проверить возможности не было — он с горем пополам сдал экзамен в аврорате, а потом, когда снял блок, то скрывать свои мысли уже не было от кого, а от случайных «посетителей» защищал купленный в Лютном переулке артефакт. Но даже не в этом дело. Гарри не собирался в этом мире делать все те глупости, на которые его буквально толкали в том. Философский камень, Тайная Комната, Турнир Трех Волшебников и прочее. Зачем? К чему это привело? Но как к подобному хладнокровию героя отнесется директор? Если так подумать, Гарри не считал Дамблдора злым, ведь чтобы там не говорили, старик делал все возможное для победы добра, даже если это шло в разрез со многими принципами волшебного мира. Он лгал, обманывал, жертвовал другими и даже собой ради призрачной высокой цели. Но все-таки именно он стал тем «условием победы» и сделал таким же Поттера. Играть по своему, значит пойти против планов директора, обратить на себя еще более усиленное внимание и постоянно опасаться. Ведь кто его знает, как решит поступить директор с героем, что не вписывается в нужные рамки.

Гарри так задумался над проблемами и ушел в свои мысли, что не услышал стук в дверь, и только визгливый голос тети Петуньи напомнил ему, где он находится. Со вздохом он встал с пола и собирался выйти, но тут над головой что-то прогремело, и на Гарри посыпалась пыль, раздался голос Дадли, а при попытке выйти из чулана его жестоко толкнули внутрь.

«Вот снова начинается», — подумал Гарри и, отряхнувшись, выбрался наконец из своей «спальни». На кухне царил идеальный порядок, за исключением стола, где лежала гора коробок и коробочек в ярких обертках.

«День Рождения Дадли», — промелькнула мысль. Так с месяцем определились, а вот год какой? Чувствуя себя идиотом, Гарри начал оглядываться по кухне в поисках календаря, что, естественно, не осталось незамеченным.

— Эй ты, хватит пялиться, иди готовь завтрак, да смотри чтобы ничего не подгорело, — приказал дядя Вернон.

Опять вздохнув, Гарри пошел к плите. Сковородкой орудовать было тяжело, силенки-то детские, но у него отлично получилось. Разложив яичницу по тарелкам, Гарри принялся быстренько есть завтрак, пропуская мимо ушей сюсюканье Петуньи, возмущённые реплики Дадли и слова Дурсля-старшего. Но тут он услышал вопрос Дадли о количестве подарков, затем диалог родственников.

«Получается, что сейчас тот год, когда я получил письмо», — понял Гарри. И обрадовался — терпеть Дурслей осталось недолго, день рождения кузена было раньше его на несколько недель. Но вот повторять сцены с путешествием и ливнем писем не хотелось. Первый пункт изменений — прочитать письмо и подготовится к визиту Хагрида. Хотелось самому сходить в Косой переулок и, по возможности, в Лютный, но нужны деньги, а идти в банк значило раньше времени себя открыть. Выход из сложного решения нашелся и оказался очень простым. Пойти в банк, но отдельно подчеркнуть при разговоре с гоблинами пункт о неразглашении. Они никогда не нарушат прямую просьбу клиента. Ну и, естественно, иллюзия, лишнее внимание ни к чему, потом все равно достанется сполна.

Деньги, артефакт, закрывающий сознание, вторая волшебная палочка без следящих заклинаний. Вот и первые пункты в плане. Гарри на полном автомате помыл посуду и убрался на кухне, за что получил комментарий «Умалишенный» от дяди и пинок от кузена, с трудом подавив при этом вспышку гнева. Потом побрел на улицу. Солнце буквально ослепило его, из глаз брызнули слезы. Было очень тепло, даже жарко, Гарри раздумывал, куда бы ему пойти и решил просто полежать на траве. Развалившись под кустом каких-то цветов, он продолжил раздумывать над своей ситуацией. Изменять что-либо в отношениях с родственниками он считал ненужным, хватит и Конфундуса. Он ненавидел этих людей.

Заглядывать и планировать что-то на более длительное время было глупым, и Гарри решил выполнить первую часть плана. Он тихо подобрался к окну кухни, где семья Дурслей распаковывала подарки и, направив руку в их сторону, пробормотал «Конфундус», едва заметное золотистое свечение прошло через окно и ударило Дурслям в спины. Гарри был рад, что безпалочковая магия ему удается, пожалуй, даже лучше, чем когда он начал ее изучать взрослым, и не истощает его. Он направился в дом и, встав напротив тети Петуньи, спросил у нее:

— Тётя, мне нужно попасть в Лондон.

Ворчливым тоном Петунья ответила:

— Иди куда хочешь, ты мне не нужен сегодня. Хотя погоди, мы с Верноном едем с Дадличком в зоопарк и можем тебя отвезти.

Вернон кивнул. Заклинание подействовало даже лучше, чем ожидал Гарри. Через два часа он сидел в машине и ехал в центр Лондона. Родственники были необычайно тихими, не ругались, в общем — одно удовольствие. Высадив Гарри на улице, где находился Дырявый котел, Вернон развернул машину и поехал в сторону зоопарка. А Гарри забежал в какой-то проулок и быстренько наложил на себя простейшее заклинание иллюзии, так называемое обратное. Когда все детали внешности человека воспринимаются другими противоположно. Теперь для других Гарри был смуглым русоволосым мальчиком, низким и пухлым, с карими глазами.

В Дырявом Котле как всегда преобладал сумрак, пахло чем-то жаренным, и было мало посетителей. Бармен Том приветливо кивнул мальчику и спросил, что ему угодно. Гарри ответил:

— Простите, сэр, я хотел бы попасть на Косую Алею, мои родители не смогли прийти со мной.

Бармен смерил его взглядом, но все же проводил на задний двор и открыл проход на аллею. Гарри вполне искренне поблагодарил Тома и направился прямиком в Гринготс. Гоблин в ливрее возле дверей поклонился и хитро улыбнулся, когда Гарри прошел под аркой внутрь. Значит, его личность распознана. И правда, к нему уже спешил другой гоблин в черном костюме, поклонившись, он сказал:

— Приветствую вас, мистер Поттер. Я управляющий делами семьи Поттеров, прошу пройти со мной.

Гарри послушно последовал вслед за гоблином в довольно уютный, маленький кабинет и уселся на предложенный стул.

— Итак, мистер Поттер, я полагаю, вы не были ознакомлены с ведением финансовых дел в нашем банке?

Гарри счел нужным отрицательно кивнуть. Гоблин продолжил:

— Каждый волшебник при наличии определенных средств может открыть счет в нашем банке, тогда ему предоставляется хранилище для денег, артефактов или других вещей, что он посчитает нужным хранить здесь. Ваш род древний, и хранилищ у него три. Первое доступно вам уже сейчас. Остальные по становлению главой рода или достижению совершеннолетия. Кроме того, вы находитесь в магической связи с родом Блэк и имеете доступ к их хранилищу, правда ограниченный.

Это все не было для Гарри сюрпризом, после битвы он некоторое время подробно изучал свое финансовое состояние и был удивлен, узнав, что является наследником древнего рода, и что у него довольно приличное состояние. Так что тут ничего нового ему гоблин не сказал. Немного поразмыслив, Гарри решил в этом времени принять титул главы рода, но опять же настоять о неразглашении. О своей магической связи с Сириусом он тоже знал. Поэтому тщательно обдумав слова, сказал:

— Я хочу стать главой своего рода, если это возможно, и получить доступ к сейфам. Но вся информация, что касается меня, моих финансов и связанных с ними операций не должна выйти за стены этого кабинета. Никто не должен знать о том, что я решил.

Гоблин снова кивнул, с уважением посмотрев на мальчишку. Кто-кто, а гоблины ценили твердую хватку и конфиденциальность, уважение было им не чуждо, особенно если это касалось умных людей.

— Тогда, мистер Поттер вас ждет процедура инициации и получение личного ключа от хранилищ.

Гоблин достал из стола небольшую чашу и нож, затем обычный металлический ключ и мешочек. Он попросил Гарри вытянуть руку и легонько кольнул ножом подушечку пальца, выдавил в чашу капельку крови, достал темно зеленую бутыль и вылил в ту же чашу бесцветную жидкость, положил туда ключ и проговорил несколько слов на своем языке. Чаша вспыхнула красным, затем золотистым и, наконец, белым. Гоблин передал Гарри уже золотой ключ и мешочек, над которым тоже пошептал.

— Это ваш личный ключ, он не теряется, его невозможно украсть. Мешочек позволит вам снять деньги со счета находясь в любой точке мира, и тоже защищен от воров и рассеянности хозяина. Кроме того, — гоблин достал свиток пергамента и вылил на него остатки жидкости из чаши, пергамент засветился и на нем появился текст, — это свиток, который подтверждает принадлежность к роду Поттеров и ваши титулы как главы этого рода. В ювелирной лавке при банке вы сможете заказать себе родовое кольцо, поскольку предыдущее было уничтожено. Удачи, лорд Поттер, сейчас мой помощник проводит вас к хранилищам, документацию получите почтой.

— Спасибо, — поблагодарил гоблина Гарри, забирая свиток, ключ и мешочек и решив подкинуть гоблину «конфетку» — Я бы хотел, чтобы документацией занялись вы, я в этом мало что понимаю, и прислали мне готовый отчет, естественно за полагающуюся плату. А хранилища не прочь бы и проверить, — и вышел из кабинета в сопровождении другого гоблина.

Хранилища были такими, какими он их запомнил. Золото удостоилось всего лишь мимолётного взгляда, имеющиеся артефакты он уже изучал, как и книги, так что Гарри довольно быстро покинул банк.

Ювелирная лавка, маленький магазинчик, что притулился возле банка, Гарри понравилась. Внутри было чисто и светло, стояли стенды с украшениями на черных бархатных подушечках. Гоблин за прилавком смерил Гарри подозрительным взглядом, но когда увидел протянутый ему гербовой свиток сразу же сменил выражение лица на приветливое.

— Добрый день, мистер Поттер. Что желаете?

— Я бы хотел заказать у вас родовое кольцо, — сказал Гарри.

Гоблин кивнул:

— Естественно, мистер Поттер. Но сперва скажите мне, что вы знаете о родовых кольцах?

— Ну... — Гарри замялся, знать-то он знал, да вот раскрывать свои знания не хотелось, но и слушать ненужные лекции тоже. Здравый смысл все же победил, — нет сэр, я не знаю о родовых кольцах ничего.

Глаза гоблина сверкнули, он потер руки. Вот еще одна странность этого народа, что они обожали рассказывать. Стоило только сказать гоблину, что вы не знаете чего-либо, и они готовы читать лекции. Вот и сейчас продавец откашлявшись, начал:

— Многие волшебники считают, что родовое кольцо всего лишь символ, что указывает на принадлежность мага к определенному роду, а точнее на то, что этот маг является главой рода. Это ошибочное представление. Родовое кольцо — это артефакт, который транслирует магию всего рода владельцу, своеобразный передатчик сил. Но и это еще не все. Любой из рода, будь то брат главы, его жена или дети, могут иметь похожее кольцо, тем самым магия их тоже будет связана между собой. Сила родового кольца зависит от древности рода, а также от драгоценного метала, из которого сделано кольцо, и камней, которыми оно украшено.

— Простите, — решился перебить гоблина Гарри, — а древность самого кольца не влияет на его силу?

Этот вопрос интересовал его еще с «той» жизни, поскольку в момент смерти его отца, родовое кольцо Поттеров было уничтожено. А новое он делать не захотел, как и принимать титул главы Рода, тогда после войны, любое упоминание о чистоте крови вызывало у него только ненависть, а позже, избавившись от предрассудка, ему было уже все равно. Теперь пора исправить это все. Приняв титул главы рода, он мог надеяться в будущем на поддержку тех чистокровных родов, что присоединились к Волдеморту только из-за того, что сторона Ордена представляла угрозу для них и их моральным устоям и принципам. Ответ гоблина порадовал:

— Ходит поверье, что кольцо должно передаваться от отца к сыну, от главы к главе, но это тоже не совсем правильно. Кольцо создается из расчета особенности владельца. Это магия друидов, именно у древних кельтов носили кольца как признак статуса и положения в обществе. Хотя само собой кольцо вашего рода не причинит вам вреда. Ну, мистер Поттер, приступим?

— Да, а что нужно делать?

— Сперва определить форму кольца, какие дополнительные свойства вы хотите, чтобы оно имело. Потом подобрать подходящие драгоценные камни и материал.

— Хорошо.

Гарри вышел из лавки только через два часа, ужасно уставшим. Кольцо будет готово как раз, когда он придет на аллею с Хагридом. О том как его забрать, не вызвав подозрения у великана, Гарри решил подумать потом.

Самое главное дело из плана мальчик выполнил. Теперь осталось исполнить вторую часть, а именно посещение Лютного переулка, покупка волшебной палочки и некоторых нужных вещей. Заклятие иллюзии и тут не подвело Гарри, в лавку продавца волшебных палочек вошел высокий мужчина лет 30. Конечно, иллюзия была сама простая, но он надеялся, что этого хватит. Продавец магазина не задавал лишних вопросов. Спустя полчаса Гарри вышел из лавки, держа в руках сверток. Невидимая двойная кобура и, собственно, палочка. Средней длины, гибкая, черный дуб и перо грифона. Такое сочетание удивило новоиспеченного хозяина, черный дуб символизировал загробный мир, а грифон — страж Дерева Жизни. Две противоположности. Гарри решил еще об этом почитать, поскольку мастерством изготовления волшебных палочек не интересовался и информацией об это разделе искусств магии почти не владел. После лавки волшебных палочек он направился в книжный магазин.

Несмотря на свои знания, он понимал, что передать правильно их другим будет трудно. Легче купить необходимые книги и дать в свое время почитать нужным людям. И себя не выдашь знаниями и дело сделаешь. Но нести кучу книг в руках Гарри не улыбалось, поэтому по дороге до книжного он зашел в магазин волшебных сумок. Выбрал себе черный рюкзак и сумку через плечо. В первый можно будет складывать книги, а в сумке носить необходимые вещи, стандартный набор зелий, записи и тому подобное. Неплохая замена школьному портфелю. И к тому же на сумках стояли чары облегчения, а значит, он был не ограничен в количестве книг.

«Только бы удержаться и весь магазин не скупить», — думал Гарри, перебирая в мешочке золотые монеты. Нужно сказать, что с собой он отлично справился и купил только 20 книг. А хотелось загрести как минимум полмагазина. Пришлось удовлетвориться книгами по защите, трансфигурации, заклинаниям, истории и зельям. Ну, не удержался и купил еще книгу о магическом оружии. А, и еще магический дневник и книгу этикета. Вышел из книжной лавки довольный, как сытая пиявка. Хотелось, конечно, и одежды прикупить — стыдно в обносках на людях появляться, поэтому Гарри отправился еще и в магазин одежды, правда снова на Косую Алею и снова с обратной иллюзией, пришлось, правда, доработать ее, чтобы вещи потом не были великоваты. Ограничился минимальным набором: носки, нижнее белье, пара футболок и рубашек, пара брюк и ботинки. Остальное по надобности. А мантии позже. С этими мыслями Гарри покинул Аллею. До дома он добрался маггловским автобусом, еще в банке разменяв сто галеонов на фунты. Так что теперь у него был запас денег обычного мира. На всякий случай.

Дурсли еще не вернулись из зоопарка, так что Гарри спокойно направился в чулан, где спрятал покупки той же иллюзией, испытал палочку, заодно и в доме убрался, своровал из холодильника бутерброд, смотрел телевизор и наслаждался временным покоем.

Дни до прихода письма проходили довольно однообразно. Подъем, скудный завтрак, уборка. В конце концов, Гарри решил отступить от первоначального мнения касаемо изменения отношений с Дурслями и с помощью Конфундуса снова поговорил с тетей. Результатом разговора стала новая комната для Гарри и отсутствие дел по дому. Не успел Гарри толком обжиться на новом месте, как прилетела сова из банка. Прочитав отчет, мальчик остался доволен. Кроме денег, книг и артефактов прислали еще и информацию о недвижимости: он был обладателем двух поместий. В прошлой жизни Гарри не посчитал нужным принять их и продал, а вырученные деньги отдал в больницу святого Мунго на эксперименты по созданию зелья от последствий Круциатуса. Теперь же о благотворительности и речи быть не могло. И если первое поместье в Англии мало интересовало Гарри, то второе — в Норвегии — привлекло, как отличное место для будущего штаба. Но об этом точно слишком рано думать. Приближался «день письма», Гарри нервничал: как разыграть все без ошибок и нигде не проколоться? Ему не хотелось тащиться в хижину на острове. Как и все гениальное, решение оказалось простым. События должны развиваться, как и в прошлый раз, а когда пойдет речь о побеге из дому, в дело вступит Конфундус. А там день рождения недалеко, и добрый вестник Хагрид на крыльях ночи принесет письмо Герою.

Ожидать тяжелее, чем действовать. Известная из древних времен истина в который раз подтвердила свою правоту. Последние три дня растянулись для Гарри как месяц. Но наконец-то в одно прекрасное утро он увидел в куче писем желтый конверт с гербом Хогварста. Дальше все шли своим чередом, скандал, кучи писем и сов вокруг дома. Потом Гарри немного подправил историю Конфундусом и наконец на День рождения получил подарок в виде Хагрида и письма.

Когда Гарри увидел лесника, он понял что преувеличил возможности своей психики и уровень контроля над ней, когда подавливал небольшие вспышки раздражения и гнева на родственников. Желание обнять друга и расплакаться было настолько сильным, что мальчик сдерживал себя заклятием недвижимости. Внутри словно все кипело, эмоции рвались наружу, Гарри даже слов не слышал, а тонул в своих чувствах. Хагрид тем временем рассказал мальчику о Хогвартсе, всыпал порцию ругани Дурслям, подарил торт и только тогда Гарри снял заклятие и обнял Хагрида. Так крепко как позволяли руки. И заплакал. Такой реакции лесничий не ожидал и немного растерялся. Но потом взял себя в руки и сам Хагрид, и Гарри, после чего они отправились за покупками.

Здесь все снова пошло по «тому сценарию»: восторженные посетители «Дырявого Котла», приветствия, взгляды со всех сторон. Потом банк, сыгранное удивление при виде денег в сейфе и интерес к письму и таинственному свертку. Покупка палочки и всего необходимого для школы. И новое родовое кольцо. Хагрида, как и тогда, замутило от тележек, и он отправился в бар, а Гарри пошел в ювелирную лавку. Кольцо было очень красивым. Платиновое, с вычеканенным гербом Поттеров, коим оказался леопард. И тремя аметистами. Именно эти камни оказались для Гарри наиболее подходящими. Кроме того, по его просьбе кольцо стало еще и артефактом защиты мыслей и приобрело еще несколько полезных свойств, таких как распознавание ядов и иллюзий. Гарри был доволен, и, надев кольцо, он провел ритуал соединения. Отныне кольцо стало его частью, и частью его рода.

А еще встреча с Драко Малфоем. Гарри не знал, как ему поступать. Он много думал после битвы о Малфое. Думал, что Драко не виноват в том, что у него такие взгляды на мир. Ведь его так воспитали. Он мог быть и добрым и вежливым, но только с теми, кого считал ровней себе. Если бы его родители привили ему понимание, что ровня — все, то каким тогда мог бы стать Малфой? Именно эта мысль не дала Гарри на этот раз оттолкнуть блондина. Малфой — не тот человек, которого хотелось бы видеть в своих друзьях, но и врага такого тоже не надо.

Но самая радостная встреча в этот день состоялась с Хедвиг. Белая сова была для Гарри символом волшебства и волшебного мира. Ее смерть словно отсекла детство. Теперь, увидев красавицу вновь, Гарри едва сдержался, чтобы не заплакать. Вот уж эти детские нервы. Он был готов плакать каждую минуту, с трудом сдерживаясь. Но, к счастью, время покупок прошло. Оказавшись в свой комнате и наложив на нее Оглушающие чары, Гарри наконец дал волю эмоциям. Он в исступлении лупил кулаками в стену, разбив костяшки до крови, кричал, прогоняя воспоминания и не сдерживая слезы. Успокоился только тогда, когда силы полностью покинули его. Мешком повалился на пол, отпершись на стену, провалился в какое-то забытые. Когда очнулся, была уже ночь. Тело болело, но в душевном плане стало легче. Он залечил руки, добрался до кровати и уснул.

Месяц до сентября прошел в том же духе, что и время ожидания письма. Гарри читал, освежая знания, гулял и бегал, пытаясь привести свое тело и мысли в порядок. Дурсли его не трогали.

Утро первого сентября для Гарри стало еще большим испытанием, чем прогулка по Аллее. Он собрал вещи и даже упросил дядю отвезти его на вокзал. Но первыми, кого он увидел, стали Уизли. Стоило ему услышать их голоса, как его натурально стало трясти. Всю свою силу и волю, все умения по контролю пришлось применить, чтобы остаться на месте, не бросится к ним. Его словно резали изнутри пылающим ножом. Он проскользнул на платформу после рыжего семейства. А там его ожидал Невилл и... Гермиона. Трясти начало еще сильнее, он покрылся холодным потом и уже было шагнул к девушке навстречу, но тут кто-то сильно толкнул его в плечо. Боль отрезвила, прогоняя туман, этого оказалось достаточно, чтобы взять себя под контроль. Гарри быстро запрыгнул в вагон и, усевшись в первое же пустое купе, попытался привести мысли в порядок. Была даже идея запечатать двери, чтобы никто не мог зайти, поскольку не ясно, как долго он сможет держать себя в руках. Голос разума взрослого мужчины отступал, не в силах противостоять сердцу, все навыки из курсов аврора, вся холодность, что он копил в себе столько лет, улетучилась. Гарри словно и в правду был ребенком снова. Жаждущим приключений, новых знакомств и волшебства. Но он понимал, что покорится воле эмоций, значит проиграть начавшуюся игру с самой Судьбой. Терпеть. Только терпеть. Никак иначе. Гарри сжал кулаки и зубы и в изнеможении откинулся на сидение.

— И это легкая эмоциональная нестабильность? — пробомормотал он в пустоту.

Ну, новые «старые» друзья, где же вы? Чего не спешите знакомиться с Мальчиком-что-Выжил?

Первым оказался Невилл, он испуганно спросил, свободно ли место, получив согласный кивок, просочился внутрь, спрятал чемодан на полку с помощью Гарри, отдавив при этом последнему ногу. Потом мальчики начали разговор. Точнее Гарри начал, пытаясь разговорить Невилла и чувствуя себя мазохистом. Сейчас Лонгботом был запуганным ребенком, жутко неуверенным в себе, совсем не напоминая Невилла в той битве. Храбреца и настоящего солдата. Анонимность Гарри была нарушена. Но он быстро вернул разговор в нейтральное русло, благо Невилл и сам был не против. Гермиона на счастье в купе не зашла. Иначе Гарри бы точно сорвался. Остальные тоже обходили их купе.

Мальчики купили сладостей, смеялись и играли в карты. Потом переоделись. А потом пожаловал Малфой. И Гарри пожал ему руку, поскольку твердо решил не враждовать с Малфоем.

Поезд остановился, и он вместе с Невиллом пошел в сторону причала. В лодке кроме них оказался еще и Симус Финиган и Дин Томас. Но в соседней лодке ехала Гермиона, и Гарри вздрагивал каждый раз, когда слышал ее голос.

Хогвартс встретил их тысячами огней свеч и Минервой МакГонагалл. Снова речь о распределении, которую Гарри прослушал, смотря на профессора. Она шесть лет была неотъемлемой частью его жизни, потом стала частью его кошмаров. А сейчас он снова видел ее живой.

Психика Гарри не выдержала огромного напряжения, в какой-то момент ему показалось, что внутри головы что-то лопнуло, и все вокруг заволокло туманной дымкой. Он действовал на автомате, почти не понимая, что творится вокруг. Иногда вылавливая из толпы отдельные лица и голоса.

Он видел Снейпа, Дамблдора, мадам Помфри и других, но реакция его сознания была заперта в теле, а само тело не слушалось команд, действуя словно само по себе.

Учеников начали вызывать для распределения. Гарри смотрел, как Гермиона отправилась на Гриффиндор, затем и Рон, и остальные друзья. Пришла и его очередь. По залу пробежался шепоток, когда огласили его имя. Дамблдор едва заметно подался вперед.

Шляпа закрыла обзор, у голове раздался сердитый голос.

— Ну-с, а теперь объясни, почему я должна опять проживать это все?

Гарри едва не закашлялся от удивления. Шляпа помнит?

— Конечно, помню, — сердито вещала Шляпа, — я все же артефакт, а не кусок фетра. Все помню и бесконечно рассержена. Куда на это раз желаешь, мистер Поттер? — в вопросе явно слышался сарказм.

— В Гриффиндор, куда же еще, — вздохнул Гарри. Он снова принял решение идти на факультет львов. Да, так на него будет проще влиять, но все друзья были там. Ради этого стоит потерпеть.

— Я и не сомневалась. Даже отговаривать не буду тебя, дубина, — фыркнула Шляпа и рыкнула:

— ГРИФФИНДОР!

Раздались аплодисменты. Гарри сел на скамью. Распределили оставшихся. Начался банкет. Гарри машинально наложил себе еды в тарелку и принялся жевать отбивную, совершено не чувствуя вкуса. Шрам кольнуло, но это прошло по периферии сознания. Когда он оказался в спальне, контроль над телом вернулся. Но Гарри просто повалился на кровать и то ли уснул, то ли потерял сознание.

Гарри открыл газа и несколько минут пытался вспомнить, где он находится. Осмотрелся вокруг. Взгляд упал на герб Гриффиндора на стене.

«Добро пожаловать обратно» — мысленно хмыкнул, взял из тумбочки наручные часы. Было еще только шесть часов. До завтрака долго и остальные мальчишки еще спали. Гарри расположился поудобнее и принялся анализировать вчерашний день, прокручивая в голове события. Он неплохо справился, стоило признать. Но это ведь только начало. Дальше — труднее. И никакой передышки. Нужно что-то решать. Просто переживать в себе не получится, так недолго и с ума сойти от эмоциональной перегрузки, заклинаний чтобы уменьшить силу эмоций еще не придумали. По этому Гарри задействовал метод, который вычитал давно в учебнике психологии.

Некоторое время наряду с зельеварением, Гарри увлекся еще и маггловской наукой, психологией. Его заинтересовала в первую очередь возможность контроля над собой. Началось все банально, с листовки, что он взял возле супермаркета. Там рекламировались услуги психолога, что обещал «С помощью новой методики, избавится от болезненных воспоминаний...». Тема это для Поттера была болезненной, и он, ради интереса, наведался к мистеру Ломану.

Среднего возраста мужчина встретил Гарри радушно. А после сеанса Поттер закупил все, что только мог найти по психологии познания и личности. Кошмары отступили. Мистер Ломан не просто помог Гарри, он стал ему другом, хотя как сам говорил. это было запрещено этичным кодексом психологов. Правда долго не мог понять, откуда у молодого мужчины такие кошмары и такая боль в душе. Ведь «официальной» войны в мире не было. Гарри не пытался обмануть психолога, просто адаптировал рассказ и историю для маггловского мира. Сеансы прервались внезапно, мистера Ломана сбил автомобиль. Через некоторое время кошмары вернулись, сам Гарри не мог себе помочь. Но пару полезных вещей все же выучил.

И вот сейчас прикрыв глаза и расслабившись, Гарри пытался убедить свое сознание и подсознание, что на самом деле никто не умер, ведь то будущее не исполнилось. Сейчас он снова ребенок, сейчас все живы и никто не умрет. И в этой реальности битвы не было, не было всех тех жертв. А он снова одиннадцатилетний Мальчик-Что-Выжил, герой магического мира. А все воспоминания просто картинки. Ничего этого не было. Не было...

— А чего ты не спишь? — голос из соседней кровати заставил Гарри подпрыгнуть. На него смотрело нечто рыжее, взъерошенное и удивленное.

— Не спится. Да и утро уже, — ответил Гарри, мысленно улыбнувшись.

Рон Уизли никогда не признавал, что пора вставать до тех пор, пока до уроков или завтрака не оставалось всего пятнадцать минут. Вот и сейчас его взгляд был полон недоумения, а потом Уизли покачав головой, развернулся и задремал опять. А Гарри наоборот поднялся с кровати и отправился в ванную. Когда проснулись остальные товарищи и Рон в том же числе, мальчик уже сидел в гостиной и читал книжку, игнорируя удивленные взгляды. Самовнушение помогло, и на лице Гарри читалось только дружелюбие и приветливость. Да и внутри особого кипения страстей не было. Он закрыл книгу, и спросил:

— Идете на завтрак?

— Идем, только вот как найти этот Большой Зал? — ответил Дин.

— Не переживайте я запомнил дорогу вчера. Пойдем, — успокоил мальчишек Гарри и поднялся с кресла и направился к выходу из башни.

Мальчики переглянулись, но пошли за ним. Гарри безошибочно вел их к Главному Залу, ни разу не сбившись, даже лестницы не запутали его, чему гриффиндорец был несказанно рад. Они пришли в зал одни из первых, уселись за стол и принялись поглощать свой завтрак, увлеченно болтая и смеясь. Постепенно приходили другие, расседались по местам. Появлялись преподаватели, вот твердой походкой вошла МакГонагалл, строго посмотрела на учеников и села на свое место, следом вошли Флитвик и Спраут, обсуждая что-то, Квирелл и Снейп. Профессор Дамблдор не явился, Гарри облегченно вздохнул, естественно, что директор сразу бы пожелал узнать, о чем думает мальчик, и натолкнулся бы на блок кольца. Не успел Гарри насладится своей удачей, и расслабится, как в зал влетел вихрь по имени Гермиона. Видно, что девушка проспала, потому что она нервничала и выглядела немного помятой. Но даже такая, насупленная, с копной волос, явно нечёсаных с утра, Грейнджер заставила сердце Гарри забиться сильнее, самоконтроль разлетелся как осколки стекла, заставив его сжать кулаки и сцепить зубы, только бы не кинутся к девочке. Не вытерпев пытки больше десяти минут, Гарри торопливо выскользнул из-за стола и направился в башню за учебниками, пытаясь успокоиться. Ясно, что рядом с Гермионой, его эмоции зашкаливают, ставя под угрозу всю эту игру в «наивного мальчика».

Ввалившись в гостиную Гарри в бессилии начал молотить кулаками воздух, выпустив пар, он поспешил взять сумку, кинул туда учебники и пошел на свой первый урок.

В кабинете Трансфигурации его встретили трое учеников и МакГонагалл в форме кошки на столе. На эту шутку заместителя директора Хогвартса неизменно попадались первокурсники, что любили опаздывать. Кроме того, превращение было своеобразной рекламой. Гарри разместился за первой партой, разложил учебники и принялся ждать начала. Кабинет постепенно наполнялся учениками, кто-то стал возле его парты. Он поднял голову и встретился взглядом с Гермионой Грейнджер. Минута как целые века, он был готов смотреть в эти глаза всю свою жизнь. Девочка хотела что-то спросить, но поперхнулась, поймав на себе взгляд Поттера, и отошла в сторону, сев за соседнюю парту. А Гарри только почувствовав вкус крови от прокушенной губы, смог отвести взгляд. И до конца занятия просидел как одурманенный, даже не пришлось притворяться, спичку в иголку он превратить не смог. А вот Гермиона превратила полностью. Опять нестыковка.

В общем, в конце недели Гарри с радостью признал, что он неплохо справился со своей игрой. На уроках он изображал из себя ничего незнающего, общаясь с другими, дружелюбного ребенка. Самым тяжелым по-прежнему было общаться с Гермионой, но он успешно боролся с этим. В то же время он мог наблюдать кучу странностей. Все события здесь развивались точно так же, но была куча мелких отличий, что слегка нервировало. Например, на зельях профессор Снейп не задавал ему вопросов и вообще, этот урок прошел мирно. Малфой тоже не трогал Гарри. И так далее. Думать об этом не хотелось, и Гарри просто наблюдал. Он получил приглашение на чай к Хагриду, но компанию ему составил Невилл, а не Рон. Рыжий заработал наказание, за оскорбление Малфоя. В этот раз Гарри не поддержал друга. Хагрид встретил их тепло, приготовил чай и поставил на стол свои кексы. Гарри есть их не стал, а вот Невилл едва не попрощался с зубом. На вырезку из газеты никто не обратил внимания.

Выходные тоже прошли спокойно. Гарри гулял возле озера, наслаждаясь теплом осенних дней в компании с Симусом и Дином. Они обсуждали первый урок полетов, что должен был состояться на следующей неделе. В этой жизни Гарри с сожалением, но решил отказаться от квидича, это занимало много времени, а практической пользы было мало. Да и напоминалку Невиллу не прислали. Еще одна нестыковка. Этой недели было мало, чтобы полностью адаптироваться в новой жизни. Сложнее всего не идти на войну, а возвратится и понять, что война уже кончена. Ну или еще не начиналась. Гарри пытался всеми силами. Было еще несколько завуалированных попыток натолкнуть его на мысли о «тайне» школы, но грифиндорец ускользал от них c ловкостью профессионала. Первый урок полетов вызвал ностальгию, но и здесь не обошлось без странных изменений. Невилл не упал из метлы, он даже сесть на нее не смог и стоял в сторонке, наблюдая, как его одноклассники взлетают над землей. Малфой естественно позлорадствовал, но обычного эффекта это ни у кого не вызвало, Рону хватило наказания и он белобрысого не трогал.

Дальше события прокручивались быстро, едва успевая отпечататься в памяти Гарри. В один день он поймал себя на мысли, что и в правду готов поверить, что ему одиннадцать лет, а все остальное выдумка или сон. Сначала он успешно играл эмоции, но потом смеялся уже от души, над шутками братьев Уизли, стычками Рона и Малфоя, с радостью бежал на уроки полетов, делал домашние задание с Гермионой, поскольку пока учеба это единственное, благодаря чему можно было наладить контакт с девочкой. А вот «собачке» они попались. И опять же по собственной глупости. И Гермиона снова заметила, что милый песик что-то охраняет. Естественно, пытливый к тайнам и к возможности прославится Рон тут же взялся разгадывать секрет. Ну а Гарри всеми силами показывал как ему это неинтересно и ненужно, в чем заработал поддержку Гермионы.

Как и в прошлой жизни, здесь девочка воспринимала его как равного, а если честно так и немного глупее, чем она, мальчишку. Для нее он не был супергероем, а просто Гарри, которому можно попенять за нарушения школьных правил или лень, выцыганить у него книжку для «легкого чтения» или обсудить домашнее задание. Пожалуй, Поттер был единственным в школе человеком, что обращался к Гермионе просто так, чтобы поболтать, а не за помощью. И не обзывал ее «заучкой». Он-то помнил, какой девочка была там, и какой станет здесь. Храброй, умной, сильной ведьмой, умеющей мыслить логически даже в самых трудных ситуациях и всегда готовой вытащить друзей из очередной переделки.

В общем, притворятся усердно не потребовалось, все выходило вполне себе естественно и натурально. Вспоминались слова, что его память будет постепенно уходить, это беспокоило, ведь если времени понадобиться семь лет, чтобы полностью компенсировать вмешательство, почему же он так быстро и легко адаптировался и начал забывать плохие воспоминания прошлого так быстро? Правда, воспоминания о смерти друзей не были тем, исчезновение чего по-настоящему беспокоило Гарри. А как он успел убедиться, знания в разных разделах магии и не только они, оставались целыми, значит время пока стирает только то, что мешает самому Гарри спокойно существовать в этой реальности. Умно. И более чем приветствуется.

Приближался Хэллоуин. В том, что Квирелл опять выпустить тролля сомневаться не приходилось, а вот как этому помешать Гарри не знал. Он не мог не признать, что там, в той жизни, тролль стал тем условием, что сделало Гермиону по-настоящему его другом. Но сложится ли все так же относительно удачно, как и тогда? Или несоответствия, что попадались все чаще, вмешаются и в эту часть истории? Ответ найти невозможно. Принять решение невозможно, и Гарри с тяжелым сердцем пускает все на самотек.

В этой реальности Гермиону оскорбил тоже Рон. И она, как и тогда убежала в дамский туалет плакать. Как тогда посредине праздника в зал ворвался Квирелл, «доложил» о тролле и потерял сознание. И Гарри снова побежал спасать подругу, только вот компанию ему составил Дин Томас. Рон подвернул ногу и был вынужден вернутся в башню вместе со всеми.

Спасение прошло, как и тогда, только вырубил тролля Гарри. И вернулась «старая» Гермиона.

Рон тут не стал ему близким другом. Нет, они нормально общались, даже иногда играли в шахматы, но что-то было иначе. Правда, жалеть об этом Гарри не приходилось. Он снова поймал себя на мысли, что его эмоции, чувства и даже мысли стают какими-то детскими. Словно не только его силы, но и ум адаптируются к телу, как и предупреждал Тень, как его называл про себя Гарри, ведь незнакомец так и не представился. Теперь помимо всех дел, прибавилось еще и ведение дневника, куда он на всякий случай записывал основные события будущего, как их помнил, а так же заметки по тому, или иному предмету. Время от времени перечитывал книги снова. В основном по зельям и трансфигурации, разделы магии из разряда «высшие, условно разрешенные, порой запрещенные» Гарри пока не трогал. Кроме иллюзий, очень уж ему нравился этот раздел магии пространства, позволявший скрыть, то что не предназначено для чужих глаз, изменить, а порой и обмануть.

Рон, горячая голова, все-таки выведал у Хагрида тайну собачки, чем сразу же поделился с Гарри. Теперь рыжий тщательно рыскал в библиотеке, дабы найти информацию о Николасе Фламеле. Остальные, кто не знал цели младшего Уизли, смотрели на него словно на внезапно позеленевшего, как же Уизли и добровольно сидит за книгами.

Близилось Рождество, время, когда Гарри хотел снять из себя блок. Для снятия магического силового блока подходило только пару дней в году. И Рождество, а точнее праздник Йоля был идеальным временем для такого рода волшебства.

(Календарный Йоль праздновался 21-23 декабря, здесь 23 декабря, то есть за два дня до католического Рождества. Прм автора)

С местом Гарри тоже быстро определился, Выручай комната. Одно из немногих помещений в школе, что не было подвластно директорскому надзору. Кстати о директоре. Дамблдор никаких активных шагов не принимал. Что настораживало, но в то же время давало возможность отдохнуть и не думать об интригах старика. Снейп тоже вел себя подозрительно тихо и в мозги Поттера взлезть не пытался. Может и пытался, да кольцо надежно защищало воспоминания своего владельца.

Начались Рождественские каникулы, Гарри с грустью провожал взглядом ребят, что возвращались домой. Ему предстояло провести Рождество одному. А нет, еще и Рон домой не поехал, как и тогда. Но рыжий был плохой компанией, большую часть времени он говорил о Николасе Фламеле, переглядываясь с Гарри, как будто они хранили величайшую тайну мира. Остальное время Уизли-младший спал, ел или играл в шахматы. Его поведение беспокоило Гарри, он отчетливо понимал, что своей пассивностью и боязнью что-то предпринимать передал Рону бразды действия. А сам словно отошел на второй план. Но меньше всего ему хотелось занимать центральное место в долгоиграющих интригах. Особенно когда половина силы, если не три четверти были недоступными. Поттер всегда считал себя отвратительным актёром, его эмоции легко читались на лице и в глазах даже ровесниками. Сейчас же превозмогая себя и используя максимум того, чем научился в аврорате, он играл свою пьесу. И отчетливо ощущал одиночество.

День накануне Йоля он провел в гостиной Гриффиндора. Пытался собраться с мыслями и освежал в памяти нужный обряд. Колокол пробил девять вечера, к счастью в гостиной больше никого не было, так что выбрался Гарри без всяких проблем. Он наложил на себя заклятие невидимости, простейшее и к тому же ограниченное по времени. Выручай комната отозвалась на просьбу сразу, решив предстать перед глазами мужчины лесной поляной. К счастью осеней, если судить по желтеющим листьям. Учитывая, что придется чертить на земле, в самый раз. А то хорош он был бы, разгребая снежные заносы и пытаясь царапать замерзшую землю. Гарри принялся рисовать рунный круг и зажигать свечи, что принес с собой. Когда все было готово, встал внутрь, направил на себя волшебную палочку и принялся читать заклинание.

Ощущения словно палочка вытягивает веревки, которыми был спутан, в глазах начало темнеть, а тело словно расширялось. Гарри как-то отстраненно понял, что потерял контроль над ритуалом и отключился.

Странно, первое, что он почувствовал это холод. Затем услышал вой ветра и едва уловимый шепот. Открыл глаза. Черное небо и редкие звезды. Темные клубки туч. Все это казалось очень близким, что можно протянуть руку и коснутся неба. Гарри повернул голову набок, коснулся щекой снега. Над ним на коленях кто-то стоял. Гарри видел странно сине белое свечение. Он попытался что-то сказать, но из горла вырвался только хрип. Его плеча коснулась рука. Шепот прервался. Глаза Гарри закрылись сами собой, он провалился в теплую темноту. А когда открыл глаза снова, то был уже на знакомой осенней поляне внутри Выручай Комнаты. Свечи погасли, пахло дымом. Гарри было подумал, что ему привиделось, но коснувшись холодной кожи лица и увидев на одежде снег, понял что и снег и звезды это не галлюцинации. Но что это было? Кто спас его? Почему незнакомец показался уже знакомым? Гарри совершенно запутался. Но потом, опомнившись от прислушался к себе, и понял, что силы вернулись. Это было опьяняюще, подобно свежему воздуху, глотку кофе с утра и холодным струям воды после тяжелого кошмара. Колдовать он поостерегся, сразу после обряда это чистое безумие. Выполняя его мысленную просьбу, край поляны преобразился, там появилось уютное кресло, как в гостиной Гриффиндора и камин, в котором весело трещали поленья, на небольшом журнальном столике дымилась горячая чашка чая. Видимо из кухни перенесло, комната позаботилась. Прихлебывая осторожно горячий ароматный чай с лимоном, Гарри просто наслаждался теплом очага. Потом отставив кружку, задремал.

В то же время в своей комнате профессор Вектор с удивлением обнаружила, а вернее не обнаружила заказанной ранее домовику кружки с чаем. Вызванный домовик виновато опустил уши, но объяснить пропажи не смог. Впрочем, тут же принес другую кружку и, поклонившись, исчез, а успокоенная любимым напитком профессор скоро забыла об этом недоразумении.

Когда огонь в камне почти потух, Гарри поднялся на ноги и, прислушавшись к себе, удовлетворенно кивнул, сила стабилизировалась. Потому он наложил на себя заклятие невидимости и вышел из Выручай комнаты.

То, что произошло дальше, Гарри не раз называл своей самой большой глупостью в жизни. На коридоре его уже ждала миссис Норрис. Кошка дранная сканировала пространство своими оранжевыми глазами на предмет нарушителей покоя. И Гарри, совершенно забывшись, от души пнул кошку. Та описала в воздухе сальто и огласила коридор громкий воплем. Где-то рядом раздались торопливые шаги, и в коридор вбежал Филч, размахивая фонариком, как рыцарь мечом. Гарри сиганул в ближайший коридор и принялся убегать от завхоза, совершенно забыв, что невидим. И натолкнулся на профессора Снейпа и профессора Квирелла за уже знакомым разговором. Попятившись Гарри укрылся в одном из кабинетов. По спине прошлась армия мурашек, когда он медленно обернувшись, увидел зеркало «Еиналеж». Гарри медленно подошел к артефакту и посмотрел на свое отображение, так как знал, что ни плащ невидимка ни иллюзии не преграда магическому артефакту. В отражении стоял и смотрел, лукаво подмигивая зелеными глазами, он сам, только старший лет на двадцать. Но этот Гарри смеялся, в глазах не было боли, одной рукой он обнимал за талию Гермиону Грейнджер, другую положил на голову маленькому мальчику. Рядом стояли Невилл с Луной, Рон, другие друзья, все улыбались, махали ему руками. Гарри отпрянул от зеркала. Он всегда мечтал о верных друзьях и о мире, который можно было бы разделить с ними, о семейных вечерах с вкусным пирогом с патокой. Но вот та, которую зеркало показало, как его жену... Действительно ли он в подсознании видел Гермиону Грейнджер своей спутницей жизни? Ведь там, в том мире, они не переступили черты дружеских отношений. Или он, как идиот, просто не увидел, что пора? Сердце бешено колотилось, еще толком не отойдя от бега. Гарри снова несмело посмотрел в зеркало. Как говорил тогда Дамблдор, желание, что не приносит ни радости, ни счастья. Но ведь в силах Гарри было сделать видение реальностью. Он покинул комнату и вернулся в башню без приключений, но вот уснуть не получалось. Он снова и снова прокручивал в голове видение зеркала. А потом те свои отношения с Гермионой. Она единственная была с ним откровенна и честна. Ни разу не обманула, всегда поддерживала, даже если ради этого нужно было поссорится едва ли не со всем миром. Была ли это любовь? Он не знал. Постоянно убегая от врагов, сражаясь, постоянно находясь в поиске, он не мог разобраться в себе и в людях, что его окружали. Но теперь, времени было достаточно, чтобы найти потерянное и обрести желаемое.

Два дня до Рождества прошли в раздумьях, впрочем, Гарри охотно сыграл с Роном в шахматы, а ночью перед праздником Гарри снова не смог уснуть. Он внезапно понял, что в прошлый раз обнаружил зеркало и спорящих профессоров уже после Рождества, возвращаясь с библиотеки под мантией невидимкой. У него возникло ощущение, что время попросту играется с ним, изменяя действительность то тут, то там. Но такое детское понимание ситуации было отброшено, Гарри попытался найти ответ в магии пространства и ему это удалось. Как ни странно, в книге тоже приводилась ассоциация с кругами на воде, там же объяснялось, что при сглаживании этих самых пространственно-временных кругов, возможны смазывания временных границ событий. Что-то будет происходить не совсем так, что-то раньше, что-то позже. Но основная ось всего, что будет происходить останется той же, по крайней мере, пока он сам не вмешается радикальным образом. Правда, появлялись справедливые опасения, что мелкие несоответствия, накопляясь, будут сильно влиять на основные события. Пока же этого не происходило, Гарри для себя решил, что ради сохранения преимущества знания будущего, ему нужно на первое время держаться в рамках произошедших в прошлом варианте реальности событий, подготавливая почву для своих замыслов, которые потом несколько лет только будут находиться в стадии развития и то не в Англии. Приняв такое решение и будучи им полностью удовлетворен и успокоен, Гарри провалился в сон.

Утром его разбудил Рон, уже в новом свитере, жующий конфету. Неохотно, кривясь, гриффиндорец сполз с кровати и пошел проверять подарки. Как и тогда свитер и сладости, бесполезная монетка и сверток с мантией невидимкой. А еще подарок от Невилла, что насмешил Гарри, друг прислал ему напоминалку. Подарок от Гермионы набор перьев для письма, и мелочь от других знакомых, в основном сладости. Гарри не очень хотел показывать мантию невидимку Рону, но тот сам принялся распаковывать ее, совершенно бесцеремонно. Пришлось продемонстрировать рыжему свойства мантии и даже пообещать ее испробовать на деле, так сказать.

На Рождественском обеде в большом зале, Гарри все время ловил на себе таинственный взгляд Дамблдора. И почувствовал давление на свое сознание. Но щиты кольца бережно хранили его тайны. Гарри только улыбнулся и положил себе еще кусочек пирога с патокой.

Дни снова шли с однообразием. Не считая ночной вылазки для испытания мантии. Каникулы закончились, и школа снова наполнилась учениками. Вскоре состоялся квиддичный матч Гриффиндор-Слизерин, где змеи победили, как следствие потом постоянно вспыхивали драки между учениками факультетов. Квирелл никак не проявлял себя. Все шло хорошо, до тог момента, как одним вечером в гостиную Гриффиндора вбежал Рон Уизли и кинувшись к Гарри срывающимся шепотом взахлеб поведал, что узнал, кто такой Николас Фламель и что им срочно нужно поговорить с Хагридом.

Мир врезался в сознание раскаленным добела гвоздем. Тело превратилось в сгусток боли, накатывающей волнами. Пошевелится невозможно, каждая попытка подобна лезвию ножа раздирающему плоть. Сознание заперто внутри этой боли, словно зверь в западне.

«Что происходит, что-то с мальчишкой» — билась в голове отчаянная мысль. Желание спасти, желание помочь. Потянутся к слабо мерцающему огоньку на периферии осознания, притянуть его себе. Ветер ударил в лицо, с трудом удалось вернуть контроль над телом и поднятся. В нескольких шагах лежало распластанное на снегу тело. Гарри Поттер. Секунды хватило, чтобы понять, он решил снять блок. Не рассчитал сил. Едва не убив себя. Древние слова заклинания сами сплетались в единое целое, ниточка силы потянулась к мальчишке, подпитывая его баланс. Вот он открывает глаза, пытается разглядеть спасителя. Не надо, пока не надо. Все в свое время, в своем месте. Они еще встретятся, позже, когда он будет готов. А сейчас пусть спит.

Плетения магии переливались всеми цветами радуги. Дышали, жили собственной жизнью, изменялись. Здесь уже отчетливо была видна зарождающаяся болезнь, опухоль, нарушение равновесия. Люди так глупы. Они не понимают, что Свет и Тьма зависят друг от друга, пытаются перетянуть на себя силу. И жестоко ранят этот мир. Надежда что все изменится, слишком мала. Войны не избежать. Никак не избежать. Спасти всех не получится. Всегда должен кто-то умирать. И первая жертва уже определена.

Глава 3. Звёзды, мерцающие над нами

Гарри

Я сделал огромную ошибку, когда пошёл с Роном к Хагриду. За нами, естественно, увязалась ещё и Гермиона. И я снова стал свидетелем рождения дракона.

Кстати, о драконах. Животные эти необычайно умные и в давние времена ходили легенды, что они могут говорить и даже превращаться в людей. Но смотря на жалобного, мокрого детеныша, я сомневался в правдивости легенд. Дракончик поджёг бороду Хагриду. И это было только начало. За неделю, что детёныш норвежского горбатого дракона провёл в хижине английского лесника, он (не лесник, а малыш) успел подпалить скатерть, постель, стол и стулья. Домик теперь напоминал наглядное пособие для молодого пожарного.

Всю эту неделю мы пытались уговорить великана отдать сие огнеопасное животное. Но когда нам это, наконец, удалось, облегчения как такового мы не почувствовали. Ведь теперь именно нам предстояло тащить дракончика в замок, на башню, чтобы его забрали.

И вот тёмной-тёмной ночью, в тёмном-тёмном замке четверо первокурсников тащили ящик, и у них темнело в глазах от тяжести. Спросите, почему было не воспользоваться заклинанием левитации? Да потому, что сил Гермионы на такое длительное левитирование не хватало, о Роне и Невилле я вообще молчу, а мне приходилось терпеть и себя не выдавать. Вот так мы, поминутно отдыхая, и несли этого гада крылатого, а с ним заодно и огромный деревянный ящик, сбитый Хагридом из дубовых досок и заколдованный нами с Гермионой чарами против воспламенения (я тут, кстати, ни при чём: чары простые, обнаружены были мисс Грейнджер в учебнике за 5 курс). Хорошо, что отговорили Хагрида от впихивания в ящик свиного окорока, обошлись только десятком куриных тушек. Ну, дракончика мы благополучно отдали. А вот на обратном пути попались. Опять. Я снова забыл мантию невидимку. Наказанием, как и в прошлый раз, назначили отработку у Хагрида. И с нами снова был Малфой. Как потом оказалось, попался слизеринец за попытку пробраться в сарай для мётел. Тоже мне, принц небес.

Тут надобно описать некоторые мои мысли подробнее. Эта отработка вообще казалась подозрительной. Ну, вот почему? Почему пятерых первокурсников отправили ночью в Запретный и, как все уверяли, ужасно опасный лес, если даже Хагрид не всегда мог дать отпор обитателям, вроде пауков или кентавров. Ну, не логично. Ведь даже найдя раненого единорога, мы бы не смогли ему помочь. Видимо, это был один из уроков Дамблдора.

Нас привели к дому лесника, где мы выслушали лекцию о безопасности (ага, напавшего на вас из-за деревьев акромантула не бить, не обижать и ни в коем случае не дергать за лапы, обидится) и были разделены на пары. Гермиону поставили в пару с Роном, Невилла взял с собой Хагрид, ну а я стал напарником Малфоя. Разобрав лампы, мы пошли в лес. Где-то ухали совы, хрустели ветки у нас под ногами. Поскуливал Клык, увязавшийся за мной. То, что надо для прогулки. Мы шли по лесу, осторожно осматриваясь. Малфой был напуган, и это ощущалось. Я пошутил:

— Если бы ты тише боялся, не было бы так страшно.

На что Драко огрызнулся:

— А у самого зубы стучат так, что за милю слышно.

Ну, не смешно ли? У меня зубы стучат. Да я в этом лесу умирал, между прочим. Ну, да ладно.

Я решил всё-таки завести более дружественную беседу:

— Слушай, Малфой, а за что ты отработку схлопотал?

Драко что-то буркнул в ответ. Явственно послышалось слово «метла».

— Полетать захотелось что ли?

— Молчи лучше, Поттер. Тебе всё равно не понять.

Ах, да, да. В этом времени я с небом не дружу. А Малфоя, похоже, зацепило.

— ...просто это несправедливо. Какая разница, первый курс, второй курс. Если летать умеешь. Глупое правило.

— Ну, не знаю. Как по мне, ничего в этих полётах примечательного нет.

«Ври, да не завирайся!» — проворчал мне внутренний голос.

— Да что ты понимаешь, Поттер! — повторился Драко, — Ты же среди магглов жил. Твой отец, между прочим, ловцом был не из последних.

У Малфоя младшего упоминания как о моем отце, так и о магглах прозвучали весьма презрительно.

— Слушай, Малфой, что ты к магглам прицепился, в самом деле...

Ох, мистер Поттер, как риторически поставлен вопрос. Сам с себя смеюсь. Но, кажется, Драко по больному месту попало, его лицо аж покраснело, что я бы посчитал за плюс, а то его можно было за призрака невиноубиенного студента принять.

— Магглы тупые, их крошечное сознание (он, что, его мерил, что ли?) не способно принять даже саму мысль о существовании магии! Они должны были бы поклонятся магам, а вместо этого ненавидят таких, как мы. Веками они издевались над магами. Жгли их на кострах, пытали. Маги вынуждены скрываться, словно убийцы, преступники. Хотя единственная наша вина в том, что мы обладаем силой, им неведомой. Мы бы могли подчинить магглов с помощью магии . Но нет же, такие добрые личности как Дамблдор несут бред, вроде: «Они такие хорошие и милые, не надо вмешиваться в их жизнь». Потом приходят такие, как эта Грейнджер. Считающие себя самыми умными, потому что прочли школьные учебники, и теперь тычущие всем этой своей «умностью» в лицо. А на самом деле не знают даже десятой части того, что называют магическими искусствами, — выпалил на одном дыхании Драко.

Ничего себе! Малый целую лекцию прочитал. Причём совершенно не детскими рассуждениями. Сразу видно, в его семье это популярная тема. Разубедить Малфоя в ложности суждений будет невозможно. Пока. Но всё же зёрна для размышлений можно посеять в голову слизеринца.

— Да, но что бы сделали маги, если бы завоевали магглов? Ведь они многочисленней! Ты уверен, что сил магов хватило бы, чтобы удержать в подчинении всех? И что магглы такие уж тупые? Они, знаешь ли, многое придумали за века, прошедшие с тех времён, когда маги ушли в подполье. Например, огнестрельное оружие. От него, что б ты знал, никакой щит не спасет.

-Но мы же, — поперхнулся Драко, — мы могли бы...

Но что именно мы могли бы, чтобы защитится, например, от прямого попадания пули, я не услышал, так как Малфой прервался и посмотрел вперёд. Лицо его вытянулось и еще больше побледнело. Лампа качнулась. На земле лежал единорог. Его кожа словно светилась в ночной темноте. А над ним склонилось нечто. Услышав нас, оно подняло голову. С подбородка, который не скрывал капюшон, капала белая жидкость, фосфоресцирующая в темноте. С криком Малфой развернулся и побежал. Клык рванул за ним. Я даже с места не сдвинулся. Существо, а точнее Квирелл в накидке подлетело ко мне, жестоко получило копытом по голове и скрылось между деревьями.

— Гарри Поттер, вы в порядке? — спросил меня кентавр.

Я кивнул.

— Меня зовут Фиренце, я кентавр. В этом лесу не стоит гулять в одиночку. Здесь стало ещё опаснее. Но вы, мистер Поттер, понимаете, о чем я.

— Что? — поднял я глаза. Кентавр улыбнулся и наклонился так, чтобы его лицо было с моим примерно на одной линии.

— Звезды не лгут, мистер Поттер. Я не помню прошлого или будущего, как правильнее сказать, но небеса всё помнят. Вы вернулись. А значит, не мне вам говорить об опасности, что поджидает всех нас.

От удивления я даже сказать ничего толком не смог. Получается, что кентавры знают об изменении времени? А что, если об этом сможет узнать кто-то еще?

— Не переживайте, — как будто услышав мои мысли, успокоил меня Фиренце, — люди не увидят, а мы никому не скажем. То, что произойдёт, должно произойти, даже если произойдёт иначе.

На эту тираду я не нашёлся, что ответить. Всплыло сравнение с текстом какого-то философа. Тоже много заумных фраз, но смысл обычно теряется после первого же слова. Фиренце ответа не ждал, повернулся ко мне боком и сказал:

— Садитесь, я отвезу вас к друзьям, — помог залезть на спину и спокойным шагом пошёл вперёд, к выходу из леса.

— Вам нужно поторопиться, мистер Поттер. Именно сейчас плетётся основа будущего. Каждый разговор, каждое необдуманное действие может привести к самым неожиданным последствиям. Вам будут помогать, но...

— ГАРРИ!! С тобой всё в порядке? — проревел Хагрид, подбегая к Фиренце и снимая меня.

— Д..да, Хагрид, пусти, больно, — прохрипел я, пытаясь выбраться из объятий лесничего. Тот отпустил меня и сдержанно поклонился Фиренце.

— Благодарю за помощь.

— Не за что благодарить. Мы тоже помним, — коротко ответил кентавр, поклонился мне и величественным шагом ушёл с поляны.

Я смотрел вслед кентавру. Ох, мутят что-то лошадки. Ещё и Хагрид помешал и перервал речь Фиренце. И это странное прощание. В общем, запутался я.

Отработка закончилась, мы пошли пить чай к лесничему, и Малфой тоже. По лицу блондина было видно, что ему стыдно. Распинался тут о мудрости и силе магов, а через минуту драпанул от тени, как обычный трус. Но я благородно решил Драко не подкалывать и предать этот инцидент забвению. И моё отношение к слизеринцу на ночном чаепитии было самым лучшим. Хагрид же и Рон относились к Малфою более, чем предвзято. Гермиона, равно как и Невилл, ещё не отошла от ночной прогулки и молчала. Как ни странно, молчание нарушил сам блондин. Он задал Хагриду вопрос:

— А зачем кому-то убивать единорога и пить его кровь?

Великан немного помолчал, но потом всё-таки ответил:

— Единороги, это... В общем, они волшебные животные.. Чистые, в магическом смысле, вот. Их шерсть, рога, гривы — всё волшебниками используется. Правда, обычно, это самое, их спрашивают разрешения, иначе сила-то волшебная теряется. Только с кровью всё не так. Её добровольно единороги отдавать не станут. Я о таком не слышал даже. Но убить их никто не решается. Слишком уж это плохо, хотя кровь единорога, слышал я, что она с того света вернуть может. А почему да как, не знаю.

Да, рассказ очень профессиональный. Малфой, кажется, думал также, но поблагодарил, правда. Но хоть что-то.

Когда все допили чай и более-менее успокоились, на пороге домика возникла МакГонагалл и отвела нас в школу. Я попрощался с Малфоем (удивлённые лица) и вместе с остальными пошёл в башню.

Не спалось. Ппохоже, бессонница не убивается даже временем. Слова кентавра прочно засели в голове и ворочались там, вызывая ощущения тревоги. Словно это было предупреждение, что за мной пристально следят.

Не выдержав, я встал с постели, взял плащ-невидимку и дневник и выскользнул из башни. Выручай-комната приняла вид гостиной моего дома на Тисовой улице. Даже сигареты на столике лежали, но я побоялся сейчас курить, хотя хотелось неимоверно. Вместо этого я сел в кресло и начал писать в дневнике события прошлых дней. Пытался разработать какой-то план, но мысли путались настолько, что в один момент я увидел среди записей имя «Драко Уизли».

Я чувствовал себя загнанным зайцем. С одной стороны — Волдеморт, с другой — Дамблдор, ещё более опасный. Сейчас было затишье, но я не сомневался, это ненадолго. Что мне делать? В открытую идти против директора, разоблачив прилюдно Квирелла, или не демонстрировать свою самостоятельность и следовать своему плану, не проявляя активности?

Я был один. Вкруг только образы из прошлого, того, что в будущем. Люди, которых я знал, которым доверял там, тут просто дети. И я не мог быть уверенным в том, что они станут именно такими, какими я помнил их. Ведь изменения неизбежны, и как бы я ни старался отстрочить события, придёт время, когда следовать по проторенной дорожке я больше не смогу и не буду иметь на это право. И вполне возможно, что изменения потянут за собой много больше, чем просто смену истории. А ещё и смену характеров. Станет ли Рон таким, каким сделало его путешествие в поисках крестражей? Станет ли Невилл таким же храбрым мужчиной, уверенным в себе и сильным? Сможет ли Гермиона стать той боевой подругой, какой я запомнил эту девушку?

Нас воспитала война. Я же хочу избежать этой войны. А значит, избежать абсолютно всего, что помнил.

И в то же время сомнения в моей душе слишком сильны. Равно как появившееся желание уснуть. Но мои соседи по комнате утром шум поднимут, так что мысль о том, чтобы остаться в Выручай-комнате и выспаться как следует без сопровождения в виде храпа Рона, пришлось выбросить из головы. Схватив дневник, я покинул комнату и направился в гостиную. Разбудил Полную Даму, получив малоприятный комментарий в свою сторону и... попался. В гостиной, скрестив руки, на меня смотрела взглядом голодного василиска Гермиона Грейнджер. Я идиот. Спать всё-таки иногда надо. Я забыл плащ-невидимку в Выручай-комнате. И спокойно разгуливал ночью по замку, с дневником, где было записано будущее в незашифрованном виде. Гермиона о моих умственных способностях, видимо, была такого же мнения. Медленно, не отводя глаз, она поднялась с кресла и начала приближаться ко мне.

— Гарри Поттер, — от тона, каким было произнесено моё имя, жутко захотелось поставить Протего, — ты хоть понимаешь, что из-за твоего пренебрежения правилами нас опять могли лишить балов. ТЫ просто так разгуливаешь по замку НОЧЬЮ!!! Позволь тебя спросить, о чём ты думал??

— О кентаврах, — честно признался я.

Лицо девочки вытянулось от удивления. Но она быстро взяла себя в руки.

— Ты! Нашел когда шутить! Ведь с тебя могли снять кучу баллов. Или, что хуже, из школы выгнать! Почему тебе спокойно на месте не сидится??

— Гермиона, — как можно более мирно произнес я, прерывая гневный монолог и поднимая руки, — я понимаю, что вёл себя глупо. Обещаю, я больше не буду нарушать правил таким образом.

Да, последняя фраза прозвучала двусмысленно. Но последующий за ней зевок в моём исполнении не дал гриффиндорке продолжить воспитательный разговор.

— Прости, я действительно хочу спать. Обещаю, больше такое не повторится. Спокойной ночи, — пожелал я подруге и пошёл к лестнице. Ответа, естественно, не последовало.

Дамблдор

Директор стоял на балконе и смотрел на звёздное небо. Он был задумчив ещё больше, чем обычно. Чай, принесённый кем-то из домовиков, благополучно успел остыть так же, как и поздний ужин. Дамблдор уже давно страдал от бессонницы и использовал тихие ночные часы, чтобы подумать. А думать было о чём.

Гарри Поттер. Вот человек, к которому сходились все мысли старого волшебника последние несколько месяцев. Он сумел испортить немалое количество планов достопочтенного директора, своим странным поведением и поступками, что шли в разрез с логикой одиннадцатилетнего волшебника. Всё, что так тщательно собирался исполнить директор, все его продуманные ходы и действия, направленные на то, чтобы подтолкнуть мальчишку в нужном направлении, разбивались о каменную стену.

У мальчика стоял мощный блок. По словам Снейпа, врождённый. Но этого же быть не могло! Дамблдор лично ставил ему блок на способности. Мальчик не казался запуганным и отнюдь не был доверчивым к каждому, кто ему дружески улыбался. Но Петуния Дурсль поклялась, что исполнила все приказы директора по «воспитанию» героя магического мира.

Обычно Дамблдору было достаточно поразмыслить часок-другой, и решение вопроса рождалось в его голове. Но это был явно не тот случай. Никак не хотел вырисовываться чёткий план действий. Поход в Запретный лес не возымел нужного действия. Гарри только раз побывал возле зеркала и то, ушёл очень быстро, словно увиденное его испугало. Он не интересуется «странными событиями», не принимает участия в раскрытии ужасно тайного секрета, сложив все обязанности на неодарённого особым умом отпрыска четы Уизли. В чём же проблема? Или мальчик слишком глупый, чтобы увидеть, что вокруг него творится, или слишком мудрый, чтобы притворятся. Ни то, ни другое не устраивало директора. Он прекрасно понимал, что именно на Гарри завязаны его планы. А без него всё рушится. Вся продуманная схема. Годами, годами он разрабатывал величайший План, а теперь всё горело синим пламенем. Что делать? Как поступить? Начать всё с начала? Или попытаться исправить? В первый раз за долгую жизнь Альбус Дамблдор был растерян.

Снейп

Время безвозвратно,

И нет пути обратно.

За нами следуют тени,

Эти верные стражи времени.

Не спалось и профессору зельеварения. Он чувствовал себя скверно. После ночной прогулки в Запретном лесу, его слегка знобило. Противопростудное зелье ещё не подействовало, и, закутавшись в мантию, Снейп пытался согреться горячим чаем. Душу мужчины терзали сомнения. Ему не нравилась игра Дамблдора. Но другого выхода, кроме как следовать и подчинятся, у Северуса не было. О, как бы он хотел всё изменить! Как много он отдал бы за мгновение прошлого. За шанс исправить огромную ошибку и сбросить с себя, наконец, груз вины.

Снейп так сильно ушёл в свои мысли, что не заметил, как в одном из углов его комнаты начали собираться тени. Огонь в камине испуганно дёрнулся, по ногам прошёлся прохладный ветерок. Тени сгущались, поднимались выше и выше, обретая форму.

— Северус Снейп, — тихий шёпот заставил зельевара дернутся, он рывком поднялся на ноги, выдернул палочку и поставил на себя щит. Но в комнате никого больше не было. Снейп непонимающе оглянулся. Огонь в камине снова горел нормально. Тени исчезли. Это что? Галлюцинации?

— Не совсем, — голос раздался совсем из другого конца комнаты, зельевар направил туда палочку и выстрелил оглушающим заклятием. Попал в стену.

— Кто ты? Покажись, — зашипел Снейп, пытаясь скрыть страх. Позади него что-то стукнуло. Молниеносно обернувшись, мужчина застыл. На столике возле камина стояла бутылка вина, обёрнутая корой и покрытая толстым слоем пыли.

— Что это за игры? — дав волю гневу, профессор ногой опрокинул столик, бутылка упала, но тут же взлетела в воздух и снова встала на столик, тоже вернувшийся на место.

— Не стоит нервничать, — голос прозвучал почти над самым ухом. Затем возле его ног к столику пробежали тени и сплелись в человеческую фигуру. Почти сразу же блеснул красный луч. Зазвенело разбитое стекло.

— Вы слишком бурно реагируете, профессор, — произнесла фигура. Заклятие просто прошло сквозь неё, — Я не причиню вам вреда. А вы не сможете причинить вреда мне. Так что давайте успокоимся и нормально поговорим.

— Что вам от меня надо? Кто вы и как сюда проникли? Что всё это значит? — Снейп и не думал опускать палочку.

— Как много вопросов. Опасно для шпиона, — ответил странный гость, — А ответ очень прост — Гарри Поттер.

Снйп снова выпустил оглушающее заклятие. Опять Гарри Поттер. Всегда Гарри Поттер. О, Мерлин, как же это надоело. Всё крутится вокруг этого мальчишки, словно он центр вселенной.

— Успокойтесь, — в комнате похолодело, огонь погас и снова загорелся, — сядьте.

Машинально зельевар исполнил приказ.

— Мне нужен Северус Снейп, а не образчик истерии. Возьмите себя в руки, — незнакомец сел рядом в наколдованное кресло, взял из воздуха пару бокалов и налил в них вино — заиграли алые искры в отблесках огня.

— Берите, — последовал приказ. Мужчина взял бокал и выпил залпом почти половину, пока не понял, ЧТО делает. Он только что попробовал напиток, предложенный непонятно кем, не произведя предварительной проверки на яды.

— О, профессор. Не стоит так переживать. Это вино слишком старое, чтобы тратить его на отравление. Да и пить советую глотками поменьше, — незнакомец словно издевался, но Снейп послушно отпил ещё. Вкус у вина был действительно великолепным. Мёд, корица, вишня и что-то неуловимое, странно знакомое, но забытое.

— Черноплодная рябина. Вы уже немного пришли в себя, я вижу. Тогда приступим к делу. Мне нужна ваша помощь в одном деликатном деле, что касается так нелюбимого вами Поттера. Мальчику нужна защита. Слишком много тех, кто хочет, если не его смерти, так исчезновения точно. Он, не смотря на всё, ещё слишком ребёнок. Вы должны помочь ему.

— Почему я? — спросил профессор, он даже удивляться уже не мог.

— Вы знакомы со сторонами в этом игре. Вы сильный маг, способный маскироваться. К тому же только вы сможете помочь Гарри Поттеру в его миссии. Кроме всего сказанного, это ещё и ваша судьба.

— Вот как? — брось Снейпа удивлённо взлетела, — Что вы можете знать о моей судьбе?

— Гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И награда будет достойной. — незнакомец слегка наклонился и протянул руку в серой перчатке к руке Снейпа, левой, где таилась на предплечье Метка.

— Если выполнишь то, что назначено, избавишься от этого. От всего, что успел натворить, от зла, что направленно на тебя и что вынужден ты источать.

— Это.... Это возможно? — прошептал мужчина внезапно пересохшими губами.

— Да.

— Я согласен.

— Тогда слушай меня... — незнакомец склони голову набок, словно пристально рассматривая сидящего зельевара.

Спустя час.

— Ты всё понял?

— Да.

— Тогда действуй, — тени снова начали сгущаться.

— Стой. Как это всё возможно? Как ты проник сюда? — Снейп не знал, почему спросил это. Он интуитивно пытался задержать странного незнакомца.

— Есть такие вопросы, ответы на которые нельзя дать. Или не время или не место, — произнёс со странным шипением незнакомец. И исчез. Профессор потянулся за бокалом, но рука дрогнула и тот разбился. Выругавшись, Снейп взял бутылку и, плюнув на все правила этикета, начал пить прямо с горла. Почему ничего не бывает так просто?

«Пора действовать» — под таким девизом прошел для Гарри следующий месяц. А началось все утром, после странного сна, в котором Гарри слышал странные голоса, но ничего не видел, находясь, словно в черном тумане. Рон Уизли, в очередной раз, проявив свое шило в одном месте и каким-то образом подслушал разговор Снейпа с Квиреллом, более чем подробный, и Гарри был готов на мантию невидимку поспорить, что специально для рыжего разыгранный. Ну Рону много и не надо, жажда славы да плюс легкий Конфундус и гриффиндорец буквально вытащил Гарри из постели, желая скорее поведать о угрозах профессора Снейпа, в которых проскальзывали упоминания о каком-то камне и коридоре на третьем этаже.

Отделаться он Рона получилось только с помощью сонного заклинания. Гарри отправился в библиотеку, единственное место где можно нормально сосредоточится, не вызывая подозрений.

Он понял, что излишне ушел от активных действий к созерцанию и ненужным рассуждениям. И решил все изменить. Достаточно кардинальным образом, но все равно маскируя свои действия. Карта Мародера была банально похищена у близнецов с помощью плаща невидимки. Гарри мог гордиться этим «похищением». Банальное заклинание копирования и у него в кармане одна из самых подробных копий карты Хогвартса. Не полностью идеальное, что само собою разумеется. Замок был волшебным. А значит, мог много изменять сам. И размещение лестниц было только самым простым примером перестройки внутренних помещений. В замке с периодичностью в десять-двадцать лет появлялись новые тайные ходы, менялись старые, появлялись новые комнаты и залы. В свое время Гарри изучил Хогвартс так подробно, как мог, и теперь, закрывшись в Выручай комнате, увлеченно наносил на скопированную Карту поправки. Правда, его не это интересовало.

Гарри был знаком с фортификацией и методами стройки замков в эпохи Средневековья. Он знал, что в таких замках подземелья делились на два уровня. Первые подземелья в Хогвартсе — это те, где жили слизеринцы и царствовал Снейп. А второй уровень, защищенный самыми мощными заклинаниями фортификации, был засекречен, о нем знал только хозяин замка. В данный момент им можно считать Дамблдора. Кроме того, Гарри знал, что из подземелий замка должны были быть, по крайней мере, два выхода, помимо того, что вел в холл. Один из таких выходов шел далеко за пределы замка и считался эвакуационным, второй же вел из подземелий первого уровня, как их окрестил Гарри, в подземелья, где и хранился камень, а потом тоже выходил наружу. Для Гарри был интересен именно последний. Он знал, что философский камень Дамблдор поместил именно в самых глубоких подземельях замка, на последнем уровне, а вход на третьем этаже был ловушкой. Туда на самом деле было очень легко попасть. А вот из подземелий попробуй проберись, учитывая, что они — территория Снейпа. И Слизерина. А чужих этот факультет не жаловал. И подземелья, если по правде, были самыми защищенными в замке. Какими бы храбрыми не были Гарри и его друзья тогда, в первый раз, скорее даже безрассудными, но они не были настолько идиотами, чтобы лезть прямо в «объятия» Снейпа, которого и подозревали тогда в попытке похищения, и его факультета.

А теперь Гарри собирался использовать именно этот ход. Он уже успел ознакомиться с помещением на третьем этаже и подтвердил свои подозрения. Там было столько сигнальных и охранных заклинаний, что даже муха, влетевшая по своей ошибке в коридор, получала на свою голову директора во всей красе. Естественно, снять такие слои заклинаний за один раз было нереально. А больше одного захода тоже не вышло бы сделать, щиты еще и сами обновлялись. А вот вход в подземельях выглядел куда более перспективным. Думалось, что Дамблдор не рассчитал такого рода знаний у 11-летнего мальчики, (а что там Квиреллом руководило, что его понесло на третий этаж вообще неясно, но пошел раз, и на этот раз сделает так же), равно как и Снейп, и тот вход если и охраняется, то точно не такими «пеленками». Значит, надо идти в разведку.

Гарри решил, что идеальным для разведки будет время после пары по трансфигурации. Перед нею будут зелья. И грифиндорец «забудет» на них свой конспект. А вернуться по времени не успеет, чтобы не опоздать на урок МакГонагалл. И ему «придется», надев маску мученика, возвращаться в подземелья после уроков, но в это время там будет пара у четверокурсников, точнее, вторая ее часть, а все знают, что зайти к Снейпу посреди его урока — верная смерть и бедному Гарри ничего не останется, как ждать под дверью конца урока. Только вот именно, что ждать он не собирался. Одного часа вполне хватит, чтобы оценить уровень защиты на запасном входе, если что, то и взломать ее по-тихому. Конечно, весь план был не очень хорошо продуман, но для однокурсников пройдет. И подозрений у детишек не вызовет. Мантия-невидимка была сложена в сумку, как и Карта Мародеров, вместе с кое-какими инструментами, что он прикупил по почте у одного старого шамана, там же и лежала мастерски выполненная из речного камушка копия философского камня обвешанная добрым десятком заклинаний иллюзии разного рода, на всякий случай.

Ожидание, как и всегда, было самой худшей частью любого плана. На уроке зельеварения мальчик нервничал, хотя на вид и оставался спокойным, но в душе черти-что творилось. Как результат, он просыпал порошок какого-то растения, за что расстался с пятью баллами. Но слава Мерлину, этим только и обошлось. Как только колокол ознаменовал конец мучения первокурсников Грифиндора, Гарри рванул к выходу. Остальные с радостными вздохами последовали за ним. К счастью, конспекты грифиндорца, что сам сидел за первой партой, остались никем не замеченные. Уже поднимаясь к кабинету Трансфигурации, Гарри картинно хлопнул себя по лбу и недовольно проворчал.

— Кажется, я забыл свои конспекты у Снейпа. Придется возвращаться.

Как он и ожидал, вмешалась Гермиона.

— Но если ты вернешься сейчас, то опоздаешь на урок. А опаздывать нехорошо. Особенно на урок нашего декана, ведь это будет проявлением...

— Знаю, знаю, — не слишком вежливо перебил девочку Гарри. — неуважение, пренебрежение и все такое. Придется вернуться после Трансфигурации. Дурная моя голова, снова в подвалы придется лезть, словно этого урока у Снейпа мало было.

— У профессора Снейпа, Гарри, — поправила Гермиона, нахмурившись.

На этом разговор и закончился. Урок Трансфигурации прошел как всегда, профессор МакГонагалл первую часть вещала сухим голосом тему, а все послушно конспектировали, как превратить жука в пуговицу, а вторая часть была практичной.

Гарри превратил жука в прелестную пуговицу с лапками, постарался для виду и сделал еще две нормальные пуговицы, понаблюдал за стараниями других, получил свои 10 баллов, заработал немного сердитый взгляд Гермионы, превысив ее достижение на одну пуговицу, и, после окончания занятий поиграл на публику, сокрушаясь, что придется ему, бедному, снова встретится с ужасом подземелий, летучей мышью и прочее. Подхватил свою сумку и был таков.

В подвалах царила тишина. Только время от времени откуда-то, словно из стен, возникали слизеринцы, мрачные, под стать своему жилищу и шли себе по своих делах. Гарри немного подумав, наложил заклинание иллюзии, превратившись в какого-то слизеринского первокурсника. Виделись пару раз в Большом Зале, вот и пригодился образ. Мантия Невидимка была только запасным вариантом. Все-таки плащ есть плащ, его то сдует не вовремя, то еще что-то.

Проскользнув незамеченным мимо кабинетов зельеваренья, гостиной Слизерина, Гарри направился дальше. Прошел он довольно много, здесь уже не горели факелы, грифиндорец достал фонарик и посветил вперед. И вот, статуя странного бородатого мужчины в короне с символом солнца, выхвачена была несмелым лучиком света. Потемневшая и почти незаметная. Возле нее с виду такая же стена, как и везде, но внимательный взгляд мог подметить немного нарушенный узор кладки. В эту часть подземелий не забредали даже самые смелые из зеленого факультета. Слишком далеко. Отчетливо слышно цоканье крысиных коготков и странные завывания. Гарри посветил на часы. У него осталось всего 40 минут. Мало. Но хоть что-то. Из сумки мальчик достал длинный деревянный цилиндр, покрытый странными символами и, прижавшись к статуе, прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Он буквально видел потоки магии, те извивались, сливались в странные узоры, плыли, окружая его. Магия бурлила невероятными красками. Ядовито фиолетовый немного дальше по подземелью, возле самого Гарри серо зеленый, как он знал, именно такого цвета были самые древние потоки замка, они вели в стену, пропадая за кладкой. Недалеко горел странный желтый огонек, но юноша не обратил на это внимания, так как опасности не чувствовалось. Странно, но на входе не было никаких защитных заклинаний, только магия замка. Неужели Дамблдор совсем не предусмотрел, что кто-то сможет узнать об этом входе? Хотя Квирелл же поперся именно на третий этаж, ведомый Волдемортом. А тот замок знал не хуже самого Гарри. Ну, разве что чуть-чуть. Так в чем же подвох? Неужели этот вход был скрыт от всех? Или он просто не рабочий? Гарри открыл глаза и прошептал слова активации. Стена медленно осела, исчезая в щели. Когда пыль улеглась, в темный коридор скользнул лучик от фонарика, осветил каменные стены. Следом за лучом появился и хозяин фонарика. В коридоре не было ни одного следящего, охранного или вообще какого либо стороннего контура. Даже защиты замка. Словно кто-то ее просто отключил. Или заглушил. Гарри знал о такой возможности. Но кому такое было надо... Или она просто не активирована в мирное время. Хотя, мирным его никак не назовешь. Тряхнув головой так, что волосы снова растрепались и, почесав лоб, Гарри пришел к выводу, что совпадения всегда будут его преследовать. Покопавшись в сумке, достал маленький посох, больше похожий на волшебную палочку. Посох был тяжелый, из цельного золота, украшенный камнями, с навершием в виде кленового листка. Гарри поставил посох посредине, в равной отдаленности от стен хода, недалеко от выхода. Артефакт слегка зазвенел, засветился, вокруг начал строится купол из золотистый нитей, опутывая тоннель. Внезапно громко хлопнуло и все исчезло. Гарри облегченно вздохнул, а потом, подумав, приказал кольцу окружить его защитным куполом Рода, навесив сверху еще парочку своих щитов. Посмотрев на часы, чертыхнулся и побежал по тоннелю. Он знал, что никакие ловушки его не ожидают, артефакт назывался "Посох Нейтрализации" и убирал всю магию на определённой территории, включая и механические ловушки, кроме той, что была заранее введенная в разряд разрешенных, как щиты самого Гарри. Так что бояться было нечего.

Когда четверокурсники вышли из кабинета, устало вздыхая и тихо переговариваясь, Гарри чинно стоял возле дверей и ждал. Потом, проскользнув внутрь, виновато спросил у сидящего за столом Снейпа:

— Простите, профессор, я забыл здесь свой конспект. Можно я его заберу?

Естественно, его «не заметили и не услышали» с первого раза. Гарри уставился в пол, всем своим видом изображая чистую невинность. Он знал, что Снейп наблюдает за ним. Раздался шелест и тихий вкрадчивый голос.

— Посмотрите на меня, мистер Поттер.

Гарри поднял голову. Снейп стоял перед ним и держал конспект руке, протягивая его мальчику.

— Держите ваш конспект и впредь старайтесь ничего не забывать. Ведь сначала конспект, а потом что-то более личное. Вы можете идти.

Грифиндорец встрепенулся, но быстро поник под взглядом черных глаз, развернулся и почти что выбежал из кабинета. Снейп посмотрел ему вслед, улыбнулся и... пошел следом. Но если Поттер побежал к выходу из подземелий, то профессор наоборот вглубь. Он прислонился к той же статуе, что раньше Гарри, выискивая магические потоки, потянулся к ее голове и вынул оттуда... маленький золотой жезл с навершием в виде кленового листка. Хмыкнул, покрутил вещицу в руках и пошел обратно. Открыв невербальным заклинанием, дверь в свои апартаменты, сел в кресло и поставил артефакт на столик. Редчайшая вещь. Полный нейтрализатор. Древняя и, как считалось, утраченная разработка друидов. Каким образом странному незнакомцу удалось достать такую вещь, Снейп даже представить себе не мог. Он, конечно, понимал, утраченным этот артефакт был только для общей массы и вполне вероятно, что все экземпляры осели в сейфах и личных хранилищах древних родов. Даже Дамблдор обладал всего лишь жалкой копией без половины свойств. Северус был умным человеком. Он прекрасно понимал, тот, кто обладает такой силой и такими знаниями, как неизвестный, может внести значительный вклад в войну и больше того, стать знамением победы для той стороны, которую выберет. И судя по всему, весы склонились в строну Поттера. Каким образом мальчишка смог заполучить такого союзника? Ведь он всего на всего ребенок. Или нет... Странное поведение, ментальный блок, отсутствие реакции на подначки директора. Что же происходит... Логическая цепочка выстраиваться не хотела ни в какую. Не хватало малости, но важной, луча света, чтобы прояснить, что же происходит. Одно ясно точно: надо наблюдать внимательно за всем, быть в курсе всех событий.

Никто теперь не сможет с уверенностью сказать, что принесет новый день.

Гарри сдерживал себя, чтобы не сорваться на бег, пытаясь чинно идти по коридорам замка и строить спокойное лицо. Наконец, гостиная, к счастью народа почти не было. Только Гермиона, корпела над очередным заданием, даже не подняв голову, когда он зашел. И ее пару старшекурсников, занятых тем же что и девочка. Никем не замеченный, мальчик вошел в спальную и повалился на кровать. Только тогда он понял, как же был напряжен. Все прошло идеально и это немного пугало, но не могло затмить чувство победы. Камень был у него. Большой, кроваво красный, он кидал отблески на руки Гарри, отчего казалось, что они в крови. На камень нельзя накладывать заклинания, так как это сильный артефакт. Даже следящее. И это сыграло на руку «шпиону». Теперь нужно как следует спрятать камушек. Естественно лучше вне замка. И до поры до времени держать его при себе. А потом лучше будет вернуть хозяину. Подумав, Гарри мысленно обратился к кольцу и попросил перенести камень в хранилище Рода, что тот и сделал. Еще немного поразмышляв, мальчик взял книгу и присоединился к Грейнджер. Та устало улыбнулась другу и они вместе принялись за выполнение домашнего задания на Чары.

Автор изменил фанфик. Местами переписал, местами удалил лишнее. А, фанфик вычитан. Надеюсь на этот раз удачно)

Остаток зимы не изобиловал динамичными событиями. Поняв, что Избранного не пронять никакими тайнами и секретами, Дамблдор прекратил попытки втянуть его в свои игнтриги. Пропажу камня он не заметил, слишком надеялся на свои сигнальные заклинания и зеркало, да и Квирелл был постоянно на виду, и не наведывался лично в подземелья.

Стоит отдельно посмотреть на отношение Гарри с его сокурсниками и вообще учениками. Он с удовольствием присоединялся к вечерним посиделкам у камина, за игрой в плюй-камни или взрывные карты, после того, естественно, как домашние задания были сделаны под пристальным взором Гермионы. Правда Гарри удалось убедить подругу, что нет ничего плохого в том, что после выполненного задания он не берется читать гору «легкой литературы для внеклассного чтения», а развлекается с ребятами. Более того, ему даже удалось втянуть Гермиону в дружный коллектив гриффиндорцев, а началось все с игры в снежки.

Сразу после Рождества в школе установился атмосфера лени и сонливости. Большинство учеников после проведенных дома праздников совершенно не хотели вливаться в шумную школьную жизнь, таились по разным уголкам и занимались своими делами, разбившись на небольшие группы по три-четыре человека. В конце концов, мальчишкам надоело сидеть в замке и все, проявляя завидное равнодушие, пошли на улицу. Накануне как раз прекратился снегопад, и мир сиял белизной, после полутемных коридоров замка слезились глаза.

Кроме гриффиндорцев подышать свежим воздухом решили и представители других факультетов, в том числе и слизеринцы. Вот кому-кому, а им свежий воздух не помешает, а то такое ощущение, что они приспосабливаются к цветам своего факультета и постепенно зеленеют. Естественно три других дома не преминули показать свое «фи» в отношении змеек. Завязался спор, в основном между старшими учениками, так как первокурсники (что гриффиндорцы, что рейвенкловцы, что хаффлпафцы) еще не были столь увлечены конфликтом и соперничеством, а первокурсники Слизерина хоть и более чем были вовлечены в это все с первых своих дней после распределения, предпочитали не вмешиваться и не путаться у старших под ногами.

Кто первый додумался развязать возникший спор снежком, так и осталось тайной. Снежок, нужно сказать, был великолепный, плотный, хорошо сбитый и летел прямо-таки по идеальной траектории, пока на его пути не оказалась голова какого-то слизеринца, снежок еще раз доказал, что бы отличным, он даже распался не сразу, впечатавшись в лицо парня. В итоге бледность на одной стороне у парня сменила сначала лихорадочным румянцем, а затем и вовсе насыщенным багрянцем с синеватым отливом. Идея всем понравилась. Через минуту внутренний двор замка стал похож на поле баталии, сначала все дружно закидывали снежками слизеринцев, а те своих соперников, тут уже и первокурсники не отставали. Еще через полчаса Гарри поймал себя на том, что кидает снежок в пухлого рейвенкловца на пару с Драко Малфоем, а Гермиона недалеко целится в Парвати Патил, тогда как Рона «кормят» снегом близнецы и добрая половина слизеринцев-первокурсников. Достал он их видимо.

Дети всегда остаются детьми, их можно заставить вести себя согласно принятым в семье правилам, можно заставить носить маски, но они в большей степени, чем взрослые способны принять изменения и открыться.

Возвращались в зал все мокрые, но необыкновенно довольные, смешанной толпой. Только в холле начали разделяться, собираясь в группы, и расходится по своим гостиным. Сушится, греться, после — обед.

Тогда-то Гарри по принципу «Куй железо пока горячо» начал усердно доносить до Гермионы простую истину о том, что делу время потехе час. И что одной работой сыт не будешь и развлекаться тоже надо. Снежные баталии на несколько недель превратились в излюбленное времяпровождение. Старшеклассникам Ревейнкло, правда, банального закидывания других снежками не хватило, они, подключив к процессу профессора Флитвика, создали для своего факультета очаровательную снежную крепость и начали позиционную войну, методично закидывая снежными снарядами пытающихся занять крепость барсуков, те в свою очередь тоже не пасли задних, крепость не создали, но придумали снежные пушки.

Немного понаблюдав за организованным наступлением и войной двух факультетов, слизеринцы тоже создали крепость. Роль их противников приняли на себя, не без удовольствия, гриффиндорцы. Правда, получать снежками из-за снежных стен было больно и не интересно, поэтому львята обсадили вместо крепости зеленознаменных, своего декана, после уговоров она согласилась научить старшекурсников трансфигурировать с картона и бумаги доспехи и дело пошло на лад.

Так попеременно сменяя друг друга в завоеванных, потом отвоеванных снова крепостях ребята скидывали межфакультетское напряжение. Постепенно игра стала приобретать продуманность, систематичность, бойцов вели в бой командиры, обороной крепости тоже командовал выбранный факультетом старшекурсник.

Пропала вражда между слизеринцами и гриффиндорцами, уступив место более мирному и честному соперничеству, чему не могла нарадоваться МакГонагалл. Снейп своего отношения к происходящему не показывал и был как всегда хмур. Но не препятствовал своим подопечным терять всю их аристократичность под градом снежков, и то ладно.

Внутри факультетов ребята сплотились еще больше, нормой стало обсуждение после ужина очередного сражения, из гостиной в это время слышался смех.

Сначала, когда к обсуждающим захват крепости Салазара, как ее прозвали слизеринца, присоединилась Гермиона первокурсники и некоторые второкурсники смотрели на нее так, словно в любой момент ожидали тирады о важности знаний и выполнения домашнего задания. Но девочка сдерживала свои порывы, следствием чего стало обращение к ней за помощью Невилла у которого что-то не ладилось с зельеварением, а так же Лаванды Браун. Позже, первокурсники привыкли делать домашнее задание не в одиночку, а все вместе, так и знаний больше в голове оставалось и оценки стали выше. Ну, само собой, и сдружились они все крепко между собой. За исключением, пожалуй, Рона Уизли. Тот учится выше необходимого категорично не желал, даже если изнывал от скуки, ведь соперника по шахматной игре не найти, когда все учат или читают.

Потом Гермионе и Дину Томасу пришла в голову гениальная идея, хоть и вышло все случайно. Просто однажды Гермиона вспомнила, что в свой чемодан положила не только учебники, но и пару своих любимых книжек, «Книгу Джунглей» и «Приключение Родрика Рэндома». Достав первую, она принялась ее перечитывать и за этим занятием девочку застал Дин Томас. Через час спорящих Дина и Гермиону развели по разным углам и естественно принялись допытываться, что же такое произошло, что обычно спокойный Дин и тем более Гермиона, что была образчиком исполнения правил и норм, только что не подрались. Причина оказалась простой и банальной, Дин предпочитал детективы и «Книгу Джунглей» не считал стоящей внимания, никаких шпионов, тайных сделок, перестрелок, одни говорящие звери. Какое же удивление буквально отчеканилось на лицах двух гриффиндорцев, когда они поняли, что на факультете львят не нашлось человека, способного не то чтобы рассудить их спор, а вообще понять, о чем речь, кроме Гарри. Успокоив разбушевавшуюся не на шутку Гермиону, Гарри предложил ей познакомить однокурсников с маггловским творчеством. Так в гостиной Гриффиндора помимо всего прочего по выходным образовывался клуб читателей. Гермиона предпочитала литературу классиков, Дин Томас шпионские романы и детективы. Новшество сначала не привлекло много внимания, но позже заинтересованных стало больше.

Гермиона и Дин соперничали между собой, пытаясь привлечь большее количество слушателей, а потом снова едва не поссорились, когда решали, кому читать о приключениях Шерлока Холмса. Нашли компромисс и стали читать по очереди.

В таком ключе жизнь тянулась до конца марта. А потом школу охватила квидичная лихорадка. Скоро должен был состояться матч между командами Гриффиндора и Слизерина и найти в школе уголок, где бы ни было слышно споров на счет квидича и команд, было очень трудно. Разговоры не смолкали ни в Большом Зале, ни в гостиных, ни на уроках, что, правда, не очень нравилось профессорам, хоть и не мешало обсуждать этот же квиддич потом в учительской.

Все остальные темы словно исчезли.

Снег вокруг Хогвартса таял, уступая место сначала черным лоскуткам земли, а потом и молодой зеленой траве, деревья просыпались от зимнего сна, некоторые встречали весну цветением, другие распускали мягкие молодые листочки. Пели птицы. Гуляя возле Черного озера с трудом верилось, что еще буквально половину месяцы назад здесь были сугробы в человеческий рост. Выбравшись на прогулку в одиночку, что ему удалось не вдруг, а вследствие умело воплощенной в жизнь стратегии избегания, Гарри подумал, что в дружелюбии есть, по крайней мере, один недостаток, побыть одному наедине со своими мыслями удавалось только ночью. Или в туалете. Но, по понятным причинам, там на время необходимое чтобы обдумать все что нужно, задерживаться нельзя было, в ванной комнате на втором этаже Плакса Миртл умудрялась с успехом заменять шум гостиной Гриффиндора, а ночью Гарри спал, так как бессонница ретировалась, проиграв детскому организму, что настойчиво требовал хоть иногда терять сознание при касании к подушке.

Степенным, медленным шагом, вдыхая теплый, пахнущий землей и сыростью воздух, Гарри прогуливался возле озера и размышлял. Он уже успел провести некоторые манипуляции с философским камнем в Выручай комнате, пожертвовав ради этого ночь.

Камень оказался еще сильнее и обладал рядом свойств, о которых Гарри и не догадывался, потому как в книжках реликвия только упоминалась и нигде не описывался даже ее внешний вид. Мало того, что он успешно экранировал магию любого типа, по крайней мере ту, которую знал и применил к нему гриффиндорец, так еще и гасил ее всплески.

Такую реликвию отдавать Гарри было не с руки, хотя он понимал, что это превращало его в вора. Но Фламель и так опростоволосился, когда согласился поучаствовать хоть и косвенно в проделках директора, еще и отдать ему свое самое гениальное изобретение, не озаботившись как следует его безопасностью, а поверив на слово Дамблдору. Отец Гарри в свое время повторил ту же ошибку, и результатом стало два могильных холмика и гибельный виток истории. Так что Фламелю еще повезло, что отделается камнем. О том, что без эликсира жизни, основным компонентом которого являлась растертая в пыль частичка камня, алхимик умрет, Гарри предпочел не думать.

Кроме того, он удачно выполнил задачу по сплочению факультета. Да и злобных выпадов в сторону слизеринцев и ответов от них же стало много меньше. Правда, перед первым матчем, напряжение было, но такое же присутствовало между любыми соперниками.

А так же на время отвадил Дамблдора и Рона Уизли. Второй начал сильно доставать Гарри своей настойчивостью. И не было бы ничего страшного в том, что он желал подружиться с Мальчиком-Который-Выжил, но вот проблемка имелась у Уизли младшего. Стоило ему оказаться рядом с Гарри, так он сразу же начинал всем своим видом показывать, что только он единственный имеет право быть рядом с героем магического мира и требовал к себе от этого самого героя максимум внимания. Ни с кем другим больше 5 минут даже поговорить не удавалось, все пространство занималось Роном, что заставляло думать о наличии в его потомках морской рыбы ежа. Та тоже с виду маленькая, а чуть что-то так раздувается в добрый шар. Еще и с колючками.

Странно, Гарри не мог ответить себе на вопрос, а виноват ли был Рон в том, что в прошлой жизни у Избранного друзей не было? Или просто сам Гарри слишком концентрировался на том, как его видят другие, а Рон просто играл роль верное оруженосца? Хотя если подумать, не очень-то и верного. Вспомнить четвертый курс, поиски крестражей. Словно Рон был рядом только тогда, когда в блистательности Гарри никто и так не сомневался, а стоило сияющей звезде Избранного зайти за тучку очередных неприятностей, как младший Уизли ограничивал свое вмешательство. Исключением, пожалуй, мог стать пятый курс и гонения Министерством. Может слишком свежа была ошибка с Тремудрым Турниром и Рон решил ждать до того момента как поражение Гарри станет совсем очевидным. Или же Поттер сейчас просто грузил свои мозги совсем ненужными размышлениями. Стоит просто показать Рону, что внимание не принадлежит одному ему, да и вообще общаться больше с Гермионой и Невиллом, и Уизли сам не захочет находиться в такой компании, где беседы не ведутся только о квидиче или о шахматах, да и не к нему обращаются, а ведут общий разговор. Как бы он его поддерживал, если тем для разговоров у него две, ну максимум три.

Гарри так задумался, что не особо следил за тем, куда идет. И ноги привели его к квиддичному полю. Лениво трепыхались на ветру холсты на трибунах, крашенные в факультетские цвета, блестели кольца. А сердце сжалось, когда он вспомнил, сколько всего произошло здесь.. Первый полет, от которого захватывало дух, первый матч и пойманный снитч. Гарри усмехнулся, Квирелл тогда сильно рисковал, колдуя в учительской ложе, но никто ничего не заметил, досталось Снейпу. А вот игры третьего курса заставили вздрогнуть, дементоры умеют навевать неприятные воспоминания, даже когда сами являются частью воспоминаний. Правда мысль о том, что тогда кубок команда все-таки выиграла, заставила улыбнуться. Потом лабиринт, возрождение Волдеморта, смерть Седрика, хоть убили его за много миль отсюда, именно с этого поля он сделал свой шаг навстречу смерти. Запрет на полеты на пятом курсе, он тогда был готов разорвать Амбридж голыми руками, как лягушку.

А потом значок капитана и отбор в команду... Приевшаяся песенка «Уизли — наш король» зазвучала в голове так ясно, что Гарри оглянулся, чтобы удостоверится, что на стадионе не сидит, наблюдая за матчем, махая красными флагами, подпрыгивая и выкрикивая имена членов команды, факультет Годрика Гриффиндора в полном составе. Но на стадионе сейчас играл только ветер. Хотя.... На трибуне Гарри увидел кого-то, заинтересовавшись, кто же гуляет в одиночестве, подошел ближе.

Вот так-так.. Малфой своей личной белобрысой персоной. Задумано смотрящий вдаль. Хоть картину пиши с него. Недолго раздумывая, Поттер бесцеремонно подошел и уселся рядом. Надо отдать должное отпрыску рода Малфоев, свое удивление он никак не выразил. Но удивился. Тут и к бабке не ходи. Гарри конечно, заклятым врагом для Драко лично не был, но предрассудки дело крепкое. А как раз в таком вот возрасте большинство стереотипов и укореняются в неискушенных младенческих душах. Можно было быть уверенным, что все предвзятости, что витали в семье бывшего Пожирателя Смерти, Драко впитал в себя как губка. И искренне считает эти самые предрассудки своими мыслями и будет их отстаивать, а любое направленное против них действие зачтется в личные оскорбления.

А потом как вырастет, да разберется, то схватится за голову. Впрочем, все равно продолжит жить как раньше, по инерции оно ведь всяко проще, чем самому.

— Что ты тут делаешь, Поттер? — совсем не приветливо встретил гриффиндорца Драко и на всякий случай даже отодвинулся от него.

— Ты не слишком рад меня видеть, Малфой, — в тон ему ответил Гарри.

— А что должен был?

— Ну, я думал, что после прекрасной совместной прогулки ты перестанешь дуться, ведь было замечательно, — протянул черноволосый парень.

Слизеринца малость передернуло от воспоминаний этой самой милой прогулки.

— Я тут гулял, воздухом свежим дышал, смотрю, на трибунах сидит, страдает кто-то.

— Сам ты страдаешь, я вовсе не...

— Ну тогда сидит на трибунах кто-то, придумывает злодейский план по захвату кухонь Хогварста, — внешне серьезный Гарри едва сдерживался от смеха.

— Поттер! Иди куда шел.

— Хорошо, хорошо, уже ухожу.

Но Гарри не успел даже развернуться.

— Постой, Поттер, что такое пистолет?

«Ого, он даже это запомнил. Ничего себе», — мысленно похлопал Гарри, но вслух сказал:

— Такое изобретение, маггловское, стреляет пулями.

— То есть стреляет?

— Пушку видел, что хаффлпафцы зимой смастерили?

— Видел, но причем тут пистолет.

— Не перебивай, так вот пистолет конечно меньше по размеру, одной рукой держать можно, но работает по той же схеме. Есть заряд, нажимается на крючок специальный и заряд выстреливается.

— И это может кому-то навредить? — недоверчиво посмотрел Малфой.

— Заряд делают с железа. Он пробивает даже металлические доспехи. Пистолетный конечно может и не все, но вот автоматный да.

— А что такое автомат? — снова поинтересовался слизеринец.

Гарри вздохнул, такое ощущение, что его в Средневековье перенесли.

— Большой пистолет. Стреляет быстрее. Кстати, магические щиты физическим предметам не преграда. А магглы еще такие машины придумали, которые стреляют зарядами с меня величиной. А тои больше есть. Ракеты, например. Или бомбы, что самолет скидывает.

Малфой не решился спрашивать непонятные слова, только больше нахмурился. Видно осознание того, что палочка не такая идеальная защита как он предполагал, было неприятным.

— А теперь, подумай, Малфой, что у магглов полиция, ну вроде наших авторов вооружены такими пистолетами и автоматами и еще такими штуками, что вроде оглушающего, коснулся кожи таким и все, могут с тобой все что угодно делать, а силы сопротивляться не будет, а еще у них армия есть. Там и машины, что заряды кидают и ракеты, и летяющие по воздуху железные птицы, что скидывают на головы врагов бомбы, а если одна такая разлетится, то убивает все вокруг. А магглов больше чем магов. И они сейчас смогли все по-своему создать, обойдя невозможность колдовать. Например, машины, чтобы тяжести переносить или перевозить, холодильники, чтобы сохранять продукты свежими. Или вот, например, ты музыку часто слушаешь?

— Когда балл какой-то или прием устраиваем, нанимают оркестр, — ответил слизеринец.

— А магглы придумали способ музыку записать. У потом прослушивать запись. И не надо каждый раз оркестр нанимать. Да и не только оркестр. Куча всякой музыки придумали.

— Тебя послушать так у них вообще замечательный мир, — буркнул Малфой, — да только тогда, зачем им столько способов, чтобы убить кого-то?

— У них ведь тоже войны бывают. Появляется какой-то один человек, который считает нужным убить миллионы других ради какой-то своей идеи. Или там государства не поделят между собой остров, землю какую-то. Все и у магов так же.

-Если так все идеально, то чего же эти грязно.. Маглорожденные слетаются к нам как мухи на мед?

— А чем тебе маглорожденные не угодили?

— Как чем? Приходят в наш мир, приносят свои порядки, старых не придерживаются, все по своему воротят.

— А что чтобы магом быть обязательно надо каким-то законам следовать? Я-то наивно думал, что маг он с рождения обладает даром к волшебству и больше ничего, кроме как в секрете его держать от обычных людей не обязан.

Вот тут Малфой и не нашелся что ответить. И вообще отвел взгляд и посмотрел на поле.

— Слушай, а ты не о полетах на метле тут мечтал, — высказал свою догадку Гарри, потому, как дернулись кончики губ Малфоя, можно было предположить, что попали слова в точку,— никогда бы не подумал, что ты такой мечтатель.

— Только попробуй кому-нибудь рассказать, — не совсем уверенно пригрозил Драко.

— И не собирался. Твое дело. Мне летать тоже понравилось. И вообще пойду я в замок.

Ответа не последовали и Гарри развернувшись, удалился. Уже подходя к замку, хорошенько посмеялся над этим разговором. Тысячи раз, еще в прошлой жизни, он себе представлял, как можно было показать фанатикам идей Волдеморта правду и вообще как изменить их взгляды, а в итоге это было похоже на разговор глухого с немым. Прежде чем разуверять магов в их предубеждениях, надо бы им сначала толковый словарь подарить. Даже смешно, что одиннадцатилетний ребенок может не знать о танках, автоматах и музыкальных записях. Гарри побоялся даже произносить такие слова как электричество, пылесос или компьютер. А то бы до ночи объяснял, что это простейшими словами и жестами. Но надежда переубедить Драко и возможно даже показать ему все прелести мира обычных людей, сдаваться не собиралась.

Глава 6. Все только в нашей голове

Раба влекут нажива и слава, свободную душу — любовь и истина. (с)

Квирелл метался по своей комнате как загнанный в угол зверь. Он крепко ухватился руками за голову, так что ногти впились в кожу, словно бы пытался сорвать с себя своё же лицо. Ужасная боль разрывала тщедушное тело профессора, боль не только физическая, но и ментальная, душевная боль. Если кратко описать жизнь профессора ЗОТИ с того момента, как он вернулся из своего путешествия по Албании, то достаточно было несколько слов — постоянная боль, мучения и страх. Потому что из лесов отсталой страны он привез не артефакты, которые мечтал найти, не убитого им ужасного зверя или какое-то магическое существо, что помогло бы ему повысить свой авторитет в научных кругах, а Лорда Волдеморта. Вернее, то чем он стал после своего поражения в Годриковой Впадине: безликую, бестелесную тень, которую можно было назвать эссенцией злобы.

И случилось это по собственной непростительной глупости профессора, что он прекрасно осознавал.Часть души Волдеморта, истерзанная его экспериментами в области Тёмной Магии, Магии Крови и Хаоса, давно потеряла остатки человечности, но тем не менее способность мыслить, планировать и управлять сохранила, как и способность контролировать того, кто стал ей слугой. То есть Квирелла. Все началось со случайности. Квиринус уже собирался возвращаться в Британию, собирал свои вещи и мысленно проклинал весь мир. Он поехал в Албанию, чтобы доказать, на что способен, чтобы прекратились насмешки в его сторону от коллег из Министерства Магии.

С детства Квирелл отличался от ровесников: тихий, субтильный мечтатель, не способный пробежать даже двадцати ярдов, чтобы не начать задыхаться. Долгая болезнь в раннем возрасте лишила его возможности играть с другими детьми, развиваться. Вместо этого он полюбил чтение и почти не расставался с книгами. Придуманные миры, приключения мужественных и храбрых героев — всё это казалось более красочным, более интересным, чем реальность, которая скалилась к нему издёвками старших и смехом в спину, сопровождавшим мальчика везде. Всё это, а также непростая ситуация в семье, привело к тому, что Квирелл ушел в себя и в книги с головой, потеряв связь с реальностью. Первое проявление магических способностей у него произошло в девять лет, когда в школе у Квиринуса старшеклассники отобрали книгу и начали играть ей в футбол. Это зрелище вызвало у мальчика волну ненависти, обидчики разлетелись в разные стороны. Растерянная директриса вызвала родителей Квирелла.

Его мама была маглой, работала в больнице медсестрой, тогда как отец был министерским работником и довольно неплохим магом. Именно он дал сыну имя, сохраняя магические традиции, но довольно скоро потерял к ребенку интерес, так как Квиринус не показывал наличие каких-либо магических сил. С тех пор Квирелл-старший в семейной жизни присутствовал скорее по инерции или привычке, никакого удовольствия от этого не получая, и с головой ушел в свои исследования. Отношения с женой охладели, а маленький Квиринус испытывал перед отцом страх, как перед чем-то недосяжным, и чувство вины. Новость о том, что у мальчика проявились способности мага, удивила старшего Квирелла, но не вернула в семью ни тепла, ни счастья. Сын по-прежнему боялся отца, пытаясь всеми силами избежать его внимания. Письмо из Хогвартса подарило Квиринусу надежду, что его жизнь изменится. Но школьники-маги на проверку оказались такими же, как и маглы. Тихоня-книгочей и здесь оказался высмеянным и никому не нужным. Друзей у него не было. Семь безрадостных лет и выпуск. Затем работа клерком в Министерстве. Потом перевод в архивы Министерства. В тот период Квирелл увлёкся теоретическими исследованиями, и решившись показать свои наработки одному из сотрудников научного отдела, был переведён к нему ассистентом.

Это вызвало зависть у других научных работников, так как на место ассистента претендовали многие. Началась травля. Не выдержав, Квирелл уговорил начальника ответить на приглашение албанского ученого, который писал о странных очагах тёмной энергии в лесах на севере страны, и послать к нему именно Квиринуса. С некоторым удивлением начальник согласился, и Квирелл отправился в Албанию. Маленькая, отсталая страна, где в то время была очень неспокойная политическая обстановка, как ни странно, понравилась молодому ученому. Он с жаром принялся за предложенные исследования. Но с каждым днём его надежды совершить открытие и найти что-то уникальное таяли. Отчёты, которые горе-исследователь отправлял в научный отдел, не радовали начальство и, наконец, его отозвали. И вот, собирая вещи, Квирелл уже представлял себе ухмылки других учёных, недовольство начальника, понижение в должности. Беда никогда не приходит одна. Вдобавок ко всему, машина, что должна была отвезти Квирелла в столицу, где его ждал международный порт-ключ, не приехала. Хозяин дома посоветовал идти к ближайшей железнодорожной станции и сесть на поезд. Квирелл вынужден был последовать совету, так как боялся опоздать к оговоренному времени, а аппарировать он не мог: из-за непрекращающихся военных действий в стране, как между маглами, так и между разными группировками магов, аппарировать было запрещено. За этим следила целая группа местных авроров, по крайней мере в тех областях, где более-менее определилась власть.

Показанная албанцем дорога оказалась обычной тропинкой через лес, одежда скоро покрылась пылью, настроение окончательно упало. Квирелл даже не заметил, что тропинка раздваивается, и пошел совершенно не в ту сторону. Когда спустя три часа не было даже намёка на посёлок и станцию, мужчина понял, что заблудился. Более того, он забрался в самую чащу леса. Пение птиц внезапно стихло, повеял холодный ветер, что было более чем странно для жаркого летнего дня на Балканском полуострове.В сознании Квирелла вдруг раздался тихий шёпот, более похожий на шипение змеи.— Квиринус-с-с Квирел-л.Мужчина резко обернулся и успел заметить странную чёрную тень, промелькнувшую между деревьями. Выхватив волшебную палочку, Квирелл начал медленно отступать, пока не уперся спиной в какое-то дерево.— Кто здесь? Покажитесь!Ответом ему стал смех, от которого кровь стыла в жилах.— Я здес-с-сь. Я тот, кому ты поклонишься, Квиринус Квирелл. Я тот, кто поможет тебе исполнить твои желания. Я здес-с-сь. Моё имя — Лорд Волдеморт.Услышав это имя, Квирелл побледнел. Казалось ещё немного, и он просто потеряет сознание: палочка в его руках тряслась, зрачки расширились так, что глаза казались двумя чёрными провалами, наполненными животным страхом. Мало кто в Британии решался даже шёпотом произнести имя самого ужасного волшебника, маги пугали детей страшными историями о деяниях Того-Кого-Нельзя-Называть. — Страх тебе не поможет, Квиринус Квирелл, хотя мне нравитс-с-ся, что одно моё имя вызывает этот страх, — продолжал голос, — но кроме страха в твоих глазах я вижу что-то ещё. Амбиции. Желание стать выше остальных. Мне это нравитс-с-ся. Мне нужны такие с-соратники, Квиринус Квирелл. Желающие подняться выш-ш-ш-е. Я могу помочь тебе.

Последние слова соединились с возникшей в мыслях картинкой: он, Квирелл, в окружении самых видных деятелей магического сообщества, его начальник буквально преклоняется перед ним, все произносят его имя с уважением, смотрят на него, как на героя. Это было так... Желаемо. Он станет таким же сильным, как герои книг. Отец будет ненавидеть себя, что так плохо относился к сыну. Коллеги будут просить прощения за насмешки — придет время и они будут зависеть от него.— Видиш-ш-шь, — прошептал голос, — чего мы могли бы достичь вмес-с-те... — Это... Это правда? Я могу стать таким? — пересохшими губами произнёс Квирелл.— Да. Только нужно чтобы ты кое-что сделал.— Что именно? — Пока я только тень, тень себя прошлого. Мне не выжить в мире людей, эманации магического поля будут убивать меня. Чтобы вернуться, мне нужно вселиться в кого-то. В кого-то, кто бы дал мне место в своем сознании. Если ты сделаешь это и поможешь мне возродится, я награжу тебя, — голос искушал, снова и снова посылая картинки удивительного будущего Квирелла.

И тот согласился. На мгновение тени собрались вокруг него, а потом пришла боль. Суставы выворачивало наизнанку, в груди горело, словно он выпил жидкого огня, кожа на лице стала жидкой как воск и пузырилась. Крик следовал за криком, но никто не слышал. Закончилось всё внезапно. Пот катился градом, зубы выстукивали бешеную чечетку, руки и ноги дрожали от страшного напряжения. — Ч-ч-что произ-з-зошло? — едва смог выговорить Квирелл. Ответа не было, и мужчина было подумал, что всё это ему приснилось, что он просто задремал под деревом. Но тут его руки коснулись головы. Волос не было. Вместо этого под пальцами ощущались бугры. Которые вдруг зашевелились, и возле самого уха раздался всё тот же змеиный шёпот.— Вселение потребовало больш-ше сил, чем я предполагал. Теперь мы едины...

Сначала Волдеморт был тих, его шепот касался мыслей Квирелла редко, и это не приносило боли. Тёмный Лорд даже заискивал перед слугой, понимая, насколько зависим, пока не укрепилась их связь. Квирелл принимал такое отношение как должное и совершенно не заметил, как превратился в раба. Господин заставлял его делать то, что казалось сумасшествием. Тёмные обряды следовали один за другим. Но что-то шло не так, и Волдеморт не мог стать достаточно сильным, чтобы в нормальном обличии покинуть тело Квирелла. Он бесновался, каждая неудача заканчивалась наказанием для Квиринуса. На его душе как прыщ, как ужасная опухоль, вцепившись всеми силами, сидело то, что называло себя Лордом Волдемортом, и не было больше никакой возможности избавиться от этого нароста. Волдеморт не давал ни минуты покоя, сводил с ума своим шепотом, своими дьявольскими планами. И это когда он ещё был просто раздражен. Но сейчас эта дрянь бесилась, гневалась, вызывая в мозгу Квирелла не просто боль, но ещё и транслируя ужасные картины из своих воспоминаний, пытки людей, детей, череды убийств. Таким образом Волдеморт наказывал своего нерадивого слугу. Квирелл не мог позволить себе даже свободно мыслить, так как весь его внутренний мир контролировался Волдемортом, и стоило хотя бы на секунду подумать о чём-то, что могло бы не понравиться Тёмному Лорду, как каждая клетка тела отзывалась болью.

Ему удалось вернуться в Британию, послать начальнику в Министерство заявление об увольнении, а затем, скрывшись в наёмной комнате в Лютном переулке, начать поиск путей к возрождению господина. Так прошло несколько месяцев, без видимых успехов. Пока на глаза не попалась заметка в Ежедневном Пророке, гласившая, что школа магии и волшебства «Хогвартс» ищет преподавателя Защиты от Тёмных Искусств. — То, что надо, — зловеще рассмеялся Волдеморт.— Мне нужно устроиться на работу в школу? — не совсем понимающе переспросил Квирелл. Ради разнообразия он даже не был наказан за такую, по мнению Волдеморта, дерзость. И даже получил ответ.— Запретный Лес. Там сейчас единственная и доступная популяция единорогов. Мне нужна их кровь. Она поможет мне собрать силы. Я не думал над этим вариантом, так как не знал как достать ее, но теперь, когда Запретный лес рядом будет...— Кровь един-норога? — слегка заикнулся от неожиданности Квирелл, — но...— Достаточно, — прошипел Волдеморт и послал болевой импульс, — кстати, мне в голову пришла замечательная идея: на собеседовании тебе нужно создать образ трусливого и не очень сильного волшебника. В будущем это поможет тебе отвести подозрения, если смерти единорогов будут замечены. Пиши письмо Дамблдору.

Квирелл поторопился выполнить приказ: от волнения он поставил несколько клякс, да и строчки не были ровны и красивы. Ответ школьная сова принесла уже на следующий день с просьбой явиться на собеседование к директору школы. Во время своей учебы Квирелл ни разу не был в кабинете директора. А вот у Волдеморта вид этого места вызвал злость. Впрочем, почти все вызывали злость у Тёмного Лорда, а что не вызывало злость, то неизменно влекло за собой ярость. Но на этот раз он смог остановить своё желание причинять боль, так как слуге надо было сыграть свою роль убедительно. Иначе их план рухнет. — Добрый день, мистер Квирелл. — Добрый д-день, директор, — мужчина пытался, как мог, вызвать впечатление испуганного человека. Дамблдор сидел за своим рабочим столом и смотрел как Квирелл, пытаясь справиться с неловкостью и смущением, садился на стул напротив. Судя по сочувствующей улыбке, игра Квиринусу удалась, по крайней мере сначала. — Итак, вы желаете занять место профессора по защите от тёмных сил. И я не могу не поинтересоваться, чем вызвано такое желание? Ответ на этот вопрос был отрепетирован заранее. — Я не смог работать в Министерстве после своего п-проваленного задания, — Квирелл опустил глаза, словно бы ему стало стыдно перед великим волшебником, — я недостаточно сильный маг, сэр, чтобы заниматься практическими асп-пектами магии, и после неудачи меня не восп-п-принимают серьёзно в научных кругах, — казалось, ещё немного, и у Квирелла начнут трястись губы, а из глаз потекут слезы. Дамблдор поспешил утешить сидящего перед ним учёного-неудачника, на что и было рассчитано. Также, невооружённым взглядом было видно, что директор был рад, что хоть кто-то решился занять эту должность, про которую ходили плохие слухи с тех пор, как в ней было отказано Волдеморту, тогда ещё не ставшему ужасом всего магического населения Британии, но бывшему уже явно не на светлой стороне, а посему, после отказа, наславшему, как говорили злые языки, проклятие на должность профессора ЗОТИ. — Я помню, что в школе вы отлично учились, мистер Квирелл, и также, несмотря на ваши слова, я думаю, у вас хватит сил преподавать детям — и делать это на достаточном уровне.

Квиринус закивал головой и подался вперёд, ловя каждое слово Дамблдора. — Вот контракт на должность профессора, прочтите его внимательно, и если вас всё устраивает, подпишите, — директор протянул лист пергамента. Квирелл ухватил его с таким выражением лица, с каким возможно хватался бы за протянутую руку утопающий, если бы кому-то пришло в голову запечатлеть подобное. Это вызвало у директора очередную улыбку.

Контракт включал в себя разные организационные мелочи, параграфы о правилах и окладе. Был и пункт, согласно которому, учителю запрещалось вредить ученикам и школе. Магический контракт обязывал действительно выполнять все указанные обязательства. Рука Квирелла дрогнула, когда он достал перо из чернильницы, и на столе расплылось чернильное пятно. Дамблдор снисходительно сказал:— Не переживайте так, мальчик мой, это ведь стандартная процедура. «Подписывай, болван, такой контракт сдержит только того, кто хочет его выполнять» — зашипел в голове Волдеморт. И вот, неровная, маленькая роспись уже стоит и выглядит жалко по сравнению с каллиграфическим почерком Минервы МакГонагалл, которая и писала этот контракт. Взмах палочкой директора, и пергамент разделился надвое. Одну копию Дамблдор отдал Квиреллу, а другую оставил на столе. — Ну вот, профессор Квирелл. Ваши комнаты будут готовы завтра, за месяц до начала учебного года вы должны появиться в замке, но никто не запрещает вам появиться тут и раньше, на случай если у вас есть какие-то затруднения. Часть денег поступит к вам на счет в банке. — Спасибо, директор, сэр. Я могу идти? — Да, конечно, мальчик мой, — Дамблдор улыбнулся.

Как только Квирелл аппарировал в убежище из Хогсмида, Волдеморт перестал сдерживаться, и до вечера Квиринус едва мог передвигаться от ломящей боли во всем теле. Господин был ещё более зол, чем обычно. Постой, он только что сказал «Господин»? Они переехали в замок на следующий же день. А ночью, припадая губами к открытой ране на боку величественного единорога, Квирелл понял, что это его конец. И никогда больше он не будет свободен. Теперь он раб Волдеморта. И остаться в живых для него будет возможно только если это будет выгодно Господину. Благо, что Волдеморт размышлений слуги не слышал. Кровь единорога делала свое дело, и осколок души Лорда находился словно в беспамятстве.Тело убитого единорога было уничтожено после того, как Квирелл сцедил всю кровь. Этого хватит на три раза, а потом снова придется возвращаться в Запретный лес и убивать. Ближе к концу июля, в школе один за одним появлялись преподаватели из тех, кто не жил тут постоянно, вроде Дамблдора, МакГонагалл и Снейпа. С заместителем директора у Квирелла установились вполне нейтральные отношения, Снейп в первую же встречу злобно зыркнул на коллегу и даже не поздоровался. Дамблдор вёл себя со всеми одинаково, словно добрый дедушка.

А потом Квирелл случайно подслушал разговор директора и Хагрида, когда возвращался из Запретного леса. Разговор касался очень важного задания, которое должен был выполнить лесничий 31 июля. А именно, забрать из банка на Косой Аллее Философский Камень. Квиреллу сначала подумалось, что он ослышался. Но, несмотря на то, что разговор, видимо, подходил к концу, ошибки быть не могло. Директор каким-то образом заполучил Камень и поместил его в одном из сейфов Гринготтса. Но теперь, по словам бородатого пенька, пора было перевести камень в Хогвартс, где он будет в большей безопасности до той поры, пока не придёт время возвратить его хозяину.

Этот разговор вызвал бурю в голове у Квирелла. Волдеморт ликовал. Философский Камень был самой простой дорогой до самого желаемого — нового тела и бессмертия. Всё что остается — проследить за Хагридом и украсть камень. Тупой великан даже не поймёт, что произошло. Таскаться за лесничим целый день не было никакого желания, и поразмыслив, Квирелл расположился в Дырявом Котле: чтобы пройти на Косую Аллею, Хагрид появится здесь. Ожидание затянулось. Было уже близко к полудню, когда дверь в непрезентабельный кабачок открылась, и на пороге возник Хагрид. Едва втиснувшись в дверной проём, и то боком и с третьей попытки, бородатый подошёл к стойке, толкая перед собой худого черноволосого мальчишку в оборванной одежде и очках-велосипедах. — ... помогаю Гарри Поттеру с покупками. — донеслась до ушей Квирелла последняя фраза великана. Тут голову охватило словно огнём. Квирелл едва в три погибели не скрутился, схватившись за лицо. Волдеморт, услышав это имя, устроил в голове слуги филиал Ада. К счастью, все посетители Дырявого Котла рванулись к знаменитости, и на профессора никто не обратил внимания. Вскоре Лорд прекратил пытку, и Квирелл получил приказ подойти ближе, что и сделал, хотя дрожащие ноги никак не хотели преодолеть расстояние в пять шагов. Ублюдок Поттеров, самое мягкое из всех слов, которые выкрикивал в голове Волдеморт, выглядел как-то... Бедно... Одежда была на несколько размеров больше, очки перемотаны липкой лентой, на скуле едва видный, давнишний синяк, зелёные глаза испуганно и непонимающе смотрели на толпу людей, что толкались, хлопали мальчика по плечам, наперебой говорили что-то, трясли ему руку. Квиреллу удалось пробиться совсем близко, и Хагрид заметил его. — Профессор Квирелл! — представил его Хагрид. — Гарри, профессор Квирелл — один из твоих будущих преподавателей.— П-п-поттер! — произнёс, заикаясь, профессор Квирелл и схватил Гарри за руку. — Н-не могу п-пе-редать, насколько я п-польщён встречей с вами.— Какой раздел магии вы преподаете, профессор Квирелл?— Защита от Т-т-тёмных Искусств, — пробормотал Квирелл с таким видом, словно ему не нравилось то, что он сказал. — Н-не то чтобы вам это было н-нужно, верно, П-п-поттер? — Профессор нервно рассмеялся. — Как я п-понимаю, вы решили п-при-обрести всё н-необходимое для школы? А мне н-нуж-на новая к-книга о вампирах, — сказав первое, что на ум пришло, Квирелл поспешил уйти за свой столик. Правда, он не мог не заметить странного взгляда Поттера, направленного ему вслед. Но не обратил внимания. Вскоре Хагрид с Поттером покинули Дырявый Котёл, выйдя на задний двор. Немного подождав, Квирелл последовал за ними. Естественно, сначала великан повёл мальчишку в банк. Накинув на себя чары иллюзии, профессор последовал за ними. Когда Хагрид начал ломать комедию с «сами-знаете-чем в сейфе сами-знаете-каком», Волдеморт засмеялся. По правде сказать, смех этот пугал ещё больше, чем ярость, но всё же боли за ним не следовало. Последовал приказ уходить. Квирелл ничего не понимал. Почему Господин отказался от идеи подкараулить великана, убить и отнять камень? Почему не приказал убить и мальчишку, ведь тот совершенно беззащитен? Но другого выбора, кроме как повиноваться, у мужчины не было.На следующее утро его, возле комнат в школе, ждала МакГонагалл. Она выглядела как-то странно. Но Квиреллу было не до анализа состояния коллег. Ночью он снова был вынужден идти в Запретный лес, и кроме того, Волдеморт время от времени возвращался к встрече с заклятым врагом и устраивал концерт на нервах Квирелла.— Профессор, — слегка сердито произнесла МакГонагалл, — Идёмте, учителя и директор уже собрались в учительской. Действительно, за длинным столом в кабинете уже сидели Флитвик, Снейп, ещё более мрачный, чем обычно, директор и профессор Стебль. Других не было и похоже, что ждали только Квирелла.Директор подождал, когда появившиеся коллеги сядут и, покашляв, начал: — Я собрал вас всех здесь, потому что Ховартсу нужна ваша помощь. Со вчерашнего дня в школе будет помещена особая реликвия, и ей нужна соответственная защита. Вы спросите меня, почему я не могу сделать эту защиту? Я отвечу. Предмет, отданный нам на хранение, необычайно важен. За ним ведётся охота, и неразумно будет, чтобы знание хранилось в голове одного человека. Каждый из вас придумает одно звено защиты и установит её. Каждый, пользуясь тем, что предлагает его предмет.«Это ещё что за представление» — заинтересованно прошипел Волдеморт, а через пару минут в голове снова раздался его ужасающий смех, — «Дамблдор — старый идиот, если думает, что эта, с позволения сказать, «защита» продержится против сильного мага. Шахматы, летающие ключи и растение? Правда, не понятно, что Снейп сделает... Но всё равно, такое ощущение, что это всё задумано для какого-то спектакля директора. »«Что мне делать, Господин?»«Предложи запустить тролля» — ехидно произнёс Волдеморт.

Защиту устанавливали в подземелье, поочередно. Квирелл с легкостью добыл горного тролля, на которого были наложены чары стазиса. Потом тупое животное было помещено в одну из комнат. Так и не удалось узнать, что за защиту предложил Снейп. Защита его разума не поддавалась даже натиску Волдеморта. Что самое удивительное, профессор зельеварения тоже пробовал пробить блок Квирелла, и когда ему это не удалось, завел разговор об окклюменции. Так что был шанс со временем вытянуть у Снейпа информацию.

Всё шло своим чередом. Первого сентября не произошло ничего выходящего из рамок. Поттер предсказуемо попал на Гриффиндор. Что касается работы преподавателем, то дети оказались ещё более ужасными созданиями, чем во времена обучения Квирелла, и уроки сводились обычно к тому, что он, нарочно заикаясь, диктовал им параграф учебника слово в слово, наблюдая за гримасами на их лицах. Он и сам изменился. Начал желать проклясть всех, кто поднимал на него глаза. Его больше ничего не радовало, не удивляло. Всё свелось к исполнениям пожеланий Волдеморта и вылазкам в Запретный Лес. Пытался он проникнуть и в коридор на третьем этаже, но потерпел неудачу. Там постоянно дежурил Филч, и была такая сеть охранных чар, что не снять за час.

Время пришло на Хэллоуин. Пустив тролля в подземелье, Квирелл поднял переполох и предпринял вторую попытку проникновения. Она тоже оказалась неудачной. Проявился ещё один элемент защиты — трёхголовая собака. Едва спасшись от огромных клыков, выдержав пытку из-за провала, Квирелл попробовал найти способ обмануть собаку. И нашел. Хагрид оказался ещё тупее, чем он думал, и по пьяни выболтал секрет цербера. Правда пришлось отдать этому придурку яйцо дракона, подслушав разговор лесника с профессором Кетлберном. Хорошо что хоть добыть такое не составило труда, обычная контрабанда. Всегда есть люди, которые желают получить запрещенное законом, а так же люди, для которых эти желания источник прибыли. А где заходит речь о деньгах, особенно о больших деньгах, там совершенно забывают о законе. И находят способ его обойти.

Но после Хэллоуина защиту коридора усилили, и проникнуть туда стало ещё труднее. Кроме того, Снейп стал буквально преследовать Квирелла, и на Рождество, поймав ночью в коридоре, начал открыто угрожать. К счастью обошлось. Но была допущена ещё одна ошибка. В очередную прогулку по Запретному Лесу на профессора напали. И он не успел уничтожить тело единорога, которое нашли кентавры и сообщили Хагриду. Крови, что Квирелл собрал, не хватило надолго и ему снова пришлось идти в лес. На этот раз он сцедил больше. Но тело снова не успел уничтожить. Кентавры завели патрулирование, и один из патрулей заметил сверкающего мертвого зверя. К счастью, сам Квирелл сумел сбежать. А смерть единорогов перешла из разряда случайности, в разряд убийства. И Хагрид и кентавры искренне желали найти убийцу и наказать его. И лесник, по долгу службы, и конелюди, вообще по природе, знали Запретный лес, как свои пять пальцев.

Следующая вылазка в лес едва ли не стала фатальной. с ним еще белобрысый выплодок Малфоя-старшего, богатенького сноба. Сынок оказался весь в папашу, такой же трус, если дело доходило до его собственной жизни. И стоило ему завидеть темную фигуру, закутанную в плащ и склонившуюся над распростертым на земле единорогом, как он с визгом бросился прочь. А вот Поттер не сделал ни шагу. В тот момент, смотря на ненавистного ему ученика (каждый раз, после урока с первым курсом, Волдеморт наказывал своего слугу еще больнее) Квирелл почувствовал, как тело больше не слушается его. Он летел на Поттера, в голове слышалось шипение Волдеморта. А потом темнота. контроль над сознанием лопнул. подобно натянутой нитке. Очнулся он уже в своей комнате. Голова страшно болела, как и все тело. Волдеморт выливал всю свою злобу на слугу. Квирелл выл как загнанный в угол зверь.

После этого случая что-то изменилось. Он почувствовал отвращение к себе. К тому, что опять он слаб, опять над ним издеваются. Волдеморт больше ничего не обещал. Он вёл себя как хозяин в чужом теле. Когда Квирелл понял, что Тёмный Лорд может перехватывать его контроль над телом, ясное осознание посетило его мысли — он жив только потому, что у Волдеморта сил не хватает, чтобы удерживать контроль постоянно. А кровью единорога, он, Квиринус, только приближает момент своей смерти. Потому и магический контракт Волдеморта не испугал и помехой его планам не был. За всё будет платить недотепа Квирелл. За эти мысли он расплатился, как и в прошлые разы. Болью. Но в его голове родилась воспаленная идея. Страшная и внезапная. Волдеморт не видел ее. Он отключился, переваривая порцию крови. Квирелл впервые осознал, к чему привело его желание силы, желание доминировать и показать всем, что он не слаб и не ничтожен. Это желание стало его шагом к гибели. Приближающейся гибели. А вместе с ним всего мира, что он знал. Такой ненависти к себе, профессор никогда не испытывал. На алтарь собственным амбициям он поставил жизнь, смерть, боль. Не только свою. А тысяч людей. И за свое служение он ничего не получит, кроме смерти. И дай Бог, чтобы смерть была быстрой.

Странно. Он боялся, понимая, что продал себя. Поддался манипуляции. Он ничего не получит. Ничего. Это слово набатом билось в его голове, пульсировало в ушах, отдавало ноющей болью в сердце. Волдеморт вернулся. Но к тому времени Квирелл уже взял под контроль свои мысли и эмоции. Хотя они не покинули его, Тёмный Лорд не видел их. Уверенность во внезапном решении росла с каждым днем. Это случилось, когда с земли начал сходить снег. Крови двух единорогов хватило на такое время, и сегодня Квирелл должен был выпить последнюю порцию. Его дрожащие пальцы схватили черную бутыль. Он присосался к ней, как последний забулдыга. Словно глотки вязкой, терпкой жидкости могли вернуть время вспять. Сделав последний глоток, профессор откинулся на спинку кресла. Пот градом катился по его лицу. Волдеморт снова ушел.

— Время пришло, — почему-то в голос сказал Квирелл. Встав, он вышел из кабинета. В ушах пульсировало, он ничего не слышал, стук сердца затмевал всё. Только бы успеть. Вот и вход в Астрономическую башню. Здесь никого нет. Все дети во внутреннем дворике или возле Озера. Уроки как раз закончились. Все высчитано. Боже, эти ступеньки кажутся бесконечными, одна за другой, они извиваются, кажется, что уходят из-под ног. Приходится держаться за стены, чтобы не упасть. И вот, наконец, последняя. Минует ряды парт, модели систем и телескопы. Смотровая площадка. Отсюда видны пришкольные территории. Как же красиво! А ведь он, Квиринус, перестал замечать окружающий мир. Волдеморт выпивал все соки, все краски. Но теперь можно и взглянуть.

— Что же я наделал, — Квирелл всхлипнул, на миг вернулось всё: и безрадостное детство, и такие же юношеские годы, неудачи, насмешки.... Но ведь не все были такими. Он мог найти свое счастье. Пойти другим путем. Но за ошибки надо платить. Он выбрал силу и власть, а надо было искать любовь и истину.

Шаг вперед.

Ощущение свободы. Невесомости. Темнота.

Гарри и Драко вошли во внутренний дворик замка. Они не спешили прощаться. Казалось, ребят совершенно не беспокоит, что их милое общение может быть негативно воспринято как в Слизерине, так и в Гриффиндоре.

Гарри для себя точно решил, что не даст Малфою-младшему наделать всех ошибок, свидетелем которых был в прошлой жизни, и сделает всё от него зависящее, чтобы Драко не был вынужден поклоняться Тёмному Лорду из страха за свою жизнь и жизнь своих родителей. Но, естественно, гриффиндорец понимал, насколько это будет трудно, и что препятствием станут даже те, кого он считал своими союзниками.

Естественно, их появление не осталось незамеченным, поскольку во внутреннем дворике наслаждались вольными минутами и солнечным светом многие ученики, особенно c младших курсов: у них было мало домашних заданий, им хотелось играть и общаться, а не сидеть взаперти в сыром замке.

Были тут представители всех факультетов. Слизеринцы провожали Малфоя рассерженными взглядами. Само собой, его общение с представителем враждующего факультета, причём настолько открытое, могло повредить репутации змеек как закрытого привилегированного сообщества, где нет места полукровкам-выскочкам, маглолюбам и прочим недостойным, по мнению древних чистокровных Родов, представителям прогнивающего магического общества.

Гарри Поттер в списке нежелательных для общения лиц был номером один. Зимние забавы внесли некоторые изменения в противостояние факультетов, убрав напряжение на время, но их было недостаточно, чтобы перебить волну пропаганды чистокровности, уникальности и правильности политики Тёмного Лорда, которая сыпалась на слизеринцев из их окружения. Попав на этот факультет, даже представители нейтральных Родов не могли открыто общаться с гриффиндорцами. А главное — и не желали.

Хорошо продуманная пропаганда способна извратить любой факт и обратить любое событие на пользу тех, кто нуждается в этом, как в одном из рычагов контроля над определённым слоем общества. Волдеморт успешно применял её. Ничто не могло заставить представителей чистокровных Родов отказаться принять участие в запланированных Лордом действиях одиннадцать лет назад. И не Метка была тому виной.

Тёмный Лорд манипулировал теми, кто был ему нужен, привязывая этих людей к себе. Даже внезапное открытие его тайны, что он не является чистокровным, не угрожало ему, так как он находился на пике своей власти и могущества, и чистокровные фанатики предпочли бы пропустить этот факт и не допустить его до своего понимания для исполнения своих заветных мечтаний по очищению магического мира от тех, кто мешал чистокровным в полной мере наслаждаться своими привилегиями. Так как в большинстве случаев это было единственным, кроме, естественно, богатства, чем они обладали. Ни о каких особенных магических дарах после повального кровосмешения речь уже не шла. Осталось всего лишь несколько родов, на генеалогических деревьях которых не было соединённых узами брака ближайших родственников.

А еще больше взглядов прикипело к Гарри Поттеру, так как ученики не только его факультета смотрели ему в след с выражением удивления, непонимания и неудовольствия. Как же, разрекламированный светлый герой в компании с принцем Слизерина! Это выглядело как предательство в глазах фанатов Гарри Поттера. А Рон Уизли, тот вообще едва скрывал настоящую ненависть. Ведь теперь он думал, что дружбой с ним великий герой пренебрёг ради сыночка богача Малфоя, бывшего Пожирателя Смерти.

Но, впрочем, никто не успел ничего сказать и никаким образом чувства собравшихся учеников не были выражены. Потому как что-то мелькнуло над головами детей, и какая-то девочка завизжала, так как перед ней, со свистом рассеча воздух, упало тело.

Голова профессора Квирелла разлетелась как спелая тыква и узнать, что это именно он, можно было только по тихо шмякнувшемуся рядом фиолетовому тюрбану. По камням разлетелись бело-красные ошмётки, на двух стоявших совсем близко и едва успевших отшатнуться учеников щедро брызнуло кровью, и они, широко открыв рты, уставились на труп.

Буквально секунда тишины раскололась визгами, криками и истерическим плачем. Но и это еще не было апогеем случившегося.

Учителя, надо отдать им должное, появились из замка очень быстро. Впереди бежала МакГонагалл, шляпу сорвало с ее головы, так как профессор даже не думала придерживать ее. Следом бежал профессор Флитвик. Они как раз собирались выйти на улицу и первыми услышали крики.

Толпа учеников и не подумала расступаться перед деканами. Дети были настолько шокированы, что вообще ни на что не реагировали. Но когда МакГонагалл все-таки удалось пробиться через ряды учеников, она побелела и схватилась за сердце. Декан Равенкло что-то неразборчиво пискнул и кинулся к телу, опознав коллегу Квирелла по тюрбану и мантии. Но он не успел даже прикоснуться к мертвому профессору, так как из того начал валить темный дым.

Флитвик отшатнулся и, достав палочку, начал наколдовывать самый мощный щит из тех, на которые был способен, ни на секунду не потеряв своего профессионализма даже в такой ситуации. Заместитель директора не стала мешать мастеру Заклинаний. Она, схватив стоящих рядом детишек, силой толкнула тех под защиту внезапно оживших каменных статуй и несколько раз повторила такое же действие.

Чёрный дым поднялся тонкой струйкой, а потом раскрылся, как уродливый цветок. Послышался крик, но кричали не дети. Кричало нечто изнутри дыма, надрывно, нечеловеческим криком. Дым стал вести себя как огонь во время сильного взрыва. Он стремительно расширялся, пронизывая стоящих рядом людей. Ученки и профессора попадали.

Именно в этот момент появился директор, а с ним профессор Снейп и мадам Помфри. Дамблдор приложил палочку к горлу, и его громкий повелительный голос разнёсся над внутренним двором.

— Старосты и старшие ученики, уведите младших и пострадавших в Большой зал. Мадам Помфри осмотрит всех. Сохраняйте спокойствие.

Как в замедленной съемке начали подниматься на ноги сбитые ученики, они повиновались голосу директора, как повинуются любому уверенному человеку, решившему принять на себя командование во время, когда остальные из-за шока и непонимания не способны как-либо действовать самостоятельно. Хотя и не все вели себя так. Один из учеников если и был ошарашен происходящим, то испуга на его лице не читалось. И, само собой, это был Гарри Поттер.

Он успел не только спрятаться за колонну, но и утащить за собой Малфоя. Теперь, выглядывая из-за своего укрытия, гриффиндорец пытался понять, что произошло. Ни одной связной мысли не было. Когда появился директор, Гарри принялся наблюдать за его действиями. Дамблдор, однако, не спешил приближаться к тому, что осталось от тела его профессора. Он вообще выглядел слегка рассеянно, хотя и пытался скрыть это, отдавая команды уверенным голосом. Но глаза выдавали его. По крайней мере, для внимательных. Снейп помог подняться МакГонагалл и они вместе подошли к профессору Флитвику. Тот лежал на спине и был без сознания. Снейп, махнув палочкой, создал носилки и, уложив в них коллегу, направил того внутрь замка. А сам опустился на корточки возле останков. Потыкал палочкой в ошмёток мантии, пошептал что-то, нахмурился ещё сильнее и быстро отошёл в сторону. Минерва последовала за ним. Наконец, внутренний дворик был свободен от учеников. Увели всех, кроме Гарри, который, уличив момент, вытолкнул Малфоя в группу уходящих слизеринцев, а сам поудобнее спрятался.

Профессора внимательно наблюдали за действиями Дамблдора, который сейчас колдовал над телом Квирелла. Закончив, директор обернулся к другим. Первой заговорила МакГонаггал:

— Что это было, Альбус. Что случилось?

Тот, выдержав небольшую паузу, произнес:

— Это был Волдеморт. От останков бедного профессора так и разит темнейшими эманациям и, кроме того, у него в руках была записка.

Директор передал своему заместителю маленький клочок бумаги, на котором неровным почерком было выведено несколько слов.

«Я сделал это, чтобы исправить свою ошибку. Тот-Кого-Нельзя-Называть проиграл»

— По-видимому, бедняга Квирелл был одержим Волдемортом, но каким-то образом сумел одолеть того и совершил самоубийство.

— Как Волдеморт мог проникнуть в Хогварст, Альбус? И почему именно сейчас? — испуганно спросила МакГонагалл.

— Думаю, нам всем известно, что этот год не совсем обычный для школы, — произнёс Дамблдор.

— По-твоему, Темный Лорд проник сюда из-за... — начал Снейп.

— То, что я думаю, профессор Снейп, я скажу в своем кабинете, — прервал зельевара директор,— после того, как мы оценим масштабы произошедшего и получим отчёт о пострадавших. Пойдёмте внутрь.

— А тело? — снова спросила МакГонаггал.

— Профессор Снейп им займется. Сейчас оно не представляет никакой угрозы. Дух Волдеморта покинул тело.

— Он жив?

— Скорее всего, да. Падение не способно причинить вреда бестелесному существу. Другое дело, что нам теперь придётся проверить всех, так как Волдеморту понадобится новый носитель, — вздохнул Дамблдор, Макгонаггал ахнула и перекрестилась, Снейп презрительно скривился. Когда директор и профессор трансфигурации скрылись в замке, зельевар наколдовал банку и перенёс туда пепел и остатки обгоревшей плоти и одежды — всё, что осталось от профессора Квиринуса Квирелла. А затем, подняв своеобразную урну, профессор Снейп тоже ушел. Гарри отлип от колонны. То, что произошло, было невероятным. Невозможным. Но, тем не менее, явно не было сном: красный след на руке мистера Поттера явно указывал на то, что тот проверил это.

«Итак, я не сплю, у меня не бред. Профессор Квирелл покончил жизнь самоубийством на глазах у половины школы, чем заставил дух Волдеморта объявиться. Но почему он поступил так тут, хотя этого не было в той реальности? Неужели мое появление способно аж настолько сильно изменять реальность, даже если я ничего не сделал для этих изменений? Или же я просто что-то пропустил? Но что? И чем это всё закончится... Что потянет за собой? Даже директор будет не в силах замять всё произошедшее. Слишком много народу видело. Всем память не сотрёшь. И я руку на отсечение даю, что стоит остальным отойти от шока, как свободной совы в совятне не найдёшь. Будет настоящий взрыв в обществе. В месте, которое рекламируют, как самое безопасное в Британии, объявился кошмар всей этой Британии №1!» — так думал Гарри, бегом возвращаясь в гостиную и стараясь, чтобы его никто не заметил.

К счастью, в гостиной никого не было. Упав в кресло, гриффиндорец погрузился в невесёлые думы. Да так сильно, что не заметил, как в гостиную ворвались Гермиона, Невилл и Дин Томас. Очнулся он, уже когда его начали бесцеремонно трясти за плечи.

— Гарри? Гарри! Да что с тобой, наконец? — вопрошала Гермиона.

Подняв голову, Поттер обвёл друзей странным взглядом и потряс головой.

— Ничего, задумался просто.

— Ты слышал, что произошло? Во внутреннем дворике? Мы были в библиотеке и всё пропустили. Говорят, что профессор Квирелл спрыгнул с Астрономической башни и разбился насмерть! А потом вообще произошло что-то страшное! — взахлёб рассказывала Гермиона. Невилл кивал как китайский болванчик, Дин просто внимательно смотрел на Гарри. Тот вздохнул.

— Да, это правда. Я был там. Как раз возвращался с прогулки, когда всё произошло.

— Ты видел это? О, Гарри! — пролепетала девочка и обняла друга, — Наверное, это было очень страшно.

Невилл похлопал Гари по плечу, пытаясь скрыть неловкость. Дин сделал то же самое. Эту сцену прервал какой-то старшекурсник, просунувший голову в гостиную, чтобы сообщить:

— Директор приказал всем ученикам без исключений явиться в Большой Зал.

Гермиона выпустила Гарри из своих объятий, смущённо покраснев, и четвёрка гриффиндорцев направилась к выходу.

В Большом Зале стоял невообразимый шум. Все говорили одновременно, громко и испуганно. Ну, исключая слизерницев. Те тоже не сидели тихо, но явного страха в их лицах не читалось. Произошедшее менее чем за час успело обрасти невероятными слухами. Какой-то старшекурсник с Хаффлапа рассказывал всем, кто мог и хотел его слушать, о том, что Волдеморт проник в Хогвартс в виде фиолетового тюрбана, убил Квирелла и Флитвика и хотел захватить школу. Кто-то говорил, что Квирелл — скрытый Пожиратель смерти, который хотел убить директора. Видно было, что присутствующие учителя были ошеломлены не меньше, чем ученики. К порядку никто не призывал. Это было бесполезным. Прошло, наверное, ещё минут пятнадцать. У Гарри от этого шума и от собственных мыслей страшно разболелась голова, шрам начал жечь ещё на улице, но, на удивление, не сильно, а вот голову как в тиски стальные сжали.

Тут дверь Большого Зала закрылась, лязгнув так, что ученики невольно повернули голову и моментально затихли. По проходу между столами шёл директор в сопровождении профессоров МакГонаггал и Снейпа. Лица всех троих были хмурыми.

Дамблдор поднялся на возвышенность перед учительским столом, и его усиленный заклинанием голос окончательно погасил вспыхивающие огоньки разговоров.

— Ученики и учителя. Сегодня в Хогварстве произошло событие, которое заставило потерять спокойствие всех нас. С прискорбием сообщаю вам, что учитель Защиты от Тёмных Искусств профессор Квирелл умер. Он наложил на себя руки, прыгнув с Астрономической башни, — стоило Дамблдору договорить, как в зале снова раздался гул голосов. Директор поднял руки, призывая к тишине, и продолжил, — Мы подозреваем, что профессор Квирелл был одержим тёмными силами. Но сейчас вы все в безопасности, нет никаких причин для паники. Пока занятия ЗОТИ отменяются, вместо пострадавшего профессора Флитвика Заклинания будет вести профессор Вектор. Я понимаю, что вы все захотите сообщить своим родным о том, что случилось. Но прошу вас, пусть ваши письма будут предельно правдивыми и не посеют семена паники в сердцах ваших близких. Это всё, что я хотел бы сказать. Завтрашние занятия будут вестись без изменений. Обед и ужин сегодня будет доставлен в гостиные. Помните о запрете выходить из гостиных после девяти вечера.

С этими словами директор покинул Большой зал. Гарри мылено зааплодировал речи старика. Это же надо так завернуть. Не подкопаешься. Но бури всё равно не избежать. Интересно, на что надеется Дамблдор?

Ученики разошлись по своим гостиным, не переставая ни на минуту обсуждать все возможные варианты события. Как только Гарри оказался в башне Гриффиндора, он извинился перед друзьями и, сославшись на усталость, убежал в спальню. Давали о себе знать переживания, его немного трясло. Уснуть, само собой, не получалось. Пришлось принять зелье Сна-Без-Сновидений. Гарри ничего не желал сейчас так, как спать, оградившись от гудящих учеников.

Школа на следующий день походила на большой улей. Вскоре о том, что случилось, прознали газетчики, и Ежедневный пророк выпустил на первой полосе статью с громким заголовком.

САМОУБИЙСТВО ПРОФЕССОРА В ХОВАРТСЕ! СЛУЧАЙНОСТЬ ИЛИ УМЫСЕЛ ТЁМНЫХ СИЛ?

Из секретных источников нам удалось узнать об ужасном событии в школе Волшебства и Магии. Как сообщает наш специальный корреспондент, вчера один из профессоров Хогвартса покончил жизнь самоубийством, бросившись с самой высокой башни школы на глазах у учащихся.

Более того, согласно сообщениям очевидцев события, после смерти профессора его тело буквально разорвалось на части. Руководство школы лаконично сообщило, что профессор использовал какое-то неизвестное заклинание, чтобы уничтожить своё тело. Однако, правду ли нам говорит директор Хогварста?

Единственную в магической Британии школу для юных волшебников окружает ореол тайны, сквозь который нам удалось проникнуть, хоть и с большим трудом. Мы узнали, что в произошедшем замешана тёмная магия. Умерший профессор был неизвестен широкой общественности, однако оказалось, что он был сотрудником Отдела Тайн и уволился по собственному желанию. А может, не по собственному? Некоторые маги считают, что погибший был одержим злым духом.

Как руководство школы, которое позиционирует ее как самое безопасное место во всей магической Британии, могло допустить, чтобы будущее магического общества учил человек, одержимый злом? И что именно это было за Зло? Не стоят ли за всем этим происки оставшихся на свободе Пожирателей Смерти или даже самого Того-Кого-Нельзя-Называть?

Читайте на стр. 3 подробное интервью с учеником Хогварства, который был непосредственным свидетелем происходящего, а также комментарии сотрудников Отдела Тайн, чьи имена мы не можем огласить по понятным причинам.

Специальный корреспондент Рита Скитер

Статья вызвала в среде магов настоящую бурю. Директора забросали письмами разгневанные родители. Многие хотели тут же забрать своих детей со школы. Два дня магическое сообщество трясло. Но и это был ещё далеко не конец истории.

Воистину, смешно смотреть на жалкий вид обманутого манипулятора. Дамблдор-таки узнал о пропаже камня. Самым неприятным образом, можно даже сказать, постыдным.

История с самоубийством Квирелла, а также устойчивые слухи о том, что тот был одержим если и не духом Того-Кого-Нельзя-Называть, то всё равно какой-то тёмной силой, сильно ударили по репутации директора, так как именно он чаще всех утверждал, что безопаснее Хогвартса места нет и что дети в полной безопасности под присмотром его бородатой личности. Люди, естественно, верили, учитывая, что Хогвартс был местом учебы большинства британских магов, и мало кто из волшебного сообщества решался отправить своего ребенка на континент, питая свой консерватизм и чувство патриотизма. А когда оказалось, что с такой силой лелеянный образ убежища и неприступной крепости дал трещину, люди испугались и разозлились. А это не самые приятные эмоции для Дамблдора. Но это были только цветочки. Ягодки начались, когда в школу прибыл Николас Фламель.

Почтенный алхимик был очень обеспокоен слухами, что в Хогвартс проник тёмный маг, достаточно сильный, чтобы взять под контроль учителя Защиты от Темных искусств. Ведь маг, как и большинство других, был уверен, что Дамблдор нанимает лучших преподавателей. А эта уверенность вкупе с произошедшим показывала, что кто бы не стоял за самоубийством Квирелла, это был могущественный волшебник.

Когда во время обыска комнат Квирелла под надзором присланных из Мнистерства авроров были найдены остатки крови единорога, дело окончательно перестало нравиться всем. Естественно, журналисты пронюхали и этот факт.

Поэтому Фламель решил самолично убедиться в том, что его наиболее гениальное изобретение в безопасности в стенах школы под присмотром старого друга. И требовал показать ему камень. Подделку от оригинала алхимик и создатель отличил за несколько минут. И закатил директору самый настоящий скандал со всеми выходящими последствиями. Как ни уговаривал его Дамблдор, как ни успокаивал, что, мол, в порядке камень, а подделка — это его, Альбуса, гениальный план, ничего не действовало. Прожив на свете белом более шестисот лет, Николас научился очень хорошо распознавать ложь, да и вообще всё, что связанно с эмоциями человека.

Пользуясь возможностями эликсира и толикой своей магии, Фламель выглядел скорее как человек тридцати лет, ненужную мишуру, вроде старинной одежды и длинной бороды, он отмёл ещё в прошлом веке и часто за посиделками с Дамблдором упрекал друга в таком маскараде. Но у Альбуса всегда было объяснения всем своим чудачествам. Почти всегда.

Так как он не смог при всех своих стараниях успокоить хозяина похищенной реликвии, тот ушёл из школы, прокляв и Дамблдора, и все его манипуляции, и игры, и отрекся от дружбы и братёрства. Мало того, он ещё и заявил в Министерство Магии о том, что у него украли самую ценную реликвию и вообще символ алхимии. Единственный, как считалось в мире. И директор понял, что он не обладает в Министерстве даже одной десятой частью власти, что приписывал себе. В соединении с ещё не утихшим скандалом из-за погибшего преподавателя поднялась волна возмущений, сравнимая с цунами, и кресло под ранее уважаемым директором зашаталось подобно бамбуковой хижине под ураганным ветром.

Журналисты смаковали подробности, выискивали новые факты, вернее, представляли фактами то, что в другое время не стало бы даже слухами. Но кому какое было дело до правдивости мелких обвинений, когда самые серьезные даже не подвергались сомнениям?

* * *

— Поздравляю, мастер Фламель, отличный спектакль, — посреди неплохо обставленной гостиной во французском стиле (алхимик, несмотря на переезд в Англию ещё во время революции, не изменял вкусам) словно из-под земли выросла фигура в сером плаще.

Но голос был совсем не такой, как в разговоре со Снейпом, или раньше, с Гарри. В нём не было пугающей безжизненности, наоборот, таился едва скрываемый смех и тон был дружественным и тёплым. Так разговаривают со старым знакомым, можно даже сказать, другом, связь с которым проверенна годами и многими трудными ситуациями.

Фламель не остался в долгу и, развернувшись в полкорпуса, с улыбкой потребовал:

— Снимай уже свой капюшон, актёр погорелого театра. И не надоел на протяжении стольких столетий тебе этот маскарад? — сарказм сочился из уст мастера подобно яду, но в глазах прыгали искорки смеха, — Пойдём в мой кабинет, там и поговорим. Ила! — позвал Фламель, и перед ним появилась старая эльфа, склонивши голову, — Принеси нам обед в мой кабинет, малый, на пять блюд, а также вина из погреба, ту бутылку, что оплетена лозою плюща.

— Неужели меня сегодня угостят вином, что превосходит моё, и отберут у меня корону ценителя сего благороднейшего напитка? — поинтересовался гость.

— Ах, надеюсь, мне это удастся, — ответил Фламель, — впервые за пять сотен лет. Должна же и бедному алхимику когда-нибудь улыбнуться госпожа Фортуна.

— Да чтобы население всего мира было таким же бедным, как ты, — парировал незнакомец, — глядишь, и войн не было бы.

— Что тебе мешает отдать им свои накопления? — ответный удар мастера.

Так шутка за шуткой Фламель и его друг поднялись на второй этаж, где и находился кабинет француза. Хотя, надо отметить, он больше походил на салон: роскошная мебель, мягкие диваны и кресла, подставки для ног, камины с лепниной и высокие книжные шкафы.

— Скромен внешне, сноб в душе, — прокомментировал «серый плащ».

— Садись уже, — проворчал Николас и сам, первый, расселся в большом кресле. На второе сел незнакомец. В тот же самый момент перед ними на столике начали появляться блюда с яствами. По-другому это великолепие назвать и язык не поворачивался. Мясо с аппетитной корочкой, соус с трюфелями, источавший дивный аромат, столь характерный для этого королевского гриба, нежнейшая рыба с зеленью, супница из белого фарфора, как, впрочем, и остальная посуда, над которой поднимался пар, и блюдо с закуской. Всё это могло растопить сердце даже самого придирчивого гурмана. Кроме того, стояли ещё бокалы и бутылка вина, оплетённая лозой. Стекло её было выдуто таким образом, что создавало узор вьющихся листьев. Повинуясь невидимой руке, бутылка начала подниматься, чтобы наполнить бокалы своим содержимым, но Фламель взял её в руки.

— Такое вино достойно, чтобы его наливал хозяин дома без помощи магии.

— О, друг мой, вы становитесь сентиментальным! — хохотнул гость, но всё же принял бокал и пригубил рубиново красный напиток, — А впрочем, правда за вами.

— О, неужели я победил вас! — воскликнул патетично Фламель.

— Это мы ещё посмотрим, а сейчас отдадим должное повару.

Еда на столе пропадала хоть и не в мгновение ока, но довольно быстро. Молчание прервал внезапно ставший серьезным Фламель.

-К чему был весь этот спектакль? Неужели, правда, можно было подумать, что я отдал Дамблдору наиценнейшую реликвию своего Рода и вообще, алхимии? — спросил он.

— Естественно, нет. Ты не отдал. А я — да, — послышался ответ.

— Быть такого не может. Зачем? И как? — глаза Николаса от удивления округлились.

— Затем, что нашему юному герою не помешает такое подспорье. Да и зачем он мне был. Вечность и так моё наказание. Золота, в связи с той же вечной жизнью, накопилось столько, что целый Хогвартс можно построить из него, а потом и вовсе выкупить Шотландию и устроить там диктатуру магов.

— А ему, значит, надо? — сощурился Фламель, склонив голову набок.

— Ты, когда так делаешь, похож на моего фамилиара, — попытался разрядить обстановку собеседник, но не вышло, алхимик по-прежнему ждал ответа, — Ну, хорошо, хорошо, — поднял он обе руки, — Надо, друг мой, надо. Тем более сейчас.

— Твой поступок опрометчив. Отдать мальцу один из двух камней мудрости в мире, да ещё и какой! Камень Таадеша ведь имеет больше свойств, чем мой. Намного больше. Это уже не реликвия, это артефакт. А пацан его даже не сможет оценить по достоинству, и тем более...

— Да мне всё равно, как он его оценит, главное, чтобы воспользовался, когда надо будет, — гость достаточно грубо прервал алхимика. Тот, услышав ответ, нахмурился.

— Значит, ему пригодится способность камня воскрешать из мертвых? Ты это хочешь сказать? — вопросил старик.

— Именно. Так что перестань пытаться изменить уже принятое решение. Пользы это не принесет. Да и вообще не о том хотелось бы поговорить...

— А о чём? О твоей гениальной афере со скандалом? — поинтересовался Фламель.

— О ней. Только она не моя. Я к смерти этого бедняги не имею никакого отношения.

Такое заявление вызвало у алхимика сначала мину недоверия. Но, посмотрев на лицо гостя, Фламель выдохнул.

— Так это правда не твоих рук дело?

— Правда. Это действительно самоубийство. Кроме того, это ещё не вся правда.

— Ну же, какой слух из тысячи возникших, имеет под собой реальное основание? — Николас подвинулся на самый край кресла и упёрся ладонями в стол.

— Похоже, учитель был действительно одержим духом Волдеморта.

Такое заявление заставило алхимика поперхнутся, он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Дамблдор пустил в школу человека, одержимого духом самого тёмного мага столетия? В школу? — откашлявшись, воскликнул маг, — Думая, что я дал на хранение настоящий Философский камень?

— А ещё там полно детей, — как бы невзначай добавил незнакомец, — И среди них Гарри Поттер. Но и это ещё не всё. Преподаватель не духом Волдеморта был одержим, а самим Волдемортом.

— То есть? — не понял Фламель.

— Крестражи..

Николас воззрился на друга, словно внезапно увидел перед собой священника инквизиции, без слов схватил со стола бокал с вином и начал его пить огромными глотками. Осушив его, откинул пустой уже бокал в сторону, совершенно не обращая внимания на звон разбитого стекла. А затем алхимик встал с кресла. Руки его тряслись. Встал и гость. Подошёл к Фламелю и положил руку тому на плечо.

— Об этом кто-нибудь знает? — задал единственный вопрос обескураженный маг.

— Если я не ошибаюсь, юный мистер Поттер.

— Ему всего одиннадцать лет, что он может сделать?

— Много. Но не сейчас. Он знает о существовании всех крестражей этого монстра.

— Сколько их?

— Семь.

— Безумие. Тьма покарает его за это, — в голосе Фламеля послышалась усталость.

— Он, как и прочие его сторонники, искренне считает, что Тьма на их стороне, а они тёмные волшебники, — пожал плечами незнакомец. Николас отреагировал на это простое движение яростным выпадом.

— И ты так просто говоришь мне обо всём этом? О том, что самый уродливый прислужник Хаоса создал себе семь якорей, о том, что он на протяжении шести месяцев находился в школе, полной детей?

Эта внезапная вспышка ярости отняла у волшебника последние силы, и тот буквально упал в кресло. Гость стоял, опустив голову.

— Ты прекрасно знаешь, почему я не вмешиваюсь. Если я, ты, или другие нам подобные будут решать все возникающие проблемы в магическом и обычном мире, люди совершенно перестанут к чему либо стремиться, привыкнув к тому, что все неприятности сами собой исчезают. Сила влечёт за собой обязанности. К тому же, я не принадлежу этому миру.

— Прости, — виновато вздохнул Фламель, — я действительно перегнул палку. Сложно смотреть на очередной разгул Хаоса и попытку его сторонников снова перекроить мир по своим извращённым понятиям.

— Это не первый мир, который они хотят изменить. И не последний. Но здесь всё совершенно по-другому. Вся надежда на эти различия.

— Ты хоть понимаешь, на что обрекаешь целые поколения магов? И обычных людей?

— Ничто не даётся просто так. Тем более мною как раз и был им подарен второй шанс.

— Ты слишком много требуешь от Гарри Поттера, — попытался Фламель выдать последний аргумент, — Он всего лишь мальчик, который думает, что знает всё.

— Он сильный. И искренне хочет всё исправить. У него всё получится. Он идёт правильным путём.

* * *

Гарри Поттер в это время, естественно, даже не подозревал, какой разговор ведут о нём. Он сидел на уроке Чар, пытаясь заглушить мысли о камне, что, казалось, звенели набатом не только в его голове, но и разносились по всему замку. Когда весть о пропаже камня разлетелась по всему магическому миру, то Гарри и вовсе не хотелось из спальни выходить, уж очень он сомневался в своих актёрских способностях, чтобы скрыть такого уровня непонимание и волнение. Каким образом так быстро был раскрыт его план, и почему правда всплыла, этого грифиндорец понять не мог. Никак не мог, хоть и старался.

Почему создатель камня только спустя неделю после смерти Квирелла решил посетить школу? Почему не раньше, когда он, Гарри, украл камень? Почему поднял такой скандал? Ведь можно было бы с Дамблдора компенсацию содрать, и бородатый не посмел бы и пикнуть, сам старался, чтобы история забылась как можно скорее и любой ценой, и так его репутация трещала по швам.

Профессор Флитвик, который уже вернулся с Больничного Крыла, вёл урок с несвойственной ему растерянностью. Впрочем, в таком состоянии перебывали и все другие профессора, да и большинство студентов, кроме Снейпа со стороны первых и его факультета, соответственно. Ещё бы, уважаемый всеми светлыми магами, герой Магической Британии, верховный судья, представитель Британии в разных международных организациях и директор школы, оказался замешан в очень грязных делах и теперь, вполне возможно, скоро лишится большинства своих титулов и званий. А что тогда со школой будет?

При всей своей страсти к манипулированию именно Дамблдор держал министерских псов подальше от школы и не давал совету попечителей разорвать Хогвартс, так как туда входили представители противоположных сторон в войне, что разразилась в магическом мире и до сих пор не окончилась. У кого ещё хватит сил противостоять целому ряду «доброжелателей» из противостоящих партий, для которых школа есть ни что иное, как плюс к влиянию, возможность проводить агитацию среди учащихся, контролировать умы подрастающего поколения согласно своим идеям и взглядам. По совести сказать, Дамблдор и сам этим весьма грешил, но идеи его не имели оттенка тирании, а изменения, которые он так или иначе вводил в процесс обучения, были более мягкого, эволюционного характера. А стоит ему уйти, как во главе школы неофициально станет свита Пожирателей. А может, и официально. И тогда прессинга маглорожденных, навязывания традиций магического мира, против чего и выступал Дамблдор, не миновать.

Так думал профессор Флитвик, которому большинство традиций старого общества, как его называли аристократы, вообще запрещало иметь палочку и колдовать, а про преподавание и заикаться не стоило. Он бы вылетел из школы одним из первых. Дальше рабочего места лишилась бы Трелони, хотя это скорее плюс, и МакГонагалл, как сторонница Дамблдора. В общем, не радостная перспектива. Сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть слухи о духе их Господина не могли не радовать, и было ожидаемо, что они поднимут головы.

Но прошла неделя, вторая, и шумиха вокруг директора поутихла.

Сам виновник всего этого газетного «торжества» всё это время, надо отдать ему должное, сидел в школе почти безвылазно, естественно, он с кем надо договорился и кого надо подмаслил на случай непредвиденных обстоятельств, если бы пришлось быстро улепётывать и прикрывать остальные дела рук своих белых. Но спокойным его назвать нельзя было даже с большой натяжкой. Всё это время Дамблдор занимался, в основном, делами финансового плана, отчётами и прочей бумажной волокитой. То ли пытался обеспечить себе спокойную старость, то ли передать в случае чего дела, чтобы всё было идеально и гладко, и, не дай Бог, никто за растраты и тому подобное не привлек его к ответственности. Старый интриган хорошо знал, под него в случае чего копать будут очень настойчиво и долго.

Но постепенно шум, поднятый в магическом мире, утихал. Выпадов в сторону директора становилось всё меньше и меньше. Гневные и обличительные статьи в газетах исчезли. Их сменили другие, более привычные для читательского глаза, вроде анонса концерта магической рок группы, освещения матчей Чемпионата по квиддичу, криминальной хроники об ограблениях домов известных волшебников и т.д. Все-таки деньги большая сила. Пусть и не сразу, но подействовало.

Директор часто размышлял, откинувшись на спинку роскошного кресла, что же произошло. И не мог найти ответа. Всё, вроде бы, было, на первый взгляд, гладко, и шероховатости просто не поддавались объяснениям. Логическим. Странное поведение Избранного, который совсем не вписывается во все рамки, что он ему строил все эти годы. Ни геройства, ни лихачества, ни тяги к приключениям. Дружелюбие, трудолюбие и тишина. Вот и всё. И что делать, как собрать в кучу планы, которые рушатся как Вавилонская башня? Дамблдор прекрасно осознавал, что в случае чего падать с высоты своего трона будет больно. Очень больно.

Он многое сделал, за что ему не будет прощения. Пока он на высоте своей славы, пока он с виду неприступен, он будет для всех великим волшебником, но стоит ему оступиться раз, как все, кто даже клялся в верности, будут пытаться оторвать от него кусочек, толкнуть его в пропасть, плюнуть ему в лицо. Таково общество, окружающее его. Кто он для них? Опора. А что будет, если опору подточит время или враги? Её, не думая, снесут и поставят новую. Не потери силы боялся Дамблдор, не потери денег. А лишь боялся стать ненужным и быть выкинутым за борт истории.

Вот почему он делал всё это. Все интриги, все свои паутины он плёл лишь для того, чтобы быть нужным. Тёмные маги? Пожалуйста! Я ваш оплот света, я ваша крепость. Герой? Я твой наставник и учитель, я рядом с тобой, поддерживая тебя. Я, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, надену ту маску, что будет нужна людям. Ибо они мне нужны. Они должны восхищаться мною. Но во время мира нет героев, и забываются те, кто были героями в сражении. Лишь война была ключом к власти, силе и славе.

* * *

Волдеморт метался в темнице своего разума. Он проиграл очередную битву. Камень ускользнул прямо перед его носом. Дамблдор одурачил его, а директора одурачило вообще непонятно что.

Жизнь ускользала от Тёмного Лорда с каждым днём. Волдеморт не мог поверить, что слабак Квирелл сумел выйти из тотального и нерушимого, как считалось, контроля. Ещё и выйти таким образом, чтобы поставить под удар и Волдеморта, и Дамблдора. Чудо, что никто не понял, кем именно был одержим Квирелл. А если и понял, то чем-то большим, чем слухи, это не стало.

А ведь Волдеморт даже не успел понять, что произошло. Лишённый подпитки, лишённый возможности вытягивать силы из кого-то, перед ним встала перспектива снова несколько лет ждать человека, который бы согласился принять его в себя. В этом-то и была вся загвоздка. С таким уровнем силы без согласия Волдеморт даже в первоклассника проникнуть не смог. Оставались только некоторые дикие звери. И теперь Волеморт шастал по деревьям какого-то парка в Лондоне в виде белки и вынужден был наблюдать за столь ненавидимыми маглами. Их негативные эмоции сейчас были для него питательной смесью. Но ничего... Они все ещё поплатятся за то, что он, наследник Салазара Слизерина, вынужден смотреть на их существование. Стоит ему обрести силы, и все эти твари будут уничтожены!

«Май прекрасный месяц» — думал Гарри, лежа в изумрудной траве возле озера и с наслаждением вдыхая свежий воздух. Учебный год подходил к концу, но глупо переживать за экзамены тому, кто их уже раз сдавал. Переживания и зазубривание материала Гарри оставил для Гермионы, так как никакого влияния на подругу не хватило, чтобы оттянуть ее от учебников. Малфой тоже засел за учебу и их, участившиеся после событий с Квиреллом, встречи и разговоры свелись к минимуму. А Рон Уизли и рад был бы вцепиться в Гарри, да только сам Поттер был не в восторге и не стеснялся свое отношение высказывать.

Удачно выпавшую спокойную минутку Гарри решил потратить на заслуженное ничего не деланье. Устал уже от постоянного думания обо всем на свете. Кроме того Волдеморт исчез, Дамблдор сидел тихо, а значит если проблемы не разрешились, они хот бы о себе не напоминали. Гарри мечтал о том, как проведет лето, наличие недвижимости его очень порадовало, так как возвращаться к Дурслям не хотелось, да, несомненно, он сможет неплохо устроиться, но если есть свой дом, чего сидеть у родственников? Гарри был более чем уверен, что ему удастся обмануть наблюдателей и сбить их с толку, а самому прекрасно отдохнуть. Например, поехать на море на недельку. В той жизни он так и не выезжал дальше Туманного Альбиона, а ведь международные связи тоже лишними не будут. Да и пора было заняться поместьем в Норвегии, на него у Гарри были наполеоновские планы.

Вести Защиту от Темных Искусств взялся на время профессор Флитвик, так как не было смысла нанимать кого-то нового на оставшийся месяц с небольшим. Дамблдор, правда, приступил к поискам нового учителя и согласно своим планам отправил письмо Локхарту. Других претендентов директор даже не пытался привлекать, ему было не выгодно, чтобы дети реально учились Защите.

Пожалуй, с чистой душой можно было сказать, что этот май был самым лучшим месяцем за долгие годы – тихая и безмятежная голубизна неба и водная гладь озера, пряный и густой запах земли после дождя, прошедшего вчера утром – все это действовало на Гарри необычайно умиротворяюще. Он прихватил с завтрака несколько яблок и сейчас с аппетитом их поедал, одно за другим. Мысли, наконец, улеглись на свои места, более того, напряженность схлынула, и он чувствовал себя очень даже неплохо.

Да, если задуматься, магический мир снова показал насколько сильный в нем стадный инстинкт, когда нападал на Дамблдора всем скопом, равно как и все выпады схлынули, да и буря стихла – сразу было видно, что это произошло не просто так, а шумиха была хорошо оплачена золотом. Нужна еще не один такой скандал, чтобы скинуть этого колоса с его пьедестала. Но Гарри стал невольно задумываться – а нужно ли ему это сейчас? Он не слишком готов к открытому противостоянию, у него нет своей команды, его золото пока что лежит мертвым грузом в банке, и заняться им он сможет лишь летом, так что, судя по всему, для него логичнее тихо сидеть и собирать свои силы в кулак, а выступление начинать лишь тогда, когда тылы будут как следует укреплены. Нужно привлечь на свою сторону честным или не очень путем членов Визенгамота, создать свою сторону и не забыть о расширении боевой группы – сражаться ведь придется много. А пока он один. Сириус в Азкабане, и, чтобы его вытащить, нужны хорошие связи в Министерстве. Нет Гарри не сомневался, что если, допустим, Амелия Боунс, о которой он слышал исключительно хорошее, как о стороннице порядка и правды. За что и пострадавшая в прошлой жизни, узнает о невиновности Сириуса, о том, что его даже не судили, то попытается это изменить. Но сможет ли она хоть что-то сделать. И не канут ли в лету пара мелких клерков вместе с ней или же ее воспоминаниями – это совсем другой вопрос. Ведь освобождение Сириуса было невыгодно сразу обоим сторонам – и Дамблдору, ведь опальный Мародер сразу заберет к себе сына своего лучшего друга, а, попав в тюрьму с попустительства Дамблдора, доверять ему Сириус больше уже не будет. А с другой стороны Люциус Малфой и его сторонники, для котьрых Сириус являлся главой древнего и благородного дома Блэков, выступающий против Темного Лорда, и влияния его Рода будет достаточно, чтобы склонить на свою сторону нейтральные Рода, особенно, если учесть, что его освобождение будет сопровождаться большой шумихой.

По этому Гарри, хоть и с тяжелой душой, но пришлось отказаться от немедленного начала кампании по освобождению крестного. Вместо этого, он решил найти Римуса и по возможности наладить с ним контакт – опять же, оборотень был сильным и умным волшебником. И поймать Питтигрю, который все еще скрывался в виде крысы.

Именно это и решил сделать Гарри в ближайшее время, перед отъездом в поместье в Норвегии, там должны быть прекрасные темные и сырые подвалы, предназначенные специально для узников. Вот и посидит там Питер, до тех пор, пока его откровения не дойдут до нужных людей, которые от них не отмахнутся. То есть еще год или два.

Размышления прервал звук колокола, извещающий, что пора бы ученикам поторопится на обед.

Как такого плана, у грифиндорца не было, Рона Уизли он не считал человеком, который даже способен разгадать простейшую магловскую загадку. Поэтому крыс был просто утащен из клетки ночью, посажен в заколдованную банку и спрятан в Выручай комнате. На всякий случай, Гарри повредил дверку клетки, так чтобы это выглядело, словно зверек сам выгрыз себе путь к свободе. Рон, естественно пропажу питомца заметил сразу, начал поиски, которые само собой не увенчались успехом. Стоит заметить, что рыжий, при всей своей показной грубости и не любви к крысе, как к наследству старшего брата, все-таки заботился о питомце, даже можно сказать больше чем о себе, а потому расстроился.

А Гарри даже не стал лишний раз смотреть на Питера, ему было противно и гадко, ведь так уж получилось, что парень мог простить многое, но не предательство. Он даже стал задумываться, а не наладить ли ему с Роном более или менее приятельские отношения? Да, их знакомство было подстроено, да Уизли-младший был иногда форменной свиньей. Но у него характер такой, как и цели . Вечно идущий за кем-то в тени, он просто желал стать значительнее в глазах окружающих. Была ли возможность хоть как-то на него повлиять?

Удивительно, но судьба словно почитала так же, предоставив ему возможность воплотить эту случайную мысль в реальность. Дело было после первого экзамена, вечером в гостиной остались только Рон и сам Гарри, все остальные разошлись спальням, даже старшекурсники.

Рыжий играл сам с собой в шахматы, когда повинуясь непонятному наитию, Поттер сел напротив него и сам сделал ход черной фигуркой. Удивленное и ошарашенное лицо Уизли вызвало смех, однако его оппонент попытался скрыть это, его выдавали только немного приподнтые уголки губ.

— Ээ, ты что это? – конопатый нос рыжего смешно поморщился, он почему-то выставил вперед руку, ткнув в сторону Гарри пальцем.

— Ничего, просто интересно стало, — буднично, сопровождая свои слова легким пожатием плеч, ответил Герой всея Британии, — а ты ходи, давай, чего уставился?

Надо отдать должное Уизли, играл тот отлично. Вот же странность, шахматист от Бога, а в реальной жизни свои умения применять не может. Безалаберность как она есть.

— Как экзамен? – снова спросил Гарри, наблюдая за тем, как белый офицер убивает его пешку и сделал ход конем.

Ответом ему стал лишь сокрушенный вздох, впрочем, и так было понятно, что за попытками вытянут Поттера в увлекательнейшее, по мнению Рональда, исследование. А потом за постоянными разговорами ни о чем, игрой в шахматы, времени на учебу не оставалось совершенно, ведь жертвовать сном в мягкой кровати и вкусной едой, рыжий точно не собирался.

Тогда Поттер снова продолжил разговор:

— Мне жаль, что Короста сбежал, — хотя ему и трудно было произнести эту ложь, все-таки нужно было что-то сказать.

— Ничего, — деланно равнодушно ответил Рон, хотя и на лице было у него все написано большими буквами, скрывать свои чувства паренек не умел, — она была старая.

Еще минут пять ребята играли молча, видно было, что рыжеволосый не знал, что сказать дальше. Смешно, когда сам Гарри не проявлял в общении никакой заинтересованности, Рон был полон энергии, а сейчас все было совершенно наоборот.

— Хочешь, можем вместе подготовиться к следующему экзамену, — предложил Поттер, смиряясь с потерей еще одной пешки и офицера.

— Я не знаю, — пробормотал Рон, но потом посмотрел на однокурсника, и в его глазах искрилась плохо скрываемая надежда, — а ты правда этого хочешь?

— Ну, не хотел бы, не предлагал, — резонно заметил Гарри, — но со мной Гермиона будет, так что…

Уизли слегка скривился, но ничего не сказал, что в принципе было правильным решением. Только кивнул.

— Я много чего не понял, — тихо признался, — у меня плохо получаются заклинания.

— Это все потому, что ты плохо концентрируешь внимание, — заметил Гарри, — помнишь, профессор Флитвик говорил, что главное это концентрация и визуализация, — деланно запнулся он на последнем слове, — главное знать что ты хочешь и представить себе это. Вот смотри, — юноша достал свою палочку и направил на лежащие грудой обломки своего офицера, слегка нахмурил брови, взмахнул и произнес четко, – Вингардиум Левиоса.

Обломки послушно взлетели, а рыжий только вздохнул.

— Вот представь себе, что на тебя напал горный тролль, — Рон ощутимо вздрогнул, — заклинаниями, как известно, их шкуру не пробить, но вот дубинкой оглушить можно. Вот тебе эту дубинку нужно поднять, а иначе тролль тебя убьет, — вещал Гарри, — как тогда?

— Эм.. Ну…, видимо отвечать на провокационные вопросы младший сын четы Уизли не умел, по этому выхватил свою видавшую лучшие времена палочку и взмахнул ею, — Вингардиум Левиоса!

«Интересно, сказать ему, что громкость заклинания на силу не влияет или нет», — подавив желание скривиться, подумал Гарри, однако, фигурка таки взлетела, при этом смешно размахивая своим миниатюрным мечом – Рон нечаянно заставил полетать своего же ферзя и тот был явно недоволен сменой вида деятельности.

— Видишь, — ободряюще произнес черноволосый грифиндорец, — это просто.

И лишь покрасневшие уши все еще державшего палочку парня выдали, насколько он рад такой похвале. Когда ферзь снова занял свое законное место, а королю Гарри был поставлен изящный мат при помощи двух ладьей, и потерпевший поражение собрался было уходить, Рон недоверчиво переспросил:

— А мне правда можно с вами готовиться?

— Можно. Я, Гермиона и Невилл думаем завтра пойти к озеру, чтобы не сидеть в замке весь день, и там устроить тренировку, — на самом деле, ей еще предстояло сообщить об этой тренировке и Гарри ждало целое сражение, — после завтрака.

— Хорошо, — Рон кивнул, тоже поднимаясь.

В спальню они пошли вместе. И уже залезая в кровать, Поттер услышал полное благодарности:

— Спасибо.

И улыбнулся почему-то. Искренне.

Стоит ли говорить, что экзамены ребята сдали очень даже неплохо? Рон, конечно, не успел подготовиться за пару дней, в течение которых прилежно занимался с остальными, а вот Невилл и Гермиона ожидаемо легко справились с заданиями. У Лонгботтома правда были трудности с Зельеварением, но вместо «Тролля», которого тот так ожидал в своей ведомости, так красовалось заветное для гриффиндорца «Удовлетворительно», заставившее его улыбаться все утро. Гарри же пытаться незаметно утереть пот с лица, ведь именно на него легла миссия свести на нет волнение друга и его страх перед Снейпом, а так же незаметная помощь, хотя и грозила она им обоим неудом и обработками. Однако обошлось.

Так что, на пир все шли довольные. Кубок по квиддичу достался Слизерину, а вот Кубок школы по всем подсчетам получил Ревенкло – вороны разошлись под конец года, да и Снейп что-то забывал о своем амплуа «злобного и не справедливо снимающего баллы» и оставил в покое даже гриффиндорцев. Он вообще странный стал в последнее время, задумчивый, словно его мысли были далеко от Хогвартса. Так оно, может, и было, точно никто не знал, попробовать узнать точно желания не было ни у кого, ведь мастером Оклюменции декан змеиного факультета был не зря.

Большой зал был украшен в бронзово-синих тонах, на знамени за учительским столом гордо реял орел. От того, что это не ненавистная змея, досада от поражения была поменьше и не такой горькой.

Дамблдор нарядился в синюю мантию, вышитую серебром и таинственно поблескивал своими очками-половинками. Глядя на директора, Гарри показалось, что скандал, самоубийство Квирелла и, все последовавшее за этим, события на самом деле не случались, ибо таким безмятежным и спокойным выглядел старик.

«Вот уж действительно, как с гуся вода», — не мог Поттер не восхитится самообладанием Дамблдора, особенно если учесть, как у него самого это самообладание иногда отказывало, впрочем, чтобы почем зря себя не расстраиваться, Гарри запил эту мысль хорошим глотком тыквенного сока, ожидая речи.

Директор встал со своего трона и обвел Большой зал взглядом, ученики притихли.

— Вот и закончился еще один учебный год в этих стенах. Не смотря не все его трудности и неприятности…

«Да всего на всего человек сиганул с Астрономической башни, действительно просто небольшая проблемка», — подумалось Гарри, а судя по взглядам некоторых студентов, не только ему.

-… мы преодолели все вместе, — продолжал вещать Дамблдор, — с гордостью хочу объявить вам победителя в соревновании факультетов – Кубок Школы по праву принадлежит Рейвенкло!

Стол ворон зааплодировал, а довольный и радостный Флитвик что только не запрыгал на своем месте.

— Молодцы, вы хорошо трудились и получили достойное вознаграждение. Этот год многое принес всем нам, как хорошее, так, увы, и плохое, не обошло стороной Ховартс, однако, надеюсь, воспоминания будут полны радости и тепла у тех, для кого этот год был первым, и для тех, кто сегодня покинет стены школы, вступив во взрослую жизнь. Вот пожалуй все, что я хотел бы сказать вам, кроме конечно слов «Налейтайте»! – повинуясь жесту директора, на столах появилась еда, наполняя пространство прекрасными ароматами.

«Мне бы так словами уметь играть», — вздохнул Гарри, накладывая себе на тарелку отбивных и поливая их соусом. Ведь растущий организм требует хорошего питания.

На перроне Хогсмида, куда их привезли все те же, безлошадные для непосвященных, кареты, было шумно, кто-то из старшекурсников даже плакал, остальные просто радовались каникулам и пользовались возможностью поболтать с друзьями. Рона утащили за собой братья, не слушая его возражений, и Гарри остался с Невиллом и Гермионой. Внезапно, их беседу прервал густой бас, зовущий Поттера и принадлежащий, что не удивительно, леснику.

Хагрид возвышался над учениками, как Гулливер над лилипутами, и держал в руках коричневую книгу. Естественно, Гарри сразу понял что это. И не прогадал, таинственно поблескивая глазами-бусинками, хранитель ключей Хогвартса протянул ему альбом с фотографиями родителей.

— Я тут, того этого, — как всегда нескладно начал лесник, — написал кое-кому, чтобы значицца прислали пару снимков. У тебя же ведь совсем ничего нет. Так что вот, держи.

Без слов парень просто обнял Хагрида и открыл альбом, улыбнувшись грустно танцующим средь падающих листьев родителям, и только потом сказал:

— Спасибо большое!

На что лесник только отмахнулся.

— Да не за что. Оно самое, тебе нужнее. Ну, беги к друзьям, — леснику было неловко, когда перед ним рассыпались благодарностями, как это с добрыми людьми обычно и бывает.

— До свидания, Хагрид! — помахал рукой Гарри, вскакивая в вагон, так как поезд уже предупредительный свисток.

В очередной раз красный экспресс увозил его вдаль, в очередной раз Хогвартс скрывался за горами. Но, Гарри знал – он сюда еще вернется и когда-то, этот замок действительно станет самым безопасным местом в Британии.

Дорога прошла без происшествий, все разом притихли, потому что разговаривать не хотелось. Гермиона уткнулась в какую-то книгу, Невилл просто уставился в окно, как и Гарри.

Дядя и тетя, встречавшие его на вокзале, выглядели сердитыми, однако пара незаметно брошенных Конфундусов все исправили, и дорога на Привит драйв прошла в тишине. Там тоже ничего не изменилось, да и не ждал он ничего, ему было все равно.

На следующее утро, дядя завез его на Косую аллею, где Гарри успешно договорился с гоблинами о порт-ключе в Норвегию, заплатив правда в двое больше, чтобы не регистрировать международный портал самому. Нужно сказать, что парень успешно поработал ночью с памятью миссис Фигг, обеспечив отсутствие слежки. Старушка была абсолютно уверена, что Гарри под домашним арестом.

Вещей у бедного сироты и не было, за исключением школьных принадлежностей, голому собраться, только подпоясаться, как говорится. Ну и в путь.

Где-то, севернее, средь живописных фьордов, скрылось от глаз старинное поместье. Лишь скалы да море, раз за разом пытавшееся эти скалы обрушить были друзьями каменному дому. Возле больших кованых ворот, которые венчал вензель с переплетенных букв П, и выбросило Гарри. В буквальном смысле выбросило, так что на территорию своего дома тот похромал, потирая бока и матерясь сквозь зубы, ворота перед ним открылись без скрипа и промедления.

Поместье, дарованное какому-то предку Поттеров за деяние на пользу датской короне, встретило идеальным порядком, не смотря на то, что здесь никого не было очень давно – домовики, тут же представшие перед новым хозяином свое дело знали.

Их было трое – старший, уже седой Танки и двое его сыновей, как оказалось – Бинки и Батти. Так что Гарри был с почестями встречен, накормлен и ему с радостью провели экскурсию, на которой он обнаружил подземелья и тут же озадачил домовиков появлением узника – банка с крысом была торжественно вручена Танки с сопутствующими инструкциями. Кивнув, тот всем своим видом показывал, что переживать хозяину не о чем и что все будет готово. Раздав еще пару указаний, касающихся улучшеня своего быта, Гарри отправился отдыхать.

И засыпая на мягких простынях, планировал завтра отправиться за покупками, юноша понимал – теперь он ответственен за свое будущее сам. И эта мысль приносила только удовольствие.

Серые тени играли в комнате, огонь был над ними не властен. Потому что единственный сидящий, в глубоком кресле, человек был этим теням рад. На лице незнакомца таилась печать глубокой задумчивости. Такое выражение легко увидеть, если наблюдать за летчиком, после большого перерыва возвращающимся снова в небо – все ли сделано, что можно, все ли сделаю, что могу…

В первый же день каникул Гарри позволил себе не вскакивать с кровати и не бежать по делам чуть свет. Он потянулся с хрустом в суставах и уставился на балдахин, размышляя, что сделать в первую очередь и как это сделать правильно. Как уже вспоминалось раньше – парень был полнейшим невеждой, если дело шло об Оклюменции и Легилименции, но ему было интересно, существует ли способ достать воспоминания из чьей-то головы без согласия человека, да так, чтобы эти воспоминания можно было демонстрировать в Омуте Памяти. Так что каким-то там пунктом в плане на лето было найти мастера сих наук и узнать у него то, что было Гарри так нужно, для освобождения крестного.

Первым пунктом шло распоряжение о закупки продуктов и разнообразных запасов, необходимых, если этот дом станет штабом команды Гарри.

Вторым – найти местный аналог Косой Аллеи, местный филиал Гринготса, заодно можно у гоблинов насчет мастера и спросить, за соответствующую сумму они могли узнать все и обо всех.

Третьим – отправить письмо Римусу Люпину.

Составив этот нехитрый план, парень слез с кровати и потопал в ванную, а выйдя оттуда, спустился в столовую, где его уже ждал на столе совсем не английский завтрак, домовики, видимо, были поклонниками норвежской кухни – жаренное мясо с подливой, картошка, салат и стакан молока. Впрочем, такой сытный завтрак Гарри явно понравился. Когда последний кусочек мяса исчез с тарелки, сытый и довольный жизнью хозяин особняка позвал домовиков, которые явились сию же секунду, поклонились и выстроились перед столом.

— Танки, — обратился юноша к самому главному из своих слуг, — Скажи мне, какой запас пищи обычно хранится в поместье?

Если вопрос и удивил эльфа, тот никаким образом этого не показал, а лишь ответил:

— Увы, сейчас в особняке нет никакого запаса продуктов, сэр, лишь винный погреб. Продукты для завтрака были куплены нами.

Гарри нахмурился и отдал распоряжение:

— Вашей задачей будет подготовить помещения для хранения продуктов и закупить их с запасом на 50-60 человек на год, я знаю, что вы можете делать так, что продукты не портятся.

Эльф согласно кивнул:

— Да, в помещениях существует возможность включения артефактов, которые будут хранить продукты в таком состоянии, в котором те были доставлены.

— Здесь есть стазис-артефакты? — Удивился Гарри, он, вообще-то, имел в виду способность эльфов к использованию своей силы для того, чтобы продукты всегда были свежими, а тут такие подробности открылись, — Они же очень редкие.

— Сэр Гарри, — эльф снова поклонился, — эти артефакты были установлены вашим предком, который был первым хозяином здесь.

В принципе, наличие таких артефактов было только на пользу, а над тем, откуда они здесь взялись, особо размышлять и не надо, есть— значить можно пользоваться.

— Тогда твоей задачей будет покупка продуктов, каких— это уже сам смотри, главное, чтобы их было нужное количество, — кивнул Гарри, — И еще, вы знаете, где здесь можно купить разные волшебные вещи, может, где находится район магов?

— Да, мы знаем, сэр, Батти перенесет вас туда, как только вы будете готовы, — с достоинством ответил Танки, — Все будет исполнено в точности.

— Не хотелось бы откладывать это в долгий ящик, я готов сейчас, — сказал парень, взъерошив себе волосы типичным «поттеровским» жестом.

Батти, самый младший из эльфов, поклонился и взял своего хозяина за руку, они исчезли с громким хлопком. Оставшийся Танки и второй эльф тоже исчезли, поспешив исполнить приказ хозяина.

Магическая улица находилась в столице Норвегии – городе Осло и называлась для уха англичанина очень даже необычно – Клостеренга. Вход в нее был в зеленом и красивом парке и выглядел как подземный переход, незаметный для маглов. Однако, само собой, Танки перенес своего хозяина непосредственно на саму улицу. Гарри не мог не признать, что выглядела она очень своеобразно – в отличии от Лондона, Осло казался городом более светлым – здесь практически не было видно старинных домов, они были покрашены в светлые цвета и отреставрированы.

Магические лавочки располагались в двух-трех этажных домах, верхние этажи представляли собой съемные квартиры или частные жилища магов, филиал Гринготса размещался в кирпичном крепком здании с широкими окнами. Министерство Магии Новергии находилось в Стокгольме, так как Швеция, Норвегия и Дания были представлены в международном магическом обществе единым блоком, а на Клостеренге находилось лишь представительство.

Отпустив эльфа, Гарри принялся знакомится с этой магической улочкой, замечая, что самих норвежских волшебников никак не отличить от толпы обычных людей: никаких длинных мантий и костюмов несоответствующего стиля и времени — все было обычно, как и одежда, так и поведение. Никаких метел на плечах, колдовских шляп с широкими полями, откровенно странных личностей, ничего, к чему привыкаешь, если живешь в Великобритании и бываешь на Косой Алее. К несчастью для англичанина надписи были исключительно на норвежском, и,чтобы не рассмеяться, пробуя их читать, Гарри применил лингвистическое заклинание.

Для интереса парень зашел в пару магазинчиков. Первым был магазин волшебных ингредиентов, удивившись стерильной чистотой и отсутствием характерного запаха гнили, характерного для лондонской магической аптеки.

Ингредиенты не стояли в бочках, а лишь некоторая их часть была помещена в баночки и стояла себе на полках, покупатели выбирали, что им нужно, продавец исчезал в подсобном помещении и возвращался с нужным количеством заказанного, давал покупателю возможность посмотреть на качество и при нем взвешивал, все делалось быстро и точно.

Далее Гарри пошел в магазин волшебных палочек, где его ждало еще большее удивление, так как торговали здесь не только палочками, но и посохами, браслетами, кольцами.

Молодой, высокий, как и все коренные норвежцы, светловолосый голубоглазый продавец вежливо улыбнулся маленькому посетителю.

— Добрый день, — голос мужчины был низким, а вследствие заклятия слышалась и норвежская речь, уже потом для Гарри становясь английской. Это как фильм в дубляже смотреть, — Что вы желаете?

Сам мистер Поттер и хотел бы сказать, что просто зашел посмотреть, но с губ сорвались совсем другие слова:

— Простите, я никогда не слышал, чтобы вместо палочек продавались посохи или кольца, — тут юноша замялся, — Как такое возможно?

Продавец слегка нахмурился, его рука машинально почесала лоб.

— Вы, наверное, из островов, ну, я имею в виду, из Великобритании? – вдруг спросил он.

— Да, сэр, — подтвердил Гарри.

— Тогда все понятно, — улыбнулся мужчина, — Я слышал, что у вас в ходу лишь волшебные палочки, но на самом деле это всего лишь инструмент, не важно как он выглядит, главное, чтобы исполнял то, для чего создан. Не каждый волшебник желает везде ходить с палочкой, они не очень удобны на самом деле, те волшебники, кто работает с обычными людьми, предпочитают, чтобы его магический проводник не привлекал внимания, — объяснил норвежец, демонстрируя простое тонкое серебряное кольцо.

— И кольца выбирают людей, так же как и палочки? – снова спросил Гарри, ведь для него откровение продавца стало удивлением.

— Как это — выбирают? — даже как-то растерялся мужчина и вышел из-за прилавка, — Это люди выбирают себе магический инструмент в зависимости от того, с каким материалом им проще работать и какой лучше выдает обработанную энергию.

Вот тут Гарри едва удержался, чтобы не вытаращить удивленно глаза. Еще с первого посещения магического мира ему говорили, что палочки обладают собственной волей, что только подтверждалось всем тем, что происходило между его палочкой и палочкой Волдеморта, да и мистер Олливандер особо выделял то, что это палочка выбирает хозяина, а не наоборот. Это и сказал Гарри продавцу, утаив, конечно, информацию о Волдеморте.

И услышал в ответ... Смех. Продавец смеялся громко и искренне, так, словно услышал лучшую шутку в своей жизни, его лицо даже покраснело немного, как и лицо Гарри, хотя, естественно, по другой причине.

— Молодой человек, — отсмеявшись, сказал норвежец, утирая слезы с глаз, — Вы умеете насмешить. Если у вас все так уверены в правдивости того, что вы мне рассказали, то я не удивляюсь, почему за несколько столетий Великобритания не подарила миру даже троих сильных магов.

Гарри подумал обидеться, однако после того, как выслушал все, что был готов рассказать стоящий перед ним маг, передумал. А вот, собственно, и слова мага:

— Я не уверен, юноша, что вам известно что-либо о том, как действует волшебство, — естественно сам Поттер мог бы поспорить, но не стал, лишь кивнул.

— Так вот. Магия – это энергия. И как любая энергия является невидимой. Маги отличаются от не магов тем, что их организм способен воспринимать этот вид энергии и накапливать его в себе. Но самое главное, что магия инертна и сама по себе не взрывается, не убивает и прочее. Это все результат выдачи переработанной аурой человека магической энергии через желание и стремление мага к такому результату. А палочка, кольцо или посох – лишь инструмент, который облегчает выдачу энергии, чтобы при этом тратилось минимум собственных сил человека. Вы же не говорите, что тостер имеет свое собственное мнение о том, как нужно жарить ваш хлеб?– довольный своей шуткой продавец снова засмеялся, но потом добавил,— Конечно, при длительном прохождении через рабочий инструмент энергии с определенным значением и силой, тот еще накапливает некоторую часть таковой в себе, и может ее воспроизвести, на таком принципе работает заклинание Приори Инкантатем, показывающее последнее заклинание, воспроизведенное через инструмент, читая магический след.

Да… Вот как оказывается.

— А беспалочковая магия? — решил уточнить Гарри.

— А что с ней не так? Это всего лишь магия без использования посредника, — пожал плечами продавец.

— Знаете, я, наверное, приобрету у вас какой-нибудь магический инструмент, — выдал юноша, рассматривая предложенный ассортимент, — Что-то, что не будет обращать к себе внимание, браслет или, может, какой-то кулон.

— С какими материалами предпочитаете работать? – тон голоса продавца стел нейтрально-вежливым и профессиональным.

— Я не знаю, но это действительно не должно привлекать внимания, поэтому точно не золото и не драгоценные камни, — подумав, заявил Гарри, — Наверное, это будет браслет, какие материалы возможны?

— Кожа, бронза, серебро, натуральные нити, — перечислил норвежец и замолчал, ожидая решения покупателя.

— Кожа с бронзовыми заклепками, неширокий, — решил Гарри,— А чья кожа используется?

— Я попрошу вас прикоснутся к этому кристаллу, чтобы определить некоторые важные детали для выбора материала, сконцентрируйтесь на волшебстве, можете даже произнести какое-то заклинание, — мужчина достал круглый, голубоватый кристалл размером с свой кулак и протянул его юноше. Немного поколебавшись, Гарри коснулся кристалла и мысленно применил Алохомору, хотя дверей рядом не было, сам кристалл был на удивление теплым и не прошло пары секунд, как он сменил цвет на красный с фиолетовыми и желтыми искрами.

Продавец кивнул и спрятал кристалл.

— Вы обладаете способностями к боевой магии, магии изменений и артефактологии, — сказал он нейтральным тоном, — Такова особенность вашей ауры и выдачи энергии. Материал – кожа дракона и бронза, как вы и выбрали. Браслет будет готов через три дня, его цена 30 галлеонов. Я сейчас выпишу вам квитанцию, вы сможете получить его по почте, оплатив через банк или непосредственно у меня, а также забрать лично, — эти слова были отчеканены все тем же вежливым тоном и заучены уже до такой степени, что от зубов отскакивали.

— Я могу заплатить сейчас, — Гарри достал из кошелька указанную суму и положил на прилавок, забрав тут же написанную квитанцию, — Спасибо.

— Спасибо, что воспользовались услугами нашего магазина, — ответил продавец и улыбнулся.

На этом парень покинул магазин волшебных инструментов, у него появился новый материал для размышлений.

В банке его встретил служащий гоблин, вежливо поинтересовался, что мистеру угодно, получил не менее вежливый ответ, проводил к кассиру, который сидел в следующем помещении. Людей в банке было очень мало, как потом узнал Гарри, в основном волшебники Скандинавского полуострова пользовались возможностью безналичного расчета, ставшего таким популярным в мире обычных людей, а сюда являлись в крайнем случае.

Когда черноволосый британец начал интересоваться возможностью использования здесь своих средств, которые находятся в Лондоне, гоблины все ему объяснили, показали, и Гарри вышел из банка владельцем двух карточек— для магического и для обычного миров, откуда деньги снимались именно такие, какие ему были нужны в данный момент – кроны или фунты.

Побродив еще немного по волшебной улочке и посмотрев на всякую всячину, Гарри заметил, что проголодался. И зашел в кафе с многообещающим названием «Сытый дракон». Здесь все было оформлено в традиционном стиле под старинку, однако, меню было вполне современным. К удивлению продавца, парень заказал себе густой картофельный суп и тушенную баранину, не зная, что это идет вразрез с пониманием норвежцами слова «обед».

Перекусив и расплатившись парой монеток, Гарри собрался покинуть Клостеренгу, однако не позвал домовика, а направился к выходу на обычную улицу.

Его немного ошарашила современность и яркость Осло, несмотря на северное расположение город оказался светлым. И людей было меньше, чем в Лондоне. Никто не обращал внимания на худенького черноволосого мальчика, хоть тот и рассматривал все с удивлением.

Даже когда Гарри пошел в магазин одежды, продавцы не стали спрашивать, где его родители, а вежливо обслужили паренька, и тот вышел довольным, таща с собой пакет с новенькими кроссовками и джинсами. И только тогда, зайдя в какой-то узкий переулок и убедившись, что его никто не видит, юноша вызвал домовика и вернулся в свой дом.

Удивительно, но эта северная и строгая страна ему очень понравилась – природа здесь была суровая, но в этом и была ее красота. Оставшуюся часть дня он провел, лазая по скалам, и смотря на бушующее море, только поздно вечером, покушав и переодевшись, принялся за письмо Римусу. Требовалось гораздо больше усилий, чтобы скрыть уже устоявшееся отношение к оборотню и написать письмо, которое и выглядело бы так, как должно – для незнакомца, о котором услышано в рассказе, а не для наставника и друга. И чтобы письмо выглядело как написанное первокурсником, а не мужчиной, успевшим до черта всего увидеть и пережить.

Однако, в конце концов, это получилось, и довольный Гарри отправил письмо, на эту важную миссию вызвалась другая сова, так как Хедвиг только с утра прибыла из Лондона и выглядела усталой. Отпустив пернатую искать адресата, Гарри отправился спать, посчитав, что сегодня выполнил все, что задумал.

Примечания автора.

Специально для очень любопытного читателя.

Норвежский завтрак обычно состоит из нескольких блюд — каш, молочных продуктов или мяса. Ужин не менее плотный, а еще обычно именно вечером норвежцы пьют кофе, а не утром. Тогда как в обед принято только перекусывать бутербродами. Любимые блюда норвежцев — баранина и что угодно, где есть картофель.